Содержание к диссертации
Введение
Глава I. КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ М.А.БУЛГАКОВА
1. Облик личности в прозе о гражданской войне 12
2. Сатирическое решение темы личности в прозе 20-х годов 26
3. Концепция личности в романе «Мастер и Маргарита» 45
4. Формы выражения концепции личности в прозе М.А.Булгакова 63
Глава II. КОНЦЕПЦИЯ ЛИЧНОСТИ В ПРОЗЕ А.А.ФАДЕЕВА
1. Человек на войне 83
2. Богоборческая тематика произведений А.А.Фадеева и противоречия в авторской концепции личности 106
3. Авторские и неавторские формы повествования, связанные с реализацией концепции личности в прозе А.А. Фадеева 20-30-х годов XX века 120
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 140
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 146
- Облик личности в прозе о гражданской войне
- Сатирическое решение темы личности в прозе 20-х годов
- Богоборческая тематика произведений А.А.Фадеева и противоречия в авторской концепции личности
Введение к работе
В 20-30-е годы XX века в большей части нашего общества под влиянием марксистской идеологии произошел мощный сдвиг в ценностных ориен-тациях. На смену приоритету общечеловеческого, основывающегося на библейских заповедях, пришел принцип классовости, в свете которого человеческая жизнь утрачивала свою ценность, а в противовес ей выдвигалась идея построения светлого царства социальной справедливости. Но во имя достижения этой высокой идеи использовались неправедные средства, вплоть до уничтожения людей. Все это привело к подмене традиционных национальных ценностей. Глубокий кризис духовных идеалов наблюдается и в наши дни. Сегодня, как и в 20-30-е годы, наступил период становления нового общества. Многое необходимо создавать заново, в том числе обретать утраченные нравственные основы жизни. Поэтому сегодня, как нам представляется, встает задача определить, какой человек нужен нашему обществу, в чем состоит ядро его морально этических ценностей. Но для того, чтобы решить задачу на литературном материале, надо уяснить, в каких преимущественно типах была реализована личность в произведениях этого периода.
Нам представляется интересным уяснение концепции личности, которую предлагали писатели, находившиеся на разных идейно-эстетических позициях. Например, те, кто находился в оппозиции к существовавшему тогда режиму (в частности М.А.Булгаков) и кто реализовывал социально ограниченное понимание личности, находясь в рамках самой системы (как АА.Фадеев).
Следует отметить, что творчеству М.А.Булгакова и А.А.Фадеева посвящены многие работы критиков и литературоведов. В период с 1947 по 1997 годы защищено немало диссертаций. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что хронологически исследования распределены крайне непропорционально. Так, пик появления работ, посвященных творческому наследию А.А.Фадеева, приходится на период с 1947 по 1978 годы. В последнее десятилетие защищены о нем только две специальные диссертации (в 1989 и 1990 годах). В 1992 году проблемы творчества А.А.Фадеева рассматривались в диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук Киселевой Л.Ф. «Русский роман советской эпохи: судьбы «большого стиля» (93)1.
Проза М.А.Булгакова по известным причинам заинтересовала исследователей только со второй половины 80-х годов. Первая диссертация, посвященная его литературному наследию, появилась в 1987 году. Из последних крупных исследований следует отметить две книги Е.А.Яблокова «Роман Михаила Булгакова «Белая гвардия»» (1997 г.) (193) и «Мотивы прозы Михаила Булгакова» (1997 г.) (194), а также монографическое издание Л.М.Яновской «Записки о Михаиле Булгакове» (1997 г.) (197).
Примечательно, что по творчеству М.А.Булгакова исследователи проявили интерес к следующим аспектам: историческим и литературным источникам, творческому замыслу прозаических произведений писателя (И.Ф.Белза, И.Л.Галинская, М.О.Чудакова, А.В.Эрастова, А.П.Забровский, Б.В.Соколов); структуре произведений, жанровому своеобразию и поэтике (В.И.Немцев, М.О.Чудакова, Л.М.Яновская, М.И.Бессонова, М.В.Гаврилова, А.А.Гапоненков, Л.Г.Джананиа, Чжан Мак Ле); системе образов, проблематике (А.З.Вулис, В.В.Петелин, Н.П.Утехин, Е.А.Яблоков); литературным традициям (П.Р.Абрагам, А.П.Забровский, А.В.Эрастова); проблеме автора (М.И.Бессонова, В.И.Немцев, Г.М.Ребель).
В творчестве А.А.Фадеева исследователей привлекали вопросы истории жизни писателя, его литературно-критической деятельности, эстетических взглядов (В.М.Озеров, Г.В.Самойленко, Л.Н.Лошакова, М.В.Колядич, 1 Здесь и далее первая цифра в скобках обозначает номер источника в списке использованной литературы, другая - страницу,римскими цифрами указывается том собрания сочинений.
С.Г.Исаева, И.И.Жуков); проблематики, образной системы произведений (И.З.Баскевич, А.С.Бушмин, С.И.Шешуков, Чжао Дэ-цюань, Э.Е. Раппопорт, В.М.Озеров, Е.Н.Можгинская); художественных особенностей, проблемы жанра (И.З.Баскевич, Микола Крук); темы революции и гражданской войны, темы партии (Б.Б.Беляев, Г.З.Апресян, С.И.Шешуков, Э.Е.Раппопорт, М.В.Каледин, Д.К.Кондратьева); творческой истории романа «Последний из удэге» (СВ.Заика).
Таким образом, проза М.А.Булгакова и А.А.Фадеева во многих ее аспектах является изученной. Однако мы полагаем, что осталось еще немало вопросов, нуждающихся в новом дополнительном осмыслении. Например, литературоведы и критики в той или иной мере только затрагивали проблемы личности в прозе писателей, а рассмотрение ее художественной концепции требует отдельного исследования, что мы постарались сделать в своей диссертации.
Научная новизна исследования заключается в том, что нами впервые предпринимается попытка изучить художественную концепцию личности в прозе 20-30-х годов XX века на материале произведений, текстологического сравнения их вариантов, эпистолярия, дневников писателей.
Впервые термин «концепция личности» в литературоведческой науке был употреблен Л.И.Тимофеевым в середине 50-х годов, после чего данное понятие прочно вошло в научный обиход. В литературоведении и критике первой половины XX века термин «концепция личности» отсутствовал. Размышляя о природе художественного образа человека, системе его морально-эстетических ценностей, взаимосвязях и коллизиях с окружающим миром и людьми, исследователи использовали определения «герой», «образ», «характер», реже - «человек» (как объект художественного воссоздания и исследования). Рассматривались проблемы характера, духовно-нравственных исканий, художественного сознания героя, поиска нового героя эпохи.
Однако при таком подходе исследовались лишь отдельные стороны художественной реализации образа человека. Разработка концепции личности позволяет рассматривать этот образ системно, то есть во всех его проявлениях. Такой подход помогает выявить всю совокупность мнений, суждений, взглядов на личность, что, в свою очередь, позволяет более объективно и полно анализировать образную структуру произведения.
Активный интерес к концепции личности в литературоведческой науке проявился в середине 60-х годов. Именно тогда были опубликованы первые работы по данной проблеме: Краснощекова ТА. Концепция человека в творчестве Всеволода Иванова (1963 г.) (106); Османова З.Т. Художественная концепция личности в литературах Советского Востока. (Традиции и современность) (1977 г.) (151); Бочаров А.Г. Требовательная любовь. Концепция личности в современной советской литературе (1977 г.) (27).
В последние десятилетия усилился интерес исследователей к разработке концепции личности на примере творчества разных писателей. Только за последнее десятилетие защищены диссертации: Богданович Т.А. Художественные открытия А.Платонова и А.Малышкина в прозе 20-3-х годов (концепция личности и истории) (1988 г.) (25); Иванов К.Ф. Концепция личности нового типа в современном художественном очерке 70-х годов (1984 г.) (84); Мальков А.Ф. Концепция личности в прозе П.Ф.Нилина и формы ее художественного воплощения (1991 г.) (115); Бердникова О.А. Концепция творческой личности в прозе И.А.Бунина (1992 г.) (21); Лукьянина Г.В. Концепция личности в русской советской прозе 1930-х годов (1994 г.) (112); Сергеева Е.Н. Народное и художественное сознание и его место в поэтике А.П.Платонова (концепция героя и художественный мир) (1996 г.) (147); Скопкарева С.Л. Концепция личности в прозе Даниила Гранина 60-80-х годов (1996 г.) (148); Гарипова Г.Т. Концепция личности в современной литературе (на материале русской и узбекской прозы) (1997 г.) (60).
Но и в этих работах еще не исчерпывается тема, и рассмотрение концепции личности на материале прозы XX века продолжает оставаться актуальным.
В 1977 году А.Г.Бочаров в своей книге «Требовательная любовь. Концепция личности в современной советской прозе» справедливо заметил: «Хотя у нас появилось изрядное количество работ, осмысливающих изображение человека в литературе, пока еще нет сколько-нибудь капитального труда, где была бы разработана система категорий концепции личности...» (27, 21).
Несмотря на то, что с момента выхода книги А.Г.Бочарова минуло уже более двух десятилетий, тем не менее приходится констатировать, что представленная им проблема и по сей день остается недостаточно разработанной.
Так, в работах 60-70-х годов при рассмотрении концепции личности большое внимание уделялось психологическим и этическим категориям. Ряд диссертаций до середины 80-х годов создавались, исходя из подхода, обусловленного классовым, партийным сознанием. К тому же часто смешивались термины «личность» и «герой», между которыми ставился знак равенства.
Следует отметить, что формирование взгляда на личность шло на протяжении почти двух веков. Так, на различие в духовных основах жизни России и Европы и соответственно на разные условия формирования внутреннего мира человека указывали мыслители XIX века. П.Я.Чаадаев еще в первом «Философическом письме» отмечал особую роль России, которая находилась на стыке двух культур, исторических образований, именуемых «Востоком» и «Западом». Неразвитость (в понимании Чаадаева) страны являлась одновременно показателем того, что Россия находится как бы в периоде детства, юности, что дает возможность для роста, ориентации на будущее.
Славянофил И.В.Киреевский воспринимал основное противоречие между образованностью западной и восточной как противоречие между схемой и жизнью, формальным разумом и живым чувством, самовластием индиви- дуума и общинным согласием. Н.А.Бердяев, считавший русских «плохими европейцами», тем не менее не мог не отметить неведомую Европе духовную жажду: «Дух наш решительно враждебен мещанству, и механический идеал Европы нам чужд и неприятен». С.Л.Франк заметил, что все творчество Н.А.Бердяева «в известном смысле вытекало из центральной для него веры в особое, не европейское и антиевропейское существо и призвание русского духа». Различие в характере жизни Европы и России и влияние его на духовный и нравственный облик личности обосновывал известный представитель русской религиозно-философской мысли XX века И.А.Ильин.
В работах известного критика Ю.И.Селезнева впервые были обоснованы термины «русский тип личности» (жертвенная личность) и «европейская личность» (европейский тип сознания). Следует отметить, что термины «Русская личность» и «европейская личность» отражают не столько национальные особенности того или иного носителя качеств вышеназванных типов, сколько пафос утверждения эгоцентрической или жертвенной личности в литературах Западной Европы и России. Рассматривая европейские литературы в процессе их становления, Ю.И.Селезнев отмечал, что еще «европейский Ренессанс родил не личность, но - индивидуальность. Различие принципиальное. Самосознание ренессансного человека - националистическая эгоцен-трика...»» (145, 30). И напротив, «именно в непримиримом отношении русской литературы к любым проявлениям эгоизма, в последовательном самоотрицании ценности личности, противопоставляющей свои интересы интересам нации, народа, самоутверждающейся за их счет , - одна из важнейших причин того, что в отношении русской литературы нередко употребляется понятие «жестокость» (145, 30). Именно об этой стороне сознания русских классиков говорил крупнейший дореволюционный историк литературы С.А.Венгеров: «...Задачи нравственные в русском литературном сознании всегда стояли на первом плане... И звало всегда учительское слово русской литературы к подвигу общественному и самопожертвованию» (44, ] 2-13).
Рассматривая обозначенную проблему, нельзя обойти вниманием содержание термина «личность». На сегодняшний день в литературоведении и критике сформировались два направления, отстаивающие прямо противоположное понимание личности. Например, представители европейской концепции личности (А.Г.Бочаров, Г.А.Белая, Б.В.Сарнов, Н.И.Иванова, Ст.Рассадин и другие) дают понимание личности эгоцентрической, самоустремленной только лишь вглубь собственной души. Не случаен вывод А.Г.Бочарова, приведенный в его книге «Требовательная любовь»: «Удовлетворение личности лишь краткая ступень перехода от одного желания, стремления к другому» (27, 234). Теоретически для А.Г.Бочарова данная проблема решается просто. По его собственному признанию, «нравственно то, что полезно и приятно тебе, без ущерба для других, и всегда безнравственна польза за счет других» (45, 234).
Внешне все обстоит пристойно. Но в сущности - та же эгоцентрическая забота о себе, о собственном благе, личном удовольствии. Ведь даже забота о себе, о саморазвитии личности, не имеющая в обозримом будущем отдачу накопленных знаний, опыта, умений,- суть то же проявление эгоизма. Показательно само название, избранное литературоведом для своей монографии: «Требовательная любовь». Для русской классической литературы характерно понимание любви как чувства жертвенного, облагораживающего.
Другое толкование личности, диаметрально противоположное приведенному выше и представляющее исконно русское понимание, дал в своей книге «Мысль чувствующая и живая» известный русский критик Ю.И.Селезнев. Он отмечал, что «личность начинается не с самоутверждения, но - с самоотдачи». При этом происходит как бы самоотречение, самопожертвование своего Я ради другого. Но - в этом-то и «диалектика»; через такого рода отречение от индивидуалистического, эгоцентрического Я человек из индивидуума перерождается в личность» (145, 31).
Термины «русский» и «европейский» типы личности в разные годы употреблялись в работах В.В.Кожинова,М.Н.Лобанова, О.Н.Михайлова и других философов и критиков. При анализе литературных произведений мы чаще пользуемся синонимами терминов: эгоцентрический и жертвенный типы. Нами предпринята попытка перенести данные понятия из сферы литературной критики в сферу литературоведческой науки.
При оценке героев анализируемых нами произведений мы исходим из русского понимания личности, православного подхода к толкованию ее поступков. Поскольку многообразие характеров и человеческих типов в литературе XX века оказывается шире европейской и русской концепции личности, то мы при анализе будем использовать описательные формулировки; тип, близкий к жертвенному (эгоцентрическому) и амбивалентная личность. Под амбивалентной личностью мы понимаем личность, сочетающую в своем поведении (либо сознании) прямо противоположные (полярные по сути) проявления. Главным при отнесении героя к тому или иному типу будут те черты характера и поступки, которые стали ведущими, определяющими в поведении, образе мыслей действующих лиц.
Цель исследования заключается в установлении основных типов, в которых была реализована концепция личности в прозе 20-30-х годов на примере творчества М.А.Булгакова и А.А.Фадеева, что определило следующие задачи: определить специфику концепции личности в прозе М.А.Булгакова и А.А.Фадеева; определить главный (ведущий) тип личности в прозе каждого из писате-
3) выяснить авторское отношение к созданным типам личности через рас- смотрение проблемы автора и рассказчика в творчестве писателей. Методологической и теоретической основой исследования стали достижения науки в области литературоведения, критики, а также ра- боты представителей русской религиозно-философской мысли. Это обусловило выбор методов исследования: историко-литературного, сравнительно-исторического, сравнительного, типологического. В рассмотрении теоретической проблемы автора и рассказчика и соотношения авторского и неавторского повествования диссертант опирается на труды М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, В.В.Кожинова, Б.О.Кормана и других ведущих литературоведов и языковедов.
Научно-практическое значение работы заключается в возможности использования ее результатов при чтении курса русской литературы XX века в высших учебных заведениях, при подготовке спецсеминаров и спецкурсов, студенческих научных работ, а также при проведении школьных факультативов и уроков литературы в старших классах.
Апробация исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры литературы Армавирского государственного педагогического института (1998). По теме диссертации сделан доклад на Всероссийской межвузовской научной конференции «Советский менталитет: источники и тенденции развития (социальный и педагогический аспекты)» (1994). Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры литературы АГ-ПИ (1995-1997). Материалы работы использованы при чтении курса истории литературы XX века в Армавирском госпединституте (1994-1998). Основное содержание диссертации отражено в 4 публикациях (имеются дополнительные публикации по той же проблематике, но по творчеству других прозаиков рассматриваемого периода).
Облик личности в прозе о гражданской войне
Гражданская война - одна из горьких и трагических страниц нашей истории. По отношению к этому периоду невозможно дать однозначную оценку, определив правых и виноватых. Любые характеристики, которые даются, когда речь заходит о других - освободительных войнах, начиная с борьбы с монголо-татарским игом и заканчивая Великой Отечественной, - в данном случае оказываются неуместными. В гражданской войне, по большому счету, нет победителей, проигрывает весь народ. Трагизм ситуации заключается в том, что воевать приходится со своими же согражданами, с теми, чьи отцы и деды бок о бок бились за свободу России.
К сожалению, по сей день приходится сталкиваться с упрощенно-схематической концепцией гражданской войны, заключающейся в фиксировании двух противоборствующих сил - белых и красных. Вопрос о выборе, или, даже, возможности поиска третьего пути отметался. Как следствие, взгляд на личность деформировался. Интересным представляется уяснение концепции личности тех, кто находился в оппозиции к существовавшему режиму, в частности М.А. Булгакова.
Одно из первых крупных произведений писателя - роман «Белая гвардия» - посвящено событиям гражданской войны. Именно из-за него автор получил ярлык врага-белогвардейца. Сам же писатель в известном «Письме Правительству СССР» от 28 марта 1930 года отмечал, что всегда , стремился «стать бесстрастно над красными и белыми» (35, V, 447). В чем же здесь дело? Какими были политические взгляды Михаила Булгакова? По сей день этот вопрос вызывает споры исследователей, не находя единственно точного ответа. Отчасти решить данную проблему поможет знакомство с произведениями писателя и отрывками дневниковых записей.
Условия 20-30-х годов не позволяли в большинстве случаев четко выразить авторскую позицию в художественной ткани произведения - любое малейшее сочувствие к оппонентам расценивалось как проявление «нелюбви» к новому государству. Тем не менее Михаил Булгаков, в отличие от многих литераторов указанного периода, бравшихся за разработку темы гражданской войны, в своем творчестве не руководствовался «новой» моралью. Критики В.Я.Лакшин, В.Г.Боборыкин, М.О.Чудакова ведут речь о позиции автора «над белыми и красными». Эта мысль отождествляется с объективным изображением трагических событий 1917-20-х годов. Мы считаем, что позиция «над белыми и красными» предполагает показ автором «третьего пути», избранного и пройденного героями, либо выражение идеи «третьей правды» - не с красными, не с белыми, но по совести. А объективность изображения предполагает непредвзятость писателя при разработке темы и показ правды всех сил, выступающих на страницах произведения, Булгакову удалось выразить идею поиска третьего пути, но говорить об объективности воспроизведения событий гражданской войны писателем нет никаких оснований, ибо им показана только часть правды того времени.
Сатирическое решение темы личности в прозе 20-х годов
Революция и гражданская война - это всегда разрушение, кровь, уничтожение устоев. Но война, даже самая продолжительная, не может длиться вечно. Наступает мирное время, когда приходится восстанавливать разрушенное, создавать новое.
Но методы, которые использовались для строительства общества будущего, оказались далекими от нравственных идеалов писателя, духовных основ жизни народа. Следствием этого явилось неоднозначное отношение автора к людям, ориентированным на идеалы «новой морали», допускавшей насилие по отношению к человеку и оправдание любой несправедливости, грубости, совершенной пролетарием.
В наиболее яркой форме неприятие таких принципов жизни Булгакову удалось выразить в жанре сатирической повести.
Примечательно, что в отличие от многих своих собратьев по перу (Фадеева, Серафимовича и других), в 20-е, а иногда и до середины 30-х годов «эксплуатировавших» тему революции и гражданской войны, М.А.Булгаков уже в течение 1923-27 годов активно работал над произведениями о мирной жизни. Однако о чем бы ни писал он в сатирической прозе (о «маленьком человеке», служащем Спимата Короткове, потерявшем работу («Дьволиада», 1924); об изобретении профессора Персикова и последовавших за этим катаклизмах («Роковые яйца», 1924); о рискованном эксперименте профессора
Преображенского («Собачье сердце», 1925)), неизменной остается одна коллизия: в столкновении с «сильными мира сего», с людьми, облеченными властью, частично или полностью изменяется привычный уклад жизни героев, серьезным испытаниям подвергается нравственный мир личности. Причем Булгаков подробно изображает и тех, кто оказался облеченным властью, и тех, кто становился их вольным или невольным оппонентом.
Общей чертой руководителей нового революционного типа оказалась «всеядность», способность работать в любых, даже совершенно незнакомых, сферах. Чем только не пришлось управлять братьям Кальсонерам («Дьяво-лиада») перед тем, как один из них стал директором фабрики спичечных материалов. В последний раз он испробовал себя в журналистике.
Рассматривая прозу о гражданской войне, мы говорили о героях, для которых война стала «призванием». Это Сен-Зин-По, Козырь и другие. Родственный им образ Рокка («Роковые яйца») показан в его закономерном развитии в мирное время. Подобно Козырю, для которого учительство стало ошибкой, а война- матерью-кормилицей, Александр Семенович в 1918 году «бросился в открытое море войны и революции, сменив флейту на губительный маузер. Его долго швыряло по волнам, неоднократно выплескивая то в Крыму, то в Москве, то в Туркестане, то даже во Владивостоке» (35, 11, 92). Приходилось заниматься и редактированием газеты, и орошением края, работать в ансамбле маэстро Петухова, и, наконец, последним делом стало руководство совхозом. Профессор Персиков размышляет о деятельности Рокка вслух: «Вы не зоолог? Из вас вышел бы очень смелый экспериментатор... Да... только вы рискуете получить неудачу» (35, II, 82). Такой вывод закономерен, ибо Александра Семеновича при первой встрече с ученым поражает кабинет, в котором стоят шкафы под потолок, сплошь забитые книгами. Яркая деталь, указывающая на, мягко говоря, невысокий культурный и образовательный уровень Рокка.
Богоборческая тематика произведений А.А.Фадеева и противоречия в авторской концепции личности
В повести «Разлив» герои разных национальностей, происхождения и рода занятий сходятся в оценке русских. Лесник Жмыхов, размышляя о людях, попавших в зону затопления, сказал: «Слякоть народ - тьфу!» (167, П, 313).
Одурманенный идеями построения коммунизма для рабочих всего мира, не находя поддержки в среде сельских жителей, Харитон Кислый зло процедил: «Построишь черта лысого с народом этим» (167, II, 276). Автор, понимая, что идея физического истребления нации не может быть передана ее же представителями, доверяет высказать такую мысль одному из «таежных людей»: «Всякий гольд думает мало, больше созерцает. Но Гун-Ло думал. Он думал, что среди русских людей много глупых и что, может быть, будет лучше, если их убавится» (167, II, 302),
Так в творчестве А.А.Фадеева появляется мотив интернационала, тесно связанный для писателя с решением проблемы «малых народов». В романе «Последний из удэге» автор не раз пытался развить эту мысль. Мартемь-янов в беседе с Сережей встает на защиту малочисленных таежных племен, давая им такую оценку: «А ежели по-настоящему разобраться, народ этот куда лучше нашего - простой, работящий, друг дружке помогающий, не воруют» (167, 1, 213). Словно не было закона кровной мести или угрозы быть убитым за выполнение древнего обычая кражи невесты, если несчастный не успевал уйти от погони родственников похищенной (подробнее об этом см. последнюю главу романа - Д.К.). Вне поля зрения оказывается деятельность банд китайцев, тазов (вырожденцев из среды таежных народов (прим. А.А.Фадеева - Д,К.)). Неоднократно в произведении звучит мысль об установлении равенства между восточными и русским народами. Главное и самое серьезное неравенство было в уровне культуры и образования. Следует отметить, что у правительства царской России существовала программа ликвидации безграмотности на территории страны, в том числе и у сибирских народов, до 1924 года. Однако революция и гражданская война помешали этому (подробнее об этом см. в кн. митрополита Иоанна «Самодержавие духа») (85).
Немало глубоко лиричных, проникнутых местным колоритом страниц посвящено описанию быта и нравов представителей национальных меньшинств, а последняя, пятая часть романа, целиком отведена удэге, их обычаям, культуре, нравам. Простой русский мужик не заслужил от А.А.Фадеева и десятой доли подобных эпитетов и оценок. Более того, писатель, говоря о Люрле, отметил, что герой разговаривал, «раздувая ноздри безобразного, прямого, как у русских, носа» (167, 1, 405),
Словно желая подчеркнуть интернациональное звучание произведения, автор вводит в художественную ткань романа мотив песни «Трансвааль»-. С ней идут в бой партизаны, ее поет мать, качающая люльку с ребенком, она же звучит из уст девушек и пожилых деревенских женщин...
«Не было здесь никакого Трансвааля и никаких буров, но то, что пели женщины, это была правда, нельзя было не поверить в нее» (167, II, 126).
