Содержание к диссертации
Введение
Гл. 1 Красота как главный критерий в определении женского идеала
1.1.Красота как философская проблема 14
1.2. Связь красоты с проблемой пола 25
1.3.Красота героини в ракурсе Богородичной традиции 44
Гл. II. Женский идеал Достоевского: замысел и его художественное воплощение
2.1. Идеал русской женщины и идея эмансипации 61
2.2.Портретная характеристика «фантастически прекрасной» героини 70
2.3.Определение пафоса эстетической формулы Достоевского в контексте романа «Идиот» 81
Гл. III. Характерология «необыкновенно прекрасной» героини Достоевского
3.1. Проблема типологии героинь Достоевского 91
3.2.Героиня-мечтательница 99
3.3.Инфернальная героиня Достоевского 105
3.4 Героиня-сестра как тип загадочной женщины Достоевского 119
3.5. Юродивая героиня Достоевского 133
Заключение 146
Список литературы. 150
- Связь красоты с проблемой пола
- Идеал русской женщины и идея эмансипации
- Проблема типологии героинь Достоевского
- Юродивая героиня Достоевского
Введение к работе
А.А. Бельская
В последнее десятилетие в русской научно-философской мысли осуществился поворот к религиозной аксиологии и религиозной этике. Это обусловлено переживанием духовного кризиса и утратой нравственных идеалов в современном обществе. Аксиология привносит новое видение в теологическое постижение художественного наследия Ф.М. Достоевского, по убеждению которого, вне Бога человечество не сможет найти ответы на фундаментальные вопросы человеческого бытия.
Реферируемая диссертационная работа посвящена исследованию непосредственной связи между женскими образами и эстетической формулой Ф.М. Достоевского о спасении мира и человека. Женский образ рассматривается в ракурсе главной аксиологической проблемы писателя – проблемы красоты, визуальным воплощением которой в образной системе романов великого «Пятикнижия» выступает тип «необыкновенно прекрасной женщины». Красота героини понимается как попытка писателя художественно воплотить непреходящие духовные ценности.
Проблема женского идеала поднимает вопрос о духовных ценностях самого писателя и возможностях их художественного воплощения средствами искусства. Раскрытие «загадки» красоты способно многое объяснить не только в личности и психологии великого русского писателя, в его индивидуальном отношении к миру, к человеку и к Богу, но и в психологии творчества и диалектике человеческого духа. Этим и определяется актуальность исследования.
Творчество Ф.М. Достоевского при жизни писателя рассматривалось в гоголевских традициях, а классифицировать персонажи, как мужские, так и женские, предлагалось в социально-психологическом аспекте. Женский идеал Достоевского не был отражением общественных воззрений и эстетических вкусов эпохи писателя, вследствие чего его новаторский художественный метод, заключающийся в пристрастии к «исключительным», «фантастическим» явлениям действительности, не мог быть в полной мере понят и принят современниками. Если первые произведения молодого Ф.М. Достоевского получили положительные критические оценки в силу их сострадания к «униженным и оскорбленным», то последующие - вызывали ожесточённую полемику в литературных кругах. В частности, В.Г. Белинский, высоко оценивший романтическую повесть «Белые ночи», впоследствии не принял эстетическую позицию Ф.М. Достоевского, оставшегося верным «идее красоты»: «Мы сами были некогда жаркими последователями идеи красоты, но с одной красотой искусство ещё далеко не уйдёт». В глазах современников Ф.М. Достоевский выступал сначала сторонником искусства для искусства, потом – тенденциозным мистиком.
Впервые вопрос о значении женского персонажа в творчестве Достоевского подняли русские религиозные философы культуры Серебряного века, оценивая новаторский метод писателя в изображении взаимосвязей, которые существуют между мужчинами и женщинами.
Концепция любви В.С. Соловьёва: «<…> истинный человек в полноте своей идеальной личности не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» - восходит к Достоевскому по убеждению которого, мужчина и женщина составляют «единый целокупный организм». Пытаясь разгадать тайну пола, философская мысль начала XX века, называет два пути преодоления неполноценности человека: любовь и творчество. Затрагивая проблему женского идеала Достоевского, В.В. Розанов отмечает, что в художественном мире писателя «идеал содомский переходит в идеал Мадонны» и обратно, тем самым открывая «безграничную свободу всякой красоте». По мнению философа, в творчестве Ф.М. Достоевского мучительно звучит мотив не спасительной, а убийственной красоты, в которой извращена сама идея красоты, в которой отчётливо слышится трагический разрыв между телесным и духовным.
Н.А. Бердяев, отмечая антропоцентризм творчества Достоевского, делал акцент на том положении, что у него «исключительно мужская антропология». Рассматривая женщину как некую иррациональную стихию, а не как самостоятельную личность, Бердяев оценивает женщину в романах Достоевского как средство раскрытия трагического пути человека, понимая под «человеком» исключительно мужской персонаж.
Определённый вклад в изучение проблемы внесла культура Русского Зарубежья. В 30-е годы XX века Марк Слоним предпринял попытку психоаналитического анализа творчества Ф.М. Достоевского по методу З.Фрейда, приоткрывая закрытую в советском литературоведении тему личных отношений писателя с женщинами, основываясь на опубликованных материалах дневников и личной переписке писателя. М. Слоним, вслед за некоторыми современниками писателя (И.С. Тургеневым, Н.Н. Стаховым), с которыми тот был в сложных взаимоотношениях, отказывал Достоевскому в чувстве прекрасного.
Концептуально важными для исследования обозначенной проблемы являются мысли В.В.Зеньковского, рассматривающего творчество великого писателя в русле христианского мировоззрения. В.В.Зеньковский проблему красоты в творчестве Достоевского представляет как антиномию: красота как спасение и красота как губительная сила. Философ утверждает, что у Достоевского было «замечательнейшее чувство прекрасного», однако это чувство было отягощено сознанием того, «как мучителен путь человека к красоте, какая опасность заключается для него в нём самом, принять за красоту её противоположность».
Важный вклад в развитие собственно литературоведческого метода в достоевистике вносят исследования советских учёных 60-70 годов (Л.П. Гроссмана, В.Я. Кирпотина, В.Г. Одинцова). Большой интерес для исследования нашей проблемы представляет работа В.Г. Одинцова «Типология образов в художественной системе Ф.М. Достоевского», в которой исследователь высказал мысль об универсальной личности как воплощении идеала писателя.
При погружении в проблему женского идеала Ф.М. Достоевского, принимаются во внимание исследования Т.Н. Касаткиной, А.А. Гачевой, Е. Новиковой, Е. Местергази, предлагающие рассматривать женский идеал писателя в русле православной традиции. Интерес для решения проблемы женского идеала в ракурсе религиозного миропонимания представляют работы зарубежных исследователей разных конфессий. Католический священник Романо Гуардини отождествляет понятие «совершенное» с понятием «завершённое»: «Гибнущая красота, несущая на себе печать отчаяния – и завершённости» - воплощение идеальной сферы бытия в предельном, конкретном, завершённом существовании. Православный французский философ-богослов Оливье Клеман предостерегает от поиска тотальных общечеловеческих ценностей, который осуществляется за счёт свободы: «Я думаю, например, о Достоевском <…>… Как будто пришёл тот момент, когда свобода должна сделать выбор: или разрушиться, или почувствовать, в самой глубине ада, через сияние глаз, - например взора Владимирской Богоматери, - что она сама нуждается в освобождении».
Размышления религиозных философов об онтологических воззрениях Ф.М. Достоевского приоткрывают завесу тайны сотворения художественного мира гения, в котором исключительная роль принадлежит идее Софийности мира. Утверждая единство добра, истины и красоты, в «Трех речах в память Достоевского» В.С. Соловьёв определяет это единство как «три неразлучные вида одной безусловной идеи»: «Истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощённая в живой конкретной форме. И полное её воплощение – уже во всём – есть конец и цель и совершенство, и вот почему Ф.М. Достоевский говорит, что красота спасёт мир».
Женский образ в творчестве Достоевского, его типология, нравственно-эстетическая проблематика – востребованные темы в современном литературоведении. О героинях писателя современные исследователи пишут много, рассматривая тему женского персонажа в контексте проблем: духовной и социальной свободы, гордости и смирения, проблемы эмансипации, а также в контексте проблемы традиций и новаторства Достоевского в создании женского образа. Из последних диссертационных работ значимы работы Т.В. Гущиной «Художественно-эстетические функции женских характеров в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». (Орел, 2004), Т.Ф. Дойнишниковой «Женские образы Ф.М. Достоевского: итоги и перспективы изучения» (Улан-Удэ, 2006), Е.В. Кузнецовой «Художественная аксиология в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» (Магнитогорск, 2009), Ф.Ф. Камельяновой «Романы Ф.М. Достоевского "Идиот" и Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго": типологическое сходство художественных систем (Бирск, 2011). Наиболее близкой по тематике и методологии к нашему исследованию является работа Е.В. Кузнецовой, но аксиологический метод автор в большей степени применяет к главному герою романа «Идиот», рассматривая Мышкина в качестве художественного воплощения идеала личности, а женский образ, в частности, образ Настасьи Филипповны расценивается в данном исследовании как представление героя о возможном идеале. Вопрос о том, насколько соответствуют эти представления представлениям самого Достоевского о красоте женской личности, остается открытым. Таким образом, можно констатировать, что степень разработанности темы исследования незначительна, так как изучение женского образа в ракурсе главной аксиологической проблемы жизни и творчества писателя не становился объектом самостоятельного научного изучения. В реферируемой работе приводятся доказательства того, что женский образ можно рассматривать как «телесную» форму воплощения представлений писателя об «идеальном» и «прекрасном».
Объект исследования – художественная аксиология и антропология, представленная в романах, составляющих великое «Пятикнижие» Ф.М. Достоевского.
Предмет исследования – женский образ в романах Ф.М. Достоевского, его генезис и эволюция, красота женщины в иерархии ценностей писателя.
Материалом исследования послужили тексты романов, составляющих великое «Пятикнижие» Ф.М. Достоевского; публицистические, эпистолярные произведения, дневники и заметки писателя; воспоминания и дневники о Достоевском его современников и современниц (А.П. Сусловой, А.Г. Достоевской, Л.Ф. Достоевской, А.Е. Врангеля и др.).
Цель исследования: определить свойства женской красоты, имеющие безусловную нравственно-эстетическую ценность в художественной аксиологии писателя и служащие авторской идее спасения мира и человека.
Задачи исследования:
-
рассмотреть идею Ф.М. Достоевского о красоте как религиозно-философскую проблему в ракурсе исторических эпох и авторских концепций;
-
выявить признаки новаторства художественного метода Ф.М. Достоевского в создании женского образа и изображении драматичных взаимоотношений мужчины и женщины, в интерпретации любви и страсти;
-
выявить причины противоречивости между рациональным представлением Ф.М. Достоевского о женском идеале и его художественно-образным воплощением;
-
предложить характерологию «необыкновенно прекрасной героини» Ф.М. Достоевского в проекции её личностного развития к идеалу Богородичного образа: от уникальности образа к универсальности идеала.
Научная новизна исследования. Женский образ в творчестве Ф.М. Достоевского, его типология, художественно-эстетическое значение многократно исследовался литературоведами. Однако при изучении аксиологических и онтологических проблем в художественном мире Достоевского женский образ рассматривался фрагментарно, как средство раскрытия мира героя и его идеи. В центре внимания исследований находился герой как носитель великой идеи самого автора (например, князь Мышкин как воплощение «положительно прекрасного человека»).
Выбор темы для диссертационного исследования может показаться парадоксальным, так как, на первый взгляд, ни один из женских персонажей не является конкретным воплощением совершенства, а чаще наоборот – противостоит ему. Вопрос в том, почему Ф.М. Достоевский, высоко ценивший идеал «положительной красоты», воплощением которой он считал образ пушкинской Татьяны, прорисовывая прекрасные черты своих героинь, не наделил их цельностью характера «идеальной» героини, вскрывает внутренние противоречия в мировоззрении писателя.
Обращаясь к «аксиологии» Ф.М. Достоевского в его художественном наследии, мы имеем дело не с логически выстроенной системой взглядов на проблему красоты, а с её художественной интерпретацией. Для исследования данной проблемы интерес представляет не только мировоззрение Ф.М. Достоевского, но и его творческая интуиция. Творчество писателя не исчерпывается идейно- художественным толкованием. Гениальные откровения Достоевского неожиданно возникали под влиянием взаимоотношений с женщинами, игравшими большую роль в его личной и общественной жизни.
Женский образ Достоевского предлагается рассматривать в его динамике, так как именно способность к эволюции отражает сущность женского идеала в художественной аксиологии писателя. Художественная символика, используемая автором в создании женского образа, задаёт вектор его развития в сторону Богородичного идеала.
Женский идеал, его генезис, эволюция, аксиологическое значение в наследии Достоевского – относительно новая и перспективная тема отечественной достоевистики. Представленная на защиту диссертационная работа призвана стать первой попыткой изучения женского образа в качестве главного носителя красоты в художественном мире писателя. «Фантастически прекрасная женщина» Ф.М. Достоевского рассматривается как литературный тип, воплотивший в себе эстетическое кредо великого писателя и мыслителя.
Теоретическая значимость заключается в выделении типа «необыкновенно прекрасной» героини и представлении его характерологии, учитывающей нравственно-эстетический идеал Ф.М. Достоевского, основывающийся на религиозном понимании красоты; а также в определении метода Ф.М. Достоевского в создании женского образа как новаторского, предвосхитившего символистские идеи рубежа XIX-XX веков в области философии, культуры, художественного творчества, и, особенно, в поэзии, в числе которых важное место занимает актуализация женского начала (идея Софийности, «Прекрасная дама» у Блока).
Теоретичико-методологической основой исследования стали религиозно-философские труды по проблемам антропологии и аксиологии (Платон, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.В. Зеньковский, Н.О. Лосский, Р. Гуардини, О. Клеман и др.), философские и психологические исследования проблемы пола и женственности (В.В. Розанов., В.С. Соловьёв, М.О. Меньшиков, О.В. Рябов, В. Свинцов), труды по теории художественного восприятия (С.Н. Выготский, З. Фрейд, И. Нейфельд), литературоведческие исследования поэтики и художественных образов Ф.М. Достоевского (М.М. Бахтин, А.П. Белик, В.Г. Одинцов, В.Е. Ветловская, Г.С. Померанц, Т.А. Касаткина, Л.И. Сараскина, А.А. Гачева, Е. Новикова, Е. Местергази, А.П. Власкин и др.), биографические исследования жизни и мировоззрения Достоевского (Л.П. Гроссман, В.Я. Кирпотин, Б.И. Бурсов, И.Л. Волгин, Г.М. Фридлендер и др.)
Концептуальную основу данного исследования составляют работы философов и ученых, изучавших наследие писателя с религиозно-философских позиций. Обращение к психоаналитическому методу З. Фрейда и его последователей позволяет вскрыть внутренние причины противоречий в динамике развития и формирования мировосприятия Ф.М. Достоевского, рассмотреть проблему понимания и воплощения идеалов писателя как важную проблему творчества с различных идеологических позиций.
В рамках диссертационного исследования используется комплексный подход, сочетающий в себе методы: аксиологический, историко-литературный, сравнительно-исторический, биографический, контекстуальный, проблемно-логический, психоаналитический.
Положения, выносимые на защиту:
1. «Идеальное» в художественном мире Достоевского следует понимать как норму и потенцию в развитии личности через призму христианской любви и веры в человека. Главным критерием «идеального» в мире Достоевского выступает красота, понимаемая писателем как религиозная проблема.
2. Визуальным воплощением идеи красоты в романах Достоевского является тип «необыкновенно прекрасной женщины». Черты гордости и страдания – проявления красоты в образе героини, приближенной к женскому идеалу писателя. Движущей силой развития образа является антиномия сатанинской гордости (красота Клеопатры) и христианского смирения (красота Мадонны).
3. Характерология «необыкновенно прекрасной женщины» Достоевского актуализирует проблему воплощения религиозной идеи средствами искусства и претворения её в реальность и объясняет причину противоречия между рациональным пониманием и художественным воплощением женского идеала писателя.
4. В характерологии «необыкновенно прекрасной женщины» Достоевского как сущностные грани красоты выступают свойства: мечтательность, искренность, загадочность, непосредственность, на основании которых можно выделить типы характеров: «героиня-мечтательница», «инфернальная героиня», «героиня-сестра», «юродивая героиня». Данные характеры, являясь уникальными, восходят к Богородичному идеалу, который раскрывается не в отдельном романе и не в конкретной героине, а в системе женских образов, представленных в развитии.
Достоверность выводов подтверждается опорой на целый корпус теоретических источников, включающий в себя литературоведческие исследования поэтики и художественных образов Ф.М. Достоевского, биографические исследования жизни и мировоззрения писателя, а также религиозно-философские труды по проблемам антропологии и аксиологии, психологические исследования в области изучения художественного восприятия и психологии творчества. Положения и выводы диссертации подтверждаются филологическим анализом текстов и сравнительным анализом аксиологических воззрений писателя, представленных в документальных и художественных источниках.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его материалов для подготовки лекционных курсов по истории отечественной словесности XIX в. и специальных курсов, посвященных традициям Достоевского в творчестве русских писателей и поэтов конца XIX - XX вв.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены в виде докладов на всероссийских и международных научно-практических конференциях:
-«Знаменские чтения»: «Церковь и общество: история и современность» (Курск, 2008), «Молодёжь, Общество. Религия: современная модель взаимодействия» (Курск, 2009), «Духовные ценности российского общества в XXI веке» (Курск, 2010), “История и перспективы церковно-общественного соработничества в России» (Курск, 2011);
-«Фетовские чтения» (Курск, 2012, 2013).
По теме диссертации опубликовано 6 статей, в том числе 2 - в журналах, аккредитованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, 3-х глав, имеющих внутреннюю рубрикацию, заключения и библиографии.
Связь красоты с проблемой пола
Философская мысль Серебряного века, пытаясь разгадать тайну пола, называет два пути преодоления неполноценности человека: любовь и творчество. По мнению В.В. Розанова, «пол - основа бытия»56. Проблема пола предполагала и решение вопроса о роли женщины в бытии человека. Ключом к пониманию концепции пола служат две метафоры: «пол как полярность» и «пол как половина». Рождается идея о том, что два полюса, мужской и женский, - это два полюса не только человеческого бытия, но и вселенского. Философия Серебряного века обнаруживает не только антропологическое, но и онтологическое измерение проблемы. В.В. Розановым одухотворенность, «праведность» пола понимается в качестве его связи с Богом: «Связь пола с Богом - большая, чем связь ума с Богом, даже чем связь совести с Богом».57
В знаменитой работе «Смысл любви» B.C. Соловьёв выводит свою концепцию любви, которая восходит к Достоевскому: « .. . истинный человек в полноте своей идеальной личности не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» . Значимым для B.C. Соловьёва стало, прежде всего, учение Платона об андрогинной природе человека, в котором подлинная человеческая природа представляется как соединение мужского и женского начал посредством любви. Ближайшая задача любви, по Соловьёву, -осуществление этого единства путем преодоления человеческого эгоизма, одиночества и распада. В концепции B.C. Соловьёва любовь выступает началом, побеждающим смерть посредством «восстановления единства или целостности человеческой личности».59 Н.А. Бердяев также утверждал, что смысл соединения мужчины и женщины лежит «в личности, в ее стремлении к полноте, к цельности жизни, к вечности»60. Именно опыт эротической любви, считает философ, приближает человека к постижению тайны бытия, помогает преодолеть эгоизм: «Величайшая тайна жизни скрыта в том, что удовлетворение получает лишь дающий и жертвующий, а не требующий и поглощающий. И только в нем энергия жизни не иссякает. И всякое творчество ... есть любовь, и всякая любовь есть творчество»61, которая «никогда не будет вполне разгадана в пределах этого мира».
Аналогичные воззрения на природу человека мы находим и у Ф.М. Достоевского, по убеждению которого, мужчина и женщина составляют «единый целокупный организм» (XXVII; 46)63. Человеческое бытие Достоевский определял наличием идеи: во имя чего живёт человек? Это в равной степени относится и к мужчине, и к женщине. Однако у каждого из них своя миссия. Идея - связующее звено между двумя полюсами человеческого бытия, и эти полюсы -мужчина и женщина.
Главным источником творческого вдохновения Н.А. Бердяев называет женщину: «Мужчина творит во имя Прекрасной Дамы, она вдохновляет его на подвиг и соединяет с душой мира. « ... без мистического влечения к женственности, без влюбленности в Вечную Женственность мужчина ничего не сотворил бы в истории мира, бесполое всегда бессильно и бездарно»64. Сам творческий акт рассматривается Бердяевым как возможность человека выйти за пределы бытия, в бесконечность и преобразить существующий мир: «Творчество всегда есть самоопределение, выход из пределов своего личного бытия"65. Под «гениальностью» творчества понимается не реализация способностей в продукте творчества, а внутреннее творчество, «целостное качество человеческой личности».66 Любовь мужчины к женщине, понимаемая как проявление творческой природы человека, по мнению Бердяева, тоже может быть гениальной.
В художественном мире писателя отношения между людьми надорванные, нездоровые, порою, кажется, лишенные логики и здравого смысла. Многие внешне прекрасные героини притягательны для героя в силу своей непредсказуемости, нелогичности, склонности к беспорядку и безумию. Образ Клеопатры в духовном облике героини - рельефен, ярок, фантастически притягателен. Н.А. Бердяев справедливо отмечает особенность поэтики романов Достоевского, которая состоит в том, что внутреннее состояние героя на уровне подсознательного, опосредованно передаётся другим, отражается на окружающей атмосфере: «всё творчество Достоевского насыщено жгучей и страстной любовью. Все происходит в атмосфере напряжённой страсти», «любовь у него - вулканическое извержение, динамические порывы страстной природы человека» ... . Это огонь неувядающий и огненное движение».67 И всё-таки следующее утверждение
H.A. Бердяева, непосредственно относящееся к героиням Достоевского, на наш взгляд, слишком категорично: «Женщине не принадлежит в творчестве Достоевского самостоятельного места. Антропология Достоевского - исключительно мужская антропология. ... женщина интересует Достоевского исключительно как момент в судьбе мужчины, в пути человека. Человеческая душа есть прежде всего мужской дух. Женственное начало есть лишь внутренняя тема в трагедии мужского духа, внутренний соблазн» . То есть, раскрывая антропологию человека, Н.А. Бердяев имеет в виду мужскую антропологию, рассматривая женщину как некую иррациональную стихию, а не как самостоятельную личность. Женский персонаж в мире Достоевского, по мнению философа, - всего лишь средство раскрытия трагического пути человека, испытание человеческой свободы. Под личностью, «человеком» понимается исключительно мужской персонаж.
Герой, потерявший веру, носящий в себе семя саморазрушения, жаждет заглянуть в открытую бездну. Родион Раскольников приходит к Соне Мармеладо-вой, потому что видит в ней не ангела-хранителя, а потенциальную соучастницу преступления - и ищет оправдания своему преступлению. Утрата веры и отчаяние привела Алёшу Карамазова в дом Грушеньки. Лев Мышкин любит жалостью «пуще страсти» Настасью Филипповну, готовый не размышляя прыгнуть ь притягательную бездну. Если бы героини Достоевского были лишены личностной, духовной сущности, то, возможно, не вполне осознанные намерения героев осуществились бы. Истории же мужских персонажей Достоевского развиваются по иному сценарию.
Женщины в мире Ф.М. Достоевского, считает Б.И. Бурсов, играют роль двойников-спасителей, однако спасение зависит от духовного потенциала мужчины, на пути которого встаёт та или иная женщина. Двойник-спаситель в женском образе является только тем лицам, которые подготовлены к возрождению. И такая героиня проходит сложную духовную эволюцию вместе с возлюбленным.
Путь женщины в романах Ф.М. Достоевского, как и путь мужчины, - путь страдания и искупления греха. Писателя привлекал человек, в душе которых идёт невидимая брань света и тьмы, именно тогда он более всего восприимчив к красоте, в которой пытается обрести гармонию и спокойствие. « ... потребность красоты развивается наиболее тогда, когда человек в разладе с действительностью, в дисгармонии, в борьбе, то есть когда наиболее живёт...»69. После живого общения с Грушенькой Алёша вдруг почувствовал, «как что-то твердое и незыблемое, как этот свод небесный, сходило в душу его. Какая-то как бы идея воцарялась в уме его - и уже на всю жизнь и навеки веков» (14; 328). Зерно животворящей идеи, в которой смысл бытия человеческого, зреет только благодаря соучастию женщины в судьбе мужчины. Женщина способна выносить и взрастить здоровое зерно. Идея же, основанная только на логических основаниях, порождает семена, приносящие нездоровые плоды.
С.Н. Булгаков, говоря об идеальной личности, также как и Н.А. Бердяев, подразумевал союз мужчины и женщины, но при этом не умалял значения женщины: «В Красе Евы Адаму открылась Софийная красота мира; вся тварь возлюбленному представляется в облике женской красоты»70. «Полный образ человека, - утверждает С.Н. Булгаков, - есть мужчина и женщина в соединении, в духовно-телесном браке. Каждый в отдельности есть получеловек, однако является самостоятельной личностью, ипостасью, имеет свою духовную судьбу».71
Идеал русской женщины и идея эмансипации
Ф.М. Достоевского при его жизни было принято расценивать как писателя социального, а его женские образы воспринимать в социально-психологическом аспекте. Замечания современников Ф.М. Достоевского относительно его героинь отразили полемику вокруг женского вопроса, который существовал в XIX веке. Из записных книжек Достоевского видно скептическое отношение Достоевского к прогрессивным тенденциям в понимании особой социальной роли женщины: «Вся ошибка «женского вопроса» в том, что делят неделимое, берут мужчину и женщину раздельно, тогда как это единый целокупный организм» (XXVII; 46).
М.А. Антонович, упрекая Ф.М. Достоевского в проповеди аскетизма, защищал «инстинкты образованного и развитого человека»149. Ф.М. Достоевский всегда был сторонником образования, в том числе и женского, но в пропаганде равноправия мужчины и женщины видел решение не социальных, а нравственных проблем. Ф.М. Достоевский пропагандировал женское образование не как слепое следование моде, а как путь женщины к самосовершенствованию, не как стремление стать деятельницами «в разрешении какого-то современного женского вопроса», а как возможность служения благородному делу (XXI; 154).
1 (13) января 1868 г. Достоевский писал С. А. Ивановой: о проблеме современного идеала: «...Все писатели, не только наши, но даже все европейские, кто только ни брался за изображение положительно прекрасного,— всегда пасовал. Потому что это задача безмерная. Прекрасное есть идеал, а идеал — ни наш, ни цивилизованной Европы — еще далеко не выработался» XXVIII; кн.2; 251).
Об интересе Ф.М. Достоевского к проблемам женской эмансипации, женскому творчеству свидетельствует переписка писателя с читательницами, поклонницами его литературного и человеческого таланта. Эти письма позволяют воссоздать колорит эпохи 60-80-х годов XIX века, дают представление о нравственном влиянии писателя на современниц. Среди корреспонденток Ф.М. Достоевского были известные писательницы и мемуаристки, педагоги и общественные деятельницы: Т.П. Пассек, А.О. Ишимова, Е.А. Штакеншнейдер, Л.Х. Симонова-Хохрякова, Х.Д. Алчевская, О.А. Новикова, СИ. Смирнова-Сазонова. Писатель отвечал на их письма, встречался с ними лично, вникал в их проблемы, публиковал произведения на страницах редактируемых им журналов «Время» и «Эпоха». Массовый приход как столичных, так и провинциальных женщин в литературу и журналистику был заметным явлением и не мог не заинтересовать Ф. М. Достоевского. Известно, что именно он способствовал публикации первых произведений А.П. Сусловой и А.В. Корвин - Круковской, с которыми в разное время намеревался связать свою судьбу. В рассказах и повестях этих начинающих писательниц Ф.М. Достоевского привлекала мысль о необходимости высшей цели, помощи нуждающимся, а в их облике - стремление к независимости и самостоятельности. Черты характеров этих незаурядных женщин, которых имел случай любить Ф.М. Достоевский, нашли своё отражение в целой галерее прекрасных гордых героинь: Аглая Епанчина, Катерина Ахмакова, Дуня Раскольникова, Лиза Тушина.
Ф.М. Достоевскому очень импонировали сильные, самостоятельные, решительные женщины. Образ Аполлинарии Сусловой - любимой женщины Достоевского и яркой представительницы своего времени, предельно опоэтизированный, нашел свое воплощение во многих женских персонажах. Сама А.П. Суслова узнавала себя в образе Настасьи Филипповны и очень личностно воспринимала сцену откровенного признания героини Мышкину в своих девичьих мечтах о князе, который должен был её спасти от позора и растления.
Дневник А.П. Сусловой, вышедший в России в 1928 году и переизданный только в 1991, свидетельствует о великой трагедии одной русской женской судьбы. Сама Аполлинария Суслова была неординарной натурой, наделенной качествами, которые Достоевский особенно ценил в современной женщине: идеализм и максимальная требовательность к людям. С Аполлинарией Сусловой Достоевский был связан долгие годы не только эмоционально, но и глубокой духовной близостью, об этом свидетельствует их переписка. Сам дневник раскрывает в этой женщине характер предельно гордый, одержимый, непримиримый, акцентуированный: «Покинет ли меня когда-нибудь гордость? Нет, не может быть, лучше умереть. Лучше умереть с тоски, но свободной, независимой от внешних вещей, верной своим убеждениям, и возвратить свою душу Богу так же чистой, как она была, чем сделать уступку, позволить себе хоть на мгновение смешаться с низкими и недостойными вещами, но я нахожу жизнь такой грубой и такой печальной, что я с трудом ее выношу. Боже мой, неужели всегда будет так! И стоило ли родиться!»150
А.С. Долинин в комментариях к новому изданию «Дневника» косвенно обвиняет Достоевского в духовной гибели Сусловой: «Как подошёл он к этой юной, неопытной душе, так преданно перед ним раскрывшейся? ... к ней, наивной, только что начинающей свой жизненный путь, страстно ищущей в окружающей действительности и в людях воплощения некого высшего идеала? ... Спрашиваем, как поступил Достоевский с этим юным существом? Взрастил ли, поднял ли до высоты совершенства? Или сам не удержался на высоте? И зажглись слепые, жестокие страсти в ее душе; открылась бездна, в которую, быть может, сила темная, исходившая от него, первая ее и толкнула»151.
Интересна запись Ф.М. Достоевского к замыслу романа «Идиот»: «Надо было с детства более красоты, более прекрасных ощущений, более окружающей любви, более воспитания. А теперь: жажда красоты и идеала и в то же время 40 % неверие в него, или вера, но нет любви к нему. „И беси веруют и трепещут"» (IX; 167). Идеалы свободы пробудили страсти в русской женской душе. Воплощением идеала женской личности стала личность, свободная от «предрассудков», в числе которых долг, ответственность и совесть. Максимально требовательная к другим, А. Суслова освобождала себя от всяких обязанностей и обязательств. Она стала жертвой модных идей и идеалов, которые впитала в себя ее эпоха: идей независимости женщины от мужчины, от общественной морали, от духовных традиций и от Бога. Подтвердить невозможность осуществления идеала, мыслимого вне Бога, можно замечанием о. Георгия Флоровского: «И еще опаснее полюбить человека в его человеческой правде, в его идеальном образе, -здесь всегда неотразима опасность «наклеветать» живому человеку его мнимый идеал, удушить его мечтою, оковать его выдуманной идеей».
Душа, лишённая веры, в поисках утраченных идеалов создаёт кумиров. О значении идеала в душе молодого человека читаем признание Аркадия в романе «Подросток»: «Блажен, кто имеет идеал красоты, хотя бы даже ошибочный!» (XXIII; 89). Трагедия молодого человека, современника Ф.М. Достоевского, в том, что истинной красоты ему не хватает, нравственные основы подорваны современными идеями.
Ф.М. Достоевский высоко оценивал достоинства русской женщины: «Русский человек, в эти последние десятилетия, страшно поддался разврату стяжания, цинизма, материализма; женщина же осталась гораздо более верна чистому поклонению идее, служению идее ... . Вижу, впрочем, и некоторые недостатки современной женщины и главный из них - чрезвычайную зависимость ее от некоторых собственно мужских идей, способность принимать их на слово и верить в них без контроля» (XXIII; 28). Женщина должна смотреть на мир своими глазами, мыслить без подсказки мужчин, считает Достоевский. Признавая и приветствуя идею равноправия мужчины и женщины, Ф.М. Достоевский выступает противником уподобления женщины мужчине. Вульгарные проявления женской эмансипации рассматривались писателем тоже как отклонение от нормы, от женского идеала. Отсутствие у женщин «эмансипе» таких качеств как женственность, естественность, искренность, доброта, отзывчивость, семейственность, свидетельствовало, с точки зрения писателя, об омужчинивании женщин, а не об их свободе.
Такое уподобление он рассматривает как искажение, неправильное понимание идей женской эмансипации. В качестве идеала женской красоты Ф.М. Достоевский рассматривает образ Татьяны Лариной: «Пушкин первый дал нам художественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные. Свидетельствуют о том тип Татьяны, женщины совершенно русской, уберегшей себя от наносной лжи» (XXVI; 140). Татьяна Ларина является своеобразным эталоном женской красоты именно в силу естественности, правдивости своей натуры. Понятие натуры человека Ф.М. Достоевский соотносит с понятием естества как сути явления, характера.
Интересно, что именно такие качества как «искренность» и «естественность» стали мерилом в определении Достоевским роли Жорж Санд как личности и роли её героинь в формировании самосознания русской женщины. В июньском выпуске «Дневника писателя» за 1876 год французской писательнице посвящено две статьи Ф.М. Достоевского, узнавшего о её кончине, - «Смерть Жорж Санд» и «Несколько слов о Жорж Санд». Ф.М. Достоевский констатирует, что в 40-50-е гг. эта писательница заняла в России ведущее место в ряду целой плеяды новых писателей. Достоевский пишет: «Правда, как женщина сама, она, естественно, боле любила выставлять героинь, чем героев, и, уж конечно, женщины всего мира должны теперь надеть по ней траур, потому что умерла одна из самых высших и прекрасных их представительниц и, кроме того, женщина почти небывалая по силе ума и таланта» (XXVI; 36).
Проблема типологии героинь Достоевского
Классификация типов Ф.М. Достоевского первоначально была сделана современниками писателя: В.Г. Белинским, Н.А. Добролюбовым, Н.Н. Страховым, А.П. Григорьевым. Так Н.А. Добролюбов предлагал группировать характеры персонажей для того, чтобы ответить на вопрос: «Где причина этих диких, поразительно странных людских отношений? В чём корень непонятного разлада между тем, что должно быть по естественному, разумному порядку и тем, что оказывается на деле?»173 По мнению критика, персонажи Достоевского - это люди с оскорблённым человеческим достоинством. Н.А. Добролюбов выделяет два основных типа: «кроткие» и «ожесточённые»174. Между этими двумя крайностями особо выделяется третий тип: «разряд людей, потерявших широкое сознание своего человеческого права, но заменившего его какой-нибудь узенькой фикцией условного права, утвердившиеся в этой фикции и бережно её хранящие»175.
Творчество Ф.М. Достоевского при жизни писателя рассматривалось в гоголевских традициях, а классифицировать персонажей предлагалось в социально-психологическом аспекте. И если первые произведения молодого Ф.М. Достоевского получили положительные критические оценки в силу их сострадания к «униженным и оскорбленным», то последующие - вызывали ожесточённую полемику в литературных кругах. В частности, В.Г. Белинский, высоко оценивший романтическую повесть «Белые ночи», впоследствии не принял эстетическую позицию Ф.М. Достоевского, оставшегося верным «идее красоты»: «Мы сами были некогда жаркими последователями идеи красоты, но с одной красотой искусство ещё далеко не уйдёт»176. В глазах современников Ф.М. Достоевский выступал сначала сторонником искусства для искусства, потом — тенденциозным мистиком. М.А. Антонович очень резко высказался о типах художественных персонажей в романе «Братья Карамазовы»: «В этом романе нет униженных и оскорблённых. Здесь люди рассматриваются с другой, иной точки зрения: одесную избранные овцы, а ошую отверженные козлища. Настоящих людей с плотью и духом, со смесью добра и зла здесь нет. Типы праведников и нераскаянные грешники»177. Ф.М. Достоевского критик называет проповедником аскетизма, а его персонажей делит на две группы: «праведники» и «нераскаявшиеся грешники».
Литературная критика XIX века еще не была достаточно подготовлена к восприятию новаторства Достоевского, в образной системе которого первостепенное значение имели «фантастические», «исключительные» элементы реальной жизни. В письме к С. А. Ивановой от 29 марта (10 апреля) 1868 г. автор отмечал, что идея «Идиота» — «одна из тех, которые не берут эффектом, а сущностью» (XXVIII, кн. 2; 292). Записные книжки и наброски Ф.М. Достоевского свидетельствуют о том, что писатель развивал фабулы своих сюжетов и воссоздавал образы своих героев и героинь, отталкиваясь от программной идеи, которая являлась стержнем всего произведения. В центре внимания писателя был не типичный представитель той или иной социальной среды, а яркая, уникальная личность, олицетворяющая идею, отличающая его индивидуальность и заявляющая о своём праве быть отличным от других - типичных. Романтическая традиция в создании художественных образов претерпевает некоторую эволюцию под влиянием авторского кредо Достоевского: «Реализм неверен, ибо человек есть целое лишь в будущем, а вовсе не исчерпывается лишь настоящим. В одном только реализме нет правды»178. Л.М. Розенблюм подчёркивает, что мысль Достоевского о человеке как о существе переходящем является основополагающей для эстетики Достоевского, подтверждая мысль формулировкой самого писателя: «Эстетика есть открытие прекрасных моментов души человеческой самим же человеком для самосовершенствования» 79.
Типология женского образа более сложная тема, чем типология героя, так как героиня более иррациональна в своей сущности и способна к неожиданной трансформации. Даже внутренняя двойственность героинь проявляет себя иначе -не в сознании, а в сердце. Уже современники Достоевского отмечали удивительную черту в образе героинь Достоевского - способность к рефлексии и самосознанию. Е. Марков в статье «Критические беседы» (декабрьский номер «Русской речи», 1879) отмечает: «Даже публичная женщина наполнена у Достоевского тоской самопознания и самоопределения»180. Автор статьи выделяет тип женщины, «погубленной людским развратом и людской несправедливостью, но сохранившей среди своего внешнего позора глубокий огонь любви и правды, незнающей, куда направить себя, бесплодно тратящийся в бессильных порывах, но, тем не менее, насквозь освещающий душу её тёплым светом человечности»181. Критик сближает образы Грушеньки и Настасьи Филипповны, подчёркивая общность характеров, силу духа, внешнюю привлекательность. Вместе с тем, антиномии в характере героини дают сильный импульс к её дальнейшему развитию. В героине Достоевского заложен большой потенциал внутренней свободы и способности к духовному преображению.
Советское литературоведение сделало большой вклад в изучение художественных образов Достоевского. В.Ф. Переверзев оригинальность творчества писателя увидел в уклонении от сложившегося художественного типа. Он опровергает попытки предшественников, пытающихся выстроить философию Ф.М. Достоевского из отдельных высказываний и реплик персонажей. Исследователь отмечает, что фразы Ф.М. Достоевского важны лишь для понимания психологии его героев, и «едва ли имеют философскую ценность»182. В контексте типологии героев исследователем рассматривается и женский образ. В. Переверзев выделяет тип «женщины-двойника» в творчестве Достоевского. По мнению исследователя, в любви героини, которая является ядром её психологии, раздвоенность сознания и души обнаруживает себя наиболее отчётливо. Героиню характеризует постоянное колебание между нежностью и жестокостью, между самоотречением и властолюбием. Эскизы такого типа женщины даны в ранних произведениях писателя (Катерина в повести «Хозяйка», Неточка Незванова в повести «Неточка Незванова», Наташа Ихменева в повести «Униженные и оскорблённые»). Наташа Ихменева -лучший образец женщины-двойника, любовь которой - эта любовь к слабому, смешанная с жалостью: «счастье жертвы и самоотречение, наслаждение в страдании, к которому примешивается радость господства, наслаждение мучительства».183 К женщинам-двойникам Переверзев относит Полину в «Игроке», Настасью Филипповну в «Идиоте», Грушеньку и Лизу Хохлакову в «Братьях Карамазовых». В образе Лизы исследователь отмечает критическое, болезненное состояние раздвоения личности. По мнению В.Ф. Переверзева, персонажи-двойники способны трансформироваться в «своевольный тип» и в «слабых сердцем», в социальном плане в обоих случаях это означает падение на дно. Для первых - это свободный акт воли, для вторых - добровольное смирение. Проявлением своеволия в любви является «нечто паучье и даже более отвратительное, чем паучье» . Своевольная любовь не знает семейного союза, имеет хищнический и асоциальный характер. Говоря о женских персонажах, исследователь отмечает, что «Достоевский не создал буквально ни одного типа своевольной женщины»185. Кротких персонажей В.Ф. Переверзев оценивает как «бесполых личностей», а их любовь - «милостыней», «условным названием отношений между мужчиной и женщиной»186. К «кротким» женским персонажам он относит Соню Мармеладову, Софью Долгорукову, Дашу Шатову. Об идеале писателя он высказывается как о «мёртвом идеале смирения и терпения»187.
Проблема гордости - один из ведущих мотивов в творчестве Достоевского. «Смирение пуще гордости» - формула Достоевского, которая затрудняет классификацию характеров по принципу «гордые» и «кроткие». Сама гордость у Достоевского амбивалентна. В женщине же гордость - нечто не свойственное её природе, противоестественное, загадочное. Жертвой собственной гордости становится Катерина Ивановна в «Братьях Карамазовых». Из уязвленной гордости она отдает свое сердце Дмитрию Карамазову. Персонифицированный бес в галлюцинациях Ивана - личный хаос, образ мучающей, жестокой, убийственной страсти. Гуардини предполагает, что героиня не выполнила свою женскую миссию по отношению к герою: «Если бы она отвечала ему взаимностью, то это могло бы помочь ему излечиться от двойственности натуры. Она могла бы способствовать одухотворению и просветлению «жажды жизни» и возрождению его духа под живительным действием зажженного ею тепла»188. Гизетти полагает, что Катерина Ивановна в отношении Ивана «слишком стихийна ... и равной подругой ему не станет».189 «Гордая» Катерина Ивановна в своей готовности к жертвенной любви обманывает саму себя: как объясняет её поступки Иван Карамазов, она готова любить и лелеять собственную мечту, упиваясь подвигом самоотречения, а значит, продолжая любить только себя. Для неё любовь - это борьба самолюбий.
Юродивая героиня Достоевского
«Юродивость» как понятие этимологически восходит к сущности понятия «прекрасного» и «безобразного». Слово «Юродивый» образовано от древнерусского «урод», и до XIV века употреблялось именно в таком контексте и звучании: «уродивъ». В древнерусском языке оно синонимично понятию «слабоумный». В церковнославянском языке слово «урод» связывается с понятием: «рожа» - «лицо, вид», от которого образуется прилагательное: «рожаистъ» - «красивый, видный». " В романах Ф.М. Достоевского в словесные характеристики «юродства» вкладываются особые (частные) значения и смыслы. Мышкин в восприятии Рогожина - юродивый только лишь на том основании, что он жениться не может: он не понятен одержимому плотскими страстями Рогожину. Соня Мармеладова — юродивая в сил}- своего смирения и безусловной веры в чудо воскресения: она прямой укор совести Раскольникова, которого мучает не Бог, а гордость. Можно предположить, что юродивый в контексте художественного текста Достоевского - не такой как все, непохожий, иной. Не случайно, герой прозревает юродивость в женщине -своём духовном двойнике, от которого тщетно старается отмежеваться. Словесная оценка героини - «юродивая», которую дают ей мужские персонажи, часто стоит в одном семантическом ряду с эмоциональными эпитетами: «безумная», «сумасшедшая», «помешанная», «бесноватая».
Тему юродства в художественном мире Достоевского рассматривали с разных позиций В.В. Иванов226, Р.Я. Клейман227, применительно к женским персонажам Т.А. Касаткина , В.Е. Ветловская. Р.Я. Клейман рассматривает феномен юроде гва в творчестве Достоевского как черту характера персонажа, исполняющего шутовскую роль. В.В. Иванов, напротив, объясняет значение юродивых персонажей Достоевского в религиозно-православном контексте, обращаясь в первую очередь к Священному Писанию, в частности, к «Посланию апостола Павла Коринфянам»: «Ибо слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас спасаемых - сила Божия. Ибо написано: погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость века сего в безумие? Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1 Коринф., 18-21). Духовный смысл юродства - в добровольным отказе от разума во имя спасения души.
A.M. Панченко указывает на принципиальное различие между юродством природным («во Христе») и юродством добровольным («Христа ради»). Юродивые «во Христе» имеют от рождения душевное или физическое убожество, а юродивые «Христа ради» сознательно принимают на себя подвиг юродства. Их безумие - напускное. Такие юродивые, как пишет A.M. Панченко, часто сочетают в себе «черты юродства и интеллигентности».230
Согласно традиционной типологии юродивых, в романах Достоевского тоже можно выделить две группы юродивых героинь.
1) Природные юродивые (безумные от рождения): Лизавета Ивановна («Преступление и наказание»), Мари («Идиот»), Мария Лебядкина («Бесы»), Елизавета Блаженная («Бесы»), Елизавета Смердящая («Братья Карамазовы»), Софья Ивановна («Братья Карамазовы»), невеста Версилова («Подросток»), невеста Раскольникова («Преступление и наказание»). 2) Добровольные юродивые, сознательно выбравшие путь страдания и искупления греха: Соня Мармеладова («Преступление и наказание»), Софья Долгорукова («Подросток»). В художественном мире Достоевского именно они исполняют роль духовников-спасителей, воплощают в себе нравственно-эст етический идеал Достоевского.
Героини с библейскими именами в романах Достоевского - Лизаветы и Марии - часто являются юродивыми по природе. Юродство этих героинь - в нетронутое: и и непорочности сознания. Лизавета Смердящая вовсе не стремится как-то воздействовать на окружающих своим поведением, она иначе не может себя вести: просі о не понимает большинства общепринятых норм поведения и правил этикета. Ничто не препятствует её «свободному от пут условностей сознанию видеть свет Сожий»." За свои поступки она отвечает не перед людьми, а сразу перед Богом.
Бродящая по городу Лизавета Смердящая и живущая в стене монастыря Лизавета Блаженная окружены людским непониманием. Их необычное поведение считают следствием «гордости», «злобы» и т.п. Обе Лизаветы не реагируют на чужие слова, внешне неприятны и нечистоплотны. О Лизавете Смердящей читаем в романе: «Двадцатилетнее лицо её, здоровое, широкое и румяное, было вполне идиотское; взгляд же глаз неподвижный и неприятный, хотя и смирный» (XIV; 90).
Физическое безобразие - внешняя отличительная черта юродивого - действительно присуща некоторым юродивым героям и героиням Достоевского. Однако, например, Лизавета Ивановна в «Преступлении и наказании» и Мария Лебядкина в «Бесах» симпатичны окружающим. Студент говорит о Лизавете Ивановне: «Да, смуглая такая, точно солдат переряженый, но знаешь, совсем не урод. У нее такое доброе лицо и глаза. Очень даже. Доказательство - многим нравится. Тихая такая, кроткая, безответная, согласная, на всё согласная. А улыбка у ней даже очень хороша (VI; 54). Впечатление повествователя о внешнем облике Марьи Тимофеевны более чем приятное: «Она посмотрела на нас довольно весело ... тихие ласковые серые гла:;а ее были и теперь еще замечательны; что-то мечтательное и искреннее светилось в ее тихом, почти радостном взгляде .. . . Странно, что вместо тяжелого и даже боязливого отвращения, ощущаемого обыкновенно в присутствии всех подобных, наказанных Богом существ, мне стало почти противно смотреть на нее с первоіі же минуты, и только разве жалость, но не отвращение овладела мною потом» (X; 1 14).
Обе героини симпатичны, потому что в некоторой степени способны к проявлению самосознания и наделены детской непосредственностью мировосприятия. В юродивой Лизавете, которую в народе характеризуют как «красоту неописанную», подчёркивается, как проявление достоинств натуры, религиозность, кротость, детская беззащитность. Портрет Лизаветы, пытающейся себя по-детски, загораживаясь руками, защитить от удара Раскольникова — исключительно важен для понимания образа юродивой героини. Неслучайно он не сразу всплывает в сознании Раскольникова: «О, как я ненавижу теперь старушонку! Кажется, бы другой раз убил, если б очнулась! Бедная Лизавета! Зачем она тут подвернулась!.. Странно, однако же, почему я об ней почти и не думаю, точно и не убивал?.. Лизавета! Соня! бедные, кроткие, с глазами кроткими... Милые!... Зачем они не плачут? Зачем они не стонут?.. Они все отдают... глядят кротко и тихо... Соня, Соня! тихая Соня!.." (VI; 212). Лизавета Ивановна органично сосуществует с окружающим миром, вовсе не выделяет себя из него. Отсутствие разума - это, в первую очередь, отсутствие возможности познания своей исключительности.
В.Е. Ветловская, а вслед за ней и Т.А. Касаткина в статье «Святая Лизавета» используют понятия «исключительной» и «неисключительной»232 любви. Способность к неисключительной любви (ко всему миру одинаковой) в ущерб любви исключительной (любви, направленной на избранных лиц, с которыми связывают узы родства, дружбы, страсти) - важная составляющая юродства. Юродивая Ли завета Ивановна (Соня называет её «святой») способна любить всех одинаково, и при этом любовь её деятельная и самоотверженная: «Безотказная, кроткая, терпеливая Лизавета Ивановна способна на неисключительную любовь к миру, она готова отдать каждому то, что ему от неё нужно - и тело (она «поминутно беременна»), и даже жизнь .. .
Большинство юродивых персонажей - женщины, но так же, как и Мышкин, -они, в сущности, бесполы. Версилов говорит о Лидии Ахмаковой: «такая невеста — не женщина» (ХШ; 371). И всё же Л.И. Сараскина во внешнем облике юродивой Марин Лебядкиной увидела признаки женской красоты. Образ Хромоножки трогателен и поэтичен. В нём сильны фольклорные мотивы. «Князь», «Иван-царевич», «сокол» - это всё фольклорные обозначения жениха, так Хромоножка называет Ставрогина, вернее - его идеальный образ, каким она видит его в своих фантазиях. «Слепым филином» она называет реального Ставрогина. Хромоножка — безумная мечтательница, идеалистка, её юродивость - иного, не религиозного порядка, ведь, на её взгляд, «Бог и природа всё одно» (X; 116). Перефразируя Хромоножку, можно сказать, что бес и ангел - тоже одно: «Князь». По нашему мнению, в образе героини в гротескной форме воплощена идея агонии натуральной красоты в цивилизованном мире. Неестественно белое, неумело напудренное лицо Лебядкиной -духовный портрет многих гордых инфернальниц Достоевского. Юродивые в романах Достоевского - это не всегда юродивые в каноническом представлении. Их художественная функция многогранна и неоднозначна. «Самоотречение» и «тщеславие» нередко являются гранями характера юродивой героини. Избиваемая братом и унижаемая мужем, Хромоножка пытается сохранить своё женское достоинство, отстоять своё право на исключительность и неповторимость.
