Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Система глагольных моделей безличных предложений в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» 41
1. Однокомпонентные модели 44
1.1. Модель СВЕТАЕТ/ СМЕРКАЕТСЯ, включающая в свой состав безличный глагол 44
2. Двухкомпонентные модели 47
2.1. Модель МНЕ (НЕ) ЧИТАЕТСЯ, включающая в свой состав безличный возвратный глагол + субстантив в форме дательного падежа 48
2.2. Модель ВСЮДУ ПУЗЫРИЛОСЬ/ ПЕРЕД ГЛАЗАМИ МУТИЛОСЬ, включающая в свой состав личный возвратный глагол в безличной форме + субстантив в форме косвенных падежей/ наречие 51
2.3. Модель НЕОБЫКНОВЕННО ЗАГОРЕЛОСЬ/ ТАК ПРОДОЛЖАЛОСЬ/ НА ПОЛ ПОЛИЛОСЬ, включающая в свой состав личный возвратный глагол в безличной форме + наречие/ имя существительное в форме предложного падежа 53
2.4. Модель НЕСЧАСТЬЯ НЕ СЛУЧИЛОСЬ, включающая в свой состав личный возвратный глагол в безличной форме с отрицательной частицей НЕ + субстантив в форме родительного падежа 53
2.5. Модель МЕНЯ ТОШНИТ/ ЕМУ ПОЛЕГЧАЛО/ МНЕ ПОВЕЗЛО, включающая в свой состав безличный невозвратный глагол + субстантив в форме родительного/ дательного падежа 57
2.6. Модель НЕ ХВАТАЛО ВОЗДУХА/ НЕДОСТАВАЛО ВОЗДУХА, включающая в свой состав безличный невозвратный глагол + субстантив в форме родительного падежа 58
2.7. Модель НЕ ПОСЛЕДОВАЛО СИГНАЛА/ НЕ СУЩЕСТВУЕТ МАГИИ, включающая в свой состав личный непереходный невозвратный глагол в безличной форме с отрицательной частицей НЕ + субстантив в форме родительного падежа 59
2.8. Модель В ВОЗДУХЕ ЗАШУМЕЛО/ В УШАХ ЗАШУМЕЛО, включающая в свой состав личный непереходный невозвратный глагол в безличной форме + субстантив в форме косвенных падежей/ наречие 59
2.9. Модель МЕНЯ ШАТАЕТ, включающая в свой состав личный переходный невозвратный глагол в безличной форме + субстантив в форме винительного падежа 63
3. Трехкомпонентные модели 66
3.1. Модель В КОМНАТЕ ПАХЛО ДУХАМИ, включающая в свой состав личный непереходный невозвратный глагол в безличной форме + имя существительное в форме творительного падежа + субстантив в форме косвенных падежей 66
3.2. Модель ВЕТРОМ СБИЛО ШТОРУ/ ГРОЗУ СНОСИЛО К МОРЮ, включающая в свой состав личный переходный невозвратный глагол в безличной форме + субстантив в форме винительного падежа + имя существительное в форме косвенных падежей/ наречие 71
4. Модели безлично-инфинитивных конструкций, предикативный центр которых выражен сочетанием модального компонента и инфинитива 79
4.1. Структурно-семантическая характеристика моделей безлично-инфинитивных конструкций 79
4.1.1. Двухкомпонентные модели 82
4.1.1.1. Модель МНЕ ХОЧЕТСЯ СПАТЬ, включающая в свой состав модальный компонент, инфинитив + субстантив в форме дательного падежа 82
4.1.2. Трехкомпонентные модели 84
4.1.2.1. Модель МНЕ ХОЧЕТСЯ ЧИТАТЬ КНИГУ, включающая в свой состав модальный компонент, инфинитив, субстантив в форме косвенных падежей/ наречие + субстантив в форме дательного падежа 84
5. Синкретичные типы глагольных предложений 95
5.1. Двухкомпонентные модели 96
5.1.1. Модель ОКАЗАЛОСЬ, ЧТО., включающая в свой состав возвратный глагол и придаточную изъяснительную часть 96
5.2. Трехкомпонентные модели 97
5.2.1. Модель МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЧТО, включающая в свой состав возвратный глагол и придаточную изъяснительную часть + субстантив в форме дательного падежа 97
6. Статистическая характеристика глагольных моделей безличных предложений 100
7. О возможностях синонимических преобразований глагольных моделей безличных предложений 105
Выводы по I главе 110
Глава II Система именных моделей безличных предложений в романе М.Л.Булгакова «Мастер и Маргарита» 113
1. Двухкомпонентные модели 114
1.1. Модель В ДОМЕ ХОЛОДНО, включающая в свой состав слово категории состояния + субстантив в форме косвенных падежей/ наречие 114
1.2. Модель МНЕ ЖАРКО, включающая в свой состав слово категории состояния + субстантив в форме косвенных падежей 118
1.3. Модель НЕ СЛЫШНО ПЕСНИ, включающая в свой состав слово категории состояния с отрицательной частицей НЕ + субстантив в форме родительного падежа 122
1.4. Модель ОБ ЭТОМ НЕ СКАЗАНО, включающая в свой состав краткое страдательное причастие + субстантив в форме косвенных падежей 124
2. Трехкомпонентные модели 125
2.1. Модель МНЕ ЖАЛКО ЕГО, включающая в свой состав слово категории состояния + субстантив в форме винительного падежа (винительный прямого объекта) + субстантив в форме дательного падежа 125
2.2. Модель КОМАНДИРОМ ПРИКАЗАНО НАСТУПАТЬ, включающая в свой состав краткое страдательное причастие + инфинитив + субстантив в форме творительного падежа 126
3. Синкретичные типы именных предложений 127
3.1. Трехкомпонентные модели 128
3.1.1. Модель ВИДНО, ЧТО/ КАК..., включающая в свой состав слово категории состояния + субстантив в форме дательного падежа (факультативный компонент) + придаточную изъяснительную часть 128
3.2.1. Модель ЯСНО, ЧТО..., включающая в свой состав слово категории состояния субстантив в форме дательного падежа (факультативный компонент) + придаточную изъяснительную часть 130
4. Статистическая характеристика именных моделей безличных предложений 132
5. О возможностях синонимических преобразований именных моделей безличных предложений 134
Выводы по IIглаве 136
Заключение 138
Библиография 141
Словари 169
Приложение 170
Введение к работе
1. Языковая единица и авторская интенция
Многие современные лингвистические исследования проводятся в антропологическом ракурсе: с позиций рассмотрения человека во взаимосвязи с языком, определения роли человеческого фактора в языке, о чем свидетельствуют работы Ю.Д.Апресяна, Н.Д.Арутюновой, Г.А.Золотовой, Ю.Н.Караулова, Г.В.Колшанского, П.А.Леканта, Т.С.Мониной и др. Идея о взаимосвязи человека и языка не является новой, она присутствует еще в трудах В. фон Гумбольдта. Так, В. фон Гумбольдт писал: «Язык сливается со всеми проявлениями души и уже по одной этой причине полнее, чем любая другая деятельность духа, воспроизводит черты индивидуальности, всегда тождественной себе» [Гумбольдт В. 1984: 84].
Анализ в рамках антропологического направления позволяет рассматривать участие грамматических значений предложения в создании индивидуального стиля писателя.
Предложение, представляющее собой сложную, многоаспектную единицу языка и речи, служит «средством формирования, выражения и сообщения мысли» [Виноградов В.В. 1975: 254]. Грамматическое содержание предложения отличается многоплановостью: любой тип предложения обладает определенным набором грамматических значений, среди которых выделяются три основные: предикативное, номинативное и интерпретационное.
Центральным грамматическим значением предложения является предикативное. Вслед за В.В.Виноградовым предикативность понимаем как отнесенность содержания предложения к действительности, выражаемую категориями модальности, времени и лица [Виноградов В.В. 1975: 267-268]. Компоненты предложения, передающие предикативное значение, принято называть грамматическим ядром, в состав которого в двусоставных предложениях входят подлежащее и сказуемое {Красивая береза растет под
окнолі), в односоставных — один независимый главный член предложения {После грозы на улице заметно посветлело).
Номинативное (пропозитивное) значение создается лексической базой предложения, реализующей понятийные категории в его структуре, и заключено в способности предложения обозначать событийный фрагмент действительности. В данной работе под пропозицией понимается смысловое содержание предложения, отражающее денотат - событие, описываемое предложением, фрагмент действительности или вымышленного мира, «положение дел». Это «семантические модели событий, ситуаций, имеющих место в действительности или мире воображения» [Прияткина А.Ф. 1990: 119].
Предложение обозначает объективную внеязыковую
действительность, которая отражается в его грамматической форме. Поэтому выражение пропозиции (семантическая сторона предложения) сопряжено с формальной стороной предложения. Грамматическая форма предложения содержит в себе и свое собственное значение.
Таким образом, речевой субъект может использовать предложение не только для сообщения информации, но и для передачи своего отношения к этой информации, выраженного грамматической формой.
Основываясь на таком понимании характера знаковой репрезентации, которое предполагает включение в акт обозначения момент интерпретации говорящим предмета коммуникации в свете определенной системы языковых значений, в теории семантики разграничивают объективный мир и его отражение в человеческом сознании. В результате различаются два понятия: референт (от лат. referens, referentis - относящий, сопоставляющий) -предмет реальной действительности, находящийся вне языка, и денотат (от лат. denotatum ~ обозначаемое) — обобщенное отражение предмета реальной действительности в сознании человека, получившее вследствие отражения знаковое обозначение [Новиков Л.А. 1982: 70]. Один и тот же референт имеет различные признаки. Одновременная фиксация всех признаков,
которыми обладает предмет, невозможна, поэтому в сознании человека представление о предмете получает абстрактный характер. Абстрактное представление о предмете в этом случае является его денотатом. Таким образом, один и тот же предмет реальной действительности в зависимости от тех его признаков, которые закрепились в сознании человека как образ абстрактного представления предмета, может иметь несколько денотатов [Гак В.Г. 1971: 80-90]. Так как одновременная фиксация всех свойств данного объекта невозможна, в предложении чаще всего отражается только один денотат. Денотатом предложения является понятие о классе ситуаций, представленных с какой-либо определенной стороны.
Предложение, с одной стороны, называет ситуацию (функция обозначения), с другой стороны, оценивает эту ситуацию (функция отображения), то есть получает возможность не только передавать референтное, объективное содержание, но и посредством формального языкового выражения интерпретировать его [Монина Т.С. 1995а: 38-48].
Интерпретационное содержание предложения выражается средствами разных языковых уровней: синтаксического, морфологического, лексического.
Интерпретационное грамматическое значение предложения создается грамматической формой предложения, но актуализируется его синонимическим потенциалом.
Обладая реестром синонимических средств, говорящий имеет возможность выбрать именно то из них, значение которого наиболее соответствует его коммуникативной задаче, так как структурно-грамматические особенности предложения позволяют по-разному оценивать и представлять одну и ту же внеязыковую ситуацию. Например, ситуация «субъект и его состояние» в зависимости от намерения говорящего акцентировать внимание на том или ином смысловом компоненте может быть представлена по-разному: Мне весело — акцентирование внимания на состоянии субъекта; Я весел — акцентирование внимания на субъекте и его
состоянии в статике; Я веселюсь - акцентирование внимания на субъекте и его состоянии, представленном как действие.
Выбор речевым субъектом определенных структур, их речевая актуализация - возможность выбора конструкций из представляемого языком синонимического ряда определяется авторской интенцией, под которой вслед за А.В.Бондарко понимается связь семантических функций грамматических форм с намерениями говорящего, с коммуникативными целями речемыслительной деятельности [Бондарко А.В. 1994:29-30].
В свете представления о языке как о стратификационной системе, уровни которой связаны иерархическими отношениями, устанавливаемыми как между единицами одного уровня, так и соседних, очевидно, строится теория речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля, рассматривающая содержание языкового знака не только в его изолированном представлении, но также как часть смыслового содержания более сложной структурной единицы. Иными словами, сферой изучения языкового знака любого уровня становится дискурс.
Дискурс, изначально являясь предметом изучения прагматики, во второй половине XX века становится объектом исследований разного типа, как семантических, так и синтаксических, этим и определяется наличие разных его толкований. Думается, в нашем случае роман М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» следует понимать как некий дискурс закрытого типа, ограниченный рамками текста одного художественного произведения.
Особый вес исследование авторской интенциональности имеет в художественном дискурсе, поскольку главной отличительной особенностью языка художественной литературы является его особая (по сравнению со всеми другими разновидностями) предназначенность, заключающаяся в способности эмоционально, эстетически и образно воздействовать на читателя как посредством переносно-метафорического и образного свойств слова, так и подбором тех синтаксических конструкций, которые показывают отношение автора к изображаемому, раскрывают особенности мировидения.
В научной литературе для обозначения человека как создателя речевого высказывания используется ряд понятий: языковая личность, субъект речи, говорящий, носитель языка, образ автора, автор текста, индивидуально-авторский стиль (идиостилъ) (см., например, работы М.М.Бахтина, В.В.Виноградова, Ю.Н.Караулова, Г.В.Колшанского, В.В.Леденевой и др.). Введение В.В.Виноградовым в лингвистику понятия образа автора, по сути дела, связало авторство с индивидуально-авторским своеобразием в использовании языковых единиц. По его мнению, исследование таких аспектов, как индивидуальный стиль автора, его место и функции в системе литературы определенного времени, соотношение с другими стилями дает возможность представить автора как языковую личность [Виноградов В.В. 1961: 64].
Важным представляется рассмотрение текста художественного произведения во взаимосвязи с автором (М.М.Бахтин, А.В. Бондарко, В.В.Гуревич, О.В.Волков, Е.И.Диброва, В.П.Конева, З.Я.Тураева и др.), поскольку художественное произведение, с одной стороны, выступает как объективный образ реальной действительности, а с другой стороны, на объективность изображаемого накладывается субъективное осмысление и восприятие действительности писателем.
В художественном тексте особенно важной оказывается соотнесенность формы (структуры) и содержания (отражаемой объективной реальности), так как в тексте важно и то, что изображается, и то, как изображается, при помощи каких средств. «В процессе открытия содержания художественного текста форма руководит читателем, то есть форма активна, и чем полнее и разностороннее форма очерчивает все оттенки вкладываемого в неё содержания, тем выше её активность» [Лавыш М.А. 2004: 44]. Объективная действительность, духовно освоенная автором, ложится в основу смоделированной им художественной реальности, и в совокупности эти две плоскости образуют единый художественный мир. Единая субстанция художественного мира определяет референтную особенность
пространства художественного текста. Референтное пространство художественного текста представляется в виде системы объектов, структурируемой в сознании автора произведения на основе присутствующих в тексте словесных выражений [Волков О.В. 1999: 30-31]. Процесс описания мира можно условно разделить на две фазы: «актуализацию в сознании пишущего мнемонического ряда, включающего все языковые обозначения /.../ предмета, выбор из ассоциативного ряда знака, способного, с точки зрения автора высказывания, наиболее адекватно выразить свое отношение к данному предмету» [Монина Т.С. 2005: 187]. Иначе говоря, реальная действительность соотносится с теми или иными единицами языка, которые актуализируются в конкретных речевых актах и реализуются в «универсуме художественного текста» [Волков О.В. 1999: 31].
Человек, строя любое речевое высказывание, сознательно или бессознательно подбирает такие языковые средства, которые отражают его понимание мира, а также показывают отношение к этому миру. Предложение в художественном тексте приобретает потенцию безграничных актуализаций. Наряду с эксплицитно выраженным смыслом возникают имплицитные значения, создаваемые многообразными связями предложения в тексте, межтекстовыми связями как внутри творчества одного писателя, так и за его пределами. Речевая реализация представляет собой материальную явленность «становления» предложения как языковой единицы. «Актуализированное содержание предложения - не произвольно формирующийся субстрат, а результат сложно организованного механизма, функциональную основу которого составляет взаимодействие инвариантов, сформированных в языковой системе» [Лингвистика ... 1995: 68-69].
Таким образом, дискурс можно рассматривать как речевое высказывание, в котором проявлена интенциональность определенной языковой личности. В формальном и семантическом отношении речевое высказывание предстает как целостная система, образованная в процессе дискурсии и основанная на субъективной модальности его автора. Поэтому
понятия субъективного плана и интенциональности в этом случае как бы накладываются друг на друга. Интерес представляет рассмотрение употребления предложения в контексте дискурса романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита»: реализации данного предложения в данном дискурсе; видоизменений его (предложения) коннотаций.
2. Языковое и речевое в высказывании
В современном языкознании, ориентированном на человека, говорящий - главная детерминанта языковой динамики — признается как дихотомическое сочетание речевого субъекта и языковой личности, так как знаковая сущность представляет собой сочетание языкового и речевого уровней. Высказывание представляет собой целостную единицу языка и речи и проявляется в этих сферах своими разными сторонами. Каждое конкретное предложение является фактом речи, но его инвариантный тип принадлежит языку [ЛекантП.А. 1971: 34].
Языковое и речевое значения одного и того же знака не идентичны. Языковое значение знака формируется в возможной системе его (знака) синтагматических и парадигматических связей, речевое значение, хотя и основано на инвариантом языковом значении, узуально и неповторимо, детерминировано референцией внеязыковой действительности и интенцией говорящего.
Реальный мир получает обобщенное отражение в сознании человека. Соотношение трех сторон - мир - язык — человек - соединяет в языковом знаке объективное (денотат) и субъективное (сигнификат), тем самым придавая высказыванию сложное значение. Вариативность представления отраженного мира в языке формирует в языковом знаке сигнификативное значение. Соотнесенность денотативного и сигнификативного значений в знаке условно разделяет его семантику на два компонента: объективный и субъективный (диктум и модус у Ш.Балли).
Формирование актуализированных значений в конкретном высказывании связано с феноменом многомерности сознания. Какое-либо событие, наблюдаемое субъектом, происходит в мире как бы дважды: «один раз стихийно и спонтанно, наблюдаясь в своих воздействиях на человеческое или какое-либо иное чувствующее и сознающее устройство, а затем, повторяясь в качестве сознательно контролируемых, воспроизводимых и конструктивных» [Мамардашвили М.К. 1994: 9-10]. В сознании первичная слитость предметов и их признаков расщепляется; свойства этих предметов соединяются со свойствами других объектов, уже когда-то воспринятых, создание новых пар происходит бесконечно. Глубина вертикального контекста принципиально безгранична, поэтому и существует возможность бесконечной речевой актуализации языкового знака [Монина Т.С., Казанцев С.А. 2007: 7].
Таким образом, семантика речевого знака имеет разноаспектный характер: 1) инвариантное содержание, создающееся в системе языка; 2) референтное содержание, соотносящее языковой знак с каким-либо событием; 3) контекстуальное содержание, полученное языковым знаком в языковой коммуникации. Э.Косериу обозначил эти уровни семантики как значение, обозначение и смысл [Косериу Э. 1989: 64-66].
Тождественность речевого содержания высказывания определенному языковому конструкту заставляет изучать речевое и языковое в предложении совместно: «... говорить на данном языке - значит уметь преобразовывать структурный порядок в линейный. Соответственно, понимать язык - это быть в состоянии преобразовывать линейный порядок в структурный» [Теньер Л. 1988: 31]. Таким образом, в содержании языкового знака неразделимо слиты языковой и речевой уровни.
Необходимость разграничения языкового и речевого содержания в языковом знаке заставляет предположить и два уровня сигнификативного значения предложения: языковую семантику, сформированную в языковой
системе, и речевую семантику, сформированную системой, проявляемой в речевом высказывании.
Ф. де Соссюр называет язык системой значимостей (ценностей) [Соссюр Ф. де 2006], которая определяется «наличным состоянием» входящих в её состав элементов и в каждый данный момент зависит от системы сосуществующих с ней других ценностей. Ф. де Соссюр называет два конститутивных фактора значимости (ценности): «наличие какой-то непохожей вещи, которую можно обменять на то, ценность чего подлежит определению; наличие схожих вещей, которые можно сравнивать с тем, о ценность чего идет речь» [там же, С. 114-115]. Говоря о языковых значимостях (ценностях), автор сравнивает игру в шахматы с механикой языка и отмечает, что как ценность (значимость) шахматных фигур зависит от их положения на доске, так и каждый элемент языка имеет свою ценность (значимость) по противопоставлению со всеми другими элементами. Иначе говоря, значимость любого языкового знака, по Ф. де Соссюру, определяется системой, включающей в себя определенное количество противопоставленных друг другу знаков. Важно подчеркнуть, что одна и та же единица подчиняется в системе языка и речи разным закономерностям, что языковая значимость знака не совпадает с речевой значимостью, поскольку речевой контекст определенным образом нарушает языковую систему, изменяя в ней количество знаков и, соответственно, систему их противопоставленности друг другу.
Носитель языка на основе языковой системы формирует речевую систему, «заставляя» семантику языкового знака стать выразителем интенциональности.
Система речевого тезауруса создает базу для развития в языковом знаке интерпретационных значений. Так, авторская интенция на уровне предложения проявляется в выборе грамматической формы высказывания, которая отражает пропозицию.
Бесконечное множество речевых высказываний, являясь конкретными проявлениями тождества структурно-номинативного типа предложения, может быть адекватно понято и описано лишь в сопоставлении со своим языковым инвариантом. Исследования актуализации виртуальных языковых значений в речи должны быть соединены с воссозданием языкового инварианта речевых репрезентаций. В связи с этим, на первый план выступают проблемы организации системы языковых единиц языковой личности, отраженной в речевом дискурсе [Монина Т.С. 2001: 117-119].
3. Безличные предложения как структурный тип
В современной лингвистической литературе отмечается, что «безличные предложения - центральная, наиболее употребительная и самая пестрая по структуре и семантике разновидность односоставных предложений» [Современный русский язык 1987: 96].
По мере развития лингвистической науки в целом и, в частности, синтаксиса исследователями в разной степени анализировались аспекты БП. Русисты XVIII - XIX вв. в большей мере концентрировали внимание на существовании отдельной группы безличных глаголов. Затем, когда предложение стало центральным объектом синтаксиса, стали появляться сведения о существовании «однословных предложений» типа Гремит; Тихо, о которых говорится, например, в «Российской грамматике» А.А.Барсова [Российская грамматика... 1981]; стали подниматься вопросы о соотношении логических и грамматических категорий в БП (Ф.И.Буслаев); вопросы о классификации БП [Потебня А.А. 1958].
В XX веке аспекты исследования БП и категории безличности в целом значительно расширяются. Причем исследователи говорят о правомерности употребления термина «безличные предложения». Так, А.М.Пешковский отмечает, что термин «безличное предложение» является неточным, так как в сказуемом полной безличности быть не может. По его мнению, более подходящим является термин «внеличные предложения», или
глагол-сказуемое с устраненным подлежащим [Пешковский A.M. 1956: 341-342].
А.А.Шахматов говорит об условности термина «безличные предложения». По его мнению, эти предложения являются экзистенциальными, так как содержат в предикате представление о бытии, существовании [Шахматов А.А. 1941: 87].
Исследователей начала XX века интересует формальная организация БП и, прежде всего, вопрос о номинации члена предложения, который заключает в себе предикативное значение. Лингвистами одинаково признается, что безличные конструкции представляют собой особый бесподлежащный тип с одним главным членом.
Главный член БП получает различную интерпретацию: главный член, отождествленный формально со сказуемым. Такое сказуемое отличается от сказуемого двусоставного предложения тем, что вызывает одновременно представление и о субъекте и о предикате [Шахматов А.А. 1941: 49-50]; бесподлежащная конструкция с одним главным членом - сказуемым, в форме которого не выражено значение лица и нет указания на него в данном контексте [Галкина-Федорук Е.М. 1958: 123].
Главный член БП, по мнению исследователей, может быть морфологически выражен глаголом и именем. Среди именных форм отмечаются причастные и особая группа слов типа весело, морозно, темно. Для обозначения таких слов используются разные термины: «безлично-предикативные слова на -О» (А.М.Пешковский, Е.М.Галкина-Федорук, В.В.Бабайцева и др.); «наречные слова» (наречные безличные предложения) (А.А.Шахматов); «категория состояния» (слова категории состояния) (В.В. Виноградов и др.). А.А.Шахматов выделяет ещё и БП, главный член которых выражен междометием, например, Да, господи, боже мой, авось [Шахматов А.А. 1941: 112].
Во второй половине XX века идея о том, что сказуемое - член предложения, зависящий от подлежащего и поэтому обязательно
предполагающий его, послужила основой для введения понятия главный член односоставного предложения. Главный член односоставного предложения не приспосабливает своей формы ни к какому члену предложения, «он -абсолютное определяемое односоставного предложения» [Современный русский язык 1989: 615-616].
Лингвисты, исследующие не только односоставные БП, но и другие типы односоставных предложений (определенно-личные, неопределенно-личные предложения и др.), по-разному номинируют член предложения, выражающий предикативность.
В одних исследованиях член предложения, выражающий предикативность, называют сказуемым (А.М.Пешковский, Е.М.Галкина-Федорук, В.В.Бабайцева, В.С.Юрченко и др.). Определяя главный член в БП как сказуемое, лингвисты интерпретируют его как особый тип сказуемого, отличный от сказуемого двусоставного предложения. В основе такого отграничения лежат различные грамматические и семантические критерии. Так, например, исследователи отмечают, что в односоставных предложениях сказуемое «изображает деятельность, оторванную от деятеля» [Пешковский A.M. 1956: 342; Долин Ю.Т. 1997: 92]; «в форме сказуемого не выражено значение лица, и нет указания на него в данном контексте [Галкина-Федорук Е.М. 1958: 123]; сказуемое является грамматически несогласуемым, имеющим специфические семантические особенности [Долин Ю.Т. 1997: 92].
Сходство главного члена предложения со сказуемым заключается в том, что он, как и сказуемое, может быть глагольным и именным (На улице подморозило; Мне душно); может иметь синтетическую (простую) и аналитическую (составную) формы (Ему нездоровится; Его начинает знобить; Его может знобить; Его может начать знобить) и др.
Интересной, на наш взгляд, является позиция А.А.Шахматова, который, употребляя термин «главный член односоставного предложения», пишет о том, что главный член односоставного предложения может быть
«формально отождествлен либо с подлежащим, либо со сказуемым..., такое сказуемое отличается от сказуемого двусоставных предложений тем, что вызывает представление и о субъекте, и о предикате» [Шахматов А.А. 1941: 49].
Мы вслед за В.А.Белошапковой, П.А.Лекантом и другими исследователями для обозначения члена предложения, выражающего предикативность, будем использовать термин «главный член односоставного предложения», исходя из представления о том, что сказуемое — главный член, обязательно предполагающий наличие подлежащего, с которым находится в отношениях координации [см., например, Русская грамматика 1980].
Одним из вопросов, интересующих лингвистов, является категория лица главного члена в глагольных БП. В одних работах главному члену приписывается форма грамматического 3-го лица «ненастоящего» единственного числа, в прошедшем времени - среднего рода единственного числа, «но осознается она в глаголе смутно, просвечивает только по сравнению с существующим горизонтальным рядом — работает, читает, пишет» [Пешковский A.M. 1956: 342], а в других работах указывается, что сказуемое в БП может быть выражено глаголом в форме, аналогичной форме 3-го лица..., эта форма 3-го лица не соотносится с формами 1-2 лица, поэтому её нельзя считать формой 3-го лица [Галкина-Федорук Е.М. 1958: 123]; форма, являющаяся в других глаголах формой 3-го лица, в этих глаголах не имеет значения формы лица, потому что такие глаголы не имеют форм 1 и 2 лица [Фортунатов Ф.Ф. 1956: 168]; безличные глаголы обладают грамматической категорией лица, так как они, как и личные, выражают действие в его отношении к деятелю, грамматическое лицо глаголов -сказуемых безличных предложений осознается на фоне соотносительных безличных [БабайцеваВ.В. 1968: 56].
Приведенные выше высказывания исследователей, в которых форма 3 лицо главного члена БП представляется как «ненастоящая» (А.М.Пешковский), несоотносительная с формами 1 и 2 лица личных
глаголов (Ф.Ф.Фортунатов), позволяет судить о том, что категория лица в безличных предложениях является беспризнаковой, формальной. Назначение категории лица в глагольных БП, по нашему мнению, — формирование значения безличного деятеля, более или менее известного: Морозит, Меня знобит, Снесло лодку, Мне не спится и др.
Внимание исследователей уделяется не только формальной, но и семантической организации БП, появляются исследования, в которых анализируются как грамматическая, так и семантическая стороны БП, например, монография Е.М.Галкиной-Федорук «Безличные предложения в современном русском языке», в которой приводится классификация БП по их значению и форме. Е.М.Галкина-Федорук отмечает, что с течением времени не только увеличивается количество прежних типов БП, но и изменяется их качество и возникают новые их типы [Галкина-Федорук Е.М. 1958: 122].
Во второй половине XX века появляются несколько грамматик русского языка: Грамматика русского языка 1960 года; Грамматика современного русского литературного языка 1970 года; Русская грамматика 1980 года, в которых описываются структурные и семантические особенности БП.
В грамматиках 1960, 1970 года выделяют группы БП в зависимости от морфологического выражения главного члена, а в грамматике 1980 года типовой анализ БП заменяется исследованием структурных схем этих предложений и приводится закрытый список таких структурных схем. Учение о структурной схеме предложения получает широкое распространение как в русской, так и зарубежной лингвистике. Существуют два понимания структурной схемы предложения, которые представлены в работах различных ученых: структурная схема предложения, выделенная на основе предикативного минимума предложения (Н.Ю.Шведова и др.) и на основе номинативного минимума предложения (В.А. Белошапкова и др.). Наряду с понятием «структурная схема предложения» учеными вводится и широко применяется понятие «модель предложения» (В.Г. Адмони,
Т.Б.Алисова, Г.А.Золотова, П.А.Лекант, Т.П.Ломтев, Т.С.Монина, И.П.Распопов и др.).
Несмотря на дискуссионность проблемы БП, все ученые сходятся во мнении, что «общим значением БП является утверждение независимого признака (действия), не соотнесенного с деятелем», это значение передается главным членом предложения [см., например, Лекант П.А. 2004: 144]; главный член БП выражается формой, не указывающей на отношение высказывания к 1-му, 2-му или 3-му лицу.
Частные значения БП довольно многочисленны. Глагольные БП могут обозначать состояние природы, состояние окружающей среды, психическое или физическое состояние живого существа, действия мифической, нереальной силы и др. Именные БП — психическое или физическое состояние живых существ, оценку действия с .морально-этической стороны и пр.
3.1. Морфологическая характеристика структурного типа безличных
предложений
В ряду важнейших универсальных категорий речемыслительной деятельности человека центральное место занимают отношения «предмет — признак» [Лекант П.А. 2002: 211], которые имеют разную грамматическую репрезентацию в двух доминантных разновидностях простого предложения — односоставных и двусоставных. Отношения «предмет — признак» грамматически оформлены в предложении как отношения «деятель -действие».
В БП, относящихся к структурному типу односоставных предложений, отношения «деятель - действие» представлены как бы отстраненно, то есть действие представлено как несоотнесенное с деятелем, деятель не известен (В голове шумит). Деятель (агенс/ субъект), носитель признака словесно не обозначен отдельной словоформой, то есть не получает отдельного грамматического оформления, что отличает односоставные, в
частности безличные, предложения от двусоставных, в которых деятель и действие получают расчлененное оформление в отдельных словоформах и связаны определенными предикативными отношениями (Трава шумит).
Так, предикативный центр БП формирует один компонент — главный член БП. У предикативного члена БП отсутствует синтаксическая направленность на подлежащее — форму имени в именительном падеже [Пешковский A.M. 1956; Галкина-Федорук Е.М. 1958; Георгиева В.Л. 1969 и др.]. Имплицитное наличие подлежащего не подразумевается, так как коррелят подлежащего отсутствует и на уровне денотативного субъекта-агенса [МразекР. 1990:85].
Структурный тип БП имеет разные подтипы, наличие которых связано с морфологическим способом выражения главного члена.
Значение безличности имеет специализированные _ средства выражения - формы безличности, которые репрезентированы разными частями речи: глагольными и именными формами, имеющими признаковый характер.
Содержание главного члена БП составляют: а) обозначение независимого признака - действия, состояния; б) выражение несоотносителыюсти действия с деятелем; в) указание на отношение высказывания к моменту речи (синтаксическое время). Показатель данных значений - форма безличности: 3-е лицо единственного числа, прошедшего времени, среднего рода [Лекант П.А. 2004: 144].
Главный член предложения заключает в себе вещественное (лексическое) и грамматическое значения, которые могут выражаться одной словоформой (синтетически) и двумя или тремя словоформами (аналитически).
В роли глагольного главного члена, синтетически выражающего вещественное и грамматическое значения, выступают как собственно безличные глаголы {светает, морозит, смеркается, тошнит и др.), так и личные, употребленные в безличной форме {дует, пахнет, несет и др.).
В роли главного члена, аналитически выражающего грамматическое значение, выступают: 1) вспомогательный компонент, заключающий в себе грамматическое значение, в сочетании с инфинитивом, заключающим в себе лексическое значение. Вспомогательный компонент может быть выражен: глаголом с фазисным значением: начало темнеть, стало подмораживать; глаголом с модальным значением: предстоит решать; придется уходить; словами можно, нужно и др. с модальным значением: молено уговорить, нужно подулшть; 2) адъективные формы в сочетании с различными связками с фазисным значением (связки могут иметь как формальное, так и нулевое выражение), употребленными в безличной форме: было скучно; жарко; стало душно; было убрано; стало начищено и др.
Глагольная форма безличности омонимична форме 3 лица единственного числа настоящего (будущего) времени и форме среднего рода единственного числа прошедшего времени: Вечереет — вне категории лица и числа; Смеркалось - вне категории рода и числа. Именная форма безличности омонимична краткой форме в единственном числе, среднем роде: Смешно - вне категории лица и рода [Лекант П.А. 2002: 213, 216; Бабайцева В.В. 1968: 61; Распопов И.П. 1970].
В разной степени удаленности от центра поля безличности находятся другие безличные формы, тяготеющие либо к одному, либо к другому полюсу: слово нет, имена существительные типа грех, досуг, лень, охота, пора, формы косвенных падежей отрицательных местоимений типа некого, нечего, наречия типа невтерпеж:, впору, невмоготу, негде, незачем, некуда [Петров А.В. 2002:302].
Таким образом, значение БП получает различное структурное выражение. Однако во всех вариантах имеется общий элемент - форма безличности: 3-е лицо единственного числа, прошедшего времени, среднего рода - в безличном значении [Лекант П.А. 2004: 144].
Различия в структурном выражении главного члена БП связаны не только с синтетическим или аналитическим способом его репрезентации.
Наличие вариантов или, иными словами, различных подтипов у структурного типа БП связано также с морфологическими особенностями главного члена: «степенью безличности» его формы, от которой зависит количество компонентов, необходимых для формирования семантики безличности. Так, безличные глаголы смеркается, светает, морозит, знобит и др. способны самостоятельно в полной мере выразить семантику безличности. Личные глаголы, выступающие в роли главного члена БП, неспособны самостоятельно выразить семантику безличности, они нуждаются в подтверждении их независимого безличного употребления конструктивно-синтаксическим способом: наличием второстепенных членов в определенных формах: на улице темнеет, замело дорогу, пахнет лесом, небо заволокло тучами. Аналогичные явления наблюдаются и в именных предложениях, где слова категории состояния не могут служить опорой безличности; «безличность» слов категории состояния создается безличным употреблением связочных форм; сочетанием слова категории состояния и связочного компонента с детерминантом - обстоятельственным или субъектным [Лекант П.А. 2004: 148]: В комнате было прохладно, Пете весело.
3.2. Семантическая характеристика структурного типа безличных
предложений
В современном языкознании предложение изучается в комплексе различных его аспектов, основными из которых признаются структурный, номинативный и коммуникативный [Виноградов В.В. 1975; Данеш Ф.; Гаузенбланс К. 1969; Адмони В.Г. 1968; Лекант П.А. 1975], так как именно они отражают триединую организацию языка, связывающую внеязыковую действительность, человека и язык [Гумбольдт В. 1984: 77].
Семантика «не существует сама по себе, без грамматического оформления, а таким оформлением является всё синтаксическое поведение предложения» [Шведова Н.Ю. 1973: 483].
Семантика структурного типа БП может быть рассмотрена с точки зрения структурного и пропозитивного значений.
Центральным понятием структурного аспекта является понятие структурного типа предложения. Как отмечалось выше, формально БП представлены одним главным членом. Главный член БП находится в независимой синтаксической позиции. Структурный тип БП может реализовываться различными типами, объединенными одним инвариантным значением данного типа.
Семантическое направление в исследовании предложения в качестве базисного выдвинуло понятие пропозиции. Предлагаются различные способы вычленения пропозиций в составе предложения: логический (по количеству суждений), прагматический (по количеству сообщений и степени их коммуникативной значимости), лексический (по количеству сообщений и результатам проведенных с помощью метаязыка операций). В нашей работе под пропозицией понимается смысловое содержание предложения, отражающее денотат - событие, описываемое предложением, фрагмент действительности (или вымышленного мира), «положение дел», «семантические модели событий, ситуаций, имеющих место в действительности или мире воображения» [Прияткина А.Ф. 1990: 119].
В денотативном плане семантика БП, так же, как и семантика двусоставных конструкций, представляет события, «положения дел». Различие при этом состоит в следующем: в двусоставном предложении указывается, что признак имеет вполне определенный источник вне объекта, между тем как в БП источник признака не является фиксированным («централизованным»), связь действия с его реальным производителем (источником, агенсом) становится несущественной. Однако, не имеющий субстанциального носителя признак должен как-то (в чем-то) проявляться [ПупынинЮ.А. 1992].
А.В .Бондарко соотносит с «подлежащим» понятие «носителя предикативного признака». О «носителе предикативного признака»
говорится, что это единица двусторонняя функционально-структурная (содержательно-формальная) [ТФГ 1992: 53-54]. Такое обобщение охватывает в качестве видовых, помимо подлежащего, случаи выражения неопределенно-, обобщенно- и определенно-личного субъекта (при глаголе-сказуемом в формах действительного залога), а также обозначение субъекта, побуждаемого к действию, при императиве, флексией глагола в предложениях без подлежащего [ТФГ 1992: 58, 60].
Ю.А.Пупынин вводит понятие «среды проявления признака» для характеристики децентрализованного субъектного содержания. Среда понимается как пространство вместе с его внутренним содержимым -веществом, телами и т.д. В содержании БП среда не сводится только к пространству: среда - это пространство, организованное данным признаком, то есть качественно определенное, «непустое» пространство. Например, содержание БП Холодно! передает не «чистое» состояние, абстрагированное от условий своей реализации, но состояние в среде его проявления. Ср.: В доме холодно, Ему холодно, Ему в доме холодно — среда проявления признака уточняется с помощью пространственного локализатора и/ или с помощью указания на лицо, испытывающее состояние. Среда проявления признака рассматривается как нечто имманентное представленному в БП процессу или состоянию. Представляется возможным говорить о среде проявления признака как о денотативном носителе данного признака [Пупынин Ю.А. 1992: 49].
Выделяются две группы ситуаций реальной действительности, денотативная структура которых допускает безличную трактовку: 1) ситуации, связанные с характеризацией пространства (конкретно-физический тип среды); 2) ситуации, связанные с характеризацией человека (физиологический и ментально-эмоциональный типы среды) [см., например, Пупынин Ю.А. 1992].
В БП первой группы сообщается о состоянии природы, окружающей среды; стихийных, природных явлениях.
В предложениях второй группы отображаются физические (физиологические) и психические состояния человека или иного живого существа, стихийные непредусмотренные действия людей и другие ситуации, в которых средой проявления признака является человек.
В БП коррелят подлежащего отсутствует на уровне денотативного субъекта-агенса. Однако субъект по своему денотативному статусу может быть не только агенсом [Воронина Д.Д. 1976: 3]. Семантический субъект БП характеризуется дезагентивностью и дезактивностью, что грамматически передается формами косвенных падежей [Кокорина СИ. 1979: 19]. Независимость признака от его носителя сохраняется: Ему нездоровится, Его ранило, Ему холодно.
Отвлечение признаков от производителей и носителей совершается в процессе отражательной деятельности человека-субъекта сознания, в процессе его интерпретации действительности. Такое отвлечение в своём итоговом состоянии оказывается не в однозначном отношении к отражаемому, в «снятом виде» содержит в себе историю своего формирования и тем самым не утрачивает связи с исходным этапом. Выбор БП связан с особой трактовкой события как феномена, в котором преобладает недискретность в отличие от дискретности. Общее интерпретационное значение БП - акцентированное внимание говорящего на логическом предикате, контрастирующее с интерпретационным значением двусоставных предложений, репрезентирующих тот же понятийный концепт актуализацией субъекта действия [Монина Т.С. 1995а,б]. На сигнификативном уровне БП характеризуются как предложения, с помощью которых человек отображает типовые ситуации как неконтролируемые, неожиданные, непроизвольные, случайные и одновременно каузальные [Арутюнова Н.Д. 1999; Вежбицкая А. 1997; Гиро-Вебер М. 2001; Золотова Г.А. 1973; Павлов В.М. 1998]. В семантической структуре БП реализуется противопоставленное понятию личного субъекта сложное понятие безличного субъекта, отличающееся синкретизмом содержания: сема
субъекта действия дополняется семами инициатора, каузатора действия. Морфолого-синтаксическая децентрализация безличного субъекта лишь актуализирует понятие действия в предложении, но не устраняет полностью проявление субъектности в сфере предложения [Монина Т.С. 1995а: 60].
3.3. Лексическая характеристика структурного типа безличных
предложений
В XX веке на смену атомистической трактовке языка пришло понимание языка как системы. Современный этап развития лингвистики характеризуется последовательно проводимым системным подходом, который применяется не только внутри каждого языкового уровня, но и распространяется на межуровневые отношения, то есть языковая система рассматривается как определенное гетерогенное образование. Превалирует синкретический взгляд на языковые явления. Принципиально новым предстает исследование лексики как средства выражения понятийного содержания предложения (его семантической структуры), создается новый концептуальный аппарат, который вводит в активный научный обиход понятие о лексическом наполнении предложения. Общим местом в исследованиях синтаксистов (П.Адамца, В.А.Белошапковой, К.В.Габучан, Г.А.Золотовой, Т.П.Ломтева и многих других) становится положение о том, что любой отвлеченный грамматический образец становится носителем семантической структуры только при лексическом наполнении.
Широкое признание получает идея о том, что единицей семантического представления предложения должна стать не структурная схема предложения, включающая в себя только показатели грамматических категорий, а модель предложения - абстрактный лексико-грамматический способ представления предложения. Грамматическое значение модели представляется как трехуровневая организация:
1) синтаксический уровень. На синтаксическом уровне к
формальным средствам причисляют синтаксическую позицию и
синтаксические отношения;
2) морфологический уровень. На морфологическом уровне к
формальным средствам относят формальные признаки слова как части речи;
3) лексический уровень. На лексическом уровне к формальным
средствам относят общность формальных признаков лексико-
грамматических групп, реализующих логико-понятийное содержание
предложения.
С этих позиций постулируется, что грамматическое значение предложения выражается не только грамматическими средствами, но и лексическими, непосредственно участвующими в формировании номинативного значения предложения: В кустах шумит - обозначение состояния окружающей среды, В ушах шумит - обозначение физического состояния человека [Монина Т.С. 1993: 4-7]. При лексическом наполнении синтаксических позиций, предопределяемых предикатным словом, происходит взаимодействие категориальной лексической семантики «наполнителя» с грамматической семантикой позиции, в итоге образуется единая семантическая составляющая, которая является компонентом пропозитивной семантики предложения [Арват Н.Н. 1976: 10-11].
В задачу исследования предложений в аспекте лексического наполнения вошло следующее: 1) установление классов слов, связанных в своем функционировании с данной структурной схемой; 2) установление лексических тенденций в наполнении определенных компонентов словами определенного класса; 3) установление лексических ограничений для строевых компонентов предложения [Современный русский язык 1989: 676-677].
Изучение лексического наполнения открыло виды взаимодействия лексики и синтаксиса, пролило свет на системную организацию лексики — на ее участие в «материализации» различных типов структурных схем
предложений. В лексическом выражении компонентов предложения была обнаружена четкая и последовательная организация лексики, свойственная не отдельным замкнутым лексическим группам, а значительным по объему и разнообразным по семантике пластам словаря. Способность лексики активно участвовать в организации семантики предложения дает право рассматривать её в качестве грамматического средства [Монина Т.С. 1995а: 36, 118 и ел.].
Обобщенно безличные конструкции (с точки зрения их семантики) можно разделить на 2 группы:
конструкции, отображающие состояние окружающей среды, стихийные явления: Рассветает; Дождит; Во дворе темно; Ветром нанесло листьев и т.п.;
конструкции, отображающие различные явления, состояния, процессы, соотносимые с человеком: Ему холодно; В голове у него застучало; Не думалось ему о деле уже третий день и т.п.
Лексическое наполнение позиции предиката.
Представляемые процессы и состояния в предложениях первой группы проявляются в реальном пространстве окружающего мира, которое наполнено естественным содержимым (воздухом, снегом, ароматом и т.д.). Человек может являться составной частью пространства, принадлежать конкретно-физической среде на правах одного из объектов или находиться за пределами данной среды в качестве «наблюдателя» (см. [Падучева Е.В. 1991: 164-168]). Для указанных БП характерно использование лексики, обозначающей физические процессы и состояния.
Так, позицию глагольного предиката в БП могут занимать следующие лексико-семантические группы глаголов:
глаголы, обозначающие физические явления природы: светает, рассветает, брезжит, вечереет, смеркается и т.п.;
глаголы, обозначающие атмосферно-метеорологические явления: крапает, моросит, дождит, снежит, парит, морозит, вьюжит, штормит, подлюраживает, непогодится, ненастится и т.п.
Позицию именного предиката в БП могут занимать следующие лексико-семантические группы слов категории состояния:
- слова категории состояния, называющие акустический, световой, температурный и др. признаки: холодно, тепло, жарко и т.п.
В предложениях второй группы отображаются физические (физиологические) и психические состояния человека или иного живого существа, стихийные действия людей и другие ситуации, в которых средой проявления признака является человек. Для предложений данного типа характерно функционирование предикатов ментальных, эмоциональных и физиологических процессов и состояний и указание на конкретное живое существо, которое расценивается как пространственная локализация признака. Человеческое тело, внутренний мир человека образуют специфическое, качественно особое «живое» пространство ощущений, мыслей и т.д.
Лексическое наполнение позиции субъекта.
Субъект в БП представлен двумя онтологическими типами: 1) неличный субъект - «силы», стихийные, физические {Снегом занесло дороги); 2) личный субъект - человек или иное одушевленное существо {Мне нездоровится; Собаке досталось от хозяина) [Ср.: ЗолотоваГ.А. 1982].
Таким образом, в подпункте 3.3. нами кратко было рассмотрено лексическое наполнение позиций главного и зависимого члена безличных конструкций, были намечены лишь основные тенденции лексического наполнения широких семантических групп БП. Такое рассмотрение является обобщенным и требует дальнейшей разработки.
3.4. Парадигматическая характеристика структурного типа безличных
предложений
Синтаксический анализ, направленный на выяснение системных видоизменений и соотношений формальных классов предложений, связан с идеей о необходимости анализа единиц языка в парадигматическом аспекте.
В синтаксисе эта идея нашла свое выражение в учении о парадигме предложения.
Парадигматические отношения в синтаксисе могут пониматься или широко, как принадлежащие языковой системе отношения конструкций с близкими грамматическими значениями, или более узко, как формальные изменения самой конструкции [Современный русский язык 1989: 657].
Парадигма предложения в узком смысле основывается на понятии грамматической формы предложения и трактуется как система его (предложения) форм, противопоставленных по общему грамматическому значению - предикативности.
Говоря о парадигматических особенностях БП, следует отметить следующее:
парадигматические изменения БП связаны только с категориями модальности и времени, парадигма по линии лица отсутствует;
морфологические значения числа и лица главного члена БП являются беспризнаковыми, чисто формальными, служат не показателями лица и числа, а формируют значение безличного деятеля.
Модальная парадигма БП включает в себя формы изъявительного наклонения {Морозит, Морозило, Будет морозить/ Светло, Было светло, Будет светло) и формы сослагательного наклонения {Морозило бы, Было бы светло). Формы повелительного наклонения отсутствуют у БП, что связано с их семантическими особенностями: выражение идеи отнесенности действия к высшей божественной, судьбоносной силе [Монина Т.С. 1993, 1995а, б].
Темпоральная парадигматика БП представлена оппозицией временная определенность/ неопределенность. Показателем модальности и времени у предложений со статическим признаком является глагольная связка [Шаповалова Т.Е. 2000: 75-78, 81-82].
Изменения БП по линии модальности и времени предполагает включение в их состав компонентов с модальным и фазисным значением:
Следует тщательно выполнять рекомендации врача; На улице стало светать; В помещении было темно.
Компоненты с фазисным значением в БП определяются морфологическим выражением главного члена: для главного члена с динамическим признаком характерны связки типа начинать, продолжать, перестать, а для главного члена со статическим признаком характерны связки типа стать, становиться, сделаться.
выводы
1. Исследование предложения в рамках антропологической
концепции позволяет рассматривать его грамматические значения, среди
которых выделяются три основные: предикативное, номинативное и
интерпретационное, как средства выражения авторской интенции.
Центральное грамматическое значение - предикативное, понимаемое в работе как отнесенность содержания предложения к действительности, выражаемая категориями модальности, времени и лица [Виноградов В.В. 1975], задает нужную автору структуру.
Номинативное (пропозитивное) значение, создающееся лексической базой предложения, заключается в способности предложения обозначать событийный факт объективной действительности, некое «положение дел». Выбор лексического наполнения конструкции связан с авторской интенцией.
Интерпретационное значение, создающееся грамматической формой, лексическим и синонимическим потенциалом предложения, позволяет речевому субъекту передать отношение к информации, заключенной в предложении.
2. Рассмотрение в работе грамматических значений предложения как
средства выражения авторской интенциональности в контексте закрытой
речевой структуры (романа М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита») позволяет
предположить, что эти грамматические значения, прежде всего
интерпретационное, актуализируются не только в отдельно взятой структуре,
но и в тексте за счет общей системы.
3. Представление языкового знака как дихотомии языкового и
речевого позволяет говорить о том, что в предложении существуют два
уровня значений: языковое (инвариантное) - сформированное в языковой
системе, и речевое - сформированное системой, проявляемой в речевом
высказывании. Такое понимание характера языкового знака дает
возможность рассмотреть особенности реализации системы БП в дискурсе
М.А.Булгакова в связи с авторской интенциональностью.
Однокомпонентные модели
Модель включает в себя один компонент, являющийся обязательным и достаточным, - независимую словоформу, обозначающую состояние природы. Первичной морфологической формой для выражения этого значения служат первообразные невозвратные и возвратные безличные глаголы, представленные в языке только двумя формами - безличной и инфинитивной: светает — светать, смеркается — смеркаться.
В лингвистических исследованиях отмечается непродуктивность безличных глаголов, называющих состояние природы [Пешковский A.M. 1956; Виноградов В.В. 1947; Галкина-Федорук Е.М. 1958]; среди них выделяются две семантические группы: 1) глаголы, обозначающие состояние природы, связанное со сменой дня и ночи: светает, рассветает, смеркается, вечереет, брезжит и др.; 2) глаголы, обозначающие атмосферно-метеорологические явления: морозит, дождит, снежит, моросит, ненастится, непогодится и др.
Специфика семантики данного типа глаголов заключается в их способности нерасчлененной передачи деятеля и действия; в их семантической структуре оказались слитыми логические понятия субстанции - носителя движения и движения. Возможность синкретического представления в одной словоформе понятий субстанции и движения возникла благодаря лексико-морфологической специфике глаголов, способных входить в состав модели: лексический компонент позволяет выразить идею субстанции, а морфологическая форма - идею действия, что подтверждается возможностью формального расчленения на субъект и предикат: Вечер вечереет, Мороз морозит [Шахматов А.А. 1941; Потебня А.А. 1958].
Семантика безличности выявляется в потенциале грамматической парадигматики модели [Монина Т.С. 19956: 20]. Модальная парадигма состоит из двух членов: 1) морфологические формы, представляющие признак в изъявительном наклонении: Светает - Светало —Будет светать; 2) морфологическая форма, представляющая признак в сослагательном наклонении: Светало бы. Признак не может быть представлен в побудительном наклонении из-за невозможности данной моделью выразить побуждение к действию, то есть представить в качестве исполнителя человеческой воли материальную мировую субстанцию. В синтаксической интерпретации значения безличности эта модель является наиболее «влиятельной», все остальные модели, репрезентирующие структурный тип безличных предложений, попадают под её воздействие как со стороны формы, так и со стороны значения, поскольку именно эта модель является носителем сущностных формально-семантических характеристик структурного типа. Модели с характеристиками подобного рода получили название прототипов [Монелья М. 1997: 158, 168; Lacoff G. 1988]. Под прототипическими понимаются такие конструкции, которые и по форме, и по содержанию представляют собой «лучшие образцы» данного типа. Вариативность прототипической модели осуществляется на морфологическом уровне путем изменения морфологического статуса главного члена [Монина Т.С. 19956: 20-21].
Как говорилось ранее, главный член однокомпонентной модели является не только её обязательным компонентом, но и достаточным, так как в его семантике соединены понятия материи и движения. Безличный глагол с достаточной полнотой отражает внеязыковую ситуацию, поэтому очень часто конкретное высказывание, имеющее своей основой прототипическую модель, включает в свой состав только структурное ядро. Наличие факультативных компонентов в составе предложения предопределяется словосочетательными связями глагольного предикативного ядра; факультативные компоненты могут быть опущены без риска создания семантической напряженности. Ср., Смеркалось — На улице смеркалось.
Семантика модели: «обозначение состояния природы».
Модели такого типа не получают распространения в художественном дискурсе М.А.Булгакова. Автором употребляются лишь две конструкции с глаголом светать, называющим состояние природы, связанное со сменой дня и ночи. Светало, и свет ещё не погашенных на шоссе фонарей был уже не нужен и неприятен; Позднее всех забылся Иван, когда над рекой уже светало. В составе второго предложения структурное ядро модели распространяет субстантив в форме творительного падежа, указывающий на место проявления признака (локализации состояния).
Немногочисленность однокомпонентных моделей БП, называющих состояние природы, в романе М.А.Булгакова, очевидно, объясняется отсутствием интереса автора к их пропозитивной семантике. Для описания природы в романе автор преимущественно использует различные типы двусоставных конструкций, расчлененно представляющих деятеля и действие/ признак и его носителя; грамматическая семантика данных конструкций позволяет поставить акцент на деятеля/ носителя признака, которому приписывается действие/ состояние. Следовательно, можно предположить, что М.А.Булгакову важно представить некую природную субстанцию, природное явление либо как производителя действия: В раскаянии глядя в чистое небо, которое егцё не пожрала туча /.../, Левий подумал, что безумно поспешил со своими проклятиями; Сейчас придет гроза, последняя гроза, она довершит всё, что нужно довершить, и мы тронемся в путь, либо как носителя состояния: Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в высоте полная луна, но не золотая, а белая; Луна в вечернем чистом небе висела полная, видная сквозь ветви клена. При описании природы автор использует номинативное предложение: Рюхин поднял голову и увидел, что он давно уже в Москве и, более того, что над Москвой рассвет, что облако подсвечено золотом.... Сочетание имени существительного рассвет, употребленного в позиции главного члена номинативного предложения, с обстоятельственным наречием над Москвой, выступающим в позиции локатива, реализует значение бытийности, наличия, констатации состояния природы.
Двухкомпонентные модели
Двухкомпонентные модели такого типа неоднократно привлекали внимание исследователей (см., например, работы [Виноградов В.В. 1947: 467-468; Галкина-Федорук Е.М. 1958: 167; Арват Н.Н. 1984: 86-88; Арутюнова Н.Д. 1999: 801; Булыгина Т.В. 1982: 30; Вежбицкая А. 1997: 42-47; Степанов Ю.С. 1981: 157; ЗолотоваГ.А. 1982: 26-27; Leinonen М. 1985: 75 и др.]).
Модель включает в себя два компонента:
1) главный член, выраженный безличным возвратным глаголом;
2) субстантив в форме дательного падежа, называющий субъекта.
В лингвистических работах констатируется продуктивность употребления данного типа предложений, которая достигается за счет словообразовательных возможностей глаголов. Заметим, что морфологический состав глагольных лексем, способных употребляться в позиции главного члена в моделях рассматриваемого типа, неоднороден. Так, исследователи отмечают, что «в русле общей тенденции активизации безличных предложений, строящихся с личными глаголами, шёл процесс интенсивного развития безличных предложений с глаголами на -СЯ, образованными от личных невозвратных глаголов и называющих состояние лица» [Шведова Н.Ю. 1973: 273; Янко-Триницкая 1962: 212-240]. Можно предположить, что анализируемая конструкция образовалась под воздействием, с одной стороны, возвратных глаголов со значением состояния {радоваться, печалиться) (А.М.Пешковский, В.В.Виноградов), с другой -возвратно-пассивных форм [Шахматов А.А. 1941: 478]. К первым тяготеют глаголы типа думаться, вериться и др., ко вторым — формы типа читается, пишется, написалось, спросилось. Между этими категориями расположена большая зона глаголов среднего залога, к которым примыкает постфикс -СЯ, придающий глаголу значение непроизвольности, немотивированности действия или состояния: зевалось, скучалось, заснулось.
Итак, постепенно сложилась особая продуктивная категория безличности, которую возможно образовать «от каждого глагола..., за исключением глаголов возвратных» [Пешковский A.M. 1956: 346], при соблюдении условий грамматикализации и лексикализации глагольной формы.
В современном русском языке безличные глаголы подобного рода образовываются от личных путем прибавления постфикса -СЯ.
Личный глагол, переходя в разряд безличных, должен не только приобрести форму безличности, но и соответствующее значение, позволяющее ему войти в одну из семантических групп: перцептуальной активности (смотрелось, виделось, слышалось и др.), физической активности (живется, бегается, работается и др.), ментальной активности (верится, мечтается, думается, помнится), психической активности (взгрустнулось, плачется), физиологической активности (икается, зевается, чихается) [Кабанова С.А. 1998: 15].
В позиции главного члена, выраженного безличным глаголом с постфиксом -СЯ, могут употребляться глагольные лексемы вериться, говориться, дрематься, думаться, дышаться, эюитъся, икаться, лежаться, мниться, петься, писаться, работаться, сидеться, спаться, читаться и т.п., обозначающие предрасположенность (непредрасположенность - при сочетании с отрицательной частицей не) субъекта к действию или состоянию.
Обязательным для структуры рассматриваемой модели является субстантив в форме дательного падежа, называющий субъекта. Данный компонент имеет пациентивную семантику: значение пациенса (того, кто пассивно воспринимает что-либо) привносит объективная возможность, причинность реализации признака: Мне хорошо работается — Я нахожусь в состоянии, когда я почему-то могу хорошо работать, у меня получается хорошо работать, мне удается хорошо работать; Мне не спится — Я нахожусь в состоянии, когда я почему-то не могу заснуть; у меня почему-то не получается заснуть, мне почему-то не удается заснуть [Вежбицкая А. 1997: 67-70].
Безличная форма главного члена предложения и представление субъекта в пассивной перспективе (зависимая форма дательного падежа) реализуют значение «неволитивное состояние субъекта», то есть такое состояние, которое охватывает субъекта помимо его воли [Вежбицкая А. 1997:44-47].
Семантика модели: «предрасположенность/ непредрасположенность субъекта к психическому/ физическому действию/ состоянию» [Галкина-ФедорукЕ.М. 1958: 172].
Модель может распространяться компонентами, реализующими значение каузальности (Мне почему-то не спится), неконто л ируемости (Мне все оке вздохнулось) и др.
В художественном дискурсе М.А.Булгакова модель распространения не получает. Употребляются лишь два предложения, построенные по модели такого типа. Главный член представлен глагольными лексемами работаться, житься, называющими предрасположенность к физическому действию состоянию. Субстантив в форме дательного падежа - субъектная словоформа выражен местоимением или именем существительным. Модель распространяется компонентами хорошо, лучше, реализующими значение оценки состояния. Мне всегда как-то лучше работается за городом, в особенности весной; Всякий посетитель, если он, конечно, был не вовсе тупицей, попав в Грибоедова, сразу Dice соображал, насколько хорошо живется счастливцам — членам МАССОЛИТа, и черная зависть начинала немедленно терзать его. Небольшое количество моделей данного типа можно объяснить тем, что в задачи автора не входило изображение предрасположенности/ непредрасположенности человека к психическому/ физическому действию/ состоянию.
Двухкомпонентные модели
Сфера «природа».
Языковые особенности моделей описаны в [Долин Ю.Т. 1997; Кабанова С.А. 1998; Калинин А.Ф. 1994; Сулейманова О.А. 1999 и др.].
Модель включает в себя два компонента:
1) главный член, выраженный словом категории состояния. В позиции главного члена употребляются лексемы, в значении которых содержится указание на природную или окружающую среду: слякотно, промозгло, туманно, солнечно, снежно, ветрено, сыро, мокро, тихо, тепло, холодно, светло, темно, душно и др.; лексемы с качественно-оценочным значением: уютно, весело, приятно, грустно, тоскливо, радостно, смутно, людно, мирно, шумно, хорошо и др.
Предложения, построенные на базе слов категории состояния, которые в норме не сочетаются с беспредложным дательным падежом, имеющим значение «лица», максимально приближаются к абсолютной бессубъектности. Лексическая семантика и грамматическая форма слов категории состояния характеризуют их как признанные слова, изображающие свой денотат - обозначаемые явления природной, окружающей среды (климатические, физические, атмосферные явления) - в виде состояния. «Здесь нет динамики действия, которое, во-первых, предполагает некоего «производителя» и, во-вторых, объединяясь с ним в диффузном образе «субъекто-предиката», делает этот образ образом «события». Если глагол, обозначая действие, предполагает нечто совершающее это действие, и осложнен проекцией на субъект, внутренней потребностью в нём, то признак, выраженный предикативной формой с адъективным «уклоном», рассматриваемый в плоскости его отношения к внешней среде, проецирует свою предикатную функцию не на «производителя», а на недеятельного в своём отношении к такому предикату носителя соответствующего признака» [Павлов В.М. 1998:21].
2) Субстантив в форме косвенных падежей/ наречие (локативный компонент). Позиция локативного компонента факультативна в тех случаях, когда главный член называет акустический, световой или температурный признаки. Семантика слова категории состояния указывает на то, что в предложении говорится о состоянии окружающей среды. Однако субъективное отображение состояний внешней среды или чего-то во внешней среде настолько содержательно и разнообразно, что для выявления метафорического значения слова категории состояния локативный компонент становится обязательным, например, В комнате было сумеречно.
В художественном дискурсе М.А.Булгакова модель реализуется следующим образом.
Позицию главного члена занимают лексемы темно (темнее), светло (светлее), тихо, душно, жарко, хорошо (нехорошо), неладно, неплохо, просторно, спокойно, прохладно. Семантика лексем, входящих в состав вышеназванной структуры, неоднородна. Так, можно выделить две группы лексем:
1) лексемы темно, тихо, предназначенные преимущественно для характеристики окружающей среды [Виноградов В.В. 1947: 406];
2) лексемы душно, жарко, хорошо (нехорошо), неладно, неплохо, просторно (формы сравнительной степени спокойнее, прохладнее от спокойно, прохладно), семантические особенности которых позволяют им обозначать как состояние природы, окружающей среды, так и состояние человека [см., например, Чижикова О.В. 1997: 58]. Лексемы данной группы помимо семы «состояние» содержат в себе сему «субъективной оценки» [Барамыгина И.Б. 1996: 7-16]. Субъективная оценка присутствует и в случаях употребления форм сравнительной степени светлее, темнее, спокойнее, прохладнее от светло, темно, спокойно, прохладно.
Субстантив в форме косвенных падежей может быть выражен:
1) именем собственным в форме родительного падежа с предлогом внутри;
2) именем существительным в форме предложного падежа в сочетании с предлогами в, на;
3) именем собственным в форме предложного падежа в сочетании с предлогами в, на;
4) наречием здесь; относительным местоименным наречием где, употребленным в придаточной присубстантивной части сложноподчиненного предложения нерасчлененной структуры. В такой позиции местоименное наречие является эквивалентом имени существительного (опорного (контактного) слова в главной части {Он хотел попасть в дом, где было спокойно — где = в доме)). Наречия такого типа указывают на место, в котором локализовано состояние окружающей среды.
