Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Модели первичной мотивации 27
Глава 2. Гнездовая характеристика лексико-семантического поля «судьба, счастье, удача». Исконная и заимствованная лексика 104
2.1. Исконная славянская лексика со значениями 'судьба', 'счастье', 'удача' 104
2.2. Типы структурных отношений однокоренных слов в лексико-семантическом поле «судьба, счастье, удача» 117
2.3. Заимствования 120
Глава 3. Опыт этимологизации «темных» лексем в лексико-семантическом поле «судьба, счастье, удача» 137
3.1. Диал. лунуть 'повезти' 138
3.2. Жарг. вячить (вячеть) 'везти в делах' 139
3.3. Диал выдрать 'повезти, посчастливиться' 141
3.4. Диал. кошель *'несчастье, жребий, судьба' 142
3.5. Жарг. далай 'удачливый, счастливый человек' 145
3.6. Жарг. тох 'удача, везение' 146
Глава 4. Диахроническая характеристика лексико-семантического поля «судьба, счастье, удача» 148
4.1. Время возникновения моделей первичной мотивации 152
4.2. Актуальность и продуктивность моделей первичной мотивации 163
4.3. Некоторые случаи преобразования моделей первичной 172 мотивации
Заключение 184
Алфавитный указатель лексем 188
Библиография
Источники 208
Литература 212
- Модели первичной мотивации
- Исконная славянская лексика со значениями 'судьба', 'счастье', 'удача'
- Диал. лунуть 'повезти'
Введение к работе
Ориентация современных лингвистических исследований на анализ систем различных языковых уровней определила актуальность изучения лексических фактов как составляющих лексико-семантических полей. В последние десятилетия анализ лексико-семантических полей был тесно связан с освещением проблемы языковой картины мира. В то же время неоднократно отмечалась ранее (О.Н. Трубачев, В.М. Мокиенко, А.Д. Шмелев, Анна А. Зализняк) и особенно акцентировалась в работах Ж.Ж. Варбот диахроническая сложность семантических полей как отражений языковой картины мира. Последним автором подчеркивается необходимость различения языковой картины мира и картины мира этноса (представлений об определенном фрагменте действительности) на том или ином хронологическом этапе.
Генетико-диахронический аспект анализа недостаточно учитывался в существующих работах по семантическим полям. Именно поэтому, в силу своей острой актуальности на современном уровне исследования лексики языка, данный аспект избран темой диссертационного исследования. Генетический анализ лексики предполагает определение набора этимологических гнезд, порождающих лексику исследуемого поля, выделение мотивационньгх моделей, которые включили слова гнезд в состав поля, а также исследование моделей в динамическом аспекте (определение степени их устойчивости / неустойчивости). Организующим началом при решении этих вопросов является выделение мотивационньгх моделей, что предполагает исследование как этимологически «прозрачной» лексики (ее принадлежности к определенным этимологическим гнездам), так и выработку толкований этимологически «темных» лексем с опорой на выявленные модели. Сопоставление лексики внутри каждой модели является основой для диахронической характеристики моделей и непосредственно выводит исследователя на проблему отражения в языковой картине мира (в лексике определенного хронологического уровня) картины мира этноса. В этом последнем аспекте исследование сближается с проблематикой этнолингвистики (Е.Л. Березович, Т.В. Леонтьева, М.Э. Рут, СМ. Толстая).
Объектом исследования в диссертационной работе является русская лексика со значениями судьбы, счастья, удачи. Выбор подобного объекта исследования обусловлен высокой ценностной значимостью категорий судьбы, счастья для русского языкового сознания. При этом объединение в одно лексико-семантическое поле слов со значениями судьбы, с одной стороны, и слов со значениями счастья, удачи, с другой стороны, имеет языковые основания, так как даже предварительное знакомство с лексикой, отражающей понятие счастья, обнаруживает теснейшую связь этого понятия с представлением о судьбе как о силе, посылающей счастливую долю человеку. Синкретизм значений 'судьба' и 'счастье' отражается в многозначности соответствующих лексем (наличии у слова обоих значений), в их функционировании в синонимичных контекстах (ср., например, употребление лексемы счастье в значении 'судьба, доля': такое уж мое счастье). Показательно частотное для диалектной фразеологии употребление лексемы
судьба в значении 'счастье, удача', а слова счастье в значении 'доля, участь': диал. судьбы не въЪсодитъ 'не дождаться счастья, хорошей жизни' (селигер.), диал. к судьбе получаться 'удачно складываться' (карел.), диал. счастье попало плохое 'о несложившейся судьбе' (калуж.). То же самое в пословицах {Всякому своё счастье {— 'судьба'); в чужое счастье не зайдёшь), в свадебных причитаниях {Ты скажи, скажи мне, матушка родная, ты каким меня счастьем наделила"?). Такие семантические пересечения, несомненно, отражают особенности восприятия данных категорий носителями языка и поэтому заслуживают пристального внимания.
Понятия «судьба», «счастье» и способы их языкового воплощения неоднократно становились предметом исследования в работах, выполненных в рамках различных лингвистических направлений — логического анализа языка, лексической семантики, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии, лингвистического анализа художественного текста (Н.Д. Арутюнова, С.Г. Воркачев, Анна А. Зализняк, В.В. Колесов, Т.В. Радзиевская, О.Г. Ревзина, Л.Б. Савенкова, Е.Н. Сергеева, Л.О. Чернейко, А.Д. Шмелев). Давнюю традицию, восходящую к работам А.Н. Афанасьева, А.А. Потебни, имеют исследования категорий «судьба», «доля», «счастье» в традиционной культуре славян, в фольклоре. В настоящее время тема судьбы, доли в народной культуре также привлекает внимание многих исследователей (А.К. Байбурин, А.Ф. Журавлев, М.Л. Ковшова, СЕ. Никитина, О.А. Седакова, СМ. Толстая, Е.И. Якушкина). Таким образом, существует значительное количество работ, посвященных концептам судьбы, счастья и их языковой интерпретации. Выполнены они, однако, чаще всего на материале одной сферы языка (например, сферы литературного языка или языка фольклора) и для одного хронологического уровня, хотя многими исследователями и отмечается противоречивость выявляемой языковой картины мира, которую Ж.Ж. Варбот считает прямым отражением диахронической мозаичности семантического поля.
Актуальность диссертационной работы состоит в применении диахронического подхода при анализе языковых единиц, составляющих лексико-семантическое поле. Такой подход отвечает современной тенденции в отечественной лингвистике, заключающейся в стремлении описать объект в динамике, во всех его изменениях. Это особенно актуально для семантических полей как лексических систем. Кроме того, сведения об отражении в сознании говорящего представлений о судьбе и счастье, полученные в ходе анализа принципов номинации, представляют интерес в рамках актуального на сегодняшний день антропологического направления в лингвистике.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что на базе исследования фактов национального языка в различных формах его функционирования (литературной, жаргонной, диалектной) впервые воссоздается целостная мотивационная структура лексике—семантического поля «судьба, счастье, удача», впервые анализируются его генетические (этимологические) истоки и диахронические изменения как отражение устойчивости / изменчивости соответствующего фрагмента русской языковой картины мира. Материал русских говоров и жаргонов в значительной степени
конкретизирует реконструируемый фрагмент русской языковой картины мира. При этом, имея определенные отличия от картины мира, воплощенной в литературном языке, диалектная и жаргонная языковые картины мира, безусловно, тесно с ней связаны и отражают те же характерные черты национального сознания.
Материал исследования собран путем сплошной выборки из различных словарей. Литературная лексика представлена материалом Академического словаря русского языка в 17-ти томах, Толкового словаря русского языка Д.Н. Ушакова, Словаря русского языка СИ. Ожегова (частично). Значительный по объему корпус диалектных лексем был собран методом фронтального просмотра словарей новгородских, подмосковных, уральских, донских, алтайских, карельских, пермских, вологодских, ярославских, сибирских, брянских, забайкальских говоров, говоров Селигера, а также обобщающего Словаря русских народных говоров. Диалектный материал дополнялся лексемами, содержащимися в Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля. Жаргонизмы отбирались по Большому словарю русского жаргона. Использовались также исторические словари: Словарь русского языка XI-XVII веков (частично), Словарь древнерусского языка XI—XIV веков (частично), Материалы к словарю древнерусского языка И.И. Срезневского, Словарь русского языка XVIII века (частично). Помимо словарного лексического и фразеологического материала, к анализу привлекались художественные и публицистические тексты, в том числе и тексты интернет-изданий, а также паремийный материал.
Предметом исследования диссертационной работы являются мотивационная структура лексико-семантического поля «судьба, счастье, удача» в ее динамике и гнездовой состав поля.
В данной работе поле рассматривается в плане генезиса и динамики. С генетической точки зрения, поле характеризуется наличием воспроизводимых семантических моделей, базирующихся на определенном наборе этимологических гнезд. Отсюда цель работы — выявление принципов номинации судьбы, счастья удачи в русском языке, фиксация гнезд, пополняющих поле, и описание степени динамики / стабильности представлений о судьбе, счастье, удаче в языке.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач:
определение исконно русского лексического состава поля, выявление всех этимологических гнезд, порождающих слова со значением судьбы, счастья, удачи, и определение места данных слов в гнездах (их частеречного состава и словообразовательных связей лексем внутри гнезда);
фиксация заимствований с исследуемой семантикой;
— описание моделей первичной мотивации для исконных и
заимствованных слов со значениями 'судьба', 'счастье', 'удача';
— этимологизация лексем рассматриваемого поля с неясной внутренней
формой;
— представление хронологической характеристики лексико-семантического поля судьбы и счастья.
Основными методами, используемыми в диссертационной работе, являются методы этимологического, словообразовательного и историко-семантического анализа (метод выделения мотивационных моделей).
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что его основные идеи и результаты могут быть использованы для углубления мотивационного аспекта этимологических и лингвокультурных исследований (особенно в их диахронической направленности). Представлены этимологические решения для некоторых диалектных и жаргонных слов с затемненными структурой и семантикой. В некоторых случаях уточнены уже известные этимологии.
Практическая значимость диссертационном работы определяется возможностью использования ее материалов и результатов в преподавании вузовских курсов лексикологии, диалектологии, в спецкурсах и спецсеминарах по этимологии, исторической лексикологии.
Положения, выносимые на защиту:
Полный анализ лексико-семантического поля «судьба, счастье, удача» в русском языке возможен только при использовании языкового материала всех сфер русского языка на нескольких хронологических этапах. Для автохтонной лексики со значениями 'судьба', 'счастье' выявлено двадцать восемь мотивационных моделей.
Лексика, обозначающая судьбу, счастье, удачу, порождается на базе значительного количества этимологических гнезд, для которых характерно воспроизведение семантики судьбы, счастья на различных хронологических уровнях и в разных частях речи. Гнездовой анализ, таким образом, подтверждает необходимость включения в поле слов различных частей речи.
Заимствования, пришедшие в русский язык с семантикой, отличной от семантики рассматриваемого поля, развивают значения судьбы и счастья в большинстве случаев по мотивационным моделям исконной лексики, т.е. семантическое освоение заимствований идет по русским мотивациям. В одном случае у заимствования фиксируется уникальная мотивационная модель, сложившаяся на русской почве, но не представленная автохтонной лексикой.
Модели первичной мотивации, выделенные на материале «прозрачной» лексики со значениями судьбы и счастья, были использованы при этимологизации «темных» слов исследуемого лексико-семантического поля.
Сравнительный анализ мотивационных моделей поля судьбы, счастья на разных хронологических этапах показывает, что восприятие этих категорий претерпевало некоторые изменения в истории русского языка. На языковом уровне динамика представлений о судьбе, счастье, удаче отражается в появлении новых схем семантического перехода. Судьба в новых семантических моделях представляется дорогой, физической несвободой, помехой, азартной игрой, тяжким испытанием, сопряженным со страданием. Идея счастья воплощается с помощью категорий веселья, легкости, полезности, порядка, красоты, соответствия, попадания в цель, благоденствия, райской
жизни. Новой характеристикой соответствующего фрагмента русской языковой картины мира следует считать и способность человека противостоять судьбе, выбирать судьбу, влиять на свое счастье, свою удачу, воплощенную на языковом уровне в ряде лексем и фразеологизмов. Вместе с тем устойчивость данного фрагмента языковой картины мира на языковом уровне выражается в сохранении унаследованной лексики, в продолжении действия архаичных моделей, в их пополнении новыми лексическими единицами и в проявлении древней семантики в сочетаемости слов. На внеязыковом уровне старые модели представлены в виде суеверий, примет и т.п. Стабильны представления, связанные с верой в магическую природу судьбы, в ее предопределенность, предсказанность, неотвратимость. Устойчивы также представления о судьбе и счастье как о доле, доставшейся во владение, и о счастье как о прибытке, прибыли.
Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования изложены в докладах на II Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2004), на Международной научной конференции «Русский язык и славистика в наши дни» (Москва, 2004), на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2005» (Москва, 2005), на научной конференции «Ломоносовские чтения» (Москва, 2005). Работа прошла апробацию на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
По теме диссертации опубликовано 6 научных работ, в том числе 3 статьи и 3 тезисов.
Структура работы. Исследование состоит из введения, четырех глав, заключения и справочного аппарата.
Модели первичной мотивации
Глава посвящена определению моделей первичной мотивации для лексического массива, составляющего поле «судьба, счастье, удача». Сущность мотивационного метода анализа лексики заключается в том, чтобы выяснить, какой семантический признак лег в основу номинации. Определить первичную мотивацию лексемы значит выявить «ближайшего семантического предшественника», определить «семантический фон» (Варбот, 1997, 65), обусловивший развитие нового значения (в данном случае значений судьба , счастье , удача , везение ).
Наибольшую трудность при определении типов первичной мотивации представляют многозначные слова, работа с которыми состоит в том, чтобы понять, какое (или какие) из значений данного многозначного слова определило появление интересующего нас значения. В некоторых случаях, к тому же, к возникновению переносного значения приводит именно комплекс значений, а не какое-либо значение, взятое отдельно. Следует отметить, однако, что «потенциальная множественность источников в семантике одной лексемы», свидетельствуя об органическом единстве, нерасчлененности, синкретизме значений, «может быть опорой... для подтверждения реконструкции отдельных семантических связей для лексем с меньшим набором значений» (Варбот, 1997, 79). Когда же мы имеем дело с однозначными лексемами, приходится учитывать этимологическое становление производящей основы и ее семантический потенциал. Для таких слов важна «опора на модели этимологически прозрачных или однозначно этимологически толкуемых лексем» (Там же, 65).
Модели первичной мотивации выделяются на материале исконной лексики (заимствования в исследуемом поле рассматриваются в отдельной главе), однако при этом в данной главе анализируются праславянские заимствования (рай) и старославянизмы (крест, блаженный), пришедшие в древнерусский язык на раннем этапе.
Модели перечисляются под номерами. После названия мотивационной модели приведены слова, семантика которых, по нашему мнению, развивалась по указанной семантической схеме. Внутри модели лексемы группируются по принципу наибольшей убедительности: вначале идут слова, чье отнесение к данной мотивационной схеме не вызывает сомнений. По ходу перечисления для ряда лексем приводятся этимологические сведения, объясняющие, почему слово отнесено к той или иной модели.
Мотивационные модели иллюстрируются помимо лексем фразеологизмами, формулами благопожеланий, пословицами, поговорками, чья семантика формировалась по данной схеме семантического перехода. В качестве примеров приводятся также лексемы со значениями несчастье , неудача в тех случаях, когда они подтверждают существование той или иной мотивационной модели, дополняют, конкретизируют ее. Принцип хронологии при этом не соблюдается.
В скобках указаны источник, из которого было взято то или иное слово, и примеры. Контекст, в котором употребляется диалектная лексема, приводится при его наличии в словаре-источнике.
К данной мотивационной модели прежде всего относятся слова, внутренняя форма которых содержит корни част-, дол-, дел- со значениями делить, наделять, отделять часть .
Корень част- представлен древне-, старорусскими словами, лексемами, относящимися к XVIII веку, и словами современного русского языка. Лит. лексема счастье состояние полной удовлетворенности жизнью, чувство высшего довольства, радости, удача, успех, судьба, счастливое стечение обстоятельств, счастливый случай (СлСРЛЯ, 14, 1312-1314), находящаяся в ядерной части исследуемого лексико-семантического поля, восходит к праслав. sbc$stbje (производному от c$stb) (Фасмер, 3, 816). Данная лексема первоначально имела значение доля, совместное участие (ср. семантику славянского sb-; сюда же, кстати, и ц.-слав. съчАстънъ причастный , Фасмер, там же). Факт обладания выделенной частью имущества или разделенными плодами совместной работы получал положительную оценку, что и объясняет дальнейшее развитие значения счастье, удача . Впрочем, можно говорить и о сохранении этимологически первичного значения часть, доля имущества у лексемы счастье на протяжении длительного периода времени, о чем, как кажется, свидетельствует следующий пример из Толкового словаря Даля: кончив посев, припахал и присеял еще полоску, на дочернино счастье (Даль, 3, 449) — т.е. на ее д о л ю в материальном смысле.
Исконная славянская лексика со значениями 'судьба', 'счастье', 'удача'
Исконная славянская лексика сгруппирована по словообразовательно-этимологическим гнездам = исходным корням. Группировка по корням показывает, какое количество слов с тем или иным корнем содержится в поле. Это позволяет судить о семантической потенции корней при формировании лексико-семантического поля «судьба, счастье, удача», что существенно дополняет результаты мотивационного анализа. Дело в том, что распределение лексем по семантическому признаку, т.е. по моделям первичной мотивации, не дает представления о продуктивности отдельных корней, поскольку, как оказалось, значения судьбы, счастья и удачи у однокоренных слов могут формироваться по разным моделям (это объясняется многозначностью основы). Разные значения одной основы становятся первичной мотивацией разных моделей (например, корни spe-l spor-, ved-/ vod- / vad-).
Существенно, далее, определение словообразовательных связей в гнездах: при анализе словообразовательной цепочки устанавливается этап (часть речи), на котором у основы развиваются значения судьба , счастье . В словообразовательной цепочке лексема, приобретшая семантику судьбы или счастья, выделяется жирным шрифтом. Поскольку шрифт, используемый для набора древнерусских, старорусских лексем и примеров из памятников, однозначно жирный, для удобства восприятия древне- и старорусские лексемы, не имеющие значения судьбы, счастья, заключены в квадратные скобки. Знак « — » обозначает отношения производности, а знак « » — диахроническое изменение лексемы.
Указываются также типы структурных отношений однокоренных исконно славянских лексем в исследуемом лексико-семантическом поле.
Корни приводятся в их исходной праславянской форме. При каждом корне, справа, вначале списком даются те лексемы гнезда, в которых представлены значения судьба , счастье , удача . Затем, ниже, представлена словообразовательная цепочка / цепочки, объединяющие слова гнезда. При этом лексемы, для которых вероятно праславянское происхождение, даются в праславянской реконструкции.
Диал. лунуть 'повезти'
В пермских говорах фиксируется слово лунуть в значении повезти (Перм, 1, 493). Та же же лексема помимо значения везения обладает семантикой выстрела, попадания: диал. лунуть выстрелить (иркут., забайкал., бурят., перм., арх., новг., вят.), прострелить (бурят.), попасть в кого-либо чем-либо (твер.) (СРНГ, 17, 196). Очевидную трудность представляют отождествление корня и выявление первичного семантического признака, продуцирующего значение повезти в данном глаголе.
Представляется, что ключом к этимологии слова могут быть диалектные глаголы лукнуть в значении бросить, отбросить в сторону (Лукнул камнем, попал в человека и зашиб ему глаз) (яросл., астрахан.), угораздить, подтолкнуть, сделать что-либо вредное, ненужное (Как это тебя нелегкая туда лукнула?) (рост., яросл.) и лукать метать камни из пращи, попадать в цель (Лукать шарики из праща) (сарат., астрахан.), кидать, бросать что-либо (вят., влад., перм., тамб., ряз., рост., урал., оренб., астрахан.) (СРНГ, 17, 188). Основная идея, заключенная в этих глаголах, — это идея броска, метания предмета с последующим попаданием в цель.
Если лунутъ действительно родственно этим глаголам, то везение, удача здесь понимаются, очевидно, как достижение цели, попадание в цель. Путь развития семантики везения, следовательно, можно восстановить следующим образом: бросок, метание — попадание в цель — удача, везение . Такая схема семантического перехода в данной лексеме соответствует мотивационной модели попадание в цель — везение , описанной в главе «Модели первичной мотивации»: (ср. диал. упакать (в кого, во что) угодить, уноровить, попасть во что-либо (пек., твер.), впакатъея (упакатъея) посчастливиться, оказаться удачным (пек.); диал. потрафлять попадать в цель (смол.), потрафйться выпасть на долю, довестись, оказаться возможным, удаться, посчастливиться, повезти (урал.). Форма лунутъ может быть следствием выпадения в пукнуть звука к (праслав. luknpti lunpti, k перед п выпадает по аналогии с t, а?в сочетаниях tn, dn).
Очевидно, к этому luknoti можно возвести и др.-рус. лунугн выстрелить , рус. диал. лунутъ выстрелить , с-хорв. лунути грянуть, ударить , ст.-чеш. luniiti гнать , которые в (ЭССЯ, 16, 175) истолкованы как проблематичное lupngti, что представляется менее вероятным.
Жарг. вячить {вячеть) везти в делах Бытующий в русских диалектах глагол вячитъ быть в силах что-либо сделать, осилить (дон., СРНГ, 6, 81) при переходе в городское просторечие и жаргоны приобретает значения иметься, быть в наличии , нравиться , есть, принимать пищу , ехать // ехать на удачное дело , везти в делах , объяснять, возражать (БСлРЖ, 118). Данный глагол нуждается в этимологизации и с точки зрения формы слова, и с точки зрения его семантики.
По-видимому, при истолковании лексемы вячеть (вячить) следует исходить не из многозначности слова, как это представляется авторам «Большого словаря русского жаргона», а из факта омонимии, выделяя, таким образом, вячить 1 иметься, быть в наличии , нравиться , есть, принимать пищу , ехать // ехать на удачное дело , везти в делах и вячить 2 объяснять, возражать . Вячить объяснять, возражать связано чередованием ч I кс прост., жарг. и диал. вякать говорить , имеющим широкий диапазон семантических оттенков, которые указывают на способ, манеру говорения, продуцирования звуков. Ср. жарг. вякать говорить, возражать (БСлРЖ, 118), диал. вякать лаять, тявкать, мяукать (калуж., тул., пек., курск., новг., влад., арх.), плакать, голосить (новг., яросл., забайкал.), говорить протяжно, вяло, невнятно (волог., новг., яросл., сарат.), неотступно, настойчиво просить о чем-либо, докучать просьбами, разговорами; ныть (курск., тул., калуж., моек., смол., пек., влад., волог.), ворчать, брюзжать (терек.), СРНГ, 6, 78). В свою очередь, данное вякать говорить представляет собой звукоподражание (Фасмер, 1, 375).
Вячить 1, думается, следует соотнести с др.-рус. влчнн со значением больший по степени проявления признака , старший по положению , старший по возрасту (СДЯ, 2, 312) и др.-рус. влче больше, сильнее (Там же). Ср. также лит. вящий больший, более сильный (К моему вящему удовольствию). Если так, то первичное значение глагола вячить реконструируется как прибавлять в объеме, количестве, силе, становиться больше, выше, интенсивнее .
