Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Слова категории состояния как часть речи в русском языке:проблемы метаописания С. 13.
1. История вопроса о месте слов категории состояния в системе частей речи русского языка С. 13.
2. Понятие переходности частей речи в грамматическом строе русского языка С. 54.
2. 1. Трактовка понимания термина «переход» в лингвистической литературе С. 56.
2.2. Причины, условия и следствия явлений переходности С. 63.
Выводы С. 75.
ГЛАВА II. Динамика и состав лексико-семантических групп слов категории состояния в русском языке XI-XVII вв С. 78.
1. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих физическое состояние живых существ С. 79.
1. 1. Слова категории состояния, выражающие нали
чие/отсутствие опасности, тяжелого, невыносимого положения С. 79.
1.2. Слова категории состояния, выражающие наличие/отсутствие заболевания, причинение вреда здоровью С. 82.
1.3. Слова категории состояния, выражающие чувства голо
да С. 85.
2. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих душевное состояние человека, его эмоционально-психические переживания С. 89.
2. 1. Слова категории состояния, выражающие нали
чие/отсутствие чувства грусти, печали С. 90.
2.2. Слова категории состояния, выражающие наличие/отсутствие чувства страха, беспокойства, тревоги С. 91.
2.3. Слова категории состояния, выражающие наличие / отсутствие чувства стыда, досады, обиды, жалости С. 92.
2.4. Слова категории состояния, выражающие наличие / отсутствие пользы, выгоды, приятного / неприятного отношения к чему-либо С. 94.
2.5. Слова категории состояния, выражающие наличие/отсутствие сомнений, каких-либо намерений, соперничества С. 97.
3. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выра
жающих интеллектуальное состояние С. 101.
3.1. Слова категории состояния со значением «известно / неизвестно» С. 102.
3.2. Слова категории состояния со значением «понятно / непонятно» С. 103.
3.3. Слова категории состояния со значением зрительного и слу
хового восприятия предметов С. 104.
4. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выра
жающих модальное значение С. 109.
4. 1. Слова категории состояния с модальным значением необхо
димости С. ПО.
4. 1. 1. Слова категории состояния, выражающие модальное
значение объективной необходимости С. 111.
4. 1.2. Слова категории состояния, выражающие модальное
значение объективно-субъективной необходимости С. 112.
4. 2. Слова категории состояния с модальным значением жела
тельности С. 120.
4. 3. Слова категории состояния с модальным значением возможности С. 124.
5. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих состояние природы С. 133.
5. 1. Слова категории состояния, выражающие температурное состояние природы С. 134.
5. 2. Слова категории состояния, выражающие атмосферное состояние природы С. 135.
5.3. Слова категории состояния, выражающие появление и утрату света в течение суток С. 136.
5. 4. Слова категории состояния, выражающие гигроскопическое состояние С. 137.
6. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих состояние окружающей среды, обстановки С. 139.
6. 1. Слова категории состояния со значением наличия / отсутствия военных действий, ссор, вражды С. 139.
6. 2. Слова категории состояния со значением наличия / отсутствия чего-нибудь в окружающей среде, обстановке С. 141.
6. 3. Слова категории состояния со значением наличия / отсутствия чего-либо на поверхности С. 143.
6. 4. Слова категории состояния со значением оценки состояния окружающей среды, обстановки С.144.
7. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих отрицательную и положительную оценку какого-либо действия или состояния С. 152.
7. 1. Слова категории состояния, выражающие оценку действия состороны его правомерности, законности, обоснованности С. 152.
7.2. Слова категории состояния, выражающие значение «плохо/неплохо, хорошо / нехорошо» С. 153.
7. 3. Слова категории состояния, выражающие состояние неприятия чего-либо человеком с точки зрения морально-этических норм С. 154.
7. 4. Слова категории состояния, выражающие состояние, свойственное, привычное для человека С. 158.
8. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих проявление чего-нибудь в достаточной мере и обозначающих необходимость прекращения действия С. 164.
9. Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих состояние временных и пространственных отношений С. 167.
9. 1. Слова категории состояния со значением пространственных отношений С. 167.
9. 2. Слова категории состояния со значением временных отношений С. 168.
Выводы С. 170.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ С. 172.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ С. 178.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК С. 181.
ПРИЛОЖЕНИЕ 1. Лексико-семантическая классификация слов категории состояния, функционирующих в русском языке XI-
XVII вв С. 201.
ПРИЛОЖЕНИЕ 2. Словник единиц категории состояния в русском языке XI-XVII вв С. 210.
- История вопроса о месте слов категории состояния в системе частей речи русского языка
- Понятие переходности частей речи в грамматическом строе русского языка
- Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих физическое состояние живых существ
Введение к работе
Выбор темы данной диссертации обусловило отсутствие специальных исследований по истории формирования лексико-семантических групп (далее ЛСГ) слов категории состояния (далее СКС) в русском языке.
Несмотря на то, что уже более столетия привлекает внимание лингвис
тов группа слов, которую называют «категорией состояния» (Л.В. Щерба,
В.В. Виноградов, И.И. Мещанинов, Н.С. Поспелов), «безлично-
предикативными словами» (A.M. Пешковский, Е.М. Галкина-Федорук), «предикативами» (А.В. Исаченко, В.Н. Мигирин), «предикативными наречиями» (Д.Н. Овсянико-Куликовский), до сих пор в русистике нет однозначного решения вопроса о категории состояния. Некоторые ученые, например, Е.М. Галкина-Федорук, Н.С. Поспелов, В.В. Виноградов, считают ее самостоятельной частью речи; другие - А.Б. Шапиро, Фр. Травничек - полагают, что категорию состояния нельзя выделять в особую часть речи и ставить ее в один ряд с традиционными частями речи.
Такие противоположные суждения о СКС могли возникнуть по следующим причинам: во-первых, свойства названной группы слов противоречивы, поэтому одни исследователи придают значение одним ее признакам, другие - другим; во-вторых, отсутствие специальных обобщающих работ, посвященных историческому описанию процесса становления СКС как части речи, приводит к появлению высказываний лингвистов о только еще начавшемся процессе формирования слов данной части речи и, следовательно, 6 ее молодой природе, что не позволяет придать данным словам статус самостоятельной части речи. Между тем, говорить о молодом характере данных слов можно, только сопоставляя их с такими частями речи, как имена и глаголы. Таким образом, актуальность исследования определяется спорностью, неоднозначностью понимания лингвистами природы СКС как части речи, необходимостью исторического изучения становления, развития СКС как
самостоятельной части речи в русском языке. Кроме того, собранный нами фактический материал показал неоднозначность определения статуса СКС: в изученных словарях не только отсутствует термин «категория состояния» в качестве пометы к лексическим единицам данной части речи, но и используются многочисленные варианты помет для обозначения слов одного и того же морфологического класса («нареч.», «безл. в знач. сказ.», «в сост. сказ, безл.», «нареч. в роли сказ.» и др.).
Объектом исследования в диссертации являются СКС. Из состава СКС в данной диссертации исключаются краткие прилагательные типа рад, горазд, должен и т.п., краткие причастные формы на - о {прибрано, вымыто, послано, проходимо, пахано и т.п.), которые, по мнению автора, нельзя отрывать от состава имен прилагательных и глагола соответственно. Несмотря на то, что лексическое значение данных прилагательных совпадает с семантикой некоторых СКС, а также утрачены некоторыми (например, рад, горазд) соотносительные полные формы, категориальное значение признака предмета, наличие категории рода и числа, употребление только в личных конструкциях тесно объединяет их с частью речи - именем прилагательным. Сохраняющиеся у кратких причастий глагольные значения и способность обозначать не столько состояние, сколько результат действия также не позволяют рассматривать их в отрыве от системы глагола и подводить под категорию состояния. Поэтому объектом исследования в настоящей работе являются такие СКС, которые в большинстве своем омонимичны кратким именам прилагательным среднего рода, наречиям и именам существительным {нужно, надо, можно, нельзя, грустно, радостно, весело, досуг, жаль, пора и т.п.).
Предмет исследования - формирование ЛСГ СКС в русском языке XI-XVII вв.
В качестве гипотезы выдвигается предположение о том, что категория состояния как часть речи появилась в древнерусском языке X-XI вв. и прошла основные этапы развития, присущие всем частям речи. Лексический со-
став данной части речи претерпел существенные изменения в период с XI в. по XVII в. и к концу XVII в. приобрел современные черты. Основным источником для формирования категории состояния явились имена прилагательные и наречия, причем процесс перехода слов из одной части речи в другую нередко сопровождается расхождением лексического значения производного слова с производящей основой.
Цель работы - выявить и описать ЛСГ СКС в русском языке XI-XVII вв., определить основные этапы и пути становления данного морфологического класса слов.
Конкретные задачи исследования:
Рассмотреть историю изучения лингвистами вопроса о месте СКС в системе частей речи современного русского языка.
Выделить и описать ЛСГ СКС в русском языке XI-XVII вв.
Установить время появления и употребления в русском языке как отдельных ЛСГ, так и отдельных СКС, входящих в эти группы.
Выявить, на базе каких частей речи преимущественно происходило формирование СКС как части речи.
Методологической основой исследования послужили работы Л.В. Щербы, В.В. Виноградова, Е.М. Галкиной-Федору к, А.В. Исаченко, Н.С. Поспелова, А.Н. Тихонова, В.Н. Мигирина, О.М. Ким, А.Я. Баудера, В.В. Бабайцевой, М.Ф. Лукина и др. Опираясь на труды как указанных, так и многих других языковедов, мы исходим из того, что категория состояния существует в русском языке как отдельная знаменательная часть речи, появившаяся в результате транспозиции слов из одной части речи в другую.
Основной метод исследования - описательный. Кроме того, использованы элементы системно-семантического, сравнительно-сопоставительного, дистрибутивного анализа, а также количественные подсчеты.
Материалом для исследования послужили языковые единицы, извлеченные в результате сплошной выборки из толково-исторических словарей русского языка: «Словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского (далее
СДЯ), «Словаря древнерусского языка (XI-XIV вв.)» (далее СДЯ (XI-XIV вв.)) и «Словаря русского языка XI-XVII вв.» (далее СРЯ XI-XVII вв.). Общий объем исследовательской картотеки - 630 единиц.
Выбор материала не случаен и продиктован различными подходами авторов словарей к квалификации языковых явлений. Критерием отбора послужило и тщательное изучение составителями словарей оригинальных текстов, ставших основой для их создания.
Научная новизна работы заключается в комплексном изучении динамики формирования СКС и состава ЛСГ СКС в русском языке XI-XVII вв. Разделяя точку зрения А.В.Исаченко, В.М.Панфилова, мы считаем, что СКС представляют собой самостоятельную часть речи, функционирующую уже на ранних этапах развития древнерусского языка. Как и любая часть речи, СКС в процессе исторического развития претерпевают изменения фонетического, лексического и семантического характера. Основной период становления СКС как части речи приходится на XVII в., когда в языке был активным процесс отражения лексическими средствами различного рода состояния. В диссертации были выявлены основные морфологические группы слов, легшие в основу формирования девяти ЛСГ СКС в русском языке XI-XVII вв., впервые определен основной круг транспозиционных изменений, повлекших за собой становление данной части речи.
Теоретическая значимость исследования. Результаты исследования вносят определенный вклад в теорию категории состояния русского языка. В частности, установлено наличие СКС в русском языке начиная с X-XI вв., выявлен процесс активного формирования категории состояния как части речи в XVI-XVII вв. Проведенное исследование позволяет в определенной мере уточнить вопрос не только об относительно молодом характере данной части речи, но и о ее выделении / невыделении в самостоятельный класс слов.
Практическая значимость работы определяется возможностью применения собранного нами материала в комплексном изучении семантики и строения конструкций со СКС. Результаты исследования могут быть исполь-
зованы при подготовке отдельных разделов курса истории русского языка и современного русского языка, в разработке спецкурсов, посвященных особенностям становления и функционирования СКС в русском языке, изучению языка древнерусских текстов и произведений отдельных авторов, а также в практике школьного преподавания синтаксиса. На защиту выносятся следующие положения:
В русском языке XI-XVII вв. существуют девять ЛСГ СКС. Лексический состав данной части речи представлен многочисленными формами, служащими для передачи разнообразных лексических значений каждой ЛСГ. Кроме того, СКС, функционирующие в русском языке XI-XVII вв., отличаются полисемией и омонимией.
Начало формирования СКС как части речи в русском языке относится к X-XI вв. Ее лексической основой послужили краткие имена прилагательные среднего рода, наречия на -о, имена существительные. Наиболее активно процесс становления СКС проявляется в XVI-XVII вв.
Процесс преобразования имен прилагательных, наречий и имен существительных в СКС в большинстве случаев осуществляется по ограниченному набору транспозиционных моделей: «имя прилагательное —* категория состояния», «имя прилагательное —* наречие — категория состояния», «наречие —> категория состояния», «имя существительное —> категория состояния» и др.
В результате транспозиционных процессов происходит образование как многозначных СКС, соотносящихся по значению либо со всеми оттенками многозначной производящей основы, либо с частью этих значений, так и однозначных СКС. Кроме того, в русском языке XI-XVII вв. встречаются СКС, не соотносящиеся по своему значению с исходными формами, а также лексические единицы, появившиеся по образцу уже существующих моделей.
Период XI-XVII вв. способствовал развитию части речи - СКС, в составе которых произошли значительные изменения в фонетическом и лекси-ко-семантическом плане.
11 Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на II региональной научно-практической конференции «Инновационные процессы в образовательных системах северных территорий Иркутской области» (г. Усть-Илимск, 23-24 апреля 2003 г.), III региональной научно-практической конференции «Инновационные процессы в образовательных системах северных территорий Иркутской области» (г. Усть-Илимск, 23-24 апреля 2004 г.), VI международной научно-методической конференции «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (г. Уссурийск, 20 мая 2004 г.), VIII Международной научно-практической конференции «Наука и образование - 2005» (г. Белгород, 7-21 февраля 2005 г.), VII международной научно-методической конференции «Проблемы славянской культуры и цивилизации» (г. Уссурийск, 24 мая 2005 г.), итоговой международной научно-практической конференции «Наука: теория и практика» (г. Белгород, 20 июля - 5 августа 2005 г.).
Основные положения диссертации отражены в публикациях:
Тюкинеева О.В. Из истории вопроса о месте слов категории состояния в системе частей речи русского языка // Актуальные проблемы гуманитарного познания: Сб. науч. тр. - Иркутск: ИГПУ, 2001. - С. 100-107.
Тюкинеева О.В. Слова категории состояния на -о как средство реализации модальных значений в русском языке XI-XVII вв. // Инновационные процессы в образовательных системах северных территорий Иркутской области: Матер. II регион, науч.-практ. конф. - Иркутск: ИГПУ, 2003. - Ч. 1. -С. 81-83.
Тюкинеева О.В. Лексико-семантические особенности слов категории состояния, выражающих состояние природы (на материале словарей древнерусского и русского языка XI-XVII вв.) // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Матер. VI междунар. науч.-метод. конф. - Уссурийск: УГЛИ, 2004. - С. 65-68.
Тюкинеева О.В. Лексико-семантические особенности слов категории состояния, выражающих физическое состояние живых существ (на материале
исторических словарей русского языка XI-XVII вв.) // Актуальные вопросы гуманитарного познания: Сб. науч. трудов. - Иркутск: ИГЛУ, 2005. - С. 15-24.
Тюкинеева О.В. Слова категории состояния как средство реализации модального значения необходимости в русском языке (на материале исторических словарей русского языка XI-XVII вв.) // Актуальные вопросы гуманитарного познания: Сб. науч. трудов. - Иркутск: ИГЛУ, 2005. - С. 24-34.
Тюкинеева О.В. Лексико-семантические особенности слов категории состояния с модальным значением возможности в русском языке XI-XVII вв. (на материале исторических словарей русского языка XI-XVII вв.) // Актуальные вопросы гуманитарного познания: Сб. науч. трудов. - Иркутск: ИГПУ, 2005. - С. 34-42.
Тюкинеева О.В. Слова категории состояния с модальным значением возможности в русском языке XI-XVII вв. (на материале исторических словарей русского языка XI-XVII вв.) // Теоретичні та методологічні проблеми дослідження мови: Матер. VIII Між. наук.-практ. конф. "Наука і освіта 2005". Том 3. - Дніпропетровськ: Наука і освіта, 2005. - С. 62-64.
Тюкинеева О.В. Слова категории состояния, выражающие состояние окружающей среды, обстановки в русском языке XI-XVII вв. (на материале исторических словарей русского языка) // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Матер. VII междунар. науч.-метод. конф. - Уссурийск: УГЛИ, 2005.-С. 156-159.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав (Глава I. «Слова категории состояния как часть речи в русском языке: проблемы метаописания», Глава П. «Динамика и состав лексико-семантических групп слов категории состояния в русском языке XI-XVII вв.»), заключения, библиографического списка (197 наименований), списка источников, приложения 1. «Лексико-семантическая классификация слов категории состояния, функционирующих в русском языке XI-XVII вв.», приложения 2. «Словник единиц категории состояния в русском языке XI-XVII вв.».
История вопроса о месте слов категории состояния в системе частей речи русского языка
Проблема частей речи - независимо от колебаний в отношении их конкретного выделения даже в составе одного и того же языка - относится к числу наиболее разработанных проблем современного языкознания [Степанова 1976: 139-140]. Тем не менее вопрос о СКС как особом классе знаменательных слов, отличном от наречий, имен прилагательных и имен существительных, до настоящего времени является недостаточно выясненным, хотя изучение категории состояния включено в программу вуза по русскому языку и в учебные пособия для высшей школы.
Впервые обратил внимание на слова жаль, [не]льзя, употребляемые в предикативной функции, еще А.А. Барсов в конце XVIII в., который относил их к безличным глаголам. Вслед за ним И. Калайдович в статье «О степенях прилагательных и наречий качественных», разграничивая полные («соименные») и краткие прилагательные («соглагольные»), указывал, что прилагательные могут употребляться как при имени, так и иногда отдельно от него. При этом они, сочетаясь с глаголом быть, составляют сказуемое и значением своим отличаются от полных, приобретая специальную функцию быть предикатом, а не определением [Цит. по ст. Галкина-Федорук 1957, Востоков 1961].
Н. Кошанский в статье «О русском синтаксисе» слова жаль, жалко, стыдно, совестно рассматривал в кругу безличных глаголов [Цит. по ст. Виноградов 1986, Востоков 1961, Галкина-Федорук 1957]. Е.М. Галкина-Федорук приводит отдельные мысли Н. Кошанского по поводу вышедшего в 1802 г. синтаксиса русского языка, написанного братьями Дм. и П. Соколовыми: «Вдруг вижу, что безличные глаголы жаль, жалко (которые сверх дательного, свойственного всем безличным, требуют еще и родительный) из третьей части речи [глагол] переведены в пятую [наречие], тогда почему вместе с ними не перевести и стыдно и совестно». И далее «...не знаю, могут ли они сделать это по праву этимологии, которой я не касаюсь, но по праву синтаксиса пусть прежде перестанут стоять перед существительными и требовать падежей...а потом вольны не только они, но хотя и все предлоги быть наречиями, или тем, чем им угодно» [Галкина-Федорук 1957: 7].
В начале XIX в. А.Х. Востоков слова типа можно, должно, жаль, льзя, лень хотя и не выделил в особую часть речи, но все-таки отнес их к безличным глаголам, тем самым, изъяв данные слова из состава имен существительных, прилагательных и наречий, как это было принято в традиционной грамматике [Востоков 1838]. К.Аксаков, ведя речь о происхождении из одной категории имени таких частей речи, как имя прилагательное и имя существительное, отмечал, что рассматриваемые слова выражают состояние [Аксаков 1875]. Ф.И.Буслаев высказывал мысли о близости функций рассматриваемого разряда слов к функциям глагола, употребляемого в безличных предложениях [Буслаев 1858].
Точку зрения А.Х. Востокова принимал Н.П. Некрасов, который указывал, что имя прилагательное через краткую форму с окончанием среднего рода или с безразличным окончанием может принимать значение глагола [Некрасов 1865].
Оторванность СКС от имен существительных, имен прилагательных и наречий и близость их к глаголам подчеркивал В.А. Богородицкий, который в «Общем курсе русской грамматики» (1935 г.) отметил, что слова можно, нужно, должно, надобно получили уже значение глагольности вследствие того, что их всегда сопровождает или подразумевается при них глагол «быть», например, можно -можно было —можно будет; поэтому «языковое чутье относит эти наречия в одну категорию с безличными глаголами — надлежит, следует, подобает» [Богородицкий 1935].
Таким образом, А.А. Барсов, Н. Кошанский, И. Калайдович, А.Х. Востоков, Ф.И. Буслаев, Н.П. Некрасов, В.А. Богородицкий верно подметили особую природу слов жаль, [не]льзя, жалко, стыдно, совестно и др., но ошибочно включали их в состав безличных глаголов на основе сходства с синтаксической функцией последних.
Особого мнения придерживается A.M. Пешковский. В работе «Русский синтаксис в научном освещении» лингвист говорит о существовании в русском языке слов вне частей речи. Такие слова есть, по мнению A.M. Пешковского, «не выкристаллизовавшиеся к данному моменту в отношении категорий частей речи слова...» [Пешковский 1956: 149-150].
Понятие переходности частей речи в грамматическом строе русского языка
При описании процессов преобразования единиц одной части речи в другую в лингвистической литературе используются термины переход и переходность, ставшие многозначными и служащие для выражения различных языковых явлений.
А.С. Бедняков, отождествляющий понятия «переход» и «переходность», вводит один термин «переходность», поскольку наличие суффикса -ость, по его мнению, позволяет выразить не только название самого факта изменяемости, но и способности к этой изменяемости того или иного слова [Бедняков 1941: 29]. Под переходностью грамматических категорий А.С. Бедняков понимает такое явление в языке, когда «какое-либо слово или разряд родственных слов, сохраняя свои внешние морфологические формы, прикрепляющие их к той или иной части речи, благодаря смене синтаксических функций теряет свою прежнюю принадлежность и начинает выполнять функцию другой части речи» [там же]. Такое определение не охватывает все случаи перехода слов из одной части речи в другую, поскольку известно, что в языке существует такой процесс, как адъективация, при котором синтаксическая функция переходящих в имена прилагательные причастий не меняется, или предикативация, при которой синтаксическая функция переходящих в СКС кратких имен прилагательных также не меняется, однако в обоих случаях мы имеем дело с новыми частями речи.
Термин «переходность» Н.А. Каламова употребляет в двух смыслах: как уже совершившийся переход из одной части речи в другую и как результат различного функционирования слова. «Поскольку именно такие явления создают возможность для полного перехода из одного качественного состояния в другое» [Каламова 1961: 56].
М.Ф- Лукин понимает под переходом слов из одной категории в другую словотворческий процесс изменения, нейтрализации или утраты трансформирующимся словом (словоформой) совокупности семантических, морфологических и синтаксических признаков, которые были присущи ему до перехода, и приобретение лексико-грамматических признаков той части речи, в которую это слово переходит [Лукин 1973: 4]. Несколько позже М.Ф. Лукин пишет в статье «Критерии перехода частей речи в современном русском языке», что в языке наблюдается не переход, а «лексико-грамматическая субституция (от лат. substitutio - «подстановка») -образование словоформами какой-либо части речи своих вторичных форм (трансформ) и употребление их в качестве субститутов - заместителей конкретных или потенциальных слов других частей речи» (разрядка - М. Л.) [Лукин 1986: 50]. Однако М.Ф.Лукин оговаривает, что в научном обиходе допустимо употребление термина переход (в силу традиции), если понимать под ним использование словоформ одной части речи в значении другого лек-сико-грамматического класса.
По мнению В.Н. Мигирина, переходность (или трансформация) -сложный процесс изменения признаков слова, который приводит к перемещению слова из одной части речи в другую или к перемещению слова из одного морфологического разряда в другой в пределах одной части речи [Мигирин 1971: 133]. Этот процесс, считает В.Н. Мигирин, - диахронный, хотя у него нет дифференциации диахронной и синхронной переходности.
В.В. Бабайцева рассматривает переходность как явление в языке, которое «скрепляет языковые факты в целостную систему, отражая взаимосвязь и взаимодействие между ними и обусловливая возможность трансформаций (диахронных преобразований)» [Бабайцева 1967: 23].
Слово переход как лингвистический термин, с точки зрения В.В.Бабайцевой, имеет 2 значения: 1) переход - диахронный (эволюционный) процесс преобразования одних речевых явлений в другие; 2) переход - отражение синхронных связей между явлениями, наличие соединительных звеньев между оппозиционно противопоставленными явлениями. [Бабайцева 2000: 15]. В этих двух значениях термина «переход», указывает лингвист, отражается дифференциация диахронии и синхронии, взаимосвязь диахронных и синхронных переходов.
В качестве примера трансформации (диахронного преобразования) В.В. Бабайцева отмечает процесс перехода кратких имен прилагательных среднего рода (весело, грустно и под.) и имен существительных (пора, жаль и др.) в категорию имен состояния в функции сказуемого безличного предложения. В то же время «наблюдаем образование окказиональных (и не только) безлично-предикативных слов в условиях синтаксической модели безличных предложений: И кюхельбеккерно, и тошно...(А. Пушкин.)» [Бабайцева 2000: 21].
Согласно точке зрения В.В. Бабайцевой, основное различие между диахронией и синхронией заключается в том, что движение в диахронии как эволюционный процесс приводит к качественным изменениям, а движение в синхронии — к сдвигам в качественных характеристиках языковых явлений, отражающим связи и взаимодействие языковых единиц, размывающим границы между языковыми категориями. Таким образом, движение в синхронии есть движущая сила, обусловливающая развитие языка, его эволюционные процессы. «Синхронное состояние языка динамично и диалектично. Для него характерна лишь относительная статика, так как в синхронии создаются предпосылки, условия для диахронных преобразований. Диахронные процессы начинаются, зарождаются в синхронии, именно в синхронии закладываются потенциальные возможности развития языка» [Бабайцева 2000: 21-22].
Лексико-семантическая группа слов категории состояния, выражающих физическое состояние живых существ
Рассматриваемый период истории формирования СКС (XI-XVII вв.) приходится на время становления сначала Киевского, а затем и Московского государства. Естественно, что принятие христианства, появление письменности, развитие общества, государства, культуры оказывают существенное влияние на формирование мировоззрения человека. Возникновение СКС, по всей видимости, вызвано развитием мышления человека, появлением у него потребности в создании новых языковых средств оформления своих мыслей, передачи своего состояния.
В русском языке XI-XVII вв. наблюдается использование многочисленных синонимичных СКС, служащих для передачи состояния, выражаемого в современном русском языке лексемами трудно, тяжело: тяжко (XI-XIV вв.), бідно (XI-XIV вв.), трудно (XII в.), скорбне (скьрбъне) (XII в.), люто (люте) (XII-XV вв.), нужно (XII-XVII вв.), нудно (XIII в.), тісно (XIII в.), тя готніе (XIII в.), лютьно (XIV в.), пороко (XIV в.), пороко (XIV в.), нужда (XIV-XVII вв.), обтяженно (XVI в.), плохо (XVI в.), не легость (XVI в.), грузко (XVI в.), скучно (XVI-XVII вв.), невыстерпъ (XVI-XVII вв.), неспособно (XVII в.), надсадно (XVII в.), натужно (XVII в.), неудобно (XVII в.), наложно (XVII в.):
Люто (люті), нареч. в роли сказ. Тяжело, трудно. Всімь угодити люто есть. (XIV-XV вв. XIII в.) (СДЯ (XI-XIV), 4: 485);
Натужно, нареч. в сост. безл. сказ. Тяжело, трудно. ...а одному ем(у) іздит(ь) натужно... (1643 г.) (СРЯ XI-XVII, 10: 289);
Нужно, в сост. сказ. Тяжело, трудно. ...льеть вода по брюху и по спині, - нужно было гораздо. (1673 г.) (СРЯ XI-XVII, 11: 445-446);
Нужда (нуждя). 8. В сост. сказ. Нужда (есть). Трудно. Понеж е нужда ес ть сіктися и въ пустыни... (XVI в. XIV в.) (СРЯ XI-XVII, 11: 442);
Надсадно, нареч., в сост. безл. сказ. 2. Трудно, мучительно, тяжело. ...зимовая служба молотцам кручинно, да срдцу надсадно. (1620 г.) (СРЯ XI-XVII, 10:79);
Наложно, нареч. Тяжко, обременительно, не под силу. ...потому что стало, государь, наложно. (1654 г.) (СРЯ XI-XVII, 10: 140);
Скучно, нареч. 1. Трудно, тягостно; невыносимо. Всімь в дому скучно спати и не мочно отъ нея кричания. (XVI-XVII вв. XVI в.) (СРЯ XI-XVII, 25: 49-50);
Невыстерпъ, в сост. сказ. Невыносимо, не под силу, невозможно терпеть. И мы по тому прежнее діло оставили, что намъ было невыстерпъ. (1582 г.) (СРЯ XI-XVII, 11:62);
Тісньньш - тяжкій, трудный. И въздъше Схсана и рё: тісно ми w всКждУ... (XIII в.) (СДЯ, Т. З, Ч. 2:1095);
Пороко, нареч. 2. Трудно. Быс ть же егда пороко ей родити. (XIV в.) (СРЯ XI-XVII, 17: 125).
Не сразу закрепилась в языке и форма с противоположным значением: значение «легко» проецируют такие СКС, как (ні)оудобьно (XI в.), З/добь (XI
в.), легчіе (льгъчаи) (XI-XV вв.), отрадніе (XI-XVII вв.), легко (легче) (XIV-XVII вв.), нетяжко (XVI-XVII вв.):
Легче, ср. ст. прил. легкий. Мазали ногу его и оттого легче ему стало. (1678 г.) (СРЯ XI-XVII, 8: 193);
Легчіе, ср. ст. прил. легкий, нареч. Легко. Легчіе ес ть утішати, не-гли самому ... терпіти. (XIV-XV вв.) (СРЯ XI-XVII, 8: 193); йообь — легче. Зълобь оудобь есть прилти, неже нравъ добръ подати. (XI в.) (СДЯ, Т. З, Ч. 2: 263);
Отрадніе, нар. ср. ст. в сост. сказ. Легче. Отьрадьніе будеть Содо момъ или Гоморомъ въ дьнь судьнъи... (1057 г.) (СРЯ XI-XVII, 14: 8).
Экспликацию информации об опасности, подстерегающей человека, выполняют лексемы соблазнено (XI в.), залазьно (XII в.), гыбельно (XII в.), бідно (XIII-XIV вв.), нужно (XV-XVII вв.), опасно (XVII в.), прибідно (XVII в. XIII в.):
