Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 Русская разговорная речь как объект лексикографического описания: история, источники материала, перспективы 13
1.1. Разговорная речь как объект лексикографического описания 13
1.1.1. Принцип отбора материала и состав словника исследуемых лексикографических изданий 23
1.1.2. Принцип подачи иллюстративного материала 28
1.1.3. Принцип отражения многозначности 30
1.1.4. Принцип построения словарной статьи 31
1.1.5. Выводы 40
1.2. Речевые и языковые базы данных как источник
лексикографического описания русской разговорной речи 42
1.2.1. Корпус устных текстов Национального корпуса русского языка 47
1.2.2. Корпус «Рассказы о сновидениях» 50
1.2.3. Выводы 51
ГЛАВА 2 Повседневная разговорная речь: обоснование выбора материала исследования 52
2.1. Определение основных понятий 52
2.1.1. Устная речь — письменная речь — разговорная речь 52
2.1.2. Понятие спонтанности 54
2.1.3. Монолог — диалог — полилог 61
2.2. Звуковой корпус русского языка как источник для лексикографического описания повседневной разговорной речи 65
2.2.1. Сбалансированная аннотированная текстотека (САТ) 66
2.2.2. Несбалансированный материал — проект «Один речевой день» 68
2.3. Выводы 71
ГЛАВА 3 Русская устная повседневная разговорная речь: возможности лексикографического описания 73
3.1. Постановка проблемы 73
3.2. О путях лексикографического описания русской повседневной разговорной речи 78
3.2.1. Метод сплошной выборки 78
3.2.2. Лексическая специфика «верхушки» частотного словника ОРД 94
3.2.3. Анализ и лексикографическое описание отдельных лексико-семантических групп 113
3.2.3.1. Основные критерии отбора материала 113
3.2.3.2. Этапы работы с материалом 117
3.3. Слово в языке vs. слово в речи 131
3.3.1. Появление «несловарных» коннотаций 134
3.3.2. Появление «несловарных» значений 140
3.3.3. Появление «несловарных» единиц в рамках лексико-семантической группы 146
3.3.3.1. Диминутивы бабулька, бабуська, дядечка, мужичок и мужчинка 147
3.3.3.2. Бабец/бабца 157
3.3.3.3. Чувак 161
3.3.3.4. Дедун 167
3.3.3.5. Малой 170
3.3.3.6. Старпер 174
3.3.4. Появление особых случаев сочетаемости антрополексем 176
3.3.5. Появление «новых» устойчивых сочетаний с единицами данной лексико-семантической группы 180
3.3.5.1. Тетя Мотя 180
3.3.5.2. Молодой человек 184
3.4. Структура словарной статьи 187
Заключение 193
Список использованных сокращений 197
Список использованной литературы 199
Список использованных словарей и других ресурсов 222
- Принцип отбора материала и состав словника исследуемых лексикографических изданий
- Звуковой корпус русского языка как источник для лексикографического описания повседневной разговорной речи
- Анализ и лексикографическое описание отдельных лексико-семантических групп
- Появление «новых» устойчивых сочетаний с единицами данной лексико-семантической группы
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования заключается в том, что оно проведено в русле дескриптивного лексикографического описания повседневной устной диалогической и полилогической речи, обладающей максимальной степенью спонтанности и естественности. Именно такая речь в последнее время служит предметом активного интереса лингвистов. Исследование выполнено в рамках корпусного подхода к изучению речи, который также является одним из ведущих в современной науке.
В работе для определения характеристик исследуемых единиц привлекается ментальный лексикон говорящего, что соответствует требованиям современной психолингвистики и лексикологии.
Объектом исследования является повседневная разговорная речь, представляющая собой спонтанный устный текст, возникающий в процессе естественной коммуникации, чаще всего в виде бытового диалога или полилога, как основной материал для лексикографического описания.
Предметом исследования стали возможности и основные пути лексикографического описания русской устной повседневной разговорной речи, а также функционирование ряда лексических единиц из материалов Звукового корпуса русского языка.
Цель работы — дать анализ употреблений различных лексических единиц современной повседневной разговорной речи, рассмотреть возможные пути и принципы лексикографического описания их функционирования и на этой базе определить специфику речевой лексикографии.
Выбранная цель предполагает постановку и решение следующих задач:
формирование теоретической научной базы исследования;
анализ словарей разговорной речи;
анализ существующих корпусов устной русской речи с целью определения источника материала для анализа;
определение принципов речевой лексикографии;
анализ возможных путей лексикографического описания русской повседневной разговорной речи;
анализ употребления лексических единиц современной повседневной разговорной речи: 1) определение значений/функций единиц в их реальных речевых употреблениях; 2) определение коннотативных, ситуативных и социально обусловленных особенностей употребления лексических единиц в речи;
- проведение серии ііСИаОлішіииСіичєскііх экспериментов с обращением
к ментальному лексикону носителей языка, а также обращение к ресурсам Интернета
для уточнения особенностей функционирования анализируемых единиц в речи;
разработка структуры словарной статьи Словаря русской повседневной разговорной речи.
Материалом для исследования послужил блок «Один речевой день» Звукового корпуса русского языка (450 часов звучания, записанных от 50 информантов и почти 600 их коммуникантов, около 300 тыс. словоупотреблений в расшифровках), а также ^итыс. реакций респондентов на различные стимулы в ходе психолингвистических экспериментов и около 100 тыс. интроспективных наблюдений носителей языка, извлеченных из Интернета методом сплошной выборки.
Методы исследования выбраны с учетом специфики объекта, материала, поставленных целей и задач. В работе используются: 1) метод контрастивного анализа; 2) метод заочного анкетирования; 3) описательный метод (наблюдение, обобщение, анализ, классификация).
Научная новизна работы заключается в подробном анализе употребления лексических единиц современной повседневной речи и в определении принципов речевой лексикографии как нового этапа развитая дескриптивного лексикографического описания разговорной речи.
Теоретическая значимость исследования состоит в рассмотрении различных путей лексикографического описания устной повседневной разговорной речи, а также в определении понятия и принципов речевой лексикографии.
Практическое значение работы заключается в том, что рассмотрение возможных путей лексикографического описания спонтанной речи открывает широкие перспективы для создания разнообразных словарей, соответствующих принципам речевой лексикографии. Разработка принципов и структуры Словаря русской повседневной разговорной речи позволит в дальнейшем создать серию словарных статей (лингвистических эссе) для всех единиц его словника. Кроме этого, настоящая работа является частью большого проекта, направленного на формирование уникальной информационно-исследовательской лексикографической системы «Язык мегаполиса», предназначенной для создания настраиваемых мультимедийных словарей, описывающих современную русскую повседневную коммуникацию, и для многоуровневой обработки словарных данных по запросу пользователя.
Основные положения, выносимые на защиту
1.В современной науке, в рамках дескриптивной лексикографии, складывается новое направление — речевая лексикография, целью которой является описание современной повседневной разговорной речи (т. е. устной спонтанной речи максимальной степени естественности во всем разнообразии ее функциональных единиц) и представление результатов такого описания в произведениях словарного или справочного типа, словники которых составляют конкретные употребления единиц спонтанной речи (словари не слов, но словоупотреблений).
2.Все исследования в рамках речевой лексикографии целесообразно выполнять в соответствии с принципом дифференциальности, т. е. подробно рассматривать только те единицы, употребление, значение или функции которых в речи хоть чем-то отличается от данных словарей.
3.Лексикографическое описание спонтанной речи опирается на массивы корпусных данных, представляющие записи устной диалогической и полилогической спонтанной речи, зафиксированной в наиболее естественных условиях, и может осуществляться несколькими путями: методом сплошной выборки, через описание наиболее частотных единиц речи (приведет к созданию Словаря дискурсивных единиц спонтанной речи) или через анализ отдельных лексико-семантических групп (приведет к созданию Словаря русской повседневной разговорной речи),
4.При составлении Словаря русской повседневной разговорной речи в качестве м^ш^шии^шпсгс метода целесообразно использовать психслингвистичсские эксперименты с обращением к ментальному лексикону носителей языка, что даст возможность проследить семантические, коннотативные и стилистические изменения в употреблении тех или иных единиц.
5.Словарная статья Словаря русской повседневной разговорной речи представляет собой объемное лингвистическое эссе, состоящее из многих зон, включая семантическую, морфологическую, ситуативную и пр., а также интроспекции, предложенные носителями языка.
Достоверность и обоснованность научных результатов обеспечивается при помощи обращения к обширному теоретическому материалу в области лексикографии, корпусной лингвистики, коллоквиалистики и психолингвистики, а также благодаря применению метода психолингвистического эксперимента, включающего заочное анкетирование и количественные подсчеты.
Апробация работы. Основные идеи, положения и результаты диссертационного
исследования были апробированы в докладах и сообщениях на ряде научных
конференций разного ранга: XXXIX, XL, XLI и XLIII Международные филологические
конференции (г. Санкт-Петербург, март 2010, 2011, 2012 и 2014 гг.), XII Невские чтения
«Язык и культура — основа общественной связности» (г. Санкт-Петербург, апрель
2010 г.), II Всероссийская научная Конференция «Слово и текст в культурном сознании
эпохи» (г. Вологда, сентябрь 2010 г.), ХП Конференция молодых филологов (г. Таллинн,
февраль 2011 г.), Г/ Международная виртуальная конференция по русистике, литературе
и культуре (г. Ереван — Вермонт, март 2011 г.), XIII Невские чтения «Коммуникация
в условиях глобальной информатизации» (г. Санкт-Петербург, апрель 2011г.),
Международные конференции «Диалог» «Компьютерная лингвистика
и интеллектуальные технологии» (г.Москва, май 2011г. и июнь 2012 г.), Фразеологический семинар проф. В. М. Мокиенко (Санкт-Петербург, декабрь 2013 г.).
Структура работы отражает ход исследования и включает введение, три главы, заключение, список использованной литературы, словарей и принятых сокращений,
*Л ТЯ1"Ж**» ПОП ТТТ>Т» ТТЛМ^вИТІТІ /»Г»ТГЛПЧТ/ОТТТТТ^Г n^noieit пттт^Лгт^т TTTTfT г\ла»тлттттплл лттмллп мл л »*_.. т~п44
языка, образцы лингвистических эссе (словарных статей) Словаря русской повседневной разговорной речи и количественные данные, полученные в ходе психолингвистических экспериментов (в диаграммах).
Принцип отбора материала и состав словника исследуемых лексикографических изданий
«Словарь современного русского города» под ред. Б. И. Осипова (Осипов 2003) составители определили как словарь «народно-разговорной речи современного города» (там же: 3), что подразумевает включение в его словник следующих пластов лексики:
1) разговорная речь носителей литературной нормы;
2) просторечие;
3) возрастные и социальные диалекты (жаргоны);
4) элементы территориальных диалектов (сельских говоров). Основой данного словаря стала картотека словарного кабинета
Омского государственного университета, создающаяся, во-первых, на основе личных наблюдений сотрудников, а во-вторых, при помощи записей речи горожан, сделанных студентами во время диалектологической практики. При этом информант должен был проживать в городе и родным его языком должен быть русский. Стоит отметить, что словарь построен по дифференциальному принципу, что подразумевает включение в состав словника лексем, характерных только для разговорной речи.
Основными источниками формирования словника «Большого словаря русской разговорной экспрессивной речи» В. В. Химика послужили записи публичной устной речи радио- и телепередач, газетно-журнальные публикации за предшествующие изданию 8–9 лет, тексты русского Интернета, записи обиходной городской речи, а также современная художественная литература. В состав словника вошли лексические единицы, составляющие так называемый общеэтнический субстандарт:
1) разговорно-деловые или просторечно-деловые номинации, источником которых является литературный язык, с его системой словообразовательных средств, характерных для РР (бомж, безнал, обменник, отксерить);
2) традиционный пласт:
«старое» просторечие (брульянт, ветеринарка, вдарить),
экспрессивное просторечие — единицы, несущие этические ограничения в употреблении и не рекомендованные для использования (америкашка, китаёза, косоглазый, жид), лексика маргинального характера, включающая вульгарные единицы первичной физиологической номинации (старый пердун, жопа с ручками);
матизмы;
3) жаргонное просторечие, основным источником которого являются
социолекты (заказуха, двинутый, камчатка, мотик).
Таким образом, можно сказать, что при формировании словника данного словаря реализован принцип стилистической/экспрессивной маркированности.
Авторы «Словаря народно-разговорной речи г. Архангельска» (Морозова 2010) отталкивались от того, что традиционно городская речь включает различные пласты лексики: и просторечие, и различные социальные диалекты, и даже территориальные диалекты, обусловливающие специфику речи конкретного города. Существуют два способа подачи материала в этом словаре: первый — алфавитный; второй — разнесение пластов лексики по тематическим разделам. Составители указанного словаря считают второй путь наиболее удачным, поскольку он позволяет «увидеть своеобразие различных подсистем общенародного языка» (там же: 224). При этом сознательно ограничивается включение в региональный словарь общепросторечной лексики (в состав словника входят только слова, изменившие свое значение или область употребления, с указанием ссылки на словари, в которых они зафиксированы).
Что касается представленного в словаре материала, то он включает в себя следующие пласты лексики:
1) городское просторечие и реликты диалекта;
2) социальные диалекты (общемолодежный жаргон, жаргоны неформальных молодежных объединений, морской и рыбацкий профессиональные жаргоны). Таким образом, принцип отбора материала в данном словаре можно обозначить как принцип региональной маркированности. «Толковый словарь современного русского разговорного языка» (Курилова 2007) стал одной из первых воплощенных в жизнь попыток обращения к словарному описанию РР. Как пишет сам автор в предисловии, «цель Словаря — это фиксация и толкование наиболее употребительных лексических единиц разговорной речи» (там же: 3-4).
Основу словника составляют слова общей разговорной лексики, а также слова, традиционно относимые к общему городскому просторечию (элементы сельского просторечия сознательно не представлены). При этом особое внимание уделяется словам, приобретающим в разговорной речи значение, отличное от общеупотребительного. К просторечной лексике авторы относят также релятивы (слова, отражающие реакцию на реплику собеседника: Отпад! Абзац!)9. Кроме того, в состав словника вошли жаргонные слова, относящиеся преимущественно к общему жаргону, и ряд наиболее употребительных лексем из молодежного и армейского жаргонов. Таким образом, можно сказать, что словарь А. Д. Куриловой построен по дифференциальному принципу, так как указываются слова и значения, характерные именно для разговорной речи.
«Нормативный толковый словарь живого русского языка» (Скляревская 2007), по замыслу составителей, представляет собой «попытку отразить живой язык, данный в реальном употреблении, ориентированный на языковое сознание современников и обращенный непосредственно к говорящему человеку» (там же: 17). Подобная цель объясняет следование так называемому принципу антропоцентричности, выдвигаемому в качестве основного при формировании словника. Данный принцип выдвигает следующие требования к создаваемому словарю. Во-первых, он должен не просто отражать речевую ситуацию, а являться «идеализированной моделью, предназначенной для активного воздействия на общество» (там же: 18). Во-вторых, словарь должен быть ориентирован не на застывшую систему языка, а на языковую индивидуальность. Основными источниками при формировании словника послужили Электронный фонд современного русского языка, содержащий свыше 17 миллионов словоупотреблений, а также средства массовой информации, записи теле- и радиопередач, Интернет.
Звуковой корпус русского языка как источник для лексикографического описания повседневной разговорной речи
Идея создания Звукового корпуса русского языка основывается на ряде тезисов. Во-первых, именно «живая речь как подвижная, постоянно изменяющаяся система, самая суть которой заключается в ее бытовании в процессе использования, т. е. в процессе речевой коммуникации, плохо поддающаяся фиксации и систематизации, в отличие от языка как относительно стабильной системы, должна стать материальной базой лингвистических исследований» (Богданова и др. 2010а: 1499). Во-вторых, корпусный подход, позволяющий осуществлять систематическое описание и мониторинг современной речи, является наилучшим способом собрать подобный материал. Принципы корпусного подхода были учтены в процессе разработки уникального по своей сути Звукового корпуса русского языка. Данный корпус, целью которого является фиксация и мониторинг разных форм естественного языка для описания грамматики и словаря русской речи, структурно представляет собой два принципиально разных блока. Рассмотрим их более подробно.
Этот блок Звукового корпуса изначально строился с учетом определенных социологических, психологических и лингвистических параметров. По выражению Н. В. Богдановой, в нем реализован «принцип ковчега» («каждой твари по паре») (Богданова и др. 2010б: 41).
Психолингвистическая балансировка материала САТ осуществлялась на основе психологических характеристик информантов, в первую очередь, их экстравертности/интровертности (в основу был положен тест Г. Айзенка21).
Социолингвистическая балансировка, соответственно, предполагала учет социальных характеристик, таких как пол, возраст, профессиональная принадлежность, профессиональное или непрофессиональное отношение к речи, уровень речевой компетенции говорящего и некот. др.
Наконец, лингвистическая балансировка заключалась в построении всех текстов в рамках целого комплекса коммуникативных сценариев наиболее характерных для обычной, повседневной речи человека:
1) чтение (сюжетный/несюжетный исходный текст);
2) пересказ (сюжетный/несюжетный исходный текст);
3) описание изображения (сюжетное/несюжетное);
4) свободный рассказ на заданную тему (знакомая/незнакомая тема)22. Таким образом, все тексты этого блока представляют собой бытовые спонтанные монологи, характеризующиеся непринужденностью, неподготовленностью и неофициальностью (снова три «НЕ»).
К настоящему времени23 структура этой части корпуса объемом около 700 текстов и около 40 часов звучания выглядит следующим образом — см. табл. 2.1.
На этом материале уже получено множество интересных результатов, среди которых введение в научный обиход такого социального параметра, как профессиональное/непрофессиональное отношение говорящего к языку/речи, и связанного с ним признака уровня речевой компетенции говорящего (см. Богданова 2001, 2007, 2010в; Степихов 2005), выявление синтаксических признаков спонтанного монолога, диагностирующих УРК говорящего (Бродт 2007), доказательство спонтанного характера такого вида речевой деятельности, как чтение (см. Сапунова 2009), исследование принципов построения устного монолога-репродуктива (Куканова 2009; Малиновская 2012) и описательного дискурса (см. Филиппова 2010; Суббота 2011), исследование внутриязыкового контакта между профессиональной и бытовой речью человека (Иванова 2011), первые шаги в построении словаря дискурсивных (хезитационных) единиц устной речи (вербальных хезитативов (Богданова 2011а, б, в; Богданова и др. 2011; Хан 2012), а также мн. др. В ряде случаев материалы САТ используются и в настоящем исследовании, что каждый раз специально оговаривается.
Имеется в виду время работы над данным разделом — июнь 2011 г. 2.2.2. Несбалансированный материал — проект «Один речевой день»
Блок Звукового корпуса русского языка, получивший название «Один речевой день» (далее — ОРД), изначально реализовал иной принцип отбора материала, «принцип невода» (Богданова и др. 2010б: 41), который позволяет увидеть реальную, максимально естественную речь носителей языка. Именно в целях обращения к живой речи в ее свободном функционировании была применена методика 24-часовой записи, впервые предложенная при создании устной части Британского Национального Корпуса. Но остановимся подробнее на других принципах, положенных в основу ОРД.
Целью этого проекта является создание базы русской спонтанной речи, записанной в максимально естественных условиях, что подразумевает выполнение следующих требований:
отсутствие внешнего влияния на речевое поведение говорящего;
отсутствие искусственно созданных, нехарактерных для информанта ситуаций. Иными словами, информант, осуществляя запись, не меняет обычного
распорядка дня, не изменяет своим привычкам и не стремится повлиять на ход записи. Кроме этого, целью ОРД не является представление русского языка во всем многообразии его форм и проявлений. Внимание его создателей сконцентрировано на изучении бытового языка, повседневного речевого поведения среднестатистического обывателя. Такой подход позволяет получить своего рода «речевой срез» современного городского общества, а значит, требует соблюдения определенных критериев при отборе информантов:
русский язык должен быть родным для говорящего;
отсутствие преобладающего влияния определенного диалекта;
отсутствие преобладающего влияния определенной профессии, т. е. информанты должны быть представителями разных профессий;
более или менее сбалансированный состав информантов по возрасту и гендеру. Так было отобрано 50 информантов (25 мужчин и 25 женщин), каждый из которых перед записью заполнил социологическую и психологическую анкеты, что позволило проводить исследования, связанные с особенностями речевого поведения в зависимости от тех или иных психосоциальных характеристик человека.
Запись проводилась с использованием диктофона, прикрепленного стационарно, в течение целого дня (иногда — нескольких дней). Информант должен был также вести своеобразный дневник своего «речевого дня», указывая в нем своих коммуникантов, а также ситуацию, в которой происходила коммуникация (например, «в магазине», «в метро» и т. п.). Таким образом, на данный момент записано около 450 часов звучания от 50 информантов и почти 600 их коммуникантов. Последнее обстоятельство обеспечивает еще боСльшую степень репрезентативности данного блока Звукового корпуса (см.: Богданова 2010а).
Анализ и лексикографическое описание отдельных лексико-семантических групп
Это направление лексикографического описания материалов Звукового корпуса затрагивает собственно речевые единицы спонтанной речи, а именно их номинативный макрокласс, т. е. слова, у которых обязательно есть денотат. Это и позволяет поставить во главу угла семантику слова в употреблении и проследить семантические, коннотативные и стилистические изменения в употреблении тех или иных слов.
Настоящий раздел работы посвящен отбору материала для конкретного анализа и опыта лексикографического описания — слов с обозначением лиц женского и мужского пола в русском языке. Эта микросистема наименования лиц в научной литературе называется по-разному. Так, Ю. Н. Караулов пишет о «семантическом поле слов, обозначающих лицо: названия лиц по возрасту, названия ребенка, профессиональные названия и т. д.» (Караулов 1976: 40). И. Ф. Протченко использует для обозначенной лексико-семантической микросистемы такие наименования, как категория названий лиц или категория личных имен существительных (Протченко 1975: 272, 273). В настоящей работе, вслед за Л. В. Дуличенко, используется термин антрополексическая микросистема (Дуличенко 2000), единицы которой можно назвать антрополексемами. Именно антрополексемы — наименования человека/лица мужского и женского пола — становятся объектом исследования в этой части работы. При этом следует различать нарицательные и собственные антрополексемы (последних, т. е. антропонимов, мы в нашей работе не касаемся). Обращение именно к этой лексико-семантической группе является насущно необходимым с разных точек зрения.
Во-первых, антрополексемы составляют в русском языке довольно большую и разнообразную группу, в которой есть специальные единицы, указывающие на возраст, социальное положение, семейный или родственный статус, а также слова с самыми разными стилистическими оттенками, вплоть до жаргонного (см.также Андросова, Чен 2010).
Во-вторых, исследуемые слова относятся к той группе лексических единиц (наименования людей по полу и возрасту), которые справедливо считают наиболее древним пластом лексики любого языка и которые обозначают базовые концепты любой культуры (см.: Ефремов 2010а: 19).
Хотелось бы особо отметить, что данная группа слов рассматривается исключительно с точки зрения ее лексикографического описания, антропонимическая проблематика, описываемая, например, в работах Ю. Д. Апресяна (Апресян 1995), Н. Д. Арутюновой (Арутюнова 1995, 1999), Е. Л. Березович (Березович 2007), Ю. А. Рылова (Рылов 2006) и др., или историко-социальные проблемы, затрагиваемые, например, в работе В. В.Колесова (Колесов 1988), в настоящем исследовании сознательно оставляется в стороне.
Первым шагом в таком исследовании должен стать отбор конкретного материала, поскольку полный список слов с обозначением лиц мужского и женского пола в русском языке слишком велик. Для начального этапа исследования (и для апробации их описания в рамках речевой лексикографии) показалось целесообразным ограничиться следующими группами слов:
1) наименования по половому признаку (женщина, баба, тётя, мужчина, мужик, дядя);
2) возрастные наименования (девочка, бабушка, юноша, старик);
3) наименования с учетом семейного статуса (женщина — девушка, девка; мужчина — парень) (см.подробнее Андросова, Чен 2010).
При этом большое количество типов наименований лиц неизбежно остается за рамками настоящего исследования:
1) наименования с учетом социального статуса (кроме семейного) (дворянка/дворянин, босяк/босячка, барыня/барин, дама);
2) наименования с учетом особенностей характера и поведения (фифа, обольстительница, нелюдимка, ловелас, пижон, волокита);
3) наименования с учетом внешности (красавица/красавец);
4) наименования с учетом отношений с кем-либо (любовница/любовник, краля, пассия, подруга/друг, хахаль);
5) наименования с учетом профессии или рода деятельности (знахарка/знахарь, наставница/наставник, актриса/актер);
6) наименования родственников (термины родства) (внучка, дочь, невестка, зять, шурин, сын);
7) оценочные наименования (неряха, негодница, грязнуля, шалун);
8) наименования, принятые не в России, в том числе употребляемые только с именем собственным (сеньора/сеньор, мадам, мисс, мистер);
9) наименования, используемые в функции обращения (милочка, дорогуша, зайка, котик, лапушка, сударыня,, товарищ, господин);
10) ругательные наименования (дура, идиот).
Кроме того, было решено отказаться от антрополексем, которые могут использоваться для наименования лиц в равной степени как женского, так и мужского пола, поскольку по контекстам, представленным в ОРД, зачастую невозможно определить соответствие их значений упомянутым выше критериям отбора материала.
Появление «новых» устойчивых сочетаний с единицами данной лексико-семантической группы
Наконец, необходимо рассмотреть сочетания разной степени устойчивости, зафиксированные с различными единицами исследуемой лексико-семантической группы.
Об одной такой единице, имеющей явный идиоматический характер, уже упоминалось выше (см. также: Богданова 2010е). Речь идет о сочетании т ет я Мот я, обнаруженном в следующем контексте:
и они вот задрали эт у цену // а т ёт я Мот я т ут / они сейчас крит икуют / вон т ут в подъезде / вон вст ал ут ром / вон президент сказал / чт об на музеи не повыша ли.
В существующих словарях русского языка, включая самые современные, такая лексическая единица не зарегистрирована.
Для выяснения лексического значения данной идиомы был проведен эксперимент с обращением к ментальному лексикону носителей языка: соответствующий вопрос был разослан по электронной почте разным людям, по большей части филологам, в ответ были получены реакции такого рода (см. подробнее: Богданова 2010е):
Кака я-т о т ёт я (пренебр.);
Простая т ёт ка (пренебр.);
Женщина ст ранного вида, мож ет быт ь, незнакомая ж енщина ст ра нного вида;
Простая ж енщина из народа;
О прост оватой, глуповатой ж енщине деревенского происхож дения;
Эвфемизм «глупой ж енщины», ироничное от ношение к несообра зит ельност и в ка кой-либо сит уа ции;
Мне каж ет ся, чт о «Мот я» — неопределенный арт икль к слову «т ёт я». То ест ь некая дама среднего/ст аршего среднего возраст а (+ возможно, активная, дородная );
Эт о т акая недот епа, недалекая ж енщина, у кот орой мало чт о хорошо получается, но она всех судит, считает себя умнее всех, имеет свой взгляд на вещи,
Тёт я Мот я — обыва т ель;
Электорат нижней ступени,
Недалекая неопрят ная ж енщина в возраст е;
Тётя Мот я — образ собирательный Наверняка есть какая-то любопыт ная ист ория, кот орая объясняет появление эт ого шут ливого наименования. Я бы сказал, чт о употребляет ся фамильярно или шутливо относительно социально активных деятельных женщин среднего и ст аршего возраст а, но без осуждения. Предполагает ся, чт о функция т ёт и Мот и в общест ве необходима. Тёт я Мот я всегда помогает замет ит ь узкие мест а в семье или в общест ве, но редко сама предлагает конструктивные способы устранения трудностей, тем более сама никогда не предпринимает усилий к устранению этих трудностей, поскольку не рискует. Она от личает ся изрядным любопыт ст вом, всюду сует свой нос, но, обладая большим жизненным опытом, дает верные и объект ивные, част о нелицеприят ные оценки. Образ т ёт и Мот и входит в более широкое представление о сердобольной тетушке, кот орая замечает недостатки, но не отвечает за их исправление. Она часто досаждает, но в целом она «всегда права». Далее, т ёт я Мот я входит в круг бабушек, двоюродных сестер, братьев, племянников, крест ных, разных дальних родст венников и свойст венников, с кот орыми приходится периодически встречаться и резонерство которых приходится хотя бы изредка выслушивать. Избежать этого никак нельзя, поскольку это предписывают неписаные законы обхождения с родней,
Тётя Мот я — прототип «гласа народа». В речи интеллигенции — человек из т олпы,
Тёт я Мот я — обыват ель, предст авит ель народа, собират ельный образ т ипичного, обычного человека, на кот орого обрушивает ся, как правило, неожиданно самая разная информация. Тёт я Мот я мож ет выразить самое реальное и от кровенное от ношение к полученной информации,
В моем понимании «т ёт я Мот я» употребляет ся в отношении некоей колорит ной персоны женского пола, скорее всего, не без еврейских корней, кот орая делает/говорит нечто не совсем ожидаемое, либо не входящее в привычное, неприятное говорящему/рассказывающему персонажу/субъекту, даж е абсурдное с его т очки зрения,
Тёт я Мот я — образ ст арый, всем извест ный, но сейчас подверга ющийся переосмыслению (пост модернист скому). Тра диционна я т ёт я Мот я фольклорный персонаж , для кот орого характ ерно абсурдное поведение, обусловленное не т олько прост одушием, но еще и от кровенной глупост ью, склонност ью к демонст ративному поведению;
Немолодая ж енщина в немодной, безвкусной или неопрят ной одеж де, в нелепом головном уборе или с пло хой пр ической;
На мой взгляд, выраж ение «т ёт я Мот я» имеет одно из следующих значений: 1) любая взрослая ж енщина (скорее с шут ливым или пренебреж ит ельным оттенком); 2) нект о, одна из группы людей (соседей, пассаж иров, участ ниц чего-либо и т. д.), вт орост епенный персонаж, т. е не участ ник происшест вия, а скорее одна из свидет елей; 3) 1-е или 2-е + выделяет ся среди других за счет какого-либо внешнего факт ора (манера поведения, одеж да, социальный ст ат ус и т. д.);
По поводу т ет и Мот и... я предст авляю ее т ак: очень прост оват ая ж енщина, необра зованная, безвкусно одетая, недалекая, немолодая. . Вот такая неприглядна я карт инка;
Я счит аю, чт о эт о нарицат ельное сущест вит ельное для обозначения ж енщины, скорее, прост ой, обычной, возмож но даж е, заурядной. Срифмованное словосочет ание собст венного и нарицат ельного сущест вит ельных хорошо запоминает ся, чт о т ипично для фольклора (на пример, «волк -з убами щёлк», «за йчик-побега йчик», у болгар — «к умчо-въ лчо»);
Тёт я Мот я — т ет ка необра зова нна я, неуклюжая, неловка я, неда лека я, везде вст рева юща я и попа да юща я впроса к, но не злобна я;
Словосочет ание мало упот ребляет ся. В последнее время оно неож иданно всплыло благодаря некот орым публичным личност ям, но в основном, по-видимому, из-за фонет ических, а не смысловых ассоциа ций;
обобщенный народный образ, примерно равно «Клава» для другого временного от резка + матрешка.
Видно, что т ёт я Мот я так или иначе знакома практически всем носителям русского языка, все имеют о ней какое-то представление, в том числе не только о ее характере, но и о внешности. Н. В. Богданова, используя данные эксперимента, суммировала это знание и предложила своего рода словесный портрет т ет и Мот и.
Возра ст: взрослая, немолодая, среднего / ст аршего среднего / старшего возра ста, с большим ж изненным опыт ом.
Внеш ний вид: дородна я, колорит на я, неуклюжая, неловка я, ст ра нного вида, неопрят ная, в немодной и безвкусной одеж де, в нелепом головном уборе, с плохой прической.
Характ ер и особенност и личност и и поведения: прост оватая, прост одушна я, глуповатая, глупа я, несообра зит ельна я, неда лека я, недот епа , не злобная, акт ивная, любопыт ная, демонст рат ивное или абсурдное поведение, всюду сует свой нос, во все вст ревает , попадает впросак, всех судит , счит ает себя умнее всех, имеет свой взгляд на вещи, но конст рукт ивного решения проблем не предла га ет .
Социальный ст ат ус: прост ая, необразованная, деревенского происхож дения, из народа, из т олпы, обыват ель, элект орат ниж ней ст упени, т ипичный, обычный человек, собирательный образ, обобщенный на родный образ (см.: Б огданова 2010е).
Такой — обобщенный, собирательный — образ т ёт и Мот и, существующий в языковом сознании носителей русского языка, во многом подтверждают как тексты из Интернета, так и произведения художественной литературы.
