Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Функционально-семантический анализ глагольных форм времени в произведениях Кирилла Туровского
1.1. Понятие грамматического значения 14
1.2. Функционально-семантический анализ прошедших форм в произведениях Кирилла Туровского 26
1.3. Характеристика семантических отношений оппозиции аорист : имперфект 49
1.4. Функционально-семантический анализ презентных и футуральных форм в произведениях Кирилла Туровского 55
Глава 2. Грамматическое воплощение идеи времени в произведениях Кирилла Туровского
2. 1. Понятие лингвистического времени 75
2. 2. Морфологический аспект времени в Торжественных Словах Кирилла Туровского 86
2. 3. Морфологический аспект времени в молитвословных произведениях Кирилла Туровского 110
Глава 3. Формообразовательный анализ глагольных форм времени в произведениях Кирилла Туровского
3.1. Соотношение глагольных основ в претеритальных формах 127
3. 2. Соотношение глагольных основ в формах настоящего-будущего времени 140
3.3.Соотношение личных претеритальных форм 144
3.4. Соотношение личных презентных форм 162
3.5. Особенности формообразования аналитических темпоральных форм 171
Заключение 181
Список сокращений 190
Список литературы 192
- Функционально-семантический анализ прошедших форм в произведениях Кирилла Туровского
- Морфологический аспект времени в Торжественных Словах Кирилла Туровского
- Соотношение глагольных основ в претеритальных формах
- Особенности формообразования аналитических темпоральных форм
Функционально-семантический анализ прошедших форм в произведениях Кирилла Туровского
Несмотря на то, что произведения Кирилла Туровского - писателя конца XII столетия - дошли до нас в более поздних списках (XIII - XVIBB.), когда, по существу, формы простых претеритов были утрачены из народно-разговорной речи, данные глагольные формы зачастую сохраняют у Кирилла Туровского свое древнее значение.
Так, формы аориста, принадлежа к системе прошедших времен, всегда указывают на отнесенность действий к прошедшему периоду. Независимо от того, выражает ли аорист одновременность, следование или предшествование, данная глагольная форма передает, главным образом, действие как совершившийся факт, концентрируя тем самым действие в одной точке. Являясь наиболее частотной глагольной формой прошедшего времени, аорист, если рассматривать Торжественные Слова Кирилла Туровского, мог употребляться как в прямой речи (диалоги и монологи библейских персонажей), так и в авторской, состоящей в пересказе евангельских событий, комментариях к ним и обращений к слушателям (читателям). В Молитвах древнерусского писателя использование аористных форм характерно было при упоминании деяний Бога, Богородицы или святых апостолов, а также в покаянных фрагментах, связанных с раскаянием в «греховным прошлом» молящегося.
Употребление аористов в различных по тематике частях произведения обусловливало и функциональную дифференцированность этих глагольных форм, зависимую от авторского замысла и общего построения сюжета. В данном случае можно выделить констатирующую (информационную) и комментирующую функции, которые являются основными в произведениях древнерусского книжника.
Констатирующая функция обнаруживает себя в повествовательной части, предполагающей изложение фактов Священной истории, приведение в качестве примера притч и т.д. С помощью форм аориста здесь описывается цепь библейской истории:
Отвори Бог Т БЛО вн в рдя и внесе е в едем, л не в рли (12, 342); И тлко отнде, пов Ьд кв имд свой по времени приход и тогдд мьзду стрлжвы рдди ОБЕЩАВ ил\л яко же и БЫСТЬ (Ер. 12, 341); се же вся согллдлв цдрь прнзва своя дрі/ти (Ер. 12, 350); Днесь ндроди противу Исусу изидоша, ВАЙЯ в руклх держдщд (13, 409); Днесь дпостоли нл жревя своя ризы възложиша, и Христос верху ИХ гвдя (Ер. 13, 410); Днесь ветхдя конець прняша, и се БЫШЛ вся новд воскресения рдди (Ер. 13, 417); кдко Мднндсід БЄЗАКОНЬСТВОВЛ МНОГО всего Изрділя осквернив и Тя Богд Отець НАШИХ прогн вва предАнъ высть иноплеменнику в КАЗНЬ ... И видевъ же свою погивель и помянувъ преже сътвореныд свод rpTfexbl възопн из среды узъ к Тев Богу (Р., с.92); не въспр/ях ни ИСДАКОВД послушдніл ни же Ияковля вллгов кріА ни Осифовл въздерждш д ни ЛАоисеовы кротости ни ИОВОВА терп ЬніА ни Финеесовы ревности иже вездконіе пронзе ни Хдлевовы крепости иже о B fcp fe не нзнеможе ни Иисусл НАВГИНД рдзумд имь же ОБЕТОВАННУЮ землю насл кдовл ни Аилины премудрыя довлести иже Оислру древом прігвоздн ни Одмуиловд . . . (Р, с.130-131).
Из приведенных примеров видно, что аорист мог употребляться и в одноименном наборе форм (типа аорист - аорист), и в сочетании с другими глагольными формами. Среди последних наиболее типичными являются комбинации аорист - причастие прошедшего времени или причастие прошедшего времени -аорист, в которых второстепенное действие обычно передается причастной формой, обозначающей предшествование по отношению к аористу, а претерит характеризует главное действие.
В связи с этим встречаются случаи, представляющие в грамматическом отношении несомненный интерес. Речь идет об использовании причастной и аористной формы в качестве однородных членов предложения: егдл распенъше и раздъ лнша ризы его втъины и т"км четвьроконьчнл мирл покры (Ер. 12, 359). Здесь форма причастия прошедшего времени распенъше и аорист равдъ лиша выражают второстепенные действия по отношению к аористу покры, совпадая друг с другомв плане содержания. Допустимость в древнерусских текстах такого рода сочетаний демонстрирует как увеличение семантического объема претеритальных форм, так и расширение функциональных возможностей аориста, который уже передает не только основные, с точки зрения повествователя, действия, но и обозначает второстепенные действия. Подчеркивает это и то, что резкого различия между причастными и личными формами глагола в древнерусском языке не было, так как «и те и другие служили для создания синтагматических отрезков текста» (Колесов 1987: 126).
Взаимодействие аориста с причастными формами прошедшего времени выражается и в морфологических заменах аориста на причастие прошедшего времени в разновременных списках текстов Кирилла Туровского: Л\н к во преже теве полтрилрси и пр(о)р(о)ци рлзум квшє, в ровашл моему вгьм(е)л(о)в(тк)ч(е)нию (Ув., 23, по сп. № 589, XIVB.), ср.: о мн к во пытлшл преже тев к пр(о)р(о)ци и плтрилрси рлзум квше, в кровдвше въч(е)л(о)в(гв)ч(е)нию (Ув., 23, по сп. № 252 , XVI в.); и се вид-квъ Г(оспод)ь рдз ъгневдсА НА вы (Ув., 47, по сп. № 589, XIV в.), ср.: и се вид ввъ , зело разгневавСА нл люди своа Г(оспод)ь (Ув., 47, по сп. № 513, XVI в.); л Онъ Бии зл WHT ХЛ ЬБ Ь И ВИНО СВОІЄ ч(с)тные т кло и с(вя)тую кровь чгвмь приложив всеми в крны(м) в животъ (Ув., 57, по сп. № 589, XIVB.), ср.: л Онъ Бии ЗА WHT ХЛ БЪ и вино своіе т нло и с(вя)тую кровь т кмь предложи въ Бесконечный живот (Ув., 57, по сп. № 513, XVI в.).
В некоторых примерах морфологическая субституция аориста и причастия прошедшего времени обычно указывает «лишь на отражение реальной последовательности действий, на важность одного из них (выраженного аористной формой) и на зависимость другого (выраженного причастной формой)» (Колесов 1976: 84). Перемена глагольной формы в данных случаях свидетельствует скорее о намеренном изменении соотношения основного и второстепенного действия в списках XVI века, чему сопутствует иногда и трансформация всей синтаксической конструкции. В результате происходит как бы переключение с одного плана (менее важного, с точки зрения переписчика) на другой. Рассмотрим это на конкретном примере: Мн БО преже плтрилрси и пр(о)р(о)ци рлзум квше, в Ъровлшл и о ЛиГБ ВО ПЫТЛШЛ Преже ТЄБ Е Пр(о)р(о)цИ И ПАТрИЛрСИ рлЗуМ БВШЄ, В ЬрОВАВШЄ . Если в первом случае акцент сделан на глаголе В вРОЕАШЛ, то во втором случае происходит перераспределение грамматических форм в пользу аориста ПЫТАША., который начинает играть основную роль, передавая действия пророков. Причастные же формы, характеризующие действия патриархов, выступают лишь как следствие первого.
Нужно отметить и тот факт, что все изменения такого рода определяются в какой-то степени окружающим текстом: если аорист стоит в контекстуальном окружении причастий, он всегда может быть заменен причастной формой. Вообще, возможность таких замен является убедительным доказательствам того, что для писцов простые претериты «стали специфическим показателем книжно-письменной речи и что основной функцией этих форм . . . было называние любого действия в прошлом» (Лопушанская 1975: 28).
Объединение аориста с презенсом в одном контекстуальном пространстве наблюдается у Кирилла Туровского, главным образом, в диалогической речи персонажей (см., например: И явистдся им двл днгелд в в вллх ризл\ и р кстд им: Что ищете ЖИВАГО с мертвыми? Н сть еде, но воскресе (13, 413)), а также в пояснительной части Торжественных Слов и в молитвословных произведениях, являясь в целом характерной чертой последних. Разграничиваясь в функциональном плане, указанные глагольные формы в Словах и Молитвах изучаемого писателя имеют и расхождение в восприятии самого ГЗ формы.
Так, выполняя комментирующую функцию в пояснительной части, аорист, с одной стороны, выражает действие в прошлом, обозначая какое-либо явление или событие как факт, что совпадает с традиционным значением аориста; с другой стороны, столкновение аориста и презенса в одном контексте подчеркивает осмысление писателем фактов прошлого (обычно это касается событий Священной истории) с точки зрения настоящего и будущего:
Отвори БО ся нєвомь земля, омищєнд Еогомь от Б ксовь.ских скверн; ангели с жєндми рлвол впно воскресению служат ОБНОВИСЯ твлрь; уже во не нарекаться Богомь CTYX (Ер. 13, 415); Преже Бог созда т вло Адлмлє, ти потом вдуну AYiHfo. Тлко во утров к жєньств кй: перво от евмєни зижеть т ло, по пяти месяць творить AYLUIO. Ео крещении же первое поражаеть водою, потом же ОБнавляєть AYXOMb. от тл внья гр ховнлго. Тлко и в посл дии день: первое ОБНОВИТЬ землю и СБереть персть меловою и съзижеть Bcfcx нле телесл в мегновенье ОКА, потом AYUJA НДША в свою когождо вийдуть XPAMHHY (Ер. 12, 346-347).
Морфологический аспект времени в Торжественных Словах Кирилла Туровского
У Кирилла Туровского данное своеобразие восприятия времени прежде всего заключается в отсутствии, на первый взгляд, особого разграничения в употреблении грамматического настоящего и грамматического прошлого. И то, и другое время служит для передачи событий и фактов Священной Истории, то есть событий, совершенных в далеком прошлом, что по своей сути предполагает использование только претеритальных форм при морфологическом оформлении текста.
Однако это далеко не так. Применение презенса, наряду с прошедшим временем, представляет собой уникальное явление древнерусской церковной литературы, обусловленное христианским миросозерцанием. Такое употребление глагольных форм объясняется еще и тем, что «ветхозаветные и новозаветные события занимают особое место в системе времени средневекового сознания. Хотя они относятся к прошлому, но в каком-то отношении они одновременно являются и фактами настоящего» (Лихачев 19716: 307), так как, принадлежа к конкретной истории, они в то же время выступают как знаки вечности, передавая события далекого прошлого, они передают события вневременные, вечные.
Однако нельзя сказать, что между прошедшим, настоящим и будущим в их морфологическом выражении не было дифференциации. Предпочтение того или иного грамматического времени всегда было обусловлено определенной авторской установкой, которая разграничивала их контекстуальное употребление.
Так, у Кирилла Туровского, как мы уже отмечали в предыдущей главе, прошедшее используется при комментариях, пояснениях, перечислениях каких-либо фактов, важных для понимания дальнейшей сути произведения. Настоящее же употребляется тогда, когда автору требуется замедлить ход повествования и сконцентрировать внимание слушателей (читателей) на нужных ему событиях. В качестве примера здесь можно привести «Олово нл Вознесение Господне», где наиболее ярко проявляется указанная тенденция. Начало своего рассказа о Вознесении Иисуса Христа Кирилл Туровский предваряет кратким экскурсом в библейскую историю, приводя высказывания святых апостолов Павла и Матфея об этом событии:
На ту ко гору сам Христос Богь иашь днесь пришел есть, и вгвх святых чинове тдмо гъврлшеся праотечьстии съкори, плтридршьское множьство, пророчьстии пълци, апостольстии ликове и верных тълкы с седмьдесятьными Христовы ученикы, о них же Рече Плвел: Боле пятисот врлтия явися Господь. Си же глаголеть вывъшая НЛ гор к ЄЛЄОНЬСТТІЙ, пр Ъд ними же възнесеся Господь. А их же възведе ил иекесе Христос в горьний Иерусалим, слыши Матфея глаголющл о них: и многл телеса почивших святых въсташа, и внидошл по въскрсении h святый грлд, сир йчь в невесный Сион. Еидьць же сим БЫСТЬ ПЛВЬЛ, егдл до третияго вссхыщен БЫСТЬ некесе. Ht си оставлыие, о възнесении Христов noErhcTkAYHM и яже БЫШЛ нл Г0Р Єлєоньст"кй (Ол нд Еъзи. ,341).
Появление в начале формы пришел есть наряду с наречием днесь достаточно определенно подчеркивает совмещение настоящего и прошедшего под знаком вечности, указывая на то, что все совершающееся, совершается сейчас, в этот момент и имеет непреходящий смысл. Далее, употребление аористов, как можно заметить, опять-таки перемежается с презентными формами. В связи с этим уместно отметить и введение в ткань повествования цитаты из Священного Писания, свойственное всем без исключения текстам Кирилла Туровского и играющее немаловажную роль при выборе и функционировании глагольных темпоральных форм.
Следуя разработкам Ф.Н.Двинятина в этой области, можно выделить три основных типа цитации, присущих творениям святого проповедника. Первый тип определяется Ф.Н.Двинятиным как «сугубая» цитата, которая вводится в текст посредством прямой речи и, таким образом, оказывается цитатой не только для автора, но и для действующих лиц. Второй тип выражается в пересказе евангельских эпизодов, лежащих в основе повествования. В данном случае распространение текста происходит за счет различных комментариев, подробных толкований отдельных событий Священной Истории. В третий тип цитации, по Ф.Н.Двинятину, входят фрагменты без указания на их непосредственный источник. Они не маркированы в отличие от двух других типов и не связаны с жестко заданными функционально-семантическими позициями в тексте (Двинятин 1995: 56).
Все три типа цитации, взаимодействуя в произведениях Кирилла Туровского, могут переплетаться, включаться друг в друга, создавая тем самым сложное в структурном отношении литературное построение.
Грамматическое же время глаголов оказывается в этом случае важнейшим языковым средством, позволяющим святому Кириллу устанавливать новые смыслы, уточнять исходные, переключать в нужные моменты внимание читателей. Особенно показательны в этом отношении постоянные обращения к аудитории (воображаемой или реальной), подготавливающие ее к восприятию важных, с точки зрения автора, моментов при изложении тех или иных эпизодов. И здесь Кирилл Туровский прибегает чаще всего уже не к презенсу, а к формам будущего времени, которые очень часто выступают в контексте как указание на начало или дальнейшее развитие евангельских событий: А се ПОХВАЛА МНИХОМ И ПОЗНАНИЄ Христови БЛАГОДАТИ, и вшєствиє в вертеп, сир ч пострищися - от пророческих ПИСАНИЯ скажем (Пов., 352); или: еде ко слово постлвлеше и НА предреченлА възвратимся (Ол. НА свор., 348). Вслед за этим обычно происходит последовательное развертывание фактов Священного Писания:
ТАМО БО АНГЄЛЬСКАЯ СИЛЫ и лрхлнгельскАя ВОИНЬСТВА: ОВИ ОБЛАКЫ крилы в Ьтрьними приносять НА възятие от земля Христл БОГА НАШЄГО, друзии же престол х"Ьровимьскый готовить. Бог отець жидеть, его же пр кжє имі в ядр кх ст» СОБОЮ. Дух жє Овятый велить вс км лнгелом его: Бъзм те врлтл НЄБЄСНАЯ, ДА вънидеть цеслрь СЛАВЫ! НЄБЄСА веселяться своя укРЛШЛМЩЄ СВЕТИЛА, ДА БЛАГОСЛОВЯТЬСЯ от своего Творцл, съ плтътию сквози т кх врлтл нд ОБЛАЦ Х ВОЗНОСИМА. Земля радується видящи НА севе БОГА явьствьно Ходяща, и вся твлрь красується от ЄЛЄНЬСКЬІЯ горы просвещаема, яко НА ТОЙ лнгелы съ святыми АПОСТОЛЫ, по повелению БОГА ОТЦА, съвъкупншася, ожидающе сыновья пришествия (Ол. НА Е ЪЗН., 341).
Характерным здесь является использование презентных и причастных форм настоящего времени, обращение к которым у Кирилла Туровского неслучайно. Именно с помощью грамматического настоящего древнерусский писатель оживляет повествование, приближая его к слушателям (читателям) и пытаясь сделать их непосредственными участниками и свидетелями евангельских событий. Более того, употребление настоящего придает основному рассказу живописность и яркость повествования. Перед нами подчас раскрываются целые картины, источником вдохновения для которых могли служить различные псалмы, деяния или откровения.
Интересен и тот факт, что при обращении к конкретным историческим событиям, не имеющим место в Библейской истории, Кирилл Туровский применяет исключительно претеритальные формы. Презенс появляется либо в монологах и диалогах героев, либо в небольших комментариях самого Кирилла, либо при цитировании тех или иных источников. Примером может послужить рассказ древнерусского писателя о еретике Арии в «Олове нл совор святых отець...»:
И скоро съвъкупншася святий отци, по суху жє и п0 M0PW нетрудьно путь шествующє, яко корлвли учениємь, льгьци суще т ломь, постьници во БІїша, и сьмИкрени духомь, утвєрженнн БО вя\у Христовом ввлнгєлиемь. Приведен же высть и Арий с единомысльникы своими, и вси вънндоша в дом нл ту устроен. Цеслреви же СБДЪШГО НЛ престоле, стлр йшины святитель Христов одесную его нл престолах посажены выша. Арий же с своими посовьникы противу въшьд ста, крепко въоружнвъся нл Овятую Троицу, и начат яко стрелы пущатн вогохульнля своя словесл . . . (Ол. нл св., с. 345); О сих же всвх лрепр Бша и посрамнша еретикы, и прокльнъше вогохульникл Ария, нздрпнуша и ис церкве, и просллвнша Исусл Христл, Оынл Божия суща, и утвврднша церковь лпостольскыми злпов дьми. Ылучнша же вся в вровати в Овятую Троицу, единосущьну и нерлзд Ьльну, Отцл и Оынл и Овятлго Дух , и повел вша покланятися в Троици единому Богу. Еысть же сии пьрвый съвор при Костянтине святым цеслри, в 20-ное л тл цеслрствл его (там же, с. 346-347).
И в том, и в другом примере описывается Никейский собор 321 года, на котором были осуждены взгляды Ария и признаны ересью, - реальный исторический факт, однако не имевший отношения к библейскому развитию событий. При сравнении же их с примерами, касающимися конкретно ветхозаветных и новозаветных реалей, мы можем заметить некоторые отличия в их изображении.
Соотношение глагольных основ в претеритальных формах
Минимальной единицей морфологической структуры формообразования выступает морфологическая оппозиция словоформ, противопоставление которых составляет исходный принцип формообразовательного анализа. Данный анализ предполагает наличие двух этапов, включающих в себя расчленение изучаемой словоформы на две части (формообразующую основу и окончание) и раскрытие сходства и различия тех или иных оппозиций.
Первый этап определяется установлением соотнесенности форм глагола с основами, от которых они образованы, так как именно основа является конституирующей морфемой в пределах одной глагольной словоформы. В целом под формообразующей основой нами понимается обязательный и постоянный элемент морфемной структуры слова, представленный комплексом фономорфем и противопоставленный морфологически изменяющемуся окончанию в парадигме (ЛекОнт 1991: 160; Лопушанская 1975: 107-108).
В научной литературе уже устоялось мнение о выделении в русском языке двух глагольных основ, противопоставленных друг другу во временном плане (аористная // презентная основы) и двух глагольных основ, протвопоставленных друг другу в видовом отношении (перфективная // имперфективная основы).
Здесь следует отметить, что в лингвистике для обозначения темпоральных основ существует несколько терминов (основа инфинитива // основа прошедшего времени, основа настоящего времени // основа повелительного наклонения). Используя термины «аористная - презентная» основы, мы исходим из точки зрения С.П.Лопушанской, которая считает их более точными, чем «основа инфинитива» и «основа настоящего времени», «так как они не совпадают с обозначением конкретных форм в русском языке и, что особенно важно, поглощают те различия, которые существуют в ряде случаев между основами инфинитива и прошедшего времени (в пределах понятия АОРИСТНАЯ ОСНОВА), а также настоящего и так называемого будущего простого (в пределах понятия ПРЕЗЕНТНАЯ ОСНОВА)» (1975: 49). В данном случае можно привести и точку зрения П.С. Кузнецова, который считает, что основа инфинитива сложилась тогда, когда основа аориста уже существовала, вследствие чего использование термина «аористная основа», по мнению исследователя, является более оправданным (1961: 122).
Важным представляется тот факт, что большинство темпоральных форм глагола образуются либо только от презентной основы (формы настоящего-будущего времени), либо только от аористной основы (формы на -лъ, входящие в состав пефекта, плюсквамперфекта и преждебудущего времени). Соотношение же презентной (Оі) и аористной (Ог)основы в глагольных формах может определяться в данном случае как совпадением, так и дифференциацией временных основ, приводящих к их формальному варьированию (см.: Оі = Ог: иєс-у - нес-лъ; но Оі Ог: зов-Y - звл-лъ).
Гораздо сложнее обстояло дело с простыми претеритальными формами, в которых наблюдается развитие временного противопоставления глагольных основ, выразившееся в возможности производства данных глагольных форм, в особенности имперфекта, и от аористной, и от презентной основы. Если еще в праславянском языке и аорист, и имперфект характеризовались принадлежностью к одной и той же основе аориста (Кузнецов 1961: 122; Лопушанская 1975: 54; Маслов 1953: 70; Селищев 1952: 149), то уже в старославянском появляются случаи нового типа образования имперфекта от презентной основы. В результате от некоторых глаголов возникают параллельные образования от разных основ. Например, форма аорист 3А.-ХЪ начинает соотноситься как с имперфектом от аористной основы ЗВЛ-ЛХЪ, так и с имперфектом от презентной основы ЗОВ - кЛХЪ, см.: Н ОЬ ГОРЬКЛМН ОЛЬЗАМН ЗОВМШв О(ВЯ)ТЛАГ0 (Супр. рук 34 тетрадь По изд. A.M. Селищева 1952 : 25)
Такое наличие двоякого соотношения основ свидетельствует прежде всего об определенных сдвигах, происходящих в морфологической системе времен и связанных с теми преобразованиями, которые происходили в плане содержания.
Данные изучаемого материала уже отражают отсутствие единообразия в производстве аориста и имперфекта в древнерусский период, что проявляется в возможности образования одной и той же формы (аориста или имперфекта) от обеих основ: от основы презенса Oi и от основы аориста Ог:
Формы аориста от основы Ch. где она не совпадает с презентной основой: прозвд (Ер. 12, 347), ПОМИЛОВЛ (Ер. 12, 356), погивошл (Ер. 12, 356), явися (Ер. 13, 410), освяти (Ер. 13, 412), умертви (Ер. 13, 412), восхити (Ер. 13, 412), воскресе (Ер. 13, 413), в-Ьровл (Ер. 13, 413), рлспяшл (Ер. 13, 414), прияшл (Ер. 13, 417), пислшл (Ер. 13, 418), остлвишл (Ер. 13, 420), гллголлшл (Ер. 13, 356), ДЛША (Ер. 13, 355), изяшл (Ер. 13, 356) и др.
Формы имперфекта от основы аориста Ог. не совпадающей с основой презенса: лєжлшє (Ер. 13, 412), ИСКАШЄ (Ер. 12, 348), вес вдовлше (Ув., 53), резаху (Ер. 13, 410), mecTBOBAXY (Ер. 13, 410), гллголлху (Ер. 13, 424), плевлху (Ер. 13, 359), нев кровАХуть (Ув., 36), умолклху (Ер. 13, 410), и влизлху (Ув., 38), пов длху (Ув., 48), сллмлхуся (Ув., 40), В БИЧАХУ (Ер. 12, 348), поллглху (Ер. 13, 423), зъвлху (Ер. 13, 424) илгкяше (Ер. 12, 348), вопияху (Ер. 13, 410), и др.
Формы аориста от Oi, где презентная основа не совпадает с основой аориста: придошл (Ер. 13, 423), погувлешл (Ер. 12, 350), взиде (Ер. 13 415), изиде (Ер. 13, 418) и некоторые другие.
Формы имперфекта от Oi, где презентная основа не совпадает с основой аориста: длдяшеть (Ув, 45), вияху (Ер. 13, 414), понлвляху (Ер. 13, 416), ввяхуть (Ер. 12, 359), идястл (Ер., 13, 414) и так далее.
Формы аориста, образованные от основы Ог. где 02=01: съплсеся (13, с.415); рлсплдеся (Ер. 13,420); понесе (Ер. 13,422); потрясе (Ер. 13,424); взнесе (Ер. 12, 341); внесе (Ер. 12, 342); овр тошл (Ер. 13, 413); съвлекошл (Ер. 12, 359); ведошл (Ер. 12, 360);л\огошл (Ер. 12,360) идр.
Формы имперфекта, образованные от Ог, где Ог Ок дляше (Ер. 13, 414), предляше (Ер. 12, 345), вояшеся (Ер. 12, 348), стояше (Ер. 12, 351) и др.
Нужно отметить, что в некоторых формах глагола (типа творяху, течдху) определение темпоральной основы затрудняется вследствие того, что те или иные темпоральные основы, первоначально восходя к аористным основам ( tvori -jeax -є - t; tek - eax - e - t; tek - e - t), в древнерусский период в одних случаях начинают осмысляться как основы презенса (см.: твор л[; твор -я\у), в других -начинает обнаруживаться тяготение и к презентной отснове, и к аористной основе (теме, тек -ошл, тем -AXY тек -лъ, но: тек -у, тем -еши,).
Древнерусское формообразование простых претеритов характеризуется еще одним немаловажным моментом: в формах имперфекта в ряде случаев соотнесенность его с той или иной основой затемняется вследствие совпадения его образований от однокоренных глаголов. В результате формы аориста начинают соотноситься с двумя формами имперфекта: от основы презенса и от основы аориста: прошлше прошлти, но прошлше просити, отсюда проси - просяху, проси - прошлше; хожлше хожлти, но хожАше ходити, отсюда ходи - хоДяху Ходи - хожлше и так далее.
Хочется отметить, что аористных и имперфектных образований второй группы (от презентной основы) относительно немного. Это объясняется более поздним возникновением данных образований, обусловленных прежде всего стремлением к дифференциации простых претеритов на морфемном уровне (с помощью различения глагольных основ), что было вызвано утратой семантических различительных признаков в данных глагольных формах и разрушением их временной оппозиции ( XIII - XIV вв.).
Фиксация пар, где аорист образуется от основы Cte, а имперфект - от основы Oi, наглядно демонстрирует указанный процесс (см. образования типа ДЛШЛ -длдяшеть).
Однако эта тенденция в древнерусском языке выразилась слабо по сравнению с другими славянскими языками (болгарским, македонским, серболужицким и сербохорватским), в которых формы аориста и имперфекта существуют и в настоящее время (Лопушанская 1975: 314). В древнерусском языке определяющим было сильное проявление тенденции к нейтрализации глагольных основ (Журавлев 1991: 72), что находит свое отражение в появлении параллельных образований аориста и имперфекта от основ презенса и аориста.
Особенности формообразования аналитических темпоральных форм
К аналитическим формам времени относятся формы плюсквамперфекта, формы преждебудущего времени и формы будущего сложного времени; сюда же мы отнесем и формы бывшего перфекта, который, хотя уже претерпел определенные изменения в семантическом плане, но еще сохранял исконное строение. В произведениях Кирилла Туровского довольно отчетливо обнаруживается исходное состояние этой формы, имеющей аналитическую структуру:
Примеры употребления со связкой при наличии подлежащего:
Оице же и ты, о иноме, изволил еси Ангельское священное и чистое житие (Ер. 12, 360); пишеть во ся о немы и ты въ кръви ЗАВЕТА своего испустил еси ужникы своя от ровл неимущд воды (Ер. 13, 422); Ты же рлдуяся ел свою руку Христл БОГА НОСИЛ вся (Ер. 13, 424); ты же не скинию с злкономь, нъ САМОГО БОГА прием от крьстд, въ своемь гровъ- рлдуяся положил еси (Ер. 13, 424); Кто есть преслушал ЗАПОВЕДЬ его и прнсягл к невходьным вес повеления его (Ер. 12, 345); Но мню, Господи, яко хромець есть окрал (Ер. 12, 346); ТА вся т кло есть створило (Ер. 12, 346); Ныня ЗИМА гръ овнля покляниемь престала есть и лед неверия вогорлзумиемь рлстляся (Ер. 13, 416); ЗИМА уво язычьскдго кумирослужения лпостолскимь учениемь и Христовою в врою престала есть, лед же ФОМИНА неверия поклзлниемь Христов ревр рлстляся (Ер. 13, 416); Прлздьник от прдздьникл местной приспел есть, ПОДАВАЯ ВЛАГОДАТВ БОЖИЮ Овятыи цєрквє (Ер. 13, 419); ты въ ПЛАЩАНИЦЮ ОБИЛ еси т кло (Ер. 13, 424); ты же не скинию с злкономь, НЪ САМОГО БОГА прием от крьстл, въ своемь гроЕъ" рлдуяся положил еси (Ер. 13, 424); НА ту во гору слмъ Христосъ Богъ нлшь днесь пришелъ есть (Ув., 52); 172 424); Нл TY во ropY САМЪ Христосъ Еогь НАШЬ днесь пришелъ есть (Ув., 52); яко Оынъ Божий есть воплътилъм w семь во 6YanreAHCTo написалъ есть (Ув., 60); яко нл веселіє НАМЪ Богъ питие далъ есть (Ув., 66); Г(оспод)ь поможе мн Ь нл uyvp k БОЛЕЗНИ моел, и весь HeAYn» мои шкратилъ есть въ здрлвие (Ув., 41).
Примеры употребления со связкой при отсутствии подлежащего: ДА НИ ясти, НИ ПИТИ ХОТТ Л ЄСМЬ, НИ н ксти, ни СЛАВЫ земным искал есмь (Ер. 12, 346); . . . содеял мя ecu нYжныє и нелепые одежл и ОБОЛК МЯ В СПАСЄНИЄ и препояслл л\я есн веселием (Ер. 12, 342); БЛАГО МНТ,, ЯКО смирил мя еси (Ер. 12, 350); о нем же пророчествовл, ГЛАГОЛЯ: ИЗ YCT МЛАДЄНЄЦЬ спящих свершил еси XBAAY (Ер. 13, 410); BonnflXY в кси:. . . Е Ьмы тя, кто еси Овятый Божий: пришьл еси пр кже вріімене MYMUT НАС (Ер. 13, 422); БЛАЖЄН еси, Иосифе, \(ЖЄ ВСЯ ОЖИВЪШАГО СЛОВОМЬ И ВОДАМИ ПОКрЫВЪШАГО ТВерДЬ H6BeCHYK , сего, яко мьртьвецл, кдменемь покрыл ecu вт гров к, МАЯ тридневнлго воскресения! (Ер. 13, 425); cвящeнoмYv єннкoмь ли тя HApeKY, яко TOAHKY показал еси ЛЮБОВЬ къ Христови? Лще во и не въг зися в твоя пьрси opYжия, ни прольяся твоя от мемд кровь, нъ изволениемь и вт рою по Христе положил еси AYUJW (Ер. 13, 425); Нъ плче ВСЕХ святых подвизалася еси воговлдженыи Иосифе (Ер. 13, 425).
Однако вместе с тем в ранней древнерусской письменности встречаются и образования в новом виде - без вспомогательного глагола:
Оице и ПАВЄЛ изринул от СВЯТАГО жертвеникл Умения и ФИЛИТА (Ер. 12, 345); Кто се есть цеСАрь СЛАВЫ, СТОЛИКОЮ НЛ НЫ пришел (есть - Ув); вллстию? (Ер. 13, 424); ... его (ж) дне(с)ь слмъ вспомАнулъ и призргклъ и помилова(л) (Ув., 36).
Итак, в произведения Кирилла Туровского превалируют аналитические образования. При этом важно подчеркнуть, что такая направленность к удержанию связки в древнерусских текстах не была обусловлена ни временем написания памятников, так как предпочтение аналитических образований отмечается в списках XIII - XVI вв., когда формы простых претеритов были уже утрачены и в качестве единой формы прошедшего времени использовалась форма на -лъ; ни жанровой спецификой произведения (так как они встречаются как в церковных сочинениях, так и в новгородских берестяных грамотах, принадлежащих к разговорному языку); ни наличием или отсутствием формально выраженного подлежащего; ни зависимостью появления вспомогательного глагола при подлежащем с отнесенностью результатов к настоящему времени.
Связочный глагол фиксировался и в предложениях с ярко выраженным подлежащим, и в предложениях, в которых подлежащее восстанавливалось по смыслу. Пропуск же связки мог наблюдаться либо там, где вспомогательный глагол уже присутствовал в предшествующей форме на -лъ, либо там, где на действующее лицо указывалось в предшествующих высказываниях. Впрочем. таких случаев отмечается всего три.
Неоднородность материала, представленного сочинениями изучаемого писателя, подтверждает наше мнение, что исконные аналитические образования в текстах Кирилла Туровского не означали сохранения в них исходного перфектного значения, так как чередование связочного перфекта с аористами указывает на потерю предикативности связки независимо от того, фиксируется ли связочный глагол или нет. Таким образом, изменения плана содержания не всегда приводили к моментальному изменению плана выражения; напротив, формальная сторона оставалась более консервативной, что было связано с устойчивой регистрацией в человеческом сознании определенного знакового отображения глагольной формы.
Хотя сам процесс переосмысления семантики эловых причастий и утрата связочного глагола - явления, безусловно, взаимосвязанные между собой, в чем сходятся почти все лингвисты, затрагивающие прямо или косвенно данную проблему (Ефимов 1937, Иванов 1982, Ломтев 1952, Марков 1997 и другие).
Утрата предикативности связочным глаголом и изменение семантики эловых форм, безусловно, соотносится с исчезновением простых прошедших форм. Причем такое соотношение не было случайным: переосмысление восприятия категории времени обусловило расширение значения и эловых форм, и простых претеритов. Взаимодействие данных форм в языке обязательно должно было привести к конкуренции и, как следствие, к вытеснению той или другой группы форм, совпавших в семантическом плане.
Сохранению именно эловых форм в качестве выразителей прошедшего времени способствовал ряд языковых факторов, предопределивших дальнейшую судьбу форм бывшего перфекта. Большую роль здесь сыграла соотнесенность бывших причастий на -лъ только с одной временной основой - основой аориста, в отличие от простых претеритальных форм, в которых отсутствовало единообразие в их производстве. В результате четкой характеристики глагольной основы в темпоральном плане эловые формы могли последовательно включаться в видовое противопоставление и приобретали возможность беспрепятственного формирования определенных видовых моделей.
Нужно подчеркнуть и тот факт, что обращение к эловым формам было характерно для форм второго лица единственого числа. Это было вызвано, как мы уже говорили, омонимией форм аориста во втором и третьем лице единственного числа. В результате именно данные личные формы стали первыми, наиболее широко представленными образованиями на -лъ в древнерусском книжном языке. Всего фиксируется 2 эловые формы в 1 лице ед.ч., 58 форм во 2 лице ед.ч., 18 форм в 3 лице ед.ч. и 3 формы в 3 лице дв.ч.:
Эловые формы (первое лицо единственное число): ХОТТІЛ еемь. (Ер. 12, 346), искал еемь. (Ер. 12, 346). Эловые формы (второе лицо единственное число): содеял еси (Ер. 12, 342); еси окрлл (Ер. 12, 346); смирил еси (Ер. 12, 350); изволил еси (Ер. 12, 360); свершил еси (Ер. 13, 410); пришьл еси (Ер. 13, 422); испустил еси (Ер. 13, 422); претерпел еси (Ер. 13, 423); носил еси (Ер. 13, 424); же не скинию с ЗАКОНОМЬ, нъ САМОГО Богол прием от крьстл, въ своемь. гровъ-положил еси (Ер. 13, 424); положил еси (Ер. 13, 425); ПОДВИЗАЛАСЯ еси (Ер. 13, 425); еси въпросилъ (Ув., 37); посЬтилъ е(с)и (Ув., 457); родилъся еси (Ув.. 47); ПОКАЗАЛЪ еси (Ув., 50); възлюкилъ еси (Ув., 54);, ОБЕЩАЛА еси (Ув., 54); положила, ВЕНЧАЛ еси (Ув., 55); ИЗВ ЩАЛЪ еси, сподокилъ Р., 91); яко привела еси (Р., 91) устроилъ мя еси (Р., 91); ЗАПОВГЬДАЛЪ еси (Р., 91); не пришелъ еси (Р., 93); створил еси (Р., 97) длровлл еси (Р., 102); ВЗЫСКАЛ еси, изъелъ дилъ еси (Р., 102); сподивилъ еси (Р., 104); пришел еси (Р., 108); пріял еси, сътворил еси (P., 108); ПОСЛАЛЪ еси (P., 117); СПОДОБИЛ еси (Р., 118); възслт довлл еси (Р., 119-120).
