Содержание к диссертации
Введение
Глава I. РАЗРАБОТКА СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ МОДЫ КАК СПОСОБА СИМВОЛИЗАЦИИ СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ 14
1. Идейно-теоретические и научные основания исследования моды как способа символизации социальных изменений 14
2. Мода в системе имиджа 42
3. Особенности символического освоения социальных изменений посредством моды 74
Глава II. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИИ МОДЫ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ 97
1. Мода как социальный феномен и предпосылки ее институционализации 97
2. Демократизация общественных отношений, рост и глобализация производства как факторы институционализации моды 118
3 Роль институтов женской субкультуры в процессе институционализации моды 139
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 164
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ 176
- Идейно-теоретические и научные основания исследования моды как способа символизации социальных изменений
- Мода как социальный феномен и предпосылки ее институционализации
- Демократизация общественных отношений, рост и глобализация производства как факторы институционализации моды
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Мода является одним из самых широко известных феноменов социальной жизни, неизменно пользующихся живым интересом не только как со стороны ученых, так и со стороны людей, сталкивающихся с ним в обьщенной жизни. В научной и научно-популярной литературе мода неоднократно выступала в качестве объекта исследования, входя в сферу интересов специалистов целого ряда отраслей знания — философов, историков, культурологов, психологов, художников, технологов производства одежды и др. В социологической науке также имеется немало работ, посвященных моде и раскрывающих различные аспекты этого сложного и многогранного явления, масштабы которого таковы, что, как отмечает А.Б.Гофман, «трудно назвать такую область социально-экономической и культурной жизни, где бы не сказывалось его влияние»1.
Трудности, с которыми обычно сталкиваются исследователи моды, во многом связаны с ее неуловимым, изменчивым и прихотливым характером, поскольку самая суть моды выражается в изменениях. Но в то же время моду можно рассматривать и как некий инвариант, некую совокупность норм социального поведения, господствующих в определенных пространственно-временных рамках. Это парадоксальное сочетание устойчивости и подвижности, изменчивости и постоянства отражено даже в толковых словарях, определяющих моду через оксюморон - как «преходящий» (Пьер Ларусс) или «ходящий» (В.И.Даль) обычай2.
Гофман А.Б. Мода и люди, или новая теория моды и модного поведения. - М.: Агентство «Издательский сервис», 2000. -С. 4. 2 Там же. - С. 7.
Тем больший интерес представляет рассмотрение моды в контексте институционализации, что предполагает выявление в ней элементов упорядочения, формализации, стандартизации и постоянства. Ведь если абсолютизировать изменчивый характер моды, требующий все новых и превосходящих все ожидания обновлений, всегда ориентированный на новизну и неожиданность, то можно вынести предположение о том, что институционализация противоречит самой сути моды. Ведь закрепление модных стандартов привело бы к тому, что они, оставшись стандартами, перестали бы быть модными, превратившись в аналог униформы.
С другой стороны, в результате наблюдений над современной индустрией моды с вложенными в нее огромными капиталами, с разветвленной сетью организаций, выполняющих различные функции, включая не только производство в промышленных масштабах модной одежды, но и культивирование высокой моды, издание модных журналов, создание и поддержку брэндов, исследования рынка и т.д., - все чаще вызывают вопрос: а не становится ли сама мода социальным институтом? Что если наблюдаемая смена «мод» - не более, чем кажимость? Что если за ней стоит невидимый манипулятор, искусно управляющий общественным сознанием? Особенно навязчивыми эти мысли становятся в контексте постмодернистского дискурса, примененного к явлениям моды последних лет, порой производящей впечатление полной дезориентации и утраты ценностных ориентиров. В отличие от моды двадцатых, тридцатых, сороковых, пятидесятых, не говоря уже о шестидесятых годах XX столетия, вызывающих однозначные ассоциации с определенными и целостными образами женщин, мода последнего десятилетия производит впечатление утраты лица и беспорядочного метания от стиля к стилю. Происходящие в ней сезонные изменения, с одной стороны, чересчур радикальны (от мини к
макси, от узкого к широкому, от острого к тупому - и наоборот), с другой стороны, не несут принципиальной новизны. Все предлагаемое модельерами суть лишь аллюзии, отсылки к модам давнего или недавнего прошлого.
Быть может, такая разностильность - естественное свойство культуры рубежа тысячелетий? Вспомним, что мода рубежа XIX- XX вв. тоже удивляла современников реминисценциями к стилям прошлого.
Как бы то ни было, но судьба моды третьего тысячелетия интересует многих. С одной стороны, ее подстерегает опасность провала в абсолютную свободу. Отсутствие ограничений в выборе модных образцов чревато тем, что если все станет модным, то мода как таковая, всегда конституирующая себя на фоне «немодного», вышедшего из моды или еще не вошедшего в нее, попросту прекратит свое существование.
Не меньшая опасность подстерегает моду и с другой стороны. Целые нации, одетые днем в стандартные «офисные» костюмы и отглаженные при помощи пресса рубашки, а вечером - в джинсы и ти-шотки, культивирующие полное безразличие к внешнему виду человека, даже если этот человек - женщина, боготворящие супермоделей не потому, что они красивы и хорошо одеты, а потому что они добились успеха, заработав сотни миллионов долларов, - внушают опасение за судьбы человеческой цивилизации. Ведь, исходя из известной сентенции Ф.М.Достоевского о красоте, которая спасет мир, логично предположить, что безобразие способно погубить его.
Сумеет ли мода, как изменчивый обычай, сохранить себя? Будет ли она по-прежнему объединять людей с общими вкусами, или станет лишь одним из стимулов к совершению повторных покупок? Прогнозы на этот счет во многом зависят от ответа на вопрос о том, как, в каком
направлении протекают процессы институционапизации современной моды. А это, в свою очередь, определяется факторами, под влиянием которых такая институционализация протекает.
Этим и обусловлена актуальность темы предпринимаемого исследования.
При том, что в настоящее время существует немало научных трудов,
рассматривающих те или иные аспекты моды как социального феномена,
работ, специально посвященных исследованию факторов
институционапизации моды в современном обществе, и при этом использующих научный аппарат современной социологической науки, в настоящее время пока не появилось.
Итак, актуальность темы исследования данной диссертационной работы обусловлена:
а) важной ролью моды как одного из важных элементов человеческой
культуры, служащего как источником социальных инноваций, так и
основой установления устойчивых социальных связей между людьми;
б) особой значимостью исследования факторов институционапизации
моды на современном этапе развития общества;
в) недостаточной разработанностью данной темы в научной
литературе.
Степень разработанности темы.
Теоретическую основу данной работы составляют фундаментальные труды в области исследования социальных структур, социальных институтов и процессов, моды как социального феномена, ее историко-культурных, семиотических, экономических, социально-психологических аспектов. В их числе работы таких ученых, как:
Р.Арнольд, Р. Барт, ЕЛ.Басин, К.Белл, П.Бергер, Е.С.Богардус, П.Бурдье, И.Бреннинкмейер, Т. Лукман, Р.Бернс, Г.Блумер, Ж.Бодрийяр, Ф.Бродель В.М.Быченков, М.Вебер, Т.Веблен Э.Э., Виолле-де-Люк, Ф.Дэвис, А.Б.Гофман, Е.Кац, В.М.Краснов, К.Кемпбелл, П.Коэльо, Ж.Деррида, В.Дильтей, Э.Дюркгейм, Б.С.Ерасов, Ш.Зелинг, Г.Зиммель, В.Зомбарт, В.И.Ильин, М.И.Килошенко, Т.В.Козлова, В.М.Краснов, П.Лазарсфельд, Т.Б.Любимова, Дж. Г.Мид, С.Московичи, Л.В.Орлова, Л.В.Петров, Дж. Ричардсон, К.Руан, Р.П.Рубинштейн, В.И.Толстых, М.И.Топалов, Дж. Флюгель, Н.Т.Фролова, Э.Фромм Э.Фукс Л.И. Ятина и
др.
Отдельные вопросы, так и ли иначе связанные с исследованием
факторов институционализации моды в современном обществе,
рассматриваются в работах таких авторов, как С.Г.Айвазова,
С.И.Альперина, Ю.П.Андреев, Г.М.Андреева, Е.С.Балабанова,
И.Э.Белоусова, Р.Бернс, Дж.Брунер, М.Бубер, Ю.Л.Гуманова, О.В.Гусева, А.И.Донцов, Т.П.Емельянова, Д.В.Иванов, Ч.Кули, Т.Г.Стефаненко Л.Г. Ионин, О.Г.Кирьянова, Дж.Коэн, С.А.Кравченко, М.О.Мнацаканян, Н.Е.Покровский К.Леви-Строс, Дж.Локк, А.Ф.Лосев, Ю.М.Лотман, М.Мид, Дж.Морено, Ч.У.Моррис, Д.Норт, Э.Л.Панеях, Б.Д.Парыгин, Е.Б.Перелыгина, Дж.Равен, Н.В.Смелзер, Г.Тэджфелл, Э.Тадевосян, Ж.Тард, Т.Шибутани, Т.Б.Щепаньская, Д.Ф.Энджел, Р.Д.Блэкуэлл, П.У.Миниард, Г.В.Осипов, В.А.Ядов и др.
Отмечая значительную научную ценность проведенных исследований, вместе с тем необходимо отметить, что, некоторые выводы и положения, выдвинутые перечисленными учеными и специалистами требуют дальнейшего развития в теоретическом и практическом плане, а
ряд научных положений нуждается в корректировке в свете изменившихся социально-экономических и условий развития моды на современном этапе.
Предмет и объект исследования
Объектом исследования являются основные факторы
институционализации моды в современном обществе
Предмет исследования составляет совокупность социальных феноменов и процессов, в которых проявляется институционализация моды в современном обществе.
Цель исследования состоит в том, чтобы на основании изучения различных проявлений институционализации моды на протяжении ее развития XIX — XX вв., с учетом выявленных сущностных характеристик моды как социологического феномена, главная функция которого состоит в символизации социальных изменений, опираясь на представленные в научной литературе социологические, социально-психологические, культурологические, семиотические и иные концепции, выводы и результаты которых применимы к решению поставленной проблемы, выявить основные факторы институционализации моды в современном обществе.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- разработать социологическую концепцию моды как способа символизации социальных изменений, для чего:
а) рассмотреть идейно-теоретические и научные основания
исследования моды как института символизации социальных изменений;
б) рассмотреть соотношение понятий «мода» и «имидж»,
исследовать взаимосвязь обозначаемых этими понятиями феноменов,
построить теоретическую модель, отражающую реальное место моды в системе имиджа;
в) выявить особенности символического освоения социальных изменений посредством моды;
- опираясь на выработанную теоретическую модель моды, выявить
предпосылки институционализации моды и установить ее пределы;
- изучить факторы институционализации моды, связанные с
демократизацией общественных отношений, ростом и глобализацией
производства одежды;
- исследовать роль и место институтов женской субкультуры в
процессе институционализации моды.
Методологической основой решения поставленных задач являются принципы и методы социокультурного, социально-психологического, социально-исторического и социально-экономического анализа, а также более общие принципы научности, объективности, единства логического и исторического подходов в исследовании социальных структур, социальных институтов и процессов, а также метод сравнительного анализа, позволяющий адекватно отразить наиболее специфические черты объекта изучения.
Научная новизна исследования определяется в первую выбором его темы. Впервые объектом диссертационного исследования становятся факторы институционализации моды как способа символизации социальных изменений в современном обществе.
Кроме того, новизна настоящей работы заключается в следующих результатах, полученных автором в ходе исследования:
1) впервые на диссертационном уровне глубоко исследованы идейно-
теоретические и научные основания изучения моды как института
символизации социальных изменений, в их числе:
а) обще-идейные предпосылки исследования моды как способа
символизации социальных изменений, выявляемые в различных отраслях
гуманитарного знания, истоки которых восходят к философии периода
античности;
б) научно-теоретические предпосылки разработки концепции моды
как способа символизации социальных изменений и ее
институционализации - в составе таких сфер научного знания, как
социальная психология, культурология, семиотика и др.;
в) научно-теоретические основания построения теоретической модели
моды как способа символизации социальных изменений и анализа факторов
ее институционализации - в составе социально-психологических
исследований моды.
с использованием результатов смежных наук (социальной психологии, культурологи, семиотики) построена оригинальная теоретическая модель моды, отражающая реальное соотношение таких феноменов, как имидж и устанавливающая место моды в системе имиджа. При этом имидж трактуется как публичный символический образ субъекта, создаваемый в интерсубъектном взаимодействии, а мода — как способ символического выражения в имидже социальной компетентности субъекта;
тем самым выявлены особенности символического освоения социальных изменений посредством моды;
4) рассмотрены факторы институционализации моды, связанные с:
- демократизацией общественных отношений;
ростом и глобализацией производства одежды;
институтами женской субкультуры. Тезисы выносимые на защиту.
С учетом полученных в ходе исследования результатов на защиту выносятся следующие теоретические положения.
Мода как способ символизации социальных изменений используется в составе имиджа как символической структуры в качестве дополнительной семантической функции.
Если имидж в целом выполняет такие функции, как: самопрезентация, самоидентификация, социализация, категоризация себя как члена социальной группы, категоризация других и др., - то мода как способ символизации социальных изменений, помимо этого, дает возможность категоризации себя и других в качестве людей, сведущих (компетентных) в области социальных изменений, то есть характеризующихся качеством активного универсального присутствия как наиболее востребованной в современную эпоху формой социальной компетентности.
Мода как способ символизации социальных изменений не является социальным институтом и не может быть полностью институционализирована. Тем не менее, институционализация в сфере моды возможна и имеет место в современной культуре, начиная с конца XIX в.
Институционализация в сфере моды выражается в возникновении новых (специфических) социальных институтов, посредством которых осуществляются функции моды, либо в приспособлении существующих (неспецифических) социальных институтов к выполнению таких функций.
Влияние демократизации общественных отношений, роста и глобализации производства на процесс институционализации моды выразилось в возникновении «промежуточных звеньев» между искусством высокой модой и индустрией массового производства одежды; между авторской и «уличной» модой; между модой господствующей культуры и модой контркультуры - как в институциональном, структурном, так и в содержательном, идейном планах. Существование этих промежуточных звеньев создало основу для взаимонаправленных влияний.
Видимое противоречие между общей тенденцией моды к универсализации и глобализации, и полистилизмом моды последних лет объясняется наличием двух уровней модных изменений -макродиахронического и микродиахронического. Универсализация и глобализация моды составляет общее направление ее макродиахронического развития, согласующееся с общей тенденцией глобализации экономических и культурных связей; полистилизм же проявляется на микродиахроническом уровне подж влиянием деятельности производителей модных изделий, заинтересованных в возобновляющемся спросе на их продукцию.
Одним из проявлений институционализации моды является сначала возникновение феномена кутюрье (в конце XIX в.) а затем (с средины XX в.) превращение имен великих кутюрье в брэнды.
Важной тенденцией институционализации моды XX в. является эволюция женских журналов под влиянием процессов эмансипации женщин и революционных движений 60 - 70 гг. XX в. Существенно расширив свою тематику, эти журналы тем самым расширили свои возможности ценностно-смысловой интерпретации модных символов, что составляет их главную функцию как одного из основных институтов моды.
Теоретическое и практическое значение работы определяется научной ценностью и новизной перечисленных результатов. Содержание диссертации, ее основные выводы и положения могут быть использованы для дальнейшего углубленного изучения отдельных аспектов моды как способа символизации социальных изменений, а также социальных институтов, современной западной культуры, а также социологии высшего образования.
Основные результаты данного исследования могут быть использованы в педагогических целях, в курсах по истории западной социологической мысли, социологии образования и др., в преподавании английского языка российским студентам-социологам.
Апробация работы. Материалы диссертации использованы автором в процессе подготовки семинарских занятий по английскому языку на юридическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова.
Идейно-теоретические и научные основания исследования моды как способа символизации социальных изменений
Появление первых серьезных исследований социологических аспектов моды относится к позапрошлому веку. Это классические работы Г.Спенсера, Г.Зиммеля, В.Зомбарта, Т.Веблена и др., в которых затрагиваются различные аспекты моды как регулятора социального поведения людей. Что же касается анализа моды как социального института, то объективная основа для такой рефлексии над модой возникла лишь в последней трети XX в., когда процесс институционализации моды принял не только вполне отчетливые формы, но и глобальные масштабы.
Что же касается обще-идейных, а затем и научных предпосылок, которые можно было бы положить в основание современной социологической концепции моды как способа символизации социальных изменений, то их можно во множестве обнаружить в разных отраслях гуманитарного знания, истоки которых восходят к древности. К таким предпосылкам, на наш взгляд, следует отнести:
- формирование философской проблематики, связанной с созданием образа человека;
- попытки осмысления феномена публичности;
- осознание социальной обусловленности (а, следовательно, и относительности, изменчивости как синхронической, так и диахронической) эстетических оценок; - попытки осмысления природы символов, которые в конечном счете привели к возникновению семиотики как самостоятельной сферы научного знания;
- формирование эстетики как самостоятельной области знания;
- зарождение исследовательского интереса к сопоставлению различных культурных парадигм;
- идеи историцизма и социокультурной динамики;
- начало исследований массового сознания и массовой культуры;
- возникновение в XX веке социальной психологии и, в ее рамках, ряда теорий, в полном объеме применимых к исследованию моды (в частности, таких, как теория категоризации Теджфела-Тернера и др. ).
В учениях античных философов следует отметить следующие элементы.
Идея достоинства человека впервые была сформулирована Диогеном из Аполлонии (V в. н.э.), утверждавшим, что человек является наиболее совершенным и высшим из творений3, а впоследствии развита философами Поздней Стой (Сенекой, Эпиктетом, Марком Аврелием), которые обогатили ее углубленным понимание социальности и индивидуальных различий4.
Понятие калокагатии (от греч. calos - «красивый», «прекрасный» и agathos - «хороший», «добрый»), широко используемое эллинскими авторами (впервые оно встречается в изречениях, приписываемых Солону5).
3 Человек как объект философского исследования (Античность. Средние века). М.,
ИНИОН, 1993. С. 45; Виндельбанд В. История древней философии. - Киев: «Тандем», 1995. С. 95.
4 См.: Степанова А. Философия древней Стой. СПб., Алетейя, 1995. С. 134-139.
5 Лосев А.Ф. Классическая калокагатия и ее типы // Вопросы эстетики. Вып. 3. М., I960. С. 411. А.Ф.Лосев, исследовавший употребление этого понятия, пришел к выводу, что калокагатия - самое яркое выражение классического идеала. «Калокагатия - это гармония внутреннего и внешнего, «души» и «тела». При этом ... гармония тела и души здесь осуществляется с приматом тела как такового»6. Разработку греками, а затем римлянами, представлений об идеальном типе человека исследователи связывают с античной демократией: свободные граждане, с одной стороны, составляли общину равноправных членов, с другой стороны, как отмечает Е.В.Никитюк, этот «гражданский коллектив всегда противостоял более широкой массе населения, не принадлежащей к коренному этносу»7 - рабов, метеков и др., занимавших более низкое социальное положение. Поэтому полисный строй обусловливал «непрестанное стремление к выработке более или менее возвышенного ... идеала»8.
Учение и деятельность софистов, впервые на теоретическом уровне поставивших вопрос о значении человеческой индивидуальности9, а также предложили наиболее радикальную для своего времени интерпретацию идеи о сотворении человеком самого себя. Социальная практика софистов также подтверждала высокую значимость публичного образа человека10. Образ софиста, в совершенстве владеющего искусством воздействия на
Там же. См. также: Лосев А.Ф. История античной эстетики (итоги тысячелетнего развития) /ЛГ.8, книга 2-я. - М., Искусство, 1994. - С. 218
.10 Гиляров А.Н.Греческие софисты, их мировоззрение и деятельность в связи с общей политической и культурной историей Греции. М, 1888. С. 127. людей, представлял своеобразную антитезу идеалу калокагатии, во многом благодаря которой концепция калокагатии получила новый толчок к развитию. В полемике с софистами Сократ, Платон и Аристотель предложили свои версии этой концепции.
Учение Платона о самопознании через отражение в другом субъекте, квинтэссенцией которого можно считать истолкование Сократом (в диалоге «Алкивиад 2») известной надписи в храме Аполлона в Дельфах: «если глаз желает увидеть себя, - говорит автор устами Сократа, -он должен смотреть в другой глаз», душа же, «если она хочет познать самое себя, должна заглянуть в душу». Впоследствии платоновская идея самоотражения получила развитие в учении Плотина (204/205 - 270 гг. н.э.) о рефлексии, согласно которому душа постоянно следит за своей работой и служит «зеркалом» для себя самой.
Мода как социальный феномен и предпосылки ее институционализации
Итак, согласно теоретической концепции, которая была развернута нами в предыдущей главе, ключ к пониманию сущности моды как социального феномена лежит в структуре имиджа как символического образа субъекта, создаваемого в интерсубъектном взаимодействии. Деятельность по созданию имиджа является социальной формой самопрезентации человека и, в зависимости от конкретных социальных условий, варьирует свои формы, содержание и направленность. Одежда во все времена составляла важную часть арсенала имиджеобразующих символов, посредством которых оформляется публичное Я социального субъекта. Однако, в зависимости от принятой в обществе системы ценностей, меняются принципы отбора и организации ее элементов в качестве имиджеобразующих символов. Так, в традиционном обществе имиджеобразующие функции одежды выражаются главным образом в демонстрации формального (в частности, сословного) статуса индивида. С развитием капитализма и возникновением «денежной» культуры (в терминологии Т.Веблена) главным содержанием имиджевой нагрузки одежды становится демонстрация богатства.
В то же время важной составляющей позитивного имиджа является компетентность. Компетентность - это комплексное качество социального субъекта, конкретное содержание которого зависит от макросоциальных условий, социальной среды субъекта, его социального статуса, целей, которые он преследует в данной конкретной ситуации. В самом широком смысле под компетентностью понимается сумма способностей, знаний, умений, навыков субъекта, позволяющих ему принимать правильные решения, делать правильный выбор, правильно, а значит успешно действовать. Как правило, о компетентности говорят в связи с определенной профессиональной деятельностью. Однако наряду с профессиональной компетентностью (компетентностью в определенной сфере деятельности) можно говорить о компетентности социальной, элементами которой являются практичность, здравый смысл, хороший вкус, общая осведомленность, способность правильно ориентироваться в системе социальных отношений и ценностей, умение устанавливать полезные контакты и т.д. Для того, чтобы при помощи одежды продемонстрировать наличие этих качеств, субъекту не обязательно носить самую дорогую одежду. Даже напротив, дорогой, но неуместный, не подходящий к случаю и обстановке, плохо сидящий на человеке или безвкусный наряд разоблачает социальную некомпетентность человека. В.И.Ильин, говоря о «языке одежды», отмечает, что «неизбежны расхождения в намерениях творца текста и в смысле, прочтенном в нем наблюдателями. Так, человек хотел сказать: «Я богат!», а окружающие прочли: «У него нет вкуса»203. С другой стороны, в СССР в период «развитого социализма» некоторые предметы одежды считались престижными не столько из-за своей дороговизны (они могли стоить и недорого), сколько потому, что являлись «дефицитом», и приобрести их можно было только «по знакомству». В этом обществе связи ценились
Ильин В.И.Указ. соч. -С. 105. нередко выше денег, являясь реальным выражением высокой социальной компетентности.
Необходимо подчеркнуть, что социальная компетентность - широкое понятие, включающее множество аспектов. В одной среде ценится способность легко расставаться с деньгами (как и их наличие), в другой -бережливость, в третьей — изобретательность, в четвертной — доскональное знание норм и т.д. От этого зависит шкала оценки имиджа, выражаемого посредством языка одежды.
Модность одежды представляет собой такое ее качество, которое позволяет продемонстрировать ряд важных аспектов социальной компетентности — а именно, тех ее аспектов, которые коррелируют с атрибутивными ценностями моды: современностью, универсальностью, демонстративностью и игрой. Чтобы в одном понятии выразить совокупность этих аспектов компетентности, самым подходящим, на наш взгляд, является понятие «универсального активного присутствия». Быть в состоянии универсального активного присутствия — значит, во-первых, быть в курсе всего, что происходит, причем знать о происходящем сейчас, без сдвига во времени и пространстве; во-вторых, быть в любой момент готовым вступить в происходящее, принять участие во всем что происходит. Современность как атрибутивная ценность моды соотносится со своевременностью узнавания о происходящем; универсальность говорит сама за себя, она означает не связанность определенной узкой сферой, что отличает социальную компетентность от специальной, узкопрофессиональной; демонстративность ассоциируется с готовностью к участию в происходящем. Демонстративный человек самим своим видом как бы заявляет всем, кто его видит: «Я здесь, я хочу, чтобы меня видели, знали о моем присутствии», следовательно, «Я готов к взаимодействию». Что же касается игры, то это уже и есть само взаимодействие в его активной форме.
Одной из особенностей постиндустриального общества и культуры эпохи постмодерна является, на наш взгляд, во-первых, резкое повышение значимости социальной компетентности, которая нередко оценивается выше узкопрофессиональной компетентности и во всяком случае признается необходимой составляющей профессионализма в широком смысле, как способности человека принимать на себя значительную долю ответственности и решать нестандартные задачи и вообще любые возникающие проблемы, в том числе непредвиденные, в сфере своей профессиональной деятельности. Во-вторых, в структуре самой социальной компетентности на первый план выходит именно те ее аспекты, которые мы обозначили понятием универсального активного присутствия. Иными словами, выше всего начинают цениться именно те социальные способности, умения и знания человека, которым в языке одежды соответствуют символы, отвечающие за модность. Это соответствует той беспрецедентной значимости, которую приобрела мода в XX веке, особенно начиная его середины, хотя предпосылки этого накапливались в истории западной цивилизации давно. Как пишет Р.Барт, «мода, вероятно, является одним из фактов неомании, возникшей в нашей цивилизации одновременно с зарождением капитализма» 204 Модная новизна, считает он, «судя по всему, имеет в нашем обществе вполне определенную антропологическую функцию, которая обусловлена ее двойственностью: одновременно непредвидимая и систематическая, эта новизна фантазматически соединяет в себе интеллигибельность, без которой люди не могли бы жить, и непредвидимость, связанную с мифом о жизни» . В то же время новизна «вполне институционально является рыночной ценностью», что объясняет повышение значимости моды в связи с развитием капитализма.
Однако сказанное не означает, что компоненты универсального активного присутствия не имели никакой ценности в глазах людей предшествующих исторических эпох. Так, Э. Виолле-де-Люк, опровергая широко распространенное мнение о том, что в средние века «мода на одежду не изменялась так быстро, как теперь», пишет: «достаточно ознакомиться с миниатюрами из рукописей XIV в., чтобы убедиться, что за весьма непродолжительное время мода менялась довольно основательно»206. На основании внушительного перечня предметов женского туалета знатной дамы, приведенного в одном из сочинений конца XV - начала XV в., автор делает вывод, «что туалеты современных дам не
Демократизация общественных отношений, рост и глобализация производства как факторы институционализации моды
Важнейшим фактором институционализации моды является демократизация общества, начавшаяся в Европе с развитием капитализма. Если «в эпоху старого режима, - как писал о рыцарских временах Э.Фукс, -торжествовал бездельник, тунеядец», костюм которого «ярко подчеркивал, что человек предназначен к бездействию, осужден на тунеядство», «властитель буржуазного века должен находиться в ином положении. Он должен двигаться беспрепятственно, бодро и быстро, ибо жизнь развертывается уже не размеренным шагом, не среди салонных условностей, а все более быстрым и то и дело меняющимся темпом ... Исчезла всякая помпа, всякая декоративность. Костюм сведен к простым главным линиям. Нет больше места праздничной простоте. Краски стали бесцветными, как арифметическая задача» .
Надо заметить, что гуманистический идеал человека периода ранних буржуазных революций оказался результатом долгой эволюции в массовом сознании Западной Европы, следствием синтеза различных представлений об идеальном человеке, выработанных внутри средневековых сословий, соединив в себе не только характеристики идеала нарождающейся буржуазии, но и идеала аристократа, университетского идеала, отчасти рыцарского и монашеского идеалов, сохранившихся от раннего средневековья . Что касается идеала горожанина-буржуа, то он начал формироваться в XIV в. Его отличительными чертами стали не только гражданская активность, бережливость, умеренность, умение ценить время , но и такие качества, как куртуазность в манерах и одежде, умение ладить с людьми и поддерживать хорошую репутацию . Однако полное освобождение личности из-под гнета общества и преклонение перед людьми, превосходящими своих современников не только разносторонними талантами, но, не в последнюю очередь, и яркой внешностью, и умением достойно одеваться, характерно для идеала аристократических кругов, особенно итальянских .
В буржуазном обществе одежда начинает выполнять функцию внешне выражаемого классового обособления. Как пишет Э.Фукс, «именно потому, что сословные разграничения официально упразднены и все люди стали гражданами, наделенными будто бы одинаковыми правами и одинаковыми обязанностями, именно потому, что - за исключением военного мундира - не существует больше законов и установлений, запрещающих носить рабочему тот или иной покрой платья, а горничной или мещанке - платье из той или иной материи или пользоваться теми или иными украшениями на том основании, что они будто составляют «привилегию» одних только женщин из верхних десяти тысяч и т.д., -именно поэтому последние чувствуют потребность публично отличаться как можно явственнее от misera plebs, от жалкой черни. Другими словами: при всем видимом равенстве они хотят быть чем-то лучшим, высшим, более благородным» .
Именно здесь вступают в силу описанные Т.Вебленом механизмы показного поведения. При этом следствием демократизации общественных отношений является то, что в процесс показного потребления вовлекаются не только нувориши, но и все более активно - представители средних и низших слоев населения. Как писал Т.Веблен, «в результате того предпочтения, которое отдается демонстративному потреблению, семейная жизнь многих классов сравнительно убога в контрасте с той блистательной частью их жизни, которая проходит на виду. Как вторичное следствие того же предпочтения люди скрывают свою личную жизнь от чужих глаз»263. При том, что «норма благопристойности, - как писал Т.Веблен, - растет от слоя к слою, и под страхом утраты своего привилегированного положения
необходимо жить на уровне требований приличного внешнего вида»264, демонстративное потребление свойственно всем слоям общества, выражаясь лишь в формах своего проявления. В литературе, как правило, когда мода рассматривается в аспекте демократизации общественных отношений, первостепенное внимание уделяется механизмам трансляции модных образцов «сверху вниз», от элиты к массе. Весьма характерным в этом отношении представляется следующее рассуждение В.И.Ильина: «Процесс развития моды - это вечная гонка: эталонные группы убегают от масс, а массы стремятся догнать их. При этом часто бег идет по кругу: едва масса обзавелась туфельками на толстых каблуках, как пионеры моды одевают шпильки; масса гонится за ними на пределе возможностей своих кошельков, но не успела она обрадоваться новинке, а эталонные группы снова надевают обувь с широкими каблуками, которую широкие массы модниц уже выбросили и т.д.»265
Действительно, такая тенденция существует в развитии моды. В области женской модной одежды особенно показателен в этом отношении период 50-х гг. XX века, когда восторжествовало открытое Кристианом Диором «Новое направление» («New Look»), совпавшее по времени с эпохой «экономического чуда». «Возможно, это произошло по плану Маршалла, котрый был принят в 1947 г., одновременно с «Новым направлением», и способствовал всеобщему подъему, - пишет Шарлота Зелинг. - Хотя «Новое направление» еще подчеркивало классовые различия, так как оно было доступно лишь весьма богатым людям, но все же оно воспринималось как обещание благополучия, элегантности жизнерадостности и служило стимулом к развитию ... Новинки послевоенного времени - торговые дома и конфекция (производство готовой одежды) — предоставили возможность широким массам копировать стиль богатых» 66. Таким образом, идеи высокой моды «достигли улицы», да и, казалось, весь стиль жизни привилегированных классов «стал доступен: холодильники, автомобили, путешествия, вечеринки и пикники — маленький человек мог подражать высшему свету» . Однако «тот, кто запрыгнул однажды в карусель потребления, должен был вращаться все быстрее, должен был всегда иметь самое новое и, хуже того, должен был знать, что, когда и где правильно. Так террор «хорошего вкуса» стоил некоторым бессонных ночей ... Образцовая домашняя хозяйка эпохи «экономического чуда» не могла показаться без косметики даже почтальону, не говоря уже о собственном муже. Она предпочитала вставать за час до него, чтобы наложить свой похожий на маску макияж, завить волосы, сделать начес и сбрызнуть их лаком, пока не становилась неузнаваемой ... Само собой подразумевалось, что ногти на руках и ногах также должны были быть отлично ухожены и покрыты лаком, а одежду даже для домашней работы следовало выбирать нарядную, привлекательную и модную ... Вести такую жизнь, всю пронизанную чувством стиля, и не страдать при этом от стресса было под силу лишь хорошо обеспеченным людям, которым не приходилось наряду с этим заботиться о детях и кухне, о стирке и глажке, покупках и уборке. Но они давно уже насмехались над этой мечтой «социальных карьеристов» о совершенство. Как всегда, как только народ начинает подражать обычаям господствующего класса, в верхних десяти тысячах вскоре
