Социальные страхи как предмет социологического исследования Витковская Мария Ивановна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ СТРАХОВ 14

1.1. Эволюция представлений о социальном страхеб философской мысли 14

1.2. Страх в структуре явлений «тревожного ряда» 29

1.3, Страх» кризисное сознание, катастрофическое сознание: взаимообусловленность понятий 50

Выводы по первой главе 73

ГЛАВА 2. СТРАХ КАК ПРЕДМЕТ ЭМПИРИЧЕСКИХ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ « 77

2.1. Проблемное поле исследования страха в социологических исследованиях 77

2.1.1. Отражение трансформационных процессов в современной россии в социальных страхах 7s

2.1.2, интерпретация явлений «тревожного ряда» в социологических исследованиях 87

2.2. Реконструкция семантического поля понятия «социальный страх»: опыт психосеманткческого исследования 102

2.2.1. Познавательные возможности психосемантических методов в социологических исследованиях 103

2.2.2. Обусловленность структуры социальных страхов иерархией социальных групп 115

2.2.3. Страхи и опасения студенческой молодежи 126

Выводы по второй главе 138

Заключение „ « 142

Библиография « 146

Приложения 168

• Эволюция представлений о социальном страхеб философской мысли
• Проблемное поле исследования страха в социологических исследованиях
• Познавательные возможности психосемантических методов в социологических исследованиях

Введение к работе

Актуальность темы исследования.

Кризисное сознание, мироощущение сопровождает человечество на всех этапах его исторического развития. Наиболее остро это мировосприятие проявляется в периоды резких социальных трансформаций, когда происходит переустройство социальной системы, переоценка и изменение жизненных ориентиров и ценностей людей. Трансформационные процессы в современном обществе привели к ряду негативных последствий, каждое из которых отразилось на функционировании социальных групп, повседневной жизни каждого человека. Среди основных характеристик современности можно выделить масштабные внезапные перемены, происходящие в короткий промежуток времени, разрушение целостности основных социальных групп, утрату веры в устойчивые институционализированные образцы социального поведения, предсказуемость социальной жизни.

Глобальные трансформационные процессы отражаются в сознании каждого члена общества, что выражается в утрате адаптационных механизмов, увеличении чувства бессилия, незащищенности, апатии, депрессии. Современное общество характеризуется развертыванием сферы рисков, опасностей и угроз как на макро-, так и микросоциальном уровне, Б обществе «тотальной небезопасности» человечество погружено в беспрерывный процесс «калькулирования рисков», просчитывания ситуации возникновения опасности и ее вероятные последствия при незнании всех возможньк вариантов разрешения этих ситуаций. В кризисном обществе теряют свою значимость модели прогноза и предсказания.

Кризис отражается в массовом сознании в форме тревоги и страха. Страх является реакцией индивидов и групп на травмогенные изменения окружающей среды как оценка степени угрозы существования в ней- В конце XX века страх переходит из категории> используемой в контекстах исследований различных социальных проблем, в ключевую категорию осмысления современности. Прежде всего это обусловлено тем, что

многообразие социальных кризисов и различных катастроф XX века, изменение характера угроз детерминировали возникновение основанного на страхе массового сознания - «катастрофического» сознания, нередко облекающегося и форму апокалипсического. Кризисное сознание сформировались в XX веке как устойчивая форма массового сознания а индустриальном и постиндустриальном обществах. Его трансформация в «катастрофическое» массовое сознание обусловлена изменением характера угроз, степенью их выраженности и распространенности. Изменения источников опасности, угроз отразились на характере страха, на его все большую социальную детерминированность. В массовом сознании страх отражается как репертуар различных по масштабу и последствиям воздействия опасностей и угроз, «набора» социальных страхов, трактуемых в работе в широком смысле как _: страх социальных объектов или ситуаций социального взаимодействия. Речь идет о социальных страхах как конгломерате разнообразных как по силе и источникам опасности, С одной стороны, массовые социальные страхи - это результат функционирования современного общества, с другой стороны, страхи возникают в процессе адаптации к изменениям среды, мобилизуют противодействие и преодоление опасностей и угроз существованию индивидов и групп.

Все вышеперечисленные процессы и явления имеют место и в современном российском обществе. Кроме процессов, связанных с кризисом, порожденным глобализационными процессами, кризис и формы его проявления усиливаются в условиях социально-экономических трансформаций. Количество угроз, опасностей, нестабильность всей социальной системы отразились в массовом сознании и поведении населения. Тотальность угроз, их масштабы и многообразие детерминировали проявление таких форм защитных реакций, как агрессия, панические реакции^ рост девиаций, дезадаптации, утрата «горизонтов происходящего» и т.п. В трансформирующемся обществе страх приобретает статус индикатора реальных и потенциальных угроз общественного развития. Отраженный в массовом сознании, страх является

5 показателем социальных аномии и оценкой адаптационных ресурсов, указывает на источник угрозы, дает оценку состояния социальной системы и выступает в самых разнообразных формах, каждая из которых соотносится с определенным источником опасности.

В условиях российского общества, находящегося в кризисе, а, следовательно, в условиях повышенного риска, исследование социальных страхов в массовом сознании приобретает особое значение. Актуальность проблем исследования социальных страхов ставит задачу разработки методического обеспечения в той части, которая относится к изучению семаїгтического поля понятия «страх». Реконструирование семантического пространства позволяет обеспечить более адекватную эмпирическую интерпретацию связанных со страхом явлений - «тревожного ряда» и повысить надежность методических процедур исследования этих феноменов. Учитывая многообразие источников опасности, различающихся как по масштабу, так и по направленности, возникает необходимость выявления основных страхов - их «репертуара» для различных социальных групп по отношению к разным объектам. Это и определяет актуальность нашего исследования.

Степень научной разработанности проблемы.

Проблематика страха междисциплинарна. Она включает в себя и социологический контекст.

Теоретико-методологические аспекты философского осмысления феномена страха, его онтологического значения представлены в идеях Эпикура, Лукреция Кара, Платона, стоиков, А, Августина и христианской философии, Ґ.В.Ф. Гегеля, С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, ЖЛ. Сартра. Гносеологическое значение страха рассматривается Р. Декартом, М. Монтенем, Б. Спинозой, И. Кантом, О. Шпенглером. Психологические детерминанты страха описаны в работах Аристотеля, Р. Декарта, Б. Спинозы, Т. Гоббса, Ж,-Ж. Руссо, И.Канта, З.Фрейда, Э.Фромма, К. Юнга. Аксиологический аспект феномена страха, исследуемый через философское осмысление религии и культуры, представлен в работах Л. Фейербаха, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше,

6 С. Кьеркегора, М. Хайдегтера, Ж.П. Сартра, Э, Фромма, Эволюция представлений о страхе в философской мысли отражена в исследованиях Т.В. Абакумовой, В.А, Андрусенко, BJO. Антонова, В.К. Бакшутова, ИБ. Сапожниковой и др.

Основные методологические принципы исследования страха и явлений «тревожного ряда» были изложены в рамках психологии эмоций в работах ILK, Анохина, В.М.Астапова, Ф.Б. Березина, Г.М. Бреслава, В.К, Вилюнаса, Л,С, Выгодского, Б,И, Додонова, А.И. Захарова, Е.И. Ивлевой, Е.П. Ильина, Кэррол Э. Изарда, В.Л. Леви, Н.Д, Левитова, АЛ, Леонтьева, Г.И. Мишина, Н.И. Мышанова, Р, Мэй, Э. Пэйджа, Л.В. Петрова, В.Г. Ромека, С Л. Рубенштейна, И-Д. Спилбергера, Е.М Столбового, Ю.В. Щербатых и др.

В социологии проблематика социальных страхов зародилась и получила

свое развитие в рамках изучения социальных кризисов и исследований

кризисного сознания. Содержание и. динамика социальных кризисов

рассматривались с начала XX века. Причины, природа и последствия кризисов

исследовались сквозь призму рассмотрения цивилизации, культуры, власти и

т.п. Социокультурные детерминанты кризиса анализируются в работах.

- *j

Г,Зиммеля, О,Шпенглера, А.Вебера, И.Хейзенги, А.Тойнби, П.Сорокина,

А. Швейцера. Антропологические его основания рассматриваются в трудах

К, Ясперса, X. Ортеги-и-Гассета, К. Мангейма, М. Бубера, Г. Маркузе,

Д. Рисмана, Э, Мунье и др. Кризис власти представлен в концепциях

К. Поппера, Ф. Хайека, Э. Мунье и др.

Эволюция кризисного сознания в исторической ретроспективе рассмотрена в работах Ж. Делюмо, С.Н. Носова, А.Т. Семченко, Т.Ю. Сидориной.

Во второй половине XX века дискурс прогресса сменяется дискурсом кризиса, категории «кризис» и «кризисное сознание» присутствуют в большинстве работ, посвященных анализу современности. Методологические основания исследования кризиса современности изложены в трудах 3. Баумана,

7 JLE. Бляхера, Э. Гидденса, Д. Дюкло, В.Л. Иноземцева, И. Пригожина, И.Стингерс, Э.Тоффлера, П. Штомпки и др.

Страх как фактор, определяющий особенности развития современного общества, рассмотрен в концепциях общества риска, а именно в работах У. Бека, А. Вилдавски, Э. Гидденса, К. Дейк, М. Дуглас, С.А- Кравченко, СА. Красикова, Н, Лумана, Ф. Найта, HJL Смакотиной, КА. Феофанова и др-Некоторые аспекты изучения социальных страхов как предмета социологического рассмотрения затронуты в работах, посвященных социологии рисков и рискологии, исследованию катастрофического сознания и социального самочувствия и настроения. Методологические и методические принципы социологического изучения риска отражены в трудах АЛ. Альгина, В.И. Зубкова, ЮЛ, Зубок, А.В. Мозговой, СМ. Никитина, К А, Феофанова, В.И, Чупрова, О.Н. Яницкого и др., которые приводят различные определения рисков и их классификации, а также анализируют влияние рисков на поведение человека.

Проблематика катастрофического сознания представлена в работах Я.У. Астафьева, ФА, Хохлушкиной, Л. Гудкова, В А. Ивановой, СЯ. Матвеевой, В.Э. Шляпентоха, В.Н. Шубкина, В А, Ядова и др. Массовые социальные страхи трактуются как оценка состояния окружающей среды, характеристика социальной безопасности. Социальные страхи также выступают предметом рассмотрения социологии безопасности (К.К. Исаев, В.Н. Кузнецов, В.К. Левашов, Р.Г. Яновский).

Основные теоретико-методические принципы исследования социального самочувствия и социального настроения отражены в работах Е.И. Головахи, HJ3. Паниной, Л.Е- Кесельмана, М.Г, Мацкевича, Я.Н. Крупец, К. Муздыбаева, Л.Е. Петровой, Ж.Т. Тощенко, С. Харченко и др.

Анализ социокультурных детерминант возникновения и развития социальных страхов в России представлен в трудах А. Ахисзера, Т.И. Заславской, К. Касьяновой, С. Кара-Мурзы. Эти авторы выделяют специфическую форму восприятия угрозы и реакции на опасности -

Также как и Руссо Шарль Монтескье полагал, что стремление нападать друг на друга чуждо людям, жившим во время, предшествующее образованию общества, первым естественным законом человека является мир. Несмотря на то, что страх побуждает человека бежать друг от друга, благодаря взаимному страху рождается интерес друг к другу, взаимное удовольствие, подобное удовольствию животных, возникающему при встречи с особями такой же породы [161].

В немецкой классической философии, большей частью ориентированной на системное исследование мироздания, категория «страх» выступает только как сопутствующая и малозначительная. Так у И. Канта страх используется для обоснования нелогичность бытия бога в загробной жизни и сопряжен с понятием силы. Он появляется в результате сопротивления познаваемого, возникая в ситуации противостояния объектов, когда сопротивление будет тщетным. Предметом страха является все то зло, которому мы не можем оказать сопротивление [1;6;12;229,240].

В теории рефлексии Г. Гегеля показан механизм проявления страха через взаимодействие внутренних противоположностей бытия [12;57;58;229]. Страх -«это внутреннее сжатие души в себе перед лицом кажущейся ей непреодолимым отрицания - проявляется в оттоке крови из щек, побледнении, а также в дрожи» [57,с.121]. Страх может навредить человеку, но только в случае, если он не может представить себя как силу. Такой страх он назвал страхом, присущим конечному.

Соотнося положение господина и раба, Гегель приходит к выводу, что зависимость раба нивелируется зависимостью перед смертью, раб в противоположность господину познал страх, поэтому будущее принадлежит рабу. «Этому сознанию (раба) приходится бояться не того или другого, не за то или за другое мгновение, а за все свое существо, поэтому оно испытало страх смерти как абсолютного господина. Оно внутренне раскололось в этом страхе, дрогнуло насквозь всем своим существом, и все неподвижное зашаталось в нем. <...> В дальнейшем это рабское сознание не только вообще является таким

23 общим разложением, но и выполняет его действительно; в своем служении им оно во всех единичных моментах снимает свою зависимость от природного наличного бытия и перерабатывает последнее» [229,с.294-295]. Это означает, что в страхе конечность человека, его смертность становится очевидной, что и освобождает человека от страха смерти, т.к. приобретает сущность бесконечной веры, т.е. страх пред конечностью сознания возвышенен, тогда как страх перед конечным выступает как неразумный. Страх - это ощущение собственного ничтожества по сравнению с богом. Осознание собственного ничтожества есть мудрость, которая ведет к принятию веры в абсолютного творца, освобождает человека от страха, тем самым дает ему свободу. Свобода состоит в том, что с помощью мудрости человек постигает истину, которая отлична от случайного интереса и всего особенного.

Предложенное Л. Фейербахом объяснение страха и по сей день является одним из наиболее распространенных: «страх есть чувство зависимости от предмета, без которого или благодаря которому я ничто, предмета, во власти которого меня уничтожить» [цит. по: 6,с.25]. Являясь одним из наиболее сильных чувств зависимости, страх - одна из причин возникновения религии. Чувство зависимости сопряжено с чувством конечности. «Самое удивительное, самое большое чувство конечности для человека есть чувство или сознание, что он когда-нибудь и в самом деле-кончится, что он умрет. Если бы человек не умирал, если бы он жил вечно, если бы, таким образом, не было смерти, то не было бы и религии» [241,с.453].

Фейербах выделяет противоположное страху чувство зависимости - это любовь, которая сопряжена с радостью, благодарностью, почитанием. «Любовь укореняет слабое и возвышает низкое, идеализирует материю и материализует дух. Любовь есть подлинное единство бога и человека, духа и природы» [241,с.447]. В основе религии либо раболепство, либо оппозиция к страху, в первом случае создаются страшные, злые боги, во втором - добрые.

Новый виток развития представлений о страхах осуществлен последователями «философии жизни», начиная с Артура Шопенгауэра [12;260].

24 В его пессимистической философии страх связан с бесконечностью страданий человека, неискоренимостью мирового зла. Он является реальностью жизни, результатом сменяющих друг друга страданий и мучений. В мире господствует неудовольствие, так как любое удовольствие, удовлетворение желаний насыщает человека, «цель становится призрачной, обладание ее лишается прелести» [260.C.675]. Победить страхи и разочарования, тем самым достичь наслаждения, можно укротив волю. Воля - это «бытие в себе каждой вещи». Человек, одержавший победу над волей, есть «существо чистого познания», «неомраченное зеркало мира». Такого человека ничего не может волновать и удручать, так как «все тысячи нитей хотения, которые связывают нас с миром и виде алчности, страха, зависти, гнева, влекут нас в беспрерывном страдании туда и суда, эти нити он обрезал» [там же, с.701]. Путь избавления от страданий _.i Шопенгауэр видит в познании, которое трактуется, прежде всего, как самопознание воли («познание волей своей сущности»), оно и есть единственное проявление свободы воли. Познание воли приводит к ее растворению в Ничто и воскрешению в новом состоянии, а, следовательно, к исчезновению страхов, желаний и страданий.

В работах Ф. Ницше, который по праву считал себя последователем А. Шопенгауэра, продолжается критика христианства [12;174;175;229;240]. Ницше осуждает христианство как религию страха, в основе которой «рабская мораль». Страх у него субъективизирован. Изначально страх присущ каждому человеку. «Страх - наследственное, основное чувство человека; страхом объясняется все, наследственный грех и наследственная добродетель. Из страха выросла и моя добродетель, она называется: наука» [174,с.179]. Человек стал человеком путем избавления от страха. Ницше отмечает, что великий продукт современного человечества состоит в том, что мы не испытываем теперь постоянного страха перед дикими зверями, варварами, богами, сновидениями, однако на смену одним страхам приходят другие. Свободный от страха человек - «благородный человек». Его отличает, прежде всего, воля, которая определяется в большей степени как воля к власти. «Жизнь для меня

25 тождественна инстинкту роста, власти, накопления сил, упрямого существования; если отсутствует воля к власти - существо деградирует» [175,с.21]. Человек воли лишен сострадания («сострадая, слабеешь»), способен на жестокость, на то, «что вульгарно рассматривается как преступление». Страх в повседневной жизни - обличие слабых.

Серен Кьеркегор впервые придал самостоятельное значение категории «страх» [ 12; 131 ;229 ;240]. Страх-это действительность свободы, возможность для возможностей. Свобода же подразумевает отсутствие гарантий правильного выбора, что и является источником тревоги. Кьеркегор различал обычный эмпирический страх и страх неопределенный. Первый он называл страхом - боязнью, второй - тоской. Боязнь проистекает из определенной, грозящей человеку опасности, тоска же чувство беспредметное, вызывающее беспокойство. Страх - тоска чувство специфически человеческое, оно появляется, когда человек узнает, что он не вечный. Зная о своей конечности, охваченный абсолютным страхом, человек оказывается в ситуации отчаянного выбора и достигает абсолютной свободы - получения вечного блаженства. «Страх - это головокружение свободы, которое возникает, когда дух стремиться полагать синтез, а свобода заглядывает вниз, в свою собственную возможность, хватаясь за конечное, чтобы удержаться на краю» [131,с.160]. Подлинный страх, считает Кьеркегор, - это страх божественный, только тот, кто научился страшиться по-настоящему, научился наивысшему.

Немецкий философ Мартин Хайдеггер также считал что, несмотря на родство страха и боязни, они существенно различаются [12;200;201;248]. Боязнь - это результат испуга, в ее основе нечто конкретное: «мы боимся всегда того или иного конкретного сущего, которое нам в том или ином определенном отношении угрожает» [229,с.316]. Боязнь свойственна повседневному существованию человека, она всегда имеет четкую причину, указание на определенный объект или свойства. «Хайдеггер приходит к мысли, что страх порожден самим фактом «в - мире - бытия» человека, причины страха разлиты «везде и нигде», он всюду <...> именно и исключительно в страхе

26 человек постигает, что общественное существование подлинное, огонь страха сжигает иллюзии обжитости, «домашности» отчужденного бытия. Страх указывает на возможность выхода из благодушной пустыни к «миру как миру», к подлинному «в-мире-бытия» [54,с.87]. Боязнь приводит к состоянию, которое мешает человеку адекватно ответить на угрозу. Страх же напротив, «если он и связан с возникновением опасности, никогда не выдвигается реальностью». Страх порождает ужас, а «ужас приоткрывает Ничто» [229,с.316-317]. Он погружает в Ничто, но постичь его в страхе невозможно. Состояние ужаса есть состояние абсурда. Стоит же страху дойти до сознания, быть осознанным, он становится тревогой.

Жан-Поль Сартр продолжил логику философского осмысления экзистенциального страха, основания которого лежат в свободе человека [12;201;212;229;240]. Сартр перевел страх в новую плоскость анализа: страх у него не внешнее обстоятельство, подавляющее и угнетающее человека, а подлежащее контролю человеческое чувство, которое подвластно человеку. Человек делает себя человеком через свои поступки, это самоконструирование порождает ответственность перед поступками, будущим человека и эта ответственность порождает тревогу, страх перед будущим существованием. «Действительность будет такой, какой ее определит сам человек <.„>, реальность в действии <...>, человек есть ничто иное, как проект самого себя. Человек существует лишь на столько, насколько себя осуществляет» [212,с.332-333]. Действие - это единственное, что позволяет человеку жить. При бесконечности возможностей действия, страх перед будущим способен ограничить человека, но сами действия способствуют самопознанию, освобождая от страха. Таким образом, побеждая свой страх, а именно действуя, человек обретает еще большую свободу, формирует самого себя.

С развитием в философий XX века фрейдизма и психоанализа значительно расширяется предметное поле исследования страха [229;245;246;247;276]. Зигмунд Фрейд различал три вида страха: страх перед внешней опасностью, иррациональный внутренний (невротический) страх и

27 страх совести. Первый из них представляет собой реакцию индивида на опасность и является выражением инстинкта страха. Иррациональный страх подобен страху, описанному Сартром - это страх перед самим собой. Различия прослеживаются в природе и направленности страха. Фрейдистский иррациональный страх также является результатом свободы, но ее обратной стороной. Свобода порождает различные импульсы человеческой психики, инстинкты, которые человек, под воздействием внутренней моральной инстанции, ответственности подавляет бессознательное. Страх перед бессознательными глубинными импульсами (влечениями) и есть иррациональный страх. Это страх пред зыблемостью контроля над бессознательными импульсами и силами, которые могут обернуться волной разрушений, антисоциальным поведением. «Осмысляя человеческое бытие, Фрейд рассматривает социальный страх, возникающий в связи с чувством времени и вечности, как выражение неуверенности человека в будущем. Страх жизни, по сути, представляет собой страх перед социальными изменениями» [211,с.118]. Общество призвано подавлять бессознательное (в том числе и посредством культуры), тем самым обеспечивать свою безопасность. Страх в таком случае необходим как гарант обуздания разрушительных начал человека. «Запрещенные» культурой желания порождают в человеке страх и вину, тем самым вызывая неврозы: страх символически замещает нереализованные, но желаемые действия. Страх совести во многом зависит от состояния сознания человека, он является социальным страхом. Однако этот вид страха Фрейд практически не раскрывает [26,с.99].

Последователь Фрейда Э. Фромм придал страху социокультурный характер [167;229;247]. По его мнению, страх является определяющим чувством при становлении личности и ее вхождении в общество. Анализируя онтологическую сущность человека, его прошлое и будущее, краткость и временность существования, он приходит к выводу о том, что ограниченность жизни вызывает чувство тревоги и беззащитности, одиночество заставляет человека искать пути воссоединения с другими людьми. Все это порождает

28 иную проблему - подчинение толпе при условии, что иных способов просто не существует. Отчужденность и одиночество человека порождает в нем и другие формы подчинения. Так в ситуации противоречия между двумя модусами бытия «иметь» или «быть», то есть обладанием или бытием, обладание также может выступать формой подчинения, а любое подчинение порождает страх.

Социокультурные аспекты феномена страха обуславливают его закрепление в архетипах коллективного бессознательного. Рассматривая общество, К. Юнг выделяет подсознательный «базальт», в котором отражен опыт переживания страха, обозначены основные опасности [276]. Все культурное развитие человечества пронизано выработкой психологической защиты от страха, страх способствует лучшему запоминанию опасных ситуаций и событий. В коллективном бессознательном закрепляются с преодоления страха, которые представлены в ритуалах, различных символах и т.п. По мнению Освальд Шпенглера, всякая символика проистекает из страха, она знаменует защиту. Мы можем исследовать страх через анализ символики, которая рождена, чтобы справиться с ним.

Таким образом, эволюционный анализ представлений о страхе в философской мысли позволяет заключить что, являясь важнейшим модусом бытия, страх организует поведение человека. Природа страха двойственна, с одной стороны присутствие страха защищает человека от опасности, с другой стороны ограничивает постижение бытия. В истории развития философских представлений категория «страх» видоизменяется от страха перед природными явлениями и потусторонними силами, страха божественного, до страха человечества перед самим собой и общественной системой, в которой человек живет. Если вплоть до XIX века в работах философов «страх» выступал в большей степени как вспомогательная категория уточняющая, корректирующая и раскрывающая некоторые онтологические, гносеологические и аксиологические проблемы человеческой жизнедеятельности, то с развитием экзистенциализма и фрейдизма анализ феномена страха смещается в сторону его социального аспекта, осмысления причин и путей преодоления страхов.

Страх как предмет опыта, осознание уже пережитого есть достояние сознания и в этом его психологическая значимость. С институализацией и развитием комплекса наук о психике человека страх приобретает статус одной из наиболее значимой категории анализа. В XX веке феномен страха активно исследуется в рамках психологии, психиатрии, психофизиологии и других наук. Именно в рамках психологии, в частности в психологии эмоций были заложены фундаментальные методологические основы его изучения, рассмотрению которых посвящен следующий раздел диссертации.

1.2. Страх в структуре явлений «тревожного ряда»

Подходы к изучению страха в рамках психологии развивалось и

трансформировалось в течение всего XX века. Страх определялся как аффект, чувство, страсть, фрустрация. За каждым из этих подходов стоит солидная экспериментальная база, результаты исследований обобщены и оформлены как научные направления, выработаны соответствующие методики, ставшие во многом средствами профилактики неврозов, возникавших по поводу тех или иных разновидностей страха. Вместе с тем следует признать, что обобщающей теории страха, при всей важности этого психосоциального феномена, пока еще не создано [49].

Анализ работ психологов, так или иначе связанных с изучением страха показывает, что трудности его понимания во многом связаны с состоянием, в котором находилась до недавнего времени психология эмоций. В середине XX века Л.С.Выгодский писал: «Путь преодоления и классификации, который проделывала психология на протяжении нескольких столетий, привел к тому, что психология чувств оказалась самой бесплодной и скучной из всех глав этой науки» [52,с.127]. В начале 90-х годов XX века К.В. Вилюнас следующим образом охарактеризовал данную ситуацию: «К сожалению, многое из того, что в учении об эмоциях по традиции называется многообещающим словом «теория», по существу представляет собой отдельные фрагменты, лишь в совокупности приближающиеся к такой идеально исчерпывающейся теории»

зо [48,с.6]. В числе такого отношения являлось сведение эмоций, в том числе страха, либо к чувственной, либо к когнитивной сфере, от которого предостерегал в начале 70-х годов А.Н. Леонтьев. «Характерное для наших дней интенсивное развитие междисциплинарных исследований <.,.> само по себе еще не может привести к решению фундаментальных методологических проблем психологической науки. Оставляя их не нерешенными, оно лишь усиливает тенденцию к физиологическому или социологическому редукционизму» угрожающему психологии утратой своего предмета, своей специфики» [139,с.22].

В ходе развития и трансформации предметного поля психологии эмоций был предпринят ряд попыток создания синтезирующей концепции эмоций. По крайней мере, попытка представить эмоцию как синтезирующий образ, обеспечивающий возможность целостного отражения, предпринималась в работах В. Вундта, 3. Фрейда, Ф. Крюгера, А.Р. Лурии, П.В. Симонова и др. [99;139; 218;240 и др.]. Сложившаяся ситуация определила и ситуацию с обобщающей концепцией страха. Среди разнообразных его определений выделяются подход к трактовке страха как чувства, эмоции, когнитивного процесса (например, страх как чувство определяет Э. Клаперед, тогда как в концепции Р.С. Лазариуса страх выступает результатом когнитивных процессов) [79;99;200;101;240]. В отсутствии системной концепции страха, методологические основания его изучения можно описать посредством анализа работ касающихся психологии эмоций и чувств.

Обычно эмоцию определяют как особый вид психических процессов, которые выражают переживание человеком его отношения к окружающему миру и к самому себе. Особенность эмоций состоит в том, что они в зависимости от потребностей субъекта непосредственно оценивают значимость действующих на индивида объектов и ситуаций. Эмоции выполняют функции связи между действительностью и потребностями.

Эмоции относятся к категории осознаваемых явлений. «Если сознание вооружено речью, символикой математических формул и образным строем

31 художественных произведений, неосознаваемое психическое сообщает сознанию о результатах своей деятельности переживанием чувств, т.е. эмоцией» [218,с.215]. Эмоциональная реакция не может быть беспредметной. Мы восторгаемся или возмущаемся, опечалены или гордимся обязательно кем-то или чем-то, приятным или тягостным бывает нечто, нами ощущаемое, воспринимаемое, мыслимое. Так называемые беспредметные эмоции тоже имеют предмет, только менее определенный (например, тревогу могут вызывать ночь, лес, недоброжелательная обстановка) или неосознаваемый (когда настроение портит неуспех, в котором человек не может не признаться).

Отношение эмоциональных и когнитивных процессов можно описать следующим образом: мы сначала чувствуем, а только затем узнаем и понимаем то, что переживаем. Чувство в определенной степени определяет то, что мы знаем, так как оно задает направление, в котором развивается мыслительная деятельность [75;218].

Эмоции возникают как ответ на некоторый реальный или виртуальный раздражитель (реальная или потенциальная ситуация, предмет или объект). В современной психологии существуют различные, зачастую противоречащие друг другу, подходы к определению вызывающих эмоциональную реакцию (эмоциогенных) ситуаций. Согласно П. Вундту и Н. Гроту, любое воспринимаемое событие вызывает эмоциональный отклик [79;99;240]. Тогда как Р. Лазарус считает, что эмоции возникают в тех случаях, когда на основе когнитивных процессов делается вывод о наличии угрозы и невозможности ее избежать, то есть экстремальные, кризисные ситуации. По Б. Вейнеру возникновение эмоции происходит в связи с приписыванием значения объекту или предмету реагирования. Эмоциональное реагирование возникает как на реальный, так и на виртуальный объект (например, зритель, смеющийся либо плачущий в кино) [79;99;101].

П. Фресс приводит следующую классификацию ситуаций, вызывающих эмоции, которая в большей степени ориентирована на ситуации возникновения отрицательных эмоций [цит. по: 201,с.38].

1. Недостаточность адаптационных возможностей. Человек не может или не умеет дать адекватный ответ на стимуляцию при: а) новизне ситуации, б) необычности ситуации, в) внезапности ситуации.

2. Избыточная мотивация: а) не находящая применения, б) при присутствии других лиц, в) при конфликтах.

Каждая из эмоций человека в своем развитии может преодолевать следующие ступени: 1) элементарное чувствование как проявление органической аффективной чувствительности, играющее у человека подчиненную роль общего эмоционального фона, окраски, тона или же компонента более сложных чувств; 2) разнообразные предметные чувства в виде специфических эмоциональных процессов и состояний; 3) обобщенные мировоззренческие чувства; все они образуют основные проявления эмоциональной сферы, органически включенной в жизнь личности [208,с.579]. В эмоциогенной ситуации вначале возникает некая бессознательная эмоция, побуждающая человека совершить действие, потом она рационализируется, т.е. человек находит объяснение, переводит в план сознательного. За объяснением следует интерпретация ситуации. Это означает, что страх может выступать и как эмоциональное состояние, и как чувство. «Инстинкт страха сохраняется¹ у человека, а над биологической эмоцией страха надстраивается новое, человеческое чувство страха. Формируется новое чувство, которое в своем действии является в одно и то же время и биологической эмоцией, и социальным чувством» [26,с.96-97].

Чувство - сложный вид устойчивого эмоционального отношения человека к различным сторонам действительности. А.Н. Леонтьев определяет чувства как стабильные эмоциональные отношения, выделяющие в отражаемом мире реальные или идеальные объекты, которые представляют для личности постоянную ценность, связаны с основными ее интересами, занятиями и т.п. [201,с.П2]. Следует отметить, что во многих работах философов, в том числе и

¹ Инстинкт страха выражается в эмоции, которая запрограммирована генетически или выработана умовнорефлекторно на основе безусловных рефлексов. В генетической памяти запечатлевается не боязнь, не испуг, а причины, угрожающие жизни особи или ее благополучию [26,с.97].

33 современных, страх рассматривается как чувство, а в работах психологов можно встретить рассмотрение страха и как чувства и как эмоции [6;26;167].

Механизм отражения первоначальной бессознательной эмоции в сознании очень сложен. Е.П. Ильин определяет отношение между субъективным переживанием, эмоцией и ее выражением, как следование субъективного отношения, далее эмоции затем экспрессия, как эмоциональное действие [101,с.49].

Вопрос о сознательности оценки источника эмоционального отношения в современной психологической теории по-прежнему остается спорным. К. Изард предложил следующий подход к пониманию сущности эмоций. «Эмоция - это нечто, что переживается как чувство (feeling), которое мотивирует, организует и направляет восприятие, мышление и действие» [99,с.27]. Другие авторы [101] предлагают понимать feeling не как чувство, а как ощущение. Эмоция понимается как рефлекторная психовегетативная реакция, связанная с проявлением субъективного пристрастного отношения (в виде переживания) к ситуации, ее исходу (событию) и способствующая организации целесообразного поведения в этой ситуации.

Обобщая вышесказанное, можно сделать вывод, что эмоция - это заблаговременная реакция на ситуацию в целом, а не на отдельный раздражитель, которая направлена на подготовку к различному исходу возникшей ситуации. В результате реакции возникает дифференцированная оценка (один и тот же раздражитель в различных ситуациях оценивается по-разному).

Среди основных свойств эмоций выделяют универсальность, доминантность, «суммацию» и «упрочнение», адаптацию, пристрастность (субъективность), заразительность, пластичность, удержание в памяти, иррадиацию (метафоричность), перенос, амбивалентность, «переключаемость» и связанное с последними порождение одних эмоций другими [49,с.57-73;101,с.54-58].

Универсальность состоит в независимости эмоций от вида потребности и специфики деятельности, в которой они возникают. Например, тревогу можно испытывать в различных ситуациях, в том числе она может принимать положительный характер (тревога при ожидании регистрации брака).

Доминантность эмоций означает, что сильные эмоции обладают способностью подавлять себе противоположные. В состоянии испуга и страха, даже самая удачная шутка не вызывает смех.

Эмоции способны долгое время храниться в памяти. Человек сильнее реагирует не на первое, а на последующие воздействия эмоциогенных раздражителей. В течение жизни происходит «суммация» эмоций, упрочнение чувств. Это свойство проявляется до появления адаптации к раздражителю. Так при появлении реальной или потенциальной опасности, заданной одним и тем же раздражителем чувство страха усиливается, однако затем может произойти адаптация к опасности, чувство страха снижается. Тем самым, суммация и «упрочнение» эмоций сменяются адаптацией к ним.

Субъективность эмоций определяется личностными характеристиками индивида. На один и тот же раздражитель эмоциональные реакции могут быть различны. Так опасность у одних людей вызывает страх, у других -удовольствие.

Заразительность эмоций проявляется в распространении на других своих чувств и настроений, а также в принятии эмоций других, их переживании. Особенно ярко заразительность проявляется в ситуации взаимодействия в группе. Г. Лебон писал о податливости внушению как общем свойстве толпы: «Первое формулированное внушение тотчас же передается вследствие заразительности всем умам, и . немедленно возникает соответствующее настроение» [134,с.142]. Оценка этого свойства эмоций различна, «одни психологии говорят.о деперсонализации, «деинтеллектуализации» человека в толпе, другие видят в этом основу коллективистского воспитания человека» [101,с.56].

Одна и та же эмоция может переживаться с различными оттенками. Так страх как неприятное чувство, может приобрести противоположное значение удовольствия. Человек может и одновременно переживать положительные и отрицательные эмоции (амбивалентность эмоций), переключаться от одной эмоции к другой («переключаемость эмоций»).

Существует ряд классификаций эмоций, например, они разделяются на первичные, базисные и фундаментальные, на отрицательные и положительные. Среди наиболее известных классификаций, можно выделить основанную на различиях лицевой экспрессии классификацию П. Экмана [43,с.48;75,с.213]: гнев, страх, отвращение, удивление, печаль и радость. Дж. Грей рассматривает три основные эмоции: ярость-ужас, тревогу и радость. Дж. Панксеп различает 5 основных эмоций: страх - тревога, ярость - гнев, паника - горе, ожидание -исследование, радость - игра [271,с.139]. Активно применяется и классификация, разработанная последователем Мак-Дугалла Р. Плачеком [43.С.49]: разрушение (гнев) - защита (страх), принятие (одобрение) -отвержение (отвращение), воспроизведение (радость) - лишение (уныние), исследование (ожидание) - ориентация (удивление). В современной теории эмоций, наиболее часто используется классификация 10 основных эмоций К.Э. Изарда. Он выделяет гнев, презрение, отвращение, дистресс (горе -страдание), страх, вину, интерес, радость, стыд, удивление [99].

Страх является одной из базовых отрицательных эмоций, к числу которых относят те эмоции, которые имеют глубокие филогенетические корни, т.е. имеются не только у человека, но и у животных. Страх оказывает заметное влияние на перцептивно - когнитивные процессы, поведение индивида. Это одна из наиболее опасных эмоций. Страх ограничивает свободу человека, его восприятие, мышление и поведение. Известны случаи, когда страх приводит даже к смерти. Крайнее проявление страха - ужас - сопровождается чрезвычайно высоким уровнем активации вегетативной нервной системы, ответственной за работу сердца и других органов. Как и любая другая эмоция, страх вреден лишь в избытке: «С нарастанием интенсивности эмоционального

36 переживания процессы всестороннего гибкого познания действительности ограничиваются и нарушаются» [49,с.57].

При всей важности исследования страха и наличия многообразных познавательных средств фундаментальных его исследований, страх по-прежнему категория наиболее дискуссируемая. В современной науке единого подхода к определению страха не существует. Спорным остается и вопрос о различении тревоги и страха, а также об их динамике. Для целей диссертационного исследования представляет интерес анализ основных дефиниций «страха» и явлений с ним связанных.

Сосуществующие сегодня определения страха весьма разнообразны. Например, Г. Каплан и Б. Сэдок рассматривают страх как «защитную реакцию на внешнюю, известную и непротиворечивую по своей природе опасность». В. Блейхер и И, Крук определяют страх как «чувство внутренней напряженности», связанной с непосредственной опасностью для жизни [270,с.7-8]. К последнему примыкает взгляд А.И. Захарова, который определяет страх как «аффективно заостренное восприятие угрозы для жизни, самочувствия и благополучия человека» [88,с.46]. По мнению А. Кемпинского, основу страха составляет «переживание, сопутствующее позиции бегства» [109,с.130]. В «Философском энциклопедическом словаре» утверждается, что «страх в психологии - отрицательная эмоция, возникающая в результате реальной или воображаемой опасности, угрожающей жизни организма, личности, защищаемым ценностям человека (идеалам, целям, принципам и т.д.)». В «Кратком психологическом словаре» страх трактуется как «эмоция, возникшая в ситуации угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или мнимой опасности». Н.И. Рейнвальд считает, что «потребность в самосохранении может, в зависимости от обстоятельств, . выразиться в пассивно-оборонительной эмоции страхе» [43;88]. Р.М.Грановская [68] соглашается с тем, что самой сильной отрицательной эмоцией является страх, который определяется как «ожидание и предсказание неудачи». По мнению

37 П.В. Симонова, «страх возникает при недостатке информации, требующейся для организации успешной защиты» [218,с.бб].

Обобщая приведенные определения можно сделать вывод, что страх является реакцией на реальную или потенциальную опасности, грозящие физическому или моральному существованию личности, он играет роль защитного механизма человека.

Страх и тревога - два понятия, объединяемые одними и разделяемые другими авторами. «В каждом языке существует много определений для этого чувственного состояния. Они представляют наилучшую, на многовековом опыте опирающуюся, классификацию таких понятий, как, например, страх, ужас, боязнь, тревога и тл. Несмотря на то, что, как правило, можно чувствовать правильность или неправильность употребления термина, дать его ясное определение не удается» [109,с.123]. По мнению одних авторов, страх и тревога, имеют лишь количественные различия, по мнению других, отличаются принципиально, как по своим механизмам, так и по способу реализации.

3. Фрейд один из первых попытался упорядочить связанный со страхом категориальный ряд. Он предложил разграничить испуг, страх и боязнь по отношению к опасности. «Боязнь означает известное состояние ожидания опасности и подготовки к ней, даже если опасность неизвестна; страх требует определенного субъекта, которого страшишься, испугом называется состояние, в которое впадаешь, очутившись в опасности, к которой не подготовлен; это понятие подчеркивает момент неожиданности» [246,с.144]. Испуг - это состояние, возникающее при опасности, когда субъект не подготовлен к ней. При испуге всегда срабатывает. эффект неожиданности. Тревога же - это «предчувствие страха», она защищает индивида, готовит его к страху в ситуации ожидания опасности. Тревога выполняет сигнальную функцию. Фрейд дифференцировал два основных типа страха: более примитивный -первичный страх - относится к «травматическому опыту полного уничтожения, который может привести к гибели субъекта». Это автоматический страх, он защищен возникающим позднее сигнальным страхом, который служит

38 предупреждением о потенциальной возможности появления автоматического страха, т.е. боязни гибели. «Автоматический тип или первичный страх обозначает спонтанный тип реакции, связанной с опасением полного уничтожения и является результатом сильного потрясения. Это подразумевает неспособность оценивать или понять причину стимулов потрясения, и этим автоматический страх отличается от сигнального. Функция сигнального страха призвана «стимулировать эго к принятию защитных мер предосторожности с тем, чтобы первичный (автоматический) страх никогда не возникал» [273,с.14].

Другой подход к разграничению этих явлений предлагает К. Гольштейн [167,с.68-70]. В основе страха - испуг. Испуг - реакция на внезапный, сильный стимул, при котором от организма требуется нестандартная реакция. Как таковой рефлекс испуга принимает участие в формировании реакции на критические обстоятельства, но сама по себе эта реакция является мгновенной, быстро проходящей, и по своему выражению гораздо более простой, чем эмоции. Испуг предшествует реакциям тревоги и страха. Тревога и страх возникают как реакция организма на угрожающую его существованию опасность. Тревога отличается от страха беспредметностью. Вслед за Фрейдом К. Гольштейн подчеркивает, что при объективации причины тревожного состояния, тревога переходит в страх. При этом как тревога может перейти в страх, так и страх может обратиться в тревогу. Это связано с возможностью разрешения индивидом ситуации, в которой ему угрожает опасность: когда индивид полагает, что не может решить возникшие проблемы (информации об источнике опасности не достаточно), тогда страх обращается в тревогу.

А.И. Захаров [88;89] отмечает, что в тревоге и страхе есть общее чувство беспокойства. В обоих понятиях отражено восприятие угрозы или отсутствие чувства безопасности. «Тревогу можно сравнить с глубоко запрятанным страхом диффузного характера. <...> Тревога как предчувствие опасности, неопределенное чувство беспокойства наиболее часто проявляется в ожидании какого-либо события, которое трудно прогнозировать и которое может угрожать своими неприятными последствиями. (Она) имеет своим мотивом

39 антиципацию (предвосхищение) неприятности, и в своей рациональной основе содержит опасения по поводу возможности ее проявления» [89,с.46]. Согласно А.И. Захарову, различия между тревогой и страхом представляются следующим образом [89,с.47]: «1) тревога - сигнал опасности, а страх - ответ на нее; 2) тревога - скорее предчувствие, а страх - чувство опасности; 3) тревога обладает в большей степени возбуждающим, а страх - тормозящим воздействием на психику. Тревога более характерна для лиц с холерическим, страх -флегматическим темпераментом; 4) стимулы тревоги имеют более общий, неопределенный и абстрактный характер, страх - более определенный и конкретный, образуя психологически замкнутое пространство; 5) тревога (как ожидание опасности) проецирована в будущее, страх (как воспоминание об опасности) имеет своим источником главным образом прошлый травмирующий опыт; 6) несмотря на свою неопределенность, тревога в большей степени рациональный (когнитивный), а страх - эмоциональный, иррациональный феномен, соответственно, тревога скорее левополушарный, а страх -правополушарный феномен; 7) тревога - социально, а страх - инстинктивно обусловленные формы психического реагирования при наличии угрозы». Таким образом, тревога является исторически первичным модусом страха.

Испуг как состояние осознания реальной опасности и неподготовленности к ее отражению, по мнению А.И. Захарова, предшествует возникновению страха. В состоянии испуга происходит калькуляция масштаба опасности и возможностей её преодоления, далее возникает страх, который направляет все усилия человека на разрешение ситуации опасности. В случае успеха, страх через испуг и тревогу переходит в сферу бессознательного в виде приобретенного опыта, в случае неудачи - перерастает в ужас. Состояние ужаса характеризуется деструкцией отражательного механизма, ужас может перейти в активную форму (паника), либо пассивную (отчаяние), каждая из которых является деструктивной [89,с.43-63].

Несколько другое видение тревоги и страха предлагает М. Литвак [142]. Тревога - это эмоция, возникающая при общей оценке ситуации как

40 неблагоприятной. Если источник тревоги ликвидировать не по силам, тревога переходит в страх, следовательно, страх - это результат тревоги и мышления.

В то же время К. Изард, полагает, что первичной и самостоятельной эмоцией является страх, а тревога представляет собой комбинацию нескольких эмоций, одной из которых является страх. «Ключевой эмоцией в субъективном переживании тревоги является страх, но и другие эмоции, например, печаль, стыд и вина, могут быть задействованы в тревожном переживании» [99,с.325].

Е.П. Ильин определяет тревогу как «эмоциональное состояние острого внутреннего мучительного бессодержательного беспокойства, связываемого в сознании индивида с прогнозированием неудачи, опасности или же ожидания чего-то важного, значимого для человека в условиях неопределенности» [101.СІ42].

Наиболее полную модель развития страха предложил Ф.Б. Березин [35;3б]. Он предлагает рассматривать тревогу как единое функциональное явление - «тревожный ряд», включающее в себя 6 элементов. Полнота представленности элементов в развитии тревоги зависит от ее выраженности и интенсивности. Наименьшая интенсивность тревоги выражается в ощущение внутренней напряженности, являющейся первым элементом «тревожного ряда». Создавая напряженность, настороженность, этот уровень тревоги имеет наибольшее адаптативное значение, поскольку модифицирует активность личности и не сопровождается нарушениями интеграции поведения. На втором уровне «гиперестезические реакции сменяют ощущение внутренней напряженности или присоединяются к нему. При нарастании тревоги ранее нейтральные стимулы приобретают значимость, им придается отрицательная эмоциональная окраска, в результате чего множество событий внешней среды становятся значимыми для субъекта, а это, в свою очередь, еще больше усиливает тревогу» [35,с.137]. Третий уровень - собственно тревога -характеризуется появлением ощущения неопределенной угрозы, чувства неясной опасности. Основной признак тревоги - неопределенность характера угрозы и неизвестность времени возникновения опасности. Невозможность

определения причин, вызывающих тревогу, может быть связана с отсутствием или недостаточностью информации, с неадекватностью ее логической переработки или неосознанием факторов, вызывающих тревогу в результате включения психологических защит. В последнем случае недостаточная структурированность ситуации может быть результатом несовместимости информации о причинах тревоги с установками субъекта, представлениями о собственной личности. Интенсивность тревоги сама по себе снижает возможность логической оценки информации. Четвертый уровень - страх -возникает при нарастании тревоги и проявляется в опредмечивании, конкретизации опасности. При этом объекты страха (обозначенные опасности), не обязательно отражают реальную причину тревоги, действительную угрозу. При невозможности избегания угрозы тревога нарастает, пятый уровень характеризуется возникновением ощущения неотвратимости надвигающейся катастрофы. Шестой уровень - тревожно-боязливое возбуждение - означает максимальную дезорганизацию поведения, панический поиск помощи. Появляется потребность в двигательной разрядке (бегстве), возможность целенаправленной деятельности исчезает [35,с.137].

При изучении тревоги выделяют тревогу, как личностную черту, обуславливающую готовность к тревожным реакциям, проявляющимся в неуверенности в будущем (эндогенная тревожность), и актуальную тревогу, входящую в структуру психического состояния в определенной ситуации (ситуативная или экзогенная тревожность). Личностная тревожность является более постоянной категорией и определяется типом высшей нервной деятельности, темпераментом, характером, воспитанием и приобретенным опытом реагирования на угрозу. Ситуативная тревожность больше зависит от текущих проблем и переживаний. Анализируя связь личностной тревожности и страха, Д. Майерс приходит к выводу, что с увеличением степени выраженности личностной тревожности возрастает и степень подверженности страхам.

42 Следует отметить, что между тревогой и страхом имеется ряд принципиальных различий. Тревога чаще всего возникает за некоторое время до наступления опасности, в то время как страх наступает при наличии опасности или непосредственно перед ней. Если тревога вызывает общее возбуждение организма, то страх может, как мобилизовать, активизировать, так и тормозить деятельность и приводить к бездействию, «парализации». Большинство авторов (как российских, так и зарубежных) склонны рассматривать тревогу как реакцию на неопределенный, часто неизвестный сигнал, а страх как ответ на конкретный сигнал опасности.

Среди активаторов страха можно выделить две основные группы - это биологические (естественные) и приобретенные (социальные) активаторы. Дж. Боули и К. Изарт, опираясь на исследования биологов и этологов, изучавших поведение животных в их естественной среде обитания, разделяют естественные и приобретенные активаторы страха. «Естественными активаторами (сигналами опасности) являются боль, одиночество, необычность объекта, внезапное приближение объекта, внезапное изменение ситуации и, возможно, высота» [99.С.307]. Эти активаторы сигнализируют об опасности с большей силой, чем приобретенные. Приобретенные активаторы появляются в силу когнитивных процессов, личностного опыта, научения. «Страх может вызываться воспоминанием об определенном объекте, мысленным образом объекта или антиципацией определенной ситуации» [99,с.295]. Результатом когнитивной оценки могут выступать ситуации как реальной, так и потенциальной и мнимой опасности. Многие наши страхи являются заимствованными, полученными в результате социализации, то есть полученные в результате действия культурных детерминант.

А.З. Зобов [92] активаторы страха - сигналы опасности - разделил на три группы: а) реальные, объективно угрожающие здоровью и благополучию личности; б) мнимые, объективно не угрожающие личности, но воспринимаемые ею как угроза благополучию; в) престижные, угрожающие поколебать авторитет личности в группе.

Анализируя состояния страха и его активаторы, А. Кемпинский [109,с.129-135] выделяет 4 вида страха: биологический, социальный, моральный, дезинтеграционный. Ситуации, связанные с непосредственной угрозой для жизни, вызывают биологический страх, который является первичной формой страха, возникающей в случае депривации первичных, жизненных потребностей. Социальный страх развивается в случае нарушения взаимодействия с социумом. Являясь существом общественным, человек не может жить и развиваться вне других людей, без их культурного наследия, под воздействием которого формируются его основные эмоциональные установки, ориентация в мире, ценности определяющие поведение человека. Следовательно, исключение из социума - социальная смерть равняется для человека смертью биологической. Моральный страх также имеет социальную природу. Он возникает как результат реакции на интеракции, с социальным окружением, это оценка самого себя и реакции социального окружения. «Моральный страх можно трактовать как интернализированное общественное зеркало» [109,с.132]. Страх дезинтеграционный - это реакция на бесконечные изменения окружающего мира. «Дезинтеграционный страх позволяет понять одну из основных черт жизни, а именно, что в процессе обмена со средой, старое непрестанно подлежит уничтожению, а на его место приходит новое. Разрушение старых структур связывается со страхом, но это страх творческий, который вынуждает к построению нового, к дальнейшей экспансии в окружающий мир, к поиску в нем новых путей» [109,с.134]. Таким образом, за исключением первого, перечисленные виды страха имеют социальный характер - это «социальные страхи», они обусловлены теми процессами и явлениями, которые происходят в обществе и проецируются на каждого его члена.

Термин «социальный страх» был введен в мировую науку Дж. Вольпе [197;240;270], который обозначил его как страх социальных объектов или ситуаций социального взаимодействия. Специфика социальных страхов заключается в том, что, во-первых, они опосредованы, т.е. объекты,

44 вызывающие страх не могут непосредственно сами по себе нанести вред человеку, и, во-вторых, чрезвычайно распространены [269,с.86].

Социальные страхи имеют когнитивную природу. Они возникают в ходе социализации, воспитания и обучения. Эти страхи могут возникнуть в любом возрасте, в самых различных ситуациях и зачастую не зависят от величины опасности, степени угрозы личности. Однажды возникнув, этот вид страха прочно ассоциируется с определенными социальными ситуациями и затем подкрепляет сам себя. Он создает почву для неудач в вызывающих его социальных ситуациях, а неудачи еще больше подкрепляют страх. Таким образом, страх и связанное с ним поведение выучиваются, автоматизируются, поддерживаются и воспроизводятся, распространяясь на смежные социальные ситуации.

Социальному страху свойственна иррадизация - перенос страха, возникшего вследствие реакции на какую-либо угрозу, на другой объект, объективно угрозой не являющийся. При наложении нескольких стимулов, вызывающих биологический страх с некоторым социальным стимулом, у человека довольно быстро формируются обусловленные страхи - и он начинает бояться ситуаций и объектов, совершенно неопасных с биологической точки зрения. Все это обуславливает многообразие форм проявления социальных страхов.

Универсальной классификации социальных страхов нами не обнаружено. Можно выделить следующие основания классификации социальных страхов: по природе происхождения, по характеру объекта опасности, по интенсивности проявления.

Со времен исследований Вольпе, к социальным страхам принято относить страх критики, страх «быть отвергнутым», страх оказаться в центре .внимания, страх показаться неполноценным, страх начальства, страх «новых ситуаций», страх предъявлять претензий, страх «не суметь отказать в требовании», страх сказать "нет" и т.п.

45 М. Карвасарский [112] приводит классификацию страха по объекту угрозы. Выделяются 8 основных фабул страха: 1) боязнь пространства (клаустрофобия, агорафобия, страх глубины и страх высоты, аквофобия);

2. социофобии (страх публичных выступлений, насмешек окружающих и т.п.);

3. нозофобии (страхи заболеть каким-нибудь заболеванием); 4) танатофобия (страх смертей); 5) различные сексуальные страхи; 6) страхи нанести вред себе или близким; 7) «контрастные» фобии (например, страх благовоспитанного человека произнести громко нецензурные слова в общественном месте); 8) фобофобии (страх чего-то бояться).

О.Н. Прилутская [198] выделяет следующие социальные страхи, возникшие в процессе социализации: страх потерять работу, страх пред преступным миром, страх перед голодом и нищетой, страх за свое здоровье, страх за свое будущее.

Ю.В. Щербатых [270] предлагает разделить все страхи на три группы: природные, социальные и внутренние. К социальным страхам относятся страх ответственности, страх перед экзаменами, застенчивость и, как ее следствие боязнь провала, боязнь критики, боязнь успеха, боязнь осуждения со стороны окружающих.

В.Л. Леви [137] вводит следующие типы страхов: мистико-психологические, социально-оценочные, общебытийные, фортунофобии, пространственные, страх перед агрессией и превосходящей силой, зависимостные и телесные страхи. В основе любого страха, согласно В.Л. Леви страх смерти, который обуславливает страх . жизни. К мистико-психологическим страхам он относит страх порчи, сглаза, страх нарушения ритуалов, богобоязнь, дьяволобоязнь, различные суеверия, различные иррациональные страхи (детей, бороды, стариков, неба и др.). К социально-оценочным страхам он относит страх экзамена, выступления, боязнь общения со значимыми лицами, страх ответственности, страх позора, несоответствия нормам, страх быть плохим, некрасивым, виновным, показаться слабым и др. Общебытийные страхи - это страх одиночества, страх за жизнь близких, страх

46 темноты, страх старения, увядания, страх войны, стихийных бедствий. В фортунофобии вошли страхи перед судьбой, перед узостью или отсутствием пространства выбора (профессия, замужество и др.), страх широты выбора: «бегство от свободы», страх перед неизвестностью и случайностью... Пространственные страхи: страх высоты, открытого/закрытого пространства, страх движения и т.п. Страхи перед агрессией включают в себя страх перед физической, психологической агрессией, взглядобоязнь, страх начальства и вышестоящих и т.п. зависимые страхи имеют физиологическую природу, это страхи нехватки еды, денег, табака, алкоголя, наркотика и т.п. Физиологичны и страхи телесные: страх боли, боязнь крови, зубоврачебных кабинетов и процедур, страх за здоровье и боязнь болезней, кардиофобия и т.п. Сюда же Леви относит и страх животных [137,с.24-25].

Приведенная классификация страхов, несомненно, одна из наиболее полных. Можно выделить в ней несколько оснований разделения страхов, это: а) по природе происхождения (страхи биологические и социального происхождения); б) по характеру объекта опасности (страхи реальные и страхи иррациональные); в) по интенсивности проявления (страхи «нормальные» и фобии). Стоит отметить, что страх в некоторых случаях подменяется в данной классификации тревожным расстройством, например, страх перед неизвестностью - тревожное расстройство.

Для целей данного исследования наиболее важными являются страхи «нормальные», так как именно они представляют. интерес с точки зрения социологического изучения. Патологические формы тревоги и страха, такие как навязчивые состояния, неврозы, фобии, различные виды тревожного расстройства, панического расстройства, травматические стрессовые расстройства, острая реакция на стресс и т.п. являются предметом изучения психологии и психиатрии. Для различения страхов «нормальных» и патологических, необходимо рассмотреть специфику фобий, в том числе социофобий.

В основе патологических форм проявления страха и тревоги их навязчивый характер. Так фобия определятся как состояние, характеризующееся следующими диагностическими критериями: «навязчивый характер страха, четкость фабулы, интенсивность и устойчивость течения, сохранение критического отношения больного к своему состоянию» [269,с.10].

С точки зрения отечественных исследователей, подавляющее большинство фобий формируется по механизму патологического закрепления условнорефлекторной связи. Согласно классической рефлекторной теории, условный стимул постепенно теряет способность вызывать реакцию, если не подкрепляется повторением безусловного стимула. Фобический синдром может длиться годами без явного внешнего подкрепления, что, однако, не противоречит условнорефлекторной теории: скорость угасания условного | рефлекса (как и быстрота его формирования) зависит от эмоционального фона, сопровождающего формирование временной связи. Так условные рефлексы при болевом подкреплении угасают значительно медленнее, чем при пищевом. В основе фобического синдрома, как правило, лежат базисные биологические инстинкты или социальные установки, обеспечивающие физическое или психологическое благополучие, в связи с этим, угроза их реализации вызывает сильный страх, делающий такую временную связь весьма прочной [42;47;59;109;112 и др.].

Таким образом, фобии и тревожные расстройства возникают под воздействием сильного эмоционального напряжения, когда психика человека не в состоянии преодолеть страх или тревогу.

Состояние сильной эмоциональной напряженности - стресс - возникает при переживании всех видов страха. Понятие «стресс» ввел известный физиолог Г. Селье [213] для обозначения неспецифической реакции организма, «общего адаптационного синдрома» возникающего в ответ на любое неблагоприятное воздействие. Стоит отметить,'что феномен стресса, как и страха и тревоги остается темой дискуссий. Как отмечает Ю.Г. Чирков, «стресс противоречив, неуловим, туманен, он с трудом укладывается в узкие рамки

48 определений. Его слабость - в неопределенности, расплывчатости границ, а это всегда чревато утратой существа явления, проявлением неразберихи в использовании самого термина, возникновением неоправданных дискуссий по поводу его сущности» [Цит по:101,с.204]. В современной психологии стрессом называют состояние индивида в экстремальных условиях на физиологическом, психологическом и поведенческом уровнях. В зависимости от причины, вызывающей стресс - стрессора, стресс бывает физиологический и психологический. Психологический стресс разделяется на стресс информационный и стресс эмоциональный. Эмоциональный стресс возникает в ситуации угрозы, опасности, в его основе может быть любое сильное эмоциональное переживание, как страх, так и горе, гнев, экстаз и др.

В своем развитии стресс проходит следующие реакции: реакцию шока (фаза столкновения с угрозой) и реакцию противотока (включение защитных механизмов), далее следует стадия резистенции, когда «за счет напряжения функционирующих систем достигается приспособление организма к новым условиям», после чего наступает стадия истощения, в которой проявляется «несостоятельность защитных механизмов и нарастает нарушение согласованности жизненных функций» [101,с.205].

В зависимости от масштаба угрозы и индивидуально - личностных характеристик определяется интенсивность воздействия. стрессора и поведенческая модель человека в ситуации стресса, которая взаимообуславливается защитными механизмами личности. P.M. Грановская [67;68] выделяет следующие основные формы психологической защиты: отрицание, подавление, рационализация, вытеснение, проекция, отчуждение, замещение, сновидение, сублимация, катарсис.

Отрицание выражается в избегании страха через получения информации о нем либо его игнорировании. Если отрицание - чаще всего реакция на внешнюю опасность, то вытеснение - внутреннюю. Вытеснение связано с избеганием внутреннего конфликта, которое возможно путем активного вытеснения из сознания (забывания) не информации о случившемся в целом, а

49 «только истинного, но неприемлемого мотива своего поведения». Причина подобного забывания - стремление избежать неудовольствия, которое . вызывается данным воспоминанием. При подавлении (репрессии), защита проявляется в блокировании неприятной, нежелательной информации, но эта блокировка производится либо при ее переводе из воспринимающей системы в память, либо при выводе из памяти в сознание. Рационализация - это способ отыскания места для иррационального побуждения или поступка в имеющейся у человека системе ценностей, ориентиров, без разрушения этой системы. С этой целью «неприемлемая» часть ситуации из сознания удаляется, особым образом преобразовывается, после этого осознается, но в уже измененном виде. Проекция - это перенос неприемлемых собственных чувств, желаний и стремлений на других. Ее разновидность - идентификация - неосознанное отождествление себя с другим человеком, переносом на себя желаемых чувств и качеств. Отчуждение означает раздробление сознания на компоненты, зачастую ведущее к потере Я, деперсонализации. Замещение - это вид психологической защиты от нестерпимой ситуации, с помощью переноса реакции с «недоступного» объекта на другой - «доступный» или замены неприемлемого действия на приемлемое. Сублимация - это замещение инстинктивной цели в соответствии с высшими социальными ценностями. Наиболее радикальная защитная реакция - катарсис - ведет к изменению ценностей. Психическая защита направлена на ослабление влияния травмирующего фактора - стрессора. В ситуациях запредельного нервного напряжения, если масштаб или интенсивность угрозы столь велика, что механизмы психической защиты неспособны ослабить воздействие стрессора, возможно проявление таких реакций как агрессия, паника, девиантное поведение, которые также являются формами психологической защиты.

Обобщая вышесказанное, можно заключить, что возникновение страха -процесс динамический, страх связан с испугом, тревогой, ужасом и паникой, образуя «тревожный ряд»., последовательность явлений в котором различается в зависимости от исследовательского подхода. «Тревожный ряд» можно

50 представить как а) испуг - тревога - страх - ужас - паника, либо б) тревога -испуг - страх - ужас - паника. Учитывая характер страха и тревоги, а также ряд концепций, доказывающих, что страхи возникают в процессе научения, социализации, и то, что «беспредметных эмоций не бывает», очевидно, что первый модус в этой цепочке - испуг. Испуг является необходимым механизмом запуска реакции тревоги - поиска источника опасности, далее могут следовать волнение, тревога (если источник опасности не определен) и страх (если источник выявлен). В случае невозможности преодоления страха он может перейти в деструктивные формы ужаса и паники, а также закрепиться в форме тревожного расстройства, фобии.

Страх может быть вызван воздействием эндогенных либо экзогенных факторов, последние формируются в ходе жизни индивида, его социализации и обозначаются как социальный страх, т.е. страх социального взаимодействия. Социальные страхи многообразны, универсальной их классификации не существует.

Возникновение социальных страхов обусловлено воздействием как микросоциальных, так и макросоциальных детерминант. Первые из них связаны с процессом социализации личности, вторые - с состоянием общественной системы, деятельностью основных социальных институтов. Реакция на угрозу - страх - вызывает стресс и активизирует механизмы психологической защиты, направленные на минимизацию воздействия и преодоление последствий страха, которые могут приводить к трансформации личностных свойств, изменению системы ценностей человека.

1.3. Страх, кризисное сознание, катастрофическое сознание: взаимообусловленность понятий

Кризисное сознание, кризисное мироощущение сопровождают человечество на всех этапах его исторического развития, нередко облекаясь в апокалипсическую форму. Наиболее остро кризисное мировосприятие проявляется в периоды резких социальных трансформаций. На протяжении

51 всей мировой истории, особенно в периоды войн, социальных катастроф, эпидемий, представления о конце света, гибели цивилизации существовали в мифах, пророчествах религиозных деятелей, учениях философов.

Современные исследователи пытаются провести параллели между нынешним кризисным мировосприятием и его истоками в древности. Историки, археологи, этнографы выявили ряд свидетельств тяжелых и продолжительных кризисов, через которые прошли общественные системы до XIX века. Сделан ряд попыток выявить и обосновать причины кризисов, формы проявления и их последствия. Одно из основных последствий кризисов -трансформация общественного сознания, изменение ценностных установок и ориентации, т.е. изменение картины мира, его видения. «Разрушение одних обществ и становление других, переселение народов и разрыв старых привычных связей между людьми - это приводило к утрате веры в прежние мифы, в течение веков определявших смысл и помогавших переносить ее тяготы. Лишенный всякой духовной защиты человек оказывался перед лицом чужого и нередко враждебного мироздания. Распадалась связь времен» [217,с.8].

В результате кризисов происходит переоценка, преломление жизненных ориентиров и ценностей, своеобразная трансформация сознания как индивидуального, так и массового, что, несомненно, отражается и в общественном сознании.

Несмотря на то, что в истории человечества наблюдалось довольно много кризисов различного масштаба, XX столетие, вероятно, войдет в историю как одно из самых драматических и кризисных за всю историю человечества. Кризисный марафон XX века открыла Первая мировая война, затем революционные процессы в России. В 20-30 гг. на Западе - период экономической депрессии и социально-культурного хаоса. Попытки преодоления очередного 'этапа кризиса приняли в ряде стран формы тоталитаризма. Новое социальное потрясение вносит Вторая мировая война в результате которой происходит очередной всплеск кризисного восприятия

52 " действительности. Во второй половине XX века в мире происходит ряд техногенных катастроф, возникают неразрешимые экологические проблемы. Прошедший век оказался веком ускоренных и глобальных социальных трансформаций. Глубокие социальные изменения вызвали дезорганизацию, дислокацию и другие негативные следствия, сопровождающиеся усилением чувства тревоги и страха, усиление кризисного мироощущения.

Многообразное выражение кризисного мироощущения можно найти в искусстве, литературе, работах социальных мыслителей начиная с конца XIX века. Социальные мыслители обращается к анализу причин, природы и последствий кризисов через декларирование кризиса цивилизации, культуры, власти и т.п. У истоков анализа кризисного мировоззрения стоят А. Шопегауэр и Р. Вагнер с идеей «гибели богов» индивидуалистической западной культуры, а также Ф. Ницше с идеей культурного декаданса Запада [192;193;229;260;267].

Анализируя кризисную ситуацию рубежа ХГХ-ХХ веков и роль Ф.Ницше -в общественном восприятии этого социокультурного феномена П.С. Гуревич [74] отмечает, что переломные процессы внутри культуры, ее кризис далеко не всегда свидетельствуют распаде, крушении и тем более окончательной гибели культуры. Кризиса заключается в переоценке, перекомпоновке слагаемых духовно-смыслового ядра культуры. «Он способен парализовать культурную динамику, вызвать безвременье, болезненные, мучительные феномены. Это может привести к краху культуры в ее прежнем облике. Но кризис нередко сопряжен с самопознанием культуры, с обнаружением ее потенциала, возможностей внутреннего развития» [цит. по:217,с.6].

Идея кризиса основных социальных институтов присутствует в социальной мысли всего XX века. По мнению Т.Ю. Сидориной, «кризис XX века - кризис-хамелеон; он постоянно меняется, принимает новые обличья. Иногда создается впечатление, что кризисная полоса миновала, и общество, наконец, обрело долгожданную стабильность. Но это не правда: кризис прячется, выжидает и нападает с совершенно неожиданной стороны» [216,с.14]. Изменился и подход к пониманию «кризиса»: от философской трактовки

53 ,

кризиса предложенной немецкой классической философией, категория кризис стала рассматриваться через призму философии нестабильности. «Философские основания кризиса исходят из немецкой классики, где кризис (скачек, переход) представлялся как достаточно кратковременный период перехода от одного качественного состояния общества к другому. Такой подход предполагает, что разрушительная и созидательная функции кризиса осуществляется одновременно и взаимодействует друг с другом как две стороны одного процесса» [39,с.5].

В теории И. Пригожина и И, Стингере кризис приобретает иное значение. Анализируя организации сверхсложных систем, авторы приходят к выводу об их нестабильности, нахождении в далеких от равновесия состояниях. В таком неравновесном состоянии, вблизи определенных (хотя и неопределимых до опыта) критических точек - точек бифуркации, система, под воздействием самых незначительных флуктуации, может резко и качественно изменить свое состояние. Нестабильность соединяет разные, противоположные модели развития, делает предсказание невозможным в силу отсутствия детерминизма. При этом в нестабильной системе соучаствуют и порядок, и его антиподы. «В близи точек бифуркации (критических точек) основную роль играют флуктуации и случайные элементы, тогда как в интервалах между бифуркациями доминируют детерминистические аспекты» [197,с.54]. Именно подобные смены стабильных, устойчивых периодов на «критические» и объясняют «волны» проблематизации кризиса в социальной мысли XX века.

Начинал с конца 20-х годов XX столетия, количество публикаций, по проблеме кризисное " социума увеличивается . по экспоненте. Социокультурные детерминанты кризиса культуры XX века анализируются в работах О. Шпенглера, . Г. Зиммеля, А. Вебера, Й. Хейзинги, А. Тойнби, П.Сорокина, А. Швейцера и других западно-европейских мыслителей [261 ;91 ;45;251 ;232;222;255].

Попытки выявления причин, следствий и возможных путей разрешения антропологического кризиса можно встретить в рассмотрении духовной

'54 ситуации времени К. Ясперса, теории «омассовления» общества X. Ортеги-и-Гассета, анализе социальной диспропорциональности К. Мангейма, в антропологическом анализе М. Бубера, одномерности человека Г. Маркузе, одиночества в толпе Д. Рисмана, постулировании кризиса героической индивидуальности Э. Мунье и т.д. [284;181;148;151;164 и др.].

Кризис общества как кризис власти представляется в концепциях кризиса либерализма и констатации опасности тоталитаризма К. Поппера, концепции расширенного порядка Фридриха А. Хайека, перспектив развития фашистской цивилизации Э. Мунье [195;249;164].

Начиная с 30-х годов XX века широкое распространение получает «технократическая концепция» общества, изначально связанная с перспективами обретения прочного фундамента социальной стабильности в результате научно-технического развития. «Общество всеобщего благоденствия» ознаменовало свое развитие рядом катастроф, особое место среди которых занимают катастрофы технологические. Во второй половине века социальные философы и социологи все чаще обращаются к проблеме последствий технологической экспансии, развивается инвайроментальное направление в социологии. Инвайроментализм - это природоохранная теория, включающая в себя большой комплекс идей, построенных на признании человеческой ответственности за весь нечеловеческий мир. Социологические аспекты инвайроментализма рассматриваются в работах СП. Баньковской, К. Болдинга, Т. Роббинса, Э. Шумахера, И.А. Халий [27;37;214;250].

Можно с уверенностью сказать, что в конце прошлого века категории «кризис» и «кризисное сознание» присутствуют практически в каждой их работ посвященных анализу современности. Кризис рассматривается как результат деструктивных изменений, трансформаций, нестабильности " и неопределенности общества. Постиндустриальная волна, глобализационные изменения анализируются через констатацию кризиса и поиска способов его преодоления. Появляются различные катастрофические картины будущего. По мнению Питера Штомпки, категория прогресса становится лишенной смысла:

55 «дискурс прогресса вытесняется дискурсом кризиса, само понятие кризиса получает при этом новый смысл, отличающийся от исходного этимологического значения данного слова: его начинают рассматривать как «хронический», постоянный, непреодолимый кризис» [264,с.473].

Констатация кризиса современного общества происходит на индивидуальном, микро и макросоциальном уровнях. При этом зачастую сам феномен кризиса находится вне рамок рассмотрения. «В традиционной (классической, неклассической) социально ориентированной литературе, анализирующей современный кризис, внимание исследователя - социолога, политолога, социального философа - сосредоточено либо на рассмотрении парадоксов докризисной социальной структуры и выявлении причин, породивших кризисное состояние, либо на экспликации будущей социальной структуры, которая возникает после выхода из кризиса. Сам же кризис как самостоятельный социальный феномен уходит за горизонт исследования» [39,с.З-4].

Прежде всего, это связано с тем, что в течение самого кризиса адекватность приложимости категорий социо-философского осмысления становится более чем сомнительна. «В период социального кризиса система номинаций не столько выявляет, сколько «маскирует» характер социальных процессов. ... Возникает герменевтический круг: желая осмыслить новое состояние общества, исследователь вынужден прилагать к нему размерности, либо характеризующие уже не имеющее место состояние, либо следовать размерностям другого типа общества (географически или темпорально), релевантность которых наличному еще нужно доказать. Поскольку же внутри системы фальсификация невозможна, то и размерности, прилагаемые к социальной реальности, оказываются произвольными» [39,с.52]. В такой ситуации все сложнее обнаружить корреляцию между теми переменными, которые подвергаются теоретическому анализу и данными эмпирических исследований.

Кризис, деструкция современной социальной системы констатируется через нарушение интеракций, разрушения устойчивых механизмов смыслоозначения, балансирование жизни индивидов и групп между различными рисками и т.п. П. Штрмка назвал эти явления травматическими. Травма - это результат изменчивости, которая подрывает нормальное развитие общества, наносит своего рода удар его членам, вызывая шок, стресс, внушая страх, внося дезориентацию и затрудняя адаптационные процессы [263;264]. Травматические эффект оказывают не только негативные, но и позитивные изменения: информационная революция, развитие технологий, рост благосостояния, либерализация нравов, демократизация в политике, равноправие полов и т.п. Все это проецировалось в усилении страхов и беспокойств в конце XX века.

Таким образом, одним из проявлений, показателей кризиса, трансформаций общественных систем является страх, возникающий вследствие травматического переживания общественных кризисов.

Страх - один из наиболее сильных механизмов переустройства духовных ориентиров и ценностей людей. «Появление новых богов происходило именно в период нашествия бедствий и господства страха, в надежде на помощь приходящих кумиров» [54,с.86]. Он является результатом сильной неравновестности как определенной социальной системы в целом, так и составляющих ее элементов. Кризисное мировосприятие, порождает апокалипсическую форму сознания, катастрофизм, снижении уровня социального самочувствия ярко проявляющиеся в современном обществе. «...Представляется, что апокалипсическое сознание прорывается в истории значительно с большей силой, чем сознание упадничества. Мы живем в эпоху третьего мощного взрыва страха. Два первых (библейский - ожидание пришествия Мессии и 1000 - 1033 гг. - ожидание второго пришествия) были по своей природе весьма схожи, и они значительно отличались от эпохи великого страха XX века» [164,с.Ю6].

Страх XX века - результат сложившегося кризисного сознания, «коллективной травмы», итог социальных изменений. Травмирующими являются не только внезапные, стремительные, непредвиденные изменениями, такие как войны, революции, ломка общественного строя, экономические кризисы, завоевание, колонизация, массовые миграции и т.п., но и продолжительные, накопительные процессы: растущее перенаселение, все большая интенсивность дорожного движения, загрязнение окружающей среды, распространение болезней, связанных с цивилизацией и т.д, [264,с.477]. Страх является одновременно источником и результатом травмы, травмирующей (шокирующей) ситуации.

Наиболее чувствительной к «травме перемен» сферой, по мнению П. Штомпки, является культура как универсум ценностей, норм, правил, ; образцов, символов, смыслов. «Изменения потому имеют травматические последствия, что постоянство, уверенность, стабильность, безопасность, возможность предвидеть . общественные ситуации, а также прочность и однозначность собственного положения в обществе и вытекающих отсюда императивов действия, представляют собой для людей ценности, существенные сами по себе, независимо от сущности, содержания соответствующих ожиданий или правил. Травма перемен, которая касается сферы культуры, а как следствие этого коллективной и индивидуальной идентичности, обозначается как культурная травма. П. Штомпка выделяет три ее уровня: индивидуальный, коллективный и исторический или макрообщественный (когда травме подвергаются целые сообщества). Он отмечает, что «макрообщественные травмогенные не ограничиваются тем, что оказывают деструктивное воздействие на общество на макроуровне, но также непосредственно влияют на функционирование групп в микромасштабе, на повседневную жизнь отдельных . людей» [264,с.478].

Подобные травме следствия описывает и Э. Тоффлер в работе «Шок будущего» [233]. Шок будущего - это воздействие слишком больших и стремительных перемен, происходящих в слишком короткое время, которое

58 вызывает хронический стресс, приводящий, в том числе и к психическим заболеваниям. Он характеризуется внезапной, ошеломляющей утратой чувств реальности, умения ориентироваться в жизни, вызванной страхом перед близким грядущим. Из концепции шока будущего вытекает, что современное человечество подвержено увеличению скорости адаптационных реакций в связи с ускорением изменений окружающего мира. Скорость человеческого реагирования ограничена, тогда как темп жизни продолжает стремительно увеличиваться, и это вызывает запредельное нервное напряжение. «Разные люди реагируют на шок будущего по-разному. Симптомы этой реакции существенно меняются,- как в зависимости от стадии и интенсивности заболевания меняются его симптомы. Эти симптомы классифицируются в зависимости от уровня страха, враждебного отношения к любому желанию помочь и бессмысленного озлобления, подобно таким заболеваниям как депрессия и апатия» [233,с.352]. Одна из реакций на шок - страх, степень выраженности которого обусловлена уровнем воздействия, поражения шоком.

По мнению Э. Тоффлера, при беспорядочных скачках механизмов изменений мы не только можем подорвать здоровье, отчего уменьшится степень адаптации, но и утратить способность рационально реагировать на эти изменения. Он отмечает следующие результаты нарушения работы психики, вызванных частичным затемнением сознания: увеличение потребления наркотиков, рост мистицизма, периодические вспышки вандализма и неспровоцированного насилия, политика нигилизма и ностальгия по тираническим режимам, болезненное равнодушие миллионов людей и т.п. [233,с.373].

Как было отмечено нами в предыдущем параграфе, страх с одной стороны мобилизует, тем самым способствует адаптации к изменениям среды, с другой стороны, может затруднить, а в некоторых случаях ведет к прекращению адаптации и утрате способности рационально реагировать на эти изменения. В условиях воздействия шока будущего необходимо удержание адаптационных способностей «в норме», в том числе и с помощью контроля

59 уровня стресса и страхов, что, по мнению Тоффлера, позволит человечество приблизить равновесие между скоростью перемен в разных областях и приспособляемостью к ним.

Кризис современности декларируется и в концепциях риска. Общество риска - это общество «новой непрозрачности», неустойчивости, общество в процессе глобализационных изменений.

Становление концепции общества риска во многом определил выход в свет в 1986 году работы «Общество риска. На пути к другому модерну» У. Бека [34]. Проблема риска возникла безотносительно к социологии. В социологии к этой проблеме ранее Бека обратились М. Дуглас и А. Вилдавски [46;81;286], но именно Бек ввел понятие «общество риска» в широкий научный оборот.

Общество риска - это общество индустриального модерна, которое столкнулось с рядом катастрофических последствий своего функционирования, и в том числе, благодаря катастрофическим сдвигам и изменениям, в результате чего проявилась всеобщая опасность существования, ощущение угрозы - страх, неуверенность. Риск в современном мире глобален и пронизывает все сферы жизнедеятельности человека и общества. Угрозы и опасности современного общества значительно расширились, во второй половине XX века резко возросло число техногенных и экологических катастроф. Общество риска - это общество самовоспроизводящее реальные и потенциальные катастрофы, основная задача которого если не предотвратить, то предвосхитить и минимизировать последствия катастроф, предсказать, и, насколько это возможно рассчитать риск, не случившиеся, но возможные катастрофы.

У. Бек выделяет следующие основания современного общества -характеристики общества риска, концентрируясь на его политическом контексте [34,с.26-27].

1. Средства информации и понимание степени риска становятся ключевыми общественно - политическими позициями.

2. С распределением и нарастанием рисков возникают социально опасные . ситуации. Риски изменяют социальную структуру: по своему охвату и

60 опасности, современные риски распространяются практически на каждого, независимо от статуса, страновой и национальной принадлежности уравнительный эффект), при этом, можно говорить о большей или меньшей степени подверженности им тех или иных социальных групп, регионов, стран.

3. Цивилизационные риски - это «бездонная бочка потребностей», без возможности их удовлетворения. Индустриальное общество, извлекая благодаря выведенным на свободу рискам экономическую выгоду, одновременно создает опасные ситуации и политический потенциал общества риска.

4. Общество индустриального модерна должно постигаться и анализироваться сквозь призму теории возникновения и распространения знания о рисках.

5. Общество риска есть общество катастроф различного происхождения и масштаба. Его нормальным состоянием грозит стать чрезвычайное положение.

Таким образом, общество конца XX века переориентировано от производства богатства к производству рисков. «В рефлексивности модернизационных процессов производители утратили свою невинность. Выгода от технико-экономического «прогресса» все больше оттесняется на задний план производством рисков» [34,с.14]. Модернизационные риски их последствия проявляются в непоправимом ущербе для жизни растений, животных, людей.

Изменение системы производства привело к возникновению и нарастанию социально опасных ситуаций, подрыву и исчезновению важнейших основ индустриального общества, в частности, важнейшие классовые различия, ориентация на производительный труд и рост богатства, утрата традиционного значения семьи и брака и т.д. Эти противоречия вызваны присущему индустриальному обществу наложению компонентов общества модерна и постмодерна. Страх занимает ведущее место в концепциях общества риска.

Например, А.Ф. Филиппов подчеркивает, что «Общий страх перед общей угрозой (угрозами) делает незначительными все те разделения и различия, на которых держался модерн» [34,с.371]. Страх как реакция на безграничные угрозы и опасности порождает неуверенность, беспомощность и всеобщее равенство в страхе, беспомощности, неуверенности.

В обществе, где теряют свое значение традиционные формы защиты и преодоления опасностей (семья, взаимоотношения между полами, классовое сознание и связанные с ними политические партии и организации), появляется новый вид солидарности, в основе которой - страх. Общность затронутых рисками - солидарных в страхе значительно отличается от общности государственного гражданства. Во-первых, она значительно шире: страх не имеет ни государственных, ни каких либо других границ. Во-вторых, это общность диффузна, так как основывается на «биографическом решении системных противоречий», индивидуальном преодолении систематически предоставляемых модернизацией рисков, опасностей, угроз. В таком обществе речь идет не о предотвращении рисков и опасности как таковых, а о способах адаптации к ним и минимизации их последствий.

Большинство современных опасностей неощутимы. Пример, приведенный Беком - химические вещества, воздействие которых до конца не изучены, которые могут быть смертоносными - не исчерпывает подобного рода угрозы. Оценка рискованности современных технологий в большинстве случаев затрагивает перспективу в 20-30 лет, либо еще более короткий промежуток времени. В обществе риска меняется само восприятие современных опасностей. Если традиционно под страхом понималась реакция на угрозу целостности тела, здоровья и жизни, то современный страх зачастую означает ожидание таких угроз, что вызывает запредельную тревогу. Опредмечивание страха, обозначение его источников практически невозможно, из чего следует ложное, искаженное представление причин угроз, обозначение опасностей. «Риски появляются благодаря знанию и поэтому могут быть приуменьшены, преувеличены или просто вытеснены с поверхности сознания

62 <...> поскольку устранить риск (для себя) никто не может, растет значение ложной интерпретации» [34,с.92]. Меняется и характер страха, речь идет о социальных страхах как конгломерате различных по силе и источникам опасностей, а также разнообразных механизмах получения и трансляции информации об опасностях. Страхи приобретают все большую социальную детерминированность, в большинстве своем они получаются «из третьих рук». Если традиционно страх появлялся из собственного опыта и опыта семьи, близких, других людей, с которыми люди вступали в коммуникацию, культурных и социальных институтов, то основную информацию об опасностях в обществе модернити поставляют СМИ, их призваны сообщать научные исследования, эксперты. Однако экспертиза недолговременна и зачастую ненадежна, что только усиливает страх. Страх по-прежнему остается той же реакцией на угрозу, исходящую от людей же, их деятельности, их техники и индустрии, но эти угрозы не несут конкретного, направленного характера (это общественные угрозы). Рассматриваемый вид страха образуется «поверх общества, его институтов и его норм». Большинство современных угроз, рисков «основываются на каузальных интерпретациях, т.е. проявляются только в знании (научном или антинаучном) о них, посредством этого знания могут меняться, уменьшаться или увеличиваться, драматизироваться или недооцениваться; они, таким образом, в значительной мере открыты для социальных дефиниций» [34,с.25].

По мнению У.Бека, в связи с разнообразием опасностей - рисков, невозможно дать им унифицированное определение. В связи с этим риск трактуется у Бека довольно широко. Можно выделить несколько основных его контекстов использования, встречающихся в работе У.Бека: риск - это реальная или потенциальная опасность, риск - система альтернатив выбора, риск как подверженность опасности (вероятностность катастрофы), риск - отражение угроз и опасностей в массовом сознании. В этих контекстах категория «страх» трактуется как результат, реакция на наличие рисков. Тем самым, общество

63 риска - это общество, где распространены страхи, принимающие массовый, тотальный характер.

Общество риска сквозь призму глобализационных процессов рассмотрено в работах Э. Гидденса. Констатируя основные признаки модернити, такие как рост индустриализации, развитие науки и технологий, расширение прав и свобод личности и т.д., Э. Гидденс выделяет признаки разрушения так называемой современности: отчуждение, бедность, рост преступности, технологические катастрофы, рост загрязнения окружающей среды и т.п. В работе «Последствия современности» он указывает, что основные черты «high modernity» распределяются по четырем блокам: первый объединяет понятие веры, второй - понятие риска, третий - понятие непрозрачности, четвертый -глобализации [40,с.248].

Значение веры определяется повсеместным распространением «абстрактных систем», действия которых не совсем ясны, но от их надежности зависит повседневная жизнь. Транспорт, телекоммуникации, финансовые рынки, атомные электростанции, военные силы, транснациональные корпорации, международные организации и средства массовой информации являются примерами этих сложных безличностных организаций, влияющих на социальную реальность. Люди вынуждены научиться использовать их и не зависеть от них. «С развитием абстрактных систем вера в безличностные принципы, равно как и в чужую анонимность, становится неотделимой от социального существования» [62,с.120].

Качественно новый феномен риска в условиях «высокой современности» заключается в том, что возникают неуправляемые ситуации, таящие в себе угрозу не только отдельным индивидам, но и большим системам, в том числе государству и человечеству в целом.

Одна из ключевых черт риска - его атрибутивность, которая определяется «принципиальной неуправляемостью» целого ряда ситуаций и процессов, угрожающих не отдельному индивиду,. и не отдельным группам, нациям, странам, а всему человечеству в целом. В таких условиях люди и группы

зачастую лишены возможности избежать угроз, они вынуждены смириться и

адаптироваться.

Гидденс выделяет следующие типы ' реакций на воздействие рисков:

«прагматизм», «устойчивый оптимизм», «циничный пессимизм» и

«радикальное участие» и основные стратегии поведения в условиях «общества

риска» [цит. по: 93,с. 83].

Таблица 1
Типология реакций на условия риска по Э. Гидденсу

Типы реакции

«Прагматизм»

«Устойчивый оптимизм» «Циничный пессимизм» «Радикальное участие»

Основные характеристики и стратегии поведения

- принятие риска как нормы,

-модель повседневного выживания при пессимистическом,

оптимистическом или смешанном восприятии

действительности

- вера в провидение, способное вывести из любой ситуации,
невзирая ни на какие опасности,

- ожидание улучшения

- ностальгия по прошлому на фоне негативной картины
будущего,

-пассивное ожидание

- различные формы протестного поведения,
-мобилизация себя и других с целью снижения,
предотвращения или преодоления рисков,
-формирование социальной базы общественных движений.

Понятие «непрозрачности», нестабильности, неустойчивого характера социальной жизни логически связанно с первой и второй чертой современности. Истоки данной черты коренятся в ошибках конструирования абстрактных систем, «непредумышленных последствий», работе механизмов и людей, направленной на управление этими системами и обеспечивающих их контроль. Их действия не могут предотвратить нераспознанные следствия функционирования «абстрактных систем». Невозможно и полностью контролировать деятельность акторов (операторов), влияющих и определяющих работу этих систем. «Правильно сконструированная система и верные действия оператора еще не гарантируют от неожиданных негативных последствий в результате функционирования других систем и человеческой деятельности вообще» [62,с.153]. Знания и научные объяснения, с одной стороны, делают работу этих систем более предсказуемой, с другой стороны,

65 влияют на ход социального процесса самым непредсказуемым образом. Новые знания (концепции, теории, открытия) не просто, делают мир более прозрачным, они вносят свой вклад в нестабильный и изменчивый его характер, так как новые теории и открытия не могут охватить всех обстоятельств их возможного применения, предугадать последствия. Само знание обретает рефлексирующий характер. Знания, особенно в социальной сфере, непрерывно верифицируются и преобразуются в свете постоянно поступающей информации, существенно, а иногда и коренным образом изменяясь. Рефлексивность является ключевой особенностью общества современности, так как включается в саму основу воспроизводства системы. «Мысль и действие постоянно преломляются друг в друге. Стандартизация повседневной жизни вообще не имеет внутренних связей с прошлым, разве лишь в той мере, «сделанное прежде» оказывается случайно совпадающим с тем, что можно принципиально защитить в свете нового знания» [176,с.105]. Примером этого является крайняя дифференциация власти, ценностей и интересов различных социальных групп, приведшие к релятивизму, размыванию и «непрозрачности» ранее простых и понятных социальных ситуаций.

Продолжающаяся глобализация является пятой чертой «высокой современности». Это процесс одновременного преобразования субъективности и социальной организации на фоне рисков далеко идущих последствий. Глобализация, которая представляет собой охват социальными, экономическими, политическими и культурными отношениями всего мира, детерминирует вышеперечисленные черты «рефлексирующей модернити», вводит новые формы взаимозависимости, создает новые виды рисков. Риск и случайность приобретают новый характер, вследствие изменения статуса онтологической безопасности. Согласно Гидценсу, онтологическая безопасность представляет собой «конфиденциальность или доверие, которые являют собой природный и социальный миры, включая базовые экзистенциальные параметры самости и социальной идентичности» [62,с.499]. Доверие направлено на минимизацию опасности в пределах допустимого или

приемлемого риска. Понятие «опасность» отражает рискованное действие, угрожающее благоприятным последствиям, однако риск обозначает то, что уж точно опасно, но не обязательно осознается как опасность [254.С.31].

Для обеспечения онтологической безопасности необходима рутинизация повседневной социальной жизни. Под рутинизацией понимается независимость (автономность) контроля за действиями человека в рамках предсказуемого хода событий. Онтологическая безопасность - базисный механизм контроля тревожности, а «увеличение уровня тревожности, не сдерживаемого базисной системой безопасности есть специфическая черта кризисной ситуации» [62,с.100].

Снижение уровня онтологической безопасности, возникновение критических ситуаций, представляется как непредсказуемые обстоятельства радикального нарушения целостности, воздействующие на значительное количество индивидов, в том числе ведущих и к разрушению веры в устойчивые институализированные образцы социального поведения, предсказуемости социальной жизни. Таким образом, исправно функционирующей общественной системе необходима рутинизация повседневных практик, обеспечивающаяся доверием, что позволяет людям «обдуманно» рисковать, возникает необходимость обеспечения индивиду возможности рискованного поведения при осознании всех потенциальных угроз, связанных стой или иной деятельностью [254,с.32]. Этот процесс называется Гидденсом «калькулированием риска». Снижение и минимизация рисков возможна при надлежащем контроле над современностью, гуманизации технологий и повседневных практик. Тогда как современное рефлексирующее общество воспроизводит риски и опасности, которые приобретают глобальный характер. Глобализация подразумевает практическую невозможность «калькулирования» всех возможных рисков, так как само знание рефлексивно. Чтобы решить это противоречие, необходимо выявить и поддерживать оптимальный уровень доверия, в обществе, то есть обеспечить онтологическую безопасность.

Стоит отметить, что категория «страх» Гидденсом не используется, однако страх как реакция на реальную или потенциальную угрозу тесно связан с онтологической безопасностью, снижением в обществе тревожности, в том числе количества и силы воздействия страхов. Рефлексирующая модернити призвана обеспечить контроль сферы небезопасности, несмотря на ее глобальный масштаб. Этот контроль обеспечивает знание всех возможных последствиях угроз, что рационализирует риск. Знание о последствиях риска и принятие решения о действии нивелирует чувство страха и тревоги. Таким образом, онтологическая безопасность направлена на минимизацию риска и, через доверие, нивелирование тревоги и страха. Сам риск в таких условиях не связан со страхом. «Калькуляция риска» скорее подразумевает устранение страха. Несмотря на увеличение угроз и опасностей в обществе рефлексирующей модернити, страх не является массовым явлением, страх минимизируется онтологической безопасностью.

Иначе представляется общество риска в работах Н. Лумана [144;145]. В работе «Понятие риска» он предлагает заменить схему «риск - надежность» схемой «риск - опасность». Анализируя современное общество, Луман подчеркивает, что риск является одной из основных категорий при описании и определении феноменов и процессов современности. Риск является междисциплинарным предметом исследования. Различные контексты использования дефиниции «риск» в современной науке отразились на многозначности его трактовок. Это привело к тому, что «риск» часто определяется не достаточно корректно.

Обозначая риск как предмет социологического исследования, Луман указывает, что оценка опасности и готовность принять риск проблема не столько ментальная (psychology), а сколько социальная. Социологический подход к исследованию рисков состоит в постижении этого феномена «лишь соответственно смыслу коммуникации - включая, конечно и сообщение в коммуникации об индивидуально принятых решениях» [144,с.136-137]. Анализируя риск с онтологической позиции, Н. Луман ставит под сомнение

68 рациональную природу человеческой деятельности, так как анализ социального риска с точки зрения поведения человека и последствий этого поведения не вполне адекватен. Схема «риск - надежность» подразумевает просчитывание последствий риска. Если же анализировать возможность выбора между риском и надежностью, надежность представляется мнимой альтернативой: с одной стороны, не возникает никакого ущерба, с другой - теряется тот шанс, в результате реализации которого можно бы было изменить ситуацию. При этом упущенный случай сам по себе вовсе не дает гарантии надежности. В связи с этим Луман предлагает иную альтернативу: «риск - опасность», которая учитывает существующую неуверенность в результатах риска относительно будущего ущерба. Здесь есть две возможности: либо возможный ущерб рассматривается как следствие решения о рискованном действии, либо причины ущерба находятся вовне и вменяются окружающему миру. Если сравнить обе возможности, то для них обоих «правильно будет утверждение, что свободного от риска поведения не существует. Для первой формы это означает, что не существует абсолютной надежности. Для второй - если решение вообще принимается, то риска избежать нельзя» [144,с.154]. Самым важным преимуществом такого обозначения является учет «вменения» решению (отказ от решения - это тоже решение). Это особо важно, если учесть специфику современного общества, которая состоит в том, что зависимость будущего от принятия решений многократно возросла. При этом современные опасности возникают вовсе не на основании какого-либо одного решения, невозможно даже определить «адресат» принятого решения, приведшего к катастрофе. «...При аккумуляции эффектов решения в долговременных ' последствиях решений, которые больше нельзя уже идентифицировать, в сверхсложных каузальных отношениях, которые способны вызвать значительный ущерб, причем вменить их отдельному решению невозможно, хотя ясно, что без решений до такого ущерба дело бы не дошло» [144,сЛ53].

Исходя из вышесказанного, современное общество представляется не результатом восприятия последствий действия техники, а является результатом

расширения исследовательских возможностей и знания, а также принятия решений, так как именно знания формируют сознание риска. Следовательно, коренная причина рисков и катастроф современного общества - это люди или организации, а оценка ущерба и потерь может вестись. сквозь призму коммуникаций, знаний о рисках и их последствиях, т.е. рискового сознания. Таким образом, представляется возможным исследование реальных и потенциальных рисков и угроз, через изучение массового сознания. Можно предположить, что знания об опасностях закрепляются и отражаются в системе массовых страхов. Степень выраженности страха, не всегда зависит от масштаба опасности, но определяет принятие / не принятие решения о том или ином действии. То есть во взаимоотношении «риск - опасность» имеет место быть страх.

Расширение сферы небезопасности и обесценивание порядка как такового в результате воздействия глобализационных процессов являются одой из основных черт современности в концепции индивидуализированного общества 3. Баумана [32;33]. «В глобализирующемся мире порядок становится индикатором беспомощности и подчиненности» [33,с.44]. Рост неопределенности, неуверенности и небезопасности «трансформирует менталитеты людей», меняет привычные модели поведения, что отражается на всей социальной структуре. Неопределенность порождает неуверенность индивида и социальных групп в своем положении, в правах и доступности средств существования, относительной преемственности и будущей стабильности, в безопасности, как физического тела, так и его личности и продолжений - имущества, социального окружения, сообщества.

Общество конца XX века отличается радикальной индивидуализацией. З.Бауман указывает три его ключевых признака: утрата человеком контроля над большинством значимых социальных процессов; возрастающая неопределенность и прогрессирующая незащищенность личности перед лицом неконтролируемых ею перемен;.стремление человека отказаться от достижения перспективных целей ради получения немедленных результатов, что приводит

70 к дезинтеграции как социальной, так и индивидуальной жизни. Как следствие, общество начала XXI века характеризуется, с одной стороны, стремительным усложнением экономических процессов, а с другой - все более явной фрагментированностью человеческого существования.

Фрагментированность существования - индивидуализация - это, прежде всего, отрицание форм социальности, известных из прошлого, явившаяся результатом и фрагментации социальной действительности и жизни каждого отдельного индивида. «В новых условиях не только масштабные социальные задачи подменяются личными желаниями и стремлениями, но и сами люди все чаще и охотнее отказываются от «долгосрочной» ментальности в пользу «краткосрочной». Как и прежде, личное и общественное остаются непрерывно связанными, но жизнь человека становится уже не столько взаимодействием с обществом, сколько «биографическим разрешением системных противоречий» [102,c.LII].

Совокупный социальный опыт и устоявшиеся в прошлом модели поведения в современном обществе утрачивают свое значение, так как связи между действиями и результатами становятся все более случайными, преходящими и меняются без предупреждения. Разобщенность действий и невозможность надежного предсказания их последствий актуализирует чувство беспокойства, тревоги, страха, в основе которых бессилие, беззащитность, неопределенность. В этих условиях растущей неопределенности, когда «дело доходит до примирения его членов с неудобствами и страхами повседневной жизни, риски и ужасы гибкого мира и пожизненной двойственности представляются несколько менее отталкивающими и несносными: они кажутся более приемлемыми, чем те ситуации, которые могут возникнуть» [33,с.146]. Неопределенность порождает индивидуализацию. «Самые страшные бедствия приходят нынче неожиданно, выбирая жертв по странной логике либо вовсе без нее, удары сыплются, словно по чьему-то неведомому капризу, так что невозможно узнать, кто обречен, а кто спасется. Неопределенность наших дней является могущественной индивидуализирующей силой. Она разделяет, вместо

того чтобы объединять, и поскольку невозможно сказать, кто может выйти вперед в этой ситуации, идея «общности интересов» оказывается все более туманной, а, в конце концов - даже непостижимой. Сегодняшние страхи, беспокойства и печали устроены так, что страдать приходится в одиночку. Они не добавляются к другим, не аккумулируются в «общее дело», не имеют «естественного адресата» [33,с.30-31].

В обществе, которое П. Бурдье назвал «Precarite est aujourd'hui partous» («Нестабильность сегодня наблюдается повсюду») происходит поиск новых методов самозащиты, как общества, так и групп и индивидов. Все это не боязнь приспособления, а неспособность приспособиться. Бауман видит основную причину этого в «терроре полной свободы», когда индивид не ограниченный запретами и ограничениями, безграничием выборов и вероятностных проявлений беспорядочно действует «в напрасных поисках надежного и непрерывного пути». Свобода действий в условиях неопределенности погружает человека в бесконечное пространство возможностей выбора, а, следовательно, и рисков. Жизнь индивидов и групп представляет собой непрерывный процесс просчитывания вероятностных исходов деятельности (своей и других), т.е. нескончаемого калькулирования риска при неизвестности всех возможных вариантов следствий рискованного поведения. Это новый образ жизни человека в обществе страха, неопределенности и рисков. «Движение от одного риска к другому само по себе требует нервных затрат, порождает множество неподдельных и неослабевающих волнений, страхов и вызывает к постоянной бдительности...» [33,с.64].

Увеличение количества угроз и силы воздействия страхов порождает новые формы защиты, например, изоляция и укрепление собственного жилья внутри города, подозрительность и неприятие чужих, государственные ограничения миграционных процессов, увеличение перечня «не рекомендуемых для посещения» стран и т.д. «В мире, где безопасности и определенности становится все. меньше, возникает сильное искушение укрыться в «тихой гавани», поэтому защита территории - «безопасный дом» -

72 превращается в универсальный ключ от всех дверей, которые, как нам представляется, необходимо запереть, чтобы отвести тройную угрозу от нашего духовного и материального комфорта» [32,с.165].

Страх становятся одной из ключевых характеристик современности. В условиях, когда государство не может гарантировать определенности, человеческая жизнь «сводится к узкой грани между угрозой физического насилия и отпором возможных посягательств». Следствием этого является страх, подстегивающий самого себя. «Озабоченность личной безопасностью, сверх всякой меры раздутая из-за реальной незащищенности и психологической неопределенности, все больше подавляет другие отчетливые страхи, все больше оставляет в тени другие причины для беспокойства» [33,с,167]. Страхи является ключевым элементом массового сознания в индивидуализированном обществе.

Анализ основных форм сознания, проявляющихся в периоды резких социальных трансформаций, а именно кризисного сознания и кризисного мироощущения, катастрофического и рискового сознания позволяет заключить, что они взаимообусловлены, ключевым элементом каждого из них является страх. В периоды резких социальных трансформаций под воздействием страха, в ситуации запредельного нервного напряжения - стресса (который может вызвать шок и рассматриваться как травма), включаются механизмы психологической защиты, которые приводят к переоценке и изменению жизненных ориентиров и ценностей.

Большинство концепций современного общества подчеркивают кризис его развития. Констатация кризиса происходит на индивидуальном, микро- и макросоциальном уровнях. Среди основных его проявлений отмечаются нарушения интеракций, разрушение устойчивых механизмов смыслоозначения, балансирование индивидов и групп между различными рисками и опасностями и т.п. Основная причина кризиса состоит в стремительности социальных изменений и их масштабе, что затрудняет либо «абсурдизирует» прогнозирование развития ситуаций и явлений. Неопределенность порождает

73 неуверенность индивида и социальных групп в своем положении, в правах и доступности средств существования, относительной преемственности и будущей стабильности, в безопасности.

Исходя из рассмотренных нами ранее дефиниций «тревожного ряда» можно заключить, что отсутствие возможности предсказания развития ситуации порождает чувство тревоги, т.к. угроза проистекает из неизвестности, а, установив ее природу, источник опасности, человек либо принимает, либо устраняет страх. В современном обществе кризисное сознание трансформировалось в катастрофическое, это связано с изменением характера страха, его все большей социальной детерминации.

Страх - центральная характеристика современности. Он отражается в массовом сознании как набор - «репертуар» разнообразных по масштабу и силе воздействия опасностей, т.е. речь идет о социальных страхах, которые, с одной стороны, индивидуальны, а с другой - присущи различным социальным группам и человечеству в целом. Эти страхи и являются предметом социологического изучения, так как указывают на реальные или потенциальные опасности существованию индивидов и групп.

Выводы по первой главе

1. Явления «тревожного ряда» служат предметом социологического

исследования, так как страх - это реакция на угрозу как биологическому существованию, так и ценностям, которые индивид и группа считают необходимыми для жизни, т.е. реакцией на те процессы и явления, которые происходят в социальной системе и проецируются на каждого человека.

2. Страх динамичен и входит в совокупность явлений «тревожного ряда»,
которая может быть представлена как испуг - тревога - страх - ужас -
паника. Испуг является необходимым механизмом запуска реакции
тревоги - поиска источника опасности, далее могут следовать волнение,
тревога (если источник опасности не определен) и страх (если источник

74 выявлен). В случае невозможности преодоления страха он может перейти в деструктивные формы ужаса и паники, а также закрепиться в форме тревожного расстройства, фобии. В периоды социальных кризисов число страхов и степень их выраженности возрастает, тревога же возникает как предчувствие кризиса на начальных этапах его развития.

6. Страх является непременным условием функционирования общественной системы. Он является оценкой ее состояния. Страх является одним из компонентов массового сознания в период социальных трансформаций, в которые, в том числе и под воздействием страха, происходит переоценка как индивидуальных, так и групповых жизненных ориентиров и ценностей.

7. Страх может быть вызван воздействием эндогенных либо экзогенных факторов, последние формируются в ходе жизни индивида, его социализации и обозначаются как социальный страх, т.е. страх социального взаимодействия. Социальные страхи многообразны, универсальной их классификации не существует. Они могут быть обусловлены как микро, так и макросоциальными детерминантами. Микросоциальные детерминанты связаны с процессом социализации личности. Макросоциальные детерминанты связаны с состоянием общественной системы, деятельностью ее основных институтов.

8. В истории развития философских представлений о страхе, он видоизменяется от страха перед природными явлениями и потусторонними силами, божественного страха, до страха человечества перед самим собой, общественной системой. Каждому обществу присущи свои специфические страхи, они обозначают опасности, закрепляют их в социальном опыте, архетипических структурах коллективного бессознательного.

9. В XX веке страх переходит из «вспомогательной» категории, используемой в контекстах исследований различных социальных

75 проблем, в ключевую категорию осмысления современности. Страх -основная характеристика общества модерн, и важнейшая - постмодерна.

7. Современный человек вынужден постоянно калькулировать решения выхода из конгломерата рисковых ситуаций, находясь в бесконечном течении различных по интенсивности и форме протекания страхов, стрессовых ситуаций, нарастающем эмоциональном перевозбуждении. Увеличение количества и масштабов опасностей вызывает запредельное нервное напряжение, затрудняет адаптационные процессы, детерминирует проявление деструктивных форм поведения: агрессии, насилия, девиаций, дезадаптация и т.п.

8. Неопределенность, являющаяся основной, а может и главной чертой современности, порождает чувство тревоги. Угроза проистекает из неизвестности. Установив ее природу, источник, человек либо принимает, либо устраняет страх. Неопределенность порождает неуверенность индивида и социальных групп в своем положении, в правах и доступности средств существования, относительной преемственности и будущей стабильности, в безопасности, как физического тела, так и его личности и продолжений - имущества, социального окружения, сообщества.

9. Страх является реакцией не только на негативные, но и на позитивные изменения общества. Это результат изменчивости, которая подрывает нормальное развитие общества.

10.В современном обществе изменяется коммуникативные каналы трансляции страхов. Страхи в большинстве своем получаются «из третьих рук». Если традиционно страх появлялся из собственного опыта и опыта семьи, близких, других людей, с которыми люди вступали в коммуникацию, культурных и социальных институтов, то источники современных страхов опосредованы. Основную информацию об опасностях призваны сообщать научные исследования, эксперты, СМИ.

76 11.Отраженный в массовом сознании, страх является показателем социальных аномии, указывает на источник угрозы, дает оценку состояния системы и выступает в самых разнообразных формах, каждая из которых соотносится с определенным источником опасности. Предметом социологического исследования является место и роль страха и катастрофического сознания в социальной жизни, основные механизмы функционирования страхов в обществе, а также репертуар страхов для различных групп населения.

Эволюция представлений о социальном страхеб философской мысли

В немецкой классической философии, большей частью ориентированной на системное исследование мироздания, категория «страх» выступает только как сопутствующая и малозначительная. Так у И. Канта страх используется для обоснования нелогичность бытия бога в загробной жизни и сопряжен с понятием силы. Он появляется в результате сопротивления познаваемого, возникая в ситуации противостояния объектов, когда сопротивление будет тщетным. Предметом страха является все то зло, которому мы не можем оказать сопротивление [1;6;12;229,240].

В теории рефлексии Г. Гегеля показан механизм проявления страха через взаимодействие внутренних противоположностей бытия [12;57;58;229]. Страх -«это внутреннее сжатие души в себе перед лицом кажущейся ей непреодолимым отрицания - проявляется в оттоке крови из щек, побледнении, а также в дрожи» [57,с.121]. Страх может навредить человеку, но только в случае, если он не может представить себя как силу. Такой страх он назвал страхом, присущим конечному.

Соотнося положение господина и раба, Гегель приходит к выводу, что зависимость раба нивелируется зависимостью перед смертью, раб в противоположность господину познал страх, поэтому будущее принадлежит рабу. «Этому сознанию (раба) приходится бояться не того или другого, не за то или за другое мгновение, а за все свое существо, поэтому оно испытало страх смерти как абсолютного господина. Оно внутренне раскололось в этом страхе, дрогнуло насквозь всем своим существом, и все неподвижное зашаталось в нем. ... В дальнейшем это рабское сознание не только вообще является таким общим разложением, но и выполняет его действительно; в своем служении им оно во всех единичных моментах снимает свою зависимость от природного наличного бытия и перерабатывает последнее» [229,с.294-295]. Это означает, что в страхе конечность человека, его смертность становится очевидной, что и освобождает человека от страха смерти, т.к. приобретает сущность бесконечной веры, т.е. страх пред конечностью сознания возвышенен, тогда как страх перед конечным выступает как неразумный. Страх - это ощущение собственного ничтожества по сравнению с богом. Осознание собственного ничтожества есть мудрость, которая ведет к принятию веры в абсолютного творца, освобождает человека от страха, тем самым дает ему свободу. Свобода состоит в том, что с помощью мудрости человек постигает истину, которая отлична от случайного интереса и всего особенного.

Предложенное Л. Фейербахом объяснение страха и по сей день является одним из наиболее распространенных: «страх есть чувство зависимости от предмета, без которого или благодаря которому я ничто, предмета, во власти которого меня уничтожить» [цит. по: 6,с.25]. Являясь одним из наиболее сильных чувств зависимости, страх - одна из причин возникновения религии. Чувство зависимости сопряжено с чувством конечности. «Самое удивительное, самое большое чувство конечности для человека есть чувство или сознание, что он когда-нибудь и в самом деле-кончится, что он умрет. Если бы человек не умирал, если бы он жил вечно, если бы, таким образом, не было смерти, то не было бы и религии» [241,с.453].

Фейербах выделяет противоположное страху чувство зависимости - это любовь, которая сопряжена с радостью, благодарностью, почитанием. «Любовь укореняет слабое и возвышает низкое, идеализирует материю и материализует дух. Любовь есть подлинное единство бога и человека, духа и природы» [241,с.447]. В основе религии либо раболепство, либо оппозиция к страху, в первом случае создаются страшные, злые боги, во втором - добрые.

Новый виток развития представлений о страхах осуществлен последователями «философии жизни», начиная с Артура Шопенгауэра [12;260]. В его пессимистической философии страх связан с бесконечностью страданий человека, неискоренимостью мирового зла. Он является реальностью жизни, результатом сменяющих друг друга страданий и мучений. В мире господствует неудовольствие, так как любое удовольствие, удовлетворение желаний насыщает человека, «цель становится призрачной, обладание ее лишается прелести» [260.C.675]. Победить страхи и разочарования, тем самым достичь наслаждения, можно укротив волю. Воля - это «бытие в себе каждой вещи». Человек, одержавший победу над волей, есть «существо чистого познания», «неомраченное зеркало мира». Такого человека ничего не может волновать и удручать, так как «все тысячи нитей хотения, которые связывают нас с миром и виде алчности, страха, зависти, гнева, влекут нас в беспрерывном страдании туда и суда, эти нити он обрезал» [там же, с.701]. Путь избавления от страданий _.i Шопенгауэр видит в познании, которое трактуется, прежде всего, как самопознание воли («познание волей своей сущности»), оно и есть единственное проявление свободы воли. Познание воли приводит к ее растворению в Ничто и воскрешению в новом состоянии, а, следовательно, к исчезновению страхов, желаний и страданий.

В работах Ф. Ницше, который по праву считал себя последователем А. Шопенгауэра, продолжается критика христианства [12;174;175;229;240]. Ницше осуждает христианство как религию страха, в основе которой «рабская мораль». Страх у него субъективизирован. Изначально страх присущ каждому человеку. «Страх - наследственное, основное чувство человека; страхом объясняется все, наследственный грех и наследственная добродетель. Из страха выросла и моя добродетель, она называется: наука» [174,с.179]. Человек стал человеком путем избавления от страха. Ницше отмечает, что великий продукт современного человечества состоит в том, что мы не испытываем теперь постоянного страха перед дикими зверями, варварами, богами, сновидениями, однако на смену одним страхам приходят другие. Свободный от страха человек - «благородный человек». Его отличает, прежде всего, воля, которая определяется в большей степени как воля к власти. «Жизнь для меня тождественна инстинкту роста, власти, накопления сил, упрямого существования; если отсутствует воля к власти - существо деградирует» [175,с.21]. Человек воли лишен сострадания («сострадая, слабеешь»), способен на жестокость, на то, «что вульгарно рассматривается как преступление». Страх в повседневной жизни - обличие слабых.

Проблемное поле исследования страха в социологических исследованиях

Страх и явления «тревожного ряда» являются достаточно новым предметом эмпирических социологических исследований. Необходимость и значимость их изучения обусловлена следующими индикативными возможностями страха. Во-первых, по их наличию можно судить о характере объектов, вызывающих чувства опасения и страха. Во-вторых, характер страхов свидетельствует о состоянии общественной системы, он выступает оценкой ее функционирования. В-третьих, количество страхов и их интенсивность отражает характер социального самочувствия населения, что в том числе демонстрирует характер воздействия общественной системы на людей.

Исследование страха в социологических исследованиях вызывает ряд методологических и процедурных сложностей. Традиционно предметом анализа эмпирических социологических исследований является массовое сознание, массовые настроения. Несмотря на то, что эмоции являются неотъемлемым компонентом сознания [218], эмоции и чувства людей индивидуализированы, обусловлены психологическими и личностными особенностями человека. Методология эмпирического наблюдения и анализа, реализующая себя в наиболее распространенных опросных технологиях, не позволяет на эмпирическом уровне надежно вычленить собственно социальное из индивидуального (того, с чем непосредственно сталкивается наблюдатель в ситуации опроса). Трудно не согласиться с тем, что в социологических опросах элементы индивидуального и социального сознания (в частности, ценностно-нормативные образования), как правило, предстают в нерасчлененном виде, что существенно затрудняет исследование их взаимосвязи на эмпирическом уровне. Отсюда следует необходимость вычленения элементов индивидуального и социального сознания [110,с.39]. Как отмечают Л.Е. Кесельман и М.Г.Мацкевич, и в зарубежной практике также существует подобный отрыв общетеоретических представлений от соответствующей практики массовых опросов и эмпирических наблюдений. «Непосредственным объектом этих наблюдений обычно является не концептуализированная социальность в соответствующих ее операционализациях, а все тот же индивид (респондент), несущий в себе внешне неразличимое единство индивидуального и социального» [101,с.41]. Это и составляет первую проблему эмпирического исследования «тревожного ряда» в социологических исследований.

Вторая проблема состоит в специфике предмета исследования, обусловлена необходимостью различения страха «нормального» и «патологического», навязчивого и оценкой степени выраженности страха, учитывая обусловленность числа и интенсивности переживания страхов личностной тревожностью.

Третья проблема исследования страхов возникает при операционализации. Это связанно с многообразием лексических форм применяемых при описании переживания человеком страха [92; 120; 220]. Большинство исследователей констатируют отсутствие однозначных дефиниций понятий, обозначающих страх, что ведет к смешению страха с другими понятиями, их подмене, затрудняет дифференцирование видов страха.

Тем не менее, в российской социологии проблематика исследования страхов является одним из активно развивающихся направлений. На эмпирическом уровне страхи изучаются около 10 лет [65;90;97;122;137;236;241]. При этом можно выделить несколько подходов, в рамках каждого из которых страх трактуется достаточно специфично и анализируется посредством различной совокупности эмпирических индикаторов. Тем самым наблюдается некоторая разрозненность, и даже противоречивость, как полученных результатов, так и сделанных заключений и выводов. Это отвечают и многие исследователи проблематики страхов, так Л. Гудков отмечает, что «несмотря на то, что накоплен довольно значительный материал массовых опросов, с ним трудно работать из-за несопоставимости полученных данных, различных методик и организации исследований. Нет и хорошей теоретической рамки для интерпретации страха или страхов. Как правило, ответы респондентов понимались как непосредственное выражение психологических эффектов, коллективных эмоций или массовых социально-психологических реакций на те или иные социальные явления и процессы. Без внимания оставался сам феномен «страха», который представлялся как бы очевидным и не требующим специального пояснения....» [70,с,47].

В ряду различных подходов к изучению страхов и тревог населения выделяется подход, связанный с исследованием катастрофического сознания различных групп населения.

В работах Я.У. Астафьева, Л. Гудкова, СЯ. Матвеевой, В.Э. Шляпентоха, В.Н. Шубкина и В.А. Ядова катастрофическое сознание понимается как страх перед социально значимыми негативными событиями, и процессами, оцениваемыми массовым сознанием как катастрофа. Понятие катастрофа используется в его широком значении как внезапное бедствие, событие с трагическими последствиями. Различают катастрофы по природе происхождения (природные, техногенные, социальные) и по масштабам воздействия (индивидуальные, групповые, странового и мирового / планетарного уровня).

При этом наиболее часто встречающаяся типология катастроф включает природные, экологические, технологические и социальные (в том числе духовные). К природным катастрофам относят землетрясения, наводнения, ураганы, смерчи, извержение вулканов и т.п. К экологическим - возникновение в атмосфере озоновых дыр, глобальное потепление климата, вырубка лесов и т.п. Технологические катастрофы связаны с энергетическими, транспортными, инфраструктурными авариями и т.п. Что касается социальных катастроф, к ним относят разрушение социальных общностей и государственных систем, экономические, политические потрясения [136,с.23;108,с.66;271,с.64]. Каждый тип опасностей может найти выражение в разнообразных формах существования массовых страхов.

В рамках рассматриваемого нами подхода была предпринята попытка реконструировать «репертуар» опасностей, включающий в себя все возможные виды катастроф, трактуемые как угрозы и опасности различного масштаба, вызывающие опасение и тревогу населения страны. В результате исследования был построен перечень возможных бедствий, включающий 43 позиции [98;108;152;271;277]. Страхи были вычленены в результате анализа ответов на открытый вопрос: «Что у Вас вызывает тревогу, постоянный страх?» С одной стороны, был получен широкий спектр ответов, с другой стороны, было обнаружено смещение в сторону наиболее актуальных проблем имеющимся в исследуемых общностях. Опрос проводился в форме стандартизированного индивидуального (персонального) интервью. Полученные таким образом виды страхов были включены в инструментарий массового опроса. Всего в анкете 47 вопросов, в том числе направленные на оценку интенсивности выраженности страха: «меня это не беспокоит», «это вызывает у меня некоторое беспокойство», «сильную тревогу», «постоянный страх».

Стоит подчеркнуть, что в рамках данного направления «страх» трактуется как «страх перед будущим», «перед ожидаемой катастрофой» [151,0.57], а данные исследования скорее связаны не с катастрофами, а с проблемами и опасностями. Опираясь на приведенные в разделе 1,2. диссертационного исследования схемы развертывания явлений «тревожного ряда», отметим, что страх возникает на основании опыта столкновения с опасностью, полученного либо непосредственно субъектом страха, либо опосредованно, через разнообразные коммуникативные механизмы. Опыты ряда психологов демонстрируют, что страх вырабатывается при неоднократном повторении реакции испуга, то есть индивид обозначает некоторое явление или событие как опасность, опираясь на индивидуальный опыт, закрепляя и суммируя страх. В таком случае основание страха лежит в прошлом. Страх же І перед будущим возникает из прошлого и настоящего, и является отражением имеющегося (т.е. полученного в прошлом) опыта.

Познавательные возможности психосемантических методов в социологических исследованиях

В обыденной речи существует большая неопределенность в использовании слов, обозначающих эмоциональные состояния, в русском языке имеются более 20 словообозначений страха [101,сЛ50]. Несмотря на то, что имеется ряд попыток разделения лексических обозначений разных видов страха и других явлений «тревожного ряда» [14;133;146;147], большинство исследователей отмечают, что дифференциация этих категорий весьма затруднительна. Связь между словесным обозначением страхов и их конкретным содержанием, т.е. виды страха по-прежнему остаются вопросом дискуссий, что во многом затрудняет эмпирическое изучение страха. Большинство исследований явлений «тревожного ряда» носят описательный характер, а эмпирическую интерпретацию отличает многовариантностью, этим объясняется то, что исследование носит поисковый характер.

Для изучения массовых социальных страхов необходимо изучение представлений о страхах, дифференциация страха и связанных с ним явлений и ощущений, определение их семантической близости, для их адекватного использования в исследовательском инструментарии. Семантическую близость страха и связанных с ним явлений позволяют обозначить методы психосемантики.

В каждом социологическом исследовании ведется обращение к человеку как носителю индивидуального сознания. Сознание индивида, а также и сами феномены его сознания (социальные стереотипы, установки) имеют, как известно трехкомпонентную структуру: аффективный, когнитивный и поведенческий компоненты (Д.Н. Узнадзе, В.А. Ядов и др.). Аффективный компонент обозначает общее чувство симпатии / антипатии относительно какого-либо объекта, когнитивный - осознание аффективного, он выражается в мнении или убеждении относительно данного объекта, поведенческий компонент означает вербальную и / или невербальную реакцию, как выражение осознанности аффективного компонента. Стоит отметить, что информация на уровне аффективного компонента связана именно с личностным смыслом, который всегда индивидуален, психологичен, эта информация не проявляется в вербализованной форме. Язык же представляет собой надындивидуальное образование, при вербализации получается сведения о когнитивном компоненте социальной установки. Этот тип информации имеет совершенноиную сущность, он рационален, нормативно окрашен и зависит от социального окружения- Социальные установки связанны с ценностными ориентациями, однако их границы размыты, четкие критерии их разделения отсутствуют,

В исследовании социальных установок и ценностных ориентации был разработан ряд теорий и методов по изучению индивидуального сознания, ставшие теперь классическими, В качестве примера можно назвать теорию личностных конструктов Дж- Келли, теория личностных смыслов АЛ Леонтьева и др. Последний разработал известную в психологической науке теорию, противопоставив значение, как обобщенную форму отражения реальности и личностный смысл. Значение фиксируется в языке, оно надындивидуально, объективно и непсихологично. Смысл - индивидуален и субъективен, имеет психологическую природу. Смысл можно вербализировать: субъект может сформулировать специфику своих переживаний и описать их. Однако, как правило, личностный смысл не имеет аналога в языковых выражениях, значение не ссовпадает полностью со смыслом. Человек подбирает лишь значение, т.е. то, что осознается, что включено в культурные, языковые схемы. Согласно существующим представлениям, значению соответствует когнитивный уровень социальной установки, а личностному смыслу - аффективный компонент. В связи с этим возникает необходимость надежного и объективного исследования малоосознаваемых респондентом элементов своего сознания, что позволяют методы психосемантики, которые направлены на выявление различий в восприятии респондентов социальных феноменов. Эти методы фокусируют свое внимание на исследовании субъекта, его индивидуального сознания, восприятия им окружающей действительности, на изучении его индивидуальных систем значений, используя в своей основе нежесткие, гибкие методики и учитывая роль интуиции исследователя и его способности интерпретировать и анализировать эмпирические данные, сочетая количественную и качественную стратегии их сбора и анализа. Психосемантика позволяет также выделить типические модели восприятия явлений или , процессов, характерных для тех или иных социальных групп.

Методы психосемантики успешно применяются в социологических исследований. [Т,С. Баранова, О.Н. Дудченко, И,А. Климов, АЛЗ. Мытиль, Н.В. Родионова, В.Ф.Петренко, А.Г.Шмелев, Е.О. Федотова, AM. Эткинд и др.] для изучения экономического и политического сознания, социальной идентификации и адаптации личности, исследования в области социологии рекламы, этносоциологии, социологии искусства и др.

В социологических исследованиях в основном используется семантический дифференциал Ч. Осгуда, реже используется такой метод, как техника репертуарных решеток Дж. Келли. Эти методы активно применяются как в отдельных исследованиях, так и в комплексных исследованиях, а также используются как вспомогательные для разработки исследовательского инструментария, его апробации и оптимизации.

Метод семантического дифференциала был разработан группой американских психологов во главе с Ч, Осгудом в ходе исследования механизмов синестезии (основ метаморфических переносов) и получил широкое применение в исследованиях, связанных с изучением восприятия и поведения человека, с анализом социальных установок и личностных смыслов. Его использовали в психологии и социологии, теории массовых коммуникаций, рекламе, а также в области эстетики. Как считал Ч. Осгуд, метод позволит исследовать коннотативное значение, т.е. состояния, которые следуют за восприятием символа-раздражителя и необходимо предшествуют операциям с символами! При этом предполагается, что смысл, вкладываемый индивидом в то или иное понятие, может обнаружиться, если он укажет на положение рассматриваемого понятия в системе некоторых коннотативных признаков. Множество коннотативных признаков рассматривается как система: каждое понятие соотносится со всей совокупность признаков, что позволяет обозначить смысл объекта, определив его положение в соответствующем

2 Коннотативное значение характеризует субъект оценки в отличие от денотативного, которое характеризует объект оценки. Коннотативное значение обладает такими характеристиками, как субъективность, ценностность, связана личностным смыслом. Денотативное значение объективно, межличностно, познавательно, оно выражает свойства, независимые от субъекта и связано со значением как обобщенной формой отражения действительности, фиксирующейся в языке, оно надындивидуально, объективно, зависимо от социального окружения, непсихопогично [184] 107 многомерном семантическом пространстве. Так разной мере «холодным» может быть и климат, и цвет, и свет, и чувство. Значит, существует психологаческии континуум, по которому возрастает некий признак (холодность) и с которым мы соотносим самые различные понятия. Число таких континуумов конечно и они могут быть приняты за измерения некоего многомерного «семантического пространства», в котором значение каждого понятия сводится к точке, занимающей определенное место. Для того чтобы найти место значений понятия в семантическом пространстве, достаточно определить его место в каждой из описывающих его совокупностей признаков. Место понятия в семантическом пространстве будет зависеть от той степени, в которой изучаемому значению присущи признаки, характеристики, которые образуют координаты пространства. Это позволяет определить положение в семантическом пространстве понятия, а также близость понятий в представлении индивида и групп. Различие же объектов может быть представлено через всю совокупностью различий по отдельным координатам этого пространства.

Похожие диссертации на Социальные страхи как предмет социологического исследования

Эффективность государственного управления социальной сферой как предмет социологического исследованияОзорнина, Юлия Петровна

Среднее профессиональное образование как предмет социологического исследования: институциональный подход Калугина Диана Александровна

Наркотизм как предмет социологического исследованияМацкевич Мария Георгиевна

Социологические концептуализации и эмпирические исследования переживаний страхаМигунова Арина Владимировна

Предмет исследования и единицы анализа в психологической системе Л. С. Выготского Морозов Станислав Михайлович

Этнические проблемы здоровья и болезни как предмет исследований в социологии медициныВиноградова Светлана Витальевна

Философия хозяйства: предмет и методы исследованияТутов Леонид Арнольдович

Вина и ответственность как предмет этического исследованияХарламов Андрей Николаевич

Семиотическое пространство религиозного дискурса как предмет религиоведческого исследованияПрилуцкий, Александр Михайлович

Олимпийское образование и воспитание как предмет педагогического исследования Поликарпова Галина Михайловна