Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Культурный контекст русского дворянства
1.1. Ценностно-смысловой континуум дворянского сословия 13
1.2. Типология дворянских усадеб 45
1.2. Внешнее и внутреннее пространство усадебного комплекса 57
ГЛАВА 2. Усадебное наследие в формировании культурного ландшафта пензенского края
2.1. Особенности формирования культурного ландшафта Пензенского края 100
2.2. Кризис усадебного строительства. Сохранение усадебного наследия 151
Заключение 180
Список использованной литературы 185
- Типология дворянских усадеб
- Внешнее и внутреннее пространство усадебного комплекса
- Особенности формирования культурного ландшафта Пензенского края
- Кризис усадебного строительства. Сохранение усадебного наследия
Типология дворянских усадеб
История российского дворянства идет из глубины веков, Первые упоминания о собственно дворянах относятся к последней четверти XII - началу ХШ века. В это время их называли "милостниками". "Милостники", - пишет М.Н.Тихомиров, - это особый разряд княжеских слуг, занятых непосредственно в дворцовом хозяйстве, в первую очередь ключники и слуги" (148; 101). Впервые о них говорится в Лаврснтьсвской летописи 1174 г. в связи с убийством великого князя Владимирского Андрея Боголюбского: "с ним расправились собственные "милостьники" (124; стб.589). В другой летописи, новгородской, дворян называют: "свои милостьници" (112; 34). «К ХШ в. слово "милостник", - пишет М.Н.Тихомиров, - было заменено словом "дворянин"» (148; 102), которое используется в последующих документах.
Другой русский историк, М.Б.Свердлов, признает термин "дворяне" аналогичным термину "слуги дворные" (133; 209 - 210), который мы находим у ФАБрокгауза, И.А.Эфрона (50; 203) и Н.М.Карамзина (81;Т.2; 275). "Дворяне, -пишет М.Б.Свердлов, - члены государственного административного аппарата, держатели, владельцы земель и населявших их людей" (133; 212 - 214). А.Яновский называет дворянами людей, живущих при княжеском дворе, детей боярских, слуг вольных, дворных (48; 203). Н.М.Карамзин отмечал, что первоначально в XI веке дворяне - это "придворные", или "челядь": повара, конюшие, слуги. Порой в придворные попадали "лучшие" холопы, относившиеся к низшему сословию" (81; Т.2; 275).
В.О.Ключевский писал, что среди слуг дворовых были и дети боярского происхождения. Дворянами их называли до тех пор, пока они не успевали получить звания своих отцов. Название "дворовых", или "дворян", боярские дети получили в середине XVI в. ("или раньше", - отмечает историк). Термин дворянин, прежде означавший "слугу вольного, небоярского происхождения, ... превратился в придворное звание, в которое возводились только некоторые городовые дети боярские" (82; Т.6; 336). Благодаря этому "звание детей боярских стало низшим провинциальным чином. Высшие чины провинциального дворянства стали зваться боярскими дворовыми детьми и выборными дворянами. Некоторые из них дослуживались до столичного дворянства и в чине московских дворян назывались дворовыми дворянами, или дворянами большими", - отмечает В.О.Ключевский (там же).
В конце XV в. впервые в источниках появляется термин "поместье" (пожизненное владение, обусловленное обязательной службой), и именно с ускоренным развитием поместной системы связано оформление русского дворянства. С этого времени оно, численно выросшее и окрепшее, при поддержке центральной власти начинает противостоять боярству. "И этому не могут помешать ни их общая сословная принадлежность, ни отсутствие непреодолимых перегородок между этими группами господствующего служилого класса", -пишет В.И.Буганов (22; 30). С этого времени к дворянству прививается определение - поместное. Идея поместной системы, по верному замечанию С.Б.Веселовского, отличается простотой, органичностью и самобытностью. Она была известна еще в Римской империи, Византии, в странах Западной Европы (28; 282).
С введением поместной системы рождается и понятие "дворянин-помещик". Слово "помещик" произошло от древнерусского "испомещать", т.е. поселять на определенной территории. Слуги дворные (дворяне) были помещены на участки государевой земли с условием службы, когда им всем при дворе стало жить тесно. Но земля не являлась их наследственной или личной собственностью. Лишь с развитием крепостного права в XVIII в. содержание понятия "помещик" изменилось. Теперь помещиком стал "абсолютный и наследственный собственник как земли, так и сидящих на ней крестьян", - пишет Ю.М.Лотман (97; 39). В XIX -XX вв. слово "помещик" употребляется как синоним слова "дворянин".
Таким образом, с введением поместной системы владельцами земли становились тысячи дворян. При этом земли получали и бояре, другие думные чины, в число которых входили думные дворяне и думные дьяки. Но важно то, что дворяне, ранее стоявшие ниже детей боярских по служебной иерархии и положению, теперь почти сравнялись с ними.
Следующим важным шагом на пути поглощения дворянами бояр была "реформа" Ивана Ш, которую С.Б.Веселовский назвал "грандиозной и смелой" (28; 284 - 299). Иван ПТ конфисковал около 590 тыс. обеж (обжа - мера пахотной земли (1,5 десятин), служившая единицей обложения в Новгородской земле и на территориях новгородской колонизации) (см.: 81; Т. 6; 328 - 329), т.е. около 1 млн. десятин земли у новгородского боярства (1484, 1489), и вывел последних в центральные московские уезды, а на их место поселил около двух тысяч помещиков из своих московских владений.
Но в XV в. статус "бояр" стоял еще выше статуса "дворян". С\ дя по данным фольклора, дворянин был близок к крестьянской массе. Причинами такого превосходства был неоднородный характер службы "профессиональных слут государства" (Ю.М.Лотман) и детей боярских. Для дворян служба была обязательной, а для бояр - вольной. Отсюда и глубокое психологическое различие. Для боярина, "вотчинника", война или какого-либо другого рода служба государству были занятием обременительным. Он служил великому князю и мог погибнуть на войне, но "великий князь не был для него богом". Для дворянина, "воинника", служба была повседневной. Патриотизм дворянина был тесно связан с личной преданностью государю и имел государственный характер. В глазах боярина дворянин был наемником, человеком "без рода и племени", опасным соперником у государева престола. Боярин в глазах дворянина - ленивец, уклоняющийся от государевой службы (97; 18-19). Но по мере объединения Северо-Восточной Руси в XVI в. всякое принципиальное различие между дворянами и боярами исчезает, и первые становятся мощным, влиятельным сословием, фундаментом русской армии.
Внешнее и внутреннее пространство усадебного комплекса
Усадьба в силу своей распространенности, традиционности и утилитарности предстает как "некий универсальный уклад жизни", - отмечает В.И.Шередега (там же; 18). Поэтому она и не является усадьбой в понимании нового времени. Эту собственно средневековую усадьбу нельзя причислить даже к отдаленным "предкам" усадебных комплексов XVIII - XIX веков. Более того, ее черты необходимо было изжить, чтобы появилось новое. XVI век приносит с собой первые, робкие, едва различимые сдвиги в область устройства жизни средневекового общества.
Процесс развития русской усадьбы пошел из Москвы. Московские князья и цари за верную службу щедро раздавали ближние поместья. Владельцы этих поместий, прочно связанные с жизнью великокняжеского двора и хорошо знакомые с его пышностью, пытались подражать этому великолепию в своих имениях, превращенных в резиденции. Их отличали своеобразные архитектурные постройки, необычная планировка господских хором, обстановка и пышность. С другой стороны, имение выступало в качестве временного пристанища от суеты и тягот государевой службы. В любом случае бытийное содержание средневековой феодальной усадьбы приобретало нетрадиционный характер. С известной степенью обобщения можно попытаться наметить контуры этих новых предуеадебных организаций. В социальном типологическом отношении их объединяло между собой и выделяло из массы других форм землепользования и поселения отсутствие собственно крестьянских дворов.
Наиболее скромной предусадьбой была подгородная дача, место отдохновения, лишенное, как правило, парадных функций и не имевшее сколько-нибудь значительного хозяйства, Непритязательные избяные срубы палат с уютными интерьерами и с минимумом декоративных украшений, еще более скромное жилье для челяди, необходимые вспомогательные постройки, примьпсающие к усадьбе сад и рощица - таким представляется бесхитростный облик небогатой дачи по документам XVI столетия.
Другой тип предусадьбы только начинает обособляться в это время от вотчинных и поместных сел. Двор владельца окружается челядными и людскими дворами, вмещающими многочисленные и разнообразные хозяйственные постройки. Вплотную подступает зелень садов и огородов, неподалеку богатые рыбой пруды с мельницами. В таких предусадьбах могли стоять боярские хоромы с просторными сенями и затейливыми крыльцами, светлыми горницами и богатым убранством палат.
Характерной чертой меняющегося отношения владельцев к своим вотчинам и поместьям явилось начавшееся в XVI в. возведение каменных усадебных храмов. Дорогостоящее строительство монументальных и долговечных культовых зданий вело к усилению репрезентативного аспекта древнерусского села-усадьбы, демонстрируя еще один путь преодоления его утилитарного назначения. Архитектура новых каменных усадебных храмов отмечена подлинным своеобразием и свидетельствует о привлечении к их созданию первоклассных мастеров. Художественные особенности дошедших до наших дней первых усадебных храмов XVI в., занимавших приметное место в ансамбле подмосковных сел-усадеб, помогают конкретизировать картину былого.
Особую роль в генезисе усадьбы нового времени сыграли великокняжеские, позднее царские вотчины Подмосковья, которые можно называть усадьбами-резиденциями, - отмечает В.И.Шередега (172; 21). В XVI в. они начинают выделяться из массы утилитарно-хозяйственных усадеб, постепенно обретая свое архитектурное и бытовое лицо. Такие усадьбы включали в себя "государев" двор, хозяйственные постройки, огороды, плодовые сады, искусственные пруды, рощи, пашни, сенокосы, - пишет В.С.Дедюхина (49; 223). Хозяйственный комплекс, в который входили конюшенный и скотный дворы, птичник, житница, пасека, винокуренный завод, мельница, кузница, сторожевые службы, являлся на летнее время лишь вспомогательным, подчиненным функции обслуживания пышного княжеского двора
Во второй половине XVII в. переход от утилитарной усадьбы к репрезентативной становится более явным.
Во-первых, это выразилось в изменении уклада жизни в самой усадьбе. Например, в Измайлово, подмосковной царской резиденции, во время приезда сюда царского двора в летнее время принимались иностранные посольства, подписывались указы; вырабатывались новые внешние формы парадного торжественного представительства (см.: там же; 223). Таким образом, усадьба предназначалась уже не только для хозяйственных нужд, но и имела парадные функции.
Во-вторых, изменения коснулись усадебного ансамбля. Появились многочисленные постройки. В том же Измайлово был сад, "чердаки" (беседки), галереи, "смотрильни", "вавилон" (лабиринт). Большое значение стало уделяться эстетической стороне. Появлялись новые "затеи" - "потешные" сады, оранжереи, где выращивались цветы и растения, ранее неизвестные в России, например, тюльпаны. Один из Измайловских садов был оформлен "на манер итальянский", -отмечает И.Е.Забелин (цит. по: там же; 223). Здесь также проводили опыты по акклиматизации теплолюбивых растений (винограда, тутовых деревьев), разводили породистый скот, птицу, устраивали вотчинные заводы. Таким образом, ансамбль усадьбьі второй половины XVTT в. с многочисленными постройками получает внешнее оформление в духе нового художественно-эстетического направления русской культуры - барокко. Однако В.И.Шередега отмечает, что "выразительные средства, которыми создается художественный облик усадьбы-резиденции, еще несамостоятельны" (172; 21). Изменения акцентов в общем характере усадьбы значительны, но она "так и не находит верных путей пришптиального преодоления своей средневековой сущности: росткя нового еще не в силах пробить вековой пласт традиционного уклада жизни. Элементы новой в бытийном содержании и архитектурно-художественном воплощении усадьбы разрознены и подчинены организму средневекового двора" (там же; 24).
Особенности формирования культурного ландшафта Пензенского края
В традиции русской усадебной культуры было строительство в парках разнообразных купальных домиков, купален и купальных павильонов, но ни один из них не идет в сравнение с изысканным чудом купального бассейна Зубри ловки Пензенской губернии. Этот шедевр архитектуры и гидротехники XVTTT в. к нашему времени почти безвозвратно утрачен,
Бассейн предназначался для вечерних купаний. На закате выходили из дома и сворачивали в парк. Здесь от подножия колокольни начиналась аллея, долго и мирно тянувшаяся вдоль глубокого оврага, на дне которого бежал родниковый поток. Бассейн появлялся неожиданно. Застывшее зеркало водоема располагалось сбоку от аллеи на нижнем склоне оврага. Своим покоем оно контрастировало с шумным потоком ручья, текущего по дну оврага. Вымощенная чаша бассейна была устроена на склоне таким образом, что от первой утренней зари до вечернего заката оказывалась освещенной солнцем. Бассейн за ночь наполнялся по керамическим трубам чистой родниковой водой, и к вечеру она становилась теплой. Использованная вода спускалась в ручей с помощью специального устройства. К бассейн) примыкала вымощенная камнем площадка с мраморными скамьями, которые предназначались для раздевания. На скамьи скидыв&ти одежды, и начиналось вечернее купание (см.: 230; 233).
Вода - это "душа" (А.П.Вергунов, В.А.Горохов) ландшафта, она стала важнейшим компонентом облика парка и притягивала к себе другие средства художественной выразительности - скульптуру и малые архитектурные формы.
Построек в эпоху классицизма становится меньше. Как писал В.С.Турчин, "происходит некоторая... "дематериализация" парка: в нем становится меньше павильонов, а если они и существуют, то располагаются на значительном расстоянии..." (157; 167). Болотов по этому поводу писал: "Но как сады должны увеселять более натуральными сценами, нежели произведениями художества, то надлежит избегать всякого рода излишеств и многочисленных зданий" (цит. по: там же).
Садово-парковая архитектура пейзажного парка наиболее полно отражала вкусы и личность владельца, его творческие замыслы и фантазии. "Садовое место можно прочесть полотном, на котором устроитель сада малюет свою картину" (290, 1786.4. 27,65). Эту истину каждый владелец усадьбы, учитывая природный ландшафт, прошлое усадьбы (особенно если был старый сад), ее хозяйственную специфику, исходя из своих вкусов и знаний, опираясь на мастерство садовников, постигал самостоятельно, придавая индивидуальный облик натуральному саду.
Архитектурные формы специфическими средствами садово-паркового искусства "рассказывали" посетителю о богах и героях древности, "изображали" природу далеких экзотических стран, намекали на значительные исторические события. Явление "мифологизации" "с большей или меньшей силой проявлялось во множестве созданных пейзажей тех лет", - отмечают А.П.Вергунов и В.А.Горохов (27; 91). Образы Аполлона Мусагета, Геркулеса, Флоры, Венеры Медицейской, Дианы Версальской, башни из свиты Венеры - "Три грации", статуи юного бога любви Амура, образ римской богини мудрости Минервы, покровительницы наук и искусств, - вот отнюдь не весь перечень архитектурных и скульптурных форм, отражающих явление мифологизации. Даже в парках среднего размера, не отличающихся особым богатством, были свои "мифы", свои "мавзолеи", "руины" и "грации", которые их населяли и одухотворяли.
Важно иметь в виду и очень распространенную в те годы "перекличку" образов разных парков, "напоминания" в провинциальных усадьбах о сооружениях великолепных царских резиденций Петербурга, Москвы, широко известных западноевропейских парков. Например, в пензенской усадьбе Надеждино (символично и само название усадьбы!) были построены многоколонная галерея "Вместилище чувств вечных", храм Дружбы, Молочня и т.д. Многие из них имели свои "аналоги" и должны были вызвать вполне определенные ассоциации. Поэтому композиция пейзажного парка может быть понята и оценена, только если зритель представляет его мифологический (или семантический) подтекст.
"Садовые безумства" русской усадьбы подчеркивали свободу запечатленных в них идей. Часто встречалось прославление воинских доблестей хозяев. Российские государи нередко жаловали своим полководцам по несколько пленных или вражеских пушек, которые везли с собой в отставку - в усадьбы. Из них стреляли во время обедов, когда провозглашались здравицы, или в главные моменты церковных служб, на Пасху, например, во время крестного хода вокруг храма.
Прославление императоров также запечатлелось в русских садах множеством памятников. Иногда случалось и противоположное. В своей усадьбе владелец чувствовал себя монархом, и возникали самые удивительные церемонии - от почтительного подражания до безумной пародии на придворную жизнь. С этим оказывались связаны многие парковые постройки, навеянные сооружениями Павловска или Царского Села. Они были повсюду, в том числе и в знаменитой усадьбе пензенского края - Надеждине - Куракиных.
Кризис усадебного строительства. Сохранение усадебного наследия
Роль заметного хозяйственного и культурного центра в окраинных землях играли такие усадьбы, как А.Б. Куракина в Надеждино, А.М.Устинова в Бекове, Н.П.Огарева в Старом Акшине, Д.Н.Цертелева в Липягах, Загоскиных в Рамзае. Для них характерно смешение признаков культурно-ориентированных усадеб и экономических.
Усадьба в селе Надеждино Сердобского уезда была создана князем Александром Борисовичем Куракиным (1752 - 1818) в 90-х годах XVIII века. Он был известен своим тщеславием и напьпценностью, а за стремление к показной роскоши получил у современников прозвища «бриллиантовый князь» и «павлин». Кичась своим богатством, Куракин носил бриллианты даже на пряжках туфель.
«Смолоду князь Куракин был красив и получил от природы крепкое, даже атлетическое сложение. Но роскошь, которую он так любил и среди коей жил, и сладострастие, к коему имел всегдашнюю наклонность, размягчали телесную и душевную его энергию, и эпикуреизм был во всех его движениях... Никто более Куракина не увлекался удовольствиями наружного тщеславия, никто более его не умел наряжаться. Легкомысленно и раболепно он не хотел, однако же, подчиняться моде: он хотел казаться не модником, а великим господином, и всегда в бархате или парче, всегда с алмазными пряжками и пуговицами, перстнями и табакерками», - писал о Куракине Ф.Ф.Вигель (цит. по: 111; 400 -401). «Лучшую характеристику ему дал Боровиковский в парадном портрете, где «бриллиантовый князь» в нарядных одеждах, при всех орденах и регалиях изображен на фоне нарисованного в глубине Михайловского замка», - добавляет А.Н.Греч (там же).
В 1782 году князь А.Б.Куракин, удаленный от двора, но таивший надежду вернуться, был вынужден отправиться в свое село Борисоглебское, которое символично переименовал в Надеждино («сие прозвание изображает мысли, в то время утешительно его занимавшие», - писал его брат (111; 401).
Село и усадьба в Надеждино находятся у слияния рек Хопра и Сердобы. Земли борисоглебские были пожалованы в 1700 году Петром I князю Борису Ивановичу7 Куракину - прадеду основателя усадьбы Александра Борисовича. Князь Борис Иванович приходился Петру свояком по первой жене Евдокии Лопухиной. Находясь на военной службе, он отличился в двух Азовских походах, участвовал в битве под Нарвой, а в знаменитом Полтавском сражении командовал лейбгвардейским Семеновским полком, затем перешел на дипломатическую службу, был послом в Англии, чрезвычайным полномочным послом во Франции и в Голландии, ездил с особым поручением Петра к римскому кесарю, а под конец жизни написал «Историю царя Петра Алексеевича». Правнук петровского вельможи, Александр Борисович являлся членом Государственного совета и приближенным Екатерины II. Однако его дружба с цесаревичем Павлом вызвала настороженность императрицы. Высланный Екатериной II в глушь Саратовской губернии, в село Борисоглебское, Куракин решил свое одиночество компенсировать созданием условий, приближающихся к светскому образу жизни. Ему было необходимо принимать гостей, давать балы, устраивать интересные забавы, то есть иметь возможность вести такой образ жизни, который бы соответствовал его княжескому титулу. Мечтал князь о приезде к нему Павла I.
Первое, самое раннее упоминание с кратким описанием усадьбы опубликовано в 1852 году в воспоминаниях статского советника В.И.Беккера: «Там богатая церковь во имя Александра Невского, с высокою колокольнею. Стены храма, снабженного богатою утварью, отделаны под мрамор. В конце -каменный трехэтажный дом с 21 окном, длиною 25 саженей» (186; 40).
Усадьба расположена на высоком плато правого берега реки Сердобы, на огромной территории, занятой и ныне в основном лесопарком. Главным компонентом усадьбы был, естественно, дворец, который размещен на возвышенном берегу. Крутой и высокий склон к реке является как бы естественным подиумом для дворца, а на откосе перед дворцом был устроен живописный серпантин, следы которого прослеживаются и теперь.
Такое месторасположение дворца дополняет художественную ценность. Строительство шло интенсивно, и в течение восьми лет было в основном закончено, хотя некоторые строительные работы продолжались и позже.
После окончания строительства дворца о нем заговорили в губернии. Окруженные каменной оградой два полуциркульных фланкирующих подъездной двор флигеля составляли парадный двор с выездом с восточной и западной сторон. В глубине двора высился трехэтажный величавый дворец, вокруг, за рекой Сердобой, простирались луга, окаймленные красивой извилистой рекой, и дальше, за лугами, - вековой лес. У подножия откоса на берегу была устроена лодочная пристань - спуск от дворца, доходивший до самой реки.
