Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Мировоззренческие основы творчества Леонида Андреева в свете философских исканий деятелей культуры серебряного века стр.14
1.1. Философские истоки культуры рубежа веков стр. 17
1.2. Русская художественная культура конца XIX - стр. 44 начала XX веков
Глава вторая. Мир и человек в художественном творчестве Леонида Андреева
2.1. Синтетизм в эстетических исканиях рубежа веков и специфика творчества Леонида Андреева стр. 80
2.2. Отражение эволюции Леонида Андреева - художника в культуре серебряного века стр.112
2.3. Воплощение гуманистических ценностей культуры начала XX века в художественных произведениях Леонида Андреева
Заключение стр.152
Список использованной литературы стр.159
- Философские истоки культуры рубежа веков
- Синтетизм в эстетических исканиях рубежа веков и специфика творчества Леонида Андреева
- Отражение эволюции Леонида Андреева - художника в культуре серебряного века
Введение к работе
Культура серебряного века восстанавливается ныне в отечественном самосознании «по составу и гармонии», как говорили древние, хотя гармония эта нередко отмечена трагическим опытом.
Человек сегодня, едва шагнув в XXI век, ощущает себя как бы на изломе, желая подвести итоги прошлого и заглянуть в будущее. Рубеж веков обостряет многие проблемы бытия, те, которые традиционно именуются «вечными» и в переломные эпохи становятся актуальными. Современные ученые - культурологи, литературоведы, искусствоведы - все яснее осознают задачи всестороннего исследования русской культуры переломных периодов (в частности, наиболее близкого нам - рубежа XIX - XX веков) ее потенциального богатства в широком культурно-историческом контексте. Ощущение тревоги, осознаваемое нами и в наше порубежное время, делает культуру серебряного века ближе и понятнее нам. Сегодня, как никогда, актуально обращение к анализу культуры переломного периода, когда Россия пережила настоящий творческий подъем: философские и эстетические открытия, расцвет искусства.
Современные ученые стремятся исследовать русскую литературу серебряного века во всей ее драматической напряженности, богатстве, как подлинный феномен культуры, в конкретно-историческом контексте и широчайших типологических связях с отечественным и мировым искусством, во всевозможном многообразии художественно-эстетических универсалий и категорий творчества1.
См. наиболее значимые в этой связи монографии и сборники статей: Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. - М. 1989.; Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа 19-20 вв. - М. 1990.; Авраменко А.А. Блок и русские поэты 19 века. - М. 1990.; На рубеже 19-20 веков: из истории международных связей русской литературы. - Л. 1991.; Ильев СП. Русский символистский роман. - Киев. 1991.; Сарычев В.А. Эстетика русского модернизма: Проблема жизнетворчества. - Воронеж. 1991.; Стахорский СВ. Вяч. Иванов и русская театральная культура начала 20 в. - М. 1991.; Орехова Л.А. Авторское мифотворчество и русский модернизм (лирическая проза). - Киев. 1992.; Мазаев А.И. Проблема синтеза в эстетике русского символизма. - М. 1992.; Связь времен: Проблемы преемственности в русской литературе конца 19 - начала 20 вв. - М. 1992.; Неженец Н.И. Русские символисты. - М. 1992.; от Пушкина до Белого: Проблемы поэтики русского реализма конца 10 - начала 20 вв. - Спб. 1992.; Бугров Б.С. Драматургия русского символизма. - М. 1993.; Приходько И.С Мифопоэтика А. Блока. - Владимир. 1994.; Сугай Л.А. Андрей Белый против Освальда Шпенглера // Литературное обозрение. 1995. № 4-5; Корецкая И. Над страницами русской поэзии и прозы начала 20 века. - М. 1995.; Мыслякова М.В. Концепция творчества Леонида Андреева в символистской критике: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М. 1995; Боева Г.Н. Идея синтеза в творческих исканиях Л.Н. Андреева: Автореф. дис. канд. филол. наук. -Воронеж. - 1996; Вилявина И.Ю. Художественное своеобразие прозы Л. Андреева. Зарождение и развитие русского экспрессионизма: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М. 1999; Старосельская Н.Д. Драматургия Леонида Андреева: Модерн 100 лет спустя // Вопросы литературы. 2000.; Каманина Е.В. Жанр романа в творчестве Л. Андреева: Автореф. дис. канд. филол. наук. - М. 2000; Корнеева Е.В. Мотивы художественной прозы и драматургии Леонида Андреева: Автореф. дис. канд. филол. наук. - Елец. 2000; Смоголь Н.Н. Кризис сознания и его отражение в русской публицистике 1917 - 1919 гг. (Леонид Андре-
В начале XX столетия в русской литературе, всегда отличавшейся высокой
духовностью, были живы гуманистические традиции XIX века. С точки зрения идейной, мировоззренческой, серебряный век, опираясь на достижения реализма XIX века, отрицал грубый материализм и эстетический нигилизм «шестидесятников», протестовал против упрощенной мотивировки поведения личности, где все объясняется социальными условиями, «средой»; против идеологического схематизма и лобового политического радикализма, которого придерживались сначала русские революционеры-демократы, затем народники и, наконец, российские революционеры. Серебряный век реабилитировал «чистое искусство», отрицаемое
у^ интеллигентами-«шестидесятниками», и придавал ему новый смысл - философ-
ский, нравственный, религиозный (помимо собственно эстетического). Новаторским было внимание писателей к обострившимся философско-религиозным проблемам, ибо, повторимся, в переломные моменты истории всегда возрастает интерес к осознанию своего времени с позиций вечного, нетленного. Религиозные искания признавались теперь не только не опровергаемыми наукой, но даже подтверждаемыми ею; сближались религия и искусство: в религии усматривалась ее творческая и эстетическая природа, а искусство представало как символический язык религиозно-мистических откровений2.
В период, когда определялись новые пути развития России, сама история осмыслялась в нравственно-философском аспекте. Поэтому изучение истории культуры русского духовного «ренессанса» является одним из приоритетных направлений
4* современных гуманитарных исследований, связанных с восстановлением разорван-
ных структур отечественной культуры, последовательной преемственности гуманистических ценностей русского и мирового искусства. Сегодня нами движет стремление воссоздать культурный, историко-литературный процесс рубежа веков в его целостности, соединить вместе два потока русской культуры: то, что развивалось в Советском Союзе, и то, что продолжало жить в условиях зарубежья.
У''
ев): Автореф. дис. канд. филол. наук. - Орел. 2000; Мамай Н.Н. Художественно - философские идеи в драматургии Л. Андреева: Автореф. дис. канд. филол. наук. - Тверь. 2001; Ахмедова А.А. Проблема творца в культуре: Автореф. дис. канд. филос. наук. — Спб. 2003; Басина Н.И. Проблема автора в культуре: Автореф. дис. докт. фил. наук. - Ростов н/Д. 2003; Красильников Р.Л. Танталогические мотивы в прозе Л.Н. Андреева: Автореф. дис. канд. фил. наук. - Вологда. 2003; Филоненко Н.Ю. Становление и развитие поэтики экспрессионизма в творчестве Л.Н. Андреева в 1898 - 1908 гг.: Автореф. дис. канд. филол. наук. - Липецк. 2003. 2 Кондаков И.В. Культурология: история культуры России: Курс лекций. - М. 2003. С. 303.
Творчество Л. Андреева и духовные, философские основы его позволяют выявить многие тенденции в литературно-художественной жизни России начала XX века. Андреева можно назвать одной из ярчайших фигур своего времени, он оставил оригинальный след в культуре. В его творческом методе причудливо переплелись традиционное и новаторское, реализм и новейшие веяния; художественный путь писателя отразил все основные приметы своей эпохи, стремившейся выработать цельное мироощущение, восстановить распавшуюся «связь времен». «Он синтез нашей эпохи, - сказал о нем его современник К.И. Чуковский, - под сильнейшим увеличительным стеклом». Действительно, такие особенности андреевского творче-
у(» ства, как стремление к интеграции литературы и философии, тяготение к притчеоб-
разности и мифологизму, полное отрицание канонов существующих эстетических систем, позволяют говорить об андреевском феномене синтетизма, одновременно выражающем существенные тенденции всего искусства рубежа XIX - XX вв. Органическая связь художественных поисков Андреева с искусством своего времени и стала одной из причин, обусловивших интерес современных ученых к его фигуре.
Однако спорным оказывается вопрос о принадлежности творчества Л. Андреева к определенному литературному направлению. Большинство критических отзывов фиксируют «промежуточное»3, определяемое противостоянием реализма и нереалистических направлений (романтизма, модернизма, экспрессионизма, экзистенциализма), положение его творчества в литературном процессе рубежа веков. Так В.А. Келдыш считает Андреева «пестрым художником»4. (Впрочем, в послед-
Г*' ние десятилетие все чаще стали появляться комментарии к произведениям писателя, основным стержнем которых становится проблема синтетизма творчества Андреева). Однако наряду с подобной точкой зрения сосуществуют и мнения отдельных ученых, считающих писателя или реалистом5, или неореалистом 6, называющих его метод «мифологическим реализмом»7, или рекомендующих вообще отказаться от
3 Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа XIX - XX вв. С. 114-147; Михеичева
Е.А. Художественный мир Леонида Андреева // Литература в школе. 1998. № 5. С. 36-46; Руднев А.,
Чуваков В. Леонид Андреев: На лобном месте // Андреев Л.Н. Избранное автором. - М. 2001 С. 5-32;
Русская литература XX в. / Под ред. С.А. Венгерова. - М. 2000.
4 Келдыш В.А. Русский реализм начала XX века. - М. 1975. С. 212.
5 Долгополое Л.К. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX - начала XX в. - Л. 1985.
6 Башкиров ДЛ. Неореалистическая драма Л. Андреева (1905-1910 годы): Дис. канд. филол. наук. -
Минск. 1993.
*J) 7 Татаринов А.В. Формирование мифологического реализма в творчестве Леонида Андреева 1898 - 1911.
Г'' -Уфа. 1996.
точного определения специфики метода Андреева (Л.А. Смирнова , Н.Д. Старосельская9).
Да и сам писатель с сомнением относился к возможности однозначного подхода к своему творчеству в литературном процессе и не находил строгих терминологических определений своим художественным поискам. В письме к Г. Чулкову он писал: «... взял я для пьесы совершенно иную форму - ни реализм, ни символизм, ни романтика, - а что, не знаю - и очень хочется услышать мнение сведущих людей»10. Он указывал также на собственное обособленное положение в литературе, на свое творческое одиночество: «Кто я? - Для благороднорожденных декадентов - презренный реалист, для наследственных реалистов - подозрительный символист»11. Основанием для столь неопределенной оценки творчества Л. Андреева, на наш взгляд, в немалой степени служат причины эстетического порядка, поскольку у Андреева очень рано возникло недовольство теми эстетическими нормами, которые были приняты в искусстве того времени. Он искал в литературе новые средства для передачи чувства - по выражению М. Горького - «рыдающего отчаяния», рвущегося со страниц его произведений. В.И. Гусев справедливо отмечает сложность и противоречивость «стилевого комплекса» любой эпохи, в которой «иногда нечто неожиданное и особое, что появляется в творчестве того или иного художника, воспринимается как нонсенс и нарушение главной перспективы искусства, тогда как оно-то и прокладывает дорогу более глубокому новому, более глубоким перспективам»12.
При соотнесении творчества писателя с идейно-эстетическим исканиями, как русского, так и западноевропейского искусства, обнаруживается, что многие явления этого искусства (экспрессионизм, экзистенционализм, литература абсурда) он предвосхитил. Творческие поиски Л.Н. Андреева перекликались с ведущими тенденциями развития русской и мировой культуры и искусства XX века: А.В. Богданов пишет об идее вседозволенности, характерной для творчества Ф.М. Достоевского и получившей определенное развитие у Андреева и Камю13; Г.И. Карпова указывает на родство образа «человека-стихии» в творчестве Г. Ибсена, А. Блока и
8 Смирнова Л.А. Проблемы реализма в русской прозе начала XX века. - М. 1977. С. 58.
9 Старосельская Н.Д. Сожженных книг забытые слова //Современная драматургия. 1992. № 1.С. 192.
10 Письма Леонида Андреева. Предисловие и послесловие Г. Чулкова. - Л. 1924. С. 12.
"ЛНТ. 72. 1965. С. 351.
12 Гусев В.И. Герой и стиль. - М. 1983. С. 103.
a-
Л. Андреева . Жизнетворчество Леонида Андреева оказало влияние на художников,
пришедших ему на смену: «некоторые светила отражают свет, которым лучился ко
гда-то Андреев»15 (чем также аргументируется необходимость изучения его творче
ства). По мнению А.Л. Григорьева16, писатель стоял у истоков ряда явлений, харак
терных для русского и зарубежного искусства, его творческое наследие имело боль
шое значение для В. Маяковского, Б. Брехта, оно тесно связано с творчеством Ф.
Кафки. А.Л. Григорьев настаивает также на том, что Андреев является основопо
ложником экспрессионизма: «В поисках новых литературных путей Леонид Андреев
предвосхитил экспрессионизм как международное художественное движение»17.
V»' Свое мнение исследователь аргументирует указанием на совокупность различных
стилистических приемов, нашедших в дальнейшем широкое употребление у экспрессионистов. Все вышесказанное свидетельствует о непреходящем интересе исследователей к личности и творчеству Л.Н. Андреева.
Исследование художественного наследия Леонида Андреева актуально и в историко-литературном смысле, и с позиций ассимиляции им общечеловеческих эстетических ценностей, и с теоретической точки зрения, поскольку русский писатель во многих отношениях самостоятельно создавал новую эстетику. В обширной литературе об Андрееве основные особенности его поэтики, их принципиальная новизна и органическое единство в целом художественного мира писателя раскрыты и освещены еще далеко неполно. До сих пор в современном литературоведении, несмотря на появление в последние годы исследований, касающихся различных аспектов г"*' творчества Л.Н. Андреева (историко-литературного - Бабичева Ю.В., Беззубое В.И., Келдыш В.А, Михеичева Е.А., Московкина И.И., Смирнова Л.А., Смоголь Н.Н.; идейно-философского - Богданов А.В., Генералова Н.П., Еременко М.В., Иезутова Л.А., Кирсис С.С., Колобаева Л.А., Мамай Н.Н., Татаринов А.В., языкового - Виля-вина И.Ю., Кожевникова Н.А., Румянцев М.Г.) недостает работ, в которых бы осуществлялся комплексный подход к его творчеству - подход, позволяющий вписать андреевский художественный феномен в культурный контекст эпохи.
13 Богданов А.В. Идея вседозволенности: от Достоевского к Андрееву и Камю //Классика и современ
ность / Под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализева. - М. 1991.
14 Карпова И.П. Автор как субъект именующей действительности в повести Л. Андреева «Красный смех»
// Эстетика диссонансов: Межвуз. сб. науч. тр. к 125-летию со дня рождения писателя. - Орел. 1996.
С.95-98.
15 Геллер Л. Слово - мера мира: Сб. ст-й о русской литературе 20 века. - М. 1994. С. 97.
j. |6 Григорьев А.Л. Леонид Андреев в мировом литературном процессе // Русская литература. 1972. № 3. С.
' >' 190-204.
Актуальность - в силу всего сказанного выше - определяется необходимостью целостного анализа художественного и эстетического своеобразия творчества Андреева в контексте культуры серебряного века, в свете тех реалий, которые стали сегодня достоянием науки.
В работе сочетается теоретический, историко-литературный и культурологи
ческий аспекты исследования, что помогает определить закономерности развития
русской художественной культуры, проследить взаимосвязи эстетической и фило
софской мысли, осветить проблемы традиций и новаторства в творческом методе
Андреева как писателя, отразившего духовные, нравственные поиски современни-
>j) ков, внесшего свой вклад в решение и актуальных проблем своего времени, и из-
вечных философских вопросов, чье творческое наследие рассматривается в контексте развития литературного и - шире - культурного процесса серебряного века.
Предметом данного исследования является идейно-философская эволюция творчества Л.Н. Андреева, во многих отношениях обусловленная культурософскими течениями серебряного века, идеями, рожденными порубежным временем. Данное обстоятельство определило необходимость осмысления своеобразия идейно-философской, творческой эволюции писателя.
Объектом исследования служат те произведения художественной прозы и драматургии Л.Н. Андреева 1898-1908 годов, которые, с нашей точки зрения, позволяют выявить специфику творчества писателя в контексте художественной культуры серебряного века. В процессе работы над диссертацией за основной был принят т^ текст произведений Л.Н. Андреева из Собрания сочинений в 6-ти томах (М. 1990-1996).
В качестве дополнительных средств привлекались дневники и письма писателя, раскрывающие художественную оригинальность его литературного наследия. Использовались также художественные произведения и теоретические выступления философов и художников рубежа веков, позволяющие раскрыть своеобразие художественных поисков Андреева в искусстве серебряного века.
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней впервые предпринята попытка раскрыть эстетическое своеобразие творчества Андреева в целостной, многоаспектной интерпретации его творческих исканий (и, главное, разрешения центральной проблемы творчества писателя - создания концепции мира и
17 Там же. С. 198.
человека), которые рассматриваются в культурном контексте времени (поскольку в каждой из названных нами выше работ затрагивались лишь отдельные аспекты интересующей нас проблемы). При этом произведения Андреева анализируются с точки зрения реконструкции процесса становления эстетики писателя в целом, ибо хорошо изучены эстетика и поэтика отдельных произведений художника, но недостает исследований, рассматривающих эволюцию творческого метода Андреева в связи с эволюцией мировоззрением писателя на фоне культурной жизни страны, в
1 ft
свете культурной ситуации эпохи . Данная диссертация призвана восполнить этот
пробел.
у/» Цель и задачи исследования:
опираясь на достижения культурологов, литературоведов, искусствоведов, исходя из нашей темы, проанализировать творчество Л.Н. Андреева в целом, в контексте культурной жизни того времени и с точки зрения влияния его творчества на художественную культуру серебряного века;
осмыслить историко-культурный феномен эстетических исканий рубежа веков;
рассматривая современные Л.Н. Андрееву литературно-художественные течения, направления, школы, как реалии культурной жизни России начала XX века, выявить философские истоки его творчества;
определить доминанты концепции мира и человека в системе нравственных, эстетических и философско-религиозных ценностей писателя;
- раскрыть художественное своеобразие творчества Л.Н. Андреева в связи с особен-
-т' ностями проблематики его произведений, обусловленной эволюцией мировоззрения
писателя; на основе текстуального анализа его прозы и драматургии продемонстрировать оригинальность поэтики писателя, органично сочетающей в себе элементы реалистической и модернистской эстетики и в полной мере отражающей особенности художественной культуры серебряного века.
определить своеобразие творческих поисков Л. Н. Андреева в соотнесении с философскими и эстетическими исканиями деятелей культуры серебряного века;
исследовать поэтику прозы (и отчасти - драматургии) Л.Н. Андреева разных периодов творчества в аспекте эволюции мировоззрения писателя и его творческого
18 Во избежание терминологической путаницы укажем, что понятие «поэтика» мы будем интерпретировать согласно определению Словаря литературных терминов (М. 1974. С. 288.) как «целостную систему художественных средств (образной структуры, композиции, сюжета, поэтической речи), появление ко-
^}
* v
метода: преображение в процессе синтезирования философских концепций и эстетических систем (взаимодействие реализма с другими творческими системами и взаимообогащение их).
Методологической и теоретической основой исследования послужили
труды ученых-культурологов по проблемам теории и истории культуры: В. Дани
левского, И.К. Кучмаевой, А.Ф. Лосева, М.Ю. Лотмана, Э.Ю. Соловьева, П.А. Со
рокина19. Труды отечественных литературоведов: М.М. Бахтина, В.Л. Гречнева,
К.В. Дрягина, ВА. Келдыша, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Е.А. Михеичевой, В.Л.
Топорова, Л.А. Иезуитовой, Л.А. Колобаевой, СП. Ильева. Методика исследования
У* основывается на комплексном, системном подходе, сочетающем элементы истори-
ко-литературного, сравнительно-типологического и конкретно-текстового анализа. Методологический подход к творчеству Л.Н. Андреева, миру его идей во многом определяется и философскими исканиями рубежа веков, отраженными в работах Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Н.О. Лосского, B.C. Соловьева, Н.Ф. Федорова, Г.П. Федотова, а также вошедшими в русское художественное сознание того времени и прямо или косвенно повлиявшими на мировоззрение Л. Андреева концепциями А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, О. Шпенглера. Использование этих принципов позволило осуществить системный, историко-литературный, культурологический, сравнительно-типологический подходы к материалу.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно расширяет
представления о роли и месте Л.Н. Андреева в художественной культуре России на-
^ чала XX века. Результаты исследования позволяют раскрыть особенности станов-
ления и развития поэтики Л.Н. Андреева, начиная с его первых рассказов и кончая драматургией, что, в свою очередь, представляет возможность получения данных для изучения своеобразия как русской литературы начала XX века, так и художественной культуры того периода.
Практическое значение диссертации заключается в том, что ее материалы и результаты могут быть использованы в преподавании русской литературы, мировой художественной культуры в вузе, при чтении основных и специальных
торых обусловлено определенными идейно-тематическнми задачами произведения или замыслом писателя и характерно для анализируемого жанра или манеры писателя».
19 Данилевский В. Россия и Европа. - М. 1991.; Культура и судьбы мира. Сборник. / Отв. ред. и сост. И.К. Кучмаева. - М. 1997.; Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. - М. 1978.; Лотман Ю.М. Культура и взрыв. -
Jf| М. 1992.; Соловьев Э.Ю. Прошлое толкует нас. Очерки по истории философии и культуре. - М.
'' 1991; Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М. 1992.
курсов, проведении спецсеминаров по истории русской культуры серебряного века. Материалы работы могут использовать в своих практических целях культурологи, языковеды и филологи.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедре теории и истории культуры Государственной академии славянской культуры. Отдельные положения диссертации докладывались на методологических семинарах и научно-практических конференциях по проблемам образования, культуры и искусства: конф. «История и перспективы развития образования в Московской области» (ноябрь, 2002); «Культура - Искусство - Образование» (декабрь, 2003); «Актуальные проблемы искусства и культуры XXI века» (март, 2005); «Актуальные вопросы культурологи» (март, 2005). Содержание работы отражено в пяти публикациях:
Культурологический аспект изучения русской литературы в старших классах (на примере творчества Л.Н. Андреева). Сб. История и перспективы развития образования в Московской области. - Коломна. 2002. (0,25 п.л.);
Культурологический феномен эпохи рубежа XIX - XX веков. Сб. Культура -Искусство - Образование. - М. 2004. (0,25 п.л.);
Лингвокультурологические особенности рубежа веков (на материале творчества Л.Н. Андреева). Сб. Культура - Искусство - Образование. - М. 2004. (0,25 п.л.);
Культорологический аспект литературы порубежья. Сб. Актуальные проблемы искусства и культуры XXI века. - М. 2005. (0,25 п.л.);
Религиозные основы культуры рубежа XIX - XX веков. Сб. Актуальные вопросы культурологи. - М. 2005. (0,25 п.л.).
Структура работы определена спецификой исследуемой проблемы, целью и задачами исследования, отражает последовательность рассмотрения предлагаемого материала и складывается из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Объем исследования - 171 страница компьютерного набора.
Во введении дается обзор научных работ, посвященных творчеству Л.Н. Андреева. Обосновывается актуальность темы исследования, определяются объект и предмет исследования, его цели и задачи, обозначаются методологические принципы, характеризуется научная новизна работы, ее теоретическое и практическое значение, предоставляется информация о публикациях. Отражается структура исследования и указывается его объем.
В первой главе - «Мировоззренческие основы творчества Леонида Андреева в свете философских исканий деятелей культуры серебряного века» -
выделяются два параграфа:
- в первом параграфе — «Философские истоки культуры рубежа веков»
рассматриваются философские истоки культуры серебряного века в целом (и творчества Л. Андреева, в частности), которая через «вечные» темы, возвращающие к древним легендам, библейским притчам, мифам - с их символикой и условностью форм, пыталась яснее разобраться в сущем, настоящем, в том, что составляет непреходящие нравственные ценности человеческой цивилизации, раскрыть философские основы духовного мира человека, вступающего в новый исторический период;
- во втором параграфе - «Русская художественная культура конца XIX —
начала XX веков» исследуется русская художественная культура серебряного века
в целом, поскольку порубежный период конца XIX - начала XX вв. отмечен разви
тием многообразных течений и направлений в культуре (и в литературе, в частно
сти), чье появление обусловлено конфликтным временем, неспокойным духом пе
ремен, переосмыслением жизненных ценностей, культурологическими поисками
реалистов и модернистов (хотя в «чистом» виде они и не существовали), взаимо
действием философских и эстетических воззрений мыслителей и художников, кото
рые жили общими проблемами своей эпохи, и чьи достижения, находки, поиски и
ошибки отражали сложности и противоречия единого культурного процесса, где все
взаимосвязано и взаимообусловлено.
Во второй главе «Мир и человек в художественном творчестве Леонида Андреева» - выделяются три параграфа:
- в первом параграфе - «Синтетизм в эстетических исканиях рубежа ве
ков и специфика творчества Леонида Андреева» освещается характер драмати
ческих изменений в социальной и культурной жизни рубежа веков, причины актуа
лизации идеи синтеза в русском художественном сознании, что обусловливает ста
новление новой системы эстетических ценностей, нового синтетического качества
художественного мировидения; предлагается историко-культурное осмысление
функционирования идеи синтеза в эстетических исканиях рубежа веков; соотносит
ся общее движение культуры серебряного века к синтетизму с трансформацией ху
дожественного стиля произведений Л.Н. Андреева;
'Г<
во втором параграфе - «Отражение эволюции Леонида Андреева - художника в культуре серебряного века» представляется периодизация творчества писателя, опирающаяся на изменения в его мировоззрении. Анализируются произведения, наиболее характерные для эстетических поисков Л.Н. Андреева на каждом этапе его творчества;
третий параграф - «Воплощение гуманистических ценностей культуры начала XX века в художественных произведениях Леонида Андреева» посвящен художественному исследованию мира андреевских произведений, всегда отличающихся повышенным вниманием к «проклятым вопросам» жизни и состраданием к человеку, где отражены мучительные поиски истины, протест против унижения личности, в соответствии с главной направленностью творчества Л. Андреева, определенной им так: «Проблема бытия — вот чему безвозвратно отдана мысль моя, и ничто не заставит ее свернуть в сторону»20. Человек Андреева наднационален, он «общечеловек» - т.е. человек вообще, человек Вселенной, ибо Л. Андреев осознавал отражение в судьбе отдельного человека судеб общества, будущего страны - и в этом новый аспект в осмыслении отношений личности и общества. Делая своим главным героем «человека массы», выявляя круг его интересов, анализируя психику и самосознание, Андреев солидарен со многим писателями - современниками, существенно изменившими в культуре серебряного века тему «маленького человека»: от искреннего сочувствия его судьбе до понимания его как личности, желающей стать выше, стремящейся идти в ногу со временем. Как уже отмечалось критиками21, человек Л. Андреева утверждается в «бунте» против «стены», а «стена», по Андрееву, - «это все то, что стоит на пути к новой совершенной и счастливой жизни»22. Свобода воли, свобода выбора - как утверждение достоинства Человека, его духовной независимости - были для писателя тем главным, что определяло его веру в бессмертие человеческой души.
В заключении обобщаются результаты проведенного исследования, подводятся итоги работы, дающие основания для интерпретации художественного наследия Л.Н. Андреева в аспекте культуры серебряного века, формулируются выводы.
Список использованной литературы насчитывает 251 наименование.
20 Неизданные письма Леонида Андреева (К творческой истории пьес периода первой русской революции). Вступительная статья, публикация и комментарии В.И. Беззубова // Уч. зап. Тартусского госуниверситета. Вып. 119. - Тарту. 1962. С. 386. ^А\ 2| См.: Беззубов В.И. Леонид Андреев и традиции русского реализма.-Таллинн. 1984.
Философские истоки культуры рубежа веков
Эпоха рубежа XIX - XX веков представляла особый период. Тогда, когда закончилась эпоха буржуазных революций (последняя треть XIX в. - наиболее мирное и стабильное время за всю историю), когда в основном был завершен и промышленный переворот, эта «простая и оптимистическая фаза развития» давала так много подтверждений тому, что дальше жизнь будет еще лучше, и так мало оснований для каких-либо опасений.
Однако наступившее время «относительно ровной поверхности буржуазного общества», будоражили волны научно-технического прогресса. Это было время величайших открытий в области естественных наук, прежде всего математики, физики, которые поколебали прежние представления о строении мира. Многократное усиление мощи воздействия на окружающий мир, изменение условий существования не могли не отразиться на сознании человека, на его мирочувствовании. В машинизированную эпоху процесс девальвации душевных качеств личности стал набирать силу. Крепло неистребимое желание, опираясь на новые технические возможности, активно вмешиваться в природный мир, переделывать его по своему усмотрению. Прогрессирующее теоретическое мышление разрушило существовавший в течение многих тысяч лет одухотворенный образ мира, в основе которого лежало осознание Божественного промысла, разумности Вселенной. И в этом неустойчивом, взвинченном мире человек оказался «без руля и без ветрил», ибо, разрушив, наука не только не смогла ответить на сокровенные вопросы бытия, но поставила человека перед лицом еще более сложных проблем.
Конечно, было бы неправомерно не замечать в технократической цивилизации попыток, направленных на утверждение целостного миропонимания. Однако главная тенденция была связана с глубокой деформацией чувства гармонии, с дальнейшим расщеплением целостного сознания. В обществе нарастал внутренний дискомфорт, напряженность, агрессивность, заметно утрачивалась чувствительность к природному миру, способность откликаться на многообразную красоту Вселенной. Неотвратимо приближался закат (август 1914 г. - принято считать верхней логической границей Нового времени) культуры нового времени с ее рационализмом и оптимизмом, верой в безграничный прогресс и добрую природу человека. Характерное для нового времени понимание природы-первотворца, природы-матери уступает место осознанию ее как всеобщей мастерской, универсальной кладовой, неисчерпаемого источника материалов и энергии. Известная формула «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней - работник», вложенная писателем-классиком в уста своего героя, как нельзя лучше передает дух деловитого и работящего XIX века. Даже более глубокое проникновение в тайны природы не способствовало большей близости с ней, а напротив, превращало последнюю в нечто чуждое, далекое, допускающее лишь деловой технический подход.
К столь же противоречивым результатам приводило стремление человека постичь тайны собственной природы. XIX век окончательно лишил человека статуса «венца мироздания», «меры всех вещей». Человек все чаще представал как «механический агрегат», «комбинация физико-химических элементов», «животное, находящееся в близком родстве с обезьяной», «специально отрегулированный механизм», «рефлексирующий агрегат», наконец, как Хомо фабер, производящий различные орудия труда30. «Негуманный человек» и «неестественная природа» - так определил немецкий философ и теолог Р. Гвардини суть изменений, произведенных в культуре XIX веком31.
Итак, как это ни парадоксально, итогом величайших открытий в области естественных наук, математики и физики, поколебавших прежние представления о строении мира, стал кризис позитивизма. В связи с новым пониманием места науки и познания, оказалось поколебленным представление о рационалистичности мира. По сути, начался закат научного мышления, не вообще, а в качестве основного ценностного ядра нашей культуры. Активизировалось ранее невостребованное иррациональное, чувственное и религиозное понимание мира. На рубеже веков на смену концептуальным картинам мира пришло поклонение эмпирической реальности, данной в ощущениях. Усилился интерес к искусству, религии, этике, психической жизни человека, культуре. Одновременно, как известно, развернулась критика научно-технического прогресса. (В результате мы сегодня мыслим научное познание как всего лишь одну из форм человеческой жизнедеятельности среди других, в ценностном отношении не лучше и не хуже их).
Еще одним обстоятельством, послужившим толчком к происходившим переменам стало предположение, скоро переросшее в убеждение, что именно язык и семиотика, а не труд, деятельность определяют интимную сущность человеческой и социальной жизни, особенности нашей психики и сознания. Требовалось новое понятие, переакцентирующее мышление с научного познания и социального опыта на любые формы символической жизни и индивидуальный опыт. С психологической и культурологической точек зрения наша жизнь - это «жизнь в языке и языком», это языковое творчество, перетекающее в переживание и актуальную деятельность.
Фантастический энтузиазм, интеллектуальный напор, столь характерные для предшествующего периода, чаще всего оборачивались против людей, ибо нравственность, гуманизм, отзывчивость, эмоциональная чувствительность казались рационалистам чем-то наивным, химеричным на пути к реализации «великой идеи». В реальной жизни поиск «светлого будущего» нередко подавлял самого человека. С
Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М. 1992. С. 482. Гвардини. Р. Конец Нового времени // Вопросы философии. 1990. № 4. высоты грандиозных, абстрактных полетов конкретный человек превращался в маленькое, крошечное существо. Поэтому главным в этот порубежный период философы и художники стали считать совершенствование внутреннего мира человека; они стали искать в национальных особенностях русского народа возможность преодолеть кризис позитивизма, открыть для всего мира новые пути развития.
Происходила качественная перестройка общественного сознания: поворот к идеям иррационалистической философии. Философия отошла от универсальных рационалистических построений и погрузилась в сферу субъективного опыта. На рубеже веков в обществе возрождается интерес к философии Платона (который в 7-ой книге «Государства» сравнивал реальность с пещерой, куда проникают только блики, тени подлинного ирреального мира, а человек, согласно греческому философу, может лишь догадываться по этим теням-символам о том, что происходит за пределами пещеры) и неоплатоников. Повышенным спросом начали пользоваться идеи немецкой классической философии: воззрения практически всех русских идеалистов выросли из Канта (который дал свои названия миру реальному и иррациональному: феноменальный и ноуменальный, где человек, существуя в бытовом, реальном, феноменальном мире, ощущал свою связь с миром бытийным, ирреальным, ноуменальным, пытался проникнуть в него, выйти за пределы платоновской пещеры), Шеллинга, Гегеля, Франца Баадера и Якоба Бё ме и неокантианцев. Обострился интерес к «философии жизни», складывавшейся в работах Ф. Ницше; который в более широком, философском, контексте ставил проблему «переоценки ценностей», говорил о вторичности разума, подчиненного воле, инстинктам. Вера в категории разума, оказавшиеся принадлежностью «чисто вымышленного мира», согласно Ф. Ницше, рухнула, разрушилась вся система традиционных ценностей, выявив свою нигилистичность, т.е. безжизненность, исчезла вера в прогресс, как в автоматическую устремленность мира вперед, в нечто, и «вот наступает сознание, что становлением ничего не достигается, ничего не обретается»; разрушена вера в бога, «как не заслуживающая доверия» («бог умер, это мы его умертвили»). «Мы распались на мелкие куски», и близится «конечная катастрофа», потеряны все жизненные основания, утрачены все смыслы. По Ницше, «героизм времен упадка» заключался в том, чтобы, заняв позицию «по ту сторону добра и зла», противостоять действительности. Вселенная казалась философам-идеалистам хаосом, кризис прежних научных представлений трактовался ими как крушение возможностей интеллектуального познания, не способного охватить сложность мироздания. На этой почве расцвела апология интуиции, противопоставляемой рациональному познанию, иррационализм: Зигмунд Фрейд писал о мотивации сознания подсознанием; Анри Бергсон утверждал, что познание, ведущее к истине, осуществляется не разумом, а интуицией (интуитивизм). И, наконец, общество обратилось к национальной традиции русской идеалистической философии (первым русским славянофилам).
Новое время между природой и человеком поставило мир культуры - мир человеческого действия и творчества, противопоставив его Богу и Божественному творению. В XIX веке техническое развитие начало неправомерно отождествляться с прогрессом всей культуры, что приводило к переоценке роли экономического фактора в общественном сознании, в итоге складывалась такая ситуация, когда в результате технического, экономического прогресса культура могла погибнуть, ибо наступала эпоха массовой культуры, культуры без индивидуальности, культуры без души...Так, согласно Ницше, переживаемый культурой упадок был вполне закономерен, поскольку как в генезисе, так и по существу культура связана с рабством, с господством посредственности, а господство рабской культуры и обусловливает регресс, упадок.
Синтетизм в эстетических исканиях рубежа веков и специфика творчества Леонида Андреева
Обычно достижения русского серебряного века, русского «культурного ренессанса» как в области содержания, так и формы, в первую очередь, связывают с поэзией и ее поэтическими открытиями. Между тем значение прозы, в нашем слу См.: Чуваков В. О творчестве Леонида Андреева. // В кн.: Леонид Андреев. Повести и рассказы в 2-х томах.-М. 1971. т. I. чае — творчества Леонида Андреева, выработавшего свой стиль, чьей особенностью было смешение множества стилей, было не меньшим, чем поэзии. В творчестве Л. Андреева причудливо переплетались верность реалистической традиции русской литературы и новые искания рубежа веков. В его творчестве есть все: и реализм, и натурализм, и символизм, и экспрессионизм, и экзистенциализм. (Именно поэтому в 2 Главы I мы так подробно остановились на всех наиболее значительных художественных течениях рубежа XIX-XX веков.) Не случайно сам художник затруднялся четко обозначить свою близость к каким либо определенным литературным направлениям конца XIX - начала XX веков называл свой собственный творческий метод «неореализмом». В творчестве Л.Н. Андреева особенно ярко отражается характернейшая тенденция искусства того времени - стремление к синтетизму.
Идея синтеза сама по себе вовсе не является новостью в истории искусства и литературы. В эстетике у этого понятия довольно богатая биография, восходящая к романтикам, отрицавшим традиции классицизма с их жесткой регламентацией творчества и иерархичностью мышления и стремившимся на базе синтетического мироощущения выработать концепцию нового, синтетического искусства. Можно предположить, что периодичность появления доктрины синтеза связана с потребностью в цельном мироощущении, которая всегда так или иначе возникает в эпохи кризисов и сдвигов (а о схожести всех «переходных» эпох мы говорили в 2 Главы I). Совершенно справедливо СВ. Савинков и А.А. Фаустов, противопоставляя «органические» эпохи «критическим» (разделение это связано с фразеологией Сен-Симона и его учеников), отмечают, что в «критическое время» восприятие современной жизни как раздробленной и распыленной предопределяет появление своеобразных стратегий «спасения», разнообразных поисков «примирения» и «синтеза» .
В значительной степени идея синтеза входила в русский культурный дискурс и под влиянием европейских художественно-эстетических исканий рубежа двух столетий. Так, слово «синтез» появилось в первом же манифесте символистов, опубликованном Ж. Мореасом в 1886 г., где служило определением творческого акта. Культ синтеза как венца творческих исканий возникал и благодаря увлечению эстетикой Р. Вагнера, в основе которой лежала идея симфонизма, тотального про Савинков СВ., Фаустов А.А. Русская литература 1830 - 1850-х годов в культурно-психологическом аспекте: О языке переживания «критической эпохи» // Фил. зап. - Воронеж. 1995. Вып. 5. С. 5-14. изведения искусства. По словам Э. Дюжардена, именно эта вагнерианская идея оплодотворила символистское движение. Так, Ш. Моррис звал искусство и литературу следовать за Вагнером и констатировал в 1889 г.: «Сегодня самым важным является явное устремление к синтезу всех искусств в каждом из искусств»94. Под воздействием Ш. Бодлера складывалось творческое кредо Гогена, который ввел в эстетический дискурс сам термин «синтетизм». Бодлеровская теория соответствий дала основу для «синестезических» экспериментов П. Фора: театральные представления в декорациях, созданных художниками-новаторами, заканчивались сеансом созерцания картин и чтения стихов в сопровождении музыки и специально подобранных запахов. Художники, поддержанные критиками Ш. Моррисом и Ж. А. Орье, вместе с ними разрабатывали теоретические основы «синтетизма» и передали их следующему веку.
Влияние французских синтетистов на актуализацию идеи синтеза в художественной жизни России рубежа веков несомненно, поскольку их творчество довольно рано привлекало к себе внимание русской общественности: уже в 1904 г. «Мир искусства» посвятил им целый номер, состоялась большая выставка их работ.
К числу «внешних» эстетических воздействий на художественную жизнь России конца XIX - начала XX вв., которые также в значительной степени стимулировали актуализацию идеи синтеза следует отнести и влияние западноевропейского экспрессионизма, когда в 1900 г. на общегерманской художественной выставке с работами мюнхенцев познакомились Москва и Петербург. Деятели русского искусства, незамедлительно включая информацию о теоретических доктринах европейского искусства в свое художественное сознание, на рубеже двух столетий явственно стремились самоопределиться не только в русском культурном контексте, но и в общеевропейском. Так, именно сближение и объединение русского искусства с общеевропейским провозглашают художники из группы «Мир искусства».
Несомненно, формирование доктрины синтетизма в России рубежа веков имело и свои философские источники и предпосылки. Тема синтеза входила в философский обиход и вследствие западных влияний (А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Э. Гартмана), и благодаря отечественным философским концепциям В. Со 94 Цит. по: Геллер Л. Слово - мера мира. С. 191. ловьева, Н. Федорова, С. Трубецкого, П. Флоренского (которых мы коротко коснулись в 1 Главы I). По преимуществу синтетична и популярная на рубеже двух столетий философия эзотеризма, составлявшая еще один полюс магнитного поля идеи синтеза, основная догма которого - «Все есть Одно, и Одно есть Все». «Единение» составляло основу оккультных практик. Так, у Папюса весь мир явлений подразделен на «нижний», «средний», «верхний» и «синтетический», а Великую операцию, ведущую к познанию и господству над материей, он называет «Синтез Адаптации»95. О синтезе христианства со всеми мистическими религиями и современной наукой говорил главный популяризатор эзотеризма в Европе Э. Шуре, автор труда «Великие посвященные» (1889). Формула синтеза была заключена и в названии самого известного труда Е. Блаватской «Тайная доктрина, синтез науки, религии и философии» (1888).
Конечно, многое дал современному ему «синтетическому» сознанию и уже упоминаемый нами Н.Ф. Федоров, сочетавший мистицизм и широкую философскую начитанность со страстью к общественной проблематике и удивительной верой в науку. Свой проект Общего дела он так и назвал: «Супраморализм, или всеобщий синтез».
Огромную роль в становлении культурного синтеза как системообразующего фактора серебряного века сыграла философия всеединства B.C. Соловьева (основные положения которой мы подробно рассмотрели в 1 Главы I), ставшая смысловым «стержнем» всей культурной парадигмы серебряного века, обоснованием инте-гративного стиля культуры. При этом самым, пожалуй, новым и радикальным элементом соловьевской концепции культурного всеединства стало представление о возможности, необходимости и даже неизбежности гармонического синтеза, «свободного взаимодействия» «человеческого элемента» культуры с божественным, в частности гипотеза о «будущем свободном синтезе» религии и искусства (статья «Общий смысл искусства», 1890). Соловьев считал, что эстетическая задача искусства -«продолжение художественного дела, начатого природой», т.е. не «отражение» красоты мира, а привнесение ее в мир, создание нового мира человека, приращение Добра и Красоты. Соловьев мечтал не только об осуществлении культурного синтеза (также в форме некоего «всеединства») отраслей культуры, доступных универсальному творческому субъекту, но и о единстве жизни и культуры, при котором Там же. С. 189. культура - в лице науки и искусства может преображать действительность в соответствии с идеалами истины, добра и красоты (задача «жизнестроения»). На этом пути следовало преодолеть дистанцию между религией и искусством, и тогда станет возможным «синтез всего»: магических символов предмета, Божественного смысла в нем и отражения предмета в искусстве. Развитие этой идеи привело к понятию «цельное знание», которое соединяет рассудок, чувство и веру, т.е. смыслы, символы и тайны. Именно такое отношение к миру исповедовали символисты, отличая внешний облик предмета от его «смыслов», подчас недоступных разуму и только угадываемых прозрением души. Их настроению соответствовали философия цельного, нераздельного мира; восприятие истины, как сплава смыслов, символов и тайн. Эта мысль В. Соловьева стала принципом русского искусства серебряного века.
Подобный синтез искусства и религии (а развитие этой идеи мы видим не только в начале, но и в конце серебряного века, например в работе о. Павла Флоренского «Храмовое действо как синтез искусств» (1922) означал, с одной стороны, низведение религии с трансцендентных высот до уровня феномена культуры, с другой - возвышение искусства до уровня богопознания и перенесение его в сферы небесной софийности.
Библия была настольной книгой и тех, кто искал связей с церковью, и тех, кто проявлял к ней равнодушие или даже заявлял о своем атеизме. Также не было ни одного художника эпохи серебряного века, кто не обращался бы к сюжетам и образам Древней Эллады и Древнего Рима. Имя Данте встречалось в творчестве А. Блока и В. Иванова, М. Волошина и В. Хлебникова, Н. Гумилева и О. Мандельштама, М. Горького и Л. Андреева. Шекспир и Гете, античная и православная мифология, маски итальянского и русского скоморошеского народных театров широко интерпретировались и неореалистами, и символистами, и акмеистами, и «крестьянскими писателями». Бердяев указывал на «христианообразный» характер русского религиозного возрождения, но и элемент возрождения языческого был очень силен - так называемый «эллинский дух». В известный момент произошло смещение разных духовных течений. Идея христианского универсализма и культурного всеединства, подхваченная религиозными философами (С.Н. Булгаковым, П.В. Флоренским, Н.А. Бердяевым, СЛ. Франком, Г.В. Федотовым и др.), отнюдь не означала возвращения к церковной религиозности. Это была культурная религиозность, осмысление опыта новой истории из глубины христианства.
Существенным фактором в зарождении идеи синтеза и стал кризис, разразившийся в России в 1904-1906 годы, ознаменовавшийся общественно-политической нестабильностью, неудачной русско-японской войной и, наконец, революцией 1905 г., который вылился в настойчивое желание упорядочить хаос жизни, силами искусства найти цельное миросозерцание. Так, Е.Г. Мущенко, анализируя причины актуализации образа синтетической «живой жизни» в художественном мышлении рубежа веков, выделяет потребность в целостном осмыслении действительности в кризисное, чреватое социально-духовными потрясениями время в качестве главной9 .
Отражение эволюции Леонида Андреева - художника в культуре серебряного века
У Леонида Андреева были свои сложные, подчас противоречивые связи со временем, своя гражданская позиция, порою отличная от позиции его коллег, а потому не всегда понятная и разделяемая современниками — поклонниками его таланта. Тем не менее, в каждый из моментов его жизни он был искренним, искренним было его отношение ко всем событиям, которым он был очевидцем, в которых так или иначе принимал участие.
В условиях слома исторических эпох, на рубеже XIX и XX столетий художественный мир писателей XIX века переставал восприниматься как целостная и завершенная картина жизни во всем ее многообразии. Происходила переоценка ценностей в философии, морали, искусстве, осознание новой роли человеческой личности: одной из кардинальных стала проблема «мир и человек», включившая в себя множество нравственных, политических, философских вопросов. На рубеже веков, появились главные тенденции и проблемы творчества Л.Н. Андреева: человек в его поисках смысла жизни; духовная свобода личности; культура и революция; интеллигенция и революция; революционное «насилие» и гуманность. Нетрудно заметить, что названное определяло характер всей литературы начала века. Однако в творчестве Андреева эти проблемы нередко принимали характер глобальный, общефилософский, поскольку он находился под сильнейшим влиянием религиозно-философских течений русской общественной жизни рубежа веков. Отсюда своеобразное сочетание конкретно-исторического и общественно-философского в его творчестве. В его подходе к сложной проблеме бытия, в том, как трагически воспринимает он жизненные противоречия, отражается стремление обратиться к сознанию читателя; он проникает в душевный мир своих героев, чтобы вскрыть разрушительное и созидательное начала в каждом из них, те начала, которые управляют ходом истории.
О переходе от старого к новому, о смене одного уклада жизни другим можно писать по-разному. Человек не выбирает себе детства, как не выбирает он себе родины и родителей. Лишь в зрелом возрасте то, с чем с детства сроднилась его душа, сможет он соотнести с социальными категориями, с закономерностями истории. Но навсегда впечатления детства, юности определят его привязанности, сохранят власть над его памятью. Жажда перемен, обновления естественна; неизбежность перемен, ухода прошлого Андреев понимает и показывает; он вводит в произведение проблематику, отмеченную чертами новой исторической эпохи. Но в то же время Леонид Андреев хочет, чтобы наша память, не забывая о темных сторонах, не бездумно-радостно рассталась с прошлым, а сохранила с благодарностью воспоминания о лучшем в его наследии. Без памяти о прошлом - далеком и совсем недавнем - человек не только неизмеримо беднее, но нравственно неполноценен. Тем более это верно, когда с прошлым связана и часть личной судьбы, и часть истории своей страны - а прошлое уходит безвозвратно, исчезает на глазах, в пределах одной человеческой жизни. Поэтому естественно, стремление Андреева оглянуться на жизнь предков, прочертить следы, ведущие от прошедшего к настоящему. Так писалась история русской культуры, и эту сложность нельзя ни спрямить, ни упростить.
Определенную сложность в обретении Л.Н. Андреевым себя как личности, своего места в жизни являл собой характер этой причудливой эпохи - одновременно экстенсивный и интенсивный. Глобальность мышления, космический размах исканий, исканий духа, прежде всего, осознание взаимосвязи отдельного человека и целой Вселенной (или, по Бердяеву, «диалектика человеческого и Божественного») и отсюда нравственный максимализм художника, мыслителя к себе и другим - таковы ориентиры экстенсивности серебряного века. Интенсивность же была связана с осознанием глубинной связи культуры своего времени с корнями, национальной почвой, многовековыми достижениями отечественной культуры. Это вызвало живейший интерес (например художественная и этическая система Л. Толстого и Ф. Достоевского), прочтение «по-новому» недавнего культурного наследия и обращение внимания к славянской и русской старине. Причем во главу угла были поставлены общечеловеческие факторы, духовные и этические моменты. Хотя переоценка ценностей шла, так сказать, в «европейском» ключе, свое, национальное, самобытное вызывало повышенный интерес, питало ум и сердце. Говоря об экстенсивном и одновременно интенсивном характере эпохи, мы видели в их сосуществовании проявление диалектического закона единства и борьбы противоположностей. Закон проявлялся и в таком пласте культурного контекста времени как философские течения: с одной стороны - философски метафизическое, космогоническое, крепкое укоренение в жизнь церкви, аскетическое, религиозные искания (при всей широте научной эрудиции мыслителей); с другой - нечто демоническое и даже люциферианское, оргиастическое, эзотерическое, чувственно-языческое, эротическое. Таковы были колебания маятника часов истории в то время, а стрелки быта и Бытия были влекомы этими часами176.
Культурософские искания всех русских художников и мыслителей во многом были связаны с осмыслением современности как связующего звена между прошлым и будущим; с возрождением интереса к судьбе человека в соотношении с судьбами страны. Мысль о мире как единой семье связывалась с концепцией единства культуры, единства истории.
Прорваться сквозь быт к Бытию, постичь сущностную цель человеческой жизни каждый художник пытался, разумеется, по-своему. Символисты стремились создать сверхискусство, где поэт-демиург «творил легенду» (именно так назвал один из своих романов Ф. Сологуб) и прозревал в презренном Быте знаки Вечности. Но ведь и не относившийся к символизму М. Волошин называл писателя (художника) «носителем Грааля» (символа высшей мудрости), а эгофутурист И. Северянин утверждал: «Я царь страны несуществующей». В произведениях Леонида Андреева отражены в целом мучительные поиски истины, протест против ее унижения - и это главная тема его творчества.
В литературоведении существовало несколько попыток классификации творчества Леонида Андреева, отражавших различные направления в изучении его творческого наследия: от социологического через нравственно-философское к исследованию синтетичности писателя. Если в советском андрееведении была распространенна периодизация, ставящая во главу угла отношение Андреева к русской революции: от прославления и борьбы за её идеалы до разочарования, неприязни и «измены» её делу, то в 80-е гг. XX века такая классификация творчества Л.Н. Андреева подверглась корректировке. В.А. Келдыш и Л.А. Иезуитова в своих работах выдвинули новую версию периодизации творчества писателя, которая опиралась на изменения в мировоззрении писателя:
ранний период - с 1898 по 1905 гг.;
эпоха русской революции -1905-1907 гг.;
кризис мировоззрения, переходное время в творчестве - 1907-1909 гг.;
творчество 10-х годов с новыми светлыми настроениями и надеждами;
поздний период творчества, включающий в себя последние три года жизни Л.Н. Андреева: 1916-1919 гг., характеризующиеся окончательным разочарованием писателя в светлых идеалах и уверенностью в неисправимости человеческой природы177.
Данная версия периодизации творчества Леонида Андреева на наш взгляд, является более корректной с точки зрения литературоведческой науки, чем первая, поэтому ее мы и будем придерживаться, с одним лишь исключением, характерным для более поздних модификациях этой периодизации (Е.А. Михеичева): совмещением последних двух периодов в один - 1908 -1919 годы, поскольку 1908 год стал рубежным в творчестве Л.Н. Андреева. Выход в свет повести «Мои записки» знаменует собой начало нового этапа, который характеризуется новаторскими художественно-эстетическими идеями, отходом от реалистического изображения характеров и обстоятельств. В этот период поэтика писателя наиболее адекватно отражает его мировоззрение. Выделяемый период позволяет яснее увидеть единство художественной, нравственно-философской, мировоззренческой картины мира писателя.
Заметим, что редколлегия собрания сочинений Л.Н. Андреева, вышедшего в 1990-1996 гг. предложила, разделив все произведения на 6 томов (6 периодов): первый том - 1898-1903; второй том - 1904 - 1907 гг.; третий том - 1908 - 1910 гг.; четвертый том - 1911 - 1913 гг.; пятый том - 1914 - 1915 гг.; шестой том - 1916 - 1919 гг. - свою периодизацию творчества писателя, дробящую целостную художественную систему Леонида Андреева на мелкие фрагменты.
В андрееведении последних лет отчетливо просматривается тенденция к отказу от устойчивых представлений о фатально пессимистическом содержании творчества писателя. (Если прежде с легкой руки М. Горького, написавшего воспоминания о Л.Н. Андрееве, последнего называли неисправимым пессимистом, не верящим в лучшее будущее человечества, то уже после публикации в 1965 году в 72 томе «Литературного наследства» писем Леонида Андреева («М. Горький и Л. Андреев. Неизданная переписка»), отражавших всю сложность и противоречивость мировоззрения писателя, его личность оказалась освещенной по-новому). Интерес исследователей направлен на «вечные» и «идеальные» темы его произведений, поиски им высшего смысла бытия, его попытки найти божественную истину.
Упорное стремление Андреева постичь суть бытия, его неодолимое желание заглянуть в «бездну» жизни приводит к тому, что его рассказы часто оказываются похожими друг на друга. Из-за этого очень нелегко проследить его эволюцию. Однако подобное явление ни в коей мере не следует рассматривать как недостаток художественного мастерства Л. Андреева, скорее, это своеобразие его стиля. Трагическое восприятие жизни человека (власть роковых сил над миром) и в то же время надежда на единение людей в этой ситуации заставляют писателя вновь и вновь обращаться к сходным темам, что зачастую отражается в сходной их реализации. Но итоги его поисков становятся все более неутешительными.
Выступая защитником «униженных и оскорбленных», т.е. идя вслед за Ф.М. Достоевским (ибо начал писать Леонид Андреев с традиционных для русской литературы тем: «маленький человек», «униженные и оскорбленные»), он постепенно все более тяготеет к М. Горькому. Л. Андреев и М. Горький сразу же потянулись друг к другу и всю жизнь, несмотря на охлаждение впоследствии, даже разрыв, испытывали чувство любви и привязанности, непосредственный, живой интерес к творчеству и судьбам друг друга. В разные годы их сближала широта взглядов, хотя с течением времени выявились и коренные различия в мироощущении в целом: оптимизм Горького и пессимизм Андреева. Сам же Андреев, в апогее их дружбы, говорил Горькому, что они как ветви яблони и груши, привитые к одному дереву: «Ты родишь яблоки, я - груши, а соки у нас одни: ненависть, презрение, великая любовь и великое отчаяние» .
