Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Французское посольство в Санкт-Петербурге: дипломатия и дипломаты 23
1.1. Политическое значение и престиж посольства 24
1.2. Критерии набора для дипломатической службы в России 73
1.3. Дипломаты при петербургском дворе: личности и карьеры 103
1.4. Взаимодействие с министерством 118
Глава II: Французская дипломатическая служба на российской «почве» 139
II. 1. Дипломатические донесения 140
II.2. «Наука» быть дипломатом в России 169
II.3. Личностный фактор в деятельности посольства 205
II.4. Столичное общество и посольство 235
Глава III: Консульская служба Франции в Российской империи 268
III. 1. Консульское присутствие на российской территории 269
III.2. Консульские донесения 283
III.3. Консульская роль посольства 303
III.4. Критерии набора для консульской службы в России 315
III.5. Судьбы французских консулов 334
Заключение 363
Использованные источники и литература 376
Приложение 1 409
Приложение 2 416
- Критерии набора для дипломатической службы в России
- «Наука» быть дипломатом в России
- Консульское присутствие на российской территории
- Критерии набора для консульской службы в России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Правительственные круги режимов Реставрации и Июльской монархии при определении внешнеполитического курса особое значение придавали отношениям с Россией. После победы над Наполеоном, одержанной в составе европейской коалиции, Российская империя приобрела имидж наиболее могущественной державы континента. В условиях крайней скудости достоверных сведений, французское посольство в Санкт-Петербурге и консульские представительства в российских портах и торговых городах приобретали особенную важность, осуществляя одновременно роль информаторов министерства иностранных дел и уполномоченных при переговорах. Исследование французских дипломатической и консульской служб в Российской империи позволит выявить, в какой степени личности и профессионализм дипломатов и консулов способствовали реализации политики правительственных кабинетов, а также, возможно, оказывали влияние на определение этой политики. Вопрос о реальном участии послов и поверенных в делах в определении внешнеполитического курса французского правительства представляется тем более актуальным, что принято представлять роль дипломатических агентов как исключительно посредническую.
Актуальность темы исследования обусловливается также ситуацией в историографии, прежде всего отечественной. Историки уделяли мало внимания французским дипломатам и консулам в России в период с 1814 по 1848 гг., разрабатывая в основном вопросы двусторонних отношений через призму венценосных особ или министров иностранных дел. В зарубежной историографии также не предпринимались подобного рода масштабные работы по изучению всего корпуса дипломатической и консульской служб в Российской империи за многие десятилетия.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 31 марта 1814 г. по 24 февраля 1848 г.: с вступления войск союзников в Париж до Февральской революции. Период, несмотря на относительную длительность и вопреки Июльской революции 1830 г., представляет собой некоторое единство с точки зрения истории Франции, прежде всего, потому, что это эпоха конституционной монархии. Кроме того, следует отметить, что Июльская революция 1830 г. не ознаменовалась никаким обновлением состава дипломатического и консульского корпусов в Российской империи, впрочем, как и в других странах. Иначе обстояло дело после победы Февральской революции 1848 г.
Объектом исследования являются французские дипломатическая и консульская службы в Российской империи с 1814 по 1848 гг. во всем многообразии их организации, состава и деятельности.
Предметом исследования выступают биографии французских дипломатических и консульских представителей в России, дипломатические и
консульские донесения, а также реальный вклад дипломатов и консулов в поддержание и развитие франко-русских отношений.
Цель и задачи исследования определяются актуальностью обозначенной проблематики, степенью ее изученности и значимости.
Целью работы является исследование организации, состава и деятельности дипломатической и консульской служб Франции в России, их взаимодействия с центральной администрацией в Париже, а также отношений с российскими властями и обществом.
Поставленная цель потребовала решения следующих конкретных задач'.
выяснить критерии, учитывавшиеся министерством иностранных дел при наборе на дипломатическую и консульскую службы для Российской империи;
выяснить, имелись ли возможности для самовыражения дипломатов в Российской империи при условии их подчиненности руководящим указаниям из министерства;
определить политическую роль посольства в Санкт-Петербурге на разных этапах двусторонних отношений с 1814 по 1848 гг., а также выяснить значение личностного фактора в дипломатической деятельности;
рассмотреть условия службы дипломатов и консулов в России, в том числе возможности, которыми они располагали для получения надежной информации, рычаги влияния на императора, министров, их участие в жизни общества, материальное положение.
выявить основные темы, затрагиваемые в посольских и консульских донесениях из России, определить сферы взаимодействия между посольством и консульскими представительствами;
Методологическая основа исследования. В основу диссертации положены принципы историзма, научной объективности и системности. Для решения поставленных задач автор использовала ряд исследовательских методов. В работе применялись общенаучные методы, такие как анализ, синтез, индукция и дедукция, сравнение и аналогия, а также методы собственно исторического исследования, такие как хронологический, историко-генетический, историко-сравнительный и биографический. При работе с источниками применялись методы внешней и внутренней критики.
Научная новизна работы. Впервые в отечественной историографии проведен всесторонний анализ французских дипломатической и консульской служб на территории Российской империи с учетом их организации, состава и деятельности за 35-летний период с 1814 по 1848 гг. Исследование носит отчасти прозопографический характер. На основании серии портретов дипломатических и консульских служащих в Российской империи делаются заключения относительно основных характеристик каждой из вышеозначенных групп. Сведения о жизни и деятельности французских дипломатов и консулов в России впервые представлены в систематизированном виде. Кроме прозопографического элемента, исследование содержит анализ переписки дипломатов и консулов с центральной администрацией в Париже, также впервые выполненный в столь полном виде.
Положения, выносимые на защиту:
1. Критерии набора дипломатического персонала для санкт-
петербургского посольства, практиковавшиеся режимами Реставрации и
Июльской монархии, имели как некоторые элементы сходства, так и некоторые
элементы различия, но кардинально отличались от критериев набора на службу
в консульства.
2. Дипломаты и консулы по-разному реагировали на российскую
действительность. Консульские служащие, зачастую обзаведшись семьями и
обрусев вследствие длительного, подчас двадцатилетнего или тридцатилетнего
жительства в Российской империи, постепенно утрачивали связь с первой
родиной, в то время как дипломаты оставались представителями своей страны
на протяжении всей службы, которая лишь в исключительных случаях
превышала десять лет.
Политическая роль французской дипломатической службы в Санкт-Петербурге была немаловажной. Инструкции и инструктивные записки далеко не всегда удовлетворяли требованиям момента, предоставляя дипломатам некоторую свободу маневра, что возлагало на них дополнительную ответственность. Дипломаты, ведя регулярную переписку с министерством, могли влиять и влияли на внешнеполитическую линию своего государства, так как поставляли информацию. К тому же, личности дипломатов, их большая или меньшая привлекательность для российских властей, также могли влиять и влияли на двусторонние отношения.
Условия работы дипломатической и консульской служб в Российской империи представляются как весьма тяжелые в силу как материальных и моральных затрат, так и отсутствия гласности, а также зависимости общественных связей от политической конъюнктуры. Негативную роль играл и природно-климатический фактор.
5. Донесения посольства, посвященные самым разным сюжетам,
разрушали стереотипы представлений о России. Дипломаты старались
предохранить независимость своих суждений, но не всегда это им удавалось.
Недостаточное количество консульских представительств высокого уровня
усугублялось их недостаточно активной перепиской с центральной
администрацией в Париже.
6. Посольство в Санкт-Петербурге и консульские представительства на
территории Российской империи находились в постоянном взаимодействии.
Посольство брало на себя консульские функции в случаях защиты прав
французских подданных, а консульства брали на себя задачу политического
наблюдения там, где военные конфликты или стратегические интересы
Российской империи оказывались по соседству с их местоположением.
Теоретическая значимость исследования заключается в проведенном диссертантом анализе организации, состава, деятельности французского посольства и консульских представительств за период с 1814 по 1848 гг. на территории Российской империи. Диссертант подробно исследовала критерии, использовавшиеся при наборе дипломатического и консульского персонала, карьеры французских представителей в России, особенности их политических
взглядов и жизненных принципов, степень профессионализма при выполнении задач, возложенных на них правительствами Реставрации и Июльской монархии.
Практическая значимость исследования состоит в возможности применения его результатов при подготовке монографических работ, посвященных истории франко-русских отношений, а также при разработке учебных курсов по истории внешней политики и дипломатии Франции, истории международных отношений, программ спецкурсов для студентов исторических специальностей.
Источниковая база исследования. Основную документальную основу диссертации составляют материалы архива министерства иностранных дел Франции (АМАЕ) в Париже. Автор в полной мере использовала сведения биографического характера о дипломатических и консульских агентах в России за период с 1814 по 1848 гг. из документов, отложившихся в их личных делах («Персонал первой серии, картоны»). Изучены личные дела в количестве 48, из них дипломатов - 21, консулов - 27. Анализ переписки посольства позволил пролить свет на требования министерства к санкт-петербургскому посту, а также на характерные особенности и трудности дипломатической службы в Российской империи (серия «Политическая переписка»). Были привлечены также памятные записки и доклады на заданные центральной администрацией темы (серия «Мемуары и документы»). Анализ переписки консулов с министерством и посольством позволил осветить взаимодействие консульской и дипломатической служб в наиболее напряженные для Российской империи моменты ее истории (серия «Политическая переписка консулов»). Были привлечены также донесения консулов из серии «Консульская и коммерческая переписка».
В работе были использованы публикации дипломатических документов, осуществленные в начале XX века А.А. Половцовым и великим князем Николаем Михайловичем Романовым , но обе весьма неполные. С французской стороны обобщающих публикаций подобного рода предпринято не было. Однако мемуары некоторых дипломатов и министров иностранных дел изучаемого периода содержат переписку К. де Мортемара, П. де Варанта, К. Перье, М.-Ж. д'Андре, О. де Лаферронэ2. Журнал «Le monde slave» опубликовал в столетний юбилей восстания декабристов депеши О. де
Донесения французских представителей при русском дворе и русских представителей при французском дворе (1814-1820): В 3 т. / Под ред. А.А. Половцова. Сборник русского исторического общества (Сб. РИО). Т. 112, 119, 127. СПб., 1901-1908; Николай Михайлович (великий князь). Александр I. Опыт исторического исследования: В 2-х т. Т. 2. СПб., 1912.
2 Bourgoing P. de. Le due de Mortemart et le baron de Bourgoing. Souvenirs anecdotiques. Paris, 1904; Barante, baron de. Souvenirs du baron de Barante de l'Academie francaise (1782-1866). 7 1.1 Publies par son petit-fils CI. de Barante. T. 5, 6. Paris, 1895-1897. Guizot F. Memoires pour servir a l'histoire de mon temps. 8 t. T. 4, 6. Paris, 1864; Guizot F. Le roi Louis-Philippe et l'empereur Nicolas Г* (1841-1843) II Revue des Deux Mondes. 1" Janvier 1861. P. 5-A1. Chateaubriand F.-R. de. Congres de Verone. Guerre d'Espagne. Negotiations. Colonies espagnoles. 2 vol. Paris, 1838.
Лаферронэ . Все вышеперечисленные публикации дипломатической переписки, сами по себе очень полезные, остались частичными. В них отобраны самые интересные или самые нейтральные с политической точки зрения документы, в зависимости от цели составителей.
Обращение к дипломатическим донесениям представителей других стран в Санкт-Петербурге4, к документам известной публикации Ф.Ф. Мартенса «Сборник трактатов и конвенций...» и к документам второй серии фундаментальной публикации «Внешняя политика России XIX и начала XX века» позволило получить много полезной информации о деятельности французских дипломатов и консулов в Российской империи5.
Не были обойдены вниманием и парламентские документы, которые проливают свет на то, как Россия и политика французских кабинетов, а также действия дипломатических агентов воспринимались депутатами эпохи Реставрации и Июльской монархии6, а также ежегодные отчеты III отделения о состоянии дел в Российской империи и за рубежом7.
В работе были использованы свидетельства и мемуары французских дипломатов и консулов в России8, а также письма и воспоминания французов, облеченных чрезвычайными миссиями9.
Письма и мемуары российских государственных и общественных деятелей дают представление о круге общения французских дипломатов и консулов, а также о восприятии политических событий во Франции10.
Les rapports de I'ambassade de France a Saint-Petersbourg sur la conjuration des Decabristes II Le monde slave. Decembre 1925. P. 447^472.
4 Maistre J. de. Correspondance diplomatique de Joseph de Maistre (1811-1817). 2 1.1 Recueillie et publiee
par Albert Blanc. Paris, I860; Николай Михайлович (великий князь). Донесения австрийского
посланника при русском дворе Лебцельтерна за 1816-1826 годы. СПб., 1913;
5 Мартене Ф.Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными
державами: В 15 т. СПб., 1874-1909; Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы
российского министерства иностранных дел. Серия вторая: 1815-1830 гг. В 8 т. Т. 1 (9) - 8 (16). М.,
1974-1995.
6 Archives parlementaires de 1787 а 1861 / Sous la direction de M.J. Mavidal et E. Laurent. T serie. T. 30
(12.02.1821-13.04.1821). Paris, 1875.
7 Россия под надзором: отчеты III отделения 1827-1869 I Сб. документов. Сост. М.В. Сидорова и Е.И.
Щербакова. М., 2006.
8 Бургуэп П. де. Воспоминания барона Бургуэна, французского посланника при С.-Петербургском
дворе с 1828 по 1832 // Отечественные записки. 1864. № 12. С. 838-842; Bourgoing P. de. Souvenirs
d'histoire contemporaine. Episodes militaries et politiques. Paris, 1864; Baranle P. de. Notes sur la Russie
(1835-1840) I Remises en ordre par M. le baron de Nervo, son gendre. Paris, 1875; Baranle, baron de.
Souvenirs du baron de Barante de l'Academie francaise (1782-1866). 7 t. / Publics par son petit-fils CI. de
Barante. T. 5-7. Paris, 1895-1897. (Тома 5-7, кроме упомянутых дипломатических донесений,
содержат частную переписку барона де Варанта) ; Eyragues (marquis d'). Memoires pour mes fils.
Falaise, 1875; Gamba J.-F. Voyage dans la Russie meridionale et particulierement dans les provinces situees
au-dela du Caucase, fait depuis 1820 jusqu'en 1824. 26d. Paris, 1826; Saint-Sauveur. Excursion en Crimee
et sur les cotes du Caucase, au mois de juillet 1836. Paris, 1837.
9 Ансело Ф. Шесть месяцев в России. Письма к Ксавье Сентину, сочиненные в 1826 году, в пору
коронования его императорского величества / Пер. с фр. и комментарии Н.М. Сперанской. М., 2001;
Верпе О. При дворе Николая I: Письма из Петербурга / Пер., вступ, ст. и комм. Д. Васильева. М.,
2008; Loeve-Veimars F.-A. De la Russie II Revue des Deux Mondes. Juillet 1837. T. 11. P. 185-229;
Raguse, due de. Memoires du marechal Marmont, due de Raguse de 1792 a 1841, imprimes sur le manuscrit
original de l'auteur. 9 t. T. 8, 9. Paris, 1857.
Дневник графини Д.Ф. Фикельмон, мемуары графа де Фаллу, как и мемуары графини Шуазель-Гуфье о санкт-петербургском дворе, а также графа де Морьоля о варшавском дворе великого князя Константина Павловича воссоздают обстановку, в которой вращались французские дипломаты и консулы11.
Свидетельства о Франции позволили лучше проникнуть в существо политики правительственных кабинетов Реставрации и Июльской монархии в отношении России а, следовательно, и инструкций, которыми они снабжали своих представителей в этой стране .
Мемуары государственных деятелей, в разное время руководивших дипломатическим ведомством в Париже, посвящают в механизмы формирования русской политики режимов Реставрации и Июльской монархии13. Ценными источниками информации о дипломатических кругах изучаемой эпохи являются воспоминания графа де Сент-Олера и шевалье де Кюсси14, а также мемуары и бумаги Л. фон Лебцельтерна и дневник графа Р. Аппоньи, атташе австрийского посольства в Париже15.
I Nesselrode, comte de. Lettres et papiers du chancelier comte de Nesselrode (1760-1856) extraits de ses
archives. 10 1.1 Publics et annotes avec une introduction par le comte A. de Nesselrode. T. 4-9. Paris, s.d.
Николай I. Муж. Отец. Император I Сост. Н.И. Азаровой. М, 2000; Остафьевский архив князей
Вяземских. Переписка князя П.А. Вяземского с А.И. Тургеневым. Издание графа С.Д. Шереметьева.
СПб., 1899. Т. 3,4; Вигелъ Ф.Ф. Записки: В 2-х кн. М„ 2003; Бутурлин М.Д. Записки графа М.Д.
Бутурлина: В 2-х т. / Под ред. М.А. Поляковой. М., 2006; Корф М. (барон). Записки. М, 2003;
Смирнова-Россет А.О. Записки / Сост. О. Смирнова. М, 2003; Из дневника П.Г. Дивова. 1829 год //
Русская старина. 1898. № 12. С. 617-632. 1899. Т. 99. X» 9. С. 655-673.
II Ficquelmont D. Diario de Darja Feodorovna Ficquelmont I Public par Nina Kautchichili. Milano, 1968;
Falloux (comte de). Memoires d'un royaliste. 2 t. T. 1. Paris, 1888; Choiseul-Gouffier S. (comtesse de).
Memoires historiques sur l'empereur Alexandre et la cour de Russie. Paris, 1829; Moriolles, comte de.
Memoires du comte de Moriolles sur l'Emigration, la Pologne et la cour du grand-due Constantin (1789—
1833), precedes d'une introduction par Frederic Masson. Ollendorff, 1902.
Козловский П.Б. Социальная диорама Парижа. Сочинение чужестранца, проведшего в этом городе зиму 1823 и часть 1824 года / Пер. с фр. В.А. Мильчиной. М., 1997; Balabine V. Journal de Victor Balabine, secretaire de l'ambassade de Russie a Paris de 1842 a 1847 / Publie par E. Daudet. Paris, 1914; Maille (duchesse de). Souvenirs des deux Restaurations. Journal inedit presente par X. de La Fourniere. Paris, 1984; Maille (duchesse de). Memoires (1832-1851). Inedit. Introduction et notes de F. d'Agay. Paris, 1989; Boigne (comtesse de). Memoires de la comtesse de Boigne, nee d'Osmond. Recit d'une tante. 2 t. / Edition presentee et annotee par J.-Cl. Berchet. Paris, 1971; Lettres d'Alphonse d'Herbelot a Charles de Montalembert et a Leon Cornudet (1828-1830) I Publiees par ses petits-neveux. Paris, 1908.
13 Шатобриан Ф.-Р. Замогильные записки / Пер. с фр. О. Гринберг, В. Мильчиной. М., 1995; Pasquier,
chancelier. Memoires du chancelier Pasquier. 6 t. I Publics par le due d'Audiffret-Pasquier. 2 partie:
Restauration (1824-1830). T. 4-6. Paris, 1893-1895; Damas, baron de. Memoires du baron de Damas
(1785-1862). 2 t. / Publies par son petit-fds le comte de Damas. Paris, 1922-1923; Guizot F. Memoires pour
serviral'histoirede mon temps. 8 t. T. 4-6. Paris, 1861-1864;
14 Sainte-Aulaire (comte de). Souvenirs (Vienne, 1832-1841) I Publies par M. Thiebaut. Paris, 1927; Cussy,
chevalier de. Souvenirs du chevalier de Cussy, garde du corps, diplomate et consul general, 1795-1866. 21. /
Publies par le comte M. de Germiny. 2" ed. Paris, 1909.
15 Le'vis-Mirepoix E. de. Un collaborates de Metternich. Memoires et papiers de Lebzeltern. Paris, 1949;
Apponyi R. Vingt-cinq ans a Paris (1826-1850). Journal du comte Rodolphe Apponyi, attache de
l'ambassade d'Autriche a Paris. 41./Publie par E. Daudet. 5ed. Paris, 1913-1926.
Наконец, были привлечены книги о России, вышедшие из печати в 1814-1848 гг., и, прежде всего, полемически заостренная «Россия в 1839 году» маркиза А. де Кюстина16.
Степень разработанности темы. В отечественной историографии нет специальных трудов, посвященных изучению дипломатической и консульской служб Франции в Российской империи в период с 1814 по 1848 гг. Однако отечественные историки уделяли внимание темам, имеющим непосредственное отношение к данному исследованию. В эпоху франко-русского союза конца Х1Х-начала XX веков Ф.Ф. Мартене, СМ. Соловьев, Б.Э. Нольде разрабатывали проблематику дипломатических отношений между Россией и Францией17.
В советской историографии франко-русских отношений можно выделить два этапа. На первом этапе, который продолжался до 1960 г., следует выделить малоизвестную статью Н.С. Платоновой, посвященную исследованию русской политики французских кабинетов эпохи Реставрации, причем чисто дипломатическому ее аспекту18. Впервые в отечественной историографии публикация дипломатических документов А.А. Половцова нашла столь широкое применение именно в статье Н.С. Платоновой. Большой интерес представляет статья Е.В. Тарле, в основу которой были положены неизданные материалы архива министерства иностранных дел в Париже, а именно, дипломатические донесения французского посольства за 1842-1847 гг., посвященные крестьянскому вопросу в России. Историк отмечал интерес дипломатических донесений как ценного источника по изучению царствования императора Николая I. Благоприятное мнение дипломатов о российском самодержце и о его деятельности в пользу освобождения крестьян контрастировало с распространенной на Западе неприязнью19. Причины и этапы складывания негативного отношения как либеральных, так и консервативных, клерикальных, слоев французской нации к российскому самодержцу были проанализированы Е.В. Тарле в очерке из сборника «Запад и Россия» .
А.Н. Шебунин основательно, с опорой на дипломатические донесения, осветил вопросы французской политики по отношению к Российской империи в обобщающей работе, посвященной анализу международных отношений в
Кюстип А. де Россия в 1839 году: В 2 т. / Пер. с фр. В. Мильчиной, И. Стаф; Под общей ред. В. Мильчиной. М., 2000; Lacroix F. Les mysteres de Russie. Paris, 1855.
17 Martens F. La Russie et la France pendant la Restauration II Revue d'histoire dilomatique. 1908. P. 161-248; Martens F. Nicolas Г et Louis-Philippe II Revue des Deux Mondes. 15 octobre 1908. P. 769-799. Г novembre 1908. P. 5-38; Соловьев СМ. Император Александр I. Политика - Дипломатия. СПб., 1911; Нольде Б.Э. (барон). Из прошлого франко-русских отношений // Нольде Б.Э. (барон). Внешняя политика. Исторические очерки. Пг., 1915. С. 193-206.
1818 Платонова Н.С. Франко-русские отношения с начала Реставрации Бурбонов до смерти Александра I // Известия Иваново-Вознесенского политехнического института. Пг., 1921. № 3. С. 91-147.
19 Тарле Е.В. Император Николай I и крестьянский вопрос в России по неизданным донесениям французских дипломатов 1842-1847 гг. // Его же. Сочинения: В 12 т. Т. 4. М., 1958. С. 569-587. 2,1 Тарле Е.В. Император Николай I и французское общественное мнение // Запад и Россия. Статьи и документы из истории XV1II-XX вв. Пг.: «Былое», 1918. С. 28-78.
первой половине XIX века. В его работе нашла отражение позиция Ришелье, Ноайля, Лаферронэ, стремившихся к заключению франко-русского союза. В условиях существования Священного Союза, отстаиваемого Александром I и Меттернихом, хотя и по-разному ими понимаемым, по крайней мере, вначале, более реалистичной выглядела позиция ульрароялистов, которые чуждались всякой активной внешней политики. В эпоху Июльской монархии внешняя политика Франции под руководством умеренных либералов, проникнутых, вслед за идеологами и практиками реакции, мыслью о том, что завоевательный дух тождествен духу революционному, ничем не могла спровоцировать выступление против нее со стороны Священного Союза21.
Миролюбие Июльского режима было предметом критики со стороны А.И. Молока и Ф.В. Потемкина. Эти советские историки характеризовали дипломатию Июльской монархии как несостоятельную, вследствие систематических уступок политическим противникам Франции и ее торговым конкурентам22. А.Л. Нарочницкий, Л.А. Зак не занимались специально историей франко-русских отношений, но касались внешней политики Франции эпохи Реставрации и Июльской монархии в обобщающих работах по истории международных отношений посленаполеоновского периода .
Деятельность Ж.-Ф. Гамбы, французского консула в Тифлисе с 1821 по 1831 гг., была затронута в статье М.К. Рожковой, которая чрезвычайно негативно оценила его усилия, направленные на расширение торгового обмена Франции с Востоком через Грузию, заподозрив его в авантюризме 4.
В 1960-1980-е гг. отдельные стороны франко-русских отношений стали предметом специального изучения. Значение Восточного вопроса во франко-русских отношениях рассматривалось в трудах Н.С. Киняпинои, И.Г. Гуткиной, В.А. Георгиева25. Е.И. Федосова отмечала, что политика Франции в конце 1820-х гг. была направлена на сближение с Россией, особенно в греческом вопросе26.
Диссертационная работа В.Г. Сироткина 1976 г. уделяла большое внимание «конституционной дипломатии» России 1814-1820 гг., отдельное исследование было посвящено роли социально-экономических факторов в
" Шебунип АН. Европейская контрреволюция в первой половине XIX века. Л., 1925.
~ Молок А.И., Потемкин Ф.В. Европа в 1794-1847 гг. Лекции, прочитанные в Высшей партийной
школе при ЦК ВКП(б). М, 1952.
23 Нарочницкий АЛ. Международные отношения европейских государств с 1794 до 1830 г. М., 1946;
Его же. Международные отношения европейских государств от Июльской революции во Франции до
Парижского мира (1830-1856). М., 1946; ЗакЛ.А. Монархи против народов. Дипломатическая борьба
на развалинах наполеоновской империи. М., 1966.
2 Рожкова М.К. Из истории экономической политики царизма в Закавказье // Исторические записки.
1946. Т. 18. С. 169-200.
2 См.: Киняпина Н.С. Внешняя политика России в первой половине XIX века. М., 1963; Гуткина И.Г.
Противоречия европейских держав в первые годы греческой войны за национальную независимость
(1823-1826 гг.) // Ученые записки ЛГПИ им. А.И. Герцена. Л„ 1966. Т. 288. С. 124-177; Ее же.
Греческий вопрос и дипломатические отношения держав // Ученые записки ЛГУ. Серия ист. наук.
1951. Т. 130. Вып. 18.; Георгиев В.А. Внешняя политика России на Ближнем Востоке в конце 30-
начале 40-х годов XIX в. М., 1975.
26 Федосова Е.И. Дипломатия Франции на заключительном этапе восточного кризиса 20-х гг. XIX в. //
Новая и новейшая история. 1986. № 6. С. 64-75
русско-французских дипломатических отношениях первых десяти лет существования Священного Союза27.
С начала 1990-х гг. в отечественной историографии отмечается рост интереса к различным аспектам внешней политики Франции в годы Реставрации и Июльской монархии. Франко-русские отношения рассматриваются в контексте Венской системы и противоречивых взаимоотношений европейских стран в работах Е.И. Федосовой, О.В. Орлик, В.В. Дегоева28. Колебания Франции во внешней политике объясняются стремлением демонтировать Венскую систему в условиях, когда Россия и Англия играли ведущую роль в европейских делах. О.В. Жидкова рассматривает сотрудничество России и Франции в рамках Священного Союза в период с 1818 по 1825 гг., подчеркивая, что Александр I никогда не оставлял мысль о возможности большего сближения с Францией2 .
Вопросы истории внешней политики Июльской монархии разрабатываются в трудах Н.П. Манухиной (Таньшиной) , в том числе в монографии «Политическая борьба во Франции по вопросам внешней политики в годы Июльской монархии». Большое внимание уделяется неприятию общественным мнением некоторых подходов власти к формированию внешнеполитического курса, в том числе в отношении России, а также миссии К. де Мортемара в Санкт-Петербург 1831 г. как свидетельству
Сироткип В.Г. Русская дипломатия и Франция после падения империи Наполеона (10-20-е годы XIX века): Автореф. дисс. докт. истор. наук. М., 1976; Его же. Финансово-экономические последствия наполеоновских войн и Россия в 1814-1824 гг. // История СССР. 1974. № 4. С. 46-62. 2* См.; Федосова Е.И. Идея европейского единства в общественно-политической мысли Франции XVIII-XIX вв. // Новая и новейшая история. 1994. № 3. С. 70-78; Ее же. Либералы у власти (некоторые проблемы внешней политики июльской монархии во Франции) // Европейский либерализм в новое время: Теория и практика. М., 1995. С. 166-174; Ее же. Петербургский протокол 1826 г. и дипломатия Франции // Вопросы истории. 1985. № 3. С. 46-57; Ее же. Становление внешнеполитического курса июльской монархии во Франции (1830-1834 гг.) // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1989. № 2. С. 23-36; Ее же. Ф. Гизо во главе МИД Франции (1840-
1847 гг.) // Вопросы истории. 1993. № 10. С. 136-144; Ее же. Франция и венская система (к вопросу о
постоянно действующих и временных факторах внешней политики) // Вестник Московского
университета. Серия 8. История. 1996. № 5. С. 71-82; Орлик О.В. «Европейская идея» Александра I //
Новая и новейшая история. 1997. № 4. С. 46-68; Ее же. Россия в международных отношениях 1815-
1829. От Венского конгресса до Адрианопольского мира. М., 1998; Дегоев В.В. Александр I и
проблема войны и мира в Европе (1815-1825) // Россия XXI. 2002. № 3. С. 112-137; Его же. Внешняя
политика России и международные системы: 1700-1918 гг. М., 2004; Его же. Кавказский вопрос в
международных отношениях 30-60-х гг. XIX в. Владикавказ, 1992.
29 Жидкова О.В. Россия и Франция в системе международных отношений в 1818-1825 гг.
.
30 Манухина Н.П. Русско-французские отношения в годы Июльской IX монархии // Россия и Франция:
XVIII-XX века. Вып. 5. М., 2003. С. 115-142; Тапыиина Н.П. Княгиня Дарья Ливек и Франсуа Гизо:
Из истории русско-французских отношений в годы Июльской монархии // Россия и Франция: XVIII-
XX века. Вып. 6. М„ 2005. С. 74-96; Ее же. Орлеанистская Франция и «европейский» концерт 1830—
1848 гг. // Новая и новейшая история. 2005. № 3. С. 127-141; Ее же. Русско-французские отношения и
Восточный вопрос в 1830-1840-е годы // Россия и Франция: XVIII-XX века. Вып. 8. М., 2008. С. 148-
165.
надежд Луи-Филиппа Орлеанского на возобновление дружеских отношений между двумя странами '.
Существенный вклад в развитие историографии истории франко-русских отношений вносят сборники «Россия и Франция: XVIII-XX века», издаваемые с 1995 г., под редакцией П.П. Черкасова32.
Работы московской исследовательницы В.А. Мильчиной продолжают традицию анализа дипломатических донесений французских агентов в России, заложенную Ф.Ф. Мартенсом и Е.В. Тарле. Исследовательница посвятила две статьи анализу рапортов секретаря французского посольства Т. де Лагрене . Анализ дипломатических донесений О. де Лаферронэ и К. де Мортемара выявил попытки императора Николая I сделать французских послов инструментами своего влияния на внутреннюю политику режима Реставрации34.
В целом, в современной отечественной историографии недостаточно внимания уделяется биографиям и деятельности французских дипломатов и консулов в России. Преобладает интерес к изучению биографий и деятельности русских дипломатов во Франции35.
Во французской историографии также не существует специальных работ, посвященных проблематике диссертации. Эпоха франко-русского союза рубежа ХІХ-ХХ веков не вызвала бум исследований, посвященных французской дипломатии в отношении России 1814-1848 гг., вопреки тому, что можно было бы ожидать, ведь эпоха Реставрации была периодом союза, пусть даже официально не оформленного, между Францией и Россией. Однако некоторое количество исследований все же увидели свет. А. Сорель критически подошел к «великому проекту» Ж. де Полиньяка, охарактеризовав его в своем очерке «Русский союз и Реставрация» как «памятник химерического безумия»36. Э. Тролон, Р. Биттар де Портес, П. Рен осветили первый год посольства Ж. де Ноайля в Санкт-Петербурге, взяв за основу его переписку с министерством в издании А.А. Половцова7. Тема отношения Николая I к
Тапъшипа Н.П. Политическая борьба во Франции по вопросам внешней политики в годы Июльской монархии. М., 2005. С. 153. 3" Россия и Франция: XV1H-XX века / Отв. ред. д.и.н. П.П. Черкасов. 8 выпусков. М., 1995-2008.
33 Мильчина В.А. Дипломатический корпус в Петербурге глазами первого секретаря французской
миссии (1833) // Ее же. Россия и Франция. Дипломаты. Литераторы. Шпионы. СПб., 2004. С. 144-171;
Ее же. Посол Франции при дворе Николая I: военный или штатский?//Там же. С. 172-181.
34 Мильчина В.А. Николай I и французская внутренняя полигика эпохи Реставрации: два эпизода // Ее
же. Россия и Франция. Дипломаты... С. 11-38; Ее же. Франция, 1829: два прогноза //Там же. С. 39-
89.
35 Михайлов В.Б. К.О. Поццо ди Борго: дипломат Реставрации на службе Российской империи //
Портреты российских дипломатов. М, 1991. С. 47-71; Орлик О.В. Социально-политические взгляды
и дипломатическая деятельность во Франции Н.Д. Киселева // Там же. С. 72-94; Таньшина Н.П.
Июльская монархия глазами российского посла во Франции К.О. Поццо ди Борго // Россия и
Франция: XVIII-XX века. Вып. 7. М., 2006. С. 138-150.
36 Sorel A. L'alliance russe et la Restauration II Essais d'histoire et de critique. Paris: Plon, 1883. P. 98-116.
Л. де Вьель-Кастель также затронул эту тему в своем фундаментальном исследовании: Viel-Castel L.
Histoire de la Restauration. 201. T. 20. Paris, 1878.
37 Troplong E. Les relations diplomatiques de la France et de la Russie au commencement du dix-neuvieme
siecle II Revue d'histoire diplomatique. Paris, 1903. P. 105-123; Bittard des Pones R. Un ambassadeur de
Франции была рассмотрена Э. Оманом с опорой на донесения П. де Варанта. Историк пришел, в сущности, к тому же выводу, что и Ф. Гизо, а именно, что с течением времени Николай I был поставлен перед необходимостью пересмотреть свое отношение к Июльскому режиму8. Наконец, вопросы взаимного восприятия французской и русской наций получили освещение в работах А. Рамбо и Л. Пенго39.
После революции 1917 г. интерес к истории франко-русских отношений во Франции спал. Как правило, подобного рода исследованиями занимались выходцы из России, такие как К. Грюнвальд, М. Фридьев. В работе над биографиями Александра I и Николая I, К. Грюнвальд опирался на дипломатические донесения французских представителей в России40. М. Фридьев - автор целого ряда статей, посвященных общественному мнению эпохи Реставрации, а также 1840-х гг. по отношению к России. Реакция французов на польское восстание 1830-1831 гг. также нашла отражение в его трудах . В 1960-е гг. это направление исследований, взаимное восприятие французской и русской наций, начало которому было положено А. Рамбо и Л. Пенго, нашло новых последователей в лице М. Кадо и Ш. Корбе42.
Экономический аспект франко-русских отношений в изучаемую эпоху нашел отражение в работах Ж.Л. Ван Режемортера и М. Лезюра, основанных на консульских донесениях из Тифлиса и Одессы, а также в книге современной исследовательницы А. Краац43.
Общие работы Ж.А. Пиренна, М. Буркена, Г. де Бертье де Совиньи, посвященные Священному Союзу, затрагивали и франко-русские отношения44.
История французской внешнеполитической администрации и ее агентов за рубежом привлекла внимание исследователей в 1970-80-е гг. Коллективный
France a la Cour de Russie pendant la premiere Restauration et les Cents Jours II Revue d'histoire diplomatique. 1900. P. 199-218; Rain P. La France et l'Europe au lendemain du congres de Vienne II Revue d'histoire diplomatique. Paris, 1908. P. 263-300.
38 Haumant E. L'Empereur Nicolas I" et la France II La Revue de Paris. Mars-avril 1902. 9 annee. T. 2. P.
835-857.
39 RambaudA. Francais et Russes. Moscou et Sevastopol (1812-1854). Paris, 1877; Pingaud L Les Francais
en Russie et les Russes en France. Paris, 1886.
40 Grunwald С de. Alexandre Г*, le Tsar mystique. Paris, 1955; Grwmald C. de. La vie de Nicolas Гг. Paris,
1946; Грюнвальд К. Франко-русские союзы І Пер. с фр. М., 1968.
41 Fridieff М. L'Empire russe vu par les hommes de la Restauration II Revue internationale d'histoire
politique et constitutionnelle. Avril-juin 1956. № 22. P. 108-124; Fridieff M. L'opinion publique francaise
devant l'insurrection polonaise de 1830-1831 //Ibid. Avril-juin 1952. № 6. P. 111-121. Juillet-septembre
1952. № 7. P. 205-214. Octobre-decembre 1952. № 8. P. 280-304; Fridieff M. France et Russie devant
l'opinion publique francaise (1842-1847) II Le Monde Slave. 1937. № 10. P. 117-124.
42 CadotM. L'image de la Russie dans la vie intellectuelle francaise, 1839-1856. Paris, 1967; Corbet Ch. A
l'ere des nationalismes. L'opinion francaise face a l'inconnue russe (1799-1894). Paris, 1967.
43 Van Regemorter J.L. Le mythe genois en mer Noire: la France, la Russie et le commerce d'Asie par la
route de Georgie (1821-1831) //Annales. Economies, Societes, Civilisations. 1964. Vol. 19. № 3. P. 492-
521; Lesure M. La France et le Caucasea I'epoque de Chamil //Cahiers du monde russe et sovietique. 1978.
Vol. 19. P. 5-65; Kraatz A. Le commerce franco-russe: concurrence et contrefacons. De Colbert a 1900.
Paris, 2006.
44 Pirenne J.-H. La Sainte-Alliance. Organisation europeenne de la paix mondiale. 2 t. Neuchatel, 1946-
1949; Bourquin M. Histoire de la Sainte-Alliance. Geneve, 1954; Bertier de Sauvigny C. de. La Sainte-
Alliance. Paris, 1972.
труд под редакцией Ж. Байу, а также исследование А. Контамина дают лишь общее представление о дипломатической и консульской службах за рубежом, не останавливаясь специально на их организации и деятельности в России45.
Кроме многочисленных биографий министров иностранных дел периода Реставрации и Июльской монархии, которые не имеет смысла перечислять здесь, упомянем биографии П. де Варанта и Э. Мортье, послов в России, в которых санкт-петербургский период их деятельности получил достаточно
развернутое освещение .
Коллективное издание по истории французской дипломатии под редакцией Д. де Вильпена 2005 г. продолжает традицию, заложенную А. Дебидуром, Э. Буржуа, П. Ренувеном, дав анализ, насколько это возможно в обобщающем издании, франко-русским отношениям с использованием дипломатической переписки в качестве источника47.
Все вышеперечисленные труды как отечественной, так и французской историографии оказались полезны при работе над диссертацией, ввиду того, что, так или иначе, затрагивают различные аспекты деятельности дипломатии режимов Реставрации и Июльской монархии в России.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования были представлены в специальном курсе «Россия глазами французских дипломатов в первой половине XIX века», прочитанном автором для студентов, специализирующихся на кафедре истории Нового и Новейшего времени исторического факультета СПбГУ в 2005 году, а также в ряде публикаций и докладов. По теме диссертации было сделано сообщение на конференции «Международные отношения в Новое и Новейшее время» (С.Петербург, декабрь 2004 г.). По теме диссертации опубликовано 6 работ общим объемом 3,7 п.л.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и двух приложений. Первая глава посвящена организации и составу французского посольства в Санкт-Петербурге, вторая -анализу основного содержания дипломатической переписки посольства, а также условий жизни и деятельности французских дипломатов при императорском дворе, в третьей главе рассматриваются организация, состав и деятельность французской консульской службы в Российской империи изучаемого периода. Общий объем диссертации составляет 420 страниц.
45 Histoire de Г administration francaise. Les affaires etrangeres et le corps diplomatique francais: 2 t. / Sous
la direction de J/ Baillou. T. 1. Paris, 1984; Contamine H. Diplomatic et diplomates sous la Restauration
1814-1830. Paris, 1970.
46 Denis A. Amable-Guillaume-Prospere Bruguiere, baron de Barante (1782-1866), homme politique,
diplomate et historien. Paris, 2000; Moreel L. Le marecha! Mortier due deTrevise (1768-1835). Paris, 1957.
47 Theis L. Entre besoin de repos et desir de gloire (1815-1870) II Histoire de la diplomatie francaise /
Presentation de D. de Villepain. Paris, 2005. P. 511-619; Дебидур А. Дипломатическая история Европы.
Священный союз от Венского до Берлинского конгресса (1814-1878): В 2-х т. / Пер. с фр. Ростов-на-
Дону, 1995; Bourgeois Е. Manuel historique de politique etrangere. 4 t. 4eed. T. 2, 3. Paris, 1939-1940;
Histoire des relations internationales. 3 t. / Sous la direction de P. Renouvin. T. 2. Paris, 1994.
Критерии набора для дипломатической службы в России
По проведенными нами подсчетам, 47 дипломатов побывали на дипломатическом посту в Санкт-Мётербургев изучаемый; период, среди 7 послов;. 22 секретаря и 20 атташе:. Какие критерии учитывались, при их назначении как свидетельствует история международных отношений, качественный; отбор1 кадров для заграничной; миссии.: всегда; был важен.. С XVIII века, с тех пор как: Российская империя громко» заявила о себе на международной арене; в западноевропейских: канцеляриях распространилось мнение о том; что для нее необходимо отбирать дипломатический персонал с особым тщанием. Русская дипломатия, имела репутацию искусной и надо было, следовательно, противопоставить ей агентов, способных, разгадать ходы потенциального, противника1, или ориентировать, его в направлении, желательномїдля Франции;
Однако собирательный тип французского дипломата эпохи Реставрации и Июльской монархии, описанный в очерке графа де Ла Ривальер Фрауендорфа, представлен как обязанный своим назначением исключительно покровительству высокопоставленных особ. «У нас, -утверждал очеркист, — вовсе не умение, вовсе не опыт, а ветер фавора продвигает к миссиям; поэтому бывает, что иностранные дворы видят последовательное появление куртизан, офицеров, профессоров или буржуа, впряженных в дипломатическую колесницу, в зависимости от того, подул ли ветер на замок, армию, школы или город» . Насколько это свидетельство 1842 г., отражающее распространенное мнение эпохи, было оправданным в случае с французским дипломатическим корпусом в Санкт-Петербурге? Существовали ли отличия в критериях, практиковавшихся режимами Реставрации и Июльской монархии? Учитывались ли личные пожелания агентов? Отвечал ли отбор кандидатов на дипломатическую службу в Санкт-Петербурге требованиям некоторой рациональности; принимая во внимание квалификацию агентов, их знание России и русского языка?
Критерии набора в период Реставрации
Людовик XVIII, будучи реалистом, не мог игнорировать те изменения, которые произошли в социальном? устройстве Франции за 20йлет отсутствия Бурбонов. Он старался лавировать в поисках некого- компромисса между сторонниками Старого» порядка и приверженцами новых идей. Разве присутствие маршала Бертье рядом с Людовиком XVIII при вступлении этого последнего в Париж, не было символом единения старой и новой Франции?
«Сто дней» были(результатом некоторых просчетов в политике. После победы союзников при Ватерлоо Франция была более разделена, чем в 1814 г., но Людовик XVIII продолжал лавировать между партиями. Умеренная политика продолжалась до 1820 г., когда убийство герцога Беррийского способствовало ее поправению. Ультрароялисты заняли командные посты в королевстве, что стало еще более очевидным после восшествиж на трон ( Карла X в 1824 г. Новый король не стремился к компромиссу, оставшись главой партии ультрароялистов даже после своей коронации.
У власти в эпоху Реставрации находились дворяне Старого, порядка, бывшие эмигранты и те, кто пережил революционные бури-и наполеоновское правление во Франции, а также прежние служители Наполеона, такие как Э.-Д. Паскье или Э. Деказ, которые не были слишком на виду в эпоху Первой империи. Можно предположить, что при наборе дипломатического. персонала учитывались те же социальные и идейные предпочтения, которые были господствующими во Франции эпохи первой и второй Реставрации.
Представим последовательно те критерии, которые наиболее учитывались при наборе персонала санкт-петербургского посольства в эпоху Реставрации.
Принадлежность к.старинному дворянству
Как правило, при наборе на дипломатическую службу в эпоху Реставрации учитывалось аристократическое происхождение кандидата. Согласно, данным французского историка Анри Контамина, из. 64 глав миссий, треть были «чистыми роялистами, или давным-давно подвергшимися соответствующей идеологической обработке, они то и получили незамедлительно назначения». Шестая часть были «новичкалш, которые не представляли собой ровным счетом ничего в 1814 г. и были1 возвышены после того, как Реставрация сделала их секретарями в различное время». Правда, половина постов была поручена старым служителям Наполеоновской империи, но многие из них получили только второстепенные назначения. В категории «чистых роялистов» было только одно простонародное имя, среди остальных «с десяток происхождений были буржуазными»114.
Подбор дипломатов в соответствии с аристократическим происхождением был вполне осознанным115. Он, впрочем, был облегчен именно тем, что такая тенденция возобладала уже в конце наполеоновской эпохи116. Одно различие остается, тем не менее: Реставрация, не знала эквивалента аудиторам в Государственном совете, этого эмбриона школы администрации и дипломатии, созданного Наполеоном для того, чтобы готовить молодых людей благородного происхождения к занятию ответственных постов.
Эти общие рассуждения достаточно хорошо подтверждаются и на примере глав миссии, назначенных в Санкт-Петербург.
Граф Огюст де Лаферронэ был «чистым роялистом», родом из бретонского дворянства, он» эмигрировал в начале революции и вернулся во Францию только в 1814 г.
Граф Жюст де Ноайль, обладатель громкого имени при Старом порядке, быстро примкнул к Консульству, но без излишнего шума. Повздыхав немного по красавице Полине Бонапарт117, он женился на племяннице Ш.-М. де Талейрана, потом стал камергером Наполеона; в этом качестве он сопровождал императрицу Марию-Луизу в Дрезден- и Прагу в 1812 г. В первые дни Реставрации он очутился в Компьени рядом с Людовиком XVIII.
Герцог Казимир де Мортемар, еще одно громкое имя, избрал военную карьеру в эпоху Первой империи: адъютант Наполеона, барон империи в 1813 г., у него не было недостатка в твердости характера. По словам знаменитой мемуаристски Аделаиды де Буань, «при дворе Карла X он был настоящим фениксом» 18. Графиня де Буань, родом из аристократического семейства д Осмонов, хозяйка блестящего салона, в котором высшая По свидетельству Луи-Матье Моле, занимавшего должность министра иностранных, дел при Июльской монархии (1836-1839). аристократия-заинтересованно обсуждала политические, дипломатические и литературные темы, конечно, знала это наверняка.
Зато не приходится сомневаться в том, что многолетняя служба в армии Наполеона послужила причиной отказа Огюсту Фредерику Луи Вьесс де Мармону, герцогу Рагузскому, отмеченному маршальским жезлом после победы в Ваграмском сражении. В апреле 1830 г. маршалу Мармону, страстно желавшему получить посольскую должность в России, не помогли ни дворянское происхождение, ни хорошая репутация при дворе, ни ненависть бонапартистов. Последние не могли простить ему предательства 5 апреля 1814 г., когда отступление его корпуса открыло союзникам дорогу на Фонтенбло119. Карл X предпочел поручить Мармону командование военным гарнизоном Парижа. Это назначение не оправдало себя, так как маршал не сумел отстоять столицу в уличных боях с восставшими 28-29 июля 1830 г., что навлекло на него подозрения в еще одном предательстве.
Среди 50 секретарей миссии, занимавших должность в 1830 г., только семь или восемь были выходцами изшростонародья . Но многие из-тех, кто получил назначение в Россию, служили прежде Наполеону. Граф Луи-Туссэн де Ла Муссэ начал свою дипломатическую карьеру в 1812 г. в качестве генерального консула-в Данциге. Вероятно, своим местом.первого секретаря в 1814 г. он был обязан участию в, высадке эмигрантов на бретонском полуострове Киброн в 1795 г. Можно упомянуть также Поля де Бургуэна, бывшего офицера Молодой гвардии Наполеона, и Эрнеста де Габриака, который служил в императорской дипломатии. Оба имели, тем не менее, связи в роялистском дворянстве. При. этом, отец Поля де Бургуэна, Жан Франсуа де Бургуэн, служил в дипломатии как Старому порядку, так и Первой империи, так же, впрочем, как и дядя еще одного секретаря посольства Жана-Пьера Гальц де Мальвирада, граф Матюрен де Лафоре.
«Наука» быть дипломатом в России
Основным содержанием дипломатических депеш, отправленных из Санкт-Петербурга, были традиционно внешнеполитические вопросы. Но кроме непосредственного анализа внешней политики Российской империи, депеши наполнены впечатлениями дипломатических агентов, от общения с императором и высокопоставленными лицами империи, размышлениями об атмосфере, в которой вершились дела в российском дипломатическом ведомстве.
Трудный путь к информации
На всем протяжении времени с 1814 по 1848 гг. дипломаты не переставали жаловаться на трудности добывания сведений в Российской империи. П. де Варант столкнулся в 1836 г. с невозможностью отправить министру затребованные им статистические данные о русской сухопутной армии. « ... не существует никакой гласности, которую можно было бы призвать на помощь; никакие вопросы не выставляются на дискуссию или на обсуждение в советах; — сетовал он, — ничто не доводится до сведения людей, специально не занятых тем или иным делом; нет никакого общественного мнения, никакого любопытства, никакого интереса к ходу дел в администрации» 4. К вышеупомянутым трудностям добавлялись еще препятствия, связанные с огромными расстояниями, плохим состоянием дорог, что замедляло сообщения между различными частями империи, незнанием русского языка. « ... иностранцы, за несколькими редкими исключениями, зная очень мало русский язык, не имеют возможности осведомиться о вегцах, о которых в других странах путешественники узнают без труда; впрочем, недостаточно было бы узнать о чем-либо однажды, необходимо держать себя в курсе изменений» .
Общедоступная информация была редкостью, и министерство во Франции не всегда отдавало себе в этом отчет. В 1822 г. глава ультрароялистского правительства Ж. де Виллель обратился к секретарю посольства Понткарре с просьбой прислать ему «альманах, издаваемый, по всей вероятности,, российским двором, где указан состав государственных администраций Империи и различные части ее организации, а таксисе происходящие в них изменения»56. Понткарре вынужден был констатировать, что вот уже много» лет в Санкт-Петербурге не публиковалось никакого сборника аналогичного «Королевскому альманаху» («Almanach royal»), издаваемому в Париже. Он раздобыл, тем не менее, список всех должностей и служб империи с их адресами на русском языке57.
В марте 1842 г. поверенный в делах, сын популярного председателя Совета министров Июльской монархии, носивший то же имя, что и он, Казимир Перье, известил министра Ф. Гизо о том, что Восточный вопрос, еще недавно бывший объектом пристального внимания, по-видимому, почти забыт в России. Это было тем более удивительным, что контрастировало с энергичными действиями русской дипломатии 1839—1840і гг., приведшими к изоляции покровительницы египетского паши, Франции, от других европейских государств, и, прежде всего, Англии, в вопросах урегулирования турецко-египетского конфликта. Однако К. Перье призывал свое правительство, не обольщаться. Действительно, Россия пошла на уступки, так как, подписав Лондонскуюконвенцию 13 июля 1841 г., потеряла преимущественное положение в районе проливов Босфор и Дарданеллы, но императорская/ канцелярия бодрствовала1 и действовала, «несмотря- на кажущуюся дремоту...» . Это предположение К. Перье о неусыпном оке императорской канцелярии шло в русле размышлений А. де Кюстина о привилегированном положении русской дипломатии по сравнению с французской дипломатией. Газеты, писал путешественник, заранее раскрывают русским дипломатам замыслы французского правительства. « ... мы, вместо того чтобы осмотрительно скрывать от них свои слабости, всякое утро страстно разоблачаем их перед всем миром, в то время как их собственная византийская политика вершится в тени и они старательно скрывают от нас свои мысли, поступки и страхи. Мы движемся вперед при ярком свете, они, — тайком: игра идет не на равных. Они оставляют нас в слепом неведении, сами лее просвещаются за, счет нашей искренности; наша слабость в болтливости, их сила — в скрытности; вот главная причина их дипломатического искусства» .
Французским дипломатам случалось указывать на некоторые преимуществаабсолютной власти для ведения внешней политики и в этом их мнение полностью- совпадало с взглядами А. де Кюстина, изложенными в процитированном выше отрывке из его «России в 1839 году». «Абсолютная власть, — писал тот же К. Перье, - не смущаемая ни дискуссией, которую она запрещает, ті прессой, которой она руководит единолично, ни мнением, которое она- подавляет, обладает крупными составляющими успеха. Речь здесь идет о преимуществах, которыми ни одна европейская дерэюава не обладает в равной степени» . Но для работы иностранных дипломатов эти сильные стороны абсолютизма в области внешней политики представляли собой, прежде всего, препятствие.
Свобода французской прессы, о которой- упоминал А. де Кюстин в вышеприведенном отрывке как о факторе; ослабляющем французскую дипломатию, зачастую становилась источником недоразумений во взаимоотношениях сторон. Дипломаты много разь указывали1 на чрезвычайную чувствительность императора Николая11 к этой теме. Знали они и о существовании специального департамента («третьей экспедиции») в составе личной канцелярии руководителя внешнеполитического ведомства России, К. В. Нессельроде. В задачу этой административной структуры под руководством французского эмигранта, графа Ивана Степановича Лаваля, входили перевод и переписывание для императора отрывков из английских, французских и немецких газет .
В период Июльскойї монархии дипломатам часто приходилось использовать «деревянный» язык, чтобы разубедить российские власти и столичных жителей в распространенном мнении, которое приписывало «Journal des debats» роль официозного органа французского правительства. Секретарь посольства Теодор де Лагрене неоднократно предпринимал попытки разуверить своих собеседников на этот счет. «Я смог привести, — докладывал он, — множество примеров расхождений во взглядах по внутренним вопросам и особенно неуместных соображений в вопросах иностранной политики, которые, я надеюсь, повлияют на убеждение вице-канцлера и помешают ему в будущем видеть в статьях «Journal des Debats» нечто большее, чем личное мнение редакторов» . Но вице-канцлер и тем более Николай I нелегко поддавались на подобного рода аргументы. Они были правы, так как оппозиционный1 в эпоху Реставрации, этот орган печати стоял на орлеанистских позициях пршИюльской монархии. Благоприятный к правительствам Июльского режима, «Journal des debats» отражал, как правило, правительственную точку зрения на иностранную политику. Журналисты могли без всякого препятствия позволить себе выразить» самые глубинные мысли правительства, но в случае критики, государственные деятели отмежевывались от какой-либо причастности к сказанному, приводя в качестве аргумента формально независимое положение газеты, на которое ссылались и французские дипломаты в России. Официально «Journal des debats» не являлся инструментом правительства.
Консульское присутствие на российской территории
Известно, что торговля между странами находится, чуть ли, не в прямой зависимости от состояния их политических отношений: дипломатический разрыв влечет, как правило, прекращение торгового обмена, а периоды политических союзов, напротив, благоприятны для деятельности негоциантов. Можно продолжить эту мысль, заключив, что периоды политического сближения, которые способствуют развитию торговли, влекут за собой и расширение сети консульских служб на территории торгового партнера. В данном разделе предпринята попытка проанализировать, насколько эти теоретические зависимости оправдывают себя в случае с сетью консульских служб Франции в России с момента их основания и на протяжении периода 1814—1848 гг.
Консульские учреждения Франции в России с середины 1810-х и по 1848 гг.
Выход России на берега Балтики в результате побед, одержанных над шведами в ходе Северной войны, был неоспоримым аргументом в пользу развития франко-русских торговых связей. Начиная с этого времени, было отмечено постоянное присутствие консульских представителей Франции в России. Интерес французских правящих кругов возрос, когда в результате победоносной войны с Турцией в 1774 г. Россия получила выход к Черному морю, а в 1783 г. присоединила Крым. 47 статей трактата о дружбе, торговле и навигации, подписанного послом Л.-Ф. де Сегюром 11 января 1787 г., свидетельствовали об этом интересе. Можно предположить, что после революционных бурь и наполеоновских войн, воспрепятствовавших развитию торговли и, следовательно, сети консульских представительств, французские власти и деловые круги эпохи Реставрации с активностью возьмутся за развитие торговых связей, и, следовательно, консульского присутствия на территории Российской империи. Так ли это было в действительности? Претерпела ли какие-либо изменения сеть консульских представительств в России в 1830-1840-е гг. по сравнению с предыдущим периодом?
Режим Реставрации и сеть его консульских учреждений в России
После победоносной кампании 1813-1814 гг. и реставрации Бурбонов, политические контакты между Францией и Россией возобновились быстрее, нежели торговые. По своем прибытии в Санкт-Петербург в сентябре 1814 г. Жюст де Ноайль не обнаружил никакого консульского агента, и пожаловался на это своему министру 9/21 октября: «Прибытие консула Франции є Санкт-Петербург будет для нас, несомненно, полезным» . В ответ Ш.-М. де Талейран адресовал ему инструкцию, касающуюся консульств, и сообщение о назначениях в Санкт-Петербург и Одессу", оставшихся от предыдущего режима. Речь шла о двух генеральных консульствах эпохи Первой империи, которая, в сумме, располагала пятью консульскими представительствами на территории Российской империи. Два из них, генеральное консульство в Санкт-Петербурге и вице-консульство, а затем консульство в Кронштадте существовали с XVIII века , два - генеральное консульством Одессе и вице-консульство в Севастополе - были созданы в 1802 г., и одно — консульство в Риге-в 1810 г.
Несмотря на успокоительное сообщение Талейрана, пришлось, тем не менее, подождать, прежде чем в апреле 1815 г. генеральное консульство возобновило, наконец, своюработу в столице Российской империи. Во главе вновь открытой консульской службы был поставлен Буржуа де Ножан. При Реставрации продолжилось параллельное существование посольства и генерального консульства в Санкт-Петербурге, в то время как в большинстве других столиц дипломатическая миссия брала на себя также и консульские функции. Июльская монархия положила конец этой аномалии.
В годы Реставрации торговые представительства Франции за рубежом подразделялись на четыре категории: генеральное консульство, консульство, вице-консульство, консульское агентство. Все эти категории были представлены на территории Российской империи.
В Одессу новый консульский служащий Жозеф Дорьоль прибыл лишь в сентябре 1815 г., спустя год после своего назначения. Одесский порт был отныне не более чем обычным консульством и сохранил этот статус в течение всего периода 1815-1848 гг.
Консульство в Риге, портовом городе, удобно расположенном в глубине Рижского залива, открыло свои двери в декабре 1815 г. Как было отмечено выше, консульство в Риге существовало с 1810 г., с тех пор как французские власти оценили значение этого порта на побережье Балтийского моря, славившегося как поставщик пеньки наивысшего качества. Если Рига сохранила свой статус в иерархии консульских служб, то Кронштадт, где до 1820 г. отсутствовал какой-либо торговый представитель от Франции, получил лишь статус консульского агентства (до 1826 г.). Вице-консульство в Севастополе, который между тем стал крупным военным портом, было ликвидировано. Взамен было создано торговое представительство в Феодосии, расположенной при входе в Азовское море, со статусом вице-консульства (1815-1821 гг.), потом консульского агентства.
В июле 1821 г. было создано вице-консульство в Москве, которая оставалась важным торговым центром, а в декабре того же года -консульство в Тифлисе, в Грузии, христианской земле, присоединенной к Российской империи в самом начале XIX века. Эта последняя инициатива, уже намечавшаяся в эпоху Первой империи, вписывалась в обширную перспективу, предполагавшую развить обмен между Францией и Персией через Грузию. Новый путь торгового обмена позволил бы караванам, нагруженным; товарами, не пересекать. Анатолии; малонадежной части Османской/, империи. Создание консульства, в Тифлисе: было логическим завершением пяти лет пропагандистской- работы шевалье Жака-Франсуа Гамбы который был поставлен во главе нового торгового представительства. Указ от 8/20; октября 1821 г., принятия которого» Ж.тФ; Еамба; добился от императора Александра? її через? посредничество; посла; О. де Лаферронэ, и позволил: основать консульство в Тифлисе. Глава тогдашнего; правительства герцог А.-Э . деРишельепонимал всю значимость меры; которая открыла для французской? торговли путь в Азикн В результате этого- нововведения, обложенные; лишь,5% налогом; французские товары- поступали;транзитом в Грузию; гдеобменивались на товары изїЖерсии; Кандагара, Бухары .Следует отметить, что- французы были единственной европейской? нацией, имевшей своего консулам Тифлисе в:изучаемый;период.
Открытие консульства в Варшаве в 1824: г. дало: повод к ожесточенным спорам. С 1817 по; 1822, гг.,, во время; переговоров с российским; правительством относительно; погашения; долгов» бывшего герцогства. Варшавского;, специальный комиссар1 Теодор де Еедувиль занимался на практике консульскими делами: в июле 1822 г. остановил ход дел, в то время как многочисленные французы жилт в Варшаве . Пришлось дожидаться? 1825 г., когда, снабженное,, наконец, консульским персоналом, торговое представительство в Варшаве смогло открыть свои двери.
Недоумение вызывают некоторые лакуны в сети французской консульской: службы; в России. «За пределами; вакуума германской Европы, имелся- вакуум российский»6, — отмечает французский историк Анри Контамин. Если, логично, что Кронштадт потерял свой статус консульства ввиду его близости к Санкт-Петербургу, то вызывает удивление тот факт, что французское торговое представительство в Москве приобрело лишь статус вице-консульства: В Москве, имевшей репутацию важного торгового центра, происходило, бурное развитие промышленности, И постоянно проживали более тысячи французов. А что сказать о том факте, что в Нижнем Новгороде отсутствовал консульский представитель Франции, хотя бы во время знаменитой- ярмарки, бывшей местом; встречи негоциантов из Европы и Центральной Азии? Хотя в посольской и консульской переписке встречаются рапорты о- нижегородской ярмарке; они слишком редки и зачастую поверхностны. Консульство в Риге не всегда было в рабочем состоянии- из-за отсутствия консула, в то время- как это был порт, активно работавший на экспорт льнами зерновых.
Критерии набора для консульской службы в России
Социальное происхождение персонала консульского корпуса эпохи Реставрации сильно отличалось от социального происхождения дипломатов, рассмотренного в первой главе. По представленным А. Контамином материалам, из 220 консульских представителей, назначенных Реставрацией, только пятая часть принадлежала или претендовала на принадлежность к дворянству, треть агентов служили уже при Наполеоне І, в то время как среди дипломатов таковых набиралась лишь четверть89.
По проведенным нами подсчетам, 44 человека были задействованы на консульской службе в России в изучаемый период: 30 консулов, вице-консулов и консульских агентов, 14 начальников канцелярии. Подтверждались ли вышеприведенные закономерности на примере консульского корпуса в России? Какие критерии учитывались, в первую очередь, при наборе в консульства? Существовала ли разница в критериях, использовавшихся режимами Реставрации и Июльской монархии, при определении на консульскую службу, как это было констатировано в случае набора в штат посольства? Пытались ли российские власти влиять на процесс выбора кандидатур?
Консулы, вступившие в должность на местах
Отметим, что в отличие от критериев, использовавшихся при отборе дипломатов, где знакомство со страной пребывания было поверхностным, почерпнутым в лучшем случае из книг или архивных документов, знание России было одним из факторов5отбора кандидатов для консульских постов в империи, многие сотрудники вербовались на местах. Но все они были французами по рождению или натурализованными.
По традиции, начальники канцелярий были уроженцами страны деятельности консульской службы, но по постановлению от 20 августа 1833 г. они должны были быть французами и быть не моложе 25 лет. Однако это постановление не всегда соблюдалось. Ладислас Коше, родившийся в Варшаве 27 июня 1820 г., и, следовательно, подданный императора, исполнял, тем не менее, обязанности .начальника канцелярии во французском консульстве в Варшаве, начиная с 1838 г. Министерство подтвердило его назначение в 1842 г., пойдя навстречу просьбе консула Шарля Констана Тейса. Впоследствии Л. Коше послал в министерство просьбу о повышении в карьере торгового представителя, прося вознаградить его за «девять лет усердной службы в стране, где всякая другая карьера для меня отныне закрыта» . Его просьба была удовлетворена лишь после революции 1848 г.
Большинство консульских агентов, вступивших в должность на местах, привели в Российскую империю те или иные личные причины. Жан Батист Николя Фабэн приехал к родственнику в 1816 г., и был определен к одному фабриканту в Москве за жалованье в 3 000 франков. По истечении четырех лет он отправился в Санкт-Петербург и предложил свои услуги генеральному консульству, куда был принят в качестве начальника канцелярии . Это было начало длительной карьеры Ж.Б. Фабэна в качестве консульского агента в России.
В эпоху Реставрации некоторые из консулов, получивших назначение в Россию, имели уже некоторое знакомство со страной, побывав там в рамках гражданской или военной карьеры во времена Первой империи. Так, Адриен Кошле, аудитор в Государственном Совете, находился на территории Российской империи в июле 1812 г. в качестве атташе при генеральном интендантстве Великой армии. Он исполнял обязанности интенданта губернии Белосток в Литве92. Младший брат чтицы и доверенного лица93 королевы Гортензии94, он начал свою консульскую карьеру в России после того, как прожил там четыре года. Прибыв в Санкт-Петербург в 1820 г. в рамках промышленной миссии барона Нефлице для ввода в действие новых машин на русских ткацких фабриках, он был замечен за свои деловые качества93. В 1823 г. К.В. Нессельроде рекомендовал Ш.-А. Поццо ди Борго представить в выгодном свете перед Ф.-Р. де Шатобрианом способности в области коммерции и административные знания А. Кошле, как подходящие для того, чтобы ош смог начать консульскую карьеру, несмотря на бонапартистское прошлое рекомендуемого лица . Впрочем, Ш.А. Поццо ди, Борго с давних пор проявлял интерес к А. Кошле, которого пытался определить на консульскую службу еще в 1814 г. .
Посол О. де Лаферронэ часто виделся с А. Кошле в Петербурге, установил за ним наблюдение, подозревая его в бонапартистских симпатиях, но кончил тем, что рекомендовал его в свою очередь на должность консула (ноябрь 1823 г.)98. Ф.-Р. де Шатобриан отказался, тем не менее, принять его на службу. Министр сослался на суровость, регламента консульской службы. За неимением лучшего, А. Кошле служил помощником начальника канцелярии и временно исполняющим обязанности руководителя канцелярии в генеральном консульстве Санкт-Петербурга". Затем, в декабре 1824 г., О. де Лаферронэ рекомендовал его на должность консула в Варшаве: «Учитывая все эти соображения, и, более того, имев возможность лично узнать характер, мнения и принципы Кошле в течение четырех лет сряду, что он провел в России, я не думаю, что1 было бы возможно сделать выбор более полезный для французской колонии и который представляет одновременно более гарантий всякого рода» . На этот раз, посол добился большего успеха. Но не в России, а в других странах А. Кошле удастся сделать блестящую карьеру в консульской службе. В этом его случай остается исключительным, так как консульские служащие, рекрутированные на месте, оставались обычно в России в течение многих лет.
Другой: местный выдвиженец, Fyr Валада атташе при, генеральном; консульстве с 1816 по 1824 гг., сотрудничавший в одной из. газет российского правительства, должен был равным образом превозмочь законодательные барьеры консульской службы. О. де Лаферронэ, который, по-видимому, особенно ценил его способности, отправил его в Париж; в августе 1823 г. с поручением доставить депешу Ф:-Р; де, Шатобриану, и рекомендовал его для консульской карьеры101..Безуспешно: Новый провал в декабре, когда кончина Буржуа де Ножана освободила? должность вице-консула- в Санкт-Петербурге 0?. В? 1824 г. Т. Валад стал начальником канцелярии генерального консульства-; но без; звания вице-консула» Правила противились принятию начальников канцелярии для службы; на» ступенях консульской; иерархии103. Однако после нескольких лет постоянной службы в генеральном консульстве, Г. Валад; приобрел необходимые первоначальные знания. О. , де Лаферронэ; настоятельно просил сделать для него исключение: В:- конце концов;, заваленная рекомендательными; письмами, центральная администрация; пошла на уступки и вручила Г. Валаду диплом почетного вице-консула в 1826 г. Это звание, несомненно; повысило престиж К Валада в глазах русской администрации, не внеся никаких существенных изменений в его положение104. Лишь в 1831 г. после ликвидации; генерального консульства он получил, наконец, звание вице-консула;, возглавив канцелярию посольства.
