Содержание к диссертации
Введение
Глава первая: Источники и историография 13-67.
1. Политическая борьба в Риме от убийства Цезаря до консулата Октавиана: концепции периода в античной историографии 13-44.
2. Политическая борьба в Риме от убийства Цезаря до консулата Октавиана: исследование периода в современной историографии 44-67.
Глава вторая: Политическая жизнь Рима в октябре 45 - марте 44 гг.до н.э. и заговор против Цезаря 68-102.
1. Изменение политического положения Цезаря: возникновение заговора 68-79.
2. Соглашение 17марта: сущность и политические перспективы...79-90.
3. Проблема расстановки и классификации политических сил после убийства Цезаря 91-102.
Глава третья: В рамках соглашения 17 марта: от политики компромисса к вооруженному противостоянию 103-158.
1. Политическая жизнь Рима в конце марта - конце августа 44 г. до н.э.: от политики компромисса к политическому противостоянию 103-138.
2. Политический кризис: в преддверии вооруженного противостояния (начало сентября - конец ноября 44 г. д. н.э.) 138-158.
Глава четвертая: война и политика: политическая борьба в Риме на фоне Мутинской войны (нач. декабря 44 -к. апреля 43 гг. дон.э 159-213.
1, Последний месяц консульства Антония и заседание 20 декабря.. 159-180.
2. Между новым соглашением и гражданской войной (начало января -апрель 43 г. до н.э.) 180-209.
3 Политическая ситуация в Риме после завершения Мутинской войны: итоги и выводы 209-212.
Глава пятая: От видимости мира к новой гражданской войне: политическая борьба в Риме в мае - августе 43 г. до н.э 213-238.
Заключение 239-244.
Список сокращений 245
Список использованных источников и литературы 245-257.
- Политическая борьба в Риме от убийства Цезаря до консулата Октавиана: концепции периода в античной историографии
- Изменение политического положения Цезаря: возникновение заговора
- Политический кризис: в преддверии вооруженного противостояния (начало сентября - конец ноября 44 г. д. н.э.)
Введение к работе
Первый век до н.э. для Римского государства ознаменовался перерождением Республики - системным кризисом республиканских механизмов на фоне глобальных геополитических изменений, парадоксально стремительных метаморфоз общественного сознания, экономических и культурных преобразований и, следовательно, поиском новых -альтернативных - путей развития.
В сфере политической (которой и посвящено данное исследование) при общей тенденции к изживанию демократической составляющей, усиливалась конкуренция аристократического (в иной трактовке -олигархического) и монархического начал. Если аристократический путь не разрушал, но лишь приспосабливал к новым условиям традиционные республиканские принципы: принцип коллегиальности, выборности и срочности при формировании властных структур, не уничтожал, но лишь видоизменял основные республиканские механизмы: соискание магистратур, выборы, исполнение магистратур и взаимодействие магистратов, распределение провинций, осуществление наместничеств и т.д.; то второй путь - единовластие - подразумевал отказ от этих принципов, замену механизмов, переход к качественно новому политическому устройству. Изменение роли армии, полководцев, характера экстраординарных магистратур, значения провинциальных наместничеств, метаморфозы представлений о гражданине, гражданской свободе, государстве, взаимоотношениях государства и гражданина, взаимосвязи частного и общественного, возможного и должного, достойного и желанного стали факторами, повлиявшими на специфику политических реалий затронутого нами периода и масштабные изменения, имевшие место впоследствии.
Исследование данного периода актуально и необходимо, во-первых, поскольку необходимо любое исследование узловых моментов истории, во-вторых, поскольку затронутый нами - один из множества подобных моментов относится к, пожалуй, наиболее значимому периоду истории Римского государства, и, в-третьих, по странному стечению обстоятельств, он обойден пристальным вниманием исследователей. Период «гражданских войн в Риме после смерти Цезаря» (как обыкновенно называют период 44 -30 гг. до н.э.) многократно рассматривался в трудах отечественных и зарубежных исследователей. При этом, затронутому нами периоду (март 44 - август 43 гг. до н.э.), крайне интересному, запутанному, неоднозначному, порой парадоксальному, насыщенному событиями, перспективную значимость которых трудно переоценить, обычно уделялось небольшое внимание.
В XX веке были разработаны различные аспекты социальной и политической истории Римского государства I в. до н.э. Представляют интерес исследования проблемы возникновения и взаимодействия политических группировок (factiones)', феномена военной клиентелы, изменения массового сознания граждан Республики, роли чрезвычайных магистратур2, роли римской армии3, значения политических институтов
В этой связи невозможно не упомянуть давнюю, но не утратившую своего значения монографию сэра Рональда Сайма (Syme R. The Roman Revolution. L., 1939).
Смотри, например: Кудрявцева Т.В. Чрезвычайные полномочия полководцев как источник императорской власти в Риме // Дисс. на соиск. учен. степ. кин. Л., 1990; Чекаиова Н.В. Эволюция системы триумвирата в Риме при переходе от республики к империи. Ярославль, 1992.
Из последних работ, затрагивающих данную проблему, следует отметить монографию А.В. Махлаюка (Махлаюк А.В. Армия Римской империи. Очерки традиций и ментальносте. Нижний Новгород, 2000.) В числе прочего автор говорит о процессе «эмансипации армии и полководца» (С.74) от республиканских органов власти, начавшемся в период Республики.
республики4 и многие другие. Большое значение имеют достижения просопографического направления в историографии.
1 Значительный вклад в исследования как периода гражданских войн
после смерти Цезаря в целом, так и круга проблем рассматриваемых в настоящей работе внесли монументальные труды Р. Сайма5 и НА. Машкина6. Попытку воссоздать целостную картину данного периода в работах общего характера предпринимали В.Г Борухович7, А.Б Егоров', В.Н. Парфенов9, Я.Ю. МежерицкиЙ". Ряд добротно написанных, опирающихся на богатую источниковую базу, биографий политических деятелей данного периода (Марка Антония, Октавиана, Цицерона, М. Брута) позволяет взглянуть на политические реалии Рима с разных сторон, помогает создать объективную общую картину событий. В этой связи необходимо упомянуть исследования С.Л. Утченко11, И.Ш. Шифмана12, Д. Линдсэя13, Р.Ф. Росси14, П. Грималя15, А. Джонса16, Д. Стоктона17, М. Гельцера18, X. Бенгтсона19, Э.
* Вистрэнда20.
4 См., напр.: Портнягина И.П. Дело Кремуция Корда// Проблемы политической истории
античного общества / Отв. ред. Э.Д. Фролов, Л., 1985. С. 172-179; Дементьева В.В.
Римское республиканское междуцарствие как политический институт. М., 1998.
5 Syme R. The Roman Revolution.
6 Машкин НА Принципат Августа, Происхождение и социальная сущность. М-Л., 1949.
7 Борухович В.Г. После мартовских ид 44 г. до.н.э. // Ант. мир и археология, 1983. С. 123-
» 154.
Егоров А.Б. Рим на грани эпох, Л.,1985.
9 Парфенов В.Н. Рим от Цезаря до Августа. Саратов, 1987.
10 Межерицкий Я.Ю. «Республиканская монархия»: метаморфозы идеологии и политики
императора Августа. М.-Калуга, 1994.
Утченко С.Л. Юлий Цезарь. Цицерон и его время. М., 1998,
12 Шифман И.Ш. Цезарь Август. Л., 1990.
13 Lindsay J. Marc Antony. L., 1936.
> H Rossi R.F. Marco Antonio nella lotta politica delta tarda Repubblica Romana. Trieste, 1959.
15 Грималь П. Цицерон. M., 1991,
16 Jones А.Н.М. Augustus. L., 1970.
В то же время необходимо отметить, что политическая борьба в марте 44 - августе 43 гг. до н.э., как сложный, вариативный процесс, до сих пор не становилось предметом пристального внимания исследователей. Данный период, как правило, воспринимается как переходный, промежуточный, как один из этапов на пути от диктатуры Цезаря к Принципату Августа и 'уже -от убийства Цезаря ко второму триумвирату. Зачастую, противостояние Антония и Октавиана (вылившееся к Мутипской войне), а затем - их сближение (приведшее к образованию второго триумвирата), выделяют как основное содержание политической борьбы. Некоторые важные события не локализуются во времени, или датируются не вполне корректно31, или, наконец, вовсе не упоминаются. Отсутствует теоретически четко разработанная и весомо обоснованная источниками периодизация, что сказывается на структуре изложения материала. Крайне незначительное внимание уделяется терминологии". Нередко отсутствует серьезный критический анализ источников23. Подчас некоторые важные источники затрагиваются вскользь или вовсе не используются24. Таким образом, данный
Stockton D. Cicero. A political biography. Oxf., 1971.
18 Gelzer M. Cicero. Ein biographischer Versuch. Wiesbaden: Steiner, 1969. S. 325-410.
19 Bengtson H. Marcus Antonius. Triumvir und Herrscher des Orients. Munchen, 1977.
20 Wistrand E. The policy of Brutus the Tyrannicide. Geteborg, 1981.
* Одним из ярких примеров является датировка lex de permutatione provinciarum.
22 Например, при определении таких понятий как «республиканцы» и «цезарианцы». Так, например, даже маститые исследователи нередко грешат излишней доверчивостью
к рассказам Аппиана, апологетическим сентенциям Николая Дамасского или
пропагандистским выкладкам Цицерона.
Так, например, И из 14 филиппик Цицерона, не переведены на русский язык. Как
следствие - весьма искаженное представление об этих речах, к сожалению,
распространенное в исследованиях отечественных авторов (Например: Бокщанин А.Г.
і Источниковедение Древнего Рима. М., 1981. С. 53) и связанное с ним искажение
исторических реалий ( например: Радциг СИ. Цицерон и его время // Цицерон 2000 лет
со времени смерти / Сб. статей. М., 1959. С. 52; Игнатенко А.В. Древний Рим: от военной
период, оригинальный и во многом парадоксальный - или словно «выпадает» из поля зрения исследователей, или превращается в неупорядоченный набор содержащихся в источниках (но не связанных единой логикой) фактов, противоречивых оценок; событий, не поддающихся объяснению при восприятию политической борьбы после убийства Цезаря как процесса линейного, однонаправленного.
Объектом настоящего исследования является политическая составляющая процесса перерождения римского государства; предметом -политическая борьба в марте 44 - августе 43 гг. до н.э.
Целью исследования является воссоздание целостной картины политической борьбы данного периода как сложного вариативного нелинейного процесса; раскрытие внутренней логики этого процесса на основе построения обоснованной периодизации, четкой хронологической сетки и событийной структуры.
Рабочая гипотеза, заложенная в основу данной работы, заключается в следующем:
1. Убийство Цезаря было, в первую очередь, не актом идеологической
борьбы или попыткой побежденных свести личные счеты с победителем.
Оно имело определенные политические предпосылки и явилось
закономерным следствием специфической политической ситуации,
сложившейся в Риме к середине марта 44 г. до н.э.
2. Этот политический акт нарушил относительное равновесие,
установившееся в политической жизни Рима после завершения гражданских
войн между Цезарем и Помпеем (а затем - его сторонниками) в 49-45 гг. до
н.э. Убийство Цезаря предопределило начало нового этапа политической
борьбы, но отнюдь не предопределило его характер, а породило несколько
направлений развития.
демократии к военной диктатуре (историко-правовое исследование). Свердловск, 1988. С. 123-124; История Древнего Рима/ Под ред. Кузищина А.В. 3-е изд. М., 1994. С. 170-172).
3. Создание и ряд особенностей новой системы распределения власти породило три основных варианта развития: сохранение системы (или ее непринципиальная корректировка), ее деформация на основе «цезарианских» принципов, деформация на основе «республиканских» принципов". Таким образом, явления политической жизни Рима данного периода группируются по принципу принадлежности к одному из вариантов развития и оцениваются по вкладу в преобладание того или иного варианта.
Основными задачами исследования являются:
1. Дать обзор политической жизни Рима в октябре 45 - марте 44 гг. до н.э. и решить проблему характера заговора против Цезаря; данная задача решается путем сравнительного анализа двух периодов политической жизни Рима: между Африканской и Испанской войнами и по завершении Испанской войны, с точки зрения, во-первых, деятельности Цезаря, во-вторых, динамики восприятия его деятельности представителями различных политических группировок.
Реконструировать политическую ситуацию, сложившуюся после убийства; выявить предпосылки соглашения 17 марта; проследить процесс становления новой системы распределения власти, новых принципов позиционирования политических сил; обозначить основные варианты развития системы; проанализировать их априорную вероятность.
Воссоздать основные направления политической борьбы в Риме в течение весны-лета 44 г. Выявить динамику развития новой системы распределения власти: от политики компромисса к политическому противостоянию.
Воссоздать картину политической борьбы в сентябре - ноябре 44 г.; выявить сущность кризиса системы, исследовать процесс перегруппировки политических сил в преддверии вооруженного противостояния.
Проблема использования понятий «республиканцы» («республиканский») и
«цезарианцы» («цезарианский») применительно к политическим реалиям исследуемого нами периода будет рассмотрена особо.
Реконструировать ход и атмосферу политической борьбы на фоне военных действий под Мутиной; раскрыть сущность полемики, развернувшейся в политических кругах Рима по вопросу о характере войны и способах разрешения конфликта; изучить процесс изменения соотношения политических сил в ходе войны в его взаимосвязи с военными действиями как в Галлии, так и в восточных провинциях; сравнить особенности восприятия реалий политической борьбы представителями различных политических группировок.
Воссоздать картину политической борьбы в Риме по завершении Мутинской войны (до консулата Октавиана), выявить предпосылки и проследить процесс кризиса и крушения системы распределения власти, основанной на соглашении 17 марта.
Методологической основой исследования является принцип историзма и системный подход, подразумевающий изучение явлений в их целостности, в их взаимосвязи с другими явлениями, в их развитии. Специфика исследования процесса политической борьбы и особенности затронутого нами периода определяют также и необходимость опоры на положения, разработанные в рамках синергетики: признание того, что, во-первых, прочность, устойчивость системы - явление условное и преходящее; во-вторых, ситуация ослабления, неустойчивости системы открывает возможность нового этапа развития; в-третьих, открытость системы внешним воздействиям является важнейшим фактором возникновения вариантов развития системы («точек би-(поли)-фуркации); в-четвертых, в процессе самоорганизации элементов системы выбор варианта развития могут определить влияние подчас слабых, второстепенных факторов; в-пятых, любая социальная система в состоянии неустойчивости более подвержена влиянию субъективных факторов. Наконец, при исследовании некоторых сюжетов обосновано использование просопографического метода, подразумевающего рассмотрение проблемы римских политических группировок с точки зрения личных связей.
При реконструкции целостной картины политической борьбы в рамках затронутого нами периода мы будем исходить из следующих положений:
Тенденции - не борются; борются люди и группы людей, по тем или иным причинам, вносящие свой вклад в развитие той или иной тенденции. Выявление мотивов их деятельности, политических предпочтений, идеологических ориентиров, родственных и личностных связей, страстей и интересов в их взаимосвязи и взаимозависимости необходимо для понимания сущности политической борьбы в рамках нашего периода и исторических предпосылках, возникших в ходе этой борьбы. Разговор о тенденциях вообще не позволит вскрыть механизм исторического развития. В то же время, именно исследование деятельности (в широком смысле) человека и групп людей позволяет уловить проявления той или иной тенденции, понять, насколько она бьша закономерна, проследить ее в развитии.
Современники не знали, что живут между «Диктатурой Цезаря» и «Принципатом Августа». Исследуя политическую борьбу в Риме от убийства Цезаря до завершения консулата Октавиана, следует исходить из того, что, последовавшие за ней объединение Антония и Лепида, разрыв Октавиана с сенатским большинством, образование второго триумвирата, гражданские войны 42-30 гг. до н.э., наконец - установление принципата было одним из вариантов развития событий, а следовательно, некорректно рассматривать данный период как цепь событий закономерно и необходимо ведущую от диктатуры Цезаря к принципату Августа (и уже: от убийства Цезаря - к образованию второго триумвирата).
Необходимо, подчас абстрагируясь от знания будущего, не только допускать, но и ясно видеть нелинейность, сложность, неоднозначность, вариативность данного периода, улавливать (в иногда незначительном, на первый взгляд, событии, фразе, даже - слове) проявления той или иной тенденции исторического развития. Возможно, в дальнейшем данный
подход позволит выявить предпосылки того, что итоговым вариантом в политическом развитии римского государства I в. до н.э. стала именно (политически эклектичная и идеологически двуличная) система, сконструированная Августом.
Неоднозначную (в том числе и по степени воздействия) и интересную роль в развитии событий данного периода сыграла, во-первых, деятельность отдельных личностей; во-вторых, взаимоотношения политических группировок; в-третьих2^ проявления активности масс (например, ветеранов Цезаря или римской черни). Исследование их в специфике и взаимосвязи - также представляет немалый интерес и необходимо для реконструкции событий интересующего нас периода. Игнорирование или гипертрофия значимости любого из этих трех уровней таит в себе опасность серьезнейших искажений.
Необходимо учитывать специфику римского общественного сознания, влияние и использование традиционной идеологии и ее модификаций в политической борьбе, варианты восприятия и интерпретаций явлений политической жизни представителями различных политических сил (проблема восприятия деятельности Цезаря, оценки убийства Цезаря, восприятия и оценки деятельности Антония в 44 г. до н.э., частных усилий Октавиана, коалиции группировки Октавиана и сенатского большинства и т.д.). Непонимание этой специфики зачастую приводит к искажениям. При объяснении поступков политических деятелей следует представлять себе особенности их восприятия ситуации (что подразумевает использование метода «рационального объяснения», установление связи между восприятием реальности и деятельностью субъекта).
5. Необходимо учитывать роль т.н. «случайности» в ходе событий
исследуемого периода (что касается, например, смерти консулов Гирция и
Пансы в ходе Мутинской войны), определив случайность как закономерное
следствие неожидаемых и, a priori маловероятных предпосылок, а также роль
«Во-первых», в данном случае, не означает «в первую очередь».
слухов, предположений, надежд и опасений, которая подчас превосходила роль фактов, имевших место в действительности.
Хронологические рамки исследования - март 44 - август 43 гг. до н.э. - обоснованы логикой исследования, подразумевающей рассмотрение интереснейшего феномена в политической жизни Рима. После убийства Цезаря (15 марта 44 г. до н.э.) вследствие соглашения, заключенного между сторонниками убитого, заговорщиками и виднейшими представителями сената (17 марта 44 г.), было приостановлено новое вооруженное столкновение. Ключевым пунктом вышеупомянутого соглашения стало «забвение» совершенного цезареубийцами при сохранении незыблемости всех решений Цезаря. Соглашение предохраняло Римское государство от гражданской войны под лозунгом «мести за Цезаря» или «окончательного низвержения тирании». В течение марта 44 - августа 43 гг. до н.э. соглашение в целом (с конца весны 43 г. скорее формально, по инерции) сохраняло силу. Избрание Октавиана консулом (19 августа 43 г. до н.э.) и первые его шаги в новой должности - обвинение цезареубийц по закону Педия, их заочное осуждение - подорвали основы соглашения, предопределив основное направление политической борьбы в последующий период - союз Октавиана с Антонием и Лепидом под лозунгом «мести за Цезаря» и их вооруженное противостояние с лидерами заговора.
Политическая борьба в Риме от убийства Цезаря до консулата Октавиана: концепции периода в античной историографии
Первый этап политической борьбы, развернувшейся после убийства Цезаря - март 44 - август 43 гг. до н.э. - ознаменовался многими достопамятными для Римского государства событиями. «Последний всплеск» политической активности великого Цицерона и головокружительная карьера юного наследника поверженного диктатора -Октавиана - лишь яркие пятна на фоне удивительного клубка явлений, насытивших этот сравнительно небольшой промежуток времени.
Попытка относительно мирного перераспределения власти была основана на соглашении, достигнутом в первые же дни после убийства Цезаря - все его распоряжения сохраняли силу, однако никто не должен был подвергаться преследованию за убийство. Незамутненная временем память о годах кровопролитных междоусобиц породила стремление предотвратить новое вооруженное противостояние. Гражданская война была словно отложена. Шаткое политическое равновесие поколебал Марк Антоний, что привело к Мутинской войне (декабрь 44 - апрель 43 гг. до н.э.), в рамках которой сенатское большинство в течение длительного времени пыталось нащупать почву для нового политического соглашения.
Итоги войны, призванной восстановить политическое равновесие, подорвали его еще более: Антоний был разбит, но сохранил лучшую часть своей армии; победители Антония - консулы Гирций и Панса - погибли, вследствие чего в деле командования войсками столкнулись интересы Децима Брута и Октавиана, а политическая ситуация в Риме осложнилась необходимостью выбора новых консулов. В восточных провинциях усилились Марк Брут и Гай Кассий, развернулись военные действия, подрывавшие возможность нового соглашения. Обстоятельства избрания Отавиана консулом и (в не меньшей степени) первые шаги, предпринятые им в новом качестве (обвинение цезареубийц по закону Педия) показали, что попытка мирного перераспределения власти после смерти Цезаря потерпела крах. Государство оказалось на пороге нового гражданского конфликта. Идеи «мести за Цезаря» и «низвержения тирана и тирании, восстановления Республики», не ставшие основополагающими политическими лозунгами в рассматриваемый нами период, на новом этапе политической борьбы (конец лета 43 - осень 42 гг. до н.э.) превратились в основополагающие лозунги двух враждующих группировок.
Стремительные метаморфозы политической ситуации в марте 44 -августе 43 гг. до н.э. требовали осмысления. Первую (из дошедших до нас) концепцию периода мы находим у Корнелия Непота (109-29 гг. до н.э.) в жизнеописании Аттика (Nep. Att, 8-10). Отметим, что эта часть произведения Непота была написана им еще при жизни Аттика, то есть, до 32 г. до н. э., а, следовательно, и до разрыва между Октавианом и Марком Антонием и войны между ними. Это обстоятельство наложило явственный отпечаток на концепцию Непота, избавив ее от излишней категоричности в оценках образа Антония, основательно пересмотренного в последовавшие за Акцийской войной десятилетия. Не менее на нее повлиял и образ избранного Непотом героя. Тит Помпоний Аттик - человек, всю жизнь избегавший резких поворотов и деятельный участник крупнейших переворотов истории Рима, мастер закулисной борьбы, не занимавший официальных должностей, ближайший друг Цицерона, вычеркнутый из проскрипционных списков самим Марком Антонием (Nep. Att., 10) - он словно вобрал в себя всю парадоксальность рассматриваемого нами периода. Непот создавал биографию идеального римского всадника и вынужден был проявить изысканную ловкость в оценках современников Аттика, дабы не запятнать высокое достоинство своего героя дружбой с недостойными гражданами. Заметим впрочем, что лояльность подчас так же далека от объективности, как и категоричность. Особенности произведения Непота делают его концепцию весьма уязвимой. После убийства Цезаря, сообщает Непот, «...казалось, что государство находится во власти Брутов и Кассия, и было похоже, что все граждане приняли их сторону» (Nep. Att., 8 - здесь и далее перевод Н.Н.Трухиной). Подобная трактовка противоречит реалиям политической жизни Рима этого периода, но соответствует стремлению автора проиллюстрировать уникальное благоразумие Аттика. В ситуации мнимого преобладания цезареубийц Аттик сохраняет благожелательный к ним нейтралитет (что само по себе является искажением действительности; пристрастия Аттика однозначно реконструируются по его переписке с Цицероном - смотри, например: Cic. Att., XIV, 10, 1-2. Из писем Цицерона видно, что политические симпатии Аттика были на стороне цезареубийц и он сожалел об их пассивности в первые дни после убийства, которая позволила сторонникам Цезаря оправиться и перехватить инициативу), вследствие чего он получает возможность не опасаться внезапного усиления Антония. Говоря об усилении позиций Антония (Nep. Att., 8), Непот обращается, очевидно, к событиям конца лета - начала осени 44 года, поскольку видит в нем причину отъезда Брута и Кассия на Восток. Тут же автор отмечает и достойное восхищения дружеское расположение Аттика к Бруту: сломленного духом, покидающего Италию заговорщика Аттик (недавно отказавшийся выступить основателем официальной казны для убийц Цезаря) снабжает деньгами, но (!), особо отмечает Непот, делает это не как сторонник для лидера партии, но как достойнейший гражданин - для друга, постигнутого внезапным несчастьем (Nep. Art., 8).
Вслед за тем, сообщает Непот, опуская всякие подробности марта-августа и события осени 44 года, произошла Мутинская война. Отсутствие в повествовании Непота сообщений о злоупотреблениях Антония весной-осенью 44 года (ставших общим местом в произведениях позднейших авторов), равно как и указание причин Мутинской войны вполне объясняется отмеченными выше особенностями его произведения. Предложенная Непотом трактовка самой войны столь же любопытна, сколь далека от действительности. В то же время она идеально укладывается в замысел автора. Рассказ о Мутинской войне Непот начинает восхвалением даже не «благоразумия», но «божественной прозорливости» Аттика, проявленной им в период войны, ход которой излагается затем так, чтобы наилучшим образом подтвердилась обоснованность похвал. Антоний был объявлен врагом отечества и покинул Италию, сообщает Непот, многочисленные и могущественные враги Антония преследовали его домочадцев, стремились ограбить жену, готовы были даже убить детей (Nep. Att., 9). Аттик ни только не присоединился к гонителям Антония, но оказал помощь его близким и самой Фульвии, притом что, особо отмечает Непот: «никто не мог заподозрить, что он приноравливается к обстоятельствам, ибо никому не приходило в голову, что Антоний станет хозяином положения» (Nep. Att., 9).
Действительно, трудно не согласиться с Непотом и не удивиться уникальному благоразумию его героя, если не учитывать, что, во-первых, признание Антония врагом (26 апреля 43 г.) явилось эпилогом Мутинской войны, во-вторых, большая часть ее (конец декабря 44-начало марта 43 гг. до н.э.) прошла в попытках сенатского большинства найти приемлемый компромисс с Антонием, который располагал и поддержкой в сенате, и войсками в Галлии. В-третьих, проигравший Антоний покинул Италию, (в отличие от победителей - консулов Гирция и Пансы, сложивших головы в битве) отступив от Мутины во главе войска и благополучно переправившись через Альпы, вступил в переговоры с Марком Лепидом, который вскоре присоединился к нему со своими легионами.
Вдруг судьба перевернулась, сообщает Непот, Антоний во главе легионов вернулся в Рим, развернулись проскрипции и триумвир «принял во Отметим, что по понятным причинам автор не называет имен ни Цицерона, ни Октавиана - знаменитых противников Антония в Мутинской войне. внимание заслуги Аттика» и своей рукою вычеркнул его из списков (Nep. Att., 10). Непот сознательно обращается от событий весны к событиям осени 43 года. Усиливая повествование, он однако усекает историческую реальность: возвращение Антония в зените могущества и его бегство из Италии без надежды на возвращение соседствуют, дабы подчеркнуть уникальное благоразумие и бескорыстие Аттика, но «съедают», сглаживают богатый событиями отрезок времени между завершением Мутинской войны и началом проскрипций. «Если всячески превозносят кормчего, спасшего корабль от шторма средь морских скал, - говорит Непот, завершая рассказ о событиях 44-43 гг. до н.э., - то можно ли не оценить несравненное благоразумие того, кто сумел уцелеть в столь тяжких и частых гражданских бурях...» (Nep. Att., 10).
Изменение политического положения Цезаря: возникновение заговора
В октябре 45 г. до н.э. Цезарь, победоносно устранивший, казалось бы, последний очаг гражданской распри, вернулся в Рим. Война в Испании в последний раз поставила Цезаря перед необходимостью вооруженной борьбы за власть. Отныне ему предстояло действовать в условиях если не мира, то, по крайней мере, умиротворения, что принципиально меняло положение вещей. Начиная с 49 года, с момента, когда он, вынужденный защищаться, перешел Рубикон1 и вплоть до поражения сыновей Помпея при Мунде, Цезарь либо с оружием в руках противостоял многочисленным политическим соперникам, либо, пользуясь временным затишьем, готовился к очередному противостоянию. Даже в периоды относительного спокойствия, когда враги, казалось, были сломлены, сохранялась опасность. В подобной ситуации насилие могло быть оправдано тем, что оно было вынужденно и обоюдно и зачастую (по крайней мере, со стороны Цезаря) уравновешивалось милосердием (Sail. Epist, II, 1,4; Suet, Jul., 75). Содержание огромного войска оправдывалось самим фактом наличия войны, а столь большие полномочия, оказавшиеся в руках одного гражданина2, превратностями военного времени.
1 Подобная оценка кажется нам вполне объективной, если иметь в виду политическую сторону вопроса. Цезарь, обеспокоенный нападками руководимого Помпеем сената (Plut. Caes., 29-30; Suet. Caes., 28; App. B.C., II, 24-25), попытался воспротивиться удалению себя от кормила власти: сперва - с помощью переговоров, затем, когда они не привели к желаемому результату, при помощи вооруженной силы. С моральной точки зрения, Цезарь объяснял свои действия необходимостью защиты своей dignitas, имея на то все основания (Кудрявцева Т.В, Чрезвычайные полномочия полководцев как источник императорской власти в Риме. С. 72.).
К 45 году Цезарь сосредоточил в своих руках огромную, в масштабах республики, пожалуй, немыслимую власть. В 48 году Цезарь получил диктатуру на неопределенный срок и пожизненную трибунскую власть; в 46 г. - десятилетнюю диктатуру и префектуру нравов, то есть, фактически, - полномочия цензоров (Утченко С.Л. Юлий Цезарь. М., 1976. С. 279). Последовательные консульства (второе в 48, третье - в 46, четвертое - в 45 г,г. до н э.) и титул императора, вошедший в состав имени Цезаря, предоставили ему высшую Однако после Мунды положение изменилось. Непосредственная военная угроза исчезла, и совершенно естественно возник ряд вопросов: как Цезарь распорядится приобретенной властью, как поведет себя по отношению к побежденным, как (и за счет кого) расплатится со сторонниками, распустит ли свои легионы, потерпит ли возрождение прежних форм политической жизни, восстановит ли довоенный государственный строй или реорганизует государство по-своему. Все эти вопросы волновали и побежденных, и сторонников победителя; рассматривались они (правда, в несколько ином контексте) и самим диктатором.
Нечто подобное уже происходило в Риме годом ранее, когда после очередного разгрома «республиканцев» в апреле 46 г. при Тапсе и завершения Африканской войны сложилось впечатление, что последние побеги гражданской войны вырваны и изнуренная Италия сможет наконец насладиться спокойствием3. Опасность новых столкновений, конечно, сохранялась, но она была столь далека и неопределенна, а жажда мира столь сильна, что надежда победила опасения. Тотчас же во многих умах возник вопрос: что принесет мир? Взоры победителей и побежденных обратились к могущественнейшему человеку в государстве. Сторонники Цезаря ждали вознаграждения за преданность; поверженные противники, терзаемые страхом, надеялись сохранить свое положение и стремились по мере сил воспрепятствовать произволу цезарианцев. Политическая деятельность Цезаря в этот период была направлена на укрепление достигнутой власти. Он щедро расплатился с войском, для народа - устроил великолепные игры, многочисленные гладиаторские бои и угощение (Plat. Caes., 55; Suet. Jul., 38-39; App. B.C., II, 102), поразил воображение толпы многочисленными постройками и масштабными планами. «Политика милосердия» (dementia), гражданскую и военную власть. Кроме того, как великий понтифик (с 63 г. ), Цезарь являлся главой римской религии (Подробнее о полномочиях Цезаря: Кудрявцева Т.В. Чрезвычайные полномочия полководцев как источникимператорской власти в Риме. С, 175-178).
Мы считаем необходимым заострить внимание на анализе политической ситуации в Риме весной - осенью 46 г., так как сравнение ее с ситуацией осени 45 - весны 44 гг. необходимо для понимания специфики последней и предпосылок возникновения заговора. целенаправленно проводимая по отношению к побежденным (в том числе, прощение давнего и упорного врага - Марка Клавдия Марцелла и помпеянца Квинта Лигария), внешне благосклонное отношение Цезаря к знати и попытки привлечь ее на свою сторону (Cic. Fam., IV, 8, 2) способствовали некоторому умиротворению общества. Заигрывая с аристократией для укрепления своей власти, Цезарь также старался (хотя и не вполне успешно) ограничить злоупотребления и произвол многих своих сторонников, в которых победа породила ощущение безнаказанности (Cic. Fam., VI, 10, 5; Fam., IV, 7, 4).
Расчеты с ветеранами, развлечение народа и умиротворение знати Цезарь успешно сочетал с политикой концентрации всех важных решений в своих руках4 и созданием налаженного и послушного государственного аппарата5. И первое, и второе служило его цели - сохранению и укреплению власти, полученной в результате победы, внешне же выглядело, как восстановление подкошенного войной государственного строя. Данную иллюзию подкрепляла также «идеологическая сдержанность» Цезаря. Всемогущий диктатор старался не травмировать чувства сограждан, придать своей деятельности вид служения государству. Так, например, вернувшись в Рим из Ливии после победы над Катоном и Сципионом, Цезарь, как сообщает Плутарх, произнес перед народом речь, восхваляя не свою победу над гражданами, а присоединение к римскому государству новых земель и богатств (Plut. Caes., 55). Также и в ряду триумфов, которые отпраздновал Цезарь после Тапса, формально, не было ни одного за победу над римлянами (Арр. B.C., II, 87; 101; Plut. Caes., 55).
Политическая гибкость, проявленная Цезарем, идеологическая сдержанность, стремление быть (или, по крайней мере, казаться) гарантом мира, спокойствия и порядка, снисходительность к побежденным, внимание к аристократии находили положительный отклик у многих и, связывая его благополучие с благополучием большинства, способствовали укреплению его власти (Cic. года до н.э.) служит письмо Гая Кассия Лонгина Цицерону, написанное уже во время Испанской войны, «Пусть погибну я, - восклицал будущий организатор убийства Цезаря, обращаясь к своему давнему другу - если я не встревожен [происходящим в Испании - А.С.] и не предпочитаю иметь старого и снисходительного господина [то есть, Цезаря - А.С.], вместо того, чтобы испытать господство нового и жестокого [Гнея Помпея сына, известного своей жесткостью - А.С.]...» (Cic. Fam., XV, 19, 4). Эти слова -квинтэссенция политических настроений, царивших в Риме в конце 46 года. Это и результат политической деятельности Цезаря, и одновременно высокая оценка ее6.
Политический кризис: в преддверии вооруженного противостояния (начало сентября - конец ноября 44 г. д. н.э.)
большинства. Более того, оно было омрачено крупным скандалом, участниками которого как раз и стали Антоний и Цицерон. Невозможно определить, как в действительности развивались события. Свидетельства о произволе, который Антоний якобы допустил, пытаясь принудить Цицерона к появлению в сенате, исходят от самого «потерпевшего», а потому не заслуживают полного доверия (Ос, Phil., I, 11-12) . Что побудило Цицерона остаться дома 1 сентября: нездоровье, утомление от долгого путешествия, сомнения в собственной безопасности или иные соображения? Почему Антоний позволил себе (если вообще позволил) столь неосторожный, решительный, резкий выпад против потенциально опасного противника?
Мотивы решения Цицерона, естественно, не исчерпываются болезнью или усталостью. «...Я избегал преступного оружия Марка Антония, - говорил он на заседании сената 20 декабря, возвращаясь к событиям начала осени, -он же, нападая на меня отсутствующего, не понимал, что я сохранял до времени себя и свои силы [ad tempus me et meas vires reservarem]. Ведь если бы я тогда захотел ответить ему, ищущему повод для резни, сейчас я не смог бы позаботиться о республике.,.» (Phil. Ill, 33). Столь изящное объяснение может служить образцом самооправдания, но оно не раскрывает конкретных причин отсутствия Цицерона на заседании 1 сентября. Разного рода опасения, возможно, влияли на его решение, однако подобное объяснение вряд ли достаточно (выступление Цицерона в сенате, состоявшееся сентября, также было сопряжено с опасностью). Возможно, близко к истине предположение С.Л. Утченко, считавшего, что Цицерон опасался реакции консула на оппозицию внесенному им предложению (относительно «сверхчеловеческих почестей Цезарю») . Не желая связывать себя голосованием за подобное предложение и не решаясь открыто (и в присутствии Антония) выступить против, Цицерон предпочел остаться дома. Антоний, который, очевидно, стремился связать Цицерона соучастием в обожествлении тирана86, попытался надавить на старого сенатора с тем, чтобы тот прибыл в сенат87. Раздражение консула разбилось об упрямство консуляра: Цицерон так и не появился в курии, Антоний не решился прибегнуть к насилию, однако было очевидно, что наметившееся противостояние будет иметь продолжение.
Действительно, уже второго сентября Цицерон появляется в сенате и (в отсутствие Марка Антония) произносит речь - первую из своих знаменитых филиппик. Мы полагаем, что непосредственной связи между инцидентом первого сентября и созданием первой филиппики нет. Скорее всего, текст речи был заготовлен заранее (в конце августа 44 года), однако, в связи с последними событиями (инцидентом 1 сентября) дополнен небольшой вставкой (Phil., I, 11 - 13), которая представляет собой сетования Цицерона «...на вчерашний несправедливый поступок Марка Антония» (Phil., I, 11) и обоснование его отсутствия.
Речь Цицерона представляет собой обзор событий, последовавших за мартовскими идами (и в первую очередь, деятельности Антония, которую Цицерон анализирует исходя из признания незыблемости принципов, заложенных в основу соглашения 17 марта), и содержит призыв скрепить новыми договоренностями систему распределения власти, пошатнувшуюся в ходе политической борьбы весны-лета 44 года. Цицерон предлагает слушателям свой взгляд на события марта - конца августа 44 года. Отметив особую роль Антония в достижении соглашения 17 марта и обрисовав ряд «исключительных деяний» консула в первые недели после мартовских ид (в том числе: строгое соблюдение консулом решений, принятых в храме Земли, а также подавление движения Лже-Мария), он обращается к перемене, произошедшей в Антонии (Phil., I, 5). Открыто он не обвиняет консула, но дает понять, что и заседание сената первого июня, и контакты Антония с ветеранами, и его обращения к народу (в связи с законом об обмене провинциями), могут заставить сенат отвернуться от него и сделать ставку, например, на избранных консулов Гирция и Пансу (Phil., 1,6).
Далее Цицерон вспоминает о выступлении Луция Пизона в секстильские календы (1 августа). Сетуя на то, что Пизон (не из-за несогласия, а скорее - из-за нерешительности большинства) не получил поддержки сколько-нибудь значительной части сената, он дает понять собравшимся, что его собственная речь является продолжением курса, намеченного Пизоном (сдерживания Антония в рамках соглашения 17 марта) и его предложение отражает интересы сенатского большинства (Phil. I, 15). Затем Цицерон переходит к сути своего предложения. Он выступает и против произвола, прикрываемого «волей Цезаря», и против законопроектов Антония, идущих в разрез с законами Цезаря, и предлагает ради мира и согласия сохранить в неприкосновенности все распоряжения убитого диктатора (PhiL, I, 16 - 26). Смысл предложения Цицерона был очевиден, хотя он ни слова не сказал о главном направлении деятельности Антония -перетасовке провинций. В начале речи, говоря о причинах своего возвращения в Рим (в преддверии заседания первого сентября), Цицерон вскользь упомянул о надеждах сената на то, что Антоний, «...отвергнув дурных советчиков,89 отказавшись от провинций Галлий, снова признает над собой авторитет сената» (Phi!., I, 8). Призывая Антония сохранять в силе распоряжения Цезаря, Цицерон тем самым предлагал ему отказаться от провинции (которую Цезарь предоставил Дециму).
Осветив таким образом наиболее актуальный вопрос, Цицерон, меняет направление своей речи и обращается к Антонию и Долабелле90. Цицерон убеждает консулов не гневаться на него, когда он «говорит в защиту государства», намекает на то, как полезны порой бывают «плоды справедливых деяний», выражает убежденность в чистоте намерений консулов, сочетая ее с опасениями, что консулы (и в первую очередь -Антоний) не вполне знакомы с «истинным путем к славе» (Phil., I, 27-33). В заключение своей речи Цицерон прибегнул к завуалированным угрозам: напомнил Антонию (что любопытно, только ему, не Долабелле) о скверной судьбе Луция Цинны и кончине Гая Цезаря, намекнул на недовольство народа деятельностью консула (и как следствие его [недовольства] -возрастание популярности лидеров цезареубийц) (Phil. I, 33-38).
Выступление Цицерона обеспокоило Антония. Авторитет прославленного оратора, его близкие отношения с лидерами заговорщиков, а также Гирцием и Пайсой, поддержка, которую могло оказать ему сенатское большинство, делали Цицерона опасным противником. Активная переписка позволяла Цицерону влиять на решения людей, находящихся вдали от Рима, но способных вмешаться в политическую жизнь Вечного Города. Так, например, уже в начале сентября, предчувствуя предстоящую борьбу, Цицерон отправил письмо Луцию Мунацию Планку (стоящему с легионами в
Трансальпинской Галлии). Сетуя на Антония, он прозрачно намекал наместнику, что его содействие в деле низвержения действующего консула может принести консульство ему самому9 (Fam., X, 1).
Марк Антоний, вероятно, осознавая опасность, которой грозила активная деятельность Цицерона, попытался подорвать авторитет старого консуляра. На 19 сентября было назначено очередное заседание сената: особым распоряжением Антоний велел Цицерону присутствовать в этот день в Курии, сам же удалился в одно из своих поместий, где, но словам Цицерона «в течение семнадцати дней до сухости во рту упражнялся в произношении речей» (Phil., V, 19). 19 сентября, основательно подготовившись к словесному поединку, учтя аргументы, приведенные Цицероном в первой филиппике, Марк Антоний в окружении наемников-ветеранов прибыл в храм Согласия, в котором собрался сенат, и выступил с ответной речью. К сожалению, текст этой любопытнейшей инвективы не сохранился. Некоторое (хотя, естественно, неполное) представление о ее содержании можно получить при изучении второй филиппики Цицерона, ставшей ответом на речь Антония92.
