Частные сообщества городов Боспорского царства в I - первой половине III вв. н. э. Завойкина Наталья Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Часть 1. Частные сообщества городов Боспорского царства в I - второй половине III вв. н.э 37

Глава 1. Частные сообщества Пантикапея 38

Глава 2. Частные союзы Фанагории (Агриппии) и Гермонассы 74

Глава 3. Частные союзы Горгиппии 82

Глава 4. Частные союзы Танаиса 99

Часть 2. Полис и царская власть в Боспорском государстве в I - III вв. н.э. (социально-политические условия появления и развития частных союзов) 141

Глава 1. Права полиса в первые века н.э 151

Глава 2. Усиление царской власти с последней четверти I в. - первой половине III в 159

Глава 3. Танаис и царская власть 173

Глава 4. Характер отношений полиса и царской власти Боспорском царстве в первые века н.э 202

Заключение. Роль частных сообществ в жизни боспорского общества в первые века 209

Список литературы

• Частные сообщества Пантикапея
• Частные союзы Фанагории (Агриппии) и Гермонассы
• Права полиса в первые века н.э
• Усиление царской власти с последней четверти I в. - первой половине III в

Введение к работе

«На протяжении всего существования античного мира жизнь свободного грека определялась сложной системой связей - гражданских, родственных, товарищеских. Он был не только членом гражданского коллектива, но входил в различные сообщества - ойкос, дем, фратрию. Он мог состоять в культовых или погребальных братствах, товарищеских кружках, землячествах, если переезжал в другой город. В разные исторические эпохи на первый план выдвигались различные связи, но существование разнообразных частных ассоциаций¹ оставалось важной особенностью общественной и частной жизни в греческом полисе» [Свенцицкая. 1985. С. 43]. «Очевидно, есть основания говорить о закономерности возникновения альтернативных социальных сообществ в античном мире. Древнее гражданское общество, так сказать, по определению должно было давать толчок к возникновению таких обществ в силу своей жестокой сословно-корпоративной ограниченности» [Фролов. 2002. С. 315].

Частные союзы засвидетельствованы источниками в разных регионах античного мира на протяжении почти всей его многовековой истории. Характер и численность этих союзов были обусловлены конкретными историческими условиями, присущими той или иной эпохе. Особенно массовым это явление общественной жизни греков становится в условиях, когда полисы оказываются в составе территориальных держав. В период эллинизма и, особенно, в эпоху Римской империи они достигли наибольшего

В литературе многочисленные греческие фиасы, синоды, койноны, гитерии, союзы эранистов и прочие неформальные античные союзы обычно обозначаются как частные сообщества, частные союзы или ассоциации, общественно-религиозные союзы, культовые (религиозные) сообщества, неформальные микросообщества, альтернативные социальные сообщества [Астахов. 1991; Гайдукевич 1949; Книпович. 1949; Сапрыкин. 1986; Свенцицкая. 1985, 1988, 1992; Устинова. 1988; Ustinova. 1991,1998; Фролов. 2002; Poland. 1909; Zeibart. 1898]. Такое разнообразие наименований говорит об отсутствии единодушия среди исследователей в определении этих античных объединений. Несмотря на это, в работе используются, главным образом, определения частные союзы (сообщества,

распространения [Свенцицкая. 1985. С. 43 - 61; 1992. С. 228 - 232]. Едва ли подобное положение объясняется только увеличением количества эпиграфических памятников, основного источника по интересуемому нас явлению.

В этой связи вызывает интерес Боспорское государство (рис.4), расположенное на северо-восточной периферии античного мира. Хотя Боспор как единое территориальное государство образовался в конце V -первой половине IV вв. до н.э., включив в свой состав ряд греческих полисов, но массовое существование частных ассоциаций в его городах фиксируется только со второй половины I в. (Табл. 2; Рис. 1 - 3). Единственное, известное сейчас, исключение представляет постановление фиаса Афродиты Урании владычицы Апатура конца II до н.э. из Пантикапея (КБН, 75). Такое распределение источников наводит на мысль о том, что взаимоотношения центральной власти и полиса в V -1 вв. до н.э. и второй половине I - первой половине III вв. н.э. складывались по разному. Впрочем едва ли можно думать об абсолютном отсутствии частных союзов в ранний период, скорее их было значительно меньше и (или) они функционировали в иных формах, не оставивших после себя материальных следов [ср. Свенцицкая. 1985. С. 44 - 47]. Сказанное позволяет заключить, что изучение частных ассоциаций в принципе позволяет подступиться к исследованию фундаментальных проблем истории Боспорского государства в римское время.

Хронологические рамки исследования ограничиваются периодом с I в. по первую половину III в. Такой выбор продиктован, главным образом, тем, что именно в это время засвидетельствовано значительное количество надписей частных союзов по сравнению с предшествующей и последующей эпохами. Число надписей возрастает, приблизительно, со второй половины I

ассоциации), неформальные микросообщества, альтернативные социальные сообщества, на мой взгляд, наилучшим образом отражающие суть рассматриваемого явления. До сих пор опубликовано 5 надписей частных союзов, относящиеся к I в.н. э.

в. и до середины III в. их количество только увеличивается. После середины III в. ситуация резко меняется, что является, по всей вероятности, следствие готского завоевания Боспора. Готские походы значительно изменили этнический состав населения царства. Такого рода перемены повлекли за собой трансформации в социально-политической сфере. Этнокультурные традиции эллинского Боспора были практически вытеснены новым население. Деятельность частных союзов с этого времени резко идет на убыль, но они не исчезают окончательно. В период со второй половины III в. до конца V в. известно пока две надписи (КБН, 988; 1099).

Цель и задачи. Исследователи не раз обращали внимание на необходимость изучения частных сообществ как особого явления в жизни боспорского общества первых веков н.э. (опубликовано и причисляется к категории «документы частных союзов» более 150 надписей) [Шелов. 1972. С. 272 - 2724; Сапрыкин. 1986. С. 65 ел.]. Распространение частных союзов в боспорских городах, бесспорно, отражает какие-то важные изменения в общественной жизни государства. Поэтому, основная цель работы заключается в том, чтобы выяснить, какие социально-политические процессы стали причиной «всплеска» деятельности частных сообществ и о каких тенденциях в жизни боспорского общества I - первой половины III вв. н.э. свидетельствует их деятельность. Решить поставленную задачу без изучения явления частных союзов не возможно. Поэтому первая глава диссертации посвящена анализу надписей частных союзов боспорских городов. Она призвана посредством классификации частных союзов по составу правления решить вопрос о разнообразии типов частных сообществ Боспора. Важная роль отводится изучению семантики изображений на надгробных рельефах фиасотов из Пантикапея и Фанагории. Интерес к этой проблеме вызван существованием неординарной, но сформировавшейся более 90 лет назад, гипотезы о военно-сакральной природе боспорских фиасов.

6 Явление частных сообществ в жизни античного общества многогранно и уходит своими корнями в глубь греческой истории. Оно было порождением греческого полиса и непосредственно связано с его историей, поэтому во второй части диссертации рассматриваются отношения полиса и царской власти на Боспоре в первые века н.э. Важное место занимает изучение взаимосвязи между усилением царской власти и процессом упадка полисной жизни на Боспоре в первые века по сравнению с I в. до н.э., когда Митридат Евпатор и его потомки, а позднее в середине I в. до н.э. и римляне реанимировали в своих интересах, полисную жизнь боспорских городов [Сапрыкин. 2002. С. 20 - 25, особ. С. 24; указана основная литература]. Реконструкция отношений Танаиса и царской власти на Боспоре во II -первой половине III вв. позволит наполнить тему отношений полиса и центральной власти в этом государстве более конкретными данными. Немаловажная роль отведена анализу гипотезы, о так называемых, царских тамгах, известных в период 154 - 239 гг., и вопросу о времени появления общины танаитов-ваваров в Танаисе.

В заключении предпринимается попытка понять, какова же была роль частных сообществ в жизни боспорского общества.

Методика исследования. Нужно отметить, что вопрос о разнообразии частных сообществ боспорских городов почти не изучался. Такая ситуация была порождена единодушным мнением исследователей об единообразие в их организации. Этот методический подход стал причиной того, что надписи частных союзов Боспора изучались единым массивом без деления на городские коллекции. Выводы, полученные на материалах синодов Танаиса, переносились на частные сообщества Пантикапея и наоборот. Первым на ошибочность такого метода изучения документов частных сообществ Боспорского государства указал Д. Б. Шелов [Шелов. 1972. С. 270 - 272]. Таким образом, основываясь на методических рекомендациях Д. Б. Шелова изучения надписей частных союзов Боспора проводится в диссертации по

отдельным городским коллекциям. Четыре коллекции выделяется: 1. Надписи частных союзов Пантикапея; 2. Надписи частных союзов Фанагории и Гермонассы (объединение их в одном разделе продиктовано незначительным числом документов фиасов в этих боспорских центрах); 3. Надписи частных союзов Горгиппии; 4. Надписи частных союзов Танаиса.

Характер и суть деятельности частных ассоциаций боспорских городов пытались, главным образом, выяснить на основании самоназвания сообщества - синод или фиас, или самоназвания членов сообщества -фиасоты или синодиты. Но, такой путь оказался малопродуктивным, и, кажется, что очевидна необходимость в разработке иного подхода. Предлагаемая методика изучения частных союзов Боспора сводится к классификации частных союзов по спискам членов правления. Характер союза, в значительной мере, определяется на основании звания главы союза. Наличие званий «гимнасиарх» и «неанискарх» среди списка членов правления помогает, на мой взгляд, также определить характер сообщества. Попытка на основании списков членов правления частных союзов определить тип (товарищеские кружки, возрастные союзы, религиозные ассоциации, погребальные сообщества, семейно-родовые ассоциации, профессиональные коллегии, землячества и др.) сообщества вызвана тем, что до нас дошло только два вида документов частных сообществ Боспора -надгробия и посвятительные надписи, содержащие достаточно однообразную информацию. Названия ассоциаций, позволявших бы определить их тип, известно всего два. Следует обратить внимание, что выяснение вопроса, какое божество (какие божества) почитались в той или иной частной ассоциации, где упоминание божества не сохранилось, не

Классификация по типам облегчает изучение рассматриваемого явления. Понятию «тип» соответствует одна из разновидностей этих сообществ: товарищеские кружки, возрастные союзы, религиозные ассоциации, погребальные сообщества, семейно-родовые ассоциации, профессиональные коллегии и др. «Тип частных ассоциаций» - категория, в значительной мере, условная.

является приоритетным в работе. Тем более такое исследование было уже проведено Ю.Б. Устиновой [Ustinova. 1998. Р. 178 - 201].

Значительную роль в определении типов союзов по спискам правления играет метод аналогий. Следует сразу оговориться, что абсолютных совпадений списков правления союзов в разных регионах античного мира не прослеживается. В каждом греческом полисе отмечаются локальные особенности в названиях и организации частных сообществ. Поэтому аналогии обнаруживаются, преимущественно, для отдельных должностных лиц и целей создания союзов, что помогает определить возможный тип ассоциаций. Анализ списков правления частных союзов позволит выявить не только их разнообразие, но и, с известной долей вероятности, определить какого типа сообщества действовали в боспорских городах. В целом, опираясь на предложенную методику, можно будет определить специфику этого явления в каждом городе и проследить их общие черты, характерные для всего Боспора.

Необходимо сказать, что конкретно-исторический метод является основополагающим в исследовании. Он лежит в основе практически все исторических реконструкций: используются при анализе археологических, эпиграфических и нумизматических источников.

Обзор источников

Нарративные источники. Данные литературной традиции по теме исследования содержат очень отрывочные сведения о социально-политической истории Боспора. Греко-римские авторы эпохи Римской империи обращали внимание на Боспорский регион преимущественно в двух случаях: когда он входил в непосредственное соприкосновение с Римом; при составлении географических описаний Северного Причерноморья (Страбон, Плиний, Птолемей) и периплов (Псевдо-Аппиан, Арриан). Среди этих трудов привлекает внимание сочинение Тацита «Анналы» (Тас. Ann., XX), где рассказывается о военно-политических событиях в истории Боспора в середине I в. Фрагменты труда Флегонта из Тралл, дошедшие до нас, содержат незначительного объема, но уникальные сведения, о династической и политической истории Боспора в первой половине II в. (FGH III, 607. 20 = FGH 257.17) [Braund. 2003. Р. 44 - 55]. Пожалуй, на этом список сколько-нибудь причастных к теме исследования нарративных источников исчерпывается.

Археологические источники привлекаются для реконструкции отношений полиса и царской власти на Боспоре в первые века. Обращает внимание хронологическое совпадение популярности частных сообществ и редкие свидетельства о полисной жизни в боспорских городах. Привлечение материалов по Танаису призвано наполнить тему более конкретными данными. Анализ опубликованного археологического материала, полученный за последние 15 - 20 лет, используется при создании периодизации истории Танаиса в первые века. Четыре тамги, встречаемые в различных археологических контекстах (на плитах с греческими надписями, в погребении с Золотой маской (Керчь), на перстне из анапского склепа (1975 г.) и приписываемые боспорским царям от Ремиталка (132 - 154 гг.) до Ининфимея (237-239 гг.) служат основой для изучения вопроса кому могли принадлежать эти тамги, а так же роли танаитов в истории Боспора.

Памятники лапидарной эпиграфики являются основным объектом изучения. Следует отметить, что этот источник по своей природе полисемантичен. Все зависит от контекста находки, ее обстоятельств и содержания (нередко помимо самого текста на стеле содержится рельеф или, как в нашем случае, иранские знаки-тамги).

Коллекция надписей частных союзов является второй по численности после собрания надгробий в лапидарном архиве Боспорского государства первых веков н.э. К настоящему времени опубликовано и приписывается примерно 150 документов частных союзов Боспора. По ряду причин, не всегда известных, фонды частных сообществ в архивах боспорских городов, прежде всего Пантикапея, Горгиппии и Танаиса, различаются по своему составу. Обзор и характеристика документов фиасов из разных боспорских центров является необходимой частью исследования.

В «Корпусе Боспорских надписей» к архиву Пантикапея отнесено тридцать пять документов частных сообществ (КБН, 76 - 108, 137). Надпись синода молодых никейцев, основателем и благодетелем которого (тоу ' eavTUv ктьатпу каї еиєруетпи) выступил царь Савромат I Боспорский (КБН, 44), следует также рассматривать в числе памятников частных сообществ Пантикапея. Даже, несмотря на то, что существует мнение, что в надписи упоминается Никея Вифинская [КБН. 1965. С. 53]. Надгробия, поставленные частными союзами, членами которых погребенные были при жизни, составляют основную группу (КБН, 78 - 107, 137). Надгробия фиасотов условно распадаются на две группы. Первая - надгробия с рельефами, датированные I в. - первой половиной II в. (КБН, 78, 83, 84, 87, 90, 91, 80, 81, 88). Отличительной чертой этих стел являются различные наборы оружия, показанные рядом с изображениями мужской фигуры. Вторая группа представлена серией надгробий без рельефов (КБН, 86, 89, 92 - 105, 137). Они сделаны в форме прямоугольных стел, в большинстве случаев из известняка, украшенных широкими карнизами или фронтонами с

11 акротериями, под которыми обычно вырезана эпитафия. Численно они превосходят надгробные стелы с рельефами и датируются с I в. по III в. Основная их доля (в том числе стелы с точными датами по боспорской эре), приходятся на II - первую четверть III в. Помимо надгробий лапидарный архив Пантикапея содержит посвятительную надпись фиаса Зевсу и Гере Спасителям 82 г. (КБН, 76).

Надпись КБН 77, которую издатели Корпуса отнесли к лапидарию Пантикапея, представляет фрагмент постановления какого-то частного сообщества. Ю.П. Калашник удачно соединил надписи КБН, 77 и КБН, 1136 из Горгиппии и убедительно обосновал предложенную им реконструкцию [Калашник. 1970. С. 148 - 152]. Не так давно был введен в научный оборот новый фрагмент надписи частной ассоциации Пантикапея, датируемый III в. [Сапрыкин, Чевелев. 1996. С. 161 - 167]. Авторы публикации рассматривают сохранившейся фрагмент текста как эпитафию, но остатки надписи (сохранилось упоминание низших чинов религиозного объединения -гимнасиарха и неанискарха) не позволяют однозначно определить тип документа.

В результате, в коллекции пантикапейских частных союзов к настоящему времени можно причислить тридцать восемь надписей.

Из эпиграфической коллекции Фанагории известны два разновременных документа фиасов (КБН, 987; Яйленко. 2002а. С. 234 -238, № 2)\ Первый памятник - надгробие, датируемое I в. Оно было поставлено, судя по эпитафии, на могиле нескольких фиасотов. Второе надгробие представляет собой эпитафию фиасота Пала сына Николаса, поставленное синодом [Яйленко. 2002а. С. 229, 234]. В. П. Яйленко датирует эпитафию по характеру шрифта концом II - III вв. н.э.

Эпитафия второго, антропоморфного, надгробия КБН, 988 сохранилась фрагментарно, имя погребенного фиасота остается неизвестным. Оно датируется ГУ в., но время его постановки выходит за хронологические границы исследования.

Два постановления частных союзов происходит из Гермонассы (КБН, 1054, 1055). Надпись КБН, 1054 хорошей сохранности, поставлена в правление Котиса II (123/4-132/3 гг.) и является постановлением частного общества. Надпись КБН 1055 сохранилась фрагментарно и представляет начальную часть акта частного объединения Афродиты. К настоящему времени местонахождение надписи неизвестно. Судя по прорисовке надписи она скорее всего относится ко II в. (CIRB-Album. N 1055).

Лапидарный архив Горгиппии включает шесть документов частных сообществ, опубликованные в «Корпусе боспорских надписей» (КБН, 1129, 1132+1162, 1133, 1134, 1135, 77+1136)⁵, два фрагмента надписей этого разряда, введенные в научный оборот А. И. Болтуновой [Болтунова. 1971. № 5а, 5б]⁶. Один документ после реконструкции С. Ю. Сапрыкина, видимо, также следует относить к коллекции надписей частных союзов Горгиппии [Сапрыкин. 1986. С. 62 - 66] . Надписи датируются серединой II в. - началом III в. Степень сохранности документов весьма различна и, как следствие такого состояния, они содержат сведения разные по своей научной значимости. Некоторые надписи нуждаются в дополнительном изучении для

5 ,,

Из-за плохой сохранности нельзя однозначно определить принадлежность надписей КБН, ИЗО, 1131 к разряду документов частных союзов.

⁶ Фрагменты надписей 6а и 66, опубликованные А. И. Болтуновой в этой же статье и
определенные исследовательницей как перечни имен фиасотов, нуждаются в
дополнительной аргументации, чтобы поместить их в разряд памятников религиозных
сообществ Боспора. Среди эпиграфических документов Боспора засвидетельствовано
значительное количество фрагментов надписей с личными именами. Они определяются
как «списки имен» и относятся большинством исследователей к актам религиозных
сообществ. Однако для подобного заключения необходимо серьезное обоснование,
поскольку не только документы религиозных союзов содержали списки личных имен. К
числу надписей, упоминающих личные имена, относятся также списки победителей в
спортивных состязаниях (ср. КБН 1137), строительные надписи (ср. КБН, 1242,1243,1245
и др.).

Реконструкция текста надписи из раскопок 1962 г., предложенное СЮ. Сапрыкиным, вызывает возражение. В 5 стк фиасная должность «синагог» стоит после личного имени синагога, а административная должность, напротив, перед его именем. Подобное расположение должностей в боспорских надписях первых веков, практически невозможно, поскольку оно нарушает строго установленный порядок формуляра: фиасная должность - личное имя и отчество- административная должность [Смирнова (Завойкина). 2001. С. 354 ел.]

реконструкции типовых элементов постановлений фиасов или синодов. После реконструкции акт КБН, 77+1136 входит в число горгиппийских надписей. Ю. П. Калашник объединил два обломка надписей КБН, 1132 и КБН, 1162 из лапидария Горгиппии [Калашник. 1972. С. 50 - 51]. В результате образовался фрагмент акта частного союза, датированный не позднее середины II в. Документ КБН, 1230 представляет постановление частного сообщества. Место и время находки обломка неизвестны. Возможно, плита была привезена в Екатеринодар из Анапы, и является по происхождению памятником горгиппийским. На обломке плиты сохранилась последняя строка, содержащая личные имена (1-я строка) и основная часть постановления КБН, 1230 (со 2-й строки). На основании упоминания имен царя Савромата III (227/8 - 233/4) и царя Котиса III (229/30 - 231/2) надпись датируется 229-231 гг.⁸.

Эпиграфическая коллекция Танаиса содержит богатый материал по частным объединениям жителей этого города, представленный посвятительными надписями этих сообществ. Всего нас интересует 14 надписей ⁹. Постановления союза почитателей "бога высочайшего и внемлющего" составляют наиболее представительную группу (КБН, 1260, 1260а, 1261, 1277-1285, 1287, 1288). Даты этих надписей укладываются в промежуток от правления царя Евпатора (154/5 - 173 гг.) и до 244 г. н. э.,

К числу памятников частных сообществ Горгиппии необходимо причислить документ КБН, 1231 второй половины П в, помещенный в «Корпусе Боспорских Надписей» в разделе "Западное Прикубанье". Т.Н. Книпович и Г.Ф. Гайдукевич поместили надпись КБН, 1231 в указанный раздел на основании места ее случайной находки за р. Кубань в 1872 г. Они, тем не менее, указали: "характер камня, на котором вырезана надпись, ее содержание и форма букв до такой степени сходны с тем, что мы имеем на других эпиграфических памятниках, найденных в Анапе, что и Сысоев, и Латышев считают эту надпись происходящей из Анапы, т.е. древней Горгиппии" [КБН. 1965. С. 723]. На обеих сторонах акта КБН, 1231 сохранились части списка членов сообщества, чтящих "бога высочайшего" Шеф ифіотсо.) Имя божества упоминается дважды в надписи Б (в 4-й строке ив 15-й строке). Отсутствие списка членов правления в дошедшей до нас части надписи заставляет не учитывать ее при рассмотрении вопроса о разнообразии частных союзов Горгиппии.

g ^J

Из-за очень фрагментарной сохранности или отсутствия списка членов правления не используются следующие одиннадцать номеров: КБНД265 -1267, КБН, 1269 -1276.

первой половиной III в. Вторая группа объединяет постановления сообществ танаитов, в которых не сохранились имена божеств - покровителей объединений (КБН, 1262, 1263, 1264 - 1277, 1290 - 1292). Они относится исследователями, преимущественно, по данным палеографии, к II - первой половине III вв. Обособленно стоит надпись КБН, 1259, которая сообщает о праздновании 9-го (?) дня Танаиса каким-то союзом Танаиса. Имя божества - патрона союза не названо в тексте, но в верхней части стелы имеется рельеф¹⁰. Материалы союза "іатгоілтої абеХфоІ ae(36|ievoL Oebv vipiorov" (приемных братьев, чтящих Бога высочайшего) известны только в Танаисе (КБН, 1281, 1283, 1284, 1285, 1286). Они представлены четырьмя посвятительными надписями и датируются годами правления Рескупорида III (210/1-226/7 гг.) и его сына Котиса III (227/8 -233/4 гг.).

Из небольших городков Боспорского государства происходят единичные находки памятников частных объединений боспорцев. В Мирмекии был найден обломок камня с фрагментом, видимо, постановления какого-то сообщества жителей этого боспорского города (КБН, 870). Надпись КБН, 898, найденная случайно на мысе Зюк на Азовском побережье Восточного Крыма в конце XIX века, - где в древности находился боспорский городок Зенонов Херсонес (Ptolem. III. 6.4) [Масленников. 1992. С. 120 - 173] - предположительно отождествляют с документом частного сообщества. Плита была поставлена в III в. Фрагментарность надписи (сохранилось только несколько имен) не позволяет достоверно определить к какому известному типу памятников частных сообществ следует причислить надпись. Недавно были опубликованы новые эпиграфические находки из раскопок поселения на мысе Зюк [Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 193 -200]. Среди них заслуживает внимания надписи № 2. Этот документ, относящийся к III в., бесспорно, принадлежит к числу интересующих нас памятников и содержит сильно фрагментированную начальную часть

¹⁰ Проблематичным остается пока чтение числа 9 [КБН. 1965. С. 749 ел.; Шелов. 1972. С.

постановления частного сообщества¹¹. Надписи № 3 и № 4 представляют собой значительно поврежденные части двух документов с остатками личных имен. Авторы публикации интерпретируют эти фрагменты как "части документов, очевидно, членов фиаса или синода" [Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 195]. Однако, размеры сохранившихся текстов столь незначительны, что они не позволяют достоверно определить типы этих документов. Надгробие Перисала сына Косуса, поставленное синодитами не позднее III в., происходит из раскопок боспорского городка Киммерика, локализуемого на г. Опук в Восточном Крыму (КБН, 946). Из раскопок крепости Илурат происходит надгробие Матридора, датируемое первой половиной II в. (КБН, 967). Г. Ф. Гайдукевич предполагал, что словосочетание тф Ч8[іа) а]8є(Х)фф можно рассматривать как свидетельство принадлежности умершего к какому-то частному сообществу, поскольку единственное ранее известной пантикапейское надгробие фиасота (КБН 104) содержит тоже выражение "l8los" 'абеХфод. Следует заметить, что близкое по смыслу к этой фразе словосочетание єі? абєХфоу diov (о своем достойном брате) встречается в стихотворной эпитафии из Пантикапея I в. (КБН 134). Думается, что нужно воздержаться от однозначного определения надгробия Матридора как надгробия фиасота . Среди эпиграфических памятников из ст. Ахтанизовская (Таманский полуостров) встречается надгробие фиасота Авенона, поставленное не ранее III в. (КБН 1016).

В итоге, из значительного списка документов, причисляемых к категории «надписи частных сообществ», в работе могут использоваться около 80 удовлетворительной сохранности памятников, надписи которых содержат необходимую информацию.

273 ел.; Арсеньева, Бётгер, Виноградов. 1996. С. 68 - 71, сноска 27].

¹¹ Авторы статьи с определенной долей вероятности относят сохранившийся фрагмент к

постановлению синода [Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 194 ел.].

Историографический обзор

С середины XIX в. начались эпизодические археологические исследования античных поселений на юге России. Следствием этого стало введение в научный оборот значительного количества памятников материальной культуры, в том числе эпиграфических документов. С этого времени формируются основные направления в исследовании истории и культуры Боспорского государства. Боспорские внутригородские союзы стали одним из предметов внимания ученых, что связано, в первую очередь, с обнаружением большого числа надписей сообществ. Публикации документов фиасов и синодов П. Леонтьевым, Л. Стефани, В. В. Латышевым и В. В. Шкорпилом были первыми шагами в процессе изучения боспорских сообществ. Именно эти исследователи высказали наблюдения, которые впоследствии легли в основу ряда работ.

Документы частных союзов Танаиса занимают особое место в изучении поставленной проблемы, поскольку они явились первыми источниками, осветившими неизвестную ранее сторону жизни боспорского общества. Поэтому первоначальный этап истории изучения боспорских сообществ связан с анализом сведений о танаисских синодах. В ходе археологических исследований Танаиса во второй половине XIX в. была обнаружена целая серия эпиграфическим памятников религиозных сообществ. Начало было положено находками надписей П. Леонтьевым в 1853 г. Он первым интерпретировал их как памятники религиозных коллегий (КБН, 1245, 1263, 1288) [OAK. 1853. С. 91-94]. В 1870 г. фонд документов частных сообществ Танаиса пополнился 29-ю надписями, представляющие постановления общества почитателей Бога высочайшего или Бога внемлющего [ИАК. 1874. С. 86 - 90].

Ю.Б. Устинова принимает полностью предположение Г.Ф. Гайдукевича без какого-либо критического анализа его мнения и строит на этом основании серьезные выводы

В эти годы выдвигается вопрос: какое божество скрывается в танаисских надписях под эпитетами ьфютод и ещкоод. Решить его однозначно оказалось трудно из-за общего неопределенного характера данных эпитетов. Первым по этому вопросу высказался академик Л. Стефани, опубликовавший найденные памятники. Он считал, что "нет никакого сомнения, что под этим именем (Ьфютод) должно разуметь греческого Зевса. Тем более, что на всех плитах нет других украшений, кроме орла и венка" [OAK. 1870 - 1871. С. 229]. И.В. Помяловский, склоняясь к мнению Л. Стефани, в тоже время дополнил его новыми наблюдениями: "...изображения одного или двух орлов на некоторых надписях фиасов позволяют считать, что фиасы Танаиса почитали не общегреческого Зевса Олимпийского, а Зевса - божество, образ которого сложился путем синкретизма в первые века..." [Помяловский. 1886. Вып. 2. С. 25]. Он указал также на возможность влияния христианских идей на формирование культа Бога высочайшего.

В. В. Латышев придерживался иного взгляда на данный вопрос. Он полагал, что приверженцы культа Бога высочайшего почитали под этим именем Сабазия. Он построил свою гипотезу на тождественности эпитета Сабазия, засвидетельствованного надписью из Пирота - 0еф етгпкбср Ьф'юш - и эпитета безымянного бога надписей Танаиса [Latyshev. 1890. Р. 225 -227]¹³. М. И. Ростовцев разделял мнение В.В. Латышева ^и.

Третью версию преложил Э. Шюрер. Он проводил идею, что боспорские культовые объединения находились под сильнейшим влиянием иудейской религии. Он сконцентрировал свои усилия на исследовании эпитета ьфютод и собрал богатый эпиграфический материал по его истории. В результате исследователь пришел к выводу, что танаисские союзы были

[Ustinova. 1998. Р. 198,200].

Это мнение В.В. Латышева было оспорено И.А. Левинской, которая предлагает иное прочтение надписи из Пирота [Левинская. 2000. С. 176 -178; Ср. Ustinova. 1998. Р.243]. ¹⁴ М. И. Ростовцев писал: "...культ Оєдд ьфютод на Боспоре находился в теснейшей связи с культом Сабазия."[Ростовцев. 1914. С. 432].

проводниками иудейского учения о "всевышнем боге", соединившее иудейский монотеизм и частично утерянные греческие представления о Зевсе [Schurer. 1897. S. 200 - 2001]. Приверженцем версии Э. Шюрера является в настоящее время И. А. Левинская, разработавшая концепцию об иудейском происхождении культа Бога высочайшего на современном уровне с учетом всех доступных материалов [Левинская. 2000].

Таким образом, в конце XIX - начале XX вв. были заложены основные направления изучения культа безымянного бога.¹⁵ Именно, в русле этих направлений продолжалось в дальнейшем его исследование. В результате деятельности отечественных антиковедов за последние десятилетия XX века высказанные раннее идеи о происхождении Бога Высочайшего были подвергнуты ревизии и пересмотрены с учетом новых предположений. Так, существует гипотеза, что наиболее почитавшийся в частных союзах Бог высочайший был синкретическим - с чертами Сабазия, Фракийского всадника - Героса, Зевса, Аполлона, Митры и иудейских божеств [Blavatsky, Koshelenko. 1966. P. 8 ff.].

Природу Бога высочайшего выявить трудно из-за однообразия сведений, представляющих собой упоминания этого божества в посвятительных надписях частных союзов Танаиса и Горгиппии или других античных центров. Само многообразие взглядов исследователей на происхождение и содержание культа Веб? ЇЗфіато? указывает на то, что проблема далека от окончательно решения¹⁶.

Н. И. Новосадский усматривал влияние на формирование культа Бога высочайшего на Боспоре раннехристианских учений, хотя и признавал, что в основе своей этот культ был греческий. Он придерживался мнения о синкретической природе этого культа [Новосадский. 1928. С. 54 - 64]. В.Ф. Гайдукевич считал, что Qeog їіфютод был синкретическим божеством, наделенным боспорцами не только эпиклезами ифіото? и єтгі\коо$, но и SiKdios, ттаутократшр, (Зро^тйіл Эпиклеза "гремящий" засвидетельствована в Малой Азии как эпиклеза Зевса, вобравшего некоторые черты местного божества Сабазия [Гайдукевич. 1949. С. 434].

Более детальный анализ современного состояния проблемы приведено в : Часть 1, Глава 4 «Частные сообщества Танаиса».

В основу другого направления, на котором сосредоточили внимание

исследователи, было положено, прежде всего, изучение внутренней

организации боспорских частных сообществ, иерархии и функций

должностных лиц. Актуальным считалось также определение характера этих

объединений. Документы внутригородских союзов Танаиса являлись

главным объектом исследования вплоть до публикаций материалов фиасов и

синодов из Пантикапея и Горгиппии в начале XX в. И.В. Помяловский

первым предпринял попытку дифференцировать танаисские сообщества по

формуле упоминания Бога высочайшего [Помяловский. 1896. С. 24 - 28]. Он

исходил из наличия одного культового сообщества в Танаисе, но состоящего

из двух отделов. Поэтому, И.В. Помяловский выделил общества двух типов,

которые почитали одного бога, но имели разные цели. В своей статье И.В.

Помяловский затронул так же проблему организации сообществ почитателей

Бога Высочайшего в Танаисе. Он находил ее сходной в выделенных им

сообществах. Значение термина аишушуб? И. В. Помяловский объясняет

равнозначными понятиями ovviorios и Ь[Ютраттєод исходя из сообщения

Гезихия. Поэтому, лицо, занимавшее пост синагога, распоряжалось

коллективными пиршествами и, возможно, содействовало денежными

приношениями их устройству. Должность гимнасиарха представлялась ему

аналогией античной косгц.птг!?, то есть должностному лицу возглавлявшего

эфебов в каком-либо одном агоне. В заключении И.В. Помяловский пришел

к выводу, что танаисское религиозное общество, являвшееся по сути

культовым объединением граждан, "было коллегией эфебов, своеобразно

слившаяся с фиасом", в которой " или фиасоты делились на две категории:

возмужалых и эфебов, или они все были эфебами или ... при фиасе

существовала палестра." Статья И. В. Помяловского явилась первой научной

работой по теме боспорских частных сообществ, основанная на анализе

документальных сведений. Многие выводы исследователя послужили

основой для дальнейших исследований в области боспорских внутригородских объединений ¹⁷.

В этот период формируется общее представление о танаисских и вообще о боспорских религиозных сообществах. Ряд выводов И.В. Помяловского Э. Цибарт использовал в своей работе. Так, он принял гипотезу об эфебическом характере танаисских союзов и их делении на две группы - сообщество почитателей Бога высочайшего и союз приемных братьев, чтящих одноименного Бога. Э. Цибарта полагал, что в религиозные союзы, входило "избранное общество" и сами объединения были созданы разбогатевшими греческими эмпорами Танаиса, к которым примкнули впоследствии представители варварской знати, осевшие в городе [Ziebart. 1896. S. 209 ff.]. Э. Цибарт ставил акцент на общественно-религиозном характере объединений Танаиса. На основании сравнительного анализа материалов частных союзов Танаиса с однотипными документами из других античных центров исследователь пришел к заключению, что термин avvoSog использован в надписях Танаиса для обозначения культовых сообществ, но никак не профессиональных или товарищеских [Ziebart. 1896. S. 137 ff.]. Несмотря на ряд важных наблюдений, многие выводы исследователя нуждаются в проверке с учетом современных знаний.

Начало XX в. ознаменовалось введением в научный оборот эпиграфических материалов частных союзов из Пантикапея и Горгиппии. Увеличение числа документов, происходящих уже из трех боспорских центров, повлекло за собой некоторый подъем интереса к проблеме частных сообществ Боспора. В. В. Шкорпил опубликовал 25 пантикапейских надгробий членов частных ассоциаций [Шкорпил. 1908. С. 42 ел.] и сделал небезынтересные выводы о характере и членстве в пантикапейских сообществах [Шкорпил. 1908. С. 44]. В. В. Шкорпил видел в частных сообществах Боспора, вслед за И. В. Помяловским и Э. Цибартом,

¹⁷ Ср. [Ziebarth. 1896. S. 208; Книпович. 1949. СИЗ; Шелов. 1972. С. 272 - 274;

объединения, преимущественно, эфебов. Между членами одного союза, по мнению В. В. Шкорпила, существовали отношения родных братьев (lSlov абеХфоу) и сообщество составляло как бы одну семью, во главе которой стоял председатель -ттотр [Шкорпил. 1910. С. 106] .Наблюдения Шкорпила были восприняты многими учеными почти без ревизии, но практически все его выводы нуждаются в корректировании и даже пересмотре с учетом современных знаний.

В 1909 г. вышла фундаментальная монография Ф. Поланда, посвященная греческим частным объединениям в античное время «Geschichte des griechischen Vereinswesen» (Leipzig). Эта книга стала для многих отечественных антиковедов, касавшихся проблемы частных сообществ, важным справочным пособием. Интерпретация Ф. Поланда терминов, обозначающих посты в администрации частных союзов Танаиса,

1 Я

не утратила своей значимости . Результаты его работы были восприняты Э. Миннзом, Н. И. Новосадским, позднее Г. Ф. Гайдукевичем и Т. Н. Книпович. Ф. Поланд отмечал, что боспорские частные союзы возглавляли жрец (Ієрей?), выполнявший обрядовые функции, совершавший жертвоприношения во время культовых собраний. Отец синода (ттстр cruvoSou) выполнял функции управляющего фактически делами союза. Он усматривал определенную тождественность с римскими pater collegii на основании упоминания почетной должности отца синода. Синагог (аиуауыуо?) созывал собрания и заведовал угощение членов общества после совершения жертвоприношений [Poland. 1909. S. 357 f.]. Филагат и парафилагат (фіХауато?, ттарафіХауато?), являвшийся помощником первого, должны были проверять моральные достоинства лиц, вступающих в религиозный союз (8oKLu.aaLa) [Poland. 1909. S. 498]. Гращіатєй? выполнял

Ustinova.l991.S.53-54].

I Q

Ф. Поланд использовал в своем исследовании только документы частных сообществ Танаиса. Анализ концепции Поланда [Книпович. 1949. С. 93 - 110; Шелов. 1972. С. 272 -274].

функции секретаря. ТТрауцатад, видимо, выполнял функции казначея союза,
поскольку существовал определенный членский взнос. Должности
гимнасиарха и неанискарха (уицуааьархл?, Убслдакархп?)

интерпретируются Ф. Поландом как воспитатель и, соответственно, руководитель юношей. Наблюдения Ф. Поланда над функциям чиновников частных союзов Танаиса сохраняют свою актуальность. Затруднительно _v, принять его интерпретацию функций званий «отец синода», «гимнасиарх». В целом, представленная им иерархия должностных лиц нуждалась в корректировании с учетом локальных особенностей и документов введенных в научный оборот после 1909 г.

Нельзя недооценивать вклад В. В. Латышева в изучение темы боспорских частных сообществ, хотя исследователь не посвятил этому вопросу ни одной специальной работы. В комментариях к опубликованным им античным надписям Боспора он приводил существенные наблюдения, полученные им в ходе работы, по разным аспектам интересующей нас темы [Латышев. 1910. С. 36 - 63; 1915. С. 33]. Работая над документами В. В. Латышев пришел к заключению о существование двух религиозных сообществ в Горгиппии в II - II вв. - фиаса навклеров (КБН, 1134) и союза почитателей Бога Высочайшего [Латышев. 1910. С.41]. Особое внимание он обратил на должность фронтиста (фроитютп?), засвидетельствованную только горгиппийскими надписями. Эту должность, по мнению исследователя, необходимо сопоставить по ее должностным функциям с ¹ тц.є\єтт)?. Одним из первых В. В. Латышев провел начальный просопографический анализ, в том числе, и имен боспорских фиасотов, и выделил предполагаемые родственные стемы по линии отец-сын, дед-отец-сын, двоюродные братья¹⁹.

В 1913 г. вышла в свет монография Е. Миннза "Scythians and
/ Greeks"(Cambridge), в которой автор частично привел свои наблюдения, но в

целом ограничился общей характеристикой частных сообществ, представляющей суммарный анализ достижения ученых в этой области, полученные накануне Первой Мировой войны [Minns. 1913. Р. 620 - 625]. Это объясняется, главным образом, тем, что исследователь не ставил целью создать полноценную работу по столь узкой теме²⁰.

Особое место в историографии боспорских частных сообществ занимают работы М.И. Ростовцев. Концепция М.И. Ростовцева отличается научной оригинальностью. Ученый изложил ее на страницах двух своих книг. В книге "Эллинство и Иранство на юге России" (Петроград, 1918) он выдвинул гипотезу, что мужская половина гражданского населения городов Боспора в римское время была объединена в особые корпорации -сакрально-политические гражданские общества с военной организацией. Он писал: "Особое значение они имели в городах, в которых постоянно приходилось быть на чеку и бороться с грозившими захлестнуть город соседями" [Ростовцев. 1918. С. 184]. Причину возникновения военизированных религиозных объединений боспорцев М.И. Ростовцев усматривал в империалистической политике Рима: "Могучий организм римского войска, вбиравший в себя все, что могло и хотело воевать во всех римских провинциях, не оставлял на протяжении римского господства материала для наемных армий вассальных ему царей. У соседей Рима все

Просопографию фиасотов В.В. Латышев приводил в комментариях к надписям частных сообществ в IOSPE, разделе tituli conlegiorum в соответствующих томах.

К 1914 г. концепция о частных ассоциациях боспорских городов выглядела следующим образом: частные союзы Боспора выполняли три функции: культовую, воспитательную и погребальную. Союзы Пантикапея, обозначавшиеся термином auvoSo? и возглавляемые жрецом или синагогой, осуществляли, в основном, функцию похоронных сообществ. Союзы Танаиса представлены двумя союзами, покровителем которых был Бог высочайший. Они обозначались термином auvoSos" и являлись культовыми по своему характеру, состоявшими из эфебов. На это указывает упоминание среди списка правления синодов гимнасиарха и неанискарха. Бог высочайший воспринимался как синкретическое божество, вобравшее черты Зевса, Сабазия и верховного иудейского бога. По мнению Э. Цибарта и Э. Миннза в танаисские синоды входили преимущественно представители знатных фамилий, занимавших также и важные государственные посты (принципиально важные выводы Помяловского оказались забытыми).

боеспособные элементы были привлечены в местные национальные армии ..."[Ростовцев. 1918. С. 184]. Исследователь более глубоко разработал свою гипотезу о сакрально-политическом характере микросообществ граждан Боспора позднее в рамках его исследования политической организации и социального строя Боспорского государства [Ростовцев. 1989; 1990]. Вторая часть работы посвящена Боспору эпохи римского протектората. В основу гипотезы исследователь положил наблюдения, полученные при анализе текстов как им самим, так и его предшественниками, в частности, И. В. Помяловским, Е. Цибартом, В. В. Шкорпилом [Ростовцев. 1989. С. 200 -201]. Кажущаяся однородность структуры сообществ и однообразность формуляров документов этих союзов привели М. И. Ростовцев к выводу, что боспорские фиасы являлись отделами одной большой организации. Членами коллегий, как обозначает их М. И. Ростовцев, являлось только мужское население городов. Кроме того, в состав коллегий входили исключительно знатные и богатые жители города, многие из которых занимали важные посты в государственной администрации. Выше перечисленные наблюдения привели исследователя к предположению, что: " боспорские коллегии I - III вв. были организациями, официально признанными и, может быть, даже создававшимися по официальной инициативе. В состав их входило мужское население, способное носить оружие, двух высших классов - гражданства и купечества" [Ростовцев. 1989. С. 201].

М. И. Ростовцев рассматривал институт частных сообществ в русле своей концепции о Боспорском государстве, организованным прежде всего для военной защиты и нападений. Ученый так описывает структуру этого государства: "во главе стоит царь, воитель и военачальник по преимуществу. Около него группируется население городов, их гражданство, с молодых лет подготовляющееся к защите государства под водительством царя. Гражданство это строго отделено от остальной массы населения и группируется прежде всего в особых, (подвластных) ему только и близким

ему по общественному положению негражданским купцам, имеющим в своих руках морские силы, коллегиях военно-сакрального характера. Эти коллегии являются ячейками государственного войска и, вероятно, государственного флота." [Ростовцев. 1989а. С. 128]. Иными словами, частные сообщества Боспора представлялись исследователю общегосударственной организацией, состоящей только из граждан и стоящей в теснейшей связи со всей военной структурой государства, базировавшейся на гражданском войске полисов Боспора. Связующим звеном сообществ был по его мнению культ Бога высочайшего, по крайней мере, со времен Ремиталка (131/2 - 153/4 гг.). Опираясь на сведения эпиграфических памятников М. И. Ростовцев не исключал, "что главным богом коллегии каждой отдельной местности было верховное божество данного города, культ которого был официальным культом города" [Ростовцев. 1989. С. 199]. Исследователь усматривал аналогии между римскими inventus и боспорскими "коллегиями", выражавшимися в их аристократическом составе, в возрастном цензе членов - юноши, в тесной связи с местными культами и городской организацией вообще, близостью к правящему дому. Целый ряд связующих звеньев в указанных организациях ведет к греческой эфебии и коллегиям veoi, с одной стороны, и к эллинистическим пажеским корпусам, с другой [Ростовцев. 1989. С. 202].

Концепция М. И. Ростовцева о сакрально-военной природе боспорских сообществ в первые века н.э. и их государственном происхождении базируется на наблюдениях, высказанных ранее. Первое наблюдение связано с мнением ряда исследователей той поры, что боспорские сообщества граждан состояли преимущественно из эфебов. Данное предположение было позднее опровергнуто Н.И. Новосадским, указавшим, что распространенным является членство в боспорских сообществах различных лиц, занимавших военные и административные посты, чей возраст явным образом превосходит возраст эфебов. Второе наблюдение основано на понимании

рельефов на надгробиях пантикапейских фиасотов как изображения воинов. Но и оно нуждается в ревизии с учетом новых открытий в области изучения боспорского рельефа первых веков. Прежде всего, предложенная интерпретация не учитывала сакральные функции сюжетных композиций надгробных рельефов, а так же передачу с помощью особых художественных формул возраста и социального статуса погребенного. Третье наблюдение, которое позволило автору концепции говорить о государственном происхождении боспорских религиозных союзов, связано с тезисом об однородности структуры этих союзов и типовом однообразии формуляров двух категорий надписей фиасов. Следует отметить, что данное наблюдение нуждается в тщательной проверке на основании источниковедческого анализа каждого типа документов фиасов и синодов Боспора. Можно говорить, что М. И. Ростовцев рассматривал явление частных союзов только в качестве иллюстративного материала в рамках изучения социально-политической истории Боспорского государства в первые века²¹.

Спустя десятилетие тема боспорских религиозных союзов вновь стала предметом изучения. В 1928 г. была опубликована статья Н. И. Новосадского [Новосадский. 1928. С. 55 - 71]. Доминирующей идей Н. И. Новосадского, проходящей "красной нитью" через статью, является тезис о влиянии раннехристианских верований на формирование боспорских фиасов и синодов . Автор статьи придерживался мнения о чисто культовом характере боспорских сообществ граждан, которые имели своей целью воспитание детей членов союза и заботу о погребении умерших, фиасотов. Выступая

В. Д. Блаватский склонялся к мнению, что пантикапейские синоды являлись военно-религиозными братствами, в которых принимали участи высшие сановники Боспора, что свидетельствует об аристократическом характере этих организаций. Исследователь не исключал, что члены таких синодов играли немалую роль в вооруженных силах государства. Эти братства проявляли особую заботу в воспитании подрастающей смены [Блаватский. 1964. С. 213 - 215]. Из современных исследователей С. Ю. Сапрыкин, А. А. Масленников, Ю.Б. Устинова придерживаются гипотезы М. И. Ростовцева [Сапрыкин, Масленников. 1999. С.198; Ustinova. 1998. Р. 199 - 201].

против гипотезы о их военно-сакральной природе, он, однако, не подкрепил свое мнение сколько-нибудь вескими аргументами . Н. И. Новосадский не согласен с пониманием частных сообществ Боспора как объединений только эфебов. В вопросе интерпретации функций должностных лиц президиумов частных союзов он не высказывал принципиально новых трактовок. Опираясь на наблюдения Ф. Поланда исследователь глубже разработал функции фияагата и парафжагата. Он писал: "Следует думать, что эти лица были обязаны наблюдать за поведение членов общества, за тем, чтобы их поступки не нарушали, что по представлениям греков того времени обозначалось понятием то ауатод. По всей вероятности они решали вопрос о нравственных достоинствах (докимасии) тех, кто желал вступить в число членов общества." [Новосадский. 1928. С. 67]. Исследователь рассматривал должность орфанофилака, известную по надписям фиасов Горгиппии, как фиасную магистратуру, а не городскую, поскольку она упоминается среди чиновников частных союзов²⁴. Таким образом, Н. И. Новосадский обобщил результаты исследований, полученные к тому времени, по двум основным направлениям изучения боспорских частных сообществ и высказал новые наблюдения и предположения. Однако, его работа имела помимо ее несомненных достоинств и слабые места. Отсутствие разработанной методики датирования надписей по данным палеографии не позволило ученому рассматривать документальные свидетельства с учетом времени их публикации. Изучение надписей фиасов единым массивом мешало понять локальные особенности материалов частных союзов из разных городов Боспора. Попытка выявить отличия между практически однотипными составами правления частных ассоциаций и, таким образом, обнаружить

Об этом писали исследователи и ранее. ²³ Во-первых, автор ссылается на незначительно количество опубликованных надгробий фиасотов с рельефами и, во-вторых, высказывает недоумение к чему воинам - фиасотам указывать свой род деятельности в документе частного сообщества [Новосадский. 1928. С. 56 ел.].

- специфику каждого отдельного объединения, не предпринималась. Анализ информационной ценности двух типов источников - надгробий и посвятительных актов - не был проведен. Следствием подобного положения стало невнимание к ряду важных проблем тесно переплетающихся с темой частных союзов жителей Боспора.

Среди работ, касавшихся отдельных аспектов деятельности
боспорских частных союзов, опубликованных в 30-е годы XX в. , хотелось
бы отметить две небольшие статьи С. А. Жебелева, посвященные фиасу
навклеров из Горгиппии и союзу "приемных братьев" из Танаиса [Жебелев.
1934. С. 45 - 56; 1953 С. 199 - 203]. В первой статье автор анализирует
содержание документа КБН, 1134. Выводы С. А. Жебелева и предложенная
им интерпретация надписи приняты в настоящее время [Жебелев. 1953. С.
215]. В вопросе социального состава боспорских фиасов и синодов
исследователь отмечает, что в их состав входили и навклеры, и
представители администрации, но в них было представлено, главным
образом, свободное население боспорских городов. Вторая статья С. А.
Жебелева посвящена анализу термина є'іаттоіт|тоі абєХфоі [Жебелев. 1953. С.
299 - 302]. Следует отметить, что С. А. Жебелев один из первых попытался
понять значение отглагольного прилагательного єІаттоіт]то! [Жебелев. 1953.
С. 301]. Б ПО перевод еІситоі.Г)То! а8еХфо1 как «приемные братья»

или «братья-приемыши» принят в Корпусе боспорских надписей. Из

В. В. Латышев колебался решить была ли должность орфанофилак полисной или фиасной магистратурой [см. комментарии к IOSPE, № 246].

²⁵ Останавливаться более подробно на концепции К. М. Колобовой, изложенной в работе "К вопросу о судовладении в древней Греции" не имеет смысла, поскольку ее слабые места были выявлены и проанализированы уже С. А. Жебелевым и Т. Н. Книпович [Жебелев. 1953. С. 204 - 216; Книпович. 1947. С. 103 -105]. Они указали в своих работеуна неправомерность определения К. М. Колобовой всех известных религиозных союзов Танаиса и Пантикапея как объединений змпоров и купцов, поскольку существование такого фиаса засвидетельствовано только в Горгиппии П в. (КБН, 1134). Позитивным в рассматриваемом исследовании является, прежде всего, акцентирование внимания на профессиональных объединениях на Боспоре и изучение их социального состава. Колобова показала привилегированное положение навклеров в боспорском обществе и их тесную связь с правящими кругами (КБН, 1134).

должностных лиц этих союзов в надписях упоминаются только тгреаритероь - старшие или старейшины. Отсутствие названий других должностей в надписях союзов «усыновленных братьев» показывает, что в этом типе сообществ, скорее всего, существовало только одно звание -старший, -npeofivjepos.

Две небольших работы С. А. Жебелева содержат иной подход к изучаемым материалам, который выделяет его работы из ряда других трудов по означенной теме. Отличия прослеживаются прежде всего в методике исследования документов и в стремлении С. А. Жебелева на основании источниковедческого анализа понять конкретные реалии отдельных сторон из жизни боспорских частных союзов.

Со второй половины XX в. начинается новый этап в исследовании этого явления эллинской культуры, связанный непосредственно с новыми тенденциями в изучении как истории городов Северного Причерноморья, так и с развитием новых направлений в отечественном антиковедении. Эти тенденции выражались, в частности, в концентрации внимания ученых на истории отдельных полисов на основании материалов археологических раскопок, разработке метода источниковедческого анализа разных групп документов, в том числе эпиграфических, разработке методов датировки надписей по данным палеографии и во многих других направлениях. В 1949

г. увидела свет монография Т. Н. Книпович по истории Танаиса . В VI главе книги Т. Н. Книпович провела анализ документов танаисских частных сообществ с целью прояснить картину этого явления в жизни полиса II - III вв н.э. [Книпович. 1947. С. 93 - 121]. Исследовательница выделяет две категории надписей - надписи почитателей Бога высочайшего и объединения

См., например, комментарии к надписи КБН, 1134 или [Сапрыкин. 1986. С.62 - 75].

В этом же году была опубликована монография В. Ф. Гайдукевича "Боспорское царство". Рассматривать отдельно концепцию В. Ф. Гайдукевича по истории частных сообществ Боспора нет необходимости, поскольку исследователь на нескольких страницах изложил итоги изучения этого явления за предшествующий более чем полувековой период [Гайдукевич. 1949. С. 431 - 439].

лиц, ayovres ...щєраи Tavaidog (празднующие день Танаиса),

опубликованный Книпович в этой же книге [Книпович. 1947. С. 117- 118].В

представленной ею иерархической схеме должностных лиц, совпадающей в

основном с предложенными ранее, новым является понимание должности

"отец синода" . Она не считает ее основной и помещает в конец списка

после должности секретаря [Книпович. 1947. С. 104]. Внимания заслуживает

замечание Т. Н. Книпович, что последовательность занятия должностей

выдерживалась с большим постоянством. Нет ни одного случая, чтобы лицо,

занимавшее в союзе какие-либо посты, позднее оказалось бы в должности

более низкой или упоминалось в качестве рядового члена - фиасота. Т. Н.

Книпович придерживается интерпретации термина

е'юттоьпто! абєХфо'і, предложенной С. А. Жебелевым. Она ошибочно вслед

за Э. Цибартом и Э. Миннзом полагает, что частные союзы Танаиса

объединяют представителей знатных фамилий города. Необходимо

подчеркнуть важный вывод Т. Н. Книпович, что общепринятое

представление о существовании в Танаисе одного религиозного союза

является неправомерным. Данный вывод был получен исследовательницей в

ходе анализа отдельных списков имен танаисских фиасотов, не

повторившихся ни разу. Спорным представляется ее мнение о несомненной

тождественности танаисских и пантикапейских частных союзов. Т. Н.

Книпович была вторым исследователем, после В. В. Латышева, который

провел просопографический анализ имен фиасотов на материале Танаиса.

Она выявила родственные связи между некоторымиТфиасотов по линии дед-отец-сын, отец-сын, родные братья, двоюродные братья.

Анализ достижении и критика слабых мест в изучении боспорских частных объединений, в том числе и концепции Т. Н. Книпович, был проведен Д. Б. Шеловым в монографии "Танаис и*Нижний Дон в первые века н.э." [Шелов. 1972. С. 272 - 282]. Исследователь указал на недостатки методики изучения надписей фиасов, которые сводились к

недифференцированному рассмотрению всех боспорских частных союзов,

без учета их специфики в разных городах Боспорского государства, и

молчаливому постулированию полного тождества фиасов Пантикапея,

Горгиппии, Танаиса. Следствие последнего положения явилось

механическое распространение явлений прослеживаемых в фиасах

Пантикапея на фиасы Танаиса и наоборот [Шелов. 1972. С. 272]. Основное

внимание Д. Б. Шелов уделил рассмотрению дискуссионных проблем по

истории частных союзов Танаиса. Первая проблема касалась вопроса о

количестве частных союзов Танаиса и их типологических отличиях. Вторая

проблема была связана с исследованиями социального состава танаисских

фиасотов. По мнению Д. Б. Шелова, в Танаисе существовало два частных

союза, засвидетельствованных надписями - союз почитателей Бога

Высочайшего и союз приемных братьев. Подобная точка зрения

высказывалась еще И. В. Помяловским, но Д. Б. Шелов привел более веские

доказательства. Он предложил делить союзы не по формуле упоминания

Бога высочайшего, а на основании самоназваний и отличий в составе

президиумов. В вопросе социального состава танаисских частных союзов Д.

Б. Шелов расходится с мнением Э. Цибарта, К. М. Колобовой, Т. Н.

Книпович. Он отмечал, что о социальном статусе фиасотов II в. не известно

ничего. В надписях^ III в. упоминаются часто имена лиц в составе частных

союзов известных по другим надписям в качестве городских магистратов,

эпимелетов и т.п. Таким образом, незначительная часть фиасотов

представлена городской элитой, "членами избранного общества", в основной

массе союзы состояли из свободных горожан. Представители городской

элиты поставляли кандидатов на замещение руководящих должностей в

союз. [Шелов. 1972. С. 275-277].

Ю. Б. Устинова, пожалуй, единственная, кто занималась проблемой боспорских фиасов в последние десятилетия специально. Однако она рассматривает их в свете своего интереса к культу Бога высочайшего и

посвятила этой проблематике свою монографию, вышедшую в 1998 г.

[Ustinova. 1998. Р. 176 - 283]. В одной из работ исследовательница

предложила более подробную классификацию внутригородских союзов

Танаиса, чем ее предшественники, и выделила по формуле самоназвания

четыре типа союзов в этом городе [Ustinova. 1991. Р. 151]. Ю.Б. Устинова

полагает, что союзы Танаиса и их правления отличались от «нормальных»

греческих и римских частных культовых ассоциаций и опирается на

предположение М. И. Ростовцева о военно-сакральной природе боспорских

фиасов [Ustinova 1991. Р. 176; 1998. Р. 198-201, ]²⁸. Исследовательница

останавливается на причинах упоминания в списках правления званий

гимнасиарха и неанискарха [Ustinova. 1998. Р. 191]. Однако она полагает, что

греческая палестра и гимнасий исчезли из жизни Боспорского царства уже к

началу новой эры. Также не прослеживается до сих пор и существование

гимнасия в полу-сарматском Танаисе [Ustinova. 1991. Р. 154; 1998. Р. 191].

Она опирается в своих выводах о весьма редком упоминании званий

гимнасиарха и неанискарха в надписях частных союзов античных городов на

выводы Дж. Ошлера (Ochler), опубликованные в 1894 - 1897 гг. и не

учитывает значительное количество надписей возрастных союзов из

греческих городов Малой Азии, в которых среди членов правления

практически всегда упоминаются гимнасиарх и неанискарх. Многие из этих

документов приведены и прекрасно разобраны И. С. Свенцицкой

[Свенцицкая. 1981; 1985]. Вторая часть монографии Ю.Б. Устиновой

посвящена изучению культа Бога высочайшего на Боспоре, в которой она на

нескольких страницах рассматривает частные сообщества городов этого

царства. Поскольку основная цель ее книги, попытаться выяснить какие

божества почитались фиасотами на Боспоре в первые века, то именно с этой

позиции она рассматривает и частные сообщества Боспора [Ustinova. 1998. Р.

176 - 201]. Следует сразу отметить, что книга Устиновой написана очень

Анализ гипотезы Ростовцева приведен в разделе «Частные союзы Пантикапея. Рельефы

неровно. Если глава, посвященная культу Бога высочайшего написана на достаточно высоком научном уровне с учетом практически всех работ по этой теме и многие из ее наблюдений или выводов можно вполне использовать. Очень интересны ее выводы о природе Бога высочайшего на Боспоре [Ustinova. 1998. Р. 202 - 283, особ. 282-283]. То этого нельзя сказать про главу посвященную боспорским фиасам. Ю.Б. Устинова не знакома с рядом публикаций (например, с двумя работами Ю.В. Калашника 1970 г. и 1972 г.), поэтому она приходит к заключению, что в Горгиппии почитали в частных сообществах, преимущественно, Посейдона , хотя это не совсем так.

С. Ю. Сапрыкин затрагивал ряд аспектов деятельности частных сообществ Боспора [Сапрыкин. 1986. С. 67 - 69; Сапрыкин, Чевелев. 1996. С. 161-166; Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 193 - 202]. Им было высказано в соавторстве с О. Д. Чевелевым предположение отличающееся научной новизной: " в религиозные союзах - фиасах синод являлся их руководящим органом, объединяя в своем составе всех должностных лиц фиасов" [Сапрыкин, Чевелев. 1996. С. 165]. Данное мнение отличается в корне от бытующего ныне представления об использовании терминов "синод" и "фиас", которые в первые века использовались как взаимозаменяемые и обозначали товарищеские кружки, союзы почитателей, возрастные сообщества и пр. [Сапрыкин. 1986. С. 67 - 69, указана литература вопроса; RE.IV.Sp. 1415,auvo8oL].

И. А. Левинская анализировала деятельность союзов приемных братьев, почитающих Бога высочайшего в Танаисе через призму своего интереса к культу этого божества [Левинская. 1992, 2001]. Она придерживается мнения об иудейских корнях культа Бога высочайшего. И. А. Левинская полагает, что все танаиссцы являются почитателями монотеистического культа Иерусалимского бога, обращенными в иудаизм

на надгробиях фиасотов».

или квазипрозелитами [Левинская. 1992. С. 129 - 145]. Они почитают Бога высочайшего как в синодах, организованных по языческому образцу, так и в союзах приемных братьев.

Е. М. Алексеева коснулась вопроса частных союзов Горгиппии в рамках своего интереса по истории этого города в составе Боспорского государства [Алексеева. 1988. С. 66 - 85; 1997. С. 64 - 68]. Она отмечает существование в Горгиппии множества различных объединений, состоящих из свободных горожан. В. А. Астахов указал на то, что религиозные союзы жителей Боспора в первые века н.э. в условиях греко-варварских царских устоев способствовали сохранению полисной идеологии и в некоторой степени брали на себя функции полисных властей [Астахов. 1991. С. 11 ел]. Однако, исследователь не привел каких-либо доказательств в его поддержку. Поэтому, столь интересное и важное наблюдение до сих пор остается в области недоказанных гипотез. С. Ю. Сапрыкин и А. А. Масленников разбили наблюдение Астахова [Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 198].

Итак, подведем итоги. До середины XX в. исследование частных союзов проводилось единым комплексом без учета времени и места публикации надписей, без учета их типов. Молча постулировалась идея об одном религиозном объединении на Боспоре, имевшем отделения в разных городах. Подобный подход был связан с засвидетельствованной надписями единой терминологией должностных лиц, так и с представлениями об однообразной структуре частных сообществ в боспорских городах. Более глубокому исследованию частных сообществ Боспора мешало отсутствие работ по методике источниковедческого анализа документов, в частности эпиграфических памятников, отсутствие работ в области палеографии боспорских надписей, сказывался также недостаток в исследованиях по разным аспектам истории Боспорского государства в первые века н.э.

Анализ выводов Ю.Б, Устиновой подробно проведен в Часть 1. Глав 4.

Поэтому в первой половине XX в. уделялось внимание изучению, главным образом, отдельных сторон боспорских частных сообществ. Они не рассматривались как специфическое явление общественной жизни античного (греческого) социума. Несмотря на отмеченные слабые места, были достигнуты определенные успехи в изучении организации боспорских частных союзов: изучена иерархия должностных лиц и их функции. На эти достижения в настоящее время можно смело опираться. Две концепции были высказаны относительно их характера. Первая рассматривала союзы как сообщества граждан, выполнявшие культовые, воспитательные и похоронные функции. Вторая концепция рассматривала фиасы как военно-сакральные объединения гражданского ополчения городов, созданные по инициативе государства. Поскольку до сих пор они остаются общепринятыми, то необходимо подробно рассмотреть их. Во второй половине XX в. исследования частных союзов проводились в рамках изучения отдельных городов Боспора. На материале Танаиса были сделаны выводы по делению частных союзов этого города на два основных типа, включающих четыре разновидности. Бесспорно, ценным является определение их социального состава. После работы Д. Б. Шелова стало окончательно ясно, что представители городской элиты составляли не значительный процент от общего числа членов танаисских союзов. Основную массу образовывали свободные горожане.

В последние годы все чаще звучат высказывания, что частные союзы
Боспора являлись очагами сохранения полисной идеологии и нередко
заменяли полисные органы управления. Подобный взгляд явился, бесспорно,
новым пониманием роли частных союзов в боспорском обществе. Это

мнение требует весьма тщательного исследования, чтобы перейти из области предположений в разряд обоснованных исторических реконструкций. Но это невозможно выяснить без изучения характера отношения полиса и царской власти.

Приведенный выше анализ мнений по теме «Частные союзы Боспорского государства» показывает отсутствие единодушия среди исследователей по ряду вопросов и свидетельствует, что необходимо провести комплексное изучение частных сообществ в жизни боспорского общества.

Часть I

Частные сообщества боспорских городов

в I - первой половине III вв.

Анализ мнений предшественников выявил, что вопрос о разнообразии (типах) частных союзов Боспорского государства не исследовался по вполне объективным причинам. Поэтому в первой части работы внимание будет сосредоточена только на одной проблеме, - какие разновидности частных сообществ, известных в античном мире, могли действовать на Боспоре в первые века н.э. Выяснение социального состава фиасотов в Пантикапее будет проводится впервые. Остальные вопросы, такие как воссоздание формуляра эпитафий фиасотов и посвятительных надписей, или реконструкция утраченных частей надгробий и посвятительных надписей, играют вспомогательную роль. Методические рекомендации Д. Б. Шелова (изучение отдельных городских коллекций документов частных сообществ) и вывод И.С. Свенцицкой (о деятельности, главным образом, внутригородских сообществ в первые века) лежат в основе исследования документов частных союзов боспорских городов. В первой части выделяется четыре раздела, каждый из которых содержит анализ сколько-нибудь значительных городских коллекций надписей частных союзов (Пантикапей, Фанагория и Гермонасса, Горгиппия, Танаис). Отмечу еще раз, что принятое деление по терминам - фиас, синод, койнон в работе в значительной мере условно. Уже Ф. Поланд в монографии 1909 г. отмечал, что в первые века новой эры практически стерлись особые отличия между терминами фиас и синод, обозначавшими частные союзы греков. Боспорский материал этот вывод исследователя прекрасно подтверждает¹.

Этот тезис специально разобран в заключении к 1 части диссертации.

Частные сообщества Пантикапея

В. В. Шкорпил, опубликовавший серию пантикапейских надгробий фиасотов в 1908 - 1910гг., высказал мнение, что рельефы на этих надгробиях содержат изображения погребенных фиасотов - воинов [Шкорпил. 1908. С.42 ел.; 1910. С. 1 ел.]. Он отметил также сугубо мужской состав боспорских союзов. М. И. Ростовцев положил выводы В. В. Шкорпила в основу гипотезы о военно-сакральной природе боспорских религиозных союзов [Ростовцев. 1989. С. 199-202]. Исследователь считал, что "...мы имеем дело с планомерной организацией, целью которой было объединить способное носить оружие население городов государства в государственные коллегии воєнно религиозного характера." [Ростовцев. 1989. С. 201]. В. Д. Блаватский придерживался выводов В.В.Шкорпила, С. Ю. Сапрыкин и А. А. Масленников склоняются к выводам М. И. Ростовцева [Блаватский. 1964. С. 213; Сапрыкин, Масленников. 1999. С. 198].

Если данные о мужском составе союзов не вызывают сомнений, поскольку базируются на фактическом материале, то вывод о том, что рельефы содержат изображения фиасотов - воинов, требует особого рассмотрения с учетом новых знаний в области изучения боспорского надгробного рельефа. Соответственно, возникает ряд вопросов, требующих рассмотрения. Прежде всего, входили ли сюжеты на рельефах надгробий фиасотов в круг общебос-порской погребальной тематики или, напротив, они представляют особую группу. Так же важно понять, какого рода сведения о погребенных содержат рельефы, помимо военного характера, и насколько правомерна гипотеза о военно-сакральной природе, в частности, пантикапейских союзов, основанная на понимании рельефов на надгробиях фиасотов как изображений воинов.

Надгробия пантикапейских фиасотов I - II вв. представлены памятниками, содержащими один рельеф (КБН, 78, 80, 81, 83, 84, 85,87, 90, 91). Два основных сюжета изображено на рельефах этих погребальных памятниках. Первый сюжет изображает всадника на спокойно стоящей лошади. Известно несколько вариантов рельефов "всадника": - изображение всадника, вооруженного кинжалом и луком, позади которого слева показана половина второго всадника, фигура которого выступает из поля рельефа (КБН, 78, 84); - изображение всадника, вооруженного кинжалом и луком, и его слуги, подносящему питье хозяину. За спиной всадника показана фигура всадника меньшего размера, стоящего на пьедестале (КБН, 83, 90). - изображение одного всадника, вооруженного кинжалом и луком (КБН, 91).

На рельефах надгробий КБН, 85 и КБН, 87 сохранились только незначительные остатки изображений, которые отождествляются с ногами лошадей (КБН. С. 93 ел.).

Второй сюжет представлен изображением юноши в позе печали: персонаж стоит опиревшись левой рукой на колонку (КБН, 80, 81, 88). Однако на рельефах этого типа наблюдается существенное различие в наборе оружия. На надгробиях КБН, 80 и КБН, 88 в правой части рельефов изображен горит; на рельефе стелы КБН, 81 набор оружия персонажа состоит из меча, овального щита и двух копий. Подобные сюжеты определяются как изображения пехотинцев - лучников и гоплитов [см., например: Кобылина. 1973. С. 174-176].

Выделенные сюжеты - различные варианты с изображением всадника или "пехотинца" - присущи не только погребальным памятникам частных союзов. Они неоднократно встречаются на надгробиях жителей городов Боспора .Следовательно, применение единых изобразительных формул на надгробиях фиасотов и на надгробия иных жителей боспорских городов I - II вв. представляется установленным фактом. Подобное заключение свидетельствует об отсутствие необходимости изучать рельефы фиасотов обособленно от близких по стилю и жанру памятников. Тип памятников на которых выполнены рельефы в первую очередь указывает на сакральный смысл этих изображений. Ю. Кулаковский первым высказал гипотезу об изображении героизированных умерших на погребальных памятниках Боспора [Кулаковский. 1896. С. 44 - 58]. Н. Н. Бритова, исследовавшая образ всадника на надгробных рельефах Боспора, высказала мнение, что на Боспоре всадник - это определенный человек, имя которого стоит в надписи на стеле, который был причислен после смерти к героям, то есть к бессмертным [Бритова. 1948. С. 53 - 56].

Частные союзы Фанагории (Агриппии) и Гермонассы

Надгробие КБН, 987 датируется I в. по характеру письма. Структура этой эпитафии не имеет прямых аналогий среди аналогичных памятников с территории Боспора3. Из погребальной надписи вытекает, что фиасоты во главе со жрецом Агафом поставили общее надгробие четырем погребенным членам сообщества - Василиску, Пофу, Ортику и Дионисию. Подобная эпитафия, как впрочем, и само погребение четырех фиасотов одновременно, пока не имеет аналогий на Боспоре. Сохранившийся рельеф изображает всадника [CIRB-Album, 987]. Из должностных лиц упомянут только oicpeif, что, в свою очередь, прямо указывает на культовый характер данного объединения. Однако изображение всадника на рельефе нельзя принимать во внимание, поскольку ниже него сохранились остатки второго рельефа - две головы мужская и женская. Соответственно, стела была духярусная. Семантика такого рода стел не может соотноситься с содержанием эпитафии КБН, 987 [Савостина. 1992. С. 357 - 387]. Сказанное подводит к версии о вторичном использовании данной стелы частным сообществом. Т. В. Блаватская высказала предположение, что упоминаемый в надписи 179 г. (КБН, 1000) Агафус сын Сакла идентичен жрецу Агафусу настоящей надписи, а Ортик, упомянутый здесь в числе погребенных является дедом Агафуса, названного в надгробии КБН, 1000 [Блаватская. 1948. С. 77 - 84]. Против этого, как отмечали Т. Н. Книпович и Н. С. Белова [КБН. С. 566], свидетельствует палеографическая дата документа, которая примерно на 100 лет старше надгробия КБН, 1000 (Рис. 14). Правильность этой версии подтверждают также и рельефы на стеле Агафуса, знатного и видного деятеля Боспорского царства второй половины II в. Примечательно, что имена погребенных стоят все без отчеств и погребенные именуются в эпитафии "avSpes1 ауатоі - «доблестные мужи». Издатели Корпуса удачно подобрали перевод этого словосочетания. Отсутствие отчеств у всех упомянутых фиасотов, вероятно, указывает на их неполноправный статус по отношению к гражданскому коллективу Фанагории. Возникает закономерный вопрос, почему неполноправные жители Фанагории именуются в коллективной эпитафии фиасотов "av8peg ауатоі, поскольку такого рода наименование вряд ли можно относить к рабам. Даже если рассматривать это словосочетание как свидетельство о моральных и этических свойствах погребенных (LS, s.v. ауато?). Нет нужды говорить об отношении полноправных граждан к этой категории населения античного общества в римское время. Один из возможных ответов обнаруживается в эпиграфике Фасоса. Здесь воины, героические сражавшиеся и погибшие на войне именовались оі aya0ol [LS, Suppl. 1968. s.v. ауато?, Thasos I. 37. 141. З, 8, И33]. Интересно, что отсутствие отчеств встречается в среде -греческого наемничества в эллинистическую эпоху [Launey. 1951. Р. 625 -675]. М. Ланей привел ряд примеров об организации наемниками религиозных сообществ [Launey. 1951. Р. 1001 - 1036]. Три момента -коллективное надгробие фиасотов, отсутствие отчеств у погребенных, именование "avSpeg ауатоі - подводят нас к предположению, что в эпитафии КБН, 987 конца I в. могут упоминаться фанагорийские наемники, бывшие членами религиозного фиаса почитателей какого-то божества . Не исключено, что наемники могли принимать участие в каких-то боспорских войнах с варварами. О военных действиях 80-е годы против алан и 90-е годы н.э. против тавро-скифов сообщает энкомий полководца и воспитателя Савромата I [Сапрыкин. 2005. С. 47 - 78].

В. П. Яйленко ввел в научный оборот надгробие фиасота Пала сына Николаса [Яйленко. 2002. С. 234 - 238]. Оно датируется по характеру письма концом II - III вв. [Яйленко. 2002. С. 234]. По мнению исследователя, это надгробие поставил синод, поскольку по его наблюдению, должность секретаря (грамматевса) встречается в актах боспорских сообществ только при обозначении их словом ovvoSos. Список членов правления представлен жрецом, гиеромастором, филагатом, секретарем. Должность гиеромастра известна в надписях Фанагории, ее окрестностях и в Гермонассе (КБН, 988, КБН, 1016, 1054). Список правления этого сообщества свидетельствует в пользу того, что оно ближе всего стоит к группе религиозных ассоциаций. Обращает внимание, что после жреца, вместо должности синагога, упоминается звание гиеромастра. Гиеромастор, по мнению В. В. Латышева, означает «изыскатель, исследователь священнодействий», следовательно, он был тем должностным лицом, которое отвечало за организацию празднеств и, возможно, общих встреч членов синода [КБН. 1965. С. 616; ср. Яйленко. 2002. С. 235 ел.].

Эпитафия Авенону поставлена фиасом во главе со жрецом Менестратом сыном Ардарака, гиерамастром Дадом сыном Нумения и филагатом Кратипом (КБН, 1016). Звание жреца указывает на религиозный характер этого фиаса. В этой эпитафии обращает внимание отсутствие отчеств у погребенного и филагата, что говорит о неполноправном статусе этих лиц. Среди членов фиаса упоминаются как граждане, так и неграждане (отпущенники и/или рабы). Думается, перед нами еще один пример религиозной ассоциации со смешанным социальным статусом (граждане, рабы и/или отпущенники). Общий облик стелы, на котором вырезана эпитафия - известняковая, надпись сделана по линейке небрежно -свидетельствует о невысоком достатке членов фиаса Менестрата сына Ардарака.

Права полиса в первые века н.э

Данные литературной традиции об отношении полиса и царской власти на Боспоре в первые века н.э. практически отсутствуют. Греко-римские писатели обращали внимание на Боспорское царство только в связи с его участием в общеисторических событиях, когда Боспор оказывался включенным в военно-политическую орбиту интересов Римской истории, или при составлении географических описаний Боспора в практических нуждах Основным источником информации служат надписи. Однако данные эпиграфики фрагментарны и дают возможность рассмотреть означенные проблемы только в отдельных чертах. Наполнить интересующую тему более ярким содержанием позволит комплексное изучение разных источников (археологические, нумизматические и эпиграфические материалы)

Итак, три аргумента послужили основанием для отрицания пантикапейского происхождения декрета: отсутствие источников, говорящих о существовании полисных институтов в Пантикапее в I в.н.э.; плита вырезана из аттического мрамора; пантикапейский резчик якобы заимствовал шрифт декрета для начертания букв эпитафии жителей Пантикапея. Первый аргумент нельзя признать правомерным, поскольку, как отмечалось выше, надписи подтверждают сохранение полисных институтов в других городах Боспора. Сказанное подводит к выводу: вряд ли в столице государства Пантикапею следует отказывать в том, чем пользовались другие города государства. В Пантикапее могли сохранятся некоторые полисные институты, в противном случае мы получаем очередной «боспорский «феномен». Использование мраморных плит в боспорских городах в качестве основы для публикации документов не должно вызывать удивление.

Боспорское государство, конечно, располагалось на окраине античной цивилизации, но боспорские греки сохраняли свойственные греческому обществу определенные культурные навыки и нормы. В Танаисе, провинциальном городе-крепости на самой северной окраине ойкумены, с населением, по подсчета Д. Б. Шелова, не более 2,5 тысяч человек [Шелов. 1972. С. 278], члены частных союзов почитателей Бога высочайшего публиковали свои надписи на стелах из аттического мрамора. Следовательно, второй аргумент никак не доказывает иноземное происхождение декрета КБН 432 Б, В. Сходство шрифтов декрета и эпитафии, напротив, может служить подтверждением, а не опровержением, пантикапейского происхождения декрета6. В противном случае нужно будет признать, что практическая идентичность шрифта декрета КБН 432 Б,В и надгробия КБН 432 А, а также большинства пантикапейских надписей I в.н.э. (хотя небольшие вариации в написании отдельных букв встречаются) является следствием заимствования, а не самобытного развития школы столичных резчиков. Таким образом, нет серьезных оснований для сомнений в том, что этом текст декрета был стесан, и от него сохранилась нижняя часть с текстом декрета (вставлявшаяся в постамент) и несколько букв на выступающих частях фронтона. Позднее это надгробие было использовано в качестве архитектурной детали, а в четвертый раз плита служила перекрытием гробницы [КБН. 1965. С. 279]. Исследователи сомневались в местном, пантикапейском, происхождении декрета, вырезанного первоначально на мраморной плите. В. В. Латышев, а вслед за ним В. Ф. Гайдукевич, считали, что уцелевшие фрагменты относятся к декрету, изданному другим полисом, а не Пантикапеем, потому что не известно никаких упоминаний о совете и народном собрании пантикапейцев вів. [ІРЕ. II. N 5, С. 290; Латышев. 1907. С. 52; Гайдукевич. 1955. С. 141, прим. 1]. Это мнение выглядит вполне допустимым, если не принимать в расчет того, что в других боспорских городах - Горгиппии, Танаисе, Фанагории - надписями отмечено существование в первые века н.э. главных институтов греческого полиса (Совета и народа). Поэтому отсутствие прямых источников не может служит аргументом в пользу не пантикапейского происхождения декрета КБН 432 Б, В. Обращает на себя внимание (что отмечено и издателями Корпуса) сходство шрифта надгробной надписи и почетного декрета. А. И. Доватур и Д. П. Каллистов в комментарии к надписи КБН 432, объясняют это сходство тем, что боспорский (пантикапейский, поскольку в каждом городе была своя мастерская - КЗ.) резчик имитировал шрифт декрета в надгробной надписи Феофила и его матери Феодоры, «который по всем признакам был вырезан за пределами Боспора, и следовательно никак не может служить основанием для суждения о боспорском государственном строе» [КБН. 1965. С. 279 ел.]. Под «всеми признаками», вероятно, необходимо понимать отсутствие источников, прямо говорящих о существовании полисных институтов в Пантикапее. К. М. Колобова, напротив, отстаивала мнение, что надпись КБН 432 Б являются фрагментом декрета, принятого пантикапейским советом и народным собранием [Колобова. 1953. С. 55].

Усиление царской власти с последней четверти I в. - первой половине III в

Вопрос о правах царей на боспорский престол, начиная с Асандра, с позиции эллинистического царского права, трудно обойти вниманием, поскольку его изучение сможет дополнить наши представления о царской власти на Боспоре10.

В характере власти боспорских владык от Асандра (45 - 16 гг. до н.э.) [Сапрыкин. 2001. С. 57 - 72; 2002. С. 207 - 223] и по, крайней мере, до Тейрана (275 - 279 гг.) хорошо прослеживается политическая доктрина, сформулированная в эллинистическую эпоху: царь - воплощение закона (V6[LOS єц.фі хо?). Основателем новой династии на Боспоре стал Асандр. В результате, предательства своего сюзерена он захватил боспорский престол и отстранил от власти законного царя Фарнака сына Митридата Евпатора, которого победил в решающем сражении (Арр. Mithr. ПО; Dio. Cass. XLII. 4-47.1; Ps.-Luc. Macr. 17). В итоге, Асандр становится правителем Боспора в соответствии с одним из принципов греческого права, ставшего универсальным с эллинистической эпохи - правом победителя п. Позднее, в 42 г. до н.э., брак с царевной Динамией, дочерью погибшего царя Фарнака, позволил Асандру легитимизировать свою власть, и получить титул Basileus [Сапрыкин. 2002. С. 74]12. «Царская доблесть» Асандра проявилась в эпизоде захвата власти, прежде всего, в том, что он захватил власть с помощью силы и победил (Suda, s.v. ВааїХє іа). Как подметил Э. Бикерман, царь -«счастливый воин», поскольку победа для грека стояла в прямой связи с правовой системой: она давала победителю не только фактическое обладание, но и право владения. Действие права победителя мы наблюдаем и в дальнейшей политической истории Боспора. Так, Котис I (45 - 68 гг.) в результате военной победы над своим братом царем Митридатом (39-45 гг.) с помощью римских легионов заполучил боспорский престол. Позднее действие этого права обнаруживается и в надписях, сообщающих о военных победах боспорских монархов: нередко эти военные победы сопровождались и присоединением новых территории. Тихи (ЗааїХєш? - «счастье царя» упоминается в инкомии воспитателя и полководца Савромата I (5, 21 стк.) [Сапрыкин. 2005. С. 43, 58 ел.]. Просматриваются смысловые параллели в понятиях царь - «счастливый воин» и «счастье царя». С. Ю. Сапрыкин отмечает, что «ТЬхц (ЗаочХєсо?» - это персонификация личного счастья царей, а обращение к личному счастью владык стало своего рода отражением их божественности и часто использовалось в идеологии крупнейших эллинистических монархий» [Сапрыкин. 2005. С. 59]13.

Рескупорид I успешно воевал против алан на азиатском Боспоре в рубеже 80-90-х годов [Сапрыкин. 2005. С. 51 - 55]. Его сын Савромат I продолжил победоносные походы отца победами над скифами и таврами на Керченском полуострове в конце I в. [Сапрыкин. 2005. С. 55 - 57]. Котис II одержал победу также над скифами европейского Боспора в 123 г. (КБН 33). Савромат II выиграл ряд сражений у сираков и скифов, в результате чего была присоединена Таврика, а также он очистил море от пиратов (КБН 1237).

Следует упомянуть завоевание городов боспорскими царями. Фанагория была лишена автономии, дарованной ей Помпеем в 63 г. до н.э., после завоевания последней законным боспорским царем Фарнаком II в интервале между 55 - 50 гг. до н.э. и возвращена в состав Боспорского государства [Сапрыкин. 2002. С. 34]. В случае с завоеванием Танаиса Полемоном I в 14 г. до н.э., который был ставленником Августа на Боспоре Киммерийском, также прослеживается действие права победителя. Непокорность сослужила плохую службу городу. В течение ста с небольшим лет город был лишен оборонительных сооружений. Возрождение Танаиса как городского и торгового центра санкционировал только Савромата I (см. ниже). Приведенные примеры показывают действие права победителя, с одной стороны, но они также подводят нас к другому принципу политической идеологии, сформировавшемуся в эллинистическую эпоху -наследственная передача единожды приобретенного права. Наследники Митридата Евпатора и Фарнака, через Динамию, носительницу царского титула, и Полемона как законного супруга последней на боспорском престоле, выступали их правопреемниками во владении этими городами .

Похожие диссертации на Частные сообщества городов Боспорского царства в I - первой половине III вв. н. э.

Северо-Восточная Сирия в IV - первой половине III тыс. до н. э.Амиров Шахмардан Назимович

Культура жизнеобеспечения и производства населения степного и лесостепного Обь-Иртышья во второй половине III - первой четверти II тыс. до н.э.Грушин, Сергей Петрович

Северо-Восточное Приазовье во второй половине IV - первой трети III вв. до н.э.Коваленко Александр Николаевич

Внешняя политика Хеттского царства от Мурсиля I до Муваталли I (XVI - первая половина XV в. до н.э.)Шелестин Владимир Юрьевич

Трагедия В. Шекспира ""Ричард III"" в русских переводах и критике XVIII - первой половины XIX векаСкобло, Наталья Вениаминовна

Локальные интернет-сообщества крупного российского города: социально-стратификационный анализСкуратов Алексей Борисович

Экономическая стратегия местного сообщества по развитию промышленности города Евланов Владимир Лазаревич

Изменение социального пространства города в восприятии территориальным сообществом : на примере г. ВладивостокаГалкин, Егор Викторович

Вклад представителей немецкого сообщества в формирование культурной среды города Владивостока в период с 1860 г. по 1922 г.Макеева, Ирина Викторовна

Институционализация местных сообществ как условие развития социальной активности жителей крупного городаМалютина Оксана Владимировна