Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Историография и история исследования 21-80
1.1. Историографические исследования
1.2. Вопросы этнической истории народов Волго-Камья в сочинениях X - 70-х гг. XIX в.
1.3. Проблемы этно и культурогенеза эпохи средневековья в Волго-Камье в исследованиях конца XIX- первой трети XX в.
1.4. Изучение проблем этногенеза и этнокультурных контактов средневековых этносов Волго-Камья в 40-80-х гг. XX в.
1.5. Вопросы этнокультурных контактов в эпоху средневековья в Волго-Камье в археологической литературе 1990-х-2004 г.
ГЛАВА 2. Природно-геогафические условия и характеристика источников 81-159
2.1. Природно-географические условия и этнические территории
2.2. Булгарские поселения как источник по исследованию этнокультурных процессов в Волго-Камье
2.3. Могильники Волжской Булгарии XI-XIV вв. как этнокультурный показатель
2.4. Отражение этнокультурных контактов в материальной культуре народов региона
ГЛАВА 3. Ремесло и торговля как показатели этнокультурного взаимодействия 160-217
3.1. Экономические и культурные связи в Волго-Камье в XI-XIII вв.
3.2. Развитие экономических и этнокультурных связей в XIV- начале XV в.
3.3. Торговля в Волго-Камье в средневековье как показатель этнокультурных контактов
ГЛАВА 4. Взаимодействие тюркских культур евразии в первой половине II тысячелетия н.э. (аскизский пласт древностей) 218-249
4.1. Систематизация и датировка находок аскизского круга из Среднего Поволжья и Прикамья
4.2. Происхождение и развитие элементов аскизской культуры в Поволжье и Прикамье в XI - XIV вв.
4.3 Изделия аскизского облика золотоордынского времени в Поволжье и Прикамье и их аналогии
4.4. О времени и характере распространения аскизских изделий в Восточной Европе
ГЛАВА 5. Волжские булгары и финно-угорское население волго-камья в первой с половине II тысячелетия н.э 250-313
5.1. Этнотерриториальные группы булгар в ХІ-ХІІІ вв.: постановка проблемы
5.2. Финно-угорский компонент в булгарской и золотоордынской культуре XI-XIV вв.
5.3. О роли финно-угров в сложении культуры волжских булгар XI-XIV вв.
5.4. Славянское население в Поволжье и Прикамье в XI-XIV вв.
5.5. Этнокультурное взаимодействие кочевого и оседлого населения в Предуралье в XI-XIV вв.
ГЛАВА 6. Формирование отношений религиозной и конфессиональной толерантности в волго-камье в XI-XIV вв 314-366
6.1. Булгарские святилища и священные территории
6.2. Традиции и новации в погребальных культах и обрядах в Булгарии в XI-XIV вв.
6.3. Культовые предметы
6.4. Ритуалы, культы и традиции; символика украшений
Заключение 367-376
Список источников и литературы 377-454
- Изучение проблем этногенеза и этнокультурных контактов средневековых этносов Волго-Камья в 40-80-х гг. XX в.
- Булгарские поселения как источник по исследованию этнокультурных процессов в Волго-Камье
- Развитие экономических и этнокультурных связей в XIV- начале XV в.
- Происхождение и развитие элементов аскизской культуры в Поволжье и Прикамье в XI - XIV вв.
Введение к работе
Изучение истории любого народа, его этнических черт связано с исследованием генезиса и эволюции его традиционной культуры. Особенно это касается Волго-Камского региона. Развитие коренных этносов Волго-Камья шло в условиях активного взаимодействия с пришлыми этническими группами, которые, в свою очередь, адаптировавшись в новых условиях, стали неотъемлемой частью населения региона. Отсутствие статичности, этнической замкнутости - характерная черта Волго-Камского региона и причина чрезвычайного своеобразия традиционной культуры и быта проживающих здесь народов1.
Взаимодействие народов затрагивало язык, духовную и материальную культуру. По этнографическим данным хорошо известно, что в полиэтничных регионах сочетались черты индивидуальные для каждого этноса, так и общие межэтнические явления. Поэтому вполне очевидно, что исследовать материалы по этнокультурному взаимодействию необходимо на широком фоне, чтобы выявились общие и особенные моменты в историческом развитии этносов региона, что отмечалось исследователями (Иванов А.Г., 1998, с.5). Основное внимание в этой связи уделено проблематике обусловленной характеристикой процессов как «этнокультурные». Подразумевается, прежде всего, непосредственное контактирование различных этносов и этнических групп.
Непосредственно относятся к этой теме вопросы, связанные с торговлей и идеологией. Торговля, выражающая в большей части экономическую сторону межэтнических отношений, касается и такой важной темы как экономическое развитие общества и его способность к интеграции в единую экономическую систему обитаемого мира. Археологически это выражается в восприятии, как новых форм элементов материальной культуры, так и новых технологий. Данная проблема представляется особенно актуальной, поскольку выявление оригинальных импортных изделий, их копий и технологических реплик — позволяет адекватно представить процессы адоптации этносов, особенное и общее в их материальной культуре.
Анализ археологических и этнографических источников дает множество примеров этнокультурных контактов в различных областях общественной и частной жизни. Ведь взаимодействие народов и культур -тема, которая охватывает практически все стороны жизни человека, как в древности, так и сегодня. Следы таких процессов можно проследить, например, в сфере производства, и не только в изготовлении массовой продукции, но и в изделиях высокохудожественного уровня (Павлинская Л.Р., 1984, с.99-113). Традиции и инновации родственных или соседствующих народов проникают в область духовной культуры, традиционной обрядности (Алексеенко Е.А., 1984, с.50-73; Голданова Г.Р., 1989, с.117-131) и языка (ШулуноваЛ.В., 1989, с. 152-156).
Интересен и тот факт, что центрами этнокультурных контактов, как правило, выступали города или торгово-ремесленные центры (протогорода) (Лебедев Г.С., 1986, с.3-11). Это особенно актуально в свете исследований проблем средневековой урбанизации в Волго-Камье (М.Г.Иванова, Ф.Ш.Хузин, А.М.Белавин и др.). Данная тема важна и в отношении изучения вопросов этногенеза народов Волго-Камья, поскольку именно в этой области лежит ключ к этнической интерпретации средневековых культур Среднего Поволжья и Предуралья (Оборин В.А., 1991, с.115-126).
В истории России Среднее Поволжье и Прикамье играли особую роль. Здесь издавна проходили международные торговые пути из стран Европы и Востока. В силу этого, именно здесь пересекались экономические, торговые и политические интересы многих государств, иногда находившихся весьма далко от Поволжья.
Исторически сложилось, что население Волго-Камья было полиэтничным. Миграционные процессы разного масштаба, бывшие характерной чертой предшествующих эпох, к концу I тыс. н.э. существенно изменили этническую карту региона, придав ей чрезвычайное многообразие.
Тем не менее, близкое соседство, сходные условия ведения хозяйства и транзитные торговые пути были основой для сближения народов.
Стоит отметить и то, что этнокультурное взаимодействие вовсе не подразумевает этнической нивелировки этносов, скорее наоборот, эти процессы способствовали и в некотором роде стимулировали механизмы этногенеза народов региона. Этот этнокультурный феномен требует специального исследования как динамическая модель этнической толерантности в условиях природной и социокультурной адаптации.
Методология и методика исследования. Методологическим вопросам археологии уделяется достаточно большое внимание (Генинг В.Ф., 1983, с.7-22 и ел.), хотя основные проблемы до сих пор остаются дискуссионными (Квирквелия О.Р., Радилиловский В.В., 1988, с.37-38). Из нескольких уровней знания в методологии (Квирквелия О.Р., Радилиловский В.В., 1988, с.35) охарактеризуем конкретно-научную методологию, а так же методики исследования, использованные нами2.
Методологической основой3 данного исследования является системный подход. Это направление методологии специально-научного познания и социальной практики, в основе которого лежит исследование объектов как систем. Оно обеспечивает раскрытие целостности объекта исследования и обеспечивающих его механизмов, выявление многообразных типов связей сложного объекта и сведение их в единую теоретическую картину (ФЭС, 1989, с.587). Системный подход в основе своей диалектичен. Археологизированные предметы вещного мира в своей совокупности, анализируются как неотъемлемая часть исторического процесса (принцип историзма)4.
Процессы этнокультурного взаимодействия рассматриваются как исторически обусловленная динамически развивающаяся открытая система, связанная с социально-экономическими и эколого-адаптационными процессами в древних обществах (ФЭС, 1989, с.232). Это задает необходимость поиска конкретных механизмов целостности или устойчивости системы (на этой основе разрабатывается проблема толерантности современных и древних обществ). Поведение рассматриваемой системы связано с взаимодействием со средой (здесь формирует и проявляет свои свойства система) с одной стороны, с другой — выявляется иерархия компонентов системы, требующая построения моделей описывающих отдельные аспекты системы.
Системный подход уже нашел свое применение в археологии, как в практической области, так и в теории (в основном теории систематизации и классификации) (Кудрин Б.И., 1994, с.23-32; Лихтер Ю.А., 1994, с.33-42; Щапова Ю.Л., 1998, с.378-380). В отношении процессов этнокультурного взаимодействия система может быть дифференцирована по уровням, и использоваться как совокупность нескольких систем в разных областях, как практических (систематизация, типология и т.п.), так и аналитических.
Методы исследования5, использованные в нашей работе, следующие. Определяющим является сравнительно-типологический метод (Щапова Ю.Л., 1998, с.378-386) Стратиграфический и планиграфический методы применялись для решения конкретных вопросов археологического датирования8 и корректировки типологических рядов.
Как один из элементов комплексного анализа использовался микрозональный или микрорегиональный метод9 (Археологическое, 1990). Он основывается на исследовании определенной территории и расположенных на них археологических объектов10. Разновидности микрорегионального метода заключаются в хронологическом, территориальном, предметном аспектах исследования11. В средневековой археологии Поволжья и Прикамья такие разработки получили практическое воплощение в работах Е.П.Казакова, М.Г.Ивановой, А.Г.Иванова и др. В масштабе региона целью микрорегионального исследования становится этническая история ареала и исследование локального исторического типа14. Отдельным видом исследования в этом направлении является этноэкология15 (антропогеоценоз по В.П.Алексееву) (Ямсков А.Н., 2003, с.271-273).
При анализе материала нами использованы также методики исследования поселенческих структур (селище и городищ) разработанные в отечественной археологии (см. работы Н.А.Макарова, С.З.Чернова)16 и их интерпретации17. Особое внимание было уделено разработке формальной типологии селищ и поселенческих комплексов .
Была предложена типологическая схема (Руденко К.А., 2001а, с.9) в основе которой была положена не площадь поселения19, как это делалось ранее20, а топографические особенности их расположения. В группы объединены селища по степени удаленности их от воды (реки, озера и т.п.): А) находящиеся в пойме, на расстоянии не ближе 60 — 100 м от коренного берега; Б) на надпойменной террасе или склоне коренной террасы; В) на коренном берегу; Г) на водоразделе. Вид селища определяются в зависимости от источника воды и, в ряде случаев, в соответствии с особенностями геологического строения рельефа окружающей местности: у родников и карстовых (провальных) озер (І); у стариц (II); у истоков рек и ручьев (III); на ровных участках плато (IV); у оврага или балки (V), на берегу реки (VI).
Тип селища зависит от расположения поселения на местности: вытянутые вдоль оврага или балки (а); на мысу при впадении в реку притока или оврага (б); на мысу, ограниченном поймой (в); в излучине реки (перешеечные) (г). При наличии городища мы выделяем селище - посад за валом городища (д); и селище на месте предшествующего ему городища (е)22 (таблица).
Такой подход предполагает исследование селищ по естественным природным зонам - бассейнам рек. Это позволяет применить аналитический метод исследования, используя микрорегиональный подход, при этом имея возможность синтетического анализа, на уровне макрорегиона. В этой связи для памятников на территории Волжской Булгарии рассмотрены поселенческие комплексы (агломерации) (ПК) включавшие городище/а-селище/а. Выделено несколько типов поселенческих комплексов.
Первый поселенческий комплекс (ПК-1: мегаагломерация) можно определить наличием 2-4 городищ и от 4 до 15 селищ-посадов, а также не менее 5 селищ-спутников. Примером этого комплекса является Билярское городище с округой (рис.21). Мегаагломерация может не иметь единого центра, а быть территориальной единицей, включающей самостоятельные агломерации (четвертый комплекс).
Второй комплекс (ПК-2: макроагломерация): 2 городища, соединенных общим валом, составляющих укрепленный район, и 2-6 селищ, из которых 1/3 составляют селища-спутники. К этому комплексу относятся Войкинские, Маклашеевские, Бураково-кожаевские поселенческие комплексы.
Третий комплекс (ПК-3: мезоагломерация): 2 городища, 4-7 селищ-посадов и до 4 селищ-спутников. Так можно идентифицировать Ромодановскую агломерацию. Эти три комплекса могут быть охарактеризованы как локальные узловые районы.
Четвертый комплекс (ПК-4: агломерация): городище-селище/а — посад/ы и 2-3 селища-спутника. Здесь могут быть различные толкования их экономической сущности - как узловой , гетерогенный или проблемный район.
По планировке различаются варианты четвертого комплекса. Первый вариант — это комплексы с радиально-кольцевой планировкой27 или расположением городища и селищ, определяемой центральным городищем и расположенными вокруг селищами. Как правило, это овражно-мысовые городища типа Малополянского, Староромашкинского, Сосновского II, Екатеринослободского II и др.
Второй вариант - это расположенные последовательно (линейно) городище и селище посад. В основном к этому варианту относятся мысовые городища на речных террасах типа Малотолкишского, Таттюгульбаевского (рис. 14-4), Казанский Кремль, Камаевского и др.
Третий вариант — это одиночные городища с иррегулярным расположением памятников: Остолоповское, Изгарское (?). Они, как правило, не имеют строгой привязки к типу местности. Так, Остолоповское городище расположено на мысу коренного берега, Изгарское - на ровной местности. Городище Кашан I - мысовое и т.д.
Данные варианты могут рассматриваться как низшая структурная единица агломерации - округ (табл.).
Датировка поселений, тех которые не были исследованы раскопками, определялась по подъемному материалу. Если датирующих вещей и нумизматических находок не выявлено, то за основу определения даты существования поселения бралась керамика, датирующие признаки которой разработаны достаточно подробно (Хлебникова Т.А., 1962; Кокорина Н.А., 1997; 2002; Руденко К.А., 20026).
В качестве хронологических реперов для булгарских материалов XI-XIV вв. взяты материалы селищ: VI Алексеевского, Остолоповского, Песчаный остров (Руденко К.А., 1994; 1998а; 2000; 2001а). Объектом данного исследования выступают средневековые этносы Волго-Камья, средневековые социумы. Это обусловлено объектом исследования археологии в целом - изучения обществ прошлого «в их конкретном социально-историческом развитии» (Генинг В.Ф., 1983, с.214).
Предметом исследования является материальная культура народов региона, составляющая целостность выделенную из совокупности объектов (этносов средневековья) (ФЭС, с.505).
Цель данной работы - исследование закономерностей процессов этнокультурного взаимодействия в Волго-Камье, их содержания и специфики, выяснение общих и особенных черт этнокультурного развития различных этносов региона в сравнительном плане между собой и по отношению к другим областям и регионам, под воздействием исторических, миграционных, природно-географических и конфессиональных факторов Данная цель рассматривалась в нескольких аспектах. Прежде всего, необходимо было проанализировать накопленный к настоящему времени материал по теме, систематизировать основные категории данных. Систематизация и классификация находок была сделана в ряде специальных исследований. Это монографии по итогам исследования VI Алексеевского селища (2000); по селищам низовий Камы (2001а), по металлической посуде региона (2000а); изделиям аскизского круга (2001), железным наконечникам стрел (2003). Методические аспекты микрорегионального исследования и вопросы систематизации керамического материала определены по материалам исследованного нами Мурзихинского комплекса (20026).
Второй аспект исследования заключался в системном анализе классифицированного материала. Это исследование иерархии поселенческих комплексов, выявление внутренних связей между различными категориями поселенческих единиц (городище-селище), для чего использовано понятие поселенческой агломерации. На основе этого сделана попытка выявить связь поселенческих комплексов с этнокультурным составом населения, с одной стороны, и с процессами развития социосистемы региона - с другой.
Третий аспект касался изучения вопросов производства (Руденко К.А., 2001д, е), а также импорта и экспорта ремесленной продукции — как источника по этнокультурным контактам и взаимовлияниям. В этой связи исследовался вопрос о «булгарском серебре» в Прикамье, на основе анализа собственно булгарских изделий и их взаимовстречаемости в кладах (Руденко К.А., 2001 г). На основе полученных результатов, были рассмотрены вопросы, связанные с этнической историей региона на основе выделенных предметных этнокомплексов и сделана попытка определить механизмы природной и культурной адаптации различных этносов. Хотя в решении поставленной цели основным источником были археологические данные, где это было необходимо, привлекались данные других наук - этнографии, антропологии, палеозоологии, фольклористики.
Задачи исследования следующие: охарактеризовать состояние проблемы, степень ее изученности и наиболее актуальные и дискуссионные темы; дать анализ источниковой базы; рассмотреть основы экологической адаптации разных этносов региона, специфики их расселения, а также этническую и государственную территорию булгарского государства; охарактеризовать общие тенденции культурогенеза на основе анализа ремесленных изделий и производства в целом, а также торговли; исследовать характер этнического взаимодействия народов Среднего Поволжья; выделить и рассмотреть стадии этнокультурного развития в регионе как адаптационную модель; изучить проблему формирования отношений толерантности различных вероисповеданий в регионе.
Территориальные рамки исследования ограничены Среднем Поволжьем (включаяя территорию нижнего Прикамья). Центральной географической зоной здесь выступает Казанское Поволжье. Оно включает среднее течение Волги от Самарской Луки на юге и до Чебоксар и бассейна Ашита и Казанки на севере. Восточной границей его является Нижняя Вятка и Ик, а на западе - бассейн Свияги и Ветлуги.
Среднее Поволжье - это территория формирования и развития значительной части средневековых этносов Волго-Камья. Здесь сложилось и первое государственное образование в регионе - Волжско-камская Булгария. Именно ему уделено самое большое внимание в данном исследовании, поскольку вопрос о взаимодействии булгар и соседних народов является ключевым вопросом в решении многих научных проблем как этногенетических, так и этнокультурных.
Хронологические рамки исследования. В истории народов Волго-Камья большое значение имело существование политических государственных образований: Волжско-Камской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. Период государственной истории региона начинается в X веке. Именно с этого времени активизируются механизмы развития этнокультуры в условиях государств различного типа. Именно эта проблема стала ведущей в ряде исследований последнего времени, касающихся проблем этно - и культурогенеза Волго-Камья. Поэтому основное внимание мы уделили исследованию археологических материалов периода конца X в. и до начала XV в., то есть с момента возникновения булгарского государства на Средней Волге и до начала распада Золотой Орды Поскольку древности X века являются отдельной научной темой, и монографически исследованы Е.П.Казаковым (1991,1992 и др.), то нами подробно рассматриваются археологические данные - XI- XIV вв. Материалы X столетия также вошли в исследование, поскольку периоды бытования вещей, их эволюция не имеют жестких хронологических рамок, как впрочем, и исторические процессы (отражением которых и являются археологические данные) не начинаются и не заканчиваются единомоментно.
Верхняя граница исследования (конец XIV - начало XV в.) -обусловлена тем, что это время является началом нового периода в развитии материальной культуры региона, имеющего существенные особенности по отношению к предшествующей эпохе. По мере необходимости также анализировались материалы, выходящие за обозначенные верхние хронологические рамки.
Источником исследования были археологические данные. Это материалы раскопок поселений: селищ и городищ, а так же могильников30. За основу были взяты результаты полевых исследований автора в 1988-2003 гг. Большая часть их опубликована (Руденко К.А., 1994, 1998а; 1999а,б,д; 2000; 2001а,б; 2002; 2003).
Для анализа были использованы данные по 1108 булгарским селищам, из которых подробные сведения имеются по 247, а на 6 производились раскопки широкой площадью32. Проведено обследование 64 булгарских городищ (40% из 164 известных на сегодняшний день); причем на 1/3 городищ из этого числа изучались укрепления и культурный слой, два исследовались стационарными раскопками34 и на 2 велись рекогносцировочные исследования35. Были изучены коллекции находок с Хулаша, Билярского и Булгарского, Балымерского, городищ из фондов НМ РТ (раскопки конца 1940-х- 1950-х гг.) (Ефимова A.M., 1980).
Были проанализиованы 19054 фрагмента керамики из раскопок 1995-2003 гг. Мурзихинского и Остолоповского селищ, 8 278 экз. из раскопок 1993, 1994 гг. VI Алексеевского селища; 1 731 экз. из раскопок 1992-1994 гг.
селища Песчаный остров (статистические таблицы по раскопкам Мурзихинского селища опубликованы: Руденко К.А., 20026, с.94-98, табл.Н). Из закрытых комплексов Лаишевского селища исследовано 378 фрагментов посуды (Руденко К.А., 1999г, с.88). Всего изучено из стационарных раскопок 29063 фрагмента керамики с селищ и 1880 с Кашанского городища (520 экз. из раскопов) (Руденко К.А., 1999д, с. 119-120). В целом выборка керамики составила 31 321 фрагментов.
Для исследования привлечено свыше 3000 изделий из железа, цветных металлов, кости, стекла, камня и керамики (Руденко К.А., 2000; 2000а; 2001; 2001а; 2003 и др.).
Анализировались материалы исследованных автором могильников XI-XIV вв.: V Мурзихинского (свыше 30 погребений); Лаишевского II (25 погребений), Песчаный остров (17 погребений); Балымерского II могильника (12 погребений). Также привлечены материалы обследований кладбищ XIV-XVII вв. Закамья и Предкамья (Руденко К.А., 2004).
Использовались материалы раскопок средневековых городищ, селищ и могильников в регионе как по публикациям и отчетам, так и по археологическим коллекциям. Для этого были просмотрены археологические коллекции из раскопок и сборов материалов со средневековых поселений и могильников из фондов Национального музея РТ, Тобольского, Самарского и Пензенского областных краеведческих музеев; Удмуртского республиканского и музея археологии Башкирии; экспозиции ГИМа, Государственного Эрмитажа, фондов ИИЯЛ им. Васильева (Йошкар-Ола), ИИЯЛ (Ижевск), НЦАИ ИИ АНТ (Казань), коллекции музеев археологии Екатеринбургского и Казанского государственных университетов, Болгарского и Билярского ГИКМЗ, частных собраний (г.Казань).
Использованные археологические коллекции из собраний и фондов музеев и научных учреждений Казани и Татарстана охарактеризованы в публикациях (Руденко К.А., 2001, с.245-250; 20026, с. 10; 2003, с. 12-18, 34-48, 117-118). Ссылки на коллекции из других фондохранилищ приводятся в примечаниях.
Использовались в работе данные письменных источников, но с учетом специфики их происхождения и степени информативности. Стоит подчеркнуть, что аутентичных письменных источников по региону в силу разных причин мы не имеем (Руденко К.А., 2002е).
Степень изученности. Вопросы этнокультурного взаимодействия затрагивались практически в каждой работе, построенной на археологическом материале и посвященной истории средневековых этносов и государств Волго-Камья. Аспекты исследования были самые разные. В основном, преобладало направление освещающие торговые связи. Эта тенденция, в целом, сохранилась до последнего времени (см., например: Белавин A.M., 2000).
В этом отношении ценные наблюдения имеются в трудах Э.А.Савельевой, М.Г.Ивановой, В.А.Оборина. Специально изучал эту проблему А.Г.Иванов (1998).
Другим направлением в исследовании этнокультурных контактов стало изучение динамики этнокультурного взаимодействия в регионе, на основе анализа распространения и эволюции предметов материальной культуры в течение почти 1000 летнего отрезка истории. (Белорыбкин Г.Н., 2001). Автор главное внимание уделил изучению данного вопроса в источниковедческом аспекте. Этническая составляющая их не являлась объектом специального исследования. Кроме того, здесь не рассматривались материалы Прикамья, а булгарские данные использовались в общем контексте.
Булгарские материалы изучались в отношении этнокультурного взаимодействия многими исследователями (А.Ф.Лихачев, А.П.Смирнов, Н.Ф.Калинин, А.Х.Халиков, Т.А.Хлебникова, Е.П.Казаков, Р.Г.Фахрутдинов, Ф.Ш.Хузин, И.Н.Васильева и др.). Торговые, экономические, культурные заимствования выявлялись на самых различных материалах. Это и керамика, и ювелирное дело, и архитектура, и фортификация. Трудно найти область, в которой не звучали бы те или иные темы касающиеся этнокультурных контактов. Вместе с тем, констатация самого факта этнокультурного взаимодействия и его отражения в археологическом материале в исследованиях, не затрагивала самой сути этого явления, его связи с эпохальными тенденциями в развитии культуры и технологий и региональными «этническими» особенностями. В целом, специального исследования этого вопроса для позднего средневековья Волго-Камья не делалось.
Практическая значимость работы. Часть опубликованных результатов исследований, изложенных в этой работе, рекомендована для использования в учебном процессе для чтения лекций и проведения семинарских занятий в казанских ВУЗах, по специальности «археология» (книга «Материальная культура булгарских селищ...» (Руденко К.А., 2001а) См.: (Очерки, 2001, с.253,№36)). Методические разработки (Руденко К.А., 2002г, д,е) применяются в лекционных курсах для подготовки и переподготовки музейных работников и экскурсоводов. Опубликованные данные провлекаются другими исследователями при анализе археологических материалов (например: Двуреченский О.В., 2004; Белавин A.M., 2003). Ряд разработок вошел в разделы II тома многотомного издания «Истории Татар».
Часть материалов используется автором для чтения курсов «Основы археологии», «История материальной культуры и быта», «Основы этнологии» в Институте дополнительного образования и повышения квалификации министерства культуры РТ (с 2000 г.), проведения лекций и консультаций в музейном объединении республики, а также для разработки учебно-воспитательных и культурно-образовательных программ для школьников и студентов в Национальном музее (с 1999 г.). Результаты исследований привлекались для разработки научной концепции разделов экспозиции Национального музея Татарстана по эпохе средневековья, а также составили основу научной концепции выставки Национального музея «Великая Булгария и ее соседи» (2004 г.).
Новизна исследования. Комплексное исследование этнокультурных контактов в Волго-Камье как основы этногенетических процессов проводится впервые. Как научные проблемы впервые исследовались темы: 1)аскизские древности в Восточной Европе; 2) локализация и интерпретация памятников поздних кочевников на Нижней Каме как «Татарская Земля»; 3) диагностирование характерных черт булгарского ювелирного ремесла как отражение этнокультурного взаимодействия и различие оригинальных изделий и их подражаний; 4) проведение типологизации поселенческих комплексов и селищ как основы и реконструкции социальных и этнокультурных процессов в средневековом обществе, а также решения вопросов исторической географии Волжской Булгарии и булгарской области Золотой Орды.
Апробация работы. Основные положения работы опубликованы и обсуждались на Всероссийских, региональных конференциях и симпозиумах: III Международная археологическая конференция «Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма)»: Самара. 14-18 марта 2000 г.; Международная научно-практическая конференция «Великий Волжский путь»: круглый стол «Великий Волжский путь и Волжская Булгария»: Казань, 6-16 августа 2001 г.; Международная научная конференция «Исторические истоки, опыт взаимодействия и толерантности народов Приуралья. К 30-летию Камско-Вятской археологической экспедиции»: Ижевск, 2001; Всероссийская научная конференция, посвященная 70-летию со дня рождения Германа Алексеевича Федорова-Давыдова (1931-2000) «Поволжье в средние века»: Н.Новгород, 2001 г.; V-й и VI-й Сибирские симпозиумы «Культурное наследие народов западной Сибири». Угры и Тюрки: Тобольск, 2002 и 2003 г.; Северный археологический конгресс. Г.Ханты-Мансийск, 9-14 сентября 2002 г. и другие.
Структура работы такова: во введении обосновывается актуальность темы, определяется цель и задачи исследования, а также характеризуется методология и методика исследования.
В первой главе «Историография и история исследования» дается анализ историографических работ и обзор исследований, где рассматриваются вопросы этно- и культурогенеза, этнокультурного взаимодействия в исследованиях и научных сочинениях с X века и до современности.
Во второй главе «Природно-географические условия и характеристика источников» характеризуются природно-географические условия, рассматриваются вопросы исторической этногеографии Волжской Булгарии, проблемы экологической адоптации народов проживавших в Волго-Камье в эпоху средневековья и анализируются основные категории археологических артефактов как источники по исследованию этнокультурных процессов: поселенческие комплексы (городища, селища) и могильники, а также этнодиагностирующие предметные комплексы.
В третьей главе «Ремесло и торговля в Волго-Камье как показатели этнокультурного взаимодействия» рассматриваются развитие ремесла и ремесленного производства как социо-культурного явления в период ХІ-ХІІІ и XIV-XV вв., и роль в этом этнических котнтактов. Дается анализ торговли и торговых путей в регионе в XI-XIV вв. как показателя этнокультурных связей.
В четвертой главе «Взаимодействие тюркских культур Евразии в первой половине II тысячелетия н.э. (аскизский пласт древностей)» комплексно анализируются аскизские находки и изделия аскизского круга в Волго-Камье, дается их систематизация, анализируются вопросы происхождения, развития этого этнокультурного комплекса в XI-XIV вв., а также ставится вопрос о времени и характере распространения его в Восточной Европе.
В пятой главе «Волжские булгары, славяне и финно-угорское население Волго-Камья в первой половине II тыс. н.э.» делается попытка выделения этнотерриториапьных групп булгар в XI-XIII вв., анализируются данные, связанные с финно-угорским и славянским компонентом в булгарской культуре XI-XIII вв., выделяются этапы этнокультурного взаимодействия кочевого и оседлого населения и дается их поэтапная характеристика в XI-XII, XIII- середине XIV и второй половине XIV- первой четверти XV в. Также рассматриваются археологические признаки «татарской земли».
В шестой главе «Формирование отношений религиозной и конфессиональной толерантности в Волго-Камье в XI-XIV вв.» рассматриваются данные по языческим культам в Булгарии, а также их взаимодействия с мировыми религиями. Это святилища и священные территории, погребальные культы и обряды, культовые предметы. Отдельно изучены ритуальные культы и обряды, а также символика украшений.
Итоги работы изложены в Заключении. В Приложения вынесен Список источников и литературы, список сокращений, а также ряд отдельных исследовательских тем, таких как: «Динамика развития мурзихинско-рождественской микрозоны в 1тыс. до н.э.»; «Особенности развития поселенческой структуры на Средней Волге в I тыс. н.э.». Иллюстрации сведены в отдельный альбом.
Изучение проблем этногенеза и этнокультурных контактов средневековых этносов Волго-Камья в 40-80-х гг. XX в.
Особое внимание уделялось А.П.Смирновым вопросам, связанным с культурными влияниями. В рукописи «Болгарское государство» (вторая половина 1930-х гг.) им отмечено, что «археологический материал, находимый на территории древних булгар, указывает на целый ряд влияний, шедших с юга, юго-востока, с Запада» (АИА РАН, Н-Арх, №553, лл.34-35). Данный тезис развит в работе оставшейся также в рукописи и написанной не ранее 1937 г. - «Волжские булгары». Он заключается в обосновании исторической закономерности в особой роли торговли в истории булгарского государства. А.П.Смирнов писал: «еще задолго до болгар устье Камы было местом обмена. Ряд вещей скифской эпохи [...] найденные на Нижней Каме, указывают на торговое значение Волги и Камы еще в более древнюю эпоху» (АИА РАН, Н-Арх, №167, л. 16). Значение культуры поволжских и прикамских финнов подчеркнуто в другой рукописи исследователя: «Культура племен бассейна Нижней и Средней Камы и Вятки» (АИА РАН, Н-Арх, №12). Таким образом, А.П.Смирнов на особое место ставил вопросы этнокультурного взаимодействия в Средневолжском регионе, обоснованно считая это одной из ведущих линий культурогенеза проживавших здесь народов.
Для казанской археологии значимой была фигура Николая Филипповича Калинина (1888-1959). Его вклад в развитие исторических концепций состоял в пересмотре с новых «материалистических» позиций истории региона и особенно его средневековой истории. Эти данные базировалась на концепции «автохтонного» развития этносов в Волго-Камье и развивали идею булгарского происхождения казанских татар. Совместные публикации с Б.Д.Грековым по истории волжских булгар (1945) и Поволжья в целом поставили задачу изучения феодальных отношений у волжско-камских булгар. Идея о поздней феодализации булгар, о чем писали эти авторы, вызвала критику А.П.Смирнова, утверждавшего, что булгарское государство с самого начала носило раннефеодальный характер (1948).
Широкомасштабные разведывательные работы Н.Ф.Калинина в конце 1940-х гг. в рамках Куйбышевской экспедиции и целенаправленные археологические раскопки (Иски- Казань, Русскоурматское селище, Казанский кремль, Именьковское городище и др.) заложили основу систематического археологического обследования территории республики.
Наследие ученого было воспринято в конце 1950-х гг. его учеником А.Х.Халиковым, который стал продолжателем идей археологической школы Н.Ф.Калинина в 1960-1980-х гг., основы, которой были заложены в 1920-х гг. (Ситдиков А.Г., 1999, с.41).
Масштабность исследовательской деятельности в середине — конце 30-х гг. во многом была обусловлена новым организационным походом к археологическим исследованиям. «Плановость и систематичность археологических исследований, подчиненных руководству центральных археологических организаций, развертывающихся на прочной базе государственного финансирования, создали необходимые предпосылки для успешного развития археологии в нашей стране», - отмечала А.М.Ефимова (Ефимова A.M., 1961, с.6).
Основным методическим приемом археологического исследования поселений стал стратиграфический: послойное исследование культурного слоя и рассмотрение его в совокупности как закрытого комплекса. Характерен переход от частичного исследования культурных отложений шурфами и траншеями к вскрытиям сплошной площадью, как на поселениях, так и на грунтовых могильниках. Методическим приемом источниковедения поселенческой археологии стало датирование находок и объектов по стратиграфическим слоям, каждый из которых рассматривался как открытый археологический комплекс с корректировкой данных по аналогиям и нумизматике (если таковая имела место). В исследовании могильников определялась верхняя и нижняя дата его функционирования по совокупному анализу категорий предметов из погребений.
Середина 30- начало 50-х гг. XX в. характеризуется складыванием официальной версии булгарской истории и археологии. Решающим шагом в этом направлении было «Постановление 1944 года» . Организационное оформление казанской археологии произошло после 1-го Всесоюзного археологического совещания в Москве в феврале 1945 г., когда был учрежден КФАН АН СССР, а при нем археологическая группа под руководством Н.Ф.Калинина, при участии А.П.Смирнова (Ефимова A.M., 1961, с. 13; Халиков А.Х., 1989, с. 149-173). Одной из задач ученых КФАН было составление районных и областных археологических карт.
Итак, главным итогом этого периода стало формирование единственной концепции булгарской истории и археологии, организационное оформление археолого-исторических (академических) учреждений и начало планомерного исследования археологических памятников региона (в том числе и булгарского времени) как по новостроечной программе, так и в рамках плановых, научных тем. В рамках общей концепции начинает исследоваться и проблематика, связанная с этнокультурным взаимодействием народов региона в эпоху средневековья.
Период 50-х - 60-е гг. XX в. ознаменовался внедрением первой научной парадигмы , выражением которой стали два фундаментальных труда А.П. Смирнова: «Волжские Булгары» и «Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья». Они составили содержание научной революции в концепции осмысления истории Волго-Камья. А.П.Смирнов обосновал гипотезу о смешанном характере булгарского этноса, на основе пришлых сармато-тюркских булгар и местных финских народов. Определяющим в его взглядах стали проблемы этнического взаимодействия. Золотоордынский период исследователь рассматривал как этап преимущественно татарский, хотя и утверждал, что монголы практически ничего не изменили в крае. Но, тем не менее, в разделах его работ касавшихся этого периода четко были обозначены несколько линий этнокультурных контактов. Ведущими среди них являлись славяно-русская и поволжско-финская линии. В отношении финских народов А.П.Смирнов считал, что в ордынское время влияние на них булгар было весьма существенным. Причем уже в это время отчетливо дифференцируется мордва эрзя и мордва мокша.
Важным следствием деятельности А.П.Смирнова в ТАССР было складывание булгарской археологической школы. Последовательным сторонником ее оставалась Т.А.Хлебникова и коллектив Болгарского отряда Поволжской археологической экспедиции. В это же время формируются региональные археологические школы в Перми (О.Н.Бадер), Ижевске, а затем в Свердловске (В.Ф.Генинг) и Уфе. Деятельности этих школ посвящена достаточно большая литература, где рассмотрены их особенности и основные концептуальные положения (Ковалева В.Т., 1999, с. 19-24; Российская, 2000; Мельникова О.М., 2003; Оконникова Т.И., 2002). Общей тенденцией развития этих школ стало направление на выявление специфических (национальных) аспектов процессов этно- и культурогенеза в регионе.
Период «академических центров» (1951-1992). Тенденции к созданию локальных историй народов Волго-Камья базировались на углубленном археологическом исследовании региональных древностей, открывших исключительную по богатству и оригинальности культуру финских народов региона. Следующим организационным моментом было создание в регионах научно-исследовательских институтов по изучению языка, литературы, истории69. В Казани в 1962 г. был выделен сектор археологии и этнографии в составе ИЯЛИ, а в 1986 г. была создана самостоятельная лаборатория археологии, преобразованная в 1997 г. в Национальный центр археологических исследований Института истории Академии наук Татарстана. Деятельность этих учреждений настолько ярко и подробно изложена в историографических очерках, что нет необходимости в повторе.
Булгарские поселения как источник по исследованию этнокультурных процессов в Волго-Камье
Этот вывод подтверждают и материалы Предволжья. Здесь выделяются следующие мегаагломерации. Это Устьсвияжско-кубнинская, включающая поселения по рекам Ари, Кубня, Бирля и Свияга. Расположены они на суглинистых черноземах и заливных долинах. Здесь находится 5 городищ и 5 селищ. Основной тип селищ - речной и один мысовой. Площадь поселений от 1000 (1 селище) до 100 000 кв.м. (1 селище). В этой зоне расположены Татазелеевское (рис.2, №1486130) и Малокайбицкое (рис.2, №1496) кладбища с надгробиями; а также найден Карашамский клад (рис.2, №1487), зарытый в 1380-1400 гг.
Вторая мегаагломерация - Среднесвяжская - расположена в бассейне рек Свияга, Була, Карла, Чирки, Улема, Сухая Улема. Почвы, на которых находятся поселения, - это суглинистые черноземы, в меньшем количестве серые и темно-серые лесные суглинки и пойменные почвы. Здесь зафиксировано 4 городища и 12 селищ. Они распадаются на устьулемскую агломерацию, состоящую из 3 селищ; тямти-тураевскую агломерацию из 1 городища и 2 селищ; Большекляринскую агломерацию из 1 городища и 2 селищ и Льяшевско-Зеленовскую агломерацию из 2 городищ и 5 селищ. Преобладающий тип селищ - речной; площадь от 50 до 100 000 кв.м.; культурный слой поселений — 25-35 см. О поселениях золотоордынского времени свидетельствуют кладбища с датированными надгробными памятниками: Кулганское с надгробием 133/34 гг. (рис.2, №1562), Болыпесимякинское XIII-XIV вв. (рис.2, №1691), Большеатрясинское с камнями 1302/3; 1303/4; 1307/8; 1315/16; 1339/40 гг. (рис.2, №1698)131. Клады, найденные в это зоне: Тетеюшский XV в. (№1751); Чуллинский XV в. (рис.2, №1688); II Малоатрясский 1380-1400 (№1701); I Малоатрясский 1380-1400 (рис.2, №1700).
Третья мегаагломерация - Тетюшско-Сюкеевская - включает в себя 3 агломерации (3 городища и 4 селища), расположенные на серых и темно-серых речных суглинках. Это Янтиковсквая (1 городище и 1 селище), Сюкеевская (1 городище и 1 селище), Тетюшская (1 городище и 1 селище) агломерации. Селища мысового и речного типа; площадь: от 10-20 000 (2 селища) до 50 000 (1 селище). В этой мегаагломерации расположены кладбища с надгробиями: Полевобикешевское (№1542), Болыыетарханское с камнями 1314/15 (№1650), Мантовское XIII-XIV вв. (№1769), Урюмское XIII-XIV вв. (№1661). Здесь обнаружены клады: Урюмский (№1660); Долиновский (№1768).
В отдельную Свияжско-кильнинскую мегаагломерацию входят Староалейкинская, Богдашкинская и Городищенская агломерации (Кочкина А.Ф., 1997, с. 183-186). Отдельно выделяется мегаагломерации Муромский городок.
Проведенный анализ поселенческих комплексов показал, что сущность выделенных их связана с развитием поселенческой структуры в целом и в значительной степени с процессами урбанизации. Тип мегаагломерации связан с процессами государственного градостроительства (второй путь урбанизации: Руденко К.А., 1999, с. 132). Тип макро- и мезоагломерации соответствует ремесленному и торгово-ремесленному пути возникновения городов и городской округи (четвертый и пятый пути: Руденко К.А., 1999, с. 132). Третий путь урбанизации - возникновение малых городков (замки, крепости и т.п.) - может быть представлен анализом четвертого комплекса — агломерации и ее вариантов.
Специфика процессов градообразования (различные пути возникновения городов) как выражения социально-экономического развития общества во многом основывалась на характере и динамике этнического состава населения, проживающего на определенной территории.
О характере округов дает представление ряд археологических комплексов, исследованных раскопками. Например, исследованное Т.А.Хлебниковой Алексеевское городище (рис. 12-1). Оно имело сильно укрепленный кремль, защищенный тремя рядами валов и рвов, и обширный посад, раскинувшийся почти на один километр. Здесь нет следов крупного ремесленного производства. Местные ремесленники обслуживали, прежде всего, население городка и окружающих его селений. Даже относительно недалеко расположенные селища, такие как VI Алексеевское, во многом имели своего рода ремесленную «автономию».
Анализ археологических материалов (прежде всего керамического) этого округа, проведенный Т.А.Хлебниковой (1972, 1984), позволяет говорить о: 1) локальной специфике; 2) эволюции во времени; 3) определенной общности материалов одного хронологического пласта.
По характеру Алексеевскому городищу близки поселения у с. Старый Нохрат (рис. 22-7) и у современного села Старые Матаки (рис. 15-4). Они сильно укреплены несколькими рядами земляных валов и рвов с использованием эскарпирования склонов оврагов и речных берегов.
Мезоагломерация имела в своей исторической основе иной базис в организации внутренней экономической структуры булгарского государства . Например, Балымерский куст памятников с центральным городищем133 и вторично использованным именьковским городищем (Шелом)134 (рис. 11-1,1а). С ней соседствует макроагломерация, состоящая из Маклашеевского II и I городищ. За валом находились жилые и хозяйственные постройки посада и ремесленные усадьбы. Аналогичная ситуация прослежена на Войкинских городищах в Спасском районе РТ, также представляющих макроагломерацию135.
Интересным вариантом мегаагломерации является комплекс из Кашанских городищ на правом берегу Камы (Лаишевско-кашанская мегаагломерация) и левобережного городища Городок. Городища правобережья отождествляются с городом Катаном136. Городище Кашан I имеет укрепления со стороны реки и внушительный вал со стороны поля, на перешейке в узком месте в верховьях двух оврагов138. Причем, напротив этого городища на левом берегу Камы располагается городище Городок139. Данная мегаагломерация дополнялась кратковременными поселениями на месте городищ эпохи раннего железа (ананьинской и именьковской культур). Булгарские материалы были выявлены на Именьковском, Сорочьегорском, Трой Урайском, Русско Сарсазском, Ивашкинском городищах140.
Таким образом, система поселенческих комплексов разных уровней организации сформировалась в разное время и во многом стихийно. Основой формирования поселенческих структур были этнокультурные особенности проживавшего здесь населения (коренного и пришлого) в начальный период этногенеза волжских булгар с одной стороны, и различные варианты этнокультурных контактов в дальнейшем. Это были процессы этнической и экологической адоптации в центральных районах Закамья и этническая колонизация севера - Предкамья, сопровождавшаяся вытеснением или поглощением проживавшего здесь населения.
Не исключено, что теснимые булгарскими колонистами мигранты из среды финского населения Предкамья, оседали на свободных землях булгарского пограничья, образуя контактные (ареальные по Е.П.Казакову) зоны или переселясь дальше к северу по Вятке и Каме, что дало началу адоптации булгарской культуры в финно-пермской среде (Рождественский комплекс, Анюшкар и др.). Это существенно облегчалось тем, что носители новых традиций были одного происхождения с населением Прикамья.
Развитие экономических и этнокультурных связей в XIV- начале XV в.
Детали бытовых предметов представлены цельными рукоятками ножей (рис. 116-9,11), причем две из них происходят из слоя XII в. Остолоповского селища. Навершия с фигурным окончанием типа "колокольчик" у рукоятей этого типа имеют аналогии в Саркеле в слоях X - XII в. (Флерова В.Е., 2001, рис.27-5). Практически не известны они в Прикамье. Кроме того, значительный массив находок на булгарских памятниках составляют миндалевидные навершия на деревянные рукояти ножей (рис. 116-3). Крепились они одним или двумя железными гвоздиками, иногда еще и приклеивались к срезу деревянной рукояти, судя по насечкам на обратной стороне ее.
Рукояти шильев т-образной или простой формы с двойной или тройной системой отверстий (рис. 117, типы 1-4) и комплектными ножнами происходят из Прикамья (Иванова М.Г., 1998, рис.66-1-14; Флерова В.Е., 2001, с.70). Рамка от складных весов типична для золотоордынского времени и является булгарским подражанием металлическим прототипам с Нижней Волги.
Амулеты представлены такими видами, как подвески с ромбическим ушком (рис. 119-10-12), основное место распространения - Волжская Булгария. Датируются они X - XIII вв., использовались они и позже в XIV в. (Закирова И.А., 1988, рис.103-14,15, с.235). Второй вид это подвески-ложечки и их символы, аналогичные прикамским изделиям (Иванова М.Г., 1998, рис.73-76; Крыласова Н.Б., 2001, рис.26; Ленд Г.Т., 2002, рис.74-1,8,12). Третий вид это амулеты-натуралии (рис. 119-1-5). В Булгарии они бытуют с IX-X вв. К разряду амулетов (Флерова В.Е., 2001, с. 108) можно отнести и обработанные бараньи астрагалы (рис. 119-22-28). Хотя в большей степени они являлись игральными фишками и битками. Бытовали они с X в. и до позднего средневековья. Использование бараньих астрагалов для игры — преимущественно тюркская традиция. Бараньи лопатки с отверстиями могли использоваться для гадания (Флерова В.Е., 2001, с.91). Судя по находкам, были распространены игры в шахматы (рис. 119-15,16), шашки, в "бабки" (рис. 119-22-28) и "зернь" (рис. 119-13,14). Можно предполагать восточное заимствование игры в шахматы и шашки.
К подсобным приспособлениям относится роговое острие с треугольной выемкой, служившее, вероятно, для ссучивания и свивания веревок. Аналогии есть в Саркеле в слоях IX-X вв. (Флерова В.Е., 2001, с.73, рис.32-6,7, №№281,282). Кочедыки для плетения из лыка датируются XI-XIII вв. Аналогии им есть на Иднакаре (Иванова М.Г., 1998, рис.63,64). Кочедыки использовались и кочевниками (IX-X вв.), но они имеют несколько иную форму (Флерова В.Е., 2001, рис.33-11-14). Блок для привешивания ремизки ткацкого станка (табл.ХСГУ-281) имеет аналогии в Прикамье (Иванова М.Г., 1998, рис.81-13,14; 83-1-3; Ленц Г.Т., 2002, рис.69-1,2). Роговые емкости датируются по аналогиям XI-XII вв. (Флерова В.Е., 2001, с.105,тип4).
Таким образом, можно констатировать, что массовое производство костяных изделий относится к XI в. До этого использование кости не выходило за рамки подсобного промысла. Традиционная косте- и рогообработка продолжали сохраняться в булгарской области и в золотоордынский период, несколько адаптировавшись к новым потребностям и запросам. В формировании ассортимента костяных изделий прослеживается несколько линий.
Первая - это хазарско-болгарская (VII-X вв.). Выражена она слабо - в основном в предметах, связанных с всадническими аксессуарами и конской упряжью: роговые псалии, роговые емкости, детали сложносоставного лука, вероятно, астрагалы для игры в "бабки", роговые острия и т.п. Вторая линия - это кипчакская домонгольская (вторая половина XI — начало XII в.). Включает она в себя в основном детали украшения и детали вооружения всадника - накладки на сложносоставной лук, колчанные и налучные петли, подвески на упряжь и т.п. Третья линия - пермско-финская и славянская (Х- XIII вв.). С ней связаны комплексы бытовых изделий и предметов гигиены — гребешков, копоушек, кочедыков, рукояти шильев, подвесок-ложечек, амулетов-натуралиев, блоки для подвески ремизки ткацкого станка и др. Четвертая линия - угорская (VIII-XIII вв.). Представлена она отдельными изделиями, типа накладки на запястье, игольниками. Пятая линия - кипчакская золотоордынская (вторая половина XIII- XIV вв.). Это детали костюма - реплики изделий из драгоценных металлов или их заменители из дорогой кости - бивней слона или мамонта (моржа), складные весы для мелких взвешиваний, накладки на колчан, шахматы и шашки (некоторые типы их могли появиться и в более ранний период). Собственный булгарский комплекс костяных изделий сложился в XI-XII вв. из эволюционировавших на местной почве форм заимствованных изделий, с одной стороны (рукояти ножей и шильев), и развития традиционных для нескольких этнических компонентов Волжской Булгарии изделий личного пользования (гребешки, амулеты, копоушки, игольники), - с другой стороны. Инновации в ассортименте в большей степени касаются предметов вооружения и снаряжения коня и всадника, приспособлений для специализированных отраслей производства и быта (коневодство, торговля). Таким образом, булгарское ремесло являлось отражением как общих (евразийских) тенденций технического прогресса, так и внутрирегиональных процессов, прежде всего в заимствованиях форм, приемов декорации и т.п. Отмеченные особенности были присущи ремесленному производству не только Булгарии, но и ремеслу народов Волго-Камья в целом.
Происхождение и развитие элементов аскизской культуры в Поволжье и Прикамье в XI - XIV вв.
Вопрос этот актуален для нашей темы, поскольку именно марийцы стали одним из культурообразующих этносов северо-западных районов Волжской Булгарии. Скорее всего, именно через марийцев к булгарам попадали и распространялись некоторые виды украшений, в частности бронзовые пластинчатые браслеты (рис.99 -11-45), а также витые браслеты с «завязанными» концами (рис. 98-42-47). Своего рода эволюция материальной культуры, как средневековых марийцев, так и булгар во многом обусловлена общими изменениями в технологиях и ведущих (модных) категориях украшений, происшедшими в XI в.
Некрополи Марийского Поволжья XI-XII вв. являются индикатором эпохальных инноваций в материальной культуре, не всегда отражающих принципиальные изменения в этническом составе населения региона. Маркирующие булгаро-марийские общие связи находки бронзовой поясной гарнитуры, шумящих коньковых подвесок, умбоновидных накладок, дротовых браслетов с циркульным орнаментом, «усатых» перстней, подтреугольных проволочных серег (Археология, 1997, табл. LI), поясных сумочек с металлическими накладками (рис. 109) сильно сокращаются в первой половине XI в. в связи с прекращением их активного выпуска в Булгарии. Впрочем, сокращение выпуска и использования бронзовых украшений пояса характерно и для русских земель в этот период. Можно предполагать, что финское население, в большей части марийское в Предволжья и западной части Предкамья, в основном продолжало проживать на прежних местах и в XI-XIII вв.
В целом население этой части Казанского Поволжья представляло собой сложный этнокультурный массив, неоднородный по своему составу. Весьма слабо прослеживаются связи булгар с мещерой. Можно видеть следы их присутствия в Булгарии в находке литого браслета с имитацией жгутового плетения (рис. 99-56; аналогии: Рябинин Е.А., 1997, рис.58-10,11).
Черты этой технологической манеры прослеживаются в литой пряжке, украшенной отлитыми декоративными жгутиками (рис. 95-22). Остальной комплекс украшений (Рябинин Е.А., 1999, с.67-88) практически не фиксируется в булгарских материалах.
Зато активные связи прослеживаются у булгар с мордвой. Украшения, характерные для мордвы, зафиксированы в погр.№42 Большетиганского могильника. Датируется этот комплекс концом IX в. (Казаков Е.П., 2003, с.38, рис.1). В X в. в мордовских могильниках встречается достаточно большое количество бронзовых накладок, аналогичных наборам в ветлужских могильниках и булгарских поселениях второй половины X в. — начала XI в. (Финно-угры, 1997, табл.ХЬУП-28).
В целом, в отношениях булгар с поволжскими финнами по степени интенсивности контактов можно определить три периода. Первый соотносится со временем существования Хазарского каганата и датируется 1Х-началом X в. Это период этнического смешения в пределах государственных границ Хазарии, особенно в южных, лесостепных районах (угро-мордовские и булгаро-муромские).
По мере ослабления Хазарии к середине - второй половине X в. происходит обособление волжских булгар и начало этноконсолидационных процессов у мари, мордвы, стимулированное торгово-экономической деятельностью булгарских купцов и активными процессами государственного строительства в булгарской области, ознаменовавшими второй этап. Финская субстратная основа Поволжского региона обозначается в археологических материалах распространением универсальных украшений поволжско-финского облика (шумящих украшений, ряд типов браслетов и т.п.).
Третий период (XI-XII вв.) характеризуется ослаблением западных связей Булгарии, адекватно замещенных в последней трети X - начале XI в. сурской группой памятников типа Золотаревского поселения, а ко второй половине XI в. быстро интегрировавшейся в мордовский этнос (см.:4).
Удельный вес поволжско-финского населения в Булгарии становится ощутимым по мере расширения ареала расселения групп мерянских и марийских племен в Предкамье и части Закамья. Контактной зоной между марийцами и удмуртами становятся верховья Меши (район современного Арска), попавшие в зону рассеянного расселения отдельных групп костромской мери.
Прикамские финны: коми-зыряне (памятники вымской культуры), коми-пермяки (родановская культура) и удмурты (чепецкая культура) оставили свой след в булгарской культуре. Ближайшими соседями булгар были удмурты бассейна Чепцы (Иванова М.Г., 1999, с.207-254). Удмуртский компонент четко проявляется и непосредственно в булгарской материальной культуре домонгольского времени (Руденко К.А., 19996). Это относится как к украшениям, так и к бытовым изделиям, и прежде всего к изделиям из кости . Можно предполагать, что булгарская культура косте- и рогообработки Х- XIII вв., видимо, во многом обусловлена влиянием и традициями средневековых удмуртов . Генетически ряд типов булгарских и удмуртских изделий из кости: копоушек, гребней, предметов культа и быта имеет общие истоки и принадлежит, очевидно, одному населению.
Данный вывод подтверждает и тот факт, что керамические формы лепной удмуртской посуды (Иванова М.Г., 1999, рис.5) близки некоторым типам традиционной булгарской посуды . Наземные срубные дома на глиняной «подушке» встречены и на булгарских поселениях (например, — VI Алексеевское селище: Руденко К.А., 2000). Такой прием характерен для средневекового удмуртского домостроения (Иванова М.Г., 1999, с.221). Примечателен и тот факт, что развившиеся на булгарской почве элементы аскизской культуры, трансформировавшиеся в бытовой практике средневековых удмуртов и утратившие значительную часть первоначальной функции (как украшений конской упряжи), вернулись вновь в Булгарию, но теперь уже как элементы традиционной культуры (детали поясной гарнитуры) средневекового удмуртского этноса.
