Содержание к диссертации
Введение
1. Основные тенденции и региональные особенности миграционных процессов на Северном Кавказе
1.1. Основные черты динамики миграционных процессов в 19-20 веках на Северном Кавказе
1.2. Общая характеристика современных миграционных процессов на Северном Кавказе и региональные факторы миграции
1.3. Региональные особенности миграционных процессов на Северном Кавказе 38
1.3.1. Миграционные процессы в равнинной части Северного Кавказа 39
1.3.2. Миграционные процессы в республиках Северного Кавказа 60
1.3.3. Миграционные процессы в Чеченской Республике в форме массового исхода населения
2. Миграция населения и ее региональные особенности на Ставрополье и в Карачаево-Черкесской Республике
2.1. Основные тенденции миграции населения и ее региональные особенности в Ставропольском крае
2.2. Региональные особенности миграционных процессов в Карачаево-Черкесской республике
2.3. Типология миграционных процессов в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской Республике
3. Прогнозирование демографической ситуации с учетом миграционных процессов на Северном Кавказе
3.1 . Прогноз численности населения в равнинной части Северного Кавказа 120
3.2.Прогноз численности населения в горной части Северного Кавказа 134
Заключение 146
Литература 148
Приложения 160
- Основные черты динамики миграционных процессов в 19-20 веках на Северном Кавказе
- Основные тенденции миграции населения и ее региональные особенности в Ставропольском крае
- Прогноз численности населения в равнинной части Северного Кавказа
Введение к работе
Актуальность темы. В настоящее время миграционные процессы являются важным фактором социально-экономического развития многих государств мира, в том числе и нашей страны. В условиях углубления депопуляции и обострения межэтнических отношений особую актуальность эта проблема приобретает для ряда регионов России, занимающих особое геополитическое положение, имеющих внутрирегиональные различия в типах воспроизводства, этнического состава населения и т.п. В число таких регионов входит Северный Кавказ, выделяющийся на всех этапах развития интенсивными миграционными процессами. Факторы, определявшие миграцию в этом районе, отличались в различные периоды, но одно было всегда характерно - сочетание интенсивности миграции населения и ярко выраженных региональных различий ее в равнинной (Ростовская область, Краснодарский и Ставропольский края) и горной частях (северокавказские республики). В частности, в конце Х1Х-го века, в период колонизации, отмечалось массовое заселение района славянскими народами, проходившее на фоне мощной эмиграции горских народов. В довоенный период равнинная зона теряла население в ходе принудительных миграций в форме «расказачивания» и «раскулачивания», в горной зоне эта форма миграции не являлась столь масштабной вплоть до военного периода, когда подверглись тотальной депортации чеченцы, карачаевцы, ингуши, балкарцы.
Высокие темпы прироста населения, «демографический взрыв» на большей части горных районов в 1960-1980-е годы, сопровождавшийся катастрофическим ростом недостатка сельскохозяйственных угодий и вызвавший активные переселения с гор на равнину сначала в пределах республик, а затем и в соседние регионы равнинной части Северного Кавказа, Поволжья, сочетался с нарастающим сужением воспроизводства, депопуляцией в равнинных регионах Северного Кавказа (Белозеров, 2002). Всё это создавало условия для интенсивных внутрирайонных миграционных потоков.
В конце XX века миграционные процессы на Северном Кавказе приобрели особую актуальность в связи с ростом сальдо миграции, изменением форм переселений, в частности, нередко преобладанием миграций стрессового характера, усилением региональной дифференциации миграционной ситуации в районе, как в равнинной и горной частях, так и в отдельных субъектах. Северный Кавказ, став приграничным регионом, оказался, с одной стороны, граничащим с мощными очагами военных и межэтнических конфликтов в приграничных государствах Южного Кавказа, откуда устремился в район мощный поток вынужденных мигрантов, с другой стороны, сам стал зоной массового исхода вынужденных мигрантов из зон конфликтов. Актуальность данной проблемы возрастает в связи с продолжающимися террористическими актами в районе.
Несмотря на пристальное внимание исследователей к миграционным процессам на Северном Кавказе, в их работах региональные особенности миграции населения, особенно современного периода, исследованы недостаточно, хотя в большинстве регионов Северного Кавказа её роль в формировании населения возрастает. Актуальными являются исследования, которые позволяют прогнозировать влияние миграции на социально-демографическое развитие района и отдельных его субъектов, а следовательно, вырабатывать адекватные меры в области региональной миграционной и демографической политики, способствующие устойчивому развитию района. Вышеизложенное обусловило выбор темы диссертационной работы, актуальность проблемы, формулировку цели и задач исследования.
Цель исследования - выявление пространственно-временных особенностей современных миграционных процессов на Северном Кавказе и разработка на основе математической модели вариантов прогноза динамики демографической ситуации в районе с учетом миграционных процессов.
Для достижения поставленной цели решались следующие задачи:
определить факторы, влияющие на характер миграционных процессов на Северном Кавказе на разных этапах развития района;
выявить пространственно-временные особенности миграционных процессов на Северном Кавказе на районном, зональном, региональном (субъектах) уровнях;
провести типологию регионов Северного Кавказа по характеру миграционных процессов;
на основе математической модели разработать варианты прогнозов развития демографической ситуации в районе и его субъектах.
Объект исследования - миграционные процессы на Северном Кавказе.
Предметом исследования являются региональные особенности миграции населения в 1980-2000-е гг.
Хронологические рамки исследования. Исследуемый исторический период охватывает последние два десятилетия XX в. и начало XXI в., т. к. именно в это время возросла роль миграции в социально-экономическом развитии района. Началом детального рассмотрения исследуемой проблемы являются 1980-е годы, т. к. особенности современных миграционных процессов более рельефно вырисовываются в сравнении с миграционной ситуацией этого времени. Миграционные процессы в более ранний период, начиная с XVIII в. до средины XX в., нами рассматривается в общих чертах.
Теоретической и методологической основой диссертации являются труды отечественных ученых географов, в том числе А.И. Алексеева, Ж.А. Зайончковской, В.В. По-
кшишевского, П.М. Поляна. По Северному Кавказу - B.C. Белозерова, А.Д. Бадова, Г.С. Гужина, Ш.С. Мудуева, П.П. Туруна, К.П. Сергеевой. Изучены и обобщены также научные материалы представителей смежных наук (демографии, экономики, социологии, истории, математики), а именно Г.С. Витковской, А.Г. Вишневского, О.Д. Воробьевой, В.И. Горелова, В.М. Денисенко, В.М. Кабузана, Н.В. Мкртчяна, В.И. Мукомеля, В.И. Переве-денцева, Т.М. Регент, Л.Л. Рыбаковского, СВ. Рязанцева, С.А. Чекменева, П.А. Шацкого, Т.Н. Юдиной и др.
Информационную базу исследования составили статистические данные Госкомстата Российской Федерации и северокавказских субъектов, талоны статистического учета выбытия и прибытия мигрантов по Ставропольскому краю и Карачаево-Черкесии, материалы научной литературы и СМИ, геоинформационная аналитика с применением технологии Arc View GIS 3.2. Исследование на локальном уровне проводилось с помощью автоматизированного комплекса обработки, хранения анализа анкетных данных «Миграция», разработанных в лаборатории народонаселения кафедры экономической, социальной и политической географии Ставропольского государственного университета.
Методической основой исследования являются методы: статистический, картографический, исторический, сравнительный, моделирования, типологической группировки, математический.
Научная новизна исследования заключается в следующем: впервые детально исследованы региональные особенности миграционных процессов на Северном Кавказе на районом, зональном и региональном уровнях, что позволило сформулировать основные направления региональной миграционной политики для регионов горной, равнинной зон; на основе математической модели изменения демографической ситуации в районе с учетом миграционных тенденций составлен прогноз динамики численности населения на среднесрочную перспективу по каждому из субъектов; предложена типология миграционных процессов Ставропольского края и Карачаево-Черкесской Республики, позволяющая выявить внутрирегиональную дифференциацию и влияние миграции на демографическую ситуацию; разработаны (в соавторстве) автоматизированные комплексы «Миграция» и «Анкета» (зарегистрированы Отраслевым фондом алгоритмов и программ России, свидетельства об отраслевой регистрации разработки № 2358 и 2826), программы которых позволяют обрабатывать, хранить и анализировать результаты социологических опросов, талонов статистического учета выбытия и прибытия мигрантов.
Практическое значение исследования. Методический инструментарий изучения миграции, использованный в работе, может применяться в проведении подобных географических исследований миграции населения в других регионах России. Результаты ис-
следования используются в учебных курсах: «География миграции населения», «География населения Северного Кавказа», «Экономическая и социальная география Северного Кавказа». Отдельные положения работы вошли в научный отчет по хоздоговору «Этнические миграции в Ставропольском крае: проблемы адаптации и миграционного поведения этносов», выполненный по заказу Правительства Ставропольского края. Материалы исследования используются в создании статистической базы данных и карт в рамках разрабатываемой на кафедре экономической, социальной и политической географии СГУ ГИС «Население Северного Кавказа» (Миграционный блок). Результаты исследования могут быть использованы при разработке региональных программ по миграции, занятости, социальной защите населения.
Апробация работы и публикации. Материалы и результаты работы докладывались и обсуждались на конференциях: международных - «Теория, практика и перспективы образования поликультурного воспитания, карьеры и интеграции беженцев, мигрантов и их детей в современном мире» (Ростов-на-Дону, 2001), «Расселение, этнокультурная мозаика, геополитика и безопасность горных стран» (Ставрополь, 2001), «Миграционная ситуация в России» (Нижний Новгород, 2002), «Проблемы миграции и опыт ее регулирования в полиэтничном Кавказском регионе» (Ставрополь, 2003); региональных - «Университетская наука - региону» (Ставрополь, 2001-2004), «Молодежь и наука III тысячелетия» (Ставрополь, 2001), на международной школы-семинара «Миграция: теория, методы и практика регулирования миграционных процессов» (Смоленск, 2003, 2004 и Москва, 2004). По теме диссертации опубликовано 16 работ. Общий объем публикаций составляет 3,1 п. л.
Структура и объем. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, приложения. Во введении обоснована актуальность работы, сформулированы цель и задачи исследования, показана научная и практическая значимость. В первой главе «Основные тенденции и региональные особенности миграционных процессов на Северном Кавказе» выявлены основные тенденции динамики миграционных процессов в районе, определены факторы, влияющие на характер миграционных процессов на Северном Кавказе на разных этапах его развития, установлены основные пространственно-временные черты современных миграционных процессов на Северном Кавказе на районном, зональном уровнях. Во второй главе «Миграция населения и её региональные особенности на Ставрополье и в Карачаево-Черкесской Республике» отмечены пространственно-временные особенности миграционных процессов на региональном уровне (субъектах), проведена типология территорий края и республики по характеру миграционных процессов. В третьей главе «Математическое прогнозирование изменения демографиче-
ской ситуации с учетом миграционных процессов на Северном Кавказе» на основе математической модели разработаны варианты прогноза изменения демографической ситуации в районе и его субъектах с учетом тенденций миграционных процессов. В заключении обобщены результаты исследования, сформулированы основные выводы. В приложении даны статистические материалы, на базе которых основывается исследование.
Общий объем диссертации составляет 179 страниц, работа содержит 10 рисунков, 16 таблиц, библиографию из 169 наименований, 26 приложения.
Основные черты динамики миграционных процессов в 19-20 веках на Северном Кавказе
Восточнославянская колонизация юга России началась еще во времена древнего Киева и Новгорода, но ускорилась, приобрела новое качество с XVI века, после покорения татарских ханств Казани и Астрахани, а еще больше после побед над Турцией и присоединения - уже в конце XVIII века - Крыма. Главными направлениями колонизационного движения в России стали восточное и южное. То ли оборонительная, то ли наступательная граница отодвигалась все далее на юг и на восток, а с ней двигались и люди (Вишневский, 1998). В середине XVI века - после объединения Российского государства и завоевания Астрахани и Казани - Россия вновь подступила к Кавказу, но с совершенно другой стороны - с северо-восточной, из устья Волги. Именно тогда в Восточном Предкавказье вновь появляются переселенцы из славянских земель - беглые крестьяне: уходя на окраины русских земель, они стали основой для формирования первого на Кавказе гребенского казачества (Покшишевский, 1971, Meckelein, 1998). Их «городки», начинаясь от урочища Моздок, располагались вниз по Тереку (Наурский, Червленый, Ищерский и др.). Со временем население этих городков-крепостей становилось смешанным и полиэтничным: так, в конце XVI века в русской крепости в Терках, заложенной в 1588 году, имелись Черкасская, Окоцкая, Татарская, Кумыкская, Ногайская и Новокрещенская слободы, основанные осевшими там группами кабардинцев, вайнахов, кумыков и ногайцев (Белозеров, 2003).
Казачьи «городки» образовали целые линии вдоль Терека, Сунжи и Сулака. Но стихийные миграции славянского населения постепенно уступали место организованным, целенаправленно проводимым правительством. Пополнение славянского населения на землях Кавказской линии и Черномории велось, во-первых, за счет казачьей колонизации (перевода донских, волжских и запорожских казаков) и, во-вторых, за счет государственных крестьян и других категорий населения, переселяемых преимущественно из внутренних губерний России (Турун, 1995).
С той или иной степенью интенсивности схожие процессы шли на Северном Кавказе до конца XVIII века, постепенно захватывая центральное и западное Предкавказье, а также Причерноморье. При этом основной движущей силой политической колонизации все же оставалось казачество. Заселение казачеством новых земель не только сокращало для правительства военные расходы, но и давало ему уверенность в более надежной охра не завоеванных территорий, расчищало дорогу для активной гражданской колонизации (Шацкий, 1964, Белозеров, 2003).
После вступления на престол Екатерины II было обращено особое внимание на укрепление обороны Кавказского края и на заселение его переселенцами из центральных губерний России (Brubaker, 2003). В 1760-1825-х гг. были приняты меры по созданию оборонительных линий, которые бы надежно защитили Ставрополье и Кубань от набегов соседних горских народов. В этот период край все еще заселяется в первую очередь казаками, к которым в конце 1770-х гг. присоединяются отставные солдаты (Кокшайский, 1915). И лишь в 1780-е гг., когда основные оборонительные линии были уже сооружены (Азово-Кубанская и др.), значительную роль начинает играть и гражданская, крестьянская колонизация. Впрочем, в 20-30-е гг. XIX в., когда обострилась борьба России с горскими народами Кавказа, царские власти начали насильственно включать крестьянское население многих селений Кавказа в состав казаков (Кабузан, 1996).
Все эти мероприятия, по существу, положили начало военной колонизации обширных пустынных степей будущих Ставропольской губернии и Терской области. Гражданская же колонизация в 1760-1770-е гг. еще не получила массового распространения. Немногочисленные мигранты устремлялись тогда в районы более раннего освоения - Киз-лярский и Моздокский уезды. В будущие Ставропольский, Георгиевский и Александровский уезды только начинался прилив казаков и беглых крестьян, и они еще оставались, по существу, неосвоенными. В горах же обитало многочисленное горское население, не охваченное еще никаким учетом (Кабузан, 1996).
В то время как территория будущих Кавказской (Ставропольской) губернии и Терской области начала постепенно осваиваться и заселяться в 60-70-е гг. XVIII в., на будущей территории Черноморского войска отмечался диаметрально противоположный процесс. В конце 70-х гг. XVIII в. в низовьях Кубани кочевали многочисленные ногайские орды. По данным И. Бентковского, в 1780-1781 гг. здесь кочевало около 80 тыс. ногайских кибиток, однако в августе 1781 г., «вследствие возникших между ногайцами волнений против своего хана, значительная их часть, не менее 18 тыс. буджаков и едисанов, удалились в Бендерскую степь». В начале 1783 г., по расчетам Ф.Лешакова, в низовьях Кубани оставалось уже 56 тыс. ногайцев. Это значит, что население Черномории и тогдашней Кавказской губернии (без учета горских народов Кавказа) составляло, по весьма приблизительным подсчетам, только 150 тыс. чел., а с горскими народами - около 900 тыс. (Кабузан, 1996).
Однако уже в 1783 г. территория всего Крымского ханства вошла в состав России. Тогда же был разработан проект переселения ногайцев в Уральскую степь, на реализацию которого было отпущено 200 тыс. рублей. Однако ногайцы не пожелали возвращаться на древние места их проживания и почти все ушли за Кубань, на территорию, еще не принадлежавшую России. Это сразу же сделало Прикубанье почти необитаемым. В таком состоянии находился Северный Кавказ в начале 80-х гг. XVIII в. перед его интенсивным заселением выходцами из глубинных регионов России и Левобережной Украины (Кабузан, 1996).
Переселение на окраины страны государственных крестьян формально носило добровольный характер, но практически складывалось так, что основная масса крестьянства, стесненная в земле, вынуждена была покидать родные места и искать пристанище на Кавказе (Турун, 1995).
В 80-90-е гг. XVIII в., в период между 1782 и 1795 гг., наблюдается процесс интенсивной гражданской колонизации Кавказской губернии, в ходе которой в основном и было положено начало заселению и освоению этого края. Продолжается в эти годы и приток казаков, размещающихся на границах Кавказской области. В 90-е гг. XVIII в. (с 1795 г.) начинается казацкая колонизация низовий Кубани, и на новом месте, в незаселенном Фа-нагорийском уезде, возникает Земля Войска Черноморского (Кабузан, 1996).
В 1785 г. было образовано Кавказское наместничество из двух областей - Кавказской и Астраханской, причем в первой из них создавалось шесть уездов: Екатериноград-ский, Кизлярский, Моздокский, Георгиевский и Ставропольский. Губернским центром был объявлен Екатериноград. По указу от 19 мая того же года для помощи новоселам было велено отпускать «на каждый двор...по 20 рублей». Все эти меры способствовали увеличению притока переселенцев.
Число желающих переселиться на Кавказ иногда доходило до 30-50% состава деревень в отдельных центральных губерниях. Поэтому правительство стремилось ограничить переселение крестьян. Требовалось специальное разрешение Сената, по которому разрешалось переселяться только тогда, когда желающих оказывалось в селении больше половины населения. Сенат разрешал им переселяться только в том случае, если отставшие обяжутся платить за переселенцев в течение положенного времени.
В начале XIX в. Кавказское наместничество располагало еще огромными размерами земель, которые привлекали к себе малоземельных и безземельных крестьян. Особенно значительными массивами неосвоенной земли располагали Ставропольский, Александровский и Моздокский уезды. Эти уезды и заселялись особенно интенсивно (Кабузан, 1996).
С другой стороны, процесс обезземеливания крестьянства центральной России был особенно активен в первой половине XIX в. По данным известного историка Н. Дружини Ю на, в 1815 г. крестьяне Черниговской и Полтавской губерний имели на душу по 1-й десятине удобной земли. В Тульской, Тамбовской, Рязанской, Псковской, Пензенской, Симбирской, Ярославской, Орловской, Киевской губернии, где уже в 1825 году многие государственные крестьяне желали переселиться на Кавказ, они имели только по одной - две, «а другие и менее» десятины (Чекменев, 1994).
В 1816 г. в России была проведена ревизия, которая продемонстрировала относительно невысокую роль естественного прироста по Кавказской губернии: в общем движении народонаселения она составила 5 тыс. мужчин, а податных жителей только 1,2 тыс. Это неудивительно, так как во время прошедшего десятилетия смертность на Ставрополье превышала рождаемость. В период между следующими ревизиями положение несколько улучшилось, и на долю естественного прироста пришлось уже 7,5 тыс. мужчин (26,1% всего прироста). В свою очередь, податное население за счет мигрантов возросло на 4,1 тыс. чел., а за счет воспроизводства - на 1,2 тыс. мужчин (22,3% общего прироста) (Кабу-зан, 1996).
В 1815 — 1824 гг. легальная колонизация губернии была временно приостановлена, что повлекло за собой существенное сокращение потока переселенцев. Переселение государственных крестьян в окраинные многоземельные районы было разрешено указом от 22 марта 1824 г. и начало осуществляться с 1825 г. Указ этот разрешил переселение государственных крестьян из тех малоземельных губерний, в которых крестьяне имели менее 5 десятин земли на ревизскую душу и не могли получить земли в своей губернии. Переселение дозволялось в губернии, где новоселы могли получить на каждую ревизскую душу наделы от 8 до 15 десятин удобной земли. Крестьяне могли выбирать из своей среды депутатов (ходоков) «для осмотра назначенных им участков». Переселенцы должны были передавать остающимся односельчанам свои земельные участки. За это последние «оказывали переселенцам пособие в переходе» и уплачивали за них «все подати и исправляли всякие повинности» в продолжение трех лет, считая с 1 января следующего за выселением года. На новых местах новоселы освобождались от уплаты податей и «отправления всяких повинностей», включая и рекрутскую, на три года (Кабузан, 1996).
Опубликование этих указов оживило миграцию на Северный Кавказ, о чем свидетельствуют следующие данные: за десять лет (в 1825-1834 гг.) в губернию прибыло почти 35 тыс. мужчин из государственных крестьян (Кабузан, 1996).
Основные тенденции миграции населения и ее региональные особенности в Ставропольском крае
Масштабы миграционных процессов в 1980-1989 годы на Ставрополье несколько сократились. В целом по краю (без Карачаево-Черкесии) к 1989 г. миграционный оборот по отношению к 1980 году уменьшился на 4% (с 253 до 243 тыс.) {Приложение 15). В первую очередь сокращение произошло за счет общего спада территориальной мобильности населения и особенно резкого снижения числа выбывающих (на 9%), тогда как число прибывающих сохранилось на прежнем уровне (136 тыс. чел.) (Белозеров, Танеева, 1997).
Спад миграционной активности в первую очередь обусловлен ее значительным сокращением в городской местности. Здесь миграционный оборот снизился на 11% (со 124 до 111 тыс. чел.), соответственно численность прибывших - на 6%, а выбывших - на 17%. Объяснением служит осложнение социально-экономической ситуации в стране, вызвавшее замедление в промышленном развитии края. Это, в свою очередь, ограничило миграции по экономическим причинам. В сельской местности, напротив, произошел незначительный рост объемов миграции населения - на 2,5% (с 129 до 132 тыс. чел.). В прямом потоке количество мигрантов выросло на 6%, в обратном, наоборот, сократилось на 2%.
Уменьшение миграционной мобильности произошло в большинстве городов края. Исключением являются 4 города - Буденновск (миграционный оборот вырос с 6,4 до 6,8 тыс. чел.), Ессентуки (с 5,6 до 5,7 тыс. чел.), Ипатово (с 2,2 до 2,6 тыс. чел.), Нефтекумск (с 3 до 3,2 тыс. чел.). Возможной причиной этого является более активное развитие здесь промышленности. Например, в Буденновске в начале 80-х гг. сдали в эксплуатацию крупнейший химический комбинат, Ипатово в конце предыдущего десятилетия получил статус города, что также способствовало его экономическому развитию (Приложение 17).
В свою очередь масштабы миграции выросли в большинстве районов края - в 18 из 26 районов. При этом повышение миграционной активности наблюдалось в северовосточной зоне края - в Апанасенковском, Арзгирском, Туркменском, Степновском, Курском районах. В центральной и западной зонах края такая же ситуация характерна для экономически «отстающих» аграрных - Андроповского и Новоселицкого районов, моноэтнических - Красногвардейского, Ипатовского, Труновского районов, пригородных -Шпаковского, Минераловодского районов (Приложение 17).
При общем сокращении миграционной активности сальдо миграции заметно выросло - на 37%. Основной причиной является резкое сокращение обратного миграционного потока по сравнению с прямым. То есть в условиях общего снижения миграционной мобильности населения, с одной стороны, произошел резкий спад числа желающих выехать за пределы края, а с другой - по причине развития стрессовой миграции незначительно сократилось численность прибывших.
В целом в 1980-е годы на Ставрополье (без Карачаево-Черкесии) сальдо миграции составило 228,5 тыс. чел. При этом на долю городской местности пришлось 68% (155 тыс.), а доля сельской местности составляла только 32% (73 тыс.) миграционного прироста края. Положительная динамика миграционного прироста характерна для большинства городов и сельских районов.
Активные процессы урбанизации в крае определили по-прежнему важную функцию городов для концентрации населения. Исключение составил только Нефтекумск, из которого наблюдался миграционный отток населения (4,6%о) (Приложение 16).
В течение десятилетия отмечаются значительные различия в географии сальдо миграции в городской местности. В начале этапа в 1980 году в зону активной концентрации населения, где коэффициенты миграционного прироста выше среднекраевого уровня (11,7%о), либо равны ему, входили краевой центр, Изобильный, Невинномысск, Светло град, Благодарный, все города Кавминводской агломерации (Минеральные Воды, Пятигорск, Лермонтов, Кисловодск, Ессентуки, Железноводск, Георгиевск). То есть налицо наибольшая привлекательность городов Ставропольской и Кавминводской агломераций, особенно крупных и больших по численности населения (Жиренко, 2001). В зону низкой интенсивности миграции населения входят Новоалександровск, Ипатово, Буденновск, а также все поселки городского типа.
Как отмечает П. Турун, в 1980-е годы происходит стабилизация миграционного прироста в сельской местности края, а в конце 80-х годов - подъем, в отличие от середины 1970-х гг., когда в 2/3 районов был отток населения (Турун, 2003).
В 80-е годы начинают происходить качественные изменения в характере миграционных процессов в сельских районах. По-прежнему основными «полюсами притяжения» населения в начале десятилетия (1980 г.) остаются пригороды краевого центра и Кавминводской агломерации, а также районы, находящиеся в зоне их влияния (Эволюция расселения..., 1993). Коэффициенты миграционного прироста в 1980 году здесь составляли от 7,4%о в Изобильненском районе до 22,7%о в Минераловодском районе при среднекраевой цифре- 5,5%о.
В этот период изменилась роль центральных и восточных районов в миграционном обмене. На протяжении длительного времени эта территория являлась основным районом выхода сельского населения, но в 1979-1989 годы 72% административных районов начинают испытывать приток мигрантов. Изменилось и соотношение районов во всем крае, притягивающих и отдающих население: если до 80-х годов преобладали отдающие, то затем наоборот - притягивающие (Турун, 2003). Миграционный отток населения в 80-е годы происходил только в Апанасенковском, Ипатовском, Красногвардейском, Нефтекум-ском, Туркменском районах. Это традиционно неблагоприятные для жизни и сельскохозяйственной деятельности восточные административные районы (Эволюция расселения..., 1993). Причем в ареал районов, активно стягивающих население, в 1980 г. по причине миграции с гор на равнину входили восточные районы - Арзгирский, Левокумский, Нефтекумский, Курский.
На рубеже 80-90-х годов в характере миграционных процессов произошли существенные изменения. К 1989 году по отношению к 1980 году коэффициенты миграционного прироста снизились в целом по краю на 1,7%о, в городской местности - на 2,2%о, в сельской - на 1,8%о. Миграционный баланс во многих сельских районах с отрицательного изменился на противоположное значение. Также произошло некоторое уменьшение разрыва между районами, активно стягивающими население и, напротив, его отдающими. Так, в зоне, активно концентрирующей население, в 1989 году практически повсеместно про изошло сокращение сальдо миграции. В таких районах, как Предгорный, Шпаковский, Курский, Левокумский, наметилось отрицательное сальдо миграции. Схожая ситуация характерна и для городов, находящихся в этой зоне, где также произошло снижение коэф 1 фициентов миграционного прироста. С другой стороны, произошел рост сальдо миграции во многих районах и городах, ранее не входивших в число наиболее привлекательных для мигрантов. В их число входят Новоалександровский, Петровский, Грачевский, Благодар-ненский, Буденновский, Андроповский, Новоселицкий и др. районы. Кроме того, произошла смена миграционной убыли населения на прирост в Труновском, Ипатовском, Апанасенковском, Туркменском, Степновском, Советском районах. Объяснением этому служит рост объемов стрессовой миграции.
Это совпало с первыми потоками стрессовой миграции, при которой малые города и возглавляемые ими районы стали наиболее привлекательными для мигрантов, прибывающих в городскую местность. Подобные города - своего рода «столицы» сельскохозяйственных районов, сочетающие в себе черты сельской и городской местности, часто имеющие удобное транспортное положение на трассах краевого и республиканского значения, с относительно развитой инфраструктурой и дешевым, по сравнению с крупными городами, рынком жилья - стали центрами притяжения мигрантов из сельской глубинки и из-за пределов Ставропольского края (Рязанцев, 1999).
По мнению С. Рязанцева, причин в этом несколько. С одной стороны, в городах КМВ и Ставрополе ужесточение режима регистрации делает невозможной легализацию некоторой части мигрантов и дает снижение цифр миграции. С другой стороны, высокая стоимость жилья отпугивает некоторую часть переселенцев, а поток вынужденных мигрантов, прибывающих на Ставрополье, сейчас составляют в основном наиболее обездоленные люди, не имеющие возможности купить здесь жилье (Рязанцев, 1999).
Все это определило выпадение из зоны, притягивающей население, Предгорного и Шпаковского районов, а также городов Кавминводской агломерации (кроме Минеральных Вод и Лермонтова), Невинномысска, Изобильного, Светлограда. С другой стороны, в ареал территории с интенсивными коэффициентами миграционного прироста вошли Степ-новский, Андроповский, Новоселицкий, Буденновский, Благодарненский, Петровский, Ипатовский, Новоалександровский, Труновский, Грачевский районы, а также города Но-воалександровск, Новопавловск, Буденновск, Благодарный.
Прогноз численности населения в равнинной части Северного Кавказа
Марковские модели, преимущественно в форме цепей Маркова, рассматривают миграции как стационарный стохастический процесс. Отметим, что в более поздних работах ученые стали разрабатывать динамические Марковские модели миграции населения (Денисенко, Ионцев, Хореев, 1989). Совокупность вероятностей переходов можно записать в виде матрицы. Состояние всей системы зависит только от состояния в предыдущий момент времени и не зависит от состояний в более ранние моменты времени. Поэтому говорится, что системы, переход которых из одного состояния в другое описывается цепью
Маркова, «не имеют памяти». Последовательно перемножая матрицы вероятностей перехода, можно использовать их в целях прогнозирования состояния системы на произвольно выбранный момент времени. Если исследуемый стационарный случайный процесс удовлетворяет неким математическим условиям, которые определяют так называемое свойство эргодичности, то предельные вероятности состояний не зависят от начальных условий и последовательные во времени значения вероятностей группируются вблизи среднего значения, отражающего своего рода состояние статистического равновесия системы. В этом случае отклонения отдельных значений элементов матрицы вероятностей взаимно уравновешиваются, так что миграционные движения внутри системы будут носить компенсационный характер (Ягельский, 1980).
Использование цепей Маркова обоснованно в тех случаях, когда миграции образуют замкнутую систему, а вероятности миграций существенно не меняются во времени. Эту особенность использовал К. Риккинен для прогноза численности населения провинций Финляндии до 2000 г. П. Комптон на примере Венгрии показал, что при отсутствии внешних миграций и естественного прироста (экзогенный фактор) цепи Маркова позволяют разработать типологию трендов перераспределения населения. Л. Болеславский использовал модель, построенную на основании цепей Маркова, в работах Главного статистического управления Польши для прогноза перераспределения населения страны. Элементы матрицы перехода (Pij) должны удовлетворять следующим условиям: все элементы должны быть неотрицательны, то есть Pij 0, и сумма элементов каждой строки должна равняться единице, то есть Рц=1 (Ягельский, 1980).
Долгое время ученые использовали данные уравнения для описания развития по-пуляционных процессов, пока не обратили внимание на емкость среды, которая, начиная с некоторого момента времени Т, ограничивала численность популяции. В частности, именно на уравнении Мальтуса основаны прогнозы о конце света в 2012 г., потому что именно в этот момент времени Земля не сможет прокормить всех живущих. Новую жизнь в это уравнение вдохнули ученые, занимающиеся коэффициентами, зависящими от случайных величин. Демографические процессы в различных странах носят явно выраженный случайный характер, демографические процессы, можно моделировать, используя класс хорошо изученных марковских процессов, или менее изученный класс полумарковских процессов которые с высокой степенью надежности описывают все возможные случайные флуктуации (скачки).
Случайный процесс называется марковским, если случайная величина принимает конечное или бесконечное число состояний и переход в другое состояние не зависит от того, в каком состоянии находилась данная случайная величина в предыдущий момент времени.
Рождаемость, смертность и миграционный прирост населения случайны по своей природе и не зависят от того, сколько людей родилось или умерло в предыдущем году. Конечно, можно прогнозировать как рождаемость, так и смертность, но, например, в 2001 г. количество смертей в Ставропольском крае было гораздо меньшим, чем прогнозное. Поэтому, не нарушая общность рассуждений, можно считать, что рождаемость, смертность и миграционный прирост носят случайный характер и не зависят от своей предыстории.
Количество смертей, рождаемости и миграционных явлений являются конкретными цифрами в каждом году, то есть мы можем считать, что случайные величины рождаемости, смертности и миграционного прироста будут принимать некоторое конечное число состояний. Например, в Ставропольском крае в 2000 г. смертность в среднем была 13,9/00, рождаемость 9,2/00, сальдо миграции - 4,6 тыс. чел., а в 2001 г. смертность в среднем была 14/00, рождаемость 9,3/00, сальдо миграции - 1,1 тыс. чел., следовательно, рождаемость, смертность и сальдо миграции можно рассматривать как марковский процесс. Поэтому при построении математической модели, описывающей демографические изменения с учетом миграции, необходимо учитывать и марковский характер коэффициентов, входящих в это уравнение.
Поэтому для описания демографических процессов с учетом миграционного прироста, можно использовать конечно-разностное уравнение Мальтуса с коэффициентами, зависящими от марковского процесса, добавив в него миграционный прирост, который является одним из важнейших компонентов численности населения.
