Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Ораторская речь как функциональный стиль 12
1.1. Назначение и типы ораторской речи 12
1.2. Речевое взаимодействие в ораторской речи 17
1.3. Отражение эмоций в ораторской речи 26
Глава 2. Аффект и его речевое проявление в ораторской речи 41
2.1. Аффект как эмоциональное состояние 41
2.2. Понятие манипулятивного аффекта 47
2.3. Проявление манипулятивного аффекта в ораторской речи в свете диктемной теории строения текста 55
Глава 3. Конструкции манипулятивного аффекта в убеждающей ораторской речи 8 2
3.1. Характеристика убеждающей ораторской речи 82
3.2. Особенности речевого выражения манипулятивного аффекта в убеждающей ораторской речи 97
3.3. Характеристика побуждающей ораторской речи 114
3.4. Особенности речевого выражения манипулятивного аффекта в побуждающей ораторской речи 131
Заключение 149
Список использованной литературы 153
Список использованных образцов ораторской речи 173
- Назначение и типы ораторской речи
- Речевое взаимодействие в ораторской речи
- Аффект как эмоциональное состояние
- Характеристика убеждающей ораторской речи
Введение к работе
Ораторская речь представляет большой интерес для исследователей не только в области риторики, но и психо- и прагмалингвистики. Риторика - одна из древнейших наук, и поэтому в распоряжении ученых имеется богатейший материал для исследования, собранный в течение нескольких тысячелетий. На этом материале ярко прослеживается эволюция и особенности функционирования устного слова как мощного средства воздействия на аудиторию.
Для разных народов в разное время характерно свое понимание назначения ораторской речи. Так, еще в Античности Коракс, один из основоположников риторики, греческие философы Платон и Аристотель называли красноречие «служанкой» или «мастером убеждения». В V в. до н. э. в Древней Греции софисты ставили перед ритором троякую задачу: не только разъяснить и доставить слушателю удовольствие, но и побудить его к действию. Софисты внесли большой вклад в развитие умения проводить дискуссии и строить доказательство. Греческий философ Платон называет красноречие «мастером убеждения». Аристотель разделяет эту точку зрения и считает, что риторика носит всеохватывающий характер, т. е. способна находить средства убеждения относительно любого предмета. Греческий ритор Демосфен развивал искусство обличительной речи. Его гневные обличительные речи против царя Македонии Филиппа - «филиппики» - стали нарицательными.
В Древнем Риме при рассмотрении вопроса о назначении ораторской речи акцент смещается на ее возможности воздействия на слушателя. По словам римского философа Цицерона, «вся сила оратора - в умении подчинить себе своего слушателя» [123, с. 20].
В средние века господствующим жанром ораторской речи становится церковное красноречие, для которого характерны догматизм и схоластика, внешняя напыщенность, форма, раболепие перед авторитетом церкви
и Священного Писания, бездоказательность речи. Главным принципом красноречия становится не убеждение, а внушение, как следствие, активное развитие получают приемы суггестии. Основоположник церковного красноречия - гомилетики - знаменитый оратор Средневековья Фома Аквинский (1225-1274).
В Новое время ораторы обращаются к античному наследию, и на первый план вновь выходит способность ритора воодушевить аудиторию и побудить ее к конкретному действию. Большое значение придается гармонии формы и содержания. Французский физик и философ Блез Паскаль (1623-1662) пишет, что «красноречие - это искусство говорить так, чтобы те, к кому мы обращаемся, слушали не только без труда, но и с удовольствием, и чтобы захваченные темой и подстрекаемые самолюбием, они захотели в нее вникнуть» [123, с. 25].
Одним из основоположников русской риторики стал создатель Московского университета и Академии наук М. В. Ломоносов (1711-1765). В своей книге «Краткое руководство к красноречию» он подчеркивает, что оратор должен воздействовать как на разум, так и на чувства слушателей. М. М. Сперанский (1772-1839) также уделял большое внимание изучению способов воздействия на аудиторию и манипулирования ей. Цель ораторской речи, по его мнению, - «склонить ум и тронуть сердце» [123, с. 27].
Во все времена риторика служила важным инструментом убеждения и управления общественным мнением. Своей актуальности она не потеряла и по сей день.
С 60-х гг. XX в. - периода, который многие ученые называют «ренессансом» риторики - интерес к ней значительно возрос. Пробуждение интереса к процессам речевой коммуникации в сфере бизнеса, управления, политических и общественных структур, а также к результатам этой коммуникации, к тому, какие цели могут быть при этом достигнуты, обусловило формирование неориторики.
По В. В. Виноградову, причиной возрождения интереса к риторике в русской филологии послужил принципиальный пересмотр теории слова и изменение общего направления лингвистических интересов [55, с. 103]. Становление риторики нового типа, в первую очередь, вызвано лингвистическими факторами, через которые она включается в круг семиотических дисциплин и в сферу культурологических проблем. Взаимосвязь риторики и лингвистики предполагает зависимость (и ориентацию) объектов риторики (риторических структур) от объектов лингвистики (языковых структур). В современной семиотике под риторикой понимают правила построения речи на надфразовом уровне, законы "поэтической семантики", т. е. типы непрямых (переносных) значений (риторических фигур), и "поэтику текста" (структуру отношения внутритекстовых элементов), включая анализ социального функционирования текстов как целостных знаков. Многофункциональность риторики дает возможность трактовать ее как "вторичную" грамматику, функционирующую как своего рода ме-татекст [192, с. 417].
Новая риторика оперирует такими понятиями, как языковая и понятийная картины мира, в которых отражен национальный менталитет, закрепленный в языке. Интерес к риторике во второй половине XX в. приобретает междисциплинарный характер, при этом образуется сочетание научных интересов с "социальным" заказом.
Неориторика претендует на роль дисциплины, способной интегрировать на своей основе весь спектр филологических дисциплин [58, с. 53]. В отечественной филологии 80-90-х гг. неориторические идеи представлены в работах Ю. В. Рождественского и его учеников, Ю. М. Лотма-на, А. К. Михальской, А. А. Ворожбитовой, А. А. Волкова, Н. А. Безменовой, Л. К. Граудиной, Т. Г. Хазагерова, И. В. Пешкова, Л. А. Введенской, Л. Г. Павловой, Л. С. Шириной, Е. Н. Зарецкой и еще целого ряда ученых.
Научные теории риторики и методы ее исследования связаны с лингвистикой, литературоведением, теорией стилей, теорией аргументации, теорией речевой коммуникации, семиотикой, герменевтикой, психологией, социологией, юриспруденцией, теологией и исследованиями в области массовой информации. Сама же ораторская деятельность реализуется в различных сферах социальной жизни, таких как политика, наука, юриспруденция и т. д.
Развернутую картину возможностей ораторской речи представляет ее анализ с позиции лингвистики, поэтому в настоящей работе основное внимание мы уделяем рассмотрению лингвистических характеристик текстов ораторской речи и их роли в оказании эмоционального и манипу-лятивного воздействия на аудиторию, то есть в центре анализа стоит язык ораторской речи.
Во второй половине девятнадцатого века единственным объектом лингвистики являлся язык, «рассматриваемый в самом себе и для себя» [182, с. 269]. Но уже в то время в языкознании зарождались новые направления. По мнению В. фон Гумбольда, изучение языка «не заключает в себе конечной цели, а вместе со всеми прочими областями служит высшей и общей цели совместных устремлений человеческого духа, - цели познания человечеством самого себя и своего отношения ко всему видимому и скрытому вокруг себя» [71, с. 383]. Постепенно научный интерес смещается с анализа языка как замкнутой системы вербальных знаков на изучение употребления языковых средств в общей коммуникативной системе.
На современном этапе развития науки все еще актуальны идеи И. А. Бодуэна де Куртенэ об интеграции лингвистической мысли и мысли философской, психологической, исторической и пр. Лингвистика начинает носить прикладной характер и порождает психолингвистику и нейролингвистику, срастается с философией, логикой и другими науками. По мнению Н. Д. Арутюновой, проявляется тенденция
«к стиранию границ между лингвистикой и смежными дисциплинами (психологией, социологией и этнографией), с одной стороны, и соседствующими разделами лингвистики (семантикой, риторикой, стилистикой) - с другой» [15, с. 3-4].
Социальное развитие во многом определяет область научных исследований. Развитие средств массовой информации, усиление рекламной деятельности, разработка вопросов речевой детерминации поведения в психолого-педагогических и медицинских дисциплинах обусловили оживление интереса к прагматической (действенной, воздействующей) стороне языка [191, с. 5]. Сегодня филологический подход к изучению ораторской речи, имеющий многовековую историю, усилен за счет идей психологии, социологии, теории связи и других научных отраслей.
Настоящая работа посвящена изучению воздействия оратора на аудиторию посредством имитации предельно взволнованной речи - «аффек-тивно-манипулятивного» компонента своих высказываний. В том случае, если оратор имитирует состояние аффекта, имеет место «псевдоаффект». Для обозначения псевдоаффекта, используемого оратором с целью манипуляции сознанием слушателей, мы используем в исследовании термин «манипулятивный аффект». Манипуляция как вид психологического воздействия, направленный на скрытое внедрение в психику адресата выгодных манипулятору установок, является недостаточно изученной в аспекте ораторской речи.
Актуальность темы настоящего исследования определяется тем, что аф-фективно-манипулятивный компонент ораторской речи до сих пор остается малоизученным в свете принципов современного системного языкознания и весьма скудно отражен в существующей лингвистической литературе.
При этом изучение аффективного компонента ораторской речи невозможно без учета знания психологии, особенно таких ее разделов, как психология изменных состояний психики, психология общения и
социальная психология. В связи с этим в настоящей работе мы используем необходимые практические рекомендации данной науки.
Теоретической основой работы служат теория парадигматического синтаксиса и теория диктемной структуры текста, выдвинутые профессором М. Я. Блохом, положения современной психолингвистики и прагма-лингвистики.
В настоящей работе мы рассматриваем следующую гипотезу: использование эмоционально-экспрессивных средств языка позволяет оратору прибегнуть к псевдоаффекту с целью манипулирования аудиторией.
Объектом исследования является ораторская речь.
В качестве предмета исследования выступает аффективно-манипуля-тивный компонент ораторской речи.
Цель работы: проследить закономерности построения аффективной ораторской речи для манипулирования аудиторией.
Задачи:
проанализировать понятие аффекта, способы его вербального и невербального проявления в ораторской речи в свете диктемной теории строения текста;
описать структурно-семантические особенности аффективных конструкций в ораторской речи и исследовать их характеристику в зависимости от того, какую цель преследует оратор;
раскрыть сущность, содержание псевдоаффекта и языковой манипуляции в применении к воздействию на аудиторию;
определить аффективный компонент ораторской речи, изучить особенности использования аффективного компонента для оказания манипу-лятивного воздействия на аудиторию в убеждающей и побуждающей к действию ораторской речи;
определить сходства и различия истинного и манипулятивного аффекта в ораторской речи.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые предпринята попытка исследовать аффективно-манипулятивный компонент ораторской речи в свете диктемной теории строения текста и выявить особенности его выражения в ораторской речи убеждающего и побуждающего к действию типов.
Теоретическое значение исследования заключается в раскрытии структурных и семантических особенностей аффективных конструкций ораторской речи на разных уровнях языковой структуры в свете их манипулятивного воздействия и раскрытии содержания понятия «манипулятивного аффекта».
Практическое значение работы определяется возможностью использования ее материалов и выводов в соответствующих разделах учебных курсов по английскому языку, теоретической и практической грамматики, стилистики и лингвистики текста. Они также могут быть использованы при написании пособий, курсовых и дипломных работ как по лингвистике, так и по риторике и психологии.
В работе использованы следующие методы исследования: структурно-семантический - для выявления и описания различных аффективно-манипулятивных конструкций; прагматический - для экспликации данных конструкций с различной эмотивно-содержательной наполняемостью; контекстуальный - при интерпретации эмоций, выраженных косвенными средствами номинации; сравнительно-обобщающий - при обобщении и сравнении полученных результатов.
Апробация работы осуществлена на научных конференциях в Смоленском гуманитарном университете, Смоленском государственном педагогическом университете и Санкт-Петербургском государственном университете. Основные положения диссертации отражены в одиннадцати опубликованных работах.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. К работе прилагается список научной литературы (258 работ) и список источников исследования (60 авторов).
На защиту выносятся следующие положения:
Ораторская речь представляет собой речевое взаимодействие, так как участники коммуникации оказывают влияние друг на друга. Особенностью взаимодействия в ораторской речи является то, что движущей силой является оратор, а роль слушателя состоит в «активном» слушании. «Активное» слушание может вести к усиленной обратной связи адресанта с адресатом, поэтому роль адресата в данной субъект-объектной модели коммуникации нельзя недооценивать. Активизация речевого взаимодействия способствует увеличению заинтересованности слушателей и привлечению их на сторону оратора, что, в свою очередь, облегчает оказание на слушателей воздействия с целью манипулирования их сознанием.
Разнообразие характеристик публичной речи определяется неоднородностью задач и условий речевого взаимодействия. Ораторской речи, как устной форме публицистического стиля, свойственно сопряжение экспрессивности и стандарта, открытой оценочности, стремление к эффекту новизны в использовании языковых единиц и т. д.
В системе целеполагания оратора представляется возможным выделить заявленные и скрытые цели. В качестве заявленных целей оратором провозглашаются информирование, убеждение, побуждение к действию и т. д. В качестве скрытой цели, так называемой «сверхзадачи», может выступать оказание эмоционального, аффективного, воздействия на слушающего с целью манипулирования его сознанием.
Следует различать истинный аффект и псевдоаффект. Аффект -это кратковременное сильное эмоциональное состояние, при котором сужается сознание, снижается самоконтроль, все действия подчиняются эмоциям. Псевдоаффект представляет собой целенаправленную имитацию истинного аффекта. При псевдоаффекте полностью сохраняется самоконтроль и четко работает сознание. Псевдоаффект в речи создается за счет
концентрированного использования эмоционально-экспрессивных средств на всех уровнях языковой структуры.
Оратор использует псевдоаффект для манипулятивного воздействия на слушающих. Манипулятивному аффекту свойственны такие характеристики, как длительность проявления, специфическая, выгодная оратору логичность и связность речи, определенная стилизация и т. д. Эти характеристики находят выражение в элементарной тематизирующеи единице ораторской речи - диктеме. Речевым проявлением манипулятивного аффекта можно считать использование эмоционально-экспрессивных средств на всех уровнях языковой структуры, а также такие средства психологического воздействия на сознание слушающих, как преобразование информации, целенаправленное изменение логических и ассоциативных связей, композиционные и методические средства и т. д. Важную роль в формировании манипулятивного аффекта играют такие категории, как эмотив-ность, экспрессивность, коннотация, оценка, интенсивность и адресность. Следует оговориться, что даже намеренно используемая эмоциональность речи отнюдь не обязательно преследует цель манипулировать сознанием слушающих.
Убеждающая и побуждающая речь предполагают, как правило, оказание на слушателей не только интеллектуального, но и эмоционального воздействия, поэтому в обоих типах речи может иметь место манипуля-тивный аффект. Ввиду того, что побуждение слушателя к действию строится на основе его убеждения в необходимости и выгодности данного действия, концентрация аффективно-манипулятивных конструкций выше в речи побуждающего типа. В качестве разновидности побуждающей речи выступают тексты рекламы. По особенностям использования аффективно-манипулятивных конструкций в рекламных текстах можно выделить следующие виды диктем: оценочно-информирующий, побудительный и смешанный.
Список литературы содержит названия использованных работ отечественных и зарубежных лингвистов и психологов по проблемам отражения эмоций и реализации манипуляции в речи; к работе приложен список образцов ораторской речи из области художественной литературы, политических и судебных выступлений, а также список образцов рекламных текстов, относящихся к побуждающему типу ораторской речи.
Назначение и типы ораторской речи
Назначение ораторской речи явственно следует уже из названий его типов. Выделяют следующие типы ораторской речи: а) информационный, б) развлекательный в) убеждающий, г) воодушевляющий, д) побуждающий к действию или к изменению способа поведения [181, с. 41]. Информационный тип прежде всего направлен на информирование слушателей, убеждающий - на формирование определенных убеждений и так далее.
На практике мы, как правило, имеем дело с сочетанием элементов разных типов публичной речи. Так, в развлекательной речи оратор использует определенную информацию, в побуждающей к действию речи -убеждение и т. д. При этом оратор ясно представляет, какая установка является преобладающей, и в соответствии с этим строит свою речь.
Непосредственный интерес для нас представляют ораторские речи убеждающего, воодушевляющего и побуждающего к действию типов, так как они подразумевают изменение в позиции и в поведении слушателя.
Традиционно выделяют следующие виды красноречия: а) академическое, б) судебное, в) социально-политическое, г) социально-бытовое, д) богословское [181, с. 44].
Примерами академического красноречия являются лекция и научный доклад. По общей цели они, как правило, относятся к информационному типу публичной речи. В силу того, что цель судебного красноречия - доказательство каких-либо фактов, данный вид в большинстве случаев относится к убеждающему типу ораторской речи. Социально-политическое красноречие (агитационные, митинговые речи), как правило, преследует цель убедить, воодушевить или же побудить к действию и относится к соответствующим типам публичной речи. Нередко на практике мы сталкиваемся с иерархией целей, так как сложно побудить аудиторию к действию, предварительно не убедив ее в необходимости этого действия.
Социально-бытовое красноречие представлено застольной речью (тост), юбилейной, похвальной и надгробной речью. В большинстве случаев подобные речи являются конвенционализированными формами речевого поведения в определенных ситуациях и не представляют для нас непосредственного интереса. Религиозная проповедь направлена на то, чтобы убедить слушателей жить согласно Божественному закону, побудить их изменить свою жизнь в соответствии с ним.
Непосредственный интерес для нас представляют речи, которые относятся к следующим видам красноречия: судебное, социально-политическое и богословское, так как они относятся к убеждающему, воодушевляющему или побуждающему к действию типам ораторской речи.
Пользуясь терминологией К. Бюлера, можно выделить следующие функции ораторской речи: информативную, экспрессивную и эвокатив-ную. Первая функция используется для формулировки истинных и ложных утверждений, вторая - для выражения состояния говорящего, а третья направлена на оказание влияния на слушающего, на возбуждение у него определенных мыслей, оценок и стремлений к какому-либо действию [95, с. 17]. Все три функции могут реализовываться одновременно, но при этом одна из них является доминирующей.
Нам представляется, что ораторской речи свойственны следующие функции: информационная (выражение мысли, предоставление определенной информации); эмотивная (выражение эмоционального состояния оратора, а также его отношения к рассматриваемому явлению); экспрессивная (целенаправленное воздействие на эмоциональную сферу адресата); иллокутивная (выражение приказа, просьбы, угрозы и т. д.); аргумента-тивная (убеждение слушателя, аргументирование); интерперсональная (выражение отношения к собеседнику и самопрезентация) и дискурсивная (то есть способность быть организованной таким образом, который обеспечивает реализацию вышеперечисленных целей).
Для реализации вышеперечисленных функций оратор использует лингвистические и экстралингвистические средства (мимика, жестикуляция и т. д.). Нас прежде всего интересуют лингвистические средства. К ним относятся разнообразные эмоционально-экспрессивные средства, стилистические и риторические приемы. Средства выразительности выполняют функцию индикаторов, позволяющих говорящему дать понять собеседнику свое речевое намерение, они также управляют прагматикой дискурса и организуют речевое взаимодействие.
Социальное назначение, объем аудитории, вышеперечисленные функции и языковая специфика ставят публичную речь в ряд с другими формами массовой коммуникации. Она имеет следующие общие черты со стилями массовой информации: устная форма реализации, особое положение разговорной речи в речевой структуре (по сравнению с «письменными» стилями) и принципиальная возможность проницаемости элементов других функциональных стилей [184, с. 149].
Официальная обстановка общения, определенные правила процедуры обуславливают использование в ораторской речи отдельных элементов официально-делового стиля. А специфика публичной речи как средства пропаганды политических и научных знаний влечет за собой использование некоторых элементов научного стиля. При этом выразительность и образность ораторской речи достигается за счет средств, свойственных художественному стилю. Бытует мнение, что публицистический стиль как стратегия продуктивной речевой деятельности находится как бы на пересечении научного и художественного стилей, так как использует их приемы и средства (а отчасти и официально-делового) и "оказывается областью живых межстилевых взаимодействий, что приводит к усложнению этой структуры..." [102, с. 186-188].
Речевое взаимодействие в ораторской речи
В связи с тем, что участники коммуникации постоянно оказывают влияние друг на друга и испытывают воздействие противоположной стороны, представляется возможным говорить о наличии в ораторской речи речевого взаимодействия. Особенностью речевого взаимодействия в ораторской речи является то, что движущей силой взаимодействия служит оратор, а роль слушателя заключается в так называемом «активном» слушании.
По мнению Л. П. Якубинского, публичная речь представляет собой речевое взаимодействие, так как она «стремится избежать односторонности, хочет быть двусторонней, диалогичной и бежит от монолога» [223, с. 32].
Деление речей на монологические и диалогические достаточно условно. Любая реплика в диалоге (повествование, вопрос или повеление), по сути, представляет собой монолог, а монолог способен спровоцировать ответную реплику со стороны адресата и стать таким образом элементом диалога [160, с. 324-325]. Нередко имеют место переходные случаи, которые сложно однозначно отнести к монологу или диалогу.
В непосредственной диалогичности выделяют речевые партии адресанта и адресата. В ораторской речи скорее представлена внутренняя ди-алогичность, в которой «материально» представлена лишь партия адресанта. По мнению Л. Р. Дускаевой, подразумеваемая, моделируемая в процессе текстопорождения партия адресата эксплицируется самим адресантом [86, с. 117]. Таким образом, ораторская речь включает не только вербально выраженную позицию говорящего, но и смысловую позицию слушающего, моделируемую, подразумеваемую и учитываемую в процессе создания и произнесения речи.
Традиционно выделяют четыре условия осуществления диалога: 1) присутствие минимум двух участвующих в обмене информацией лиц; 2) нахождение участников обмена информацией во взаимодействии и сосредоточение их внимания друг на друге; 3) наличие системы символов, являющейся посредником в этом обмене; 4) переход, по крайней мере один раз, роли говорящего и роли слушающего от одного участника к другому [14, с. 8].
В случае ораторской речи первое условие выполняется всегда. Второе условие также выполняется, так как ритор старается заинтересовать слушателей, удержать их внимание, обращается непосредственно к ним. Выполнение третьего условия обеспечивает тот факт, что оратор строит речь на понятном слушателю языке, ведь «каждый разговор предполагает общий язык, а вернее сказать, он вырабатывает общий язык» [234, с. 384].
Однако при произнесении ораторской речи, как правило, отсутствует непосредственная ответная реакция слушателей, поэтому целесообразнее рассматривать речевое взаимодействие в рамках публичного выступления как квазидиалог, так как при соблюдении практически всех внешних атрибутов диалога, на момент выступления его не происходит.
Нельзя недооценивать роли адресата в процессе функционирования публичной речи, ее порождения и восприятия. Эта роль выражается в непосредственном влиянии адресата на эффективность всей системы речевого акта (адресант-текст-адресат). По мнению О. Н. Морозовой, функция адресата, как объекта речевого воздействия, сводится чаще всего к восприятию и интерпретации сообщения, что обусловливает его относительную коммуникативную пассивность. Однако, являясь конечным звеном в модели коммуникативного акта, адресат входит в сущностную характеристику речевого произведения, включает в себя условие адекватности речевого восприятия. Коммуникативная деятельность адресата в этом случае выражается в том, что в силу действия опережающего отражения, адресат оказывает существенное конструктивное воздействие на содержание и структуру деятельности двух других элементов цепи, в чем проявляется его «активная» роль» [128, с. 6].
Забота оратора об обратной связи является одним из главных требований неориторики [138, с. 51]. Многие специалисты в области информационной теории [Клаус Г., Симеонов В. Д.] подчеркивают, что обратная связь является неотъемлемым атрибутом процессов взаимодействия.
Обратной связи присущи определенные общие свойства. Она соподчинена прямой связи. Прямое воздействие - причина, обратное - следствие. Главным свойством обратной связи является ее способность корректировать прямое воздействие [99, с. 9-10]. Эта способность объясняет импровизированное, незапланированное поведение ораторов под влиянием реакции слушателей.
Наиболее полная классификация обратной связи представлена в работах Е. А. Ножина. Он выделяет положительный и отрицательный, линейный и нелинейный, внешний и внутренний виды обратной связи.
Положительную или отрицательную обратную связь оратор отмечает, основываясь на наблюдении за реакцией слушателей. При линейной связи оратор получает сведения по слуховому каналу в виде реплик слушателей, шума в зале и т. п. В случае нелинейной обратной связи источником информации является наблюдение за поведением слушателей. При внутренней обратной связи оратор анализирует свою речь, сравнивая ее с заданием. Внешняя связь заключается в сопоставлении задания с поведением аудитории [140, с. 229].
Несмотря на то, что формально ораторская речь построена в форме монолога, она предполагает ответную реакцию со стороны слушателя, которая либо останется во внутренней речи, либо найдет выход в виде выкриков, смеха или аплодисментов.
К тому же такие прагматические понятия, как пресуппозиция, им-пликатура, референция, понятия, включающие намерение субъекта речи, предполагают активную, созидательную роль адресата, которая выражается в инференции, т. е. в выявлении имплицитного значения. С ин-ференцией связано созидательное право реципиента, позволяющее истолковывать значение в соответствии с его субъективными представлениями и видением мира, восприятием широкого и узкого контекста текста [13, с. 14].
Аффект как эмоциональное состояние
Аффект (от лат. affectus - "душевное волнение", "страсть") - кратковременное сильное эмоциональное состояние (гнев, страх, ужас, экстаз, радость и т. п.). При аффекте сужается сознание, снижается самоконтроль, действия становятся стереотипными и подчиняются эмоциям, а не логическому мышлению. Протекание аффекта сопровождается напряженной мимикой, жестикуляцией и другими выразительными движениями [87, с. 25].
Аффект тормозит не связанные с ним психические процессы и навязывает стереотипный способ "аварийного" разрешения ситуации (например, бегство, агрессию) сложившийся в биологической эволюции и поэтому оправдывающий себя лишь в биологических условиях [156, с. 31].
Физиологической особенностью аффекта является освобождение подкорковых центров от сдерживающего и регулирующего влияния коры головного мозга, что выражается в яркости внешних признаков переживаемого аффекта. Разрядкой напряжения являются импульсивные действия, а иногда, наоборот, бессильные слезы и состояние оцепенения. Нередко аффективное состояние сопровождается изменениями во внешности, в частности в мимике, что свидетельствует о физиологических реакциях организма на стрессовую ситуацию [186, с. 65].
Развитие аффекта характеризуется различными стадиями, сменяющими друг друга. Человек в состоянии аффекта в разные моменты неодинаково отражает мир, различным образом выражает свои переживания, в разной мере владеет собой и регулирует свои движения. Выделяют две стадии проявления аффекта: предаффект и аффективный взрыв [185, с. 3].
Предаффект представляет собой состояние умеренно-сильного эмоционального возбуждения-аффекта, при котором в некоторой степени сохраняется контроль над своим поведением. По степени напряженности предаффект значительно слабее аффективного взрыва. Он может вылиться в аффективный взрыв или быть постепенно подавлен усилием воли. В состоянии аффективного взрыва человек становится дезориентированным, его действия и речь приобретают беспорядочный и сумбурный характер.
В начале аффективного состояния человек не может не думать о предмете своего чувства и о том, что связано с ним, невольно отвлекаясь от всего постороннего, даже практически важного. Слезы и рыдания, хохот и выкрики, характерная безотчетная жестикуляция и мимика лица, учащенное или затрудненное дыхание создают обычную картину нарастающего аффекта [149, с. 222]. Аффективное состояние выражается в заторможенности сознательной деятельности. В состоянии аффекта человек «теряет голову» [162, с. 11]. Мышление становится поверхностным, идеи быстро сменяют друг друга. Колебания настроения становятся более интенсивными.
Аффект влияет на внутреннюю связь ассоциаций, тормозя все ассоциации, которые противоречат ему, и способствуя возникновению тех ассоциаций, которые ему соответствуют. Эта закономерность часто приводит даже здорового человека к неправильным суждениям. Аффектив-ность определяет цель мышления, а логика должна указать пути, ведущие к ней, но аффективность часто отклоняет логику от правильного пути [26, с. 14-19].
Переживания человека в состоянии сильного волнения могут быть окрашены разными чувствами, вследствие чего к проявлению могут одновременно стремиться разные аффекты. Это влечет за собой борьбу между аффектами и внутренние конфликты [26, с. 15].
Аффект, как и другие эмоции и чувства, - это отражение не самих предметов и явлений действительности, а выражение отношения, в каком они находятся к потребностям и мотивам деятельности человека [211, с. 311].
Любое чувство может переживаться в аффективной форме. Сюда относятся и случаи аффективного восторга во время выступления любимого ансамбля, и религиозный экстаз, и случаи массовой истерии на митингах и т. д. После аффекта человек чувствует себя разбитым и подавленным, не может вспомнить отдельные моменты своего состояния.
В работе мы рассматриваем аффективность с точки зрения Э. Блей-лера как термин, "который должен служить для обозначения не только аффектов в собственном смысле, но и для обозначения сильных чувств" [26, с. 5].
Процесс, который называют аффективным, имеет также интеллектуальную и волевую стороны, которыми, как правило, пренебрегают, как незначительными факторами. Нельзя подразделить все психические процессы на чисто интеллектуальные, аффективные и волевые, а только на процессы преимущественно интеллектуальные, аффективные, волевые и на неопределенные промежуточные процессы [26, с. 3-4]. А. Н. Ждан отмечает необходимость единства интеллекта и аффекта в противоположность идеям об отрицательной роли эмоций в процессе познания [17, с. 43].
Подробное описание состояния аффекта предполагает анализ семантических, синтаксических и структурных признаков аффективной речи в единстве с описанием паралингвистических средств выражения аффекта, а именно - просодических характеристик речи, мимических реакций и поведенческого репертуара человека.
Нам видится возможным провести параллель между человеком в состоянии аффекта и больным истерией, так как в том и другом случае мы имеем дело с «пограничными» эмоциональными состояниями. В свете данной параллели непосредственный интерес представляет эксперимент по психолингвистике, проведенный учеными Е. Л. Гинзбург, Ж. М. Глоз-ман и А. В. Кожиновой, в ходе которого сравнивались речевые характеристики здоровых людей и больных истерией. Эксперимент показал, что у пациентов-истериков предикативные связи для ключевых слов значительно беднее, чем у психически здоровых людей. Они более других склонны к употреблению эмотивных слов, индивидуализированных эпитетов и метафор. В их рассказах нарушались логико-грамматические связи внутри текста, словесные сигналы и индикаторы эмоций преобладали над описанием деталей, а собственные мимолетные впечатления - над предметным знанием [64, с. 56-57].
Обнаруженную «предикативную бедность» пациентов-истериков можно объяснить с помощью теории Д.. Шапиро, который описал истерический стиль познания как "импрессионистский" - глобальный, рассеянный, характеризующийся ослабленной фокусировкой внимания на деталях и немедленной реакцией на текущие впечатления [212].
Находясь в состоянии истинного аффекта, человек теряет над собой контроль, и его речь оказывается подчиненной единой коммуникативной установке - «выплеснуть» эмоциональное возбуждение, заразив им окружающих и вызвав их усиленную эмпатию. Вследствие данной установки его речь приобретает безапелляционный, категоричный и настойчивый характер [185, с. 11].
Характеристика убеждающей ораторской речи
С середины XIX века начинается период научного осмысления проблем феномена влияния и психологического воздействия на сознание людей, особенно таких его видов, как убеждение, внушение, заражение и подражание. Этот этап совпал с выделением социальной и политической психологии, что было связано с именами Г. Тарда, Г. Лебона и других известных авторов.
Существенный вклад в развитие психологии воздействия внес на рубеже XIX-XX вв. знаменитый русский ученый В. М. Бехтерев. С середины XX века многие научные направления, в том числе и лингвистика, объединяют усилия в изучении феномена убеждения и психологического влияния.
В работе мы рассматриваем особенности проявления процесса убеждения в ораторской речи. Разновидностями убеждающей речи являются совещательная речь, заявление и протест. Они могут быть произнесены только в том случае, если в аудитории предполагается оппозиция. Эта характеристика объединяет убеждающую речь с речью, призывающей к действию. На основании многочисленных общих характеристик убеждающую и призывающую к действию речи называют агитационными. Довольно сложно разграничить эти типы речи. Одним из внешних различий является то, что побуждающую речь можно заменить приказом, угрозами и даже физическим воздействием, а убеждающую речь - нет. Убеждающая речь стремится оказать влияние на образ мыслей человека, но не содержит непосредственного призыва к действиям. Цель речи определяется не по наличию в ней тех или иных блоков, а по главному намерению оратора.
Цель речи может быть поставлена оратором двояко: формирование у слушателей устойчивых мнений, оценок, убеждений или принятие слушающим определенной линии поведения [49, с. 12-13].
Риторику нередко называют наукой об убеждении, так как все разделы этой науки основываются на одной общей категории - persuasio (греч. peitho), что в переводе звучит как убеждение. Можно выделить три основных аспекта этой категории: логос (logos), этос (ethos) и пафос (pathos).
Понятие "логоса" предполагает логические и аналитические средства убеждения, апеллирующие к разуму. Например, силлогизм (умозаключение от общего к частному по всем правилам) и энтимема (сокращенный силлогизм, в котором процедура умозаключения осуществляется не полностью) [101, с. 13-14]. Логические доказательства делят на рассуждения с дефиницией, дедуктивные и индуктивные рассуждения [205, с. 20-21].
Понятие "этоса" относится к средствам убеждения, апеллирующим к нормам человеческого поведения (в том числе речевого поведения) [205, с. 21].
Понятие "пафоса" соотносится со средствами убеждения, воздействующими на чувства [101, с. 15]. По сути, аргументация к пафосу представляет собой не что иное, как использование словесных ассоциаций для подключения эмоциональной памяти. Биполярная «черно-белая» основа аргументации к пафосу обуславливает ее деление на аргументы к отвержению и к сопереживанию. Чтобы организовать эмоции слушателей в нужном направлении, оратор принимает во внимание феномен сенсорных ассоциативных полей, то есть объединений групп слов вокруг какого-то слова-символа, с которым они связаны через ассоциации [205, с. 104-105].
Предполагается, что хороший оратор контролирует свою убеждающую речь во всех трех аспектах. С точки зрения воздействия на эмоции слушателей интерес для нас представляет категория пафоса.
Доводы к пафосу, так называемые чувственные доказательства, делятся на угрозы и обещания. Они непосредственно связаны с эмоциями и потребностями человека. Согласно информационной теории потребностей академика П. В. Симонова, потребности подразделяются на биологические, социальные и идеальные, или информационные. Используя доводы к пафосу, важно правильно выбрать аргументацию (доводы к обещанию или к угрозе), а в пределах аргумента необходимо точно определить доминирующую потребность - биологическую, социальную или информационную. Нередко маскировка одних потребностей под другие становится трамплином для манипулирования. В условиях конкуренции потребностей объектом манипулирования становится вероятность их удовлетворения [205, с. 21-24].
Мнения ученых по поводу роли, которая отводится чувствам и эмоциям в процессе убеждения, разделились. Так, С. К. Воронова утверждает, что процесс убеждения направлен, в первую очередь, на логический аспект мышления человека, на его способность рассуждать, умозаключать [60, с. 32]. Однако, по мнению А. А. Ивина, убеждение пронизано чувствами и без них теряет свою силу [95, с. 16]. А. В. Ворожбитова также считает, что нельзя недооценивать роли эмоций, этого «недремлющего ока», предназначенного природой для реагирования на изменения условий существования [58, с. 105].
Л. Витгенштейн утверждает, что переубедить инакомыслящих лишь разумными доводами невозможно. На них следует воздействовать твердостью убеждений, убедительностью, граничащей с внушением [94, с. 33]. Гипнозом и внушением можно воздействовать, как правило, на любые убеждения "convictions", а не на рациональные "persuasion" [там же, с. 6].
Эмоции являются хотя и скрытым, но очень действенным поведенческим мотивом. Еще в древности ораторы интуитивно предполагали двух-полушарность человеческого мышления и составляли речи так, чтобы они воздействовали как на разум слушателей, так и на их чувства. Платон называл эмоции и интеллект двумя лошадьми, белой и черной, которые везут одну повозку. Однако Ницше считал, что интеллект вряд ли представляет собой нечто большее, нежели слугу эмоций. Он сравнивал эмоции с очень сильным, но слепым человеком, а интеллект хоть и слаб, но зато зряч и поэтому едет на плечах гиганта-слепца и указывает ему путь. При этом эмоции решают, куда идти, а интеллект лишь объясняет, как идти. Слушатели уверены, что ими руководит здравый смысл, а здравый смысл достаточно умен, чтобы оправдать и обосновать необходимость такого поведения, которое подспудно навязывают эмоции. Психологи называют этот процесс "рационализацией" [255, с. 218-222]. Рационально осмысленная и эмоционально усвоенная человеком информация является наиболее устойчивой. Таким образом, соединение рационального и эмоционального, логического и психологического начал является закономерностью убеждающего воздействия в ораторской речи. Если один из элементов исчезает, то процесс убеждения деформируется.
М. И. Скуленко выделяет следующие психологические средства убеждающего воздействия: связь текста с актуальными общественными потребностями и интересами, апелляция к глубинным стимулам человеческой деятельности, учет социально-психологических особенностей конкретной аудитории [177, с. 142-145].
