Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие гтринципьі описания конструкций со значением угрозы 21
1. Конструкции со значением угрозы в коммуникативно-функциональных типологиях высказываний 21
2. Конструкции со значением угрозы как коммуникативно-интенциональный тип 30
3. Возможности формального варьирования дискурсивных практик со значением угрозы 34
3.1 Дискурсивные практики со значением угрозы, репрезентируемые основными формами 40
3.2 Практики-угрозы, репрезентируемые вторичными формами 48
3.2.1 Транспонированные угрозы, маркированные вопросительными конструкциями 51
3.2.2 Имплицитные практики-угрозы 54
3.3. Композитные менасивные конструкции 60
Выводы по первой главе 65
Глава 2. Семантические свойства дискурсивных практик со значением угрозы 68
1. Инвариантная формула реализации дискурсивных практик со значением угрозы 68
1.1 Конструктивно-семантический предикат инвариантной формулы угрозы 71
1.2 Семантические признаки аргументных позиций 74
2. Конструктивное расширение инвариантной формулы реализации дискурсивных практик-угрозы 80
3. Семантико-содержательный аспект феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний со значением угрозы 85
4. Фреймовая организация диалогического взаимодействия «угроза» 96
4.1 Функциональные условия реализации иллокутивного фрейма «угроза» 100
4.2 Функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза» как критерий отграничения практик-угрозы от других интенциональных типов высказываний 105
Выводы по второй главе 109
Глава 3. Реализация дискурсивных практик со значением угрозы в социальной коммуникации 112
1. Дискурсивные практики со значением угрозы как регулятивные менасивные действия 112
2. Регулятивная специфика дискурсивных конструкций со значением угрозы в интерактивном пространстве 122
3. Регулятивные менасивные действия, направленные на организацию согласованного общения 128
3.1 Направляющие регулятивные менасивные действия 130
3.2 Координирующие регулятивные менасивные действия 134
3.2.1 Контактоустанавливающие регулятивные менасивные действия 138
4. Регулятивные менасивные действия, направленные на противодействие согласованному общению 142
5. Коммуникативно-конструктивное пространство регулятивных менасивных действий 148
6. Регулятивные менасивные действия, расширяющие коммуникативное пространство конструкта угрозы 159
Выводы по третьей главе 166
Заключение 168
Список использованной литературы 178
Источники примеров
- Конструкции со значением угрозы как коммуникативно-интенциональный тип
- Конструктивно-семантический предикат инвариантной формулы угрозы
- Семантико-содержательный аспект феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний со значением угрозы
- Функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза» как критерий отграничения практик-угрозы от других интенциональных типов высказываний
Введение к работе
Реферируемая диссертация посвящена изучению функционально - семантических свойств дискурсивных практик со значением угрозы в английском языке. Под дискурсивными практиками со значением угрозы (менасивными практиками) в работе понимаются естественно - языковые единичные акты дискурсии (также: конструкции, высказывания), объединенные между собой глобальной коммуникативной целью, чтобы каузировать адресата к совершению определенных действий или отказу от них с указанием на возможные санкции по отношению к нему, и способные активизировать фреймовую конфигурацию коммуникативной ситуации «угроза» в ментальном пространстве носителей языка.
Актуальность темы исследования определяется наличием устойчивого интереса в области германского языкознания к проблемам семантического описания дискурсивных практик различной иллокутивной направленности и их функционирования в коммуникативном пространстве, в том числе перформативных и декларативно-экспрессивных конструкций со значением угрозы, а также обращением к новейшим научным парадигмам исследования вербального поведения говорящего субъекта в коммуникативно-социальной интеракции. Особую актуальность данная проблематика приобретает в условиях все возрастающего интереса как в области общего, так и германского языкознания к выявлению роли «человеческого фактора» в ситуации интерактивного взаимодействия, который приводит исследователей к осознанию важности не только проблем описания языковых структур, участвующих в коммуникативно-социальной менасивной интеракции, но и задач всестороннего изучения интерактивного пространства жизненного сценария коммуникативной ситуации «угроза» собеседников, использующих эти структуры в виде дискурсивных проявлений для решения конкретных задач в условиях социального взаимодействия. Отсутствие комплексного функционально - семантического описания феномена дискурсивных практик со значением угрозы с позиций коммуникативно - функционального или прагматического подхода к диалогическому (речевому) общению, развивающегося под влиянием идеи деятельностной парадигмы в коммуникативном процессе, и коммуникативного конструктивизма также определяет актуальность выбора тематики предлагаемой работы.
В исследовании осуществлен подход к анализу англоязычных конструкций со значением угрозы с учетом указанных направлений, методы и подходы которых привлекают все большее число германистов в последние десятилетия, так как они существенно расширяют стандартное представление об исследовании коммуникативных характеристик высказываний, к тому же «рассмотрение языка в его функциональном плане всегда было одной из главных задач исследователей». В этом плане вполне справедливыми кажутся слова о том, что ведущим признаком для описания прагмасемантических свойств того или иного типа высказываний должны быть не особенности их построения, а функциональные свойства (Якубинский, 1923: 70-174; Волошинов, 1930: 101; Щерба, 1974: 29; Почепцов, 1975: 16), а также о том, что в исследовании необходимо обращаться к тому, что является социальной предназначенностью языка как инструмента межличностного общения, а именно - к использованию высказываний в речевом общении (Сусов, 1980: 4-6; Почепцов, 1981: 269).
Выбранный ракурс описания дискурсивных практик со значением угрозы предоставляет возможность проанализировать их семантические свойства и определить их коммуникативно - функциональную значимость в пространстве социальной интеракции, а также позволяет построить перформативный конструкт угрозы в виде регулятивного менасивного действия как смысловой инструмент для структурирования, упорядочения и осмысления эмоционального воздействия практик-угроз на собеседников и выявить границы коммуникативно - социального менасивного пространства с привлечением не только собственно лингвистических, но и целого ряда междисциплинарных понятий, таких как, «конструкт», «эмоциональное состояние», «аффицированное состояние», «диспозиция модальности говорящего». С указанных позиций представляется возможным решить вопрос о механизме целевого взаимодействия, представленного в виде типового фрейма ситуации коммуникативного взаимодействия «угроза», о роли формальных средств английского языка, участвующих в его формировании, о коммуникативной природе функционирования практик-угрозы.
Объектом исследования послужили дискурсивные практики со значением угрозы англоязычного менасивного дискурса.
Предметом настоящего исследования являются семантические и функциональные (прагматические) характеристики дискурсивных (как перформативных, так и декларативно-экспрессивных) практик со значением угрозы в англоязычном коммуникативном пространстве.
Цель настоящего диссертационного исследования заключается в комплексном описании манифестационных, семантических и функциональных характеристик англоязычных дискурсивных практик со значением угрозы как функционального класса синтаксических объектов с учетом условий реальной коммуникации, а также в анализе регулятивных менасивных действий, направленных на решение определенных задач в процессе диалогической интеракции. Для достижения поставленной цели решались следующие конкретные задачи:
- проанализировать дискурсивные практики со значением угрозы как самостоятельный синтаксический факт в германском языкознании, обладающий специфическим набором строевых, семантических и прагматических характеристик;
- систематизировать различные формальные способы поверхностной манифестации конструкций со значением угрозы в английском языке как своеобразной системы функциональных синонимов в системе регулятивных средств диалогической интеракции и исследовать особенности функционально-семантической транспозиции менасивных высказываний, связанной с варьированием форм первичного и вторичного употребления грамматических конструкций в английском языке;
- построить полную стандартную (инвариантную) формулу англоязычных конструкций со значением угрозы, репрезентирующую их семантический характер, и определить необходимые и достаточные функциональные условия реализации иллокутивного потенциала угрозы, совокупность которых закладывает основу для формирования матрицы, функционально-семантического фрейма «угроза»;
- рассмотреть англоязычные дискурсивные практики со значением угрозы как регулятивные менасивные действия и предложить типологию указанных регулятивных действий;
- разработать коммуникативный конструкт регулятивных менасивных действий и выявить диспозиции эмоциональных состояний адресанта и адресата угрозы на континууме содержания данного конструкта для исследования эмоционально-прагматического воздействия, которое англоязычные практики-угрозы оказывают на собеседников;
- определить место и роль англоязычных композитных перформативных практик-угроз как регулятивных действий в коммуникативном менасивном пространстве, показав возможности расширения конструктивно - коммуникативного менасивного пространства конструкта регулятивных менасивных действий путем фиксации на континууме содержания данного конструкта регулятивных действий, маркированных англоязычными композитными перформативными конструкциями со значением угрозы.
Материалом исследования послужили 800 дискурсивных фрагментов со значением угрозы, содержащих 2500 дискурсивных менасивных практик, полученных в результате сплошной выборки из произведений художественной прозы англоязычных авторов.
Основная цель работы и характер объекта исследования обусловили необходимость применения на каждом этапе работы целого комплекса следующих исследовательских приемов и методов: метод сплошной выборки (для поиска и отбора материала исследования), оппозитивный и сопоставительный анализ, понятийный аппарат семантического синтаксиса (понятие семантической конфигурации, семантической роли, предиката и аргументов и др.), трансформационный анализ (перефразирование, пробы на подстановку других языковых средств, моделирование), метод социолингвистического и прагматического анализа (прагматической интерпретации); квантитативный метод (для установления частотности тех или иных языковых явлений). При рассмотрении коммуникативно-функциональных свойств конструкций со значением угрозы учитывается ситуация общения и словесный контекст, воплощенный в анализе пресуппозиционных факторов.
Теоретической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей в области прагмалингвистики и теории речевых актов (Дж.Л. Остин, Дж. Р. Сёрль, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, В.В. Богданов, В.З. Демьянков, Г.Г. Почепцов, И.П. Сусов, А.А. Романов, B. Fraser, G. Helbig, G. Leech, G.Klaus, G.M. Sadock, Z. Vendler, D. Wunderlich), функционально-семантической классификации высказываний (М.М. Бахтин, В.Н. Волошинов, А. Вежбицка, Е.В. Падучева, Д. Фиевегер, Ю. Хабермас, Л.П. Чахоян, K. Bach, R. Harnisch, J.J. Katz, W. Kummer, A. Munro, J. Rehbein, P.F. Strawson, J.O. Urmson), теории коммуникации и дискурса (Т. Ван Дейк, П. Вацлавик, Н. Луман, П. Серио, К.Ф. Седов, Г.Г. Почепцов мл., В.З. Демьянков, В.Б. Кашкин, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, R. Harre, D. Hymes, D. Gordon, G. Lakoff), общего и германского языкознания (И.В. Арнольд, В.В. Богданов, И.Р. Гальперин, В.В. Бурлакова, И.П. Иванова, Дж.Д. МакКоли, И.П. Сусов, Н.Н. Миронова, W. Motsch, B. Schlieben-Lange, J.R. Thorne, H. Weinrich, R. Wagner), коммуникативно-прагматического конструктивизма (Д. Зиглер, Дж. Келли, Дж. Комбс, В.Ф. Петренко, Л.А. Романова, Дж. Фридман, Л. Хьелл, P. Bergman, E. Gendlin, К.J. Gergen, G. Glasersfeld, A.A. Romanov, Ch. Wulf).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Менасивный дискурс представляет собой совокупность естественно-языковых практик, объединенных иллокутивной доминантой каузировать собеседника к совершению определенных действий, сопряженных в случае отказа с возможностью применения санкций по отношению к адресату со стороны говорящего субъекта. Реализация менасивного дискурса обусловливается актуализацией в сознании собеседников функционально - семантического представления (фрейма) о типовом прескриптивном взаимодействии в коммуникативной ситуации «угроза» согласно функциональным условиям реализации данного иллокутивного потенциала, маркированного вершинообразующим предикатом threaten.
2. В плане поверхностной манифестации реализация воздействующего (иллокутивного) потенциала дискурсивных менасивных практик в английском языке осуществляется как эксплицитными конструкциями со значением угрозы, для которых значение угрозы является основным, потому что они передают условно- и причинно-следственные отношения между действием, каузируемым угрозой, и наказанием и, следовательно, способны отображать интенциональное содержание угрозы, так и конструкциями, в которых значение каузирования под указанием возможных санкций выражено косвенным (имплицитным) путем или является результатом транспозиции, где значение угрозы наслаивается на основное значение конструкции в результате ее особого использования в коммуникации. В английском языке дискурсивные практики со значением угрозы представляют собой класс функциональных синонимов, включающий в себя транспонированные и имплицитные менасивные конструкции со значением угрозы. Функционирование подобных конструкций в менасивном дискурсе обусловлено наличием пресуппозиционного фактора, обеспечивающего их однозначную интерпретацию как практик-угроз.
3. В англоязычной коммуникации широко представлены возможности формального варьирования менасивных дискурсивных практик, реализующих своё менасивное значение на основе инвариантной модели I threaten you that X if Y or not Y с семантическим прочтением «Я декларирую тебе (здесь и сейчас) о возможном возникновении (p) и тем самым каузирую тебя совершить действие (вербальное и / или невербальное), иначе я причиню тебе вред». В интерактивном процессе семантическая и тектоническая структуры менасивных практик обнаруживают асимметрию, когда конкретное употребление высказывания со значением угрозы не полностью реализует его реляционную и семантическую структуры в поверхностной конфигурации и не проецирует соответствующий иллокутивный глагол, в то время как в глубинной структуре он представлен метаперформативным глаголом threaten, что указывает на особые коммуникативно-социальные условия и свойства этого коммуникативного типа высказываний.
4. Дискурсивные практики со значением угрозы участвуют в регулятивной деятельности партнеров по диалогической интеракции, выступая в качестве единиц особого плана – регулятивных менасивов. В прагматическом плане регулятивные менасивы оказывают определенное эмоциональное воздействие на собеседников в пределах континуума психосемантического содержания конструкта угрозы. При этом эмоциональное состояние участников интерактивного взаимодействия по сценарному фрейму «угроза» находит свое выражение в выборе ими языковых средств выражения коммуникативного намерения.
5. Коммуникативно-конструктивное пространство английских регулятивных менасивов может расширяться путем фиксирования на континууме его содержания диспозиций эмоциональных состояний собеседников, создаваемых дискурсивными композитными практиками-угрозы, что способствует порождению «новой коммуникативной реальности» для отражения уровня регулятивных отношений между участниками интерактивного взаимодействия в социуме. Участвующие в этом процессе дискурсивные практики-угрозы функционируют как контактоустанавливающие регулятивы, способные ослаблять прагматическое воздействие угрозы на адресата, и акцентирующие менасивные действия, которые прагматически используются для усиления эмоционального воздействия угрозы.
Научная новизна выдвигаемых для обсуждения положений заключается в том, что впервые на материале английского языка комплексно анализируются дискурсивные практики со значением угрозы как функциональный класс синтаксических объектов с позиций прагматического подхода, теории регулятивной деятельности и коммуникативного конструктивизма и систематически описываются их семантические и функциональные свойства. Впервые в научной практике лингвистического описания предпринято описание феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний со значением угрозы, предложено решение малоизученной проблемы природы, коммуникативного статуса и специфики функционирования перформативных высказываний со значением угрозы в условиях англоязычной интеракции, а также выделен особый инструмент – коммуникативный перформативный конструкт угрозы для упорядочения представления об эмоциональном воздействии угрозы на собеседников в условиях дискомфортного общения.
Теоретическая значимость результатов исследования состоит в построении семантической инвариантной структуры практик-угроз, а также в построении когнитивного феномена - конструкта угрозы, позволяющего отобразить границы коммуникативного пространства менасивного социального взаимодействия в английском языке. Значимым в теоретическом плане также является и то, что полученные результаты вносят определённый вклад в построение семантической теории естественного языка и представляют определенную ценность для разработки семантико-прагматических свойств конструкций со значением угрозы (и различных коммуникативно - интенциональных типов высказываний) как на материалах английского языка, так и других германских языков.
Практическая ценность работы определяется возможностью применения ее теоретических результатов и методик анализа в области германского языкознания, например, в курсах «Английская лексикология», «Общая лексикология», «Практическая грамматика английского языка» и спецкурсах «Практика перевода композитных перформативных конструкций», «Семантика и прагматика речевых актов», а также при исследовании функционально-семантических характеристик высказываний других интенциональных типов. Кроме того, использованный в ходе исследования материал может послужить основой для дальнейших исследований дискурсивных практик со значением угрозы в других языках. Результаты исследования диспозиций эмоционального состояния собеседников в дискурсивном менасивном пространстве могут быть использованы в исследованиях по проблемам функциональной и когнитивной лингвистики, социолингвистики, психосемантики воздействующего дискурса.
Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечиваются комплексным подходом к изучаемой проблеме, использованием дополняющих друг друга адекватных методов и приемов исследования, а также разносторонним анализом обширного теоретического и языкового материала (2500 дискурсивных практик со значением угрозы).
Апробация работы осуществлялась в различных формах. Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях кафедры общего и классического языкознания Тверского государственного университета и в 2010-2013 годах, в докладах и выступлениях на 12 научных конференциях различного уровня, а именно: на 7 международных (Белоруссия: Минск, 2010; Минск, 2012; Украина: Черкассы, 2011; Киев, 2012; Ялта, 2012; Россия: Москва, 2012; Тверь, 2012), на 3 всероссийских (Томск, 2011; Тверь, 2012; Смоленск, 2012), на 2 региональных конференциях (Тверь, 2010; 2011). Результаты работы регулярно (с 2010 г. по 2013 г.) обсуждались на заседаниях межвузовского теоретического семинара «Языковое пространство личности в социальной коммуникации» при кафедре теории языка и межкультурной коммуникации Института прикладной лингвистики и массовых коммуникаций ТГСХА. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 11 публикациях, 4 из которых опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ в Перечне ведущих рецензируемых научных журналов и изданий. Общий объем опубликованного материала по теме исследования составляет 4,9 п.л.
Структура и объем диссертации определяется поставленными задачами и логикой развития основной темы исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, списка источников примеров исследования. Библиографический список научной литературы включает в себя источники на русском, английском и немецком языках.
Конструкции со значением угрозы как коммуникативно-интенциональный тип
Известно, что к определению содержания коммуникативно - функционального (иллокутивного) характера диалогических реплик исследователи подходили в существующих классификациях прагматических типов высказываний по-разному: в зависимости от положенных в основу классификаций критериев. Как правило, по своему отношению к поставленным критериям речевой акт относится к какому-то одному классу или типу, количество которых в различных работах различно (ср.: Серль, 1986; Fraser, 1974; Wunder-lich, 1976; Почепцов, 1981; Остин, 1986; критический обзор таксономии иллокутивных актов дан в: Федосеева, Романов, 1986). Вопрос рассмотрения менасивных конструкций в опытах построения прагматических таксономии высказываний предполагает установление набора общих признаков, объединяющих конструкции со значением угрозы с другими, смежными классами высказываний, а также специфических, дифференциальных признаков, отграничивающих угрозы от других смежных классов. Несмотря на то, что указанный вопрос поднимался в ряде работ (см.: Фрейзер, 1974; Wunderlich, 1976; Почепцов, 1981; Остин, 1986), он не получил своего однозначного разрешения.
Так, Дж.Л. Остин считал, что коммуникативно-целевое использование высказываний (utterance) превращает процесс речения в иллокутивный акт (illocutionary act) и коммуникативная функция такого высказывания получает имя «иллокутивной силы» (illocutionary force - Austin, 1961: 235-236; Austin, 1979: 116-118). Он выделяет пять наиболее общих типов высказываний, различающихся по коммуникативно-интенциональному (иллокутивному) содержанию, при этом выделенные им типы высказываний репрезентируются соответствующими глаголами, которые он предложил называть перформа-тивными (Остин, 1986: 66). Отметим, в примерном списке иллокутивных глаголов Дж.Л. Остина («не точном и не окончательном», по его мнению) глагол threaten, репрезентирующий иллокутивную силу угрозы, не представлен (Остин, 1986). Тем не менее, на основе анализа формулы In saying х I was doing у или / did у, удобной и применимой для отбора глаголов, представляющих собой имена для иллокутивных актов, и формулы By saying х I did у или / was doing у, удобной и применимой для отбора глаголов, являющихся именами для перлокутивных актов, он отмечает, что данный глагол является иллокутивным глаголом, т.е. глаголом говорения. Этот факт подтверждают следующие примеры из его работы: (1) In saying I would shoot him I was threatening him. -Говоря, что я застрелю его, я ему угрожал. (2) By saying I would shoot him I alarmed him. Сказав, что застрелю его (с помощью этих слов), я напугал его (Остин, 1986: 101). Те глаголы, которые Дж. Л. Остин отнес к классу имен иллокутивных актов («руководствуясь интуицией», по его мнению), близки к эксплицитным перформативным глаголам, так, например, «мы можем пользоваться перфор-мативом (3) Я угрожаю вам тем-то и тем-то, но не (4) Я запугиваю вас с помощью, так как запугивание является перлокутивным актом.
Класс высказываний со значением угрозы не представлен в типологии Дж. Л. Остина, так как глагол threaten относится к группе глаголов, которые, с одной стороны, очевидным образом являются глаголами говорения, а с другой стороны, не отмечены «остиновской меткой», то есть вообще не употребляются в 1 -м лице ед. числа настоящего времени. Однако при анализе обстоятельств высказываний Дж. Л. Остин отмечает тот факт, что «императив» может быть приказом, разрешением, требованием, просьбой, мольбой, предложением, рекомендацией или угрозой. Тем не менее, конкретные критерии отграничения высказываний со значением угрозы от указанных типов не рас сматриваются, как и не упоминается соотношение практик-угроз с другими типами коммуникативно-интенциональных высказываний.
Другой подход предлагает Дж. Л. Серль, беря за основу связь коммуникативной интенции говорящего со значением самого высказывания и иллокутивным эффектом («иллокутивной силой» - illocutionary force, «иллокутивной точкой» - illocutionary point), который направлен на адресата. Дж. Р. Серль относит высказывания-угрозы к комиссивным речевым актам и указывает, они представляют собой обязательство сделать что-либо адресату сообщения. Кроме того, отмечается коренное различие между обещаниями и угрозами, которое состоит в том, что обещание есть обязательство сделать что-то в пользу адресата, тогда как угроза есть обязательство что-то сделать в ущерб ему (Серль, 1986: 162).
Важно в рамках данного исследования отметить, что Дж. Р. Серль в классификации иллокутивных актов, основываясь исключительно на выражаемых психологических состояниях (на различиях по характеру условия искренности), объединяет обещания, клятвы, ручательства и угрозы как выражения психологического состояния намерения (Серль, 1986: 174). Так, тип комиссивных высказываний у Дж. Серля символически представлен следующим образом: С I (S совершает А), где символ I выражает намерения говорящего, символ f указывает на направление приспособления «реальность - слова», а символы S и А обозначают говорящего и действие, символ С в конкретном речевом акте замещается иллокутивными глаголами (подробнее об иллокутивном глаголе threaten см. ниже). Формула комиссивных высказываний (в том числе и угроз) читается следующим образом: «говорящий S выполнит некоторое будущее действие А» (Серль, 1986: 183).
В некоторых новейших лингвистических исследованиях, написанных с позиции прагматики (или теории речевых актов), выдвигается коммуникативная цель в качестве ключевого понятия для построения таксономии высказываний (см.: Wunderlich, 1976: 77). С учетом классификации Дж. Остина, Дж. Серля, Б. Фрейзера строит свою таксономию высказываний Д. Вундер лих, в которой основным критерием в разграничении типов речевых актов является их «отношение ко всеобщим необходимым условиям речевого взаимодействия» (Wunderlich, 1976: 56). Д. Вундерлих отмечает также то, что комиссивы по их положению в дискурсе либо инициативны, т.е. вводят новые условия речевой интеракции в узком смысле, либо реактивны (Wunderlich, 1976). Иллокутивная сила высказывания связана в первую очередь не столько с перформативными глаголами, а сколько с условиями речевого взаимодействия и выражает в содержательном плане то, что «вводит новые условия речевого взаимодействия» (Wunderlich, 1976: 57-58). Также отмечается определенное сходство высказываний со значением угрозы с обещаниями и объявлениями, которые Д. Вундерлих предлагает относить к одному интенциональному типу: комиссивы (Wunderlich, 1976: 77), т.е. в его коммуникативно-функциональной таксономии угроза трактуется как взятие обязательства сделать что-либо адресату. Однако в работе отмеченного характера не решается вопрос о критериях вычленения конструкций со значением угрозы и установления их места в таксономии высказываний.
Конструктивно-семантический предикат инвариантной формулы угрозы
Вероятно, только с этих позиций можно объяснить функционирование в условиях англоязычной коммуникации декларативно-экспрессивных мена-сивных высказываний (косвенных высказываний со значением угрозы) в сходном с прямыми перформативами коммуникативном плане. Так, вместо перформативов со значением угрозы (198) I ll kill you (Bronte, 2010b) могут быть использованы такие декларативно-экспрессивные менасивные высказывания: (199) It will be worse for you, George, than for me, for I m not involved in this thing in any way—not legally, anyhow (Dreiser, 2010a); (200) My husband s a much more important man than you (Scott F., 2010) и т.п.
В этой связи закономерен вопрос, каким же образом слушающий оценивает такие практики как угрозы (199) - (200), если существует возможность функционирования констативов со значением угрозы в перформатив-ной функции, как он узнает иллокуцию такого высказывания, которая не обозначена соответствующим перформативным предикатом?
Так, если говорящий употребляет в качестве угрозы такие высказывания, как: (201) It ll be the worse for you, Captain, if they go (Sabatini, 2010); (202) Stay you there, you slut, and keep quiet, or I ll quiet you once for all (Sabatini, 2010), то слушающий на основе семантического содержания данного высказывания узнает иллокуцию высказывания, не прибегая при этом к анализу речевой ситуации. В это же время в определенной речевой ситуации дискурсивные практики, например: (203) It ll be the worse for you и (204) Stay you there, you slut, and keep quiet (Sabatini, 2010) могут быть оценены слушающим как предупреждение, либо приказ. Следовательно, лишь в определенных условиях констативные высказывания со значением угрозы эквивалентны прямым перформативам, выражающим иллокутивное содержание угрозы.
Однако этот факт не означает, что эти два типа высказываний обладают идентичным семантическим содержанием, так как перформативное высказы вание является особой формой именования определенного факта реальной действительности: с одной стороны, оно указывает на ожидаемое действие со стороны слушающего и отношение самого говорящего к этому действию, с другой стороны, оно есть само действие и воздействие (Романов, 2005: 49). Таким образом, денотативно-референтная соотнесенность перформативного высказывания со значением угрозы представляет собой не конкретный предмет или событие, процесс реального мира, а акт выражения коммуникативного намерения каузирования говорящим слушающего под действием возможного наказания, реализующийся в момент произнесения высказывания. К тому же прямое перформативное высказывание обладает и перформа-тивным значением и перформативной функцией такого значения - воздействие на слушающего.
Констативы, отчасти косвенные высказывания со значением угрозы, обладают лишь воздействующей функцией в определенных условиях. Исследователями отмечается, что в реальном коммуникативном процессе слушающий узнает иллокуцию декларативно-экспрессивных высказываний на основе соединения их локуции и семантического содержания как единого целого. Оказывается, что в таких высказываниях наличие локуции достаточно для того, чтобы слушающий мог узнать иллокуцию высказывания (Романов, 2005: 50).
В результате такого соединения перформативные и декларативно-экспрессивные высказывания со значением угрозы, не имея в своей поверхностной структуре перформативного глагола, обладает определенной информативной значимостью для слушающего. На основе такой информативной значимости слушающий оценивает высказывание как угрозу и устанавливает его истинную иллокуцию. Важно при анализе феномена перформативной угрозы учитывать, что семантически перформативность не обусловлена формальными (грамматическими) показателями (Романов, Романова, 2009: 86) и особенно важным в таком случае является учет социального фактора в структуре речевой ситуации (кто говорит, кому говорит, зачем говорит и когда го ворит?), который тесным образом связан с установлением истинной иллокуции (Романов, 2005: 50).
К тому же затрагивая вопрос об истинной иллокуции высказывания (как перформативов, так и констативов в сходной с ними функции), можно отметить, что даже наличие перформативного глагола не всегда определяет соответствующую (или истинную) для данного высказывания иллокуцию. Например, отметим употребление перформативного глагола advise в качестве эксплицитного маркера высказываний со значением совета и функционирование данного перформативного глагола как дополнительного строевого элемента (см. выше) композитной перформативной угрозы, например, (205) If his worship uses this form of procedure often, I advise him to get another clerk, that s all, for I shall certainly demit (Scott, 2010f); см. также пример (173).
Учитывая цельноспаянную семантику перформативов (Уфимцева, 1974), соотносимую с произнесением и одновременным выполнением действия, семантико-содержательный аспект перформатива со значением угрозы следует искать не в аспекте произнесения такого высказывания, так как в их манифестационную структуру не проецируется перформативный глагол со значением угрозы, а в аспекте выполнения действия (ср.: Романов, 2005: 43) или, другими словами, воздействия. Иллокуция высказываний со значением угрозы узнается на основе интерпретационного соединения локуции и семантического содержания данного типа высказываний как единого целого. В результате такого соединения высказывание, не имея в своей структуре перформативного глагола threaten, обладает информативной значимостью для слушающего. На основе интерпретации такой информативной значимости слушающий оценивает высказывание и устанавливает его истинную иллокуцию (Романов, Романова, 2009: 124).
Семантико-содержательный аспект феномена перформативных и декларативно-экспрессивных высказываний со значением угрозы
Функционально-семантическое представление (ФСП), фреймовая организация типового иллокутивного фрейма представляет собой сложное многоуровневое образование, которое реализуется на фоне коммуникативно-социального поля, и в котором отражен «акт референтной привязки пропозиционального содержания речевого произведения к целевому акту в момент обмена репликовыми шагами» (Романова, 2009: 124). В настоящее время для обозначения понятия «фрейм» используются разнообразные термины: «схема», «сценарий», «глобальная модель», «псевдотекст», «когнитивная модель», «основание», «сцена» и др. (Филлмор, 1988: 92-93; Демьянков, 1990: 14-24; Кубрякова, 1994: 34-47; Сухих, Зеленская, 1998 и др.), в основе которых лежат знания о сценарном протекании типовой интеракции.
Ядром такого фрейма или поля является сам репликовый шаг (дискурсивная практика) как речевое произведение, направленное на решение коммуникативной задачи в диалогическом взаимодействии, с учетом своих функционально-семантических свойств и особенностей, фиксирующих различные стороны отражения говорящим субъектом существующей реальности в речемыслительном процессе (ср.: Чахоян, 1979: 32; Лейкина, 1982: 35-38; Шингарева, 1982: 2-3; Шингарева, 1987: 12). Согласно правилам фреймовой организации диалогического взаимодействия (Романов, 1988), ядро Ф-структуры «угроза» образует целенаправленное речевое действие, произнесенное говорящим в определенной форме, с целью определенным образом воздействовать (с иллокуцией) на партнера. Формально ядро фрейма «угроза» может быть представлено в виде отдельного события и иметь следующую семантическую запись: threaten (Г, -С, р); здесь и далее: Г и С обозначают участников взаимодействия, символ р выражает текстовое (тематическое) содержание или актуализированную пропозицию, знак «-» обозначает действие не в интересах слушающего, отрицательное отношение слушающего к содержанию обращенного к нему действия.
При этом важно учитывать, что семантическая запись ядра в Ф-структуре может быть развернута по линии спецификации характеристик иллокутивного показателя и отношений между коммуникантами по поводу тематического содержания, раскрывая свои функционально-семантические свойства как интерактивной единицы. Представление фрейма в его развернутом (т. е. фреймовом) виде являет собой ФСП репликового шага и дает возможность установить способ реализации намерения в речевом действии. Так, иллокутивный потенциал выступает в виде прагматического правила, откры вающего и направляющего действия партнеров в пределах задаваемой фреймовой структуры, создавая типовой иллокутивный фрейм для определенного вида взаимодействия (Романов, 1988). В частности, иллокутивный потенциал «угроза» может быть представлен следующим образом: threaten (Г, С, р): намереваться (Г, каузировать (Г, становиться (совершать (-С,р)))).
Иллокутивность (иллокутивный потенциал), представленная в виде цепочки последовательных действий (см. запись выше), может характеризовать процесс воздействия в семантическом и функциональном аспектах и отражать при этом отношения между партнерами по диалогу. Эти отношения охватывают различные параметры по диалогу, например, ролевые позиции каждого партнера в диалоге (коммуникативная роль инициатора или адресата), а также социальные роли (Романов, 1988).
При построении иллокутивного фрейма «угроза» необходимо учитывать социально-ролевой статус коммуникантов, который является прагматическим фактором, требует учета при осуществлении воздействия партнеров друг на друга и становится составной частью данного фрейма. Этот параметр иллокутивного фрейма именуется "статическим" конституентом (Богин, 1987: 24; Перцова, 1977: 53).
Для фреймового сценария с иллокутивным потенциалом «угроза» характерны в основном следующие условия социального взаимодействия между партнерами, базирующиеся на трех типах отношений: равноположенности собеседников (Rx = Ry), доминанты говорящего (Rx Ry) и подчинения говорящего (Rx Ry).
К статическим элементам фрейма можно отнести находящиеся в зависимости от социально-ролевого статуса параметры контроля (вернее, права контроля, предписанного коммуникативной ролью во фрейме) за речевым взаимодействием на протяжении всего интерактивного процесса или же в отводимые целевым критерием темпоральные периоды — кто осуществляет такой контроль, чьи действия всегда рассматриваются как инициирующие, кто задает направленность ответного (реактивного) действия-шага, в чью пользу совершается такое действие на конкретном этапе, т. е. кому из партнеров выгоден данный репликовыи шаг и связанный с ним в конечном итоге результирующий эффект (Романов, 1988).
Фреймовая организация диалогического взаимодействия предоставляет участникам необходимую информацию о структуре такого взаимодействия и его типе, поскольку такая информация базируется на статических в содержательном плане конституентах названного фрейма и является в общих чертах одинаковой как для инициатора, так и для адресата (ср.: Muller, 1984: 79).
Итак, показатели диалогического обмена репликовыми шагами для субтипа «угроза» декларативно-экспрессивного фрейма следующие: а) коммуникативная заинтересованность — необоюдная: в пользу ини циатора, говорящий желает совершения определенного действия и каузирует слушающего для его выполнения; б) форма сотрудничества — согласованное общение с доминантностью целей и задач говорящего, слушающий прикладывает минимум усилий для реализации коммуникативной стратегии говорящего; в) отношения - недоброжелательные (положение дел в тематическом содержании будет затрагивать дискомфортное состояние одного из партне ров); г) социально-ролевой статус — любой. Кодекс доверия основан на обо юдной заинтересованности собеседников: адресат оценивает шаги адресанта как истинные, а, следовательно, верит в искренность его намерений настоль ко, что совершает каузируемые им действия.
На основании представленной информации партнеры могут судить о том, являются ли представленные, активированные репликовым шагом знания достаточными, чтобы признать акт его реализации как определенный шаг в диалогическом обмене шагами (и ходами) и установить его функциональные свойства. Если какой-либо из конституентов фрейма диалогического взаимодействия будет отсутствовать или представленные партнером основания окажутся недостаточными, то такой репликовыи шаг может оказаться для партнера неприемлемым. Ср.: например, при отсутствии ответной в ожидаемом плане реакции слушающего на каузируемые угрозой действия, говорящий будет вынужден совершить менасивные действия (что не является его иллокутивной целью).
Свою функционально-семантическую природу репликовый шаг раскрывает только в динамике, т.е. в обмене шагами для выполнения коммуникативной задачи, где в «определенных конкретных условиях речевого общения, речевое произведение приобретает свой целостный смысл» (Бахтин, 1979: 262). Так, для построения фреймовой организации диалогического взаимодействия «угроза» необходимо определить функциональные условия реализации данного потенциала или коммуникативно-социальные конвенции.
В предыдущем разделе было установлено, что дискурсивные практики со значением угрозы в коммуникативно-социальном поле актуализируются в процессе диалогического общения в пределах заданного коммуникативным фреймом «угроза» сценария, т. е. в пределах его иллокутивного потенциала. Процесс его актуализации происходит на фоне неменяющихся для данного типа взаимодействия конституентов, к числу которых относятся и функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза».
Так, актуализация указанного иллокутивного потенциала в речевых действиях участников интеракции осуществляется в соответствии со следующими функциональными условиями, совокупность которых закладывает основу для формирования матрицы, фрейма «угроза», заполнения ячеек, слотов этих конструкций иллокутивными потенциями (об условиях функционирования речевого акта
Функциональные условия реализации иллокутивного потенциала «угроза» как критерий отграничения практик-угрозы от других интенциональных типов высказываний
Дискурсивные практики со значением угрозы как реплики интерактивного обмена могут также выступать в качестве противодействующих регулятивных действий. По своей прагматической предназначенности противодействующие регулятивы являются антиподами согласованных (кооперативных) регулятивов, и в своей функционально-коммуникативной сущности они направлены на сдерживание стратегической инициативы участников процесса согласованного общения. Использование в диалогической интеракции такого рода регулятивов свидетельствует о том, что один из партнеров либо намерен отказаться от сотрудничества с собеседником по реализации коммуникативной цели типового иллокутивного потенциала, либо он не желает продолжать вести обсуждение по выбранной теме, либо его не устраивает предложенный (выбранный) типовой сценарий взаимодействия (Романова, 2009: 136-137).
Противодействующими регулятивными действиями могут пользоваться в равной степени, как автор, так и адресат, если исходить из эквипотенци-альности системы общения в целом. Указанные действия могут быть использованы в разных сферах коммуникативного процесса и при любых социально-ролевых статусах. Их функционирование базируется на установках автора к предложенному взаимодействию по определенному типу общения (фрейму). По своей интерактивной сути противодействующие регулятивы представляют в своем большинстве реактивные (не обязательно ответные или замыкающие) действия (Романов, 1988: 92).
Как показал анализ эмпирического материала, регулятивные менасив-ные действия, противодействующие кооперативному общению, могут подразделяться на два класса: стимулирующие и контролирующие регулятивы.
Контролирующие регулятивы являются опосредованным стимулом по управлению общением и используются собеседниками для осуществления контроля за процессом общения в плане распределения коммуникативно-социальных ролей, направленности (в чью пользу) результирующего эффекта (Романов, 1988; Романова, 2009: 137). Например: (238) И. - What do you want? (1) A. - Keep quiet (2). If you stir, I shoot you (2"). И. - You are mad. What have I done to you? (3) A. - You wrecked the life of Sibyl Vane, and Sibyl Vane was my sister. She killed herself. I know it. Her death is at your door. I swore I would kill you in return. For years I have sought you. I had no clue, no trace. The two people who could have described you were dead. I knew nothing of you but the pet name she used to call you. I heard it to-night by chance. Make your peace with God, for tonight you are going to die (4 ) (Wilde, 2010), где реплики (2") и (4 ), маркированные моделями М-1 и М-4 соответственно, выполняют роли контролирующих менасивных регулятивов, так как говорящий стимулирует собеседника для продолжения диалогического взаимодействия в рамках заданного сценарного фрейма «угроза». Контролируя таким образом процесс обмена дискурсивными практиками, он стремится скорректировать вербальное и невербальное поведение партнера по общению и поддерживать последовательную очередность этапных фрагментов в прагматограмме (т.е. поочередной записи следования шагов интерактантов, раскрывающих иллокутивную функцию типового иллокутивного потенциала).
Стимулирующие регулятивы являются основой для регуляции типовым взаимодействием в рамках ФСП иллокутивного фрейма «угроза». Они служат для выражения стратегических приемов по совместному общению, для их упорядочения и приведения в соответствие типовым интерактивным ходам-цепочкам (Романов, 1988). Эти регулятивы должны отражать стратегический поиск компромиссов между коммуникантами при сбоях и коммуникативных рассогласованиях. Подтипами стимулирующих регулятивов являются подтверждающие и отрицающие регулятивы.
Например, в следующем типовом фрагменте «угроза» диалогического взаимодействия реплика адресата (2 ), маркером которой служит сложное бессоюзное предложение (модель М-4), реализует иллокутивную силу угрозы и выполняет функцию стимулирующего подтверждающего регулятива (так как автор реплики стремиться к тому, чтобы собеседник совершил требуемые действия в нужном русле): (239)
Респонсивные репликовые шаги в качестве отрицающих регулятивов используются в тех коммуникативных ситуациях, когда адресат не согласен с поведением своего партнера, его отношением к предмету взаимодействия.
Речевые действия инициатора оцениваются негативно, выражается недоверие к его намерениям. Отрицающие регулятивы подразделяются на регулятивы несогласия и коррекции. Регулятивы несогласия выражают в определенной степени оценку (отрицательную) речевого вклада партнера по общению в совместное продвижение коммуникантов по выбранному сценарию к поставленной цели. Например: (240)
И. - If you interfere with my sister, I ll call an officer (Г). She does not wish to speak with you, and your insistence is insult (1"). A. - If you persist, you ll have to call that officer, and then you ll get your name in the papers (2 ). And now, get out of my way and get the officer if you want to (2"). I m going to talk with Ruth (2 "). И. -I want to have it from your own lips (3 ). (London, 2010a) Данный фрагмент диалогической интеракции интересен тем, что реплика инициатора взаимодействия, а также ответная реплика адресата содержит менасивное регулятивное действие, в случае (Г) - поддерживающий ре-гулятив кооперативного общения, реализованный по модели М-1, в случае (2 ) - противодействующий отрицающий менасивный регулятив несогласия, маркированный моделью М-5. В этой последовательной цепочке действий практика-угроза (2 ) является маркером регулятива несогласия, так как адресат выражает несогласие с позицией говорящего и предпринимает шаги с целью направить его речевые действия в русло согласованного коммуникативного взаимодействия.
Регулятивы коррекции делятся на регулятивы-подсказки и исправляющие регулятивы. Регулятивы-исправления сигнализирую партнеру по общению, что его речевые действия (дискурсивные шаги) неприемлемы в данный момент интеракции. Причем, регулятивы-подсказки не акцентируют внимание на ошибках инициатора, помогая ему либо самостоятельно, либо совместными усилиями преодолеть временные затруднения. Например, такими ре-гулятивами являются следующие менасивные практики, маркированные транспонированной формой выражения коммуникативного намерения угро 145 зы: (241) Had enough ! (Doyle, 2010b) или (242) Do you mean to affront the king s authority in the person of a sergeant of the Life-Guards (Scot, 2010e). В то время, как регулятивы-исправления наоборот подчеркивают, где, когда и в чем собеседник ошибся.
