Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основания изучения прагматики англоязычного извинения в межличностной коммуникации
1.1. Прагматическая конвенциональность коммуникативного поведения
1.2. Конвенционально-прагматические особенности фатической коммуникации
1.3. Прототипические признаки и сценарность коммуникативной ситуации «извинение» в английской лингвокультуре
1.4. Этнокультурная специфика английских формул извинения
Выводы по главе 1 71
Глава 2. Коммуникативно-прагматическая и этнокультурная конвенциональность и сценарность английского извинения
2.1. Прагматика и конвенциональность сценарности извинения в постулатах вежливого общения
2.2. Лингвопрагматические особенности реализации сценария коммуникативной ситуации «этикетное извинение» в английской культуре
2.2.1. Этнокультурная значимость этикетного извинения 88
2.2.2. Этнокультурная прагматика этикетного извинения при нарушении конвенций вежливого поведения
2.2.2.1. Нарушение конвенции дистанцирования как соблюдения физических границ межличностного пространства
2.2.2.2. Нарушение конвенции дистанцирования как соблюдения границ личной автономии человека
2.2.3. Вариативность реализации сценария этикетного извинения
2.3. Лингвопрагматические особенности реализации сценария коммуникативной ситуации «метакоммуникативное извинение» в английской культуре
2.3.1. Этнокультурная значимость метакоммуникативного извинения
2.3.2. Конвенциональные особенности использования метакоммуникативного извинения
2.3.2.1. Нарушение конвенций сотрудничества 118
2.3.2.1.1. Нарушение конвенции качества речи 118
2.3.2.1.2. Нарушение конвенции количества речи 122
2.3.2.1.3. Нарушение конвенции релевантности 123
2.3.2.1.4. Нарушение конвенции способа общения 124
2.3.2.2. Нарушение конвенций речевого этикета 125
2.3.2.2.1. Нарушение конвенции внимания 125
2.3.2.2.2. Нарушение конвенции терпеливости 127
2.3.2.2.3. Нарушение конвенции согласия 129
2.3.2.2.4. Нарушение конвенции одобрения 131
2.3.2.2.5. Нарушение конвенции такта 131
2.3.2.2.6. Нарушение конвенции скромности 134
2.3.2.2.7. Нарушение конвенции паралингвистической организации речи
2.3.3. Вариативность сценария метакоммуникативного извинения
2.4. Лингвопрагматические особенности реализации сценария коммуникативной ситуации «этическое извинение» в английской культуре
2.4.1. Аксиологическая значимость этического извинения 142
2.4.2. Эмоциональность этического извинения 149
2.4.3. Конвенциональность использования этического 161 извинения
2.4.3.1. Нарушение конвенции эмоциональной 162 сдержанности
2.4.3.2. Нарушение конвенций морали и нравственности 165
2.4.4. Вариативность реализации сценария этического извинения
Выводы по главе 2 175
Заключение 179
Список литературы
- Прототипические признаки и сценарность коммуникативной ситуации «извинение» в английской лингвокультуре
- Этнокультурная специфика английских формул извинения
- Нарушение конвенции дистанцирования как соблюдения физических границ межличностного пространства
- Лингвопрагматические особенности реализации сценария коммуникативной ситуации «этическое извинение» в английской культуре
Прототипические признаки и сценарность коммуникативной ситуации «извинение» в английской лингвокультуре
Антропоориентированное изучение форм коммуникации опирается на функциональный подход к изучению языка во всех его проявлениях. Лингвисты отмечают, что «любое явление языка может и должно быть рассматриваемо в том числе и с точки зрения антропоцентризма. Поэтому видение мира, даже научное, преломляется через мысли человека, его эмоции, стремления и желания» [Сребрянская, 2006, с. 90]. Объединенный с востребованными сегодня положениями коммуникативной прагматики и когнитивно-дискурсивной семантики, антропоцентризм позволяет лингвистам вырабатывать новые подходы к изучению коммуникативных качеств речи, разрабатывать более объективные методы и приемы верификации характеристик речевых действий. Если ранее центральным для лингвистов был вопрос о том, какие структуры знаний «упакованы» в оболочку языковых единиц, то сейчас одна из основных установок состоит в том, чтобы «вдохнуть в эти структуры жизнь» [Ирисханова, 2009, с. 684]: исследовать их в контексте тех задач, которые решаются человеком по мере осуществления им речевых актов, разных по своим установкам и целям, по условиям их осуществления [Кубрякова, 2004, с. 519, 520].
Мы полностью согласны с мнением ученых в том, что анализ актов языкового употребления с привлечением методов когнитивной и прагматической лингвистики обеспечивает необходимое речевое «заземление» ментальным моделям, предлагаемым в когнитивной лингвистике, смещая «акцент с устойчивости и конвенциональности знаний на относительную текучесть и изменчивость даже самых стабильных ментальных структур» [Ирисханова, 2009, с. 685]. Полагаем, что изучение речевого поведения позволяет, наряду с выявлением прототипических признаков формы речи, избранной исследователем в качестве объекта, учет прагматических обстоятельств реального общения, которые оказывают влияние на характер стереотипности, конвенциональности и интенциональности речевого поведения; социокультурные, личностные и иные дискурсивные проявления задают коммуникации как научному объекту динамичный характер.
Антропоориентированный подход к коммуникации, учитывающий социокультурные и этноспецифические факторы, обеспечивает объективность характеризации коммуникативного поведения личности, поскольку сочетает «три аспекта социального взаимодействия: личность как субъект взаимодействия; общество как совокупность взаимодействующих индивидов с его социокультурными отношениями и процессами; культуру как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица, и совокупности носителей, которые объективируют, социализируют и раскрывают эти значения» [Сорокин, 1992, с. 218]. В коммуникативном поведении как эмпирически наблюдаемом феномене проявляется «системно-функциональное и деятельное воплощение индивидуального, личностного и коллективного» [Митягина, 2007, с. 93]. В лингвистике подтверждено, что при «целенаправленном анализе дискурса как социокоммуникативного действия противопоставление коммуникативного действия и его стратегического аспекта становится нерелевантным» [Олянич, 2003, с. 48]. Эффективность коммуникативного действия достигается «при условии понимания цели адресатом», т. е. оно инструментально [Митягина, 2007, с. 95]. Инициатор коммуникативного действия стратегически избирает определенные средства, чтобы добиться коммуникативного эффекта, но, как справедливо отмечают исследователи, «вне рефлексии получателя невозможно достижение основной цели социокоммуникативного действия» [Там же, с. 95]. Как справедливо указывается, успех коммуникации обеспечивается не только донесением адекватной информации от адресанта к адресату, достижением взаимного удовлетворения со стороны участников, но и владением стратегиями достижения личных интенций в ходе общения, коммуникативный успех предусматривает «выигрыш» для сторон, участвующих в коммуникации [Леонтович, 2003, с. 364], иными словами, антропоориентированный взгляд на роль языка в формировании общения предполагает изучение характера соотношения стереотипного и динамичного аспектов коммуникации.
Представление о динамичном характере коммуникации, ее зависимости от мотивов, интенций, ряда социокультурных и психоэмоциональных факторов на первый взгляд противостоит одному из положений психолингвистики о стереотипном характере речевого поведения, в соответствии с которым все действия человека объявляются автоматизированными [Рубинштейн, 2005]. В реальной коммуникативной практике стереотипность действий отличается условностью, различной степенью точности воспроизведения. Связано это, с одной стороны, со знанием о социально ожидаемых моделях этикетного и вежливого поведения (в т. ч. речевых), с другой, - различиями в интенциях и условиях общения. У языковой личности есть возможность выбора речевого действия из некоторого числа форм, сложившихся в коммуникативно-дискурсивном сознании, что, по нашему мнению, свидетельствует об условности стереотипного характера речевого поведения в коммуникации, который в данном исследовании мы определяем как конвенционалъностъ.
Отметим, что идея о конвенциональное не нова для лингвистики. Ученые неоднократно упоминали языковые конвенции как «соглашения, принятые в языковом сообществе относительно способов построения, значения и употребления языковых выражений» [http://lingvistics_dictionary.academic.ra]. Мысли о языковых конвенциях связаны с признанием факта произвольности языкового знака (Ф. де Соссюр), отсутствием прямой логической и сущностной связи между знаком и означаемым, а также с концептуальной гетерогенностью значений и смыслов, которые передаются в коммуникации с помощью единиц языка. Не отрицая онтологической системности языка, представители разных лингвистических направлений сходятся во мнении, что, опираясь на правила построения языковых выражений и правила онтологической связи языковых выражений с реальностью, человек имеет выбор при употреблении единиц языка в реальном общении, что является проявлением прагматической конвенциональности в речевом поведении.
Этнокультурная специфика английских формул извинения
Конвенциональность фатического (этикетного) речевого поведения отличается разной степенью жесткости следования коммуникативным моделям вежливости. В официальной обстановке этикет предписывает более строгое следование ритуалу общения, реализующего социально заданные и национально специфичные правила уважительного речевого поведения коммуникантов в соответствии с их социальным статусом и ролями. В неофициальной обстановке возможны иные формы этикетного поведения, позволяющие иначе выразить уважение к собеседнику. Будучи социокультурно и ситуативно обусловленной выбором форм и моделей поведения, конвенциональность соотносится с дискурсивно-прагматическим аспектом стереотипности общения, представленным в теории коммуникации в форме постулатов вежливого общения, регулирующих лингвопрагматическую типологию форм речи.
Для уточнения наших позиций по вопросу о зависимости типологии форм речевых актов извинения от дискурсивной прагматики вежливого общения считаем целесообразным обратиться к положениям о прагматике речевого взаимодействия, разработанным в работах Г.П. Грайса, Р. Лакофф, Дж. Лича, П. Браун, С. Левинсона и др. Указанные ученые были среди первых, кто обратили внимание на прагматические факторы успешности взаимодействия партнеров в коммуникации, и положения, разработанные в их работах составляют основу современных коммуникативных исследований.
В работе «Logic and Conversation» Г. П. Грайс впервые предпринял попытку сформулировать правила, которым должны следовать люди в процессе общения, т. н. принципы кооперации и сотрудничества (Cooperation Principle) [Логика и речевое общение, 1985]. Их содержание раскрывается в четырех постулатах: максима качества, максима количества, максима релевантности, максима манеры. Каждый постулат получил уточнение в форме простых правил, которые должны в идеале регулировать речевое поведение:
Максима качества:1. Не говори того, что считаешьложным.2. Не говори того, для чего нетдостаточных оснований. Максима количества:1. Говори настолько информативно, насколькоэто требуется для целей диалога.2. Не говори больше, чем требуется.
Максима релевантности:1. Будь релевантным.2. Не отклоняйся от темы, говори посуществу. Максима манеры:1. Будь последовательным. Избегай неясности.2. Избегай двусмысленности.3. Будь краток, избегай многословия.4. Будь организован. Излагай свои мысли четко.
Приведенные разъяснения к постулатам кооперации и сотрудничества свидетельствуют об их нацеленности на описание условий успешной организации информирования. Как полагает Т.В. Ларина, данные максимы общения есть «руководство к рациональному использованию языка» [Ларина, 2009, с. 153]. Однако их нельзя назвать основой «неписанного кодекса речевого этикета» [Власян, 2010, с. 293]. Они не раскрывают сути предупредительности и уважения к социальному лицу партнера в любой ситуации общения. Анализируя значимость правил кооперации, исследователи подчеркивают их нацеленность на раскрытие фактора эффективности информирования (на «трансакциональное общение» [Ларина, 2009, с. 153]), отмечая нерелевантность при общении «интеракциональном» (нацеленном на установление межличностного контакта [Там же]). Это нашло подтверждение в работах исследователей, занимающихся прикладными аспектами вежливости в межкультурном и кросскультурном аспектах. Так, Д. Хаймс писал, что в каждом обществе имеются собственные представления о количестве, качестве, релевантности и манере информирования [Hymes, 1986, р. 73], что объясняет факты нарушения максим кооперации и сотрудничества в реальной коммуникации. Заметим, что Г.П. Грайс и сам полагал, что предложенный им свод правил не является полным (универсальным), допуская, что помимо выше приведенных возможны другие, например, максимы этического, морального, социального характера [Grice, 1975, р. 46].
Мнение о том, что правила кооперации Грайса нацелены на эффективность информирования и больше подходят для регулирования делового, а не межличностного общения, для которого информирование в строгом смысле этой текстовой категории является скорее исключением, чем правилом, привело к формулированию положений теории речевого общения в части их нацеленности на объяснение сути явления благожелательности как проявления вежливости в ходе любого межличностного взаимодействия. Так, в работе Робин Лакофф «Логика вежливости» были предложены два правила прагматической компетенции, нормирующие не только информационный, но и межличностный аспект речевого
Be polite Будь вежлив Развивая свои аргументы, Р. Лакофф отметила, что первое правило есть обобщение четырех постулатов Г.П. Грайса, но для реальной коммуникации именно второе правило прагматики приобретает значимость, поскольку люди заинтересованы в установлении и поддержании доброжелательных, дружелюбных отношений. Общаясь, коммуниканты вынуждены уделять внимание средствам выражения вежливости, подчеркивая благорасположение к социальному статусу партнера и ожидая ответной реакции. Второе правило прагматики Be polite получает уточнение с помощью апелляции к трем регистрам вежливости [Lakoff, 1973, р. 303]:
Нарушение конвенции дистанцирования как соблюдения физических границ межличностного пространства
В приведенном диалоге родители, используя право взрослого на открытую критику, негативного оценивают поступок ребенка, несколько раз повторяя прилагательное ashamed (feeling shame or embarrassment about sb/sth or because of sth one has done - [OALD, p. 59]). Мальчик пытается защититься шуткой, подчеркнув неточности в речи отца (in a word): "That s two words," corrected Ben with a chuckle. "Three if you count the and ." Однако он осознает, что его вранье и неразумное поведение расстроило родителей. Они разочарованы, а мальчику стыдно, и он оправдывается, используя в своей речи противоположное по значению ashamed прилагательное proud (feeling pleased and satisfied about sth that you have done- [OALD, p. 59]). Речевой акт извинения в окружении лексики, описывающей глубоко переживаемые эмоций, является вербальным знаком чувства вины. Осознание вины может передаваться сочетанием вербальных и невербальных знаков, как, например, в следующей ситуации: "I was dancing!" he blurted out. "Dancing?" Mum didn t look convinced. Ben was no Flavio Flavioli. And of course he hated ballroom dancing. "Yes, well, I have changed my mind about ballroom dancing. I love it!" "But you said you hated it," shot back an increasingly suspicious Mum. "Many many many times. Only the other week you said that you would rather eat 153 your own bogeys than watch that rubbish . Hearing you say that was like a dagger through my heart!" Mum was becoming visibly upset at the memory. "I m sorry, Mum, I really am." Ben reached out a hand to comfort her. "But now I love it, honestly. I was just watching Strictly through the crack in the door, and copying all the moves." Mum beamed with pride. She looked as if her whole life suddenly had meaning. Her face turned strangely happy yet sad, as if this was destiny [Williams, 2012, p. 39].
Сын осознает, что его отказ заниматься бальными танцами огорчил мать, и он с помощью жеста выражает сожаление по поводу причинения ей моральных страданий (reach out a hand).
В английской картине мира сожаление о содеяном, вызвавшим моральные страдания другого человека, обозначено лексемой pity - п. a feeling of sympathy and sadness caused by the suffering and sadness caused by the suffering and troubles of others [OALD, p. 960].
Ощущение вины сопровождается чувством стыда за неразумность, проявление глупости или неэтичный поступок, подавленным состоянием, ощущением дискомфорта, грусти, отчаяния, замешательства. Указанное чувство обозначено в английском языке лексемой shame - the feelings of guilt, sadness, embarrassment that you have when you know that sth you have done is wrong or stupid [OALD, p. 1176]. Чувство стыда сопровождается кластером неприятных ощущений. В отдельных словарных источниках находим уточнение о том, что стыд - это сильное эмоциональное переживание по поводу утраты морального имиджа, связанное с ощущением позора, своей никчемности: shame - п. a painful emotion caused by a strong sense of guilt, embarrassment, unworthiness, disgrace, dishonor [http ://www.thefreedictionary .com/shame].
Еще одним чувством, часто сопровождающим акт этического извинения, является раскаяние, «отрицательно окрашенное чувство, сочетающее в себе сожаление по поводу своего поступка и чувство вины за его последствия» [ТСРЯ]. Следует отметить, что в английском языке данная категория этики номинирована некоторым числом лексем, которые ранжируют чувство раскаяния в зависимости от проступка и степени морального ущерба, нанесенного другому лицу.
Раскаяние, как сожаление о содеяном, вызывает у винящегося разочарование в самодостаточности, грусть, печаль, страдание, скорбь: regret -п. a feeling of sadness or disappointment that you have, because of sth that has happened or sth that you have done or not done; sorrow - n. a feeling of great sadness because sth very bad has happened (grief) [http ://www.thefreedictionary .com/regret/sorrow/grief].
Чувство вины по поводу серьезных нарушений норм морали и нравственности обозначено лексемой remorse - п. 1/moral anguish arising from repentance for past misdeeds, bitter regret; 2/a sense of deep regret and guilt for some misdeed [http://www.thefreedictionary.com/remorse]; 3/the feeling of being extremely sorry for sth wrong or bad that you have done [OALD, p. 1077]. В следующем примере член жюри танцевального конкурса нарушает конвенцию честности. Проявив сочувствие к мальчику, программа которого не соответствовала требованиям конкурса и была неодобрительно встречена всеми, она ставит ему один балл: But the final judge must have felt sorry for the sweaty little boy in front of her who had shamed his family for generations with his epic display of talentlessness. She shuffled her scoring paddles under the desk. "One," she announced. There were loud boos and jeers from the audience so she corrected her score. "I am sorry, I mean zero," she said holding up her original choice of paddle [Williams, 2012, p. 84]. Услышав осуждение публики и осознав, что своим действием она публично нарушает принцип честности и неподкупности судей, член жюри исправляется, вербально выражает факт осознания вины и раскаивается. Об этом свидетельствует фраза / mean zero, выражающая ее сожаление по поводу своего проступка и его последствий.
Выражение раскаяния может сопровождаться вербальным сожалением о сделаном, если поступок привел к неприятным последствиям. В таких случаях часто используются кондипиональные грамматические модели сослагательного наклонения If I hadn t done sth, it had never happened, передающее значение негативных последствий нереализованного действия [Теоретическая грамматика современного английского языка, 1981, с. 70-72]. В следующей ситуации мальчик испытывает чувство вины и раскаяния за то, что неоднократно высказывал вслух пренебрежение к пожилым людям, демонстрировал неуважительное отношение к своей бабушке, чем сильно задевал ее чувства, т. е. доставлял ей моральные страдания. Чтобы улучшить мнение внука о себе, бабушка решилась на преступление. Когда внук осознал, что его неразумное и обидное отношение к бабушке является причиной неприятностей, которое ее могут ожидать, он выражает сожаление о содеяном: Ben was stunned. Не listened to their talk. "But to them I m just their boring old granny," she continued. "They forget that I was young once." "And that they too will be old one day," added Granny, with a meaningful look to Ben. "Exactly, my dear!" agreed the Queen. "I think the younger generation need to have a bit more time for the elderly." "I m sorry, Your Majesty," said Ben. "If I hadn t been so selfish and moaned about old people being boring none of this would have ever happened." There was an uncomfortable silence [Williams, 2012, p. 102].
Лингвопрагматические особенности реализации сценария коммуникативной ситуации «этическое извинение» в английской культуре
Сценарий этического извинения в английской культуре реализуется при нарушении конвенций морали как ценностей, регулирующих нравственное поведение каждого члена социума (1070 ситуаций, 45% от 2380, см. табл. 1, с. 85).
Интенцией этического извинения является угроза этической составляющей социального имиджа лица, инициирующего извинение, желание демонстрации признания значимости морально-нравственных установок, определяющих этику межличностных отношений. Знаком самоосуждения являются вербальные и невербальные проявления чувства вины, стыда, сожаления и раскаяния за содеяное. В ситуации этического извинения полностью сохраняется прагматика просьбы о прощении с интенцией восстановить утраченный моральный имидж лица, произносящего извинение. Специфика прагматики определяется с помощью интерпретации ситуативного контекста, который уточняет степень нарушения конвенций морали и нравственности, после которых требуется этическое извинение, и регулирует ожидаемую степень демонстрации вины, раскаяния и сопровождающих их аффективных состояний и чувств.
Интерпретативный анализ материала исследования позволил установить две группы интенций обращения к разновидности сценария «этическое извинение», объединенные мотивом поддержания/восстановления нравственного имиджа личности и различающиеся по степени серьезности нарушения постулатов морали и нравственности в межличностных отношениях (1070 ситуаций, 100%, см. табл. 4, с. 161): 1) нарушение конвенции эмоциональной сдержанности, ассоциируемой с исполнением нравственного закона, проявлением умеренности в действиях, эмоциях, с умением контролировать внутренние побуждения (950 ситуаций, 89%); 2) нарушение конвенций морали и нравственности, такие серьезные проступки, такие как нечестность, воровство, покушение на здоровье и жизнь человека (120 ситуаицй, около 11 %). Выявлено, что этическое извинение требует особых коммуникативно-речевых усилий, сопровождаемых речевыми актами самокритики, признания вины, раскаяния в содеяном, оправдания. Анализ тактических приемов реализации прагматического намерения восстановления нарушенных конвенций показал следующие варианты сценария этического извинения: 1) прямое признание вины и выражение раскаяния с последующим прощением (340 ситуаций, 32%); 2) прямое признание вины, выражение раскаяния без прощения (580 ситуаций, 54 %); 3) непрямое признание вины с прощением или без (150 ситуаций, 14 %).
Конвенциональность в коммуникативной ситуации «этическое извинение» проявляется в сценарности - относительно свободном чередовании речевых актов с прагматикой просьбы о прощении, самокритики (самоуничижения), признания вины, выражения раскаяния, сочувствия, разъяснения причин отклонения от конвенций и норм межличностной дистанции при общении. Типичным языковым средством демонстрации раскаяния являются кондициональные грамматические модели сослагательного наклонения, передающее значение негативных последствий нереализованного действия.
Коммуникативная ситуация этического извинения характеризуется эмоциональным отношением партнеров к поступкам, при реализации сценария наблюдается значительная свобода в выборе речевых форм для выражения эмоций. Результаты исследования свидетельствуют, что каждая разновидность сценария извинения отражает разный уровень проявления эмоциональной вовлеченности, зависящий от степени вреда и урона, нанесенного социальному имиджу партнеров. С помощью метакоммуникативных извинений обозначаются нарушения норм речевого поведения, для них не характерны явные проявления эмоций, но они фиксируют наличие в коммуникативном сознании представлений о конвенциях вежливого общения. Этикетные извинения сопровождаются ощущением дискомфорта, неудобства за причиненное беспокойство. Этические извинения активизируют кластер чувств и эмоций, свидетельствующих о личных переживаниях, сожалении о содеянном, раскаянии, они различаются по ощущению степени морально-нравственного урона, нанесенного проступком извиняющейся личности {regret, grief, sorrow, remorse). Состояние regret ассоциируется с широким спектром эмоций - от ощущения разочарования до болезненного ощущения неудовлетворенности собой, самоуничижения. Sorrow сигнализирует об ощущении грусти, вызванном неразумностью поступка. Gne/выражает глубоко личное чувство печали из-за невосполнимой потери. Ощущение раскаяния, передаваемое лексемой remorse, сопровождается осознанием серьезных нарушений норм морали и нравственности в публичном пространстве.
В дискурсивном сознании англичан выделенные разновидности сценарности извинения различаются по интенциям и прагматическим функциям (степени отклонения от принятых норм этикета и вежливости, степени причинения вреда другому лицу), эмоциональной вовлеченности в общение (наличие состояний неудобства, ощущений вины, сожаления, раскаяния). Конвенциональность сценарности поведения выражены в нежестком следовании модели сценария извинения, в выборе лексико-синатаксических средств из фонда английского языка для ее актуализации.
Перспективы исследования связаны с применением предложенного подхода к изучению сценарности извинения в разных ареалах англоязычной культуры с учетом различий социального статуса и ролевых отношений партнеров, в частности, возрастных, тендерных, ситуативных. Предложенный в диссертации подход к сценарности извинения как адаптивно-нечеткому алгоритму коммуникативного поведения может быть экстраполирован на изучение иных форм фатического общения на английском языке.
