Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Каузальность в философии и языкознании
1.1 Основные концепции причинности в философии 19
1.2 Необходимость, достаточность и вероятностный анализ причинности 27
1.3 Причинность в языкознании как отражение философской категории каузальности 39
1.4 Анализ каузативных конструкций: опыт исследования и перспективы 56
Глава II. Релевантность каузального высказывания
2.1 Высказывания релевантные и иррелевантные 63
2.2 Временная релевантность 70
2.3 Генетическая релевантность 76
2.4 Релевантность выбора 79
Глава III. Языковые средства выражения причинно-следственных отношений
3.1 Лексико-грамматические и концептуальные средства выражения каузальных связей 34
3.2 Выражение причинности на морфологическом уровне 90
3.3 Выражение причинно-следственных отношений посредством служебных лексем 102
3.4 Каузальность и знаменательная лексика 114
3.5 Категории каузальности и переходности 118
3.6 Выражение причинности на уровне денотемы. Предикативные конструкции с каузальным значением 136
3.7 Раздельные каузативы и синтаксические категории . 158
3.8 Каузальность в предложении 195
3.9 Выражение каузальности на уровне диктемы 223
Глава IV. Механизм образования и функционирования при чинно-следственных связей в языке и речи
4.1 Эксплицитные средства выражения причинности и языковой механизм порождения каузальных высказываний 250
4.2 Имплицитные средства выражения причинности 272
4.3 Каузальность и детерминизм в системе языка 278
Заключение 299
Библиография 304
Источники исследования 343
- Необходимость, достаточность и вероятностный анализ причинности
- Высказывания релевантные и иррелевантные
- Выражение причинно-следственных отношений посредством служебных лексем
- Эксплицитные средства выражения причинности и языковой механизм порождения каузальных высказываний
Введение к работе
Каузальность (причинность) является одной из основополагающих категорий современной философии, и со времён античности активно исследуется в рамках самых различных дисциплин. Взгляды философов и представителей других наук на причинность крайне неоднородны, и даже на сам вопрос об объективном существовании причинно-следственных связей до сих пор не получено однозначного ответа.
Придерживаясь материалистических позиций, мы считаем существование причинности объективным и не зависящим от сознания человека явлением. Строго говоря, причинность - даже не явление, а способ связи явлений и предметов, существующий вне человеческого сознания.
Вместе с тем нельзя не учитывать и то обстоятельство, что такой взгляд на причинность разделяют не все. Однако, независимо от того, какую позицию занимает тот или иной исследователь, школа или направление по вопросу об объективном существовании причинной связи, субъективное существование причинности как одного из основных компонентов человеческого мышления не отрицает никто. Все сходятся во мнении, что человек мыслит категориями причины и следствия и именно через эти категории постигает окружающую действительность.
Если мы признаём причинность одним из основных компонентов человеческого сознания и закрепляем за языком роль инструмента мышления (средство познания, по Л. Ельмслеву), то логично будет предположить, что каузальность отражается в человеческом языке, и лингвистическое отражение причинно-следственных связей - не что иное, как элемент психического отражения этих связей.
История анализа причинно-следственных отношений насчиты-
вает не одно столетие. Едва ли существует хоть одно крупное философское течение, не придававшее значения каузальным связям, что позволяет нам a priori сделать вывод о чрезвычайной важности отношений данного типа.
В своей работе мы опираемся главным образом на достижения европейской философской и научной (прежде всего, лингвистической) мысли. Что касается, например, американской философии и лингвистики, особенно ярко проявившихся в двадцатом столетии, то, признавая самостоятельность, новизну и глубину многих американских исследований (Дж. Дьюи, К. Дюкасс, Л. Блумфилд, 3. Харрис, Э. Сепир, Б. Уорф, Дж. Гринберг, М. Халле, Н. Хомский и многие другие), мы не можем не отметить, что все американские школы, по сути, продолжают европейскую научную традицию, и в философском и методологическом отношении тесно связаны с западноевропейскими научными школами.
Аналогичным образом обстоит дело и с отечественной (советской и российской) философией и лингвистикой: при всей своей самобытности они не противопоставлены европейской научной традиции, а, напротив, развивают и дополняют её.
В рамках европейской системы знаний прослеживается явная преемственность во взглядах на причинность: начиная от античных философов (Левкипп, Демокрит, Платон, Эпикур и, в наибольшей степени, Аристотель) причинно-следственные связи не обходили своим вниманием новые поколения исследователей. Даже в эпоху догматических знаний (схоластика) причинность оставалась в кругу интересов учёных. Правда, в то время философы Западной Европы опирались, в основном, на учение того же Аристотеля, авторитет которого в средние века был непререкаем.
В целом преемственность взглядов на характер отношений причины и следствия наблюдается с античных времён до наших дней
и может быть представлена в виде следующей обобщённой схемы: атомисты и Аристотель - схоласты - механистический материализм (Бекон, Декарт, Гольбах, Лаплас и др.) - диалектический материализм (Маркс, Энгельс, современные философы).
Идеи индетерминизма развивались параллельно этой схеме и в них также прослеживается преемственность - от Эпикура и древних скептиков через субъективизм и агностицизм (Юм, Беркли, Мах) к позитивизму и неопозитивизму (Рассел, Витгенштейн, Карнапп). В целом два направления (детерминизм и индетерминизм), находясь в постоянном противоречии между собой, в то же время диалектически дополняют друг друга. Более того, оба эти течения не отвергают принципа причинности вообще, а лишь по-разному подходят к его описанию: детерминизм признаёт как субъективный, так и объективный характер причинности, а индетерминизм - лишь субъективный её характер.
Как писал, проводя анализ истории философской мысли, известный испанский философ Ортега-и-Гассет, любое новое философское учение начинается с того, что выявляет заблуждения предшествующего. Главное во всём этом то, что «заблуждения являются таковыми не потому, что они не есть истина, а потому, что они ещё не вся истина» (Ортега-и-Гассет, 1991). Иными словами, идеи - это только часть истины, они умирают, но не исчезают бесследно, будучи превзойдёнными и ассимилированными другими идеями, более сложными. Любое устаревшее учение продолжает оставаться истиной хотя бы в том смысле, что через него проходит мыслительный процесс. Вереница философов и учёных прошлого выступает как единый философ, проживший несколько тысяч лет, в течение которых он продолжал мыслить. То есть, наша философия и наука таковы лишь потому, что стоят на плечах своих предшественниц.
Мы, как уже говорилось выше, придерживаемся детерминист-
ских взглядов, однако считаем необходимым и анализ взглядов индетерминистов на причинность - хотя бы уже для полноты картины при описании предмета нашего исследования.
В рамках каждой науки анализ проблемы каузальности приобретает свои специфические черты. В языкознании каузальность связана, прежде всего, с определённым значением (лексическим или грамматическим), которое актуализируется в виде сем в лексических единицах и синтаксических построениях самых различных видов. Наше исследование проведено преимущественно на материале английского языка с привлечением некоторых данных из языков других типов при сопоставительном анализе.
Для языкознания, примерно с середины XX века, характерно представление языка как системы, обладающей уровневой структурой (Э. Бенвенист, Л. Блумфилд, 3. Харрис, А.А. Реформатский, А.И. Смирницкий, Л. Ельмслев, Дж. Трагер, С. Лэм, Ю.С. Степанов и многие другие). Системность подразумевает не простое нагромождение (в виде некоего «слоёного пирога») отдельных уровней друг на друга, а их строгую и прозрачную иерархическую организацию, соподчи-нённость при выполнении общей для всей языковой системы функции построения речи. В рамках парадигматического синтаксиса (М.Я. Блох) разработана структура языка из шести сегментных уровней, которая и принимается нами в качестве одного из основополагающих элементов исследования.
Важнейшим свойством любой системы является взаимодействие между единицами её уровней. Для языковой системы такое взаимодействие характерно в виде структурно-функционального возрастания единиц от уровня к уровню. При порождении любого высказывания мы задействуем все уровни языковой системы, и все эти уровни без исключения взаимодействуют в процессе речеобразования, находясь при этом в строгом иерархическом соподчинении, так что ни
один уровень языковой структуры не может быть исключён из процесса. Другими словами, в системе языка действует своего рода «принцип единоначалия»: любой сегмент структуры напрямую входит только в сегмент непосредственно вышележащего уровня, именно в нём реализует свою уровнеобразующую функцию и подчиняется непосредственно ему.
В качестве возражения можно упомянуть, что иногда сегменты срединных (слово, денотема) или даже верхних (предложение, дик-тема) уровней состоят из низших единиц, которые как бы «перескакивают» через уровень или два. Например, в английском языке существуют слова (и не только служебные), состоящие всего из одной фонемы. Так, слова awe, ore, oar, or включают всего одну фонему -долгую гласную[о:] (в последних трёх, правда, в ряде диалектов к ней добавляется ещё и согласная [г]). Однако, как нетрудно заметить, все приведённые здесь лексемы обладают разным морфологическим составом и строем (скажем, допустима словоформа oars при недопустимости ors) и, более того, при функционировании указанных слов в составе фраз и предложений они будут играть различные роли, не сводимые ни к морфемам, ни к фонемам.
Известно указанное А.А. Реформатским совпадение в латинском / (иди) предложения, члена предложения, слова, морфемы и фонемы. Более того, данная единица в определённом контексте может стать и диктемой (подробнее об этом - в главе III). Для описания подобных случаев совпадения разноуровневых единиц в рамках одной и той же формы в парадигматическом синтаксисе применяется правило реверсивности (Блох, 2000).
Объектом исследования является структура языка, в которой выделяются шесть сегментных уровней: уровень фонем, морфем, лексем, денотем (членов предложения), пропозем (предложений) и диктем. Основанная на реверсивном принципе, данная структура
прозрачна, все её уровни чётко соподчинены, что позволяет лучше проследить механизм взаимодействия разноуровневых единиц при порождении речи и способы передачи значений от более низких уровней к более высоким.
В качестве предмета исследования выступают сегментные единицы языка, способные выражать причинные и следственные значения, причинно-следственные отношения между единицами сообщения в континууме связанного текста, а также каузальные связи, лежащие в основе организации самой системы языка.
Семантика каузативных конструкций весьма тщательно разрабатывалась в течение последних 20 - 25 лет как в отечественной, так и зарубежной лингвистике (В.П. Недялков, Г.Г. Сильницкий, А.П. Комаров, А.И. Рейдель, А.Т. Кривоносов, J. Fodor, J. McCawley, М. Shibatani, М. Кас, G. Lakoff, J. Ross, L. Talmy и многие другие). Исследование таких конструкций проводилось на материале не только английского, но и многих других языков: немецкого (А. П. Комаров, М. С. Таненцапф), французского (В. Comrie, Е.Е. Корди), итальянского (Т.Б. Алисова), турецкого (В. Comrie, К. Zimmer), японского (М. Shibatani, J. McCawley) и т. д. В русистике исследованию каузативных построений также уделяется значительное внимание (Богданов, 1977; Чудинов, 1982; Кривоносов, 1987, 1993; Ляпон, 1988; Перевер-зев, 1996 и др.).
В семантических исследованиях часто учитываются философские концепции причинности. Так, представители некоторых научных школ, и, прежде всего, неопозитивисты (Л. Витгенштейн, Д. Льюис и др.) вообще отрицали наличие причинно-следственных связей. Большинство же лингвистов оценивают каузальность как совокупность условий, достаточных, по мнению говорящего, для появления какого-либо события или признака (М. Shibatani, 1976; J. McCawley, 1976; Ляпон, 1988).
Каузальные связи, наблюдаемые в речи, вовсе не обязательно эксплицитны, то есть могут и не иметь формального показателя. Однако имплицитным каузальным конструкциям, несомненно, присущи те же основные свойства причинно-следственных построений, что и эксплицитным. Эти существенные характеристики причинности могут быть «вынесены за скобку» как непременные условия любого предложения с каузальным значением, допустимого в том или ином языке.
Если рассматривать предложение с каузальным значением в отрыве от текста, то в нём можно установить причинно-следственную зависимость между различными членами (денотемами), например, между субъектом и объектом. Анализируя последовательность предложений в тексте, мы также можем вскрывать каузальные отношения, но теперь уже между предикатами различных предложений. Наконец, элементы целого текста (диктемы) также связаны подобными отношениями. А поскольку во всех перечисленных случаях мы говорим о причинно-следственной связи, то должен быть инвариант, т.е. такая совокупность характеристик, которая свойственна любой каузальной конструкции. Отсюда важно выявление существенных характеристик каузальности наряду с закономерностями употребления каузальных единиц в речи.
Суть данной работы - в определении степени потенции каждого языкового уровня (фонема - морфема - лексема - денотема - предложение - диктема) при выражении причинно-следственных отношений с последующим обобщением их роли в механизме языковой каузации.
Даже поверхностный анализ позволяет заключить, что на фонологическом уровне значение причинности не выражается, так как фонема вообще не обладает собственным значением. Однако уже на непосредственно вышележащем - морфологическом - уровне каузаль-
ное значение проявляется более или менее чётко, в зависимости от конкретного языка. Наша задача - определить, в какой степени каждый уровень структуры способен выражать значение причинности и как семантика каузальности проявляется на всех этих уровнях - от морфемы к тексту.
Причинность выступает в качестве одного из основных компонентов человеческого мышления - во всякой ситуации человек мыслит категориями причины и следствия. Если устранить эти категории из сознания, то последнее приобретёт фрагментарный характер и, возможно, вообще перестанет существовать или, по меньшей мере, не будет полноценным человеческим сознанием. Таким образом, причинность лежит в глубинной структуре сознания и формируется с самого раннего детства. А поскольку язык в современной науке (прежде всего, конечно, в языкознании) рассматривается как орудие мысли, то установление способов выражения каузальных связей средствами языка является важнейшим элементом в вопросе о связи языка и мышления. Именно этим и обусловлена актуальность выбранной темы исследования.
Несмотря на разнообразие методов исследования и подходов к решению проблемы, представленных в отечественной и зарубежной лингвистической литературе (подробнее об этом - в главе I, параграф 1.4), каузальность в языке до настоящего времени рассматривалась применительно к единицам отдельных уровней - морфеме, слову, синтаксической конструкции, предложению. Мы же, проводя комплексный анализ сегментных единиц каждого из уровней, намереваемся выявить их роль в актуализации каузального значения высказывания, а также механизм включения его в текст. В этом и заключается новизна данной работы.
Источниками исследования послужили произведения англоязычной (преимущественно британской и американской) художест-
венной литературы общим объёмом 26408 страниц.
Цель исследования - проанализировать потенциал каждого уровня языка при порождении каузального высказывания и раскрыть роль причинно-следственных связей в построении текста, а также установить роль фактора причинности в функционировании самой системы языка.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
исследование проблем каузальности и детерминизма в философии и языкознании для определения статуса каузативной конструкции в языке;
анализ научной литературы по проблемам каузальности и уровне-вой структуры языка для определения основных понятий, положений и направлений исследования;
сопоставление формально-логического подхода к причинности с её речевым выражением, основанным на реальных возможностях естественного языка;
определение релевантности каузального высказывания для конкретной речевой ситуации;
выявление корпуса единиц, способных выражать значение каузальности, на всех уровнях структуры современного английского языка и описание их структурных, функциональных и семантических особенностей;
сопоставление категорий переходности и каузальности для уточнения статуса каузативного глагольного предиката;
определение функций языковых единиц разных уровней при передаче каузального значения от нижележащих единиц к вышележащим;
анализ взаимоотношений маркированных и немаркированных каузативных элементов при выражении значения причинности;
раскрытие общего механизма порождения каузального высказыва-
ния и включения его в пространство текста; выявление роли каузальных связей в построении текста.
Цель и задачи диссертации обусловливают комплексное применение следующих методов лингвистического исследования: структурный и функциональный анализ языковых единиц разных уровней (семный, словообразовательный и контекстологический), трансформационный анализ фраз и предложений, диктемный анализ текста.
Апробация результатов исследования проходила в форме докладов на семинарах, конференциях и симпозиумах. Материалы диссертации докладывались и были одобрены на Международной научной конференции «Язык образования и образование языка» (Великий Новгород, НовГУ, 2000 г.); на Третьей международной научной конференции «Филология и культура» (Тамбов, ТГУ, 2001 г.); на Международной научной конференции «Язык и культура» (Москва, ИИЯ РАН, 2001 г.); на Международной научно-практической конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, ЧГУ, 2001 г.); на Всероссийской научной конференции с международным участием «Язык и образование» (Великий Новгород, НовГУ, 2002 г.); на Второй международной научной конференции «Предложение и слово: парадигматический, коммуникативный, методический аспекты» (Саратов, СГУ, 2002 г.); на Второй международной научной конференции «Текст в лингвистической теории и в методике преподавания филологических дисциплин» (Беларусь, Мозырь, МГПУ, 2003 г.); на Международном симпозиуме «Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста» (Волгоград, ВГПУ, 2003 г.); на Третьей всероссийской научной конференции с международным участием «Язык и образование» (Великий Новгород, НовГУ, 2003 г.); на Международной научной конференции «История языкознания, литературоведения и журналистики как основа современного филологического
знания» (Ростов-на-Дону - Адлер, 2003 г.); на Второй международной научной конференции «Язык и культура» (Москва, ИИЯ РАН, 2003 г.); на Международной научно-практической конференции «Языки в современном мире» (Саранск, МГПИ, 2003 г.); на Пятой международной конференции «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (Владимир, ВГПУ, 2003 г.), на Шестой международной конференции «Единство системного и функционального анализа языковых единиц» (Белгород, БелГУ, 2003 г.); на Втором международном симпозиуме «Гуманитарные науки 2004» (Болгария, Наука Инвест ЕООД - клон Бургас, 2004 г.); на Международном симпозиуме «Типология аргументной структуры и синтаксических отношений» (Казань, Макса Планка институт эволюционной антропологии, КГУ, АН республики Татарстан, 2004 г); на Международной конференции «Лингвистика и лингвистическое образование в современном мире» (Москва, МПГУ, 2004 г.); на ежегодных конференциях по итогам НИР (Белгород, БелГУ, 2001, 2002, 2003, 2004 г.г.).
Кроме того, материалы и результаты исследования прошли апробацию на занятиях со студентами по курсу теоретической грамматики английского языка в Белгородском государственном университете и Белгородском филиале современного гуманитарного университета.
В ходе исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие положения:
Каузальность в языке является отражением в сознании человека явлений и событий окружающего мира, связанных причинно-следственной зависимостью, и носит пропозициональный характер.
Посредством одних и тех же языковых единиц в речи могут отражаться как объективные, так и субъективные причинно-следственные связи; последние представляют собой обоснова-
ния тех или иных выводов говорящего.
Пропозиции причины и следствия, выражаемые средствами языка, связаны между собой отношением импликации в формально-логическом смысле данного термина; в таком понимании лингвистическая импликация - частный случай общелогической импликации и так или иначе связана с причинностью.
Корректность употребления каузального высказывания в речи обеспечивается не только за счёт его грамматической и лексической правильности, но и за счёт семантической и логической адекватности высказывания отражаемой каузальной ситуации.
Адекватность каузального высказывания подразумевает его соответствия трём основным правилам релевантности, отражающим наиболее общие характеристики причинной связи: иерархически связанные временной, генетический и селективный аспекты каузальности.
Языковые средства выражения каузальности по признаку маркированности/немаркированности могут быть разделены на два типа: эксплицитные и имплицитные; при этом для обоих типов свойственны общие механизмы причинной связи, основанные не правилах релевантности каузального высказывания в заданной речевой ситуации.
Из шести сегментных уровней языка единицы последних пяти (от морфемы и выше) способны выражать причинность как лексическое или, что бывает реже, грамматическое значение; на первом, фонологическом, уровне причинность принципиально не выражается, так как фонема вообще не обладает собственным значением.
Отражение экстралингвистической каузальной ситуации возможно с использованием сегментной единицы языка не ниже предложения, что связано с его двойственной номинативно-
предикативной функцией; при этом по форме предложение должно быть как минимум трёхсоставным, содержащим субъект и объект, например, модели SVO.
9. Каузативные глаголы передают воздействие и поэтому облада-
ют семантической переходностью, однако невозможность пассивной трансформации некоторых каузативных глаголов свидетельствует о том, что они относятся к категории IV, то есть в грамматическом отношении переходными не являются.
На уровне диктем наблюдаются причинно-следственные связи двух типов: внутридиктемные, обеспечивающие согласованное вхождение предложений в состав диктемы, и междиктемные, обеспечивающие связи между диктемами в составе текста, то есть выход языковых единиц в речь.
Каузальность выступает как скрепа текста и неизменно присутствует в нём, получая выражение за счёт разнообразных языковых средств (маркированных и немаркированных) и обеспечивающая логическую связность абсолютно любого речевого произведения.
12. Системе языка, как и любой другой системе, присуща детер
минированность, строгое взаимодействие и обусловленность
всех без исключения функций; таким образом, принципы при
чинности лежат в основе самой языковой системы и обеспечи
вают взаимодействие уровней языка при выполнении функции
построения речи.
Структура и объём работы.
Работа состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка использованной научной литературы и словарей, включающего 422 наименований, в том числе 232 на иностранных языках, а также списка источников фактического материала из 71 наименования. Общий объём работы составляет 347 страниц.
Во введении проанализировано современное состояние научной разработанности проблемы по отечественным и зарубежным литературным источникам, обозначены объект и предмет, обоснованы научная новизна и актуальность темы, определены цели, задачи и методы исследования, сформулированы основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Каузальность в философии и языкознании» даётся обзор философских концепций причинности (как современных, так и более ранних), проводится формально-логический анализ причинно-следственной связи, исследуется взаимосвязь логико-философской и лингвистической категорий каузальности. Кроме того, анализируются лингвистические концепции каузальности, даётся обзор основных лингвистических исследований, проведённых в данной области отечественными и зарубежными лингвистами, приводится общая типология каузативных языковых структур, выявляются их общие специфические характеристики, даётся определение каузативной конструкции.
Во второй главе «Релевантность каузального высказывания» проводится логический и контекстный анализ употребления высказываний с каузальным значением в речи с целью выявления признаков, лежащих в основе адекватности таких высказываний, употребляемых в той или иной речевой ситуации. Вырабатываются правила релевантности каузального высказывания и сводятся в три основные группы.
В третьей главе «Языковые средства выражения причинно-следственных отношений» проводится анализ сегментных уровней языковой структуры, единицы которых способны участвовать в передаче причинно-следственного значения. Все сигнемные уровни языка (морфематический, лексематический, денотематический, пропозема-тический и диктематический) анализируются на предмет потенциала
входящих в них единиц при передаче значения каузальности, с последующей целью обобщения результатов анализа и установления механизмов выражения причинно-следственных отношений при взаимодействии всех уровней структуры языка. Особое внимание уделяется функционированию каузативных глагольных предикатов, поскольку в арсенале языковых средств выражения причинно-следственных связей глагольные каузативы, как простые (лексемы), так и сложные (денотемы) являются наиболее распространёнными сегментами. Последнее утверждение, по крайней мере, справедливо для английского языка.
Здесь также рассматриваются внутридиктемные и междиктем-ные причинно-следственные связи. Первые определяются как внутрисистемные, языковые связи, на которых строится диктема как единица языка. Вторые - речевые связи, обеспечивающие включение диктемы (а через неё и сегментов более низких уровней) в связанный текст.
В четвёртой главе «Механизм образования и функционирования причинно-следственных связей в языке и речи» приводится обобщённая схема функционирования маркированных и немаркированных элементов, способных передавать причинно-следственное значение, в целостной системе языка, показаны возможные способы выхода каузального значения сегментных языковых единиц в речь. Здесь же анализируется роль принципов причинности и детерминизма в построении и функционировании самой уровневой структуры языка.
Необходимость, достаточность и вероятностный анализ причинности
Таким образом, по Юму, твёрдо существует лишь последовательность впечатлений (ощущений). Регулярная повторяемость этой последовательности наблюдается как относительно устойчивый факт. Вопрос же о порождаемости одних объективных процессов другими остаётся открытым (Юм, 1965, т. 1: 176). В итоге Юм вообще не разграничивал чисто временные и причинные связи, что, как уже говорилось выше, сделал ещё Ф. Бэкон задолго до него.
Э. Мах пошёл ещё дальше Юма и объявил, что в природе не существует ни причин, ни следствий. Понятие же действующей причины, по его мнению, ведёт своё происхождение от антимистических представлений дикаря, проводящего аналогию между странными для него явлениями природы и его собственными действиями, благодаря чему в его сознании появляется «проблеск мысли о своей и чужой воле» (Орланов, 1987: 15).
Аналогично Маху Л. Витгенштейн утверждает, что «вера в причинную связь есть предрассудок» (Витгенштейн, 1958: 64).
В принципе позитивизм (и неопозитивизм) подменяет реальные каузальные связи теоретическими причинно-следственными конструкциями и отождествляет их с последними, объявляя вопрос о соответствии научных теорий объективной реальности лишённым научного смысла. «На формальном языке, - пишет Р. Карнапп, - событие Y в момент времени Т вызывается предшествующим событием X если и только если Y выводится из X с помощью законов LT, известных в момент Т» (Карнапп, 1959: 285). По Б. Расселу понятие причины, как оно встречается в трудах большинства философов, видимо, уже не используется ни в какой хорошо развившейся науке. На этом основании он предлагает полностью изъять из философского словаря даже само слово «причина» (Рассел, 1959: 486; Russel, 1953: 174).
В целом индетерминизм не стал господствующим течением, однако оказал существенное влияние на развитие новых концепций детерминизма. В частности, современные философы в основном отказались от линейной схемы причинно-следственных связей и признают объективность случайности наряду с необходимостью. В развитии категории причинности можно выделить четыре основных этапа, которые прослеживались ещё в античности. На первой стадии понятие причины, по-видимому, ещё не отделилось от понятий основы, субстрата (атомисты Анаксимандр, Лев-кипп, Демокрит). На втором этапе изучение причинности связано с развитием конкретной области знания, прежде всего медицины (Гиппократ). Поэтому этот этап уместно будет назвать конкретно-научным. Третья ступень, собственно философская, основана на конкретно-научной стадии и связана, прежде всего, со взглядами Платона на причинность. Наконец, на четвёртом этапе начинается исследование самой категории причинности, основанное на собственно философском уровне. На этой стадии появляется теория причинности Аристотеля, который развил весьма неупорядоченные идеи Платона о причинно-следственных связях. На данном этапе категория каузальности получает развитие и претерпевает существенные изменения в самых различных направлениях философии, а также распространяется на прочие науки. Тот факт, что причинность изучается в рамках других наук, свидетельствует о возрождении конкретно-научного подхода к изучению данной проблемы. В современной философии, естествознании, социологии, психологии, лингвистике и прочих науках прослеживаются черты самых различных концепций причинности, часто основанных на более ранних идеях, прежде всего Лапласа, Юма и др. При этом в каждой отдельной области знания в определение причинно-следственной связи привносятся особенности, отражающие конкретную специфику. Теперь рассмотрим основные современные концепции причинности и детерминизма и попытаемся сформулировать и обосновать собственное определение каузативного высказывания, отличное от общефилософского и основанное на эмпирическом анализе языкового и речевого материала. В современной философии (по крайней мере, классической) парадигматическая модель причинности может быть представлена следующим образом: одно явление (причина) порождает или изменяет другое явление (следствие). Таким образом, причина является активным началом по отношению к следствию - пассивному началу. При этом подразумевается определенное взаимодействие, обратная связь между порождающим и порождаемым явлениями. Основными критериями определения причинной связи считаются необходимость и достаточность. «Необходимость и достаточность, - пишет В.Я. Пер-минов, - в определённых условиях единственные общезначимые моменты причинного отношения. Все остальные свойства, которые мы приписываем причинному отношению, порождены особенностями той или другой ситуации..., то есть факторами конкретного порядка» (Перминов, 1979: 41). Сказанное, конечно, не означает, что факторы конкретного порядка могут вообще быть выброшены из анализа причинно-следственных отношений. В конце концов, в конкретном контексте необходимость и достаточность каузации часто определяются именно этими факторами. В следующем разделе мы более подробно рассмотрим роль условий, оказывающих или не оказывающих влияния на характер причинно-следственных отношений. Однако необходимость и достаточность - характеристики общие, неизменно присущие любой каузальной ситуации. Отсюда и их особая роль в анализе причинности. Поэтому именно этим категориям мы уделим особое внимание.
Высказывания релевантные и иррелевантные
В данной главе мы предваряем анализ языковых единиц разных уровней рассмотрением особенностей употребления каузальных высказываний в речи. Причина, по которой мы решили обратить внимание на речь прежде, чем на собственно язык, не случайна, ведь речь -не что иное, как употребление языка в процессе передачи информации. Поэтому для более полного раскрытия особенностей функционирования любой языковой структуры необходим анализ её употребления в речи - фиксированном тексте или динамично развивающемся дискурсе. Кроме того, проблема релевантности высказывания в речи - это во многом проблема формальной логики и в целом философии (поскольку формальная логика - составная часть философии). Поэтому логичнее было бы перейти к обсуждению данного вопроса непосредственно после разграничения сфер интересов философии и языкознания во взглядах на вопросы причинности.
Под релевантностью каузального высказывания мы подразумеваем его соответствие общим представлениям человека о причинно-следственных связях и возможность включения высказывания в определённую речевую ситуацию. Иными словами, речь в данной главе будет идти не о грамматической правильности высказывания и не о соблюдении/нарушении правил лексической сочетаемости, а о соответствии высказывания тем требованиям, которые к нему предъявляет ситуация, а также общая компетенция говорящего и слушающего в вопросах причинно-следственных отношений. Исходя из этого, определим, какие высказывания в принципе следует относить к релевантным, а какие - нет. Прежде всего, необходимо разграничить понятия истинности и релевантности. Так, если первое подразумевает соответствие каузального высказывания объективной ситуации, то второе - лишь то, что высказывание допустимо в заданной речевой ситуации и не воспринимается как аномалия, безотносительно к тому, истинно это высказывание или нет.
Возможны такие случаи, когда двое или более говорящих выдвигают разные причины одного и того же следствия. При этом допустимо, что на истинную причину не указывает ни один из них, указывает кто-то из них или даже указывают все говорящие. Достаточно вспомнить, что в философии под термином «полная причина» подразумевается совокупность всех обстоятельств, при наличии которых необходимо наступает следствие (Философский словарь). Поэтому реально предположить, что каждый говорящий указывает одно из обстоятельств, то есть, «по-своему прав». Однако нас сейчас интересует не справедливость, а уместность высказываний. Рассмотрим в качестве примера следующий диалог: (12) You also had other people s money. Yeah, I did. And why? Because they all wanted something for nothing and hadn t the brains to get it for themselves. I don t agree. It was because they trusted you and thought the money was safe. (J. Hilton). Видно, что двое говорящих выдвигают в споре разные причины одного действия. Независимо от того, кто из них прав, оба высказывания релевантны в данном контексте. Наша задача - определить, почему высказывание, описывающее причинно-следственную связь, может восприниматься как нормальное или ненормальное. Для этого потребуется не только (и даже не столько) рассматривать высказыва ния сами по себе, но и приводить их допустимые толкования и скрытые импликации. Каузальные высказывания, как и вообще всякие высказывания в живой речи, часто содержат множество эллиптических компонентов - подразумеваемых, но не высказываемых слов или целых фраз. Эти компоненты не только имплицируются контекстом или компетенцией говорящего и адресата, но и сами могут имплицировать те или иные моменты причинно-следственной связи. Так, Дж. Макколи, анализируя предложение (13) Smoking causes cancer {Курение вызывает рак), приходит к выводу, что при рассмотрении отдельно взятого конкретного случая толкование этого предложения должно выглядеть следующим образом: (14) There frequently occur cancers such that if the patient had not smoked, he would not have developed that particular cancer (McCawley, 1976: 120-121). При этом интересно то, что для большинства современных людей предложение Smoking causes cancer представляется вполне обоснованным, возможно, даже банальным, не нуждающимся в подробных толкованиях, аналогичных (14). Однако на самом деле смысл этого предложения отнюдь не столь очевиден, если подвергнуть его логическому анализу. Попробуем сделать это на сравнении двух вполне реалистичных ситуаций. Для начала представим себе такую ситуацию: у курильщика развился склероз сосудов нижних конечностей и человек стал сильно хромать. Для врачей подобные ситуации - обычное дело, и здесь вполне применимо такое толкование: (15) There frequently are cases of limping such that if the patient had not smoked, he would not have developed that particular kind of limping. Однако предложение (16) большинство людей, скорее всего, повергнет в недоумение: (16) Smoking causes limping {Курение вызывает хромоту). Очевидно, что подобное высказывание в большинстве случаев будет восприниматься как иррелевантное за исключением, быть может, ситуаций, подобных той, которую мы описали. Но даже здесь употребление временной формы Present Simple, выражающей, как известно, обобщённые явления, может вызвать нарекания - скорее всего, более естественным сочтут прошедшее время Past Simple. В чём здесь дело? На первый взгляд, причина иррелевантности выражения (16) заключается в том, что оно выдаёт частную причину частного следствия за общий случай (Дж. Макколи называет это "causal overkilV). Однако с подобной ситуацией «перебора» мы сталкиваемся и в предложении (13). Во-первых, далеко не все курильщики заболевают раком. Во-вторых, рак бывает не только у курящих людей. В-третьих, курение, как известно, может способствовать развитию лишь некоторых форм рака, например, легких. Связь же курения, скажем, с раком мозга весьма сомнительна. И тем не менее, выражение (13) расценивается как вполне уместное.
Выражение причинно-следственных отношений посредством служебных лексем
Разумеется, значение «заставить кого-л. сделать что-л.» не входит в число основных значений этого глагола и в словарях указывается далеко не в начале статьи. Так, Новый Большой англо-русский словарь под редакцией Ю.Д. Апресяна даёт это значение глагола have в разделе II Б - «конструктивно обусловленные значения (т.е. значения, выступающие в основном в определённых синтаксических конструкциях)». Однако уже тот факт, что данное значение зафиксировано в словарях, свидетельствует о том, что каузативное значение глагола, хотя и не основное, всё же присутствует в языке как системное, актуализируясь в определённых синтаксических построениях. Значит, глагол have занимает определённую нишу в РПК, хотя и не находится в центре этого поля.
Кроме того, необходимо заметить, что каузальные значения в принципе могут выражаться за счёт самых разных языковых средств и единиц (сложные предложения разных типов, именные группы, каузативные глаголы, именные лексемы с каузальным значением, служебные части речи и т.п.). Здесь необходимо учитывать, что часто эти средства взаимодействуют между собой при выражении значения причинности (например, семантика лексических единиц, входящих в состав фразы, и синтаксис всего построения).
В целом все языковые средства выражения каузальных связей можно разделить на две большие категории: контекстуальные, или концептуальные (Кривоносов, 1993) и лексико-синтаксические. Первые можно также назвать немаркированными, или имплицитными, а вторые - маркированными, или эксплицитными.
Что касается контекстуальных средств выражения причинных связей, то здесь важную роль играют пресуппозиция, дискурс, прагматические максимы количества, релевантности, качества и пр. В принципе, количество способов такого выражения каузальности неограниченно, поскольку само по себе неограниченно число ситуаций общения. Часто, например, в составе предложения предикат со значением воздействия, побуждения приобретает в определённом контексте каузативное значение, о чём ниже будет сказано более подробно. Нередко каузальная ситуация выражается в нескольких (обычно следующих друг за другом) предложениях, причём каждое из этих предложений, взятое в отдельности, может и не выражать каузальности вообще: (26) a. / didn t breathe. I was too scared (Mark Twain). b. As you see, I m not wearing a top hat, said Box-Bender. Seems out of place these days. (E. Waugh). c. "Dear Mr. Boldero, " he wrote back, "I should have come to talk over matters before this. But I have been engaged dur ing the last days in growing a beard and until this has come to the maturity, I cannot, as you will easily be able to un derstand, leave the house. " (A. Huxley). В подобных ситуациях в последнем предложении говорящий как бы поясняет причину явления или действия, описанного в первом предложении. Дело здесь в том, что далеко не все каузативные конструкции имеют эксплицитный маркер. Например, Н.М. Михайлов, анализируя сочетание предложений (27) Он пошёл погулять. Надоело сидеть дома, приходит к выводу, что здесь каузальные отношения выражаются предикатами за счёт наличия в одной кумулеме двух предикатов: пошёл и надоело. В частности, глагол движения пойти указывает на изменившуюся ситуацию. Поскольку в человеческой картине мира любое изменение имеет свою причину, данная ситуация тоже рассматривается как следствие какого-либо факта или сама может служить объяснением третьего. Объяснение же этому мы находим в другой ситуации, где встречаем глагол надоесть и устанавливаем таким образом каузальную связь между двумя высказываниями (Михайлов, 1993:49-50). Часто, впрочем, два отдельных простых предложения можно соединить в рамках общей парадигмы эквивалентности, получив, например одно сложноподчинённое предложение с клауземой - придаточным причины. Сравним два компоненты парадигмы для приведённого выше образца (26 а): (28) a. / didn t breathe. I was too scared. b. I didn t breathe because I was too scared. Полный фрагмент вертикальной конструкционной парадигмы эквивалентности включает шесть деривационных ступеней (Блох, 2004: 197). Первая ступень - объединение базовых предложений в кумуле-му. Вторая ступень - объединение базовых предложений в сложносочинённое предложение. Третья ступень - объединение базовых предложений в сложноподчинённое предложение. Четвёртая ступень -объединение базовых предложений в осложнённо-сочинённое предложение. Пятая ступень - объединение базовых предложений в ос-ложнённо-подчинённое предложение. Наконец, шестая ступень - опрощение, т.е. объединение базовых предложений в монопредикативную конструкцию - простое предложение.
При этом вполне возможно, что одна или даже несколько парадигматических форм будут отсутствовать в том или ином частном случае. Причины здесь могут лежать как в семантике объединяемых простых предложений, так и в их конкретных структурных свойствах. В частности, М.Я. Блох отмечает, что «причинно-следственная связь вместе с модальностью вынужденного действия» не допускают трансформации кумулемы в строго монопредикативную конструкцию (Блох, 2004: 198).
Эксплицитные средства выражения причинности и языковой механизм порождения каузальных высказываний
В предыдущей главе речь шла о средствах выражения причинно-следственных связей на различных уровнях иерархически организованной языковой структуры, в которой единицы каждого уровня реализуют свой потенциал в составе единиц непосредственно вышележащего уровня. Так, фонема реализует свои функции (конститутивную и дистинктивную) в составе морфемы, морфема, в свою очередь, актуализирует своё грамматическое значение в составе слова, слово приобретает конкретное лексическое значение (т.е. реализует номинативную функцию) в составе денотемы, денотема соотносит своё семантическое содержание с действительностью в составе предложения (предикация) и, наконец, предложение как коммуникативная единица реализуется в составе диктемы.
Как указывает М.Я. Блох, «... морфема совмещает свою сигнификативную уровнеобразующую функцию с конструктивно-различительной функцией, пришедшей к ней из непосредственно нижележащего фонематического уровня. То же самое следует сказать и обо всех единицах вышележащих уровней: их функциональные «букеты» неуклонно возрастают (вместе со структурным возрастанием), обогащаясь переходящими к ним функциями нижележащих сегментов» (Блох, 2000 Ь: 59).
Возьмём, к примеру, функцию смыслоразличения, присущую, как известно, фонеме. Морфема, как и фонема, тоже выполняет дис тинктивную функцию, но служит уже не для различения морфем, а для различения слов и словоформ. Слово также обладает смыслораз-личительной функцией, но уже различает денотемы по их составу. Сами денотемы обладают дистинктивной функцией по отношению к предложениям, в состав которых они входят. Наконец, предложения служат для различения диктем. Таким образом, одна и та же по своей сути функция в определённой степени модифицируется, переходя от единиц одного уровня на уровень выше. То же самое можно сказать и обо всех других функциях языковых единиц. В частности, сопоставляя номинативную функцию слова и предложения, М.Я. Блох отмечает: «...следует учитывать принципиальное отличие также и номинативной функции предложения от номинативной функции слова. Оптимальное номинативное значение предложения (пропозитивная номинация) отражает процессную ситуацию, компонентами которой являются некоторое действие (процесс), его агент, его объект, условия и обстоятельства его реализации» (Блох, 2002 Ь: 99). Следовательно, в анализе уровней языка необходимо учитывать не только уровнеобразующие функции единиц, но и модификации одной и той же функции при переходе от одного уровня к другому. На самом нижнем уровне мы вынуждены были исключить из рассмотрения фонему как не соответствующую поставленным нами задачам. Являясь кортемой в строгом смысле слова, фонема не обладает знаковостью и не связана непосредственно с выражением значения, хотя сам по себе фонологический механизм образования морфем, безусловно, проблема интересная, важная и требующая отдельного анализа. На всех вышележащих сегментных уровнях (сигнемных) причинность может выражаться как грамматическая (через аффиксацию) или, что чаще, лексическая категория. Так, в английском языке суще 251 ствует ряд аффиксов, которые могут участвовать в передаче каузального значения: например, суффиксы -ize, -ate, -fy{-ify), -en, а также некоторые приставки (см. раздел 3.2). Однако ввиду их многозначности данные аффиксы реализуют свое каузальное значение далеко не во всех лексемах. Более того, уже сама необходимость анализа лексемы (а иногда денотемы или даже предложения) свидетельствует о том, что морфологический каузатив не свойствен английскому языку, каузальность здесь - категория лексическая. Таким образом, на морфологическом уровне мы имеем дело с корневыми и служебными морфемами, причём последние принято делить на лексические (словообразующие) и грамматические (формообразующие) аффиксы (Блох, 2000 Ь, 2002). Здесь, конечно, можно заявить, что в принципе все аффиксы являются грамматическими, поскольку морфология вообще часть грамматики. Однако мы всё же условно будем разделять аффиксы на лексические и грамматические, в зависимости от выполняемой ими словообразовательной или словоизменительной функции. О флексии в полном смысле этого слова в английском языке речь не идёт, поскольку английские грамматические аффиксы не обладают существенной функцией, свойственной «настоящей» флексии - аккумуляция в одной морфеме сразу нескольких грамматических категорий. По мнению К. Айдукевича, «Следует обратить внимание, что в естественном языке (именно языке - Sprache) часто появляются эллиптические выражения, вследствие чего в таком языке можно встретить осмысленное сложное выражение, не являющееся насквозь составленным правильно, поскольку во внимание принимаются только explicite содержащиеся в нем выражения. Однако можно легко получить насквозь правильно составленное выражение, если мысленно добавить опущенные слова. Более значимые трудности возникают тогда, когда язык, например, немецкий, допускает разделяемые слова. Тогда нельзя привести критерий для одного слова сугубо структурным образом» (Ajdukiewic, 1935: 8). Действительно, немецкий каузатив anbiegen (пригибать), например, содержит приставку, отделяемую от корня, и в предложении обычно функционирует следующим образом: (242) a. die Байте anbiegen (пригибать деревья) b. Der Wind bog die Байте an. (Ветер пригнул деревья) Морфологическую интерпретацию для языков, допускающих «рассыпанные» лексемы, предлагает В.З. Демьянков (Демьянков, 1982: 57 - 64), однако мы не будем подробно останавливаться на этой интерпретации, поскольку для английского языка отделяемые морфы неактуальны (точнее, неактуальны для синхронного анализа; исторически английские послелоги, или «сателлиты», происходят как раз от отделяемых приставок). Более того, и немецкие отделяемые приставки не служат для выражения значения каузальности и поэтому не входят в круг рассматриваемых здесь проблем. Скажем, в приведённом примере (242) каузальное значение передаётся корневой морфемой bieg, а приставка an обозначает здесь неполное, частичное действие (ЛСВ 5, Большой немецко-русский словарь). Для сравнения можно привести пару русских глаголов: согнуть - пригнуть.
