Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Определение философии в границах разума .
1. Философия и наука 13
2. Философия и религия 30
3. Национальные предпосылки философского познания 55
Глава II. Природа философского знания в свете христианской Истины .
1. О трагическом характере философского познания 66
2. Философский Логос; взаимосвязь мысли и слова в структуре философского познания 85
Заключение 109
Библиография 115
- Философия и наука
- Философия и религия
- О трагическом характере философского познания
- Философский Логос; взаимосвязь мысли и слова в структуре философского познания
Введение к работе
Актуальность темы. Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) - одна из центральных фигур религиозно-философской мысли России XX в. По общему признанию, это явление первостепенного значения в истории отечественной духовной культуры. В терминологии Ортеги-и-Гассета, можно сказать о Булгакове, что в нем воплотилась характеризующая целое поколение "человеческая разновидность", с особым духом, типическими чертами и "общей физиономией". Отсюда неослабевающий интерес к исследованию его творчества.
Вопрос о природе философского познания, его исходных основаниях, целях и возможностях имеет принципиальное значение для понимания творчества Булгакова, явившегося продолжением намеченной В.С.Соловьевым линии метафизики всеединства с ее ориентацией на цельное знание. Этот вопрос, который на рубеже ХІХ-ХХ вв. актуализируется также некоторыми направлениями западноевропейской философии в связи с осмыслением кризиса философского рационализма, ставится Булгаковым в русле духовной традиции русской культуры, чем определяется ряд специфических моментов, в свете которых русский религиозно-философский ренессанс может рассматриваться как значимый вклад в развитие мировой философской мысли. Поэтому тема диссертации - "С.Н.Булгаков о природе философского познания" - имеет актуальное значение как для реконструкции общего контекста движения философской современности — «неклассической философии», - так и для отечественной историко-философской науки, перед которой в наше время особо остро встала проблема определения места русской религиозной мысли в диспозиции идейных течений первой половины XX в.
Для общей характеристики и понимания в полной мере значения философского наследия Булгакова следует прежде всего иметь в виду, что в
своем философском становлении он проходит в сжатом виде тот путь, который во многом характеризует диалектику созревания и рождения самобытной русской философии, ее продвижение от ученичества по отношению к западной философской культуре, через критическую рецепцию новоевропейского рационализма к самостоятельному философствованию. В эволюции Булгакова этому движению соответствует вначале период "увлечения" (согласно определению самого Булгакова) марксизмом и философией, ориентированной на науку.
Его становление как ученого приходится на время бурного развития отечественной экономической мысли, на которую оказала сильное влияние немецкая историческая школа. "Идеи исторической школы о неповторимости путей развития национальной экономики, о необходимости рассмотрения народного хозяйства в контексте всех социальных и прежде всего духовных отношений, находили живой отклик"1 в среде русских экономистов. Критика классической политэкономии как науки, разрабатываемой по образцу естественных наук, очищающей свой объект от этики и "независимой от понятий добра и зла" , в идейной полемике и научном дискурсе конца XIX -начала XX вв. становится одной из главных тем. Булгаков был одним из тех ученых, для которых вопросы мировоззренческого характера стоят в непосредственной связи с собственно научными. Об этом свидетельствуют такие темы научных статей, написанных им сразу после окончания университета, как "Закон причинности и свобода человеческих действий" , "Классическая школа и историко-этическое направление в политической
Покидченко М.Г. Место Булгакова в истории русской экономической мысли // Преодоление времени (по материалам международной научной конференции, посвященной творческому наследию С.Н.Булгакова). -М., 1998.-С. 90.
2 Кара-Мурза С.Г. Экономика современного и традиционного общества. Антропологический и ценностный
аспект // Там же. - С. 66.
3 Булгаков С.Н. Закон причинности и свобода человеческих действий // Новое слово. - 1987. № 8.
экономии"4. Развитие научных интересов Булгакова-экономиста выводит его на вопросы, в той или иной мере лежащие в области философии, воспринимаемой им тогда лежащей в русле научного, позитивного знания.
К Булгакову быстро приходит известность в качестве экономиста,
популяризатора работ К.Маркса. Будучи уже к тридцати годам признанным
ученым, Булгаков становится участником одного из значительных
интеллектуальных движений в России начала прошлого века - "от марксизма
к идеализму". Это период радикальной переориентации Булгакова на
проблемы философии и религиозной метафизики. Он подвергает критике
позитивизм и понимание философии как научного мировоззрения, его
интерес привлекают экзистенциальные проблемы. Идейное движение
Булгакова происходит, с одной стороны, в русле критического идеализма, с
позиций которого он критикует материализм, а с другой - философии
всеединства Вл.Соловьева и натурфилософии Шеллинга. Итогом стало
построение системы религиозной метафизики, в первом варианте — на
страницах "Философии хозяйства", а затем в "Свете Невечернем". Но
завершением философского пути Булгакова был еще один радикальный
поворот: Булгаков отказался от задачи построения системы религиозно-
философской метафизики и встал на путь реализации принципиально иного
типа философствования, ставя задачу воцерковления философии.
Философия открывается ему не как "миропознание", а как "богопознание". В этот период, обозначаемый как "крымский", Булгаковым написаны две, наиболее важные для данного исследования работы - "Философия имени" и "Трагедия философии". В этих работах развита "философия имяславия", представившая в новом свете те проблемы, которые на предыдущем этапе формулировались как вопросы метафизики.
4 Булгаков С.Н. Классическая школа и историко-этическое направление в политической экономии // Там же. -№11.
Идейная эволюция Булгакова движется в общем русле современной -"постклассической" - философии. Согласно А.Ф.Зотову, размежевание между классической и современной философией происходит по следующим линиям: метафизика и наука, теория и практика, философия и жизнь5. Это размежевание связанно с актуализацией кардинального вопроса - "что такое философия?". Именно оно предопределило пути, по которым направились философские искания в XX в.
Учитывая то, что и философская культура в России складывалась под непосредственным влиянием западной, мы имеем основание говорить о первостепенном для нее значении вопроса о природе философского познания - вопроса, который стоит у истоков всякого философского творчества. Подразумевается, что речь идет не только о критериях или исходных основаниях философского познания, но прежде всего о фундаментальной человеческой потребности в философском творчестве.
Идейная эволюция Булгакова может быть рассмотрена через призму вопроса о природе философского познания, прояснение которого составляет подлинную основу - движущую силу - эволюции его мировоззрения. На наш взгляд, такое рассмотрение позволяет в должной мере оценить оригинальность творческого наследия Булгакова, которое невозможно безоговорочно отождествить с какой-либо конкретной философской школой или даже направлением.
Его творческий путь связан не с работой над философией, ее разработкой, но с прояснением самой природы философского познания. Это является неизбежным результатом того, что Булгаков скорее зачинатель философской традиции, в его творчестве интуиция начала философствования представлена в гораздо большей степени, чем установка на завершение, подытоживание философского знания. Поэтому творческое наследие
5 См.: Зотов А.Ф. Современная западная философия: Учебн. - М., 2001.
Булгакова представляет собой достаточно сложный материал для исследования. С.С.Хоружий говорит о вопиющем эклектизме философского стиля Булгакова, отсутствии "законченной философской формы"6 в его учении. Действительно, Булгаков не оставил законченного учения, его философия - это не последовательное развертывание системы; скорее мы имеем дело с тем типом философствования, "за порогом методической философии" , специфика которого заключается в особом переживании процесса философствования, в непосредственной связи между философским творчеством и жизнью философа. В его работах философские спекуляции переплетаются с личными переживаниями, внутренний опыт служит оправданием философского теоретизирования.
В "Свете Невечернем" Булгаков говорит о том, что "философия жаждет истины, которая есть главный и единственный стимул философствования" , но здесь же им формулируется и фундаментальное противоречие философского познания, которое рождается из того, что "сама истина трансцендентна философии, которая знает лишь отблеск, ее аспект -истинность, как вечное искание Истины"9. И поэтому, если невозможно фактическое оправдание философии, то возможен путь его "феноменологического" очищения - отделения всего того, что не входит в ее природу, своего рода философская апофаза. В этом смысле творческая эволюция С.Н.Булгакова представляет собой не что иное, как конкретное жизненное осуществление движения по этому пути - от "научной философии" к идеализму, от идеализма к религиозной метафизике, от религиозной метафизики к "трагедии философии" и "философии имени".
6 Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. - СПб., 1994. - С. 98.
7 Там же.
8 Булгаков С.Н. Свет Невечерний. Созерцания и умозрения. - М., 1994. - С. 69.
9 Там же. - С. 70.
Все это делает изучение личности Булгакова и его творческого наследия актуальной задачей, тем более, что о реальном значении и масштабе его фигуры свидетельствует оформляющееся в рамках отечественной историко-философского науки такого самостоятельного исследовательского направления, как "булгаковедение".
Степень изученности темы. В отечественной историко-философской науке отсутствуют работы, напрямую связанные с темой данной диссертации. Тем не менее многие ее аспекты уже были рассмотрены. В ряде исследований современных авторов так или иначе отражена позиция Булгакова по вопросу о специфике философии по отношению к науке, религии, богословию, экономике, политике10.
В историко-философских трудах современников Булгакова (В.В.Зеньковский, Н.О.Лосский, Г.В.Флоровский) акцент делается прежде всего на его софиологических идеях и религиозной метафизике, в то время как значительно меньше внимания уделяется проблематике произведений зрелого периода его творчества, таких как «Философия Имени» и «Трагедия философии». Эти работы представляют первостепенный интерес с точки зрения интересующей нас темы, поскольку именно в них Булгаков дает наиболее полный ответ на вопрос о природе философского познания.
Геворкян А.Р. Учение об антиномизме П.Флоренского и С.Булгакова. - М., 1999; С.Н.Булгаков: Религиозно-философский путь: Международная научная конференция, посвященная 130-летию со дня рождения. - М., 2003; Козырев А.П. "Религиозный материализм" С.Н.Булгакова // История русской философии: Учеб. для вузов. - М., 2001. - С. 417-426; Козырев А.П. Софиология // Русская философия: Словарь. - М., 1995. - С. 465-469; Лескин Д.Ю. Философия имени в России в контексте имяславских споров 1910-х годов // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. - М., 2002; Маркова Л.А. Наука, религия и хозяйство (по работам С.Н.Булгакова) // Наука и религия: проблемы границы. - СПб., 2000. - С. 97-179; Резниченко А. И. Философия имени (онтологический аспект: О.С.Булгаков, А.Ф.Лосев) // Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. - М., 1997; Резниченко А.Й. Философия имени // Русская философия: Словарь. - М., 1995. - С. 548-550; Резниченко А.И., Семенкин Н.С. Имеславие (Имяславие) // Там же. - С. 184-185; Резниченко А.И. "Свет Невечерний" С.Н.Булгакова: правописание и его смысл // Исследования по истории русской мысли: Ежегодник за 2001-2002 годы. - M., 2002. - С. 601-610; Роднянская КБ. С.Н.Булгаков в споре с марксистской философией истории: Отталкивания и притяжения // Немецко-русский диалог. Вып. 1. - М., 1993; Сапов В.В. Булгаков Сергей Николаевич // Русская философия: Словарь. - M., 1995. - С. 67-69; Смирнов И.П. От марксизма к идеализму: М.И.Туган-Барановский, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев. - М., 1995; Управителев А.Ф. Конструирование субъектное в антропологии С.Н.Булгакова. - Барнаул, 2002.
В наше время С.С.Хоружий перенес центр тяжести в изучении философии Булгакова с его религиозной метафизики на философию имяславия. При этом, углубляя трактовку вопроса о соотношении философии и религии в русской религиозно-философской мысли «серебряного века», Хоружий уделяет особое внимание идее синергии, уходящей своими корнями в традицию «православного энергетизма», связанного с мистико-аскетической практикой исихазма. Исходя из того значения, которое имеет эта идея в имяславческих построениях русских религиозных философов, Хоружий рассматривает философию имяславия как опыт философской импликации восточного христианства. В своих последних публикациях он указывает на неоплатонический уклон философов-имяславцев, который не соответствует подлинному опыту Церкви. Однако, по мнению автора диссертации, этот вопрос остается дискуссионным и нуждается в дополнительном прояснении.
Важным вкладом в разработку интересующей нас темы является статья А.И.Резниченко «"Я". К метафизике субъекта С.Н.Булгакова в работах 20-х гг.»11, в которой на материале работ зрелого периода в творчестве Булгакова раскрывается специфика булгаковской трактовки проблемы субъекта познания по отношению к ее интерпретациям в современной западноевропейской философии.
Изучение творческого наследия Булгакова в настоящее время актуализирует ряд важных тем, связанных с прояснением понятия о философии как познавательной деятельности особого рода. Однако эволюция взглядов Булгакова на вопрос о природе философского познания до сих пор так и не стала предметом систематического исследования.
11 Резниченко А.И. "Я". К метафизике субъекта С.Н.Булгакова в работах 20-х гг. // С.Н.Булгаков: Религиозно-философский путь: Международная научная конференция, посвященная 130-летию со дня рождения. - М., 2003.-С. 218-250.
Цели и задачи исследования. Основная цель настоящего исследования -целостная реконструкция эволюции взглядов Булгакова на проблему природы философского познания, изучение его ответа на вопрос от том, что такое философия, на разных этапах его творчества. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
раскрытия смысла и значения противопоставления философии и науки как двух различных типов познания на этапе перехода Булгакова от марксизма к идеализму;
выяснения соотношения философии и религии в контексте "конкретной метафизики" Булгакова;
выявления в творчестве Булгакова главных оснований и аргументов для постановки вопроса о национальной самобытности в сфере философского творчества;
реконструирования понятия о философском познании в работах зрелого периода творчества Булгакова при переходе от философии к богословию.
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретическую
основу исследования составляет тезис о принципиальном значении вопроса
о природе философского познания как установки, определяющей характер
стиля философствования и содержания философских построений. В
диссертации использованы следующие методологические принципы:
сравнительно-исторический метод, позволяющий выявить
самостоятельность и специфику стиля философского творчества Булгакова, реализующего его понимание природы философского познания; историко-герменевтический анализ идеи философии в творчестве Булгакова на разных этапах его духовной эволюции и ее рассмотрение в контексте историко-философского процесса.
Научная новизна исследования. Впервые исследуется идейная эволюция Булгакова и становление его философской концепции сквозь призму вопроса о природе философского познания. Поскольку в творчестве Булгакова отсутствуют работы, специально посвященные этой теме, научная значимость данного исследования состоит в реконструкции булгаковской концепции философского познания на основе анализа его творчества в целом. Особое внимание уделяется недостаточно проясненному и полемически острому вопросу о существовании в России самобытной философской традиции на материале относительно мало исследованных поздних философских произведений Булгакова.
Научно-практическое значение исследования. Материалы исследования могут быть использованы в общих курсах по истории русской философии, для изучения отечественной философской традиции в контексте духовной культуры России, для преподавания специальных курсов по истории русской философии.
Апробация работы. Диссертации обсуждена на заседании кафедры истории русской философии философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова и рекомендована к защите. Содержание диссертации отражено в двух публикациях.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Содержание первой главы охватывает эволюцию взглядов Булгакова на природу философского познания, начиная с его переориентации "от марксизма к идеализму" и заканчивая тем моментом, когда его философия принимает форму систематического учения в "Философии хозяйства" и "Свете Невечернем". Специфическая природа философского познания определяется Булгаковым по отношению к науке, религии и национальной духовной традиции. Вторая глава посвящена положительному решению Булгаковым вопроса о природе философского
познания, которое осуществляется в "крымский" период его творчества, когда Булгаков, будучи уже священником, создает свои зрелые философские произведения - "Философию Имени" и "Трагедию философии".
Философия и наука
Вопрос о природе философского познания первоначально оказывается в поле зрения Булгакова в связи с его переориентацией "от марксизма к идеализму". По признанию самого Булгакова, он до тридцати лет пребывал в "плену у научности", на себе ощутил дух времени, проникнутый верой в науку, когда научное мировоззрение противопоставлялось метафизике и религии как истина - заблуждению. Его обращение к философии с самого начала было связано с попыткой обозначить границы науки и "освободить место" (выражаясь языком Канта) метафизике как особому, несводимому к научному, типу познания. Поэтому, хотя Булгаков и определил содержание своей эволюции через ставшую крылатой формулу «от марксизма к идеализму», по сути речь шла о разочаровании в научном мировоззрении и его установки на устройство философии по образцу естественных наук.
Мотивы и содержание его идейной эволюции двойственны и противоречивы: с одной стороны, этот поворот был связан с религиозным обращением марксиста в православие, что предопределило необходимость постановки вопроса о возможности философствования на этой самобытной религиозной почве; а с другой - с реабилитацией философии как особого типа познания в полемике с позитивизмом, которая ведется целиком в контексте западноевропейской философской традиции.
В работах русских философов на рубеже XIX-XX вв., проблема соотношения философии и науки, становится одной из сквозных тем. Эта тема стояла в центре внимания таких разных мыслителей как НЛ.Грот, Л.М.Лопатин, В.С.Соловьев, В.И.Вернадский, она так или иначе затрагивалась многими другими философами. Для Булгакова, как и для большинства философов, прошедших путь от марксизма к идеализму, речь шла прежде всего об укоренении философского познания в конкретном религиозном опыте. Размежевание с сугубо рационалистическим проектом философского познания, редуцирующим последнее к деятельности "чистого разума", осуществлялось в русле выявления экзистенциального характера философской истины, конкретности его субъекта как "живого", неотвлеченного от своих культурно-исторических (религиозных, нравственных, национальных и т.п.) характеристик сознания.
В 1901 г. Булгаков выступает с публичной лекцией «Иван Карамазов как философский тип». Лекция эта была опубликована в «Вопросах философии и психологии» и имела широкий общественный резонанс. Сама формулировка темы лекции заключала в себе новизну для своего времени. В русской литературе Булгаков открывает источник философского вдохновения: «та сила мысли нашего народа, которая не выразилась в научных трактатах, нашла для себя исход в художественных образах»13. Оказалось, что философская мысль может находить выражение не только в привычной для того времени наукообразной форме, что русская культура в свой литературе уже сформулировала круг специфически национальных тем, задала направление для последующей философской работы.
Булгаков неслучайно останавливается на образе Ивана Карамазова, который для него становится символом наличествующего и переживаемого в русской культуре раздвоения, связанного со столкновением в ней восточно-православной мудрости, проникнутой духом веры, и европейской ученостью, свободного разума.
Булгаков на языке философии формулирует драму Ивана: «теоретический разум приходит здесь в разлад с практическим, то, что отрицает логика, поднимает свой голос в сердце, существует, несмотря ни на какие отрицания, как факт непосредственного нравственно сознания, как голос совести»14. Этот разлад Булгаков проясняет через сравнение Ивана Карамазова и Фауста - два мировых образа, явленных в национальных обличьях и концентрирующих в себе черты своих народов. Русскость первого в том, «что он всецело занят этической проблемой; поразительно равнодушие этого сильного философского ума ко всем остальным проблемам философии, например теории познания. И наоборот, Фауст, выступающий с гносеологической проблемой, является настоящим немцем»15. В этом заключается национальное отличие двух народов, разность их психологических черт, которые дают столь непохожие плоды в области философского умозрения. Здесь Булгаков подчеркивает принципиальную невозможность "очистить" философское познание от культурно-исторического опыта, который имеет определяющее значения для стиля и направленности философских спекуляций.
В 1902 г. Булгаков участвует в сборнике «Проблемы идеализма», среди авторов которого были Бердяев, Франк, Струве и др. А в 1903 г. выходит сборник его статей «От марксизма к идеализму». «В этом сборнике статьи, в которых отстаивается идеализм, соединены со статьями, написанными в защиту марксизма» . Такая структура сборника определяется поставленной Булгаковым задачей «подчеркнуть внутреннюю связь, существующую между моим теперешним «идеализмом» и прежним моим «марксизмом»; отметить в прошлом ростки настоящего и тем нагляднее показать действительный смысл и значение того перелома, произошедшего в моем (и не только в моем) мировоззрении, его внутреннюю логику и общий контекст развития идей"17. Булгаков подчеркивает, что его «идеалистическое мировоззрение складывалось в атмосфере идей марксизма и поэтому оно не есть, не может и не должно быть сплошным его отрицанием, напротив, оно стремится к углублению и обоснованию именно того общественного идеала, который начертан на знамени марксизма и составляет его душу»18. Идеализм должен стать действительным обоснованием этого социального идеала и ограничить притязания «экономического материализма», «являясь как бы новым фундаментом, подведенным под старое здание»19. «Вопрос о социальном идеале, который прежде целиком ставился для меня в области позитивной марксистской социологии, постепенно извлекаясь отсюда, все яснее формулировался как религиозно-метафизическая проблема, затрагивающая самые глубокие корни метафизического мировоззрения и заставляющая звучать самые тонкие религиозные чувства»20.
Философия и религия
Согласно Л.Зандеру, суть мировоззренческой эволюции Булгакова на этапе его коренной переориентации на проблемы философского идеализма и религиозной метафизики заключается в движении "от теоретических постулатов идеализма к конкретной вере в Бога"74. "Было бы, однако, ошибкой думать, - заключает он - что это поворот в мышлении о.Сергия уже означает появление у него нового миросозерцания: пока это только критика, разрушение осознанных заблуждений, отталкивание от позитивистического гуманизма, границы коего истолковываются все шире и шире" . По словам Флоровского, основная черта московской группы религиозных философов, объединенных в религиозно-философском обществе имени Вл.Соловьева, одним из главных действующих лиц которого был Булгаков, заключается в религиозном подходе к философским вопросам. На одной стороне здесь обращение к православию, первые шаги в сторону положительной реконструкции религиозного миросозерцания, по другую же - это лозунг "назад к Канту", критика марксизма и научной философии в целом, движение, под влиянием немецкого романтизма, в сторону религиозной метафизики.
Ту же двойственность можно увидеть и в духовной эволюции Булгакова, в его движении по пути воцерковления. Здесь личный мистический опыт, описанный им в биографических дневниковых записях и в дальнейшем - на страницах "Света Невечернего", соседствует с попыткой чисто внешней реализации религиозности в духе идеи христианской политики: Булгаков становится депутатом II Государственной Думы как независимый христианский социалист, участвует в организации союза христианской политики. Смысл православной церковности во многом еще подменяется здесь западной по своему происхождению идеей христианской политики, которая, хотя и входит в круг наиболее значимых тем для истории русской мысли, тем не менее никогда не выливалась в реальное политическое движение76. Ф.А.Степун в статье "Христианство и политика" обнаруживает корни своеобразной политической рецепции православия Булгаковым, Бердяевым и Франком в том, что они "пришли к своим православным позициям окружным (марксистским) путем и в известном смысле остались верны заветам своей юности, не погасили в себе неустанной заботы о праведном социальном устроении человечества".
С указанным выше моментом политической рецепции христианства связан тезис Булгакова о том, что "религия есть феномен общественности, тот "базис", на котором воздвигаются различные надстройки" . Его обоснованию он посвящает большую часть своей публицистики. Ее характерной чертой можно считать формирование у Булгакова своеобразного метода или подхода к объектам философского исследования, "его статьи, являются не столько осуждением заблуждающейся мысли, сколько диагнозом ее болезни, анализом ее содержания и выделения из нее всех тех данных, которые принадлежат истине"79. Это установка исследователя не на критику объекта исследования в ее кантовском смысле, но на попытку синтеза, включения его в целостное знание. Воплощая данную установку в своем творчестве, Булгаков, с одной стороны, продолжает традицию метафизики всеединства, а с другой - обращается к опыту православного святоотеческого богословия, в свете которого заблуждение должно быть осознано как следствие греха и соответственно восстановление Истины — как исцеление через покаяние.
Уже в статье "О первохристианстве" (1908) Булгаков впервые со всей определенностью сталкивается с проблемой соотношения философии и религии. Статья посвящена осмыслению опыта христианского эллинизма, вопросу о том, чем была философия до христианства и какой она стала возможна после. Булгаков отмечает, что античная философия вырабатывает идеал философа-праведника, что "сама философия по характеру своих проблем все более становится богословием, причем религиозная философия тогда, как и теперь, нередко оказывалась суррогатом религии" . Эту мысль развивает Зеньковский: "христианский мир унаследовал от античности идею философии, как системы, обнимающей все формы мыслительной работы, все сферы духовной жизни" . О том же говорит и Флоренский: "древнейшая философия есть та же античная религия, но религия самоотрекающаяся, религия, пожелавшая быть не религией" . Обнаружение взаимосвязи между философией и религией, которая в русле русской религиозной философии опознается как антиномия и поэтому не может решаться путем рационализации, требует для православного сознания оправдания философии в свете религии, "сублимации" (Б.П.Вышеславцев) разума сердечным тайно-сокровенным началом - "сведения ума в сердце" (Г.Сковорода).
В попытке ее разрешения Булгаков пока следует по вполне традиционному для идеалистической метафизики пути - выступает с проектом религиозно-философской системы. Ее замысел был реализован лишь отчасти в вышедшей в 1912 г. книге "Философия хозяйства", и является как бы окончательным сведением счетов со своим марксистским прошлым. По словам Булгакова, этой работой оканчивается «экономический» период в его творчестве, «в ней подводится внутренний итог целой полосы жизни, окрашенной экономическим материализмом» . Выдвинутая Булгаковым на этапе перехода «от марксизма к идеализму» программа идеал-реализма, в рамках которой была осуществлена критика современной социальной науки, должна была получить здесь свое воплощение в положительной философской системе. Однако реализована была только первая часть системы — "Мир как хозяйство", в которой в развернутом виде представлена критика основных направлений современной западноевропейской философии рационалистической ориентации: марксизма и в целом научного позитивного мировоззрения и систем немецкого идеализма. В связи с критикой новоевропейского рационализма Булгаков подчеркивает значение критической философии, критического идеализма, цель которого "нащупать границы феноменологии, обнаружив логический схематизм науки"84. Но и здесь он обращает внимание на недостаточность критицизма, невозможность движения только по пути "возвращения к Канту". Выходом для него становится обращение к сфере хозяйства, которая, по его мнению, в наибольшей степени приближена к непосредственной жизни, и где философия "освобождается от того схоластического формализма, в который все более запутывает ее "критицизм"85.
О трагическом характере философского познания
Кризис новоевропейского проекта Просвещения был ознаменован возвращением в философию категории трагического. У истоков этого нового обращения европейской философии к трагедии мысли, которую она обнаруживает как в античных, так и в христианских своих корнях, стоят С.Кьеркегор и Ф.Ницше; в XX веке трагическая основа философского творчества так или иначе акцентируется практически всеми представителями философии жизни и экзистенциализма. Рационализму эпохи Просвещения противопоставляется иррационализм, оптимизму естественного разума -трагическое чувство жизни. История философии предстает как борьба между рациональным и иррациональным, понятийным мышлением и жизнью. Перед философией открывается жизнь как реальность, которая и является подлинной задачей философского познания, но перед лицом которой разум обречен терпеть крушение. Обнаружение трагического конфликта жизни и разума заново ставит вопрос о том, что такое философия, какова природа философского познания.
В России систематическая разработка темы трагического конфликта жизни и разума осуществлена Булгаковым в работе "Трагедия философии" (1921 г.). "Трагедия философии" относится к "крымскому периоду" в творческой эволюции Булгакова. По мнению С.С.Хоружего, "крымская философия" это "последнее слово его метафизики" , а Л.А.Зандер называет "Трагедию философии" "самой "философской" книгой о.Сергия" . В ней Булгаков ставит вопрос о границах философского познания, философская мысль обнаруживает здесь свою драматическую природу, а история философии предстает как трагедия мысли: "история философии есть трагедия. Это повесть о повторяющихся падениях Икара и о новых взлетах"185.
В чем Булгаков видит смысл трагедии? Зачастую констатация крушения рационалистической парадигмы философского знания приводит к философскому нигилизму. В истории отечественной мысли эта позиция представлена творчеством Л.И.Шестова. Булгаков придает трагедии философии иной смысл: "философствование есть трагедия разума, которая имеет свой катарсис"186; она - свидетельство высшей правды, которая драматическим образом не смогла осуществиться, но которая осуществляется косвенно в самой способности распознавать это трагическое несоответствие истины и жизни.
"Трагедия философии" продолжает традиционную для Булгакова тему критики рационализма Нового времени, однако она получает новое звучание в связи с тем, что история новейшей философии предстает здесь как "христианская ересеология", как трагедия мысли, не находящая для себя "исхода". Теперь речь идет о типе мышления, образце "всякого философствования, оторванного от живого источника - догматического сознания церкви"187. Говоря о "трагедии", Булгаков указывает не на ошибки и заблуждения, которые поддаются исправлению, но на состояние "греховной" расщепленности целостной природы человеческого духа. Тем самым вопрос о границах философского познания приобретает уже не столько гносеологический, сколько экзистенциальный смысл. Булгаков ставит перед собой задачу "критики философского (т.е. метафизического) разума" , мерой и критерием которой становится христианский догмат. Существенное значение при этом имеет та роль, которая предназначается Булгаковым религии в философском познании.
Подзаголовок книги "философия и догмат" указывает на ее главную проблему - "о природе отношения между философией и религией, или о религиозно-интуитивных основах всякого философствования" . Булгаков указывает на наличие "религиозной основы" всякого философствования, независимо от того, осознается это или нет. В этом он сходится с П.Флоренским: "религия есть материнское лоно философии"190. Общая для философского ренессанса в России тенденция "возвращения" философии в лоно Церкви, противоположная рационалистической установке на "очищение" философского знания, выражается у Булгакова в истолковании истории философии как "религиозной ересеологии".
Исходя из того, как Булгаков формулирует задачу "Трагедии философии", не следует делать лежащий слишком на поверхности вывод о том, что здесь он выступает с критикой философии как богослов, использующий навыки философа в целях религиозной апологетики. Булгаков в этой работе не столько богослов или "богослов философствующий" (В.В.Зеньковский), сколько - "судья" (слово, употребленное самим Булгаковым) над мыслью, которая сознательно или по произволу оторвалась от непосредственно, опытно данной ей Истины, т.е. от самой реальности. Иначе говоря, здесь он философ: требование вернуть мысль к реальности, укоренить мысль в онтологически понятой Истине носит очевидно философский характер.
Вместе с тем, по значимости свое дело он сопоставляет с трудами отцов Церкви, борцами с ересеями: св.Афанасием Александрийским -вождем Церкви в борьбе с арианством и св.Иринеем Лионским - обличителем гностиков. В арианстве и гностицизме Булгаков находит наиболее опасные "рецидивы" языческого мышления, связанные с попыткой рационализации христианства. Философию Нового времени Булгаков называет торжеством нового арианства, предельным воплощением которого, по его мнению, стала немецкая классическая философия. В содержательном плане последняя характеризуется стремлением к формально-логическому монизму, находящему выражение в "духе системы".
Для представителей основного русла русской религиозной мысли "серебряного века" характерно осознание наличествующего в их философских исканиях столкновения с "духом системы". "Свет Невечерний" Булгакова, который более "всех его трудов соответствует тому, что принято называть "системой философии"191, очень необычная и странная система. Сам Булгаков определяет свое произведение как "род духовной биографии или исповеди" . "Столп и утверждение истины" у Флоренского также написана в стиле дружеского исповедания.
Это свидетельствует о том, что остается нерешенным вопрос о самой природе философского знания: с одной стороны, философия это знание и знание систематическое, поскольку только в системе может быть воплощено цельное миросозерцание; с другой стороны, философия это поэзия, художественное воплощение конкретной жизни, в этом смысле -исповедальная лирика, несовместимая с формой системы знания. Преодоление философии автономного разума, выдвигает требование понять философию как знание неотвлеченное, укорененное в самой реальности. Это значит, что философия должна быть понята не как умозрительная спекуляция, но как особого рода опытное знание.
Философский Логос; взаимосвязь мысли и слова в структуре философского познания
Выдвижение языка в качестве центральной темы философского исследования характерно для XX века; на Западе эту тенденцию представляют лингвистическая философия, аналитическая философия, экзистенциализм Хайдеггера, структурализм, герменевтика, постструктурализм. В то же самое время в России разрабатывается оригинальная философия имени. Слово и все, что с ним связано - от языка и людской речи до Божественного Логоса - оказываются предметом философского познания; причем "осмысление проблематики имени, слова, языка стало одним из магистральных направлений развития русской философской мысли"246.
Одним из разработчиков русской философии имени, наряду с В.Ф.Эрном, П.А.Флоренским и А.Ф.Лосевым, является С.Н.Булгаков. Работа над ней была начата Булгаковым еще до отъезда из Москвы в 1919 г., когда он в качестве секретаря и докладчика в созданной на Московском Поместном Соборе 1917-1918 гг. подкомиссии по разбору "Афонской смуты", посвящает себя исследованию имяславческого движения. Завершает работу над "Философией Имени" Булгаков уже в Крыму. Поэтому ее принято относить к "крымскому" периоду в творческой эволюции Булгакова.
"Философия Имени" занимает особое место в духовной эволюции Булгакова. Она - одновременно и завершение творческого пути и новый шаг: от софиологии к философии имени. Вместе с тем оценки этой работы далеко не однозначны. По словам Н.О.Лосского, положения "Философии Имени" Булгакова "представляют ценность не только с лингвистической, но и с религиозно-философской точки зрения"247. С другой стороны, В.В.Зеньковский в разделе своей "Истории русской философии", посвященном Булгакову, ее не рассматривает вообще и лишь в сноске упоминает: "От Флоренского и Булгаков усвоил себе эти дилетантские набеги в область филологии - что резко контрастирует с его обычной научной добросовестностью" . Между тем обращение Булгакова к теме имяславия обозначает радикальный поворот в отношении понимания им природы философского познания. Этот поворот связан с новой постановкой вопроса о той реальности, которая является его предметом. Булгаков открывает ее теперь не в Софии, но в Имени. "Все есть Слово" - вот новая формула, исходя из которой определяются задачи философии.
Согласно А.И.Резниченко, специфическая черта русской философии имени заключается в том, что она разрабатывалась "прежде всего в рамках онтологии"249. Однако, в тезисе о том, что язык коренится не в структуре мышления, а в структуре бытия, еще не содержится характерного собственно для русской философии имени решения. Для уяснения своеобразия философии имени как варианта конкретной онтологии, которая разрабатывается в противовес спекулятивной философии, постигающей бытие в системе логических категорий, представляется целесообразным противопоставить философию имени и философию языка. Это тем более важно, что в истории отечественной философии специально такого смыслового различения не дается (булгаковская "Философия Имени" иногда обозначается как "Философия языка" или "Философия слова", аналогично построениям А.Ф.Лосева).
Для философии имяславия предметом философского познания является не язык как таковой, а имена, образующие иерархическую структуру, восходящую к Имени Божию как предельной реальности. Последняя глава булгаковской "Философии Имени" начинается со слов: "все предыдущее рассуждение имело целью привести к правильной и отчетливой постановке великого и страшного вопроса, с неодолимой силой выдвинувшегося в православном богословствовании: об Имени Божием" . И дело здесь не только в том, что задачи, стоящие перед автором "Философии Имени", были непосредственно связаны с богословской проблематикой имяславских споров. Согласно Еп.Иллариону, "эти споры, ... являются одним из витков никогда не умолкающей внутри Православной церкви полемики о природе церковного Предания. ... Речь всегда шла об осмыслении церковного опыта, о наиболее правильном его выражении" . В русской философии имени Имя Божие есть "последняя", конкретная, обладающая предельной полнотой реальность. Таким образом, речь идет не о том, что философия должна обнаружить в языке онтологический корень (в духе хайдеггеровского "язык - дом бытия"), а о философском уразумении "великой тайны" Слова. У истоков такой постановки вопроса - Г.С.Сковорода, согласно которому, "Слово Божие, советы и мысли его - сей есть план, по всему материалу во Вселенной нечувствительно простершийся, все содержащий и исполняющий" . Не случайно и А.Ф.Лосев заканчивает свою "Философию имени" строками из гимна "К Богу", приписываемыми Григорию Богослову и Проклу: "Все в Тебе пребывает одном и к Тебе все стремится. Ты - конец всего, и один, и все, и нечто Ты. Ты - не одно и не все; как Тебя назову - всеименным, Безымянным ли только?"253
Поскольку задача философии - постижение "великой тайны" Слова, специфика философского познания определяется по отношению к лингвистике. Согласно Булгакову, "вопрос о слове не вмещается в науку о словах как таковую ... вопрос о слове не есть вопрос филологии" 5 . Лингвистика относится к слову как к очевидному орудию мысли, знает слово лишь в его "исторической плоти", но уже в вопросе об отношении грамматики и логики сталкивается с теми трудностями, которые свидетельствуют о ее границах: "в одну сторону лежит обширная и богатейшая область филологии, а в другую ведут стропотные пути философии" . Таким образом философия не только не вторгается в чужую область знания, но и не становится ее специальным разделом, наподобие философских проблем языкознания; здесь она имеет дело с собственным предметом. Для нее слово - "одно из основных, непосредственных и первичных восприятий человеческого самосознания"256.
