Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Семья, воспитание, традиция в формировании ментальных установок сознания 31
1.1. Особенности семейно-бытового уклада 31
1.2. Роль воспитательных традиций в ментальности кубанского казачества 51
Глава 2. Менталыюсть в эволюции способов передачи опыта через поколения 74
2.1. Становление и развитие системы обучения детей грамоте в Черноморском и Кавказском линейном казачьих войсках 74
2.2. Народное просвещение в Кубанском казачьем войске в пореформенный период 97
Глава 3. Генезис ментальности через трансформацию общественных институтов 123
3.1. Сословная ментальность в эволюции общественно-правовых и духовных воззрений 123
3.2. Эволюция сословного самосознания и самовыражения 144
Заключение 169
Список использованных источников и литературы 174
- Особенности семейно-бытового уклада
- Становление и развитие системы обучения детей грамоте в Черноморском и Кавказском линейном казачьих войсках
- Сословная ментальность в эволюции общественно-правовых и духовных воззрений
Введение к работе
Актуальность. Актуальность обращения к истории кубанского казачества, казалось бы, довольно изученной теме, определяется несколькими факторами. Во-первых, интерес к прошлому российского казачества со стороны научной общественности, широких слоев населения и участников возрождения казачества - мощного процесса, развернувшегося в постперестроечное время, не ослабевает до сегодняшнего времени.
Кубанское казачье войско (далее - ККВ) является самым структурированным и развитым на сегодняшний день казачьим обществом. Закон РСФСР "О реабилитации репрессированных народов" от 26 апреля 1991 г. и Указ Президента РФ от 15 июня 1992 г. № 632 "О мерах по реализации Закона Российской Федерации "О реабилитации репрессированных народов" в отношении казачества" создали правовую базу, и процесс казачьего возрождения вышел за рамки общественного движения, принял целенаправленный и организованный характер, а казачьи организации получили государственный статус. Сегодня рассматривается проект закона о государственной службе казачества, в соответствии с которым казачьи организации получат возможность координации деятельности на федеральном уровне, право на несение государственной службы, в том числе военной, таможенной, природоохранительной.
Во-вторых, конец XX в. и начало XXI в. отмечены активным исследованием вопросов региональной истории. Возрос интерес к всестороннему изучению Кубани. В учебных заведениях Краснодарского края в программы изучаемых дисциплин введен региональный компонент, особое место в котором занимает казаковедение. Это сыграло свою роль в формировании устойчивого научного интереса к прошлому, настоящему и будущему казачества.
В-третьих, общество заинтересовано в возможностях адаптации возрождающегося казачества к современным условиям, поиске оптимальных путей его использования. Об этом свидетельствуют попытки политических деятелей заинтересовать казачьи общества своими идеями и привлечь на свою
4 сторону,1 а также стремление войсковых, отдельских и районных атаманов разработать воспитательные методики, чтобы приобщить молодое поколение кубанцев к лучшим традициям и духовным ценностям казачества.2
Идеи восстановления жизненного уклада и воинской службы казаков повлекли за собой обсуждение целого ряда проблем, среди которых не последнее место занимает исследование ментальных особенностей кубанского казачества.
Советская историческая наука уделила много внимания выявлению социально-экономических, классовых и партийных факторов, влияющих на поведение человека (либо социальной страты) в тех или иных условиях. Однако значение таких ментальных факторов, как чувства, симпатии, склонности, душевные предпочтения и прочее, изучено недостаточно, хотя именно они могут весьма существенно влиять на ход исторических событий, а порою, и определять их.
Таким образом, при изучении общественной мысли и духовной культуры народа в любой период его истории существует настоятельная необходимость, не отказываясь от анализа социально-экономических, классовых и партийных факторов, влияющих на исторический процесс, сделать анализ менталыюсти данной социальной страты в конкретный период времени.
Глубокое изучение ментальных явлений обогатит историческую науку, позволит представить более полно историческую картину прошлого нашего региона. Это существенно поможет предвидеть поведение человека, различных социокультурных общностей Кубани и Кавказа в любых социально-политических ситуациях.
Объектом исследования выступает сословная менталыюсть кубанского казачества в её эволюционном развитии {образ мышления, мировосприятие, духовная настроенность индивида или группы, проявляющиеся в поведенческих шаблонах, устойчивых ценностных установках, деятельности, обычной жизни, традициях). В дореволюционной России организационной формой
1 Кої ідратеї 1ко Н.И. Ходил казак в Кремль. - Краснодар, 2000. - С. 95.
" Текущий архив Славянского городского казачьего общества. Оп.1. Д. 7. Л. 1-2. Правила приема в Кубанский казачий корпус
в 1999 году.
5 существования казачьего населения Кубани с 1860 г. было Кубанское казачье войско - военно-административная единица, хозяйственный организм и военное сообщество. Естественно, что правовое положение казачьего сообщества не могло не влиять на формирование ментальных установок.
Предмет исследования - институты и механизмы, формирующие сословную ментальность кубанского казачества, обеспечивающие её воспроизводство и передачу через поколения {семья, система воспитания, образовательные учреждения, обычаи и правовые нормы).
Хронологические рамки определяются объективными признаками. Процесс развития казачества как целостного военного, административного и хозяйственного организма - войска, в котором складывались институты и механизмы, формирующие сословную ментальность - охватывает период с последней четверти XVIII в. (начало переселения запорожских и донских казаков на Кубань) до 30-х гг. XX в.
С началом Первой мировой войны Российская империя вступила в полосу затяжного кризиса и революций, вследствие чего исчезло казачье войско как военная и административная единица и казачество как военное сословие. Необходимо отметить, что объект и предмет исследования, относящиеся к устойчивым феноменам духовной жизни социума, требуют как ретроспективного анализа, так и обращения к фактам проявления сословной ментальности казачества в более поздние периоды времени.
Географические рамки охватывают территорию нынешнего Краснодарского края и прилегающих к нему регионов, земли которых принадлежали ранее Кубанскому казачьему войску, кубанским казакам. Необходимо отметить, что ментальность является весьма устойчивым феноменом, который можно проследить как у предков, так и у потомков кубанских казаков. Поэтому в тех случаях, когда возникает подобная необходимость, географические рамки могут изменяться в соответствии с ареалом расселения непосредственных носителей исследуемого феномена.
Степень изученности. Историография по интересующей нас проблематике сравнительно немногочисленна, поскольку сам термин
"ментальность" и его использование в отечественной науке имеет недолгую историю.
Однако авторы, пишущие о казачестве, так или иначе, касались вопросов ментальносте, ментальных установок, оперируя современными им терминами и понятиями. Поэтому анализ историографической ситуации во многом будет носить условный характер, с изрядной долей модернизации. Обращение к историографии, косвенно отражающей особенности сословной ментальносте кубанского казачества, оправдано по следующим причинам.
Во-первых, описывая состояние казачьего социума, современники отмечали особенности ментальных установок, пусть не всегда отрефлексировав их на уровне анализа.
Во-вторых, сами эти работы в значительной мере отражают ментальные особенности казачества, если автор из казачьей среды, либо восприятие казачьего социума современниками неказаками, что также представляет несомненный интерес.
Образцом российской дореволюционной историографии может служить исторический очерк Главного Управления казачьих войск в составе многотомного издания, приуроченного к столетию Военного министерства.1 Издание отличает обилие фактического и цифрового материала, но объяснительная составляющая изменений в той или иной области жизнеустройства войск сведена к минимуму, игнорируются вопросы культуры, особенностей бытового уклада и пр. Данное издание вполне отражает особенности восприятия казачьих войск неказачьими исследователями как исключительно военных единиц, хотя и отличающихся некоторыми особенностями на уровне быта, не всегда понятными и практически не вызывающими интерес.
Неудивительно, что авторы из казачьей среды в своих работах традиционно уделяют много внимания повествованию о происхождении, быте, нравах и воинской службе казаков, широко освещаются общинное начало и
' Столетие Военного министерства, 1802-1902: Ист. очерк / Гл. ред. Д.А. Ск&тон. - СПб., 1902-1914. Т.П. 4.1-2. Главное Управление казачьих войск: Ист. очерк / Сост. А.И.Никольский. - 1902. - 473 с; 4.3. Военная повинность казачьих войск: Ист. очерк/Сост. А.И.Никольский, Н.А.Чернощеков. - 1907. - 697 с; 4.4. Землеустройство казачьих войск: Ист. очерк / Сост. \ \. А.Чернощеков. -1911. - 457 с. 2 Столетие Военного министерства. Т.П. Ч.1-2.-С. 600-605.
7 демократические традиции в казачьей среде. Эти труды были серьезными, добросовестными исследованиями для своего времени и представляют известную ценность в наши дни.
Трехтомная "История запорожских казаков" видного ученого Д.И. Яворницкого была первым весомым трудом, где дана глубокая и всеобщая характеристика запорожских казаков, их обычаев и культуры, войскового уклада жизни, экономики.1 Материалы, собранные ученым, дают возможность проанализировать истоки ментальности черноморцев, в том числе оценить воспитательные традиции, значение семьи, общественных институтов, поскольку запорожцы стали одной из составляющих кубанского казачества.
И.Д. Попко в очерках "Черноморские казаки" приводит интересные сведения об устройстве черноморцев на кубанских землях, развитии школьного образования, о быте первых кубанских станиц; раскрывает двойственность состояния казака, как поселянина и воина. Также данное исследование дает картину культурного взаимовлияния казаков и горцев.2 Эти материалы являются прекрасной иллюстрацией особенностей ментальности казаков-черноморцев.
Проблематику освоения казаками верховьев Кубани и несения охранной службы раскрывают труды В.А. Потто. Особое внимание ученым уделяется законодательным актам, которые определяли различные стороны административной деятельности. Примеры мужества и воинской отваги раскрывают ментальные особенности казаков-воинов, воинскую этику.3
В дореволюционный период был собран значительный материал, касающийся различных аспектов казачьей жизни. Особую роль в дореволюционной историографии занимают работы Е.Д. Фелицына и Ф.А. Щербины.
Краевед, этнограф и статистик Е.Д. Фелицын организовал дело административной статистики Кубанской области и сумел привлечь к работе почти все местные научные и литературные силы. Редактировал издававшиеся в последней четверти XIX в. "Кубанские сборники" и "Памятные книжки
1 Яворницкий Д.И. История запорожских казаков. Т. 1.- Киев, 1990.-578с.;Т.2.-Киев, 1990.-582 с.
2 Попко И.Д. Черноморские казаки. - Краснодар, 1998. -189 с.
3 Потто В.А. Два века Терского казачества (1577- 1801).-Ставрополь, 1991.-384 с.
8 Кубанской области". Эти сборники содержат информацию о численности населения по сословиям и вероисповеданию, количестве учебных заведений. Особую ценность для изучения ментальности казаков представляют комментарии к цифровым данным, где объясняются причины различной плотности населения, степени развития торговли, уровень смертности и рождаемости в отделах области. Благодаря этим данным современные специалисты могут восстановить картину далекого прошлого, вести научные исследования.
Крупный и авторитетный историк кубанского казачества Ф.А. Щербина связывал происхождение казачьей демократии с традициями древнерусских вечевых общин. Выразительницей "казачьих идеалов" Щербина считал Запорожскую Сечь, которая "была праматерью значительной части казаков Кубанского войска". В "Истории Кубанского казачьего войска" автор проводит мысль о двойственном отношении казаков к центральному правительству и власти вообще. С одной стороны, отдаленность от центра, длительное отстаивание своей независимости; с другой стороны, привилегированное, особое положение защитников трона, близость к главе государства. Историк описывает многие стороны внутрисословной жизни, раскрывающие менталыюсть кубанских казаков; уделяет много внимания стараниям отдельных исторических личностей в деле открытия учебных заведений и стремлению казаков обучать своих детей любой ценой. В целом Ф.А. Щербина идеализирует казачий "народный" строй, общину как фактор стабильности казачьего социума.
Ф.А. Щербина и Е.Д. Фелицын на богатом фактическом материале рассматривают в основном вопросы колонизации края, казачьего землевладения и землепользования, самоуправления. Ценными для нас являются наблюдения, касающиеся традиций казаков, отношения к соседним народам, характеристик поведенческих стереотипов.1
Популярные очерки К.К.Абазы и П.Я. Бугайского, наполненные яркими зарисовками из казачьей жизни, военного быта, ярко рисуют образ казака, его
1 Фелицым Е.Д, Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. - Репринтное издание. - Краснодар, 1996.-480 с; Щербина ФА История кубанского казачьего войска: В 2-х т. - Репринтное воспроизведение изд. 1913 года. - Краснодар, 1992.
9 ментальность.1 Эти работы требуют критического осмысления, поскольку в большей степени отражают ментальные установки сознания казачества, авторское "видение" казаков, то есть идеал, образ, который совсем необязательно должен совпадать с реальностью.
Значительный интерес представляют исследования современников о заселении Закубанья и связанных с этим военно-административных реформах. Среди них труды таких ученых, как П.П. Короленко, Ф.А. Щербины, Е.Д. Фелицына, Ауриха, М.В. Вешокова, И. Бентковского, П. Кирилова." В большинстве работ, в той или иной мере, присутствует весьма любопытные характеристики кавказских администраторов, даются яркие картины жизни казачества, позволяющие сделать наблюдения и выводы по интересующей нас тематике на основе анализа поведенческих стереотипов.
Земля и права на неё занимали очень важное место в сословной ментальности кубанского казачества. Более того, именно вопросы о земле, праве собственности на землю стали тем "маркером", который являлся одним из самых ярких феноменов сословной ментальности казачества. О казачьем землевладении и землепользовании, его связи с воинской повинностью, об отношении казачества к земле писали в своих работах Ф.А. Щербина, Н.С. Иваненко, Л. Тмутараканский, Л. Македонов, В. Щербина, Л.М. Бобырь-Бухановский и П.П. Орлов.
1 Абаза К.К. Кубанцы // Абаза K.K. Казаки: Донцы, Уральцы, Кубанцы, Терцы. Очерки из истории и стародавнего казацкого
быта в общедоступном изложении для чтения в войсках, семье и школе. - СПб., 1899. - С. 139-295; Бугайский П.Я. Казаки и
пластуны: Историко-военный очерк.-СПб., 1877.-46 с.
2 Аурих. Исторический обзор колонизации прибрежной Черноморской области Кавказа // Известия Кавказского отделения
Русского Географического общества Т. 9. Кн. 2. -Тифлис, 1887. -С. 365, III; Бентковский И. Заселение Западных предгорий
главного Кавказского хребта // Кубанский сборник. Т. 1. - Екатеринодар, 1883. - С. 1-86; М.В. [Венюков М.] Население
Северо-Западного Кавказа в три эпохи его колонизации русским в 1841,1860 и 1863 гг.// Известия Русского Географического
общества, 1864. Кн. 1. Отд. 2. - С. 1-9; Кирилов П. К истории колонизации Закубанского края // Кубанский сборник. Т. 9. -
Екатеринодар, 1902. Паг. 1.-С. 71-112; Короленко П.П. Переселение казаков за Кубань в 1861 г., с приложением документи
и записки полковника Шарапа // Там же. Т. 16. - Екатеринодар, 1911. Паг. 1. - С. 256-576; Фелицын Е. Краткий очерк-
заселения Кубанской области. (Пояснительная записка к 20-верстной карте Кубанской области) // Известия Кавказского
отделения Русского Географического общества. Т. 8. Кн. 2. - Тифлис, 1883. - С. 250-284; Щербина Ф.А. Колонизация
Кубанской области // Киевская старина. -1883. - Т. 7. -№ 12 (дек.). - С. 529-545.
3 Иваненко К.С. Семья-двор и семейное имущество казаков вообще и в частности по положению 10 мая 1862 года //
Kj-банский сборник. Т. 11. - Екатеринодар, 1905. - С. 281-331; Тмутараканский Л. Об экономически-социальном значении
поземельного владения кубанских казаков // Кубанский сборник. Т. 16. - Екатеринодар, 1911. Паг. 3. - С. 189-263; Щербина
Ф.А. Земельная община Кубанских казаков // Там же. Т. 2. - Екатеринодар, 1891. Паг. 2. - С. 1 -208; Бобырь-Бухановский Л.М.
Условия развития и внутренний строй сельского хозяйства на Кубани // Известия ОЛИКО. Вып. 6. - Екатеринодар, 1913. - С.
217-253; Ответ на статью "Черкесы и воинская повинность", помещенную в газете "Кубанский край" № 74 (396) (1911 год) //
Орлов П.П. Сборник рассказов и статей. - Екатеринодар, 1911. - С. 265-276.
Л.М. Мельников, исследуя положение иногороднего населения в Кубанской области, дал яркие зарисовки взаимоотношений этих двух сословных групп населения области, показав особенности сословной менталыюсти казачества в отношении к иногородним.1
Интересный материал о воспитательных и образовательных традициях кубанских казаков дают работы по подготовке казаков льготного и приготовительного разрядов к обучению в казачьих школах.2
В советский период было не принято писать о казачьей менталыюсти, рассматривать духовные ценности казаков. Для историков этого периода характерно внимание к проблеме социально-экономической истории казачества, к исследованию процессов имущественного неравенства и социального расслоения в казачьей среде, к проявлениям и формам классовой борьбы на Кубани, к выявлению связи этих процессов с развитием производительных сил и характером колонизации, осуществлявшейся в Черномории. Непосредственно в первые годы после революции отношение к казачеству было крайне негативное, как к кулацкой контрреволюционной силе. Определяющими для первых работ советского периода были оценки В.И. Ленина, который, как указывал И.Я. Куценко, специально о казачестве не писал, но "оперировал всеми составляющими войсковой сословности".
Исходя из этого посыла, казачество однозначно оценивалось как "оплот буржуазно-помещичьей контрреволюции", "особое привилегированное сословие". В целом ранние советские работы носят весьма политизированный характер и информации о менталыюсти казачества почти не содержат.5
В дальнейшем, вплоть до 1960-х гг., работ, даже косвенно затрагивающих казачью проблематику, практически не было. Исключение составляет фундаментальный труд В.А. Голобуцкого о Черноморском казачьем войске. Несмотря на сосредоточенность автора на проблемах социально-
1 Мелы іиков Л.М. Иі югороді іие в Кубаї іской области II Кубаї іский сборник. Е. VI. - Екатеринодар, 1900. - С 71 -140.
2 Военная подготовка в казачьих школах. - Екатеринодар, 1911. - 29 с; Григорьев М. Строевое обучение льготных и
приготовительных разрядов казаков // Воеі її іьій сборі пік. -1901. - № 5. - С. 212-234, № 6. - С. 92-105.
3 Куценко И.Я. Кубанское казачество. - Изд. 2-е, доп. - Красі юдар, 1993. - С. 21.
4 Ладоха Г. Очерки гражданской борьбы на Кубани. -Краснодар, 1923.-С. 1,14.
5 См.: Гольдентул И. Земельные отношения на Кубани: Краткий очерк. - Ростов н/Д; Краснодар, 1924; Лола М. О кубанском
казачестве. - Ростов н/Д; Краснодар, 1926; Янчевский Н.Л. Разрушение легенды о казачестве. Краткий очерк истории
колониальной политики в связи с эволюцией аграрных отношений. - Ростов н/Д 1931; Лихницкий H.T. Классовая борьба и
кулачество на Кубани. - Ростов н/Д, 1930.
экономического развития, социального расслоения и классовой борьбы, этот труд содержит обширный материал о взаимоотношениях внутри казачьего сообщества, традициях, обычаях и нравах.1 Несомненный интерес представляют труды М.В. Покровского, дающие представление о взаимоотношениях казаков и горцев, взаимовлиянии и взаимопроникновении их культур.2
В 1960-1980-х гг. была проделана огромная работа по изучению истории развития экономики Северного Кавказа и Кубани. Несмотря на трудности и ограничения свободного научного творчества, такие исследователи, как А.В. Фадеев, П.А. Шацкий, В.Н. Ратушняк, П.П. Матющенко, И.Ф. Мужев, И.П. Осадчий, Б.А. Трехбратов и некоторые другие, создали полноценную картину развития капиталистических отношений в регионе, сформировали прочную научную базу для оценок уровня социально-экономического развития как области в целом, так и отдельных категорий населения, исследовали аспекты межсословных отношений и классовой борьбы.
Несомненным достижением историографии рассматриваемого периода следует признать создание обобщающих трудов по истории народов Северного Кавказа, заселению и хозяйственно-экономическому освоению края, положению отдельных категорий населения, в том числе крестьянства.4 Полученные результаты и выводы имеют безусловную научную ценность и значимость. Однако вне поля зрения исследователей часто оставались проблемы духовной и культурной истории края, не рассматривались вопросы формирования и развития менталыюсти кубанского казачества.
1 Голобуцкий В.А. Черноморское казачество. - Киев, 1956.
2 Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века: Социалы ю-зкої юмические очерки. -
Краснодар, 1989.
3 Фадеев А.В. Очерки экономического развития степного Предкавказья в дореформенный период. - М., 1957. - 260 с;
Шацкий П.А. Сельское хозяйство Предкавказья в 1861-1905 гг.: Историческое исследование // Некоторые вопросы
социально-экономического развития Юго-Восточной России. - Ставрополь, 1970. - С. 3-320; Ратушняк В.Н.
Сельскохозяйственное производство Северного Кавказа в конце XIX - начале XX века. (К проблеме развития аграрного
капитализма). - Ростов н/Д, 1989. - 256 с; Ратушняк В.Н., Матющенко П.П. О некоторых особенностях общественного
развития и экономического положения казачества и иногороднего крестьянства Кубани во второй половине XIX - начале XX
вв. // Проблемы общественной жизни и быта народов Северного Кавказа в дореволюционный период. - Ставрополь, 1895. -
С. 43-53; Мужев И.Ф. Казачество Дона, Кубани и Терека в революции 1905-1907 гг. - Орджоникидзе, 1963. - 80 с; Осадчий
И.П. Октябрь па Кубани. - Краснодар, 1997. - 207 с; Трехбратов Б.А. Революционное движение в армейских частях на
Кубани и Черноморье в 1905 году (В помощь лектору). - Краснодар, 1976.-25 с.
4 История народов Северного Кавказа (конец XVIII века - 1917 г.). - М.: Наука, 1989. - 440 с; Крестьянство Северного
Кавказа и Доі іа в период капитализма / Под ред. А.М.Аі іфимова. - Ростов н/Д, 1990. - 256 с.
В связи с этим для нас особый интерес представляет комплексное исследование этнографии кубанских казаков, проведенное в рамках всесоюзной программы института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая РАН. Итоги масштабной работы до сих пор не имеют аналогов по полноте представленного материала.1
Проф. В.Н. Ратушняк отмечает, что в конце 1980-х гг. завершился очередной этап в развитии отечественного обществознания. Казачья проблематика стала особо популярна. Увеличивается число работ, отражающих этносоциальную характеристику, историю культуры и аспекты формирования традиционного сознания кубанского казачества.3 Необходимо отметить, что, несмотря на встречающиеся в данных трудах указания на отдельные особенности сознания и самосознания казачества, специально вопросы ментальности кубанских казаков в них не разбираются.
Н.И. Бондарь в 1980—1990-е гг. сформулировал теорию, в соответствии с которой в последней трети XIX в. в среде кубанского казачества активно протекали процессы культурного обмена (особенно в Закубанье) и в результате сформировался субэтнос - кубанское казачество с развитым самосознанием, фиксированным в самоназвании, - "кубанские казаки".4 Данную теорию поддержал ряд исследователей.5
О.В. Матвеев и С. Шептун в своих исследованиях рассматривают вопросы зарождения казачества, его участия в войнах, в том числе Гражданской,
1 Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани / Под ред. КБ. Чистова. - М., 1967.-356 с, in.:
фото.
2 Ратушняк В.Н. История Кубани XVI начала XX в. в отечественной историографии 1920-1980 гг. // Проблемы
историографии и истории Кубани. - Красі юдар, 1994. - С. 26.
3 Виноградов В.Б. Из истории и культуры Кубани. 30 рецензий. - Армавир, 1997. - 120 с; Бондарь Н.И. Традиционная
культура Кубани и дети. - Краснодар, 1994. - 272 с; Громов В.П. Культурно-просветительская деятельность
Екатеринодарского благотворительного общества в 60-90 гг. XIX в. // Проблемы историографии и культурного наследия
народов Кубани дореволюционного периода. - Краснодар, 2003. - 83 с; Из дореволюционного прошлого Кубанского
казачества. Сборник научных трудов. - Краснодар, 1993. - 181 с; Ратушняк В.Н. Хлеб ценою голода // Проблемы истории
массовых политических репрессий в СССР. - Краснодар, 2003. - 94 с; Трехбратова С.А. Генезис народного просвещения на
Кубани (кон. XVIII -нач.XX вв.): Автореф. дис.... канд. ист. наук.-Ставрополь, 1996; Горлова И., Манаенков А., Лях В.
Культура кубанских станиц, 1794-1917. - Краснодар, 1993. - 129 с; Лях В.И. Просвещение и культура в истории кубанской
станицы. - Краснодар, 1997.-447 с; Маиузин Е.В. Образование и воспитание кубанского казачества в XIX - начате XX вв:
Автореф. дисс канд. ист. наук. - Краснодар, 2004. - 28 с.
4 Бондарь Н.И. основные тенденции развития кубанского казачества в XIX веке (этносоциальный аспект) // Вопросы
общественно-политических отношений на Северо-Западном Кавказе в XIX веке. - Майкоп, 1987. -С. 15-34; Ею же.
Кубанское казачество (этносоциальный аспект) // Кубанское казачество: история, этнография, фольклор. - М., 1995. -С. 5-19.
5 Матвеев О.В. Кубанское казачество в сословной структуре российской империи и тенденции его развития в 60-80-е гг. XIX
в. // Проблемы истории казачества. - Волгоград, 1995. - С. 3243.
13 развития православия на Кубани.1 Эти работы содержат материал о ментальных особенностях казачества, отражают мифологемы сознания казачьего социума.
Также к истории Кубанского казачьего войска относятся труды В.Е. Науменко, Б.Е.Фролова по истории войсковых регалий и О.В. Матвеева, Б.Е. Фролова по униформологии кубанских казаков. Стоит отметить, что в данных исследованиях присутствует ряд крайне любопытных наблюдений об отношении казаков к оружию, характеризующих военную составляющую сословной менталыюсти кубанского казачества.
Следует сказать о работе "Кубанское казачество" И.Я. Куценко. Автор исследует механизм формирования особых сословных установок сознания, процесс "приручения" казаков царской властью, создания из них надежной опоры царизма. Несмотря на ряд спорных тезисов в характеристике правового и экономического положения казачества, автор весьма точно и верно определил характер политики в отношении войска, направленной на создание из казачества замкнутой сословной общности.
Особое место в новейшей историографии занимает обобщающий труд "Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г." под редакцией В.Н. Ратушняка. Работа содержит массу сведений по традиционной культуре казачества, факты и ситуации, позволяющие проследить ментальность казаков .
Следует выделить работу А.К. Басханова, М.Н. Басханова, Н.Д. Егорова по истории ст. Лабинской и Лабинского отдела.5 Исследование насыщено фактографическим материалом, выдержками из источников личного происхождения, красочно рисует взаимоотношения казаков и советской власти, проблемы иногородних. Эти сведения характеризуют особенности сословной ментальности кубанского казачества, проявившиеся в условиях внешней угрозы общности.
Матвеев О.В. Слово о кубанском казачестве // О.Матвеев. Слово о кубанском казачестве. С.Шептун. Из истории православной церкви на Кубани. - Краснодар, 1995.
2 Науменко В.Е., Фролов Б.Е. Регалии кубанского казачества. - Краснодар, 2001. - 126 с; Матвеев О.В., Фролов Б.Е. Очерки
истории форменной одежды кубанских казаков (конец XVII в. -1917 г.). - Краснодар, 2000. - 236 с: Цветные реконструкции
Г.Г.Рябоконя.
3 Куценко И.Я. Кубанское казачество. - Изд. 2-е, доп. - Краснодар, 1993. - 584 с.
4 Очерки истории Кубани с древнейших времен до 1920 г. / Под. общ. ред. В.Н. Ратушняка. - Краснодар, 1995. - 656 с.
5 Басханов А.К., Басханов М.Н., Егоров Н.Д. Линейцы. Очерки по истории станицы Лабинской и Лабинского отдела
Кубанской области. - Никосия, 1996. - 392 с: ил., карт.
В.А. Колесников на примере ст. Рождественской, Каменнобродской, Сенгилеевской, Новотроицкой и Расшеватской исследует вопросы формирования казачьего населения Кубани, делает интересные выводы о сохранении в казачестве ментальных установок служилых людей Московского царства.1
В новейший период можно отметить факт издания работы "Казаки. История. Нравы и обычаи. Расселение. Боевое искусство. Войны и восстания", в которой в яркой, красочной форме изложены основные вехи в развитии казачества России, хорошо прорисованы вооружение казаков, быт и нравы. Однако следует признать, что эта работа может быть использована скорее в качестве источника по изучению особенностей самосознания возрождающего казачества, или «неоказачества» (термин предложен СМ. Маркедоновым).
Традиционной системе ценностей кубанского казачества посвящена статья проф. Н.И. Бондаря. Исследование представляет собой беспрецедентный по насыщенности материал, позволяющий оценить казачьи поведенческие стереотипы, ментальные особенности.
Необходимо сказать несколько слов об эмигрантской и зарубежной литературе. Авторы-эмигранты на страницах казачьей периодики вели активные дискуссии о происхождении и сущности российского казачества, выделяя характерные установки сознания, по их мнению, присущие именно казачеству. К работам эмигрантской среды следует относиться с изрядной долей критицизма, поскольку зачастую они политизированны и преследуют идеологические и политические цели авторов, лидеров казачества за рубежом.3
Иностранные авторы также проявляют интерес к проблемам истории российского казачества. Для иностранной литературы характерны
1 Колесников В.А. Однодворцы-казаки. К 200-летию со дня основания Рождественской, Каменнобродской, Сенгилеевской и
Новотроицкой станиц. - СПб., 2000. - 319 с; Колесников В.А., Федосов П.С. Два века станицы Расшеватской: (1801 -2001). К
200-летию со дня основания. - Ставрополь, 2001. - 368 с.
2 Казаки. История. \ 1равы и обычаи. Расселение. Боевое искусство. Войны и восстания / Под ред. БААлмазова. - СПб., 1999.
-88 с.
3 Бондарь Н.И. К вопросу о традиционной системе ценностей кубанского казачества// Из культурного наследия славянского
населения Кубани. Сборник статей.- Краснодар, 1999.-С 3 -28
4 Ратушняк О.В. История кубанского казачества в эмигрантской казачьей периодике // Из дореволюционного прошлого
Кубанского казачества. - Краснодар, 1993. - С. 172-180; Его же. Кубанцы в эмиграции (1920-1939 гг.) // Вопросы
отечественной истории. - Краснодар, 1995. - С. 78-87
5 См., і іапример: Гордеев А.А. История казаков. Ч. 1 -4. - М., 1991.
15 описательность, эмоциональность и стремление к красочным зарисовкам.1 Данные работы представляют интерес скорее как источник по исследованию мифологем восприятия российского казачества за рубежом, хотя в последнее время появились довольно серьезные труды.2
Следует отметить, что в последнее время опубликованы работы, относящиеся непосредственно к исследованиям ментальности, различных аспектов самосознания кубанского казачества.3 Особое место в новейшей историографии занимают труды В.И. Лях. Монография «Просвещение и культура в истории кубанской станицы» комплексно рассматривает проблемы становления и развития культуры и народного образования на Кубани. 4 Исследования О.В. Матвеева дают историческую картину мира кубанских казаков, раскрывают образ мышления казачества, ментальные установки сознания.
Таким образом, в дореволюционной исторической науке был заложен фундамент исследования особенностей исторического бытия казачества. В советский период изучены социально-экономические аспекты развития Кубани, созданы обобщающие работы по истории региона и народов, здесь проживающих. В последнее десятилетие вышел ряд работ по характеристике особенностей воинской службы, территориально-административного устройства, традиций и духовных ценностей казаков, в которых ментальності, кубанского казачества рассматривалась эпизодически. Можно констатировать назревшую необходимость исследования ментальности кубанского казачества, её составных частей, эволюции и механизмов трансляции, влияния ментальных установок на поведенческие императивы казачьего социума.
' См., например: Бреэре И. Казаки.-М., 1992.—214 с.
2 Ауский С. Казаки. Особое сословие. - М; СПб., 2002.-447 с; McNcal, Robert Н. Tsar and Cossack, 1855-1914.- Oxford:
Macmillan and St. Anthony's College, 1987. - 262 p., map's.
3 Щетиев B.E., Рожков АЛО. Менталитет и политическая культура кубанского казачества. (Первая треть XX века) //
Менталитет и политическое развитие России. - М, 1996. - С. 127 - 131; М&тукало А.Н. Дореволюционные печатные издания
как источник для изучения самосознания кубанского казачества (к постановке вопроса) // Голос минувшего. Кубанский
исторический журнал. - 1999. -№ 3-4. - С. 77-81.
6 Лях В.И. Просвещение и культура в истории кубанской станицы.- Краснодар, 1997. - 446 с. 7.Матвеев О.В. Враги, союзники, соседи: этническая картина мира в исторических представлениях кубанских казаков. - Краснодар, 2002. - 120 с; Матвеев О.В. Станичный атаман в исторической картине мира кубанского казачества // Казачество России: история и современность. - Краснодар, 2002. - 181 с.
Цели и задачи данной работы продиктованы необходимостью научного осмысления глубинных процессов, происходящих с кубанским казачеством на протяжении его исторического развития, поиска новых подходов к оценке и анализу происходящих в нем перемен, выявления реакций социума на те или иные события, связанные с его ментальностыо, и обусловивших их причин.
Цель работы заключается в исследовании генезиса и выявлении особенностей сословной ментальности кубанского казачества. Для достижения поставленной цели нами были выдвинуты следующие задачи:
показать место и роль семьи в системе жизненных ценностей казачества,
формировании ментальных установок сознания;
отразить ментальность казаков в аспекте передачи опыта через поколения.
определить место и роль общественных и правовых институтов,
религиозных воззрений в структуре ментальности кубанского казачества;
рассмотреть особенности сословной ментальности и самовыражения кубанского казачества как военно-служилого сословия.
Методология. Для воссоздания целостности исторического процесса наиболее приемлемыми будут общеисторические методы, отраженные в монографии И.Д. Ковальченко .
К ним можно отнести историко-генетическии метод, который предполагает последовательное раскрытие свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения. По логической природе историко-генетическии метод является аналитически-индуктивным, а по форме выражения информации об исследуемой реальности - описательным. Данный метод позволяет показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в их непосредственности, а исторические события и личности охарактеризовать в их индивидуальности и образности; выявить общее и повторяющееся, необходимое и закономерное, с одной стороны, и качественно отличное - с другой; выйти за пределы изучаемых явлений и на основе аналогий прийти к широким историческим обобщениям и параллелям. Так как сравнение основывается на конкретных
1 Ковальчеі іко И.Д. Метода исторического исследования. - М., 1987.
17 фактах, то данный метод менее описателен, чем историко-генетический. Несомненным достоинством метода является и возможность использования его в сочетании с другими.
Для изучения любого явления развивающегося и трансформирующегося во времени используется хронологический и его разновидность - проблемно-хронологический методы, которые часто применяются в совокупности, дополняя друг друга. Для более успешного изучения вопрос разделяется на ряд узких проблем, каждая из которых рассматривается в хронологической последовательности.
Применяется возвратный, или ретроспективный анализ; суть которого заключается в изучении процесса движения мысли исследователя от современности к прошлому, т.е. изучение элементов старого, сохранившегося в наши дни, и реконструкция на их основе событий и явлений, имевших место в истории. В то же время ретроспективный анализ предполагает и проверку выводов исторического исследования данными последующей исторической практики.
Историко-ситуационный метод предполагает оценку событий и явлений, исходя из реалий конкретно-исторической ситуации, что в известной мере оберегает исследователя от модернизма, предвзятости.1
Данные методы позволяют исследовать явление в его генезисе, выявить характерное и особенное, провести сравнительный анализ со сходными процессами в других регионах, временных отрезках.
Использование всех вышеуказанных конкретно-научных методов опирается на принципы историзма, объективности и системности, составляющие методологическую основу исследования. Принцип историзма рассматривается и как принцип познания, и как система мышления. При руководстве указанным принципом автор стремится к объективности, всесторонности изучения предмета исследования в контексте исторической эпохи и взаимосвязи с соседствующими явлениями, событиями и процессами, свободы от идеологической или любой иной предвзятости и заданное.
' Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы исторических исследований (заметки и размышления о новых подходах) // \ Іовая и новейшая история. -1995. № I. - С. 5-8,32-33.
Принцип объективности напрямую связан с историзмом и означает свободу исследователя от каких-либо религиозных, национальных, идеологических и др. установок. Исходя из этого, исследователь стремится максимально приблизить воспроизводимый образ исторической действительности к реальным фактам и событиям, имевшим место в прошлом.
Следуя принципу системности, исследователь стремится рассматривать все явления, события и процессы прошлого как элементы единой системы.
Как представляется, для исследования феноменов ментальносте требуются специфические методы и подходы. К проблемам ментального сознания в отечественной науке подходят с различных позиций. Их изучением одновременно занимаются психологи, этнологи, социологи, философы и историки. В силу того, что ментальность является с, одной стороны, индивидуальной характеристикой человека, с другой, свойственной какой-либо социальной группе, интегрированной по определенным признакам, вытекает вопрос о вычленении и соотношении этих признаков.
Использование понятий менталитет, ментальность и исследование этих феноменов имеют относительно "молодую" историю в России. Одним из первых определений менталитета историками можно считать попытку А.Я. Гуревича. Комментируя издание труда Марка Блока в серии "Памятники исторической мысли", он еще в 1973 г. обратил внимание на частое использование французскими исследователями (Блоком, Фебром и их последователями) термина "менталитет": "Этим емким и непереводимым однозначно на русский язык словом они обозначают то "умонастроение", то "умственные способности", то "психологию" и "склад ума", а может быть, и весь тот комплекс представлений о мире, при посредстве которых человеческое сознание в каждую данную эпоху перерабатывает в упорядоченную "картину мира" хаотичный и разнородный поток восприятий и впечатлений; в таком случае французское слово mentalite по смыслу приближается к русскому "мировидение".1
1 Гуревич А.Я. Марк Блок и "Апология истории, или Ремесло историка" // Марк Блок. Апология истории, или Ремесло историка.-М., 1973.-С. 196-197.
По мнению ряда исследователей, менталитет- то же, что и традиционное сознание, то есть - система мировоззрения, основанная на представлении социума о мире, передающемся в процессе социализации и включающем в себя жизненные приоритеты, нормы и модели поведения в конкретных обстоятельствах. В свою очередь, ментальность - это некое традиционное свойство социума особым образом отражать (и выражать своим поведением) определенную картину мира.
Картина мира, в свою очередь, - это представления человека о мире, сформировавшиеся на основе определенных культурно-ценностных доминант. Представления эти отчасти осознаваемые, отчасти бессознательные.
Ментальность, таким образом, выступает как совокупность бессознательных комплексов, складывающихся в процессе адаптации человеческого коллектива к окружающей природно-социальной среде и выполняющих роль механизмов, ответственных за психологическую адаптацию социума к окружающей среде, определяющих характер действия человека в мире.1
А.Я. Гуревич выстроил свою стройную систему взглядов на ментальность. Он описал корни, компоненты, структуру и функции ментальносте, продемонстрировав гибкость данного понятия. В 1981 г. он использует термин "менталитет" для описания народного сознания. Менталитет как духовный инструментарий, как склад ума определяет видение мира, приемы освоения действительности, модели и навыки сознания и поведения. Следовательно, для изучения ментальности надо изучать установки сознания, духовную жизнь общества.
С культурологических позиций рассматривали ментальность И.О. Шульман и П.С. Гуревич. Для них ментальность - это относительно целостная совокупность мыслей, верований, навыков духа, которая создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции или какого-нибудь сообщества. Воспринимая ментальность как особый тип мышления, ей придается новое качество. Она "рождается из природных данных и социально обусловленных
' См.: Таршис Е.Я. Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования / РАН. Ин-т социологии. - М, 1999. - С. 4-7,9-9 и далее.
20 компонентов и раскрывает представление человека о жизненном мире. Навыки осознания окружающего, мыслительные схемы, образные комплексы находят в ментальности свое культурное обнаружение".1
Зарубежные ученые подчеркивают, что менталитет - это своеобразные установки сознания, неясные, невербализованные (т.е. не выраженные в словах понятия) его структуры. Менталитет включает в себя основные, "базовые" представления о человеке, его месте в природе и обществе, его понимание природы и Бога как творца всего сущего, связанные не столько с сознанием, сколько с подсознанием, регулирующим, однако, поведение человека. Менталитет — это восприятие, истолкование мира, а не его познание. То есть, мышление - это познание мира, менталитет - это манера мышления, его склад, его особенности, его своеобразие. Это эмоциональные и ценностные ориентации, коллективная психология, образ мышления и человека, и коллектива.
Во французской литературе ментальность представляется не как некая системность, но выделяется как некая весьма многоликая и многообразная "совокупность" явлений духовной жизни - от привычек до верований, от психологических особенностей восприятия действительности до моральных и нравственных норм поведения. Это отчетливо прослеживается еще в одном определении, данном также в философском словаре: "Ментальность - это совокупность проявления умственных установок, привычек мышления, фундаментальных верований индивида". По мнению немецких ученых, ментальность включает в свой состав множество более узких тем, которые в сумме своей и дают глобальную картину ментальности отдельного коллектива в ту или иную эпоху.
П. Динцельбахер, предварительно сославшись на уже высказанное мнение, что "менталитет как историческую категорию проще описать, чем определить", предлагает следующую дефиницию: "Исторический менталитет - это совокупность способов и содержания мышления и восприятия, характерная для
' Гуревич П.С., Шульман О.И Ментальность как культура //Философские науки.- 1995.-Ж2-4.-С.25.
21 определенного коллектива в определенное время. Менталитет проявляется в действиях".1
Таким образом, менталитет, прежде всего, активен, действенен. Наиболее близким смысловым аналогом термина "менталитет" является давно используемый в нашей литературе (как в историко-социологическом, так и в общетеоретическом плане) термин "духовный мир".2 Под духовным миром человека (личности) понимается его сознательная психическая и общественная жизнь, взятая в совокупности и целостности.
Общественные науки, анализируя духовный мир того или иного социального слоя, рассматривают совокупность проявлений деятельности разума, чувств и воли людей и их коллективного сознания, складывающегося на основе практики. Духовный мир больших общественных групп, следовательно, отражает природное и социальное бытие, отношение к мирозданию, его прошлому, настоящему и будущему, к общественным отношениям, сложившимся к определенному времени.3
Конечно, термин "духовный мир" - это не перевод и не замена слова "менталитет" русским выражением. Это близкое, но не равнозначное понятие. И, прежде всего, духовный мир - это своеобразный итог, результат духовной деятельности человека.
Менталитет же - это постоянно действующее активное начало в его деятельности. Это своеобразный фермент, не только стимулирующий деятельность, но нередко определяющий и поведение человека, и его отношение к окружающему миру.
На 1993-1996 гг. пришелся пик теоретического осмысления нового концепта: за это время прошло несколько конференций историков и "круглый стол" философов, посвященные феномену российского менталитета. Материалы дискуссий были опубликованы; одновременно в печати появилось несколько статей историков-русистов, обобщивших достижения зарубежных
См.: Огурцов А. П. Трудности анализа ментальності // Вопросы философии. - 1994. -№ 1. - С. 51; Пушкарсв Л.Н. Что такое менталитет?: Историографические заметки //Отечественная история.-1995. -№3.- С. 158-166. " См., напр.: Духовный мир личности. - Баку, 1982; Духовный мир современного человека. - М, 1987; Духовный мир и ценностные ориентации личности. - Киев, 1988.
3 Пушкарев Л. Н. Духовный мир русского крестьянина по пословицам XVII-XVIII веков. - М, 1994. - С. 3.
4 Подробнее см.: Кром М.М. Историческая антропология. Пособие к лекционному курсу. -СПб., 2000.
22 коллег в исследовании менталитета и обсудивших возможности применения этого подхода к изучению отечественной истории.1
Эти дискуссии обозначили, по меньшей мере, две теоретические проблемы, неизбежно возникающие перед каждым историком, пытающимся применить понятия "менталитет" и "ментальность" к изучению конкретного материала. Во-первых, кого следует считать носителем определенного типа ментальности: индивида, некую социальную группу (класс, сословие, территориальную общность) или весь народ в целом? И, во-вторых, как соотносятся в этом понятии элементы сознательного и бессознательного; другими словами, что в человеческом сознании и поведении соответствует терминам "менталитет" и "ментальность" а для чего требуются какие-то иные термины?
М.А. Кукарцева признает наличие менталитета и ментальности, присущих разным группам и классам общества. Показательно, что большинство историков-авторов конкретных исследований на тему менталыюстей в России предпочитают применять данные понятия к отдельным группам и классам населения: крестьянству, рабочим, дворянству, казачеству и т.д.3
О.С. Поршнева отмечает, что ментальность индивида или социальной группы органически связана как с культурой народа, нации, к которой они принадлежат, так и с социальными условиями бытия человека.4
Другая методологическая трудность, связанная с применением категорий "менталитет" и "ментальность" в исторических исследованиях, заключается в генетически присущем этим понятиям эволюционизме. Все теоретики истории менталыюстей подчеркивают, что речь идет о неосознаваемых самим
1 ПушкаревЛ.Н. Что такое меіггаліггет? Историографические заметки //Отечествеї її іая история.- 1995.-№3.-С. 158- 166;
ЗубковаЕ.И., Куприянов А.И. Ментальное измерение истории: поиски метода//Вопросы истории.- 1995.-№ 7.-С. 153-
160.
2 Кукарцева М.А. Метод исторической ментальности в контексте философии истории // Менталитет и политическое развитие
России.-М., 1996. -С. 11-13.
3 Менталитет и аграрное развитие России. Сборник статей. - М., 1996; Буховсц О.Г. Социальные конфликты и крестьянская
ментальность в Российской империи начала XX века: новые материалы, методы, результаты. - M., 1996; Кирьянов Ю.И.
Ментатггет рабочих России на рубеже XIX - XX вв. // Рабочие и интеллигенция России в эпоху реформ и революций. 1861 -
февраль 1917. - СПб., 1997. - С. 55-76; Григорьев Л.Г., Ермишкина O.K. Идея службы Отечеству в структуре политическою
менталитета российского дворянства в конце XVIII - начале XIX века // Менталитет и политическое развитие России. - М,
1996. - С. 75-77; Щетнев В.Е., Рожков А.Ю. Менталитет и политическая культура кубанского казачества. (Первая треть XX
века) // Там же. - С. 127 -131.
4 Поршнева О.С. Менталитет и социальное поведение рабочих, крестьян и солдат России в период Первой мировой воины
(1914-март1918г.).-Екатеринбург,2000.-С25.
23
человеком установках сознания, привычках мышления и поведения, - эти
неотрефлексированные образы и представления и есть "менталитет".1
Методологически корректным представляется изучение в рамках истории
менталыюстей таких явлений, как слухи, различные страхи (включая
ксенофобию), а также суеверий, бытовой религиозности (например, в
действующей армии), - все это действительно примеры
неотрефлексированного поведения или состояния.
Таким образом, в своей работе мы понимаем ментальность как невербализованные, не всегда осмысленные установки сознания, воспитываемые и культивируемые казачьим социумом и проявляющиеся в действиях как индивида, так и социума в целом. Правовое положение казачества как сословия накладывало определенный отпечаток на ментальность этого страта, что обусловило появление сословной ментальности.
Источники. В диссертации использованы материалы пяти архивов: Российского государственного военно-исторического архива, Государственного архива Краснодарского края, Государственного архива Ростовской области, Архивного отдела администрации г. Армавира, Текущего архива Славянского городского казачьего общества.
В фондах Российского государственного военно-исторического архива отложились документы Главного управления казачьих войск России о службе кубанских казаков в конвое, о состоянии области и войска в различные периоды. Привлекли внимание фонды: 330 - Главное управление казачьих войск (1857 - 1910 гг.); 643 - Кубанское (Черноморское) казачье войско; 970 -Воєнно - походная канцелярия Его Императорского Величества при Императорской главной квартире (1826 - 1917 гг.).
Гурсвич А.Я. Проблема ментальностей в современной историографии // Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып. 1.-М, 1989.-С. 75; ГуревичА.Я. Исторический синтез и Школа "Анналов". -М, 1993.-С. 297.
2 Колоницкий Б.И. К изучению механизмов десакрализации монархии (Слухи и "политическая порнография" в годы Первой
мировой войны) // Поиски исторической психологам: Сообщения и тезисы докладов международной научной конференции.
Санкт-Петербург. 21 -22 мая 1997г.-СПб., 1997. Ч.Ш.-С. 105-108; Яров СВ. Слухи как феномен общественного сознания
(Петроград, март 1921 года)//Там же.-С. 137-138.
3 Соловьева Т.Б. О ксенофобии во время социальных кризисов (По материалам истории Московского царства середины XVI
-начала XVII века)// Менталитет и политическое развитие России. - М., 1996. - С. 42-44.
4 Сенявская Е.С. Бытовая религиозность на войне. (На примере двух мировых и советско-афганской войн) // Там же. - С. 135
-138.
Значительный объем материалов, касающихся истории кубанского казачества отложился в фондах Государственного архива Краснодарского края. Использовались материалы фондов: 46 (1 о.а.ф) - Станичные, куренные, хуторские, аульские и волостные правления Кубанской области; 162 -Пашковское станичное правление Екатеринодарского отдела Кубанской области; Р-234 - Кубано-Черноморское статистическое бюро; 249 - Канцелярия Наказного атамана Кубанского казачьего войска; 252 - Войсковое правление Кубанского казачьего войска; 396 - Войсковой штаб Кубанского казачьего войска; 418 - Управление атамана Темрюкского отдела Кубанской области; 427 - Коллекция документов по истории просвещения в Черноморском и Кубанском казачьем войске; 460 - Кубанский областной статистический комитет; 470 - Дирекция народных училищ земли войска Черноморского, Дирекция народных училищ Кубанской области; 706 - Покровская церковь станицы Михайловской и другие.
В Государственном архиве Ростовской области использованы материалы фондов: 341 - Войсковая канцелярия Войска Донского; 800 - Канцелярия азовского губернского землемера; 494 - Бузулукское сыскное начальство Войска Донского; 339 - Хоперское окружное полицейское управление, отражающие различные аспекты казачьей истории и повседневности.
В Архивном отделе администрации г. Армавира хранятся материалы, содержащие наблюдения декабристов, пребывавших на Кубани, о быте и нравах казаков, воспоминания старожилов о взаимоотношениях между казаками и иногородними о благосостоянии линейных казаков. Данные материалы взяты из фондов: 1271 - Доклады, отчеты деятельности Кубанского войскового контроля; Р - 1271 - Воспоминания - мемуары красных партизан периода гражданской войны.
Для выявления причинно-следственных связей возникла необходимость исследовать дела Текущего архива Славянского городского казачьего общества, где содержатся документы, относящиеся непосредственно к деятельности современного Славянского казачьего общества. В первую очередь, это материалы по развитию казачьих учебных заведений, отражающие
25 современные цели и задачи казачьего возрождения на Кубани, взаимодействие казачества с органами власти и силовыми структурами.
В указанных фондах российских архивов отложились статистические материалы; документы, характеризующие развитие образовательной системы и отношение казачества к обучению; делопроизводственные документы; материалы, показывающие жизнь войска, отдельных казачьих семейств, выявляющие восприятие и отражение в сознании казаков различных событий, проявляющиеся в поведенческих императивах.
Законодательство. Важнейшим источником является второй том Свода законов Российской империи - Учреждение гражданского управления казаков, содержащий положения об общественном управлении станиц казачьих войск, утвержденные императором. В данном издании находятся практически все важнейшие законодательные акты, освещающие все стороны жизнедеятельности казачьего войска.
Делопроизводственные, административные материалы, отчеты высших должностных лиц, сборники документов. Из опубликованных материалов весьма ценными являются отчеты высших кавказских администраторов. В этих изданиях зафиксированы позиции кавказского начальства по различным вопросам, общие принципы управления регионом, итоги административной деятельности за отчетные периоды.
Интересным источником является сборник материалов по истории ККВ, собранный П. Орловым - ярким казачьим идеологом, отражающим в своих работах состояние сословной ментальности, особенности самосознания кубанских казаков.3
Статистические материалы. Публикаций, содержащих статистические сведения о населении области на страницах Кубанской справочной книжки (далее - КСК), Памятной книжки Кубанской области (далее - ПККО), Кубанского сборника, Кубанского календаря, Кавказского календаря и других
' Свод законов Российской империи. Учреждение гражданского управления казаков.Т.2. - Репринтное воспроизведение изд. 1903 г.-Краснодар, 1992.
2 Воронцов-Дашков И.И. Всеподданнейшая записка по управлению Кавказским краем генерал-адъютанта графа Воронцова
-Дашкова.-СПб, 1907.- 164 с.
3 Орлов П. Сборник материалов для казачьей хрестоматии Кубанского казачьего войска. - Екатеринодар, 1916.
26 изданий, было огромное количество. Следует выделить статистические подсчеты Е.Д. Фелицына, охватывающие 5-7-летние периоды.1
Публицистика а материалы периодической печати. Спецификой данных материалов является то, что в абсолютном большинстве случаев цель публикации подобных работ - сформировать "правильное", по мнению автора, общественное мнение. Среди публикаций значительный интерес для нас представляют те, в которых авторы (например, А.С.Собриевский) выражали отношение казачества к тому или иному вопросу, по сути, характеризовали ментальные установки сознания. Публиковались отклики и критические замечания на преобразования в казачьих войсках. Это особенно ценные свидетельства, отражающие отношение современников к проводимым преобразованиям .3
Несомненный интерес представляют заметки о праздновании 200-летия Кубанского казачьего войска, насыщенные рядом подробностей, позволяющих оценить степень значимости данного события, как для властей, так и для самих казаков.
Материалы периодической печати чрезвычайно насыщены самыми разнообразными сведениями. Особая ценность этих свидетельств заключается в содержащихся там оценках современников тех или иных событий, бытовых деталях и подробностях, ускользающих от взгляда исследователя в сугубо научной работе. С другой стороны, материалы периодической печати имеют ряд недостатков с точки зрения достоверности и требуют критического подхода.
Фелиции Е. Сравнительные таблицы численности народонаселения, браков, рождаемости и смертности в Кубанской области за 5 лет, с 1871 по 1876 годы // ПККО на 1877 год. - Екатеринодар, 1877- Отд.2. - С. 147-154; Его же. Статистические таблицы народонаселения в Кубанской области за 7 лет, с 1871 по 1877 гг.//ССОК. Т. 7. - Тифлис, 1880.-С. 537-570; Двігжение населения в Кубанской области и Черноморском округе за пятилетие с 1888 по 1892 гг. // KCK на 1894 год. - Екатеринодар, 1894.-Паг. 2. - С. 88.
2 См., например: Собриевский А.С. К вопросу об упадке экономического благосостояния Кубанского казачества. -
Екатеринодар, 1912.
3 Сафонов. Заметки по поводу пересмотра казачьих положений Кубанского и Терского войск с окончанием Кавказской
войны // Современная летопись. Воскресное прибашіение к "Московским ведомостям". - 1865. — № 13; Военно-окружная
система на Кавказе, в Оренбургском крае и в Сибири // Русский инвалид. - 1865. -6(18) авг.; По вопросам о преобразованиях
в казачьих войсках // Там же. - 1869. - 24, 27, 29 мая и 15 июля; Преобразования упрааіения Кубанскою и Терскою
областями // Иллюстрированная газета. - 1875. - Т. 25. - № 8. - С. 114-115; П-в С. Уничтожение казачества // Окраины
России. - 1909. - Т. 4. - № 37-38. - С. 524-528; Баратов Н. Организация высшего местного управления Кавказскими
казачьими войсками и горскими народами Северного Кавказа // Воеі и іьій сборі іик. - 1913. - №. 2. - С. 157-166.
4 Б-в Н. К двухсотлетию Кубанского казачьего войска, 1696-1896 // Русский вестник. - 1896. - № 12. - С. 53-64; В.Ч. 200-леті іе
Кубанского войска // Разведчик. -1896. - № 310. - С. 831.
Источники личного происхождения. Для исследования особый интерес представляют материалы анкеты, проведенной среди деятелей казачества в эмиграции атаманами Дона, Кубани и Терека и правлением Казачьего союза в 1928 г. Казаки высказывают свои мысли о сущности казачества, его предназначении, выявляют характерные черты "национального духа казаков".1
Справочные издания и материалы. Словари. Одним из интереснейших источников являются словари. В словаре Брокгауза и Эфрона содержится всеобъемлющая информация по военному составу войска, землевладению, финансам. В советских словарях, как правило, информация о ККВ ограничивается десятком строк, в которых подчеркиваются факты выступления казаков на стороне советской власти.
Из новейших словарей следует выделить энциклопедический словарь, посвященный непосредственно истории Кубани. Издание содержит значительный объем информации по различным сторонам жизнедеятельности войска, биографические справки выдающихся казачьих деятелей.4
Определенный интерес вызывает "Казачий словарь-справочник", изданный в США в 1969 г. Это издание, несмотря на значительный объем фактографического материала, создавалось исходя из концепции существования особого народа - казаков, поэтому требует критического подхода.5
Научная новизна работы состоит в следующем:
впервые представлено комплексное исследование эволюции сословной ментальности кубанского казачества, институтов и механизмов ее сохранения и трансформации;
изучены роль и значение ранней социализации, воспитания в казачьих семьях в формировании сословных ментальных установок;
Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества. - Ростов н/Д, 1992. - 320 с.
2 Казаки // Энциклопедический словарь / Издатели ФАБрокгауз, А.Эфрон. Т. I ЗА. - СПб., 1894. - С. 882-894.
3 Казачество//БСЭ.-Изд.-2-е.-Т. 19.-М., 1965.-С. 362-363; Казачество //Историческая энциклопедия. Т. 6.- М., 1965. —
С. 815-823; Кубанское казачье войско // Там же. Т. 8. - М, 1965. - С. 242.
4 Энциклопедический словарь по истории Кубани с древнейших времен до октября 1917 года/ Под ред. Б.А.Трехбратова. -
Краснодар, 1997.-560 с, ил.
5 Казачий словарь-справочник: В 3-х т. / Сост. Г.В.Губарсв. - Репринтное воспроизведение изд. 1969 г. - М., 1992.
- исследовано значение образовательной системы в формировании
сословной ментальности, выявлены особенности "сословной" казачьей школы
Кубани;
представлен комплексный обзор значимых констант казачьего социума, на которых базируется его сословная ментальность;
проанализированы проявления сословной ментальности в исторических событиях;
представлены новые, основанные на иных методологических принципах анализ и интерпретация уже известных источников и литературы, выбранные в соответствии с целями и задачами диссертационного исследования.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В основе ментальности кубанского казачества лежали традиции
Запорожской Сечи, "вольных" казачьих сообществ. На Кубани институты и
механизмы формирования и трансляции ментальных установок сознания
трансформируются и изменяются под влиянием политических и социально-
экономических условий, демонстрируя гибкость и живучесть.
Важную роль в формировании ментальных установок играла семья, казачья община, школа, религиозные институты. Семейные традиции, общественный характер воспитательного процесса, сословный характер образования, традиции самоуправления обеспечивали воспроизводство традиционных ментальных установок.
Ментальность кубанского казачества в исследуемый период отражала особое положение казачества как привилегированного, по сравнению с иногородними, сословия, искусственно поддерживалась и развивалась усилиями власти с целью создания замкнутой сословной общности, опоры самодержавия.
5. В сословной ментальности кубанского казачества можно выделить элементы ментальных установок военных сообществ более раннего периода (воинской ментальности, ценностное отношение к демократическим традициям, отношение к семейным институтам), которые в рассматриваемый
29 период стали играть роль маркеров, отделяющих казачье сообщество от других сословных групп населения России, Кубани.
6. Сословная обособленность, особый порядок управления, отбывания воинской повинности, землевладения и землепользования в изучаемый период стали элементами сословной ментальности, цементирующими казачью общность.
Теоретическая и практическая значимость. Основные положения и материалы могут быть использованы в дальнейших исследованиях ментальности различных социальных и этнических групп; при анализе этнополитических проблем и процессов, формировании региональной политики, разработке проектов по предотвращению эскалации межнациональной напряженности в северокавказском регионе, чтении спецкурсов по проблемам истории и культуры Кубани; в учебно-воспитательной и образовательной работе в казачьих учреждениях соответствующей направленности.
Апробация результатов исследования. Материалы исследования послужили основой для публикации монографии «Просвещение и воспитание в Кубанском казачьем войске (конец XVIII - начало XX века)» (г.Славянск - на -Кубани, 2004), тезисов на восьми научных конференциях: региональной научно-практической конференции "Историческое регионоведение вузу и школе" (г. Славянск - на - Кубани, 1997); межрегиональной научной конференции "Интеллигенция Северного Кавказа в истории Росси" (г. Ставрополь, 1998); всероссийской научной конференции "НЭП и становление гражданского общества в России: 1920-е годы и современность" (г. Славянск-на-Кубани, 2001); региональной научно-практической конференции "Историческое регионоведение вузу и школе" (г. Славянск-на-Кубани, 2001); региональной научной конференции "Северный Кавказ в межцивилизационных контактах и диалогах от древности к современности" (г. Армавир, 2002); международной научной конференции "Казачество России, история и современность" (г. Геленджик, 2002); региональной конференции "Историческое регионоведение ВУЗу и школе" (г. Славянск-на-Кубани, 2003),
научно - практической конференции преподавателей и студентов (г. Славянск -на - Кубани, 2005), использованы в учебном процессе Славянского- на -Кубани государственного педагогического института, курсов повышения квалификации учителей средних общеобразовательных школ Славянского и Красноармейского районов Краснодарского края, учебных учреждений казачьей направленности.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории и культурологи Кубанского государственного университета.
Структура работы обусловлена целью и задачами диссертационного исследования. В основу структурирования материала положен проблемно-хронологический принцип: Во всех главах и параграфах проблема анализируется в ее хронологическом развитии. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Особенности семейно-бытового уклада
Важнейшим общественным институтом, помогающим раскрыть особенности ментальности кубанского казачества, является семья. Именно в семье на ранних этапах социализации закладываются основы мировидения, формируются поведенческие доминанты и стереотипы. Историческая память, сохраняемая и передаваемая через поколения, особенное правовое положение казачества накладывали отпечаток на формирование ментальных установок. Исходя из этого, мы ставим перед собой задачу - выявить сословные компоненты ментальных установок и механизмы их формирования в семье в процессе воспитания.
Институт семьи лежит в основе смены хозяйственно-культурной и социальной модальности развития казачьих общностей, поскольку является необходимым условием для существования земледельческой общины и организации общинного труда. Развитие института семьи на Кубани отражало динамику казачьего социума: от бессемейных казаков - носителей сечевой традиции в Черномории - до укрепления казачьей семьи как института сохранения и трансляции через поколения ментальных установок сознания.
Различные историко-территориальные группы, вошедшие в состав кубанского казачества, имели, соответственно, различные семейные традиции. Некоторые группы, как, например, черноморская сирома, их вообще не имели.1
На территории бывшей Черномории семейные традиции связаны по своему происхождению с различными (преимущественно украинскими) общностями и с определенными территориями - прежде всего, с населением Полтавской и Черниговской губернии. Также сохранились традиции запорожского сечевого казачества и особенно черноморские традиции, сложившиеся в ранний днестрово-бугский период существования войска (1775 - 1792 гг.).
Семейные традиции старолинейного казачества связаны по происхождению с Доном, Хопром и Екатеринославской губернией. Кроме того, на Старой линии значителен удельный вес южнорусских однодворческих и отчасти крестьянских семейных традиций, распространенных в станицах, образованных из однодворческих и крестьянских селений.
Разнородны по происхождению традиции в новолинейных и верхнекубанских станицах, заселявшихся в основном семьями казаков Старой Линии - отставных солдат Кавказской армии, зачисленных в казачье сословие.
В первые годы заселения края казачеством, в условиях длительной войны с горцами, семейная жизнь на Кубани, как и во многих других вновь освоенных районах России, не имела благоприятных условий для своего развития.
Интересно восприятие казачьими историками семейных традиций и их оценка. Так, например, Ф.А. Щербина весьма романтично описывал процесс становления семейных институтов в казачьей среде в первые годы после переселения. Действительно, первоначально край заселялся большим числом холостых мужчин или небольшими семьями.3 Черноморцы, занимая новый край, шли на Кубань с заранее намеченной целью "переустройства казачества на семейный лад, чтобы внести полноту человеческих отношений в их жизнь".4 Но переселялось много сиромы, то есть бездомных казаков, одиночек. Они являлись носителями запорожских традиций безбрачия либо не имели средств на обзаведение семьей. Однако войсковое начальство, стремясь укорениться на новых землях, не желало мириться с холостяками. В первом законодательном акте -"Порядке общей пользы" - говорилось: "Для распространения семейного житья холостых к женитьбе понуждать".
Становление и развитие системы обучения детей грамоте в Черноморском и Кавказском линейном казачьих войсках
Образовательная система, воспитание и социализация в школе оказывают существенное влияние на сознание и самосознание детей и подростков, формирование ментальных установок.
Такие исследователи, как С.А. Трехбратова, Е.В. Манузин, отмечают, что на рубеже XIX-XX вв. сословная структура ("казачий фактор") кубанского общества оказывала существенное влияние на "исторический образ" и образование лиц войскового и невойскового сословия.1 Кубанская система образования и просвещения обладала рядом особенностей, которые мы рассматриваем как один из механизмов формирования сословной ментальности кубанского казачества.
Ученые И. Горлова, А. Манаенков, В. Лях отмечают, что в системе ценностей (читай - в ментальности) черноморских казаков грамотность и стремление дать детям образование занимали значительное место. В этом, прежде всего, сказались традиции Запорожской Сечи.
Бывшие запорожцы, переселяясь на кубанские земли, представляли собой уже сформировавшуюся общность с устоявшимся укладом жизни. В изменившихся условиях они сохранили свою культуру, обычаи и традиции, которые оказали значительное влияние на ментальность кубанских казаков.
Ближайшее знакомство с историей, бытом и характером запорожских казаков указывает на то, что уровень грамотности среди них был различным. Часть запорожского войска, жившая по зимовникам, бродившая по плавням, скитавшаяся со своими стадами по степям, пребывала в полном невежестве.
Однако были и такие, которые по своей грамотности и начитанности не отставали от представителей высшего сословия того времени. Из писем, ордеров и донесений кошевых, судей и других старшин к гетманам, панам и боярам видно, что многие из казаков писали очень грамотно. "Между ними, -говорит современник, - были такие грамотеи, что и в лавре, и столицах редко отыскать можно было подобных им, по той причине, что в Сечи было всякого народу довольно. Сечь весьма часто наполнялась учеными и недоученными студеями (студентами) Киевской духовной академии, многими польскими, украинскими и иногда великорусскими панами, умевшими и читать, и писать, но не умевшими ужиться с порядками своей родины".1
Грамотные люди высоко ценились в Запорожье, потому что "они святое письмо читают и темных людей добру научают". Самые способные из них делались войсковыми писарями и нередко играли решающие роли в среде запорожских казаков (достаточно вспомнить кошевого атамана 4KB А. Головатого - его фамилия-прозвище говорит сама за себя).
Грамоте можно было обучиться и в самом Запорожье, т.к. там существовали собственные школы. Они разделялись на сечевые, монастырские и церковно-приходские. В сечевой школе обучались мальчики, приходившие в Сечь из Украины и Польши, привозимые родителями для обучения грамоте и военному искусству. Главным учителем сечевой школы был иеромонах-уставщик, который, кроме своих прямых обязанностей наставника, нес на себе и второстепенные обязанности: заботился о здоровье мальчиков, исповедовал и причащал больных, хоронил умерших и обо всем случившемся в школе подробно доносил кошевому атаману.
Сословная ментальность в эволюции общественно-правовых и духовных воззрений
Сословные особенности ментальносте возникают, существуют и развиваются в рамках определенных общественных институтов. Одним из феноменов сословной менталыюсти является общественно-правовое сознание, порождающее политическую культуру сословия. Понятие "политической культуры" было введено в научный оборот в 1956 г. и получило свое развитие в различных политических, исторических, культурологических школах. При проведении параллелей между "политической культурой" и "сословной ментальностыо", необходимо определиться в дефинициях.
Под политической культурой понимается институализированный и неинституализированный исторический и социальный опыт национальной и наднациональной общности, оказывающий большее или меньшее воздействие на формирование политического поведения индивидов, малых и больших социальных групп. Иными словами политическая культура - это зафиксированная в законах, обычаях и политическом сознании "память" о прошлом общества в целом, а также его отдельных элементов. Политическая культура динамична, она развивается в ходе развития сознания общности. Политическая культура, если можно так выразиться, может являться более конкретным проявлением сословной менталыюсти в политических действиях общности. С другой стороны, политическая культура формируется не только на основе сословных ментальных особенностей, но опирается на весь комплекс бессознательного, поведенческих стереотипов, и даже шире - этнической культуры социума.
Для нас определяющим будет понимание ментальности как регулятора поведения. Таким образом, рассматривая сословную ментальность кубанского казачества в эволюции общественно-правовых и духовных воззрений необходимо выделить именно сословную составляющую, по сути, - проявления сословной ментальности в действии.
В генетическом плане общественно-правовые и духовные воззрения кубанского казачества исследуемого периода восходят ко времени, когда они определялись еще сохранившимися общинными традициями запорожских и донских казаков, конфессиональным фактором.
Община кубанских казаков - поземельная соседская организация мелких производителей - являлась экономическим объединением и низшей административной единицей. Ее экономическую сторону составляли мероприятия по распределению и эксплуатации земельного надела (переделы полей, лугов, использование пастбищ и лесов). В административном отношении община исполняла фискальные и полицейские обязанности. Отличительная черта - ярко выраженный военизированный характер, особенно на ранних этапах существования.
В общине проходила вся жизнь казака, от рождения до смерти, отсюда он отлучался на время воинской службы или походов. Общинников объединяли производственные интересы, коллективная ответственность перед государством, правосудие, религиозная жизнь, организация досуга, взаимопомощь.
Регулирование внутриобщинных отношений производилось на основании законодательных актов и накопленного опыта, нашедшего отражение в обычаях и традициях казачества.
Общественно-исторические, социально-культурные, географические особенности формирования и эволюции кубанского казачества наложили глубокий отпечаток на содержание и форму его политической культуры, сословной ментальности.
