Содержание к диссертации
Введение
Гл. 1. Географическая характеристика Вологодской губернии и влияние природно-климатических факторов на формирование хозяйственно-культурных типов 102
1. Климат 106
2. Почвы 112
3. Торговые пути 123
Гл. 2. Экономическая характеристика Вологодской губернии и выявление хозяйственной специализации отдельных районов 129
1. Пашня 130
2. Луга 132
3. Скот 133
4. Охота и рыболовство 135
5. Экономическое районирование Вологодской губернии 142
Гл. 3. Тенденции аграрного развития или о чем говорит динамика основных экономических показателей 156
Гл. 4. Выявление факторов сокращения запашки на основе анализа
материалов Генерального межевания 168
1. Юго-западный земледельческий район. Никольский уезд 170
2. Центральный торгово-промысловый район. Тотемский уезд 175
3. Северо-восточный охотничье-промысловый регион. 185
Гл. 5. Альтернативное земледелие 191
1. Трехполье 191
2. Перелог 197
3. Подсека 204
Гл. 6. Природный пищевой резерв как источник компенсации дефицита продовольственного бюджета 236
1. Рыболовство 238
2. Охота 240
3. Собирательство 252
4. Роль болот в экономике региона 271
5. Этнический фактор 275
6. Рацион крестьян 277
Заключение 281
Список источников и литературы 289
- Климат
- Пашня
- Тенденции аграрного развития или о чем говорит динамика основных экономических показателей
Введение к работе
Актуальность исследования
Изучение влияния особых природно-климатических и географических условий на формирование особенностей политической и экономической истории особенно актуально для России. Избыток свободной земли и
1 Архив ФИРИ РАН (СПб). Ф.36. Оп. 1, № 497. Л. 146-147. Указ. по: Милое Л.В.
Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 359.
2 Троицкий СМ. Архангельский хлебный рынок в первой четверти XVIII века // Труды
Московского историко-архивного института. Т.9. 1957. С. 177-194.
3 Ковальченко И.Д. О товарности земледелия в России в первой половине XIX века //
Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы за 1963 год. Вильнюс, 1964. С. 469-487.
возможность ведения экстенсивных форм хозяйствования, а также потрясающая способность населения адаптироваться к чрезвычайным и неблагоприятным условиям жизни, не раз позволяли населению выжить, а правящему классу сохранить власть и избежать политических потрясений в условиях кризиса. Когда политические и экономические катаклизмы разрушали экономическую инфраструктуру страны настолько, что в любом западноевропейском государстве начался бы голод и мятеж, население России выходило из положения за счет стихийных огородов и «даров природы». Так было и при Борисе Годунове, так было и в XX веке, - в Гражданскую и Отечественную войну. Последний пример - экономический кризис 1990-х годов, когда оказавшимся не у дел жителям многочисленных российских «наукоградов» вместо зарплаты выделили участки земли, что и позволило им худо-бедно пережить кризис.
Переосмысление особенностей исторического процесса с позиций «исторической экологии» или «географического детерминизма» сегодня особенно актуально, так как в XXI веке человечество вновь встало перед угрозой «экологического кризиса», - нехватки природных ресурсов для собственного жизнеобеспечения. Человечество уже не раз сталкивалось с подобной проблемой: в неолите, когда охота и собирательство перестали обеспечивать размножившуюся популяцию человека пищей, орудиями и одеждой, выходом стало появление сельского хозяйства. Подобный способ искусственной интенсификации производительности природы получил название «неолитическая революция».
Теперь человечеству стало не хватать природных ресурсов и для максимально интенсифицированного способа ведения хозяйства, возможности которого скоро будут исчерпаны даже с учетом создания совсем не безвредных, но более продуктивных генетически модифицированных продуктов. Уже сегодня основополагающим принципом западных экономических школ
является тезис, что экономика - это наука о распределении ресурсов, которых всегда не хватает на всех.1
В условиях постоянного роста населения планеты решением проблемы жесткого дефицита природных ресурсов может стать другой путь, - не выжимания из природы максимума возможного, а максимальной адаптации человека к природным условиям, создание такой системы взаимодействия человека и природы, при которой сохранение природного биоразнообразия стало бы залогом существования человека.
Огромная площадь и низкая плотность населения России не только делает природно-климатический фактор решающим при формировании социальных и экономических институтов, но в будущем, в условиях постоянного роста населения планеты, позволит, при необходимости, ввести в хозяйственный оборот как старые пашенные земли, так и другие резервы дикой природы.
Научная новизна исследования
Несмотря на то, что Русский Север был серьезно проработан историками, проблема дефицита продовольственного бюджета хозяйства черносошных крестьян оказалась в стороне от большинства исследований. Ученые изучали колонизацию Севера (С.Ф. Платонов2), его политическую историка (А.А. Кизеветтер3), проблемы землевладения, земское самоуправление (М.М. Богословский4). , в советское время историки натягивали имеющийся в их распоряжении материал на «пяльцы» формационного подхода, споря о том,
1 Фишер С, Дорпбуш Р., Шмалеизи Р. в своем популярном учебнике «Экономикс» (М. 2001)
дают такое определение: «Экономика - это дисциплина, изучающая, каким образом
общество с ограниченными, дефицитными ресурсами решает, что, как и для кого
производить». С.1.
2 Платонов С.Ф. Прошлое Русского Севера. Очерки по истории колонизации Поморья. Пб.,
1923.80 с.
3 Кизеветтер А.А. Русский Север. Роль северного края Европейской России в истории
Русского государства. Вологда, 1919. 66 с.
4 Богословский ММ. Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке: в 2х т. М.,
1909-1912. 322,394 с.
являются ли «половники», арендующие землю «исполу» феодально-зависимым населением1 и так далее. Если крестьянское хозяйство и попадало в поле зрения исследователей, то речь шла в основном о владельческих крестьянах, принадлежащих помещику или монастырю. Подобных примеров множество: например, выполненная на материалах вотчинного архива Воронцовых работа Е.И. Индовой «Крепостное хозяйство в начале XIX века»2 или исследование Л.С. Прокофьевой «Хлебный бюджет крестьянского хозяйства в вотчине Кирилло-Белозерского монастыря в 30-е гг. XVIII века».3 Т.И. Осьминский4 сравнивает дефицитные бюджеты оброчных крестьян с не менее дефицитными бюджетами барщинных крестьян, а Е.Н. Бакланова5 сравнивает монастырских крестьян с помещичьими. Черносошное же крестьянство, самое многочисленное на Русском Севере, долгое время оставалось как бы «за скобками».
Такая избирательность исследователей во многом объясняется тем, что по владельческим крестьянам сохранилось гораздо больше материалов, - они платили феодалу фиксированную часть урожая, и их земли, работы и урожай учитывались приказчиками. Деятельность же черносошных крестьян администрацию не интересовала, - они платили лишь фиксированную подушную подать и земельные налоги, и государство предоставляло им право самим решать, как заработать эти деньги. Однако, как мы уже упоминали,
1 Огризко ЗА. Из истории крестьянства на севере Европейской России XVII века. М., 1968.
164 с.
2 Индова КИ. Крепостное хозяйство в начале XIX века. По материалам вотчинного архива
Воронцовых. М., 1955. 200 с.
3.Прокофьева Л.С. Хлебный бюджет крестьянского хозяйства в вотчине Кирилло-Белозерского монастыря в 30-е гг. XVIII века. // Вопросы аграрной истории. Вып. 1. Вологда, 1968. С. 345-355.
4 Осьминский Т.И. Бюджет крестьян Пошехонской вотчины П.М.Бестужева-Рюмина. (1731) //
Вопросы аграрной истории. Вып. 1. Вологда, 1968. С.355-374.
5 Бакланова КН. Крестьянский двор и община на Русском Севере: конец XVII - начало XVIII
века. М., 1976. 221 с.
владельческие крестьяне представляют собой наименее интересный объект для нашего исследования, так как встречаются только в тех климатических зонах, где они могут прокормить с земли не только себя, но и помещика. В результате исследователи оставили без должного внимания самый интересный, самый многочисленный, но и самый незаметный в источниках слой населения Русского Севера - черносошных крестьян1.
Как мы уже отметили выше, сама проблема северного малоземелья уже не раз ставилась в исторической литературе. Объяснялись и её причины. Например, Н.А. Горская и Л.В. Милов на основе материалов вотчин Кирилло-Белозерского монастыря приходят к выводу, что увеличение массива пахотных земель на Севере было делом бессмысленным из-за нехватки лугов, скота и, соответственно, органических удобрений. Однако, объяснение причин северного малоземелья нехваткой органических удобрений не отвечает на вопрос о том, как удавалось крестьянину отправлять на рынок товарный хлеб, не имея необходимого минимума даже на собственное пропитание.
Серьезное внимание к проблеме дефицита продовольственного бюджета черносошных крестьян Поморья и вопросу об источниках его компенсации было привлечено лишь в начале 70-х годов творческой лабораторией А.Л. Шапиро. Однако ученый скорее поставил вопрос, нежели дал на него исчерпывающий ответ.
В 1971 году А.Л. Шапиро опубликовал работу, в которой на основе материалов XVI века по трем Новгородским пятинам зафиксировал дефицит
1 Разумеется, речь не идет о каком-то «заговоре молчания». Частично проблема поднималась
в фундаментальном труде Н.Л. Рубинштейна «Сельское хозяйство России во второй
половине XVIII века» (М. 1957). Примером более специального исследования может служить
работа А.В. Журавлевой «Хозяйство черносошных крестьян Поюжских волостей
Устюжского уезда в XVII веке», опубликованная в том же 1957 году в Трудах Московского
Государственного историко-архивного института. (№10, М. 1957).
2 Горская Н.А., Милое Л.В. Опыт сопоставления некоторых сторон агротехнического уровня
земледелия центральной России начала XVII - второй половины XVIII века // Ежегодник по
аграрной истории Восточной Европы за 1964 год. Кишинев, 1966. С.173-193.
16 хлеба в 445100 пудов на сумму 2680 рублей при весьма неплохом урожае в сам-4. Пытаясь найти источник компенсации этого дефицита, Шапиро приходит к выводу, что недостающий хлеб крестьяне получали не с регулярной пашни, а с подсек. Обнаруживая дефицит хлеба и в других районах Севера, он делает вывод: «В сочетании с паровой зерновой системой, подсечное земледелие было необходимо в лесной полосе. Оно, конечно, носило хищнический характер и требовало больших затрат труда. Но при недостатке навоза без «леших» полян во многих районах просто невозможно было обойтись. К тому же «лешая» пашня не входила в обежный счет».1
В другой статье «Расчет доходов и потребления крестьянского хозяйства»2 А.Л. Шапиро, имея по определенной территории данные о размерах пашни, урожае и населении, уже целенаправленно сравнивает обеспеченность крестьянского хозяйства зерном с нормами потребления. В результате исследователь делает вывод о том, что в XVI веке собственного зерна северному крестьянину не должно было хватать даже для собственного обихода, однако реальная продуктивность хозяйства превышала потребности и позволяла крестьянину продавать излишки зерна. Выразив это несоответствие в виде диаграммы, ученый пытался заполнить образовавшийся разрыв между теоретическим и реальным уровнем пищевого обеспечения северных крестьян, перечисляя такие «загадочные» виды производственной деятельности как подсека, охота, рыболовство и собирательство, упоминание о которых практически отсутствует в исторических источниках. Правда, подобные выводы исследователя относились к периоду до XV века. Автор признает, что «как и охота, рыболовство отошло на второстепенное место в хозяйственной жизни русской деревни задолго до XV века, но оно, несомненно, давало
1 Шапиро А.Л. Размер земельных наделов // Аграрная история северо-запада России конца
XV - начала XVI века. Под ред. А.Л. Шапиро. М., 1971. С. 348
2 Шапиро АЛ. Расчет доходов и потребления крестьянского хозяйства. Метод
моделирования // Аграрная история северо-запада России конца XV - начала XVI века. Под
ред. А.Л. Шапиро. М., 1971.С.46-56.
крестьянину средства пропитания, а кое-где рыба шла на продажу». В заключение ученому приходится сделать вывод, что «обсчитать все эти статьи дохода, как и доходы от ткачества и другой промышленной деятельности, извоза, работы на переволоках и др. не представляется возможным»1.
Собственно, именно эту задачу мы и ставим перед собой в своем исследовании. Просчитать доходы крестьянского хозяйства от промысловой деятельности, о которой в источниках не сохранилось ни одной цифры, действительно, невозможно, но можно сделать вывод о том, насколько были доступны крестьянскому населению Европейского Севера природные пищевые резервы, особенно в тех районах, где заниматься подсекой было невозможно.
Разработка этой проблемы в исторической науке более подробно освещена в главе «Историография», а неземледельческим занятиям крестьян, видам промыслов и их роли в продовольственном бюджете семьи посвящена основная часть работы.
Теоретическая значимость исследования
Сегодня на основе имеющегося знания историческая наука не может дать исчерпывающий ответ на вопрос о том, чем компенсировали черносошные крестьяне Севера нехватку продовольственного зерна, получаемого со своей регулярной пашни.
У северных крестьян не было никаких других ресурсов, кроме встречающихся в дикой природе, поэтому для поиска природных пищевых резервов, компенсирующих нехватку продовольственного зерна, необходимо углубиться в недостаточно изученную пока проблему взаимоотношения северного крестьянина с природой, которую можно обозначить модным ныне термином «историческая экология». Термин «экология» мы используем не в широком общепринятом смысле науки об окружающей среде, а в более узком, научном смысле, обозначающем в биологии науку о среде обитания вида и о его взаимоотношениях с данной средой. В данном случае, речь пойдет о степени и формах взаимодействия северного земледельца с окружающей
1 Указ. соч. С. 47.
природой ради своего жизнеобеспечения. Забегая вперед, отметим, что детальное исследование этой проблемы показало зависимость многих социальных и экономических особенностей региона от сугубо климатических и географических факторов. Не говоря уж о максимально оптимизированных способах ведения хозяйства, природно-климатический фактор обусловил появление на Севере особых форм сельской общины, а также консервацию особого земельного права, которое позволяло крестьянам покупать и продавать участки казенной земли, споря о правах собственности с представителями власти. Вывод о том, что регулярное земледелие было далеко не единственным источником продовольствия, позволяет пересмотреть и традиционные взгляды на природу широко распространенных на Севере арендаторов-«половников».
Объект и предмет исследования
Объектом нашего исследования являются формы хозяйственной адаптации к окружающей среде жителей Русского Севера в период конца XVIII - первой половины XIX века на примере населения Вологодской губернии. Ограничение исследуемой территории административными границами Вологодской губернии обусловлено тем, что большинство источников так или иначе привязаны к административно-территориальным единицам. Кроме того, обширная территория Вологодской губернии наиболее точно отвечает нашей задаче исследования черносошного крестьянства центральной части Русского Севера. Как писал Н.Я. Данилевский, «Вологодская губерния по площади своей занимает второе место в Европейской России и больше всех государств в Европе, за исключением Швеции с Норвегией, Австрийской империи, Франции, Европейской Турции и Испании. Ежели из числа их исключить еще Пруссию и Великобританию, то всех остальных превзойдет пространством Устьсысольский уезд её»1.
1 Данилевский Н.Я. Описание Вологодской губернии // Вологодские губернские ведомости, 1851, № 1,2. (Указ. по Силин В.И. Вологодский этап в деятельности Н.Я. Данилевского // Известия РГО. Т. 132, Вып. 4. М., 2000. С. 80-84.
Однако, для того, чтобы увязать различные способы хозяйственной деятельности жителей Севера с особенностями природных условий, нам придется в комплексе проанализировать как природно-климатические характеристики региона, так и все аспекты человеческой деятельности.
Источники
Для решения поставленных задач в исследовании использован широкий круг исторических источников. Основное внимание в работе уделено различным экономико-географическим и статистическим описаниям. Анализируются материалы Экономических примечаний к Генеральному межеванию, топографические и военно-статистические описания сначала Вологодского наместничества, а позже - Вологодской губернии. В работе также использованы материалы по Русскому Северу, которые содержатся в различных хозяйственных описаниях Российской империи.
Особое место в работе занимают локальные описания Вологодской губернии и Русского Севера в целом. Ценнейший материал содержится в Опыте описания Вологодской губернии Н.П. Фортунатова (Брусилова) (1833), Хозяйственном обозрении Северного края России Б. Нигеля (1841), Хозяйственном обозрении Вологодской губернии Э. Лодэ (1843), Статистическом очерке Вологодской губернии Дубравина (1855). Описанию Русского Севера посвящены отдельные тома Сборника статистических сведений о России, издаваемого статистическим отделением Императорского географического общества (1851-58).
Отдельного упоминания среди экономико-географических описаний заслуживают «путешественные записки» различных ученых, проезжавших по Русскому Северу и оставивших ценнейшие свидетельства. В работе использованы путевые записки академика Ивана Лепехина, а также дневники Петра Челищева.
Статистические материалы содержатся также в приложениях к губернаторским отчетам, но этот вид источника следует отнести уже к
делопроизводственной документации, среди которой в работе также использованы таможенные книги, служебные записки и отчеты писцов.
В работе также использованы материалы периодической печати. Применительно к XVIII веку речь, разумеется, может идти лишь о «Трудах Вольного экономического общества», однако к середине XIX века ценнейший материал по сельскому хозяйству и образу жизни российских земледельцев предлагают официально-ведомственные журналы, - прежде всего журналы Министерства государственных имуществ, и Министерства внутренних дел.
Однако, как мы уже упоминали, интересующая нас информация по хозяйственной деятельности черносошных крестьян, особенно неземледельческой, в источниках встречается крайне редко. Комплекса массовых источников, способного дать исчерпывающую информацию о методах ведения полуземледельческого хозяйства северным черносошным крестьянином, не существует в природе. Крупицы информации по этой теме появляются в источниках скорее случайно, нежели целенаправленно. В дневники и путевые заметки интересующие нас упоминания о своеобразных формах хозяйствования попадают лишь в том случае, если кажутся автору курьезными. Определенную информацию удается извлечь из статистических источников, но она показывает скорее результат искомого разнообразия хозяйственной деятельности, ничего не говоря о его формах и причинах возникновения. Чтобы хоть как-то восполнить этот пробел, нам приходится расширить круг источников за счет материалов этнографических экспедиций конца XIX - начла XX века. Такую возможность нам предоставляет фонд Вологодского областного архива, в котором собраны материалы Вологодского общества изучения северного края России.
Методы исследования
Методы исследования во многом обусловлены особенностями имеющихся источников, точнее, - скудость искомой информации в источниках заставляет подчас изобретать новые подходы и нетрадиционные методы.
Первый использованный нами метод лежит на поверхности, - речь идет о сопоставлении природно-климатической и географической (в узком смысле) характеристики региона с зафиксированной в источниках хозяйственной специализацией. Этот метод уже на первом этапе позволяет проследить причинно-следственные связи между природными условиями и вариантами хозяйственной деятельности. Переходя от общего к частному, мы на основании обработки статистических источников можем дать точную характеристику выделенным хозяйственным районам. Отметим, что обозначенная нами проблема северного малоземелья встречается отнюдь не везде: в одних районах размерам пашни могут позавидовать и в средней полосе, а в других местах неразвитость земледелия при обилии лугов легко объясняется креном в сторону выгодного товарного животноводства.
Выявив количественными методами интересующую нас форму хозяйствования на уровне уезда и волости, мы можем перейти к поиску компенсатора недостаточного количества регулярной пашни в полуземледельческом хозяйстве черносошного крестьянина.
Для поиска «следов» искомого компенсатора в имеющихся статистических источниках пришлось использовать метод сопоставления количественных показателей Экономических примечаний с текстовым содержанием непосредственно графы «Экономические примечания», используемой для собственных комментариев писцов и содержащей дополнительные сведения о хозяйстве, которые нельзя выразить в цифрах. Частота упоминаний там особенностей хозяйства или промыслов дают нам статистический материал второго порядка, который можно наложить на количественные показатели и проследить корреляцию между размерами сельхозугодий и частотой упоминания промысловой деятельности. Таким путем можно выявить факторы сокращения запашки на душу населения, анализируя промыслы в самых малоземельных дачах.
Что касается своеобразных систем земледелия и особенностей хозяйства, не говоря уж о неземледельческих занятиях, то скудную информацию об этом
могут дать лишь такие источники как путевые записки, дневники, этнографические и публицистические очерки заезжих путешественников и другие материалы подобного рода. Однако, сопоставление этой информации с уже известными нам количественными показателями позволяют сделать выводы о возможных компенсаторах, получаемых в результате активной и заметной хозяйственной деятельности. Что же касается выявленных нами фактов использования в качестве пищи природного пищевого резерва, то информацию об этом удается получить лишь самым опосредованным образом.
Для решения этой проблемы приходится применять ретроспективный метод, используя для реконструкции хозяйственного уклада крестьянина XVIII века этнографические материалы XIX - XX веков.
Еще одним методом нашего исследования можно назвать привлечение смежных, в том числе естественных наук. Сопоставление данных исторических источников с данными этнографических, филологических и биологических исследований дает неожиданный эффект. В памяти коренного населения Севера до сих пор сохранились знания о пищевых, лекарственных, технических свойствах многих дикорастущих растений. Сбор такого «этно-ботанического» материала представляет большой интерес. Часто ботаники фиксировали такие особенности местного быта, которые ускользали даже от профессиональных этнографов. Сопоставление разрозненной информации об употреблении в пищу на Севере дикорастущих растений позволило придти к выводу, что при низкой плотности населения северные крестьяне всегда имели за своей спиной значительный запас природного пищевого резерва, который мог использовать в любой момент в случае неурожая.
Прикладная ценность исследования
Прикладная ценность работы по истории России периода феодализма во многом условна, однако, как ни странно, именно в ракурсе исторической экологии работа достаточно актуальна, и позволяет использовать некоторые заявленные в работе подходы для пересмотра причинно-следственных связей исторического процесса.
Например, выявленные нами закономерности позволяют сделать вывод о том, что роль природно-климатических факторов при формировании особых форм сельского хозяйства и соответствующей трансформации социальных институтов была гораздо более значительной, чем принято считать до сих пор.
Более того, именно в обширной, но малонаселенной России, находящейся в зоне рискованного земледелия, исследование экстенсивного, но максимально адаптированного к природе способа ведения хозяйства, может иметь такую прикладную ценность, которой не смогут похвастаться многие другие работы по истории. Например, исторический опыт экстенсивного «рассеянного» земледелия сегодня может быть востребован точно так же, как он был востребован при возвращении в хозяйственный оборот пашенных земель, заброшенных после Смуты в начале XVII века.
Положения, которые выносятся на защиту
Северное малоземелье было вызвано не нехваткой удобных земель и не аграрным перенаселением, а дефицитом органических удобрений, без которых дальнейшее увеличение пашни было бессмысленным.
Источником компенсации дефицита продовольственного бюджета на Севере был природный пищевой резерв, - рыба, грибы, ягоды, дичь и дикорастущие хлебные заменители. Мощный тыл пищевого резерва в дикой природе, потребление которого не было связано с большими трудозатратами, позволял крестьянам вообще отказываться от трудоемкого и рискованного земледелия в тех районах, где земледелие не имело товарного значения. Кроме объективных природно-климатических условий, уровень потребления природного пищевого резерва в отдельных районах определялся этнографическим фактором. В отличие от русских переселенцев, потребление природного пищевого резерва для коренного угро-финского населения было естественным образом жизни.
На территории большей части Вологодской губернии, за исключением группы юго-западных земледельческих уездов, основным источником товарного хлеба были экстенсивные системы земледелия, - прежде всего, подсека, а также различные её формы. Рост населения и дефицит удобных для подсеки участков заставлял крестьян интенсифицировать эту систему земледелия, вводя на подсеке севооборот и закладывая её в залежь на срок от 60 до 20 лет.
В юго-западных уездах (Вологодский, Грязовецкий, Никольский и Кадниковский) источником товарного зерна были помещичьи хозяйства, сохранявшие свою рентабельность, благодаря плодородным почвам и более теплому климату.
4. Формирование социально-экономических особенностей региона было
обусловлено в первую очередь природно-климатическими факторами.
Особенности климата и микроклимата, различающиеся своей плодородностью
почвы, торговые пути и особенности расселения славянского и угро-финского
населения привели к возникновению на Севере особого типа полуземледельческого крестьянского хозяйства. Особые формы хозяйствования обусловили, в свою очередь, появление особой социальной инфраструктуры. Наибольшие изменения претерпела община, которая на Севере включала в себя несколько десятков селений, отстоящих друг от друга на сотни верст. В условиях присваивающего хозяйства и экстенсивного земледелия такая община была необходима потому, что ей приходилось регулировать использование охотничьих угодий и лесных расчисток на огромной территории. Подобные функции северная община сохранила и после Генерального Межевания, когда окрестные леса стали «казенными», перешли в ведение Министерства государственного имущества и контролировались «лесной стражей».
Климат
Ограничив географические рамки нашего исследования территорией Вологодской губернии, рассмотрим её детальней. Так как объектом нашей работы являются особые формы хозяйственной адаптации северного крестьянина к окружающей среде, то географическая характеристика исследуемого региона заслуживает самого пристального внимания. Называя интересующий нас тип крестьянского хозяйства «полуземледельческим», мы можем условно разделить его на земледельческую и неземледельческую составляющие. Наибольший интерес представляет для нас неземледельческая деятельность крестьян, направленная на компенсацию недостаточного количества зерна с регулярной пашни, однако, само появление подобных хозяйственных форм во многом обусловлено такими неблагоприятными для земледелия географическими факторами как суровый климат, неплодородные почвы и отдаленность от транспортных артерий и торговых центров.
В климатическом отношении Вологодская губерния и сейчас и в прошлом представляла собой большое разнообразие. Современные климатические характеристики следующие: территория Вологодской губернии лежит на границе двух климатических областей умеренного климатического пояса: атлантико-континентальной европейской и атлантико-арктической. Сумма положительных температур воздуха за год в Вологодской губернии с севера на юг охватывает диапазон от 800 до 2400. Изолинии суммарной солнечной радиации пересекаются с почти вертикальными изотермами, образуя квадраты с определенными климатическими характеристиками. Изотермы средней месячной температуры января с запада на восток проходят диапазон от -8 С в районе Белоозера до -20 в районе Устьсысольска (Сыктывкар). Средняя температура июля от 20 до 8 С с юго-запада на северо-восток. Таким образом, на территории Вологодской губернии мы можем встретить районы с температурными характеристиками практически любого региона Русского Севера.2
Даже современные климатические характеристики Вологодской губернии не способствуют процветанию сельского хозяйства. В рассматриваемый же нами период (конец XVIII - первая половина XIX века) климат региона был еще более суровым. Колебания летних и зимних температур были более значительными, средние температуры были ниже. Интересующий нас период приходится на конец так называемой малой ледниковой эпохи, продолжавшейся с середины XV до середины XIX века (примерно 1430 - 1850 гг.). Любопытно, что географы, как историки, разными путями пришли к одному и тому же выводу о зависимости хозяйственно-культурных типов от климата: «вопрос зависимости человечества от колебания климата не ограничивается только влиянием климата на урожайность, а затрагивает также политико-экономические взаимосвязи в общественных и политических сферах жизни». Западные географы пошли дальше и даже проследили некоторые закономерности. «В своей хозяйственной деятельности человек приспосабливается к изменениям климата, однако этот процесс занимает длительное время: климат имеет тенденцию изменяться скорее быстро, чем постепенно...
Пашня
Как видно из графика (Рис.3), материалы Генерального межевания1 подтверждают данные V ревизии, - наиболее характерным показателем количества пашни в Вологодской губернии для конца XVIII века следует считать примерно 2,5 десятины на душу мужского пола. Однако разброс показателей очень велик и колеблется в диапазоне от 1 до 4 десятин на душу м.п, что позволяет нам выделить четыре региона. Меньше всего пашни приходится на северо-восточные уезды, прежде всего -Устьсысольский и Яренский (1 - 1.2дес/душ. м.п.), где большую роль играли лесные промыслы. Следом идут Красноборский, Лальский, Вельский, Устюжский и Сольвычегодский уезды, которые занимают некое промежуточное место (примерно 2,5 дес./душ. м.п.) и характеризуются комплексным развитием хозяйства. Вологодский и Кадниковский имеют чуть большие показатели - примерно 3 дес./душ.м.п. Наконец, Тотемский, Грязовецкий и Никольский уезды имеют максимальные показатели по пашне (свыше 3,5 дес./душ. м.п.).
Следующим по важности фактором, от которого, в свою очередь, зависит и уровень развития земледелия, является обеспеченность северных земледельцев лугами. Значение этого фактора нельзя недооценивать, в 1841 году автор Хозяйственного обозрения Северного края писал: «Природа, очевидно, назначила север к произведению более трав и лесов, нежели хлеба, и первые останутся всегда необходимым основанием произведения второго. Луга на севере дают верный доход, неуничтожаемый суровостью климата; издержки на них несравненно менее, нежели на пашни, и состоят почти только в кошении».
Тенденции аграрного развития или о чем говорит динамика основных экономических показателей
Ну и наивысшей оценки заслуживают Грязовецкий и Никольский уезды, которые, по словам автора, дают «до 190 пудов с десятины, не считая осоки». Нам осталось лишь сделать вывод, что мясомолочная ориентация хозяйства в центре губернии обусловлена не количеством и площадью лугов, а их качеством и продуктивностью, а также близостью к крупному торговому центру.
В заключение отметим, что луга северных уездов, - Устьсысольского и Сольвычегодского, - автор характеризует уклончиво: - «изобилие местами, местами недостаток», скудость, компенсируемая травосеянием. Однако, несложный расчет позволяет предположить, что либо средняя продуктивность лугов на северо-востоке была не ниже 160 - 190 пудов с десятины, либо реальные площади лугов были занижены. Статистические материалы ВСО позволяют пересчитать площадь лугов на количество скота. На 1848 год в Устьсысольском уезде было 36089 десятин лугов, а также следующее количество скота: лошадей - 11144, коров - 23915, овец - 29529. Если рассчитать потребление сена по нормам, заявленным самими крестьянами, (примерно соответствующим максимальным «Елагинским»), то получится, что для прокорма своего скота уезду необходимо 5.8 млн. пудов сена. Если прибавить сюда еще 1.5 млн. пудов, которые уезд продает, то в результате получим цифру в 7.3 млн. пудов. Чтобы получить это количество сена на 36089 десятинах лугов уезда необходима продуктивность в 202 пуда сена с десятины луга. Даже если допустить, что крестьяне продают сено не обозам, а друг другу, то есть, если 1,5 млн пудов сена потребляется в уезде, то продуктивность лугов составит 160 пудов с десятины, что также совсем не мало. Если к тому же предположить, что северный скот не получал максимальных пищевых норм то продуктивность северо-восточных лугов все равно должна быть значительно выше, чем в южных уездах, что, собственно, и подтверждается источниками. На наш взгляд, речь идет не столько о фантастической продуктивности северных лугов, сколько об активном использовании в качестве сенных угодий нелегальных лесных расчисток в казенных лесах, которые не учитывались чиновниками и не входили в статистику. Отметим, что П.А.Колеспиков также считает сведения о сенокосах на северо-востоке заниженными, но приведенные им цифры (в 2 - 3 раза) кажутся фантастическими.
