Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Территория и экономическое положение Чечни и Ингушетии в XVIII-XIX вв 19
1 Территория и население Чечни и Ингушетии 19
2 Развитие сельского хозяйства 34
3 Кустарные промыслы и торговля 58
Глава II. Поселения и домашний быт 78
1 Поселения, жилища и предметы домашнего обихода 78
2 Одежда, обувь и головные уборы 104
ЗПища 126
Глава III. Хозяйственный инвентарь и ремесло 145
1 Орудия труда 145
2 Оружие 157
3 Транспорт 166
Заключение 171
Использованные источники и литература 175
Введение к работе
Актуальность исследования. Тема исследования актуализируется
^ этнополитическими и этнокультурологическими процессами, происходящими в
Российской Федерации в период формирования нового демократического
общества. Российская Федерация является полиэтническим федеративным
государственным образованием, субъектоносителями которого являются
народы, имеющие в ее пределах свою историческую родину, самобытную
культуру, обычаи, традиции. Перспектива становления и укрепления
Российской Федерации немыслима без учета национального фактора:
этнической истории, этнокультуры, этнопсихологии, языка народов, для
которых Россия является исторической Родиной. «Болезни» развития молодой
демократической России обнаруживают рецидивы определенных антагонизмов
в этнонациональном развитии многонационального российского общества в
рамках единого Российского государства. Многие антагонистические явления,
встречающиеся, к сожалению, в российском обществе, являются проблемами не
^ столько взаимоотношений культур народов Российской Федерации, сколько
неисследованности и отсутствия механизма широкой пропаганды этих культур, нигилизма в отношении этногенеза народов и развития национальных культур.
Этнокультурный массив Кавказа - феноменальное явление,
сформировавшееся на протяжении веков в результате конвергенции в этом
а географическом регионе локализованных культур как местного субстрата, так и
контактного происхождения. Кавказ, находясь на стыке древнейших цивилизаций, тесно взаимодействуя с ними, сам явился очагом своеобразной, высоко развитой цивилизации. . Только в соприкосновении культур мы сможем осмыслить и свою и чужую культуры. Через ее осмысление может начаться диалог культур, который способствует преодолению замкнутости и взаимной отчужденности. Сформировавшиеся на протяжении веков обычаи и традиции, фольклор народов Кавказа возвышают личность человека, не покушаются на его достоинство, утверждают принципы взаимного уважения и
гармонии частных и общественных интересов, международных отношений на основе демократических ценностей. Именно культура народов Кавказа была той силой, которая поддерживала в этом регионе мир и добрососедские отношения, развивала экономические и межэтнические отношения.
Кавказ - это сложившееся историко - культурное сообщество, представленное многими народами и конфессиями ; это - своеобразная социально - этническая среда , развивающаяся по своей внутренней логике , стремящаяся сохранить свою самобытность , строить свои отношения с другими народами на равноправной основе , не поступаясь честью и национальным достоинством .
Культура народов Кавказа - не замкнута , а, напротив , носит открытый характер и толерантна к другим культурам.
Объектом диссертационного исследования является этнос чеченцев и ингушей в XVIII-XIX вв..
Предметом исследования являются памятники материальной культуры чеченцев и ингушей XVIII-XIX вв .
Цели и задачи исследования. Основной целью диссертации является исследование и описание большого пласта материальной культуры вайнахов, выраженного в традиционной одежде, орудиях труда, транспорте, пище, головных уборах, обуви и предметах домашнего быта, в значительной мере позволяющих идентифицировать чеченцев и ингушей, как носителей самобытной культуры. Системное исследование данной темы позволяет раскрыть феномен вайнахской традиционной материальной культуры, как концентрированное выражение уровня развития производительных сил, культурно-исторических связей с окружавшими их народами в историческом срезе и развивавшимися в определенных географических и природно-климатических условиях.
Методологической основой настоящего исследования являются принципы диалектической логики и теории познания, историзма и системного анализа, обеспечивающие изучение явлений и процессов в обществе всесторонне, в динамике, через совокупность взаимосвязей, взаимозависимостей и противоречий. В основу исследования легли собственный полевой материал и материалы археологических экспедиций, осуществленных на территории Чечни и Ингушетии в разные периоды. Анализ и обобщение вытекающих из них научных фактов мы попытались построить на принципах общих и конкретных методов научного исследования. Поэтому в работе нашли свое использование как общенаучные (исторический, логический, классификационный), так и конкретные (сравнительно-исторический, описательный, метод видовой группировки и др.) методы научного исследования.
Хронологические рамки исследования охватывают период XVIII-XIX вв.
Степень изученности проблемы. Историография и источниковая база. Материальная культура чеченцев и ингушей исследована недостаточно. Литература о чеченцах и ингушах, особенно дореволюционного периода, весьма незначительна, специальных обобщающих историко-этнографических работ, посвященных исследованию традиционной культуры вайнахов нет. Древнейшими авторами литературных источников, дающих сведения о чеченцах и ингушах, являются Страбон(І), Плиний Секунд(2), Птолемей(З) и др. В них чеченцы и ингуши представлены этнонимами «гаргары», «гаргареи», «соды», «хамекеты», «ксаматеб». «Армянская география» (VII в.) (4) упоминает чеченцев как «нахчаматеб», «нахчаматьян», «кустов». Самым ранним грузинским литературным источником, идентифицирующим чеченцев с «дурдзуками» или «дзурдзуками» является «Обращение Грузии»(5),
относящееся к IX в. Существование этнонима и этнотерритории «дурдзуки» подтверждается и в арабской версии «Жития Григория Просветителя», написанной не ранее 1Хв. и повествующей о событиях конца III - нач. IV в.. Дзурдзукия как географическая местность упоминается также в других арабских источниках IX в., в сочинениях арабского писателя Ибналь-Факих (6), в которых описано возведение Хосро Ануширваном (VI в.) в Дурдзукети 12 ворот и каменных крепостей. В «Житии картлийских царей» грузинского автора XI в. Леонтия Мровели (7), в хронике «Картлис Цховреба» (XI в.) (8) вайнахи также отождествляются с дурдзуками. В грузинской историографии XI-XVIII вв. чеченцев и ингушей, в отдельные периоды истории, уже
Щ дифференцируют на «дурдзуков», «глигвов», «кустов» и реже «нохчи».
Этноним «нохчи» / «нахчи» встречается в форме «нахчта» (как географический край) в грузинском документе, датированном XIV веком. Впервые этноним «глигвы», отождествленный с ингушами, приведен грузинским историком первой половины XVIII в. Вахушти Багратиони. Наиболее ранние историко-этнографические сведения о хозяйстве, поселениях, жилищах, одежде,
Ф кустарных промыслах, пище вайнахов в русской литературе относятся к
последним десятилетиям XVIII в. (работы И.Г. Гербера (9), Ф.Ф. Симановича (10), П.Г. Буткова (11) и др.). И.Г. Гербера по праву можно отнести к одному из первых историков и этнографов чеченцев и ингушей. Несмотря на сжатость этнографического описания, он сообщает разнообразные сведения о хозяйстве и образе жизни чеченцев и ингушей.
Интересные данные о вайнахах содержатся в трудах исследователей первой половины XIX в. И. Гюльденштедта (12), Дебу (13), Засс (14), Ю. Клапрота, К. Самойлова (15) Р.Ф. Розена (16). В их работах даются ценные сведения о хозяйстве, занятиях, численности населения, промыслах, общественном строе чеченцев и ингушей.
; В годы Кавказской войны и после нее авторами историко-этнографических
описаний явились офицеры русской армии и чиновники царской администрации. О кавказских народах, в том числе вайнахах, писали С.
Броневский (17), Н.П. Калюбякин, М.И. Венюков, и Клингер (18), Н. Данилевский (19), В.И. Голенищев - Кутузов, А.П. Ипполитов (20), А. Зиссерман (21), И. Иванов (22), П.К. Услар (23), Н. Ф. Грабовский (24), П.Д. Головинский (25) и др..
Официальная историко-этнографическая литература о народах Кавказа завершается капитальной работой Н. Дубровина «Очерк Кавказа и народов, его населяющих» (первый том его «История войны и владычества русских на Кавказе», 1871г.) (26). Большой вклад в кавказоведение внес А.П. Берже. В его работе «Чечня и чеченцы» (27) имеется ценный материал по различным аспектам истории чеченцев и ингушей: географии, поселениям и жилищам,
Ф хозяйству и общественному быту. Много полезного материала о Чечне можно
почерпнуть в издаваемых им «Актах Кавказской археографической комиссии». К числу первых историко-этнографических работ о Чечне следует отнести работу А. Ипполитова «Этнографические очерки Аргунского округа». В ней автор знакомит с хозяйственным бытом и традициями чеченцев. Этнографические и исторические материалы содержатся в работах П.
ф Головинского «Заметки о Чечне и чеченцах» (28), В. Станишевского
«Путешествие по Чечне» (29), И. Ограновича «Поездка в Ичкерию» (30), Н.А. Вроцкого «Чечня как хлебный оазис... » (31). Очень ценный материал по истории и этнографии Чечни и Ингушетии содержится в работах первых вайнахских авторов У. Лаудаева (32), и Ч. Ахриева (33). Довольно интересные материалы о народах Кавказа появляются в таких официальных изданиях, как «Сборник сведений о кавказских горцах» (ССКГ, 1868-1881гг.), «Сборник сведений о Кавказе» (ССК, 1871-1885гг.), «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» (СМОМПК, 1881-1929гг.). А.И. Потто (34), П.К. Услар, Л. Загурский (35), Л. Дирр др. опубликовали на страницах этих изданий ряд статей, содержащих историко-этнографические сведения о чеченцах и
w ингушах. Следует отметить, что большинство этих сведений носили слишком
общий характер и весьма бегло касались вопросов материальной культуры
чеченцев и ингушей. В основном они были посвящены географии, общественному строю, религиозным верованиям и традициям.
В истории развития исторической науки Чечни и Ингушетии, как и в историко-этнографическом кавказоведении в целом, значительным этапом явились 8 0-90-е годы XIX в. Значительный вклад в исследование истории и этнографии Чечни и Ингушетии в этот период внесли Ф.И. Леонтович (36), М.М. Ковалевский (37). Сведения о вайнахской истории и этнографии мы находим также у Г.Н. Казбека (38), О.В. Маргграфа (39), Д.З. Бакрадзе, Н. Харузина (40), Г. Вертепова (41), Н.К. Зейдлица (42), Е. Максимова (43), А. Россиковой (44), Д.А. Милютина (45).
1900-е годы ознаменовались публикацией материалов о чеченцах и ингушах в трудах исследователей Г.Ф. Гана (46), М.А. Иванова (47), И. Пантюхова, Е. Вишинского (48), П.П. Надеждина (49), Н.С. Иваненкова (50). Из перечисленных авторов наибольший научный интерес для познания культуры и социально-экономических отношений представляют работы Д.З.Бакрадзе, О.Маргграфа, М.М.Ковалевского, Е.Максимова, А. Россиковой, А. Вертепова.
Следует отметить, что материалы публикаций исследователей дворянской и буржуазной историографии и некоторые выводы их авторов относительно уровня экономического развития и характера материальной и духовной культуры народов Северного Кавказа, в том числе чеченцев и ингушей, носят явно тенденциозный характер, обусловленный их принадлежностью к определенной политической системе и конъюнктурными соображениями. Но, несмотря на известную ангажированность этих публикаций, они внесли определённый вклад в развитие кавказоведения.
Планомерное историко-этнографическое изучение материального производства, культурно-бытового уклада, общественного строя чеченцев и ингушей начинается после Октябрьской 1917года революции в России. Историко-этнографическое изучение Чечни и Ингушетии за период Советской власти можно разделить на ряд хронологических периодов. Первый этап
охватывает период с 1920 по 1944г. На него приходится формирование и становление исторической науки и этнографии Чечни и Ингушетии. С первых же дней Советской власти руководство страны ставило задачу преодоления хозяйственной, политической и культурной отсталости окраинных народов. Достижение этой задачи было невозможно без исторического прошлого, экономических особенностей, культурно-бытовых традиций и т.п. Этим объясняется тесная связь историко-этнографических работ этого периода с практическими задачами и потребностями советского строительства в Чечне и Ингушетии. В 20-30-е годы ХХв. Чечню и Ингушетию посетило несколько историко-этнографических экспедиций. Большой вклад в этнографию Чечни и
Ф Ингушетии внесли Л.П. Семенов (51), И.П. Щеблыкин (52), Б. Плечке, Е.М.
Шиллинг, А.И. Генко (53), Х.Д. Ошаев (54), Н.Ф. Яковлев (55), Н.Г. Мартиросиан (56), А.П. Христианович (57), М.Л. Тусиков (58) и др.. Их усилиями были добыты новые историко-этнографические источники и сведения, что сделало возможным их обобщение и широкое обсуждение на общекавказском и мировом уровне.
Ф; В период трагической депортации чеченцев и ингушей в 1944-1956гг. в
исследовании вайнахской этнокультуры наблюдается застой. После репатриации чеченцев и ингушей и восстановления Чечено-Ингушской государственности начинается новый этап в изучении истории и этнографии Чечни и Ингушетии. В этот период исследованием проблем традиционной культуры вайнахов занимались В.К. Гарданов, Н.Г. Волкова (59), В.П. Кобычев (60), Б.А. Калоев (61), Я.С. Смирнова, Л.И. Лавров, Е.А. Студенецкая (62), А.И. Робакидзе (63), Р.Л. Харадзе (64), В.Д. Итоношвили, Б.В. Гамкрелидзе и др. В этот период выросла целая плеяда местных историков и этнографов, занимающихся различными аспектами культуры вайнахов: хозяйственным
бытом (С.А. Хасиев), общественным строем и социально-экономическими
#
w отношениями (И.М. Саидов, А.А. Исламов, Ш.Б. Ахмадов, Т.А. Исаева),
семейными отношениями (З.И. Хасбулатова, Ф.И. Кудусова), религиозными
верованиями и календарной обрядностью (Н.Н. Бараниченко - Великая, З.А.
Мадаева, А.И. Шамилев). Ценным вкладом в изучение этнографии вайнахов являются исследования: лингвистов Ю.Д. Дешириева, И.Ю. Алироева, К.З. Чокаева, СМ. Джамирзаева; археологов Е.И. Крупнова, P.M. Мунчаева, В.Б. Виноградова, В.И. Марковина, С.Ц. Умарова, М.Б. Мужухоева, М.Х. Багаева С.Л. Дударева, Х.М. Мамаева, Д.Ю. Чахкиева, Х.З. Бакаева и др.; топонимиста А.С. Сулейманова; исследователей фольклора, У.Б. Далгата, И.А. Дахкильгова, А.О. Мальсагова, О.А. Джамбекова.
В 80-90-е годы XX в. проблемы традиционной вайнахской одежды нашли отражение в исследованиях Б.Б-А. Абдулвахабовой, Л. Гарсаева, И. Асхабова.
Источники, использованные при написании настоящей диссертации, могут быть разделены на следующие группы: документы официального делопроизводства сословно-поземельных комиссий и комитетов на местах в период подготовки реформ; документы Абрамовской комиссии 1906-1907гг.; документы личного происхождения; опубликованные записи чеченских и ингушских адатов; материалы периодической печати; материалы этнографии, фольклора, археологии; материалы топонимии; сведения путешественников. Основной комплекс источников составляют документы, введённые в научный оборот после выявления их в следующих архивах: Государственный исторический архив Республики Грузия (ГИА РГ); Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА); Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ); Российский государственный исторический архив (РГИА); Государственный архив Республики Северная Осетия-Алания (ГА РСОА); Государственный архив Чеченской Республики (ГА ЧР); Государственный архив Республики Дагестан (ГА РД); Государственный архив Ставропольского края (ГА СК).
Научная новизна исследования. Работа представляет собой первый опыт обобщения, исследования большого пласта вайнахской материальной культуры.
В диссертации предпринята попытка раскрыть специфические черты
вайнахской материальной культуры, обусловленные географическими
границами расселения, природными условиями, историческими и культурно-
историческими процессами, имевшими место в Чечне и Ингушетии, а также
взаимовлиянием и взаимопроникновением культур народов Кавказского
региона. Автором впервые вводится в научный оборот ряд предметов
традиционной вайнахской материальной культуры с терминологической,
технической и технико-экономической точек зрения в разрезе локальных
этнотерриториальных зон, приводится сравнительный анализ идентичных
предметов хозяйственного, бытового и другого назначения соседних
Ф этнических массивов.
Научная и практическая значимость. Изучение материальной
культуры народов имеет огромное историческое значение, так как она
показывает уровень их общей культуры, культурно - исторические связи с
окружающими их народами, а также социальное положение населения.
% Материальная культура чеченцев и ингушей во многом сходна с
материальной культурой осетин и народов Дагестана, она имеет также общие черты с материальной культурой Грузии.
Традиционная материальная культура вайнахов в определенной мере описана в письменных источниках исследователей дореволюционного периода и в работах ученых, исследовавших эту проблему в 20-40-х гг. XX в.(до депортации чеченцев и ингушей). К сожалению, в период депортации чеченцев и ингушей,.многие предметы, находившиеся в музеях и в селах республики, были уничтожены или распределены по музеям соседних республик.
После восстановления чечено-ингушской автономии в 1957 году изучение материальной культуры вайнахов начинается по аналогичным образцам соседних народов и чеченцев, проживающих в Грузии (так называемых панкисцев и кистин).
Сейчас же главным источником исследования остается язык вайнахов,
который сохранил названия предметов материальной культуры. Благодаря
сохраненным в языке названиям, вайнахским этнографам часто приходится
разыскивать предметы материальной культуры в северокавказских музеях
и у кистин. В 60-х годах в Ахметовском районе Грузинской ССР у кистин были
найдены названия ряда предметов домашнего обихода, одежды, орудий труда,
транспорта, сбруи и оригинальная древнейшая вайнахская доска для молотьбы
зерна, подбитая кремневыми осколками - э р н е I (букв, молотильная
шкура). Аналогичная доска позднее была обнаружена в Тбилисском музее, где она приписывалась горским народам Кахетии, хотя её изготовителями были вайнахи.
Культура народа познаётся прежде всего посредством памятников материальной и духовной культуры , культурно - исторических ценностей .
В условиях Чеченской Республики , уже более десяти лет раздираемой глобальными не только для Чечни , но и для России в целом общественными катаклизмами , военными конфликтами , разрушившими целостную систему государственной , политической власти на данной территории , выведшими Чечню на какой-то период из правового , инфор - мационного , культурного пространства Российской Федерации , проблема сохранения, исследования и популяризации культурных ценностей стоит особенно остро .
Чеченские башни и башенные архитектурные комплексы подвергались систематическому уничтожению со времени Кавказской войны XIX в.. Многие башни были разобраны, а из их камней построены в горах русские крепости Шатойская , Евдокимовская , Воздвиженская и др. . Башни разрушались не только царским самодержавием , но и имамом Шамилем в ходе подавления восставших горских обществ , особенно в Чеберлое , войсками НКВД в период депортации чеченцев . Глумление над памятниками архитектуры продолжалось и в период последних войн в Чечне. Ракетно-бомбовыми ударами разрушены боевые и жилые башни в сёлах Шарой, Хилдех , Макажой , культовые
сооружения в Эткали и Макажой , надземные склепы в Майсте и Малхисте. Военнослужащие подвергали башни обстрелам , использовали камень с башен для строительства брустверов и других заградительных укреплений . Некоторые из башенных архитектурных сооружений использовались под склады , блиндажи. В результате артобстрелов и бомбардировок серьёзные повреждения получили боевая башня в с. Дёре, башня-убежище в с. Ушкалой, боевая башня в с. Сатто, полностью разрушена боевая башня в с. Шарой.
Перманентное уничтожение и разграбление культурных ценностей народа ЧР на протяжении последних 200 лет : в результате Кавказской войны 19 века., колониальной политики самодержавной России, «национальной» политики советского режима , депортации чеченского народа и последних войн в Чечне, - культурно - исторические ценности народа ЧР поставлены на грань полного исчезновения . .
Традиционная материальная культура является производной
многовекового опыта общественного бытия и определяется многими факторам: географией территории, природно-климатическими условиями, природными богатствами, геополитическим положением, внешними этнокультурными сношениями и т.д.
Многие традиции в материальном производстве, декоративно-прикладном искусстве утрачены в результате экспансии со стороны агрессивных цивилизаций. Реанимация и популяризация некоторых видов автохтонных традиционных промыслов позволила бы выявить насколько они рациональны и востребованы в современных условиях.
Практическая направленность диссертации заключается в ее рекомендациях по возрождению полузабытых приемов традиционного производства, технологии, созданию новых и расширению старых предприятий на основе рационального, продуманного учета традиций народных ремесел. Исследования и сравнительно - сопоставительный анализ традиционной материальной культуры вайнахов (чеченцев и ингушей) может выявить общие и особенные черты, способствовать лучшему пониманию и сближению
носителей различных культур, вызвать познавательный интерес друг к другу, что очень важно в условиях российской многонациональной действительности. Материалы диссертации могут быть использованы в учебных программах и спецкурсах образовательных заведений, при подготовке обобщающих трудов по истории и этнографии Чечни и Ингушетии, народов Северного Кавказа.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на совместном заседании кафедры Отечественной истории и кафедры всеобщей истории Чеченского Государственного университета и получила положительные отзывы. Основное содержание, выводы и результаты исследования автором изложены в докладах на региональных, всероссийских и международных научных конференциях, в учебном пособии для школ Чеченской Республики.
Структура исследования. Диссертационная работа состоит из Введения, 3-х глав (глава I «Территория и экономическое положение Чечни и Ингушетии в XVIII-XIX вв.»; глава II «Поселения и домашний быт»;
Территория и население Чечни и Ингушетии
Территория расселения чеченцев и ингушей является древнейшим очагом обитания человека. Археологические раскопки засвидетельствовали ранние и поздние памятники среднего и верхнего палеолита (Кезеной, Хой, Макажой, Гамурзиево). Наличие в эпоху неолита первобытнообщинного строя с родовой организацией, земледелия и скотоводства подтверждают памятники, обнаруженные в бассейне р. Хулхулау, у с. Ведено.
Археологические памятники Лугового поселения у ее. Мужичи, Бамут, Сержень-Юрт и др. дают основание утверждать, что эти места были заселены в эпоху медно-бронзового века уже древними предками современного населения края, культура которых была очень близка к куро-аракской и майкопской культурам Закавказья и Северного Кавказа.
В середине и второй половине II тысячелетия (в конце бронзового века) территория региона уже была освоена местным населением. В этот период устанавливаются тесные связи населения горной Чечни с Дагестаном, Прикаспием, Грузией, Кабардино - Пятигорьем. В течение почти всего II тысячелетия до н.э. на территорию региона проникают степные племена так называемой «катакомбной» культуры.
Этап хозяйственного освоения края завершается в эпоху раннежелезного века (IX - IV вв. до н.э.), что подтверждается могильником у с. Харачой, открытым исследователем А.П. Кругловым. Археологические данные также подтверждают, что в начале I тысячелетия до н.э. значительная часть Чечни и Ингушетии была населена носителями кобанской культуры.
В III веке до н.э. Северный Кавказ подвергается мощному нашествию ирано-язычных племен сарматов - савраматов, известных в греко-римских письменных источниках, как сираки и аорсы. По мере их оседания в крае большинство местных поселений, расположенных по pp. Терек, Сунжа и их притокам, прекращают свое существование. Это приводит и к исчезновению исконных племен - носителей кобанской и харачойской культур.
Первыми письменными источниками, содержащими достоверные известия о предках чеченцев и ингушей, были трактаты греко -римских историков I века до н.э. и начала I века н.э. Страбона, Плиния Секунда, Птолемея. В них приводятся названия племен гаргаров, обитавших в бассейне р. Мермода (р.Терек), по соседству с дагестанскими легами и телами («гергара» ( чеч.), «Гаргара» (инг.) обозначают «близкий», «родственник»), «соды»/«сонды» и «хамекеты», отождествляемые историками первый - с древнейшей вайнахской родо - племенной группой восточной Чечни - садой, а второй - с ингушским тайпом Ассинского ущелья хамхи. Окончание «еты» в грузинском языке обозначает «местность», «страну». (1)
В армянском источнике VII века, так называемой «Армянской географии», среди перечисляемых племен Кавказа упоминаются племена «нахчаматьяне» и «кусты», соответствующие самоназванию чеченцев «нахчо» (ср. «нахчи мот» (чеч.) - означает «чеченский язык» или «нахчин меттиг» (чеч.) - «место чеченцев») и грузинскому названию вайнахов, населяющих Панкйсское ущелье Грузии - «кисты».
Среди других племен называется также племя «дурцки», заимствованное, очевидно, от грузинского наименования чеченцев - так называемых, «дальних кистов»», проживавших на территории современной Чечни и Ингушетии (2).
В грузинской средневековой хронике «Картлис цховреба» («Житие Грузии») XI - XII века чеченцы упоминаются, как «дурдзуки» - «дзурдзуки» (3).
Поселения, жилища и предметы домашнего обихода
Сохраняющиеся на протяжении длительного времени традиционные формы культуры, порожденные в далеком историческом прошлом, как правило, указывают на преемственность в процессе развития в различных сферах общественной жизни: социальной, хозяйственной, культурной, идеологической. Наличие сложившихся традиционных форм культуры свидетельствует не о стагнации в развитии культуры, а об их автохтонности, жизнеспособности и универсальности на различных ступенях общественного развития (1)
Научно установлено, что язык является наиболее консервативной составляющей культуры и потому он является бесценным источником информации об истории и культуре этноса. Язык отражает локальные особенности материального быта, верований, является одним из средств осуществления обрядов.
Нахская лексика сохраняет довольно большое разнообразие терминов, обозначающих поселения, жилища, хозяйственные постройки. Этимология этих терминов раскрывает происхождение, характер и назначение этих поселений и жилищ в эволюционном срезе.
Наиболее распространенным форматом поселения чеченцев и ингушей является селение. Существуют разные термины, обозначающие населенный пункт: пхъа, кхаьлла, оьвла, юрт, кіотар, гіала, шахъар, керт. Каждому из перечисленных терминов соответствует определенный тип поселения. Тип поселения «гіала», характеризуется большими размерами, многоэтажностью строений и функциональными особенностями: защитные, оборонительные, производственные, торговые и т.д. В сегодняшнем значении термин «гіала» стал употребляться на позднем этапе социально-экономического и политического развития Чечни и Ингушетии. Первончально этим термином обозначалось селение, строения, которые совмещали функции жилых и защитных, оборонительных сооружений. Как правило, в силу своих оборонительных функций, они были 2-х и более ярусные. Строительным материалом в зависимости от географических условий местности служили камень или дерево. В высокогорье, как правило, поселения имели каменные строения, а в предгорной, лесистой зоне и на плоскости поселения были представлены прежде всего деревянными строениями (Дечиг-гіала (деревянное поселение оборонительного характера) - с. Галайты на границе Ножай-Юртовского района ЧР и Новолакского р-на Республики Дагестан).Так, например, казаков, поселившихся на приграничной территории первоначально чеченцы называли гіазакхи, но, когда границы Русского централизованного государства в сер. XVI в.приблизились к Чечне и казаки, поступив на службу, селились в специально создовавшихся на границе с Чечней укрепленных поселениях - станицах, выполнявших функции форпостов, чеченцы их стали называть «гіалгіазакхи», т.е. казаки укреп-поселений.
Названия поселений указывали на гидроним, эпоним, культ и т.д., с которыми связано их возникновение. Так, крепость Грозная стала именоваться «Соьлжа-гіала» - крепость на Сунже, Порт - Петровск (Махачкала), Шахьар-гіала - город - крепость, Буре-гіала - и т.д.
Древнейшими нахскими терминами, обозначающими поселение в высокогорной зоне, являются «пхьа» {Пхьа - Меттой, Элъ-Пхъа, Пхъеда, Пхьа-коче, Пхаълинг, Накіари-Пхьеда ЦІай-Пхьеда) и «кхаълла» (Итум-кхаълла, Айт-кхаълла, Эна-кхаьлла, Гучун-кхаълла, Теза-кхаьлла, Эш-юсаълла, Ак-кхаьлла)..
Этимология термина «пхьа» не ясна. Обращает на себя внимание то, что нахи называют хевсуров термином пхий. Населенные пункты с терминами, в составе которых присутствует «пхьа», локализованы на границе с хевсурами, тушинами. Имеется немало материальных свидетельств и письменных источников, указывающих на общность происхождения отдельных обществ горной Чечни, Ингушетии и восточной Грузии (Хевсуретии, Тушетии). Вполне вероятно, что эти общества имели общую духовную культуру, поклонялись общим божествам. По нашему мнению, термин «пхьа» восходит к названию древнейших богов нахов: пхъа//тхъа:
Орудия труда
Анализ терминов, обозначающих древнейшие орудия труда вайнахов, имеет не только актуальное лингвистическое значение, но и вносит определенный вклад в изучение их материальной культуры, позволяет проследить их эволюцию.
От грубоотесанного камня и заостренной палки до ткацких и токарных станков, сложного вайнахского плуга, гончарного круга, подъемного крана и многих других орудий - такова эволюция орудий, облегчивших труд вайнахов и способствовавших повышению его производительности.
Все орудия с их принадлежностями в вайнахских языках называют гіирс (кист, гіирц). Под этим словом, кроме того, понимают одежду и сняряжение человека, а также снасть, сбрую, кровать, люльку с ее убранством и т.д.
Богатая терминология орудий труда, представленная в вайнахских языках, говорит о древности их земледелия, животноводства и искусстве в строительстве военных и жилых сооружений в горах.
Терминов, относящихся только к названиям плуга и его частей, в вайнахских языках и диалектах насчитывается более десятка: хъонхал— лемех (инг. хъонаг1ал//хъонахал); г у р м а - колесо для прицепа плуга (инг.гувра); баълча - рукоятка плуга (инг. ко); пхъатоъда - предплужник (инг. пхъотох); нуох - древняя соха (инг. нух, чеб. ног//пурц1, итум. нох//пурз); г I а л акх- палочка из крепкого дерева для очистки земли (инг. нухдугТаьрг); гіарлу — лопаточка для оистки лемеха (инг. нухдувхарг); гуогпану- составная часть плуга; с о р г I а- отвал и держатель лемеха; с аз 1а-грядиль (инг. хъонг). Что касается слова гуоша, то оно является, по-видимому, старым заимствованием из персидского языка через грузинский (гутани) и распространено, как мы говорили, почти во всех языках Кавказа.
Остальные названия плуга (хьонхал, пхъатоъда, нуох) являются исконно вайнахскими, второе из которых увязывается с названием довольно распространенного дерева в Чечне и Ингушетии, известного своей крепкой древесиной пха//пхъа — граб. По всей вероятности, оно некогда играло довольно существенную роль в жизни вайнахов (ср. кист, пхердукъ — копье, пхер — щит, а также чеч. пха - стрела).При разложении слова пхъа — тоъда получаем два компонента: пхъа - доска или палка из граба и тоъда//тиеда - резать, кромсать. Это говорит о том, что древнейшей сохой у вайнахов был обработанный кусок граба, название которого сохранилось затем за предплужником.
Нуох- вайнахский плуг с одной ручкой без колеса, запрягался парой быков. Еще проще был плуг чеберлоевцев и итумкалинцев, который представлял собой согнутый полуобод с челноком на конце, куда надевался железный башмак-резак. Такой плуг обычно вскапывал неглубоко и почти не делал отвалов почв.
Параллельно с названием нуох у чеберлоевцев и итумкалинцев существовал пурці и пурз (кист., итум. перц//поърц; груз, персей - обод; кум., авар, пурц -соха).
Более сложным был плуг гуота с двумя ручками и колесом, запрягаемый двумя-тремя парами быков. Этот плуг был распространен у всех народов Кавказа.
