Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945-1991 гг. Мякшев Анатолий Павлович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Совет Национальностей Верховного Совета СССР: конституционный статус и реальное положение (1945- 1991).. 71

1.1. Совет Национальностей Верховного Совета СССР в системе государственных органов по управлению межнациональными отношениями в стране 71

1.2. Представительная власть в СССР: выборы или назначение? 79

1.3. Порядок формирования Совета Национальностей Верховного Совета СССР как отражение иерархической советской федерации 88

1.4. Роль постоянных комиссий Совета Национальностей в решении вопросов в сфере межнациональных отношений 97

Глава 2. Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945 - 1953 гг 119

2.1. Депортация народов и политика переселения как факторы усложнения национальной структуры и обострения межнациональных отношений в СССР 127

2.2. Идеологические кампании и их влияние на межнациональные отношения в Советском Союзе 156

2.3. Борьба с "буржуазным национализмом", религиозными и бытовыми "пережитками" 182

2.4. Национально-языковое строительство, проблемы малых народов и их национально-территориальных образований 205

Глава 3. Межнациональные отношения и Совет Национальностей в "период оттепели" (1953-1964) 221

3.1. Инициативы Л.П. Берия в национальной области весной — летом 1953 года .230

3.2. Реабилитация депортированных народов: непоследовательность и противоречивость процесса 246

3.3. Рождение национальных движений советских немцев, крымских татар, турок-месхетинцев 278

3.4. Национальные движения в Прибалтике (конец 1950-х - начало 1960-х годов) 292

3.5. "Интернационализация" в национально-языковой сфере и проблемы

национально-государственного статуса народов 301

Глава 4. Межнациональные отношения и Совет Национальностей в период "развитого социализма" (1965 -1985) 321

4.1. Эволюция национальных движений в рамках "новой исторической общности" 336

4.2. Межэтнические конфликты на Кавказе и их воздействие на процесс развития "советского народа как новой исторической общности" 370

4.3. Складывание национальных кланов и рост межобщинных противоречий в национальных республиках - характерная черта "развитого социализма" 387

4.4. Национально-языковые проблемы "развитого социализма" 406

4.5. Вопросы неравенства в отношениях между национальными республиками 420

Глава 5. Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в условиях ускорения социально- экономического и политического кризиса (1985 - 1989) 440

5.1. Курс на ускорение социально-экономического развития страны и нарастание межнациональных противоречий (1985-1987) 443

5.2. Превращение национального фактора в одну из главных проблем политической жизни СССР (1988 - первая половина 1989) 460

Глава 6. Совет Национальностей, "национальный взрыв" и распад Советского Союза (1989-1991) 491

6.1. Обострение национальных проблем в СССР во второй половине 1989 г. и "новый" Совет Национальностей 493

6.2. Совет Национальностей в условиях попыток обновления федерации и создания нового союзного договора в 1990 г 519

6.3. Деятельность Совета Национальностей в период распада многонационального Советского Союза в 1991 г 550

Заключение 587

Список использованных источников и литературы 598

• Совет Национальностей Верховного Совета СССР в системе государственных органов по управлению межнациональными отношениями в стране
• Депортация народов и политика переселения как факторы усложнения национальной структуры и обострения межнациональных отношений в СССР
• Инициативы Л.П. Берия в национальной области весной — летом 1953 года

Введение к работе

Несмотря на то, что прошло чуть более десяти лет после развала СССР, общественный интерес к событиям послевоенного периода существования союзного государства не утрачен. Это закономерно, так как многое в нашей современной жизни определяется советской эпохой, приведшей, в том числе, к гибели Советского Союза. Союз ССР продолжает незримо "существовать" как один из факторов, влияющих на содержание и направленность политической и идеологической борьбы, на внутреннюю и внешнюю политику независимых государств - бывших союзных республик. Советское государство продолжает активно присутствовать в сознании миллионов бывших сограждан не как "империя зла" или "тюрьма народов", а как великая, могущественная держава, которая в значительной степени определяла вектор международных отношений, в которой ее многонациональное население по большему счету чувствовало себя в безопасности и было уверенно в завтрашнем дне.

Распад Советского Союза, "общенациональная трагедия огромного масштаба", от которой "выиграли в основном элиты так называемые и ... националистически настроенная часть" во вновь образованных республиках¹, продолжает оставаться одной из острых проблем современности, причины и последствия этого события до конца не выяснены, что, безусловно, вызывает необходимость конкретно-исторического анализа факторов, определивших судьбу этого феномена.

Особенно остро это ощущается в последнее время, когда Россия, постепенно меняя свои внутри- и внешнеполитические приоритеты, пытается вернуть утраченные позиции как на мировом, так и на постсоветском пространстве, стремится стать тем "центром притяжения",

¹ Ответы Владимира Путина на вопросы во время встречи с доверенными лицами // Комсомольская правда. 2004. 20 февр. С. 7.

вокруг которого со временем может образоваться принципиально новое объединение государств и народов.

Особую значимость в связи с этим приобретает документально подтвержденный и научно обоснованный взгляд на все то, что происходило в Советском Союзе как в зените его могущества, так и на завершающих этапах его существования. Как зарождались и развивались дезинтеграционные процессы, в короткие исторические сроки расчленившие некогда единую страну? Какие факторы в конечном счете определили гибель СССР? Был ли распад государства неизбежен? Какую роль в подстегивании этих процессов сыграли национальные элиты? Могли ли решения власти, практическая деятельность центральных и местных государственных органов замедлить или предотвратить дезинтеграцию великой страны? Отвечала ли национальная политика интересам как всего населения страны, так и ее отдельных этносов? Какое воздействие национально-территориальное устройство СССР оказало на развитие межнациональных отношений в стране?

Попытки дать ответы на эти вопросы продолжают предпринимать политики, прежде всего в рамках мемуарного жанра. Однако и те, кто принимал участие в разработке политических решений, осложнявших межнациональную ситуацию в стране, и те, кто активно разваливал Союз, и те, кто ничего не сделал для сохранения единого государства, в основном направляют свои усилия на поиск аргументов в пользу "своей правоты" и "неправоты" своих политических оппонентов. Несмотря на то, что феномен кризиса и крушения государства представляет широчайший, разнообразнейший и неиссякаемый круг проблем для научного, профессионального осмысления происшедшего, историки крайне неохотно обращаются к этой тематике.

В научной среде порой можно встретить суждение о том, что события современности и недавнего прошлого (большинство ученых склонно определять "современную историю" как период после 1945 г.)

7 являются предметом изучения политологии, но не исторической науки. В качестве аргумента используется тезис о том, что "связанные с современностью" исследования несовместимы с главной обязанностью историка — точно отображать прошлое и с требованиями научной объективности и потому неизбежно будут подвергаться крайней идеологизации. Распространение подобного рода предостережений в современной российской историографии легко объяснимо и может рассматриваться как проявление излишней осторожности: в недавнем прошлом историческая наука слишком сильно страдала от всякого рода идеологов и пропагандистов.

В отличие от политологических исследований, предметом которых
выступают прежде всего политические идеи, системы и институты,
историческая наука ориентирована, на поиск истоков, корней,
обусловленности происходящих событий. Изучая зарождение, развитие и
завершение того или иного процесса, историческая наука сталкивается с
необходимостью оценить воздействие самых различных факторов на
состояние общества. В силу этого проблематика исторических
исследований намного шире политологических. і

Послевоенный период истории, в большей мере этапы "развитого социализма" и "перестройки", "привлекательны" и для политологов, и для историков. Это время воспринимается как часть современности: живы и участвуют в общественной жизни многие действующие политики тех лет, большую роль в восприятии современной эпохи неизбежно играет личный опыт историка. Активно функционирующие политические, социальные и прочие российские институты также часто восходят к недавнему прошлому.

Так, роль Совета Национальностей Верховного Совета СССР в российской истории в 1990-1993 гг. выполнял Совет Национальностей Верховного Совета РСФСР, а с 1993 г. — Совет Федерации Федерального Собрания РФ. Совет Федерации, представляющий интересы как

8 национальных образований, так и "русских" краев и областей, не имеющих официального национального статуса, наглядно демонстрирует неравенство в возможностях реализации своего суверенитета российскими этносами. Функциональная, статусная, правовая, структурная неясность данного государственного органа в короткий исторический отрезок времени вызвала необходимость его неоднократного реформирования. В силу этого изучение положения, роли, деятельности предшествующего, близкого по конституционному статусу и призванного отражать многонациональную специфику страны государственного органа, Совета Национальностей Верховного Совета СССР, имеет большое значение не только для теории и истории национального вопроса, но и для сегодняшних российских политических реалий.

С другой стороны, период 1945-1991 гг. - завершенный исторический период. Он качественно отличается от предшествующих этапов советской эпохи и от того отрезка отечественной истории, который начался после распада СССР. В настоящее время существует определенная историческая дистанция, позволяющая более объективно и взвешенно оценить смысл и значение происходивших в 1945-1991 гг. событий. Распад СССР - свершившийся факт: "это состоялось, это принято народами этих стран, признано международным сообществом и самой Российской Федерацией" . Таким образом, историк находится перед искушением исследовать советскую историю с момента ее возникновения и эволюции до окончания, т.е. рассмотреть объект изучения в полной мере, вплоть до трансформации его в новое качество. Еще Сен-Симон, создавая историю своего времени ("честной я именую историю, если она относится к времени автора и его стране, повествуя о том, что происходит у всех на

² Ответы Владимира Путина на вопросы во время встречи с доверенными лицами // Комсомольская правда. 2004. 20 февр. С. 7.

9 глазах"), предполагал ее публикацию лишь в будущем, после изменения исторической ситуации³.

Актуальность изучению истории национальной политики и межнациональных отношений в СССР придает и тот факт, что Россия унаследовала от советского государства территориальный принцип национально-государственного устройства, ранее уже обнаруживший свое противоречие с эволюцией национального состава населения и явившийся одной из причин его разрушения. Не поменяв принципиальной, национально-государственной, основы своей внутренней структуры, Россия не может быть уверена в том, что она избежит участи Союза ССР.

Истоки межэтнических конфликтов в современной России, равно как и в независимых Грузии, Азербайджане, Украине, странах Балтии, Средней Азии, во многом следует искать в советской эпохе, более ранних периодах истории этих народов, что также придает настоящему диссертационному исследованию актуальность.

Исследование истории взаимоотношений власти и этносов в рамках Советского Союза позволяет также представить современную российскую государственность как результат исторически формирующейся солидарной общности различных народов на базе русской государственности и культуры при сохранении самобытности каждого и единства всех.

К тому же, распрощавшись с "советским народом", политики и политологи постсоветского периода, несмотря на практический курс на создание этнократических моделей в большинстве независимых государств, стали приспосабливать представления о советской общности к новой исторической ситуации ("украинская нация", включающая все этносы, проживающие в украинском государстве, "народ Узбекистана", "казахстанский народ").

Изучение советского опыта решения национальных проблем, таким образом, напрямую увязывается с сегодняшними российскими и, в целом,

³ Сен-Симон. Мемуары: Избранные главы: В 2 кн. М, 1991. Кн. 1. С. 46.

10 постсоветскими реалиями и противоречиями. Знаменательно, что Карл Ясперс, размышляя о смысле изучения истории, писал о том, что "цель моей книги - содействовать углублению нашего сознания современности"⁴.

Историческая наука же, не обладая, естественно, иммунитетом от соображений практической полезности и не отстраняясь от своего времени, только обогащается, откликаясь на актуальные и злободневные проблемы в обществе.

Объектом диссертационного исследования является сложный комплекс взаимоотношений власти и советских народов после Великой Отечественной войны. В политической антропологии и политической этнологии взаимодействие этноса и государства обозначают понятием "этнопотестарная общность" (процесс соединения этноса и власти)⁵. Проблема взаимодействия власти и этносов включает в себя не только разработку политической элитой тактики и стратегии поведения государства по отношению к населяющим его народам, но и вопросы сотрудничества этносов и национально-государственных образований внутри многонационального государства.

Определение вектора национальной политики и анализ её реализации составляет одну из наиболее увлекательных задач историка. Прежде всего потому, что данная проблема обусловливает необходимость обратиться к всестороннему анализу истории государства и общества, их социальному, экономическому, политическому, культурному развитию. При этом модель взаимодействия власти и народов в данном случае может быть не связана напрямую с общественно-экономической природой того государства, в рамках которого эта модель реализуется. На систему взаимодействия большее воздействие могут оказывать не материальные факторы эволюции общества, а идеологические и социальные процессы,

⁴ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 28.

⁵ Козлов В.И. Этнос. Нация. Национализм. М., 1999. С. 111-112.

либо политический темперамент национальной элиты или убеждённость лидера государства в благотворном влиянии на общество проповедуемой им концепции национальной политики, а зачастую и национальная психология или национальная обида.

Предметом настоящего диссертационного исследования является деятельность высших государственных органов власти по выработке и реализации политики в национальной области. Приоритетным при этом является исследование противоречивой роли представительной власти в СССР, а именно Совета Национальностей Верховного Совета СССР, как органа, призванного отображать многонациональную специфику советского государства, представлять и защищать национальные интересы, решать вопросы в сфере развития советских этносов и регулирования этнонациональных отношений. Следует отметить, что предметом изучения стал национальный аспект деятельности Совета Национальностей Верховного Совета, что при практически полном дублировании деятельности Совета Союза в 1945-1989 гг. имеет принципиально важное значение. Неоднозначная доля специфически национальных сюжетов в многообразной и разносторонней деятельности Совета Национальностей (в 1970-е гг., к примеру, национальный аспект в его деятельности был сведен к минимуму) сама по себе ярко демонстрирует не только роль и характер представительной власти в СССР, но и сущность национальной политики советского государства в послевоенный период истории.

Хронологические рамки, ограничивающие изучение поставленной проблемы, охватывают, собственно, "современную историю" советского государства, т.е. с момента Великой Победы советского народа в 1945 г. до распада Союза ССР в 1991 г. Начальная грань предлагаемого исследования связана с крутым поворотом 1945 г., когда война с фашизмом парадоксальным образом переросла в "холодную войну" с США и их союзниками. Запад, видевший угрозу в самом существовании СССР и расширении влияния советской общественно-экономической системы в

12 мире в целом, начал изнурительную войну, которую, в конечном счете, выиграл. Исторический выбор в пользу западной государственной и общественной системы, совпавший по времени с крушением СССР в 1991 г., является основанием для выделения конечной даты исследования.

Изменения в национальной политике и системе межнациональных отношений подтверждают обоснованность критериев выделения начальной и конечной граней диссертационного исследования. Выдвижение русского народа на роль "руководящей нации" и эксплуатация этого фактора в целях упрочения существующей государственной системы, развертывание борьбы с низкопоклонством, антипатриотизмом и космополитизмом, продолжение практики депортаций народов, наступление нового этапа в искоренении местного национализма в значительной степени объяснимы с позиции завершившейся войны с ее неисчислимыми жертвами, достигнутой победы и сменивших ее ожиданий и подготовки к новой войне. Нарастание противоречий в "новой исторической общности", кризис межнациональных отношений и выход национальных проблем на поверхность общественной жизни в 1985-1991 гг. явились не только одной из главных причин разрушения СССР и крушения биполярной системы "холодной войны", но и началом перехода к новой системе взаимоотношений народов России и СНГ.

"Историк не занимается реконструкцией времени во всей его полноте для каждого нового исследования: он берет то время, над которым уже работали другие историки и периодизация которого имеется"⁶. С этой точки зрения представляется целесообразным, учитывая преемственность национальной политики 1945-1991 гг. с предшествующими -"большевистскими" довоенной и военной - моделями решения национального вопроса, выявить внутреннюю периодизацию послевоенного этапа. Периодизировать - значит "выявлять прерывистость,

⁶ Про А. Двенадцать уроков по истории. М., 2000. С. 119.

нарушения преемственности, указывать на то, что именно меняется, датировать эти изменения и давать им определение"⁷.

Исследование истории взаимоотношений власти и этносов поэтому более логично и оправданно в рамках общепринятого членения послевоенного периода развития СССР на четыре этапа. 1945-1953 гг. -апогей сталинского режима, восстановление народного хозяйства, решение атомной проблемы, сохранение "репрессивного" характера национальной политики. 1953-1964 гг. - период модернизации страны на путях ее "десталинизации" в годы хрущевской "оттепели", вместивший в себя как "волюнтаризм" советского руководства, так и превращение СССР в одну из сверхдержав и освоение космоса, а в национальной сфере - оживление национал-нигилистских тенденций и расширение прав союзных республик, укрепление национальных элит и становление национальных движений народов, не получивших возможности восстановить свою государственность и вернуться на прежнее место жительства в ходе начавшейся реабилитации депортированных народов. 1965-1985 гг. - этап "развитого социализма", когда власть игнорировала реальные противоречия национальной жизни и межнациональных отношений (именно в этот период национальный аспект почти "исчезает" из деятельности Совета Национальностей), переоценивала степень устойчивости "новой исторической общности", а сама общность была "мифологизирована" в науке и пропагандировалась как признак "развитого социализма", когда произошла стагнация национально-государственной системы, а растущее фактическое неравенство народов не сопровождалось оптимизацией государственного устройства страны, когда рост могущества национальных элит титульных этносов стал угрожать основам единой государственности.

1985-1991 гг. - этап "перестройки", когда попытки реформирования социально-экономической, политической системы были "похоронены"

⁷ Про А. Указ. соч. С. 117-118.

14 "национальным взрывом" в СССР. Практически никем в современной российской историографии не оспаривается целесообразность деления данного этапа на короткие временные отрезки "реализации программы социально-экономического развития советского общества в 1985 — первой половине 1989 г.", когда национальные противоречия постепенно выходят из латентного состояния и принимают открытую форму, и "перестройки всей системы общественных отношений во второй половине 1989— 1991 г.", когда этноконфессиональные конфликты и проблема реформирования федерации сделали невозможной продолжение "перестройки" в мирных, эволюционных формах. Существенным фактором при выделении внутренней грани на этапе перестройки явилось начатое в 1989 г. реформирование и наполнение новым содержанием деятельности Совета Национальностей нового, впервые избранного на альтернативной основе Верховного Совета СССР.

Методологическая основа диссертационного исследования базируется на принципах и методах научного познания. Автор диссертационного исследования опирался на диалектическую концепцию развития, из которой, как известно, вытекают основополагающие принципы исторического исследования: историзм, объективность и системность.

Прежде всего, историзм диктует подход к каждой эпохе как уникальному проявлению "человеческого духа с присущими ей культурой

и ценностями" . Данный принцип способствует стремлению понять советскую эпоху в ее собственных категориях, воспринять ее собственные ценности и приоритеты, а не навязывать ей свои представления. Другой задачей при этом становится выявление отличий прошлого (советского) от настоящего (постсоветского), что само собой подразумевает объяснение этих различий, а значит "погружение" их в историческую обстановку. Предмет исследования нельзя вырывать из контекста - одно из главных

⁸ ТошД. Стремление к истине. Как овладеть мастерством историка. М, 2000. С. 16.

15 требований историзма. Понимание истории как процесса, связи между событиями во времени придает им гораздо больший смысл, чем их рассмотрение в изоляции. Всякий элемент общественного процесса должен быть рассмотрен во взаимосвязи, взаимовлиянии с другими явлениями и событиями. Именно с этих позиций в диссертационном исследовании делается попытка изучить межнациональные отношения в СССР, показать их тесную связь с проблемами развития советского общества, проанализировать в целом сложнейший и многоаспектный комплекс взаимодействия власти и этносов, исследовать роль и деятельность Совета Национальностей как историческое явление, обладавшее специфическими чертами, изменявшееся во времени и динамике конкретной советской истории.

Историзм заставляет с большой долей осторожности отнестись к таким характерным чертам социальной памяти, как традиция, ностальгия и прогресс. Превратно понятое уважение к традициям может иметь пагубные последствия на процесс исследования национальных аспектов. Историография содержит немало примеров такого рода явлений. Так, в Европе XIX в. в условиях стремления народов к созданию единых национальных государств возникла потребность в историческом обосновании этих устремлений. Историки в то время приняли участие в "возрождении воспоминаний о героическом национальном прошлом", "составлении списка национальных обид" и т.д., не усматривая при этом противоречия между профессиональными требованиями и работой над "славной национальной историей".

С уверенностью можно констатировать возникновение своего рода новой религии - национализма, обязательными атрибутами которого и по сей день являются тезисы о суверенитете и суверенном государстве. "Каждая народность, т.е. совокупность лиц, связанных единством

происхождения, языка, цивилизации и исторического прошлого, имеет право образовать особую политическую единицу, т.е. государство"⁹.

Сегодняшний этап развития исторической науки в бывших советских республиках также чреват "национализацией истории". "Как в свое время идеология отвлекала от подлинной истории, так и сегодня прививаемые понятия наследия и облекаемые в научную оболочку мифы позволят пользоваться историей "как той или иной красивой вещью, не задумываясь о том, откуда она взялась" (Ролан Барт). Здесь кроется одна из причин раскола во взглядах на прошлое, когда, к примеру, ... в одних местах именем Степана Бандеры называют улицы, а в других - пугают детей, в одних трудах Иосиф Сталин переосмысливается в политическом, а в других - природном духе"¹⁰.

В условиях роста межэтнической напряженности на постсоветских просторах дает о себе знать еще одна форма искажения социальной памяти - историческая ностальгия, "толкующая" сегодняшние реалии в духе только перемен к худшему и, соответственно, воспринимающая советский опыт решения национальных проблем как оптимальный путь к устранению национальных противоречий. Понимание исторического прогресса как неизбежности исключительно позитивных изменений также односторонне, поскольку приводит к признанию превосходства настоящего над прошлым. Равнозначно опасным представляется толкование советского опыта разрешения национального вопроса под углом зрения лишь репрессий против "национальных кадров", депортаций народов, насильственной ассимиляции, попрания национальных прав. Реальное возражение против этих составляющих социальной памяти заключается в том, что "в качестве всеобъемлющей концепции они требуют от прошлого соответствия подспудной и часто безответной потребности, ищут

⁹ Градовский А. Национальный вопрос в истории и литературе // Собр. соч. СПб, 1873.
С. 10.

¹⁰ Аймермахер К, Бордюгов Г, "Свое" и "чужое" прошлое // Национальные истории в
советском и постсоветских государствах. М., 1999. С. 15.

17 единственное окно в прошлое, а заканчивается это недооценкой всего остального" \

В настоящей диссертации автор стремился в максимально возможной мере реализовать и принцип объективности исследования, стараясь избегать доминирующего влияния "модных" или "устаревших" методологических подходов в изучении истории.

В связи с этим учитывалась историографическая ситуация последних пятнадцати лет, когда был радикально отторгнут - без серьезной научной критики, в первую очередь по идеологическим причинам - достаточно надежный критерий сравнительно-исторического исследования, который давала марксистская парадигма социального познания. Безусловно, нельзя не указать на то, что господство в марксистской историографии номотетического подхода в его упрощенном и идеологизированном виде привело к формированию недостаточно обоснованного суждения о "стадиальном отставании" России от Запада. Марксизм, как теория, определяющая социально-экономические перемены, не исчерпал своих возможностей при характеристике как прошлого, так и настоящего. Однако прогностические возможности марксистской теории, ее способность определять судьбы человечества вызывают все большие сомнения.

С этих же позиций в определенной степени ограниченным представляется и так называемый цивилизационный подход, характеризующий исторический путь народов и государств как линейное восхождение от низших форм к высшим, как модернизационные переходы от традиционных обществ к современным, "образцовым". С точки зрения цивилизационной методологии такой "образцовой" цивилизацией представляется западная модель исторического развития, а советская история, к примеру, в соответствии с подобным подходом неизбежно предстает как самый темный, трагический, авантюрный, мрачный,

¹¹ Тош Д. Указ соч. С. 29.

18 "нецивилизованный" период отечественной истории. Цивилизационный подход замыкает исследователя в жесткие рамки постоянной сверки с определенным "образцом", "единственно правильной моделью" развития.

Не случайно, один из наиболее авторитетных современных исследователей Ф. Фукуяма, констатируя нарастающее разнообразие оценок современного мира, полагает, что утверждение западной либеральной идеи является тем системообразующим фактором, который позволяет осмыслить современный исторический процесс. На первый взгляд, распад СССР в 1991 г. делает аргументацию Фукуямы еще более убедительной, ведь он подчеркивает важность не практики либерализма, а значение либерализма как идеи, отсутствие реальной оппозиции западной

либеральной идеи . Вряд ли неудавшийся опыт социалистического строительства может служить основанием для вывода о "конце истории". Наоборот, такого рода выводы свидетельствуют о стойкой и непреодоленной приверженности к идее о безальтернативности истории и являются наиболее характерной чертой той науки, где безраздельно господствовали принципы детерминизма.

В целом идеи о "конце истории" вынуждают постоянно обращаться к истории и судьбе этноса. "Когда мы спрашиваем себя, не покидает ли нынешний мир идея человечества как единственного единства, оставляя пустоту, в которую ворвались стихии этноса, мы тем самым спрашиваем: не оборвалась ли история, законченная без завершения" . Наличие "носителей" истории — этносов (возможно, вечных атрибутов человеческого общества) - доказывает "незавершенность" истории.

Констатируя важность существующего плюрализма

методологических подходов, следует также подчеркнуть и значимость каждого из них при характеристике минувших эпох и периодов. Безусловно, не исчерпал своих возможностей формационный подход,

Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134-148. ¹ Гефтер М.Н. История позади? Историк - человек лишний? // Вопросы философии. 1993. № 9. С. 8.

19 основанный на различении этапов истории в зависимости от способа производства материальных благ. Многое способен объяснить цивилизационный подход к истории, прежде всего в части модернизационных переходов от традиционных обществ к современным. Представляется, что ограниченность формационного и цивилизационного подходов к истории, представляющих исторический путь народов как линейное восхождение от низших форм к высшим, в определенной степени может быть преодолена синергетическим подходом.

Использование синергетического подхода, основанного на таких понятиях, как нелинейность, неустойчивость, непредсказуемость, альтернативность развития, позволило сочетать идею эволюционного развития с идеей вариативности исторического процесса.

Синергетический подход позволяет отказаться от принципов детерминизма, взгляда на развитие как безальтернативное, зато особое внимание обращается на неравновесность, неустойчивость ситуаций в историческом процессе, влияние субъективных факторов. В немаловажный фактор при этом превращается случайность, оставляющая заметный след в течении событий. Такого рода "малые воздействия" практически невозможно предугадать и спрогнозировать.

Большую роль в синергетическом подходе играет понятие бифуркации - точке ветвления процесса, являющейся отправной для новой линии эволюции, аттракторов - некоторых ограниченных "областях притяжения" одного из стабильных состояний системы, флуктуации -противоречий в обществе, при накоплении которых ситуация может качественно измениться и система перейти в новый аттрактор (собственно, эта перестройка системы и будет называться бифуркацией). Синергетический подход позволяет создавать представление о сложности и неоднозначности изучаемых процессов в обществе. Трудно ожидать также того, что синергетический подход в ближайшее время поможет ответить на все сложные вопросы общественного бытия, поскольку

20 социальные процессы как объект познания гораздо сложнее объектов, изучаемых естественными и точными науками.

Сравнительно-сопоставительный анализ конкретных фактов и явлений стал основополагающим принципом выявления общего и особенного во взаимоотношениях власти и этносов, национальной политике и развитии советских народов. Данный метод применялся как по территориально-хронологическому принципу, так и по проблемному. В исследовании учитывается то, что различия познавательных концепций во многом обусловлены разным пониманием целей и задач применения в их рамках сравнительного метода, т.е. различающейся ориентацией на преимущественный поиск сходства либо различий исследуемых процессов.

Взаимоотношения власти и этносов рассматривались с привлечением структурно-функционального метода. В его рамках возможно сочетание исследования общественной жизни, социальных и национальных изменений - с одной стороны, и непосредственных социальных взаимодействий индивидов - с другой. В рамках данного подхода исследуются не только социальные изменения, но и трансформация идентификаций и ценностных установок социальных групп, к примеру национальных элит.

Безусловно, для историка, занимающегося исследованием общества, в котором безраздельно господствует одна идеология, а само общество характеризуется двойственностью сознания, фундаментальное значение имеет семантика понятий. В исследовании большое внимание уделяется определению границ каждого понятия, учету противоположных и родственных понятий, а в рамках одной парадигмы - и учету альтернативных понятий. Бесспорно, что одна и та же реалия может мыслиться и называться посредством нескольких понятий, имеющих, однако, разный ракурс и принадлежащих к разным временным слоям. "Историзировать понятия - значит устанавливать, к какой темпоральности

21 они принадлежат. Это способ улавливать современность несовременного" .

Одной из интересных новаций современной историографии стало выдвижение на первый план "проблемы междисциплинарных взаимодействий (и получения на этой основе целостного знания о человеке и обществе) и сравнительно-исторических исследований как одного из методов получения системного знания о социуме в его историческом и культурном целом"¹⁵. Стремление к получению наиболее полных и системных данных о взаимодействии власти и этносов способствовало привлечению психологических и социологических методов (прежде всего для выявления социокультурных и психологических факторов в эволюции сознания и поведения этносов, их элит, а также местной и центральной власти).

Изучение социальной психологии этносов и их элит в конкретных социально-исторических условиях предполагало выявление разнообразных типов ментальносте, обусловленных воздействием различных внешних и внутренних факторов. Решение этой задачи проводилось путем использования многофакторного анализа и ситуационного подхода. Для изучения различных форм взаимодействия власти и этносов были сгруппированы вовлеченные в этот процесс субъекты, что позволило объяснить логику и понять субъективную мотивацию их действий.

Использование биографического метода позволило воссоздать механизм индивидуального поведения личности в контексте истории. Контент-анализ многочисленных писем спецпоселенцев, людей различных национальностей, сообщающих власти о национальных обидах и предлагающих пути разрешения национальных противоречий, способствовал выявлению базовых эмоционально-оценочных суждений представителей различных этносов, национальных общин и т.д.

¹⁴ Про А. Указ. соч. С. 144.

¹⁵ Румянцева М.Ф. Теория истории. М., 2002. С. 203.

Статистический метод, используемый в диссертационном исследовании, позволил осуществить обработку количественных показателей, привлекаемых для характеристики предмета исследования, что помогло выявлению многих закономерностей и качественных оценок.

Межнациональные отношения в Советском Союзе в послевоенный период стали предметом пристального научного изучения сравнительно недавно - в 90-е гг. XX в. Советская историография, увы, не может похвастаться крупными успехами в исследовании реальных процессов, протекавших в межэтнической сфере отношений в нашей стране со второй половины 1940-х гг. В силу закрытости и запретности самой темы межнациональных противоречий и конфликтов при социализме учёным оставалось лишь рассуждать о "торжестве ленинской национальной политики".

В 1950-е гг. советские историки, занимавшиеся изучением национальных процессов, доказывали "непреложную истину" о "полном и окончательном решении национального вопроса в СССР", а затем, в 1960 -первой половине 1980-х гг., поставляли аргументы для доказательства возрастающего и укрепляющегося единства "советского народа как новой исторической общности людей". Работы, в которых делалась попытка осветить послевоенную историю межнациональных отношений, отличались декларативностью, изображением лишь тех сюжетов, которые могли служить доказательством "окончательного и полного решения национального вопроса в СССР"¹⁶.

Власть строго следила за тем, чтобы в СМИ и научных изданиях межнациональные отношения в советском обществе представали как беспроблемные. Попытки учёных обратить внимание советского

¹⁶ Для доказательства данного тезиса могут служить работы историков: Шурыгин Е.И. Осуществление КПСС ленинской национальной политики в послевоенный период (1945-1958). Ростов н/Д., 1971; Грошев И.И. Исторический опыт КПСС по осуществлению ленинской национальной политики. 3VL, 1967; Матюшкт Н.И. СССР - страна великого содружества народов. М., 1953; и др.

23 руководства на накопившиеся проблемы в национальной сфере и необходимости их научного анализа были малоэффективны.

Отсутствие научной истории межнациональных отношений в СССР советские учёные пытались компенсировать теоретическими дискуссиями о сущности нации и новой исторической общности, о соотношении процессов расцвета и сближения наций при социализме и перспективах развития наций, об интернационализации общественной жизни и буржуазном национализме. Справедливости ради следует отметить, что вывод руководства КПСС о полном, окончательном и бесповоротном решении национального вопроса в СССР обществоведы сопровождали оговоркой: в тех его аспектах, в каких он достался от дореволюционного прошлого.

Поэтому, утверждалось, что "главным в современных условиях является выяснение уже имеющихся достижений в разрешении национального вопроса по сравнению с прошлыми этапами истории нашей страны и с современной жизнью народов в условиях капитализма, показ коренных преимуществ социализма перед капитализмом"¹⁷. Впрочем, в 1970-е гг. споры по теоретическим проблемам национальных отношений постепенно стали затихать и, после того как положение о новой исторической общности определили как неизменную черту "развитого социализма" и декретировали его путём внесения в 1977 г. в преамбулу новой Конституции, вообще прекратились.

Куличенко М.И. Расцвет и сближение наций в СССР: проблемы теории и методологии. М., 1981. С. 14. Подобный взгляд в 1960-1980-е годы был свойственен многим авторам работ по национальной тематике: Каптахчян СТ. Марксистско-ленинская теория нации и современность. М., 1983; Холмогоров А.И. Национальные отношения в социалистическом обществе: проблемы научного управления. Киев, 1982; Дробижева Л.М. Духовная общность народов СССР: Историко-социологический очерк межнациональных отношений. М., 1981; Актуальные проблемы национальных отношений в свете новой Конституции СССР. М., 1979; Абдулатипов Р.Г., Бурмистрова Т.Ю. Конституция СССР и национальные отношения на современном этапе. М., 1978; Ленинизм и национальный вопрос в современных условиях. М., 1972; и др.

В первые годы "перестройки" обнаружились реальные противоречия в межнациональной сфере, стремительно переросшие в глобальный этнополитический кризис и обрушившие в конце концов многонациональное советское государство. Власть попыталась обвинить в этом науку, которая якобы не смогла вовремя предупредить общество о грядущей опасности и не дала ясных представлений об истории её возникновения и развития. Попытка радикального разрыва с "марксистскими догмами" привела к методологическому кризису, охватившему во второй половине 1980-х гг. всю историческую науку, в мгновение ока "пожравшему" все теоретические "приобретения" в этой области. Без достаточной научной аргументации была отброшена концепция "новой исторической общности".

Только в конце 1980-х гг. явственно обозначились новые подходы в изучении национального вопроса в СССР, превратившиеся в 1990-е гг. в отчётливые направления реалистической истории межнациональных отношений. Конечно, следует согласиться с мнением известного учёного-историка А. Каппелера, который утверждает, что "полной современной истории России как многонационального государства до сих пор не существует"¹⁸.

Однако в начале XXI века стало возможным говорить не только о новых концепциях наций и национальных отношениях, но и о заметных сдвигах в исследовании конкретной истории взаимоотношений этносов и их взаимодействии с советским государством, позволяющих с большей достоверностью и убедительностью отображать в целом социалистическую послевоенную действительность.

В то же время нельзя не заметить, что на постсоветских просторах активно развивается процесс "национализации истории", судя по всему, в 1990-е гг. достигший в республиках СНГ и Балтии, да и в "суверенных

¹⁸ Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000. С. 13.

25 субъектах Российской федерации", своей кульминации. Очевидно, что в этих государствах "разом освободившееся" место "советской догматической официальной истории" заняли не менее "официальные" истории, числом совпадающие с количеством "постсоветских независимых государств".

Авторы монографии "Национальные истории в советском и постсоветском государствах" практически единодушны в признании того, что история используется в этих регионах как фундамент этнонационализма, в интересах правящих элит и этноэлит. Казахстанский историк М.К. Сембинов пишет о том, что история переписывается в ключе "ультрапатриотизма, замешанного на нетерпеливости, сиюминутности, ...поиске в прошлом исторического величия". На примере республик Северного Кавказа Т.С. Гузенкова констатирует, что "история, как область исторического знания и как учебный предмет, всё больше становится историей этносов и этнических государств", В.В. Васильев на украинском материале отмечает, что политэлита пытается "приспособить" украинскую историографию к своим целям, используя необходимые ей идеи и мифы. Л.С. Гатагова, анализируя ситуацию на Северном Кавказе, полагает, что национальная историография, переписывая историю и непомерно идеализируя те или иные этносы, сосредотачивается на экспансионизме России, колониальном гнёте, русификации, ассимиляции, христианизации и геноциде¹ .

К. Аймермахер и Г.А. Бордюгов выделяют одно из преимущественных направлений переписывания истории - "удревление", "героизация", завышение уровня развития, этновеличие²⁰.

Сегодняшний этап "национализации истории" с "концепциями" мифических "укров", давших несколько тысяч лет назад название Украине, с "положениями" о балкарцах и карачаевцах - "наследниках" шумерской

¹⁹ Национальные истории в советском и постсоветских государствах. С. 180, 139, 228,
269-271.

²⁰ Там же. С. 13-14.

26 цивилизации, с "открытием" того, что "шумеры - ...отколовшаяся часть древних башкирских племён" , по степени мифологизации и идеологизации превосходит все предшествующие периоды развития советской историографии. Следует также отметить, что неудачный опыт сталинской идеологизации истории, и истории национальных отношений в частности (как справедливо полагают, это высшая степень идеологизации истории), должен послужить уроком нынешним постсоветским этноцентризмам.

Российская историография в 1990-е гг. не избежала ещё одного искушения - поменять уходящие из трудов учёных-обществоведов указания на "классиков марксизма-ленинизма о национальном вопросе" на ссылки из вышедших в обилии на русском языке монографий и статей западных ученых. Следует согласиться с О.Г. Буховцом, который полагает, что уже к середине 1990-х гг. западные авторы "становятся для постсоветской науки не просто авторитетными и частоцитируемыми коллегами-специалистами, а, по существу, нормативной теоретико-методологической референтной группой" . Обострившаяся в эти годы дискуссия о сущности понятия "нация", очевидно, вызвана влиянием "ставшей доступной" западной нациелогии.

Так, очевидным является заимствование из западной историографии широко и активно обсуждаемой концепции бывшего руководителя Госкомнаца, директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова, который понимает нацию как согражданство и утверждает, что "государственная общность, как более жёстко оформленная территориальными границами и фиксированным гражданством коалиция, имеет больше оснований называть себя нацией, чем коалиция, основанная

Национальные истории в советском и постсоветских государствах. С. 395, 220, 267, 282.

²²Буховец О.Г. Клио на пороге XXI века: искушение национализмом ... // Вопросы истории. 2002. № 3. С. 149.

27 на этнической идентификации" . В.Ф. Шаповалов прямо указывает, что такое понятие нации имеет "западноевропейское происхождение, поэтому его можно условно назвать "европейским"²⁴. Собственно, Тишков не скрывает, что ему "симпатична" "конструктивистская интерпретация национализма" Б. Андерсона, согласно которой нации трактуются как "воображаемые общности", что делает его приверженцем постмодернистского понимания истории²⁵.

Против одностороннего определения нации как совокупности граждан государства, независимо от наличия языковых, психологических и прочих особенностей компактно проживающих групп, входящих в неё,

26 -гг

выступает ряд известных учёных страны . Дискуссия по двум основным трактовкам нации ("этнонация" или "нация-государство") вызвала к жизни ещё один подход, основанный на попытке принимать обе трактовки и пользоваться каждой из них "по случаю" (такой подход В.А. Ядова, частично А.Г. Здравомыслова М.Н. Руткевич называет "мультитеоретическим" или эклектическим)²⁷.

Высказанный в 1999 г. В. А. Тишковым "нулевой вариант" (предлагался выход "из смыслового тупика" в рекомендации: "или все этнические общности могут себя называть нациями ... или никто") был схож с мыслью, приводимой в опубликованной на русском языке в 1998 г. работе Э. Хобсбаума, о том, что "нация" и "национализм" больше не являются терминами, в которых можно адекватно описать, а тем более

См. аргументацию этой позиции: Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма// Вопросы философии. 1998. № 9.

²⁴ Шаповалов В.Ф. Россиеведение. М., 2001. С. 118.

²⁵ Тишков В.А. Указ. соч. // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 8.

²⁶ Аргументацию данной позиции см.: Руткевич М.Н. Теория нации: философские
вопросы // Вопросы философии. 1999. № 5. С. 26.

²⁷ Руткевич М.Н. Плоды одностороннего подхода // Независимая газета. 1998. 25
сентября. С. 7.

²⁸ Тишков В.А. Указ. соч. // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 26.

28 глубоко проанализировать политические образования и даже чувства и настроения²⁹.

Представляется в связи с этим, что наиболее перспективным путём развития российской историографии национальных отношений в СССР является не механическое проецирование и интерпретация "западного взгляда" на "незападные" регионы, а выстраивание теории на основе изучения исторического опыта и действительности нашей страны.

Главным достижением историографии последних лет, безусловно, является изучение истории депортации народов в СССР в 1930-е - начале 1950-х гг. Вывод Н.Ф. Бугая о том, что в СССР "не было не репрессированных народов" ("депортации ... со времён после Октябрьской революции и до начала 60-х годов подвергалось более 8 млн. граждан, принадлежавших к различным национальностям, включая и русских"), требует, безусловно, соответствующей аргументации. В целом исследователи проблемы депортации народов, сыгравшей видную роль в создании негативного образа социализма, при анализе этого сложного, противоречивого, неоднозначного исторического явления не избежали элементов драматизации и сосредоточили свое внимание исключительно на показе трагических сторон процесса.

Однако целесообразность выделения в сфере межнациональных отношений такого феномена, как "народы, подвергшиеся полностью депортированию", вряд ли стоит оспаривать. Депортация трактуется в данном случае как особая мера репрессий, "сопровождавшаяся насильственным выселением", "проводившаяся в жёсткой форме", имевшая основой "приказ, указ, постановление ведомств, на основе которых и осуществлялись названные акции"³⁰. Достаточно серьёзному

Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб. 1998. С. 304. Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма. С. 22.

29 анализу подвергнута конкретно-историческая картина депортации отдельных народов³¹.

Однако до сих пор рассмотреть проблему депортации в её полном объёме не удаётся. В частности, недостаточно интенсивно исследуются предпосылки насильственного переселения народов, тем более что в разные периоды советской истории депортация вызывалась разными причинами. В каждом конкретном случае, связанном с депортацией того или иного народа, действовал комплекс причин, в том числе и идеологических, и экономических, и внутриполитических, и внешнеполитических. При этом огромную роль, как представляется, играли военно-стратегические планы советского руководства, недооценка которых при анализе причин, вызвавших депортацию того или иного народа в 1940-е гг., характерна для современного периода развития историографии данной проблемы.

В отечественной историографии депортация рассматривается как средство реализации государственной национальной политики, к которому прибегали в кризисные моменты. Тем интереснее попытки исследования "нереализованных планов депортации", к примеру, в отношении проектов

См.: о депортации калмыков: Максимов К.И. Калмыкия в национальной политике, системе власти и управлении России (XVII-XX вв.). М., 2002; Бугай Н.Ф. Операция "Улусы". Элиста, 1991; Убушаев Р.В. Калмыки: Выселение и возвращение. Элиста, 1991. О депортации корейцев: Бугай Н.Ф. Российские корейцы и политика "солнечного тепла". М., 2002. О депортации поляков: Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. О депортации чеченцев и ингушей: Бугай Н.Ф., Гонов A.M. Кавказ: народы в эшелонах. М, 1998; Шахбиев Д.В. Судьба чечено-ингушского народа. М, 1996. О депортации греков: Бугай Н.Ф. Коцонис А.Н "Обязать НКВД СССР ... выселить греков". М.,1999. О депортации месхетинцев: Юнусов А. Месхетинские турки: дважды депортированный народ. Баку, 2000; Бугай Н.Ф. Турки из Месхетии: долгий путь к реабилитации. М, 1994. и т.д. См., также: Полян П.М. Не по своей воле ... История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001; Хунагов А.С. "Выселить без права возвращения ..." Депортация народов Юга России. 20-50-е годы (на материалах Краснодарского и Ставропольского краёв). Майкоп. 1999; Депортированные в Казахстан народы: время и судьбы. Алматы, 1998; Бугай Н.Ф. Л. Берия - И. Сталину: "Согласно Вашему указанию..." М.,1995; Некрич A.M. Наказанные народы // Родина. 1990. № 6 и др.

насильственного выселения карелов, финнов, вепсов и ликвидации Карело-Финской ССР в 1944 г.³²

Историки из-за пока ещё достаточно ограниченного информационного поля не могут в целом оценить тот огромный ущерб межнациональным отношениям, взаимоотношениям между национально-государственными образованиями, а также между этносами и государством, который был нанесён депортацией. Кстати, в литературе проблема перемещения больших масс населения, прежде всего славянского, на освободившиеся после депортации территории и влияния этого процесса на этнополитическую ситуацию в период возвращения депортированных в родные места и последующие периоды изучена крайне недостаточно³³.

Сложный и противоречивый процесс реабилитации депортированных народов изучен еще хуже. Начало исследованию этого процесса в 1990-е гг. положили работы В.Н. Земскова³⁴. В 2003 г. им была издана обобщающая монография по истории насильственных переселений в 1930-1950-е годы, созданию системы спецпоселений в СССР. В.Н. Земсков дал социально-демографическую характеристику практически всех контингентов, поступивших на спецпоселение, особое внимание обратил на процесс освобождения из спецпоселения в 1954 -1960 гг.³⁵

Однако проблема влияния данного контингента советского населения на межнациональную ситуацию в стране, прежде всего в период его реабилитации, изучена недостаточно.

³² Вопросами ликвидации Карело-Финской ССР занимается историк С.Г. Вершин
(Петрозаводск). См.: Бугай КФ. Депортация народов Крыма. С. 18-19.

³³ Исключение составляет ценное исследование П.М. Поляна (Не по своей воле...
История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001), правда,
недостаточно затрагивающее вопросы межэтнического взаимодействия в момент и
после переселения народов.

³⁴ Земсков В.Н. Спецпоселенцы (1930-1969 гг.) // Население России в 1920-1950-е
годы: численность, потери, миграции. М., 1994. С. 145-194; Он же. Массовое
освобождение спецпереселенцев и ссыльных (1954-1960) // Социс. 1991. № 1 и др.

³⁵ Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР, 1930-1960. М. 2003. С. 225-279.

31 Если мучительный и крайне противоречивый процесс возвращения реабилитированных чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков в 1950-е гг., роль власти в этом процессе изучены достаточно хорошо, то характеристика социально-политической ситуации, возникшей в прежних местах жительства этих народов после возвращения, дана лишь в общих чертах. Из многочисленного ряда межэтнических конфликтов, возникших между возвратившимися и переселёнными в их отсутствие народами, достаточно подробно пока исследованы события 1957 г. в Чечено-Ингушской АССР (правда, при анализе сложной ситуации в Грозном не принимается во внимание, хотя и крайне спорная, позиция "чеченской стороны", выразившаяся в утверждении о спровоцированности конфликта со стороны "русских руководителей" республики ). События в Дагестане, где противостояние между чеченцами и переселёнными из высокогорных районов лакцами и аварцами грозило перерасти в этническую войну, между славянским населением и возвращающимися на свою родину народами, между осетинами и ингушами и т.д., ждут своего

исследователя .

Проблема межэтнических конфликтов стала одной из центральных в современной российской историографии. Достаточно полно исследованы вопросы теории происхождения, развёртывания, регулирования и разрешения этнического конфликта, его стадий, проведена типология конфликтов. Классификация этнических конфликтов в большинстве случаев происходит на основе информационного поля второй половины

³⁶ Козлов В. А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущёве и Брежневе (1953 - начало
1980-х гг.). Новосибирск, 1999.

³⁷ РГАНИ, ф. 5, оп. 32, д. 108, л. 93, 95, 96.

³⁸ Пожалуй лучше других исследован осетино-ингушский конфликт. См.:
Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт: перспективы выхода из тупиковой
ситуации. М.,1998; Цуциев А.А. Осетино-ингушский конфликт (1992 - ...): его
предыстория и факторы развития. М., 1998; Червонная СМ. Кавказская трагедия. М.,
1995 и др. Крайне политизирована литература о карабахском конфликте. Сравни,
напр.: Карапетян Л.М. Правда истории и национальная политика. Ереван, 1991;
Конфликт в Нагорном Карабахе. Баку, 1990.

32 1980-1990-х гг., что не исключает не только возможности, но и целесообразности применения такого рода подходов к изучению межэтнических конфликтов послевоенного периода советской истории в целом, поскольку истоки, да и весь механизм конфликтов складывался не только после войны, но и до и во время войны.

С сожалением приходится констатировать, что основной причиной "предпочтительного выделения" материала периода перестройки и постсоветской России для анализа механизма и типов этнических конфликтов является не что иное, как узость событийно-фактографической базы по истории этнических конфликтов в предшествующие периоды. Это ставит перед историками задачу поиска и извлечения из архивов материалов для анализа, создания в ближайшее время информационной базы данных по истории национальных конфликтов в СССР.

Чаще всего межнациональные конфликты подразделяются на три типа. Профессор А.Г. Здравомыслов группирует конфликты по тем притязаниям, которые выдвигаются в их контексте: территориальные; сецессионные, предполагающие выход какой-либо части государства из его состава; статусные, когда местные власти добиваются расширения

властных полномочий, т.е. повышения своего статуса . З.В. Сикевич к названным видам конфликтов добавляет ещё "конфликты цивилизационного характера, возникающие из-за несхожества культур и национальных менталитетов"⁴⁰.

А.В. Глухова, классифицируя политические конфликты в целом, считает конфликты на основе существенных расхождений в политической культуре высшим типом в иерархии политических конфликтов⁴¹. Е.И. Степанов выделяет "ложные" этно-национальные конфликты, когда

Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М., 1996. С.10-11, 71.

⁴⁰ Сикевич З.В. Национальное самосознание русских. М., 1996. С.53.

⁴¹ См.: Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования. М.,
1999. С. 132-135; Глухова А.В. Типология политических конфликтов. Воронеж, 1997.
С. 121.

33 слишком высокая степень эмоциональной насыщенности затрудняет адекватное восприятие ситуации и противоположной стороны, рождая ложные образы, опасения и агрессивность, а также "замещённые" конфликты, когда антагонизм интересов направлен на этническую группу, которая реально не является участником конфликта, а замещает какие-либо иные интересы⁴².

На примере армяно-азербайджанского конфликта Э.А. Паин и А.А. Попов выделили "конфликты стереотипов", когда этнические группы даже не всегда чётко осознают причины противоречий, но в отношении оппонента создают негативный образ недружественного соседа, нежелательной группы, "конфликты идей", характерными чертами которых является выдвижение тех или иных притязаний ("историческое право" на государственность, на территорию), и "конфликты действий" (от митингов и демонстраций до вооружённых столкновений)⁴³.

Л.М. Дробижева полагает, что к статусным институциальным конфликтам можно отнести конфликты в союзных республиках, переросшие в борьбу за независимость, конфликты в автономиях за повышение статуса или его получения (абхазы в Грузии, ингуши в Чечено- ;^; Ингушетии, ногайцы в Дагестане, балкарцы в Кабардино-Балкарии). К этнотерриториальным ученый относит, к примеру, осетино-ингушский конфликт, но, отмечая, что территориальные споры часто связаны с реабилитационными процессами в отношении репрессированных народов, всё же указывает, что это особый тип конфликта. Конфликты, подобные русско-эстонскому в Эстонии или русско-литовскому в Литве, в Якутии в

См.: Степанов Е.И. Ориентиры этноконфликтологического мониторинга // Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. Вып. 3. М., 1993. С. 28-38.

⁴³См.: Паин Э.А., Попов А.А. Межнациональные конфликты в СССР // Советская этнография. 1990. № 1. С. 32.

34 1986 г. или в Туве в 1990 г., Дробижева предлагает классифицировать как "конфликты межгрупповые (межобщинные)"⁴⁴.

Л.А. Стешенко межнациональные конфликты также делит на три типа, условно называя их конфликтами "крымского", "карабахского" и "прибалтийского" типов - "по названию региона, в котором данный тип проявился в наибольшей мере или начался раньше, чем в других"⁴⁵.

Классифицируют этнические конфликты по сферам общественной деятельности (политические, экономические этнические конфликты и конфликты в духовной сфере), хотя очевидно, что практически все этнические конфликты имеют межсферный характер, и бесспорно, что в каждом этническом конфликте как самостоятельном социально-историческом явлении можно обнаружить признаки, присущие другим этническим конфликтам⁴⁶.

В конкретно-историческом плане изучение межэтнических конфликтов в послевоенной советской истории начато в работах В.И. Козлова, А.В. Пыжикова, А.Ф. Шубина и др.⁴⁷, однако системного " анализа данная проблема пока не получила.

В связи с изучением истории реабилитации депортированных ^:\ народов одной из актуальнейших выступает проблема национальных движений тех народов, которых процесс реабилитации затронул частично и которым предстоял длительный путь борьбы за возвращение на родину, а некоторым и за восстановление своей национально-государственной

Дробижева Л.М. Интеллигенция и национализм // Этничность и власть в полиэтничных государствах. М., 1994. С. 72-80.

⁵ Стешенко Л.А. Многонациональная Россия: государственно-правовое развитие. X-XXI вв. М., 2002. С. 252.

⁴⁶ Проблемы управления в сфере межнациональных отношений (предпосылки и формы разрешения межнациональных конфликтов). Саратов, 1998. С. 177. ^ См.: Пыжиков А.В. Хрущёвская "оттепель". М., 2002. С. 177-215; Шубин А.В. От "застоя" к реформам. СССР в 1917-1985 гг. М, 2001. С. 134-146; ПихояР.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991. Новосибирск, 1999. С. 463-474; Козлов В.А. Указ. соч. Гл. 4 "Возвращение депортированных народов Северного Кавказа", Гл. 5 "Политические волнения в Грузии после XX съезда КПСС".

35 автономии . Этапы этой борьбы, методы, меняющиеся в зависимости от социально-политической ситуации в местах ссылки и смены ориентиров в национальной политике в центре, изучены недостаточно. Учёным предстоит детально исследовать, например, как под воздействием этих факторов немецкое национальное движение трансформировалось в сторону эмиграции в ФРГ, а крымские татары сосредоточились на проникновении в Крым, строительстве там палаточных городков, покупке домов, требовании прописки.

Попытки охарактеризовать национальные движения в Прибалтике, Закавказье, на Украине в послевоенный период предприняты пока лишь в мемуарной литературе и в связи с изучением диссидентского движения⁴⁹.

Иное положение с изучением еврейского национального движения. Усилиями Г.В. Костырченко исследованы времена борьбы с космополитизмом, а также политика государственного антисемитизма во второй половине 1940-начале 1950-х гг.⁵⁰

Представляется, что реальность и мнимость такого явления, как "космополитизм в СССР", выделилась в отдельную научную проблему. В историографии изучен и процесс этнической локализация низкопоклонника, антипатриота и космополита в едином образе врага народа, а также превращение еврейского народа в «козла отпущения» за

См.: Осипов А.Г Российский опыт этнической дискриминации. Месхетинцы в Краснодарском крае. М., 1999; Вашкау Н.Э. Немцы в России: история и судьба. Волгоград, 1994; Возгрин В.Е. Империя и Крым - долгий путь к геноциду. Бахчисарай, 1994; Бугай Н.Ф., Броев P.M. Советские курды: время перемен. М., 1993; Губогло М.Н., Червонная СМ. Крымское национальное движение (Крымско-татарское национальное движение). М., 1992 и др.

⁴⁹ См., напр.: Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. Новейший период.
Вильнюс-М., 1992.

⁵⁰ Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. Государственный антисемитизм в
СССР. М, 2001; Он же. "Дело врачей": мифы и реальность // Труды Института
российской истории РАН. М., 2000. Вып. 2. С. 354-385; Он же. В плену у красного
фараона: Политические преследования евреев в СССР в послевоенное сталинское
десятилетие. М., 1994. См., также: Медведев Ж.А. Сталин и "дело врачей". Новые
материалы. // Вопросы истории. 2003. № 1. С. 78-103, № 2. С. 99-119; Медведев Ж,
Медведев Р. Неизвестный Сталин. М., 2002. С. 330-349; Петрова Н.К. Кремль и "дело
ЕАК" // Власть и общество в СССР: политика репрессий (20-40-е гг.). М., 1999. С. 329-
358; Гейзер М.М. Михоэлс: жизнь и смерть. М.,1998 и др.

36 космополитизм и антипатриотизм. Интересна в связи с этим постановка вопроса о «деле врачей-убийц» как последней криминальной попытке ускорения разрешения национального вопроса и смены лидеров в руководстве страной.

Для более глубокого исследования межнациональных отношений в данный период интересна постановка проблемы существенного поворота в национальной политике государства, обозначенного в мае 1953 г. в ставших известными в последнее время постановлениях, принятых по инициативе Л.П. Берия и отменённых после его устранения⁵¹.

Однако период 1970 - первой половины 1980-х гг., когда значительная часть еврейского этноса начала кампанию за выезд из страны, что, безусловно, повлияло как на усилившееся недоверие к еврейскому народу, зачастую принимавшее форму антисемитизма, так и на возраставшую этническую замкнутость тех евреев, которые оставались в СССР, в литературе получил пока недостаточное освещение.

Впрочем, достаточно аргументирована позиция тех исследователей, которые рассматривают еврейское национальное движение прежде всего как "культурное и политическое течение, сыгравшее важную роль в кризисе и гибели советского строя" .

Одной из характерных черт современной историографии является усилившийся интерес к русскому национальному движению. Исследованию прежде всего было подвергнуто ставшее заметным в 1960-1980-х гг. в диссидентстве течение русской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в самиздатской публицистике, являвшейся своеобразным ответом на самиздат либерального космополитизированного и русофобского толка⁵³.

⁵¹ Топтыгин А.В. Неизвестный Берия. СПб-М, 2002. С. 268-274; Кокурин А.И., Пожаров А.И. "Новый курс" Л.П. Берии // Исторический архив. 1996. № 4. С. 137-156 и др.

Кара-Мурза С.Г. Евреи, диссиденты, и еврокоммунизм. М., 2002. С. 7. ⁵³ Митрохин Н.А. Этнонационалистическая мифология в советском партийно-государственном аппарате // Отечественные записки. 2002. №3; Он же. "Русская

В связи с этим заметным явлением в историографии стало издание в 2003 г. монографии Н.А. Митрохина, в которой история движения русских националистов представлена на основе воспоминаний бывших участников движения и материалов их личных архивов⁵⁴. В книге достаточно подробно рассматриваются связи русских националистов с ЦК КПСС и ЦК ВЛКСМ, диссидентским движением и Русской православной церковью.

Осмысление пути русского народа в XX веке привело видного исследователя национальных отношений в СССР А.И. Вдовина к убеждению в том, что "коренная причина разрушения Российской Империи в 1917 году и Советского Союза в 1991 году заключается в отчуждении между государством и русским народом, в равнодушии наиболее многочисленного народа к судьбе "империи", утрачивающей способность к выражению и защите его национальных интересов и ценностей"⁵⁵.

Современная историография при изучении межнациональных отношений большое значение придаёт этноязыковым аспектам, их влиянию на политические и социальные процессы в СССР в послевоенный период. В работах В.М. Алпатова, М.Н. Губогло⁵⁶ стал возможным достаточно аргументированный вывод об основных направлениях

партия": Фрагменты исследования // Новое литературное обозрение. 2001. № 2; Куценко НА. Русская партия в СССР и её разгром // Русский дом. 2001. № 8; Алексеев Н.Н Русский народ и государство. М., 1998; Вдовин А.И, Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике. XX век. М., 1998; Платонов О.А. Терновый венец России: История русского народа в XX веке. В 2-х тт. М, 1997; Барсенков А.С., Вдовин А.И., Корецкий В.А. Русский народ: Историческая судьба в XX веке. М., 1993 и др.

⁵ Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР. 1953-1985 годы. М., 2003.

⁵⁵ Вдовин А.И. Русские в XX веке. М., 2004. С. 3. См., также: Вдовин А.И. Российский
федерализм и русский вопрос. М., 2001; Он же. Российская нация: Национально-
политические проблемы XX века и общенациональная российская идея. М., 1996.

⁵⁶ Алпатов В.М. 150 языков и политика 1917 - 2000. Социолингвистические проблемы
СССР и постсоветского пространства. М., 2000; Губогло М.Н. Языки этнической
мобилизации. М., 1998; Баскаков А.Н Типы языковых конфликтов в регионе Средней
Азии и Казахстана // Язык в контексте общественного развития. М., 1994;
Гаркавец А.Н. Принципы национальной политики и языковое строительство. Алма-
Ата, 1990 и др.

38 языковой политики в СССР: на первом этапе, до второй половины 1930-х гг., была предпринята попытка добиться равенства всех языков народов СССР, последующий этап, длившийся практически до распада Советского Союза, характеризовался прежде всего государственной поддержкой русского языка. Данная схема будет уточнена и детализирована, хотя вряд ли она претерпит существенные изменения.

Представляется, что в ближайшее время историки могут задействовать и те архивные данные, которые позволят высказать новые идеи в данной области, в частности предположить, что именно языковой фактор явился побудительным мотивом в выдвижении концепции новой исторической общности, поскольку уже в 1960 г. ЦСУ СССР указывал на проявившуюся тенденцию к сокращению числа языков, на которых велось обучение в республиках⁵⁷.

В особую научную проблему выделились вопросы распада Советского Союза и определяющего влияния на этот процесс межэтнических противоречий⁵⁸. Единого мнения по поводу причин разрушения единого государства в отечественной историографии пока не выработано. Все точки зрения, на наш взгляд, группируются в трех направлениях: распад СССР явился закономерностью (наиболее ярко эту позицию демонстрирует Ю.Н. Афанасьев, утверждающий, что "с крушением Советского Союза не стало Империи Зла", что "СССР снова, как Россия в 1917 году ..., продемонстрировал свою несостоятельность, неспособность ответить на вызовы времени, оказался в историческом тупике"⁵⁹), либо исторической случайностью (как полагает В.А. Печенев, "развал СССР был процессом преимущественно стихийным, исторически

^Ъ1 РГАНИ, ф. 5, оп. 35, д. 181, л. 10,11,14.

См., напр.: Столяров К.А. Распад. От Нагорного Карабаха до Беловежской Пущи. М., 2001; Чешко СВ. Распад Советского Союза: Этнополитический анализ. М., 2000; Златопольский Д.Л. Разрушение СССР (Размышления о проблеме). М., 1998; Союз можно было сохранить. Документы и факты о политике М.С. Горбачёва по реформированию и сохранению многонационального государства. М., 1995 и др.

Афанасьев Ю.Н. Опасная Россия: Традиции самовластья сегодня. М., 2001. С. 30, 35.

39 случайным", но "случайным, как раз и только в том понимании случайности, при котором она ... возникает в точке пересечения неких необходимых процессов"⁶⁰), либо спланированной на Западе акцией (Ф.Д. Бобков, бывший первый заместитель председателя КГБ, осторожно называет действия М.С. Горбачева, А.Н. Яковлева, Э.А. Шеварднадзе, по существу полностью совпадающие с хорошо известными КГБ планами американских спецслужб, "подарком", "манной небесной" для Запада⁶¹).

Вряд ли стоит оспаривать вывод о том, что "этническая политика в период перестройки явилась грандиозным провалом" (В.А. Тишков), либо утверждение о том, что к распаду привело "стремление М.С. Горбачева, перестроечного руководства страны соблюсти "этнический нейтралитет" как якобы наиболее выгодный и приемлемый" (Р.Г. Абдулатипов) . Представляется, что в современной российской историографии наиболее обоснованной является позиция, согласно которой причины обвального распада СССР имели по преимуществу субъективный, прежде всего политический характер. Чаще всего при этом называются противоречия национально-территориального, внутреннего устройства Советского Союза, объективно порождающие и воспроизводящие этнонационализм. В ряде работ этот фактор абсолютизируется ("СССР пал жертвой организованного процесса нациостроительства и фактически ей же выраженного национализма среди нерусских народов"⁶³) либо ставится в ряд с другими причинами, наряду с такими факторами, как "непонимание руководством бывшего СССР противоречий его государственного устройства", отсутствие правовой основы "государственного регулирования национальных отношений", развал в конце 1980-х гг. денежно-финансовой системы страны. В.А. Печенев выделяет и такой коренной недостаток прежней государственной системы, как "ориентация

⁶⁰ Печенев В.А. "Смутное время" в новейшей истории России (1985-2003):
Исторические свидетельства и размышления участника событий. М., 2004. С. 59.

⁶¹ Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995. С. 369.
Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. М., 2004. С. 74.

⁶³ Рыбаков СЕ. Нация и национализм. М, 2001. С. 79.

40 на обеспечение в республиках приоритета так называемой коренной, или титульной национальности (за исключением русской)"⁶⁴.

Отмечая вклад этнонационализма в "разрушение существовавшего режима, в некоторые стороны демократического обновления", В.А. Тишков вынужден признать, что, "как это часто и бывало в истории, национализм легко предает демократию и оборачивается махровым безобразием"⁶⁵.

Доказательством того, что изучение межнациональных отношений в СССР в 1945-1991 гг. достигло определённого качественного этапа, является появление работ, в которых делается попытка комплексного анализа развития страны как многонационального сообщества со всеми закономерностями и противоречиями в межэтнической сфере. Р.Г. Пихоя попытался решить данную проблему относительно периода 1945-1953 гг., изучив национальные аспекты "дела врачей", "дела МГБ", проблему государственного антисемитизма, а также предложил оригинальную трактовку основных направлений национальной политики советского государства в последний период его функционирования в 1985-1991 гг.⁶⁶ Сильной стороной работы Пихоя явился анализ материалов политбюро ЦК КПСС из "Кремлёвского" архива.

А.В. Пыжиков на основе извлечённых из бывших партийных архивов рассекреченных данных о трудностях реабилитации депортированных народов, о межнациональных конфликтах, о широком распространении русофобских настроений в союзных республиках, об этноконфессиональных проблемах и национальных движениях выявил основные направления развития этнополитической ситуации в СССР в 1953-1964 гг.⁶⁷. А.В. Шубин, характеризуя состояние советского общества в конце 1970 - начале 1980-х гг., подробно остановился на анализе этно-

⁶⁴ Печенев В.А. Указ. соч. С. 67-68.

⁶⁵ Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001. С. 35.

⁶⁶ Пихоя Р.Г. Указ соч. С. 58-69, 99, 328-329, 463-474.

⁶⁷ Пыжиков А.В. Указ. соч. С. 177-215.

41 ГОС!

демографической ситуации в эти годы⁶⁸. В работе А.И. Вдовина рассматривается эволюция национальной политики СССР и Российской Федерации, с точки зрения русских национальных интересов "осмысливаются исторические роли, навязывавшиеся в прошлом русскому народу обанкротившимися идеологами и политиками"⁶⁹.

Знаковым явлением в историографии является включение достаточно больших по объему разделов о национальной политике и межнациональным отношениям в СССР в учебные издания .

Появление такого рода разделов в сводных работах по советской истории делает возможным саму постановку вопроса о написании обобщающей работы по истории межнациональных отношений в СССР в 1945-1991гг.

Делая вывод об уровне изученности проблемы межнациональных отношений в СССР в послевоенный период, следует выделить заслуги историков в изучении эволюции национальной политики КПСС, вопросов депортации советских народов в 1940-е гг. и реабилитационного процесса в 1950-е гг. Однако проблема влияния этих процессов на межнациональную и политическую ситуацию в стране в целом в историографии пока не получила достаточного освещения. Начато изучение национальных движений в стране в 1950-1980-е гг., исследуются межэтнические конфликты, а также демографические, этноязыковые, социальные, экономические аспекты межнациональных отношений в этот период. Однако многие аспекты этой важной и актуальной исторической проблемы ещё предстоит исследовать. К их числу относится, к примеру, вопрос о взаимодействии власти и этносов как на высшем уровне, так и на местном.

^6&Шубин А.В. Указ. соч. С. 134-146. См., также: Кулешов СВ. Советская национальная политика: Интернационализм в тоталитарном обществе (1945-1991) // Россия в XX веке: Реформы и революция. М., 2002. Т.2; Стешенко Л.А. Указ. соч. С. 252-269.

⁶⁹ См.: Вдовин А.И Русские в XX веке.

⁷⁰ Барсенков А.С., Вдовий А.И. История СССР. 1938-2002. М., 2003. С. 30-39, 70-86,
135-154,211-233,305-323 и т.д.

В многонациональном Союзе ССР был необходим механизм государственного регулирования отношений между народами, посредством которого могли бы преодолеваться противоречия между союзными органами и союзными республиками, между республиками и национально-территориальными образованиями на их территориях, между республиками и этносами, не имеющими национально-государственного статуса и т.д. Противоречия были неизбежны и объективны, поэтому возникла необходимость создания специального государственного органа, действующего присущими ему специфическими методами, вырабатывающего законодательство и проводящего конкретные меры, носящие по крайней мере характер этнополитического компромисса.

Таким органом, по мысли отцов-основателей советского государства, мог стать наркомат по делам национальностей РСФСР (1917-1923 гг.), в составе которого функционировал институт Совет Национальностей, представлявший собой коллегиальный орган руководителей национальных подразделений ведомства. Его основной задачей было обсуждение всех законопроектов Советской власти, так или иначе затрагивающих национальный вопрос⁷¹.

Однако уже при подготовке Конституции СССР в 1923 г. в процессе обсуждения раздела о союзных органах по поводу идеи учреждения второй, "национальной", палаты ВЦИК выявились разные позиции и в центре и на местах. К примеру, в 1923 г. И.В. Сталин полагал, что союзный ЦИК, избираемый пропорционально численности населения, более целесообразен без специального представительства наций и народностей, объединенных в федерацию. Выступавшие против создания Совета Национальностей ЦИК СССР исходили из негативного опыта существования буржуазных парламентов, доказывали, что проектируемый

Шесть лет национальной политики Советской власти и Наркомнац. 1917-1923 гг. Вместо отчета. М., 1924.

43 орган нарушит единство формы и организации Советской власти, усложнит государственный аппарат, создаст лишнюю параллель и т.п.

Л.Д. Троцкий, к примеру, заявив, что "национальность вообще не логичное явление", всё же поддержал идею создания в ЦИК СССР второй палаты. При этом "злой гений революции" добавил предположение, блистательно реализованное в последующем, относительно характера и объёма полномочий образуемой палаты: "На ближайший год-два мы постараемся, чтобы над всем этим аппаратом стояла в качестве хорошего суфлёра партия, которая будет через этот аппарат прощупывать, где что делается, где у кого что болит. Если будут очень острые конфликты по вопросу о финансах и т.д., то в конце концов в качестве супер-арбитра будет выступать партия ... Мы создадим вторую палату, может создадим её немножечко кривобоко. Через некоторое время ЦК её поправит, как у нас бывало в ряде других областей, тем более там, где мы должны искать

новые пути" .

На XII съезде партии в апреле 1923 г. было признано, что в составе высших органов власти Союза ССР необходимо иметь такой орган, который бы обеспечивал и защищал не только интересы государства, но и отражал специфические нужды отдельных народов. Так возник Совет Национальностей ЦИК СССР.

История национально-государственного строительства 1920-1930-х гг. изучена достаточно детально и последовательно в рамках советской историографии, явившись одним из её достижений. Безусловно, высказанные оценки и суждения заслуживают внимания, но требуют взвешенного и критического подхода к ним. До середины 1950-х гг. советские обществоведы наделение широкими полномочиями в сфере национальных отношений союзных исполнительных органов, сужение прав представительных органов федерации, усиленную централизацию

⁷² XII съезд РКП(б). Стенограмма заседания секции съезда по национальному вопросу 25 апреля 1923 г. // Известия ЦК КПСС. 1991. № 5. С. 171.

44 объясняли необходимостью мобилизации всех внутренних ресурсов для реализации задач построения нового общества. Бюрократическую централизацию исследователи обосновывали как необходимость к укреплению многонационального государства⁷³.

После XX съезда КПСС началась публикация ранее малоизвестных
ленинских работ, материалов съездов Советов, других документов, что
позволило изучить политические, экономические, духовные процессы в
развитии многонационального государства более разносторонне.
Специальный раздел своей монографии СИ. Якубовская посвятила
формированию союзных органов на первом этапе строительства союзного
государства⁷⁴. К.Г. Федоров исследовал деятельность ВЦИК СССР в
управлении народным хозяйством, социально-культурным

строительством⁷⁵.

Методологические проблемы Союза ССР как федерации были рассмотрены в работах Д.Л. Златопольского, Ю.С. Кукушкина,

А.И. Ненарокова, О.И. Чистякова .

В 1990-е гг. исследователи истории советской государственности большое внимание обращали на то, что "декларируемые принципы "полновластия" Советов легко уживались с фактическим свертыванием демократических институтов представительной системы" и "Советы

Чистяков О.И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955; Златополъский Д.Л. Образование и развитие СССР как союзного государства. М., 1954; Ананов ИИ. Система органов управления в советской социалистической федерации. М., 1951; Тратт И.П. Советское многонациональное государство. М., 1947; Генкта Э.Б. Образование СССР. М., 1947; и др.

Якубовская СИ Строительство союзного советского социалистического государства. 1922-1925 гг. М., 1960.

⁷⁵ Федоров КГ. Союзные органы власти (1922-1962). М., 1963.

⁷⁶ Златополъский Д.Л. СССР - федеративное государство. М., 1987; История
национально-государственного строительства в СССР. М., 1978; Лепешкии А.И.
Советский федерализм. М., 1977; Современные этнические процессы в СССР. М.,
1977; Кукушкин Ю.С Основные проблемы создания и развития СССР в советской
историографии // Закономерности формирования советского народа как новой
исторической общности людей. М, 1975. Т.1; Златополъский Д.Л., Чистяков О.И.
Образование Союза ССР. М., 1972; Многонациональное советское государство. М.,
1972; Тадевосян Э.В. Советская национальная государственность. М., 1972;
Якубовская СИ. Развитие СССР как союзного государства. 1922-1936. М., 1972; и др.

постепенно становились совершенно безвластными" . Внимание исследователей привлекала также проблема деятельности союзного и российского Верховных Советов в свете изменений конституционного строя СССР и РСФСР⁷⁸.

Современная российская историография обогатилась большим массивом исследований, касающихся развития федеративных отношений

как в СССР, так и, в его рамках, - в России . Причем, в отличие от советской историографии данной проблемы литература 1990 - начала 2000-х гг. содержит в основном критический анализ отечественного федерализма. В.В. Путин также был вынужден признать, что вместо полноценной федерации "у нас еще есть, у нас создано децентрализованное государство"⁸⁰.

Современные исследователи обращают внимание на то, что анализ советского и российского федерализма обнаруживает такие его характеристики, как: средоточие парадоксов, противоречий и предрассудков, дефективный результат псевдосуверенизации⁸¹, "местечковый" или "удельный" федерализм, ведущий страну в тупик⁸².

Коржихина Т.И., Селин А.С. История российской государственности. М., 1995. С. 207. См. также: Коржихина Т.П. Советское государство и его учреждения: Ноябрь 1917 г.-декабрь 1991 г. М., 1995.

⁷⁸ См., напр.: Лукьянова Е.А. Российская государственность и конституционное
законодательство в России (1917 - 1993). М., 2000; Умнова И.А. Конституционные
основы российского федерализма. М, 1998 и др.

⁷⁹ Миршанов Н.М. Федерация, этничность, государственность: новый курс российской
власти. М. 2002; Национальный вопрос и государственное строительство: проблемы
России и опыт зарубежных стран. М., 2001; Золотарева М.В. Федерация в России:
проблемы и перспективы. М., 1999; Валентей С.Д. Федерализм: российская история и
российская реальность. М, 1998; Ассиметричная федерация. М., 1998; Федерализм
власти и власть федерализма. М., 1997; Лысенко В.Н. Развитие федеративных
отношений в современной России. М., 1995; Этничность и власть в полиэтнических
государствах. М., 1994; Медведев Н.П. Национальная политика России. От унитаризма
к федерализму. М., 1993; Абдулатжов Р.Г., Болтенкова Л.Ф., Яров В.Ф. Федерализм в
истории России: В 3 кн. М., 1992-1993;

⁸⁰ Путин В.В. Какую Россию мы строим. Выступление при представлении ежегодного
Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской
Федерации 8 июля 2000 г. // Российская газета. 2000. 11 июля. С. 3.

⁸¹ См.: Смирнягин Л.В. Российский федерализм: парадоксы, противоречия,
предрассудки. М., 1998; Митрохин С.С. Дефективный федерализм: симптомы,

"Расхожими стали сравнения федерации с кентавром, созданным и по этнонациональному, и по территориально-административному принципам". Российская Федерация, как и Советский Союз, "иерархична и асимметрична, субъекты федерации несоизмеримы по своему весу ("федерация слонов и муравьев"); она напоминает матрешку, одни ее субъекты входят в другие"⁸³.

В 1920-е гг. началось изучение образования Совета Национальностей ЦИК СССР, его структуры и основных направлений деятельности , причем в работе М. Рейснера указана необходимость представительства и ненациональных регионов в Совете Национальностей. Однако специальное монографическое исследование деятельности Совета Национальностей ЦИК СССР в 1923-1936 гг. появилось лишь в 1991 г.⁸⁵.

В своем исследовании Т.О. Ожукеева пришла к выводу о том, что в 1920-е гг. на совместных заседаниях палат ЦИК СССР решались ключевые вопросы бюджета, народного хозяйства союзных республик. Несмотря на сессионный характер работы органа представительства национально-государственных образований в системе союзных органов - Совета Национальностей (на сессиях, кстати, поднимались и вопросы этноконфликтов в различных регионах страны, что будет исключено из компетенции данного органа в 1940-е - 1988 гг.) - для выработки постановлений и решений часто формировались комиссии, функционировал Президиум Совета Национальностей. Однако уже тогда Совет Национальностей стал превращаться в функционально обезличенный государственный орган.

диагноз, рецепты выздоровления // Федерализм. 1999. № 2; Басалай А.А. Псевдосуверенизация и ее последствия // Диалог. 1996. № 2.

⁸² Усе А.В. России - имперскую федерацию // Независимая газета. 2000. 6 апр. С. 8.

⁸³ Вдовин А.И. Российский федерализм и русский вопрос. С. 15.

⁸⁴ Рейснер М. Совет Национальностей // Советское строительство. 1925. № 1; Игнатьев
В. Совет Национальностей ЦИК Союза ССР // Советское строительство. 1926. № 2.

⁸⁵ Ожукеева Т.О. Совет Национальностей ЦИК СССР 1923-36 гг. Бишкек, 1991.

В начале 1930-х годов реальная власть сконцентрировалась в партийном и государственном аппаратах, союзных финансово-экономических органах федерации, а фактическое осуществление компетенции Совета Национальностей перешло к Президиуму ЦИК СССР. Роль и влияние представительных органов власти к концу 1930-х гг. были сведены к роли фасада или декорации мощного государственно-бюрократического аппарата.

По всей видимости, незначительность роли, которую играл Совет Национальностей, как и вся представительная власть в системе советских органов власти, явилась главной причиной того, что деятельность Совета Национальностей, как и созданного в 1936 г. Верховного Совета СССР, не послужила предметом специального анализа ни в советской, ни в современной российской историографии. Негативизм по отношению к истории представительной власти в СССР в 1990-е гг. только усилился, несмотря на ввод в научный оборот документов, подтверждающих противоречивость истории и деятельности этой "ветви власти" в советской период.

В этой связи следует обратить внимание на появление в современной историографии оценок роли и деятельности Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР. На Совет Национальностей "возлагалось прежде всего рассмотрение вопросов обеспечения национального равноправия, интересов наций, народностей и национальных групп в сочетании с общими интересами и потребностями многонационального Российского государства" . Р.Г. Абдулатипов утверждает, что "фактически все законопроекты, обсуждаемые последние десять лет в российском парламенте по этнонациональным отношениям, были рождены в Совете Национальностей", благодаря его усилиям "впервые после 20-х гг. был воссоздан орган исполнительной власти по национальной политике - Госкомнаца, а потом и Миннаца", а государство "всерьез стало

⁸⁶ Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. С. 203.

48 заниматься этими проблемами и преодолевать ошибки и трагедии самодержавного и советского правления"⁸⁷. Бывший руководитель Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР признает, что, несмотря на разработку данным органом власти "основ национальной политики", "государство постепенно начало уходить из этой сферы, столкнувшись с конфликтами, стало бояться этнонациональной проблематики". Следовательно, заключает ученый и политик, "власть и общество оказались не подготовленными для направления в созидательное русло

раскрепощенной энергии народов" .

Следует высказать основанное на конкретно-историческом сравнительном исследовании практической деятельности Советов Национальностей СССР и РСФСР предположение о том* что роль Совета Национальностей Верховного Совета СССР и его влияние на происходящие события в стране в 1989-1991 гг. были ничуть не меньшими, чем роль и влияние на политический процесс в России Совета Национальностей Верховного Совета РСФСР в конце 1980 - начале 1990-х гг. С точки зрения важности теории и истории взаимоотношения власти и этносов в советском государстве необходимость изучения деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР, единственного конституционного органа власти, призванного отображать многонациональную специфику этого государства, только усиливается.

Отсутствие научного интереса к историческому опыту существования и деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР трудно объяснимо и с практической точки зрения. В период становления парламентской системы в современной России, многонациональность которой и идентичное советскому национально-государственное устройство требует как определения оптимальной системы представительства интересов этносов в государстве, так и

Абдулатипов Р.Г. Этнополитология. С. 203-204. Там же. С. 204.

49 создания сугубо специфического, глубоко компетентного и широко полномочного государственного органа этого представительства, интерес к предшествующему опыту взаимодействия этносов и государства, даже в рамках иной общественно-экономической системы, ценен и полезен. Не говоря уже о том, что изучение истории межнациональных отношений и роли Совета Национальностей в системе этих отношений способствует созданию более цельной картины советского общества.

Национальные проблемы в СССР были предметом пристального внимания в зарубежной исторической литературе, окончательно превратившейся в последнее время из объекта критики "буржуазных фальсификаций" в предмет научного историографического анализа. В западной историографии достаточно устойчивым было мнение о том, что Советский Союз непременно должен был рухнуть под воздействием внутренних национальных конфликтов⁸ . По всей видимости, это и обусловило огромный интерес зарубежных историков к советскому опыту решения национального вопроса. Безусловно, национальный фактор не абсолютизировался. Так, Э. Хобсбаум подчеркивал, что СССР рухнул "по причине экономических трудностей", что "национальная дезинтеграция СССР (и, кстати говоря, входивших в его состав республик, тоже фактически многонациональных) была следствием событий в Москве, а отнюдь не их причиной" .

Прежде всего привлекает внимание достаточно распространенный в западной науке взгляд на советскую национальную политику как на попытку узаконить "этнотерриториальный федерализм", политику

91 т-г

правительственного предпочтения по этническому признаку . По мнению

⁸⁹ Carrere d'Encausse Н. L'empire eclate. Paris, 1978; idem. La gloire des nations, ou La Fin
de l'empire sovietique. Paris, 1990. Многие работы содержали и "рецепты" активизации
данного фактора.

⁹⁰ Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 266-267.

⁹¹ Suny R.G. The revenge of the Past: Nationalism, Revolution, and the Collapse of the
Soviet Union. Stanford, 1993; Farmer K.C. Ukrainian Nationalism in the Post-Stalin Era.
The hague: Martinus Nijhoff. 1980; Lapidus G.W. Ethnonationalism and Political Stability:
The Soviet Case II World Politics 36. 1984. № 4. P. 355-380; Roeder P.G. Soviet Federalism

50 ряда исследователей, коммунистический режим стремился сознательно и целенаправленно создавать "этнолингвистические территориальные национально-административные единицы", причем создавать там, где прежде они не существовали или где о них никто всерьез не помышлял. На их взгляд, идея советских республик казахской, киргизской, узбекской, таджикской или туркменской "наций" была скорее чисто теоретической конструкцией советских интеллектуалов, нежели исконным устремлением этих народов⁹².

Именно такая национальная политика в СССР, подчеркивает ряд ученых, привела к почти полной национализации союзных республик: мощные местные элиты рекрутировались по национальному признаку и

93 тт

искали местной легитимности, апеллируя к национальному чувству. При этом "национальные" политики зависели от субсидий из центра, но регулярно подчеркивали свою приверженность "своему народу" и национальным символам⁹⁴. С этим ряд зарубежных исследователей связывают еще "одно гиблое место" советской национальной политики: сосуществование принципа республиканской государственности и принципа личной национальности (первый исходил из того, что территориальные государства порождают нации, второй предполагал, что нации имеют право на собственные государства)⁹⁵.

В то же время ряд западных ученых признает, что советская власть не пыталась превратить СССР в русское национальное государство. Когда Советский Союз перестал существовать, то союзные республики, кроме

and Ethnic Mobilization II World Politics 23. 1991. № 2; Rakowska-Harmstone T. The dialectics of Nationalism in the USSR II Problems of Communism XXIII. 1974. May-June. P. 1-22.

⁹² Smith G. The nationalities in the Soviet Union. London and New York, 1990. P. 215, 230,
262.

⁹³ Roeder P.G. Soviet Federalism and Ethnic Mobilization. P. 196-233.

⁹⁴ Rakowska-Harmstone T. The dialectics of Nationalism in the USSR. P. 10-15.

⁹⁵ Brabaker R. Nationhood and the National Question in the Soviet Union and Post-Soviet
Eurasia: An Institutionalist Account II Theory and Society. 23. 1994. № LP. 47-78.

51 РСФСР, оказались национальными государствами, в то время как идентичность России всегда была не вполне этнической⁹⁶.

В последнее время на качественно новый уровень поднялась разработка конкретных сюжетов истории межнациональных отношений в СССР в послевоенный период. В первую очередь это связано с вводом в научный оборот ранее засекреченных советских источников. Прежде всего это относится к исследованию проблем депортации народов, истории спецпоселений. Еще в 1960 т. американский историк Р. Конквест на основе ряда разрозненных источников ( воспоминания очевидцев - перемещенных лиц, репатриированных из Казахстана австрийских военнопленных, признания советского офицера-перебежчика и др.) дал приблизительную хронологию, статистику, географию депортаций, которые он рассматривал

как естественное продолжение колониальной политики царской России . В работах западных историков 1990-х гг. наряду с широким использованием источников мемуарного характера привлекается массовый конкретно-исторический материал, взятый как из опубликованных в СССР и России книг, статей, сборников документов и т.п., так и выявленный

самостоятельно в российских архивах .

Израильских ученых традиционно больше всего интересовала общественно-политическая ситуация в СССР, которая складывалась вокруг еврейского этноса и которую они характеризовали как политику государственного антисемитизма, а возникновение этой политики связывали с последствиями "большого террора" 1936-1938 гг. и советско-

Lapidus G.W., Zaslavsky V., Goldman P. From Union to Common wealth: Nationalism and Separatism in the Soviet Republics. New York, 1992. P. 83.

⁹⁷ Conquest R. Soviet deportations nationalities. London and New York, 1960.

⁹⁸ Eisfeld A., Herdt V. Deportation, Sondersiedlung, Arbeitsarmee: Deutsche in der
Sowjetunion 1941 bis 1956. Koln, 1996; Gelb M. The Western Finnic Minorities and the
Origins of the Stalinist Nationalities Deportations II Nationalities Papers. 1996. Vol. 24. № 2;
Pohl J.O. The Stalinist Penal System: A. Statistical History of Soviet Repression and Terror.
1930-1953. Jefferson. 1997; Martin T. The Origin of Soviet Ethnic Cleansing II The Journal
of Modern History. 1998. Vol. 70. № 4.

52 германским пактом о ненападении". Как и труды американских историков

100 с-

еврейского происхождения , эти работы посвящены исключительно еврейскому аспекту советской истории, а выводы о характере антисемитских проявлений в Советском Союзе лишены полноценного фактического обоснования, поскольку эти исследования не располагают советскими архивными материалами.

В западной историографии активно исследовалась национальная политика в период "развитого социализма". Наряду с детально обсуждаемой проблемой "дискриминации еврейского этноса", рассматривалась система скрытой дискриминации инонационального населения в национальных республиках, особенно в Средней Азии, практически сложившаяся к началу 1970-х гг. Отмечался при этом и факт невмешательства Москвы в этот процесс¹⁰¹.

Политика "развития национальных окраин", укрепление в союзных республиках национальных кланов, их стремление к сепаратизму и независимости от центра в трудах зарубежных историков исследованы на примере Казахстана¹⁰², Узбекистана¹⁰³, Азербайджана¹⁰⁴. Изучались и вопросы межнациональной напряженности между украинцами, проживавшими в юго-западной части и западных районах республики¹⁰⁵,

Pincus В. The Jews of the Soviet Union. The History of the National Minority. -Cambridgshire. 1988. P. 138-139. Idem. The Roots of Ideological Anti-Seminism in the Soviet Union under Gorbachev II SHVUT. - 1996. № 3 (19); Gilboa Y.A. The Black Years of the Soviet Jewry, 1939-1953. Boston, 1971; Redlich S. Propaganda and Nationalism in Wartime Russia: The Jewish Anti-Fascist Committee in the USSR. 1941-1948. Boulder (USA) 1982; Rubenstein J. Tangled Loyalties: The Life and Times of Ilya Erenburg. New York. 1996; Der Spatstalinismus und die Jiidische Frage. Zur antisemitischen Wendung des Kommunismus //HRSG. Von L. Luks. Bohlau Verlag. Koln, 1998.

¹⁰⁰ См., например: Gitelman Z.Y. The Jews of Russia and the Soviet Union, 1881 - to the
Present. New York, 1988.

¹⁰¹ Kaiser R. The Geography of Nationalism in Russia and the Soviet Union. Princeton. Esp.
166-170.

¹⁰² Brill O.M. The Kazakhs. Stanford, 1987.

¹⁰³ Critchlow J. Nationalism in Usbekistan: A Soviet Republic's Road to Sovereignty.
Boulder, 1991.

¹⁰⁴ Willerton J.P. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, 1992.

¹⁰⁵ Pirie P.S. National Identity and Politics in Southern and Eastern Ukraine II Europe-Asia
Stidies. 1996. Vol. 48. P. 1079-1104.

53 проблемы в межнациональном взаимодействии в Армении¹⁰⁶, Грузии¹⁰⁷, Молдавии¹⁰⁸, Татарстане¹ . Проблема учета русских национальных интересов в национальной политике государства также стала предметом анализа в западной историографии¹¹⁰.

В зарубежной историографии накоплен определенный опыт в изучении последних пяти лет существования СССР. В отличие от отечественных исследователей западные ученые не переживали "методологического шока", здесь уже существовала традиция критического анализа советской истории сквозь призму ее сопоставления с западными политическими и экономическими стандартами. Поэтому советологи активно начали изучать горбачевские реформы еще в ходе их реализации. Наряду с проблемами демократизации политической системы, реформирования плановой экономики, "нового политического мышления" исследовались вопросы отношений между центром и союзными республиками, а также "национальный вопрос". Чаще всего события в СССР с 1985 г. в работах С. Уайта, А. Брауна, Дж. Данлопа, Дж. Хоуга и др. называют "второй русской революции", целью которой явился переход от тоталитарной общественной системы к демократической^{1 и}.

Зарубежные историки также приступили к изучению отдельных сторон "национального взрыва" в СССР в период "перестройки". Анализу

I 10

подвергнут "вклад в развал СССР прибалтийских республик" , армяно-

Dudwick N. Armenia: The Nation Awakes II Nations and Politics in the Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

¹⁰⁷ Jones S. Georgia: A failed Democratic Transition II Nations and Politics in the Soviet
Successor States. Cambridge, 1993.

¹⁰⁸ Crowther W. Moldova: Caught between Nation and Empire II Nations and Politics in the
Soviet Successor States. Cambridge, 1993.

¹⁰⁹ Rorlich A.-A. The Volga Tatars: A Profile in National Resilience. Stanford, 1996.

¹¹⁰ Brudny Y.M. Reinventing Russia: Russian Nationalism and the Soviet State, 1953-1991.
Cambridge, 1998.

¹¹¹ White S. After Gorbachev. Cambridge University Press, 1993; Dunlop B.J. The Rise of
Russia and the Fall of the Soviet Empire. Prinston University Press, 1993; Sakwa R.
Gorbachev and his Reforms. New York, 1996; Brown A. The Gorbachev Factor. Oxford
University Press, 1996; Hough J.F. Democratizition and Revolution in the USSR, 1985-
1991. Washington, D.C., 1997.

¹¹² Gerner K., Hedlund S. The Baltic Sea and the End of the Soviet Empire. London, 1993.

54 азербайджанский ¹³, грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты¹¹⁴, события в Баку в январе 1990 г.¹¹⁵ и др.

Таким образом, в западной историографии накоплен большой опыт в исследовании межнациональных отношений в СССР. Несмотря на преобладающее мнение о "репрессивной" роли государства в системе взаимодействия "власть - этносы", западные советологи выдвинули перспективные идеи о политике этнотерриториального федерализма, приведшей к полной национализации союзных республик, складыванию мощных национальных кланов, зараженных сепаратизмом и т.д.

Одновременно с сожалением приходится констатировать тот факт, что автору не удалось выявить ни одного исследования в зарубежной историографии, где бы не только специально, но хотя бы в фрагментарном плане рассматривалась структура, статус, деятельность Совета Национальностей Верховного Совета СССР. По всей видимости, это обстоятельство можно объяснить не только негативизмом западной советологии по отношению ко всей системе представительной власти в Советском Союзе, недоступностью ранее для исследования большинства архивных фондов, но и отсутствием научного интереса к истории властных структур, призванных формировать государственную политику в сфере межнациональных отношений.

Целью настоящего диссертационного исследования является
комплексное конкретно-историческое изучение проблемы

межнациональных отношений, содержания, форм и методов взаимодействия власти, в частности Совета Национальностей Верховного Совета СССР, и этносов в советском государстве в 1945-1991 гг. Для достижения названной цели были сформулированы следующие задачи:

Suny R.G. Looking toward Ararat: Armenia in Modern History. Bloomington, 1993.

¹¹⁴ Hosking G.A., Aves J.,Duncan P.J.S. The Road to Post-Communism: Independent
Political Movements in the Soviet Union, 1985-1991. London, 1992. P. 157-159.

¹¹⁵ Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven, 1998.

- воссоздать объективную картину социально-экономического,
политического, духовного развития советских этносов после Великой
победы и до распада единого государства;

- рассмотреть эволюцию национальной политики государства в
1945 - 1991 гг., роль Совета Национальностей Верховного Совета в ее
разработке и реализации;

выявить противоречия в межнациональных отношениях и объяснить причины их возникновения, проанализировать историю развития этноконфликтов в различных регионах страны, проследить, как реагировал на эти явления и события Совет Национальностей;

изучить влияние идеологических кампаний второй половины 1940-х гг., депортации и переселения народов после войны на межнациональную ситуацию в стране;

выявить объективную картину реабилитации депортированных народов, изучить ее половинчатый и непоследовательный характер, роль государственных органов в ее проведении;

- определить историю и механизм возникновения, эволюции, роль и
влияние на межнациональные отношения национальных движений,
проанализировать конфликтный характер взаимоотношений этих
движений с властными структурами, в частности, Советом
Национальностей;

раскрыть реальный механизм управления межнациональными отношениями в 1945-1991 гг., роль Совета Национальностей, единственного конституционного органа, призванного отображать и защищать национальные интересы многочисленных этносов СССР.

на конкретно-историческом материале показать противоречия между национальным составом населения и национально-государственной структурой СССР, исследовать попытки разрешения этих противоречий;

определить роль русского народа и России в национальной политике советского государства в 1945-1991 гг.;

доказать наличие предпосылок "национального взрыва" в СССР в период "развитого социализма";

показать разрушающую роль национальных элит в рамках единого государства; доказать стремление национальных элит титульных этносов к реализации концепции "приоритета коренной нации" в рамках советских национальных республик;

- проследить накопление противоречий в национальной сфере,
перерастание их в открытую фазу масштабного этноконфликта в период
"перестройки", доказать, что обострение межнациональных отношений
явилось одним из главных факторов, обусловившим распад единого
государства;

- проанализировать деятельность "нового" Совета Национальностей
в 1989-1991 гг., доказать, что в данный период палата являлась главным
государственным органом по регулированию и координации
межнациональных отношений в стране;

- систематизировать информационное поле проблемы
взаимодействия власти и этносов в 1945-1991 гг., ввести в научный оборот
новые документы и материалы по истории межнациональных отношений в
послевоенный период, хранящиеся в фондах центральных архивов и
ставшие доступными для исследователя лишь в последнее время.

Корпус исторических источников, привлеченных для решения заявленной цели и исследовательских задач, представляет разнотипные документы. Они разнообразны по происхождению, времени создания, научной ценности. Классификация источниковой базы проведена в соответствии с проблематикой исследуемой темы. Это позволило сгруппировать основные типы источников следующим образом.

В первую очередь следует выделить законодательные источники, позволившие проследить политику власти в сфере межнациональных отношений. Согласно Конституции СССР 1936 г., законодательная инициатива стала принадлежать Верховному Совету и его структурам.

57 Поэтому в круг законодательных источников включены многочисленные документы, содержащие следы законодательных инициатив, позволяющие выяснить причины возникновения документа, изучить конкретно-историческую ситуацию, обусловившую появление того или иного закона. В силу этого были подвергнуты анализу протоколы комиссий законодательных предположений Совета Национальностей и Совета Союза, протоколы заседаний специальных комиссий по подготовке Конституций 1947, 1964, 1977 гг., содержащиеся в фонде Р-7523 Государственного архива Российской Федерации (далее - ГАРФ) "Верховный Совет СССР. 1937-1989".

Из этого же фонда, насчитывающего свыше 186 тысяч дел, изучены законопроекты, потребовавшие тщательного сопоставления текстов различных редакций, а также материалы обсуждения законопроектов, прежде всего в различных комиссиях и подкомиссиях. Фонд Верховного Совета СССР содержит также тексты законов, т.е. их окончательных редакций, что в большинстве случаев придает обращению к опубликованным сборникам законодательных источников "сверочный" характер.

В то же время следует подчеркнуть, что в настоящее время осуществлена тематическая публикация законодательных источников, прежде всего по проблемам депортации и реабилитации народов СССР как в целом¹¹⁶, так и касательно отдельных народов¹¹⁷. Однако это не

¹¹⁶ГУЛАГ (Главное управление лагерей). 1917-1960. Документы. М., 2000; Бугай Н.Ф. Иосиф Сталин - Лаврентию Берия: "Их надо депортировать". Документы, факты, комментарии. М., 1992; Депортация народов СССР (1930-1950-е годы): Документальные источники ЦГАОР СССР. М, 1992; Реабилитация народов России. Сборник документов. М., 2000; Реабилитация народов и граждан. 1954-1994. М, 1994 и др.

Бугай Н.Ф. Депортация народов Крыма: документы, факты, комментарии. М., 2002; Он же. Прибалтика: депортация народов: (документы, факты, комментарии). М., 2002; Он же. "Мобилизовать немцев в рабочие колонны ... И. Сталин". Сборник документов. М., 2000; Ауман В.А., Чеботарёва В.Г. История российских немцев в документах М.,1999; Депортация карачаевцев: Документы рассказывают. Черкесск, 1997; Белая книга о депортации корейского населения России в 30-40-х годах. М., 1997; Бугай Н.Ф. Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. Документы, факты,

58 значит, что обращение к архивным фондам становится ненужным делом: процесс советского законотворчества настолько необычен, что зачастую подготовительный и справочный материал, используемый в ходе подготовки закона и хранящийся наряду с его окончательной редакцией в архивном деле, для историка может представлять не меньшую ценность, нежели сам закон.

В фонде Р-7523 ГАРФ отложились также свидетельства о кропотливой работе над законопроектами, которые так и не были приняты в качестве закона. Речь идет, в частности, о работе над законами о статусе и положении автономной области и национального округа, разработка которых была начата сразу после войны, продолжена в 1950-1970-е гг. и так и не была завершена. Тем не менее весь накопленный по этому вопросу материал дает представление не только о приоритетах национальной политики, природе и механизме государственного управления национальной сферой, но и вносит вклад в дело изучения истории межнациональных отношений и национально-государственного строительства в Союзе ССР.

Законодательные источники в послевоенный период значительно различаются по своему характеру, что нельзя не учитывать при их анализе. Так, законодательство 1970-х гг. предельно идеологизировано и крайне декларативно: создавая видимость развития прав и свобод личности, торжества законности и правопорядка, оно мало что меняло на деле. Даже обсуждение Конституции 1977 г. (масса документов отложилось и в фонде Р-7523 ГАРФ) преследовало скорее политические, нежели практические цели, а подавляющее большинство критических замечаний конституционными комиссиями не было принято во внимание.

Ситуация изменилась в период перестройки, когда депутаты постоянно действующего Верховного Совета и, в частности, Совета

комментарии. М, 1993; Карачаевцы. Выселение и возвращение. 1943-1957 гг. Документы и материалы. Черкесск, 1993; Ссылка калмыков: как это было: Сборник документов и материалов. Элиста, 1993 и др.

59 Национальностей стали подлинными законодателями. Несмотря на поспешность и сиюминутность многих законодательных актов 1989— 1991 гг., что связано прежде всего с тем, что в Верховном Совете так и не успел сложиться новый порядок разработки законов, законотворчество в этот короткий исторический период представляет для исследователя захватывающий интерес. За два года работы Верховный Совет принял множество законов, оставил огромное количество документов с законодательной инициативой и законопроектов, составивших значительную часть фонда Р-9654 "Съезд народных депутатов СССР, Верховный Совет СССР и их органы. 1989-1991" в ГАРФ. Приходится сожалеть, что этот титанический труд оказался напрасным: в 1991 г. СССР перестал существовать.

Наряду с законодательными источниками особую роль играют ~ документы высших органов партии. КПСС была правящей партией, а ее руководящая роль проявлялась в том, что директивные решения ее высших органов лежали в основе законодательной и практической деятельности государства и общественных организаций. К примеру, законы о восстановлении государственности чеченцев, ингушей, карачаевцев, ' балкарцев и калмыков, принятые Верховным Советом в январе 1957 г., стали возможны лишь в результате ноябрьского 1956 г. постановления ЦК КПСС, длительное время недоступного для широкого круга историков-исследователей. В то же время в тексте постановления можно обнаружить и одну из причин того, почему не был, к примеру, принят закон о восстановлении автономии крымско-татарского народа.

В фондах Российского государственного архива социально-политической истории (далее - РГАСПИ) сосредоточены решения политбюро и центрального комитета коммунистической партии до 1953 г. (наибольший интерес для исследования межнациональных отношений представляет фонд № 17 "Центральный комитет КПСС"), аналогичные партийные документы за период 1953-1991 гг. находятся в Российском

60 государственном архиве новейшей истории (далее - РГАНИ) (в первую очередь, для исследователя национальных проблем важны фонды №5 "Аппарат ЦК КПСС. 1952-1984 гг." и № 89 "Коллекция рассекреченных документов"). Эти материалы отражают вопросы развития межнациональных отношений в сфере экономики и политики, идеологии и культуры. Исследовать национальные проблемы без анализа документов КПСС невозможно. Приходится сожалеть о том, что документы политбюро ЦК КПСС, хранящиеся в "Кремлевском архиве", по прежнему остаются недоступными для рядового исследователя.

Наиболее обширную группу источников составляет делопроизводственная документация президиума, палат, отделов Верховного Совета СССР, отделов ЦК КПСС. Это отчеты о командировках, докладные записки, донесения и отчеты органов -госбезопасности и министерства внутренних дел, текущая переписка между органами государственной власти, протоколы различных заседаний,

приемов и встреч, справки секретариата Президиума, приемной

председателя Президиума, отдела по вопросам работы Советов, юридического отдела, сектора административно-территориального. * деления, постоянных комиссий Совета Союза и Совета Национальностей, а также отдела пропаганды и агитации, отдела науки и вузов, отдела организационно-партийной работы, отдела парторганов по союзным республикам, отдела парторганов по РСФСР, бюро ЦК КПСС по РСФСР. Для выяснения вопроса о влиянии переселенческой политики на межнациональные отношения в 1945-1953 гг. привлекалась делопроизводственная документация учреждений по руководству переселением в СССР, содержащаяся в фонде № 5675 Российского государственного архива экономики (далее - РГАЭ). К делопроизводственной документации можно отнести и многочисленные опубликованные стенограммы заседаний сессий Верховного Совета СССР, Съездов народных депутатов СССР.

Выявленный архивный материал позволяет не только аргументированно подтвердить или опровергнуть ранее высказанные суждения по истории взаимоотношений власти и этносов в СССР, но и способствует формированию концептуального подхода к решению проблемы межнациональных отношений в стране в целом. Ввод в научный оборот материалов некогда секретных фондов ряда центральных архивов позволяют заявить о существовании информационного поля по истории послевоенных национальных отношений. Некогда секретные материалы о депортации народов и их последующей реабилитации, борьбе с космополитизмом и буржуазным национализмом во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг., развитии национальных движений в 1950-1980-е гг., об этнических конфликтах и этноязыковых аспектах развития советских народов, влиянии всех этих процессов на межнациональную ситуацию в стране в целом способствуют созданию обобщающей картины конкретной истории взаимоотношений власти и этносов в СССР.

Отрадным является и тот факт, что в последнее десятилетие XX в. начата, а в начале XXI в. продолжена публикация документального материала по национальным проблемам. С уверенностью можно говорить о существовании опубликованной источниковой базы проблемы депортации народов, главную роль в создании которой сыграл известный историк Н.Ф. Бугай. Тематические подборки документов по истории советских немцев, крымских татар, карачаевцев, калмыков, корейцев, прибалтийских народов делают эту базу более широкой и разнообразной. В 1990-е гг. осуществлена публикация материалов о националистическом

і і о

движении в Прибалтике в 1940-1950-е гг. , Еврейском антифашистском комитете¹¹⁹, передаче Крыма из РСФСР в состав Украины¹²⁰ и т.д.

Традиционно исследователи межнациональных отношений опирались на анализ статистических материалов, прежде всего всесоюзных переписей населения, дающих представление о развитии этнодемографических, этноязыковых и других процессов в межнациональной сфере общественных отношений. Материалы переписей 1939, 1959, 1970, 1979, 1989 гг. дают ценнейший материал по эволюции межнациональных отношений в СССР, однако являются крайне сложными и противоречивыми документами эпохи. Дело в том, что организаторы переписей в СССР с помощью определённых инструментов (списки, классификации, карты) пытались не только исследовать сложную и изменчивую реальность, но и упорядочить её, придать ей жёсткую форму, которая воплотилась в иерархии советских народов и территорий¹²¹.

Если в царской России графа "национальность" отсутствовала в переписных листах переписей (исключение - Кавказ, где помимо языка спрашивали ещё и о национальности), то в СССР уже в перепись 1926 года были включены два вопроса: один - о национальности (графа "народность"), другой - о языке. Составленный ещё до начала обработки данных переписи закрытый список народностей должен был позволить "классифицировать множество наименований этнографического

Вооружённое националистическое подполье в Эстонии в 40-50-е годы // Известия ЦК КПСС. 1990. № 8. С. 166-177; Под маской ненависти (Документы о вооружённом националистическом подполье в Латвии в 40-50-е гг.) // Известия ЦК КПСС. 1990. № 11. С. 112-123 и др.

¹¹⁹Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941-1948: Документированная история. М., 1996; Неправедный суд: Последний сталинский расстрел. Стенограмма судебного процесса над членами Еврейского антифашистского комитета. М., 1994 и Др.

¹ См., напр.: Документы и материалы о передаче Крыма из РСФСР в состав УССР // Исторический архив. 1992. № 1.

^пхКадио Ж. Как упорядочивали разнообразие: списки и классификации национальностей в Российской империи и в Советском Союзе (1897-1939 гг.) // АЬ Imperio. Теория и история национализма и империи в постсоветском пространстве. Казань, 2002. № 4. С. 178-179.

63 происхождения, которые, как предполагалось, будут встречаться в ответах на вопрос переписи (всего около 600 наименований)¹²².

Так, статистики сделали первый шаг к институциолизации этнических общностей, вскоре превратившейся в систему. Политические потребности стали критерием при включении или невключении того или иного этноса в закрытый список, что, безусловно, позволяло повышать или понижать значимость тех или иных народов при территориальном делении страны, т.е. выстраивать иерархию национальностей страны. В условиях полного подчинения ЦСУ указаниям партии и Сталина, заявившего в 1936 г. о наличии в СССР около 60 наций, национальных групп и народностей, во время переписи 1939 г. список национальностей был сокращён со 150 до 120, что было утверждено в июле 1938 г. Президиумом АН СССР и представлено в Совет Национальностей, а также в ЦСУ. Так, в последующем при проведении переписей 1959, 1970, 1979 гг. стали возникать "татарская проблема", "немецкая проблема" и т.д.

Большую роль в исследовании национальных проблем в СССР 1945-1991 гг. в последнее время начали играть источники личного происхождения, прежде всего мемуарные произведения. Это, например, воспоминания бывших руководителей союзных республик и известных политических деятелей¹²³. Из воспоминаний следует выделить мемуары бывшего украинского руководителя П.Е. Шелеста, оценивающего свою деятельность и карьерную судьбу с точки зрения защиты национальных интересов украинского этноса и неприятия такой позиции советским руководством¹²⁴. Несмотря на крайний субъективизм, доходящий в отдельных случаях до полного игнорирования сведений о событиях,

'"Там же. С. 189.

Шепилов Д. Непримкнувший. М, 2001; Усубалиев ТУ. Эпоха. Созидание. Судьбы. Бишкек, 1995; Кунаев Д. От Сталина к Горбачёву. Алматы, 1994; Мухитдинов К А. Река времени. От Сталина до Горбачёва. Воспоминания: М, 1995; Егорычев Н.Г. Направлен послом // От оттепели до застоя. М., 1990. С. 153-179 и др. ^тШелест П.Е. ...Да не судимы будете: Дневниковые записи, воспоминания члена Политбюро ЦК КПСС. М, 1994.

64 активным участником которых автор воспоминаний являлся (Г.В. Костырченко объясняет, к примеру, нежелание Д.Т. Шепилова рассказывать о кампании борьбы с космополитизмом и антипатриотизмом не "его плохой памятью", а слишком активной позицией автора мемуаров в этих событиях ), эти произведения являются яркими свидетельствами эпохи.

Свою лепту в изучение проблемы вносят и произведения нового мемуарного жанра - воспоминания детей видных общественных деятелей. Несмотря на очевидное стремление к идеализации отцов, дети расширяют наше представление об эпохе¹²⁶.

Наиболее информативны и оригинальны мемуары бывших деятелей КГБ , среди которых выделяется книга Ф.Д. Бобкова, "бывшего первого заместителя председателя КГБ СССР, человека, 45 лет проработавшего в органах госбезопасности, создавшего при Ю.В. Андропове самые сильные в стране, хотя и полускрытые, аналитические структуры и отправленного в начале 1991 года Горбачевым в отставку" . В своих мемуарах Ф.Д. Бобков предложил достаточно полный обзор истории национальных движений в СССР в 1960-1970-е гг. . Нет недостатка в мемуарных свидетельствах тех, кто руководил советским государством в период "перестройки", однако их научную ценность зачастую снижают политические пристрастия авторов¹³⁰.

¹²⁵ Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. С. 339. ¹²⁶См., напр.: Берия С. Мой отец Берия. В коридорах сталинской власти. М., 2002; Вовси-Михоэлс Н. Мой отец Соломон Михоэлс: Воспоминания о жизни и гибели. М., 1997 и др.

¹²⁷ Семичастный В.Е. Беспокойное сердце. М., 2002; Шебаршип Л. Рука Москвы. М.,
2002; Судоплатов П.А. Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля. М.,
1996 и др.

¹²⁸ Печенеє В.А. Указ. соч. С. 59.

¹²⁹ Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М., 1995. С. 284-324. В 2003 г. вышло второе,
дополненное и исправленное издание книги.

¹³⁰ Анализ межнациональных отношений в период "перестройки" наиболее полно представлен в следующих трудах: Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн.І. М., 1995; Воротников В.И. А было это так: Из дневника члена Политбюро ЦК КПСС. М., 1995.

Представляется, что не до конца оценённым исторической наукой остается такой источник личного происхождения, как письма. Письма, как представляется, в советское время являлись самым распространенным средством общения не только между людьми, но и между обществом и властью. Если дневники и воспоминания писали чаще всего люди образованные, то письма власти писали люди разных социальных слоев, национальностей, пола и возраста. Письма в государственные, партийные и общественные организации с точки зрения видовой принадлежности могут рассматриваться как разновидность делопроизводственных документов.

Поскольку письма писали в газеты (а уж затем редакция делала подборку писем для информирования прежде всего партийного руководства), можно рассматривать их как газетный жанр. Однако думается, что более целесообразно изучать письма как личные документы, поскольку в основе своей все они личного происхождения. По своему содержанию большинство писем - жалобы, претензии, реже -информативные, предложения, разоблачающие и критикующие действия отдельных учреждений и лиц. Но все они могут лечь в основу изучения широких общественных настроений, а также механизма взаимосвязи Власти и Личности в советском обществе.

Малоизученными остаются сотни тысяч писем от спецпереселенцев с просьбой разрешить проживать на своей родине, поступавшие в 1940-1950-е гг. в ЦК КПСС, Совет Министров, Верховный Совет Союза ССР, Совет Национальностей и хранящиеся в центральных архивах, прежде всего в ГАРФ. Эти живые свидетельства истории дают достаточно яркое представление о жизни народов в местах ссылки, их взаимоотношениях с местными народами, зарождении национальных движений и т.д. Огромное количество писем дает возможность преодолеть иллюстративный метод их использования (когда для иллюстрации какого-либо положения приводится одно-два письма) и применить контент-анализ (метод

количественной обработки описательных документов), что дает базу для анализа и делает аргументацию вполне доказательной.

Не менее ценными являются сводки писем, которые редакции газет готовили для руководства. Зачастую эти сводки содержали не только выдержки из писем, но и комментарий обозревателя, а наиболее характерные письма приводились целиком. Это само по себе являлось доказательством определенных приоритетов в политике. Так, в фондах РГАЬШ содержатся подборки писем о распространении антирусских настроений в национальных республиках, сделанные в редакции "Правды" и направленные в адрес ЦК КПСС. Сама по себе такого рода работа демонстрировала озабоченность партийной элиты ростом националистических проявлений на местах и сопровождалась неизменным решением об отправке писем на места с целью устранения "недостатков в интернациональном и патриотическом воспитании трудящихся".

Несмотря на то, что межнациональные противоречия, а уж тем более межнациональная рознь, наряду с сексом и эротикой, проституцией и наркоманией, авариями советских космических аппаратов и неуставными отношениями в армии являлись темами, о которых в советской печати писать категорически запрещалось, привлечение в качестве источника материалов периодической печати оправдано и целесообразно. Советские газеты дают представление о масштабах идеологических кампаний против космополитизма в конце 1940-х гг., об особенностях использования тезиса о "новой исторической общности" в идеологической сфере "развитого социализма", соотношении национального и интернационального в советской системе воспитания. В период перестройки советская печать, все более становясь "рупором гласности", не только "открыла" сферу современных ей межнациональных противоречий и конфликтов, но и активно вступила в обсуждение истории возникновения и эволюции подобных противоречий. В отдельных случаях пресса выступила как

67 движущая сила национальных движений, зачастую - как дестабилизирующий фактор в межнациональных отношениях.

Сравнительно-сопоставительный анализ использованных в исследовании источников способствовал конкретизации процесса развития межнациональных отношений в Советском Союзе в 1945-1991 гг. На основе критического анализа и сопоставления эмпирического материала сделана попытка воспроизведения механизма взаимодействия власти и этносов в послевоенный период. Репрезентативность источниковой базы, ее достоверность, обеспеченная использованием документов различного происхождения, позволила выявить особенности взаимодействия власти и этносов на различных этапах развития советского общества, показать общую линию поведения власти по отношению к национальным субъектам в советский период истории. В целом рассмотренная выше источниковая база позволяет, по мнению автора, раскрыть все стороны рассматриваемой проблемы и обеспечить решение задач, поставленных в настоящем исследовании.

Комплексное изучение разноуровневых отношений власти и этносов в достаточно длительный исторический период послевоенного развития государства обусловил научную новизну исследования. Введение в научный оборот архивных источников, ранее не использовавшихся исследователями, обращение к уже известным источникам с новыми вопросами (историк никогда не исчерпывает документы до конца и может заставить "говорить" их другими способами) позволило представить весь спектр взаимосвязей властных структур, в том числе Совета Национальностей Верховного Совета СССР, и национальной сферы жизни общества в условиях противоречивого процесса развития страны в 1945 -1991 гг.

На основе широкого круга источникового материала впервые представлено конкретно-историческое исследование процесса нарастания противоречий в сфере межнациональных отношений и перерастания их в

68 системный кризис, достигший своей кульминации на рубеже 1980-1990-х гг. и приведший к распаду страны. С учетом накопленного историографического опыта в диссертации выявляются способы воздействия власти на сферу межнационального взаимодействия, попытки властей, в частности Совета Национальностей, противодействовать дезинтеграционным процессам в стране, анализируются причины неудач таких попыток.

Впервые в отечественной историографии на основе конкретно-исторического исследования раскрывается негативное воздействие иерархической национально-государственной структуры советского государства на всю систему межнациональных отношений в СССР, анализируется и аргументируется положение о национальных элитах как основной движущей силе процесса распада страны и создания в бывших советских союзных республиках этнократических режимов, в рамках которых реализуется концепция "приоритета титульных этносов". В рамках конкретно-исторического исследования обосновывается тезис об объективном в данных условиях характере движений за выравнивание и повышение своего "государственного" статуса или за обретение такового.

Комплексному анализу подвергаются программы национальных движений в СССР, их роль и влияние на развитие межнациональной ситуации в стране, попытки решения "своего национального вопроса" в рамках советской национальной парадигмы. Обосновывается вывод о реальной национальной дискриминации русского этноса, выразившейся не столько в широко укоренившейся и нарастающей русофобии в национальных республиках, сколько в финансовой, ценовой, экономической дискриминации России и укоренившейся практики эксплуатации ресурсов русского народа для достижения фактического равенства советских народов, для создания и укрепления новой исторической общности людей.

Впервые в отечественной историографии проведено специальное конкретно-историческое исследование деятельности государственных органов в сфере межнациональных отношений, показана роль партийных и советских властных структур как в центре, так и в национальных образованиях, КГБ и МВД в регулировании национальных процессов. В результате изучения деятельности Совета Национальностей Верховного Совета СССР получено конкретно-историческое подтверждение противоречивой и неоднозначной роли, которую играла представительная власть в СССР.

В диссертации на основе широкого круга архивных и иных источников проведено первое в современной исторической науке комплексное исследование проблемы межнациональных отношений в период перестройки 1985-1991 гг. Межнациональные отношения, представленные сквозь призму деятельности в данной сфере общественных отношений Совета Национальностей Верховного Совета, изучались в качестве одной из главных причин распада Советского Союза.

При определении научной новизны и значимости исследования обращалось особое внимание на то, что новые области истории, претендующие на связь с современностью, более подвержены манипуляциям со стороны идеологов, чем традиционная наука. Задача исследования и ответственность историка в данном случае определялись в обеспечении исторической перспективы для придания современным дискуссиям большей научности, в стремлении, откликаясь на "призыв современности", избежать фальсификации и идеологизации.

Практическая значимость данного диссертационного исследования определяется возможностью использования ее результатов для дальнейшей научной разработки широчайшего спектра проблем комплексной темы взаимоотношений власти и общества. Ряд выводов работы, в том числе заключение о невозможности достижения единства страны на основе ее деления по национально-территориальному принципу,

70 легко проецируется на современную российскую ситуацию, что делает их значимыми в настоящей общественно-политической практике и может быть использован в разработке концепции государственной национальной политики. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в процессе преподавания общего курса по истории России, специальных курсов (по истории межнациональных отношений, по истории представительной власти в СССР, по истории "перестройки" в Советском Союзе).

Фактический материал, заключения и выводы работы могут помочь в создании обобщающей истории межнациональных отношений в России. Представляется, что данное диссертационное исследование представляет собой одну из попыток уберечь общество от вредного воздействия исторических мифов и необоснованных интерпретаций прошлого, а также рассчитано на внимание тех, кто стремится получить информационную основу для суждений о настоящем.

Основные положения данной работы были апробированы диссертантом в монографии, ряде статей, общим объемом свыше 10 печатных листов авторского текста . О полученных в ходе исследования результатах докладывалось на нескольких научных конференциях в Москве, Саратове, Астрахани, Ялте, некоторые из выступлений опубликованы в виде статей и тезисов.

¹³¹ Мякшев А.П. Власть и национальный вопрос: Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР (1945-1991)" (Саратов, 2004); Он же. Власть и национальный вопрос в период "развитого социализма" // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Специальный выпуск "Гуманитарные исследования", 2003. С. 126-134; Он же. Власть и национальный вопрос (Совет Национальностей Верховного Совета и межнациональные отношения в СССР в 1953-1964 гг.) // Проблемы образования и воспитания в полиэтническом обществе. Саратов, 2002. Ч. 1. С. 151-170; Он же. Проблемы национально-культурной автономии в современной российской историографии // Этнос и власть. Ч. 2. Саратов, 1999; Он же. Государственное самоопределение и тенденции изменения национальной структуры (на примере Казахстана второй половины 80-х - начала 90-х годов) // Трансформация цивилизационно-культурного пространства бывшего СССР (тенденции, прогнозы). М., 1994. С. 235-242 и др.

Совет Национальностей Верховного Совета СССР в системе государственных органов по управлению межнациональными отношениями в стране

В российской истории национальная политика практически "сводилась к регулированию статуса инородцев (все нехристиане)". По мнению известного учёного Л.А. Стешенко, национальная политика регулировала "скорее статус конфессий и отчасти особенности социальной жизни инородцев, определяемые местными религиозными установлениями"1. В качестве субъекта национальной политики выступал императорский центр, а нерусские народы (впрочем, и русские тоже) были объектом "национального регулирования" . В науке оценка эффективности такого рода политики пока в достаточной степени не определена и колеблется в диапазоне от признания Российской империи "тюрьмой народов" до утверждения того, что "государственно-правовая политика российского государства по отношению к нерусским народам по преимуществу являлась гибкой, прагматичной и достаточно корректно-терпимой" (справедливости ради следует отметить, что в данном случае речь идёт о "дореформенной политике государства").

Впервые национальная политика была провозглашена большевиками одним из главных направлений политики российского государства в период революционных потрясений 1917 года. Наркомат по делам национальностей под водительством "знатока национального вопроса" И.В. Сталина стал символом данного приоритета в политике молодого государства. Однако данный приоритет был строго ограничен марксистским постулатом о первичности классовых и вторичности национальных интересов. Это проявлялось прежде всего в вопросах важности и ответственности как политики в сфере межнационального взаимодействия, так и тех органов, которые создавались для координации и регулирования этих взаимоотношений.

Если в 1920-е годы процесс постепенного становления федерализма, как и национальной политики в целом, проходил бесконфликтно, то в последующие годы Советский Союз, несмотря на то, что юридически имел признаки федерации, фактически стал унитарным государством, а национальная политика была монополизирована коммунистической партией.

С принятием Конституции СССР 1936 г. прекратили своё существование съезды Советов, и в качестве высшего общесоюзного органа государственной власти был учрежден Верховный Совет СССР. Новая Конституция усиливала унитарный характер многонационального государства. Высшим органам власти поручался контроль не только за исполнением Конституции, но и обеспечение соответствия конституций союзных республик Конституции СССР. К ведению Верховного Совета СССР было отнесено обеспечение государственной безопасности, управление банками, промышленностью, сельским хозяйством, а у союзных республик в пользу общефедеральных органов было изъято право на издание своих кодексов законов, право решения вопросов трудового законодательства, законодательства о суде. Верховному Совету также передавалось право утверждения границ между союзными республиками и их административно-территориального устройства.

Депортация народов и политика переселения как факторы усложнения национальной структуры и обострения межнациональных отношений в СССР

В области национальной политики ожидаемого "потепления" также не произошло. Власть не отказалась от уже испытанной тактики разрешать возникающие проблемы, прибегая к насильственному перемещению населения - депортации. По средствам и методам политика депортации народов на заключительном этапе войны и в первые послевоенные годы не отличалась от депортации немцев, крымских татар, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, калмыков, "наказанных" в годы войны за "сотрудничество и пособничество" немецким оккупантам. Правда, масштабы депортаций значительно сократились.

В стране к этому времени уже образовалась огромная армия спецпереселенцев, обладающих гораздо меньшими правами, нежели остальное население. Однако от "формы наказания", суть которой, по определению её творцов, состояла в "переселении по решению Правительства отдельных категорий лиц из постоянного местожительства с обязательным поселением в определённых местностях под надзор органов МГБ навечно или на срок" , власть отказываться не спешила. Превентивный удар по потенциалу "пятой колонны" накануне войны, выразившийся в репрессиях по национальному признаку против всех, кто был прямо или косвенно связан с государствами "враждебного капиталистического окружения", в депортации народов, определенная часть которых выказала в годы войны повышенную готовность к пособничеству оккупантам или подозревалась властью в этом намерении, в депортации этносов, проживавших в приграничных районах, рискующих оказаться в театре боевых действий, не давал власти уверенности в достижении морально-политического единства советского народа.

Начавшаяся "холодная война" заставилаa власть использовать наработанные в предшествующий исторический период методы укрепления единства народа перед угрозой внешней опасности -депортацию народов.

В современной историографии признано правомерным деление наказанных народов на "полностью депортированных" и "частично депортированных". Для обозначения процесса, когда "депортации подвергается не часть группы (класса, этноса, конфессии и т.д.), а практически вся она полностью", в науке предложен термин "тотальная депортация"14. Часто используемый в литературе термин "этническая чистка", на наш взгляд, суть данных процессов не отражает и толкуется очень широко и не чётко. "Тотальная депортация" в послевоенный период практически не использовалась.

С залпами салюта в честь Великой Победы в западных районах страны война не закончилась. С марта 1944 г. развернулись боевые действия против отрядов Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии на Западной Украине. В Литве, несмотря на то, что к 1 марта 1945 г., по официальным данным, было ликвидировано 17 тысяч бандгрупп, захвачено более 10 тысяч бандитов, арестовано более 31 тысячи человек, националистическое подполье продолжало активно действовать15. В ходе борьбы с националистическим движением власть активно прибегала к использованию репрессий и депортаций.

Из Украинской ССР в 1944-1948 гг., согласно директиве НКВД №122 от 31 марта 1944 г., были выселены члены семей украинских националистов-оуновцев (182543 человека). В 1948 г. из бывшей Измаильской области выселены кулаки и члены их семей - 93233 человека, в 1951 г. из западных областей Украины - 12135 кулаков и членов их семей, а также 4815 сектантов-иеговистов

Инициативы Л.П. Берия в национальной области весной — летом 1953 года

Непродолжительный по времени, сверхнасыщенный событиями и драматичный по напряжению период весны - лета 1953 г. отмечен наметившимся и нереализованным поворотом в национальной политике советского государства. Энергичная реформаторская деятельность Берия в первые месяцы после смерти И.В. Сталина до сих пор не может быть оценена однозначно. В современной историографии оценка финального эпизода политической карьеры Берия колеблется от признания того, что он "пытался создать образ непреклонного борца за восстановление законности и правопорядка, за реабилитацию всех невинно пострадавших" , до возведения его в ранг наиболее радикального реформатора советской системы2 .

Представляется, что Берия действовал "в силу присущего ему, более чем его "соперникам", прагматизма" и безусловно учитывал и общественное мнение, в глазах которого он в случае успеха реформ становился "освободителем". Вряд ли можно согласиться с тем, что именно Берия быстрее других понял закономерность и историческую неизбежность тех мер, которые он предпринял и главные из которых, в частности, акты амнистий и реабилитаций, в последующем, будут проведены в СССР и которые в свою очередь многие приписывали и продолжают приписывать лично Н.С. Хрущёву.

До 1953 года у Берия не был замечен интерес к национальной проблематике, хотя "практического опыта у него было с избытком". "В массе своей опыт Лаврентия Павловича в национальном вопросе носил... несколько односторонний характер"28: депортации корейцев, немцев, греков, народов Кавказа, крымских татар, калмыков. За проведение этих акций Берия даже получал ордена.

Уже 13 марта 1953 г. приказом Л.П. Берия, ставшего руководителем МВД, объединенного с бывшим министерством госбезопасности, создается следственная группа по пересмотру следственных дел: по делу арестованных врачей, по делу "контрреволюционной сионистской организации" в МТБ, мингрельскому делу, делу об "авиапроме". Берия стал инициатором принятия 27 марта 1953 г. решения об амнистии около 1 млн заключенных. Решению Президиума ЦК КПСС 3 апреля 1953 г. о реабилитации "врачей-вредителей" предшествовала записка Берия Г.М. Маленкову о фальсификации данного дела. Постановление ЦК "О фальсификации дела о так называемой мингрельской националистической группе" также основывалось на записке Берия Маленкову и Хрущёву апреля 1953 г. "О неправильном ведении дела о так называемой мингрельской националистической группе"29.

С апреля 1953 г., как сообщал бывший секретарь Президиума Верховного Совета Грузии В.И. Эгнатошвили, "начались гонения на так называемых близких к И.В. Сталину людей, а также на людей, которые в своих выступлениях приводили убедительные факты о нарушениях, допущенных отдельными лицами... и арестованными по совокупности с делом о мингрельских националистах"30. После апреля 1953 г., писал в ЦК КПСС бывший председатель Совмина Грузинской ССР 3. Кецховели, не только "амнистировали многих, которые были наказаны... за мингрельский национализм... и за злоупотребления и преступления", но и "назначили на высокие посты" .

Похожие диссертации на Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР в 1945-1991 гг.

Опыт и проблемы обеспечения пограничной безопасности СССР на Дальнем Востоке в 1945–1991 гг.Кравчук, Сергей Александрович

Государственная политика в области семейно-брачных отношений в 1945–1991 гг. (на материалах Краснодарского края)Шаповалова Янина Анатольевна

История развития органов внутренних дел (милиции) Республики Бурятия в 1945 - 1991 гг.Арьянов Алексей Доржиевич

Социальная политика в городах Алтайского края в 1945 - 1991 гг.: анализ исторического опытаПавлова, Арина Николаевна

Развитие туристско-экскурсионной деятельности государственными и общественными организациями в Орловской области в 1945 - 1991 гг.: исторический и социальный аспектыРубаник, Андрей Сергеевич

Деятельность государственных учреждений по охране, изучению, использованию археологического наследия на новостройках Нижнего Поволжья с 1945 по 1991 гг.Каргин Юрий Юрьевич

Подготовка квалифицированных рабочих кадров и ниженерно-технических работников для промышленности Азербайджанской ССР (1938—май 1945 гг.)Айдамиров, Тельман Сабир оглу

Высшая техническая школа России в период перехода к рыночной экономике и новому типу общественно-политических отношений, 1991-2001 гг. Макаренко Екатерина Игоревна

Ядерный фактор в американо-индийских отношениях : 1991-2006 гг.Оборотов Сергей Андреевич

Российско-азербайджанские отношения (1991-2003 гг.) Измоденов Игорь Александрович