Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Национальная политика СССР в первый период Великой Отечественной войны (июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.)
1. Патриотизм русский и советский как инструменты сплочения советского народа 32
2. Национальные аспекты мобилизации и эвакуации населения СССР 48
3. Патриотическая позиция конфессий - фактор моральной мобилизации верующих на защиту Родины
4. Всеславянский и Еврейский антифашистские комитеты как средство воздействия на славянские и еврейские общины за рубежом
5. Противодействие гитлеровской политике «освобождения народов СССР от большевизма»
6. Обвинение советских немцев и финнов в нелояльности и их депортация из угрожаемых районов СССР
Глава II. Национальная политика СССР во второй период Великой Отечественной войны (ноябрь 1942 г. - 1943 г.)
1. Русский национальный фактор как основа укрепления боевого содружества советских народов-братьев
2. Особенности национальной политики СССР в тыловых районах страны 138
3. Нормализация государственно-церковных отношений как фактор национальной политики
4. Противодействие национальной политике гитлеровских оккупантов, сепаратизму и коллаборационизму на оккупированной территории СССР
Глава III. Национальная политика СССР в заключительный период Великой Отечественной войны (1944 г. - май 1945 г.)
1. Советский патриотизм как основа укрепления интернационализма, боевого и трудового содружества советских народов 193
2. Усиление влияния конфессий как фактор национальной политики 224
3. Всеславянский и Еврейский антифашистские комитеты как инструменты национальной политики СССР
4. Отпор националистическим и сепаратистским движениям в освобожденных и тыловых районах СССР
5. Провал гитлеровской политики расширения политического и военного коллаборационизма пародов СССР
6. Депортация обвиненных в нелояльности народов Кавказа и Крыма 289
Заключение 302
Приложения 307
Список принятых сокращений 312
Источники и литература 314
- Патриотизм русский и советский как инструменты сплочения советского народа
- Русский национальный фактор как основа укрепления боевого содружества советских народов-братьев
- Советский патриотизм как основа укрепления интернационализма, боевого и трудового содружества советских народов
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В сйлу многонациональное нашей страны, национальная политика всегда играла в ее жизни особую роль. Значимость и последствия политики сильнее всего проявлялись в периоды социальных потрясений, среди которых одним из самых ярких и трагичных является Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Экстремальная социально- политическая ситуация, каковой являлось военное время, сделала существующие в обществе национальные проблемы зримее, ярче, а также создала в национальных отношениях ряд новых проблем. Важность национального фактора в период Великой Отечественной войны была обусловлена и внешним воздействием - агрессор, напавший на СССР, в том числе, преследовал цель уничтожения национальной государственности и планировал полномасштабный геноцид народов Советского Союза.
Исследование опыта национальной политики СССР в указанный период представляется актуальным в нескольких отношениях. Этот опыт позволяет оценить, во-первых, меры использования государством национального фактора в решении социально-политических и военных проблем, а также меры реагирования государства на процессы, происходящие в национальных отношениях в «экстремальные» периоды истории, во-вторых, взаимовлияние мер национальной политики противостоящих сторой, в-третьих, истоки ряда современных межэтнических конфликтов и проблем в межгосударственных отношениях на пространстве бывшего СССР. Распад СССР также являлся своего рода «экстремальной» социально-политической ситуацией, вызванной, в том числе, воздействием национального фактора. История СССР и «постсоветских» государств в период 1989-2009 гг. характеризуется рядом аспектов, прямо вытекающих из тех, которые ярко проявили себя в годы Великой Отечественной войны (национализм, сепаратизм, повстанческое движение и др.), или, как минимум, сходных с ними.
Объект исследования - социально-политическая ситуация в СССР, сложившаяся в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в результате реализации советским рукодством мер национальной политики.
Предмет исследования - содержание основных, наиболее важных и характерных направлений национальной политики СССР, обусловленных особенностями периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: использование национального фактора для мобилизации народов СССР на отражение агрессии и разгром врага; противодействие тем проявлениям национального фактора, которые рассматривались советским руководством как- препятствующие достижению победы в войне.
В указанный период национальную политику СССР формировали и осуществляли партийные, чрезвычайные, законодательные, исполнительные, военные и военно-политические органы, а также общественные организации разных уровней. В рамках настоящего диссертационного исследования рассматривается деятельность центральных органов власти, которые формулировали и корректировали национальную политику Советского государства. К таким органам относятся:
1. Партийные: Политбюро, Оргбюро, Секретариат, Управление пропаганды и агитации, Организационно-инструкторский отдел ЦК ВКП(б), Бюро ЦК ВКП(б) по Литве, Латвии и Эстонии.
Чрезвычайные: Государственный Комитет Обороны СССР.
Законодательные: Верховный Совет СССР.
Исполнительные: Совет Народных Комиссаров СССР, Совет по делам Русской Православной Церкви, Совет по делам религиозных культов, Совет по эвакуации при СНК СССР.
Военные и военно-политические: Центральный штаб партизанского движения при Ставке ВГК, Главные управления политической пропаганды РККА- и РКВМФ (с 16 июля 1941 г. - Главные политические управления РККА и РКВМФ).
Степень научной разработанности темы.
В отечественной историографии по теме настоящего исследования прослеживаются три этапа: первый — с 1941 г. до второй половины 1950-х гг., второй - со второй половины 1950-х гг. до второй половины 1980-х гг., третий - со второй половины 1980-х гг. до настоящего времени. !
В период с 1941 г. до второй половины 1950-х гг. специальных трудов по истории национальных отношений во время Великой Отечественной войны в-, советской историографии не было. Труды по истории самой войны базировались на концепции «нерушимой, великой дружбы народов' СССР», которая «нашла в годы войны свое яркое выражение»". Н.И. Матюшкин подчеркивал, что «дружба народов дала возможность Советскому Союзу с честью вынести испытания... и выйти из сражений с врагом еще более сильным, прочным и закаленным государством» . Историография утверждала поголовную лояльность советских народов, так как в войне «советские люди различных национальностей действовали единым фронтом», проявив «высокое, небывалое в истории сознание общенародных интересов». A.M. Панкратова подчеркивала, что «утвердившаяся в нашей стране идеология равноправия всех рас и наций, идеология дружбы народов одержала полную победу над идеологией звериного национализма фашистов» . Оценивая итоги войны, И.П. Трайнин утверждал, что «испытание силы и прочности дружбы народов СССР», которым являлась война, было «выдержано Советским Союзом с честью». По мнению Б.В. Тельпуховского, «народы СССР еще теснее сплотились вокруг своего старшего брата — великого русского 'народа, как руководящей силы страны». Несмотря на, в целом, верную проработку аспекта дружбы народов, советская историография данного периода не изучала такие проблемы как депортации народов, коллаборационизм, националистическое повстанческое движение, антисемитизм и др., что объясняется политической конъюнктурой того периода.
Советская историография в период со второй половины 1950-х гг. до второй половины 1980-х гг. продолжала базироваться на общих установках концепции «нерушимой дружбы народов», утверждая, что «морально- политическое единство народов СССР... было одним из решающих условий победы Советского Союза». В качестве основы победы рассматривалась советская идеология, в которой сочетались «марксизм-ленинизм, советский патриотизм, нерушимая дружба всех народов СССР, интернационализм, преданность делу коммунизма». В трудах этого периода подчеркивалось,.что «в годы Великой Отечественной войны воспитание всех советских людей в духе дружбы народов имело особенно большое значение». В советской историографии данного периода был изучен вопрос о создании и функционировании национальных воинских частей в составе РККА. Однако не затрагивались такие негативные аспекты как проявления национальной розни в Красной Армии и отмена призыва в армию представителей ряда национальностей.
В то же время, труды данного периода приоткрыли завесу над такими явлениями как коллаборационизм и деятельность антисоветских повстанческих движений. Коллаборационизм народов СССР рассматривался как явление, инспирированное, в основном, белоэмигрантами и не носившее массового характера. Причины коллаборационизма сводились к субъективным факторам (страх, стремление сохранить жизнь, тщеславие, жажда наживы, ненависть к советской власти). Таким образом, замалчивались истинные масштабы коллаборационизма, искусственно зауживалась его идейная база. Участников антисоветского повстанческого движения советская историография рассматривала лишь как сторонников и «прислужников», гитлеровцев, обходя стороной такую сторону этого движения как борьба за независимость (в частности, в республиках Прибалтики и на Западной Украине).
Наконец, в историографии данного периода были обойдены молчанием депортации народов, антисемитизм и ряд других аспектов национальной политики и национальных отношений. Таким образом, в советской историографии первых двух периодов рассмотрение аспектов национальной политики не было всесторонним. С наибольшей полнотой была раскрыта проблематика дружбы, боевого и трудового содружества народов СССР.
Со второй половины 1980-х гг. в отечественной исторической науке начался новый этап, в рамках которого, на основе вновь открывшихся источников и в условиях отсутствия идеологического диктата проводится разработка проблем истории СССР в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.
В частности, издан ряд исследований, посвященных деятельности видных деятелей Советского государства, которые были ответственны за разработку и воплощение в жизнь национальной политики, - секретаря ЦК ВКП(б), секретаря МГК и МК ВКП(б), начальника Совинформбюро, начальника Главного политического управления РККА A.C. Щербакова, его предшественника на посту начальника ГлавПУР РККА, JI.3. Мехлиса, секретаря ЦК ВКП(б) A.A. Жданова, наркома внутренних дел Л.П. Берия и др.. Эти исследования позволяют проследить вклад вышеуказанных деятелей в осуществление национальной политики.
В публикациях выявлены различные оценки национальной политики СССР во время Великой Отечественной войны. Во-первых, это положительная оценка фактора «дружбы народов». По мнению E.H. Трофимова, советское руководство достигло цели «сплочения ' народов страны перед угрозой ^ 1 фашизма»" . Н.В. Подпрятов оценивает национальную политику советского руководства как «эффективную», указывая в качестве ее сильных сторон то, что она была построена на принципе дружбы и равенства народов. Положительно оценивается роль русского национального фактора. Ю.А. Поляков считает, что сплав идеологии военного времени «оказался для той поры самым надежным», так как «в годы войны жизненные реалии, показывающие решающий вклад русского народа в достижение победы, были у всех перед глазами и не вызывали тогда отрицательных эмоций» . В.Н. Басилов оценивает курс национальной политики СССР как «короткую передышку» для русского народа «от последовательного подавления его национального самосознания, проводимого коммунистической партией»" . O.A. Платонов полагает, что, сделав ставку на русский национальный фактор, руководство Советского Союза справедливо отдало дань русскому н'ароду, понимая, что «основное бремя материальных потерь (не менее 90%) как и главные человеческие жертвы легли на плечи прежде всего Русского народа, на этнических территориях которого велась истребительная война».
Во-вторых, часть авторов признает эффективность национальной политики СССР, но считает ее профанацией национально-патриотических идей. По мнению Г.В. Костырченко, «русский народ представлялся Сталину отнюдь не как нечто самоценное, достойное особого почитания и процветания, хотя он рассматривал его как одну из наиболее многочисленных и великих мировых наций и отдавал ему приоритет в советской национальной иерархии. Для него русские служили лишь цементирующим материалом, скрепляющим и аб- сорбирующим остальные народы империи»" . Н. Иванова считает, что «стали- низм был явлением, враждебным любой подлинно национальной культуре», использовавшим «лозунги о "русском", о "великой Руси" для великодержавного укрепления страны», насаждавшим «свое примитивное понимание рус- скости», но по сути своей бывшим «не русским и не грузинским»" . Е. Левин считает, что «в поисках духовной опоры сталинизм после долгого периода денационализации стал паразитировать на традиционных национальных ценно- стях, исподволь шовинистически их искажая» .
В-третьих, часть авторов считает усиление русского национального фактора в национальной политике СССР вредным. Г.Д. Бурдей полагает, что «в условиях многонационального государства судьба и роль одного народа неотделимы от судьбы и роли других народов», «однако Сталин разрушил это единство», так как он «истолковывал роль русского народа в духе прошлых имперских времен и великодержавного шовинизма» и «выделял русский на- род из семьи братских народов, чтобы противопоставить его им» . Р.Г. Абду- латипов говорит о национальной политике в СССР военного времени как о «сталинском нацизме», который «был не лучше, чем буржуазный национализм, против которого якобы боролся Сталин, не лучше фашистского нацизма, против которого воевала наша страна». При этом, по мнению Р.Г. Абдула- типова, «интернационализм был фактически уничтожен крайними проявлениями классового нацизма по отношению к народам страны».
Среди исследований по проблеме депортаций народов СССР, отдельно следует выделить монографии и статьи Н.Ф. Бугая, который одним из первых представил результаты исследований архивных материалов по данной тематике, заложил основы современной концепции депортаций народов как преступления сталинского режима.
Исследователи не пришли к единому мнению о природе депортаций народов СССР во время Великой Отечественно^ войны. В качестве причин депортаций исследователи указывают, во-первых, политические, в том числе, «устрашение» присоединенных к СССР в 1939-1940 гг. народов, во-вторых, «возмездие» главному противнику и его союзникам в связи с началом войны (депортация этнических немцев, финнов и др.), в-третьих, наказание за «пособничество» врагу во время оккупации (депортация народов Северного Кавказа и Крыма)33, в-четвертых, «превентивные меры» - избавление ряда наро- дов от «соблазна предательства» , в-пятых," военно-стратегические меры — освобождение стратегически важных областей страны от «потенциально нелояльного» населения.
По мнению ряда исследователей, депортации народов имели своей целью решение национального вопроса, так как они были направлены на «запланированную... ликвидацию многонационального состава империи, ассимиля- цию... малых народов в российском этническом море» , создание «некоего интернационального, т.е. межнационально единого народа, названного Сталиным "новой, социалистической нацией"» с целью «всех сравнять, смешать, снивелировать и создать единую, а значит, покорную общность». Усматриваются также «прогрузинские настроения» И.В. Сталина и Л.П. Берия, которые хотели «предоставить Грузии приоритетную роль на Кавказе, заселить грузинами земли депортированных народов». Эти причины, на наш взгляд, спорны.
Неубедительным, на наш взгляд, является и указание на такую причину депортаций народов как извлечение экономической пользы. По мнению одних исследователей, депортации «предоставили советскому правительству рабочую силу для развития экономики Сибири, Казахстана, Центральной Азии и других слабо населенных территорий». Другие исследователи не согласны с этим мнением, считая, что советское руководство после «кулацкой ссылки» осознало, что «труд спецпереселенцев не столь экономически эффективен, как труд заключенных».
Обоснованность депортаций народов является одним из наиболее спорных вопросов. С юридической точки зрения, наказание всей группы лиц за преступление, которое совершила часть членов этой группы, является неправомерным. Наказание по признаку этнической принадлежности, по мнению П. Поляна, и вовсе является преступлением против человечности.' С этим вопросом тесно связано обоснование рядом исследователей целесообразности «коллективного наказания» как «меньшего зла» в сравнении с репрессиями в отношении конкретных коллаборационистов и повстанцев. С.Г. Кара-Мурза считает, что такие репрессии вылились бы в этноцид, в частности, крымскотатарского и чеченского народов, значительная часть мужчин из числа которых могла подвергнуться обвинению в бандитизме и предательстве и получить наказание в виде смертной казни или длительного заключения. Поэтому депортация как «тип наказания, тяжелый для всех, был спасением от гибели для большей части мужчин, а значит для этноса»4-'. С этим мнением согласен И.В. Пыхалов, утверждая, что «с точки зрения формальной законности, кара, постигшая в 1944 г. чеченцев и ингушей, была гораздо мягче той, что полагалась им согласно Уголовному кодексу» за массовое дезертирство, бандитизм, укрывательство диверсантов. И.В. Пыхалов считает, что депортацию народов можно определить как «гуманное беззаконие», и призывает рассматривать данный вопрос в контексте региональной специфики, так как «родившиеся и выросшие на Кавказе Сталин и Берия совершенно правильно понимали психологию горцев с ее принципами круговой поруки и коллективной ответственности всего рода за преступление, совершенное его членом».
Вопрос о создании и функционировании ^национальных воинских частей в составе РККА рассмотрен в новейших исследованиях, в т.ч. в монографиях В.Е. Иванова, А.Ю. Безугольного и А.И. Петренко49. Авторы анализируют такие ранее «запретные» проблемы как реальное участие представителей разных народов СССР в войне, лояльность национальных подразделений Красной Армии, регулирование призыва по национальному признаку, пропагандистская подоплека создания ряда национальных воинских частей.
Среди исследований, посвященных политике советского руководства на западных окраинах страны, следует отметить монографию Е.Ю. Зубковой «Прибалтика и Кремль», в которой раскрываются основные аспекты как советской политики в республиках Прибалтикй, так и антисоветского «сопротивления» и повстанческого движения на этих территориях. Е.Ю. Зубкова считает, что «обстановка в Прибалтике в 1944-1945 гг.... напоминала ситуацию гражданской войны», а народам прибалтийских республик было свойственно «устойчивое неприятие советской власти». В своей монографии «Миф о геноциде: Репрессии советских властей в Эстонии (1940—1953)» А. Дюков разбивает доводы ряда современных политических деятелей и историков Эстонии о «советском геноциде» в отношении эстонского народа, что представляется актуальным для анализа советской национальной политики в Прибалтике во время Великой Отечественной войны."
В контексте рассмотрения национальной политики самостоятельной проблемой является религиозная политика и положение конфессий в СССР, особенно Русской Православной Церкви. Важность религиозного фактора в национальной политике подчеркивает Ж. Медведев - по его мнению, «легализация» РПЦ в 1943 г. была «наиболее важной националистической реформой»112. По данной тематике следует отметить исследования О.Ю. Васильевой, В.Н. Якунина, Т.А. Чумаченко53, A.B. Логинова. Авторы анализируют положение Русской Православной Церкви, прослеживают эволюцию государственно- церковных отношений в годы Великой Отечественной войны. По мнению А.
Бочкарева, во время войны советская власть поставила религиозный, нравственный «элемент» себе на службу в освобождении страны от иноземного нашествия.
Одним из спорных вопросов в современной историографии является наличие поворота в государственной политике по отношению к Русской Православной Церкви до войны. Определение времени поворота государственной религиозной политики в сторону нормализации отношений с конфессиями имеет большую значимость для темы настоящего диссертационного исследования. В 1999 г. Г.А. Назаров опубликовал два якобы найденных им в неназванном архиве исторических документа - «Указание ВЦИК и Совнаркома от 1 мая 1919 г.» («попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно»; «церкви подлежат закрытию») и «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1939 г.» об отмене названного «Указания» . На основании этих документов, а также опубликованной позднее «Справки Л.П. Берии на имя И.В. Сталина от 22 декабря 1939 г.» (о выпуске из заключения в ноябре-декабре 1939 г. 24 083 чел., пострадавших по церковным делам, и предстоящем массовом пересмотре других подобных дел), некоторые авторы начали утверждать о существенном повороте в государственно-церковных отношениях в СССР, происшедшем осенью 1939 г.59
Однако практически сразу после публикации упомянутых выше документов их подлинность была поставлена под сомнение Ю.И. Мухиным. Критика была усилена в статье А. Макаркина6'. В 2007 г. спор о подлинности документов был поднят на «принципиальную» высоту И.А. Курляндским. Автор полагает, что признание подлинности документов означало бы «настоящую историографическую революцию» и «реабилитацию Сталина», а поворот в церковной политике произошел никак не ранее сентября 1943 г. Уменьшение размаха антицерковных гонений связывается с исправлением «ежовских перегибов» и так называемой «бериевской амнистией» весны-лета 1939 г.Однако некоторые авторы такие доводы не считают убедительными, и полагают даже, со ссылкой на свидетельства двух Патриархов - Сергия и Алексия I, — что И.В. Сталин был верующим человеком.
История советских антифашистских комитетов, в деятельности которых был ярко выражен национальный аспект, - Всеславянского и Еврейского - рассматривается в исследованиях Н.К. Петровой и Г.В. Костырченко, материалах сборника статей «Славянский вопрос: Вехи истории». Авторы анализируют деятельность антифашистских комитетов, прослеживают эволюцию их целей и задач.
В ряде исследований по проблематике гитлеровской оккупационной политики, авторы говорят о «лицемерии» национальной политики гитлеровских оккупантов, отмечают ее низкую эффективность, приводя в доказательство тот факт, что гитлеровцы сумели поставить под ружье только 15% имевшихся в их распоряжении лиц призывного возраста из числа населения оккупированных территорий СССР. Н.В. Подпрятов считает, что гитлеровская национальная политика «не была привлекательной ля народов СССР, а по многим аспектам была хуже советской». Н.М. Коняев утверждает, что «население оккупированных территорий вынуждено было защищать ненавистный русофобский коммунистический режим, поскольку оккупационный режим оказался еще более жестоким». Интерес представляет исследование И.И. Ковтуна, посвященное такому гитлеровскому пропагандистскому инструменту как образ «врага» в виде «унтерменша» («недочеловека»). Автор утверждает, что в своей пропаганде нацисты «упор на расовый фактор... делали только в отно- шении евреев» . На наш взгляд, нацистскую пропаганду нужно рассматривать в корреляции с тактическими целями гитлеровской политики на оккупированной территории СССР.
М.В. Шкаровский считает гитлеровскую религиозную политику противоречивой, так как, будучи противниками христианства, гитлеровцы, тем не менее, в ряде случаев санкционировали открытие храмов и религиозную пропаганду. Н.В. Подпрятов полагает, что религиозная пропаганда, поощрявшаяся гитлеровцами, не могла быть эффективной, так как состоявшая в рядах
РККА молодежь в большинстве своем была воспитана на атеистической пропаганде.
О природе и сущности коллаборационизма единого мнения в отечественной историографии не сложилось. Часть исследователей отмечает массовость и разнородность состава коллаборационистского движения - «от убежденных противников советской власти и сталинского режима до растерянных слабовольных людей, искавших пути к собственному спасению». М.И. Семиряга утверждает, что большая часть коллаборационистов была вполне убежденными борцами со сталинизмом. В то же время, в ряде работ подчеркивается «безыдейность» коллаборационистов из числа советских граждан, утверждается, что A.A. Власов «объявил войну Сталину» лишь после того, как «по трусости сдался в плен». В работе О.С. Смыслова A.A. Власов предстает как «предатель, изменник и трус», а сама тема советского коллаборационизма как «тема предательства». Однако Н. Кондратьев делает попытку оправдать коллаборационистов с человеческой точки зрения: «Предательство Сталиным своих солдат, попавших в плен, что лишило их помощи Красного Креста и обрекло в гитлеровских лагерях на вымирание, явилось причиной того, что, спасаясь от неминуемой гибели, какая-то часть военнопленных соглашалась на вербовку в РОА».
В качестве причин коллаборационизма исследователи указывают, во- первых, социально-политические условия в СССР, которые вынудили определенную часть населения встать на путь коллаборационизма, с целью покончить с наследием сталинского режима и не допустить восстановления советской власти, во-вторых, психологические причины - страх перед лютой жестокостью гитлеровцев, стремление защитить и спасти свои семьи, выжить в немыслимо тяжелых условиях оккупации, в-третьих, честолюбивые и карьеристские мотивы. Н.В. Подпрятов считает,ч что коллаборационизм, сопряженный с сепаратизмом (у украинцев, белорусов и прибалтийских народов), не был вызван проявлением идей национальной независимости, а был лишь «стремлением к личной выживаемости». В tq же время, О.В. Романько отмечает, что «большинство коллаборационистских проявлений было густо замешано на проявлениях национализма и русофобии».
С начала 1990-х гг. в отечественной историографии происходит некоторый пересмотр роли антисоветских повстанческих движений, в частности, «Организации Украинских Националистов» (ОУН). М.И. Семиряга отмечает, что с весны 1942 г. развертывается борьба ОУН «против обоих врагов - Советского Союза и Германии». Такого же мнения придерживается С. Кудря- шов. Е.Ю. Зубкова считает, что антисоветское повстанческое движение в Прибалтике было ответом «на политику советизации, особенно сопровождавшие ее репрессии и террор». Интересным является высказанное В.В. По- могаевым мнение, что украинцы (население Центральной и Восточной Украины) и «галичане» (население Западной Украины) — это фактически разные народы, поэтому следует рассматривать проблему не «украинского» национализма, а «галицийского». Однако этот вопрос требует дополнительного комплексного исследования.
В зарубежной историографии периода 1945-1990 гг. оценки исследователями национальной политики СССР во время Великой Отечественной войны разделились. А. Верт говорил о том, что в Советском Союзе в период войны произошел «националистический нэп», так как лишь «патриотическая пропаганда, отождествляющая советскую власть и Сталина с Россией, со святой Русью, скорее всего могла создать в стране настоящий моральный подъем». Ю. Лайонс оценивал курс национальной политики советского правительства как «отход от большевизма». В трудах ряда исследователей выпячивались негативные стороны национальной политики и национальных отношений в СССР. При этом допускались абсурдные искажения фактов (например, что после Сталинградской битвы Красная армия «была реорганизована в Украинскую и Белорусскую армии»).
В историографии Русского Зарубежья единого мнения по вопросу о советской национальной политике в годы войны не сложилось. По мнению В.И. Криворотова, применив «новую психологическую политику» (упор на русский национальный фактор), советское руководство сделало единственно верный шаг. В.Н. Рапопорт и Ю.А. Геллер, напротив, придерживались точки зрения, что «Сталин открыто заявил о своей солидарности с доктриной нацистов, потому что "руководящий народ" - это калька с немецкого выражения "народ фюрер"», таким образом «прочие народы советской страны как бы провозглашались неполноценными, что поощряло национальные обиды и сыпало соль на недавние раны». По мнению этих авторов, политика советского правительства во время войны «была измена Родине, совершенная во имя своекорыстных целей». И. Майстренко рассматривал национальную политику в годы войны как «русский шовинизм» и'утверждал, что «культ Петра I, Суворова, Кутузова... отталкивал от режима... завоеванные и покоренные народы».
В украинской эмигрантской историографии были ярко проявлены такие тенденции, как, во-первых, обеление украинских коллаборационистов (в частности, подчеркивалось, что дивизия СС «Галиция» была предназначена «для борьбы против Советов, но не против западных союзников», а уничтожение УПА польского населения было вынужденной мерой против «польского подполья», которое «терроризировало украинское население»), во-вторых, утверждение, что украинский народ «не хотел сражаться» на стороне СССР и «никогда не поддерживал советских партизан». Последние измышления противоречат объективным данным.
Зарубежная и эмигрантская историография разработали концепцию «фатальной ошибки Гитлера», заключавшейся в его «расовой политике», которая, будучи направленной на «терроризирование советского населения», «вынудила» советских граждан встать на борьбу с гитлеровцами. Ю. Лайонс утверждал, что, проводя такую политику, «Гитлер спас Сталина». Н. Вакар считал, что «провалив задачу по использованию активных элементов населения, которые были готовы сотрудничать с оккупантами, и восстановив против себя пассивные группы населения, нацисты подписали себе приговор». JI. Ренду- лич отмечал, что «совершенно неправильная политика притеснения народа вконец подорвала доверие народа к немецкой чармии и лишила Германию возможности проводить какую-либо политику».
В отношении коллаборационизма, одни зарубежные авторы, например, А. Верт и Н. Мюллер, считали, что планы гитлеровцев по привлечению на свою сторону советского населения провалились, а поставщиком коллаборационистов являлись исключительно эмигранты. Другие, как Д. Литтлд- жон, говорили о массовом антисталинском коллаборационистском движении. К.Г. Пфеффер отмечал важную роль коллаборационистов из числа советских граждан, так как «немецкие фронтовые войска и службы тыла на Востоке были бы не в состоянии продолжать бодьбу в течение долгого времени, если бы значительная часть населения не работала на немцев и не помогала немецким войскам».
В. историографии Русского Зарубежья сложилась концепция «Освободительного движения народов России» (ОДНР), которое, как считается, являлось «добровольным», «массовым» и было направлено против «сталинской диктатуры». Е. Андреева говорила даже об «антисталинской революции». Концепцию ОДНР разделял А.И. Солженицын, считая, что это было вполне закономерное следствие сталинского террора, который довел советский народ до того, что «несколько сот тысяч молодых людей в возрасте от 20 до 30 лет подняли оружие на свое Отечество в союзе со злейшим его врагом». Н. Ру- тыч считал, что идея ОДНР могла быть поддержана и на неоккупированной территории Советского Союза, в частности, в среде «многомиллионной массы заключенных». С концепцией ОДНР связана теория «пораженчества», наличие которого в СССР во время Великой Отечественной войны утверждал Б.И. Николаевский. Концепцию ОДНР поддерживали некоторые зарубежные исследователи, в частности, К.Г. Пфеффер, который утверждал, что Вторая мировая война на территории СССР «приняла ярко выраженный характер гражданской войны». Тот факт, что основная масса советского населения не выступила на стороне гитлеровцев, автор оправдывает отсутствием у Германии «ясной военно-политической цели на Востоке». Приверженцы концепции ОДНР допускали ряд преувеличений, в частности, А. Казанцев приводил фантастическую цифру в 18-20 млн русских «остарбайтеров» и «беженцев», которые якобы находились на территории Рейха в ноябре 1944 г. и могли составить костяк антисоветских вооруженных сил.1.
После распада СССР в зарубежной историографии прослеживается более взвешенный подход к изучению истории национальной политики и национальных отношений в СССР во время Великой Отечественной войны. Дж. Саймон отмечает, что во время войны, «до определенной степени, советский патриотизм стал реальностью», «национальные противоречия стали менее значимыми», а народы СССР стали «ближе». Н. Попович считает удачным ходом советской политики обращение «к прошлому, которое революция окружила презрением, к гигантам русской цивилизации и национальным героям» с расчетом «повлиять на русскую национальную гордость». Дж. Хос- кинг полагает, что, в отличие от 1920-1930-х гг. с их «гиперинтернационалистическими» перегибами, во время войны главными ценностями у советских людей стали «Родина, семья, дом», а «русское национальное чувство и советская военная гордость составили единое целое».
В бывших республиках СССР после 1991 г. произошла переоценка роли как местных коллаборационистов, так и участников антисоветских повстанческих движений, с целью придания им статуса «борцов за свободу»". Отдельно следует выделить исследования Р. Мисюнаса и Р. Таагеперы и В. Коси- ка, которые содержат в себе концепции, ярко проявившиеся в современной историографии ряда государств постсоветского пространства: негативная оценка вхождения в состав СССР (концепция «советской оккупации»), обеление антисоветского повстанческого движения. Современные исследователи из стран Прибалтики стремятся представить историю Литвы, Латвии и Эстонии с точки зрения борьбы прибалтийских народов против «советской оккупации», при этом принижая вклад этих народов в борьбу против гитлеровцев на стороне СССР, представляя его «чрезвычайно раздутым советской историографией». Прибалтийские исследователи не отрицают участие местных коллаборационистов в преступлениях гитлеровцев, однако этому приводятся оправдания: якобы прибалты «идентифицировали "советское" с "еврейским"», так как в местных компартиях было «непропорционально большое число евреев». Попытки реабилитировать коллаборационистов, которые запятнали себя участием в карательных акциях гитлеровцев, на наш взгляд, являются неприемлемыми.
В целом, проблема национальной политики СССР во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг исследована недостаточно. В современной историографии отсутствуют исследования, посвященные национальной политике в период Великой Отечественной войны, а перечисленные выше отдельные аспекты истории войны не изучались через призму национального фактора. Не исследована проблематика взаимовлияния мер советской национальной политики и национальной политики гитлеровских оккупантов. Таким образом, целостной картины национальной политики СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. в историографии не создано, что и определяет необходимость обобщающего исследования по данной теме.
Источниковая база исследования достаточно обширна и разнообразна, включает в себя несколько групп источников: документы высших партийных, государственных и местных органов власти и управления, работы, выступления и доклады лидеров партии и государства, статистические материалы, спецдонесения правоохранительных органов, периодическую печать, источники историографического характера, воспоминания и письма.
Основу источниковой базы диссертационного исследования составляют архивные материалы центральных государственных архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ).
В ГАРФ основной документальный материал выявлен, изучен и использован из 13 фондов, где сосредоточены документы Совета по делам РПЦ при СНК СССР, Совета по делам религиозных культов при СНК СССР, Совета по эвакуации при СНК СССР, Прокуратуры СССР, НКВД СССР, Комитета по делам высшей школы, Главного переселенческого управления СНК РСФСР, Всеславянского Антифашистского Комитета, Еврейского Антифашистского Комитета, «Особой папки И.В. Сталина», русских эмигрантских организаций («Общеказачье объединение в Германии», «Галлиполийский союз в Праге») и редакции газеты «Новый путь», издававшейся гитлеровской оккупационной администрацией в Витебске.
В РГАСПИ основной документальный материал выявлен, изучен и использован из 14 фондов, где сосредоточены документы Политбюро ЦК
ВКП(б), Центрального комитета ВКП(б), Государственного комитета обороны, Управления пропаганды и агитации ЦК'ВКП(б), Оргбюро ЦК ВКП(б), Организационно-инструкторского отдела ЦК ВКП(б), Бюро ЦК ВКГ1(б) по Литве, Латвии и Эстонии, Центрального штаба партизанского движения при Ставке ВГК, Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала, личных фондов И.В. Сталина, В.М. Молотова, A.C. Щербакова, A.A. Жданова, Л.З. Мехлиса, П.К. Пономаренко.
Архивные материалы, использованные при работе над данным диссертационным исследованием, можно разделить на 3 группы. К первой группе относятся документы центральных органов ВКП(б) и исполнительной власти СССР' (постановления, решения, докладные Записки, иные материалы). Эти документы использованы при анализе национальной политики советского правительства, положении конфессий, национальных отношениях в СССР, деятельности советских антифашистских комитетов и т.д. Ко второй группе относятся материалы НКВД СССР и Прокуратуры СССР о «бандповстанче- ском движении» на территории Советского Союза, националистических проявлениях, депортациях народов и т.д. (в основном, спецдонесения и статистические сведения). К третьей группе относятся материалы о положении на оккупированной территории СССР, национальной политике гитлеровцев и коллаборационизме советских граждан (в основном, донесения советской разведки и партизанских отрядов).
Архивные материалы, анализируемые в диссертации, ранее использовались исследователями в основном фрагментарно. Значительная их часть впервые вводится в научный оборот, в том числе, документы Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), Главного управления по борьбе с бандитизмом и Отдела спецпоселений НКВД СССР, Прокуратуры СССР, советских антифашистских комитетов, Совета по делам РПЦ, и др. Эти документы позволяют шире раскрыть общее содержание советской национальной политики и проанализировать ее отдельные аспекты. Такие вновь введенные источники как донесения военной разведки и материалы штабов партизанского движения позволяют определить восприятие советскими органами национальной политики гитлеровских оккупантов и выявить эффективность советских контрмер.
Всестороннему анализу подвергнут широкий круг опубликованных документов и материалов:
Сборники официальных документов «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», «Идеологическая работа КПСС на фронте (1941—1945)», «КПСС о Вооруженных силах Советского Союза». Эти публикации содержат документы, изданнке советским руководством, которые касались проведения национальной политики и регулирования национальных отношений в тылу СССР и на фронте.
Сборники документов по истории Русской Православной Церкви: «Правда о религии в России", «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война", «Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991): Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью». Данные источники позволяют проследить динамику как деятельности РПЦ, так и взаимоотношений между РПЦ и Советским государством в годы войны.
Сборники документов о депортациях народов СССР: «И. Сталин - Л. Берии: "Их надо депортировать"»; «Депортации народов СССР (1930-1950- е гг.)»; «Сталинские депортации 1928-1953». Эти источники содержат сведения о принятии советским руководством решений о проведении депортаций народов СССР, ходе осуществления депортаций и их последствиях.
Документы о повстанческом движении на территории СССР: «Обзор материалов о банддвижении на территории бывшей ЧИАССР», составленный в 1945 г. НКВД Казахской ССР, судебные материалы «Расплата: Документы и материалы судебного процесса над группой бандитов ОУН». Данные источники позволяют вскрыть как динамику антисоветского повстанческого движения на территории СССР, так и методы борьбы советских органов с этим движением.
Документы о деятельности Еврейского Антифашистского Комитета (ЕАК): «Неправедный суд. Последний сталинский расстрел», «Еврейский Антифашистский Комитет в СССР, 1941-48 гг.», а также сборник документов «Государственный антисемитизм в СССР. От начала до кульминации, 1938-1953». Эти источники представляют особый интерес для изучения деятельности ЕАК в годы войны, а также проблемы антисемитизма в СССР военного времени.
Документы о национальной политике СССР и гитлеровской Германии на оккупированной территории Советского Союза: сборник «В тылу врага», в котором содержатся документы о советском партизанском движении, материалы. Нюрнбергского процесса, «Материалы и документы ОДНР», ряд отдельных опубликованных документов.
При работе над данным исследованием использованы публикации печатных средств массовой информации, издававшихся в СССР во время Великой Отечественной войны - газет «Правда», «Известия», «Красная звезда», «Литература и искусство», «Литературная газета» и др., журналов «Большевик», «Агитатор и пропагандист», «Агитатор и пропагандист Красной Армии», «Блокнот агитатора и пропагандиста Красной Армии», «Под знаменем марксизма», «Пропагандист», «Журнал Московской Патриархии» и др. Пресса в СССР 1941-1945 гг. играла роль одного из главных рупоров советской политики. В изданной в 1942 г. брошюре «О некоторых задачах печати в дни Великой Отечественной войны» говорилось: «Особенно большое значение имеет печать... в дни Великой отечественной войны... Печать является самым острым и самым сильным орудием в руках нашей партии». Этот источник позволяет выявить отражение национальной политики СССР через призму средств массовой информации.
Среди использованных источников историографического характера, изданных в военные годы, - сборники статей «Героическое прошлое русского народа в художественной литературе» и «Героическое прошлое русского народа», выпуск IV «История СССР» методического пособия «Преподавание истории в условиях Великой Отечественной войны». Данные источники позволяют проследить отражение национальной политики СССР через призму официальной пропаганды и народного образования.
При работе над диссертационным исследованием были использованы источники мемуарного и эпистолярного характера. Воспоминания писателя К. Симонова, публициста И. Эренбурга, главного редактора газеты «Красная звезда» Д.И. Ортенберга, одного из руководителей советской разведки П. Судоплатова, письма A.A. Фадеева представляют ценность для исследования мер национальной политики СССР, анализа отдельных аспектов политики, восприятия их населением страны. Воспоминания главы миссии НОАЮ в СССР генерала М. Джиласа позволяют прояснить восприятие мер нацио- нальной политики СССР «сторонним наблюдателем». Воспоминания В.К. Штрик-Штрикфельдта (офицер Вермахта и ближайший сотрудник A.A. Власова) и сотрудника германского Министерства «восточных территорий» П. Клейста1э0 содержат материалы по истории гитлеровской национальной политики и коллаборационизма народов СССР. Субъективность данного вида источников обусловлена самой их природой, что при работе над диссертационным исследованием, безусловно, принималось во внимание.
Цель диссертационного исследования — раскрыть тенденции и динамику национальной политики СССР во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. через призму мер центральных органов власти Советского Союза.
Задачи исследования:
Проанализировать основные направления, формы и методы реализации национальной политики СССР, а также их качественные изменения в разные периоды Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. по использованию национального фактора для мобилизации народов СССР на отражение агрессии и разгром врага.
Выявить содержание мер национальной политики СССР по противо- действию национальной политике гитлеровских оккупантов.
Таким образом, исследование направлено на освещение тех аспектов национальной политики СССР, которые были наиболее характерны для условий военного времени. Многие другие аспекты национальной политики, несомненно, важные и связанные с созданием экономических, социально- культурных и иных условий взаимодействия народов СССР, в настоящем диссертационном исследовании не рассматриваются. Некоторые из них получили освещение в исторических трудах, иные требуют новых отдельных исследований.
Научная новизна исследования. Диссертация является одной из первых попыток изучения основных аспектов национальной политики СССР во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.^в том числе формулирования и корректировки национальной политики, основных проявлений национальных отношений, национального аспекта в государственно-религиозных отношениях и деятельности конфессий, национального .аспекта в депортациях народов, национального аспекта в деятельности Всеславянского и Еврейского антифашистских комитетов, а также противодействия советской национальной политики мерам национальной политики гитлеровских оккупантов. Существующие исследования по данным темам, в основном, не рассхматривают их в корреляции с национальной политикой СССР и воздействием национального фактора. Проводится изучение спорных и до конца не разработанных аспектов, выстраивается аргументация на основании новых источников, предпринимается обобщение и переосмысление достижений отечественной и зарубежной историографии по данной проблеме.
Хронологические рамки исследования совпадают с периодом Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Рассмотрение вопроса, заявленного в теме данной работы, разбито нами на три части, в основание выделения которых положен хронологический принцип на основе принятой периодизации Великой Отечественной войны: начальный, наиболее тяжелый период (июнь 1941 г. - ноябрь 1942 г.), период коренного перелома (ноябрь 1942 г. - 1943 г.) и заключительный период войны, во время которого был завершен разгром гитлеровской Германии и ее европейских союзников (1944 г. - май 1945 г.). Выявленная при подготовке настоящего диссертационного исследования динамика национальной политики СССР во время. Великой Отечественной войны позволяет считать, что периодизация Великой Отчечественной войны и периодизация национальной политики СССР в указанный период совпадают, что подробно показано в диссертационном исследовании.
Географические рамки исследования: территория СССР в границах на 22 июня 1941 г.
Методологической основой исследования являются принципы историзма (изучение событий и явлений в процессе развития, с учётом их взаимосвязи в конкретно-исторической обстановке и хронологической последовательности), объективности (рассмотрение истррических фактов в их конкретно-историческом содержании, а каждое явление — в совокупности его положительных и отрицательных сторон), системности (изучение исторического явления как системы, обладающей своей внутренней структурой, типологией и динамикой). К числу главных общеисторических научных методов, применённых в исследовании, относятся: историко-генетический, историко- сравнительный, историко-типологический и историко-системный. Названные принципы и методы позволили рассмотреть национальную политику в СССР во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. как самостоятельную систему в развитии, и изучить ее пространственно-временные изменения.
Научно-практическая значимость исследования. Настоящее диссертационное исследование, во-первых, обращается к анализу национальной политики и национальных отношений в один из важнейших периодов истории нашего государства, что способствует пониманию особенностей национального развития на последующих этапах его истории, отдельных проблем во взаимоотношениях между РФ и сопредельными странами, а также современных тенденций внутриполитического развития Украины и стран Прибалтики. Общественно-политическое значение исследования заключается в расширении возможностей поиска наиболее эффективных средств для устранения деструктивного действия национального фактора на современном этапе. Материалы диссертационного исследования могут найти применение при разработке и написании учебников и учебных пособий по истории Великой Отечественной войны, национальной политике и национальным отношениям в СССР, а также в учебных систематических и специальных курсах по истории России, истории Второй мировой и Великой Отечественной войн, при организации музейных экспозиций и выставок.
Апробация результатов исследования. Основные идеи и положения диссертации были апробированы в четырех статьях, опубликованных в журналах «Вестник Саратовского государственного социально-экономического института» (2008. № 5; входит в перечень изданий, рекомендованных ВАК), «Мир и политика» (2009. № 1), «Вестник Прикамского социального института» (2002. № 5) и в сборнике статей «Представительная власть: мониторинг, анализ, информация» (М., 1998).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трёх глав (с шестнадцатью параграфами), заключения, приложений и библиографии.
Патриотизм русский и советский как инструменты сплочения советского народа
После Октябрьской революции национальная политика в нашей стране была сведена к классовому пониманию интериационализма. Отрицались даже положительные достижения дореволюционной России, которая получила клеймо «тюрьмы народов». Советское государство рассматривалось не как самоценное, а лишь как плацдарм для дальнейшего развертывания «мировой революции». В начале 1930-х гг., в связи с осуществленным ранее переходом к политике построения социализма «в одной с гране», руководство Советского Союза взяло курс на осторожное возвращение к патриотическим и национальным ценностям.
Во-первых, одной из концепций политики стало укрепление «советского патриотизма». Понятие «Родина» (с приставкой «советская») было вновь введено в государственный лексикон152. В 1934 г. отечественная история была восстановлена в правах учебной и воспитательной дисциплины. В своем выступлении на XVIII съезде ВКП(б) 10 марта 1939 г. И.В. Сталин подчеркнул, что движущими силами в СССР являются «морально-политическое единство советского общества, дружба народов СССР, "советский патриотизм» . «Советский патриотизм» трактовался как «преданность социалистической родине, братская солидарность советского народа с трудящимися массами, которые еще томятся под игом капитала, верность партии большевиков, преданность советской власти, преданность Сталину, ненависть и непримиримость к врагам народа» . В массы внедрялась установка, что «где и при каких бы условиях Красная Армия ни вела войну, она будет исходить из интересов своей Родины». В мае 1941 г. центральная и местная печать получили от Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) указание расширить публикацию материалов «на тему о советском патриотизме» .
Во-вторых, были приняты меры по реабилитации роли русского народа в государстве. В 1936 г. русскому народу официально был возвращен статус «великой и передовой нации», присвоены титулы «старший брат в семье советских народов» и «первый среди равных»138. Положительно была оценена деятельность таких русских исторических деятелей как А. Невский, К. Минин, Д. Пожарский, Петр I и роль ряда исторических событий истории России, в частности, Отечественной войны 1812 г. В мае 1941 г. была опубликована написанная в 1934 г. статья И.В. Сталина «О статье Энгельса "Внешняя политика русского царизма"», в которой глава Советского государства обрушился на «классика марксизма» с критикой его русофобских высказываний . В мае 1941 г. И.В. Сталин в беседе с Г. Димитровым говорил о необходимости «развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм» .
Однако комплекс мер в рамках нового курса до начала войны реализовать полностью не удалось. В докладной записке ГлавПУР на имя секретаря ЦК ВКП(б) A.A. Жданова, датированной январем 1941 г., указывалось на наличие в массах «вредного предрассудка», «будто бы в случае войны население воюющих с нами стран обязательно и чуть ли не поголовно восстанет против своей буржуазии, а на долю Красной Армии останется пройтись по стране противника триумфальным маршем и установить Советскую власть» .
Русский национальный фактор как основа укрепления боевого содружества советских народов-братьев
В период лета и осени 1942 г. положение на советско-германском фронте существенно ухудшилось. К ноябрю 1942 г. Гитлеровцы, развивая наступление на южном направлении продвинулись до Воронежа и Сталинграда и захватили захватили большую часть Северного Кавказа. Положение СССР стало не менее угрожающим, чем в период приближения гитлеровцев к Москве осенью 1941 г. В то же время, русский народ продолжал нести основные тяготы войны: численность русских в Красной Армии оставалась высокой вплоть до конца 1943 г. (на 1 января 1943 г. - 64,60%, 1 апреля 1943 г. - 65,62%, 1 июля 1943 г. - 63,84%, на 1 января 1944 г. - 58,32%) при доле русских в 51,8% в населении страны) .
В связи с такой ситуацией, национальная политика советского руководства была ориентирована на всемерное укрепления русского национального фактора. Уже с лета 1942 г. в пропаганде стал широко использоваться присвоенный русскому народу титул «старший брат» . В материалах пропаганды подчеркивалось, что русские составляют в армии «громадное большинство», защищают все «республики всего Советского Союза» . В целом, упор делался на то, что «первый среди равных русский народ» стоит «во главе братской семьи народов Советского Союза» , «организует вокруг себя все народы Советской страны» , занимает «главное и решающее место в гигантской борьбе славянских и всех свободолюбивых народов мира против гитлеровской Германии» , является «передовым народом всего мира», находится «во главе мировой цивилизации» . В пропагандистской работе в армии ставилась задача, «чтобы каждый боец нерусской национальности уяснил себе огромную роль русского народа, как старшего брата в семье народов СССР» , так как в войне решался вопрос о том, «быть или не быть в рабстве великому русскому народу и всем народам нашей страны, которые кровно на поле боя связали свою судьбу с судьбой великого русского народа» .
Главная заслуга в создании Советского Союза стала признаваться за русским народом , который, как «старший брат и первый среди равных народов СССР» помог другим народам обрести свободу и равноправие , добиться «хозяйственного и культурного расцвета» ,, «развития их государственности» . Октябрьская революция была теперь подана как результат деятельности не только большевиков, но и прогрессивных лидеров дореволюционной России , а победа в Гражданской войне и поступательное развитие Советского Союза в 1920-1930-х гг. - как заслуга прежде всего русского народа . Усиление русского национального фактора иногда проводилось за счет некоторого ущемления пропаганды национальных достижений других народов. В частности, в ноябре 1943 г. предложение Татарского обкома ВКП(б) о проведении в Москве литературных вечеров татарских писателей и артистов было признано УПиА «нецелесообразным».
Советский патриотизм как основа укрепления интернационализма, боевого и трудового содружества советских народов
В то время как создание Совета по делам религиозных культов должно было служить урегулированию в конструктивном духе взаимоотношений между государством и конфессиями, положение Украинской Греко- Католической Церкви (УГКЦ), после освобождения Красной Армией территории Западной Украины, где проживало подавляющее большинство ее приверженцев, стало непрочным. Наличие на территории СССР Униатской церк- ви с ее 3,5 млн членов, без сомнения, оставалось проблемой для советского руководства потому, что униатство, во-первых, связывалось с проблемой украинского национализма, а во-вторых, рассматривалось как инструмент влияния Ватикана. Однако советское руководство воздерживалось от решения униатской проблемы до смерти Митрополита А. Шептицкого, который, получив чрезвычайные полномочия от Папы Пия X, стал почти «Патриархом униатов» и пользовался большим уважением среди населения Западной Украины. На похоронах Митрополита А. Шептицкого 1 ноября 1944 г. присутствовал Н.С. Хрущев . После смерти Митрополита власти продолжали дейст- - вовать осмотрительно по отношению к УГКЦ. Немедленного отказа от диалога с ней не последовало. В декабре 1944 г. в Совете по делам религиозных культов был принят представитель УГКЦ архимандрит К. Шептицкий . Однако скоро стало очевидным, что «униатская проблема» не может игнорироваться в связи с ростом националистических проявлений на Западной Украине и взятого курса на борьбу с Ватиканом (были опасения, что УГКЦ может полностью перейти в католичество). Поэтому советское руководство приняло решение о ликвидации УГКЦ. В марте 1945 г. был арестован преемник . А. Шептицкого митрополит И. Слипый, 5 епископов и несколько священников УГКЦ. В апреле 1945 г. внутри УГКЦ была создана инициативная группа священнослужителей, заявивших о разрыве с Ватиканом . В 1946 г. эта группа осуществила ликвидацию УГКЦ и переход греко-католических приходов в РПЦ.
Непосредственное участие в ликвидации УГКЦ и возвращении ее в лоно православия принимала РПЦ. 19 марта 1945-г. Патриарх Алексий издал послание «Пастырям и верующим греко-католической церкви, проживающим на древле-галицкой земле, в западных областях Украинской ССР», в котором он апеллировал к тому, что «сейчас... воссоединена русская земля в древних своих границах» и теперь все православные могли бы «молиться совместно в наших святых храмах едиными устами и единым сердцем». Патриарх призвал униатов порвать «узы с Ватиканом, который ведет... к мраку и духовной гибели» и «вернуться в объятия... родной матери - Русской Православной Церкви». В такой редакции послание Патриарха Алексия было санкционировано В.М. Молотовым . Необходимость борьбы с униатством понималась советскими и партийными органами на местах. В частности, в уже упоминавшихся тезисах отдела пропаганды и агитации Дрогобычского обкома КП(б)У от 15 апреля 1945 г. ставилась задача «вести разговор со священниками греко- католической церкви в направлении идейного и организационного разрыва с римским католицизмом, за очищение греко-католической церкви от католиза- ции, за ее идейное и организационное объединение с православным Востоком» . Хотя авторы тезисов были наказаны за такие идеи, они всего лишь немного предвосхитили ход событий.
Патриотические усилия Армянской Апостольской Церкви (ААЦ) во время войны, в частности, издание обращений к верующим и сбор средств на строительство танковой колонны, названной по имени армянского национального героя Давида Сасунского, также не остались незамеченными . 4 сентября 1944 г. Политбюро ЦК ВКП(б) дало согласие на созыв Собора
ААЦ1435. 3 апреля 1945 г. глава ААЦ архиеп. Г. Чорекчян обратился к И.В. Сталину с просьбой разрешить восстановление Эчмиадзина, создание Духовной академии и типографии, издание журнала, возвращение храмов, открытие счета в Госбанке1436. 19 апреля 1945 г. состоялась личная встреча И.В. Сталина, В.М. Молотова, И.Н. Полянского с архиеп. Г. Чорекчяном1437, на которой И.В. Сталин, «выслушав... доклад о ряде нужд Св. Эчмиадзина... дал этим вопросам положительное разрешение»1438.
