Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Органы охраны правопорядка в период политического кризиса
1. Общественно-политическая и криминогенная обстановка накануне февраля 1917 года 26-47
2. Революционные преобразования на Урале и создание народной милиции после краха самодержавия 47-71
3. Разработка нормативно-правовой базы органов охраны правопорядка 71-95
Глава 2. Народная милиция в обеспечении общественной безопасности и правопорядка
1. Криминогенная обстановка на Урале и деятельность милиции по ликвидации преступности 96-121
2. Влияние кадрового потенциала, на эффективность деятельности милиции и уголовного сыска 121-145
3. Противостояние народной милиции и самодеятельных формирований политических партий 145-163
Заключение 164-172
Примечания 173-199
Список использованных источников и литературы 200-216
- Общественно-политическая и криминогенная обстановка накануне февраля 1917 года
- Криминогенная обстановка на Урале и деятельность милиции по ликвидации преступности
- Влияние кадрового потенциала, на эффективность деятельности милиции и уголовного сыска
Введение к работе
В постперестроечный период в России критическому анализу подверглись многие устоявшиеся схемы и оценки исторических периодов, в том числе и переломных событий, определивших развитие страны на долгие десятилетия. Переломным рубежом в судьбах государства и его граждан стала Февральская революция, впервые 90 лет назад предоставившая реальный шанс развития общества по демократическому пути, однако уникальная возможность оказалась нереализованной на практике и тот незначительный по времени отрезок ее истории, развивался сложно, порой противоречиво и завершился трагическими последствиями для несостоявшейся российской демократии.
Период существования Временного правительства, его политическая, экономическая, социальная и военная политика, достижения и просчеты,! усилия демократического лагеря по строительству новой государственности, приспособлению его структурных звеньев и систем к условиям революционной действительности, заслуживают более пристального, объективного и политически не ангажированного внимания со стороны исследователей отечественной истории, права и политической науки.
В условиях переходного периода от одной модели государственности к другой актуальной становится проблема использования исторического опыта, в том числе и в сфере создания обновленных правоохранительных органов. В самом начале своей деятельности Временное правительство под давлением демократических сил поспешило юридически оформить ликвидацию фактически уже сметенных революцией царских карательных органов.
Наряду с общей и политической полицией были упразднены верховный уголовный суд, особые присутствия сената и окружные суды, что сразу же сказалось на криминогенной обстановке, закономерно привело к росту недовольства властью со стороны широких слоев населения. Стремясь
4 обеспечить свою безопасность «революционный народ» сам стал вершить «революционную законность», самочинно творить расправу над врагом. Следствием этого шага стали аресты представителей прежней администрации, погромы и массовые беспорядки, принявшая широкий размах практика самосудов - неизбежные и вполне объяснимые спутники процесса непродуманной и поспешной ломки старых институтов, которые не только не сняли остроты проблемы, но и еще более способствовали усилению преступности.
В конечном итоге демократические силы не сумели выполнить возложенной на них исторической миссии, власть в лице Временного правительства и его местных органов стремительно теряла доверие населения. Масштабные потрясения, обусловившие разрушение правовых норм, привели к изменениям в общественных настроениях, которыми» умело воспользовались противники проводившегося курса на постепенное развитие; демократических институтов. Между двух огней оказалась и революционная» милиция. Созданная из представителей широких слоев населения, но при этом являвшаяся одним из звеньев исполнительной власти и носителем карательных функций, милиция с одной стороны, должна была ограничивать чрезмерную социально-политическую активность населения и самодеятельных общественных формирований, с другой - стоять на защите провозглашенных политических прав и свобод. Последняя функция стала доминирующей в деятельности народной милиции Временного правительства, ее реализация, осуществлявшаяся в ущерб борьбе с уголовной преступностью, стала одной из причин критики ее работы, как со стороны населения, так из лагеря леворадикальных сил.
Как показывает накопленный народной милицией опыт, он и в современных условиях поиска путей реформирования правоохранительной системы России является актуальным и востребованным, особенно в плоскости создания единого фронта в борьбе с преступлениями против личности и имущества граждан, терроризмом и организованной
5 преступностью. В наши дни в очередной раз сломаны основы прежней системы управления и начато строительство основ будущей правовой государственности, идет трудный процесс создания модели правоохранительной деятельности, адекватной новым переходным условиям, встает проблема, от какого наследства прошлого надо отказаться, а какое сохранить и развить. Реально предоставленные Февральской революцией перспективы демократизации и укрепления законности в рассматриваемый период не были в реализованы, поэтому многие начинания тех лет могут быть творчески использованы и в современной правоохранительной практике.
Объектом исследования является народная милиция Урала, формировавшаяся в период демократических преобразований. В' качестве предмета рассматривается процесс ликвидации прежних органов правопорядка, создания подразделений народной милиции, функции и эффективность ее деятельности по обеспечению общественного порядка.
Территориальные рамки работы охватывают Урал как, промышлен-но-аграрный регион России, в состав которого в дореволюционный период принято было включать Вятскую, Пермскую, Уфимскую и Оренбургскую губернии, игравшие важную роль в экономической жизни страны и занимавшие ведущие позиции в выпуске продукции народнохозяйственного и военного назначения. Кроме того, в годы Первой мировой войны уральские губернии, входившие в состав Казанского военного округа, стали одним из наиболее крупных центров по подготовке резервов для фронта, что предопределило в последующем участие офицеров и солдат запасных частей в развитии политических событий революционного периода. К уральскому региону причислен и Курганский уезд, входивший на момент революции в состав Тобольской губернии, но по экономическим и политическим связям больше тяготевший к граничившими с ним Пермской и Оренбургской губерниям. В рассматриваемый период отношения с Омском, ставшем политическим центром Западной Сибири, ослабли, и Курган оказался вовлеченным в орбиту политических процессов, характерных для всего
Урала. Лидеры политических групп, офицеры и солдаты Курганского гарнизона принимали участие в конференциях и совещаниях, проходивших в Екатеринбурге, Челябинске и Троицке, и в своей повседневной деятельности придерживались выработанного на них курса. В 1919 году искусственное обособление Курганского района было ликвидировано, и его территория вошла в состав Екатеринбургской и Челябинской губерний.
Хронологические рамки работы, в основном, ограничены временем существования Временного правительства и его местных органов исполнительной власти в регионе, т.е. периодом с марта по декабрь 1917 года. Однако в некоторых районах Урала власть в руки Советов перешла только в начале 1918 года, и до того времени там продолжалась деятельность народной милиции. При этом в первом параграфе работы дана развернутая характеристика социально-экономического положения губерний Урала накануне революции, прослежена политическая и криминогенная обстановка;, раскрыта схема дислокации армейских гарнизонов, что позволяет более полно понять особенности процесса реформирования правоохранительной системы исследуемого периода.
Методология. Работа выполнена с использованием традиционных методов исторического исследования - как общенаучных, так и специальных. К числу первых относятся анализ, синтез, индукция, дедукция, абстрагирование, обобщение.
К числу специальных можно отнести историко-генетический, ис-торико-сравнительный, структурно-функциональный методы. В частности, применение историко-генетического метода позволило изучить структуру, выделить основные этапы становления народной милиции Временного правительства, а также ее отдельных, формально имевших статус самостоятельных, но в то же время неразрывно связанных с нею общностью стоявших задач, подразделений, к примеру, таких как уголовный сыск или транспортная (железнодорожная) милиция.
Историко-сравнительный метод дал возможность проследить как общие так и особенные моменты в процессе формирования милиции Временного правительства, определить факторы, обусловившие ее специфику, роль различных социальных групп и политических движений в реформаторской деятельности на местах. Структурно-функциональный метод в работе применялся при изучении отдельных звеньев создававшейся в революционный период системы правоохранительных органов.
Касаясь понятийного аппарата работы, следует отметить, что понятия^ «царизм», «контрреволюция», «мелкобуржуазные партии», «милиция-Временного правительства», «буржуазное Временное правительство», «хрущевская оттепель»» и др. сформировались в советский период и получили статус научных терминов в 20-30-е гг. XIX века. В целях избежания переноса оценок и концептов идейно-политической борьбы, советской историографической традиции на современные исследования мы. будем использовать эти понятия- в узком значении, преимущественно при цитировании документов или изложении взглядов исследователей историко-партийного направления отечественной исторической науки.
Использование общероссийского, регионального и местного материала позволяет рассмотреть протекавшие процессы с точки зрения «локальной истории», через призму сложившихся на региональном уровне взаимосвязей, традиций и культурного опыта, которые обусловили реакцию различных слоев населения Урала на проводившиеся преобразования в сфере правоохранительной деятельности, как на политическом, так и на бытовом, житейском уровне восприятия объективной реальности.
Историография проблемы. В советской историографии Февральской революции история революционной милиции была расчленена на историю рабочей милиции и милиции буржуазной, к которой исследователи единодушно относили помимо дореволюционной полиции и правоохранительные органы, создававшиеся Временным правительством в период демократических преобразований. Первая рассматривалась
8 исключительно через призму пролетарской героики, вторая — в качестве одного из элементов системы карательных органов буржуазного Временного правительства, стремившегося любыми путями, как писал В. И. Ленин, «укреплять аппарат репрессий против пролетариата» (1). Характеризуя юстицию тех лет, лидер большевиков призывал «заменить старые органы угнетения, полицию, чиновничество..», «разбить все, что было угнетательского, рутинного, неисправимо-буржуазного в старом государственном аппарате...» (2).
Буквально с первых же лет установления советской власти центральной проблемой историко-партийных исследований стала вооруженная борьба пролетариата под руководством партии большевиков, при этом предпринимались и попытки проследить, процесс создания из рабочей милиции пролетарских боевых дружин — Красной гвардии, так предшественника Рабоче-крестьянской милиции: Ориентиром в этих, исследованиях стали установки и оценки прежних органов охраны порядка, изложенные в трудах В. И. Ленина.
В последующих работах была детализирована история рабочей милиции, преимущественно сквозь призму показа роли партии большевиков в сплочении и вооружении рабочего класса и ее противостояния с буржуазной милицией (3). Одной из немногих, вышедших в 20-е годы XX столетия, работ, посвященных деятельности народной милиции Временного правительства, являлись мемуары Зигфрида Кельсона, лично принимавшего участие в создании столичной милиции (4).
В 30-е годы исследования общеисторических и специальных го-сударствоведческих аспектов периода революционных преобразований в России были ограничены идеологическими рамками и начавшимися репрессиями, под удар которых наряду с бывшими противниками пролетарской власти попали и те, кто эту власть устанавливал и научно обосновывал объективность социалистического переустройства общества. В течение почти четверти века исследований по истории правоохранительных
9 органов постреволюционной России не проводилось. В одной из немногих вышедших в этот период работ — статье А. А. Герцензона, основной акцент без каких-либо серьезных доказательств делался на разоблачении реакционной роли Временного правительства и мелкобуржуазных партий, всемерно тормозивших процесс демократизации общества и выступавших против передачи власти в руки пролетариата и крестьянства (5).
Затишье в научных исследованиях продолжалось до конца 50-х годов, очередной пик интереса к историко-революционной тематике был вызван либерализацией внутренней политики периода «хрущевской оттепели» и подготовкой к празднованию 40-летия Октябрьской революции. Но и в них проблемам создания правоохранительных органов было уделено крайне незначительное внимание, продолжая традицию начального этапа советской историографии, исследователи истории революции и становления советского государства, указывали лишь на проблему противостояния пролетарских и. буржуазных правоохранительных структур (6).
Интерес отечественных исследователей к революционному наследию России в силу известных причин, проявлялся волнообразно и был напрямую связан с установками партийного руководства страны, в очередной раз подвергавших пересмотру историческое прошлое страны и роль в революционных событиях тех или иных исторических личностей. Как в целом по стране, так и на Урале, было подготовлено значительное количество работ, раскрывавших события 1917 года. Однако в подавляющем большинстве крупных обобщающих трудов приоритетно раскрывались основные этапы развития социалистической революции, связанные с установлением советской власти в регионе (7). Проблемы же февральского периода освещались крайне схематично, вопросам же реорганизации правоохранительных органов в них внимания практически не уделялось.
В 60-е годы в связи с предстоящим 50-летием советской милиции стали появляться и специальные работы, посвященные истории ее становления. М. И. Еропкин, А. Скилягин, Т. Джалилов С. В. Биленко и ряд других
10 исследователей обратили внимание не только на становление милиции столичных регионов, но и раскрыли особенности строительства системы правоохранительных органов на периферии и в национальных окраинах (8). Показывая роль партии большевиков в рассматриваемых событиях, авторы зачастую в ущерб истине преувеличивали реальный вклад рабочей милиции и Красной гвардии в дело обеспечения общественного порядка, негативно и тенденциозно оценивали деятельность народной милиции Временного правительства, уделив этому периоду, в целом, крайне мало внимания.
Более систематическое и последовательное изучение проблемы началось с 70-х годов XX века в высших учебных заведениях системы МВД СССР. В работах Р. С. Мулукаева, А. П. Косицына, С. В*. Биленко и ряда других представителей историко-правовой науки (9) на основе впервые вводимых в научный оборот документов показаны этапы становления советской милиции, эволюция подходов к ее формированию: от идеи, всеобщего вооружения народа до создания действовавших на профессиональной основе органов охраны правопорядка. Являясь представителями историко-правовой науки, они основное свое внимание уделяли анализу правовой базы создания органов охраны правопорядка, детально исследовали организационно-штатную структуру милиции. При этом общим их недостатком являлось игнорирование почти годичного периода существования революционной милиции, повторение идеологических штампов в оценке деятельности правоохранительных органов начального периода революции.
Более пристальное внимание периоду Февральской революции и деятельности Временного правительства по реорганизации правоохранительной системы в своих работах уделили Е. А. Скрипилев, А. П. Звягинцева, А. В. Седов (10). В этих исследованиях представлен достаточно обширный комплекс архивных документов, касающихся вопроса создания и деятельности народной милиции, однако основной упор был сделан на доказательство ее антинародной сущности и реакционности политики
Временного правительства. «Стремясь сохранить старый порядок, Временное правительство не собиралось проводить сколько-нибудь существенных демократических преобразований, - утверждала А. П. Звягинцева в одной из работ, - оказавшимся у власти капиталистам и помещикам необходим был сильный карательный аппарат для упразднения Советов, подавления революционного движения, укрепления своей диктатуры» (11). По ее мнению созданная в этот период милиция являлась одним из наиболее важных звеньев карательного аппарата Временного правительства.
Вопросы создания Красной гвардии региона нашли свое отражение в монографии Г. А. Цыпкина и Р. Г. Цыпкиной. На богатом фактологическом материале они проследили процесс формирования красногвардейских дружин с лета 1917 года, при этом ими было уделено внимание и вопросам участия самодеятельных формирований партии большевиков в охране общественного порядка, показаны имевшие место столкновения с милицией4 Временного правительства в заводских поселках Урала (12).
Эти оценки сохранились в специальной литературе, издававшейся и в более позднее время. В вышедшей в 1995 году коллективной монографии преподавателей Академии МВД России «Полиция и милиция России: Страницы истории» периоду Февральской революции уделено лишь несколько абзацев. Ее авторы ограничились расплывчатым утверждением о том, что Временное правительство стремилось не допустить параллельного существования народной милиции и вооруженных формирований трудящихся и поэтому оно приняло решение об упразднении рабочей милиции (13). В другом обобщающем труде - историческом очерке «Органы и войска МВД России» - авторы вообще обошли эту проблему стороной, не уделив ей ни одной строки в 446-страничном исследовании (14).
Недостаточно, на наш взгляд, уделил внимания деятельности МВД Временного правительства и А. В. Борисов, отметивший, что Февральская революция, разрушив старую, не создала новую, эффективную систему административного управления, в том числе и милицию (15). Более полное
12 освещение эта ставшая вновь актуальной проблема получила в работах Ф. А. Гайды, В. Б. Аксенова, А. Н. Несмиянова, обративших свое внимание на такие вопросы, как легитимность Временного правительства, его усилия по созданию революционной юстиции, народной милиции и сумевших избежать ставших традиционными в советской историографии оценок и штампов рассматриваемого периода (16). В 1993 году диссертационное исследование на соискание ученой степени кандидата юридических наук защитил В. В. Баранов, внесший нетрадиционные оценки деятельности милиции Временного правительства (17).
Не являлась длительное время предметом специальных исследований проблема деятельности народной милиции и на региональном уровне. В многочисленных работах, посвященных революционной тематике, милиция Временного правительства упоминалась исключительно в негативном плане, лишь при освещении вопросов формирования самодеятельных вооруженных формирований пролетариата, при этом подчеркивалось, что она была одним из наиболее надежных контрреволюционных институтов буржуазии, формировалась из бывших чинов полиции и слепо исполняла возложенную на нее задачу борьбы с трудящимися (18).
Первыми работами, в которых пусть фрагментарно, но все же затрагивалась проблема правоохранительных органов 1917 года, стали исследования Ю. А. Буранова, Л. И. Дзюбинского, В. В. Кривоногова. Рассматривая процесс создания органов исполнительной власти в начальный период Февральской революции, Ю. А. Буранов и Л. И. Дзюбинский впервые поставили под сомнение тезис о буржуазном характере комитетов общественной безопасности, достаточно смело для того периода отметив, что многие из них только по названию отличались от Советов, «по существу являясь органами революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства». Раскрывая процесс создания комитета безопасности и заводского совета рабочих депутатов, они, рассматривая- причины возникшего противостояния, показали участие их членов в ликвидации
13 старой полиции и создании революционной милиции. При этом в рамках сложившейся традиции, авторы позицию комитета все же оценили как «откровенно антинародную политику» (19).
Существенно расширил тематику и В. В. Кривоногов, показав деятельность органов досудебного следствия, возникших на Урале в годы революции, в частности, следственных комиссий Екатеринбургского комитета общественной безопасности и комиссии, действовавшей при городском совете рабочих и солдатских депутатов (20).
Подавляющая часть выходивших в 70-80-е годы XX- века региональных исследований была посвящена вопросам создания и деятельности пролетарских органов охраны правопорядка. Одним из первых к рассматриваемой теме обратились пермские историки Ю: Ф. Вакатов, Ю. Алексеев, В. В. Дубленых, В. М. Руцкин (21). Им, как- и работам общесоюзного характера были характерны одни и те же недостатки -идеологическая зашоренность, негативные оценки деятельности досоветских органов административного управления, слабая источниковая база.
Несколько обособленно стоит подготовленное к 70-летию советской милиции учебное пособие преподавателей Свердловского факультета Высшей заочной школы МВД.' Поставив своей задачей раскрытие основных этапов становлении советской милиции, авторский коллектив впервые ввел в научный оборот ранее неизвестный архивный материал, касавшийся вопроса создания рабочей и народной милиции
Екатеринбурга, показали участие в процессе ликвидации дореволюционной полиции комитета общественной безопасности и местного совета рабочих и солдатских депутатов. Их выводы и оценки деятельности народной милиции, по понятным причинам, не противоречили общепринятым нормам, тем не менее, значение проведенной ими работы трудно переоценить (22).
Более целенаправленно история милиции периода существования Временного правительства стала изучаться только в постперестроечное
14 время, когда были сняты идеологические ограничения, открыты для свободного доступа специальные фонды местных и центральных архивов. Многие авторы, рассматривая различные аспекты политической жизни региона, в той или иной степени вынуждены были затрагивать и проблему деятельности правоохранительных органов. Одной из первых таких работ стала монография В. С. Кобзова и Е. П. Сичинского «Государственное строительство на Урале в 1917—1921 гг.», подготовленная на основе материалов спецфондов и периодической печати широкого круга партийной принадлежности. Раскрывая специфику политических процессов, они обратили внимание и на роль армии в работе по созданию органов революционной власти, частично затронув проблему формирования народной милиции (23).
Дальнейшее развитие поднятая ими тематика нашла свое отражение в исследованиях А. Mi Шилкина, изучавшего историю становления органов . городского самоуправления, в подчинении которых формально находилась народная милиция. Отмечая сложности в создании городского самоуправления, автор вполне справедливо оценивает деятельности милиции по обеспечению общественной безопасности, как неудовлетворительную, сопровождая свои выводы весомыми доказательствами (24). При этом, А. М. Шилкину удалось полностью отойти от прежней практики идеологической заданности, все проходившие в регионе процессы рассмотрены им в работе с объективной и непредвзятой позиции.
Взаимодействие органов земского самоуправления с правоохранительными органами Урала рассмотрела челябинский историк И. В. Се-менченко. В работе исследователя частично нашли отражение такие аспекты деятельности земства, как подбор и обучение кадров, финансирование сельской милиции, вопросы ее обеспечения обмундированием и снаряжением, организация оказания населению юридических услуг (25).
Политические события 1917 года на Урале, противостояние между легитимными органами Временного правительства и самодеятельными
15 формированиями различных сил революционного лагеря, участие армии в процессе революционных преобразований, нашли свое отражение в исследованиях В. В. Московкина, Н. Н. Попова и Д. В. Бугрова. Особенностью этих работ, безусловно, является предпринятая и, на наш взгляд, успешно реализованная историками попытка по-новому показать особенности протекавших процессов, отказавшись от однозначных и категоричных оценок в том числе и в вопросах деятельности местной исполнительной власти (26).
Отдельно стоит исследование челябинского историка профессора И. В. Нарского, впервые предпринявшего попытку анализа политических процессов через призму обыденной жизни «обычных людей». Нельзя не согласиться с его выводом о том, что пьянство и сопутствующая ему бытовая преступность были широко распространены в среде уральского населения, особенно горнозаводских рабочих. В ряде своих работ И. В. Нарскит проанализировал причины захлестнувших Урал в конце 1917 года «пьяных бунтов», сопровождавшихся и разгулом преступности (27).
Более глубоко вызванные революцией изменения в политической и общественной жизни региона рассмотрены исследователем в фундаментальной работе «Жизнь в катастрофе» и ряде статей, обращенных к проблеме выживания человека в условиях катаклизма революции (28).
В конце 90-х годов прошлого столетия в исторической и историко-правовой литературе появились и работы, в которых были предприняты попытки специального исследования деятельности юстиции Временного правительства. Принципиально новые подходы к анализу процесса создания революционной правоохранительной системы содержатся в статье А. П. Абрамовского, А. А. Абрамовского и В. С. Кобзова, раскрывающей особенности работы по созданию судебной системы в Оренбургской губернии (29). Отмечая общее отрицание создателями пролетарской модели правосудия правовой идеологии прежнего режима, авторы указывают на тот факт, что фактически они вынуждены были пользоваться уже имевшимися
структурами, в том числе и возникшими по инициативе Временного правительства.
Более подробно этапы становления советской судебной системы, опиравшейся в начальный этап существования, в том числе и на опыт юстиции Временного правительства, осветил А. А. Абрамовский (30).
Проблеме борьбы с уголовной преступностью на Южном Урале в годы революции в своих исследованиях внимание уделили Д. В. Калинкин, Е. А. Калинкина, В. С. Кобзов, Т. К. Махрова, А. И. Семенов. В ряде статей они показали процесс создания в Оренбургской губернии подразделений народной милиции, уголовно-сыскных, бюро, раскрыли их деятельность по ликвидации преступных формирований, обратив внимание на состояние кадрового вопроса и проблему недостаточности финансирования милиции (31). Исследователям удалось внести ряд существенных уточнений в. имеющиеся работы, раскрыть взаимоотношения милиции региона с органамж местного самоуправления и. общественными формированиями.
Большой объем новой научной информации о деятельности милиции Временного правительства введен в оборот в преддверии празднования 200-летия МВД России. Предстоящий юбилей активизировал исследовательскую работу в регионе, следствием стало издание специальных работ по истории милиции областей Уральского федерального округа, Оренбургской области и республики Башкортостан. В этих изданиях авторы попытались показать процесс формирования правоохранительных органов с момента создания территориально-административных единиц Урала, преемственность различных этапов развития российской государственности, ввели в оборот значительное количество ранее неизвестных материалов, в том числе уделив внимание и периоду существования милиции Временного правительства (32).
К 200-летнему юбилею министерства внутренних дел был приурочен и выпуск монографии «Правоохранительные органы Урала в годы гражданской войны», подготовленной челябинскими историками В. С.
17 Кобзовым и А. И. Семеновым. Поставив целью раскрыть начальный этап становления советской правоохранительной системы, авторы не могли и обойти период государственного строительства, приходящийся на время существования Временного правительства. По мнению авторов, эффективность созданной в период революции правоохранительной системы была крайне низкой, что закономерно вызвало массовое недовольство населения слабостью власти и привело к практике самосудов (33).
В последние годы уральские исследователи вновь обратили внимание на проблему становления правоохранительных органов региона в XVIII-XX веках. В 2004 году В. В. Довгало защитил диссертационное исследование на тему: «Становление и развитие органов милиции на территории Пермской губернии», рассматривая процесс строительства революционной милиции; он значительно больше, чем его предшественники, уделил внимания и деятельности народной милиции Временного правительства (34).
Важное значение для понимания глубинных процессов и причин неэффективности деятельности народной милиции, механически перенявшей все слабые стороны царской полиции, имеет монография Е. П. Сичинского, посвященная вопросам становления полиции на Южном Урале (35).
С учетом отмеченного, целью исследования является изучение процесса создания и деятельности народной милиции Временного правительства на Урале. В соответствии с поставленной целью, задачи работы заключаются в том, чтобы:
1. Дать характеристику экономической, политической и кримино
генной обстановки на Урале накануне Февральской революции,
обусловленной особенностями социальной структуры и аграрно-про-
мышленного характера экономики;
2. Определить основные направления революционных преобразований
местных органов исполнительной власти и правоохранительной системы,
рассмотреть место общественных формирований в выработке нормативной
базы регулирования правовых отношений, показать первые формы
18 организации охраны общественного порядка, созданные инициативой местного населения;
3. Показать взаимосвязь между процессами децентрализации го
сударственного механизма страны и созданием милиции по муниципальному
принципу;
Раскрыть участие в работе по созданию революционной милиции общественных формирований и военнослужащих местных армейских гарнизонов, проанализировать кадровый состав;
Исследовать организацию охраны общественного порядка и борьбы с уголовной преступностью, выявить причины неэффективной деятельности милиции Временного правительства;
Рассмотреть взаимоотношения народной милиции с общественными формированиями в регионе и их деятельность по созданию альтернативных вооруженных отрядов периода корниловского выступления.
Источниковую основу работы составил комплекс опубликованных и неопубликованных источников, включающий в себя законодательные и нормативные материалы центральных и местных органов государственной власти, делопроизводственную документацию органов местного самоуправления, общественных формирований подразделений городской и сельской милиции, воспоминания и периодическую печать. Автором использовались материалы законодательства Временного правительства по реформированию правоохранительной системы, публиковавшиеся в Собрании узаконений и распоряжений правительства, циркуляры МВД, обязательные постановления городского и земского самоуправления, решения комитетов общественной безопасности и советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов по текущим вопросам.
Важным опубликованным источником, раскрывающим процесс революционного переустройства в регионе, общественно-политические отношения рассматриваемого периода и историю создания милиции Временного правительства, являются сборники документов и материалов,
19 посвященные революции и гражданской войне на Урале (36). В сборниках представлены документы- местных органов исполнительной власти и общественных организаций, гражданских и иных комитетов, аппарата правительственных комиссаров Временного правительства, циркулярные распоряжения центральных органов власти, протоколы собраний граждан и отчеты о проведении различного рода политических мероприятий. В последние годы стали появляться и отдельные тематические подборки материалов, отличительной особенностью которых является нейтральность политических позиций составителей, вводящих в научный оборот ранее не публиковавшиеся документы (37).
Информативным и ценным источником являются материалы местной периодической печати. При, написании, работы было использовано 15 периодических изданий, выходивших в регионе в 1917 году и- принадлежавших как государственным органам, так и общественным формированиям и партиям различной политической направленности. На. их страницах публиковались документы центральных и местных органов власти, решения и обязательные постановления городских, дум, информация-о деятельности органов самоуправления, милиции, сводки о состоянии криминогенной обстановки, сведения о наиболее значимых уголовных преступлениях, отклики населения на те или иные протекавшие в регионе политические события.
При написании работы были использованы воспоминания участников революционных событий на Урале, государственных и военных деятелей, занимавших в 1917 году высокие посты, в том числе и мемуары главы Временного правительства А. Ф. Керенского (38). Будучи непосредственными и активными участниками описываемых событий, они оценивали их через призму своего личных и политических пристрастий, тем не менее, приводимые ими сведения не вызывают сомнений в фактологическом плане и легко проверяются при сопоставлении в другими документами той эпохи.
Основную группу источников составили неопубликованные архивные материалы. Автором использованы документы 23 фондов центральных и региональных архивов: Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА), Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), Центрального государственного исторического архива республики Башкортостан (ЦГИА РБ), государственных архивов Кировской (ГАКО), Оренбургской (ГАОО), Пермской (ГАПО), Свердловской (ГАСО), Челябинской (ОГАЧО) областей, Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО).
В фонде 1445 войскового штаба Оренбургского казачьего войска (РГВИА) содержится значительное количество документов, относящихся к начальному периоду Февральской революции, в том числе копии телеграмм различных ведомств Временного правительства, приказы и распоряжения Наказного атамана и оренбургского губернатора, доклады атаманов военных отделов о реакции населения на отречение императора. Особую ценность представляют отчеты о проводившейся работе по реорганизации административного аппарата, протоколы станичных и поселковых Сборов, резолюции собраний военнослужащих по текущему моменту, что позволило реально оценить реакцию казачества на происходившие изменения в политической жизни страны и выявить его участие в процессе преобразования правоохранительной системы на войсковой территории.
Сведения о реакции властей ряда уральских губерний на произошедшую в стране революцию содержатся в папках личных документов последнего оренбургского губернатора генерал-лейтенанта М. С. Тюлина, хранящихся в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки. Помимо рукописи воспоминаний о первых месяцах революции, в деле сохранились копии и подлинные документы - приказы, распоряжения, машинописные тексты телеграмм и переписка с губернаторами Уфимской и Пермской губерний. Интерес представляет и приказ губернатора об
21 отстранении от должностей ряда служащих политической и общей полиции, подготовленный на основе телеграммы министра внутренних дел.
Изучение фондов региональных архивов показало, что документов, напрямую связанных с деятельностью городских и уездных подразделений народной милиции, практически не сохранилось. По разным причинам делопроизводственная документация пропала в послеоктябрьский период, единичные документы случайно отложились в материалах других фондообразователей, к примеру, в фонде Р-3 Центрального государственного исторического архива республики Башкортостан, позволившего уточнить ряд моментов, связанных с ролью представителей армии в обеспечении охраны общественного порядка в губернском центре. В фонде содержатся и протоколы согласительных комиссий по вопросам, формирования управления городской и уездной милиции, резолюции совета рабочих и солдатских депутатов, партийных фракций.
Документы аппарата Правительственного комиссара по Вятской губернии, отчеты начальников подразделений народной милиции, циркулярные распоряжения МВД, сводки об имевших место в уездах происшествиях, отложились фондах 1347, 1350 и 1354 Государственного архива Кировской области (прежде Вятская губерния). Обращение к документам этих фондов позволило восстановить общественно-политическую обстановку в губернии, проследить первые шаги новой власти по реорганизации органов местной исполнительной власти и созданию уездных аппаратов революционной милиции. В дополнении с документами Государственного архива Пермской области (Ф. 81, 167) выявленные документы дали возможность детально восстановить процесс ликвидации прежних правоохранительных органов, исследовать роль различных общественных организаций и органов местного самоуправления в обеспечении безопасности населения заводских поселков промышленной зоны Урала.
Особую ценность при изучении заявленной темы имели документы, хранящиеся в Государственном архиве Свердловской области. В ГАСО в значительной степени сохранилась документация не только городского совета рабочих и солдатских депутатов, но и протоколы заседаний комитета общественной безопасности, его исполнительной секции, непосредственно занимавшейся вопросами организации народной милиции. Интерес представляет и подборка газетных публикаций, в которых систематически освещались различные аспекты деятельности карательных органов Временного правительства, помещались отклики населения на проводившиеся преобразования, постановления местной власти, информация о криминогенной обстановке.
В фондах ГАСО сохранились списки сотрудников народной милиции Екатеринбурга, штатные расписания бюро уголовного сыска, приказы по личному составу, отдельные личные дела на руководящий- состав, аналитические записки о состоянии дисциплины, ходе работы по формированию городских районов милиции, ответы на запросы различных учреждений, в том числе и Главного управления милиции МВД.
Широко в архиве представлены и документы, раскрывающие роль армейских частей в работе по созданию органов охраны правопорядка, интерес представляют телеграммы военного министра, командующего войсками Казанского военного округа, донесения командиров запасных полков, переписка с городской думой о выделении воинских команд для охраны важных объектов в период корниловского выступления.
Отдельные моменты взаимоотношений между организациями политической направленности были рассмотрены на основе документов Центра документации общественных организаций Свердловской области.
Не менее информативно насыщены и фонды Государственного архива Оренбургской области. В коллекции документов городской думы, жандармского и полицейского управлений, совета рабочих и солдатских депутатов, удалось обнаружить личные дела руководящих сотрудников
23 городских и уездных управлений милиции, послужные списки, анкеты, нормативные документы и указания по различным аспектам деятельности уголовно-сыскного бюро и народной милиции. Значительное количество сохранившихся архивных документов позволило исследовать складывавшиеся взаимоотношения между администрацией Оренбургского казачьего войска и правительственными структурами, общественными формированиями и командованием гарнизонов городов губернии. В фондах архива удалось обнаружить и большое количество циркулярных распоряжений МВД, Правительственного комиссара, инспектора милиции, копии приказов военного министра о создании особых рот для оказания помощи местной милиции в наиболее сложные в политическом и криминогенном отношении периоды.
Использование материалов Объединенного государственного архива Челябинской области, позволило более детально исследовать складывавшиеся отношения между органами местного самоуправления и общественными организациями, в первую очередь, в лице местного комитета общественной безопасности и совета рабочих и солдатских депутатов. Выявленные документы раскрывают процесс создания рабочих дружин и отрядов Красной гвардии, что позволило уточнить как цели создания вооруженных отрядов, так и их роль в охране общественного порядка. Необходимо выделить документы городской управы (Ф. И-3), в которых содержатся сведения о работе по формированию городской милиции, привлечении к охране порядка частей 32-й запасной пехотной бригады, создании комитета спасения революции в период корниловского выступления. Важное значение имело использование фонда 388, в котором находится коллекция газет периода Февральской революции. В условиях крайне неудовлетворительной сохранности первичных документов, содержащаяся в периодике информация позволила восстановить процесс создания подразделений милиции в сельской местности. Информативно насыщен и фонд личного происхождения Р-874, принадлежащий известному
24 краеведу Н. И. Чернавскому, собиравшему документы по истории революционного движения в регионе. В этом фонде содержится также и подборка материалов по истории становления милиции г. Челябинска, относящихся к периоду революции.
В работе использовались и документы из бывшего партийного архива, в частности, Комиссии по истории партии при Челябинском обкоме ВКП (б) (Ф. П-596), содержащие воспоминания активных участников революции. Использование архивных материалов позволило не только реконструировать процесс революционных преобразований в правоохранительной системе, но и ввести в научный оборот значительное количество ранее не известных документов и фактов, более полно раскрывающих события периода как в регионе, так и в целом по стране.
Научная новизна работы состоит в, изучении процесса создания, и деятельности народной милиции на материалах четырех уральских губерний: Впервые в научный оборот введен значительный фактический материал, раскрывающий деятельность органов местного самоуправления, общественных организаций, местных организаций основных политических партий по революционному переустройству общества, который позволил показать ранее неизученный уровень функционирования государственного аппарата периода деятельности Временного правительства. Проведенное исследование позволяет скорректировать и пересмотреть оценки проводившейся местными органами власти политики в области правоохранительной деятельности как «контрреволюционной» и «антинародной», построенной на насилии над пролетариатом, показать попытки местной власти добиться политической нейтральности народной милиции, показать ошибочность взятого в центре курса на ее децентрализацию.
Научная и практическая значимость исследования определяется возможностью пересмотра, на основании полученных автором выводов, многих традиционных оценок деятельности Временного правительства и его
25 местных органов исполнительной власти, политических партий и их вооруженных формирований. Фактический материал и выводы могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории Урала и правоохранительных органов, преподавании специальных курсов и проведении семинарских занятий в учебных заведениях.
Апробация исследования. Основные положения, выносимые на защиту, получили отражение в выступлениях автора на научно-практических конференциях, а так же в статьях, опубликованных в региональной научной периодике.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
Общественно-политическая и криминогенная обстановка накануне февраля 1917 года
Урал на протяжении двух столетий играл в истории Российской империи особую роль, являясь центром металлургической и горнодобывающей промышленности, заложившим основы индустриальной мощи России. В соответствии с утвердившимся административным делением, под понятием «Уральский регион», «Урал», традиционно принято считать Оренбургскую, Уфимскую, Пермскую и Вятскую губернии с 4 губернскими, 30 уездными и 5 безуездными городами. В дореволюционный период наиболее плотно были заселены Вятская и Пермская губернии, где действовала основная масса горных заводов. По данным последней переписи 1897 года в Вятской губернии числилось 3 082 788, в Пермской - 3 003 208, в Уфимской - 2 220 497 и в Оренбургской губернии 1 609 388 жителей обоего пола (1). Из общего количества населения четырех губерний около 1 млн. (5,8%) проживало в городах и 108 заводских поселках, 7 902 300 человек - в сельской местности. Сельское хозяйство в экономической жизни Урала играло важную роль и, помимо снабжения промышленных районов продовольствием, его продукция, производившаяся преимущественно в Оренбургской, Уфимской и Вятской губерниях, реализовывалась в других регионах и служила сырьем для местных перерабатывающих предприятий. Помимо крестьянского, в регионе имелось и казачье население — 44% территории Оренбургской губернии занимали земли третьего по численности из казачьих войск империи - Оренбургского, насчитывавшего в начале XX века 533 тыс. человек, проживавших в 61 станице (446 поселков и 533 хутора) (2).
В начале XX века уральские заводы кроме чугуна, меди и стали выпускали и широкий ассортимент промышленной продукции - паровые и пожарные машины (Воткинск), котлы, локомобили (Пермь), сложные сельскохозяйственные агрегаты (Челябинск, Камышлов), динамо - машины (Кунгур), баки и цистерны (Екатеринбург). В отрасли по переработке пищевых и вкусовых продуктов значительное место занимали мукомольное дело, винокурение и маслобойные предприятия, находившиеся в Екатеринбургском, Челябинском и Камышловском районах. Обработка кож и волокнистых веществ сосредотачивалась в Перми, Троицке, Кунгуре, Екатеринбурге. В 1913 году в крае насчитывалось 448 предприятий фабрично-заводской промышленности, на которых было занято 46,5 тыс. рабочих (3).
В предвоенные годы оборонные предприятия располагались в Перми, Златоусте, Нижней Туре, Ижевске и других городах и заводских поселках. Особенно крупными из них являлись Пермские пушечные заводы, изготавливавшие снаряды для орудий всех калибров - от 3 до 12 дюймов, крепостные мортиры, судовые пушки и полевые орудия различных калибров(4).
В ходе Первой мировой войны власти вынуждены были перевести многие предприятия на изготовление военной продукции и сортового железа, необходимого для выпуска продукции военного назначения. Заводы под давлением складывавшейся обстановки стали производить новые изделия по заказам Главного по снабжению армии и военно-промышленного комитетов. В частности, на заводах Кыштымского горного округа в ходе войны стали изготавливать походные бани, армейские кухни, бомбы, ручные гранаты, морские мины, было освоено производство динамита (5). В конечном итоге, на Урале образовался мощный комплекс заводов оборонного назначения, по количеству предприятий и численности рабочих, обслуживавших оборонную промышленность, занимавший к 1916 году третье место после Московского и Петроградского районов.
Криминогенная обстановка на Урале и деятельность милиции по ликвидации преступности
Первые после получения на Урале известия о свержении самодержавия дни проходили в обстановке повышенной политической активности населения, организацию которого взяли в свои руки представители оппозиционных режиму сил — от работавших в легальных организациях либералов до непримиримо настроенных к власти эсеров и социал-демократов включительно. В обстановке царившей на улицах городов и рабочих поселков эйфории манифестанты не только уничтожали символику прежней власти, сбрасывали памятники и разоружали царскую полицию (1), но ж совершали нападения на учреждения тюремного ведомства, принимали на митингах резолюции о немедленном освобождении политических заключенных и «узников самодержавия». В Оренбурге, Челябинске, Илецке, Верхнеуральске и Екатеринбурге участники митингов, приняв решение об освобождении заключенных, с помощью солдат местных гарнизонов тотчас же реализовали их практике.
В мартовские дни как в столице, так и в провинциальных городах на свободу вместе с политическими вышли и десятки тысяч лиц, отбывавших наказания за совершение уголовных преступлений. Последствия этого шага немедленно ощутило на себе население - криминогенная обстановка в большинстве мест стала ухудшаться, пользуясь безвластием и отсутствием полиции, уголовники вновь приступили к привычному ремеслу (2). По утверждению одного из исследователей - В .И. Мусаева, только в столице из тюрем было выпущено около 20 тыс. воров, которые, получив гражданские права, безбоязненно появлялись на улицах Петрограда (3). Попытка вернуть вышедших свободу заключенных в места их прежнего пребывания успехом не увенчалась - указ Временного правительства от 6 марта 1917 года, гарантировавший добровольно вернувшимся сокращение срока наказания вполовину, не сработал (4).
При этом следует отметить, что по документам и свидетельствам участников событий начала 1917 года, рост преступности наблюдался далеко не во всех населенных пунктах и административных центрах региона, и эти сведения носили противоречивый характер.
16 марта челябинская газета «Союзная мысль» сообщала, что за время, прошедшее с момента ликвидации в городе полиции «число преступлений и происшествий... не только не увеличилось, но и наоборот — уменьшилось в. значительной степени» (5). В то же время, если «число ссор, драк и вообще хулиганских выходок за последнее время- значительно уменьшилось, -отмечалось в другой заметке, — увеличилось лишь число краж, что объясняется наплывом приезжих воров, так называемых гастролеров»-(6); б успехах в наведении общественного порядка сообщалось и из некоторых поселков Вятской и Пермской губерний, в частности, на Ижевском заводе, как писала одна из местных газет, «в короткие сроки были восстановлены порядок и спокойствие» (7).
Однако такие явления характерными для региона не были - в большинстве мест криминогенная обстановка ухудшалась лавинообразно. Пользуясь тем, что в крупных центрах дислоцировались запасные части, личный состав которых периодически сменялся, преступники, одеваясь в солдатскую форму, совершали различного рода противоправные деяния, в том числе под предлогом проведения обысков проникали в квартиры состоятельных граждан, изымали деньги и ценные вещи. Нередко такие действия сопровождались насилием со смертельными исходами.
Разоружив местную полицию и уволив ее личный состав, в том числе » наиболее квалифицированных сотрудников, местные власти оказались в незавидной ситуации — старый аппарат был ликвидирован, а новый еще только находился в стадии формирования. В условиях дезорганизации и усиливавшегося хаоса только представители криминального мира неожиданно получили возможность безнаказанно реализовывать свои устремления, чем и не преминули воспользоваться. Кроме того, митинговая стихия реально грозила из мирного русла вылиться в массовые и неконтролируемые насилия в отношении самого же населения. В сложившихся условиях местному самоуправлению не оставалось ничего другого, как опереться на потенциал армейских частей.
Влияние кадрового потенциала, на эффективность деятельности милиции и уголовного сыска
Реорганизация системы управления, как в центре, так и на местах началась с работы по ликвидации аппарата прежних правоохранительных органов, в том числе политической и общей полиции. Полиция к началу революции представляла из себя достаточно сложную организацию без единой и четкой регламентации (1), в ее состав входила общая и политическая полиция, жандармерия, охранные и сыскные отделения, она подразделялась на городскую и уездную. Кроме того, в империи существовала железнодорожная, сельская, фабричная, речная, горная полиция, полицейские подразделения подчинявшиеся различным ведомствам и частным владельцам заводов. В первые революционные месяцы и без того непростая ситуация осложнялась и политической неразберихой, наступившей вследствие смены политического строя. Основываясь на содержавшихся в Декларации Временного правительства от 3 марта 1917 года указаниях о замене полиции милицией с выборным руководством, представители местных органов самоуправления и общественные формирования в числе первых своих мероприятий приступили к осуществлению на практике поступивших директивных указаний. Начавшийся процесс в большинстве районов, Урала проходил под влиянием уличной стихии и не всегда продуманно. В , первые мартовские дни практически повсеместно - был взят курс на устранение прежних кадров, однако при этом имели место и более осторожные подходы к вопросам реорганизации правоохранительной системы.
Наиболее типичный характер набиравшая темпы кампания приняла в Пермской и Оренбургской губерниях. Новая власть в самом начале революции устранила лишь верхушку руководства полиции, оставив среднее и младшее звено по большей части без изменений. Первыми удар приняли сотрудники губернских жандармских управлений, учреждения вызывавшего наибольшую неприязнь населения.
8 марта в губернские управления, в том числе в Оренбургское, поступила телеграмма начальника Генерального штаба об упразднении корпуса жандармов и необходимости передачи унтер-офицерского состава в распоряжение уездных воинских начальников для отправки их на фронт (2). Под давлением уличной стихии часть руководящих работников политической полиции была арестована. В их числе оказались начальник
123 Пермского губернского жандармского управления полковник Стрельников, его помощник по Екатеринбургскому уезду ротмистр Ивановский, начальник жандармского управления Ташкентской железной дороги Татаринов, помощники начальника Оренбургского ГЖУ по Челябинскому и Троицкому уездам полковник Н. В. Массалитинов и подполковник А. П. Кучин, а также ряд других чинов корпуса. Попытки как-то оправдаться перед общественностью, предпринимавшиеся отдельными сотрудниками жандармерии, вызывали всеобщее неприятие и самым решительным образом пресекались. В частности, полковник Масалитинов еще 6 марта на собрании офицеров челябинского гарнизона попытался убедить присутствующих в преданности жандармов Отечеству, однако собрание единогласно постановило политическую полицию ликвидировать, а самого полковника попросили покинуть зал кинотеатра, в котором проходило мероприятие (3).
2 марта 1917 года солдатами- местного гарнизона, были разоружены,;-. жандармы станционных постов Горнозаводской железнодорожной линии, 3-го марта - чины станции Екатеринбург 1-я, при этом, как ни пытались городские власти выяснить, куда подевались изъятые у них шашки и револьверы, прояснить ситуацию так и не удалось (4). 8-10 марта прекратили свою деятельность жандармско-полицейские управления Сибирской и Пермской железных дорог на станции Челябинск.
