Повседневная жизнь Магнитогорска в 1929-1935 гг. Макарова Надежда Николаевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Социально-экономическая характеристика повседневной жизни Магнитогорска 44

1.1. Общая характеристика населения Магнитогорска 44

1.2. Жилищный вопрос и благоустройство города 58

1.3. Проблемы питания и одежда горожан 84

1.4. Здравоохранение и санитарно-эпидемическая обстановка в городе 104

Глава II. Культурные составляющие повседневности и девиантное поведение 127

2.1. Семейные отношения и воспитание детей 127

2.2. Основные формы девиантного поведения горожан 139

2.3. Стратегии выживания горожан 157

2.4. Просвещение горожан и система образовательных учреждений 172

2.5. Досуг магнитогорцев 190

Заключение 211

Список использованных источников и литературы 218

Приложения 249

• Общая характеристика населения Магнитогорска
• Жилищный вопрос и благоустройство города
• Семейные отношения и воспитание детей

Введение к работе

Актуальность. Проблематика социальной истории в последние десятилетия является наиболее популярной в мировой, а с 1990-х гг. и отечественной, исторической науке. Постепенно утверждается мнение, что в центре внимания историка и его исследовательских парадигм должен стоять человек, причем не сам по себе, а как «элементарная клеточка живого развивающегося организма»'. Социальная, антропологическая, тендерная проблематика и изучение повседневного быта, а часто и менталитета простых людей все устойчивее укрепляют свои позиции в отечественной историографии. Об этом свидетельствует нарастающий поток книг и статей, связанных с историей повседневности.

Актуальность данного исследования определяется тем, что в условиях экономического кризиса градообразующие предприятия в моногородах начали оптимизировать свою деятельность преимущественно за счет социальной сферы. Это негативным образом отражается на повседневной жизни населения моногородов, которых на сегодняшний день в России насчитывается 467 и 332 поселка городского типа. К числу монопрофильных городов относится также Магнитогорск. Изучение опыта начала 1930- х гг. в организации социокультурных условий жизни магнитогорцев имеет важное значение для целостного понимания сущности и возможных последствий трансформационных процессов в современной России, а также может оказать помощь в решении задачи государства селекции совокупности моногородов.

Проблематику данного исследования определяет интерес к специфике повседневной жизни нового города - образца новостроек первых сталинских пятилеток, несущего информацию о менталитете горожан и советского человека в целом как представителя советской среды обитания. Общественный интерес к недавнему прошлому нашего отечества, стремление разобраться в сути, причинах и последствиях происходившего связаны с проблемами самоидентификации как для личности, так и для социума в целом. В этом отношении жизнь Магнитогорска первой половины 1930-х гг. в определенной степени была типична для Советского Союза, однако, она имела определенную специфику, обусловленную этнодемографическими и естественно-историческими условиями. Для исследования истории СССР в годы индустриализации в «повседневном» аспекте необходимо обратить особое внимание на жизнь новостройки первых пятилеток. Это обусловлено тем, что модернизационные изменения 1930-х гг. во многом определили социально-экономическое развитие страны.

Отдельно следует подчеркнуть столь же многоплановый, отчетливо проявляющийся в последние годы интерес к истории регионов. Обращаясь к истории России, мы видим значительное своеобразие не только отдельных ее районов, но и городов. Это было обусловлено разным временем

1 Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Теоретические проблемы исторических исследований. - M., 1998. - С. 108.

возникновения городов, различиями в размерах, уровне плотности населения, существенными отличиями в национальном облике, характере ментальное, что определяло характер повседневной жизни горожан. Наконец, географическое положение оказывает существенное воздействие на повседневную жизнь населения.

Город Магнитогорск - крупнейший промышленный центр Челябинской области на Урале, занимает уникальное географическое положение. Он расположен в двух частях света - Европе и Азии, разделяемых водохранилищем реки Урал. Правый европейский берег имеет спокойный ландшафт, а левобережье характеризуется активным рельефом, прежде всего горой Магнитной, в недрах которой были сосредоточены запасы железной руды. Административное формирование территории области началось в XVIII в. В сентябре 1736 г. на правом берегу реки Миасс полковником А.И. Тевкелевым была заложена Челябинская крепость. Первыми городами на территории нынешней области стали Челябинск (1781 г.), Верхнеуральск (1781 г.) и Троицк (1784 г.) В 1919 г. была создана Челябинская губерния, которую в 1924 г. ликвидировали, а на ее территории были созданы Челябинский, Златоустовский, Троицкий, Верхнеуральский округа, входившие в состав Уральской области. В 1934 г. из состава последней была выделена Челябинская область. В дальнейшем площадь области неоднократно уменьшалась. Большинство ее городов были основаны в XVIII - XIX вв. как заводские или рабочие поселки ². Многие современные крупнейшие города области были основаны в XVIII в. Из них только Магнитогорск получил статус города в годы индустриализации ³. Заводские поселки, ставшие городами в период индустриализации, по ряду причин не превратились в крупные промышленные центры, а численность населения в них не превышает на сегодняшний день 143,1 тыс. человек, что в три раза меньше чем население Магнитогорска⁴. Уникальность Магнитогорска в масштабах Челябинской области проявляется также в том, что развернувшееся здесь в 1930-е гг. масштабное строительство было реализовано полностью, в то время как во многих городах ограничились подготовкой строительной площадки.

Магнитогорск представлял собой центр динамичного развития, географическое и экономическое положение которого характеризовалось наличием огромного природного потенциала. Наличие здесь крупной железорудной базы определило стратегию развития города, а следовательно особенности повседневной жизни населения.

«Историко-антропологический контекст эпохи 1920 - 1930-х гг.

2. Аша - 1773 г., Бакал - 1757 г., Верхний Уфалей - 1761 г., Златоуст - 1754 г., Карабаш - 1773 г., Карталы - 1843 г., Касли - 1747 г., Куса - 1778 г., Кыштым - 1757 г., Миас - 1773 г., Мнньяр - 1771 г., Нязепетропск - 1747 г., Сим -1759 г., Троицк- 1743 г., Усть-Катав- 1758 г., Чсбаркуль- 1736 г., Южноуральск- 1749 г. Юрюзань- 1758 г.

3. Челябинск и Верхнеуральск получили статус городов в 1781 г., Троицк-в 1784 г., Златоуст - в 1865 г.

4. См.: Баканов С.А. Депрессивные города Урала в 1960 - 1980 - е годы. Анализ социально-экономических и демографических факторов. - Челябинск, 2005; Историческое краеведение. Челябинский Урал: учебное пособие / Н.Б. Виноградов. - Челябинск, 2008.

недостаточно изучен» , особенно применительно к локальной истории. В этом плане также закономерным оказывается обращение к изучению повседневности Магнитогорска. Рассмотрение истории города сквозь призму обыденной человеческой жизни позволяет осмыслить многие ранее не изучавшиеся аспекты. Понимание деталей дает представление о жизни людей: «без знания простой жизни, ее, казалось бы, «мелочей», нет понимания истории» . Такие показатели как жилье, медицина, досуг, образование стали важнейшими вопросами в СССР в 1920-1930-е гг., которые пыталось решать руководство Советского Союза. В Магнитогорске данные проблемы носили острый характер. В 1929- 1935 гг., в начальный период строительства металлургического завода и города, были заложены основы, к которым восходят многие проблемы современности. Магнитогорск представляет собой уникальный источник знаний о сущности советской повседневности, т. к. он фиксирует весь спектр проблем эпохи индустриализации. Здесь в миниатюре отражается специфика целого и изучение истории повседневности на примере нового индустриального центра позволяет отразить разнообразие общеисторического процесса, проследить специфику жизни населения вновь созданного промышленного города в эпоху первых пятилеток.

Таким образом, изучение российской повседневности 1920 - 1930-х гг. позволяет раскрыть сложный путь формирования многих типических черт советского образа жизни, среди которых можно назвать стереотипы массового сознания, отношение к труду и собственности, нормам социалистической морали и культуры. В условиях становления индустриального центра - образца новостройки сталинских пятилеток, исследование представляет особый интерес. В данной работе впервые предпринимается попытка взглянуть «снизу», на основе магнитогорских материалов, на значимое событие в масштабе СССР - жизнь населения в условиях индустриализации в пределах города. Мотивом, побуждающим обратить внимание на повседневную жизнь магнитогорцев, явился также 80-летний юбилей города.

Объектом исследования является повседневная жизнь как исторический феномен. При обозначении объекта возникает трудность в определении понятия «повседневность». Данный термин представляет собой объект научного теоретизирования ряда дисциплин: истории, антропологии, философии, психологии, лингвистики и др. Единой признанной дефиниции не существует. Речь идет об освоении историками нового исследовательского пространства, охватывающего, по выражению Ф. Броделя, «элементарную базовую деятельность человека, которая встречается повсеместно и масштабы которой фантастичны»⁷. Уверенно

5. Лебина Н.Б. Обыватель и реформы. Картины повседневной жизни горожан в годы НЭПа и хрущевского десятилетия. -СПБ., 2003. - С. 7.

6. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. - СПб., 1994. - С. 13.

7. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV - XVIII вв. Структуры повседневности. Возможное и невозможное. В 3 т. - M., 2007. - Т. 1. - С. 376.

можно говорить о том, что «базовая деятельность» человека включает в себя два мощных пласта: материальный и духовный. Материальная структура повседневности включает в себя, прежде всего, потребности человека в питании, жилище, одежде, медицинской помощи и возможности их удовлетворения, а духовная - весь спектр соответствующих поступков.

Предметом исследования является исторический процесс формирования и развития городской повседневности в Магнитогорске в условиях индустриализации. Сосредоточивая внимание на вопросах развития культурно-просветительских учреждений, формировании нового досуга населения, рассмотрении девиантного поведения, мы, несомненно, затрагиваем изменения повседневной жизни каждого человека, проникновение духовной культуры в быт населения, а также формы приспособления горожан к новому образу жизни. В данном исследовании мы придерживаемся следующей трактовки термина «повседневность» - практика выживания населения в процессе решения жилищного вопроса, проблемы снабжения, здравоохранения, досуга, образования, проявления девиаций различного рода, и, как следствие, выработки форм приспособления к окружающей действительности, меняющейся в условиях форсированной индустриализации.

Цель работы: определение специфики повседневной жизни в условиях индустриализации.

Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Изучить динамику демографического развития Магнитогорска и показать специфику социального состава населения;

2. Рассмотреть благоустройство города и жилищный вопрос, а также его роль в повседневности;

3. Охарактеризовать качество питания населения и снабжение горожан товарами первой необходимости;

4. Изучить санитарно-эпидемическую обстановку в городе и становление системы здравоохранения;

5. Выявить особенности семейных взаимоотношений горожан, воспитания детей и положение женщин;

6. Определить основные виды девиантного поведения в рамках вновь возникшего индустриального центра;

7. Показать формы приспособления горожан к специфическим условиям жизни в городе;

8. Проанализировать систему образования в городе и ее влияние на повседневную жизнь магнитогорцев;

9. Исследовать формы отдыха горожан, их участие в праздничных мероприятиях.

Хронологические рамки исследования охватывают шестилетний период с 1929 по 1935 г., т. к. подобный предельно сжатый отрезок времени позволяет раскрыть основные тенденции и закономерности жизни города в

условиях становления основ городской повседневности. Форсированная индустриализация как исторический феномен развернулась в конце 1920-х гг. Завершилась она, по мнению В.А. Исупова, не ранее чем в конце 1950-х гг. Но так называемый «начальный» период играл особую роль в развитии Магнитогорска и других крупных индустриальных центров. Именно в 1929 -1935 гг. зародились и дали о себе знать тенденции, которым суждено было определять основные характеристики последующих этапов развития города.

Решение об отмене карточной системы было принято на ноябрьском Пленуме ЦК ВКП(б) 1934 г. Реализация постановления началась 1 января 1935 г. Отмена карточек изменила повседневную жизнь населения города кардинальным образом. Проблема тотального дефицита была преодолена: магнитогорцы в порядке общей очереди могли приобретать продукты питания. «1934-й год многими исследователями оценивается как первый после многолетнего напряжения год относительно устойчивого развития СССР» ⁸. Население получило возможность подумать о себе, своей семье и товарищах. Свободная продажа хлеба позволила горожанам забыть о недавнем голоде. Аналогичные тенденции отметила Т.Е. Хузина. По ее мнению, первая половина 1930-х гг., являлась не только временем формирования «стиля жизни» советского человека, сохранявшегося в последующие годы, но и особый период в развитии советского искусства. В последнем были отражены черты аскетизма советской повседневной жизни, которые после 1935 г. были заменены обеспеченным образом быта населения Советского Союза .

Важное значение для улучшения архитектурного облика Магнитогорска имели постановления СНК СССР «Об улучшении жилищного строительства» и «О прекращении беспроектного и бессистемного строительства», принятые в 1934 г.¹⁰. Они ограничивали практику возведения всякого рода облегченных жилых конструкций в виде малоэтажных, каркасных, щитовых домов и бараков и обязывали строить только капитальные дома, снабженные коммунальными услугами ^п. В конце марта 1935 г. правительство Советского Союза запретило строить новые предприятия и города без генерального проекта и сметы. СНК СССР утвердил список новостроек, генеральные планы и сметы которых подлежали утверждению СТО. В данном списке значился Магнитогорский металлургический комбинат .

На рубеже 1920 - 1930-х гг. в советском обществе начали формироваться новые нормы семейной жизни, сущность которых заключалась в том, что советский человек должен быть ориентирован на

8. Кучер B.H. Магнитка-это навсегда. Дела и судьбы сталинских директоров. - М., 2003. - С. 171.

9. Хузина Т.Е. Предметный мир в советской живописи 1930-х гг.: семантический анализ. Лвтореф. дне. канд. искусствоведения: 17.00.09 / СПб ГУП. - Санкт-Петербург, 2009. - С. 12,17, 18.

10. Постников СП., Фельдман М.А. Социокультурный облик промышленных рабочих России в 1900-1941 гг. - М., 2009. - С. 139.

11. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. 1929- 1940 гг. В 2 т. - М., 1967. -Т. 2. - С. 471 -473; 488-490.

12. Кучер B.H. Указ. соч. С. 171.

моногамный брак. С середины 1930-х гг. государство перешло на позиции защиты семьи и материнства, объявив в 1936 г. аборты вне закона, сделав процедуру развода затруднительной и дорогостоящей, установив льготы для многодетных матерей, утверждая авторитет родителей.

В Магнитогорске число спецпереселенцев было весомым на протяжении всего исследуемого периода, поэтому официальное восстановление кулаков в правах наравне с другими гражданами СССР от 25 января 1935 г. имело важное значение для повседневной жизни горожан.

Первую половину 1930-х гг. условно можно обозначить как период «исторических» праздников в Магнитогорске. Именно в эти годы городские праздники являлись базой создания и апробации новых исторических мифов¹³. Кроме того, период 1929 - 1935 гг. был временем социальных экспериментов и поисков новой формы организации быта горожан. В Магнитогорске - в новом городе пытались реализовать идеи коллективного быта: общественное питание, дома-коммуны, воспитание детей, новая роль женщины, массовые праздники и т.д. Однако к 1935 г. произошло понимание невозможности реализовать идею коллективного быта.

В целом к началу 1935 г. в Магнитогорске сложилась инфраструктура, обеспечивающая полноценную жизнедеятельность горожан. Была создана сеть медицинских и образовательных учреждений, заложены основы работы общественного транспорта, действовала сеть культурно-развлекательных организаций. Одновременно снизились показатели городской преступности и общее число девиаций. «Культурная революция» была признана свершившимся фактом. 1935 г. стал для магнитогорцев временем серьезных изменений в повседневной жизни, что отчасти соответствовало установкам официальной пропаганды ¹⁴. Таким образом, именно период 1929- 1935 гг. являлся временем организации основ жизнеобеспечения крупного индустриального центра и специфического повседневного существования магнитогорцев ¹⁵.

Территориальные рамки исследования охватывают город Магнитогорск в пределах его административных границ в изучаемый период. Ограничение территориальных рамок исследования Магнитогорском объясняется тем что, этот город заслуживает особого внимания по причине своей уникальности в масштабах Урала и России в целом. Его уникальность обусловлена высокими темпами роста и той значимой ролью, которую он

13. Термин «исторические праздники» использует С.Ю.Малышева применительно к эпохе 1917-1927 гг., когда массовые праздники играли важную роль в формировании метанарратпва, создавая «нужную» властям историческую память. См.: Малышева СЮ. Советская праздничная культура в провинции: пространство, символы, исторические мифы (1917-1927). - Казань, 2005. - С. 12. В Магнитогорске процесс создания необходимой мифологии осуществлялся в 1929-1935 гг. Подтверждением этого тезиса является также начало сбора воспоминаний участников строительства редакцией «Исторнн фабрик и заводов» в конце 1935 г.

14. Отмечалось, что начиная с 1935 г. многие трудности в жизни советских граждан, порожденные ускоренной индустриализацией, были преодолены. Литература, кино живопись, журнальные и газетные публикации говорили о том, что жизнь стала более культурной и зажиточной. См.: Добренко Е. Гастрономический коммунизм: вкусное vs здоровое // Неприкосновенный запас. - 2009. - К« 2. С. 78.

15. Естественно, что проблемы и трудности в повседневной жизни горожан не исчезли моментально, однако повседневность магнитогорцев до и после 1935 г. была различной.

играл в годы индустриализации.

В указанный период довольно сложно определить четко городскую черту и структуру строительных и жилых участков Магнитогорска. Город в данное время находился в фазе активного строительства: строили Металлургический завод и жилые районы, состоящие из временных и постоянных зданий. Данная специфика Магнитогорска демонстрирует процессы освоения населением ускоренно росшей территории города. Горожанам, несомненно, было непросто жить и работать в обстановке, когда городская территория непланомерно осваивалась в экономическом, демографическом и культурном смыслах.

В период 1929 - 1935 гг., с момента начала строительства города, Магнитогорск был тесно связан с сельской местностью, в частности со станицей Магнитной, на базе которой было развернуто строительство. Поэтому при изучении специфики повседневной жизни магнитогорцев приходилось учитывать ряд сюжетов из жизни крестьян близлежащих сельских местностей. Но в целом данная проблематика выходит за пределы нашего исследования.

Историография проблемы

В историографии исследуемого вопроса можно выделить четыре тематических блока. Во-первых, речь идет об исследованиях, посвященных социальной истории СССР и истории советской повседневности 1920-1930-х гг.; во-вторых, о региональных исследованиях разнообразных аспектов жизни населения Урала в 1920-1930-е гг.; в-третьих, мы выделяем группу научной литературы, посвященной истории города Магнитогорска; в-четвертых, труды зарубежных исследователей, в разной мере рассматривающих повседневную жизнь страны, региона и города.

Для отечественной историографии интерес к истории повседневности является сравнительно новым веянием. Группа исследовательской литературы, посвященная истории российских городов довольно разнообразна. Исследователи работали над изучением социально-экономической истории, истории культуры, вопросов быта, городоведческой тематики, проблемы жилья и градостроительства — тех вопросов, которые стали вполне традиционными для истории повседневности. Таким образом, несмотря на отсутствие такого научного направления, как «история повседневности» ' , ученые занимались изучением всего спектра проблем последней и внесли вклад в становление научного направления.

Первые работы, затрагивающие отдельные аспекты социально-экономической истории СССР, с разной степенью объективности рассматривали вопросы социально-бытовых условий и уровня жизни населения. В работах авторов послевоенного времени основное внимание уделялось положительным изменениям в уровне жизни населения, отмечался рост благосостояния горожан. Кроме того, активно стал изучаться вопрос

социалистического образа жизни. Новый этап в изучении социальной истории начался в середине 1980-х гг. Он был связан с так называемым «антропологическим поворотом» в исторических исследованиях. Круг вопросов, поставленных нами в контексте истории повседневности, мы рассмотрим, придерживаясь изложенной периодизации.

В советский период исследователи уделяли значительное внимание
вопросам градостроительства и развития городской среды, причем
рассматривали эти проблемы преимущественно архитекторы ¹⁷. Особый
исследовательский интерес к феномену города был определен, с одной
стороны, практическими задачами, связанными с темпами урбанизации и
ростом численности населения, с другой стороны, со стремлением к
реализации идеи социалистического общежития. Это, в соответствии с
революционной идеологией и мышлением, могло быть реализовано на новом
«пустом» месте ¹⁸. Период конца 1920-х - 1930-х гг. отодвинул не только
достижения дореволюционной урбанистики, но и оригинальные наработки
отечественных исследований первой половины 1920-х гг. Идеологический
монополизм привел в дальнейшем к резкому ограничению круга городской
проблематики: теперь исследователи были ограничены преимущественно
вопросами градостроения. В конце 1950 - начале 1960-х гг. впервые были
предприняты попытки проанализировать специфику советской архитектуры
и градостроительства¹⁹. В 1970-1980-е гг. был заложен комплексный
подход к данной проблеме, появились работы обобщающего характера,
посвященные изучению градостроительства в контексте развития советской
архитектуры ²⁰. В 1990-е гг. стали появляться междисциплинарные работы,
рассматривающие так называемые «городские модели»:

«культурологическое городоведение», концепт «культурно-символического пространства», семиотические исследования и др. Последние позволяли приблизиться к осмыслению быта конкретного человека, оказывающего существенное влияние на мировоззрение и отражающегося в повседневной жизни населения. Их изучением и анализом занимались А.Г. Гольц и В.Г. Рыженко ²¹.

В последнее время проблема городоведческих исследований в России популярна и дискуссионна. Примечательно, что многие исследования подобного рода акцентируют особое внимание на вопросах повседневной жизни горожан. Свидетельством распространения указанной тенденции

17. Бунин Л. В. История градостроительного искусства. - M., 1953; Груза И. Теория города. - M., 1972.

18. В 1920 - 1930-х гг. модель города будущего стала предметом научных изысканий исследователей Н. Милютина, П. Лопатина, Л. Сабсовича и др. См.: Милютин Н. Социалистический город. - Л. - М., 1930; Лопатин П. Город настоящего и будущего. - М, 1925; Сабсович Л. Город будущего и организация социалистического быта. - М., 1929; Современные города. - Л., 1926; Гинзбург М. Стиль эпохи. - М., 1924; Он же. Жизнь города. - Л, 1927.

19. Советская архитектура. 1917-1957. (Альбом). - М., 1957; Стамснтов А.Е. Новые города. - М., 1964; Баранов Н.В. Современное градостроительство. Главные проблемы. - М., 1962.

20. Архитектура Советской России. - М., 1975; Бархин М.Г. Архитектура и город. - М., 1979; Кириллов В.В. Путь поиска и эксперимента. Из истории архитектуры 20-30-х гг. - М., 1974; Градов Г.А. Город и быт. - М., 1968.

21. Гольц Г.А. Культура и экономика в России за три века, XVIII-XX вв. - Новосибирск, 2002. - Т. 1. - С. 320-322; Рыженко В.Г. Интеллигенция в культуре крупного сибирского города в 1920-е годы: вопросы теории, истории, историографии, методов исследования. - Екатеринбург, Омск, 2003. - С. 114-123.

является появление сборников статей и отдельных публикаций о повседневности российских городов. Внимание исследователей обращено на разные этапы исторического развития города²², но особенно много исследований посвящено периоду 1920 - 1930-х гг .

Изучение вопросов питания магнитогорцев предполагает обращение к историческим работам о продовольственном и промтоварном снабжении горожан в 1930-е гг., о торговле, распределении и потреблении. Данная проблематика активно разрабатывалась на общероссийском уровне еще в первые годы советской власти ~ . Авторы пытались, прежде всего, обосновать необходимость введения карточной системы и временность данной меры, рассматривали способы контроля над частным сектором. В 1990-е гг. появляются исследования, изучающие систему снабжения в ином ключе. Основное внимание уделяется проблеме новой экономической политики²⁵. Среди новейших книг по социально-экономической истории 1920-1930-х гг. следует назвать ряд работ, рассматривающих проблемы развития экономики и сферы снабжения²⁶. Наиболее фундаментальными трудами по советской торговле и продовольственному распределению периода 1920 - 1930-х гг. являются исследования Е.А. Осокиной, которая изучает данные вопросы в контексте истории повседневности²⁷. Автор считает, что люди становились жертвами централизованной распределительной экономики. Товарный дефицит порождал низкий уровень жизни и своеобразную психологию выживания" . Близкой точки зрения придерживается А.И. Черных. Анализируя материалы бюджетных обследований советских граждан, автор сделал вывод о том, что период 1926 - 1928 гг. был наилучшим с точки зрения материального благосостояния

22. Города Сибири XVII - начала XX в. Вып. 2. История повседневности - Барнаул, 2004; Кожевин В.Л. Омск весной 1917 года: революционные события и повседневность // Омск XX век: вехи истории. - Омск, 2001. - С. 41-60; Уральский город в XVII - нач. XX века: история повседневности. - Екатеринбург, 2002; Тяикина О. Малый город как объект изучения локальной истории (на примере Западно-Сибирского региона второй половины XIX века) // Горизонты локальной истории Восточной Европы в XIX- п. XX вв. - Челябинск, 2003. - С. 93 - 106; Фоминых С.Ф. Повседневная -жизнь советского города в годы гражданской войны // Россия в XX веке: реформы и революция. - М., 2002. - Т. 2. - С. 46 - 52.

23. Ногина Е.В. Повседневная жизнь горожан в 1920-е годы на Ставрополье // Из истории народов Северного Кавказа. -Ставрополь, 2002. - С. 114-117; Повседневность российской провинции: история, язык и пространство. - Казань, 2002; Тяжелышкова B.C. Повседневная жизнь московских рабочих в начале 1920-х гг. // Россия в XX веке: люди, идеи, власть. - М., 2002. - С. 194-219; Горинов М.М. Советская история 1920-1930-х гг.: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет/ под ред. Г.А. Бордюкова. - М., 1996. - С. 239-278.

24. Болотин З.С. Без карточек. - M., 1935; Булгаков В. Советская торговля на новом этапе. - М., Л., 1932; Внутренняя торговля РСФСР за 1931-1934 гг. - М., 1935.

25. Гнмпельсон Е.Г. НЭП и советская политическая система, 20-е гг. - М., 2000; Давыдов А.Ю. Мешочничество и советская продовольственная диктатура (1918-1922) // Вопросы истории. - 1994. - №3.- С. 41-54; Суворова Л.Н. Государство и рынок в России в 1923 - 1928 гг. // НЭП; завершающая стадия: состояние экономики и политики. - M., 1998.-C. 58-97.

26. Система управления экономикой 30-х годов. Сборник статей. - М., 1990; May В.Л. Реформы и догмы. 1914 -1929: Очерки истории становления хозяйственной системы советского тоталитаризма. - М., 1993; Ивницкий Н.Л. Коллективизация и раскулачивание: начало 1930-х гг. - M., 1994; Рынок и реформы в России: Исторические и теоретические предпосылки. - M., 1995 и др.

27. Осокина Е.Л. Иерархия потребления: О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928 - 1935 гг. - M., 1993; Она же. Люди и власть в условиях кризиса снабжения (1939 -1941) // Отечественная история. - 1995. - ЛЬЗ. - С 16 - 32; Она же. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941 гг. -M., 1997.

28. Осокина Е.А. Предпринимательство и рынок в период «свободной торговли» // Социальная история. Ежегодник. - М., 2000.-C. 151.

населения СССР. К заключению о том, что жизнь городского населения СССР в конце 1930-х гг. приблизилась к уровню 1928 г., но не достигла дореволюционного пришел Н.Р. Коровин . Его вывод разделяет СП. Стеблев. Последний также отмечает, что уровень материального благосостояния граждан СССР к концу 1930-х гг. значительно вырос³⁰. Распределительную систему в СССР и ее связь с рынком на примере Центрально-Черноземного региона изучали С.А. Вишняков и Н.А. Горшкова³¹.

Российская историография проблемы вопросов коммунального хозяйства, здоровья, гигиены, женского вопроса и семьи обширна. Последние вопросы были объектом специального изучения в СССР. Вовлечение женщин в общественно-трудовую жизнь, повышение уровня их образования и общей культуры, женская безработица и проблемы женского труда рассматривались как основа изменения отношений в семье и обществе в целом. Работы 1920 - 1930-х гг. заложили историографическую традицию, очертив круг основных вопросов³². В 1950-1980-е гг. изучались те же вопросы ³³. В частности, Н.Д. Араловец в работе «Женский труд в СССР» анализирует процесс вовлечения женщин в промышленное производство и сравнивает труд женщин в капиталистической России и в СССР ³⁴. Во второй половине 1980-х гг. формируются новые тенденции в освещении женского вопроса: предпринимаются попытки переосмысления прежних оценок, обосновывалось наличие в российском обществе дискриминации ³⁵.

Вопросы здравоохранения и коммунального хозяйства 1920 - 1930-х гг. изучались довольно обстоятельно в связи с неблагоприятной санитарно-эпидемической ситуацией в стране³⁶. В 1920-1930-е гг. основной акцент делался на проблемах социальной гигиены и борьбе с антисанитарией³⁷.

29. Коровин Н.Р. Некоторые вопросы социального развития рабочего класса СССР в годы второй пятилетки // Проблемы социального развития советского общества. - Иваново, 1992.

30. Стеблев Э.А. Экономика российской повседневности // Российская повседневность 1921-1941 гг.: Новые подходы. -СПб, 1998.

31. Вишняков С.А. История развития в СССР рыночной торговли и распределительная система (1936 -1941) : Автореф. дне. к.и.н.: 07.00.02 / КГУ - Курск, 1999; Горшкова Н.А. Социальное распределение и элементы рынка в государственной экономике (1931 - 1935): Автореф. дне. к.и.н.: 07.00.02 / КГУ. - Курск, 2000.

32. Каплун С. Женский труд и его охрана в Советской России. - M., 1921; Рязанова А. Почему коммунисты отстаивают женский труд в производстве. - M., Л., 1926; Березовский С Трудящиеся женщины - в социалистическое строительство. -M., 1931.

33. Бильшай В. Решение женского вопроса в СССР. - М., 1959; Аминова В.Х. Октябрь и решение женского вопроса в СССР (1917-1937 гг.). - М., 1978; Куликова И.С. Роль партии в решении женского вопроса в СССР // Вопросы истории КПСС- 1980.-Л'а 7; Чирков П.М. Решение женского вопроса в СССР. 1917-1937. -М„ 1978.

34. Араловец Н.Д. Женский труд в СССР. - M., 1954.

35. Киселева Т.Г. Женщина и семья в послеоктябрьский период: опыт исторического анализа. - M., 1995; Аракелова М.П. Социально-правовое и экономическое положение женщины в Российском обществе (1917 - 1929) // Клио. - 1997. - ЛаЗ. -С. 92-100.

36. Барсуков М.И. Очерки истории развития здравоохранения в СССР (1917-1957). - М., 1957; Виноградов Н.И. Здравоохранение в период борьбы за коллективизацию сельского хозяйства (1930-1934). - М., 1955; Он же. Здравоохранение в предвоенный период (1935-1940). - М. 1956; Гусснков П.Б., Патрадзс Л.Г., Антонов М.А. Медицинская промышленность и аптечное дело // 50 лет советского здравоохранения. - М., 1967. - С. 162-183; Жиромская В.Б. Демографическая история России в 1930-е гг: Взгляд в неизвестное. - М., 2001; Шерстнева Е., Поддубный М. Грязные руки грозят бедой: Медицинский плакат в борьбе за здоровый быт советских граждан // Родина. -2001.-№6.-С. 67-71.

37. Гурсвич З.А. Карл Маркс о медицине и социальной гигиене // Врачебное дело. - 1933. - №3-4; Смирнов С.Ф. О значении экономического учения Маркса-Ленина для анализа и разработки вопросов социальной медицины и здравоохранения. - Пермь, 1935.

Период 1950 - 1980-х гг. характеризуется появлением разноплановой литературы о здравоохранении, медицине, гигиене и т. п. .В исторических исследованиях этих лет проявилось стремление к активному накоплению конкретного материала и его осмыслению и одновременно обнаружилась приверженность историков к сугубо доктринальному, тенденциозному подходу в исследованиях. В 1980-е гг. историческая наука постепенно перестала быть односторонней в своих оценках. В этих условиях ряд авторов обратился к проблемам здравоохранения ³⁹. В 1990 - 2000-е гг. появились работы обобщающего характера, посвященные государственной политике в области здравоохранения .

Вопросы культурного строительства и образования общероссийская историография рассматривает довольно обстоятельно . Проблемы культуры 1917-1940 гг. освещались непосредственными участниками культурно-преобразовательной деятельности, а работы носили описательный характер ⁴². Из работ, посвященных раскрытию истории советской культуры, особо следует отметить обобщающие монографии М.П. Кима⁴³. В них исследованы особенности культурной революции в СССР, национальная форма и социалистическое содержание советской культуры, подробно освещено содержание решений партии и правительства по важнейшим вопросам культурного строительства. Показывая становление и развитие социалистической системы народного образования, М.П. Ким подчёркивает её важнейшую отличительную особенность - предоставление практического, а не формального права на получение образования. Однако поиски, трудности, ошибки, допущенные при строительстве советской системы народного образования, остались вне поля зрения автора. В 1960 - 1970-е гг. в советской исторической науке состоялась дискуссия об итогах и завершенности культурной революции⁴⁴. Своеобразным результатом этой дискуссии стала публикация В.А. Куманева «Социализм и всенародная грамотность. Ликвидация массовой неграмотности в СССР»⁴⁵. В 1988г.

38. Ашурков Е.Д., Барсуков М.И., Морозов H.H., Новикова Т.П.,Сломинская H.JI. Очерки истории здравоохранения в СССР (1917-1958). - М., 1957; Пашинцев И.А. Маркс и Энгельс о социальных основах здравоохранения. - М., 1952; Семашко H.А. Ленин об охране здоровья населения // Семашко Н.А. Избранные произведения. - М., 1954; Быков В.Ф. В.И. Ленин и первые врачи-марксисты // Вестник АМН СССР. - 1960. - №6; Ашурков Е.Д. В.И. Ленин и охрана здоровья народа. - М., 1965; Джумалиев Н.Д. В.И. Ленин и охрана здоровья трудящихся. - Фрунзе, 1969; Потулов Б.М. Новые материалы по вопросам охраны здоровья трудящихся в пятом издании трудов В.И. Ленина// Материалы Третьей Всесоюзной научной историко-медицшіскоГі конференции. - М., Л., 1967; Рысев Я.С. Вопросы охраны здоровья народа в трудах В.И. Ленина // Здравоохранение Российской Федерации. - 1960. - № 4; Венгерова И.В. Социально-гигиенические проблемы в трудах Ф. Энгельса//Советское здравоохранение. - 1971. -№ 1.

39. Заблудовский П.Е. Об историческом подходе в здравоохранении и медицине // Здравоохранение Российской Федерации. - 1980. - №11; Петров Б.Д. Задачи истории медицины в период перестройки здравоохранения // Советское здравоохранение. - 1989. - Л'»11.

40. Здравоохранение России. XX пек. - М., 2001; Санитарно-эпидемическая служба и ее руководители: из истории здравоохранения России в XX веке. - М., 2003.

41. Гордон А.А., Клопов Э.В. Культура и быт городских рабочих и культура развіггого социализма. Некоторые вопросы теории и истории. - М., 1978.

42. Горюнова М. Культурно-просветительская работа профсоюзов СССР. - М., 1926; Панфилов В.И. Культурный фронт сегодня и через пять лет. - М., Л., 1929; Социально-культурное строительство в РСФСР. - М., 1938.

43. Ким М.П. Коммунистическая партия - организатор культурной революции в СССР. - М., 1955; Он же. 40 лет советской культуры. - М., 1957; Он же. Великий Октябрь и культурная революция в СССР. - М., 1967.

44. Ермаков В.Т. Дискуссия 50-60-х гг. о культурной революции в СССР. - М., 1983.

45. Ку.манев В.А. Социализм и всенародная грамотность. Ликвидация массовой неграмотности в СССР. - М., 1967.

вышла в свет коллективная монография «Советская культура в реконструктивный период (1928 - 1941)», которая представляет собой попытку исследовать процесс формирования культуры нового типа⁴⁶. В последние годы исследования в области культуры охватывают все более широкий спектр проблем: различные виды образования, ликбез, элементарная культура. Особо следует отметить работу В.В. Глебкина, посвященную исследованию ритуала в советской культуре ^4?.

Проблеме девиантных форм поведения в отечественной исторической науке уделялось незначительное внимание. В первые годы советской власти интерес к проблемам девиантного поведения был, правда, существенен ⁴⁸. В 1930-е гг. исследования проблем девиаций были свернуты. Как правило, объяснялось это отсутствием при социализме «подобных явлений» ⁴⁹. В 1960-х гг. предпринимались попытки изучения отклоняющегося поведения как антиобщественных проявлений. В историческом ключе данная проблематика была рассмотрена впервые Г.Л.Смирновым⁵⁰. В 1980-е гг. исследователи «умышленно не использовали широко принятого для обозначения теневых явлений понятия "девиантность", заменяя его терминами "асоциальность", "аморальность", "антиобщественность" и т. п.» ⁵¹. Г.А. Бордюгов⁵², показывая эволюцию отношения государства и общества к социальным аномалиям, делает вывод о том, что аномалии в 1930-х гг. зачастую принимали скрытые формы. С конца 1980-х гг. в связи с постоянным снижением уровня жизни большинства населения произошел всплеск, а затем количественный рост девиантных форм поведения. Это обусловило необходимость исторических исследований данной проблемы⁵³. Особо следует отметить статью исследователя Т.П. Коржихиной⁵⁴ и сборник «Трезвый быт»⁵⁵, в котором опубликованы очерки, статьи и рассказы из антиалкогольной печати 1920 -1930-х гг., а также включены статьи современных специалистов по данной тематике. В настоящее время некоторыми исследователями также предпринимаются попытки изучить отклоняющееся поведение в прошлом и настоящем. Наиболее серьезные работы в этой сфере принадлежат Н.Б. Лебиной⁵⁶, в исследованиях которой рассматривается городская преступность. Однако внимание данной проблеме в годы первых пятилеток в новых индустриальных центрах практически не уделено. Исследованием

46. Советская культура в реконструктивный период. 1928-1941 / отв. рсд М.П. Ким. - M., 1988.

47. Глсбкин B.B. Ритуал в советской культуре. - M., 1998

48. Алкоголизм как научная и бытовая проблема. - M., Л., 1928; Дэйчман Э.И. Алкоголизм и борьба с ним. - M., Л., 1929; Лебидинский M.C. Быт рабочей молодежи. - М., 1929; Сазонова M.H. Против пьянства и хулиганства. - М., 1929; Йоль Э. Лечение наркомании. - Харьков, 1930 и др.

49. Бордюгов Г.А. Социальный паразитизм или социальные аномалии (Из истории изучения борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, бродяжничеством в 20-30-е годы)// История СССР. - 1989. - Л'аІ. - С. 60.

50. Смиронов Г.Л. Советский человек. - М., 1971. - С. 278 - 293.

51. Лебина Н.Б. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х годов // Вопросы истории. -1994. - №2. - С. 30.

52. Бордюгов Г.А. Указ. соч.

53. Кудрявцев В.Н. Социальные деформации (причины, механизмы и пути решения). - М., 1992; Российская благотворительность в 1987-1992 (история в материалах прессы). - М., 1994.

54. КоржихинаТ.П. Борьба с алкоголизмом в 1920-е-начале 1930-х годов //Вопросы истории. - 1985.-Л9. -С. 20-32.

55. Трезвый быт. Сборник очерков, статей и рассказов из антиалкогольной печати 1920 - 1930-х гг. - М., 1987.

56. Лебина Н.Б. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х годов // Вопросы истории. - 1994. - №2. - С. 30; Она же. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920 - 1930-е годы. - СПб., 1999.

одной из наиболее устойчивых форм девиантного поведения - проституции, занимается исследователь СЕ. Панин⁵⁷. В 2006 г. была защищена диссертация на тему «Отечественная преступность и общественно-политическая ситуация в России во 2 пол. 19 - н. 20 вв.», в которой также уделяется внимание вопросам девиантного поведения ⁵⁸.

Внимание исследователей на проблемы быта было обращено еще в 1920-е гг.⁵⁹. Одним из первых начал изучать проблемы быта советский экономист С.Г. Струмилин . В своих исследованиях он ставил задачу «зафиксировать в цифрах то, что еще сохранилось доныне из отжившего быта и выявить уже намечавшиеся в нем контуры будущего рабочего быта»⁶¹. Струмилин рассматривал изменения в распределении расходов, затраты времени рабочих, культурно-просветительские мероприятия, уделял внимание проблемам переустройства быта рабочих. Бюджетные обследования широко практиковались в 1920 - 1930-х гг. Помимо работ Струмилина, в тот период появился ряд иных публикаций, написанных на статистических материалах ⁶². В них преобладал описательный подход. В эти же годы вышел ряд работ публицистического характера, где вопросы быта затрагиваются с точки зрения воспитания нового человека⁶³. Итак, в 1920 -1930-х гг. шли активные поиски новых методов исследования быта. Внимание акцентировалось на качественных улучшениях жизни трудящихся, что, по мнению исследователей того периода, являлось результатом революционных преобразований и активного строительства новой жизни.

Со второй трети 1930-х гг. внимание к проблемам быта значительно сокращается. Данная тенденция, по мнению В.И. Исаева, была связана с «психологическим настроем: если созданы основы социализма, в целом проведена перестройка общественной жизни»^б4, то и необходимость в исследовании быта отпадает. Не исключая указанную причину, следует учитывать тот факт, что общественные науки в этот период развивались достаточно сложно и испытывали многочисленные затруднения ⁶⁵. С этого времени и до начала 1950-х гг. быт рабочих редко становился предметом исследования. Изучение проблем быта в 1960-х - начале 1980-х гг. осуществлялись исследователями в контексте понятия «социалистический образ жизни». В данном направлении работали Ю.А. Поляков,

57. Панин СЕ. Борьба с проституцией в России в 1920-х годах // Вопросы истории. - 2004. - № 9. - С. 113 - 119.

58. Смирнов M.A. Отечественная преступность и общественно-политическая ситуация в России во 2 пол. 19 - н. 20 вв. Автореф. дне. К.И.Н.: 07.00.02 / КГУ. - Кострома, 2006.

59. Свет и тени рабочего быта. - Л., 1929; Кабо E.O. Очерки рабочего быта. Опыт монографического исследования домашнего быта. - M., 1928. - Т. 1.

60. Струмилин С.Г. Избранные произведения. В 5 т. Т. 3. - M., 1962.

61. Струмилин С.Г. Рабочий быт в цифрах. - M., Л., 1926. - С. 5.

62. Бюджеты рабочих и служащих. - Вып. 1: Бюджет рабочей семьи. 1923— 1927 гг. - M., 1929; Михеев В. Бюджеты времени рабочих Москвы и Московской области. - M., 1932; Лебедев-Патрсйко В., Рабинович Г., Родин Д. Бюджеты времени рабочей семьи. - Л., 1933.

63. Жига И. Новые рабочие. - М., 1928; Рафаил М. За нового человека. - М., 1928.

64. Исаев В.И. Быт рабочих Сибири. 1926 - 1937 гг. - Новосибирск, 1988. - С. 17.

65. В связи с этим достаточно сказать, что в Цеіггральном статистическом управлении СССР был упразднен отдел моральной статистики, который собирал сведения о девиантных формах поведения.

Э.Е. Писаренко, М.Н. Ломов, В.И. Касьяненко и др. . К выводу, что вопросы бытового положения рабочих СССР изучены недостаточно и требуют разработки пришли А.А. Твердохлеб, И.П. Труфанов и Т.Н. Решетко ⁶⁷.

Среди работ российских историков по вопросам повседневности в СССР 1920-1930-х гг. следует назвать ряд исследований обзорного характера. Отечественные авторы изучают широкий спектр вопросов, касающихся так называемой «истории снизу». Наиболее четко обозначились следующие направления в исследовании повседневности: жилищный вопрос⁶⁸, сфера досуга⁶⁹, девиации⁷⁰, снабжение населения⁷¹, трудовая повседневность⁷². Кроме того, отечественные ученые поднимают и теоретические проблемы нового направления исторической науки. Исследователи СВ. Оболенская, СВ. Журавлев, А.К. Соколов, Н.Б. Лебина, Л.П. Репина, А.О. Чубарьян и другие рассматривают вопросы методологии, историографии и источниковой базы истории повседневности .

66. Градов Г.А. Город и быт. - М., 1968; Крунянская В.Ю., Будина O.P., Полищук H.C., Юхнева H.B. Культура и быт горняков її металлургов Нижнего Тагила (1917-1970). - М., 1974; Лопата П.П. Социалистический образ жизни: теоретические основы, практика КПСС // Вопросы истории КПСС. - 1975. - № 12; Поляков Ю.А., Писаренко Э.В. Исторические аспекты изучения советского образа жизни (к постановке проблемы) // Вопросы истории. - 1978. - К«6; Касьяненко В.И. Советский образ жизни. Проблемы исследования. - M., 1982.

67. Твердохлеб А.А. Историография материального благосостояния рабочего класса СССР в переходный от капитализма к социализму период // История СССР. - 1974. - К«3; Труфанов И.П. Историография быта рабочего класса СССР. 1924 -

1932 гг. // Проблемы историографии и источниковедения истории КПСС. - Вып. 2. - Л., 1973; Решетко Т.Н. Участие комсомола страны в строительстве и освоении Магнитогорского металлургического комбината им. В.И. Ленина (1929 -

1937 гг.) (исторический обзор литературы 30-70-х годов) // Деятельность партийных организаций Урала по созданию материально-технической базы социализма. - Челябинск, 1975. - С 55 - 62.

68. Данная проблематика поднимается практически во всех работах но истории повседневности. Например, см.: Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920 - 1930-е гг. - M., 2003; Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930 - 1940-е гг. - М., 2003; Российская повседневность 1921 - 1941 гг. : Новые подходы: Доклады сделанные на международной междисциплинарной конференции 16-19 августа 1994 г. -СПб., 1995; Утехин И. Очерки коммунального быта. - М., 2001.

69. Журавлев СВ. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е годы // Социальная история. Ежегодник 1997. - М., 1998; Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского народа: нормы и аномалии, 1920-1930 гг. - СПб., 1999.

70. Бордюгов Г.А. Социальный паразитизм или социальные аномалии (Из истории изучения борьбы с алкоголизмом, нищенством, проституцией, бродяжничеством в 20-30-е годы) // История СССР. - 1989. - №1; Смирнов Г.Л. Советский человек. - М., 1971; Лебина Н.Б. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х годов // Вопросы истории. - 1994. -№2.; Коржихина Т.П. Борьба с алкоголизмом в 1920-е - начале 1930-х годов // Вопросы истории. - 1985. - К9.

71. Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг. - М., 1993; Она же. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населення в годы индустриализации. 1927 - 1941 гг. - М., 1997; Она же. Предпринимательство и рынок в повседневной жизни первых пятилеток // Социальная история 1998. - М., 1999; Она же. Предпринимательство рынок в период «свободной торговли» // Социальная история 2000. - М., 2000.

72. Тяжелышкова B.C. Заводское жилье в 1935 - первой половине 1960-х (по материалам завода «Серп и молот») // Вестник РУДН. Серия «История России». - 2003. - № 2; Она же. Практика наказаний за нарушение трудовой дисциплины на Московском металлургическом заводе «Серп и Молот» в 1940-1956 гг. // Ежегодник историко-антропологнческих исследований. 2003. - М., 2003; Тяжельникова B.C., Соколов А.К. Отношение к труду: факторы изменения и консервации традиционной трудовой этики рабочих в советский период // Социальная история. Ежегодник. 2001-2002.-М., 2004.

73. Оболенская СВ. "История повседневности" в современной историографии ФРГ // Одиссей. Человек в истории. -1990; Она же. Некто Йоссф Шефер, солдат гитлеровского вермахта. Индивидуальная биография как опыт исследования "истории повседневности" // Одиссей. Человек в истории. - 1996; Соколов А.К. Драма рабочего класса и перспектива рабочей истории в современной России // Социальная история 2004. - М., 2005; Он же. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Социальная история 1998. - М., 1999; Он же. Социальная история: Проблемы методологии и источниковедения // Проблемы источниковедения и историографии. Материалы Ц научных чтений памяти И.Д. Ковальчснко. - М., 2000; Лебина Н.Б. О пользе игры в бисер (.микроистория как метод изучения норм и аномалий советской повседневности 20-30-х годов) // Нормы и ценности повседневной жизни. Становление социалистического образа жизни в России, 1920-1930-е годы / под общ. ред. Т. Вихавайнеса. - СПб., 2000; Поляков Ю.А. Человек в повседневности // Вопросы истории. - 2000. - №3; Поляков Ю.А., Жиромская В.Б. Человек в повседневности: прошлое и настоящее // Вестник РУДН. Серия «История России». 1997. - М., 1998; Репина

Анализируя повседневность 1920 - 1930-х гг. СВ. Журавлев и А.К. Соколов отмечают постоянное столкновение в быту горожан старого и нового и их переплетение⁷⁴. Пристальное внимание ценностному миру советского человека в межвоенное десятилетие, характеристикам его поведения и материальной культуре уделяет Н.Н. Козлова⁷⁵. В названных исследованиях дается общий анализ проблем быта, семьи, здоровья населения СССР и умонастроений представителей различных социальных групп. Данные работы являют собой первые попытки анализа абсолютно новых для российской исторической науки сюжетов, поэтому мы, не умаляя их достоинств, отмечаем, что они содержат незначительное количество конкретных описаний, а ряд выводов носит слишком категоричный характер. Тем не менее, обращение к указанным исследованиям способствует выявлению специфики городской повседневности Магнитогорска.

По мнению СВ. Журавлева, в социальной истории «традиционное деление людей на более или менее значимые субъекты исторического процесса не может считаться оправданным, в том числе из-за уникальности и самоценности человеческого индивидуума как такового... Новый ракурс социальной истории исходит из мнения о человека как активном действующем лице прошлого» . Изучение прошлого историки повседневности рассматривают как «процесс его реконструкции» ⁷⁷.

Жилищный вопрос является одним из наиболее актуальных в истории повседневности. Изучение проблемы осуществляется в рамках различных методологических подходов. Так И. Утехин⁷⁸ изучает жизнь в коммунальных квартирах, анализирует поведение человека в сложных жизненных условиях, опираясь при этом на воспоминания жителей коммуналок. Диссертационное исследование Е.Ю. Герасимовой посвящено анализу коммунальной квартиры как социального института⁷⁹. О судьбах обитателей коммунальных квартир 1930 - 1950-х гг. пишет В. Семенова⁸⁰. В ином ключе рассказывает о жилищных проблемах в СССР М.Г. Меерович ⁸¹. В его монографиях раскрываются содержание и механизмы реализации советской жилищной политики в период 1917-1941 гг. На материале

Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. - M, 1998; Она же. Смена познавательных ориентации // Социальная история. Ежегодник 1998. - M., 1999 и др.

74. Журавлев СВ., Соколов А.К. Повседневная жизнь советских людей в 1920-е гг. // Социальная история. Ежегодник, 1997/1998. - М., 1998. - С. 287-332.

75. Козлова Н.Н. Горизоіггьі повседневности советской эпохи. - M., 1996.

16 Журавлев СВ. «Микроскоп и скальпель» в руках исследователя: новые подходы и инструментарии социальной истории // Журавлев СВ. «Маленькие люди» н «большая история»: иностранцы московского Электрозавода в советском обществе 1920 - 1930-х гг. - М., 2000. - С. 7,9.

77. Там же. С. 15.

78. Утехин И. Указ. соч.

79. Герасимова Е.Ю. Советская коммунальная квартира как социальный институт: исторнко-социологический анализ (на материалах Петрограда-Ленинграда, 1917-1991): автореф. дис. канд. социолог, наук: 22.00.04 / РАН СПб филиал института социологии. - СПб., 2000.

80. Семенова В. Равенство в нищете: символическое значение коммуналок в 30 - 50- е годы // Судьбы людей: XX век. Биография семей как объект социологического исследования. - М., 1996. - С. 373-390.

81. Мееропич М.Г. Биография профессии. Жилищная политика в СССР и ее реализация в архитектурном проектировании (1917-1941 гг.). Очерки истории. - Иркутск, 2003; Он же. Наказание жилищем. Жилищная политика в СССР как средство управления людьми. 1917 - 1937 гг. - М., 2008.

законодательных документов Политбюро ЦК ВКП (б), ЦИК и СНК СССР,
ВЦИК и СЬЖ РСФСР, ведомственных распоряжений ВСНХ и народных
комиссариатов: труда, юстиции, здравоохранения, тяжелой

промышленности, внутренних дел и других описана основная цель советской жилищной политики - огосударствление жилища с целью использования его как средства управления людьми. Показано употребление жилища, как способа прикрепления к месту работы, принуждения к требуемому уровню производительности труда и предписываемому образу жизни.

Большую значимость представляют работы по исторической демографии СССР. В работах Ю.А. Полякова, В.Б. Жиромской, Н.А. Араловец содержится большой пласт фактического материала, который помогает продемонстрировать демографические процессы в стране и регионе . Авторы считают, что в 1930-е гг. в стране преобладал традиционный тип воспроизводства, для которого характерны высокий уровень смертности и рождаемости.

Петербургский историк Н.Б. Лебина выпустила значительное число работ по истории повседневности . В контексте нашего исследования особый интерес вызывает оригинальная работа «Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920 - 1930-е годы». Исследователь показала, как в повседневной жизни советских людей происходило замещение поведенческих норм аномалиями, а также осуществлялось прямое и косвенное вмешательство государства в повседневную бытовую жизнь населения. Социально-демографический анализ заключенных на основе большого информационно-статистического материала осуществил В. Земсков⁸⁴. Значительный пласт фактических данных об осужденных в

СССР исследован также А. Соколовым .

В настоящее время существует несколько локально-исторических исследований, посвященных истории повседневности различных городов Советского Союза. Повседневная жизнь Ленинграда рассматривается в монографии Н.Б. Лебиной и А.Н. Чистякова «Обыватель и реформы: картины повседневной жизни горожан в годы НЭПа и хрущевского десятилетия», о жизни москвичей в эпоху И.В. Сталина рассказано в двухтомной монографии

82. Поляков Ю.А. Советская страна после окончания гражданской воины: территория и население. - M., 1986; Жиромская В.Б. После революционных бурь! Население России в первой половине 20-х годов. - M., 1996; Она же. Демографическая история в 1930-е годы. Взгляд в неизвестное. - М., 2001; Население России в XX веке: исторические очерки в трех томах. - М., 2000.

83. Лебина Н.Б. Рабочая молодежь Ленинграда: труд и социальный облик. 1921 - 1925 гг. - Л, 1982; Она же. От поколения к поколению. Историко-социологнческий портрет молодого ленинградского рабочего. - Л, 1983; Она же. Трущобы эпохи социализма // Санкт-Петербургская панорама. - 1993.- №8; Она же. За последней чертой // Родина. -1994 .- №8; Она же. «Оксфорд» сиреневый и желтые ботиночки // Родина. - 1994. - №9; Она же. Теневые стороны жизни советского города 20-30-х годов // Вопросы истории. - 1994. - №2; Она же. Российская повседневность в контексте концепции отклоняющегося поведения // Вестник СПБ. УЭФ, 1996. - №2; Она же. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930-е годы. - СПб., 1999; Она же. Социально-бытовые аспекты хрущевских реформ (к постановке проблемы) // Мавродинские чтения. СПб., 2002; Она же. Меню для девушки с веслом // Родина. - 2003. - Л'8; Она же. Обыватель и реформы. - СПб., 2003 (в соавторстве с Чистяковым А.Н.) н др.

84. Земсков В.Н. Заключенные в 1930-е годы: социально-демографические проблемы // Отечественная история. - 1997. -ЛЬ 4.

85. Соколов А.К. Курс советской истории. 1917 - 1940 гг. - М., 1999.

Г.В. Андреевского , о жизни московских рабочих в 1920-е гг. говорится в статье B.C. Тяжельниковой⁸⁷, о повседневной жизни городов Пензенской области повествуется в диссертационном исследовании СВ. Панина⁸⁸, о жизни курганцев - в диссертации М.С. Жулевой . Особо следует отметить работу С.С. Букина и В.И. Исаева, посвященную истории повседневной жизни Новосибирска конца XIX - начала XXI вв ⁹⁰. Авторы рассматривают особенности повседневной жизни крупного сибирского города, а также предлагают свою методологию исследования проблем истории повседневности, в основе которой лежит категория «образ жизни».

Несмотря на значительное число исследований, посвященных проблемам повседневной жизни, история российской городской повседневности периода 1920 - 1930-х гг. представляет еще слабо изученное проблемное поле.

Уральская историография всегда уделяла значительное внимание проблемам развития региона в 1920-1930-е гг. Особая роль отводилась исследованию модернизации и индустриализации крупнейшего экономического региона страны - Урала. Изучению данной темы посвятили работы историки А.В. Бакунин, М.Е. Главацкий, В.З. Дробижев, Е.Н. Елфимов, В.Н. Зуйков, К.И. Кочугова, B.C. Лельчук, П.Г. Матушкин, А.И. Пасикова, В.В. Фельдман и др. ⁹¹. Однако данные работы выполнены «в историко-партийном плане и не раскрывают всю масштабность, сложность и противоречивость индустриальной революции на Урале» ⁹².

Современная историографическая литература по истории советского рабочего класса представлена немногочисленными работами Л.Н. Бехтеревой, А.В. Иванова, В.Д. Камынина, написанными на материалах Урала⁹³. Характеристика профессионально-культурного уровня рабочих

86. Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1920 - 1930-е гг. - M., 2003; Андреевский Г.В. Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930 - 1940-е гг. - M., 2003.

87. Тяжслышкова B.C. Повседневность и революционные преобразования советской власти // Россия в XX веке. Реформы и революция. В 2 т. - M., 2002. - Т. 2. - С. 84 - 101;

88. Панин СВ. Повседневная жизнь советских городов: Пьянство, преступность, проституция и борьба с ними в 1920 годы (на материалах Пензенской губернии): Автореф. дис. канд.. ист. наук. - Пенза, 2002.

89Жулева М.С. История повседневности жителей Кургана в 1929- 1941 гг. : Автореф. дис. канд. ист. наук: 07.00.02 / КГСА. - Курган, 2004.

90. Букин С.С, Исаев В.И. Новосибирцы. Очерки истории повседневной жизни. Конец XIX - начало XXI вв. -Новосибирск, 2008.

91. Бакунин А.В. Борьба большевиков за индустриализацию Урала во второй пятилетке (1933- 1937). - Свердловск, 1968; Он же. Индустриальный Урал в трудах В.И. Ленина. - M., 1981; Главацкий М.Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале (1926-1937 г.). - Свердловск, 1974; Дробижев В.З., Лельчук B.C. Наш советский рабочий. - М., 1986; Елфимов Ю.Н. Орджоникидзе на Урале. - Челябинск, 1987; Зуйков В.Н. Создание тяжелой индустрии на Урале (1926-1932 гг.). - М., 1971; История индустриализации Урала(1933 - 1937): Документы и материалы / под ред В.Н.Зуйкова. - Свердловск, 1984; Кочугова К.И. Некоторые вопросы повышения материального благосостояния рабочего класса Урала в годы первой пятилетки // Из истории заводов и фабрик Урала. Сборник статей. Вып 2. Материалы к истории рабочего класса Урала, 1963. - С. 215-225; Матушкин П.Г. Дружба, солидарность!: Интернациональные связи уральцев с трудящимися зарубежных стран. - Челябинск, 1960; Он же. Урало-Кузбасс. Борьба коммунистической партии за создание второй угольно-металлургической базы СССР. - Челябинск, 1966; Он же. Ленин об Урале. Исторический очерк. - Челябинск, 1972; Пасикова А.И. Некоторые данные по вопросу формирования рабочего класса Урала в годы первой пятилетки // Из истории заводов и фабрик Урала. Сборник статей. Вып 2. Материалы к истории рабочего класса Урала. - Свердловск, 1963. - С. 225-234. Фельдман В.В. Восстановление промышленности на Урале 1921-1926 гг. - Свердловск, 1989.

92. Алексеев В.В. Уральская историография на рубеже третьего тысячелетня // Урал в прошлом и настоящем. [Электронный ресурс]. Режим доступа: 0211. Последнее посещение 30.07.2009.

93. Камынин В.Д. Историография истории рабочего класса Урала переходного периода (1917 - 1937). - Свердловск, 1987;

Урала содержится в работах СП. Постникова, М.А. Фельдмана. Особо следует отметить работу последних - «Социокультурный облик промышленных рабочих России. 1900 - 1941 гг.»⁹⁴, в которой раскрыты масштабные изменения в социальной структуре, общеобразовательных и квалификационных характеристиках, духовной микросреде рабочих России в первые четыре десятилетия XX века. Исследованием вопросов городской архитектуры Урала занимаются Л. Токменинова и В.М. Кириллов⁹⁵. Последний характеризовал развитие уральских городов сталинского периода следующим образом: «Строили безобразные города с индустриальными монстрами в центре, которые выбросами отравляли все живое вокруг на десятки километров; барачно-социалистическая манера, которая сначала распространилась в форме деревянных бараков, затем перешла в каменную архитектуру...» ^9б. О материально-бытовых условиях инженерно-технических специалистов на Урале рассказано в работах B.C. Терехова⁹⁷. Автор детально проанализировал жилищные условия инженеров, уровень их материального благосостояния, качество медицинской помощи ИТС.

Особую ценность для конкретного исследования представляют масштабные исследования уральских ученых. Вопросы повседневной жизни городов Урала периода гражданской войны рассмотрены в монографии И.В. Нарского⁹⁸. В данной работе автор поставил ряд вопросов, ранее не исследовавшихся. И.В. Нарский проанализировал значительное количество материала, затрагивающего самые разные стороны повседневного существования горожан, сосредоточив внимание на каждодневных проблемах «маленьких людей». Особенно интересно представлена проблема приспособления обывателя к меняющимся условиям жизни и формы протеста населения Урала. Главный редактор журнала «Уральская парадигма» Д. Бавильский отметил: «Ничего подобного, по уровню охвата материала и глубине анализа, челябинская наука, кажется, не знала...» ". Несомненными достоинствами исследования являются содержащийся в нем редкий фотографический материал, карты, схемы и диаграммы, предложенные автором в качестве иллюстрации к выводам. В 2008 г. был опубликован автобио-историо-графический роман И.В. Нарского «Фотокарточка на память: Семейные истории, фотографические послания советское детство» , ценность которого для конкретной работы состоит в

Он же. Отражение истории рабочего класса переходного периода в литературе по истории предприятий Урала // Строительство социализма на Урале: история, историография. - Свердловск, 1989. - С. 69 - 83.

94 Постников СП., Фельдман М. А. Социокультурный облик промышленных рабочих России. 1900 -1941 гг. - М., 2009. 95Токменинова Л. Екатеринбург - Свердловск: Архитектурная лихорадка 20-30-х гг. // Наука Урала. 1992. №10; Кириллов B.M. История репрессий в нижнетагильском регионе Урала. 1920 -1950 годы. Ч. 1. - Н.Тагил, 1996.

96. Кирилов В.М. Указ. соч. С. 152.

97. Терехов B.C. Рекруты великой идеи. Технические специалисты в период сталинской модернизации. - Екатеринбург, 2003; Он же. Тарифная политика в сфере оплаты труда специалистов Уральской промышленности в 1930-е годы // Урал в прошлом и настоящем. [Электронный ресурс]. Режим доступа: . Последнее посещение 30.07.2009.

98. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: будни населения Урала в 1917 - 1922 гг. - M., 2001.

99. Урал мой. Родина моя. Обзор краеведческой литературы к 70-лстию Челябинской области. [Электронный ресурс]. Режим доступа: . Последнее посещение. 28.07.2009.

100 Нарский И.В. Фотокарточка на память: Семейные истории, фотографические послания и советское детство

описании методик интервьюирования. Кроме того, автор предлагает методику анализа фотографии, что оказало существенную помощь в работе с визуальными источниками. Данная книга написана в русле новейших направлений мирового гуманитарного знания - визуальной социологии, устной истории, истории детства, получивших особое признание в западной историографии.

С конца 1960-х гг. наблюдается региональная дифференциация изучения культурного строительства в стране. Обобщающим трудом уральских историков стала коллективная работа «Культурная революция на Урале» ¹⁰\ В ней охарактеризованы основные моменты культурной революции в регионе в период 1917-1941 гг. В частности, помещенные в книге, статьи В.Г. Чуфарова «Ликвидация неграмотности среди взрослого населения» и «Развитие и совершенствование общеобразовательной школы» написаны на основе обобщения и систематизации богатого фактического материала, свидетельствующего о большой работе, проделанной в области народного образования на Урале за послеоктябрьский период, показана роль партийных и государственных органов в открытии новых школ, увеличении

1П?

контингента учащихся . В Свердловске в 1980-е гг. выходят публикации по историографическому обобщению трудов, по истории народного образования на Урале ' . В.Л. Берсенев, Р.П. Толмачева, В.В. Третьяков, B.C. Скробов анализируют литературу по истории школьного строительства в годы гражданской войны, о развитии сельской общеобразовательной школы в первые годы советской власти, о повышении культурного уровня уральского крестьянства. Процесс культурного строительства на Южном Урале в первые годы Советской власти представлен в диссертационном исследовании Н.И. Сайгина . На основе обобщения большого архивного материала автор рассматривает вопросы развития народного образования в общем процессе культурного строительства в регионе, раскрывая роль партийных органов в создании советской системы народного просвещения.

Вопросы культуры рассматриваемого периода продолжали изучать уральские ученые в 1990-е гг. Развитие образования в станицах на территории Оренбургского казачьего войска является предметом изучения исследователей А.П. Абрамовского, B.C. Кобзова¹⁰⁵. В работах учёных

(Автобио-историо-графический роман). - Челябинск, 2008.

101. Культурная революция на Урале. - Свердловск, 1966

102. См.: Дегтярев А.Г. Средняя школа на Урале в первой пятилетке // В борьбе за коммунизм: сборник научных трудов.

- Вып. 105. - Магнитогорск, 1971. - С. 13-22.

103 Берсенев В.Л., Толмачева Р.П., Третьяков B.B. Культурное развитие уральской советской деревни в новейшей
литературе // Развитие культуры уральской советской деревни (1917 - 1987): сборник научных трудов, Свердловск, 1989.

- С 4 - 11; Третьяков B.B. Повышение культурного уровня уральского крестьянства в первые годы советской власти
(1917 - 1920 гг.)//Развитие культуры уральской советской деревни (1917 - 1987): сборник научных трудов, Свердловск,
1989. - С. 12-18. Скробов B.C. Вопросы культурного строительства на Урале периода Октября и гражданской войны в
советской исторической литературе // Историография истории Урала периода Октябрьской революции и гражданской
войны (1917 -1920): Сборник научных трудов Уральского института. - Свердловск, 1984. - С 110 -122

104. Сангин Н.И. Коммунистическая партия - организатор культурного строительства в первые годы Советской власти по материалам Южного Урала. Дисс... канд. ист. наук. - M., 1967.

105. Абрамовский А.П., Кобзов B.C. Во славу государства Российского: начальное образование и военная подготовка в Оренбургском казачьем войске. - Челябинск, 1994; Абрамовский А.П., Кобзов B.C. Оренбургское казачье войско в трёх веках. - Челябинск. 1999.

Башкортостана исследуются развитие школьного образования и особенности его реформирования на территории Башкирии в 1917 - 1930 гг. Анализируются также проблемы становления сети национальных учебных заведений края ¹⁰⁶. Проблемы в сфере истории образования и духовной культуры Южного Урала в изучаемый период получили освещение в ряде научных конференций состоявшихся в г. Оренбурге и в г. Челябинске и в опубликованных по их итогам сборниках¹⁰⁷. В.Г. Чуфаров исследовал мероприятия по осуществлению культурной революции на Южном Урале ¹⁰⁸. Непосредственно проблемы культурного строительства на Южном Урале проанализировал С.С. Загребин ¹⁰⁹. Последний рассмотрел в своих работах не только систему образования на Южном Урале, но и поднял вопросы о развитии средств массовой коммуникации в контексте истории социокультурного развития региона. Исследованием музыкальной культуры Урала занимается О.В. Поздеева ^по.

Демографическим процессам на Урале посвящены труды В.В. Алексеева, Г.Е. Корнилова, А.И. Кузьмина, И.П. Мокерова, В.П. Мотревича, А.Г. Оруджиевой, Ю.А. Русиной ^1П. В книге «Население Урала, XX век: История демографического развития» обобщается исторический опыт демографического перехода в крупном военно-промышленном районе России в последнее столетие. Здесь анализируются проблемы изменения численности и состава населения, миграции, а также рождаемости, смертности, эволюции возрастной структуры Урала, динамики семейно-брачных и этнодемографических отношений в периоды стабильного и кризисного развития региона. В монографии вводятся в научный обиход новые термины, обращается внимание на эффективность рассмотрения социодемографических процессов в широком историческом ракурсе, сопоставляются данные переписей населения и выборочных обследований.

Уральские ученые не остались в стороне от изучения проблем

106. Мустафнна Ф.Х. Народное образование в Башкирской АССР. - Уфа, 1966; Баишев И.Н. Развитие школьного образования и особенности его реформирования в Башкортостане в 1917-1930 гг.. : Автореф. дис... канд. ист. наук. -Уфа, 1997; Сулейманова Л.Ш. Национальные учебные заведения Башкортостана в 1917-1941 гг. Дис... канд. ист. наук. -Уфа, 1995.

107. Образование в Оренбуржье: история и современность. Материалы научно-практической конференции. - Оренбург, 1997; Исторические чтения: Материалы научной конференции Центра историко-культурного наследия г. Челябинска «Культура Челябинска: поиски и находки». - Челябинск, 2000.

108. Чуфаров В.Г. Деятельность партийных организаций Урала по осуществлению культурной революции (1920-1937 гг.). - Свердловск, 1990.

109. Загребни С.С. Метаморфозы культуры. Культурное строительство на Южном Урале в 1929- 1941 гг. - Челябинск, 1989; Он же. Культурное строительство на Южном Урале в довоенные пятилетки. - Челябинск, 1979; Он же. Основные тенденции развития культуры на Урале в годы первых пятилеток // Восьмые бирюковские чтения. - 1998. - С. 85 - 89; Он же. Культурная революция и культурное строительство в условиях командно-административной системы 1930 гг. // От тоталитаризма к свободе: взгляд историка. - 1992. - С. 191 - 197; Он же. Средства массовой коммуникации в системе культурного строительства 30-х гг. // Иван Иванович Неплюев и Южно-уральский край. - 1993. - С. 59-62; Он же. Тоталитарная культура и нравственность // Россия на пути реформ: исторический опыт. - 1995. - С. 65-66; Он же. Повседневность как историческая реальность: 1930-е гг. на Южном Урале и культурное строительство // Архивное дело в Челябинской области. - 1997. - №2. - С. 69 - 88.

110. Поздеева О.В. Музыкальная культура Урала в 1920-30 годы // Урал в прошлом и настоящем. [Электронный ресурс]. Режим доступа: l&nm=5.36. Последнее посещение 30. 07.2009.

111. Мотревнч В.П. Сельскохозяйственное переселение на Урал в 40 - 50 -е гг. // Современные концепции проблем истории Урала. Свердловск, 1990; Он же. Историческая демография России. Учебное пособие. Екатеринбург, 2000; Население Урала, XX век: История демографического развития. / Кузьмин А.И., Оруджиева А.Г. Корнилов Г.Е. и др.; отв. ред. Алексеев В.В. - Екатеринбург, 1996; Кузьмин А.И. Семья на Урале. - Екатеринбург, 1993.

преступности и девиаций разного рода. Изучением состояния преступности, спецконтингента на Урале и принципов функционирования исправительно-трудовых учреждений в регионе занимались А. Базаров, Р. Давлетшин, Г. Корнилов, В. Кириллов, М. Денисевич, А. Суслов, А. Смыкалин, В. Филатов¹¹².

Третью группу работ представляют исследования по истории города Магнитогорска. Количество публикаций по Магнитогорску в 1930-е гг. было достаточно велико, но большинство из них являлись публицистическими. Подобные работы в большей степени имеют источниковую значимость. Практика исторических исследований в области градостроительства Магнитогорска имеет сравнительно небольшую историю, которая восходит к работе Ф.В. Тищенко, побывавшего на Магнитострое¹¹³. В ней автор анализирует процесс строительства бараков в Магнитогорске, выясняет причины, по которым темпы жилищного строительства в городе оставались низкими, несмотря на наличие каркасных строений. Проблеме строительства и эксплуатации Магнитогорского завода посвящена работа А.П. Завенягина и А.А.Андреева¹¹⁴. Архитектурная концепция нового социалистического города была изложена в статье Г. Пузиса¹¹⁵. Исследованием архитектуры города, типологией строений магнитогорских жилищ, вопросами районирования и озеленения Магнитогорска занимались З.Н. Нестерова и В.И. Казаринова^п6. Несомненно, их работы важны для исследования проблем, связанных с градостроительством и реализацией идей о создании города-сада, однако здесь не освещена проблема жилищного дефицита в городе в первой половине 1930-х гг. Магнитогорские архитекторы B.C. Федосихин и В.В. Хорошанский в контексте истории развития советской архитектуры рассмотрели архитектуру Магнитогорска ¹¹⁷. История городского зодчества в данной работе изложена в хронологическом порядке с разделением 74-летнего периода существования социалистического строя в Советском Союзе на пять этапов, имевших определенную социально-идеологическую направленность. Следует отметить, что авторы не ограничивались чисто архитектурной спецификой, а уделяли внимание бытовой стороне жизни магнитогорцев, особенно начала 1930-х гг.

112. Давлетшин В.Л. «Великий перелом» и трагедия крестьянства Башкортостана. - Уфа, 1993; Кириллов B.M. История репрессий и правозащитное движение в России. - Екатеринбург, 1999; Корнилов Г.Е. Аграрное развитие Урала в условиях сталинской трансформации (1935-1953) // Аграрное развитие и продовольственная безопасность России в XVIII -XX веках. - Оренбург, 2006. - С. 238-250; Денисевич M.H. Индивидуальные хозяйства на Урале (1930-1985). -Екатеринбург, 1991; Базаров А. История репрессий на Урале в годы советской власти // Тезисы докладов научной конференции. - Екатеринбург, 1994; Суслов А.Б. Системный элемент советского общества конца 20-х - начала 50-х годов: спецконтннгент // Вопросы истории. - 2004. - № 3. - С. 125-134; Филатов B.B. Уральское село, 1917-1941 гг.: состояние преступности. - Магнитогорск, 2009; Он же. Уральское село, 1927-1941 гг.: функционирование карательной системы. - Магнитогорск, 2009.

113. Тищенко Ф.В. Новые методы производства строительных работ (опыт Магнитостроя). - Свердловск, Магнитогорск, 1932.-45 с.

114. Магнитострой. Строительство и эксплуатация Магнитогорского Металлургического комбината имени тов. Сталина. 1929-1933 г. / под ред. Завенягина А.П., Андреева А.А. - Свердловск, Магнитогорск, 1934.

115Пузис Г. Социалистический Магнитогорск // Города социализма и социалистическая реконструкция быта. - М., 1930.-С. 127-133.

116. Нестерова З.Н. Магнитогорск. - М., 1951; Казаринова В.И. Магнитогорск. - Магнитогорск, 1961.

117. Федосихин B.C. Магшгтогорск — классика советской социалистической архитектуры. - Магнитогорск, 1999.

Специфика развития торговли, снабжения и потребления в Магнитогорске не отражена в специальных исследованиях. Частично вопросы снабжения рассматриваются в издании, посвященном истории становления и развития магнитогорского хлебокомбината¹¹⁸ и работе П.М. Корабельщикова «Торговый путь Магнитки» ¹¹⁹. Эти работы, однако, не имеют научного аппарата и в основном ограничиваются перечислением рубежных событий и имен в сфере торговли города Магнитогорска.

Проблемы в сфере здравоохранения и коммунального хозяйства в 1930-е гг. активно освещались на страницах местных газет. Исследования в этой области практически не проводились. В 1931 г. была опубликована работа заместителя наркома здравоохранения И.И. Николаева, посвященная вопросам неблагоприятной санитарно-эпидемиологической обстановки в городе и методам борьбы с инфекционными заболеваниями ¹²⁰. В ней автор помимо выявления и констатации недостатков в системе здравоохранения, анализирует их причины, проводит сравнительный анализ ситуации в городе и в стране в целом, а также предлагает конкретные пути решения проблем В 1976 г. заслуженный врач РСФСР А.А. Барышев написал книгу об истории становления здравоохранения в Магнитогорске ¹²¹, а в 2001 г. была издана работа «Здравоохранение Магнитогорска» Р.С. Гуна. Автор, врач по специальности, лаконично охарактеризовал обстановку в сфере здравоохранения в Магнитогорске в начале 1930-х гг., описал основные этапы становления и развития системы здравоохранения в Магнитогорске вплоть до 2000-х гг.

Отдельные работы о культуре, образовании или сфере досуга в Магнитогорске отсутствуют, однако практически во всех изданиях о Магнитогорске поднимается вопрос о культурном строительстве и развитии образования. Одним из первых исследований, посвященных культурной жизни Магнитогорска, стала работа В. Кусакова «Театр в Магнитогорске» ¹²². Автор рассматривает основные достижения и проблемы местного театрального коллектива. О деятельности магнитогорских поэтов и писателей рассказано в исследовании «Поэты литбригады» . Л.С. Попов изучил работу местной периодической печати ¹²⁴.

Быт магнитогорцев подвергался изучению не только в плане материального благосостояния, хотя чаще рассматривались остро стоящие вопросы жилищного положения горожан, снабжения, а также здравоохранения. Данные проблемы были отражены в небольших по объему публикациях, принадлежащих перу участников строительства города и

118. Магнитогорский комбинат хлебопродуктов «СИТІЮ». Хроника. 1936-2001. - Магнитогорск, 2002.

119. Корабельщиков П.М. Торговый путь Магнитки. - Магнитогорск, 2004; Магнитогорский комбинат хлебонродуктоп. Хроника. 1936-2001. - Магнитогорск, 2002.

120. І Іиколаев И.И. Здравоохранение на Магшггострое. - М., Л., 1931.

121. Барышев А.А. Здравоохранение г. Магнитогорска (история становления и развития. 1929 - 1960 гг). - Магнитогорск, 1976. Следует отметить, что эта работа не была издана типографским способом, а сохранилась в нескольких экземплярах, набранных на печатной машинке автором.

122. Кусаков В. Театр в Магнитогорске //Архитектура в СССР. - 1936. - N«9.

123. Поэты литбригады. - Челябинск, 1969.

124. Попов Л.С. Печать на индустриальном фронте. - Челябинск, 1975.

завода. Последние не ставили задачу глубокого всестороннего анализа проблемы, стремясь привлечь к этим проблемам внимание общественности. В частности, И.Д. Валериус и С.Л. Ларин рассматривали конфликтные ситуации и проблемы эффективного взаимодействия с иностранными специалистами; Е. Корин и А. Маленький характеризовали неустроенный быт магнитогорцев и приводили положительные примеры, которые должны были стимулировать горожан благоустраивать свой быт самостоятельно, а не ждать помощи со стороны власти; В.Ф. Тищенко поднимал одну из наиболее острых проблем Магнитогорска - жилищный дефицит ¹²⁵. Среди названных работ были исследования, в которых уделялось внимание и духовной составляющей повседневной жизни магнитогорцев. При этом акценты ставились преимущественно на недостатках и просчетах в организации культурно-массовых мероприятий и культурного строительства. Пожалуй, единственным исключением в ряду подобных работ является названное выше исследование И.И. Николаева «Здравоохранение на Магнитострое» ¹²⁶. В период 1936 - 1940 гг. о бытовых проблемах города не было опубликовано сколько-нибудь значительных исследований. Общее количество работ о Магнитогорске в эти годы существенно сократилось. Тогда было опубликовано одно исследование И. Пешкина о семье Коробовых, в котором представлена трудовая биография династии металлургов ^{1 7}.

В 1950 - 1980-е гг. о Магнитогорске выходило значительное число публикаций ¹²⁸, большинство которых малоинформативны для конкретного исследования. В данных работах практически не поднимались вопросы повседневной жизни горожан в 1930-е гг. Имеющиеся указания на сложности бытового характера не раскрывали сущности проблемы. Не объяснялись в указанных работах пути преодоления трудностей, методы и сроки их решения. Среди исследований подобного рода следует назвать также работу Г. Васильева и А. Иванова «Большая Магнитка» (1964 г.). Авторы вкратце рассмотрели историю города до начала 1960-х гг., уделяя внимание не только строительству и деятельности Металлургического завода, но и социокультурным проблемам. Сходная проблематика показана в книге Ю. Петрова . В работах В.Г. Сержантова преимущественно представлены героические будни строительства, описываются подвиги на пути преодоления трудностей, с которыми сталкивались первостроители . В большинстве публикаций этого периода \ посвященных хозяйственной

125. Пузис Г. Социалистический Магнитогорск // Города социализма и социалистическая реконструкция быта. - М., 1930; Валериус И.Д., Ларин С.Л., Пущин И.В. Вы правы мистер Гсррис. - Свердловск, Магнитогорск, 1932; Корин Е. На новых путях. - Свердловск, М., 1931; Маленький Л. Магнитогорск. - M., Л., 1931, 1933; Тищенко Ф.В. Новые методы производства строительных работ (опыт Магшггостроя). - Свердловск, 1932.

126. Николаев И.И. Здравоохранение на Магнитострое. - М., Л., 1931.

127. Пешкин И. Семья Коробовых. - М., 1939.

128. Бумажный A.O., Морозов М.Г. Магнитогорск. - М., 1958; Галнгузов И.Ф., Чурилин М.Е. Флагман отечественной индустрии. - М., 1978; Данилов В. Феномен первых пятилеток // Горизонт. - 1989. - №5. - С 28-39; Сержантов В. Магнитогорск. - Челябинск, 1955.

129. Петров Ю. Магнитка. - М., 1971.

130. Сержантов В. Магнитогорск. - Челябинск, 1955. Он же. Магнитострой. Год 1929-й // Краеведческие записки. Вып 2. - Челябинск, 1969. - С. 147-162.

131. Следует отметить, что тенденциозность и, в определенной мере, однобокость в освещении истории Магнитогорска,

деятельности Магнитогорска и градообразующего предприятия, подчеркивалась авангардная роль большевиков, ударников и стахановцев производства. Кроме того, значительная часть публикаций касалась роли КПСС и ВЛКСМ в становлении деятельности металлургического предприятия и города в целом . В этот же период появляется значительно число юбилейных изданий и памятных фотоальбомов о Магнитогорске. Особый импульс этому дало празднование в 1979 г. полувекового юбилея

города

Особую группу исследовательской литературы о Магнитогорске представляют работы, которые только предполагалось опубликовать. В сентябре 1931 г. А.М.Горький выступил в центральной прессе с призывом написать «Историю фабрик и заводов». Уже 10 октября 1931 г. было издано Постановление ЦК ВКП (б), организовавшее Главную редакцию для подготовки серии книг данной тематики. Об истории Магнитогорска предполагалось издать следующие книги: «Предыстория магнитогорского завода» (В. Шкловский) ¹³⁴, «История проектирования» (Е. Грекулов), «Плотина» (С. Бондарев), «Строительство дамбы» (А. Зуев), «Коксохим и ЦЭС» (Д. Фибуха), «Мартен и прокат» (С. Гехт), «Быт и Соцгород» (И. Ивич). Однако по ряду причин написание «Истории» прекратилось. В 1960-е гг. магнитогорский писатель Н. Воронов и его коллега Н. Евдокимов по договоренности с секретарем горкома партии П.А. Щербаковым пытались написать трехтомную историю Магнитогорска за три года. Однако отсутствие финансирования не позволило даже приступить к работе.

В 1990-е гг. в связи с преобразованиями во всех сферах жизни советского общества и ломкой существовавших идеологических концепций сформировалось две разнонаправленных тенденции в изучении истории города: появление литературы, критикующей сталинские методы индустриализации (в том числе применительно к строительству Металлургического завода и города), а также резкое сокращение публикаций о Магнитогорске.

Все публикации об истории города и комбината этого периода можно разделить на три небольшие категории. Первая включает в себя издания справочного характера. В книге А.Г. Дегтярева «Летопись горы Магнитной и города Магнитогорска» содержится информация о всех ключевых датах

присутствовала в 1930-е гг. и сохраняется до настоящего времени. Основное внимание уделялось истории ММК -ведущего и главенствующего предприятия города. Не умаляя роли металлургического производства в городе, нельзя сводить только к нему историю Магнитогорска.

132Ссредкина А.В. Борьба магнитогорской партийной организации за создание гиганта черной металлургии -Магнитогорского металлургического комбината - Магнитогорск, 1958; Гарасв Г.Г. Из истории образования и укрепления Магнитогорской партийной организации (1929-1931 гг.) // В борьбе за коммунизм: сборник научных трудов. - Вып. 105. - Магнитогорск, 1971. - С. 22-29; Решетко Т.Н. Участие комсомола страны в строительстве и освоении Магнитогорского металлургического комбината имени В.И. Ленина (1929-1937гг) (исторический обзор литературы 30-70-х годов) // Деятельность партийных организаций Урала по созданию материально-технической базы социализма. Вып. 9. - Челябинск, 1975. - С. 55-62.

133. Магнитка: сталь и люди: Альбом. - М., 1979; Магнитка: (50 лет). В 4 т. - Челябинск, 1979; Магнитка: полвека в строю: фотоальбом. - М., 1981; Слово о Магнитке / сост. Н. Карташов. - М., 1979.

134. Часть этой книги была опубликована. См.: Шкловский В. Предыстория горы Магнитной // Тридцать дней. - 1935. -Л« 4.

экономической, социально-политической и культурной сторонах жизни станицы Магнитной и города Магнитогорска в период с 1743 г. до 1993 г. К 70-летию Магнитогорска усилиями краеведов была издана краткая энциклопедия, включившая обширный спектр сведений о городе. Энциклопедические данные не всегда точны, однако появление подобного издания о городе явилось первым шагом в изучении ранее неисследованных сторон жизни магнитогорцев.

В этот период продолжают публиковаться юбилейные издания и фотоальбомы , которые составляют вторую группу литературы по истории города и комбината. Как правило данные работы малоинформативны, а фотографии и сопроводительные тексты к ним переходят из одного издания в другое. Среди подобного рода работ выделяется «Магнитка. Крепость России». В данном юбилейном издании опубликованы не только неизвестные фотографии из архивов города, приведены биографические справки о героях социалистического труда - магнитогорцах, но и включены воспоминания детей и внуков первостроителей. Были использованы материалы семейных архивов. К 80-летию Магнитогорска был издан очередной фотоальбом об истории города и комбината ¹³⁶.

Третья группа литературы об истории города наиболее серьезная, но и эти труды не могут претендовать на роль академических изданий ¹³⁷. В исследовании И.Ф. Галигузова и В.П. Баканова ¹³⁸ повествуется об истории станицы Магнитной - одной из многих станиц Оренбургского казачьего войска. В контексте истории развития Магнитной от казачьей станицы до города металлургов рассматривается проблемы строительства комбината и города, но вопросы повседневной жизни магнитогорцев не затрагиваются. В исследовании И.Ф. Галигузова ¹³⁹, посвященном культуре народов Южного Урала, освещается история и культурная жизнь с древнейших времен до наших дней. В специальной главе на примере Магнитогорска анализируется состояние культуры и искусства XX века, в которой незначительное внимание уделено вопросу духовного развития города в 1930-е гг.

Работа В.Н. Кучера посвящена роли руководителей крупнейшего промышленного комплекса СССР в индустриальном развитии Урала за период с 1929 - 1954 гг. и развитию экономики ММК с середины 1950-х гг. до наших дней. Феномен роли личностей руководителей ММК в истории строительства и развития металлургического комбината нигде не был исследован полностью. Автор привлек значительное число архивных материалов, однако научный аппарат в работе отсутствует. По признанию самого автора, для того, чтобы понять и осмыслить проблему, ему

135. Надежда и опора / под ред В.З. Близнюк, Н.Д. Доброходова, С.А. Рухмалева. - M., 1999. - 174 с; Стальная река Магнитки. 1933 - 2003. / под ред. В.Ф. Сергеева. - Магнитогорск, 2003; Молодая Магнитка. - Магнитогорск, M., 2007; Магнитка. Крепость России. - Магнитогорск, М., 2002.

136. Магнитогорск: 1929 - 2009. Фотолстопись. 80-летию города посвящается. - Магнитогорск, 2009.

137Галигузов И.Ф., Баканов В.П. Станица Магнитная. - Магнитогорск, 1994; Баканов В.П. Испытание Магниткой. -Магнитогорск, 2001.

138. Галигузов И.Ф., Баканов В.П. Станица Магнитная. - Магнитогорск, 1994.

139. Галигузов И.Ф. Народы Южного Урала: история и культура. - Магнитогорск, 2000.

понадобилось прочитать, проанализировать и обобщить материалы из шести архивов. При работе над книгой использовались постановления партии и правительства о ММК, приказы директоров, их воспоминания, а также рассказы членов их семей, друзей, коллег и очевидцев, авторские наблюдения. Несомненным достоинством книги является систематизация ценного материала и постановка проблемы о роли личности директоров ММК в истории Магнитогорска и в российской промышленности ¹⁴⁰. Однако в работе встречаются противоречивые высказывания, где автор опровергает фактами собственные тезисы ¹⁴¹.

Особо следует выделить работу В.П. Баканова «Испытание Магниткой», в которой автор затрагивает многие интересующие нас аспекты: жилищный вопрос, проблему снабжения, эпидемии на Магнитострое, праздники и др. Однако автор ограничился исключительно описанием фактов, не анализируя их, не делая выводов. Существенным недостатком является отсутствие научного аппарата. Тем не менее историк - краевед В.П. Баканов внес огромный вклад в сбор ранее не изучавшегося фактического материала и впервые затронул в своей работе разнообразные аспекты повседневной жизни магнитогорцев.

Последний блок литературы представлен зарубежной историографией, преимущественно работами англоязычных авторов. Эпоха сталинизма в целом, а особенно период 1920-1930-х гг. представлены в зарубежных исследованиях в рамках так называемой «тоталитарной школы». Политологи 3. Бзежинский, Р. Конквест и другие преимущественно рассматривали репрессии и отчасти жизнь высшей политической элиты, не уделяя особого внимания «маленьким людям». Первые попытки рассмотреть повседневную жизнь рядовых советских граждан в рамках «тоталитарной школы» предприняли социологи А. Инкелес, Р. Бауэр¹⁴², которые рассмотрели уровень материального благосостояния советских граждан, их восприятие репрессий. Опирались исследователи на материалы интервью советских эмигрантов, что не могло не сказаться на оценках повседневности СССР. Самой концепции «тоталитаризма», впрочем, была присуща тенденциозность, явная политическая ангажированность. С 1970-х гг. среди части западных историков наметился отход от ее постулатов.

В 1970 - 1980-е гг. на Западе активное развитие получило школа
ревизионистов, интерпретирующая историю «снизу вверх». Среди работ
«ревизионистов» следует отметить исследования Ш. Фицпатрик и Л.
Холмса¹⁴³. Последний делал акцент на широких изменениях в социальной
жизни советских людей, не вдаваясь в детали. Обзорный труд американского
исследователя Ш. Фицпатрик написан на основе широкого круга

140. Кучер B.H. Магнитка-это навсегда. Дела и судьбы сталинских директоров. - M., 2003.

141. В частности B.H. Кучер утверждает, что заключенные не принимали участия в строительстве города (С.71), но в последующих главах приводит статистические данные о числе заключенных, которые работали на Магнитострое (С. 145, 168).

142. Inkeles A, Bauer R. The Soviet citizen: Daily life in a totalitarian society. - Cambridge, 1959.

143. Холмс Л. Социальная история Советской России, 1917-1941. - Ростов - на - Дону, 1994.

144. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: социальная история советской России: город. - M., 2001.

источников и исследует жизнь горожан в 1930-е годы. Следует отметить, что автор вскользь касается проблематики повседневной жизни новых индустриальных городов, в частности Магнитогорска. Сведения, представленные Ш. Фицпатрик о Магнитогорске минимальны и в принципе достаточно известны.

Изучением городского планирования в годы первых пятилеток занимается германский исследователь Л. Эррен¹⁴⁵. В статье «Урал как кладбище «социалистических городов». Городское планирование в первом пятилетнем плане» автор пытается сравнить реализацию градостроительных идей в Свердловске, Нижнем Тагиле и Магнитогорске. Л. Эррен вкратце изложил историю планирования города Магнитогорска как «прекрасный пример хаотического положения, царившего на больших стройках времен первой пятилетки»

В рамках локальной истории написаны работы американского историка С. Коткина. Особый интерес представляет исследование, до сих пор не переведенное на русский язык, «Гора Магнитная: сталинизм как цивилизация» ¹⁴⁷. Автор использовал в работе как теории тоталитаризма, так и «ревизионистской» историографии ¹⁴⁸. Исследование с позиций социальной истории строительства Магнитогорского металлургического комбината органично сочетается со стремлением автора показать, как в годы первых пятилеток в СССР происходило формирование новой социалистической цивилизации, которая обладала не только собственной идеологией, но и «новыми и «современными» обычаями и институтами и самоидентификацией в качестве высшей формы модерна»¹⁴⁹. С одной стороны, Коткин выделяет влияние на большевистскую идеологию утопических элементов марксизма, восходящих к эпохе Просвещения ¹⁵⁰. С другой стороны, американский историк характеризует сталинский режим как «теократию» ¹⁵¹ и рассматривает коммунистическую идеологию как форму религии а партийные чистки - как разновидность инквизиции¹⁵². Исследователи, обсуждавшие подход Коткина, указывали на противоречие между тезисом о том, что в СССР осуществлялась утопия в духе идей Просвещения, и отождествлением марксизма-ленинизма с религией, а партийных чисток- с инквизицией¹⁵³.

145. Эррен Л. Урал как кладбище «социалистических городов». Городское планирование в первом пятилетнем плане // Горизонты локальной истории Восточной Европы в XIX-XX вв. - Челябинск, 2003. - С. 151-163.

146. Эррен Л. Указ. соч. С. 156.

147. Kotkin S. Magnetic mountain. Stalinism as a civilization. - Berkley. - 1993.

148. Hedin A. Stalinism as a civilization: New perspectives on communist regimes II Political Studies Review. 2004. Vol. 2. Jfe 2. P. 166-167.

149. Ibid. P. 167.

150. Kotkin S. Magnetic mountain. Stalinism as a civilization. - Berkley. - 1993. - P. 6-8.

151. Ibid. P. 24.

152. Сам Коткин полагает, что такая аналогия проводилась лишь немногими исследователями и весьма поверхностно. Вместе с тем Коткин игнорировал работы европейских ученых, обращавшихся к этой аналогии. Так, в немецкой социальной науке оценка тоталитарной идеологии как политической религии распространена довольно широко. Примером такого подхода может служить статья немецкого социолога К.-Г. Ригеля, который анализировал ритуалы публичной исповеди в большевистской партии па основе понятий социологии религии M. Вебера, сделав акцент на возможностях сравнительного изучения религиозных сообществ н революционных организаций.

153. Hedin A. Stalinism as a civilization... P. 179-180.

Автор на основе значительного числа источников анализирует жизнь Советского Союза в целом и Магнитогорска в частности. С. Коткин поднимает обширный спектр проблем, среди которых проблема жилищного дефицита, преступности и методов перевоспитания заключенных, форм отдыха магнитогорцев. Но особенно детально автор анализирует взаимоотношения рынка и плановой экономики в Магнитогорске. По мнению автора, экономическая жизнь города представляла собой переплетение официальной, легальной и теневой деятельности. Главной причиной существования рынка в Магнитогорске являлся товарный дефицит - таков основной вывод исследователя в изучении проблемы снабжения горожан. Богатый региональный материал о деятельности черного рынка позволил показать его специфику - паразитизм, спекулятивный характер, огромные размеры воровства, относительность понятий законного и незаконного. Главной причиной развития спекуляции автор считал искусственно заниженные цены в системе государственной торговли. Это, по нашему мнению, является лишь одним из факторов. Корни спекуляции составляли, прежде всего, товарный дефицит и высокий покупательский спрос. В целом С. Коткин показал, что советское общество 1930-х гг. функционировало как система правил, включая правило идентификации. Система взаимоотношений показана Коткиным как динамичная сеть социальных контактов, как «пейзаж возможностей», в котором горожане действовали комформистски¹⁵⁴.

Таким образом, в изучение повседневной жизни Магнитогорска можно выделить три этапа: первый охватывает 1930 - 1950-е гг., второй - 1953 -конец 1980-х гг. и третий - с 1990-х гг. по настоящее время. Изучение проблем повседневной жизни в отечественной литературе началось на рубеже 1980 - 1990-х гг., а следовательно общий фон для рассмотрения темы диссертационного исследования был создан. Хотя отдельные аспекты жизни магнитогорцев привлекали внимание исследователей, комплексного труда по повседневной жизни города Магнитогорска в начале 1930-х гг. нет. Итак, анализ историографии избранной нами темы показал, что в современной исторической науке не сложилось универсального подхода к изучению проблем городской повседневности, а исследование повседневности Магнитогорска специально историками не проводилось.

Источниковая база диссертации опирается на комплекс архивных материалов, выявленных и отобранных в центральных (ГАРФ -Государственный архив Российской Федерации, РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства), региональных (ГАСО -Государственный архив Свердловской области, ЦДООСО - Центр документации общественных организаций Свердловской области, ОГАЧО -Объединенный государственный архив Челябинской области) и городских архивах (МУ МГА - МУ Магнитогорский «Городской архив», АЗАГС - архив

154 Лип. Дж., Литвин А. Эпоха Иосифа Сталина в России. Современная историография. - М., 2009. - С. 75.

записей актов гражданского состояния, архив ГорОНО - архив городского отдела народного образования); в фондах музеев (МУ «Краеведческий музей», МУ «Музей истории Магнитостроя», МУ «Музей МВД»); семейных архивах магнитогорцев, а также в личном архиве автора. В соответствии с видовой классификацией, нами было выделено шесть видов источников: законодательные акты, делопроизводственная документация, статистические данные, периодическая печать, публицистические работы и источники личного происхождения, среди которых воспоминания, письма и интервью.

К законодательным актам, положенным в основу исследования, относятся публикации нормативных актов советского государства (тексты законов, постановлений, резолюций, пленумов, правил и инструкций). Эта группа источников позволяет выявить ключевые направления регулирования государством повседневной жизни горожан, а также продемонстрировать реальное применение законов на практике и их особенности в Магнитогорске. В контексте избранной темы использование источников этого вида обусловлено необходимостью рассмотрения реалий городской повседневности Магнитогорска в сопоставлении с жизнью советского государства. Специализированные сборники законодательства по коммунальному и жилищному строительству, в которых приведены извлечения из гражданского кодекса, постановления ВЦИК и СНК, инструкции и циркуляры НККХ РСФСР и др., играют особую роль в связи с необходимостью обращаться к вопросам развития градоустройства, коммунального и жилищного хозяйства страны ⁵⁵.

Делопроизводственные материалы представлены как архивными, так и опубликованными материалами. Организационная и распорядительная документация, текущая переписка учреждений и предприятий, протоколы собраний, учетная, отчетная и контрольная документация, докладные записки, исходящие от Народного комиссариата труда РСФСР, Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов и Государственного издательства «История фабрик и заводов» из фондов ГАРФа, справки и переписка о состоянии общественного питания, рабочего снабжения, работе закрытых рабочих кооперативов, записки профсоюзных и хозяйственных организаций о неудовлетворительном снабжении предприятий по Уральской области и городу Магнитогорску, постановления областной прокуратуры, отдела народного образования, протоколы конкурсов по культурному строительству, секретная переписка городских КК РКИ о санитарно-эпидемиологической ситуации в городе, состоянии ликбезработы, возникновении недовольства среди рабочих, срыве субботников и демонстраций, недостаточном снабжении из фондов ГАСО и ОГАЧО позволяют изучить ситуацию во всех сферах повседневной жизни магнитогорцев, а также сравнить ситуацию в городе, регионе и стране.

В фондах МУ МГА нами привлечены к исследованию отчеты о

155 Коммунальное и жилищное хозяйство: Кодификационный сборник РСФСР. - М., 1933; Михальченко А.Н., Пальтов А.Д. Коммунальное законодательство. - Пятигорск, 1936.

деятельности горсовета, акты обследования горбольницы, протоколы заседаний членов коммунальной секции, докладные записки в вышестоящие инстанции, акты обследования школ города, материалы о развертывании сети дошкольных и школьных учреждений, протоколы заседаний секций здравоохранения, образования, благоустройства, отчетная документация городской прокуратуры о криминальной обстановке в городе, планы и сводки итогов по работе культурных учреждений. Материалы контрольных комиссий содержат объемный пласт информации о работе сектора торговли и снабжения в Магнитогорске. Протоколы собраний рабочих служащих города, обсуждение ими проблем повседневной жизни позволяет наиболее детально и образно представить картины будней горожан. Протоколы партийных собраний городской прокуратуры и ОГПУ позволяют оценить деятельность городских органов правопорядка, а также увидеть массу проблем бытового характера магнитогорцев. Протоколы собраний, стенограммы, докладные записки, сводки и иная документация Горкома ВКП(б) освещает разнообразные стороны жизни города.

Статистические источники исследования представлены как опубликованными, так и неопубликованными, архивными материалами. Неопубликованная статистика представлена материалами архива ЗАГС города Магнитогорска, по которым можно судить о показателях рождаемости и смертности в Магнитогорске, и Магнитогорского отдела государственной статистики Челябинскстата (МОГСЧ), информационная база которого дает представление об основных показателях развития жилищно-коммунального хозяйства и культуры в городе. К числу опубликованных статистических сборников относятся, главным образом, сборники, посвященные вопросам коммунального хозяйства, образования, науки и культуры РСФСР и СССР и Урала, где также имеются сведения о состоянии коммунального хозяйства города Магнитогорска ⁵ . Данная группа источников дает возможность сравнить ситуацию в Магнитогорске с положением в других городах Урала и страны в целом. Кроме того, данные статистические сборники содержат не только количественные цифры, но и обобщающий, систематизирующий материал. Особую группу статистических материалов составляют специальные статистические сборники, написанные непосредственно на материалах Магнитогорска ¹⁵⁷.

Существенную долю источников составляет периодическая печать. В своем исследовании мы использовали периодические издания различной тематики: от социально-экономических до литературных журналов ¹⁵⁸. Очень информативным и перспективным источником изучения проблем

156. Коммунальное хозяйство Союза ССР к концу первой пятилетки. Основные итоги переписи коммунального хозяйства. - М., 1935; Коммунальное хозяйство Урала (Итоги переписи коммунальных предприятий и городского благоустройства 1932 г.). - Свердловск, 1933; Народное образование, наука и культура в СССР. Статистический сборник. - М., 1977; Советская торговля. Статистический сборник. - М., 1935.

157. Магнитогорску - 50 лет. Статистический сборник. - Магнитогорск, 1979; Магннтострой в цифрах. Статистический отчет за 1931 год. - Магнитогорск, 1932.

158. <3а магнитострой литературы». Рабочий литературно-художественный иллюстрированный журнал Магшггостроя.

повседневности являются местные газеты. Из них можно почерпнуть значительный пласт информации о городской повседневности: проблемы обеспечения населения продовольственными и промышленными товарами, жилищные условия, состояние системы образования и востребованность разнообразных специальностей, степень организации культурных форм досуга. Кроме того периодическая печать позволяет узнать адреса, имена, маршруты и периодичность движения общественного транспорта, получить информацию об интересах и жизненных проблемах горожан, узнать суждения магнитогорцев о качестве социально-бытового обслуживания. Использование газет и журналов различной тематики, адресованных широкому кругу читателей, позволяет не только открывать новые фактические сведения, но также сопоставлять содержание разных изданий, что в свою очередь дает возможность выявить различные наиболее актуальные проблемы повседневной жизни магнитогорцев.

В процессе работы мы обращались к значительному числу газет и журналов краевого, городского и союзного значения. Среди них: газеты «Правда» - центральный орган ЦК ВКП (б) и «Пути индустриализации» -орган президиума ВСНХ СССР и журнал «СССР на стройке», профессионально-ориентированные журнал «Магнитострой» - орган парткома, постройкома и треста «Магнитострой»; ежедневные городские газеты «Магнитогорский рабочий» - орган Магнитогорского горкома КПСС и горсовета депутатов трудящихся, «Комсомольская правда» на Магнитострое» - штурмовая газета редакции «Комсомольская правда» на строительстве Магнитогорского комбината и «Магнитогорский комсомолец» - орган Магнитогорского горкома партии; газеты, ориентированные на определенную социальную группу - «Борьба за металл» - газета лишенных свободы и ИТР Магнитогорской ИТК - орган ГВЧ, «Горняк» - орган парткома ВКП(б), рудкома и горно-рудного управления Магнитостроя, а также газета-штурмовка «За металл».

Несомненно, важным источником при разработке проблемы повседневной жизни Магнитогорска является публицистика. В настоящее время публицистика как вид исторического источника только начинает разрабатываться исследователями¹⁵⁹. Применительно к публицистике периода 1930-х гг., по нашему мнению, уместно использовать определение этого понятия, зафиксированное в литературе тех лет и дополненное характеристиками современных исследователей. Мы предлагаем относить к публицистике работы очевидцев событий, исследующие актуальные общественно значимые вопросы, разрешающие их с точки зрения определенного класса в целях непосредственного воздействия на общество, содержащие в себе оценку, призыв и т. п. Вслед за исследователями С.А. Никитиным и М.Н. Тихомировым, мы склонны считать, что периодика и

159 Плавская Е.В. Публицистика как вид исторических источников: проблема определения // Вестник РГГУ. - 2008. - К« 4. - С. 81 - 93.

публицистика довольно близкие виды исторических источников, но все таки их необходимо разграничивать' . Мы предлагаем перечень отличительных черт публицистической литературы по материалам Магнитогорска. Во-первых, публицистические произведения представляют собой работы, изданные в виде брошюры или книги общим объемом не менее 1 печатного листа. Во-вторых, задачей публицистики является, прежде всего, формирование мнения по тому или иному вопросу, а основная задача периодики состоит в освещении происходящих событий. В-третьих, публицистические произведения не оперируют конкретными статистическими или архивными данными. Авторы произведений, как правило, обличали недостатки жизни горожан, строительства, нарушений трудовой дисциплины, правил техники безопасности , возвышали и ставили в пример достижения в сфере строительства, культуры и быта, ударничество и изотовцев ¹⁶ . Некоторыми публицистами предпринимались попытки прогнозирования светлого будущего ¹⁶⁴.

В процессе исследования нами привлекались источники личного происхождения. Это воспоминания старожилов Магнитогорска, как неопубликованные, из коллекции автора и фондов архивов и музеев, так и опубликованные мемуары. Последние представлены двумя группами источников: мемуары участников строительства города ¹⁶⁵ и мемуары лиц, в разное время посетивших Магнитогорск . Обе группы мемуаров объединяет тенденция героики в изложении материала, пафоса строительства Металлургического завода¹⁶⁷. Но в первой группе мемуаров практически не говорится о трудностях и бытовых проблемах, имевших место на строительстве города, в отличие от второй категории мемуаров, указывающих на недостатки и просчеты в организации быта первостроителей. Особо следует отметить мемуары американца Джона Скотта «За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали» ¹⁶⁸. Автор работал на различных участках Магнитостроя, жил вместе с рабочими и инженерно-техническими кадрами, учился в Магнитогорском комвузе. Особая ценность этой книги состоит в том, что Дж. Скотт повествует не

160. Публицистические материалы могли публиковаться в периодике.

161. Исследователь Г.П. Саар в 1930 г. опубликовал учебник по источниковедению, объединив газеты, прокламации, агитационную литературу в одну группу источников, названную публицистикой.

162. Корин Е. На новых путях. - Свердловск - М., 1931; Крнгер Е. Свидание с юностью - М., 1972; Маркевич H. Рождение гиганта. - М., 1930; Марьясин Л.М. Второй гигант горы Магнитной. - Свердловск, 1933; Мы активно участвуем в социалистическом строительстве. - Магнитогорск, 1936; Полонский В. Магшггострой. - М., 1931.

163. Рудин. М. Героические дни Магнитогорска. Очерки о героях Магнитостроя. - Свердловск, 1931; Чаган 3. Еще раз рожденные. Очерки. - М. - Л., 1931; Чаган 3. У подножья горы Магнитной. - М. - Л., 1930; Шнейвас Р. Огни Магнитогорска (Очерки). - Челябинск, 1950; Богданов Н. Гигант пятилетки. - М., 1931.

164. Жигунов П. Ударный эшелон Магнитостроя. - Л. - М., 1932; Карташов H. Страна инженерия. - Челябинск, 1965

165. Всегда в борьбе. Воспоминания ветеранов московского комсомола. В 2 кн. Кн. 1. - М., 1978; Герасимов П.М. Гора Магнитная // Были индустриальные. Очерки и воспоминания. - М., 1973; Гугель Я.С Воспоминания о Магнитке // Рифей. Уральский литературно-краеведческий сборник. - Челябинск, 1980. - С. 5 - 26.; Революционный держите шаг. -М., 1970, Скотт Дж. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. - М. - Свердловск, 1991.

166. Воспоминания Эм. Казакевича. - М., 1984; Казакевич Э. Слушая время. Дневники. Записные книжки. Письма. -М.,1990; Нарпньяни С.Д. Ты помнишь, товарищ...: Очерки о комсомольцах. - М., 1957.

167. Речь идет о публикациях советского периода.

168. Скотт Дж. Указ. соч.

только о триумфах строительства, но указывает на крайне тяжелую жизнь рабочих, спецпереселенцев, заключенных, иностранцев и привилегии номенклатурных работников. Показывая объективную картину процесса обучения, автор раскрывает негативные аспекты подготовки кадров — слабую материальную базу, низкий уровень преподавательских кадров, формализм. Многие сюжеты, поднятые в мемуарах Скотта, имеют для нас важное значение - здесь освещено отношение рядовых магнитогорцев к происходящему в городе и на строительстве.

Значительный объем информации, собранной редакцией «ИФЗ» в 1935 - 1936 гг. сохранился в фондах ГАРФа, РГАЛИ и городских музеях. Это воспоминания первостроителей, стахановцев и ударников, неопубликованные рукописи писателей, задействованных в создании «Истории Магнитостроя», а также воспоминания очевидцев строительства металлургического завода и города, собранные писателем Э.Г. Казакевичем, побывавшем в Магнитогорске в конце 1950-х гг. и зафиксировавшем воспоминания и переживания горожан. Описания жизни магнитогорцев начала 1930-х гг. сохранилось в неопубликованных рукописях, записных книжках и блокнотах журналистов и писателей, посещавших Магнитогорск в начале 1930- х гг. Что особенно важно, в записях, сделанных В. Полонским, И. Штоком и А. Роммом, отражены не только трудовые подвиги и достижения магнитогорцев, но и аварии, неразбериха, отсутствие нормальных бытовых условий - все то, что официальная документация фиксирует в «сухих» цифрах. Среди опубликованных мемуаров следует выделить воспоминания участников строительства города и лиц, в разное время посетивших

Т*7П

Магнитогорск . Эго-источники позволяют представить живую картину городской повседневности.

В настоящее время в исторической науке отсутствует четкое определение понятия «устные воспоминания». В западной историографии устными источниками считаются только звукозаписи интервью, различных речей и выступлений общественных и политических деятелей ¹⁷¹. По мнению исследователей - основателей метода «устной истории» П. Томсона, А. Портелли, Дж. Эвартэ Эванса, при работе с устным источником особое значение играет именно звучание источника, т. е. особенности речи, с какой интонацией говорил интервьюируемый. Отечественные исследователи считают, что устный источник - информация о прошлом, зафиксированная в письменной или аудиоформе. С целью записи устных воспоминаний нами была составлена примерная опросная анкета [Приложение 1] и проведены интервью 10 старожилов города Магнитогорска и респондентов пожилого

169. Были индустриальные. Очерки и воспоминания. М., 1973; Гугсль Я.С. Воспоминания о Магнитке // РифеП. Уральский литературно-краеведческий сборник. Челябинск, 1980. С. 5 - 26; Революционный держите шаг. М., 1970; Скотт Дж. За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали. М., Свердловск, 1991.

170. Воспоминания Эм. Казакевича. М., 1984; Нариньяни С.Д. Ты помнишь, товарищ...: Очерки о комсомольцах. М„ 1957.

171. Parks R. Listening to the past II History today. - 2000 - Ks 11. - P. 36.

возраста ~, рассказывавших о повседневной жизни магнитогорцев, опираясь на рассказы своих родителей и частично на собственные детские воспоминания. Несомненно, данный вид источника является одним из наиболее репрезентативных при исследовании проблем повседневности ¹⁷³, однако сбор информации сопряжен с рядом трудностей, прежде всего интерпритационного характера.

Среди визуальных источников нами использовались фотодокументы, представленные фотографическими материалами из коллекций Магнитогорского краеведческого музея, музея истории Магнитостроя и музея МВД, а также семейных альбомов магнитогорцев. Фотоисточники обладают разной степенью достоверности, что зависит во многом от степени точности рассказов владельцев фотоальбомов и подписей фотографий музейной коллекции снимков. Однако данный источник позволяет более ясно представить себе условия жизни горожан в первой половине 1930-х гг.

К числу вещественных источников исследования мы относим архитектурные сооружения эпохи 1930-х гг., сохранившиеся в Магнитогорске по сей день: первые улицы и кварталы соцгорода, трамвайные ветки, землянки. Естественно, что качество сохранившихся строений оставляет желать лучшего, однако они позволяют увидеть воочию фрагменты жизни первых горожан в 1930-е гг.

В целом разнородный характер источников, привлеченных для решения поставленных в исследовании задач, потребовал дифференцированного подхода к их использованию и изучению. В совокупности источники составили уникальный комплекс взаимодополняющих материалов, позволяющих решить задачи исследования.

Методология и методика исследования

Тема диссертации находится на пересечении нескольких современных направлений исторической науки: городская история, социальная история, устная история (в том числе демографическая история), которые рассматриваются с точки зрения истории повседневности. Проблематика социальной истории в последние десятилетия является наиболее популярной в мировой исторической науке. «Объектом внимания социальной истории могут стать совершенно незнакомые для отечественной историографии сюжеты, которым раньше не придавалось особого значения... в центре внимания социальной истории оказался человек, причем не сам по себе, а как элементарная клеточка живого развивающегося общественного механизма» ¹⁷⁴. В сферу интересов социальной истории входят такие вопросы как «человек и его положение в обществе, проблемы духовной жизни..., человек в различных взаимосвязях и ситуациях, в социальной среде и в

172. В интервью участвовали респонденты в возрасте от 62 лет (они рассказывали о жизни в Магнитогорске в 1930-е гг. со слов своих родителей) до 85 лет (непосредственные участники событий 1930-х гг.).

173. Козноиа И.Е. XX век в социальной памяти российского крестьянства. - M., 2000. — С. 33.

174. Соколов А.К. Социальная история России новейшего времени: проблемы методологии и источниковедения // Теоретические проблемы исторических исследований. Вып.1. 1998. - С. 108.

системе разнообразных групп, в семье и в повседневной жизни» . Использование методов устной истории позволяет существенно расширить источниковую базу исследования и помочь в интерпретации устных свидетельств первых магнитогорцев — очевидцев процесса формирования и развития городской повседневности в 1929- 1935 гг. Важнейшим методом, используемым устной историей является интервью — непосредственный опрос участников исторических событий, который позволяет выявить роль социальных обстоятельств «в конструировании повседневности». Методологию устной истории разрабатывают исследователи П. Томсон, Р. Грили, М. Фримэн, изучающие в рамках интервьюирования процессы взаимодействия идентичности, памяти и личного нарратива.

Данные научные подходы в исследовании целесообразно дополнить методологическими принципами и инструментарием, разработанными учеными, занимающимися исследованием «образа жизни», а также методами смежных гуманитарных дисциплин, прежде всего психологии.

История повседневности как научное направление зародилось в Европе. Первым обратил внимание на значимость осмысления не только философских абстракций, но и «сферы человеческой обыденности» Э. Гуссерль - представитель феноменологического направления философии. Термин «повседневность» Гуссерль заменяет понятием «жизненный мир», являющий собой некую данность, с которой человек сталкивается в момент своего рождения ⁷ . Вслед за ним феноменологический подход к исследованию обыденности применили социологи. В частности, основатель феноменологической социологии А. Шютц предлагал отказаться от восприятия окружающего мира как «преданного» и сосредоточить внимание на «мире человеческой непосредственности». Последующий вклад в развитие идей феноменологической социологии осуществили Т. Лукман и П. Бергер, в основе работ которых лежал дидактический подход ¹⁷⁷. По мнению исследователей, «феноменологический анализ повседневной жизни ...

воздерживается от причинных и генетических гипотез» , что позволяет максимально приблизиться к конкретизации фактического материала. Всплеск интереса к «социологии повседневности» и превращение ее в самостоятельное направление в рамках совокупности наук об обществе вызвали изменения и в историческом знании. Среди исследователей, внесших вклад в разработку понятия «повседневность», можно назвать

французских историков М. Блока и Л. Февра . Продолжателем их подхода стала школа «Анналов» во главе с Ф. Броделем . Его концепцию

175. Чубарьян А.О. Современные тенденции социальной истории // Социальная история. Ежегодник. 1997. - С. 7.

176. Савченок Л. А. Социология повседневности. - Ростов- на-Дону, 2000. - С. 19.

177. В соответствии с дидактическим подходом, жизненный мир человека определяется объективными условиями его существования, но в то же время социальная реальность конструируется индивидами.

178. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. - M., 1995. - С. 39.

179. Исследователи применяли «антропологический подход» в изучении прошлого, а в реконструкции повседневности они видели воссоздание истории в ее целостности.

180. Под повседневностью Ф. Бродель понимал «мелкие факты, едва заметные во времени и пространстве...», а структурами повседневности считал географические и экологические условия жизни, условия трудовой деятельности и потребности человека.

использовали французские историки второго поколения школы «Анналов» ^ш.

Другое понимание истории повседневности формируется в 1980-е гг. в Германии. Оно получило название «Alltagsgeschichte». Наибольший вклад в научную разработку истории повседневности внес Альф Людтке. Определяя сферу интересов истории повседневности, Людтке отмечает, что она фокусируется на анализе поступков тех, кого называют «маленькими, простыми, рядовыми людьми». «Что важнее всего — это изучение человека в труде и вне его. Это - детальное историческое описание устроенных и обездоленных, одетых и нагих, сытых и голодных, раздора и сотрудничества между людьми, а также их душевных переживаний, воспоминаний, любви и ненависти, тревог и надежд на будущее... Центральными в анализе повседневности являются жизненные проблемы тех, кто в основном остались безымянными в истории... Индивиды в таких исследованиях предстают и действующими лицами, и творцами истории, активно производящими, воспроизводящими и изменяющими социально — исторические реалии прошлого (и настоящего). Такая перспектива обостряет наше видение тех контуров жизни, которые приносят страдания людям, иными словами,

позволяют видеть, как творцы истории становятся ее жертвами» . К концу 1980-х гг. повседневная история стала общепризнанным направлением науки и распространилась в США, Италии, Великобритании, Франции и других странах.

К исследованию проблем повседневности существует множество подходов. По мнению Ф. Броделя, повседневность представляет собой не только условия жизни и труда, жилище, питание, одежду, но и весь спектр соответствующих взаимоотношений - поступков, желаний, идеалов,

ценностей и правил, регулирующих поведение человека . Иное понимание предлагает А. Людтке. Исследователь считает, что повседневность не что иное как изучение «микроисторий» отдельных рядовых людей или их групп, носителей повседневных интересов, а через них - проблемы культуры как способа понимания и обобщения повседневной жизни и поведения в ней ¹⁸⁴. Ш. Фицпатрик видит повседневность как «историю обиходных практик», т. е. «форм поведения и стратегий выживания и продвижения, которыми пользуются люди в специфических социально-политических условиях» ¹⁸⁵. Изучение прошлого историки повседневности рассматривают, по словам СВ. Журавлева, как «процесс его реконструкции»^{1 б}. Ведущую роль

1S1 Продолжателем традиций школы «Анналов» в России является А.Я. Гуревич, ставящий в центр своих исследований общую реконструкцию «картины мира», относящихся к определенному историческому периоду или социальной группе. Особое внимание Гуревич уделяет изучению ментальной составляющей обыденной жизни.

182. Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии? // Социальная история. Ежегодник, 1998/1999. - M., 1999. - С. 77.

183. Бродель Ф. Структуры повседневности: Возможное и невозможное // Материальная цивилизация и капитализм. XV-XVIII вп. В 3-х тт. М., 1986. Т. 1.

184. Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии? // Социальная история. Ежегодник. 1998/1999. - С. 77.

185. Фицпатрик Ш. Повседневный сталинизм: социальная история советской России: город. - М., 2001. - С. 7.

186. Журавлев СВ. «Маленькие люди» и «большая история»: иностранцы московского Электрозавода в советском

междисциплинарного подхода в исследовании повседневности отмечает Ю.А. Поляков. Он также выделяет несколько направлений в истории повседневности: историко-демографическое, историю быта и семьи, изучение жизненных условий. Повседневностью он называет «сумму миллиардов судеб людей, живущих в далеком и близком минувшем» ^ш. Анализируя проблемы истории повседневности в контексте женской истории, Н.Л. Пушкарева четко разграничила этнографические исследования быта и исторические исследования обыденных практик (повседневности), показав, что все подходы в изучении повседневности имеют равное значение для современного состояния научного знания.

Для объективного изучения проблемы исследования мы используем комплексный подход, сходный с пониманием истории повседневности Н.Л. Пушкаревой: исследование хода социальных макропроцессов и микроаналитический анализ, который реконструировался в рамках школы «Анналов», американской и британской социальной истории, в историографии Италии. Представители итальянской «социальной истории» рассматривали микроанализ как индивидуализированный подход и утверждали, что его сущность подобна художественному творчеству, а изучение прошлого происходит средствами «понимания», «вживания» в него, а также посредством одновременного отбора исторических фактов и их истолкования . Особенностью данного подхода является ограничение масштаба наблюдения в пространстве и времени. Наше исследование строится на локальном (в отношении территориальных рамок) материале. Магнитогорск, несмотря на свой юный возраст, играл важную роль в жизни страны как в экономическом, так и в культурно-идеологическом плане. Использование локального подхода предполагает концентрацию внимания на особенностях повседневной жизни Магнитогорска с учетом общесоюзного контекста. В соответствии с логикой исследователя М. Блока, подобный подход характеризуется «особой мерой плотности» ¹⁸⁹.

По справедливому замечанию И.В. Нарского, исследование макропроцессов в конкретном регионе (в данном случае в городе Магнитогорске) позволяет описать их как катастрофу. Рассмотрение «мелочей» повседневной жизни магнитогорцев только усугубляет впечатление трагедии. «Однако ни тот ни другой подход не позволяет дать удовлетворительный ответ на вопрос... как функционировала и менялась культура в самом широком смысле слова, культура как сотканная человеком ткань значений» ¹⁹⁰. Поэтому особенно важным нам представляется изучение

обществе 1920-1930-х гг.. - M., 2000. - С. 15.

187. Поляков Ю.А. Человек в повседневности // Вопросы истории. - 2000. - Л"» 3. - С. 125 - 132.

188. Cinsburg С. Micro - Historic. Zwei oder drei Dinge, die ich von ihr wei II Historische Anthropologic. Kultur. Gcscllschaft. Alltag. - 1993.-С 181.

189. Блок M. Апологію истории, или ремесло историка. - M., 1986. - С. 89. Особое значение «плотному описанию» предают С.С. Букин и В.И. Исаев, отмечая, что «углубление в исторический процесс до бытовых аспектов существования отдельного человека потребовало от историков новых методов и подходов». См.:. Букин С.С, Исаев В.И. Указ. соч. С. 3.

190. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917 - 1922 гг. - М., 2001. - С. 386.

поведенческих реакций магнитогорцев, которые вырабатывались и применялись каждодневно.

Синергетический подход в исследовании социально-исторических явлений к концу XX в. выявил ограниченность, присущую классической парадигме линейно-поступательного развития социума. Эволюционные изменения в мире характеризуются возрастающей нелинейностью, «неклассичностыо» процесса трансформации социума. Отсюда актуальной задачей развития социально-философского знания становится формирование нового понимания социальной истории, отвечающего современным научным достижениям и позволяющего обогатить подходы к постижению прошлого. Опора социальной истории на синергетику, на вырабатываемый ею метод познания закономерности процессов нелинейности открывает новые перспективы научного осмысления социально-исторического развития. О. Тяпкина отмечает, что преимущество синергетики состоит в том, что она «позволяет не надстраиваться над другими системными подходами, а встраиваться в них, определяя тем самым многомерный взгляд на предмет»

Теория синергетики, исследующая общие закономерности социальной самоорганизации, т. е. взаимоотношений социального порядка и социального

192 и

хаоса , соответствует специфической ситуации, сложившейся в Магнитогорске в первой половине 1930-х гг. и будням магнитогорцев. Хаос в теории синергетики представляется как закономерный этап развития, который со временем сменяется порядком. Аналогичная ситуация сложилась в Магнитогорске. Анализируя социально-историческое развитие Магнитогорска, необходимо отметить, что синергетика создает теоретико-методологическое основание для анализа специфичности проходящих в городе социальных процессов.

Значительными возможностями для решения поставленных нами задач обладает теория модернизации, сформулированная в 1950-1960-х гг. на теоретической базе эволюционизма и функционализма. Описываемый в рамках теории модернизации переход к индустриальному обществу уделяет существенное внимание проблемам индустриализации. Переход к «современности» требует развития не только передовых технологий, но и соответствующих им социальных, экономических и культурных механизмов. Процесс модернизации трактуется как всесторонний, комплексный, включающий множество одновременных изменений практически во всех сферах общества¹⁹³. В Магнитогорске первой половины 1930-х гг. происходили существенные изменения, среди которых следует отметить «демографический переход», «дезорганизацию семьи», развитие системы

191 Тяпкина О. Деревня и город как локальные общества // Горизонты локальной истории Восточной Европы XIX - XX

веках. - Челябинск, 2003. - С. 98.

192Бородкмн Л.И. «Порядок из хаоса»: концепции синергетики в методологии исторических исследований.

[Электронный ресурс]. Режим доступа. . Последнее посещение.

17.06.2009.

193 Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические

проблемы модернизации. - M., 2006. - С. 137-138.

образования и здравоохранения, рост массовой культуры, четкое распределение времени между «трудом» и «досугом» и др.

Исследования «образа жизни» в отечественной науке имеют довольно обширную методологическую базу. Ученые обратились к данной проблематике еще в начале 1920-х гг. Однако дефиниция «образ жизни» до сих пор не полно изучена в литературе. Своеобразный итог в трактовке понятия «образ жизни» подвели исследователи А.П. Бутенко, А.С. Ципко и В.П. Киселев в работе «Социалистический образ жизни (Методологические проблемы исследования)». Они обозначили «образ жизни» как способ жизнедеятельности личности, социальной группы либо общества, определяемый совокупностью разнообразных факторов ¹⁹⁴. Кроме того, они предложили использовать метод субъективного анализа в исследовании образа жизни. Этот метод целесообразно применять и нам в конкретном исследовании. Субъективный анализ представляет собой, прежде всего, исследование жизни людей через призму ценностей культуры и быта исторической эпохи (в нашем случае речь идет о респондентах, проживавших в Магнитогорске в первой половине 1930-х г.) ¹⁹⁵.

Из психологических концепций для наших целей имеет значение психология выживания в экстремальных условиях, а также психология конфликта¹⁹⁶. Мы в своей работе опираемся на теорию психофизиологической адаптации, изучаемой психологом Ц.П. Короленко, согласно которой «нарушение границ нормы» может привести как к положительным реакциям, так и к негативным. Не отрицая возникновения положительных реакций среди населения Магнитогорска на «нарушение границ нормы», преобладающими реакциями в городе все таки стали отрицательные проявления: агрессия, регрессия, отказ, репрессия, фантазирование, проекция, рационализация, вытеснение и др. ¹⁹⁷. Принципы теории адаптации использовались нами при исследовании девиантных форм поведения и причин их возникновения в Магнитогорске. Девиантное поведение, понимаемое как нарушение социальных норм, приобрело в последние годы массовый характер и поставило проблему исследования девиаций в центр внимания историков, социологов, социальных психологов, медиков и работников правоохранительных органов. Изучение девиантного поведения предполагает поиск ответов на ряд фундаментальных вопросов, среди которых - вопросы о сущности категории «норма» и об отклонениях от нее. В стабильно функционирующем и устойчиво развивающемся обществе ответ на этот вопрос ясен. «Социальная норма, - отмечает социолог Я.И. Гилинский, - определяет исторически сложившийся в конкретном обществе предел, меру, интервал допустимого поведения, деятельности людей,

~ 198 г\

социальных групп, социальных организации» . Она проявляется в законах,

194. Бутенко А.П. Социалистический образ жизни (Методологические проблемы исследования). - М., 1975. - С. 10.

195. Там же. С. 14.

196. Лебедев В.И. Личность в экстремальных условиях. - M., 1989. - С. 67.

197. Короленко Ц.П. Психофизиология человека в экстремальных условиях. - Л., 1978.

198. Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения и социального контроля: Краткий очерк // Рубеж. 1992. N«2

традициях и обычаях, т. е. во всем том, что стало привычкой и прочно вошло в быт, в образ жизни большинства населения. Но в переходные периоды в обществе, где разрушены одни нормы, а другие существует в теории или только начинают применяться, проблема толкования и применения нормы становится чрезвычайно сложным делом. Кроме того, осложняет практику применения понятия «норма» общая социально-экономическая и морально-психологическая обстановка, формирующаяся в том или ином сообществе. Поэтому социальные отклонения могут иметь для общества различные значения. Позитивные служат средством прогрессивного развития системы, повышения уровня ее организованности, преодоления устаревших, консервативных или реакционных стандартов поведения. Это - социальное творчество: научное, техническое, художественное, общественно-политическое. Негативные - дисфункциональны, дезорганизуют систему, подрывая подчас ее основы. Это — социальная патология: преступность, алкоголизм, наркомания, проституция, суицид. Границы между позитивным и негативным девиантным поведением подвижны во времени и пространстве социумов. Кроме того, одновременно существуют различные «нормативные субкультуры» (от научных сообществ и художественной «богемы» до сообществ преступников). В Магнитогорске получили широчайшее распространение оба вида девиантного поведения: позитивное и негативное. Первое проявлялось в каждодневном трудовом подвиге и самопожертвовании магнитогорцев; второе - в существовании на территории города разнообразных девиаций (преступность, алкоголизм, проституция, наркомания, суицид, беспризорность).

Определяя методику исследования избранной нами проблемы, следует иметь в виду междисциплинарность тематики. Это требует не только заимствования и использования смежных научных дисциплин, но и их синтеза при главенстве собственно исторических методов. Данное исследование основано на сочетании общенаучных методов: анализа и синтеза (фактическое или мыслительное разложение целого на составные части и воссоединение целого из частей, осуществляемое на всех ступенях познавательного процесса), индукции и дедукции (логические операции, в результате которых происходит формирование нового утверждения, но разными способами - от общего к частному и от частного к общему), а также общеисторических методов, к которым относятся, прежде всего, историко-сравнительный метод, обладающий широкими познавательными возможностями и направленный на раскрытие рассматриваемой реальности, и историко-системный метод, являющийся очень важным элементом с точки зрения раскрытия внутренних механизмов функционирования и развития общественно-исторической системы, которой является город; и ретроспективный (последовательное проникновение в историческое прошлое с целью определения причины данного события).

56.

Названные теоретико-методологические основания позволили рассмотреть характеристики повседневной жизни Магнитогорска в единстве двух аспектов: в социально - психологическом (духовном) ключе мы рассмотрели повседневность города как сочетание различных социальных, культурных, психологических единиц; в материально - бытовом - как процесс налаживания жизни населения посредством становления и нормализации жизненно важных систем - здравоохранения, снабжения, жилищного строительства. Успешному решению исследовательских задач, несомненно, способствует соблюдение исторических принципов: научной достоверности, историзма и объективности.

Научная новизна диссертации заключается в попытке первого комплексного анализа истории повседневности магнитогорцев в 1929 -1935 гг. с учетом развития здравоохранения, жилобеспечения, снабжения, образования, досуга и девиаций горожан в этот период, а также семьи и общей характеристики социально-демографического развития города. С этой целью нами введены в научный оборот ранее не использовавшиеся архивные источники.

Практическая значимость

Результаты исследования могут иметь прикладное значение: стать основой образовательных курсов по истории Урала и города Магнитогорска (краеведению, микроистории, устной истории и др.) для высшей и средней школы. Перспективным представляется использование материалов диссертационного исследования в просветительской и краеведческой деятельности.

Апробация работы

Основные положения и выводы работы были изложены на Всероссийских конференциях: «Мавродинские чтения», проходившей в Санкт Петербурге в 2008 г., «Культура Урала в XVI - XXI вв.: исторический опыт и современность», проходившей в Екатеринбурге в 2008 г., «Россия и мир глазами друг друга: история взаимовосприятия» в 2008 и 2010 гг. в Москве, «Бакунинские чтения. Урал индустриальный» в 2009 г. в Екатеринбурге, краеведческие чтения «Наследие», проходившие в Магнитогорске к 80-летию города в 2009 г., а также на всероссийской конференции «Мобилизационная модель экономики: исторический опыт России XX века», проходившей в Челябинске в 2009 г.

Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, а также приложений.

Общая характеристика населения Магнитогорска

В 1930-е гг. население Советского Союза ощутило непосредственно на себе социально-экономические и политические изменения, происходившие в стране. В изменении демографических характеристик проявляются все основные факторы социально-экономического развития страны. В свою очередь, численность населения, его состав и структура оказывают существенное влияние на темпы и уровень общественного прогресса. Одним из факторов, влиявшим на изменение численности и социального состава городского населения, была индустриализация. Историки достаточно детально изучили спектр проблем, связанных с форсированной индустриализацией в СССР, однако никто не анализировал социально-демографические проблемы в Магнитогорске.

Давая социально-демографическую характеристику населению Магнитогорска, следует отметить, что численность и социальный состав магнитогорцев определить достаточно сложно. К сожалению, состояние источниковой базы 1930-х гг. затрудняет воспроизведение достоверной картины движения населения и изменения его демографических характеристик. Учетная и статистическая документация частично потеряны, а сохранившиеся материалы не могут дать достоверных фактов. Ясно, однако, что основные тенденции движения населения в Магнитогорске отразить возможно.

Одной из причин, по которой сложно дать четкую демографическую характеристику населения города, была значительная текучесть кадров. В.Н. Кучер отмечает, что по данным переписи 1937 г. население Магнитогорска составило 152 385 человек, но оно могло быть иным, если бы за период 1930 - 1935 гг. город не покинуло 100 тыс. чел. 199. По нашему мнению, утверждение, что за шестилетний период из Магнитогорска уехало только 100 тыс. человек, крайне необоснованно. Тогда численность населения города слабо поддавалась учету. Иногда в город за сутки прибывало по 500 - 1000 человек, одновременно сотни людей покидали Магнитострой. Текучесть кадров была особенно сильной в течение 1930 -1932 гг. В частности, в 1931 г. текучесть рабочей силы составила 70,9 %. Из вновь прибывших на Магнитострой 116 708 человек в течение года город покинули 103 302 человека20. Механическое движение населения сохранялось в течение 1930-х гг., но процент текучести стал существенно меньше уже в 1934 - 1935 гг. Так, по данным за 1935 г. текучесть населения составила 3,9 %

Постановление ЦИК и СНК СССР от 27 декабря 1932 г. «Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописке паспортов» преследовало цель снизить текучесть рабочей силы. Чтобы рабочие не покидали Магнитогорск, городские власти разработали систему льгот для самозакрепившихся в городе до конца пятилетки либо до окончания строительства . Основные привилегии таких магнитогорцев заключались в получении квартир в соцгороде, дополнительных пайков и мест для детей в яслях. Миграции в целом оказывали существенное влияние на численность населения города. Так, увеличение населения Магнитогорска за один год (1930 - 1931 гг.) составило 48 400 человек, т.е. численность магнитогорцев возросла в 3,2 раза. Следующий год дал увеличение населения в 2,9 раза или на 134 600 человек. В последующие годы колебания численности населения были менее значительны, однако тенденция изменения числа горожан за счет механического движения продолжала сохраняться вплоть до 1935 г. [Таблица 2].

Жилищный вопрос и благоустройство города

Жилищный вопрос по праву следует внести в список так называемой «незаметной» истории повседневности. В период индустриализации проблема жилья остро стояла в старых промышленных городах, не говоря о новостройках, где положение было катастрофическим. Магнитогорск в 1929 -1935 гг. ощутил данную проблему особенно остро. По мнению ряда петербургских исследователей, жилье - «самый стабильный элемент повседневной жизни; а потому жилищная политика в руках советской власти и теория соцрасселения стали инструментами по созданию "нового человека.

На рубеже 1920 - 1930-х гг. шла работа по формированию концепций нового социалистического города. Концепция соцрасселения утверждала ценность строительства новых городов как мест свободных от стереотипов прежнего образа жизни, старого характера межличностных отношений, старых форм деятельности, старой культуры и т.д. Магнитогорск в этом отношении стал идеальной площадкой для социалистического эксперимента. Магнитогорский металлургический завод был градообразующим фактором, которому подчинялись принципы расселения горожан и расположение обслуживающего производства262. В ноябрьском постановлении 1929 г. СНК РСФСР «О строительстве Магнитогорского комбината и поселка при нем» был зафиксирован тезис о том, что новый социалистический город - это исключительно пролетарский центр, связанный с работой завода 2б3, где все взрослое трудоспособное население должно быть задействовано в производственной и общественной деятельности. Жилые постройки в таком городе представляли бы собой дома индивидуального типа, расположенные в кварталах со всеми социально значимыми объектами. Центр города представлял бы собой сосредоточение культурных, административных, физкультурных, образовательных и иных учреждений. Управление Магнитостроя организовало конкурс на лучший проект города. Было предложено 16 проектов, но ни один из них не был утвержден. Зимой 1930 г. Уральский областной исполнительный комитет поручил коммунальному отделу разработать проект города на правом берегу реки Урал. Однако уже готовый проект был отвергнут из-за дороговизны строительных работ. В результате городское строительство осуществлялось без заранее продуманного плана

Жилищная политика советской власти, помимо ярко выраженной проблемы жилищного дефицита, определялась рядом других, в том числе идеологических факторов. В Магнитогорске все труженики были разделены на категории, каждая из которых размещалась изолированно друг от друга. Можно выделить две основные категории жителей города: привилегированные и непривилегированные. Первая включала в себя иностранцев, которые оказались в Советском Союзе в поисках страны-утопии или для того, чтобы заработать деньги, высококвалифицированных специалистов, в основном ИТР, направляемых на Магнитострой и высших руководителей строительства. Вторую категорию составляли местные жители станицы Магнитной и крестьяне различных национальностей из поселений Южно-Уральского региона, завербованные партией или приезжавшие «самотеком» коммунисты и комсомольцы, а также лица, сосланные как «кулаки», находящиеся в заключении, проживающие в исправительно-трудовой колонии (ИТК).

Первый генеральный план города был утвержден лишь в 1940 г. До этого времени большие проектно-планировочные и строительные работы были подчинены задаче быстрейшего ввода в эксплуатацию гиганта тяжелой индустрии265. Для сравнения строительство города при Кузнецком металлургическом комбинате осуществлялось в соответствии с заранее разработанным проектом Э. Мая266. Отсутствие генплана сделало необходимым строительство временных жилищ. Огромные размеры строительной площадки, объекты которой располагались на значительной по протяженности территории (с севера на юг протяженность стройки составляла 9 км, с востока на запад — 5 км) , а также отсутствие транспорта и качественных дорог определили местоположение жилых поселков возле строительных участков. Барачный городок состоял из отдельных, довольно крупных, участков, которые имели номера с 1 по 14. Официально строительные участки были образованы приказом начальника управления Магнитостроя от 29 июля 1930 г.268. Первый участок был элитным. Он располагался юго-западнее городского парка Металлургов, стадиона и будущего проспекта Пушкина. Простирался этот участок до клуба железнодорожного транспорта. На первом участке размещались городские магазины, нарсуд, кинотеатр «Магнит»2б . К югу от первого участка находился тринадцатый, а за ним одиннадцатый участки. Самым крупным участком был пятый, который располагался севернее будущего проспекта Пушкина. На окраинах этих участков для передовиков отводились земли под индивидуальное строительство. В результате вокруг барачных и земляночных участков образовались поселки, многие из которых существуют и ныне (Димитровский, Карадырский, Березки, Щитовые). Во всех поселках жители сами строили для своей семьи дома, исключением был поселок «Березки» или Американский поселок, который строился по типовым проектам. Поселок являл собой идеальное воплощение в жизнь садового поселка, близкого к западно-европейским стандартам. В поселке проживали семьи иностранных специалистов, инженерно-технических и руководящих работников Магнитостроя. Состоял он из равных земельных участков, каждый из которых был огорожен красивым металлическим забором с калиткой. Жилые дома - коттеджи с полным благоустройством располагались в глубине участка. Рядом с домами находились мощеные аллеи

Семейные отношения и воспитание детей

Основу создания новых взаимоотношений в семье заложили первые Декреты Советской власти, провозгласившие юридическое раскрепощение женщин, ее равноправие с мужчиной во всех сферах жизни. В 1920-е гг. семью рассматривали как своеобразный пережиток прошлого, а институт брака перестали ценить и уважать. Аборты были узаконены. Все это в совокупности существенно ослабило семью как социальный институт. На рубеже 1920-1930-х гг. в советском обществе начали формироваться новые нормы семейной жизни, сущность которых заключалась в том, что советский человек должен быть ориентирован на моногамный брак. С середины 1930-х гг. государство перешло на позиции защиты семьи и материнства, объявив в 1936 г. аборты вне закона, сделав процедуру развода затруднительной и дорогостоящей, установив льготы для многодетных матерей, утверждая авторитет родителей.

Основополагающим принципом семейных взаимоотношений в начале 1930-х гг. в Магнитогорске было стремление к достижению равенства возможностей мужчин и женщин в профессиональном плане. В новом индустриальном центре, по мнению теоретиков социалистических городов, было проще реализовать идею равенства мужчины и женщины. Однако установка о том, что «ранее женщина - раба домашней кухни и тирана мужа, теперь вышла на большую дорогу» носила преимущественно декларативный характер. На практике такое равенство довольно часто не соблюдались. Многие организации в городе отказывались принимать женщин на работу, «а если и принимали, то создавали так же условия, чтобы женщины с работы уходили»бб4. В частности, на кирпичном заводе города женщин не допускали на работы, требовавшие высокой степени квалификациибб5. Многих работниц лишали премий 6. Несмотря на препоны со стороны администрации кирпичного завода, женщины принимали активное участие в работе предприятия и смогли добиться права работать со сложными механизмами. Многие женщины писали открытые письма в местные газеты и просили помощи. Так, работница цеха телефонной связи, мать двоих детей Ивакина не могла добиться права стать ударницей, т. к. после работы не могла оставаться на производственные собрания .

В Магнитогорске, где строился не только новый металлургический завод, а прежде всего новый быт, развернулась широкая культурно-воспитательная работа среди женщин. Улучшение положения жизни женщины связывались не только с предоставлением ей прав, но и изменением ее функций в семье. Женщин пытались вовлечь в производственную и общественную деятельность в городе, создавали отряды женских масс, проводили собрания. Работу среди женщин начали с выборов делегатских собраний. В 1930 г. было создано тридцать женских делегатских групп, которые занимались также учетом женщин, «не втянутых в производство». Так, в Магнитогорске в 1930 г. только 5310 женщин (32%) работали, остальные 68 % занимались ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей .В 1931 г. число неработающих женщин возросло до 23 тысяч бб9. Но даже не все работающие женщины могли посещать собрания, как того требовали новые принципы. Домашние хлопоты и забота о детях оставались приоритетными задачами в жизни женщин, хотя их предполагалось освободить от целого ряда домашних обязанностей (приготовление пищи и воспитание детей). Приготовление обедов должна была взять на себя сеть общепита, а забота о детях передавалась в ведение комплекса детских учреждений.

Женщины-активистки создавали в Магнитогорске специальные бригады по «вовлечению в члены союза и закреплению работниц на производстве», по соцсоревнованию, по борьбе с прогулами, по охране женского труда, помощи общественному питанию, по охране материнства и младенчества и т.д . Наиболее активные участницы общественной жизни занимались организацией конкурсов на чистый и уютный барак, лучшую заботу о детях. Кроме того, женщины проводили субботники, организовывали уютный быт в общих бараках, где жили холостые мужчины . Символами уюта в магнитогорских бараках стали занавески на окнах и графины с водой на тумбочках.

Похожие диссертации на Повседневная жизнь Магнитогорска в 1929-1935 гг.

Иностранные рабочие и специалисты на предприятиях Челябинска и Магнитогорска : 1929-1933 гг.Богданов, Алексей Вячеславович

Информационно-пропагандистское сопровождение индустриализации 1929-1941 гг. средствами советского фоторепортажа : на материалах МагнитогорскаМакаров, Алексей Николаевич

Музыкальная жизнь г. Магнитогорска в 80-90-е годы : К проблеме функционирования музыкального искусстваЧернова, Елена Владимировна

Развитие мотивации студентов университета к здоровому образу жизни средствами физической культурыСтепанюк Иван Александрович

Формирование эстетического образа жизни учащихся средствами нравственного воспитанияБаглай Ирина Ивановна

Формирование культуры здорового образа жизни подростков в учреждении дополнительного образованияМалютина Марина Васильевна

Формирование здорового образа жизни студентов университета на основе механизмов рефлексииВахитов Роман Ренатович

Проблема смысла жизни в контексте познавательной деятельности: опыт философского анализаПищугина Оксана Сергеевна

Формирование готовности к здоровому образу жизни у студентов нефизкультурных вузов на основе ценностных ориентацийВитун Елена Владимировна

Теоретические основы формирования здорового образа жизни субъектов педагогического процесса в системе современного общего образованияОрехова Татьяна Федоровна