Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Научно-исследовательская деятельность М.К. Любавского в Московском университете. С. 34
1. Становление М.К. Любавского как ученого. С. 34
2. Исследования по истории Русско-Литовского государства, истории западных славян и русской истории. С. 54
3. Разработка проблем исторической географии. С. 79
Глава II. Административная и общественная работа М.К. Любавского в Московском университете. С. 112
1. Деятельность М.К. Любавского на историко-филологическом факультете. С. 112
2. Работа на посту ректора Московского университета. С. 130
3. М.К. Любавский и Московский университет в послеоктябрьский период. С. 167
Заключение. С. 196
Список источников и литературы. С. 199
Приложение. Список трудов М. К. Любавского. С. 213
- Становление М.К. Любавского как ученого.
- Исследования по истории Русско-Литовского государства, истории западных славян и русской истории.
- Деятельность М.К. Любавского на историко-филологическом факультете.
Введение к работе
Актуальность темы. Для современного общества важнейшее значение в развитии основных социальных структур имеет сфера образования. Особую роль в развитии национального интеллектуального потенциала играет высшая школа. Ее специфика и уникальность заключается в органичном синтезе научных и образовательных задач. В настоящее время, в период реформирования образовательной сферы, важно максимально использовать положительный опыт, накопленный в предыдущий период, сохранить высокий статус и значение высшей школы. В этом отношении первостепенное значение имеет сфера управления высшими учебными заведениями.
Интерес к истории управления образованием тесно связан с изучением личности ученого-администратора. В современной исторической научной литературе особенно актуален вопрос о степени участия ученых в управлении наукой. История общества немыслима без истории жизни конкретных людей. Уникальность каждой конкретной судьбы во многом определяется эпохой. Конец ХГХ - начало XX веков — период необычайно богатый крупными личностями в рядах русской интеллигенции, жизнь и деятельность которых представляет большой интерес и сегодня. К их числу относится и Матвей Кузьмич Любавский (1860-1936) - выдающийся русский ученый-историк, исследователь истории Западной Руси, западного славянства, исторической географии России, академик, заслуженный профессор Императорского Московского университета, декан историко-филологического факультета, ректор Московского университета в 1911-1917 годах, последний руководитель Императорского общества истории и древностей Российских, крупный организатор советского архивного дела, почетный и действительный член многих институтов, научных обществ и ученых архивных комиссий. Среди русских историков М.К. Любавский занимал одно из наиболее почетных мест. Выходец из сельской глубинки, М.К. Любавский вырос в Московском университете до уровня ученого с мировым именем.
В сложный для России и кризисный для ВУЗа межреволюционный период М.К. Любавскому довелось управлять старейшим в стране высшим учебным заведением.
Судьба Любавского, ученого и администратора, явилась показательной в отношении многих представителей отечественной науки после 1917 года: оставшись работать из патриотических побуждений в советской России, академик в 1930-е годы был осужден и сослан. Масштабная административная деятельность ученого была предана забвению, заслуги ученого в исторической науке также долгое время замалчивались.
Тем не менее, многие труды М.К. Любавского стали событием в исторической науке и предопределили направление исследований в нескольких областях исторического знания на годы вперед. Не менее важным является и его опыт административной деятельности в Московском университете и в архивном ведомстве в первой трети XX века, в период, за который отечественная наука и высшая школа несколько раз успели на себе испытать последствия радикальных реформ и прямых вмешательств со стороны различных властей. Все это делает особо актуальной тему данного диссертационного исследования.
Объектом исследования работы является личность и судьба крупного русского ученого Матвея Кузьмича Любавского.
Предметом исследования выступает административная и научно-исследовательская деятельность М.К. Любавского в Московском университете в конце XIX - первой трети XX века, его социальный облик, научная и управленческая карьера.
Степень изученности темы. Научная биография и судьба академика М.К. Любавского давно стала объектом историографического изучения. Ученого знали в основном как специалиста в области истории Великого княжества Литовского. Его работы в других областях исторического знания бьши мало известны. Еще менее была известна управленческая сторона его деятельности.
В дореволюционной русской историографии и историографии 1920-х годов обобщающих работ об ученом не возникало. Как правило, это материалы, которые являются скорее источниками для историографического изучения темы - рецензии, дискуссионные и юбилейные статьи. Краткие биографические сведения приведены в современных автору энциклопедиях и других справочных изданиях.1 В русской академической исторической науке начала XX века М.К. Любавский был хорошо известен как крупнейший специалист по преимуществу в трех ее областях: истории Великого княжества Литовского, исторической географии западного славянства и как автор оригинальной концепции древней русской истории.4
1 Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Т. XVIII. 1896. С. 200; Большая энциклопедия. Т. 12. -
СПб., 1903. С. 407; Новый энциклопедический словарь. Т. 25. С. 174.; Энциклопедический словарь Русского
библиографического института Гранат. Т. 27. Изд. 7. С. 511.
2 Диспут М.К. Любавского (защита докторской диссертации «Литовско-русский сейм. Опыт по истории
учреждений в связи с внутренним строем и внешней жизнью государства»). // Исторический вестник. -
СПб., 1901, № 7; Бершадский С.А. Рецензия на книгу М.К. Любавского «Областное деление и местное
управление Литовско-русского государства ко времени издания первого Литовского статута». // Отчет о 2-м
присуждении премии Г.Ф. Карпова Императорского Общества Истории и Древностей Российских при
Московском университете. - М., 1894. Кн. 4, отд. 4; Бершадский С.А. Рецензия. // Отчет о 36-м присуждении
наград графа Уварова. - СПб., 1895; Довнар-Запольский М.В. Спорные вопросы в истории Литовско-
русского сейма. - СПб., 1904; см. также ЖМНП., 1901, N 10. Отд. 2; Максимейко Н.А. Сеймы Литовско-
русского государства до Люблинской унии 1569 года. - Харьков, 1902; Леонтович Ф.И. Рецензия по
вопросу полемики М.К. Любавского с М.В. Довнар-Запольским и Н.А. Максимейко. // Отчет о 45-м
Особенно значительными признавались заслуги М.К. Любавского в деле изучения истории Великого княжества Литовского и западных славян. Подавляющее большинство дореволюционных русских историков было солидарно с оценкой, которую дал научному наследию ученого С.А. Котляревский. Здесь М.К. Любавский был официально признан главой научной школы исследователей, занимавшихся разработкой литовско-русской истории.5
В частности, такое крупное исследование М.К. Любавского как «Литовско-Русский Сейм», было признано «ценным вкладом в историческую науку».6 Любавский после защиты исследования как докторской диссертации в мае 1901 года был единогласно удостоен степени доктора русской истории.7 Другое исследование историка, - «Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского статута» (М., 1892) также было высоко оценено критикой, в том
числе польскими учеными. Труды М.К. Любавского, по мнению одного из рецензентов, составили «новую эпоху в развитии научного изучения прошлого Литовско-Русского государства».9 Однако в эти годы имели место не только положительные оценки научной деятельности Любавского. Были попытки оспаривания выводов ученого об организации центральных учреждений Литовского государства,1 и даже полное непризнание их правоты." Любавский на страницах печати вступил в развернутую дискуссию, детально и критически разобрал аргументацию рецензентов и отстоял правоту своей позиции.
Появление «Очерка истории Литовско-Русского государства» современники Любавского отметили как значительное событие в историографии. Работа была признана
присуждении наград графа Уварова. - Спб., 1905; Лаппо И.И. Разбор исследования М.К. Любавского «Литовско-Русский Сейм». // Отчет о 9 присуждении премии Г.Ф. Карпова Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском университете. - М., 1903. Кн. 2., отд. 4; Кизеветтер А.А. М.К. Любавский. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии включительно. // Русская мысль. 1910, № 5. Отд. 4; Малиновский И. Новые труды по истории Литовско-русского государства. // ЖМНП., 1910, № 11. Отд. 2; Грушевський М. Новейша литература по істориі В.К. Литовського. // Украіньский навуковий збірник. - Львів, 1916, Вып. II; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. - Пг., 1916. С. 129; См. также: Московское археологическое общество. Библиографический словарь членов. Том 2. - М., 1915. С. 110, 210-211; Рудаков В. Рецензия на книгу «Очерк истории Литовско-русского государства... // Исторический вестник. 1911, №2. С. 714-716.
3 Бороздин И.Н. М.К. Любавский (к 30-летию научной и педагогической деятельности). // Педагогический
вестник Московского учебного округа. - М., 1914, №7. С. 91.
4 Грушевский М. С. Древняя Русь в новых курсах. // Голос минувшего. 1918, № 8. С. 304-313.
5 Сборник статей в честь М.К. Любавского. - Пг., 1917. С. 1,40-49 и др.
6 Исторический вестник. Т. 85. - СПб., 1901. С. 360-361.
7 Добролюбов И. Библиографический словарь писателей, ученых и художников, уроженцев
преимущественно Рязанской губернии. - Рязань, 1901. С. 32, 122-123.
8 Kwartalnik historyczny. R. 9. - Wasrszawa., 1895. S. 567-575.
9 Лаппо И.И. Разбор исследования М.К. Любавского «Литовско-Русский Сейм». // Отчет о 9 присуждении
премии Г.Ф. Карпова Императорского Общества Истории и Древностей Российских при Московском
университете. - М., 1903. Кн. 2., отд. 4. С. 9.
10 Довнар-Запольский М.В. Спорные вопросы в истории Литовско-русского сейма. СПб., 1904. С. 47.
11 Максимейко Н.А. Сеймы Литовско-русского государства до Люблинской унии 1569 года. Харьков,
1902. С. 40.
«превосходной» , «очень ценным пособием» , удачной попыткой построения общего курса «литовско-русской» истории на научных основаниях, крупным вкладом в науку, от которого, как от отправной точки, предстоит идти дальнейшим исследованиям.14 Отмечалось значение его труда в разъяснении вопроса об особенностях феодализма в Московской и Литовской Руси.15
«История западных славян» М.К. Любавского также была оценена в русской дореволюционной исторической науке, в целом, очень высоко. Книга была отмечена как «добрый почин», с которого «истолкование истории славян сдвинулось с мертвой точки, на которой оно пребывало»; говорилось о талантливом изложении новейшей истории Чехии и Польши.17 Книга и в 1920-е годы признавалась большим «вкладом в небогатую русскую историческую науку».18
После революции 1917 года, несмотря на определенный консерватизм взглядов Любавского, даже некоторую враждебность к новой власти, он вместе со многими другими «старыми» профессорами отказался от эмиграции и остался работать на Родине. В течение нескольких первых послереволюционных лет советская власть относилась лояльно к «старой интеллигенции» и многие профессора продолжали свою прежнюю деятельность. В этот период общие оценки научного творчества М.К. Любавского в отечественной историографии коренным образом не изменились. Это как раз было связано с тем, что в академической науке вплоть до второй половины 1920-х годов преобладали старые, «буржуазные» кадры. Марксизм в историографии укоренялся поэтапно. Также медленно, постепенно происходила переоценка роли тех или иных деятелей науки.
В отечественной исторической литературе данного периода имеется немало, большей частью фрагментарных, «заметок» - оценок творческого наследия ученого. К примеру, в опубликованной в 1921 году рецензии А.А. Введенского на работу М.К. Любавского «Древняя русская история до конца XVI века» содержатся некоторые критические замечания, в частности, указывается, что культурная история у автора взята в узком охвате, констатируется бедность и недостаточность изложения русского
12 Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. - Пг., 1916. С. 129.
13 Кизеветтер А.А. М.К. Любавский. Очерк истории Литовско-русского государства до Люблинской унии
включительно. // Русская мысль. 1910, № 5. Отд. 4. С. 196.
14 Малиновский И. Новые труды по истории Литовско-русского государства. // ЖМНП., 1910, № 11. Отд. 2.
С. 154, 159.
15 Котляревский С.А. Историзм и юридическое образование. // Сборник статей в честь М.К. Любавского. -
Пг., 1917. С. 46-47. ч
16 Ясинский А.Н. М.К. Любавский. История западных славян. // Исторические известия. - М., 1917, № 2. С.
169.
17 Там же. С. 159.
18 Ильинский Г. Первый опыт западно-славянской истории. // Анналы. 1923, № 3. С. 252.
феодализма, который сводится к изложению выводов Н.П.Павлова-Сильванского. В то же время отмечается, что Любавский оставался на «твердой почве устойчивой преемственности исторического направления московской школы» и, несмотря на отмеченные недочеты, данная работа «в ряду других университетских курсов представляет значительный интерес своей насыщенностью экономической трактовкой ряда проблем, почему в настоящее время обостренного интереса к социальным и экономическим вопросам будет особенно полезным руководством для мало-мальски подготовленного читателя».19
По ряду моментов многие оценки научного творчества М.К. Любавского в данный период имеют противоречивый характер. Противоречивость эта является как отражением взглядов тех ученых, которые давали эти оценки, так и закономерным следствием особенностей развития самой советской исторической науки, проходившей этап становления в 1920-х годах.
Первой работой, в которой характеризовалось творчество М.К. Любавского, было «Введение в русскую историю» В.И.Пичеты.20 По его словам «Белорусская историография получила значительное движение вперед благодаря трудам М.К. Любавского. которые составили эпоху в литовско-белорусской историографии и к которым неоднократно будут возвращаться исследователи независимо от того, разделяют ли они точки зрения и мнения Любавского или нет. Вся последующая историография прямо или косвенно идет по пути, проложенному Любавским».21 В работе В.И.Пичеты была дана и краткая оценка основных трудов М.К. Любавского по литовско-белорусской тематике. Особое внимание было уделено магистерской диссертации Любавского. Пичета считал, что Московская школа историков в лице Любавского отказалась от того централизма, который преобладал в ее историографии, и стала на путь изучения отдельных составных частей русского государства.22
В докторской диссертации Любавский, по мнению Пичеты, «дает отчетливую картину эволюции самого учреждения», позволяет составить «отчетливое представление как об организации центральных учреждений, так и тех общественных элементах, из которых они составлялись».23 В.И.Пичета отнюдь не был чужд критического подхода к трудам своего учителя. По его мнению, в «Очерке истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно», Любавский почти не касается тех
19 Введенский А.А. Рецензия на книгу М.К. Любавского «Древняя русская история до конца XVI века». //
Книга и революция. 1921, № 8-9. С. 57-59.
20 Пичета В.И. Введение в русскую историю. - М., 1922. С. 142, 178-188.
21 Там же. С. 187.
22 Там же.
23 Там же. С. 188.
материальных факторов, из которых слагалась общая структура народного хозяйства; отмеченные Любавским экономические мероприятия правительства интересуют его не столько со стороны их экономического содержания, сколько «своим публично-правовым характером».24
М.М. Богословский пишет о том, что Любавский в конце 20-х годов XX века «считается одним из самых видных и выдающихся представителей науки русской истории».25 Такую репутацию создали ему, по мнению Богословского, две главные заслуги - работы по истории Литовской Руси и по исторической географии России. В обеих этих областях знаний М.К. Любавский «впервые привлекает к изучению исторические источники с обилием, до него неизвестным, ставит и разрешает вопросы с небывалой до него широтой и оставляет после себя глубоко вспаханное поле там, где до его трудов были только первые попытки, первые пробные борозды».
Так же, как и Пичета, он утверждал, что от авторитетных и «дающих направление работ Любавского пошли в дальнейшем работы ряда историков: М.В. Довнар-Запольского, И.И. Лаппо, В.И. Пичеты и др.».27
В двух главных вопросах своих историко-географических работ: заселение отдельных областей России и образование политических объединений, по ширине предпринятых разысканий, по полноте добытых данных и точности, с которой они излагаются, М.К. Любавский, по оценке М.М.Богословского, «не имеет себе равных среди его предшественников в области изучения исторической географии России».28 Изучение подобных проблем создало М.К. Любавскому в конце 1920-х годов «положение крупнейшего авторитета в области исторической географии и «единственного в ней знатока и специалиста».29
Оценки научной деятельности М.К. Любавского в дореволюционной исторической литературе и в историографии 1920-х годов оказались созвучны. В данный период работы ученого нашли заслуженное признание, Любавский рассматривается в качестве главы созданной им научной школы, как крупный специалист во многих отраслях исторической науки. В то же время, административная деятельность историка в Московском университете практически не нашла отражения в работах этого периода. На этом этапе не было создано обобщающих работ об ученом. Только начиная с послереволюционного
24 Там же.
25 ОР РГБ, ф. 364, к. 11, д. 15 - Богословский М.М. Записка об ученых трудах профессора М.К. Любавского,
1929 год, С. 71.
26 Там же. С. 73.
27 Там же.
28 Там же.
29 Там же.
периода, ближайшими учениками Любавского предпринимаются отдельные попытки анализа научного творчества Матвея Кузьмича. Несмотря на близкое личное знакомство многих авторов с Любавским, эти работы носят вполне объективный характер.
Рубеж конца 1920 - начала 1930-х годов стал переломным не только в личной судьбе Любавского, но и в оценке его творчества. Этот рубеж можно считать началом второго этапа в историографии темы.
Если европейская, а частности немецкая, историческая наука по-прежнему признавала в Любавском «одного из наиболее значительных московских историков»,30 то на Родине отношение к ученому резко изменилось. М.Н. Покровский, его ученики и последователи развернули в эти годы острую борьбу против идейного влияния «буржуазной исторической науки». Попытка освещения идейной платформы русских буржуазных историков обернулась масштабной идеологической кампанией против представителей старой профессуры. Подобной критике подвергся и М.К. Любавский.31
Примером подобного рода работ, в которых имели место ошибочные, схематические положения были труды С.А. Пионтковского. Подвергая критике работы С.Ф.Платонова, С.В.Бахрушина и других, он уделял внимание также и Любавскому, его работе «Образование основной государственной территории великорусской народности.-Заселение и объединение центра». Он утверждал, что вся ее ценность «не идет дальше установления хронологического списка присоединения к Московскому княжеству отдельных областей и районов»,32 и расценивал продолжение традиций Ключевского (изучение проблемы колонизации) как «политическое выступление тех, кто до сих пор еще не примирился с окончательной гибелью системы отношений собственности». Подвергается критике Любавский и за «великодержавность» в национальном вопросе.
В более поздней работе Пионтковский справедливо отмечал трудность четкого выделения отдельных буржуазных историков по социальному признаку, так как в социальных группировках буржуазии имелись «нюансы и прослойки». В области идеологии «эти нюансы и прослойки сплетаются и переплетаются в чрезвычайно своеобразных и причудливых сочетаниях. Отсюда уже не раз получалось, что отдельные
Hoetzsch Otto. Kritiken auf: Ljubavskij М.К. Obrazovanie osnovnoj gosudarstvennoj territorii velikorusskoj narodnosti. Zaselenie і ob-edinenie centra. Leningrad, Verlag der Akademie der Wissenschaften der SSSR. 175 S. mit einer Karte. II Zeitschrift fiir osteuropSische Geschichte. - Berlin, 1931. Bd. V (Neue Folge. Bd. 1). Hf.l. S. 111.
31 Покровский М.Н. Возникновение Московского государства и «великорусская народность» (критика книг
Преснякова и Любавского). // Историк-марксист. 1930. Т. 18-19.
32 Пионтковский С.А. Великодержавные тенденции в историографии. // Историк-марксист. Том 17. - М.,
1930. С.23.
33 Там же. С. 26.
34 Пионтковский С.А. Великорусская буржуазная историография последнего десятилетия. // Историк-
марксист. - М., 1930. Т.18-19.
фигуры отдельных представителей буржуазной историографии возбуждали целый ряд споров и зачислялись по разным прослойкам».35 Сам автор, делая это замечание, также не избежал «перегибов» в оценке места Любавского в русской историографии, заявив, что «политическая программа российской буржуазии в годы нэпа была сформулирована в работах Любавского, Бахрушина и ряда других».36 Причисляя Любавского к «социологической» школе Ключевского, Пионтковский включал его в одну группу с такими историками, как Платонов и Ключевский; квалифицировал их как «представителей кулацкой торговой буржуазии», несмотря на то, что они отличались друг от друга своими политическими убеждениями.
В одной из работ этих лет В.К. Щербаков характеризовал всю дореволюционную русскую либерально-буржуазную историографию Белоруссии как великодержавную, в конкретной оценке вклада виднейших исследователей этого направления, в том числе М.К. Любавского, нередко допускал грубые ошибки.38 В целом, в работах 1930-х годов, посвященных дореволюционной историографии, преобладал односторонний, вульгарно-социологический подход к творческому наследию историков. Это было связано как с идеологизированностью исторической литературы, так и с недостаточным конкретным знанием личности оцениваемого историка и его творчества.39 Категоричность многих оценочных формулировок часто не сопровождалась доказательствами.
После данных работ, вплоть до начала 1940-х годов имя Любавского почти не встречалось на страницах монографий и статей по истории.
В 1941 году вышла книга Н.Л. Рубинштейна «Русская историография», автор которой сумел дать в основном верную оценку главным трудам Любавского. Крупной заслугой ученого он считал обращение к «областной» теме, к изучению того раздела нашей истории, который оставался вне поля зрения предшествующих историков. В трактовке Любавским темы литовско-белорусской истории Рубинштейн отмечал исходные позиции государственной школы. Рубинштейн считал, что в своем «Очерке истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно», Любавский подошел к раскрытию проблемы развития феодальных отношений. Интересна оценка Рубинштейна «Лекций по древней русской истории до конца XVI века» Любавского, где ученый уделил внимание экономической и социальной истории Руси, попытался
35 Пионтковский С.А. Буржуазная историческая наука в России. - М, 1931. С. 12-13.
36 Там же. С. 92.
37 Там же. С. 20.
38 Карев Д.В. Белорусская историография в конце XVIII - начале XX вв. Автореферат диссертации на
соискание ученой степени доктора исторических наук. - Минск, 1995. С. 7-8.
39 Там же.
40 Рубинштейн Н.Л. Русская историография. - М, 1941. С. 510.
включить в исходную научную историческую схему «государственной школы» частные результаты специальных исследований Н.П. Павлова-Сильванского, А.Е. Преснякова, М.А. Дьяконова. «Но при всем том, - замечает Рубинштейн, - он не мог подойти к общему пересмотру всей исторической концепции, к которому уже в начале века пришел Павлов-Сильванский».41
«Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра» Рубинштейн оценил, как попытку построения общеисторического исследования непосредственно на историко-географическом материале.42 Но он не дал анализа содержания этой работы.
В 1930-40-е годы В.И. Пичета в ряде статей по истории Литвы и Белоруссии дал оценку отдельным положениям работ Любавского, отметил как их положительные моменты, так и ошибочные утверждения. Эти статьи вошли в сборник статей В.И. Пичеты «Белоруссия и Литва XV и XVI веков».43 В.И. Пичета отмечал, что Любавский внес много ценного в исследование вопросов хозяйственного значения холопства, социального состава населения государственных дворов, о паробках, об униях, о сборе прямого налога «серебщины», о причинах закупничества, о происхождении категории «похожих людей».44 Он, как и в начале 1920-х годов, считал 90-е годы XIX века переломным моментом в изучении истории Великого княжества Литовского, и связывал его с появлением работы Любавского «Областное деление». В то время как польская историография в лице К. Шайнохи, С.К. Стадницкого и других исследователей сосредоточила свое внимание на изучении главным образом проблемы польско-литовских уний XIV-XVI веков, М.К. Любавский обратился к изучению «внутреннего положения Великого княжества Литовского, как отдельного, независимого от Польши и самостоятельно развивающегося государства».45
Пичета раскрыл понимание Любавским феодализма не как системы производственных отношений, а как формы организации власти и управления. Тем самым Любавский, в понимании Пичеты, оставался на позициях юридической школы. Но Пичета обращал внимание и на то, что Любавский отмечал классовую сущность Великого княжества Литовского, наличие борьбы в рядах феодального класса, - справедливо полагал, что исследуемые Любавским институты - результат внутреннего развития
41 Там же. С. 500.
42 Там же. С. 494.
43 Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV и XVI веках. - М., 1961. С. 153, 154, 158, 185, 340, 397; См. также:
Пичета В.И. История Белоруссии в советской историографии. // Двадцать пять лет исторической науки в
СССР.-М., Л., 1942. С. 182-183.
44 Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV и XVI веках. - М, 1961. С. 153- 154.
45 Там же. С. 183.
Великого княжества Литовского. Существенным недостатком работы В.И. Пичета считал неправильное толкование Любавским вопроса о происхождении крепостного права. Говоря о методологических корнях научного творчества Любавского, Пичета называл его «опытным исследователем-позитивистом».47
Труды Рубинштейна и Пичеты явились первыми работами в этот период, в которых были предприняты попытки объективно оценить научную деятельность М.К. Любавского. В условиях существовавшей политической системы и сложившегося в историографии резко негативного отношения к «буржуазным» историкам, такая позиция требовала от авторов определенной гражданской смелости. Работы этих авторов положили начало новому направлению в оценке наследия академика, которое начнет постепенно развиваться лишь с конца 1950-х годов.
В 1955 году вышел ряд работ, посвященных истории Московского университета, приуроченных к 200-летнему юбилею первого ВУЗа страны. Деятельность М.К. Любавского на посту ректора в 1911-1917 годах подверглась крайне негативным оценкам. В духе времени Любавский характеризовался как реакционер, шовинист, покровитель «черносотенного академизма» в стенах университета,8 лакей самодержавия, ненавидящий народные массы.49 Преподавательская деятельность ученого и большей части старой профессуры в 1920-е годы, не называлась иначе, как «мракобесие»,50 замаскированная антисоветская деятельность «апологетов буржуазии»,51 третирование демократического студенчества.52 Оскорбительные характеристики сопровождались цитатами В.И. Ленина, в которых вождь мирового пролетариата сравнивал буржуазную профессуру с растлителями малолетних. При таком подходе не могло быть и речи об объективной оценке заслуг ученого в отечественной историографии. Г.А. Новицкий в разделе о русской исторической науке эпохи империализма в Московском университете утверждал, что работы Любавского пронизаны охранительными тенденциями и монархическими идеями в историко-юридическом плане. Несмотря на громадный фактический материал, они, по его мнению, «не давали правильного представления об истории польского,
Там же.
47 Там же. С. 378, 374.
48 Сахаров A.M., Шелестов Д.К. Московский университет за 200 лет. Краткий исторический очерк. - М.,
1955. С.91, 101-103.
49 История Московского университета. В 2-х тт. - М., 1955. Том I. С. 379, Том II. С. 15.
50 Сахаров A.M., Шелестов Д.К. Московский университет за 200 лет. Краткий исторический очерк. - М.,
1955. С. 112.
51 Сафразьян Н.Л. Из истории Московского университета в первые годы восстановительного периода (1921-
1922 годы). //Из истории Московского университета (1917-1941). - М., 1955. С. 117.
52 История Московского университета. В 2-х тт. - М., 1955. Том II. С. 15.
33 Сафразьян Н.Л. Из истории Московского университета в первые годы восстановительного периода (1921-1922 годы). // Из истории Московского университета (1917-1941). - М., 1955. С. 118.
чешского, литовского и других народов, а во многих случаях ее искажали». Единственной заслугой Любавского признается его большое внимание к источникам, но и здесь присутствовала существенная оговорка о негативном влиянии интересов «государственной школы» историографии на источниковедческую работу.55
«Истории западных славян» М.К. Любавского в отечественной историографии этого периода посвящено только два отзьша. По мнению A.M. Панкратовой она была «первой серьезной работой, опубликованной после Октябрьской революции» в этой области исторической науки.56 Как безусловно «выдающийся труд» характеризует эту работу Любавского В.И. Пичета и У.А. Шустер. По мнению авторов, Любавский благодаря превосходному знакомству с западноевропейской, чешской, польской историографией, а также исчерпывающему знанию источников полно и отчетливо восстановил картину прошлой жизни западного славянства.57
В отличие от этих оценок, данных специалистами по истории славян, «официальное» отношение к данной работе было совсем иным. В Большой Советской Энциклопедии «История западных славян» Любавского была несправедливо охарактеризована как «компилятивное» сочинение.
В целом, в историографии 1930-х - конца 1950-х годов можно выделить два основных направления в оценке научной и общественно-политической деятельности М.К. Любавского. Первое, преобладающее направление характеризовалось резко негативным отношением к ученому. Отрицание заслуг Любавского в научной сфере, замалчивание его роли в деле организации отечественной науки, искаженный взгляд на многие факты биографии ученого, - все это было связано с политической ангажированностью данного направления и недостаточным знанием научного творчества самого М.К. Любавского. Второе направление было представлено единичными фигурами исследователей, которые предприняли попытку дать взвешенную оценку трудов историка.
В середине - второй половине 1950-х годов, когда общественно-политическая ситуация в советском обществе начала несколько меняться, в развитии отечественной историографии также происходят качественные изменения. Возрос интерес к работам М.К. Любавского, его имя все чаще стало встречаться в научной литературе. Этот период можно выделить в качестве начала третьего этапа в изучении научного наследия ученого,
34 История Московского университета. В 2-х тт. - М., 1955. Т. I. С. 460.
55 Там же. С. 391.
56 Панкратова A.M. Советская историческая наука за 25 лет и задачи историков в условиях Великой
Отечественной войны. // Двадцать пять лет исторической науки в СССР. М., Л., - 1942. С. 32.
57 Пичета В.И., Шустер У.А. Славяноведение в СССР за 25 лет // Двадцать пять лет исторической науки в
СССР.-М., Л.. 1942. С. 225.
58 Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. Том 25. С. 525.
когда наметился поворот к более объективной оценке его роли в науке. В монографии В.Т. Пашуто Любавский был признан «наиболее крупным представителем отечественной литванистики», создавшим серию фундаментальных трудов по данной теме. Автор отмечал, что Любавский высказал «ряд верных положений»59 по вопросу об образовании Литовского государства, в частности о давнем развитии в Литве имущественного и социального неравенства, о литовском нобилитете, об унии и др. Пашуто писал также о недостатках труда Любавского «Очерки истории Литовско-русского государства»: «отрыв истории государства от истории хозяйства страны; отсутствие связи истории образования государства с историей общества, неосвященность истории борьбы литовского народа с немецкой и польской агрессией, отсутствие анализа источников и историографии
вопросов».
Историография первой половины 1960-х годов в оценках «литовской» части наследия М.К. Любавского в значительной степени шла в русле характеристик, данных В.И. Пичетой и В.Т. Пашуто. Они отражены в специальных историографических61 и энциклопедических62 статьях, в очерках по историографии Литвы и Белоруссии.63
Так, З.Ю. Копысский, характеризуя историографию Белоруссии конца XIX - начала XX веков, относил Любавского к либерально-буржуазному направлению.64 Литовский историк А.Ю. Гайгалайте отмечал, что заслуга разработки литовской истории XII — начала XVI веков принадлежит М.К. Любавскому, «который широко использовал материал Литовской метрики и обратил внимание на экономику и социальные отношения. Он дал также очерк политической географии Литвы».65 С большой полнотой значение работ Любавского для историографии Белоруссии было раскрыто В.Н. Перцевым. Он считал ошибочными взгляды Любавского на феодализм, на добровольный характер подчинения русских земель Литве, на возникновение крепостного права в Белоруссии, видевшего в нем развитие правовых отношений, которым были подчинены смерды в Киевской Руси. В то же время Перцев подчеркивал, что труды Любавского по обилию фактических данных,
Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. - М., 1959. С. 186.
60 Там же. С. 86-190.
61 Ючас М.А. Русские историки о Великом княжестве Литовском. // Труды АН Литовской ССР. Серия А. -
Вильнюс, 1960. С. 77.
62 Сергеев В.И. Любавский Матвей Кузьмич. // Советская историческая энциклопедия. Том 8. - М., 1965. С.
834.
63 Игнатенко А.П. Введение в историю БССР. Периодизация, источники, историография. - Минск, 1965.
64 Копысский З.Ю. Историография Белоруссии к. XIX - н. XX вв. // Советская историческая энциклопедия.
Том 2.-М., 1962. С.270.
65 Гайгалайте А.Ю. Историография Литвы XIX - н. XX вв. // Советская историческая энциклопедия. Том 8. -
М., 1965. С. 733.
почерпнутых из источников, многие из которых он впервые ввел в научный оборот, до сих пор сохраняют свою ценность.66
Если в деле изучения «литовского» наследия М.К. Любавского в исторической науке этих лет существовала значительная историографическая традиция, то применительно к его исследованиям истории России, исторической географии, истории западных славян картина выглядела несколько иначе. В основном имелись лишь отдельные замечания в различного рода специальных статьях и монографиях.
Некоторое внимание работе Любавского «Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра» уделял Л.В. Черепнин, считавший, что ученый остался «в плоскости историко-географических наблюдений, не понял классовой сущности государства и рассматривал его как чисто внешний процесс расширения территории».67 Аналогичных взглядов придерживались А.Н. Насонов68 и И.П. Шаскольский,69 перечисляя вопросы, затронутые в монографии Любавского.
Однако, в более поздней своей работе Л.В. Черепнин отмечал, что конкретные наблюдения и выводы Любавского по отдельным аспектам проблемы образования Русского централизованного государства представляют «значительный интерес» для историографии.70 Разработка указанной тематики с позиций изучения «материального фундамента» централизации имела особую значимость для отечественной историографии довоенного периода, поскольку до конца 1930-х годов проблема образования централизованного государства в марксистской историографии по существу отсутствовала.71 Это исследование историка давало не только ценный конкретно-исторический материал, но и положило начало новому историко-географическому ракурсу ее изучения.
Более подробные замечания о курсе лекций Любавского по исторической географии были высказаны М.Н. Тихомировым. С его точки зрения, Любавский, ставя на первый план колонизационные процессы, придавал громадное значение так называемой монастырской колонизации севера. Тихомиров охарактеризовал Любавского как
Перцев В.Н. Историография Белоруссии. // Очерки истории исторической науки в СССР. В 5 тт. - М, 1960. Т. II. С. 726; См. также: Там же. Т. II. С. 731-732, Там же. Т. III. С. 279, 605, 667.
67 Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIX - XV веков. Том I. - М., 1948. С. 4.
68 Насонов А.Н. Русская земля и образование территории Древнерусского государства. - Л., 1951. С. 14.
69 Шаскольский И.П. Историческая география. // Вспомогательные исторические дисциплины. Вып. I. - Л.,
1968. С. 100.
70 Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV-XV веках. Очерки по
социально-экономической и политической истории Руси. - М., 1960. С. 107.
71 Там же. С. 108.
поборника правительственной колонизации. Но в свое время такая историко-географическая работа М.К. Любавского, как «Историческая география России в связи с колонизацией» была «своего рода откровением ввиду полного отсутствия трудов по исторической географии России позднего времени (XVI - XVIII веков)».73 А.А. Зимин и А.А. Преображенский также считали, что монастырскую колонизацию Любавский идеализировал в духе старой историографии, а в «Заселении...» сложный процесс внутренней колонизации, включения нерусских народов «подменил разбором «примыслов»74 великих князей московских.
После посмертной реабилитации Любавского в августе 1967 года Военной Коллегией Верховного Суда СССР, возникли объективные предпосылки для пересмотра официальной точки зрения на роль ученого в отечественной историографии. Акт реабилитации послужил импульсом для изучения трудов академика.
Естественно, что пересмотр официальной точки зрения на научную и общественно-политическую деятельность Любавского не был единовременным актом и не носил радикального характера. Во многих работах вплоть до 1980-х годов деятельность М.К. Любавского продолжала рассматриваться в традиционном русле предшествующей историографии. В специальных исследованиях при упоминании ученого основные акценты обычно делались на его консерватизме и враждебном отношении к Октябрьской революции.'5 Научные работы Любавского нередко оценивались как «проявление теоретического и методологического бессилия» буржуазно-дворянской историографии.76 Нередко просто цитировались работы предыдущего периода, без какого-то ни было анализа.77 Естественно, при этом многократно тиражировались ошибочные идеологические «штампы» и неаргументированные несправедливые обвинения.
Однако при этом признавались и некоторые положительные черты в трудах ученого: наличие богатого фактического материала в его исследованиях и постановка во многих из них существенных, научно значимых вопросов,78 высокий уровень источниковедческого и археографического анализа. Имя Любавского встречалось в
работах по истории организации архивного дела в Советской России, в трудах по
72 Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. - М, 1962. С. 5,419.
73 Там же. С. 4.
74 Очерки истории исторической науки в СССР. В 5 тт. Том IV. М., - 1966. С. 274.
75 Федюкин С.Л. Великий Октябрь и интеллигенция. - М., 1972. С. 44.
76 Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917-1923 гг.). - М., 1968. С. 7-8,
40.
77 Федосова Т.Ф. Любавский Матвей Кузьмич. // Славяноведение в дореволюционной России.
Библиографический словарь. - М, 1979. С. 43,226-227.
78 Там же.
79 Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука в России (1917-1923 гг.). - М., 1968. С. 40.
80 Максаков В.В. История и организация архивного дела в СССР. - М.,1969. С. 99-100.
истории МГУ. Информация об ученом в этих работах была довольно скудной, но по сравнению с предыдущим периодом, когда роль Любавского порой сознательно замалчивалась (например, в сфере организации архивного дела СССР), это имело хотя и незначительное, но все же положительное значение. В печати иногда появлялись даже такие отзывы об исследователе, как «выдающийся профессор».
Нашли признание заслуги ученого в изучении истории Белоруссии и Литвы.83 В советской литовской историографии этого периода утвердилось мнение, что благодаря своей многогранности и высокому научному уровню анализа и синтеза огромного документального массива, труды М.К. Любавского не утратили своего значения.84
На данном этапе возрос интерес к историко-географическим трудам Любавского. По мнению А.А.Юшко, «Образование основной государственной территории великорусской народности. Заселение и объединение центра» - ценное исследование по исторической географии Северо-Восточной Руси XIV — XVI веков, которое отличается «широким историзмом».
Внимание к историко-географическим работам Любавского было вполне оправдано, поскольку многие положения, изложенные ученым, сохранили свою значимость на протяжении десятилетий. Например, в объяснении причинно-следственного механизма колонизации Сибири во второй половине XIX - начале XX веков историк сделал ряд интересных наблюдений и выводов по частным вопросам колонизации края, которые вносили определенную долю новизны в современную ему историческую науку. Это вопросы о соотношении форм колонизации, составе переселенцев, характере расселения, темпах колонизационных процессов, рассмотрение истории Сибири в связи с историей заселения других районов страны и др. Актуальность
ft 7
их разработки отмечалась в историографии 1970-х годов.
Историография этого периода, дав ряд глубоких и интересных оценок Любавскому и его научному творчеству, страдала известной односторонностью. В основном
81 Московскому университету - 225 лет. - М., 1979. С. 56; См. также: Летопись Московского университета
1755 - 1979. - М., 1979. С. 157, 161, 175,205.
82 Цит. по: Черепний Л.В. И.А. Голубцов - ученый и человек. // Археографический ежегодник за 1969 год. -
М., 1971. С. 185.
83 Улащик Н.Н. Очерки по археографии и источниковедению истории Белоруссии феодального периода. -
М., 1973.
84 Гудавичюс Э. Процесс закрепощения крестьян Литвы. Автореферат диссертации на соискание ученой
степени кандидата исторических наук. - Вильнюс, 1971. С. 5.
85 Критский Ю.М. Русская историческая картография (XVIII - н. XX в.). // Вспомогательные исторические
дисциплины. Т. X. -Л., 1978. С. 105, 113.
86 Юшко А.А. Историческая география Московской земли. XII-XIV вв. Диссертация кандидата исторических
наук.-М., 1973. С. 8.
87 Преображенский П.А. Рец.: Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. // Вопросы
истории. 1972, № 9. С. 170-173; Колесников А.Д. СВ. Бахрушин о формах колонизации. // Вопросы истории
Сибири досоветского периода. - Новосибирск, 1973. С. 177-178.
анализировались работы Любавского по истории Великого княжества Литовского. Были только затронуты, но совсем не подвергались специальному анализу историко-географические работы Любавского, его труды по истории западных славян, обойдены вниманием лекционные курсы по истории Русского государства X - XIII веков. Такая односторонность затруднила выработку правильной общей оценки творчества М.К. Любавского, привела к разнобою мнений разных историков. Это особенно ярко сказалось на обобщающей оценке научного творчества исследователя, данной в учебнике «Историография истории СССР», где М.К. Любавский несправедливо зачислен в разряд
~ 88
историков «одной темы».
Для историографии этих лет было также характерно немотивированное зачисление ученого в лагерь выразителей идеологии реакционного дворянства, поставившее его в один ряд с Н.К. Шильдером и С.С. Татищевым. При этом существовало и другое мнение, согласно которому Любавский являлся представителем либерально-буржуазного направления (С.А. Пионтковский, З.Ю. Копысский, В.И. Пичета, В.Н. Перцев).
Разнобой во взглядах на принадлежность историка к какому-либо одному определенному направлению в русской исторической науке объяснялся как объективной методологической слабостью социально-классового подхода, так и отсутствием научной биографии Любавского. Творчество ученого изучалось в отрыве от его биографии. В связи с этим из поля зрения исследователей вьшадал целый ряд важных тем, без анализа которых невозможно создать обобщающий историографический портрет. Не освещалось формирование мировоззрения Любавского, не рассматривалась творческая история создания его работ, не привлекался архивный материал для изучения творческого облика ученого, не изучалась его административная работа.
В начале 1970-х годов для отечественной историографии становится характерным возрастание интереса к научному творчеству М.К. Любавского. Для изучения наследия ученого исследователями впервые начинают привлекаться архивные материалы. В 1971 году вышла статья B.C. Тольца, посвященная материалам М.К. Любавского по истории Башкирии XVI - XIX веков. Через несколько лет, в середине 1970-х годов неизданные труды Любавского привлекли внимание исследователя Д.В. Карева.91 В конце того же
88 Историография истории СССР (под ред. В.Е. Иллерицкого и И.А. Кудрявцева), 2-е изд. - М., 1971. С. 410.
89 Там же. С. 468; См. также: Очерки истории исторической науки в СССР. В 5 тт. Том III. - М., 1963. С. 279;
Федосова Т.Ф. Любавский Матвей Кузьмич. // Славяноведение в дореволюционной России.
Библиографический словарь. - М., 1979. С. 43,226-227.
90 Тольц B.C. Материалы М.К. Любавского по истории Башкирии. // Из истории феодализма и капитализма в
Башкирии. - Уфа, 1971.
91 Карев Д.В. Неопубликованное творческое наследие М.К. Любавского. // Археографический ежегодник за
1974 год.-М., 1975.
десятилетия в ряде своих статей Карев обращается к новой, неизученной теме, и пытается раскрыть роль Любавского в деле архивного строительства.92
Подробное освещение некоторых сторон биографии М.К. Любавского (научная, в меньшей степени общественно-политическая деятельность и личная жизнь) было осуществлено в работах Карева в начале 1980-х годов.93
В начале 1980-х годов в отечественной историографии наряду с повышением интереса к фигуре М.К. Любавского начинает меняться отношение к его научному творчеству. Происходит постепенный отход от резко отрицательного отношения к ученому, меняется характер работ в сторону повышения объективности оценок. Внимание исследователей привлекают историко-географические труды Любавского, работы по истории западных славян, в том числе и некоторые неопубликованные труды.
Диссертация Д.В. Карева на соискание ученой степени кандидата исторических наук «Академик М.К. Любавский как историк феодальной России» явилась первой серьезной работой обобщающего характера, посвященной научной биографии М.К. Любавского. Целью исследования было заявлено «определение вклада ученого в науку в области отечественной истории» конца XIX - первой трети XX веков.
Д.В. Карев выделил этапы эволюции общественно-политических взглядов историка: 1. До буржуазно-демократической революции 1905-1907 годов, когда взгляды и теоретические представления М.К. Любавского, в основном, укладывались в русло либеральной идеологии. 2. 1905-1917 годы, характеризующиеся «поправением» Любавского, перемещением его на правый, октябристский фланг русской интеллигенции. При этом теоретические представления ученого, его понимание русской истории оставалось в рамках взглядов учителя - В.О.Ключевского, в русле либеральных традиций
Карев Д.В. Участие академика М.К. Любавского в советском архивном строительстве. // Советские архивы. 1978, № 2; Карев Д.В. История отечественного архивоведения в творческом наследии академика М.К. Любавского. // Источниковедение и историография. Специальные исторические дисциплины. - М., 1980.
93 Карев Д.В. Вопросы колонизации в курсе лекций М.К. Любавского по исторической географии России. //
Проблемы общественно-политического развития и классовой борьбы в России XVII-XVIII вв. - М., 1983; Он
же. Вопросы колонизации Сибири в «Исторической географии России в связи с колонизацией» М.К.
Любавского. // Проблемы источниковедения и историографии Восточной Сибири. Тезисы докладов к
региональной конференции 15-16 апреля 1982 г. Иркутск, 1982; Он же. История западного славянства в
освещении М.К. Любавского. // Узловые проблемы советского славяноведения (Тезисы докладов и
сообщений IX Всесоюзной научной конференции историков-славистов). - Ужгород, 1982; Он же. Источники
и источниковедческие аспекты в работах М.К. Любавского дооктябрьского периода. // Исследования по
источниковедению истории СССР дооктябрьского периода. - М., 1983; Он же. К проблеме изучения
биографии академика М.К. Любавского (возможности реконструкции творческого портрета ученого). //
Тезисы докладов научно-практической конференции «Связь науки с практикой - важный фактор повышения
эффективности общественного производства». Ч. III, - Гродно, 1982; Он же. К проекту организации первого
советского архивного вуза. // Советские архивы. 1983, № 1; Он же. Славуты даследчык. // Помнікі гісторьіі і
культуры Беларусі. 1983, № 1 (53).
94 Карев Д.В. Академик М.К. Любавский как историк феодальной России. Автореферат диссертации на
соискание ученой степени кандидата исторических наук. - М., 1983.
отечественной историографии. Методологическое credo историка — credo позитивиста-«государственника». 3. Советский период: М.К. Любавский продолжает работать на Родине, враждебное отношение к советской власти постепенно сменяется лояльностью. Научная методология ученого - прежняя, но при этом начинает проявляться внимание к экономическому материализму, интерес к новой тематике (социально-экономические отношения, история национального вопроса и т.п.).
Карев делает вывод о том, что есть основания считать М.К. Любавского не только наиболее крупным представителем отечественной литванистики, исследователем истории западных славян, но и выдающимся знатоком исторической географии феодальной России, создателем научной школы, видным организатором и деятельным участником архивного строительства в Советской России. С точки зрения Д.В. Карева «богатые конкретно-историческими наблюдениями и выводами, основанные на изучении первоисточников, многие его работы не потеряли своей научной актуальности и в наши дни, привлекают внимание современных исследователей».95
Несомненными заслугами Д.В. Карева являются, во-первых, использование архивных материалов для изучения темы, привлечение внимания к неопубликованным трудам историка, во-вторых, критика необоснованных и зачастую ошибочных оценок, допущенных в отечественной историографии начиная с 1930-х годов, относительно М.К. Любавского и русских немарксистских («буржуазных») историков в целом. Перед исследователем стояла задача развеять бытовавшие в предыдущей историографии мифы и дать взвешенную, объективную оценку общественно-политических и научных взглядов ученого, выделить этапы их эволюции. Карев справился с этой задачей и попытался по-новому осветить роль Любавского в исторической науке.
В связи с появлением данного исследования, а также вследствие снятия идеологических ограничений в отечественной исторической науке во второй половине того же десятилетия, 1980-е годы можно считать началом нового, современного этапа в изучении научного наследия академика М.К. Любавского.
Однако, несмотря на относительно полное раскрытие темы «Любавский как историк феодальной России», у Д.В. Карева остался ряд нерешенных вопросов, важных для понимания научной биографии Любавского. Была недостаточно отражена история становления Любавского как ученого, начальный этап его научной деятельности, когда сформиров&чись те методологические установки, которыми историк руководствовался в своей дальнейшей научной работе. Слабо освещалась деятельность Любавского в
Дегтярев А.Я., Иванов Ю.Ф., Карев Д.В. Академик М.К. Любавский и его наследие. // Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации. - М., 1996. С. 63.
Московском университете, практически отсутствовала информация о периоде 1920-х годов, когда ученый работал на факультете общественных наук и на этнологическом факультете. Из поля зрения Д.В. Карева выпала административная деятельность Любавского в университете. Относительно управленческой работы М.К. Любавского научной области для Карева характерны критические высказывания примерно в том ключе, что «революция развеяла миф, часто декларируемый ученым, о возможности существования «объективной», внепартийной исторической науки».96 Масштабная деятельность историка в административной сфере сводилась к мероприятиям по организации советского архивного дела. Недостаточное освещение получила судьба ученого после 1930 года, история следствия по «делу академика Платонова», не достаточно отчетливо, несмотря на заявленную исследователем задачу, описана судьба «школы Ключевского» в России после 1917 года. Кроме того, в историографической работе Д.В. Карева используется социально-классовый подход, недостаточный для полноценного комплексного изучения многогранной деятельности М.К. Любавского, не до конца снят «идеологический налет», что неизбежно отразилось в оценках и выводах работы.
Д.В. Карев явился фактически первооткрывателем Любавского как архивиста и историка феодальной России. Но, к сожалению, его работа так и не была опубликована ни в СССР, ни в Российской Федерации. Работа вышла только в 1994 году, в Белоруссии, в одном из научных сборников,97 при чрезвычайно некачественном техническом исполнении.
В конце 1980-х годов автор работал в архивах с неизданными работами Любавского 1920-30-х годов, старался привлечь внимание научной общественности к проблеме их опубликования.98 В данный период начался процесс переосмысления роли М.К. Любавского в исторической науке, что впоследствии нашло свое закономерное отражение в издании трудов ученого.
В 1996 году в Москве была издана историко-географическая работа М.К. Любавского «Обзор истории русской колонизации», обширное введение к труду,
написанное коллективом авторов, в основе своей состояло из материала кандидатской диссертации Д.В. Карева и строилось по схожему принципу: биографическая и
96 Карев Д.В. Академик М.К. Любавский как историк феодальной России. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - М., 1983; Карев Д.В. Академик М.К. Любавский: судьба и наследие. // Наш радавод. Кн. 6, ч. 3. - Гродно, 1994.
Карев Д.В. Академик М.К. Любавский: судьба и наследие. // Наш радавод. Кн. 6, ч. 3. - Гродно, 1994.
98 Карев Д.В. Неопубликованные историко-географические труды М.К. Любавского. // Археографический
ежегодник за 1987 год. - М., 1988. С. 278-284.
99 Дегтярев А.Я., Иванов Ю.Ф., Карев Д.В. Академик М.К. Любавский и его наследие. // Любавский М.К.
Обзор истории русской колонизации. - М., 1996. С. 8-72; работа ранее не публиковалась.
историографическая части, разделенные соответственно на разделы по хронологическому принципу. После издания этого труда в конце 1990-х годов на страницах отечественных научных изданий развернулась полемика относительно отдельных вопросов истории колонизации, затронутых Любавским в своей работе.100
В последние годы у нас в стране были переизданы некоторые работы русских зарубежных историков. В 1998 году в России вышла в свет «Русская историография» Г.В. Вернадского, один из разделов которой был посвящен и Любавскому.101 Монография Вернадского была давно известна иностранным исследователям, но в России она стала широко доступна лишь в 1990-е годы. Вернадский дал краткие характеристики основных работ ученого, констатировал заслуги М.К. Любавского в отечественной литванистике и отметил определенную осторожность, даже консерватизм ученого в отношении к различным теоретическим построениям в исторической науке. Автор углубился в анализ исторической концепции М.К. Любавского, его взглядов на развитие феодализма в Великом княжестве Литовском и Северо-Восточной Руси. Однако небольшой объем раздела, посвященного Любавскому, не позволил дать сколько-нибудь значительное описание его вклада в российскую науку.
К русской зарубежной историографии относится и «Обзор русской истории» С.Г. Пушкарева.102 Обращает на себя внимание то, что в «Обзоре» широко используются результаты трудов Любавского, выводы историка по отдельным ключевым вопросам средневековой истории Западной Руси. В целом, М.К. Любавский признается одним из «наиболее авторитетных и заслуженных русских историков», ставится в один ряд с СМ. Соловьевым, Н.И. Костомаровым, В.И. Сергеевичем, В.О. Ключевским, С.Ф. Платоновым, М.А. Дьяконовым и др.103
В конце 1980 - 1990-х годах в отечественной печати, а также в некоторых восточноевропейских изданиях появляется ряд исследований, посвященных истории преподавания славистических дисциплин в Московском университете.104 В одной из таких
100 Преображенский А.А. Рецензия на работу М.К. Любавского «Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века». - М., 1996. // Вопросы истории. №3, 1998; Семенков В.Е., Рабжаева М.В. Государство и колонизация (некоторые замечания по прочтении книги М.К. Любавского «Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века»). // Отечественная история. №6, 1998. Вернадский Г.В. Русская историография. - М., 1998. С. 169-172.
102 Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. - СПб., 2002 (4-е издание, первое вышло в 1953 году в Нью-
Йорке); о Любавском см.: стр. 23, 147, 150-151, 166 и др.
103 Там же. С. 23.
104 Laptewa L.M./Lubawskij jako wykfadowka historii Polski na Uniwersytecie Moskowskim w poczatkach XX w.
II Slajski kwartalnik historyczny Sobbtka. Rocznik XXXVIII. Nr. 2. - Wrodaw-Warszawa-Krak6w., 1983. S. 245-
251; Лаптева Л.П. Профессор М.К. Любавский как преподаватель истории западных славян в Московском
университете. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 1985, №2. С. 46-54; ее же.
Славяноведение в Московском университете в XIX - начале XX века. - М., 1997. С. 189-203;
Славяноведение в дореволюционной России. Изучение южных и западных славян. - М., 1988; См. также:
Карев Д. Преемник Ключевского. // Московский университет, 1990, №3 (3729). С. 13.
работ, в статье А.Н. Горяинова, уделялось внимание административной работе Любавского по организации славистического цикла (специализации) на этнологическом факультете университета во второй половине 1920-х годов,105 а также курсам по русской истории и истории западных славян, которые читались им на этом цикле в 1927/28 и 1928/29 учебных годах соответственно.106
В середине 1990-х годов вышла работа, посвященная ректорам Московского университета. В одном из специальных разделов освещался и период ректорства М.К. Любавского. В отличие от большей части предьщущих исследований по истории МГУ, в данной работе описывалась не только «консервативная», «реакционная» административная и общественная деятельность Любавского, но и его работа в «демократическом» русле: получение разрешения на прием в университет женщин, многочисленные ходатайства за исключенных студентов и т.п.107
Другим направлением в историографии этих лет явились исследования, посвященные «академическому» делу 1929-1931 годов. Ряд выдающихся отечественных ученых из Ленинграда и Москвы были осуждены по сфабрикованному делу и репрессированы. Среди арестованных по этому делу, которое называют также «делом академика С.Ф. Платонова», оказался и М.К. Любавский, вполне лояльный к советской власти, но традиционно рассматривавшийся как консерватор и неблагонадежный представитель «старой», «буржуазной» профессуры.108 Работы СБ. Бернштейна,109 B.C. Брачева11 и ряда других исследователей осветили эту, ранее закрытую, тему. Среди наиболее современных исследований на эту тему необходимо отметить публикации ученых Б.В. Ананьича и В.М. Панеяха. В частности, одна из статей посвящена следствию по «академическому делу» в Москве и судьбе арестованных московских ученых, в том числе и судьбе М.К. Любавского.111
Отдельные аспекты многогранной деятельности ученого упоминаются в некоторых специальных работах последнего десятилетия. В частности, работа Любавского в
Горяинов А.Н. Славяноведение в Московском университете (1917-1927): Из истории преподавания славистических дисциплин и организации цикла южных и западных славян. // Советское славяноведение. 1989, №4. С. 58-59.
106 Горяинов А.Н. Цикл южных и западных славян МГУ (1927-1930). // 50 лет исторической славистики в
Московском государственном университете (Сб. ст. под ред. В.Г. Карасева). - М., 1989. С. 44.
107 Ректоры Московского университета. М.К. Любавский. - М., 1996. С. 141-146.
108 Алексеева Г.Д. Октябрьская революция и историческая наука. // Историческая наука в России в XX веке.
-М., 1997. С. 15 и далее.
109 Бернштейн СБ. Трагическая страница из истории славянской филологии (30-е годы XX века). //
Советское Славяноведение. 1989, № 1. С. 79.
110 Брачев B.C. «Дело» академика С.Ф.Платонова. // Вопросы истории. 1989, № 5. С. 117-129.
111 Ананьич Б.В. Панеях В.М. Следствие в Москве по «Академическому делу» 1929-1931 годов. //
советском архивном ведомстве комментируется в монографии Т.И. Хорхординой. Акцент на деятельности Матвея Кузьмича в архивном ведомстве делается также в статье Е.В. Старостина, опубликованной в начале 2001 года.113 Кроме этого, в данной работе содержится весьма интересная информация о политических взглядах академика, освещаются некоторые методологические принципы, применявшиеся Любавским в своих исследованиях.
Возрождение интереса к научному наследию М.К. Любавского нашло свое отражение также в более полных, нежели в предыдущий период, статьях энциклопедического характера. Объективные, взвешенные оценки общественно-политических и научных взглядов, внимание к педагогической и административно-управленческой деятельности Любавского как ректора Московского университета и организатора архивного строительства в Советской России, характеризуют статьи А.В. Сидорова114 и Д.А. Гутнова.115 Интересна совместная работа Е.В. Старостина и А.В. Сидорова.116 Это серьезная работа, освещающая как исследовательскую, так и научно-организационную работу Матвея Кузьмича Любавского. Научно-педагогической работе Любавского посвящена статья Ю.Ф. Иванова.117
Последние несколько лет отмечены публикацией сразу нескольких работ М.К. Любавского. Это «Историческая география России» (М., 2000), «Историческая география в связи с колонизацией» (СПб., 2000), «История царствования Екатерины П. Курс, читанный в Императорском Московском университете весной 1911 года» (СПб., 2001), «Лекции по древней русской истории до конца XVI века» (СПб., 2002) и «Русская история XVII - XVIII веков» (СПб., 2002). Готовятся к публикации цикл его лекций по истории архивного дела в России и некоторые другие работы.118
Таким образом, можно констатировать, что с начала 1980-х годов, в течение почти двух десятилетий в отечественной историографии наблюдается постоянное возрастание интереса к фигуре М.К. Любавского. На настоящий момент в изучении данной темы преобладают следующие тенденции: уход от односторонних идеологизированных оценок; активное привлечение архивных материалов и создание специальных исследований о Любавском; переиздания и публикации ранее не издававшихся работ самого Любавского.
112 Хорхордина Т.И. История Отечества и архивы. 1917-1980-е гг. - М, 1994. С. 72.
1,3 Старостин Е.В. М.К. Любавский - историк-архивист. // Отечественные архивы. 2001, № 1. С. 33-46.
114 Сидоров А.В. Любавский М.К. // Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 г.
Энциклопедия в 5 тт. - М., 2000. Том 3. С. 417-419.
||5ГутновД.А. Любавский Матвей Кузьмич. //
116 Сидоров А.В., Старостин Е.В. М.К. Любавский. // Историки России. Биографии. - М., 2001.
117 Иванов Ю.Ф. М.К. Любавский - выдающийся ученый и педагог. // Вопросы истории. №10,2001.
118 См: Старостин Е.В. М.К. Любавский - историк-архивист. // Отечественные архивы. 2001, № 1. С. 46.
материалы современных научных дискуссий, вызванных переизданием трудов ученого, свидетельствуют о неослабевающем интересе к научному наследию историка.
При всем многообразии литературы об ученом, необходимо отметить не только недостаточную научную изученность административной деятельности М.К. Любавского в главном ВУЗе страны, но и отсутствие в отечественной историографической литературе работы, в которой обобщались бы исследования, посвященные отдельным аспектам жизни и творчества ученого. Не существует ни одной монографии, посвященной такому выдающемуся ученому и общественному деятелю как М.К Любавский.
Из поля зрения многих исследователей наследия М.К. Любавского выпала научно-организационная сторона его деятельности. Тем не менее, представляется весьма важной общественная, педагогическая и административная деятельность Любавского в Московском университете. Профессор, заведующий кафедрой русской истории, декан историко-филологического факультета, ректор Императорского Московского университета, крупный администратор в архивной сфере - вот этапы большого пути Матвея Кузьмича Любавского на поприще управления российской наукой.
В современной отечественной историографии ощущается насущная необходимость изучения научного вклада ученых, исследовательская проблематика которых мало разработана, определение места в отечественной науке тех ее представителей, чья общественная деятельность долго считалась весьма консервативной и даже реакционной.119 Подходы и методы научной биографистики в отношении изучения наследия академика Любавского до последнего времени концентрировались в основном вокруг трех «срезов» биографии ученого: научной, общественно-политической и личной жизни.120 Относительно его управленческой работы в научной области в специальной литературе чаще всего можно найти лишь краткие справки. Чаще всего это записки о связи Любавского с «академизмом» в годы его ректорства (1911-1917 годы). В целом, административная деятельность Любавского не нашла достойного отражения в исследованиях.
Тем не менее, нельзя согласиться с подобными подходами. Работа в Московском университете на протяжении почти сорока лет, в том числе полтора десятилетия активной административной работы на благо ВУЗа, самоотверженное научное и государственное служение России (в том числе в качестве эксперта по архивному делу) дают основания для глубокого изучения и этой сферы деятельности заслуженного ученого-историка.
119 Макарова Е.А. Коллоквиум славистов в Калининском университете. // Советское славяноведение. 1989,
№З.С. 105.
120 Карев Д.В. Академик М.К. Любавский: судьба и наследие. // Наш радавод. Кн. 6, ч. 3. - Гродно, 1994. С.
461.
Кроме того, для создания комплексного исследования научной биографии Любавского представляется необходимым рассмотрение научной работы историка. М.К. Любавский - в первую очередь большой ученый, и его организационную деятельность нельзя рассматривать в отрыве от его научной работы. За двадцать лет, прошедшие с момента создания первой работы обобщающего характера, посвященной научной биографии М.К. Любавского, произошла переоценка роли историка в отечественной науке. Об актуальности работ Любавского говорят многочисленные за последнее время переиздания ряда его трудов, причем в основном тех его работ, которые имеют большую практическую значимость в научно-педагогическом плане: курсы лекций по исторической географии, древней русской истории и архивному делу. Отдельные положения и вьшоды историка используются в современной научной литературе и в учебниках по исторической географии и славяноведению.
Цель исследования: изучить роль М.К. Любавского как ученого и общественного деятеля в развитии российской науки и высшей школы, исследовать его деятельность как организатора отечественной науки, осветив административную сторону его работы в Московском университете.
Из указанной цели исследования вытекают следующие задачи:
Изучить процесс становления М.К. Любавского как ученого в Московском университете.
Проанализировать исследовательскую проблематику историка.
- Исследовать административную деятельность ученого на историко-
филологическом факультете и во главе Московского университета в кризисный
период начала XX века.
- Выявить изменения в мировоззрении М.К. Любавского под влиянием
политических событий, 1917 года, показать его отношение к стране и ее судьбе
в послеоктябрьский период, а также рассмотреть научно-педагогическую
деятельность в ВУЗе в это время.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом жизни М.К. Любавского, с 1860 по 1936 год. В рамках периода можно выделить несколько этапов, которые различались как по характеру профессиональной деятельности историка, так и по социальному положению, условиям жизни.
1860 - 1894 годы — детские, юношеские годы, а также учеба в Московском университете, выбор научной специализации. С этим периодом связаны формирование личности и мировоззрения Любавского, ранние годы научной деятельности.
121 См. например: История южных и западных славян. В 2-х тт. - М., 1998. Т. І. С.672 и др.
1894 - 1905 годы - время педагогической карьеры М.К. Любавского в Московском университете и в средних учебных заведениях.
1905 - 1917 годы - период жизни ученого, связанный с административной работой в Московском университете, в том числе на посту ректора (1911 — 1917 годы). В это время социальная активность Любавского выходит за рамки чисто профессиональной деятельности: ученый часто высказывает свои общественно-политические взгляды в периодической печати.
1917 — 1930 годы - период активной научно-организационной работы М.К. Любавского в советском архивном ведомстве, в ряде научных обществ, в институте истории РАНИИОН, которую академик совмещал с преподавательской деятельностью в университете.
1930 - 1936 годы - завершение творческого и жизненного пути, арест ученого по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности, работа в ссылке - в Башкирском научно-исследовательском институте национальной культуры.
Характеристика источников. Для решения поставленных в диссертации задач использован широкий круг как опубликованных, так и неопубликованных источников.
К неопубликованным источникам относятся документы из фондов нескольких архивов. В фондах Московского университета (до 1917 года включительно) Центрального Исторического Архива города Москвы122 хранятся документы, отражающие историю развития ВУЗа на протяжении длительного времени. Здесь сохранились некоторые работы ученого, например, - его неопубликованное кандидатское сочинение «Служилые люди московского государства городовые дворяне и дети боярские». Кроме того, это многочисленные материалы, несущие информацию об административной деятельности М.К. Любавского. В основном это делопроизводственная документация -протоколы заседаний Совета университета и историко-филологического факультета, отчеты о состоянии кафедр, формулярные списки о службе, дела об утверждении и назначении в должности.
Материалы фонда Министерства народного просвещения из Российского государственного исторического архива позволяют получить информацию об истории получения ученым кафедры в Московском университете, начальных этапах его университетской деятельности и обстоятельствах назначения на пост ректора.124
Фонды факультета общественных наук и этнологического факультета 1-го МГУ, хранящиеся в архиве Московского университета, несут информацию о
ШЦИАМ, ф.418.
123 ЦИАМ, ф. 418, оп. 513, д. 5023.
124 РГИА, ф.744.
функционировании ВУЗа в течение первых лет советской власти. По материалам фондов фрагментарно прослеживается преподавательская работа Любавского после Октябрьской
революции, его творческие планы, отношение коллег к ученому.
Фонд М.К. Любавского126 в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки содержит большое количество источников, позволяющих составить представление о педагогической работе Матвея Кузьмича и его исследовательской методологии. Среди них труды по исторической географии и архивному делу, материалы для практических занятий со студентами Московского университета.
Работа М.К. Любавского на посту секретаря, а затем и руководителя «Общества истории и древностей Российских» отражена в материалах фонда этой организации.127
Общая политическая атмосфера на историко-филологическом факультете Московского университета в рассматриваемый период частично реконструируется по фондам коллег Любавского - академика М.А. Дьяконова, профессора А.Н. Савина и других.128 Отзывы о нем и его ученых трудах из фондов его коллег свидетельствуют о высоком авторитете профессора М.К. Любавского в среде дореволюционного поколения русской научной общественности. Фонды современников и близких друзей Любавского содержатся также и в других хранилищах. Так, фонд В.В. Розанова в Российском государственном архиве литературы и искусства и фонд М.М. Богословского в отделе
1 ^П
письменных источников государственного Исторического Музея содержит письма историка к коллегам, в которых нашли свое отражение его общественные взгляды. Основная часть писем ученого носит деловой, официальный или полуофициальный характер и посвящена университетским делам или делам «Общества истории и древностей Российских».
О большой организаторской и теоретической работе историка в области архивоведения в первые послереволюционные годы свидетельствуют документы из фонда Государственного управления Архивным делом (ГУАД) за 1918-1926 годы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации.131
Фонд академика М.К. Любавского архива Российской Академии наук132 также содержит источники по истории организации архивного дела в советской России. Кроме
125 Архив МГУ, ф. 16, 18.
126 ор ргБ ф 364
127 ОР РГБ, ф. 203.
128 ОР РГБ, ф. 263,270.
,29РГАЛИ, ф.419.
130 ОПИ ГИМ, ф. 442.
131 ГАРФ, ф. 5325.
132 Архив РАН, ф. 1551.
того, картину творческих планов историка помогают установить такие материалы фонда, как неоконченные наброски научных статей и часть эпистолярного наследия ученого.
Информацию о личной жизни ученого, его общественных взглядах, дружеских и профессиональных контактах несут документы личного архива семьи Любавских, любезно предоставленные внучкой историка - Т.Г. Ливановой.
Труды Любавского отражают систему его научных и общественно-политических взглядов. Материалы научного наследия важны также для понимания историка как личности. Это особенно актуально в отношении последнего периода в жизни ученого (вторая половина 1920-х - 1936 годы), изучение которого затруднено источниковыми лакунами.
Среди публикованных источников в первую очередь следует отметить работы самого М.К. Любавского. Это научные труды историка по истории Великого княжества Литовского, истории западных славян, истории России, а также его работы по специальной исторической дисциплине - исторической географии, созданные ученым в период его деятельности в Московском университете. Кроме того, рассматриваются также историко-публицистические134 и педагогические работы ученого.135
Труды Любавского отражают систему его научных и общественно-политических взглядов. Материалы научного наследия важны также для понимания историка как личности. Это особенно актуально в отношении последнего периода в жизни ученого
Любавский М.К. XVIII век и Ломоносов. - М., 1912; Он же. Древняя русская история. Курс 1910/1911 гг. -М., 1911; Он же. Историческая география России в связи с колонизацией. - М., 1909; СПб., 2000; Он же. История западных славян (прибалтийских, чехов и поляков). - М, 1917, 1918; Он же. История царствования Екатерины II. Курс, читанный в Императорском Московском университете весной 1911 года. - СПб., 2001; Он же. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. - М., 1915, 1916, 1918; СПб., 2002; Он же. Литовско-Русский Сейм. Опыт по истории учреждений в связи с внутренним строем и внешнею жизнью государства. - М., 1901; Он же. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. -М., 1996; Он же. Возвышение Москвы. - М., 1909; Он же. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого Литовского статута. - М., 1892; Он же. Образование основной государственной территории Великорусской народности. Заселение и объединение центра. - Л., 1929; Он же. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. - М., 1910; Он же. Русская история XVII — XVIII веков. - СПб., 2002; Он же. Русская история XVII и первой четверти XVIII века. - М., 1911; Он же. Русская история XVIII века (по запискам слушателей). -М., 1913 и другие.
134 Любавский М.К. Александр I и Польша. // Отечественная война и русское общество. T.VII. - М., 1912; Он
же. Исторические судьбы славянства. // Экскурсионный вестник. Кн. 3. - М., 1914; Он же. Наступление на
степь. - М., 1914, 1915, 1918; Он же. История западных славян. - М., 1916, 1918; Он же. Московский
университет в 1812 году. - М., 1912; Он же. Немецкая колонизация и новое сельское и городское устройство
в Польше. - М., 1914; Он же. О значении переживаемого ныне исторического момента. // Экскурсионный
вестник, кн. 3. - М., 1915; Он же. Основные моменты истории Белоруссии. /Доклад, читанный на I заседании
Белорусского научно-культурного общества/. - М., 1918 и другие.
135 Любавский М.К. Программы по предмету истории и объяснительные к ним записки. // Учебные планы,
примерные программы и объяснительные к ним записки Московской гимназии И. и А. Медведниковых. -
М., 1910; Он же. Учебная часть в Мариинском училище за последние 25 лет. // Пятидесятилетие
Мариинского женского училища. - М., 1901; Он же. Учебный план и программы французских классических
школ. // Русские ведомости. №№ 182, 186,193, 1890 год и другие.
(вторая половина 1920-х — 1936 годы), изучение которого затруднено источниковыми лакунами.
Вторую группу опубликованных материалов представляют источники личного происхождения: мемуары и эпистолярные материалы.
Некоторые сведения об обстановке на кафедре русской истории Московского университета можно почерпнуть из воспоминаний П.Н. Милюкова.136 Автор на последних курсах историко-филологического факультета обучался вместе с В.В. Розановым и М.К. Любавским. Научный интерес представляют мемуары ученика Матвея Кузьмича - В.И. Пичеты. В них подробно описана атмосфера, царившая в Московском университете на рубеже XIX и XX веков.137 К 140-летию со дня рождения М.К. Любавского в печати вышла статья с воспоминаниями дочери ученого В.М. Ливановой-Любавской.138 В статье содержатся биографические данные о М.К. Любавском, информация об атмосфере личной жизни ученого; о личных, дружеских, профессиональных контактах и родственных связях. В частности, описываются близкие отношения М.К. Любавского и В.И. Пичеты, приходившихся родственниками (жены обоих были сестрами). Отдельные аспекты научной деятельности историка в первые годы Советской власти прослеживаются по воспоминаниям издателя М.В. Сабашникова,139 по мемуарам и переписке коллег Любавского - С.Б.Веселовского, Ю.В.Готье и других.140 Отзывы ряда историков об ученом можно найти в «Сборнике статей в честь М.К. Любавского».141
Источники личного происхождения необходимы для всестороннего, комплексного изучения личности ученого, воссоздания его биографии и реконструкции социально-исторической атмосферы изучаемого периода. В то же время, необходимо отметить специфику источников данной группы. Информация источников личного происхождения всегда несет определенную степень субъективизма. Работа с таким материалом требует учета конкретно-исторических условий, в которых создавался источник, а также учета общественных и политических взглядов его автора.
Третью группу опубликованных источников составляют материалы по истории Московского университета. В основном это обзоры преподавания на историко-филологическом факультете, отчеты о присуждении премий за научные достижения,
136 Милюков П.Н. Воспоминания. В 2-х тт. - М., 1990. Том I (1859-1917).
137 Пичета В.И. Воспоминания о Московском университете (1897-1901). // Московский университет в
воспоминаниях современников (1755-1917). - М., 1989.
138 Ливанова Т.Г. «Папа, несмотря на занятость, уделял мне какое-то время». Из воспоминаний В.М.
Ливановой-Любавской. // Исторический архив. 2000, № 4.
139 Записки Михаила Васильевича Сабашникова. - М., 1995.
140 Переписка С.Б.Веселовского с отечественными историками. - М., 1998; Готье Ю.В. Мои заметки. - М.,
1997.
141 Сборник статей в честь М.К. Любавского. Пг., 1917.
официальные речи по случаю юбилейных торжеств, университетские уставы и другие правительственные нормативные акты, относящиеся к ведомству народного просвещения, отчеты о состоянии и действиях Московского университета за период 1894-1930 годов.142
Данные источники отражают историю развития учебного заведения, позволяют судить как об общем положении Московского университета, так и в частности о деятельности Любавского в Московском университете, в том числе на постах декана и ректора.
Четвертая группа опубликованных материалов - периодическая печать начала XX века. Это выпуски тех газет начала XX века, в которых нашла отражение университетская жизнь: «Русские ведомости», «Московские ведомости», «Голос Москвы» за 1905-1917 годы, ежегодник газеты «Речь» на 1912 год. Кроме прессы сюда относится также научная историческая периодика 1894-1929 годов с рецензиями на исследования М.К. Любавского: «Kwartalnik historyczny», «Исторический вестник», «Чтения Императорского общества истории и древностей Российских», «Журнал министерства Народного Просвещения», «Труды Института истории», «Ученые записки Института истории» и некоторые другие.143
Периодические издания - это источник, на основе которого можно реконструировать социально-политическую атмосферу в ВУЗе, реакцию общественности на организационные инициативы администрации университета. Научная историческая периодика позволяет исследовать историю развития научной мысли.
142 Архивное дело. Вып. X. - М., 1927; Бюллетень Центрархива РСФСР, 1925-1927. - М., 1927; Кизеветтер
А.А. Московский университет и его традиции. - Прага, 1929; Московское археологическое общество.
Библиографический словарь членов. Том 2. - М., 1915; Обозрение преподавания на историко-
филологическом факультете императорского Московского университета за 1895/96, 97/98, 98/99, 99/1900 гг.
- М., 1895, 1897, 1898, 1899 соответственно; Обозрение преподавания на историко-филологическом
факультете императорского Московского университета за 1902-1905 гг. - М., 1902-1904; Обозрение
преподавания на историко-филологическом факультете Императорского Московского университета за 1906-
1915 ак. гг. - М., 1906-1916; Общий устав Императорских Российских университетов 1884 года. С
приложением (последующих) узаконений. — М., 1911; Отчет московского университета за 1914 год. //
Русские ведомости. №8 за 1915 год; Отчет о втором присуждении премии Г.Ф.Карпова Обществом истории
и древностей Российских при Московском университете. - М., 1894; Отчет о состоянии и действиях 1-го
Московского государственного университета за 1925-1926 гг. - М., 1927; Отчет о состоянии и действиях
императорского Московского университета за 1878, 1879, 1881 гг. - М., 1879, 1880, 1882 соответствено;
Отчет о состоянии и действиях Императорского Московского университета за 1910, 1911, 1915 гг. - М.,
1911, 1912, 1916 соответственно; Отчет о тридцать шестом присуждении наград графа Уварова. — СПб.,
1894; Сборник декретов, циркуляров, инструкций и распоряжений по архивному делу. Вып. 2. - М., 1921;
Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства. М., 1921 и другие.
143 Kwartalnik historyczny. R. 9. - Wasrszawa., 1895; Голос Москвы за 1905 - 1917 годы; Диспут М.К.
Любавского (защита докторской диссертации «Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждений в
связи с внутренним строем и внешней жизнью государства»). // Исторический вестник. - СПб., 1901, № 7;
Ежегодник газеты «Речь» на 1912 год. -СПб., 1912; Журнал министерства Народного Просвещения за 1901-
1903 годы; Московские ведомости за 1905 -1917 годы; Русские ведомости за 1905-1917 годы; Труды
Института истории, т. 1, 3, 7. - М., 1926, 1929, 1928; Ученые записки Института истории. Т. 3. - М., 1927; Т.
4. - М., 1929; Т. 7. -М., 1928; Чтения Императорского общества истории и древностей Российских. - М.,
1898, кн. II и другие.
Пятую группу составляют опубликованные материалы следствия по «делу» Ленинградских и Московских ученых 1929-1930 годов,144 позволяющие реконструировать историю следствия и отчасти выяснить причины репрессивной политики властей по отношению к научным кадрам. В 1990 году исследователь А.Я. Дегтярев впервые опубликовал в печати выдержки из неотправленного письма Любавского прокурору СССР И.А.Акулову, написанного ученым в ссылке в 1934 году. Письмо содержит ценную информацию относительно следствия по сфабрикованному «академическому делу», по которому он был осужден в числе многих других своих коллег. Позднее это письмо не раз цитировалось во многих публикациях.145
Привлечение как опубликованного, так и неопубликованного массива источников из архивов позволит создать целостную документальную картину научной биографии М.К. Любавского, которая включала бы его научно-педагогическую и научно-организационную деятельность.
Методология исследования основана на принципах историзма, научной объективности, на применении историко-генетического и историко-сравнительного методов. Положение темы на стыке проблематики нескольких дисциплин - отечественной истории, историографии, а также истории управления сферой образования и науки и истории государственных учреждений создает условия для комплексного изучения роли отдельной личности ученого и управленца в жизни старейшего высшего учебного заведения России в рассматриваемый период.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые на основе широкого круга источников в комплексе анализируются основные аспекты научно-исследовательской и административной работы М.К. Любавского в Московском университете. При этом подробно исследуется работа Любавского в университете в качестве члена различных специальных комиссий Совета и на посту ректора ВУЗа, не получившая всестороннего освещения в предшествующей историографии. Предпринята попытка анализа мероприятий, предложенных М.К. Любавским для нормализации академической жизни в университете в кризисный для ВУЗа межреволюционный период.
В диссертации впервые вводится в научный оборот значительный объем документов, находящихся на архивном хранении: протоколы заседаний Совета Московского университета и историко-филологического факультета, переписка ректора с
144 Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1. Дело по обвинению академика С.Ф.Платонова. - СПб., 1993.
145 Дегтярев А. Неотправленное письмо. // Советская культура. 1990, 1 сентября. С. 15; Дегтярев А.Я.,
Иванов Ю.Ф., Карев Д.В. Академик М.К. Любавский и его наследие. // Любавский М.К. Обзор истории
русской колонизации. - М., 1996. С. 32-35; См. также: Дегтярев А. Последний ректор царской России.//
Независимая газета. №50, 20.03.1997. Приложение Бх libris; Кожемяко В. Жизнь свою осмысливая заново. //
Советская Россия. №32,23.03.2002.
Попечителем учебного округа и с Министерством, отчеты о состоянии кафедр и учреждений ВУЗа и другие.
На основе рассмотренного комплекса источников изучен в целом жизненный путь ученого мирового уровня, показан процесс формирования его личности, выявлены факторы, способствовавшие восхождению ученого по профессиональной и социальной лестнице. Научная и административная деятельность М.К. Любавского дает материал для характеристики общего уровня квалификации российской профессуры, возможностей для самореализации ученого в России на рубеже двух столетий и двух разных эпох.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его материалов и выводов при дальнейшем изучении проблем отечественной истории, историографии, специальных исторических дисциплин. Материал диссертации может быть использован для подготовки лекционных курсов и проведения практических занятий по историографии, истории русской общественной мысли конца ХГХ - начала XX веков, истории управления сферой отечественной науки и образования, а также для подготовки трудов по истории Московского университета.
Апробация работы. Положения и выводы работы обсуждались в докладах на конференциях факультета государственного управления. Диссертация была рекомендована к защите на заседании кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова 05 июня 2003 года. Основные положения работы нашли свое отражение в трех публикациях автора, общим объемом 2,5 печатных листа.
Структура диссертации соответствует поставленным задачам и построена по проблемно-хронологическому принципу. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка источников и литературы.
Становление М.К. Любавского как ученого
Матвей Кузьмич Любавский родился 1 августа 1860 года146 в селе Большие Можары Сапожковского уезда Рязанской губернии в семье дьячка. Семья, принадлежавшая к низшему слою сельского духовенства, жила бедно.147 Первыми учителями мальчика стали родной дед и затем дядя, тоже священник из соседнего села Малые (Меньшие) Можары. Подготавливая его к духовной карьере, они обучали Матвея церковнославянской грамоте, чистописанию, арифметике, грамматике и орфографии.148 Ребенок с четырех лет уже читал книги на церковнославянском языке. Рано проявились и его художественные наклонности. Однако желание стать художником пришлось оставить из-за несчастного случая, в результате которого Любавский лишился левого глаза.149
В десять лет Матвей продолжил свое образование в Сапожковском духовном училище, после окончания которого в 1874 году продолжил учебу в Рязанской духовной семинарии. С этого момента он начал подрабатывать себе на жизнь, давая уроки отстающим ученикам. Уже здесь из всех предметов семинарского обучения его заняла больше других «гражданская история в талантливом и одушевленном преподавании Н.В. Знорова (позднее архиепископа варшавского Николая)».150 Учился он блестяще. Из всех оценок, выставленных в аттестате Любавского до 4-го класса, числится только одна четверка — по истории философии.151
В 1878 году он заканчивает 4-й класс семинарии и сдает экстерном экзамены за оставшиеся два года обучения. Воспользовавшись правом выхода детей духовного сословия в светское звание, восемнадцатилетний Любавский прибывает в Москву и поступает в университет на историко-филологический факультет. Несмотря на очень тяжелое материальное положение, он полностью окунается в учебу.
Годы пребывания в университете пришлись на период активизации народовольческих организаций. И если «хождение в народ», громкие политические процессы 1870-х годов мало волновали обывателей рязанской глубинки, то убийство И.И. Гриневицким Александра II в 1881 году произвело на глубоко верующего юношу сильное впечатление. На всю жизнь он запомнил, что революция и насилие несут хаос и смерть.152 В университете Матвей держался в стороне от студенческих сходок и демонстраций. Даже преподавателей Любавский предпочитал тех, кто придерживался консервативных убеждений. Такими были профессора Н.А.Попов, декан историко-филологического факультета, читавший студентам русскую историю, (впоследствии директор Московского архива Министерства юстиции - МАМЮ)153 и В.И.Герье, преподававший всеобщую историю.
В университете Любавский оказался под влиянием известных ученых. Историю русского языка и литературы здесь читал Ф.И.Буслаев, славянскую филологию -известный языковед Дювернуа. В первые годы учения сильнейшее влияние на круг исторических интересов Любавского оказал Н.А.Попов. От тематики его семинаров и пошли те работы Любавского по истории Великого княжества Литовского, которые создали ему имя в науке. В 1878 году в семинаре В.И.Герье для младшего отделения разбирались «Анналы» Тацита, источники времени правления Тиберия. Приходилось много читать, много думать, много работать. На II курсе прибавились новые дисциплины, появились новые преподаватели. Помимо семинаров В.И.Герье и Н.А.Попова, где разбирались источники по истории средних веков, источники по истории Ливонского края и Волынская летопись, читались лекции по логике (М.М.Троицкий), греческим и римским древностям (И.В.Цветаев), истории русского языка и литературы (Н.С.Тихонравов) и всеобщей литературе (Н.И.Стороженко), всеобщей истории (П.Г.Виноградов) В 1879 году Советом университета был утвержден в звании доцента по кафедре русской истории В.О.Ключевский.155 Любавский особенно выделял В.О.Ключевского среди других преподавателей, под его влиянием он решил посвятить себя занятию средневековой русской историей.
Исследования по истории Русско-Литовского государства, истории западных славян и русской истории
Среди тем, которые интересовали Любавского, история Литовско-Русского государства была одной из наиболее важных. Она прошла почти через всю его профессиональную жизнь. Курс по истории средневекового Литовского государства Любавский начал читать еще доцентом. Лекции спецкурса «История Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно» имели историко-юридическую направленность. В них рассматривались состав учреждений Великого княжества Литовского, законы, правовое положение групп и сословий. Курс ежегодно обновлялся за счет более важных, и более вьфазительных фактов. Год от года менялась вся структура курса. В конце концов появилась книга.205 В.И.Пичета, сравнивая услышанное им в 1899/1900 учебном году с книгой, обнаружил огромную разницу.206
Из научных работ начала XX века в этой области «Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно», изданный впервые в 1910 году, заслуживает особого внимания. Это своеобразный итог - обобщение положений магистерской и докторской диссертаций. Работа знакомила с социально-политической эволюцией Великого княжества Литовского X - XVI веков.
И хотя Матвей Кузьмич уделял основное внимание поздним этапам литовско-русской истории, созданная им ее общая концепция, высказанные ученым суждения об образовании Литовского государства, его социально-политической структуре, формах управления и т.д., вошли в золотой фонд литванистики. Современная историография, начиная с В.Т.Пашуто, подтвердила правильность основных выводов, к которым пришел Матвей Кузьмич. Например, он полагал, что «история Литовско-Русского государства является в известном смысле прямым продолжением, дальнейшим развитием истории Киевской Руси».207 Более того, в дальнейшем, уверял Любавский, оформились два центра объединения русских земель: московский и литовский. Причем, как и Киевская Русь, «Великое княжество Литовское, включившее значительную часть бывших древнерусских территорий, имело характер федерации».
В научной литературе в то время не было труда, который давал бы в известной степени общую концепцию «литовско-русской истории». Любавский старался, по его словам, быть «на уровне существующих научных разысканий». Поэтому, как ни важно было освещение экономической эволюции Литовско-Русского государства и истории его духовной культуры, автор вынужден был отказаться от всяких значительных попыток в этом направлении «ввиду отсутствия серьезных, достаточно широких и глубоких исследований по этой части». Сами экономические мероприятия правительства этого государства его интересуют, но не со стороны их экономического содержания, а со стороны публично-правового аспекта. В Очерке формулируется вывод о том, что в «Литовско-Русском государстве господствовал такой же феодализм, как и на Западе в средние века». Интересна попытка Любавского раскрыть историю социально-политического организма Великого княжества Литовского в сравнении с Русским государством XIV-XVI веков. Она давала возможность проследить, как различные условия повлияли на развитие по разным направлениям двух государств, близких первоначально (XII-XIII века) по структуре их социально-политических институтов. Изучение внутренней истории Великого княжества Литовского, сохранившего больше традиций и архаических черт, чем Северо-Восточная Русь, позволяло уяснить особенности древнейшего и средневекового периода русской истории, помогало лучше представить своеобразие исторического процесса в Русском государстве в XV-XVI веках.
«Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно», обобщил изыскания ученого в этой области. А.А. Кизеветтер в своей рецензии назвал очерк «очень ценным пособием», удачной попыткой построения общего курса «литовско-русской» истории на научных основаниях. И. Малиновский охарактеризовал этот труд «крупным вкладом в науку», от которого, как от отправной точки, предстоит идти дальнейшим исследованиям. А С.Ф. Платонов назвал его «превосходным». В.Т. Пашуто, выдающийся советский историк, критиковавший Любавского за великодержавный налет и невнимание к «социально-экономической стороне дела», в целом признал правильность многих его выводов». Многие выводы и наблюдения, сделанные Любавским в этой работе, вошли в основной фонд отечественной литванистики и не потеряли своего значения и в наше время.
Деятельность М.К. Любавского на историко-филологическом факультете
Научно-исследовательскую и научно-организационную деятельность М.К. Любавского в Московском университете представляется необходимым рассматривать в контексте настроений, характерных для общественного сознания той эпохи. При этом недостаточно выяснить только «общественно-политические взгляды» исследователя и его ближайших коллег. Важно понять идеологическую атмосферу, в которой протекала профессиональная деятельность ученого.
Под идеологической атмосферой подразумевается комплекс взглядов и представлений той части интеллигенции, которая находилась на государственной службе, в частности на службе в государственных образовательных учреждениях. Причем речь идет не только о политических, общественных, религиозных взглядах академической интеллигенции. Научный интерес представляет традиционный взгляд самих государственных служащих на государственную службу и на свою собственную роль в ней, своеобразный неписаный профессиональный «кодекс чести».
Деятельность академических служащих строилось на основе особого, традиционного для православного сознания, восприятия государственной службы как служения. Принцип служения был всегда известен в мире и означал выполнение предусмотренных определенной процедурой действий для лица, высшего по иерархическому (имущественному или т.п.) признаку. Христианство открыло служение как род свободного религиозно-нравственного действия: служение иерархически высшего лица по отношению к низшим, которое становится одним из высших духовно-нравственных принципов. Для идеологии служения характерно переживание ценности предмета служения, самоотверженность, постоянная самопроверка. Смысл государственного патриотического служения раскрывается в свете его нравственной жизни. Данный подход основывается на религиозной вере и национальной идее, заключается в развитии национального воспитания и образования.
Для М.К. Любавского, как верующего человека, к тому же происходившего из духовного сословия, идея государственного служения была близка и понятна. Профессура Московского университета в начале XX века традиционно рассматривала свою миссию в контексте идеологии государственного служения. В этом отношении показателен такой источник, как торжественные послания университетского Совета различным организациям и частным лицам по случаю юбилеев и знаменательных дат. Например, в отношении деятелей науки традиционно ставились акценты на выполненном «долге перед наукой и своей родиной», в отношении деятелей искусства — отмечались заслуги в деле «служения родному искусству, идеалам добра, самоотвержения и гуманности».335
В начале XX века проявилась еще одна сторона богатой натуры М.К. Любавского — его большие организаторские способности. Четыре года - в 1902-1904 и 1906-1908 годах он выполнял обязанности секретаря историко-филологического факультета Московского университета. В течение года (с сентября 1904 по сентябрь 1905 года) Любавский исполнял обязанности помощника ректора университета.336
В конце 1904 года Московский университет вступил в полосу кризиса. В декабре произошло крупное столкновение студентов с полицией, начались волнения. Это произошло накануне празднования 150-летнего юбилея ВУЗа. Николай II, настороженно относившийся к либерально настроенной профессуре, не дал своего согласия на организацию особенных торжеств по случаю 150-летия университета. Формальной отговоркой явилась ссылка на то, что Государь не считает юбилеем срок, не кратный ста (таковыми признавались лишь 100-летие, 200-летие и т.д.).
В январе 1905 года на заседании Совета вопрос о праздновании 150-летия Московского университета постепенно перерос в вопрос о предоставлении ВУЗу автономии. Само празднование было отложено на неопределенный срок в связи с русско-японской войной, непрекращающимися волнениями студентов и революционными событиями в Санкт-Петербурге. Кроме того, учитывая мнение студентов, высказанное на традиционных курсовых совещаниях, Совет принял решение временно приостановить учебные занятия. Драматическим образом совпали революционная волна и движение либеральной профессуры за реформирование сферы народного образования.
М.К. Любавский резко выступил против «политизации» университета: «...при настоящем положении Совет университета должен определенно высказать студентам и обществу свое «credo». Мы должны стать на академическую почву. Меры к переустройству университета могут улучшить положение в будущем. Но, не дожидаясь реформы, теперь же мы должны категорически высказаться, что университет должен служить исключительно академическим целям научного образования. Новое устройство университетов не гарантирует от таких явлений, как забастовки... наиболее активную часть студентов представляют лица крайних убеждений, а таковых никогда невозможно удовлетворить». (Имеется в виду либерализация в области высшего образования -Ю.Е.).
