Содержание к диссертации
Введение 3
Глава 1. Уделы Московской Руси второй половины XV — XVI вв.: причины
возникновения 35
1 Л.Русские уделы: формирование терминологии 35
1.2.Выделение уделов как традиция средневековья 44
1.3.Уделы в Московской Руси XIV — первой половины XV вв. как традиция
отношений в великокняжеской семье 59
1 АКризис удельной системы в Московской Руси во второй четверти XV в.
Глава 2. Географическое положение уделов Московской Руси 95
-
Расположение удельных княжеств 95
-
Города и другие географические объекты на территории удельных
княжеств и их экономическое значение 110
Глава 3. Политика московской великокняжеской и царской власти по
отношению к удельным княжествам 127
-
Политика Василия II по отношению к уделам после феодальной войны 127
-
Уделы на Руси при Иване III и отношения великого князя с удельными князьями 141
-
Удельные княжества и политика укрепления государства при Василии III 162
-
Уделы при Иване Грозном и Федоре Ивановиче и конец удельной
системы в Московском государстве 183
Заключение 201
Список источников и литературы 207
Введение к работе
Актуальность темы. Тема представляет значительный интерес, поскольку она связана с важнейшим политическим процессом эпохи позднего русского средневековья. Сущность этого процесса состояла в переходе от Руси удельной к Руси Московской. И поскольку такой переход был связан с процессом постепенного изживания уделов, которое происходило через изменение их политической сущности, то без изучения конкретной истории уделов трудно понять характер и особенности объединения русских земель во второй половине XV — XVI вв.
Изучение поставленной проблемы имеет важное значение для уяснения эволюции исторического характера самих уделов в Московской Руси, когда их положение претерпевало существенные изменения. Если первоначально они составляли ядро политической системы, что хорошо отразилось введением и широким распространением в историографии понятия «Удельная Русь», то постепенно значение их падало. Они и фал и роль не столько в рамках политической системы страны и политических отношений, которые складывались между разными русскими землями-уделами, сколько во внутрисемейных отношениях внутри великокняжеской и царской семьи вплоть до медленного, постепенного, но последовательного превращения уделов в пережиток прошлого, а впоследствии и прекращения своего существования.
Наконец, данная тема имеет две стороны. Одна из них — история политического развития страны и тесно связанных с ней межличностных отношений внутри княжеской верхушки, поскольку в условиях всякого средневековья, в т.ч. русского, политические отношения проявляются в форме межличностных отношений среди носителей власти1. Второй аспект — историко-геофафический, поскольку удел составляет определенную 1 А.Я.Гуревич отмечал: «Феодализм — это такая система, в которой межличностные отношения, действия феодальных сеньоров, особенно занимавших престолы, играли очень большую, подчас решающую роль...». См.: Гуревич АЛ. История историка. М., 2004. С.61. территорию. А состав территории имел определенное значение для политических и межличностных отношений. С учетом этих обстоятельств строилась структура данной работы.
Главным содержанием политического процесса на Руси во второй половине XV - XVI вв. являлся процесс завершения становления государственности. Процесс этот не был единовременным. Он был растянут и сложен по своему характеру. В нем выражалась постепенная смена вотчинной системы, или государственности удельного типа, рассматривавшейся в качестве вотчины, к государству как политической структуре позднесредневекового типа, объединявшей в своем составе прежние уделы и постепенно утрачивавшей признаки прежнего вотчинного государства. Тема, таким образом, посвящена исследованию важного переходного периода в развитии политической истории страны эпохи позднего средневековья. Вместе с тем, поскольку всякий политический процесс представляет собой общественную форму выражения межличностных отношений, то в ходе постепенного изживания поздних русских уделов межличностная сторона имела самое существенное значение. В развитии данного процесса имела место перестройка не только политических, но и межличностных отношений, а приводила такая перестройка нередко к трагическим ситуациям в личных судьбах отдельных людей, которые не могли вписаться в жесткие рамки новых политических порядков. Таким образом, исследование поставленной проблемы дает возможность наглядно и конкретно проследить связь между политической историей позднесредневековой Руси с судьбами людей, или совместить ее с исторической биографикой. Что касается исторической географии, то в процессе изживания удельной системы географическая сторона играла очень существенную роль, поскольку соображения географического характера сказывались на действиях феодальных властителей того времени. По существу, имел место процесс постепенной ликвидации политической географии старой удельной Руси и становления новой географии
Московского государства, которая, однако, уже теряла политическое содержание и приобретала административный характер.
Среди уделов Московской Руси один из них, Касимовский, или Касимовское ханство, занимал особое положение. Появился он вне всякой связи с русской удельной системой, существовавшей в прошлом, возникл он при Василии Темном и существовал очень долго, вплоть до 1682 г.1 Ввиду особенностей происхождения и положения этого удела он остается вне нашего рассмотрения.
Историография проблемы весьма велика. Для понимания процесса ее развития целесообразно выделение четырех этапов. Первый этап приходился на период примерно до середины XIX в., и определялся накоплением знаний о событиях истории поздних уделов великого княжества Московского. И, поскольку история поздних московских уделов связана была с судьбами людей, рассмотрение их носило в значительной мере эмоциональный характер, и было проникнуто оценочным подходом. Второй этап относился ко второй половине XIX — началу XX вв. и определялся преобладанием рефлексии и теоретизма над эмоциональным подходом. Рефлексия над событиями, явлениями и процессами, связанными с поздними уделами великого княжества Московского, определялась воздействием теории вотчинного государства, сформулированной впервые К.Д.Кавелиным и получившей популярность среди российских историков. Третий период, относившийся к советскому времени, также выделялся рефлективностью и теоретизмом. Однако на место теории вотчинного государства явился анализ истории последних уделов в контексте формационной и классовой теории, господствовавшей в советской историографии. Четвертый период, начинавшийся с позднего советского времени, предполагал постановку вопроса о цене за преодоление удельной раздробленности и объединение русских земель вокруг Москвы, заплаченной русским обществом эпохи 1 Об этом уделе см.: Вельяминов-Зернов В.В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. СПб., 1963-1887. 4.1-4; Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. Рязань, 1891. позднего средневековья. Высказывалась мысль о наличии значительных негативных последствий такого объединения, а при характеристике великокняжеских репрессий по отношению к удельным князьям имела место реанимация характерных признаков оценочного и эмоционального подходов, характерных для первого периода в развитии историографии проблемы.
Кроме того, история уделов Московской Руси разрабатывалась главным образом в рамках общих работ, посвященных в целом политическому состоянию страны в эпоху позднего средневековья. Характеристика политических отношений была тесно связана с уделами, их эволюцией и раздачей великими князьями уделов членам своей семьи.
Первый из выделенных этапов начинается с летописей и с сочинений средневековых авторов. В этих сочинениях были заложены основы ярко выраженного оценочного подхода к событиям в отношениях между великими князьями московскими и удельными князьями. С большим сочувствием писалось о служилых людях арестованного серпуховско-боровского удельного князя Василия Ярославича в летописи Авраамки и в Ермолинской летописи. Попытавшись освободить арестованного князя, они подверглись в марте 1462 г. жестокой публичной казни в Москве. Как отмечалось в Ермолинской летописи, народ «бы ша ужасе и удивлении» от этой расправы; «недостойно бяше православному великому осподарю, во всей подсолнечной сущю, и такими казньми казнить и кровь проливати во святыи велики пость» . Исключительно яркое выражение оценочный подход нашел в сочинении писателя второй половины XVI в. князя А. М. Курбского. Решительно выступая против самодержавного деспотизма, он оценивал политику московских князей как непрерывную череду насилий над знатью, в том числе над удельными князьями. Гневно обличая московскую великокняжескую власть, он писал, что Иван III «брата единаутробпого, Андрея Углецкого, мужа зело разумного и мудраго, тяжкими веригами в 1 Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Ермолинская летопись. М.: Языки русской культуры, 2004.Т.23.С.157. темнице за малыя дни удавил, и двухъ сыновъ ево от сосецъ матсрнихъ оторъвашихъ ... многолетнымъ заключениемъ гемничным нещадно поморилъ!» Он же «розгнал до чюждых земель ... Верейскаго Михаила и Василия Ярославича» .
Российские историки XVIII - начала XIX вв. давали высокую оценку объединению русских земель, считая, что тем самым были возрождены на Руси монархия и государство, пережившие кризис и распад в период раздробленности. Для них характерно освещение, прежде всего, внешнего хода событий. Это относится к тому, как описывал под 1488 г. «крамолу» между Иваном III и его братом Андреем Васильевичем В. Н. Татищев. Представляет интерес приведенная Татищевым под 1492 г. обвинительная речь великого князя по адресу брата, который, по его словам, «не единожды зло на меня замышлял и братию уговаривал». Особенно в этой связи значимо замечание историка, согласно которому после речи Ивана III «все умолкли, не смея ничего сказать», хотя перед этим за князя Андрея «начали просить ... митрополит и князи средние» " . Резко негативно Татищев оценивал «смятение» 1537 г. князя Андрея Ивановича3, дяди малолетнего Ивана IV. Симпатии Татищева явно были на стороне великокняжеской власти. Заметны также симпатии по отношению к Ивану III со стороны М. М. Щербатова. Историк отмечал, что в своей политике по отношению к удельным братьям великий князь московский стоял на консервативных позициях и «поставлял себе за правило, всегда согласие с родственниками своими сохранять»4. Вину за обострение отношений он возлагал на братьев Ивана III. Он указывал, что в 1491 г. брат великого князя Андрей Васильевич «с братом своим Князем Борисом Васильевичем зло умышлял противу Великого Князя» . Арест Иваном III князя Андрея он признавал обоснованным. Он считал, что такая 1 См.: Курбский Л. М. История о великом князе московском // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI века. М.: Художественная литература, 1986. С.322. 2 Татищев В. История Российская. В 3-х т. М., 2003. Т.З. С.447-448. 3 Там же. С.537. 4 Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1902. Т.4. С.85. 5 Там же. С.236. мера вызывалась тем, что этот брат великого князя «писал и посылал к королю Казимиру Польскому» и «к царю Ахмату, побуждая его идти ратию на Россию»1.
С позиций ярко выраженного оценочного подхода и определенного психологизма подавал события истории отношений между великими и удельными князьями Н. М. Карамзин. Н. М. Карамзин писал, что Россия всегда спасалась «мудрым самодержавием». «Два государя - Иоанн и Василий, - писал Карамзин, - умели навеки решить судьбу нашего Правления и сделать самодержавие как бы необходимою принадлежностию России, единственною основою целости ее, силы, благоденствия»". Но о расправах великих князей московских со своими удельными противниками историограф отзывался весьма резко. Сообщая о расправе 1462 г. над серпуховско-боровскими служилыми людьми, попытавшимися освободить своего князя. Василия Ярославича, он заявлял, что «обвиняемых в государственных преступлениях, начали всенародно бить кнутом. Сие унизительное для человечества обыкновение заимствовали мы от Монголов»3. Отмечалось, что для Карамзина Иван III был своего рода идеалом государя. Но великий историограф, как заметил Н. Я. Эйдельман, осмысливал историю значительно глубже, и поэтому даже в отношении Ивана III у него нет прямой и поверхностной апологетики . Это сказалось в характеристике историком отношений великого князя московского с удельными братьями. Так, в описании конфликта Ивана III с братьями 1 Щербатов М. М. Указ. соч. С.237. 2 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. Калуга, 1993. Стб. 127. 3 Карамзин Н.М. История государства Российского. В 3-х кн. С приложением «Ключа» М.П.Строева. М.: Книга, 1989. Кн.2. Т.б. С.209. 4 Н.Я.Эйдельман в этой связи писал о Н.М.Карамзине: «историк славит Ивана III, Василия III, самодержавие — и не скрывает сочувствия Новгороду, Пскову, "любезной вольности"». И несколько ниже: «Карамзин же, обладая даром и ученого, и художника, дает полную волю обоим своим талантам, устраивает "поединок" двух начал — государственного и человеческого, исторического и художественного. Пусть читатель не торопится с выводом, будто в шестом и следующих томах "Истории..." государственная необходимость полностью победила и тема исчерпана. Нет! Идеал свободы, нравственная сторона никогда не отменяются... Только так, постоянно "сочувствуя" обеим сторонам, можно добиться высокой степени объективности; "чем субъективнее —тем объективнее". Разум историка должен постоянно оспариваться живым чувством и наоборот, иначе обманешься». См.: Эйдельман ІІ.Я. Последний летописец. М., 1983. С.75.
Борисом Волоцким и Андреем Углицким историк выступал на стороне великого князя. Он обвинял его братьев в том, что они, уходя от старейшего брата и сюзерена, «спешили к литовской границе, злодействуя на пути огнем и мечем как в земле неприятельской ... и требовали от Казимира, чтобы он за них вступился». Он подчеркивал стремление Ивана III к примирению, когда он братьям «предлагал мир искренний, обещая Андрею, сверх наследственного Удела, Алексин и Калугу» . Но этим не исчерпывалась характеристика Карамзиным действий Ивана III в отношении братьев. Он подробно описывал заключение в 1491 г. под стражу князя Андрея, когда его по приказу Ивана III «оковали цепями, и приставили к нему многочисленную стражу», и заключал: «Иоанн в сем случае поступил жестоко»". Не было однозначным и отношение Карамзина к гибели в 1569 г. князя Владимира Андреевича Старицкого от рук Ивана Грозного. С одной стороны, в историографии указывалось на отношение его к этому царю как к тирану , и это указание было справедливо. С другой, Карамзин резко негативно относился к поведению князя во время болезни царя в 1553 г., когда встал в связи с этим вопрос о престоле. Сложность отношения историографа хорошо выразилась в его фразе: «Иоанн карал невинных; а виновный, действительно виновный, стоял перед тираном; тот, кто в противность закону хотел быть на троне, не слушался болящего Царя, радовался мыслию об его близкой смерти, подкупал Вельмож и пошел на измену — Князь Владимир Андреевич!» 4 Карамзин совмещал политическую историю с историей нравственного состояния власти и русского общества. При этом на первом плане историографа оказывались ценности державного единства.
Карамзин Н.М. История государства Российского. В 3-х кн. С приложением "Ключа" П.М.Строева. М., 1989. Кн.2. T.6. Стб.91. 2 Там же. Стб. 129. 3 Н.Я.Эйдельман справедливо обращал внимание на то, что критика тирании Ивана Грозного затрагивала не только историческую память об этом царе, но и российскую монархию вообще. «Русские цари XVIII- XIX веков постоянно подчеркивали преемственность в отношении прежних правителей, и тем самым "обида" Ивану Грозному становилась политическим делом и для Петра I, и для Екатерины II, и для Александра I». См.: Эйдельман Н.Я. Последний летописец. С. 120. 4 Карамзин Н.М. История государства Российского. В 3-х кн. С приложением «Ключа» П.М.Строева. M., 1989. Кн.З.Стб.81-82.
Историческую заслугу Ивана III он видел в том, что благодаря политике этого великого князя, в том числе в отношении уделов и удельных князей, «восстановилась целость Российской северной Державы, как была оная при Андрее Боголюбском или Всеволоде III»1.
На жестокость расправы Василия Темного с людьми серпуховско-боровского князя Василия Ярославича, стремившихся в 1462 г. освободить его из заточения, указывал Н. А. Полевой. Говоря о выделении уделов этим великим князем московским своим сыновьям, историк указывал, что он «снова раздавал уделы, которые соединил с таким трудом и тяготою совести!»". Он считал, что Василий III «хотел уничтожить последние следы Удельной системы». По мнению историка, после ареста князя Василия Ивановича Шемячича «следы Уделов исчезли навсегда!» .
Второй из выделенных периодов начинается с трудов историков, относившихся к государственной школе русской историографии. К. Д. Кавелин, С. М. Соловьев, Б. Н. Чичерин по-своему определили характер исторического процесса в Московской Руси. Сущностью его они считали в тот период борьбу прогрессивного государственного начала в жизни русского общества с отжившим свой век родовым началом. Борьба эта завершилась в конце XV в. торжеством государственности. Выражением этого было уменьшение, а затем полное прекращение практики выделения уделов. Как отмечал К. Д. Кавелин, «с Дмитрия Донского (конец XIV в.) младшие князья стали получать меньшие части против старшего» ' . Отстаивая тезис о закономерном ходе исторического процесса, С. М. Соловьев рассматривал историю России конца XV — XVI в. как время, когда имел место «переход родовых отношений между князьями в государственные». Носителями государственного начала были самодержцы, а родового — удельные князья. Борьба старого порядка с новым, начавшаяся 1 Карамзин Н .М. История государства Российского. Кн.2. Стб. 113. 2 Полевой Н. А. История русского народа. М.: Вече, 2008. С.399. 3 Там же. С.473. 4 Кавелин К. Д. Краткий взгляд на русскую историю // Кавелин К.Д. Наш умственный строй: статьи по философии русской истории и культуре. М.: Изд-во «Правда», 1989. С. 160. при Иване III, продолжалась при Василии III и завершилась при Иване Грозном, когда «удельный князь становится совершенно подданным великого князя, старшего брата, который носит уже титул царя» ' . В отношениях между великими и удельными князьями С. М. Соловьев выделил определенные тенденции. Говоря о наделении Василием Темным уделами своих сыновей, историк отметил, что «старший (Иван Васильевич - Н.К.) получил городов гораздо больше, чем все остальные братья вместе, не говоря уже о значении городов и величине областей». Отмечены были им также особенности удельной системы великого княжества Московского в связи с географическим положением уделов. Он отметил, что «все уделы младших братьев (Ивана III - Н.К.) назначены на севере и западе, отчасти юге, тогда как весь восток сплошь составляет участок старшего, великого князя», которому тем самым «даны были все материальные средства держать младших под своею рукою»". Им было отмечено отставание формуляров грамот от реальности. Он указал, что «еще сильны были понятия о родовом равенстве между князьями! И хотя на деле это равенство уже исчезло, но на словах трудно было еще выразить это исчезновение» .
Резко критически оценивал политику Ивана III в отношении удельных князей Н. И. Костомаров, особо подчеркивал беспощадность великого князя в отношении брата Андрея, его сыновей, верейского князя Василия Михайловича. Он указывал на расправу Василия III с удельным князем Василием Ивановичем Шемячичем, а также Ивана Грозного с князем Владимиром Андреевичем 4 . Такое отношение имело не только эмоциональную основу. Теоретическая его основа заключалась в концепции подавления земско-федеративного начала единодержавием, которое историк 1 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн.1. // Соловьев СМ. Сочинения в 18-ти кн. М.: Мысль, 1988. С.54. 2 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн.2 // Соловьев СМ. Сочинения в 18-ти кн. M.: Мысль, 1988. С.435. 3 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Кн.З // Соловьев СМ. Сочинения в 18-ти кн. M.: Мысль, 1989. С. 140-141. 4 Костомаров II. И. Русская история п жизнеописаниях ее главнейших деятелей. В 2-х кн. M : Сварог, 1995. С227, 236, 289-290, 387. оценивал весьма негативно. Борьба с уделами составляла одну из сторон утверждения самодержавия.
На взгляд В. О. Ключевского, до середины XV в. существовала «Русь Верхне-волэ/сская, уделъно-княоюеская, вольно-земледельческая». Ее сменила «Русь Верхне-Волэ/сская, Московская, царско-боярская, военно-землевладельческая» ' . Таким образом, удельный период был стадией развития страны. Как отмечала М. В. Нечкина, в формулировке первого из названных периодов «"удельное дробление" под властью князей» ~ выражалась определенная историографическая традиция. В традиционное понимание уделов, однако, часть концепции Ключевского, относившегося к уделам великого княжества московского, не укладывалась. Во всяком случае, в удельно-вотчинной системе он видел начало, которое сказалось на московской великокняжеской власти, когда «в Иване III, его старшем сыне и внуке начинают бороться вотчинник и государь, самовластный хозяин и носитель верховной государственной власти» . Оборотной стороной такого положения историк считал несвободу населения .
Мысль В. О. Ключевского о влиянии удельной системы и удельной традиции поддержал С.Ф.Платонов. Между уделом и позднейшей государственностью видел историк некое единство, поскольку «удел есть вотчина с чертами государственного владения или государственное владение с вотчинным управлением и бытом» . Оригинален был взгляд Платонова на переход от удельной системы к Московскому государству. «Процесс стягивания земель вокруг Москвы, по мнению ученого, заключался в том, что московские князья распространяли свои удельные понятия от 1 Ключевский В. О. Курс русской истории. 4.1 // Ключевский В.О. Сочинения в 8-ми т. М.: Госнолитиздат, 1956. Т.1. С.ЗЗ. 2 Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. М.: Наука, 1974. С.428. 3 Ключевский В. О. Курс русской истории. 4.2 // Ключевский В.О. Сочинения в 8-ми т. М.: Госполитиздат, 1957. С.128. 4 См.: Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч.З // Ключевский В.О. Сочинения в 8-ми т. М.: Наука, 1957. С.68. 5 Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М.: Высшая школа, 1993. С. 143. своего удела на всю- страну»', - так оценивал А. Н. Фукс особенности взглядов Платонова на объединительный процесс. Несколько более традиционно смотрел на процесс ликвидации уделов М. К. Любавский. Им отмечалось, что политика Ивана III и Василия III в отношении уделов была направлена на их ликвидацию, причем последний из них «много сделал по части уничтожения княжеских владений»".
В советской историографии, относящейся к третьему из выделенных этапов, постепенная ликвидация уделов в XV-XVI вв. рассматривалась как выражение исторической закономерности, связанной с процессом объединения русских земель вокруг Москвы. В полной мере это отразилось в монографии И. И. Смирнова, в которой борьба за власть удельных князей Юрия Ивановича и Андрея Ивановича оценивалось как проявление «феодальной реакции» . Л. В. Черепнин с этим полностью соглашался. Он обосновывал даже правомерность расправы в 1462 г. Василия Темного над серпуховско-боровскими служилыми людьми после их попытки освобождения князя Василия Ярославича . Близка была точка зрения А. М. Сахарова. Им указывалось, что Ивану III приходилось вести борьбу с «мятежами» удельных братьев, которые были недовольны «своим устранением от государственных дел и сосредоточением в руках великого князя огромных владений» 5 . Историческая география уделов XVI в. рассматривалась М. Н. Тихомировым6.
Еще ранее С. Б. Веселовский проследил судьбу основных удельных княжеств, существовавших в конце XV - XVI вв. История иммунитетной
Фукс А. Н. Сергей Федорович Платонов. Краткий биографический очерк // Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. С.26. 2 Любавский М. К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. СПб.: Изд-во «Лань», 2002 С.370. 3 Смирнов И. И. Очерки политической истории Русского государства 30-50-х годов XVI века. М.; Л., Изд-во АН СССР, 1958. С.28. 4 Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства в X1V-XV веках. М.: Соцзкі из, 1960. С.814. 5 Сахаров А. М. Образование и развитие Российского государства в XIV-XVII вв. М.: Высшая школа, 1969. С.67. 6 Тихомиров М. Н. Россия в XVI столетии. М: Изд-во АН СССР, 1962. С.34-42. 7 См.: Веселовский С. Б. Последние уделы в Северо-Восточной Руси // Исторические записки. Кн. 22. М., 1947. С. 101-131. политики удельных князей, а также их отношений с великокняжеской властью была объектом исследований С. М. Каштанова. Выдающийся специалист по актовому материалу впервые привлек к исследованию большой фонд иммунитетных грамот и проследил обстоятельства борьбы Василия III с удельными князьями1.
Определенную эволюцию претерпел взгляд на уделы А. А. Зимина. Так, в исследовании об опричнине Ивана Грозного он видел в Старицком уделе один из центров феодальной реакции". Однако к концу семидесятых годов отношение его к борьбе великикняжеской власти с уделами изменилось. При рассмотрении феодальной войны при Василии Темном историк не видел какого-либо положительного содержания московской объединительной политики. С его точки зрения, возможности для прогрессивного развития связаны были вовсе не с Москвой. От московской власти, а не от уделов, открывалась возможность для развития в стране самодержавия, крепостничества и всеобщей несвободы .
На рубеже 80-90-х гг. XX в., в условиях кризиса традиционного мировоззрения, государственности и старой идеологии, начался следующий, четвертый из выделенных этапов в развитии историографии проблемы. Проявлением его стали поиски адекватного понимания исторических предпосылок несвободы русского общества. Это сопровождалось не только переосмыслением некоторых положений прежней историографии, но и более заметным выражением оценочного подхода к политике великокняжеской власти, к репрессиям против некоторых удельных князей. В условиях, когда общество осознало глубокую потребность не только в познании, но и в нравственной оценке прошлого, В. Б. Кобрин подчеркивал, что когда «всякое привлечение в историю нравственных критериев посчиталось ненаучным»4, не соответствовало характеру исторической науки как науки гуманитарной. 1 См.: Каштанов С. М. Социально-политическая история России конца XV — первой половины XVI в. М., 1967. С. 239-274. 2 Зимин Л. Л. Опричнина Ивана Грозного. М.: Мысль, 1964. 3 См.: Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV в. М.: Мысль, 1991. 4 Кобрин В. Б. Иван Грозный. М.: Московский рабочий, 1989. Сб.
Происходило это, вместе с тем, на почве традиционного для историографии признания процесса смены удельной системы самодержавным государством. Механизм такой смены Д. Н. Альшиц видел в опричнине, главный метод которой он связывал с кровавым террором. «Социальное происхождение самодержавия неразрывно связано с опричниной»1, - подчеркивал историк. Путь к самодержавию, как указывал он, лежал, в частности, через «уничтожение двоюродного брата царя Владимира Старицкого и его родичей, уничтожение последних уделов» . Опричный террор, в том числе против уделов, сыграл свою роль. «С помощью террора самодержавное государство привело к беспрекословному повиновению служилых людей всех категорий: дворянство, церковь, города, тяглое крестьянское население»3, - писал несолько позже историк. Ликвидацию уделов он, таким образом, вписывал в контекст общей тенденции к формированию в стране самодержавия.
Уничтожение удельной системы современный историк А. Л. Янов вписывал в крайне неблагоприятный для страны процесс отказа от «европейского выбора». Такой выбор будто бы стал формироваться со времени княжения Ивана III. Альтернативу ему историк видел в установлении самодержавия со времени опричнины Ивана Грозного, когда имела место «самодержавная революция» , закреплявшая отношения патернализма и холопства, всеобщей несвободы. Он признавал при этом, что Иван III «мог уморить в темнице родного брата»3, но не считал это чем-то необычным для европейской политической традиции того времени. Об уничтожении уделов при Иване Грозном Янов прямо не говорил, но рассматривал в контексте процессов, благодаря которым «начиналась 1 Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России. Государство Ивана Грозного. Л.: Наука, 1988. С.242. 2 Там же. С. 128. 3 Аль Д. (Альшиц А. Н.) Шаги истории России из прошлого в будущее. СПб.: Наука, 2007, С. 19. 4 Янов А. Л. Россия: У истоков трагедии. 1462-1584. Заметки о природе русской государственности. М.: Прогресс — Традиция, 2001. С.77, 187. 5 Там же. С.75. самодержавная, имперская, крепостническая Россия» . Уделы были, таким образом, частью системы доопричного времени, более благоприятного для страны, чем самодержавие Ивана Грозного.
Взвешенность при сочетании строгой рефлексии и эмоционально-оценочного подхода заметно в труде Н. С. Борисова, посвященном Ивану III. Отмечая вклад этого великого князя московского в дело объединения русских земель, историк давал ему при этом совершенно определенную оценку: «Прирожденный тиран»", которую он развивал в главе «Палач». «Наиболее знатными жертвами Державного стали его собственные братья», -продолжвал далее он. Им делалось предположение, что великий князь «по-видимому, не разрешал братьям вступать в брак», нарушал их имущественные права, и «тем самым подталкивал их к сопротивлению» , а затем расправился с князем Андреем Большим.
Новые акценты в понимании процесса образования единого русского государства были поставлены В. Б. Кобриным и А. Л. Юргановым. Авторы противопоставили сюзеренитет-вассалитет государственному подданству как разные стадии развития общественных и государственных связей. В России целый ряд причин обусловил «победу отношений подданства в холопской форме над вассалитетом» и, в конечном счете, без «твердых юридических оснований прав и обязанностей личности» «деспотизм надолго сковал русское общество». Рассуждая о причинах этого процесса, Кобрин и Юрганов отмечали, что на Руси «ход централизации опережал созревание ее предпосылок», и ни города, ни феодалы «не стали противовесом амбициям центральной власти»4. В уничтожении удельной системы оба историка не отмечали позитивного содержания. Во всяком случае, «"москвоцентристская" точка зрения на процесс объединения Руси» 1 Янов А. Л. Россия: У истоков трагедии... С. 190. 2 Борисов Н. С. Иван III. М.: Молодая гвардия, 2003. С.259. 3 Там же. С.595. 4 Кобрин В. Б., Юрганов А.Л. Становление деспотического самодержавия в средневековой Руси (К постановке проблемы) // История СССР. 1991. № 4. С. 55. 5 Кобрин В. Б. Кому ты опасен, историк? М.: Московский рабочий, 1992. С.168. вызывала с их стороны критическое отношение. Вместе с тем, давая крайне негативную нравственную характеристику опричнине Ивана Грозного, В. Б. Кобрин не отрицал объективной необходимости преодоления «пережитков удельного времени»1. Действия Ивана Грозного были поэтому, с его точки зрения, не прихотью сумасбродного тирана. В них была своя страшная логика. Так, над старицким князем Владимиром Андреевичем и его семьей была проведена, по его словам, «гнусная расправа». Но ее итогом была «ликвидация последнего удельного княжества на Руси»".
В зарубежной" историографии судьбы последних уделов великого княжества Московского рассматривались в связи с процессом объединения русских земель вокруг Москвы. Стремление великокняжеской власти к сокращению влияния удельных князей, к сокращению числа уделов и к их постепенной ликвидации выделялась как часть их внутренней политики в пределах великого княжества3.
Таким образом, в историографии проблеме истории уделов и судьбе удельных князей уделялось внимание. Между тем, до настоящего времени нет комплексного исследования истории московских уделов второй половины XV - XVI вв. и гибели удельной системы, столь характерной для периода объединения русских земель вокруг Москвы. Между тем, постепенная ликвидация удельной системы, представляла собой развивавшийся на протяжении примерно полутора столетий процесс, который являлся важной составной частью более общего процесса формирования единого Российского государства и заслуживает в этой связи специального исследования. Тем более, он заслуживает этого в виду своей связи с судьбами людей, отражения в памятниках русской материальной и духовной культуры своего времени. 1 Кобрин В. Б. Иван Грозный. С.115. 2 Там же. СИЗ. 3 Kappeler Л Russische Geschichte. Munchen: Verla g C.H.Beck, 1997. S.20-22. На возможность рассмторения удельных территорий как местной истории и как «альтернативу автократическому развитию» указывал Goehrke С. Russlands Regionen und der Rcgionalismus: Forschungsgeschichtliche Bilanz und Ausblick // Die Geschichte Russlands im 16. und 17, Jahrhundert aus der Perspektive seiner Regionen. Wiesbaden: Harrasowitz Veriag, 2004. S.50.
Цель исследования - комплексное исследование истории уделов Московской Руси последнего периода их существования, когда они играли определенную политическую роль и имели значение во внутренних отношениях великокняжеской семьи, но становились культурно-политическим анахронизмом, меняли свой характер и когда формировались предпосылки ликвидации удельной системы. Она реализуется через решения следующих задач:
Выявление процесса формирования и развития терминологии удельной системы в Московской Руси.
Установление места удельной системы в политической, культурной и семейной традиции русского средневековья.
Уяснение значения событий феодальной войны при Василии Темном как выражения кризиса основ удельной системы в великом княжестве Московском.
Выявление географических особенностей удельной системы великого княжества Московского, значения удельных городов и удельных земель.
Установление принципиальных изменений в характере удельной системы после завершения феодальной войны при Василии Темном.
Уяснение процессов изменений в отношениях между великими князьями московскими и удельными князьями, роли репрессий в проведении великокняжеской политики в отношении уделов, значения погребений удельных князей в московской политике по укреплению единства Московского государства.
Раскрытие предпосылок ликвидации удельной системы в России середины — второй половины XVI в. и восприятия ее признаков во внутренней политике Ивана Грозного периода 1565-1576 гг. -опричнины и удела при «царе» Симеоне Бекбулатовиче.
Объект исследования — уделы в Московской Руси второй половины XV - XVI вв. как культурно-историческое и политическое явление Московской Руси в последний период своего исторического существования.
Предмет ис следования - п роцессы эволюции и угасания удельной системы в Московской Руси в указанный период, воздействия удельно-вотчинной традиции на политическую систему единого Русского государства.
Хронологические рамки - Московская Русь второй половины XV — XVI в. Начальной хронологической гранью служит 1453 г., когда после гибели князя Дмитрия Юрьевича Шемяки на Руси завершилась длительная междоусобица, которая в историографии известна как феодальная война. Конечная грань - 1591 г., когда с гибелью царевича Дмитрия Ивановича подошло к концу существование Углицкого удела.
Философская основа исследования опирается на экзистенциализм XX в., в рамках которого в философию истории вошло представление об историческом процессе как о выражении судьбы, а сам исторический процесс осознается последующими историками и, возможно, современниками, как драма истории. Экзистенциализм как философия истории явился основой распространявшегося в историографии XX в. культурно-антропологического подхода. Благодаря ему история стала изучаться в свете ее человеческого содержания. Как отмечал один из представителей экзистенциализма, К. Ясперс, «в нашем историческом сознании мы теперь отказываемся от абстрактного понятия человечества»1, но стремимся к познанию в истории конкретного человека. Но это означало не только внимание исключительно к судьбам в истории конкретных людей. Сами процессы стали рассматриваться в их судьбоносном не только для человека, но и для общества, содержании. Процессы ликвидации на Руси уделов и формирования единого Московского государства рассматриваются в этой связи в контексте представлений о судьбах страны, народа и конкретных людей. Историческая драма, связанная 1 Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С.274. с ликвидацией уделов в XV-XVI вв., рассматривается как жизненная драма не только отдельных людей, феодальных владетелей этих уделов. Это -драма народа и страны в целом, поскольку ликвидация основанных на вотчинном начале уделов не привела к ликвидации этого начала, но способствовала становлению государства-вотчины со всеми самыми тяжелыми последствиями этого явления, выразившиеся в закреплении в русской жизни начал всеобщей несвободы.
Теоретическая основа исследования — традиционная для отечественной историографии теория вотчинного государства, на основе которой строились некоторые концепции истории объединения русских земель в единое политическое целое и выявлялись социокультурные и политические особенности развития страны в эпохи развитого и позднего средневековья. К. Д. Кавелин как основоположник этой теории в русской историографии видел в распространении вотчинного начала существенный шаг на пути к государственности, поскольку предыдущий этап в развитии общественного устройства на Руси основывался на родовом начале. Однако, по его словам, «государственное устройство, основанное на родовом начале, несостоятельно», а «государственный и кровный быт - враждебны»'. В княжение Андрея Боголюбского, отмечал он, происходили принципиальные перемены. «Утверждается постоянная, близкая власть князей, владеющих уделами наследственно, как вотчинами»", - указывал Кавелин. Вместе с тем с Андрея Боголюбского, как полагал историк-юрист, «впервые воплощается в государственном быте древней России новый тип — тип вотчинника, господина, неограниченного владельца своих имений» . Следовательно, Кавелин видел самую тесную связь между политическим процессом и формированием соответствовавшей ему личности. В XIV-XV вв., в связи с усилением Великого княжества Московского, на место удельной системы, 1 Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт древней России // Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М, 1989. С.42. 2 Там же. С.41. . 3 Там же. С.42. основанной на вотчинном начале, стало постепенно приходить государство. «Уничтожение удельной системы и соединение России в нераздельное целое, под властью одного великого князя», - таков был, с точки зрения Кавелина, итог этого процесса. Такое, по его мнению, стало возможно благодаря тому, что в политике московских великих князей «территориальное начало получило решительный перевес над личным; держава, ее нераздельность и сила поставлена выше семьи». Они сумели «пожертвовать семьей государству». Заключалось это в том, что «великие князья стали давать старшему сыну большую часть, а прочим — меньшие» . Впрочем, переход к государственному началу, согласно Кавелину, с уничтожением уделов не завершился. Продолжение и развитие этого процесса он видел в период от Ивана Грозного до Петра Великого.
Вотчинную теорию принимал В. О. Ключевский. Он в то же время видел, что при московских великих князьях стала проявляться тенденция к изживанию вотчинного порядка, выражением которого были уделы, и к переходу к государственному порядку. Но об этом процессе, подчеркивал он, необходимо судить крайне взвешенно и «осторожно всматриваться в изучаемые старинные документы». Так, по его словам, уже «Калита различал в своем лице владельца и властелина, собственника и правителя»". Но при этом московского князя «нельзя признать государем». Причину он видел в том, что «пространство Московского княжества считалось вотчиной его князей, а не государственной территорией; державные права их, составляющие содержание верховной власти, дробились и отчуждались вместе с вотчиной» . Вотчинные традиции в политическом сознании Ключевский считал очень сильными. Они, подчеркивал он, пережили удельную систему и в полной мере проявлялись при Иване III. «Политическое мышление отставало от территориальных приобретений и династических притязаний, превращая удельные предрассудки в 1 Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт древней России. С.47. 2 Ключевский В. О. Курс русской истории. 4.2. С.32. 3 Там же. С.33. политические недоразумения» , - подводил итог Ключевский. Особенно долго, отмечал Ключевский, взгляд на Московское государство как на вотчину, «в первоначальном удельном смысле как хозяйство московских государей», держался «в общем сознании»". Положение стало меняться лишь после Смуты. Тогда, после прекращения старой династии и выборов царей, «идея государства, отделяясь от мысли о государе, стала сливаться с понятием о народе» .
Еще один смысл понятия вотчинного государства выделял Р. Пайпс, отмечавший, что в ней «политическая власть мыслится и отправляется как продолжение права собственности, и властитель (властители) является одновременно и сувереном государства и его собственником» ' . С ликвидацией уделов положение принципиально не изменилось. «Идея государства отсутствовала в России до середины XVII в. и даже после своего появления не была толком усвоена» , - подчеркивал Пайпс. Эта мысль важна для нас как указание на то, что вотчинный строй и вотчинное государство не исчезли с ликвидацией удельно-вотчинной системы. Сдвиги в политическом устройстве Руси, таким образом, были относительными, поскольку московский государь в значительной мере оставался вотчинником и собственником целой страны как своей вотчины, а не какого-то отдельного удела, составлявшего ее часть.
На «вотчинный принцип управления», или на «вотчинный режим» в России указывает современный историк И. П. Ермолаев. Хронологически Ермолаев определял его с конца XV в., или с того времени, когда удельная система шла к своему закату. При этом такой режим держался, по его мнению, в стране очень твердо «и определил ее развитие в XVI, XVII и последующих столетиях». Как он подчеркивал, такой режим на русской
Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч.З. С. 16. 2 Там же. С.51. 3 Там же. С.68. 4 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. СП. 5 Там же. С.99. земле «создается в ответ на политическую (воєнную прежде всего) необходимость» .
Историки указывали на очень жесткий характер вотчинного государства по отношению к подданным. По словам К. Д. Кавелин а, эта «система управления падает страшным разорением на области»". Еще более жестко оценивал эту систему Р. Пайпс. Он, указывал, что «целью вотчинного строя на Руси была выжимка из страны всего имеющегося в ней дохода и рабочей силы» . Ту же мысль проводил И. П. Ермолаев . По его словам, российское самодержавие сформировало «более "деспотическое государство", чем сама "деспотия"»4.
Теория вотчинного государства, таким образом, дает возможность понять эволюцию политических отношений на Руси в XV-XVI вв. и ликвидацию уделов как явление, которое привело к формированию, в конечном счете, государства. Однако оно не привело к ликвидации традиций вотчинной системы, которая сохранилась и легла в основу единого Московского государства. Это предопределило его жесткий характер, который проявлялся как по отношению к населению в целом, так и к политическим оппонентам из числа прежних удельных князей, причем некоторые из них не избежали расправы со стороны великокняжеской или царской власти.
Методологической основой является принцип историзма, который понимается как «принцип научного познания, требующий изучения всякого общественного явления в его конкретно-исторической обусловленности и развитии (изменении)» . Этот принцип предопределяет взгляд на уделы как на исторический феномен своего времени. То же самое относится и к процессу их ликвидации московской властью, и к самому вотчинному ' Ермолаев И. П. Становление Российского самодержавия. Истоки и условия его формирования: Взгляд на проблему. Казань, 2004. СИ. 2 Кавелин К. Д. Указ. соч. с.41. 3 Пайпс Р. Указ. соч. С.99. 4 Ермолаев И. П. Указ. соч. С.11. 5 Могильницкий Б. Г. Введение в методологию истории. М., 1989. С.85. государству, и к культурно-историческому типу личности того времени. Роль личности в событиях, которые привели к ликвидации уделов в России XV-XVI вв., предполагают всестороннюю оценку их деятельности в свете принципа историзма. Как отмечал Н. Я. Эйдельма н, историзм — принцип «осторожной оценки эпохи по ее внутренним законам, а не категориями другого века» .
Принципом исследования данной проблемы является стремление к пониманию человека и общества прошлого и культуры изучаемого времени. Этот принцип, выдвинутый в методологии истории с рубежа XIX-XX вв.~, дает возможность уяснить мотивы, которые двигали политикой московских великих князей по отношению к уделам, и отношения самих удельных князей к этой политике. Принцип понимания дополняет исследовательскую стратегию, основанную на объяснении и на построении объяснительной модели изучаемых процессов. Он способствует раскрытию сущности этих процессов в контексте жизни и судьбы конкретных людей и соответствует антропоцентристскому идеалу современного исторического познания.
Реализация исследовательских принципов происходит при использовании методов. Историко-генетический метод в полной мерс соответствует историзму и позволяет проследить процесс зарождения политики, направленной, в конечном счете, на ликвидацию удельной системы на Руси. Историко-сравнительный метод также основан на историзме и дает возможность провести сопоставление удельной системы, основанной на вотчинном принципе, с вотчинными традициями в Московском государстве после ликвидации удельной системы. В рамках этого метода сопоставляются разные формы проведения политики ликвидации уделов на Руси. К историко-сравнительному методу близок историко-типологический, который позволяет выявить ряд типологических
Эйдельман Н. Я. Пушкин: История и современность в художественном сознании поэта. М., 1984. С.114. " См.: Лубский А. В. Альтернативные модели исторического исследования. М., 2005. С. 140,148. моделей политики московской власти по преодолению удельной системы . Наконец, поставленная проблема предполагает опору на психологический метод. Он позволяет обеспечить следование принципу понимания прошлого на уровне как общества, так и отдельного человека. По-видимому, при использовании этого метода следует учитывать его очень большую сложность, на которую указывал А. С. Лаппо-Данилевский и которая связана с различиями психологии историка и человека изучаемого времени, в том числе автора источника". Тем более, это относится к людям средневековья. В этой связи, возможно, говорить о том, что использование этого метода может обеспечить лишь относительное достижение цели понимания в исследовании сложных процессов, происходивших в таком обществе. Положения, выносимые на защиту.
Уделы, или удельные княжества, составляли в великом княжестве Московском традицию отношений внутри великокняжеской семьи, определявшуюся необходимостью наделения земельными владениями великокняжеских сыновей. Традиция вырастала из киевских времен, когда сыновья великого князя получали волости по завещанию отца. Такая традиция носила феодальный характер и имела соответствие в западноевропейской практике отношений в среде средневековых властителей. Отношения великих и удельных князей напоминали отношения полностью не изжитого сюзеренитета-вассалитета.
Борьба за московский великокняжеский стол, развернувшаяся в период княжения Василия Темного, придала уделам политическую значимость и означала в то же время кризис традиционной удельной формы межкняжеских отношений в Московской Руси, которая оказалась не способной уберечь формировавшееся Московское государство от тяжелых и длительных внутренних 1 См.: Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987. С.176-178. 2 См.: Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории. М., 2005. С.322. потрясений. Этот кризис потребовал от московской великокняжеской власти пересмотра основ традиционной политики в отношении уделов.
Удельная система Московской Руси имела свою географию, в соответствии с которой имелся ряд городов, игравших на протяжении XV-XVI вв. роль центров удельных княжеств. Расположение этих центров определялось оборонными интересами великого княжества Московского и стремлением великих князей московских не допустить чрезмерного усиления удельных князей. В то же время в своих уделах князья имели определенные материальные ресурсы, позволявшие им делать вклады в монастыри и обеспечивавшие их военную и политическую значимость в пределах великого княжества Московского.
Принципиальные изменения в отношениях между московской великокняжеской властью и удельными князьями произошли в последние годы княжения Василия Темного, что было связано с ликвидацией великокняжеской властью при политической необходимости уделов, расправой с удельными князьями и с поддерживавшими их людьми из числа служилых людей. Такие мероприятия стали на уровень политической традиции великого княжества Московского и четко обозначили тенденцию к ослаблению уделов, связанную с усилением неравенства между ними и домениальными владениями великого князя московского.
Такая тенденция нашла свое продолжение и развитие при Иване III и Василии III. Дальнейшему ослаблению уделов способствовал запрет Василием III чеканки удельными князьями своей монеты. Формировавшееся московское самодержавие использовало самые разные причины для расправы с неугодными удельными князьями, которыми могли быть семейные драгоценности или стремление ликвидировать крупный южный удел на пути крымских вторжений в русские земли, которым являлся удел князя Василия Ивановича Шемячича. Создание усыпальницы князей московского дома в Архангельском соборе, где хоронили наряду с великими князьями репрессированных князей, должно было подчеркнуть единство княжеского рода и русских земель. 6. В последний период существования уделов при Иване Грозном и царе Федоре в отношении уделов имели место противоречивые тенденции. Власть удельных властителей значительно уменьшилась. С другой стороны, удельно-вотчинная традиция, дававшая удельному князю неограниченные права по отношению к населению удела, была востребована самодержавием в период опричнины 1565-1572 гг. и в период удела 1575-1576 гг. при «московском царе» Симеоне Бекбулатовиче. Использование удельно-вотчинной традиции Иваном Грозным переносило на Русское государство XVI в. черты удела и давало основание для характеристики его в качестве вотчинного государства. Источники. Важнейшими источниками являются летописи и актовые материалы.
Наличие в качестве источника актов представляет исследователю такой важный материал, которого лишен историк, изучающий начало удельного времени на Руси в период княжений во Владимиро-Суздальской земле Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо. Этот материал ввиду его правового и договорного характера дает сведения первостепенного значения, относящиеся к положению уделов и к отношению к уделам со стороны московской великокняжеской власти, со стороны властных структур других феодальных образований того времени.
Среди актовых материалов особое значение имеют духовные и договорные грамоты. Эти грамоты содержат сведения о княжеских завещаниях, о землях и земельной собственности, об отношениях среди князей и о княжеской иерархии. Духовные грамоты издавались великими князьями московскими и удельными князьями и представляли собой их завещания. По словам А. Л. Юрганова, вообще «только один тип источников может дать полномасштабную и репрезентативную информацию. Это — великокняжеские и царские духовные грамоты, традиция составления которых начинается со времен Ивана Калиты, а завершается в конце XVI в.»1 Эти грамоты имели особое значение. Оно осознавалось самими великими князьями, на что четко указал Юрганов: «Русские великие князья не были людьми легкомысленными и боялись внезапной смерти. Можно ли оставить государство без главного государственного документа? За ним - передача властных функций, основных домениальных владений и т.д.» ~ ; следовательно, духовная грамота рассматривалась как главный государственный документ. Специфику этого источника уточнил С. М. Каштанов. «Договорно-законодательный вид с элементами частноправового распоряжения» , - такое место отводил духовным грамотам историк в своей классификации актового материала по видам не случайно. Подобная характеристика позволяет представить наличие в духовных грамотах признаков, как государственного документа, так и распоряжения земельной и иной своей собственностью, или характерного для вотчинного государства соединения власти и собственности.
От периода после окончания феодальной войны сохранились грамоты, начиная от Василия Темного 1462 до Ивана IV, издававшиеся ими перед смертью или в каких-либо особых случаях. В целом в них прослеживалась тенденция, зародившаяся еще в духовных грамотах конца XIV в. Дмитрия Донского. В то время произошел отказ от прежнего, уравнительного раздела земельных владений между сыновьями, который имел место в духовной Ивана Калиты, и заметно увеличивалась доля старшего сына. В этих грамотах в то же время отразились некоторые черты архаики. Так, в духовной Василия Темного Л. В. Черепнин отметил «тяготение к старым 1 Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. М., 1988. С.118. 2 Там же. С.121. 3 Каштанов С. М. Русская дипломатика. М., 1988. С. 150. традиционным формам долевого погодного владения московскими доходами», когда при «наделении доходными статьями старшего сына отсутствует выражение "старейший путь"». Это довольно типичный случай архаики в актовых источниках, поскольку реально «именно в руках старшего наследника сосредоточены основные экономические и финансовые силы Московского княжества»1. Черты архаики видел Л. В. Черепнин и в духовной Ивана III. В то же время он указал на наличие в ней прямого подчинения младших братьев воле «брата старейшего»". Также Черепнин отмечал факт значительного усиления в духовной Ивана III финансовой централизации. Также право великого князя на выморочные уделы было в этой грамоте «сформулировано в виде общего положения». Удельные князья были также лишены по духовной Ивана III «права чекана собственной монеты»3, что представляло собой дальнейшее закрепление главенствующей роли великого князя московского в русских землях. Кроме того, Черепнин высказал гипотезу об уничтожении при Иване III ряда духовных и договорных грамот, в частности, князей Андрея Дмитриевича и Петра Дмитриевича, братьев великого князя московского Василия Дмитриевича. По словам историка, эти и некоторые другие «документы были намеренно уничтожены с санкции московской великокняжеской власти»4.
Договорные грамоты, или докончания между князьями, которые С. М. Каштанов отнес к актам договорного вида , позволяют также проследить основные направления политики в отношении уделов. Как обращал внимание Черепнин при анализе докончальиых грамот 50-х годов Василия Темного с серпуховско-боровским князем Василием Ярославичем, опора на метод их сравнительного изучения позволяет выявить причины конфликта великого и удельного князей и заточения последнего в Угличе6. 1 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV веков. В 2-х ч. М.; Л., 1948. 4.1. С. 159. 2 Там же. С.221. 3 Там же. С.223. 4 Там же. С. 185. 5 Каштанов С. М. Русская дипломатика. С. 150. 6 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. 4.1. С. 153.
Особое внимание Черепний уделял формуляру договорных грамот. Говоря об особенностях договорных грамот при Иване III 1486 г., Черепнин указывал, что в них вырабатывался новый формуляр, призванный подчеркнуть главенство великого князя московского1.
Итоги разработки методики работы с русскими актовыми источниками в отечественной историографии подвел С. М. Каштанов. Он придавал значение предназначению актов и строил в этой связи их классификацию. Кроме того, он указывал на особенности актового формуляра и на методы членения текста в актах, придавая особое значение диспозитивнои части, состоящей из статей-клаузул . Дальнейшее развитие методов анализа текстов актовых источников предлагали В. Б. Кобрин и А. Л. Юрганов. Так, В. Б. Кобрин анализировал текст жалованной грамоты 1474-1478 гг. князя стародубско-ряполовского Семена Ивановича Хрипуна Ряполовского Троицкому монастырю на деревню «"во своем старейшинстве" с освобождением от дани и пошлин и правом суда, "опроче душегубства и татбы с поличным"» . Это свидетельствовало о правах князя в пределах своей вотчины, считал Кобрин. Юргановым было обращено внимание на наличие традиции «постоянного переписывания духовных грамот», которым занимались «дьяки и подьячие, знавшие само дело писания завещаний досконально»4. Разбирая формуляры духовных, он уделял особое внимание выражениям «благословить» и «пожаловать». Им был сделан вывод на примере духовной Ивана Грозного 1579 г., что слово «благословить» и производные от него употреблялись по отношению к сыновьям и вообще к членам царской семьи, которая только одна «обладает полноправием в распоряжении собственностью». Пожалованье было направлено в отношении лиц, не обладавших полнотой земельной собственности. Такая полнота, подчеркивал Юрганов, означала то, что «первейший слой аристократии 1 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV-XV вв. 4.1. С.191. 2 См.: Каштанов СМ. Русская дипломатика. С. 187,191. 3 Кобрин В. Б. Власть и собственность в средневековой России. (XV-XVI вв.) М., 1985. С.57. 4 Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. С.118.
Русского государства- не вхож в тот круг людей, между которыми и происходит деление страны на части или уделы» . Следовательно, получение уделов было связано с благословением. И, таким образом, наличие в формулярах духовных грамот упоминаний об уделах, о благословении и пожаловании составляло характерную черту отношений в вотчинном государстве с присущим ему соединением власти и собственности, прежде всего собственности феодала на землю.
С. М. Каштановым было обращено внимание на иммунитетные грамоты как на важный источник исследования истории политики по отношению к уделам при Иване III. Как отметил историк, цель выдачи грамот - «в укреплении великокняжеских позиций на присоединенных территориях и, вероятно, в ограничении иммунитета» . Актовый материал мог отражать сложности в межкняжеских отношениях. Так, кормленая грамота, выданная в 1490 г. князем Василием Ивановичем на половину города Зубцова, отражала «особенную напряженность» его отношений с углицким князем Андреем Васильевичем .
Летописание эпохи позднего русского средневековья имеет некоторые особенности. Первая из них - их значительно более официозный характер, чем раннее русское летописание. В это время летописание гораздо более непосредственно выражало политические интересы великокняжеской власти, чем летописание киевского, а тем более удельного периодов. Это обстоятельство следует учитывать при оценке содержащихся в них исторических фактов, которые относятся к истории уделов и отношений между великими и удельными князьями.
Второй особенностью является несравненная большая их документальность, чем летописей, относящихся к раннему русскому средневековью. Сведения о событиях даются в них не только по годам, по 1 Юрганов А. Л. Категории русской средневековой культуры. С. 136. 2 Кашіанов С. М. Социально-политическая история России конца XV - первой половины XVI в. М., 1961.С.16-17. 3 Там же. С.47. иногда и по месяцам, а в некоторых случаях и еще более подробно — по дням .
Среди летопиеных сводов, в которых отразилась история поздних уделов на Руси XV-XVI вв., является Московский летописный свод конца XV в., имевший продолжение до 1492 г.", обнаруженный М. Н. Тихомировым. В нем были изложены события последних лет княжения Василия Темного и княжения Ивана III. События первых десятилетий XVI в. с большой подробностью были изложены в Воскресенской летописи, доведенной до
1541 г. События излагались в ней с официальных позиций. Последний из официальных летописных сводов, составленный при Василии III, был Московский свод 1833 г., содержащийся в Воскресенской, Львовской и Никоновской летописях и дающий представление о событиях времени этого княжения. События, происходившие при Иване Грозном, нашли отражение в Никоновской летописи. Неофициальный взгляд на связанные с удельными княжествами и удельными князьями в последние годы княжения' Василия Темного отражены в летописи Авраамки и в московской Ермолинской летописи.
Из повествовательных источников, помимо летописей, имеются сочинения русских и иностранных авторов. Сочинение князя А. М. Курбского «История о великом князе московском» интересна содержащимися в нем оценками политики московской великокняжеской власти по отношению к уделам и самой резкой критикой московской власти. В сочинениях барона С. Герберштейна и Г. Штадеиа содержатся некоторые сведения о современных им уделах.
По приведенному И. Н.Даниленским замечанию Я. С. Лурье, "в XVI в. летописание велось с большей тщательностью и полнотой, но было сугубо официальным и жестко централизованным. Летописи XVI в. почти никогда не "спорят" между собой. Они лишь послушно реагируют на изменения » государственной политике". См.: Источниковедение. Теория. История. Метод. Источники российской истории: Учеб. пособие /И. II. Данилевский, В. В. Кабанов, О. М. Медушевская, М. Ф. Румянцева. М., 1998. С.208. 2 ПСРЛ. Московский летописный свод конца XV в. M.; Л., 1949. T.25. 3 ПСРЛ. Воскресенская летопись. T.8. М.: Языки русской культуры, 2001. Т.8. 4 Зимин А.А. Россия на пороге Нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). M., 1972. С.41.
Научная новизна исследования.
В постановке комплексной проблемы истории последних уделов Московской Руси в свете теории вотчинного государства, которая позволяет представить единство и преемственность процессов социально-политического развития страны на протяжении от удельного времени до единого Русского государства.
В установлении факта осознания удельными князьями зависимости их могущества и силы от количества людей, проживавших в пределах удела.
В выявлении неоднозначного отношения к удельным князьям населения уделов, когда служилые люди серпуховско-боровского удела стремились освободить из заточения князя Василия Ярославича, но, в то же время, в Волочком княжестве разные слои населения, церковники и миряне, терпели насилие и грабежи со стороны князя Федора Борисовича и высказывали недовольство им. То же самое - в проявлении верности и измены людей, служивших старицкому удельному князю Андрею Ивановичу.
В выявлении конкретных сторон воздействия удельно-вотчинной традиции на русскую государственность, что проявилось при ее воспроизведении в период опричнины Ивана Грозного и удела, поскольку такая традиция давала владетелю удела по существу неограниченную власть над проживавшим на подвластной территории населением.
В выводе о закреплении практики расправы московской великокняжеской власти над своими удельными противниками в качестве традиции политической культуры, в том числе заключения как конкретной формы такой расправы.
В выявлении значения организации великокняжеской властью общей усыпальницы князей московского дома в Архангельском соборе как выражения единства княжеского рода и находящихся под властью великих князей московских русских земель.
7. В обосновании факта наличия политических интересов московской великокняжеской власти в сохранении формы удела при изменении внутренней его сущности, когда власть номинального владетеля удела в пределах этого образования становилась при Иване Грозном и царе Федоре ограниченной.
Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения, списка источников и литературы.
