Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Специфика социально-экономического и демографического кризиса на территории Среднего Урала 33
& 1. Кризис основных мероприятий «военного коммунизма»: особенности региональных проявлений 33
& 2. Динамика экономического кризиса в Пермской и Екатеринбургской губерниях в 1920 - 1921 гг. 61
& 3. Трансформация социальной структуры уральского общества на заключительном этапе гражданской войны 94
& 4. Демографический кризис на Среднем Урале в 1920 - 1921 гг. 127
Глава II. Характерные черты политического кризиса 1920- 1921 гг. в Пермской и Екатеринбургской губерниях 147
& 1. Рост социальной напряженности на Среднем Урале: кризис доверия власти 147
& 2. Кризис политических институтов на заключительном этапе гражданской войны: региональный аспект 181
Заключение 219
Список источников и литературы 225
Список сокращений 268
Приложения 270
- Кризис основных мероприятий «военного коммунизма»: особенности региональных проявлений
- Динамика экономического кризиса в Пермской и Екатеринбургской губерниях в 1920 - 1921 гг.
- Рост социальной напряженности на Среднем Урале: кризис доверия власти
Введение к работе
Конец 1920 г. в советской России ознаменовался апогеем социально-экономического и политического кризиса, проявления которого наблюдались как в центре, так и на периферии. В большинстве регионов кризисные процессы имели бурное течение, в ряде случаев доходили до грани катастрофы. Это привело к возникновению ситуации, непосредственно угрожавшей власти большевиков.
Кризисная ситуация 1920 - 1921 гг. в социально-экономической и политической сферах общества явилась завершающим этапом в развитии общенационального кризиса в России, хронологические рамки которого, по мнению современных исследователей, охватывали период с 1914 по 1921 гг.1 Значимым рубежом для развития общенационального кризиса стал 1917 г., когда еще существовали различные альтернативы переустройства самодержавной России. После октябрьских событий 1917 г. возможность эволюционного развития была утрачена. С этого момента начинается локальная вооруженная борьба за власть. Последующий период, с лета 1918 по середину 1920 гг. характеризовался кристаллизацией основных воюющих сторон, образованием фронтов и ведением широкомасштабных военных действий. 1920 - 1921 гг. ознаменовался открытым противостоянием победившей в военных действиях партии и народных масс2.
На рубеже XX - XXI вв. наиболее значимой для отечественной историографии является проблема интерпретации советского прошлого. В этой связи особое значение приобрело изучение рассматриваемого периода. Он являлся не просто переходным этапом в российской истории, но и ключевым моментом для понимания всего последующего развития советского общества.
1 См.: Holquist P. Marking War, Forging Revolution: Russia s continuum of crisis, 1914 - 1921.- London,
2002.-P. 1-3.
2 Обухов Л.А. 1917 год- попытка нового осмысления // Вестник Пермского университета. - Выпуск
2.-История.-Пермь, 1998.-С. 160-161.
Изучение его, помимо решения отдельных проблем периода (причины победы большевиков, причины перехода к нэпу, особенности региональных проявлений кризиса и т.п.), дает ответ на вопрос о месте и роли советской России в истории Отечества.
Ряд обстоятельств, связанных с необходимостью разработки данной тематики, вытекает и из современного состояния гуманитарных дисциплин. В настоящее время историческая наука встала на путь переосмысления прошлого. В этой связи остаются актуальными следующие проблемы. Во-первых, сохраняется большой объем неизученных архивных материалов. Во-вторых, в настоящее время меняется география исследований. Наибольшую актуальность приобретают региональные исследования1. История советской России теряет свой унифицированный характер, и на первый план в исследованиях выступают особенности развития того или иного региона. В результате появляется новая, многомерная трактовка исторических событий.
Изучение региональной истории и привлечение новых документов,
позволят существенно конкретизировать ситуацию 1920 - 1921 гг., а
сопоставление результатов этих исследований с общероссийской
исторической обстановкой - выработать новый; более объективный взгляд на происходившие процессы. Наконец, качественно новый уровень развития общественных наук в настоящее время делает возможным широкое использование их достижений в исторических исследованиях для различного рода обобщений и выводов.
Эволюция взглядов историков на проблемы становления и укрепления большевистской диктатуры в годы гражданской войны прошла ряд этапов, связанных с изменением политической конъюнктуры. Доминирующей тенденцией советского историографического процесса было движение в сторону унификации трактовок событий и явлений рассматриваемого периода.
1 См.: История России: диалог российских и американских историков. Материалы российско-американской конференции (г. Саратов, 18-22 мая 1992)// Отечественная история.- 1995.-№5.- С. 195
Результатом стало создание окостенелой и тенденциозной концепции, так называемого, «переходного периода».
В период становления советской историографии, в 1920-е гг., имели место лишь отдельные упоминания, оценочные характеристики внешних проявлений кризисной ситуации, главным образом в отдельных статьях и выступлениях. Предметом специальных исследований стали социально-экономические процессы. В работе Л. Крицмана1, где изучалась политика «военного коммунизма», подчеркивались основные противоречия экономики гражданской войны, которые легли в основу развития экономического кризиса. Детальная характеристика кризиса промышленности, сельского хозяйства и транспорта в годы революции и гражданской войны была дана в работах российского экономиста Н.Д. Кондратьева2. Динамика социально-экономических изменений в деревне анализировалась в трудах А.И. Хрящевой . В работе Г. Сафарова изучалась внутриполитическая ситуация «анархического бунта», которую автор расценивал как реальную угрозу политическому господству большевиков
Крицман Л. Героический период Великой русской революции (опыт анализа, так называемого, «военного коммунизма»). - М., 1925.
2 Кондратьев Н.Д. Год революции с экономической точки зрения // Кондратьев Н.Д. Особое мнение.
Избранные произведения в 2-х книгах. - М., 1993. - Т. 1. - С. 71 - 86; Он же. По пути к голоду // Там же. - С.
88 - 98; Он же. Изменение мирового и русского сельского хозяйства за время и после войны и основные задачи
нашей сельскохозяйственной политики (Доклад Третьему Всероссийскому агрономическому съезду) // Там же.
-С. 139-173.
3 Хрящева А.И. Эволюция классов в крестьянстве // Эволюция классов в русской революции. - М.,
1922. - С. 5 - 24; Она же. Группы и классы в крестьянском хозяйстве. Издание 2-е исправленное и
дополненное. - М., 1926.
4 Сафаров Г. Коммунистическая партия при диктатуре пролетариата. - Л., 1925.
Появились первые региональные исследования1. В исторических экскурсах к ним отмечалось разрушительное воздействие гражданской войны на состояние транспорта, промышленности и сельского хозяйства. В последнем случае внимание историков было сосредоточено на выявлении общих объемов кризиса сельского хозяйства на Урале в целом, средней мощности крестьянских хозяйств и их группировки по уровню производительности. От массива указанных работ отличалось своей тщательностью исследование А. Воробьева «Сельское хозяйство Урала» . В нем автор дал детальную характеристику особенностям ведения сельского хозяйства на Урале до революции 1917 г. и, что особенно ценно, порайонную специализацию крестьянских хозяйств. Однако кризисные процессы 1918 - 1922 гг. анализировались без учета отраслевой специфики районов, в результате чего невозможно было оценить реальный ущерб, причиненный сельскому хозяйству в рассматриваемый период времени. Кроме того, недостатком работы А. Воробьева являлась общая фрагментарность приводимых статистических данных. Тесная связь различных отраслей экономики - промышленности и сельского хозяйства, составлявшая специфику Уральского региона, подчеркивалась в экономико-географическом исследовании О.А. Константинова3. Положительным моментом следует считать упоминание в работах 1920-х годов внешних проявлений политического кризиса на Урале (крестьянских волнений)4.
1 Немчинов B.C. Народное хозяйство Урала (его состояние и развитие). - Екатеринбург, 1923; Решетин
Н. Угольные копи Уральского бассейна после белых // Промышленный Урал. - 1919. - № 1. - С. 19 - 34;
Зырянов П. Богословские каменноугольные копи /У Там же. -С. 15 - 18; Расцветаев. Камский водный
транспорт к навигации 1923 года. (По материалам промышленной секции ГЭСа) // Экономика. - 1923. -№ 2 -
3. - С. 32 - 33; Иванов А.В., Тертышный A.T. Уральское крестьянство и власть в период гражданской войны
(1917 - 1921 гг.): опыт осмысления проблемы в отечественной историографии. - Екатеринбург, 2002 и другие.
2 Воробьев А. Сельское хозяйство Урала. - Свердловск, 1926.
3 Константинов О.А. СССР по районам. Уральская область. - М.-Л., 1926.
4 Ослоновский А., Орлов В. Десять лет борьбы и строительства Советов на Урале. - Свердловск, 1928.
В целом за это время советской историографией были отмечены общие особенности социально-экономических процессов 1918 - 1920 гг. Основные причины кризисных явлений в экономике исследователи видели в условиях военного времени. Имело место обособление политики «военного коммунизма» от социально-экономических процессов.
В исследованиях 1930 - 1950-х гг. больше внимания уделялось политической истории. В рамках концепции «новых форм классовой борьбы в переходный период» давались оценочные характеристики внешним проявлениям политического кризиса. Исследователи признавали экономико-политическую основу кризисных явлений. Однако крах системы «военного коммунизма» связывался исключительно с изменением внутриполитической обстановки в стране (прекращение военных действий)1. В ряде случаев имела место идеализация политических настроений населения (особенно в
региональных исследованиях ). Характерна была недооценка насильственных мер, абсолютизация роли социалистических форм организации труда.
Самой заметной работой по исследованию социально-экономических процессов периода стал труд П.И. Лященко, где делалась попытка проследить общую динамику углубления хозяйственной разрухи4. На уровне региональных исследований следует особо отметить работу СП. Сигова5, в которой
1 См.: История ВКП(б) / Под общей редакцией Е. Ярославского. - М.-Л., 1930. - Т. 4; Жаковщиков К.
Разфом кронштадтского контрреволюционного мятежа в 1921 г. -Л., 1941; Конюков И.А. Очерки о первых
этапах развития коллективного земледелия. 1917 - 1925 гг. - М., 1949; Краев М.А. Победа колхозного строя в
СССР. - М., 1954; Генкина Э.Б. Переход советского государства к новой экономической политике (1921 -
1922). - М., 1954 и другие.
2 См.: Игнатьев В.Л. О политике партии по отношению к крестьянству в первые годы советской власти
(ноябрь 1917 г. - март 1921 г.). - М., 1948.
3 См.: Горовой Ф.С. Пермская губерния в период «военного коммунизма». — Молотов, 1950; Андреев
К.Н. Борьба большевиков за ликвидацию колчаковщины и ее последствий на Урале. - Молотов, 1950;
Коловарский Л. Проведение политики военного коммунизма в Пермской губернии // На западном Урале.
Сборник статей. - Молотов, 1951. - С. 88 - 134; Социалистическое строительство на Урале. - Свердловск,
1957.
4 Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. - M., 1956. - Т. .3: Социализм.
5 Сигов СП. Очерки по истории горнозаводской промышленности Урала. - Свердловск, 1936.
анализировалась степень влияния гражданской войны и элементов «военного коммунизма» на процессы восстановления горнозаводской промышленности Урала.
Таким образом, советская историография 1930 — 1950-х годов продолжала развивать отдельные идеи, предложенные ранее. Были отмечены особенности социально-экономических процессов в годы гражданской войны, выработана специальная терминология (нивелировка или осереднячивание крестьянских хозяйств, деклассирование пролетариата и др.) Характерно было разрозненное, выборочное изучение проблем периода.
Определяющим признаком следующего этапа (60 - 80-е годы) в развитии советской историографии следует считать появление фундаментальных трудов по проблемам заключительного этапа гражданской войны и времени перехода к нэпу. Увеличился объем исследованных документов, однако сохранялась тенденциозность выводов.
Изучению социально-экономических процессов периода был посвящен ряд коллективных работ. В них анализировались причины хозяйственной разрухи, давалось статистическое описание состояния промышленности и сельского хозяйства как по стране в целом, так и в рамках отдельного региона1. Подчеркивались трудности, связанные с экономическим феноменом «замкнутого круга», т.е. экономической изоляцией города и деревни. В то же время не учитывалась динамика развития социально-экономического кризиса. В результате полного представления о механизме возникновения и причинно-следственных связях социально-экономических изменений не было.
В области изучения собственно социальных изменений советские исследователи определили характер и тенденции изменений социальной
1 См.: История социалистической экономики СССР- М., 1976. - T.1: Советская экономика в 1917 -1920 гг., 1976; Фельдман В.В. Восстановление промышленности на Урале (1921 - 1926 гг.). - Свердловск, 1989; История народного хозяйства Урала (1917 - 1945): В 2-х частях. - Свердловск, 1988. - Часть 1; Васьковский О.А., Ниренбург Я.Л., Плотников И.Ф., Пожидаева Г.В., Тертышный A.T. Урал в гражданской войне / Ответственный редактор O.B. Васьковский. - Свердловск, 1989 и другие.
структуры общества на заключительном этапе гражданской войны. При этом выделялись четыре крупнейшие социальные группы населения: эксплуататорский класс, пролетариат, интеллигенция и крестьяне. Происходившие в годы революции 1917 г. и гражданской войны подвижки в социальной сфере рассматривались через призму изменившихся количественных соотношений указанных классов, с учетом действовавших в тот период экономических и политических факторов.
Господствовавший при этом классовый подход существенно упрощал действительность, поскольку рассматривал социальную структуру общества на макроуровне. Классовый подход, в частности, не отражал в полной мере различия между крупными промышленниками, мелкими и средними городскими и сельскими предпринимателями, зажиточными крестьянскими хозяйствами. Формальные признаки - применение в процессе производства наемного труда и отношения аренды, не отражали специфику класса владельцев средств производства. Доминирующей тенденцией в трансформации буржуазии называлось практически ее полное исчезновение. Часть представителей эксплуататорского класса эмигрировала из советской России, оставшиеся мелкие предприниматели перешли в другие социальные классы. Процессы социальной трансформации интеллигенции в ходе гражданской войны исследователями разрабатывались в меньшей степени1. В трудах историков получили широкое отражение социальные изменения, произошедшие за годы гражданской войны, в деревне . В качестве доминирующей тенденции по-прежнему называлась нивелировка или «осереднячивание» крестьянских хозяйств. В наибольшей степени оказались
1 Исключение: Андреюк Т.П. Выдвиженчество и его роль в формировании интеллигенции (1921 - 1932
гг.) // Из истории советской интеллигенции. - М., 1966. - С. 5 - 39.
2 См.: История советского крестьянства. - С. 208 - 213; Поляков Ю.А. Переход к нэпу и советское
крестьянство. - М., 1967. - С. 112 - 163; Поляков Ю.А. Советская страна после окончания гражданской войны:
территория и население. - М., 1986. - С. 209 - 224; Селунская В.М. Изменение социальной структуры
советской деревни. - М., 1979. -С. 6 - 16 и другие.
изученными социальные изменения, произошедшие в рассматриваемый период времени среди рабочих крупной (цензовой) промышленности1.
В историографии получили разработку проблемы политического кризиса. В рамках исследований внутренней политики большевиков политический кризис рассматривался как следствие несоответствия системы «военного коммунизма» новым условиям - недостаточность военно-политического союза пролетариата и крестьянства при переходе к мирному строительству. Подчеркивалась зависимость политического курса РКП(б) от внутриполитических условий развития. Это приводило к завышенной оценке результатов «военного коммунизма».
В специальных исследованиях по проблемам внутренней политики и в работах, изучавших региональные проявления «военного коммунизма»3, проводились традиционные для советской историографии взгляды. Как и на предыдущих этапах своего развития, советская историография 1960 - 1980-х годов трактовала «военный коммунизм» как единственно возможную и вынужденную политику в условиях гражданской войны. Имела место абсолютизация элементов «невоеннокоммунистического» характера. При этом завышалась степень проникновения в сознание широких масс
1 См.: Гимпельсон Е.Г. Советский рабочий класс. 1918 - 1920 гг. Социально-политические изменения.
-М., 1974; Баевский Д.А. Рабочий класс в первые годы Советской власти (1917-1921гг.)-М., 1974; Поляков
Ю.А. Советская страна... - С. 215 - 224; Изменение социальной структуры советского общества: Октябрь 1917
- 1920 / В.М. Селунская, В.Г. Семенов, М.Н. Найденов и другие. - М., 1976. - С.140 -150; История советского
рабочего класса. Рабочий класс в Октябрьской революции и на защите ее завоеваний. - М., 1986. - Т. 1. - С.
337 - 345 и другие.
2 См.: Берхин И.Б. Экономическая политика советского государства в первые годы советской власти. -
М., 1970; Дмитренко В.П. Советская экономическая политика в первые годы пролетарской диктатуры. - М.,
1986; Олесюк Е.В. Разработка экономической политики партии в трудах В.И. Ленина (1917 - 1921 гг.). -
Ростов-на-Дону, 1977; Климин И.И. Аграрная политика КПСС (1917 - 1937гг.): действительность и
буржуазные вымыслы.-Л., 1982 и другие
3 См.: Ниренбург Я.Л. Восстановление и упрочение Советской власти на Урале после разгрома
колчаковщины // Социалистическое строительство на Урале. - Свердловск, 1957. - С. 43 - 78; Плотничкин
В.А. Партийная организация Урала в борьбе за восстановление народного хозяйства (1921 - 1925 гг.) // Там же.
-С. 79-109.
коммунистической идеологии. Следствием этого стала общая недооценка в историографии насильственных методов, характерных для системы «военного коммунизма». Политика сводилась к ряду чисто экономических мер, однако ее негативное влияние на экономические процессы (равно как и на изменения в социальной, политической и культурной сферах общественной жизни) не учитывалось1.
Закрепившееся понимание «военного коммунизма» как постепенного процесса, начавшегося с лета 1918 г. привело к появлению концепции единой экономической политики большевиков в первые годы Советской власти. Последняя состояла из трех этапов. Первый и последний этапы (с октября 1917 г. по май 1918 г., а затем с марта 1921 г.) трактовались как общая линия мирной политики, аналогичной нэпу. А период с лета 1918 по март 1921 гг., соответствовавший активным военным действиям в ходе гражданской войны, признавался вынужденным переходом к чрезвычайным внутриполитическим мероприятиям, целью которых было сохранение власти Советов. В результате кризис политики «военного коммунизма» свелся к проблемам экономического и социального порядка. Его проявления (восстания, дискуссии в партии, деятельность небольшевистских партий и другое) рассматривались как сопутствующие переходному периоду обстоятельства2. Суть их сводилась к
1 См.: Гимпельсон Е.Г. К вопросу о «военном коммунизме» // Вопросы истории КПСС. - 1986. -№ 6.
- С. 70 - 83; Булдаков В.П., Кабанов В.Р. «Военный коммунизм»: Идеология и общественное развитие //
Вопросы истории. - 1990. -№ 3. - С. 40.
2 См.: Вяткин А.Я. Разгром Коммунистической партией троцкизма и других антиленинских групп: В
2-х частях. Часть I. (ноябрь 1920 - 1925 гг.). -Л., 1966; Исторический опыт борьбы КПСС против троцкизма. -
М., 1975; Романов В.В. Борьба В.И. Ленина против антипартийной группы «демократического централизма». -
М., 1969; Гусев K.B. Крах мелкобуржуазных партий в СССР. - М., 1966; Гусев К.В., Ерицян Х.А. От
соглашательства к контрреволюции (очерки истории политического банкротства и гибели партии социалистов-
революционеров). - М., 1968; Шарапов Ю.П. Из истории идеологической борьбы при переходе к нэпу.
Мелкобуржуазный революционаризм - опасность «слева». 1920 - 1923. - М., 1990; Голинков Д.Л. Крах
вражеского подполья. (Из истории борьбы с контрреволюцией в Советской России в 1917 - 1921гг.). - М.,
1971; Семанов С.Н. 18 марта 1921. - М., 1977; Донков И.П. Антоновщина: замыслы и действительность. - М.,
1977; Щетинов Ю.А. Крушение мелкобуржуазной контрреволюции в Советской России (конец 1920- 1921гг.).
«колебаниям мелкобуржуазной стихии». Для региональных исследований характерен был большой интерес к проблемам формирования однопартийной системы и к процессам исчезновения политической оппозиции правящей партии в рамках уральского региона1. В результате в научный оборот был введен широкий круг источников, касающихся деятельности различных политических партий в рамках уральского региона, интерпретация которых, однако носила тенденциозный характер.
Изучение заключительного этапа гражданской войны в России и политики «военного коммунизма» до конца 1980-х годов сопровождалось резким противостоянием советской и зарубежной историографии. Последняя сформулировала собственное видение проблем периода, коренным образом отличавшееся от основных положений советских историков.
Уже в 1920-е годы появились первые труды деятелей русского
зарубежья . В своих работах авторы абсолютизировали влияние на
сложившуюся обстановку внутренней политики большевиков. Различались
экономические (подробное статистическое описание хозяйственной разрухи) и
политические (нестабильная внутриполитическая ситуация) последствия
«военного коммунизма». При этом внутренняя политика РКП(б) времен
гражданской войны трактовалась как попытка осуществления экономических
принципов коммунизма. Несостоятельность идей марксизма
М., 1984; Гущин Н.Я., Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне. (1920 - середина 1930-х годов).
Новосибирск, 1987 и другие.
1 См.: Капцугович И.С. История политической гибели эсеров на Урале. - Пермь, 1975; Суслов А.Б.
Борьба уральских организаций РКП(б) с мелкобуржуазными группами и течениями в 1919 - 1927 гг.: Автореф.
дис.... канд. истор. наук. Пермь, 1989.
2 См.: Александров. Большевики, поднявшие меч, от меча и погибнут: Исторический анализ
положения Советской власти, 1917 - 1925: перспективы будущего. - Париж, 1926; Далин Д. После войн и
революций. - Берлин, 1922; Прокопович С.Н. Очерки хозяйства Советской России: Национализация
промышленности. Отношение к крестьянскому хозяйству. НЭП. Финансы. - Берлин, 1923; Ракетов А. Очерк
экономического и финансового положения современной России: По официальным данным. — Ревель, 1921;
Соболев А. Современное экономическое положение Советской России и задачи национального движения в
России. - Харбин, 1921 и другие.
продемонстрировал глубокий кризис «военного коммунизма», что подтверждалось, по мнению исследователей, наличием широкого спектра недовольных слоев населения. В этой связи переход к нэпу трактовался как временная уступка правящей партии. Необходимо отметить и существование в среде эмигрантов более дифференцированного подхода к советской России. Например, критическое отношение «сменовеховцев» или евразийцев к внутренней политике большевиков периода гражданской войны соседствовало с признанием ими национального (и прогрессивного) характера русской революции . Питирим Сорокин в своем предисловии к работе «Бойня: революция 1917 г.» также писал о начале с конца 1920г. в советской России конструктивной фазы русской революции .
Исследование феномена советской государственности зарубежными историками, особенно на начальных стадиях развития советологии, базировалось на идеях, высказанных ранее русскими эмигрантами. Отрицался вынужденный характер «военного коммунизма». Последний воспринимался в двух ипостасях: концентрация экономической власти в руках государства и бегство от коммерческой и денежной теории распределения. Кроме того, авторы подчеркивали авторитарный, традиционный для царской России, характер большевистской государственности3. В последней четверти XX в. в
1 Онегина СВ. Пореволюционные политические движения Российской эмиграции в 20 - 30-е годы (К
истории идеологии) // Отечественная история. - 1998. -№ 4. - С.89 - 92.
2 Сорокин П.А. Бойня: революция 1917 г. II Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / Общая
редакция, составление и предисловие А.Ю. Согомонов: Перевод с английского. - М., 1992. - С. 223.
3 См.: Карр Э. История Советской России. Книга 1: Том 1 и 2. Большевистская революция. 1917 - 1923
/ Перевод с английского. Предисловие А.П. Ненарокова. - М., 1990; Шапиро Л. Коммунистическая партия
Советского Союза / Перевод с английского Ф.Франк. - Лондон, 1970; Пайпс Р. Русская революция. Часть II /
Авторизированный перевод с английского Н.И. Кигай, редактор Л.С. Еремина.- М., 1994. - С.354 - 355; Морэн
Э. О природе СССР: Тоталитарный комплекс и новая империя / Перевод с французского А.В. Карлова и М.А.
Чешкова. - М., 1995; Верт Н. История Советского государства. 1900 - 1991 / Перевод с французского. 2-е
издание. - М., 2000. - С. 116 - 162; Боффа Дж. История Советского Союза. Т.1. От революции до второй
мировой войны. Ленин и Сталин. 1917 - 1941 гг. / Перевод с итальянского И.Б. Левина. 2-е издание. - М., 1994.
-С. 123- 171 и другие.
зарубежной историографии вновь актуализировалось проблема преемственности и прерывистости исторического развития России1.
В отличие от советской историографии, зарубежные историки выработали альтернативные концепции, объяснявшие природу революции 1917 г. и советского общества. В ряде случаев были сформулированы оригинальные идеи, объяснявшие специфику социальных явлений в советской России, например, концепция номенклатуры М. Восленского, концепция крестьянской войны А. Грациози и другие . В то же время необходимо отметить ограниченность источниковой базы зарубежной историографии , что привело к появлению в работах исследователей ряда неточностей.
Некоторые идеи советологов были восприняты современными российскими историками (1990-е годы). Заимствования объяснялись кризисом исторического материализма как философского обоснования исторического процесса. К настоящему времени отечественная историческая наука практически преодолела методологический кризис и вступила в конструктивный этап своего развития. Необходимо отметить сохраняющийся интерес среди специалистов к проблематике рассматриваемого периода.
Полемика, разгоревшаяся в начале 1990 гг. по поводу эпохи «военного коммунизма», расширила и углубила ее понимание и в философском, и в конкретно-историческом аспекте. В центре дискуссии оказалась проблема альтернативности внутренней политики большевиков периода гражданской
1 См.: Шанин Т. Революция как момент истины. 1905-1907 - 1917-1922 / Перевод с английского. - М.,
1997. - С. 366 - 469; Зайнетдинов Ш.Р. Революция, насилие, прогресс. (Американский историк о проблемах
российской истории)//Отечественная история.- 1995.-№5. —С. 129— 136.
2 Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза / Предисловие Милована
Джиласа. - Издание 2-е, исправленное и дополненное. - Лондон, 1990; Грациози А. Великая крестьянская
война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917 - 1933 / Перевод с английского. - М., 2001; Френкин М.
Трагедия крестьянских восстаний в России. 1918 - 1921 гг. - Иерусалим, 1987; Завалько Г.А. Понятие
«революция» в философии и общественных науках: проблемы, идеи, концепции. - М., 2003. - С. 152 - 164, 166
-174.
3 См.: Das politische und gesellschaftliche System der UdSSR. Ein Quellenband Herausgeben von Gert
Meyer.-Koln, 1976.
войны. Часть историков продолжала развивать традиционную для советской историографии концепцию трех периодов в эволюции внутренней политики РКП(б) на начальном этапе существования советской России, подчеркивая вынужденный условиями военного времени характер «военного коммунизма». Другие трактовали систему мероприятий правящей партии как попытку форсированного перехода к социализму. Современные российские историки, признавая большое влияние на формирование внутриполитического курса большевиков 1918 - начала 1921 гг. социалистических идей, отмечают определенную роль условий военного времени, вызвавших практику широкого применения чрезвычайных мер1.
Наиболее полно развитие системы мероприятий «военного коммунизма» в масштабах страны было представлено в работе А.С. Павлюченкова . Автор, опираясь на анализ законодательных актов Советского правительства и документы центральных партийных органов, дал разностороннюю характеристику эволюции внутренней политики большевиков в течение 1918 -1921 гп
Параллельно дискуссии о сущности «военного коммунизма» с начала 1990-х гг. шло изучение и переосмысление фактического материала по истории крупных антибольшевистских восстаний периода (Антоновское, Западно-Сибирское и Кронштадтское восстания3). Следует отметить близость исследовательской позиции российских историков и зарубежных авторов. Положительным моментом необходимо считать публикацию ранее неизвестных
См.: Волобуев В.П. Выбор путей общественного развития: теория, история, современность. - М., 1987. - С. 195 - 197; Булдаков В.П., Кабанов В.В. «Военный коммунизм»: идеология и общественное развитие // Вопросы истории. - 1990. - № 3. - С. 40-58 и другие
2 Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. - М., 1997.
3 См.: Есиков С.А., Канищев B.B. «Антоновский нэп» (организация и деятельность «Союза Трудового
крестьянства» Тамбовской губернии 1920 - 1921 гг.) // Отечественная история. - 1993. - № 4. - С. 60 - 72;
Степанов В. Кровавые зори Кронштадта // Радуга (ЭССР). - 1990. - № 8 - 9; Суслов А.Б. Реализация
программных установок Западно-Сибирскими повстанцами // Тоталитаризм в России (СССР) 1917 - 1991 гг.:
оппозиция и репрессии: Материалы научно-практических конференций. - Пермь, 1998.-С. 20-22 и другие.
программных документов народных движений периода, восстановление подлинной хронологии событий и объективную оценку масштабов и степени влияния повстанческих движений на российский исторический процесс.
С середины 1990-х гг. становятся актуальными проблемы эволюции советской государственности (генезис однопартийной системы, борьба с политической оппозицией, взаимоотношения церкви и власти и т.п.)1. Консервативность взглядов на проблему формирования однопартийной системы в советской России в 1917 - 1921 гг. отличает работу С.А. Меганова2. Однако большинство историков, изучая круг указанных проблем, ищут новые интерпретации исторических процессов. Среди общей массы работ выделяется исследование СВ. Леонова3, в котором автор рассматривает широкий спектр вопросов становления советской государственности. Особое внимание в работе уделяется эволюции взглядов В.И. Ленина на сущность и принципы обустройства государства нового типа. Однако анализ проблем функционирования советской системы управления в период «военного коммунизма» дается автором в обобщенном виде, в основном на материалах центральных губерний, без учета специфики отдельных регионов.
По-прежнему изучаются проблемы социальных процессов заключительного периода гражданской войны. Особым вниманием исследователей пользуются вопросы, связанные со становлением советской интеллигенции (проблемы привлечения старых специалистов, лояльности интеллигенции к новой власти, места и роли российской интеллигенции в
См.: Власть и оппозиция. Российский политический процесс XX столетья. - М., 1995; Олех Г.Л. Поворот, которого не было: борьба за внутрипартийную демократию, 1919 - 1924 гг. / Ответственный редактор И.А. Молетотов. - Новосибирск, 1992; Дискуссия в центре «Россия, СССР в истории XX века» // Отечественная история - 1996. - № 4. - С. 206 - 209; Савенкова Л.В. Попытки модернизации церковных институтов в социально-политической повседневности периода гражданской войны в России (1917- 1920 гг.): Автореф. дис.... канд. истор. наук. Курск, 2002.
2 Меганов С.А. Формирование однопартийной политической системы в советской России (1917 - 1921
гг.): Автореф. дис.... канд. истор. наук. Воронеж, 2002.
3 Леонов СВ. Рождение советской империи: государство и идеология 1917 - 1922 гг. - М., 1997.
революционных событиях и т.п.1). Однако социальные изменения в обществе изучаются в рамках традиционной для советской историографии социально-классовой структуры (крестьянство, пролетариат и интеллигенция). Появились и специальные работы, посвященные демографической динамике периода2.
В целом, в современной отечественной историографии к настоящему моменту была пересмотрена линейная концепция развития советского общества в послеоктябрьский период, и закрепился тезис о многоаспектное, альтернативности исторического процесса. В немалой степени этому способствовала произошедшая в последние годы актуализация региональных исследований. Данное обстоятельство стимулировало и исследование различных аспектов рассматриваемого периода в рамках Уральского региона.
Подавляющее число работ современных уральских историков посвящено изучению динамики социальных процессов первых лет Советской власти. Фундаментальное исследование по истории развития рабочих крупной промышленности Урала было проведено М.А. Фельдманом. Используя терминологию советской историографии, автор существенно конкретизировал содержание процесса «деклассирования пролетариата». Последний характеризовался следующими тенденциями: уменьшение численности рабочих, особенно квалифицированных; сокращение слоя трудоспособного населения; искусственная феминизация и омоложение трудовых коллективов; аграризация пролетариата3. Особо отметим вывод М.А. Фельдмана о социальной неоднородности рабочих цензовой промышленности Урала рассматриваемого периода. Однако в работе отсутствуют данные Всероссийской промышленной переписи 1920 г.
1 См.: Российская интеллигенция на историческом переломе. Первая треть XX века. Научная
конференция в Санкт-Петербурге // Отечественная история. - 1997. - № 4. - С. 206 - 209.
2 Население Советского Союза: 1922 - 1991 / Андреев Е.М., Дарский Л.Е., Харькова Г.Л. - М., 1993;
Население России в XX веке. В. 3-х т. - М., 2000. - Т. 1.
3 Фельдман М.А. Рабочие крупной промышленности Урала в 1914 - 1941 гг. (Численность, состав,
социальный облик): Дис.... докт. истор. наук. Екатеринбург, 2001.-С. 104- 105.
Сохраняют свою актуальность и проблемы социальных изменений в структуре населения уральской деревни периода гражданской войны1. Для исследований характерен комплексный подход, учитывающий динамику имущественного положения жителей деревни, влияние на изменение экономического статуса крестьянского хозяйства политики «военного коммунизма», массовые проявления недовольства жителей сельской местности существующей политикой правящей партии. Необходимо отметить недостаточную изученность локальных восстаний периода.
В настоящее время внимание историков привлекает феномен интеллигенции в истории советской России. Судя по тематике научно-практических конференций, исследователи интересуются преимущественно культурно-политологическими аспектами деятельности интеллигенции в первые годы Советской власти2.
Востребованы и вопросы политической истории региона. Отметим работу В.М. Кружинова, посвященную изучению политических конфликтов первых лет Советской власти на Урале3. На основе тщательного анализа архивных материалов автор восстановил ход и особенности протекания дискуссии о профсоюзах в губернских партийных организациях Урала.
Менее изучены проблемы, связанные с деятельностью небольшевистских партий Урала. Предметом исследования Е.Б. Сергеевой стали партийные
1 Метельский Н.Н. Деревня Урала в условиях военного коммунизма (1919 - 1921 гг.). - Свердловск,
1991; Телицын В.Л. Крестьянское хозяйство Урала в условиях «военного коммунизма»: Автореф. ... дис. канд.
истор. наук. М., 1993.
2 См.: материалы научных конференций «Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции»
и «Интеллигенция России и Запада в XX - XXI веке: выбор и реализация путей общественного развития»
(Толерантность и власть: судьбы российской интеллигенции: Тезисы докладов международной конференции,
посвященной 80-летию «философского парохода», 4-6 октября 2002 г. - Пермь, 2002; Интеллигенция России
и Запада в XX - XXI веке: выбор и реализация путей общественного развития: Материалы научной
конференции, 28 - 30 мая 2004 г. - Екатеринбург, 2004); Воинов В.М. Интеллигенция Урала в годы революции
и гражданской войны(март 1917- 1920 гг.): Автореф. дис.... канд. истор. наук. Екатеринбург, 1991.
3 Кружинов В.М. Политические конфликты в первое десятилетие Советской власти (на материалах
Урала) - Тюмень, 2000.
организации уральских меньшевиков1. Автор, проанализировав эволюцию программных установок РСДРП, упустила из виду фактический материал, освещающий политическую работу меньшевиков на территории Урала на заключительном этапе гражданской войны. Частично этот пробел был восполнен в исследованиях, посвященных проблемам становления репрессивной системы в регионе2.
Феномен «военного коммунизма» также является темой специальных исследований. Однако в настоящее время историки сконцентрировались на изучении отдельных составляющих политики. Тщательному анализу подверглись вопросы проведения трудовых мобилизаций в регионе и проблемы организации управления уральской промышленностью3.
Крайне незначительным представляется то внимание, которое современные уральские историки уделяют характеристике экономического состояния региона в рассматриваемый период. Исключением являются -статья Р.А. Хазиева4, характеризующая на примере Южного Урала проблемы сосуществования военно-коммунистического и рыночно ориентированного укладов в экономике края, и труд И. Нарского5. В последнем на материалах Урала изучается история повседневной жизни населения в 1917 - 1922 гг. Несмотря на то, что обобщающие характеристики экономического кризиса и демографических процессов в работе недостаточно полны и в некоторых
Сергеева Е.Б. Меньшевики в политической борьбе на Урале (1917- 1924 гг.): Дис. ... канд. истор. наук. Екатеринбург, 1997.
2 См.: Рубинов М.В. Становление и развитие советской пенитенциарной системы 1918 - 1934 гг. (по
материалам Урала): Дис.... канд. истор. наук. Пермь, 2000; Кобелева Е.А. Место и роль органов ЧК в процессе
становления советского государства. 1918 - начало 1922 гг. (на материалах Пермского Прикамья): Дис. ...
канд. истор. наук. Пермь, 2005
3 См.: Цысь В.В. Всеобщая трудовая повинность на Урале в период военного коммунизма (середина
1919- 1921гг.): Дис.... канд. истор. наук. Тюмень, 1995.
4 Хазиев Р.А. "Автономный нэп" эпохи "военного коммунизма" на Южном Урале: рыночная
альтернатива командно-распределительной экономике // Отечественная история. - 2001. - № 6. - С. 46 - 60.
5 Нарский И. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917- 1922 гг.-М., 2001.
случаях вызывают возражения, автор собрал и проанализировал богатый фактический материал о буднях жителей Урала.
Исследование исторических процессов, протекавших в рассматриваемый период на территории Уральского региона, в настоящий момент подходит к фазе обобщений. Предпосылкой данного процесса стало проведение специальных исследований, в которых прорабатывались отдельные составляющие исторической ситуации в регионе периода 1920 - 1921 гг. Выводы региональных историков позволяют говорить о специфике внутриполитических процессов в крае. Исследователями была подмечена и существовавшая взаимосвязь социально-экономических и политических процессов в регионе. В то же время вызывают возражения или остаются малоизученными ряд существенных моментов, без которых общая характеристика кризисной ситуации на Урале невозможна. Во-первых, изучение состояния уральской промышленности и сельского хозяйства на заключительном этапе гражданской войны по-прежнему базируется на выводах, сделанных советской историографией. При этом без внимания остаются проблемы кризиса средней и мелкой промышленности, трудности транспортных перевозок внутри региона, специфика кризисных тенденций в крестьянских хозяйствах производящих и потребляющих районов. Во-вторых, практически не изучена динамика народонаселения региона рассматриваемого периода (проблемы половозрастного состава, уровня урбанизации, естественного движения населения). В-третьих, региональные историки, изучив различные аспекты политической жизни Урала, практически не затрагивали проблему изменения социальной напряженности масс. Исследование локальных антибольшевистских выступлений вообще только начинается. В-четвертых, несмотря на обилие работ, посвященных региональной социальной динамике периода, в частности, вопросам тотального обеднения населения, по-прежнему неясны масштабы и порог абсолютной бедности, достигнутый уральцами в изучаемый период.
Объект исследования данной работы - общероссийский кризис 1920 -
1921 гг. в социально-экономическом, демографическом и политическом
аспектах. Предмет исследования - его содержание, особенности и динамика в
рамках территории Среднего Урала.
Цель исследования - выявление доминирующих тенденций, общего и особенного в протекании кризисных процессов в социально-экономической и политической сферах общественной жизни средне-уральского региона. В ходе исследования ставятся и решаются следующие задачи:
выявление структуры и содержания кризисных процессов в политической и социально- экономической сферах общественной жизни на примере Среднего Урала;
анализ влияния политики «военного коммунизма» и условий военного времени на развитие кризисных процессов;
- изучение тенденций экономического развития Среднего Урала в 1913 -
1922 гг.;
- определение порога абсолютной бедности, моделирование социальной
структуры уральского общества в 1920 — 1921 гг.;
рассмотрение изменений половозрастной структуры населения Среднего Урала;
исследование динамики политических настроений различных социальных групп населения, уровня социальной напряженности масс в рассматриваемый период, развития конфликтных ситуаций;
социальная и партийная характеристика региональных властных структур.
Территориальные рамки исследования обусловлены следующими моментами. Средний Урал в течение 1918 - 1919 гг. находился в эпицентре военных действий, испытал на себе последовательно влияние политики Временного областного правительства Урала, генеральской диктатуры А. Колчака и «военного коммунизма». Последний, это немаловажно для изучения феномена большевизма, был введен на территории Среднего Урала будучи уже сложившейся и отработанной в центральных российских
губерниях системой. Следовательно, становится возможным проследить на материалах Среднего Урала причинно-следственные связи и механизмы возникновения кризисных тенденций, степень влияния на углубление кризиса в различных сферах общественной жизни условий военного времени и внутренней политики большевиков 1918 - 1921 гг. Кроме того, специфика географического положения Уральского региона (относительная удаленность от эпицентров восстаний 1920 - 1921 гг.) позволит объективно оценить глубину политического кризиса.
География исследования ограничена размерами Пермской и Екатеринбургской губерний в границах конца 1919 - 1920 гг.: Пермская губерния в составе шести уездов (Пермский, Кунгурский, Оханский, Осинский, Усольский или Соликамский, Чердынский) и Екатеринбургская - в составе Екатеринбургского, Верхотурского, Ирбитского, Камышловского, Красноуфимского и Шадринского уездов. Поскольку на территории указанных уездов в 1920 - 1921 гг. проживало, главным образом, русскоязычное население (русские составляли 87 % всего населения Пермской губернии и 96 % - Екатеринбургской1), аспекты социального положения и политических настроений коренных народов Урала в настоящей работе особо не выделяются.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1920 - 1921 гг. Нижняя хронологическая граница связана с началом проведения основных мероприятий «военного коммунизма» на территории Пермской и Екатеринбургской губерний в полном объеме (не только продразверстки, но и трудовых мобилизаций, трудовой повинности и прочее). Однако в ряде случаев (изучение изменений политических настроений населения, процессов восстановления и функционирования местных органов советской власти и др.) нижняя хронологическая граница отодвигается до лета 1919 г. Необходимость
Уральский статистический ежегодник. 1923 - 1924 гг. / Труды Уральского областного статистического бюро. Серия 1. T.2. - Свердловск, 1925. - С. 22, таблица 12.
подобного шага диктовалась спецификой развития политического кризиса на Урале. Так, например, период с лета 1919 по февраль 1921 гг. выделялся как самостоятельный этап в развитии региональных антибольшевистских движений1. Верхняя хронологическая граница исследования обусловлена окончанием политики «военного коммунизма»: отменой продразверстки (21 марта 1921 г. ), разрешением местной торговли в пределах губерний (28 марта 1921 г.3), и отменой трудовой повинности (начало 1922 г.4). Кроме того, при сопоставлении различных данных экономической и демографической статистики хронологические рамки рассматриваемого периода расширяются с 1913 до 1922 гг.
Методологической основой исследования является системный подход, изучающий общество как сложноорганизованную систему5. Характеристика общества, основанная на системном подходе углублена при помощи синергетического метода6, т.е. изучения общества как открытой неравновесной системы. Исследование общества, как системы, требует специальной терминологии. Сложность заключается в том, что понятийный аппарат,
1 См.: Телицын В.Л. К истории антибольшевистских выступлений на Урале в первые
послереволюционные годы: некоторые события и факты // Тоталитаризм в России (СССР) 1917-1991 гг.:
оппозиция и репрессии: Материалы научно-практических конференций. - Пермь, 1998. - С. 6 - 8.
2 Постановление ВЦИК от 21 марта 1921 г. «О замене продовольственной и сырьевой разверстки
натуральным налогом» // Декреты Советской власти. - Т. 13. - С. 245 - 247.
3 Декрет СНК от 28 марта 1921 г. «О разрешении свободного обмена, продажи и покупки хлеба и
хлебофуражных продуктов, картофеля и сена в ряде губерний» // Декреты Советской власти. - Т. 13. - С. 283 -
285.
4 Декрет СНК от 22 ноября 1921 г. об осуществлении периодических труд-гужевых повинностей на
началах труд-гужевого налога // Беднота. - 1921. - 29 ноября.
5 Аргументация автора в пользу системного подхода изложена подробно в статье «Общенациональный
кризис. К постановке проблемы» (См.: Общенациональный кризис. К постановке проблемы // Молодежная
наука Прикамья - 2004. Сборник научных трудов. - Пермь, 2004. - С. 130 - 135).
6 См.: Абдеев Р.Ф. Философия информационной цивилизации. - М., 1994. - С. 119 - 120, 172 - 173,
190 - 191; Момджян К.Х. Введение в социальную философию. - М., 1997. - С. 169; Назаретян А.П.
Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории: Синергетика, психология и футурология -
М., 2001; Васильчикова B.B. Порядок и„хаос в развитии социальных систем: (Синергетика и теория
социальной самоорганизации). - СПб., 1999. ^
используемый в точных и естественных науках (бифуркация, аттрактор, энтропия и т.п.) не совсем уместен в гуманитарных дисциплинах. Представляется логичным использовать в конкретном историческом исследовании, ограниченном определенными пространственными и временными рамками, категориальный и терминологический аппарат специальных гуманитарных наук: социологии, политологии, социальной философии и экономики.
Для данного исследования наибольшее значение имеет теоретическое осмысление момента кризиса неравновесной системы. В качестве теоретической основы исследования развития кризисной ситуации в обществе взяты результаты структурного анализа социальных систем в экстремальных ситуациях, проведенного С.А. Кузьминым1. Политический кризис рассматривается как кризис политического режима2, который сводится, согласно выводам А.В. Глуховой3, к трем основным моментам: к кризису политических институтов (в том числе и к кризису внутренней политики), к кризису легитимности, к кризису социальной базы режима.
При анализе тенденций кризисных процессов в обществе использовались методы исторической науки и специальных дисциплин (социально-экономической статистики, демографии, социологии, политологии и др.) Изучение системы в её динамическом аспекте предполагает применение принципа историзма. Сравнительно-исторический метод стал основой для анализа тенденций развития кризисных процессов 1920 - 1921 гг. по России в целом и в рамках отдельного региона. Применение методов статистики (метод статистических группировок, табличный метод) позволило выявить структурные и количественные изменения в экономической, социальной,
1 Кузьмин С.А. Социальные системы: Опыт структурного анализа. - М., 1996.
2 Трактуется как системы методов и средств осуществления политической власти, отражающих
правовые и демократические нормы, существующие в обществе.
3 Глухова А.В. Политические конфликты: основания, типология, динамика (теоретико-
методологический анализ). - М., 2000. - С. 185 — 187.
демографической и политической сферах общества. Изучение особенностей функционирования социальной, экономической, политической подсистем рассматриваемого региона проводилось на основе методов региональных исследований (метод систематизации, метод экономико-географического исследования). Анализ изменений, происходивших в социальной структуре региона проводился с позиций теории социальной стратификации и социальной мобильности. При этом результаты исследования были обобщены с помощью метода моделирования. За основу логической модели социальной структуры уральского общества 1920 - 1921 гг. были взяты теоретические разработки С.А Кузьмина, В.В. Радаева и О.И. Шкаратана1. При исследовании состояния политической составляющей общества использовались сравнительные методы, а также институциональный и функциональный методы. Изучение волнений и восстаний периода проводилось с использованием элементов конфликтологического подхода. При этом случаи открытого проявления недовольства рассматривались как конфликтные ситуации.
Источниковая база исследования основывается на комплексном анализе широкого круга опубликованных и неопубликованных документов. К числу опубликованных источников относятся тематические и видовые сборники документов, а также моноиздания. Каждый тип издания имеет свои преимущества и недостатки. Тематические сборники документов, к примеру, дают наиболее полное представление о конкретных исторических явлениях и событиях. Вместе с тем, сборники документов подобного рода содержат определенный элемент субъективизма, вызванный необходимостью отбора наиболее значимых с точки зрения составителей документов. В частности, сборник документов «Продовольственная безопасность на Урале в XX веке»
1 Кузьмин С.А. Указ. соч.; Радаев В.В., Шкаратан О.И. Социальная стратификация: Учебное пособие. -
М., 1996.
2 Продовольственная безопасность на Урале в XX веке. В 2-х частях. Документы и материалы / Под
редакцией Г.Е. Корпилова, В.В. Маслакова. - Екатеринбург, 2002. - Часть 1.
охватывает распорядительную документацию местных продорганов, содержание которой подтверждает наличие в регионе в 1920 - 1921 гг. серьезных продовольственных проблем. К сожалению, указанное издание не содержит статистических сведений об урожайности, размерах посевных площадей и валового сбора основных сельскохозяйственных культур и уровне развития животноводства Среднего Урала в 1913 - 1922 гг. В тематическом сборнике «Политические репрессии в Прикамье. 1918 - 1980 гг.»1 подобраны наиболее типичные и характерные документы, отражающие репрессивную политику РКП(б) в крае. Однако публикация единичных массовых источников в извлечениях (например, информационной сводки Пермской губчека) не позволяет судить о динамике внутриполитической ситуации в губернии. В то же время в сборнике представлены документы, отражающие взгляды Г.И. Мясникова. Наиболее удачным в плане объективности и полноты подборки документов следует признать двухтомник «Сибирская Вандея» . Объем данного издания позволил опубликовать документальные материалы 14 центральных и региональных архивов. Документы раскрывают особенности проведения политики «военного коммунизма» в Зауралье и Западной Сибири, характеризуют основные этапы в развитии Западно-Сибирского восстания и, что немаловажно, программные установки повстанцев и формы организации управления территориями, находившимися под контролем восставших.
Проследить динамику исторических явлений (эволюцию внутренней политики, изменения внутриполитической обстановки и др.) в большей степени позволяют видовые издания документов. Подача информации в исторических источниках одного вида, как правило, в значительной мере формализована, что облегчает анализ их содержания. К видовым изданиям директивных документов центральных органов власти относятся «Декреты
1 Политические репрессии в Прикамье. 1918 - 1980 гг.: Сборник документов и материалов. - Пермь,
2004.
2 Сибирская Вандея. 1920 - 1921: Документы в 2-х т. / Под редакцией академика А.Н. Яковлева;
составитель В.И. Шишкин.-М., 2001.
Советской власти», «Советские конституции» . В настоящее время благодаря наличию таких скрупулезных публикаций, как «Декреты Советской власти», охватывающих период с октября 1917 по июнь 1921 гг., можно говорить о существенной детализации истории становления и развития внутренней политики большевиков в период 1919 - 1921 гг. Изданные недавно общероссийские социально-политические сводки ВЧК делают возможным сравнительный анализ внутрироссийской и региональной политической обстановки.
Преимуществом моноизданий является максимально полная публикация текста документа. В качестве информативного источника следует отметить стенографические отчеты съездов Советов, их структурных подразделений и партийных съездов3. Опубликованные доклады и отчеты губернских исполкомов и их отделов содержат статистические сведения о состоянии экономики края за период 1920 - 1922 гг.4
Особый вид документальных публикаций представляют статистические сборники. К ним относятся, прежде всего, публикации итогов общероссийских переписей 1920 гг.5 Статистические данные по дореволюционному (вплоть до 1917 - 1918 гг.) социально-экономическому развитию уездов региона содержатся в докладах земских управ6. Сведения за период 1919 - 1922 гг.,
1 Декреты Советской власти. — М., 1957-2004; Советские конституции. Справочник. - М., 1963.
2 См.: Советская деревня глазами ВЧК - ОГПУ - НКВД. 1918 - 1939. Документы и материалы. В 4-х т.
/ Т. 1. 1918 - 1922 гг. / Под редакцией А. Береловича, В. Данилова. - М., 2000.
3 См.: РКП(б). Съезд десятый. Москва. 1921. Стенографический отчет. - М., 1963; Пятый Пермский
губернский съезд Советов 13-15 декабря 1920 г. - Пермь, 1921; Протокол второго очередного пленума
Пермского губернского Совета народного хозяйства. 16-19 марта 1920 г. - Пермь, [1920] и другие.
4 См.: Краткие отчетные материалы Екатеринбургского губернского исполнительного комитета Совета
рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов к VI губернскому съезду Советов. - Екатеринбург, 1922;
Отчет Пермского губернского экономического совещания. 1 октября 1921 года. Отчет первый.-Пермь, 1921.
5 См.: Предварительные итоги переписи населения 1920 года по Екатеринбургской губернии. -
Екатеринбург, 1920; Итоги Всероссийских переписей 1920 года по Пермской губернии. Часть I.
Сельскохозяйственная перепись.-Пермь, 1921.
6 См.: Доклады Ирбитской земской управы 45 очередному Ирбитскому уездному земскому собранию
за 1914 год (с приложениями). - Ирбит, 1915. - С. 809 - 813; Журналы Екатеринбургского уездного земского
носят более отрывочный характер и публиковались в региональных статистических сборниках1. Статистические сведения, отражающие состояние сельского хозяйства сгруппированы в таблицы, позволяющие проанализировать динамику изменения аграрного сектора экономики региона с 1913 по 1922 гг. по важнейшим показателям (площадь посева по культурам, средняя урожайность с десятины, валовой сбор зерна, структура посевов, численность и структуру стада).
Следует отметить, что в ходе работы с итоговыми результатами статистических исследований в связи с неоднократно менявшимся в течение 1920-х гг. административно-территориальным устройством региона, возникла необходимость в пересчете некоторых данных. За базовые административные районы были приняты уезды Пермской губернии в границах 1916 г.2 Соответственно, при сопоставлении данных по социально-экономическому и культурному развитию региона не учитывался Сарапульский уезд, присоединенный к Пермской губернии в начале 1921 г. Сведения по Алапаевскому, Надеждинскому и Нижне-Тагильскому уездам Екатеринбургской губернии, выделившимся из Верхотурского уезда в начале 1920 г., в ряде случаев для удобства сравнения учитывались составе последнего.
Основной массив неопубликованных материалов содержат фонды Государственного архива Российской Федерации (далее ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственных архивов Пермской и Свердловской областей (соответственно, ГАПО и ГАСО), Центра документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО) и
собрания 45 очередной сессии (1914 год) и доклады уездной земской управы и комиссий. - Екатеринбуг, 1915. -С. 492-493 и др.
1 См.: Статистический сборник Екатеринбургской губернии за 1922 год. - Екатеринбург, 1923;
Пермский округ Уральской области. 1926 г. Статистический справочник. - Пермь, 1926 и другие.
2 Использовались сведения Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г. (См.:
Государственный архив Пермской области. Ф. 208, оп. 1, д. 19).
Государственного общественно-политического архива Пермской области (ГОПАПО). Вследствие исторических особенностей формирования архивного фонда Российской Федерации большая часть документов волостного, уездного и губернского уровней отложилась в областных архивах региона (государственных и обществественно-политических организаций). Материалы центральных архивов содержат отчетную документацию губернского уровня и нормативные документы центральных органов власти. Все неопубликованные первоисточники в зависимости от вида документов и информативности можно разделить на несколько групп.
К первой группе относятся нормативные документы центральных и местных партийных и советских органов (распоряжения, положения, инструкции и др.). Последние сосредоточены преимущественно в фондах Центрального и губернских комитетов РКП(б) (РГАСПИ, фонд 17; ЦДООСО, фонд 76; ГОПАПО, фонд 557); фондах народных комиссариатов РСФСР (ГАРФ, фонды р-130, р-393; РГАЭ, фонд 1943 и др.), ВЦИК (ГАРФ, фонд р-1235), губернских исполнительных комитетов и их отделов управления (ГАПО, фонд р-19, р-301; ГАСО, фонд р-7, р-511).
Вторую группу документов составляют протоколы съездов Советов, партийных и беспартийных конференций губернского уездного уровня, заседаний советских органов власти и учреждений и проч. Большая часть делопроизводственной документации хранится в местных архивах (ГАПО, фонды р-17, р-301, р-356; ГАСО, фонд р-511). Отметим лучшую сохранность документов за 1919 - 1921 гг. по уездам Пермской губернии. Материалы уездных съездов Советов Екатеринбургской губернии более фрагментарны. На основе указанного вида исторического источника становится возможен анализ социально-экономического и партийного состава сельских советов, съездов советов волостного, уездного и губернского уровней и их исполнительных комитетов. Это позволяет выявить степень большевизации местных органов власти, реальные позиции правящей партии в регионах, политическую стратификацию общества. Стенограммы заседаний, кроме того, фиксируют
реплики и вопросы депутатов, отражающие действительные политические настроения присутствующих, раскрывают основные причины недовольства существующим положением дел на местах. Протоколы заседаний партийных и советских органов содержат информацию об экономическом состоянии различных уездов, о результатах и методах проведения основных мероприятий «военного коммунизма».
Третья группа архивных материалов представлена отчетной документацией партийных структур и советских органов власти (отчеты и доклады структурных подразделений исполкомов, советских учреждений, информационные сводки и бюллетени чрезвычайных комиссий, сведения о партийной жизни и др.) Она содержит в наиболее сжатом виде информацию о деятельности различных государственных, общественных и партийных учреждений.
Особо следует отметить материалы местных чрезвычайных комиссий. Информационные сводки (РГАСПИ, фонд 17; ГАСО, фонд р-7; ЦДООСО, фонд 76; ГОПАПО, фонд 577) содержат наиболее полные официальные сведения о внутриполитическом положении на местах, в том числе и о настроении масс относительно правящей партии и проводимой ею политики; позволяют воссоздать характерные черты политического кризиса. Анализ данного вида источника был связан с некоторыми трудностями, так как процесс отбора информации при составлении сводок имел во многом субъективный характер. Во-первых, весьма неопределенна была градация степени недовольства (или неудовлетворенности) населения существующей властью и ее политикой. Изменения в политических настроениях масс фиксировались на основе следующих характеристик: «сочувственное» или «удовлетворительное», «пассивное», «недоброжелательное» («недовольство», «отрицательное»), «враждебное», в особых случаях - «резко враждебное». Во-вторых, присутствовала неполнота фактического материала, представленного в сводках. Это, в свою очередь, также объяснялось субъективными причинами, -
отсутствием сведений с мест или незначительностью события с точки зрения составителя.
В четвертую группу неопубликованных документов входит переписка местных учреждений с вышестоящими и нижестоящими инстанциями. Она существенно дополняет, уточняет и детализирует информацию, почерпнутую из других видов документов. Переписка партийных комитетов различных уровней иногда содержит уникальные сведения о настроениях местного населения, не отразившиеся в других документах.
Наконец, важным историческим источником является периодическая печать (центральные газеты «Беднота», «Экономическая жизнь»; местная печать - «Красный Урал», впоследствии «Звезда», «Уральский рабочий», «Известия Пермского военно-революционного комитета»; региональные журналы «Губерния в цифрах», «Промышленный Урал» и другие). Поскольку пресса в 1920 - 1921 гг. отражала взгляды правящей партии, основное внимание при анализе содержания данного вида исторического источника уделялось констатации отдельных событий и анализу статистических материалов. Большее доверие вызывали сведения о социально-экономическом состоянии сельского хозяйства и промышленности, которые в целом не противоречили архивным материалам и, следовательно, подверглись идеологизации в наименьшей степени. В газетах и журналах также публиковались данные об изменении цен на местных рынках, продовольственном положении губерний. Периодическая печать, кроме того, в ряде случаев является единственным сохранившимся источником, содержащим информацию о работе местных органов Советской власти.
Особое место в источниковой базе настоящего исследования занимают труды видных партийных деятелей - современников эпохи. Большая часть из них опубликована1. Специфика данного вида источников объясняется
1 Ленин В.И. О диктатуре пролетариата // Поли. собр. соч. - Т. 39. - С. 259 - 268; Он же. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата // Там же. - С.273 - 276; Владимирский М.Ф. Организация Советской власти на местах. - М., 1921; Доклад Л.Б. Каменева на втором собрании уполномоченных ВЦСПО
временем их создания. В большинстве случаев - это доклады, литература агитационного характера, написанная в условиях «военного коммунизма». Поэтому указанные сочинения и документы, с одной стороны, являются историческими источниками, так как содержат различного рода объективную и субъективную информацию, в том числе и статистические данные. С другой стороны, в них присутствует и элемент историографии, поскольку авторы нередко анализируют и обобщают факты и события.
Сопоставление сведений, содержащихся в опубликованных и неопубликованных документах, позволило объективно оценить масштабы и глубину кризисных тенденций.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений. В первой главе исследуются кризисные тенденции в экономике, социальные и демографические процессы в обществе. Вторая глава посвящена развитию политического кризиса в регионе.
(Центросоюза): О внутреннем и международном положении в связи с новой экономической программой. - М., 1921; Зиновьев Г. Крестьяне и советская власть. Беспартийные съезды крестьян. - Пбг., 1920; Киров СМ. О десятом съезде РКП(б) и Кронштадтских событиях (Доклад на собрании партийных работников и членов профсоюзов 6 апреля 1921 г.) // Статьи, речи, документы: в 2 т. Издание 2-е, дополненное. - М., 1936. - Т. 1. -С. 300 - 306; Кржижжиновский Г.М. План электрификации РСФСР (к VIII Съезду Советов) // Избранное. - М., 1957. - С. 68 - 156; Рыков А.И. Экономическое положение Советской России (Доклад на объединенном заседании III Всероссийского съезда советов народного хозяйства, Моссовета и профсоюзов 25 января 1920 г.) // Избранные произведения / Редколлегия: Л.И. Абалкин (ответственный редактор) и другие. - М., 1990. - С. 106 - 118; Шлихтер А.Г. Город и деревня в продовольственном вопросе // Шлихтер А.Г. Аграрный вопрос и продовольственная политика в первые годы Советской власти. - М., 1975. - С. 424 - 439; Шлихтер А.Г. Доклад на пленуме Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов 25 марта 1919 г. // Там же. - С. 369 -375; Ларин Ю. Итоги, пути, выводы новой экономической политики. - М., 1923 и другое.
Кризис основных мероприятий «военного коммунизма»: особенности региональных проявлений
Исходным моментом для развития социально-экономического (равно как и политического) кризиса в 1920 - 1921 гг. послужил кризис внутренней политики правящей партии. Последняя, войдя в историю под названием «военный коммунизм», представляла собой попытку создания всеобъемлющей государственной системы управления жизнью общества.
Специфика кризиса внутренней политики в 1920 - 1921 гг. заключалась в нескольких моментах. Во-первых, практически все мероприятия «военного коммунизма» в общероссийском масштабе, так или иначе, продемонстрировали свою неэффективность. К причинам подобной ситуации следует отнести известную консервативность правящих кругов, их неспособность адекватно оценивать сложившуюся ситуацию. К примеру, вопрос о послаблениях продовольственной политики, правда, временных, впервые был поднят в политбюро ЦК РКП(б) задолго до Кронштадтских событий, 24 июня 1919 г.1 На деле же никаких сокращений объемов собираемой продразверстки так и не произошло. Более того, видные партийные деятели, за редким исключением, считали насильственное изъятие продуктов сельскохозяйственного производства единственно возможной формой преодоления хозяйственной разрухи2.
Во-вторых, правящая партия в ходе проведения основных мероприятий «военного коммунизма» игнорировала интересы объектов внутренней политики и не учитывала возможные размеры противодействия мероприятиям политики со стороны населения. В результате в течение 1920 - 1921 гг. эволюция «военного коммунизма» имела стихийный, а главное, противоречивый характер, выражающийся в периодическом усилении или ослаблении военнокоммунистических тенденций.
Для анализа феномена «военного коммунизма» было выделено 239 законодательных актов центральных органов власти, вступивших в действие в течение августа 1919 - июня 1921 гг., так или иначе касающихся территории Среднего Урала (общероссийские или специальные постановления и декреты СНК, ВЦИК, Совета Обороны, СТО). Изучение содержания документов позволило выявить несколько этапов в развитии внутренней политики в указанный отрезок времени.
Первый этап относился к периоду с августа по декабрь 1919 г. Это был экстенсивный период в развитии системы «военного коммунизма», связанный с распространением основных мероприятий внутренней политики большевиков на присоединенные окраины. Для него было характерно ужесточение внутриполитического курса. Решение наиболее острых вопросов (недостаток специалистов, национализация промышленных предприятий, борьба с бандитизмом, сбор продразверстки и т.п.) происходило в разрез с интересами населения при постоянно увеличивавшейся роли государства как главного регулятора общественной жизни.
Динамика экономического кризиса в Пермской и Екатеринбургской губерниях в 1920 - 1921 гг.
Экономический кризис, в рамках которого Россия существовала в течение 1914 - 1921 гг., возник вне зависимости от общего состояния отечественной экономики. Согласно периодизации «больших циклов», кризисные тенденции в России в 1914 - 1918 гг. начались и протекали в соответствии с основными процессами, царившими в мировой экономике того времени. Период нестабильности 1913 - 1929 гг. в самом своем начале характеризовался сильным влиянием внешнеполитических обстоятельств на экономику отдельных государств. Во всех воюющих странах наблюдалось снижение важнейших показателей промышленности и сельского хозяйства.
Уже к 1916 г. в российской промышленности, прежде всего в тяжелой и горнодобывающей, наблюдалась общая тенденция сокращения объемов производства и производительности труда. Масштабы данного процесса невелики. К примеру, среднемесячная производительность труда рабочего в Донецком бассейне в 1916 г. снизилась на 18 % в сравнении с уровнем 1913 г. В сельском хозяйстве для России в 1916 - 1917 гг. были характерны даже меньшие темпы сокращения объемов земледелия и животноводства, чем в Германии или Англии. Посевные площади зерновых в 1917 г. в России составили 92 % от уровня 1913 г., в остальных воюющих странах к 1918 г. -77,6 % от довоенного уровня1. Последнее обстоятельство объяснялось динамикой развития российской деревни до революции 1917 г. Изучение способов ведения хозяйства того периода показало сбалансированность родов занятий и реальных доходов крестьянских семей. Известная оптимизация сельскохозяйственного производства (рациональный севооборот в сочетании с минимальными трудозатратами, дополнительные доходы при сохранявшемся доминирующем небольшом наделе земли и т.п.) в настоящее время трактуется как процесс интенсификации сельского хозяйства1. Таким образом, в 1916 1917 гг. можно было говорить только о начале экономического кризиса в России.
С 1918 — 1920 гг. вследствие сильного влияния внутриполитической обстановки на экономику страны (гражданская война, углубление и расширение политики «военного коммунизма») стали проявляться специфические черты кризисных процессов. Если в воевавших европейских странах в течение 1919 - 1920 гг. началось медленное восстановление сельскохозяйственного и промышленного производства, то в России экономический кризис приобрел затяжной характер. Оказавшись в экономической изоляции, страна потеряла рынки сбыта. Кризис экономики трансформировался в нерегулярный. Перманентное нарушение структуры производства постоянно усугублялось обострениями отраслевых кризисов (топливного, транспортного, сырьевого и т.п.).
Еще одна отличительная черта экономики того времени была подмечена современниками (Н.Д. Кондратьевым, Л. Крицманом, А.Г. Шлихтером и другими ). Это - катастрофическое нарушение процесса товарообмена между городом и деревней. Взаимоисключающие экономические интересы промышленного и аграрного секторов составили специфику хозяйственного кризиса 1919 - 1921 гг. Результатом стало раздвоение всей экономики на две обособленные сферы производства - промышленность и сельское хозяйство.
Данное обстоятельство оказалось весьма проблематичным для хозяйственной системы Среднего Урала, отличавшейся в дореволюционный период общей сбалансированностью и взаимодополняемостью промышленного и сельскохозяйственного секторов. Продукция земледелия и животноводства служила исходным сырьем для мелких, средних и крупных промышленных заведений, в то время как последние ориентировались на внутренние рынки сбыта. Также сохранялась в начале XX века и подчиненность экономики крестьянского хозяйства нуждам горнозаводской промышленности, и концентрация средств производства в границах отдельного региона1. Восстановление Советской власти в начале 1920 г. в ряде регионов (так называемый, период «второй мирной передышки») способствовало некоторому повышению объемов промышленного производства. На VIII Всероссийском Съезде Советов Н.И. Рыков в своем докладе указал на «... начало общего экономического подъема...», которое можно наблюдать «... во всех отраслях... промышленности, во всем... хозяйстве» . Это оптимистичное заявление оказалось преждевременным. Незначительный рост выпускаемой продукции и увеличение транспортных перевозок во второй половине 1920 г. происходили исключительно по причинам экстенсивного характера, за счет увеличения количества работающих на большевистское правительство фабрик и территориального расширения топливно-энергетической базы промышленности (присоединение Кузбасса). К концу 1920 г. видимый эффект промышленного прироста постепенно исчез. В начале 1921 г. экономическое положение советской России вновь ухудшилось. В стране разразился затяжной топливный кризис (из-за неудачной лесозаготовительной кампании), который усугубился продовольственными проблемами, а затем и кризисом металла. Были закрыты некоторые предприятия3. Состояние сельского хозяйства в течение всего 1920 - 1921 тт. оставалось без существенных изменений: продолжалось падение объемов производства в земледелии, животноводстве, птицеводстве и т.п.
Рост социальной напряженности на Среднем Урале: кризис доверия власти
Период 1920 — начала 1921 гг. ознаменовался глубокими кризисными процессами во всех сферах жизни российского общества. Своеобразным индикатором этой кризисной ситуации являлась социальная напряженность. Последняя отражает эмоциональное состояние различных социальных групп населения, связанное с распространением настроений неудовлетворенности существующей ситуацией1. Усиление социальной напряженности характеризуется распространением в широких слоях общества настроений недовольства; утратой доверия к власти, сопровождающейся появлением всевозможных слухов; всплеском стихийных открытых проявлений недовольства (митинги, демонстрации, забастовки, другие формы гражданского неповиновения). Рост социальной напряженности имеет несколько стадий. На первой стадии, экстенсивной, настроения недовольства в массах имеют стихийный, неосознанный характер. На второй стадии происходит резкое обострение социальной напряженности, сопровождающееся возникновением очагов сопротивления. Заключительная стадия, наступающая в том случае, если ситуация не вышла из-под контроля заинтересованных сторон и не перешла в кризисную (конфликтную) стадию, характеризуется постепенным снижением социальной напряженности в обществе.
Само понятие социальной напряженности приобрело в настоящее время междисциплинарный характер, поскольку гуманитарные дисциплины в зависимости от своей специализации изучают различные аспекты данного феномена. Существующие трактовки понятия и причин усиления социальной напряженности схожи в одном - рост социальной напряженности считается явным признаком вызревания кризисной ситуации в обществе. Важное значение для определения масштабов и глубины кризисной ситуации имеет изучение динамики социальной напряженности. Основным источником сведений о тенденциях изменения социальной напряженности в 1920 - 1921 гг. являются информационные сводки губернских и Всероссийской чрезвычайных комиссий.
В течение всего рассматриваемого периода информационные сводки Всероссийской чрезвычайной комиссии фиксировали постоянное нарастание социальной напряженности по всей стране. Если в октябре 1919г. более-менее лояльное отношение к правящей партии демонстрировали губернии черноземной зоны (Курская, Пензенская, Тамбовская) и района Поволжья (Самарская, Костромская, Саратовская); то уже в начале следующего года настроение населения указанных местностей изменилось в худшую сторону. Негативное и даже враждебное отношение населения к большевикам и проводимой ими внутренней политике наблюдалось на протяжении 1919 г. и практически всего 1920 г. в северо-западных, северо-восточных и центральных губерниях (Петроградской, Новгородской, Северо-Двинской, Ярославской, Московской, Тверской, Тульской, Рязанской, Владимирской, Калужской). Характерно было резкое усиление антибольшевистских настроений в производящих районах в августе - октябре 1920 г. в связи с началом кампании по сбору продразверстки. В потребляющих губерниях перераспределение продовольствия наоборот способствовало улучшению внутриполитической обстановки. Например, в Северо-Двинской губернии, где в течение 1919 — первой половины 1920 гг. наблюдалось крайне негативное отношение населения к правительству, с сентября 1920 г. произошло постепенное изменение настроений масс в пользу Советской власти.
Начало 1921 г. характеризовалось еще большим ростом враждебности населения по отношению к правительству на территории всей страны. Способствовали этому постоянные продовольственные затруднения, фиксировавшиеся практически во всех губерниях, и возникновение долговременных очагов напряжения. Примечательно, что даже отмена продразверстки не смогла нормализовать обстановку. Благоприятный эффект от указанного мероприятия наблюдался только в некоторых центральных губерниях (Тульской, Калужской). В других районах взрывоопасная ситуация сохранялась вследствие недостатка семенного материала или на почве голода. Последняя причина стала определяющей для последующего роста социальной напряженности в стране летом - осенью 1921 г.1
Общие тенденции изменения отношения масс к внутренней политике и правительству в рамках Пермской и Екатеринбургской губерний в целом совпадали с настроениями населения советской России. Однако эмоциональное состояние и политические симпатии или антипатии населения Среднего Урала не всегда соответствовали общему фону социальной напряженности, наблюдавшемуся в центральных губерниях.
