Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Формирование внешнеполитической концепции Советской России в 1920-1924 г.г. 22-74
. 1. Концессионная политика советского государства 1920-1924 г.г. 22-32
.2. Советские подходы в решении проблем внешних долгов и национализированной собственности иностранных граждан в России и советские экономические претензии к странам Антанты 32-50
.3 Генуэзская конференция. Рапалльский договор. Конференция в Гааге 50-70
.4. Взгляды советских дипломатов на внешнюю политику Советской России. 70-76
Глава вторая. Политические и экономические отношения Советской России со странами Западной Европы и США. 77-98
. 1. Советско-итальянские отношения в 1920-24 г. г. 77-81
. 2. Англо-американские экономические интересы в России. 81 -84
.3. Советско-французские проблемы становления отношений 84-92
.4. Отношения с прибалтийскими государствами, Бельгией и Японией . 92-98
Глава третья. Проблемы долгов и внешней торговли 99-154
. 1. Англо-советские отношения и проблема долгов в ходе Лондонской конференции. 99-134
.2. Становление советской внешней торговли и состояние внутреннего потребительского рынка Советской России 135-143
.3. Внешнеэкономическая деятельность Советской России 143-154
Заключение. 155-161
Примечания. 162-174
Библиография 175-181
- Концессионная политика советского государства 1920-1924 г.г.
- Генуэзская конференция. Рапалльский договор. Конференция в Гааге
- Отношения с прибалтийскими государствами, Бельгией и Японией
- Внешнеэкономическая деятельность Советской России
Концессионная политика советского государства 1920-1924 г.г.
Подобного рода проблемы всегда ставились лидерами западных стран во главу угла. Об этом красноречиво свидетельствует телеграмма Л.Б.Красина из Лондона на имя Г.В.Чичерина, датированная 18.12.1921 годом, в которой недвусмысленно говорится о беседе Ллойд Джорджа с Л.Б.Красиным буквально следующее. «Нужен кредит, но какая гарантия, что какое-нибудь другое революционное правительство или контр-революционное правительство не откажется от признания такого нового долга, подобно тому, как сделали Вы большевики,...».1 В данном документе, в дальнейшем, речь идет о предоставлении советской стороной взамен на кредит каких либо имущественных гарантий. Красин Л.Б. по этому поводу далее пишет. «Нового займа без гарантий нам не дадут и вопрос о них надо подвергнуть самому детальному и серьезному обсуждению.»2
Как уже отмечено в исторической науке, с первых месяцев после Октябрьской революции Советское правительство и прежде всего его глава В.И.Ленин придавали существенное значение привлечению в страну иностранного капитала и прежде всего в виде сдачи в концессию различных объектов в России, с целью сдержать натиск внешних врагов, даже с помощью экономической заинтери-сованности.3 Остро стоял вопрос о дипломатическом признании Советской России на международной арене. Однако западные государства, и прежде всего Англия с Францией на это пойти не могли. Справедливо осветил эту проблему Красин Л.Б. в своей очередной телеграмме от 28.12.1921 г., на имя Чичерина Г.В. «Ллойд Джордж ставит условием признания Совпра всех обязательств царского и временного правительств, включая частные претензии. В отношении военного долга быть может возможна была бы оговорка с перенесением разговоров на конференцию. Но на признании частных долгов настаивают как на принципе, без которого невозможно ни политическое признание, ни экономическое соглашение.»4 «Разумеется, не забыли упомянуть о прекращении коммунистической пропаганды, также о создании в России порядка обеспечивающего частную собственность и возможность капиталистической эксплуатации. На поставленный вопрос, в чем главным образом должна выразиться материальная помощь России, я указал на необходимость одновременно восстановить земледелие, транспорт, топливную промышленность, сумму займа определил около ста миллионов фунтов, что не было признано чрезмерным. В качестве гарантии будут требовать первую закладную на часть железнодорожной сети без изъятия из управления государства, но с назначением технических административных советников...»5 Такую жесткую позицию по отношению к Советской России занимали не все страны Европы. Например отношения с Данией были более ровные. Еще в 1918 году с ними шли переговоры по вопросу о возмещении убытков. «.. датчане предложили ограничить свои претензии только потерями промышленников и торговцев, так что вопрос о сейфах, потерях по займам и т.д. не подлежит обсуждению, равно как и всякие государственные убытки, содержание военнопленных и т.п.»6
Концессионные предложения большевиков западным государствам так же не имели большого успеха. В литературе отмечается, что этому не способствовали законы Советской России, большие налоги, кампании в прессе и целенаправленное удушение концессионных предприятий.7 К данному положению можно отнести еще одну причину, которая, на мой взгляд, не освещена в полной мере в историографии. Это неприкосновенность принципа частной собственности для западного бизнесмена. Только человек, которому было все равно, что будет с его репутацией в Европе, мог взять в концессию предприятие принадлежавшее до 1917 года в России частному лицу, или акционерным обществам, и потом национализированное большевиками. Данную точку зрения можно подтвердить выдержкой из письма Литвинова М.М., которое было направлено секретарю ЦК РКП(б) Молотову В.М в 1921 году. «Из переговоров с иностранцами о концессиях вполне выяснилось, что предметом концессий не могут быть предприятия, принадлежавшие до октябрьской революции частным лицам или обществам и нами национализированные. Все концессионеры в один голос заявляют, что они могут брать концессии лишь на предприятия, принадлежавшие до революции государству. Так как таких предприятий очень мало, то наша концессионная политика обречена на полную неудачу, если не будет принято мое предложение, о котором я писал ЦК, несколько месяцев тому назад, и которое, как мне известно стало вчера, даже не обсуждалось. Предложение мое, одобренное Комитетом Наркоминдела, сводится к следующему: мы объявляем, что иностранцы могут получить на концессионных началах ранее принадлежавшие им предприятия на условиях, имеющих быть выработанными переговорами с Совпра. В случае неподачи заявления бывшими владельцами предприятий до истечения определенного срока, скажем года, предприятия будут отданы посторонним лицам.
Заявления будут приниматься лишь от граждан тех стран, правительства которых поддерживают официальные отношения с Советским правительством.»
В предлагаемом диссертационном исследовании документе достаточно отчетливо видно то, что советская власть была крайне заинтересована в иностранных инвестициях и готова была пойти на весьма непопулярные меры, вплоть до определенного давления на бывших иностранных собственников с угрозами отдать их бывшие предприятия другим предпринимателям в том случае, если их правительства в ближайшие сроки не признают Советское правительство. Это означает то, что иностранные собственники, в случае заинтересованности в том, что бы взять в концессии свои бывшие предприятия, должны были оказывать определенное давление на свои правительства с целью признать новые власти России.
Однако концессии не получили ожидаемого со стороны большевиков распространения в России. Озабоченный положением дел в этой области, в 1922 году В.И. Ленин дает задание управделами СЕК Н.П.Горбунову собрать документальные материалы о концессиях и акционерных обществах в стране. На имя Председателя Концессионного Комитета при Госплане РСФСР Кржижановского отправляется письмо от 11.03.22 г., следующего содержания:
«На Концессионный Комитет возлагается обязанность подбирать и сосредоточивать у себя подробные материалы о всех концессионных переговорах и концессионных делах РСФСР с иностранными капиталистами, ведущихся, как в России, так и заграницей. Подбор материалов необходимо произвести и за прошлое время.
Этим материалам Концессионный Комитет должен вести точный регистрационный список со следующими подразделениями:
а) заключенные договора;
б) серьезные переговоры, по которым договора могут быть заключены в ближайшее время;
в) прерванные переговоры (указывать причину);
г) все прочие переговоры;
В списке должны быть краткие указания на содержание дела (примерно: положение переговоров, объект концессии, приблизительный или точный размер капитала, номер, под которым хранится дело).
Концессионный Комитет должен назначить ответственное за подбор материала и составление списка, лицо (Управделами, секретарь), фамилия которого должна быть срочно сообщена в Управделами СТО. Председатель Совета Труда и Обороны В.Ульянов (Ленин).»9
Как видно из поручения, отправленного Кржижановскому, Ленина интересовали объект концессии, размер вложенного капитала в концессию, а также непосредственное количество заключенных концессионных договоров к марту 1922 года.
Документы, представленные в СНК, действительно свидетельствуют о плачевном состоянии дел в области концессионной практики и политики. Так Л.Б.Красин, получивший запрос немного ранее остальных сообщал Управделами СНК Горбунову Н.П. : « В ответ на ваш запрос сообщаю, что в Англии за исключением переданных Вам копий договоров по образованию обществ Русо-Англо-Леса и Русс-Голанд-Лес никаких договоров щзштципиального значения нами не заключено.» «...ибо до политического признания Советского правительства вообще едва ли будет возможно в Англии учредить какое-либо общество, работающее на паритетных началах».10 «Английские фирмы неоднократно добивались переговоров о нефтяных концессиях в Грозном и Баку, но согласно данной директиве не пускать англичан в эти области я от переговоров уклонился, хотя лично и не считаю основательной эту политику.»11
Генуэзская конференция. Рапалльский договор. Конференция в Гааге
Страны Запада к началу конференции не были едины во мнении о поведении по отношению к России. На одной стороне стояли Англия и Америка, на другой Франция, которая ко всему прочему сама была крупным должником США. Очень примечательно то, что Америка была сильно заинтересована в территориальной целостности Советской России, даже в пределах старой России.
Очень значим тот факт, что крупные европейские компании скупали на биржах Запада по бросовым ценам акции бывших владельцев производств в России, а затем выдвигали свои требования о компенсации к Советскому правительству в надежде на удовлетворение в обмен на дипломатическое признание и кредиты. В вопросах компенсации собственников, признания и возврата царских долгов Союзные правительства были едины.
Поведение большевиков в данной ситуации справедливо описал ЛБ.Красин в письме к Чичерину от 19.01.21 г. « Советская делегация должна определенно уяснить себе, что она не может диктовать Европе свою волю, а вынуждена искать компромисса, соглашения для длительной передышки.»90 « Главные вопросы - восстановление собственности, признание долгов, уплата по претензиям и т.д. Никакое соглашение недостижимо, если Советская делегация резко постановит и будет проводить последовательную революционную пролетарскую точку зрения.
Подобно тому, как дома мы отказались отступить на позицию госкапитализма, так и при предстоящих переговорах с Европой об условиях мира нам придется стоять не столько на почве европейских принципов частой собственности и международного права, хотя бы и с максимальными оговорками и ограничениями.»91 «Со стороны Советской делегации было бы утопией вести переговоры исходя из положения о близкой победе пролетариата.»92
На фоне такой сложной обстановки для Советского правительства, 10 апреля 1922 года в Генуе открылась конференция 34 стран. США в ней участия не принимали.93 Западные государства предъявили России общее требование уплаты долгов с процентами царского и Временного правительств, частных вкладов, банковских капиталов, на сумму 18,5 миллиардов золотых рублей, из которых 7.5 миллиардов составлял военный долг. В ответ на претензии западных держав Советское правительство предъявило свой иск на сумму в 50 млн. франков за ущерб от военной интервенции.94 Такие цифры даны в книге «Индустриализация Советского Союза. Новые документы. Новые факты. Новые подходы. МЛ 999. 4.2.» на странице 23. Архивные данные также подтверждают сумму внешних долгов по всем перечислениям в 18.5 миллиардов золотых рублей. Эта информация основывалась на данных иностранной экономической печати. «За вычетом военных долгов получается сумма довоенных долгов и частных претензий с процентами по 01 ноября 1921 года в цифре около 11 миллиардов, а с процентами по 1 ноября 1927 года в цифре около 13 миллиардов.»95
По другим данным, которые приведены в современной литературе, встречный иск Советского правительства западным государствам на Генуэзской конференции равнялся 39 миллиардам рублей.96
В процессе исследовательской работы в архиве, точной цифры, которая была бы приведена в качестве иска странам Запада со стороны России на конференции в Генуе - не обнаружено. Однако сумма убытка, причиненного блокадой и интервенцией, поддержкой контрреволюционных правительств, на конец 1923 года составила приблизительно 38 миллиардов рублей национального дохода.97 Эта сумма советских претензий приводится, после архивных исследований, впервые. Н.Н.Любимов и А.Н.Эрлих, в книге «Генуэзская Конференция. Воспоминания участников.» М.1963 г., называют сумму советских претензий в 50 миллиардов золотых рублей.98 В.Г. Трухановский в труде «История международных отношений и внешней политики СССР. 1917-1939.» М.1961 говорит о цифре в более чем 39 миллиардов золотых рублей."
«История внешней политики СССР. 1917-1945.» М.1980, т.1., под редакцией А.А.Громыко также называет цифру в 39 миллиардов золотых рублей.шо
Журнал «Международная жизнь» за №7 от 1922 г., со ссылкой на французскую печать говорит о 50 миллиардах рублей золотом.101
Как было сказано выше, комиссия Громана исчислила общую сумму убытков причиненных России на 78 миллиардов 980 миллионов золотых рублей.102 М.М.Литвинов на конференции в Генуе, на одном из заседаний советской делегации 15.04.22 г., говорил о цифре в 35 миллиардов золотых рублей. Причем интересен тот факт, что советская делегация старалась вообще избежать оглашения суммы претензий к Западу, полагая, что она не являлась экономически обоснованной в полной мере.103
Касаясь непосредственно хода конференции, следует уделить особое внимание переговорному процессу происходившему в Генуе. Большевики ехали в Геную за торговым соглашением, «за попыткой соглашения с пацифисткой частью другого мира.». Скрывать свои коммунистические взгляды так же не планировалось.
Меморандум делегации РСФСР на конференции в Генуе гласил о том, что «.. собравшиеся на конференцию представители правительств Европы должны были бы уделить главное внимание вопросу о средствах, необходимых для поднятия производительных сил России, а не способам удовлетворения претензий кредиторов России, как это сделано в меморандуме.»105
«Исходя из потребностей восстановления народного хозяйства России всеми доступными в настоящий момент средствами, Правительство РСФСР после перехода к новой экономической политике, реформировало гражданское законодательство и судоустройство, предоставив иностранным капиталистам совершенно достаточные гарантии и поставив их в условия, при которых, в рамках существующего строя, их интересы и правосознание встретят обстановку, вполне обеспечивающую их успешную работу.»106 «За последние месяцы (в соответствие с НЭПом) Правительством РСФСР проведены уже следующие юридические меры: 1). Свобода внутренней торговли.
2). Юридическое обеспечение свободы промышленной инициативы и частно-капиталистических форм хозяйства в предприятиях, представляемых государством частной эксплуатации.
3). Свобода каждого заниматься незапрещенными видами торговли и промышленной деятельности.
4). Гарантии личности всех граждан, в частности, иностранцев, против незаконных реквизиций, конфискаций, арестов и т.д.
5). Специальные гарантии иностранным концессионерам по отдельным концессионным договорам.
6). Гражданское уложение и гражданские суды с участием юристов.»
Все изменения внутри России, которые привела в меморандуме делегация РСФСР, на представителей Запада положительно подействовать не могли. Особенно пункт №4, где давалась гарантия от незаконных конфискаций и реквизиций иностранной собственности в России. К примеру национализация собственности в 1918 году, в Советской России, декретом от 28 июня, с точки зрения большевиков была также проведена в полном соответствии с пролетарскими законами.
Далее делегация РСФСР представила точку зрения на происходившие события в стране после 1917 года. «Союзные правительства, а под их давлением и правительства нейтральных стран, враждебно встретили сам факт советского переворота и отказались вступить с новым русским правительством в официальные отношения еще до того, как им были приняты первые меры по национализации.»108 «Иностранное имущество было брошено на произвол судьбы, что угрожало серьезной опасностью промыпшенности страны, ввиду того, что ряд иностранных предприятий имел исключительно важное значение для общего хозяйства России.»109
Однако Красин Л.Б. писал о национализации Г.В.Чичерину в начале 1922 года о том, что «мы национализировали промышленность до начала официальной интервенции, но, во первых, мы тогда имели все основания опасаться германского нападения..»110
Отношения с прибалтийскими государствами, Бельгией и Японией
Напряженными были отношения большевиков с ближайшими соседями, в частности со странами Прибалтики. Например, в 1922 году, в разгар конференции в Гааге, в Петрограде были арестованы сотрудники эстонской миссии, не смотря на то, что Россия была кровно заинтересована в эстонском транзите. Угроза расстройств большого количества русских финансовых операций в Ревеле и вследствие этого постоянно возникавшая угроза советским интересам в этом регионе не отодвигали на второй план идею мировой революции. Из-за невыполнения советской стороной статей Юрьевского договора (лесные концессии, эвакуация военных судов и имущества и т.д.) Советской Россией вызывало постоянные претензии эстонской стороны.37
Но несмотря на напряженность отношений, по мирному договору с Эстонией от 2 февраля 1920 года, государственная граница сторон была установлена компромиссным путем между Россией и Эстонией. Большевики уступили Эстонии из спорных областей до 1200 квадратных верст с населением около 120 тысяч человек, из которых 75 тысяч русские. России отошло 600 квадратных верст с населением около 25 тысяч человек.
По отношению к Японии, позиция большевиков была более гибкой, чем по отношению к Западу. Ситуация объяснялась тем, что Дальний Восток был сильно отдален от центра страны. Кроме того, японцы оккупировали часть Приморья и активно поддерживали белогвардейцев в этом регионе. Как докладывал Г.В.Чичерину в 1922 году Ю.Мархелевский, японцы ставили перед Россией чрезвычайно тяжелые условия. «Откупиться от японцев можем только значительными жертвами. Вопрос стоит так: за эвакуацию южного Приморья они требуют уступок на основании своих 17 пунктов; кое что они чуть сбавят, но все же нужны серьезные экономические уступки. Но кроме того за эвакуацию Сахалина и Николаевска они требуют не больше ни меньше как сдачу в аренду на 60 лет Северного Сахалина - арендатор частное японское общество...» В документе также говорится о том, что советские военные боятся японской угрозы, т.к. на Дальнем Востоке недостаточно сил. Отношения с Японией осложнялись еще тем, что большевики национализировали частную японскую собственность в России. Л.М.Карахан, в своем письме на имя И.В.Сталина от 26.07.22 г., отмечал, что «этот вопрос являлся и будет самым боевым во время переговоров. В Дайрене ДВР согласилась в особом протоколе закрепить это следующей формулировкой: «Правительство ДВР гарантирует японским подданным на своей территории владение имуществом и неприкосновенность прав собственности, приобретенных ими в порядке статей подписанного сего числа соглашения (т.е. основного соглашения)»»40
«В предстоящих переговорах мы должны ее решительно отвергнуть, ибо это если не исключало бы, то во всяком случае создало совершенно не учитываемые сейчас трудности при ситуации ДВР. Мы столкнулись на Дальнем Востоке с развитым институтом частной собственности иностранцев, да еще защищенным по договору и фактически охраняемым силами Японии.
Японцы получили бы на Дальнем Востоке то, что мы даже за кредиты не дадим ни одному иностранному государству: мы полностью без ограничения признаем все имущественные права и даже на те отрасли хозяйства, которые у нас в России являются монополией государства.
Мои предложения сводятся к тому, чтобы:
1. Признать за японцами только те права, которые ими были приобретены при царском и Временном правительствах.
2. Резервировать в соглашении возможность ограничивать и даже отчуждать эти права в пользу государства за справедливое вознаграждение на основании законодательных актов.
Мы вынуждены пойти в этом пункте на такую уступку, иначе никакое соглашение с Японией не будет возможно.»41
В данных документах опять видно проявление непостоянного характера советской дипломатии. Колебание из стороны в сторону принесло Советской России немало вреда. Иоффе по этому писал следующее. «Между прочим, с этим вредом пришлось столкнуться и во время японских переговоров: вся мировая пресса напоминала, как в Генуе мы сначала делали заявления, а потом брали их назад, и предупреждала, что несмотря на категоричность моих заявлений, их не следует принимать всерьез, как окончательные.»
Следует отметить здесь тот факт, что большевики действительно не собирались уступать в вопросах частной собственности. Это предположение подтвердило письмо Карахана к Сталину, которое было приведено несколько выше.
В конце концов Япония получила то, к чему стремилась. После нескольких лет трудных переговоров, Советское правительство уступило Японии концессии на Северном Сахалине, вопреки нежеланию США, которые уже в то время имели довольно натянутые отношения с Японией. Частные японские фирмы получили нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине сроком на 45 лет.43 То, что не удалось странам Европы, что не получили нефтяные магнаты Северной Америки - удалось получить Японии.
Естественно, что хозяйственные успехи страны самым непосредственным образом влияли на внешнюю политику СССР, которая была довольно несбалансированной. Неудача революции в Германии, трения с Польшей, провал большевистского переворота в Эстонии, как уже было сказано выше, вызывали новые блокадные тенденции на Западе. Например, прибалтийская финансовая конференция 1923 года проходила без участия России. Там участвовали Эстония, Финляндия, Латвия и Польша. «Таким образом поляки могут торжествовать победу: ни Литвы, ни главным образом нас, на этой конференции нет.»44 В целом можно констатировать тот факт, что со странами Балтии у большевиков были весьма натянутые отношения, и в основном из-за революционных событий в Германии. Политбюро живо интересовалось всеми политическим событиями, которые происходили в этих странах. Из доклада Аралова на имя В.Л.Коппа от 19.11.23 г. видно, что он очень подробно обрисовывает политическую картину Латвии, где анализируется польское влияние в этой стране и указывает на то, что Латвия еще долго будет находиться в орбите этого влияния. По сообщениям Аралова, польский посол Ладыся систематически делает враждебные выпады против СССР и доказывает латышам то, что советский транзит не играет никакой роли в экономике Латвии.45
Что касается Литвы, то отношения СССР с ней были более ровные, т.к. в этой стране проживала большая польская диаспора, которая постоянно желала оказывать влияние на политику Литвы. Советский Союз рассматривался Литвой как противовес Польше. Кроме того, с Литвой, по сообщениям в Политбюро ЦК от Коппа, можно было заключить несколько политических соглашений. В.Л.Копп писал о том, что с Литвой возможно подписать выгодное соглашение о транзите и невмешательстве во внутренние дела Германии независимо от того, какой политический строй там установится. Латвия при этом соглашалась на то, чтобы предоставить СССР свободный транзит в Германию и из нее при всяких политических условиях.46
С Эстонией у Советского Союза взаимоотношения были также весьма противоречивы. На Эстонию сильное давление оказывала Франция, хотя следует заметить, что эстонцы как могли так отказывались от опеки Франции. Показательно письмо Старка в адрес члена Коллегии НКИД В.Л.Коппа о ситуации в Эстонии.
«Относительно запроса Франции о позиции, которую намерено занять Эстпра в случае революции в Германии, о чем я сообщал Вам шифровкой, мне удалось выяснить некоторые подробности.
Эта нота была получена Эстпра еще в конце сентября. После довольно длительного обсуждения, ответ был дан в уклончивой форме. В ответе этом признавались большие заслуги Франции в деле установления независимости Эстонии (французская нота начиналась с указания на эти заслуги), но в тоже время указывалось на желание Эстпра занять выжидательное положение и не вмешиваться в возможный конфликт а Европе, если интересы Эстонии не будут прямо задеты. Такой ответ был признан местными представителями Франции и Бельгии совершенно неудовлетворительным. В наказание строптивым эстонцам была устроена даже демонстрация: француз и бельгиец демонстративно не явились на раут к Акелю, причем об этом была опубликована специальная заметка в местной русской белой газете «Последние известия», которая субсидируется французами. В эстонских газетах этой заметки не было. Вслед за этим французский представитель Детьен срочно выехал в Париж для доклада.»47
«Эстонцы в сущности не хотели бы быть вовлечены в большую драку, прекрасно понимая, чем в этом случае рискуют. Этим объясняется их уклончивый ответ Франции. Но в это же время они не могут высвободиться из орбиты польских влияний.»48
Ситуация, при которой страны Балтии не могли в полной мере быть втянутыми в орбиту влияний Запада, объяснялась тем, что Франция требовала от этих государств участия в оплате долгов бывшей российской империи. Например от Латвии французы требовали 250 миллионов золотых рублей.49
Внешнеэкономическая деятельность Советской России
Внешнеэкономическая деятельность большевиков в данный период времени также не отличалась особыми успехами. Отказ Запада в кредитах на восстановление экономики России и бойкот западными банками финансовых операций с советскими представителями - делали невозможным полноценное экономическое сотрудничество с иностранными фирмами. Так, в начале 1924 года в адрес правительства СССР поступило предложение от германского консорциума «Юлиус Бергер» на постройку в Персии железной дороги с участием советских предприятий. Участие русской промышленности в данной концессии по словам Ф.Э.Дзержинского благоприятно отразилось бы на металлообрабатывающей и деревообрабатывающей промышленности СССР. Постройка дороги Энзели - Казвин - Тегеран советской стороной была бы также политически выгодна. Долю СССР в строительстве Дзержинский определил в 5 миллионов рублей. Мнение Дзержинского по данному вопросу активно поддержал Чичерин. Он считал эту концессию вполне приемлемой. Но резко против советского участия в концессии в Персии выступил нарком Сокольников. В июне 1924 года он писал Г.В.Чичерину о том, что «наше участие в постройке дороги Энзели - Тегеран, по-видимому, должно выразиться в капитальном взносе реализуемом поставками материалов, оборудования и т.д. Возмещение указанных затрат в 5 миллионов рублей потребует многих лет, вероятно десятков лет. Таким образом, по существу, дело идет об очень долгосрочном займе даваемом нами Персии. Конечно, наш банк в Персии ни в какой мере не может «финансировать» этой операции, т.к. этот банк обладает незначительным капиталом и работает лишь в области торгового, т.е. очень краткосрочного кредита. Таким образом речь может идти только о финансовой поддержке Консорциума из государственных средств. Я считаю это абсолютно нецелесообразным и думаю, что вместо планов экспансии в Персии, нам надо сосредоточивать свое внимание на своих железных дорогах.»114
Кроме того, внешнюю экономическую деятельность активно сдерживші советский червонец, который не будучи полноценной валютой не мог котироваться на ведущих западных биржах в силу причин внутреннего экономического характера. Это монополия на внешнюю торговлю, отсутствие внутреннего фондового рынка (акций, облигаций предприятий). Именно поэтому советская валюта только на самый минимальный срок задерживалась и оседала на заграничных рынках и затем быстро возвращалась в пределы СССР. Таким образом, попытки внедрения Госбанком СССР червонцев в международный финансовый оборот по самому существу советской экономики были обречены на провал.
Однако попытки установления котировок червонца на биржах Запада были. Г.Я.Сокольников говорил о том, что «..мы создаем предпосылки для внедрения нашей валюты на заграничных рынках как международной валюты, могущей стать на одинаковом уровне с первоклассными иностранными валютами, И именно под этим углом зрения, Государственный Банк стремился до сих пор к установлению котировок нашей валюты на мировых заграничных биржах. Как вам известно, разрешить этот вопрос в широком международном масштабе Банку до сих пор не удалось в силу целого ряда причин и мы, пока что, вынуждены были ограшічиться установлением котировки нашего червонца вначале в Прибалтийских странах, а затем на Востоке - в Персии, Турции и Китае и, только за последнее время, - в Италии. Одной из причин, мешавших установлению котировки на берлинской бирже, было отсутствие предложений эффективных червонцев в Германии, с одной стороны, и отсутствие товарных сделок, валютированных в червонной валюте на германском рынке - с другой. Под этим углом зрения берлинский биржевой комитет отказался котировать наш червонец.» 15 «Так ничего и не вышло с проведением котировки, хотя Шейман потратил ни один миллион долларов на хлопоты.»116
Дальневосточное направление советской внешней политики было менее трудным для политического руководства СССР. Не затрагивая в данном исследовании отношения с Китаем, можно уделить внимание взаимоотношениям с Японией, страной, которая весьма активно противодействовала установлению мира с Россией на Дальнем Востоке, поддерживая антисоветскую оппозицию.
В целях укрепления связей с Японией, руководство СССР пошло даже на ухудшение отношений с Америкой, предоставив Японским фирмам концессию на добычу нефти и угля на Северном Сахалине. Эти выгодные для Японии концессии были предоставлены фирмам этой страны согласно Пекинского договора между СССР и Японией. Правительство СССР обязалось предоставить японским фирмам выше названные концессии сроком на 45 лет, Японцы взяли в концессию 8 месторождений нефти и газа и 3 месторождения угля в трех районах О.Сахалин.117
На развитие внешней экономической деятельности у советского руководства, как мне кажется, не всегда хватало времени и внимания. Вігутрітарткйиая борьба отнимала слишком много сил. Вывод на эту тему можно сделать именно потому, что основная масса архивных материалов посвящена именно этой проблематике.
Борьба Сталина, Зиновьева и Каменева с Троцким и его сторонниками, обвинение их в неумении работать, в том, что они хотят дать слишком много концессий иностранцам, в левом уклоне и т.д. Сторонники Троцкого и он сам обвиняли остальных в том, что они способствовали частному капиталу и нэпманам, слишком много дали демократии обществу и т.д.
Иностранная пресса тех времен писала о том, что Троцкий если не открыто, то все равно свален и отстранен от влияния в партии и сам Дзержинский угрожал Троцкому арестом, в случае, если тот не отправиться немедленно на курорт. Газета «Тайме» от 24.11.24 г., писала о том, что Троцкого держат под домашним арестом, а триумвирату в лице Зиновьева, Каменева и Сталина удалось подкосить Троцкого, который в 1923 году был близок к тому, чтобы овладеть властью в Москве.119
Кроме всего прочего, советской внешней политике приходилось учиться использовать целый ряд противоречий в международных отношениях в целях того, чтобы добиваться для себя положительных результатов. Для таких целей налаживались контакты с Муссолини, которому нужны были выгодные концессии, и который не видел разницы во взглядах английскігх консерваторов и итальянских фашистов, и говорил большевикам о том, что Коминтерн и правительство СССР необходимо было разделить а против коммунизма проводить мероприятия, которые не затрагивали бы независимость и территориальную целостность России.
В проблеме решения финансовых проблем между Россией и Западом использовался ряд противоречий между развитыми странами в данном вопросе. Большевики, на мой взгляд, не спешили платить по долгам в силу того, что почти все страны Европы были должны большие деньги или Америке или Англии. Например, Л.Джордж, как упоминалось выше, говорил, что на месте большевиков он бы заявил Западу о том, что Россия заплатит тогда, когда заплатит Франция. Тем более, что в то время велись переговоры между Францией и Америкой, между Италией и Америкой об улаживании вопроса о долгах этих стран США.
Раковский писал по этому поводу в адрес Литвинова следующее. «Англичане говорят: мы должны Соединенным Штатам миллиард фунтов, а должны получить от различных европейских союзников два миллиарда. В этом числе они включают, конечно, и нас, но по отношению к нам это вопрос академический, тогда как для Франции, Италии, а кроме того Юго-Славии и Румынии это вопрос большого экономического значения.»121
Вопрос русских долгов Западу также привлекал большое внимание бывших граждан России, которые проживали в Европе. Приведу только выдержку га одного письма, которое поступило в адрес Ф.Э.Дзержинского с предложением выхода из долгового кризиса. Так, один из них, бывший инженер М.Бродянский, проживающий в Англии передал в советское посольство письмо с изложением своей программы действий.
Он писал о том, что опыт Канады показал желательность привлечения средств в железнодорожную и сельскохозяйственную отрасли, где прибыль получаемая от деятельности этих видов хозяйства могла бы идти на погашение царских долгов. При этом он предлагал активно популяризировать эти займы а не ссылаться каждый раз на то, что Советский Союз весьма богат полезными ископаемыми и другими естественными ресурсами. Бродянский считал, что такие слова совершенно бесполезны.иг
