Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Биополитика: предпосылки, история, основные направления 7
1.1. Исторические предпосылки биополитики 10
1.2. История биополитики 41
1.3. Основные направления биополитики 59
Глава вторая Философско-методологические основания биополитики: их значение для культуры и для биологии 71
2.1. Натурализм 72
2.2. Коэволюция 81
2.3. Телсономический отбор II. Кориинга и эволюция на уровне сообществ (биосоциальных систем). 87
2.4. Биоцентризм 91
2.5. Гуманистика 96
Глава третья. Взаимодействие биологии и наук о человеке и обществе в рамках биополитического подхода: обмен научными концепциями, методами и данными 101
3.1. Этология 101
3.2. Генетика 160
3.3. Нейрофизиология 174
Глава четвертая. Практические приложения биополитики 198
4.1. Биополитический подход к экологии и охране живой природы (биоразнообразия) 198
4.2. Проблемы бюрократии и биополнтика. 208
4.3. Сетевые структуры: социальная технология на базе биополитики 212
4.4. Биотехнология 219
4.5. Современные генетические разработки и их бнополитическое значение 228
4.6. Биоэтика и се взаимоотношения с биополитикой 239
4.7. Био-образование 243
Заключение 251
Выводы 259
Благодарность 260
Литература 261
Приложение 280
- Основные направления биополитики
- Телсономический отбор II. Кориинга и эволюция на уровне сообществ (биосоциальных систем).
- Биополитический подход к экологии и охране живой природы (биоразнообразия)
- Биоэтика и се взаимоотношения с биополитикой
Основные направления биополитики
В биополитической историографии были предложены различные классификации широкого спектра направлений современной биополитики. Например, Л.Сомит (Somit, 1968, 1972) предпочитал следующую классификацию: I) создание биологически ориентированной политической науки; 2) исследование отологических (поведенческих) аспектов политического поведения; 3) изучение физиологических аспектов политической жизни; 4) решение практических проблем политики на базе всех указанных направлений биополитических исследований. Однако эта классификация отражала ранний этап эволюции биополитики. В последующем тексте раздела будет использована несколько иная классификация, которая в значительно большей мерс соответствует современному этапу развития биополитики и опирается на публикации проф. Р. Мастерса (Masters, 1989а, 1991) и А.Т. Зуба (1987, 1989, 1995), а также на авторские разработки (Олескин, 1994, 1995, 1999а, б, в и др. работы). Она включает в себя следующие пункты: а) Природа человека и его место в планетарном био-разнообразии; б) Эволюционные корни человеческого общества и государства; в) Этологические грани политического поведения людей; г) Физиологические параметры политического поведения; д) Вклад биологии в решение конкретных политических проблем.
Начнем с наиболее тесно связанного с философией направления современной биополитики. Оно посвящено решению вопросов о месте человека в планетарном многообразии жизни в онтологическом плане. В решение этих вопросов внесли свою лепту Р. Д. Мастере (особенно в книгах «Природа политики» и «По ту сторону релятивизма» 1989 г. и 1993 г., соответственно), Т. Торсон (книга «Биополитика» 1970 г.), К. Котен (книги «Христианская биополитика» 1971 г., «Христианство и экология» 1997 г.), А. Влавианос-Лрванитис (в материалах конференций и брошюрах, изданных БИО). При всех различиях позиций, все биополитики единодушны в понимании человека как существа, укорененного в живой природе, связанного с нею тысячами нитей, сотворенного как продукт многих миллионов (и миллиардов) лет эволюции жизни. Такая трактовка природы человека представляет, как мы уже отмечали, доктрину натурализма (от лат. natura — природа), ярко представленную уже в XVIII веке в связи с материализмом и сенсуализмом французских просветителей. Современные биополитики привлекают факты современной биологии (особенно данные этологии и нейрофизиологии) для ее подтверждения.
В главе второй мы вернемся к рассмотрению натуралистической платформы биополитики, рассматривая ее как канал для взаимодействия биологического и социо-гуманитарного знания с опорой на ряд ключевых категорий, таких как "биоцентризм". "коэволюция", "эмпатия".
Это направление биополитических исследований тесно смыкается с антропологией (особенно политической антропологией), социологией малых групп, социальной психологией, теорией менеджмента и призвано ответить на следующие вопросы: Как возникли в ходе биологической эволюции человекообразных обезьян, гоминид и далее первобытных людей политические системы (вначале орды и племена, далее государства)? Что может эволюциопно-биологическое прошлое политики рассказать нам об ее настоящем и будущем (память генов и др.)? Какие конкретные организационные разработки, например, проекты творческих коллективов, возможны на биополитической базе? Методологическая основа данного направления биополитики - эволюционизм с натурфилософскими обертонами и с воскрешением идей Ж.Ж. Руссо и просвети тельского натурализма XVIII века о «естественном человеке». Изучение эволюционных. корней государства и общества предполагает решение следующих основных исследовательских задач, весьма важных для всей современной биополитики.
А. Исследование сообществ наших "эволюционных родственников" - приматов. Предполагают, что для отдаленных предков человека, напоминавших современных низших приматов, были характерны жёсткие иерархии (т.е. отношения доминирования-подчинения между особями) с сильным вожаком-доминантом на вершине. Примерно таков социальный уклад у макак, мартышек, лангуров и других современных обезьян, по которым судят об организации сообществ у обезьян, живших десятки миллионов лет назад. Более близкие эволюционные сородичи человека - человекообразные обезьяны -часто имеют более «демократичную» и рыхлую социальной организацию (Дерягина, 1999; Дерягина, Бутовская, 1992; Thierry, 1997). Конечно, иерархические отношения в гой или иной степени присутствуют и у человекообразных обезьян. Однако преобладают кооперативные горизонтальные (неиерархические) отношения - груминг -ласки, игровое поведение, ритуал приветствия, одаривание друг друга пищей и др.
Б, Изучение зарождающихся политических систем наших эволюционных предков (австралопитеков, архаитропов, неандертальцев, и др. гоминид), а также "примитивных" представителей "человека разумного" (археологические данные о первобытном обществе; данные о современных обществах охотников-собирателей, сохранившихся в Африке, Австралии, Южной Америке) привлекают значительный интерес международного сообщества биополитиков. Биополитики обращают особое внимание на тот факт, что человечество провело большую часть исторического времени, живя в группах охотников-собирателей, так что все наши эволюционные задатки и тенденции поведения сформировались в эту эпоху (которая до сих пор продолжается для современных охотников—собирателей). В литературе не утихают дебаты по поводу социальной организации первобытных охотников—собирателей. Опираясь на работы этнографов 0 современных реликтовых обществах (Woodbum, 1982; J. Flanagan, Rayner, 1988), многие биополитики (особенно Р.Д. Мастере), склоняются к убеждению, что первобытные социальные группы были весьма демократичны (по современным меркам), социальные ранги часто почти уравнивались, лидеры были временными, ограничивались определенной сферой власти (гак, шаман — лишь в религиозных вопросах), не имели особых привилегий (Oleskin, Masters, 1997) .
Телсономический отбор II. Кориинга и эволюция на уровне сообществ (биосоциальных систем).
В свете рассмотренных выше важных компонентов философско-методологического фундамента биополйтики - натуралистической установки и концепции коэволюции особый интерес представляет воплощающая и то, и другое концепция «телеоно-мического отбора» американского биополитика П. Корнинга (Corning. 1983а, b 1987, 1997, 1995, 1997, 2002 и другие работы). Наряду со словом «коэволюция» Корнинг использует в своих работах перекрывающийся по содержанию термин «интеракционная парадигма». Корнинг воскрешает на современном уровне многие идеи П. Кропоткина и предлагает применить к биологической эволюции некоторые данные и концепции таких «сквозных» современных научных направлений, как кибернетика, теория систем и в особенности синэргетика. Корнинг в то же время опирается на эволюционно-биологи-ческой теории симбиогенеза, одним из классиков которой считается американская исследовательница Л. Маргулис. В духе работ Б.М. Козо-Полянского и других русских биологов начала XX века, Маргулис (Margulis, 1983; Margulis, Schwartz, 1988) утверждала на базе накопленных данных, что крупная веха эволюции - формирование эукариотической клетки - явилась результатом симбиоза нескольких, первоначально свободноживущих, организмов, а именно уркариота (давшего ядро и цитоплазму) и прокариотических существ, ставших органеллами клетки (митохондриями, пластидами, жгутиками, ресничками). П. Корнннг полагает, что формирование всё более сложных систем в результате коэволюции и последующего объединения ранее самостоятельных частей есть магистральная тенденция биологической эволюции. Кроме возникновения эукариотической клетки и многоклеточных существ, не менее важен следующий шаг - объединение многоклеточных индивидов в ещё более сложные надорганизмеиные системы (колонии, семьи, сообщества и др.)- Каждая усложняющаяся биосоциальная система больше суммы своих частей - имеет новые свойства, отсутствующие у её компонентов, взятых порознь. Уже эукариотичсская клетка способна осуществлять процессы, которые не могут рештизовать ни симбиотические органеллы сами по себе, ни цитоплазма с ядром, взятая без этих органелл. Корнинг вводит понятие «функционального синоргизма» -«комбинаторных или кооперативных эффектов, которые имеют полооїситепьньїе последствия в отношении различных аспектов проблемы выживания или воспроизводства» (биосоциальных систем - дополнение автора). Работы Корнинга изобилуют примерами «функционального синэргизма». Так, «кооперирующие фуражиры у синиц быстрее добывают пищу, чем одиночные птицы» (Corning, 1983а, P.8J). Корнинг в своих приводит также и другие биологические примеры: он рассматривает взаимодействие индивидов (клеток, особей) в бактериальных колониях, межвидовых симбиозах, биосоци&пьных системах общественных насекомых и млекопитающих (голых землекопов)2.0 Правда, не всякие новые системные свойства, возникающие при комбинировании составляющих элементов, оказываются полезными для системы в целом (положительная сипэргия). Эти свойства могут быть нейтральными и даже вредными для системы (отрицательная синэргия). В силу отрицательных синергии, системы могут претерпевать регресс и даже разрушаться (процесс «деволюции», Coming, 2002). Однако именно положительные кооперативные свойства представляют, по мысли Корнинга, глубинную причину ортогенетического (направленного) аспекта коэволюционного процесса, т.е. прогрессивного развития комплексных, иерархически организованных систем.
Э. Янч (Jantsch, 1992, S.219) в контексте своих коэволюционных представлений также рассматривает эволюцию как «совокупный феномен, где микро- и макроэволюция себя взаимообусловливают; как развитие системной связности в направлении растущей сложности (курсив мой - О.А.)»
Подобно муравьям или термитам, голые землекопы (бесшерстные кроты), ведущие подземный образ жизни на юге Африки, характеризуются кастовой системой. В их сообществах есть бесплодные рабочие особи и репродуктивная самка-царица с одним или несколькими способными к оплодотворению самцами. Подобно П.А. Кропоткину, Корнинг полагает, что по мере усложнения биосоциальных систем конкуренция за ресурсы между особями уступает конкуренции между целыми биосоциальными системами, включающими несколько организмов. Индивиды в основном не конкурируют, а кооперируют между собой.
В отличие от Кропоткина, Корнинг не именует себя антидарвинистом. Он только дополняет дарвинизм своим утверждением о возможности и важности для эволюции отбора на над индивидуальных уровнях. Иными словами, утверждается, что эволюция отбирает целые биосоциальные системы. Корнинг убеждён, что эволюция направлена на всё более координированную, эффективную кооперацию между индивидами в составе таких систем (скажем, на усиление координации поведения муравьев в муравейнике, так что более эффективно функционирующая муравьиная колония побеждает в конкурентной борьбе менее успешно действующую). В этом пункте концепция Корнинга уязвима для критики с позиций более ортодоксального дарвинизма.
В координированно функционирующем муравейнике (или иной биосоциальной системе) в любой момент могут возникнуть случайные мутации, в результате которых возникает генотип "эгоиста". В отличие от нормальных альтруистичных кооператоров, мутантные особи не помогают другим, не участвуют в строительстве муравейника, его обороне, уходе за личинками и др. В то же время они пользуются всеми благами жизни в коллективе. Такие эгоисты не рискуют собой, не тратят свою энергию в интересах всей системы, и они будут иметь больше шансов выжить, оставить потомство, передать свои гены последующим поколениям. Гены "эгоизма" будут подхвачены эволюцией, а "кооператоры" будут постепенно вытеснены из популяции. Так рухнет кооперативное взаимодействие особей, на котором зиждется вся биосоциальная система. Отбор на уровне биосоциальных систем уступит место обычному дарвиновскому отбору на уровне индивидов.
Защищая свою концепцию, Корнинг выдвигает серьёзный контрдовод. Распространение в биосоциальной системе "эгоистов" (free riders) невозможно, если возникает ситуация «гребцов в одной лодке», когда задача всей биосоциальной системы есть в то же время жизненно важная задача для каждого (лодка не придет к цели, если некоторые гребцы станут «сушить весла»). В подобных ситуациях возможен только отбор на уровне всей биосоциальной системы, ведущий к её возрастающей консолидации и координированному поведению её членов.
Биополитический подход к экологии и охране живой природы (биоразнообразия)
В настоящей, завершающей, главе работы мы дадим очерк перспектив практического применения биополитики, уделяя внимание ее потенциальной роли в условиях современной России.36 Эта проблематика будет рассмотрена на основе публикаций как биополитиков, так и тех ученых, которые разрабатывают иные научные направления, но объективно вносят свой вклад в те или иные биополитические направления. С самого начала этой главы подчеркнем своего рода «двухслойность» практических разработок по. биополитике (за рубежом распространен термин biopolicy): за слоем сугубо практических знаний, рекомендаций, экспертных оценок скрывается важный слой философско-методологических идей и установок. Многие из этих установок уже были рассмотрены в главе второй (натурализм, биоцентризм, гуманистика, коэволюционная установка). Именно они оплодотворяют собой многие практические разработки. Имплицитно содержась в них, они распространяются в социуме вместе с самими разработками. В излагаемый в главе материал включена и собственная авторская разработка - проект сетевых социальных групп («хирам»)..
В работе Л. Колдуэлла по биополитике (Caldwell, 1964) особо выделялись проблемы среды обитания человека, которая страдает в результате его преднамеренных или неосторожных действий. Причем, Колдуэлл в 1964 году (за 22 года до Чернобыльской аварии) указывал на опасность радиоактивного заражения среды обитания, а также на биологические эффекты соединений фтора (которые до сих пор применяют в США для обеззараживания воды) и пестицидов, опасность применения которых была полностью осознана лишь в 80е—90 е годы. Тема воздействия человечества на живую природу подробно рассматривается также в последующих работах Л. Колдуэлла. Он обозначает
6 Потенциал биополитики применительно к России рассмотрен также в разделе «Заключение». свою позицию как "экологический пессимизм", в противовес "гуманистическому оптимизму", ориентирующемуся только на прогресс человеческой цивилизации и оставляющему в стороне интересы всех остальных форм живого. Критикуемая Колдуэллом позиция - не что иное как антропоцентрическая установка, а сам он отстаивает вариант биоцентрической парадигмы, направленной на сохранение многообразия живого (Caldwell, 1975, 1983, 1986). Если в начале XX века И. Уэкскюлль утверждал, что любой организм преобразует среду в характерный для него «умвельт», то Колдуэлл полагает, что также и цивилизация создает новые, «искусственные» среды обитания. Это свойственно большим городам с их технически усовершенствованным бытом и оторванностью от природы. В результате страдает не только вся живая природа, но и не в меньшей мере сам человек: в его генофонде накапливаются вредные мутации; он начинает вести себя неадекватно и социально опасно (в том числе и под влиянием загрязнителей среды обитания на нервную систему, о чем уже шла речь в разделе 3.3). Колдузлл считал необходимой заботу о биосфере, входящих в се состав экосистемах и каждом биологическом виде и ратовал уже в начале 80-х годов за создание законодательства по экологической проблематике, которое стало широко обсуждаться уже в 90-е годы (хотя до окончательной реализации еще далеко и в начале XXI века). Что касается потребностей человека, то следует стремиться к тому, чтобы удовлетворять их посредством работы в союзе с природой, а не вопреки ей. Однако Колдуэлл не уверен, что все экологические меры смогут переломить существующие опасные тенденции разрушения биосферы, чреватого глобальным кризисом, и этим объясняется «пессимизм», проявленный в его докладе на заседании Ассоциации политики и биологических наук в Бостоне в 1998 г. под названием «Направлено ли человечество на саморазрушение?», опубликованном затем в виде статьи (Caldwell, 1999).
Взгляды Колдуэлла находили поддержку в ряде работ А. Сомита, С. Петерсона, В. Эндерсоиа. Наибольшее внимание проблеме охраны живого покрова планеты («биоокружения») уделяет - из числа биополитиков - А. Влавианос-Арванитис, создавшая свою организацию (Биополитическая Интернациональная Организация) в 1985 г., когда все экологические опасности обозначились значительно более рельефно, чем в шестидесятые годы. Подход БИС) к экологической и природоохранной проблематике биоцентричен, исходит из абсолютной ценности каждого представителя биоса (биоразнообразия планеты), и в этом Влавианос-Арванитис видит отличие биополитики от экологического движения, во многом ориентированного на защиту интересов человечества, так что остальная природа - это лишь «дом» человека и забота о ней уподобляется починке дома, В греческом языке слово «экология» производно от слова «дом» (ekos). Биос как объект основного внимания БИО Влавианос-Арванитис (Vla-vianos-Arvanitis, 1985, 1990, 1993а, b, 1998) рассматривает в этико-философских, почти мистических терминах, что созвучно со взглядами Т.Торсона в книге «Биополитика» (Thorson, 1970) об "осознании эволюцией самой себя" (см. 1.3). А. Влавианос-Арванитис стоит на позиции фундаментального биоцентризма и утверждает следущее (и в ее устах это более чем красивая метафора):
Все люди составляют единое «тело человечества».
«Тело человечества» - часть «единого тела биоса», включающего многообразие жизненных форм, от микроорганизмов и растений до животных и человека.
Вредоносное воздействие человечества на био-окруженис уподобляется повреждению органов «тела биоса» (вырубание лесов в Амазонии - повреждению легких).
Это воздействие не только опасно для всей планеты и самого человечества, но и безнравственно.
В связи с выражением «единое тело биоса» укажем еще раз на гипотезу о детерминации свойств Земли ее живым покровом («гипотезу Геи») Дж. Лавлока (Lovelock, 1979), далее подхваченную Л. Маргулис и рядом других биологов. Идея «единого тела биоса» Влавианос-Арванитис акцентирует внимание на глобальных свойствах планетарной жизни, на сетях многообразных взаимосвязей между живыми организмами и их сообществами, а также на единых принципах организации и функционирования любых форм живого. Рассматривая «тело человечества» как органическую часть «тела биоса», Влавианос-Арванитис объективно становится на позиции натурализма, представляющего философский фундамент биополитики (см. выше 2.1.), включая ее антропологические, поведенческие и физиологические грани.
Не относящийся к биополитикам немецкий философ К.М. Майер-Абих (Meyer-Abich, 1990) высказывает биоцентрические идеи, близкие к взглядам А. Влавианос-Арванитис.
Майер-Лбих широко применяет понятие «умвельт», который он интерпретирует в предложенном Уэкскюллем смысле - воспринимаемый и своеобразно структурируемый тем или иным живым существом окружающий мир (см. 2.3.). Он подчеркивает, что охрана живой природы невозможна без «воскрешения чувств», притупляемых цивилизацией. Эти «чувства» необходимы для того, чтобы человек мог проникнуть в особые миры (умвельты), в которых живут другие индивиды, другие живые существа. «В мире дождевого червя есть только вещи дождевого червя, в мире стрекозы есть только стрекозиные вещи», писал цитируемый Майером-Абихом И. Уэкскголь (von Uexkiill, 1909, S. 45). По убеждению К.М. Майера-Абиха, люди должны осознать, что вещи в мире существует не только для человечества - как его ресурсы, они также существуют в умвельтах других биологических видов и входят в их «функциональные сферы» (Funktionskreise, термин И. Уэкскюля). «Космос - это не только жизненное пространство для человека» (Meyer-Abich, 1990, S.35).
Вставая на биоцентрическую позицию, Майер-Абих настаивает на признании прав всех форм живого (сходную позицию занимает М.В. Гусев, 1991а, б), в первую очередь права на существование. На признании плюрализма умвельтов и уважении особого ум-вельта любой формы живого основаны и практические шаги, направленные на ослабление приносимого человеком вреда. Надо преодолеть слепоту людей и заострить их внимание к интересам других форм биоса. Майер-Абих рекомендует людям меньше ездить на автомобилях, есть меньше мяса (уменьшая страдания животных и также эксплуатацию населения и природы Бразилии и других стран «Третьего мира», производящих корма) и наладить эффективную систему экологического образования. Причем, у человечества осталось не так много времени па выбор пути - сохранение привычной техногенной и разрушительной для биосферы ориентации ведет человечество в пропасть, хотя по мере движения туда оно надевает все лучшие сорта обуви, подчеркивает К.М. Майер-Абих.
Биоэтика и се взаимоотношения с биополитикой
В тексте мы уже многократно упоминали о биоэтике как о междисциплинарной биолого-гуманитарной дисциплине, тесно связанной с биополитикой. Грань между практическим направлением в биополитике (biopolicy) и биоэтикой вообще достаточно тонка и подвижна, в силу тесного переплетения политических и этических аспектов генетических технологий, равно как и других социально важных граней наук о живом. Биоэтика включает в себя целый спектр проблем: проблемы биомедицинской этики, возникающие при использовании современных технологий трансплантации органов, аборте, эвтаназии (прерывании жизни больного с целью прекращения его страданий), искусственном зачатии, сурогатном материнстве и др.; в таком аспекте биоэтика тесно связана с более традиционной врачебной этикой (этическими нормами взаимоотношений «врач—пациент») и включает в себя также нормы отношения к неизлечимо больным, инвалидам, дефективным новорожденным. Биоэтика в ее биомедицинском аспекте базируется на следующих принципах: 1) принцип «не навреди»; 2) принцип «делай благо»; 3) принцип уважения автономии пациента, прав его личности; 4) принцип справедливости (примерно означает: «каждый должен получить то, на что имеет моральное право»). Конкретное истолкование и реализация этих принципов порождает, однако, серьезные моральные дилеммы и практические проблемы - поприще для деятельности биоэтиков как самостоятельного международного сообщества. проблемы гуманного отношения к животным (научный эксперимент, тестирование лекарственного препарата, студенческая лабораторная работа и др.). Биоэтика в данном аспекте означает шаг в сторону биоцентрической парадигмы, ибо на место равнодушия к страданиям животных «ради высоких научных целей» ставится задача минимизовать эти страдания, все более приближаясь к принципу ненасилия (ахимса в индуистской терминологии) по отношению к ним (Лукьянов и др., 1996). Биоэтики руководствуются в отношении животных «принципом трех R»: replacement (замена болезненных для животных экспериментов опытами, не причиняющими им страданий); reduction (уменьшение числа опытов с животными); наконец refinement (улучшение методики с целью облегчения страданий подопытных животных).
Проблематика охраны биоса (4.1.), будучи частью биополитики, в то же время также допускает биоэтическую трактовку. Сама А. Влавианос-Арванитис использует термин "этика окружающей среды", имея в виду, что "защита био-окружения в каждой стране должна быть долгом ее граждан" (Влавианос-Арванитис, Олескин, 1993). Есть и другие общественные деятели и организации, выступающие под флагом "этики окружающей среды", "экологической этики", "эко-этики". В частности, в рамках экологической этики предлагается расширить сферу действия человеческой морали, включив в нее всех членов биологического сообщества от «индивидуальных животных и растений до их видов, а также рек, ландшафтов и всей экосистемы планеты» (Ермолаева, 1997).
В данной работе мы не ставим задачу подробно разобраться со смыслом понятия "биоэтика" и излагать в деталях биоэтическую проблематику (см. например, Малков, Огурцов, 1992; Лукьянов и др. 1996; Юдин, 1989, 1998; Юдин, Тищенко, 1998). Однако отметим, что иногда в понятие "биоэтика" вкладывается содержание, практически охватывающее всю биополитику. А.Влавианос-Арванитис тяготеет к противоположной крайности и рассматривает биоэтику как раздел биополитики. Автор не поддерживает обе крайности, считая что и биополитика, и биоэтика имеют право на самостоятельное существование. У биоэтики и биополитики, при всех их частных пересечениях, разный концептуальный фундамент. Биополитика, как было продемонстрировано выше, тесно связана с социальными науками и особенно с политологией, в недрах которой она и зародилась; биоэтика, представляя часть прикладной этики, опирается па мощный пласт этических учений как составной части философии. «Биоэтика - философски-прикладная область знания, охватывающая моральные проблемы, имеющие давнюю историю, такие как отношение человека к диким и домашним животным, а также проблемы, возникшие недавно в связи с бурным развитием биотехнологии и биомедицинских исследований» (Лукьянов и др., 1996, С. 6). Биоэтика, как и биополитика, объективно служит «каналом коммуникации» между биологией и социокультурной сферой. Однако, в силу специфики биоэтики, этот канал междисциплинарной коммуникации используется в первую очередь для распространения ценностных установок из гуманитарной сферы в биологические исследования.
Вопрос о іранице между биоэтикой и биополитикой, имея теоретическое значение, не должен заслонять от нас того практически важного момента, что биополитики и биоэтики занимаются в принципе сходным делом, они на практике могут вступать в тесное взаимовыгодное сотрудничество. Одна и та же организация, особенно сетевого типа, может доказать свой междисциплинарный характер именно тем, что разрабатывает и биоэтические, и биополитические грани новейших достижений биологии.
Некоторые из биоэтических проблем, приобретают ярко выраженную биополитическую окраску. Биоэтические идеи становятся лозунгами политической борьбы, вокруг которых сплачиваются массы активистов. Характерный пример представляет политическая борьба между сторонниками и противниками аборта (движениями "Pro-choice" и "Pro-life 1, соответственно) в США, в результате которой на президентских выборах 1996 г. кандидат Р. Доул потерял много голосов избирателей. Распространение СПИДа в последние десятилетия в различных странах породило как этические проблемы (статус больного СПИДом, отношение к сексуальным меньшинствам), так и необходимость принятия политических мер, например, по обеспечению контроля крови, используемой для переливания, на ВИЧ-инфекцию. Политика в отоплении СПИДа и связанных с ним проблем до сих пор существенно разнится в различных странах и даже в различных частях одной страны (в Баварии она более жесткая, чем в остальных землях Германии, J. Schubert, 1997).
