Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Отечественная историография в конце XIX - начале XX вв . 15
1.1. Формирование дореволюционной историографии 15
1.2. Проблемы изучения источниковой базы в востоковедной историографии 32
ГЛАВА II. Отечественная историография 1917 - 1991 гг. 47
2.1. Развитие монголоведной науки (1917 - 1961 гг.) 47
2.2. Отечественная историография (1961-1991 гг.) 88
ГЛАВА III. Современная монголоведная историография 98
3.1. Проблемы монголоведной историографии 98
3. 2. Перспективы востоковедной историографии 129
Заключение 144
Литература
Опубликованные источники 148
Использованная литература:
а) на русском языке 15 О
б) на иностранных языках 201
- Формирование дореволюционной историографии
- Проблемы изучения источниковой базы в востоковедной историографии
- Развитие монголоведной науки (1917 - 1961 гг.)
- Проблемы монголоведной историографии
Введение к работе
Монголы - под этим именем взошли на историческую арену и стали известны всему миру кочевые племена, издревле населявшие восточные окраины Великой Евразийской степи - обширной полосы лесостепных, степных и полупустынных земель, пересекающей континент от Забайкалья до Причерноморья. В начале XIII века потомки воинственных хуннов создали единое монгольское государство.
Во главе творцов монголосферы стоял Чингисхан, создавший самую передовую по тем временам армию, способную вести успешную войну с любым противником в самых разнообразных климатических условиях, и установившим новый порядок почти во всей Евразии. Его появление на исторической арене изменило судьбы многих народов и сам ход мировой истории.
Великая монгольская империя, простиравшаяся от Тихого океана до Черного моря, просуществовала еще около 70 лет после смерти ее основателя, а затем в силу ряда объективных и субъективных причин распалась на несколько независимых ханств. А те, в свою очередь, разделились на еще более мелкие государства, зачастую враждовавшие между собой. Но еще долгое время в жизни разных народов и государств, возникших на развалинах монгольской империи, сохранялись устои, правила и законы, заложенные Чингисханом и его наследниками. [Великая монгольская империя, 2001, с. 1].
Актуальность исследования. В ходе дискуссии об историографических итогах XX века на XIX Международном конгрессе исторических наук в г. Осло в августе 2000 г., на VIII Международном конгрессе монголоведов в г. Улан-Баторе в августе 2002 г., на прошедшем 16-21 августа 2004 г. в г. Москве XXXVII Международном конгрессе востоковедов - ICANAS-37 и IV Всероссийском съезде востоковедов были предприняты попытки проанализировать и сравнить различные методологические концепции, определявшие историографическую картину уходящего столетия.
В российской востоковедной науке, переживающей методологическую трансформацию на рубеже XX - XXI вв., существуют проблемные вопросы
4 относительно образования и структуры единого Монгольского государства в
XIII в. Так, получили дальнейшее развитие концепции, отрицающие наличие
государства у монголов в указанный период, в этой связи открытым остается
вопрос о власти и системе взаимоотношений между субстратами государства.
Возник термин «кочевые империи» со своими специфическими атрибутами.
Вместе с тем отечественная историческая востоковедная наука до сих пор не
имеет обстоятельного и целостного историографического анализа достижений
дореволюционных монголоведов. Кроме того, изучение досоветской
историографии имеет и практическое значение, ибо именно тогда зародилось и
укрепилось российское монголоведение, появились крупнейшие теоретические
исследования в области изучения Монголии, которые не потеряли своей
актуальности и с успехом используются в современном монголоведении.
Богатейшая история монголоязычные мира, вступившего в непосредственные контакты с российской цивилизацией в XIII в. со времен монгольских кочевой империи и до наших дней, переживала неоднозначные периоды, многополярные оценки в научной российской, советской литературе. Насущные требования времени диктуют исследователям, представляющим современное монголоведение, осмысления и отхода от тенденциозной советской методологии, возвращения в какой-то степени к принципам классической дореволюционной ориенталистики.
Проблема возникновения и становления единого Монгольского государства XII - XIII вв. неразрывно связана с проблемой становления и развития единого Российского государства в контексте взаимоотношений двух народов и их влияния друг на друга. Непреложным является факт, что существенный блок в развитии монголоведной историографии был посвящен огульной критике монголо-татарского ига и его последствий, якобы на много столетий вперед предопределивший деспотическую государственность в России и «иссушивший» русскую душу.
Значение и роль Великой монгольской империи в мировой истории еще до конца не осознаны. Ее возникновение создало исторический прецедент и в
5 известной степени предопределило появление новых империй и государств. В
XV веке Тамерлан попытался снова собрать под единую руку все монгольские
владения, но жизнь его оказалась слишком краткой для осуществления этого
замысла. Однако спустя некоторое время возникла новая империя Евразийского
масштаба - на этот раз Российская, а впоследствии Советская, в рождении
которой есть своя логика, и которую не без основания считают наследницей
Монгольской империи XIII века.
Анализ монголоведной литературы и уровень изучения российскими учеными монгольской кочевой цивилизации позволяют по-новому расставить акценты в этой проблематике. Вместе с тем невозможно обойти вниманием соответствующие работы зарубежных специалистов, сравнительный анализ их работ позволяет более полно обозначить концептуальные построения и оценки характера деятельности монголов в эпоху единого государства.
История изучения Монголии, российско-монгольских отношений является привлекательной не только для историков - востоковедов, но и для представителей смежных гуманитарных наук: археологии, религиоведения, этнографии, этнологии, языкознания и других специальностей.
Евразийцы Николай Рерих и Лев Гумилев, выдающиеся культурологи центрально-азиатских этносов калмыцкий историк и врач Эренжен Хара-Даван, монгольский политолог Анандын Амар, известный ученый и писатель Внутренней Монголии Сайшаал, равно как и ученые: японский профессор Кацухико Танака, академики Монголии Ш. Нацагдорж, Ч. Далай, Ш. Вира и др. создали современное представление о деятельности и роли монголов.
Центральной фигурой образования единого государства у монголов XIII в., безусловно, является Чингисхан, чья жизнь и деятельность могут служить примером роли личности в истории.
Наблюдаемое в научной литературе устойчивое внимание отечественного востоковедения вопросам возникновения и становления государства у кочевников во многом объясняется тем, что от понимания и решения этих задач
6 будет зависеть положение России в Центрально-Азиатском регионе и ее
дальнейшие взаимоотношения с Монголией.
Цель и задачи исследования. Цель диссертации заключается в анализе отечественной монголоведной историографии, посвященной проблемам образования единого Монгольского государства, оценке уровня его изучения в период с конца XIX - XX вв. Эта цель историографической работы конкретизируется постановкой следующих задач: 1) научным анализом множества различных работ, различающихся как по исследовательской направленности, так и по жанровым характеристикам: монографии, сборники, статьи, специализированные исследования, сообщения периодической печати, предназначенные для широкой аудитории и посвященные специфической обстановке Центрально-Азиатского региона, специализации Монголии в XIII -XV вв.; 2) методологическим анализом совокупности исторических исследований, характеризующих основные этапы эволюции и периодизацию востоковедной историографии второй половины XIX - XX вв., отмеченной дальнейшим развитием отечественного академического монголоведения, представленной санкт-петербургской школой ориенталистов; 3) осмыслением и обобщением процессов, идущих в российском монголоведении в дореволюционный период и в советское время, их трансформацией в связи с изменением общественно-политической и международной обстановки в России и Монголии; 4) привлечением работ ученых восточно-сибирского региона.
Изучаемый период времени характеризуется формированием государственных образований в Центрально-Азиатском регионе, трансформации политических режимов в Европе и Средней Азии, Руси (феодальная раздробленность), экспансией монгольских ханов в соседние страны и образованием кочевых империй. В состав этих империй были включены многие народы, населяющие обширные территории, в том числе и территория бывшей Киевской Руси.
Вопрос происхождения власти и государства в Российской империи конца XIX века явился прямым продолжением преодоления норманнской теории и
7 возникновением проблем идентификации исторического архетипа единого
Российского государства. Это обстоятельство послужило толчком к
дальнейшему развитию отечественной востоковедной науки, тщательному
изучению источников, появлению крупных концептуальных работ,
послуживших фундаментом отечественного монголоведения.
Объект исследования. Объектом исследования являются источники, нормативно-правовые документы, работы разных лет, посвященные различным вопросам с момента формирования единого государства у монголов до 1480 г. -формальному завершению зависимости российского государства от Золотой орды.
Предмет исследования. Предметом исследования является монгольское государство и периоды его существования.
Территориальные рамки. Территориальные рамки охватывают собственно Монголию, прилегающие к ней районы России, а также все территории, которые в разное время являлись составными частями Империи Монголов.
Хронологические рамки ограничены периодом с конца XIX в. -оканчания формирования Российской монголоведной историографии первых известий о монголах до начала XXI в. - времени не затихающих дискуссий по вопросам формирования единого Монгольского государства.
Методологической основой диссертационного исследования послужили диалектическое понимание исторического развития монгольского общества и научные принципы постижения истории, применяемые в процессе изучения и формирования монголоведения в России в XIX - XX вв. В своем исследовании атор опирался на развиваемый современной исторической наукой принцип историзма, который не допускает модернизации исторических процессов и событий, но позволяет видеть их в реальном развитии и взаимосвязи; принцип объективности, который ориентирует исследователя на всесторонний адекватный анализ и оценку исторических фактов и событий, критический анализ монголоведной науки в России в их совокупности и
целостности. Диссертант использовал в научной работе специальные методы исторического исследования: биографический, проблемно-хронологический, ретроспективный, системного анализа, сравнительно-исторический, историко-психологический, историко-социологический и др. Опираясь на эти основополагающие и апробированные принципы историографического анализа, дающие возможность раскрытия общественно-политических и международных условий развития монголоведных исследований в России, диссертант исходил из традиционно ставящейся перед историографической наукой задачи: установления преемственности в развитии исторической востоковедной мысли в России; обнаружения и соотношения историографического факта и источника; идентификация вклада конкретного монголоведа в становление российского востоковедения; также дать оценку их трудам, выработать наиболее общие исторические подходы в современном монголоведении через призму общего, особенного, единичного; выявить основополагающие критерии периодизации развития монголоведения в России в XIX - XX вв.
Источниковую базу исследования составили разнообразные материалы на русском, английском, немецком языках, переведенные на русский язык китайские, арабские, армянские, монгольские источники, обработанные и подвергнутые историографическому анализу диссертантом. Источники по теме диссертационного исследования являются общепринятыми для исследователей истории средневековой Монголии, исходя из вышеназванных принципов историографии, их условно можно разделить на следующие основные группы:
1) материалы и документы, относящиеся к истории стран и народов, в средние века являвшихся составными частями Монгольской империи, а также материалы, публикуемые в сборниках, выпускаемых российскими монголоведными центрами.
2)путевые записки, донесения, отписки, обзорные статьи и отчеты путешественников, торговцев, дипломатов, людей, непосредственно по роду своей деятельности сталкивающихся с монгольской и китайской действительностью;
9 3)работы российских востоковедов, обогащающие монголоведные
исследования по смежным дисциплинам: археологоческие, религиоведческие,
фольклорные, этнографические, этнологические, языковедческие, тесно
переплетающиеся.
Из многих живых свидетелей той великой эпопеи монголов следует назвать в первую очередь французского историка Жуэнвилля, итальянского путешественника Марко Поло и марокканского негоцианта Ибн-Баттуту. Все трое в один голос тогда утверждали, что монголы были известны им не как завоеватели, а как сторонники мирного процветания покоренных ими племен и народов. Военному историку из Берлина И. Рэнку казалось парадоксальным мнение Жуэнвилля о том, что «он (Чингисхан) установил мир» и что по существу это мнение точно и глубоко верно... В этом смысле он действительно установил мир во вселенной, мир, продолжившийся около двух веков, ценою войн, которые в общей сложности не продолжались и двух десятилетий
Этот завоеватель мира был прежде всего его непреклонным возродителем. Железом и огнем он открывал древние мировые пути для шествия будущей цивилизации» [Рэнк, 1925; Чагдуров, 2003, с. 6].
Жуэнвилля поддержал однозначно и Марко Поло [Lamb, 1928, р. 69 - 70], чтобы установить для всего Человечества Эру идеального общемирового порядка и благоденствия, когда «прекратятся взаимные войны и создадутся условия для мирного процветания человечества как в области духовной, так и материальной культуры.
Жизнь одного человека оказалась слишком короткой для осуществления этой грандиозной задачи, но Чингисхан и его наследники едва не достигли реализации этой задачи, когда имели 4/5 мира в своем государства -монголосфере» [Хара-Даван, 1929, с. 48, 131]. Подобного же мнения придерживался в своих многочисленных комментариях и марокканский негоциант Ибн-Баттута [Ру, 2003] - перевод с французского языка на русский.
В свое божественное предназначение верил и сам избранник курилтая, что видно из ответной речи. В изложении академика Б. Я. Владимирцова она
10 выглядит так: «Вечно Синее Небо повелело мне править всеми народами...
Моими устами говорит Вечно Синее Небо. В девятихвостое белое знамя
вселяется гений-хранитель Чингиса, «сульде» - знамя будет оберегать его
войско, водить их к победам, потому что Вечное небо повелело Чингисхану
править всеми народами. Чингис царствует «силою Вечного Неба» [Хара-
Даван, 1991, с. 52].
Традиционная российская историография либо отрицала влияние монголов на русскую историю, либо все вклады монголов в русскую историю расценивались как негативные. Это аргументировалось тем, что политический, социально-экономический уровень кочевых монголов был намного ниже, чем у оседлых и цивилизованных русских, поэтому немыслимо, чтобы русские заимствовали монгольские институты. Также заявлялось, что воздействие монголов на русскую историю было только деструктивным, что они разрушали города, вырезали население и подрывали экономику. Все это объяснялось жестокой и обманчивой природой азиатов. Подобного рода утверждения о кочевниках и жителях Востока предвзяты, необходима более взвешенная оценка влияния монголов.
Исследуя вопросы русско-монгольских отношений, нельзя пройти мимо господства монголов на Руси периода монгольской империи. История и эволюция Золотой Орды, монгольской государства - преемника на Волге, должна рассматриваться в контексте с историей и эволюцией других государств-преемников, созданных монголами, которые контролировали земледельческие общества, в частности, в Китае (Юаньская империя) и династией Ильханов в Иране. Об этом говорится в евразийской работе Г. Вернадского «Монголы и Русь», где он поднимает вопросы интеграции истории Монгольской империи и Руси, Руси и Золотой Орды. Однако ему не удалось проанализировать особенности монгольского правления не только на Руси, но и в Китае и Иране, несмотря на предпринятые попытки.
Беспристрастное, объективное исследование роли и места Монгольской империи в мировой истории - актуальная задача исторической науки.
и Традиционная русская историография проглядела тот факт, что монголы
(Великая империя и Золотая Орда) обладали институтами управления; русские
историки трактовали «Орду» не более как кочевую банду головорезов. В
действительности, монголы, их чиновники не были «варварами», стояли не
ниже своих «цивилизованных» предшественников.
Русские, зависимые от Золотой Орды, близко познакомились с монгольским обществом, его географией, чиновничеством, политическими институтами и языком. Средневековые русские летописи полны данными о городах и других пунктах в Орде, именами монгольских ханов и их родственников, монгольских аристократов и чиновников. К сожалению, мы имеем только один двуязычный текст- описание путешествия тверским купцом Афанасием Никитиным, который путешествовал по Индии во второй половине XV в.; он содержит отрывки на восточных языках - тюркском, монгольском, арабском и персидском, где содержатся некоторые данные о жизни в Орде. Исследователи считают, что активные взаимоотношения монголов и русских в эпоху Золотой Орды не могли не оставить документов на двух языках, характеризующих эти связи.
Интеллектуальный отклик русских на монгольское завоевание был совершенно отличен от отклика иранцев и китайцев. В Китае, хотя завоеватели никогда не были желанными, существовала теория объяснения их появления, а именно теория изменения в Мандате Неба. Иранская мусульманская историография выдвигала теорию цикла государств, возвышения и падения империй, чтобы объяснить монгольское завоевание. Так как восточные славяне не были завоеваны кочевыми язычниками, у них не было подобных теорий. Они представляли русско-монгольские отношения как разрозненные серии военных столкновений, или поражений, или побед, не имеющих прямого отношения к суверенитету. Присутствие монгольских гарнизонов в русской лесной зоне опровергало подобные взгляды. Русские князья проявляли весьма уважительное отношение к золотому роду Чингисхана и чингисидов, к статусу завоевавшей Русь монгольской династии. Во взглядах русской элиты
12 проявлялось противоречивое рассуждение о действиях монголов на Руси, с
одной стороны, о пагубности монгольского завоевания, а, с другой, о
преданности русских князей династии Чингиса. Словом, существовал
неоднозначный подход к политике и действиям монголов на Руси.
Русь не была политически холопской по отношению к монголам, чем Китай или Иран. Но более продолжительным было правление монголов на Руси. Это объясняется не столько русским раболепством, сколько большой военной мощью монголов. Во-вторых, монгольское правление Русью было косвенным, поэтому оно продолжалось дольше, чем, например, в Китае и Иране. Русское влияние на монголов было меньше, чем китайское влияние на Юаней, или иранское на Ильханов. Согласно традиционной русской историографии, монголы оказали минимальное влияние на русских. Она в основном твердит о монгольских разрушениях. [Гальперин, 2003, с. 78 - 81].
Существует обширная историография данных вопросов: [Веселовский, 1970; Татаро-монголы в Азии и Европе, 1970; Греков, Якубовский, 1950; Петрушевский, 1956; Рыбаков, 1948; Бабаян, 1969; Али-Задэ, 1956; Мункуев, 1965; Григорьев, 1978; Закиров, 1966; Федоров-Давыдов, 1966, 1973]. Кроме того, существует и ряд работ зарубежных исследователей - [Vernadsky, 1953; Phillips, 1965; Caunders, 1971; Kwanten, 1979; Schurmann, 1956; Olbrecht, 1954; Heng-chao Chen, 1979] и др.
Достаточно остро стоит вопрос о монгольском влиянии на Русь, здесь точки зрения расходятся до полярных - от чрезмерного сгущения красок до полного отрицания негативных сторон нашествия (как, собственно, зачастую и самого нашествия). В плане новаторских изысканий особенно показательна книга А. Г. Дугина «Основы геополитики», вышедшей в Москве в 1997 году. Автор выдвигает концепцию синтеза Леса и Степи, Киева, Владимира и линии чингисовых ставок, напрямую называя Россию стержнем евразийского мира. Много размышлений приводится на тему места малых народов в составе России. Вывод однозначен: на территории России не может существовать никаких суверенных государственных образований, ибо суверенным может
13 быть только суперэтнос (т. е. русские) и только супердержава (Россия).
Институты власти, унаследованные Российской Федерацией от тех далеких
времен, прошли беспощадное испытание временем и выдержали его.
Современная российская политическая модель во многом повторяет систему
управления монгольских ханов на Руси, но, конечно, на качественно новом
уровне. Вот почему всестороннее изучение Монгольской империи открывает
обширные горизонты для дальнейшего изучения собственно России, причем не
только в региональном аспекте, но и в масштабах всей страны. [Дугин, 1997].
Исследования российских (в том числе бурятских) ученых в этой области и
их монгольских коллег призваны выработать строгую, лишенную внутренних
противоречий концепцию образования и развития монгольского государства.
Данная работа осонована на крупных научных трудах и сообщениях с
привлечением работ научно-популярного и художественного характера.
У кочевников имеются отличия от земледельческих обществ. В последнее
время имеется ряд работ, посвященных этому вопросу, вышедших в Монголии.
(См., например, [Dialogue among Civilizations:.., 2001]. А также: [Lattimore, 1940;
Bacon , 1958; Krader, 1963; Марков,1976; Irons, 1979; Khazanov, 1984; Fletcher,
1986; Barfeld, 1992; Масанов, 1995] и др.
Периодизация исследования построена на хронологическом принципе, включает в себя четыре этапа: 1) накопление знаний о монголах путем введения в оборот ранее не известных или недостаточно изученных источников, их обработка и формирование концептуального поля (III Съезд востоковедов; с конца XIX века до 1917 года); 2) исторические изыскания отечественных ученых по проблеме развития и становления единого монгольского государства, влияния монголов на судьбы других народов (20 - конец 30-х гг. XX в.), заложение методологической базы крупных исследований, период деятельности В. В. Бартольда и Б. Я. Владимирцова; 3)послевоенная советская историческая наука - попытки применения на практике марксистского принципа формационного деления в трудах крупнейших ученых (50-60 гг. XX в. до 1985г.); 4) конец 80-х гг.по настоящее время - появление новых и
14 возрождение старых концепций формирования государства на Востоке,
исследования по проблеме феномена государства, немарксистские теории на
практике.
Апробация исследования. Основные положения диссертации нашли свое
отражение в следующих статьях:
Невский А. А. Интеллигенция и новые подходы к изучению исторического наследия народов Центральной Азии. // Интеллигенция и нравственность. Улан-Удэ - Москва, 2005.
Невский А. А. Проблемы национальной истории монголоязычных народов. Некоторые аспекты историографии государственного строительства в Монголии в XIII - XIV вв. Улан-Удэ, 2005.
Невский А. А. Чингисхан и начало новой эры в истории монгольских народов. Доклад на Международной научной конференции «Чингисхан и судьбы народов Евразии». Улан-Удэ, 2002.
Научная и практическая значимость диссертации состоит в восполнении пробелов, имеющихся в современной монголоведной и востоковедной российской науке при изучении образования единого Монгольского государства XIII - XV вв. Материалы и выводы исследования будут необходимой базой для написания работ по специальности «История», «Востоковедение», «История стран Центральной Азии», энциклопедий, учебников и учебных пособий по истории Монголии. Работа способствует развитию историографических востоковедных наук и отвечат новым требованиям, предъявляемым гуманитарным наукам современности.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Формирование дореволюционной историографии
Монголоведение в России, его зарождение связано с эпохой Петра I. Это было вызвано особым географическим положением России, ее многонациональным составом и усилившимся проникновением российского государства в отдаленные восточные районы. 18 июня 1700 года была учреждена Российская духовная миссия в Пекине, в 1716 году она была открыта. Созданием в 1724 году Российской академии наук было положено начало изучению древних восточных рукописей. В 1725 году в Иркутске была открыта «Мунгало-русская школа», которая сыграла важную роль в подготовке переводчиков с монгольского языка для практических нужд.
XVIII век характеризуется возрастанием интереса к истории Сибири и сопредельных с Монголией областей. Труды академиков Г. Ф. Миллера, И. Е. Фишера и П. С. Палласа положили начало научному изучению Монголии, хотя они и не знали монгольского языка и находились в полной зависимости от своих переводчиков, знания которых не всегда были на высоте. Значительную работу в области изучения монгольского языка и составления различных словарей проделал И. Я. Шмидт (1779 - 1847).
В начале XIX в. начинают складываться отечественные востоковедные школы с центрами в Москве, Казани, Дерпте, Харькове и Петербурге [Базиянц, Кузнецова, Кулагина, 1969, с. 5]. В 1818 году был создан Азиатский музей (ныне Институт Востоковедения РАН), в стенах которого монголоведение становится одной из традиционных сфер исследовательской работы.
Зачастую исследования сводились к поиску культурных влияний и заимствований, повлиявших как на характер государственности Руси, так и самого русского народа [Щербатов, 1771; Болтин, 1788]. Особое место в кругу работ этого периода занимают произведения В. Н. Татищева [Татищев, 1962] и Н. М. Карамзина [Карамзин, 1998]. Но если В. Н. Татищев дал лишь описание событий, то Н. М. Карамзин в своих работах поставил ряд проблем, нерешенных по сей день. Концепция Н. М. Карамзина отнюдь не сводилась к знаменитому тезису «Москва обязана своим величием ханам». Карамзин так и не смог решить для себя вопрос окраски влияния монгольского ига на Россию. С одной стороны, отставание Руси в XIV - XV вв., по его мнению, вызвано татарщиной, которая «ниспровергла» Россию, «заградила» ее от Европы. Борьба с Ордой, по Н. М. Карамзину, была вопросом самого существования России. С другой стороны, если бы не нашествие, то Русь погибла бы в междоусобицах. Н. М. Карамзин подчеркивает также развитие торговли в монгольский период, расширение связей с Востоком и возрастание роли Руси как посредника в международной торговле. Ущерб одной категории вызвал развитие другой, что в конечном итоге привело к сохранению целого. К сожалению, эта подсознательно выраженная идея Н. М. Карамзина не получила в дальнейшей историографии практически никакого развития. Хотя некоторые его взгляды впоследствии получили развитие в работах Н. И. Костомарова [Костомаров, 1865, 1905] и В. О. Ключевского [Ключевский, 1906].
Даже объявление в 1822 г. Императорской Академией Наук конкурса на написание лучшей работы по вопросу о монгольском влиянии на историю России не изменило ситуацию. В целом анализ сводился к рассуждениям об «обычаях, нравах, одеждах» [Полевой, 1983].
С установлением в историографии господства государственной школы интерес смещается в сторону изучения политического устройства до- и послемонгольской Руси. К. Д. Кавелин к наиболее позитивным воздействиям нашествия и последующего ига относил разрушение удельной системы, но в целом внешнее воздействие Орды он оставлял без внимания, делая акцент на «непрерывное» воздействие факторов внутреннего развития Руси [Кавелин, 1897]. С. М. Соловьев уделял нашествию и игу еще меньше внимания, считая их влияние незначительным [Соловьев, 1988].
Русские славянофилы позитивно оценивали прекращение контактов с Западом. К. С. Аксаков и А. С. Хомяков отмечали, что принципиальные отличия кочевой культуры монголов и городской культуры русских оказались спасательным кругом, не давшим православию потонуть в культуре Запада [Аксаков, 1889; Хомяков, 1873]. В конце XIX - начале XX века М. К. Любавский высказывал мнение, что нашествие и иго надолго задержали экономическое развитие русских княжеств, а сами князья постепенно превратились в сельских землевладельцев [Любавский, 1909]. А. Е. Пресняков говорил об ухудшении функционирования волжского торгового пути [Пресняков, 1918]. Наиболее точный анализ летописных известий содержится в работе А. В. Экземплярского [Экземплярский, 1891]. Общую оценку нашествия попытался дать М. Н. Покровский [Покровский, 1966]. Он разделил факторы, влияющие на развитие страны, на внутренние и внешние толчки. При этом внешние для него являлись второстепенными и могли лишь ускорить развитие, способствуя разрешению внутренних кризисов. Таким кризисом на Руси, согласно концепции М. Н. Покровского, являлся процесс разложения городской Руси X - XII веков, ее «перегнивание». Соответственно, нашествию исследователем давалась общая положительная оценка.
Работы Н. Я. Бичурина, А. В. Попова, В. П. Васильева, А. А. Бобровникова, Д. Банзарова, Г. Гомбоева, К. Ф. Голстунского, С. А. Козина и других продвинули вперед востоковедческую науку в России.
Научная и педагогическая деятельность востоковедов во второй половине XIX в. охватывала широкий круг проблем философии, истории, археологии. Исследования историков-востоковедов были посвящены различным сторонам гражданской истории, истории религии народов Востока.
Конец XIX-начало XX вв. ознаменовались деятельностью академиков В. В. Бартольда, Б. Я. Владимирцова и его коллег.
Проблемы изучения источниковой базы в востоковедной историографии
Крупнейшими племенными союзами монголов, сыгравших наиболее важную роль в последующих событиях, были татары, тайчжиуты, кераиты, найманы и меркиты.
Некоторые из монгольских племен («лесные племена» жили в лесистых районах северной части страны, тогда как другая, большая часть племен и их объединений («степные племена») жила в степях. Основными видами производственной деятельности были звероловство и рыболовство, а в степи -кочевое скотоводство, где каждое племя имело свою территорию выпаса.
Конец XII века был периодом острой борьбы внутри родов и племен, а также между племенными объединениями, возглавляемыми знатью. В основе этой борьбы лежали интересы усилившихся и разбогатевших семей знати, обладавших обширными стадами, большим количеством рабов и феодально-зависимых людей. Персидский историк начала XIV в. Рашид-ад-дин, в сборнике летописей говорило том, что монгольские племена раньше «никогда не имели могущественного деспота-государя, который был бы правителем всех племен: у каждого племени был какой-нибудь государь и князь и большую часть времени они друг с другом воевали, враждовали, препирались и соперничали, друг друга грабили».
В книге Рашид-ад-дина впервые встречается слово «монгол» как название племени. В китайских источниках X в. зафиксировано название племени «мэн-гу».
Рассматривается вопрос: верно ли, что монголы потомки хуннов? Некоторые считают, что хунну относятся к тюркоязычным племенам, Н. Я. Бичурин [Бичурин, 1829, 1950,1953] считал, что к монгольской группе.
Большинство исследователей считают, что монгольские и тюркские народы формировались на территории Центральной Азии. (В древности и в Средние века занимали значительные степные пространства. Такой точки зрения придерживаются Л. Л. Викторова (Санкт-Петербург), Л. Лигети (Венгрия), Н. Сэр-Оджав (Монголия) и др. Доказательства, приводимые для теории происхождения монголов из суперэтноса хунну, следующие: 1. Главной отраслью хозяйства хуннов было кочевое скотоводство (мелкий рогатый скот и лошади).Потребности в пище и одежде олучали от скотоводства, все остальное получали в результате обмена с китайцами (земледелие сів. н.э.). 2. Разложение первобытнообщинных отношений и развитие феодализма. Передача власти от отца к сыну. 3.Военная организация по типу монгольской. 4. Главные элементы кочевой культуры существовали у хунну (сложные луки с костяными накладками, стрелы с оперением и железными наконечниками, войлочные ковры с вышивкой и др.). 5.Песни, обряды, музыкальные инструменты аналогичны монгольским.
Восточные и южные хунну признали зависимость от Китая, северные хунну откочевали далеко на Запад и дали начало великому переселению народов.
В формировании монгольской этнической общности принимали участие все кочевые племена, населяющие территорию Монголии. До создания единого монгольского государства монголы жили отдельными племенами, и кочевое хозяйство в XII - XIII вв. вступает в стадию феодализма.
Трехречье - Онон, Тола, Керулен - Хамаг Монгол улус (Хабул-хаган) -будущее единое государство.
Серьезным шагом на пути изучения Монголии и образования единого Монгольского государства стало опубликование в 1911 году в Санкт-Петербурге труда Плано Карпини «Историямонголов» [Карпини, 1911,1957], атакже книги Вильгельма де Рубрука «Путешествие в Восточные страны» [Рубрук, 1911,1957].
Эти публикации явились ценнейшими источниками по изучению средневековой истории Монголии.
Первая из них основана на известиях китайских источниках и личных впечатлениях, вторая являет собой капитальный труд о быте, занятиях, обычаях не только современной автору Монголии, но и других стран Востока, в частности, Центральной и Средней Азии. Оба автора были посланцами папы римского и французского короля Людовика IX, отправленными один за другим для переговоров с монгольскими ханами. Плано Карпини проехал через западную часть Монгольской империи и побывал в Каракоруме в 1246 году. Он подробно описал столицу монгольских ханов, а также привел много сведений конкретного характера о монголах, их образе жизни и др.
Восемь лет спустя в Каракоруме побывал Вильгельм Рубрук, рассказ которого еще более точен и детален. Оба они привозят подробные материалы, характеризующие военное и экономическое положение и политическую жизнь страны. Нынешние сведения о Каракоруме основаны главным образом на материалах этих двух путешественников.
В более благоприятном положении находился Марко Поло, сын венецианского купца, проживший в Монгольской империи 17 лет и находившийся на службе у хана Хубилая, по поручению которого он неоднократно ездил в различные места Монгольского государства. Марко Поло написал, точнее, продиктовал свою книгу через несколько лет после возвращения из Китая. В этой книге содержатся подробности об административном устройстве Монголии и организации управления, о культурном уровне жизни в Китае, о монгольских войсках, почтовых дорогах и т. д. В ней имеется много сведений исторического характера. Книга Марко Поло широко известна среди ориенталистов. Она представляет ценность не только для востоковедения, но и для истории мировой культуры. Книга эта сделалась предметом широкого изучения и неоднократно переиздавались с обширными комментариями. [Минаев, 1902, 1937, ; Минаев, Магадович, 1955]. На монгольский язык книгу Марко Поло переводили три раза .
Развитие монголоведной науки (1917 - 1961 гг.)
В конце 20-х и 30-х годах появились специалисты нового поколения, причем основная их часть занималась современным Востоком, а точнее -проблемами революционного движения на Востоке, что строго соответствовало запросам того времени. В годы великих чисток значительная часть их - прежде всего те, кто интересовался проблемами «азиатского» способа производства, хотя далеко не только они, - была уничтожена режимом, а оставшиеся надолго замолчали. Возрождаться отечественное востоковедение стало понемногу лишь в послевоенные годы, во многих своих сферах практически заново, на голом месте, не имея ни устоявшихся научных школ, ни уважаемых живых учителей.
Неудивительно, что условия существования определили и характер послевоенного востоковедения: в большинстве своем оно было представлено людьми, привыкшими и умевшими хранить язык за зубами и не высказывать идей, хоть в чем-то расходившимися с официально признанной идеологией, в том числе и с теоретическими положениями истмата. Практически это означало, что послевоенное советское востоковедение в том, что касалось осмысления исторического процесса и особенностей внутренней структуры стран Востока, следовало, за редчайшими исключениями, букве истматовских схем. Те, чья совесть не позволяла мириться с вульгарными схемами, уходили в такие сферы науки, где со схемами не приходилось иметь дела, во всяком случае, на каждом шагу. И все же положение постепенно менялось. После войны в науку пришло новое поколение ученых, свободное от мертвящего страха, который навечно вписался в тех, кто пережил великие чистки. Усилиями этого нового поколения стало заново развиваться отечественное востоковедение, хотя справедливости ради необходимо признать, что позже в его состав влились и те, кто вышел из-за ключей проволоки, особенно после смерти Сталина и XX съезда КПСС. [ Васильев, 1998, с. 35-37].
В 1922 г. была издана в Берлине на русском языке книга Б. Я. Владимирцова «Чингисхан». [Улымжиев, 1997, с. 187]. Книга эта имела большой успех в Западной Европе [Улымжиев, 1997, с. 187]. В 1926 году она была переведена на французский язык, а в 1930 году - на английский язык [Улымжиев, 1997, с. 191].
«У китайцев, в Центральной Азии, на Ближнем Востоке, в Армении и Грузии появляется ряд сочинений, которые описывают нам возникновение монгольской кочевой империи, рассказывают нам о нашествии монголов на те или иные области, повествуют нам о великом завоевателе Чингисхане. Вот эти-то произведения восточных писателей и является для нас источником наших сведений о личности Чингисхана и монголов XII и XIII веков» [Владимирцов, 1995, с. 93] - так определяет автор широкий круг использованных им исторических документов. В наибольшей степени ученым использовано «Сокровенное сказание монголов» (1240) -древнейший памятник монгольской исторической литературы.
Первая глава (I) «Монголы Х11-го века» является кратким очерком социально-экономического и политического положения монголов XII в. Как известно, в это время в монгольском обществе происходят знаменательные события, как то: продолжается сильнейшая межродовая борьба, и не может быть двух сильнейших родов. В XII веке было многочисленное племя татар, которое подчинило себе все другие племена, поэтому, как отмечает Рашид-ад-дин, их всех называли татарами.
«Чингис до конца дней смотрел на государство, как на вотчину, принадлежащую его роду, где все организовано и устроено так, чтобы члены этого рода и его сподвижники могли бы извлекать наивысшую пользу для себя и наслаждаться жизнью» [Владимирцов, 1995, с. 18]. Вообще внутреннее устройство монгольской империи повторяет внутреннее устройство монгольского общества доимперского периода, так что о какой-либо случайности или «превнесенности извне» государственного управления говорить не приходится.
Говоря о личных качествах Чингисхана, Б. Я. Владимирцов неоднократно указывает на страницах книги тот факт, что этот исторический деятель обладал крайне редкими для кочевника-степняка чертами характера. Это, прежде всего, огромная выдержка, способность забыть о сиюминутных желаниях и подчинить их более далеко идущим планам. Довольно рано оставшись без отца
Владимирцова - примерно в возрасте 10-ти лет) [Владимирцов, 1995, с. 103 104] этот выходец из некогда сильного и могущественного рода Монгол познал всю тяжесть положения покинутого изгоя. XII - XIII века - время окончания разложения первобытнообщинного строя у монголов и объединения разрозненных племен. Процесс объединения, разумеется, ни в коей мере не является случайным, Чингисхан же явился только его катализатором, но не первопричиной. Сдержанный, дисциплинированный и глубоко практичный степняк-кочевник, каким был и остался до конца дней своих, Чингисхан уже из простого расчета не мог и не хотел быть кровожадным убийцей, как никогда не хотел быть бессмысленным разрушителем культурных поселений, хорошо понимая, какую пользу могут доставить земли с оседлым, культурным населением своим кочевым господам. Это не мешало, однако, Чингису порой предавать тот или другой город разрушению, раз это было вызвано потребностью войны, или военной политики [Бартольд, 1968, с. 253].
При дальнейшем рассмотрении работы Б. Я. Владимирцова «Чингисхан» можно выделить еще некоторые моменты. Например, автор, перекликаясь с В. В. Бартольдом, широко развивает мысль о борьбе между «степной аристократией» и «демосом», в лице которых соответственно выступают нойоны, багадуры, хааны и другие представители феодальной знати и простые кочевники-скотоводы - араты. Имеется даже персонифицированное подтверждение этой борьбы - Чингисхан и Джамуга (Джамуха). Вообще термин «степная аристократия» весьма интересен, и вполне мог бы стать предметом специального монографического исследования.
Борьба этих социальных групп, начавшаяся на заре появления неравенственного размежевания, продолжалась на всем протяжении классового общества. Причем и В. В. Бартольд, и Б. Я. Владимирцов вполне подошли к определению «классовая борьба».
Проблемы монголоведной историографии
Рассмотрение проблематики детерменирования кочевых империй было продолжено и в дальнейшем. Д. Фрэзер, Л. Е. Куббель, Т. Д. Скрынникова [Фрэзер, 1986; Куббель, 1974, 1979, 1988; Скрынникова, 1997; Крадин, 1991, 1995,2001, с. 21-27; Kradin, 1995], А. М. Хазанов [Хазанов, 1968,1971 ,1972, 1972а, 1973, 1975, 1975а, 1975b, 1975с, 1976, 1976а, 1979] и др. вопрос о структуре кочевых империй трансфорсировали в вопрос о происхождении и характере власти у монголов XII - XIII вв. Разрабатываются теории, согласно которым государства у монголов не существовало, следовательно, имелся и специфический институт власти.
Слово «империя» обозначает такую форму государственности, которой присущи, как правило, два главных признака: 1) большие территории и 2) наличие зависимых или колониальных владений. Р. Тапар со ссылкой на труды Ш. Эйзенштадта [Эйзенштадт, 2001] определила империю как общество, состоящее из метрополии (ядра империи) - высокоразвитого экспансионистского государства, и территории, на которую распространяется его влияние и которая может быть определена как периферия. По главному признаку - автономизации политического центра можно выделить следующие признаки: 1) формирование верховной властью автономных политических целей; 2) ограниченная дифференциация политической деятельности и политических ролей; 3) стремление к достижению централизованного единства политического сообщества; 4) формирование специализированных институтов власти и политической борьбы. Таким образом, Ш. Эйзенштадт оказал сильное влияние для утверждения синдромной методологии в определении синдромных характеристик империи.
Таким образом, Ш.Эйзенштадт оказал сильное влияние для утверждения синдромной методологии в определении политических характеристик империи. Среди других признаков сторонники синдромного подхода выделяют: 1) больший размер территории, чем средняя для той эпохи; 2) этническая неоднородность; 3) большая временная протяженность; 4) монолитность власти империи (одно лицо, партия и т.д.); 5) стремление государства к неограниченной монополии. Поскольку в Чингисовой орде, не традиционной, а возникшей вопреки традиции, главную роль играли добровольцы, то им было необходимо объяснить цель и смысл дела, за которое надо было отдавать «труды и силы». Оригинальной точки зрения придерживается монгольский историк Ш. Вира. [Бира,1974,с.67-72].
Суть ее заключается в том, что по мере развития государствау разных народов через поколения передается идея о хагане и хаганской власти. Такая идея возникла в среде кочевничества достаточно давно. В VI - ХШ веках она была унаследована тюрками и монголами. С усилением роли централизованного государства и сосредоточением всей полноты власти в руках единого правителя - хагана возникает и идея о единохаганстве. Со временем титул хагана стал наделяться магическими свойствами (шаманские традиции) и свойствами небесного предопределения (космологическая традиция). Т. е. воля хагана - воля самого Неба, подчиниться хагану - значит, подчиниться Небу. Нет хагана - нет государства. Далее на примере Хубилая автор подчеркивает тот факт, что в ранний период истории монголов шаманская монотеистическая концепция о едином божестве - Вечном или Синем небе была господствующей, но уже с конца ХП века претерпела значительные изменения под влиянием буддизма Таким образом, можно сделать вывод о том, что государство монголов носило скорее характер сакральной власти хагана, вышедшей из родоплеменных отношений, чем феодально-аристократический. Недаром и впоследствии для укрепления своей власти монгольские хаганы использовали буддизм, который стал официальной идеологией монгольского государства.
Соответственновхаосеживут щругае люда-такна «лицом - люди, а сердцем - звери». [Материалы по истории Тибета..., 1959, с. 204; Мартынов, Указ. соч., с. 78]. Отсюда проистекает понятное стремление монгольских хаганов придать своей власти легитимность путем принятия буддизма. (Очень симптоматично то, что примерно такое же свойство имели традиционные верования монголов - Вечное или Синее небо - оно для всех народов должно быть верховным божеством). Как завоеватель Хубилай также стремился к идеологической обработке покоренных народов, справедливо полагая, что, подчинив себе душу, он подчинит и тело. Распространение буддизма всячески поощрялось и даже имелись случаи применения насильственных мер по его насаждению. Какой же вывод из всего вышеизложенного можно извлечь? Некоторые ученые полагают, что следующий: следующий: образование государства у монголов было вызвано не экономическим причинами (развитие феодализма), а в первую очередь причинами идеологического порядка. Теми же причинами легко можно объяснить дальнейшие завоевания монголов (я совсем не имею в виду практику оправдания завоевательных войн идеологическими декларациями). Короче - специфическое мировоззрение и совсем небольшие возможности для развития экономики привели к уникальному явлению - созданию сверхдержавы. «Идеологическое обоснование верховной власти у монголов ХШ века было связано с конкретной политической практикой. Идеи, обосновывающие необходимость центральной власти, отразились в письменном источнике ХШ века, сохранившемся до наших дней, - «Сокровенном сказании», а позже и в других источниках. У монголов, как и у других народов, существовал образ единого мира, но исследование источников показывает, что ни в языке, ни в картине мира нет движения от неопределенности к определенности. Тексты допускают множественность интерпретаций, исключают прямолинейный подход и поиски однозначного ответа: монгольская картина мира была открытой и гетерогенной в процессе освоения мира, что и объясняет полисемантичность знаков монгольской традиционной культуры и терминов, их обозначающих», - пишет Т . Д. Скрынникова в своей книге «Харизмаи власть в эпоху Чингасхана» [Скрынникова, 1997, с. 190]. Предметом ее исследования стало собственно монгольское общество, которое было изучено на основе корпоративно-лингвистического анализа текста «Сокровенного сказания». Смысл вышесказанного сводится также к следующему: имеется иерархия таксонов - урук (линидж) - обок (род) - иргэн улус (племя). Не вдаваясь в подробности филологических изысканий, выделим лишь основную мысль исследования: термины, употребляемые в сочетании с иргэн улус, превращаются в политонимы. С точки зрения Т. Д. Скрынниковой, «...социальный организм, обозначаемый монгольскими терминами иргэн и улус, не являются государственным образованием. Оба термина были идентичны термину «этнос», («народ, люди, племя»). Зависимость между этими двумя феноменами следующая: да с отмечает патрилинейное родство, следовательно, может быть обозначен как абсолютная гомогенная структура; обок - монгольский род - фиксировал кровное родство по мужской линии, т. е. гомогенность нарушалась. Оба термина маркировали прежде всего этнокультурную общность. .. . Границы объединений, обозначаемых как иргэн улус, определялись не границами территорий, хотя последние и были достаточно определенными, а фиксировались кругом лиц, возглавлявших отдельные его части. Личное членство в данное общности закреплялось в генеалогии, причем то, что оно могло быть не фактическим, а фиктивным, только подтверждает ее актуальность». [Скрынникова, 1997, с. 191].
