Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Морфемы с пространственной семантикой именных лексем в восточно-лезгинских языках 21
1.1. Морфемы местоимений в лезгинском языке 23
1.2. Морфемы местоимений в табасаранском языке 29
1.3. Морфемы местоимений в агульском языке 34
1.4. Морфемы существительных с пространтсвенной семантикой в восточно-лезгинских языках 39
1.4. 1. Морфемы существительных лезгинского языка 40
1.4. 2. Морфемы существительных табасаранского языка 53
1.4. 3. Морфемы существительных агульского языка 60
Глава 2. Морфемы с пространственной семантикой глагольных лексем в восточно-лезгинских языках 66
2.1. Морфемы глагольных лексем лезгинского языка 69
2. 2. Морфемы глагольных лексем табасаранского языка 84
2. 3. Морфемы глагольных лексем агульского языка 96
Глава 3. Сравнительно-типологический анализ морфем с пространственной семантикой в восточно-лезгинских языках 106
3.1. Морфемы существительных восточно-лезгинских языков 106
3.2. Сравнительный анализ морфем местоимений 110
3.3. Морфемы глагольных лексем восточно-лезгинских языков 113
Заключение 126
Библиография 132
- Морфемы местоимений в лезгинском языке
- Морфемы существительных табасаранского языка
- Морфемы глагольных лексем табасаранского языка
- Морфемы глагольных лексем восточно-лезгинских языков
Введение к работе
Объектом исследования являются морфемы с пространственной семантикой, представленные в парадигмах местоимений, существительных и глаголов в лезгинском, табасаранском и агульском языках.
Предмет исследования - экспонентное и содержательное варьирование аффиксов пространственной семантики, функционирующих в лезгинском, табасаранском и агульском языках.
Актуальность исследования. Проблемы отображения
пространства уже долгое время находятся в центре внимания
лингвистов различных направлений. Тем не менее, тема
отражения пространственной семантики, которая выражается
средствами естественного языка, далеко не исчерпана. В данной
диссертации демонстрируется сравнительный анализ морфем с
пространственной семантикой, представленный в
близкородственных языках (лезгинском, табасаранском и агульском), которые поможет систематизировать и определить их статус в типологическом освещении. Исследование средств выражения пространственной семантики близкородственных языков может послужить отправной точкой для большинства работ, ориентированных на сравнительно-историческое изучение дагестанских языков в целом.
Целью диссертации является исследование и систематизация морфем с пространственной семантикой именных (имя существительное и местоимение) и глагольных лексем лезгинского, табасаранского и агульского языков. В именах существительных они выступают в качестве серийных показателей, в глаголах - превербов, а в указательных местоимениях, выступают в виде компонентов, обладающих пространственной семантикой.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
выявить объем морфем с пространственной семантикой в лезгинском, табасаранском и агульском языках;
систематизировать дефиниции именных (имя существительное и местоимение) и глагольных морфем с
пространственной семантикой в лезгинском, табасаранском и агульском языках;
установить парадигматические ряды морфем с пространственной семантикой на основе выявленных особенностей в сравниваемых языках.
дать семантическую и функциональную характеристику морфем с пространственной семантикой в сравниваемых языках.
провести сравнительный анализ морфем с пространственной семантикой в лезгинском, табасаранском и агульском языках, установить общие и отличительные признаки.
Научная новизна заключается в том, что работа представляет собой опыт системного исследования морфем с пространственной семантикой, в которой проведен комплексный и сравнительный анализ морфем на материале лезгинского, табасаранского и агульского языков. Выявлены структура и содержание исследуемого компонента, определены его основные сегменты и дискретные единицы. В диссертации осуществляется попытка структурирования морфем с пространственной семантикой путём выявления основных компонентов и определения места их в системе генетически родственных языков.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно способствует уточнению и развитию основных положений когнитивной лингвистики о природе морфем с пространственной семантикой в лезгинском, табасаранском и агульском языках, их структуре, классификации, вычленении сегментов, дискретных единиц и компонентов. Опыт исследования морфем с пространственной семантикой позволит осуществить анализ объективации вопросов системно-комплексного описания основных средств выражения пространства в дагестанских языках.
Практическая ценность работы определяется
возможностью применения результатов исследования при подготовке лекционных и семинарских занятий по общему и сравнительному языкознанию, по теоретической грамматике и лексикологии, при разработке спецкурсов по когнитивной типологии. Материалы исследования могут быть использованы при составлении учебных курсов по дагестанским языкам,
учебно-методических пособий для студентов и преподавателей. Полученные результаты могут быть полезными при составлении словарей, пособий и справочников по анализируемым языкам.
Методологической базой исследования являются основные положения сопоставительной и когнитивной лингвистики, теории концептов как предмета когнитивного изучения, представленные в работах Е.С. Кубряковой, Ю.Д. Апресяна, Е.В. Падучевой, В.А. Плунгяна, Н.Д. Арутюновой, А.Е. Кибрика, М.Е. Алексеева, Я.Г. Тестельца, а также труды дагестанских ученых П.К. Услара, A.M. Дирра, М.М. Гаджиева, Е.Ф.Джейранишвили, А.А.Магометова, У.А. Мейлановой, Б.Б. Талибова, Ф.А. Ганиевой, Б.Г.-К. Ханмагомедова, В.М. Загирова, Б.М. Атаева, П.А. Саидовой, Н.Д. Сулейманова, СР. Мердановой, Г.Х. Ибрагимова, СМ. Темирбулатовой, З.М. Маллаевой и др. В своей работе мы исходили из тезиса А.Е. Кибрика о том, что «типология родственных языков является необходимой частью общей типологии»1.
Материалом исследования явились единицы с пространственной семантики, извлеченные методом сплошной выборки из различных лексикографических источников по исследуемым языкам.
Методы исследования. В диссертации использован комплекс методов и приемов анализа фактического материала в соответствии с поставленной целью и задачами работы. Ведущим является метод лингвистического описания морфем с пространственной семантикой в анализируемых языках. Для установления структурных и семантических особенностей морфем использовался сравнительный метод, служащий выявлению сходств и различий пространственных лексем.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Пространство определяется нами как понятийная
языковая категория и результат отражения взаимодействия
объективного мира с человеческим сознанием,
репрезентирующая реальную действительность в понятиях, которые трансформируются в знаки языка.
11 Кибрик А.Е. Константы и переменные языка. Санкт-Петербург: Алетейа, 2003.
Морфемы с пространственной семантикой в лезгинском, табасаранском и агульском языках охватывают различные языковые средства выражения пространственных отношений.
Парадигматическая структура морфем с пространственной семантикой представлена противопоставлением понятий наличия и отсутствия объекта в пространстве.
4. Анализ и исследование морфем с пространственной
семантикой в сравниваемых языках базируется на
функционировании и материальном выражении аффиксов
пространственной семантики.
5. Морфемы с пространственной семантикой,
представленные в парадигмах местоимений, имён и глаголов в
лезгинском, табасаранском и агульском языках, демонстрирует
преимущество внутригенетической типологии, позволяющей
детально описать семантическое распределение и межъязыковое
варьирование пространственных конфигураций.
Апробация работы. Результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного педагогического университета. По теме диссертационного исследования автором были сделаны доклады на межвузовской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. Основные положения диссертационного исследования отражены в 6 публикациях.
Структура и объем работы. Структура диссертационного исследования определена ее задачами и спецификой. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и списка сокращений.
Морфемы местоимений в лезгинском языке
В лезгинском языке пространственная ориентация в указательных местоимениях выражается в двух плоскостях - вертикальной и горизонтальной. В литературном языке местоимения с горизонтальной ориентацией имеют трехчленную систему: а) указывают на сферу говорящего (в терминологии К. Бругмана [1904]): и «этот, который находится в сфере говорящего»; б) указывают на сферу удаленную от говорящего: а «тот который находится в сфере удаленной от говорящего»; в) указывают на сферу еще более удаленную от говорящего: amla «тот, который находится в еще большем удалении от говорящего». Таким образом, местоимения, относящиеся к объектам удаленным от сферы говорящего имеют две степени удаленности - первые указывают на объекты, находящиеся в некотором отдалении от говорящего, а вторые - на объекты еще более удаленные от говорящего.
Местоимения с вертикальной ориентацией имеют двухчленную систему. В отличие от местоимений горизонтальной ориентации в них отсутствует указание на сферу говорящего. Они указывают на объекты, расположенные менее ниже / выше и объекты, расположенные более ниже / выше, ср. агъа «тот, который находится внизу» и аагъа «тот, который находится еще более ниже»; вини «тот, который находится вверху» и авни «тот, который находится еще более выше». Как показывают примеры, местоимения с указанием на более удаленные объекты образуются при помощи префикса а-.
Все эти местоимения могут субстантироваться и присоединяют суффикс -м: и-м; а-м, атіа-м; агъа-м, аагьа-м; вини-м, аени-м. Как указывает У.А. Мейланова, «Эти местоимения, употребляясь самостоятельно, без определяемого слова, получают в конце именительного падежа звук м, а во всех других падежах этот м меняется аффиксом субстантивации ди в соответствующих падежах» [Мейланова 1970 : 125] Склоняются указательные местоимения подобно именам существительным.
Склонение субстантивированных указательных местоимений:
единственное число
Ном. и-м а-м ami а-м агъа-м аагъа-м вини-м авни-м
Эрг. и-да а-да amla-да агъа-да аагъа-да вини-да авни-да
Род. и-да-н а-да-н атіа-да-н агъа-да-н аагъа-да-н вини-да-н авни-да-н
Дат. и-да-з а-да-з amla-да-з агъа-да-з аагъа-да-з вини-да-з авни-да-з
множественное число
Ном. ибур абур атіабур агъабур аагъабур винибур авнибур
Эрг. ибури абури атіабури агъабури аагъабури винибури авнибу-ри
Род. ибурин абургш атіабурин агъабурин аагьабурин еинибурин ав-нибурин
Дат. ибуриз абуриз атіабуриз агъабург/з аагьабуриз винибуриз авни-буриз Помимо отмеченных выше местоимений в литературном языке представлена еще одна форма с эмфатической частицей гъа «тот самый». Данное местоимение выступает с анафорическим указанием на объект, «упоминающийся в предыдущем или последующем контексте (типа «тот, который...»)» [Эдельман: 1976 : 85].
Указание на объект, находящегося в сфере говорящего, в литературном языке должно было передаваться формой гъи (гь-и, где гь- «эмфатическая частица», -и «этот, который находится в сфере говорящего») в соответствии с местоимением гъ-а «тот, который находится вне сферы говорящего». Однако в литературном языке она (гъи) выступает в иной роли - в роли вопросительного местоимения «какой?», «который?» (из нескольких объектов, лиц). А указание на объект, который находится в сфере говорящего, осуществляется посредством аналитической формы гъа и «именно этот»; «этот, который ранее упоминался». Синтетическая форма местоимения с указанием на объект, находящегося рядом с говорящим, представлена в диалектах лезгинского языка. Например, в ахтынском диалекте частицу гъ- присоединяют субстантивированные указательные местоимения ин «этот» и ан «тот», образуя оппозицию по значению: гъин «этот, самый, находящийся в сфере говорящего»; «этот, который упоминался ранее» - гъан «тот самый, находящийся вне сферы говорящего»; «тот, который упоминался ранее». При склонении субстантивированный суффикс -н сохраняется:
Ном. гъин гъан
Эрг. гъин-да гъан-да
Род. гъин-да-н гъан-да-н
Дат. гъин-да-з гьан-да-з
Однако необходимо отметить, что частица гь- наряду с выделительным значением обладает и способностью указывать на удаленный предмет.
В усугчайском говоре докузпариснкого диалекта, как и в ахтынском диалекте, указательные местоимения с горизонтальной ориентацией и «этот», а «тот» и местоимение с эмфатической частицей гъа «тот самый» наращива ются сонорными согласными н, м: и / им, а /ом, гъа / гъам, которые сохраняются и при склонении, но при этом в косвенных падежах м меняется на н:
Ном. и «этот», о «тот», гъа «тот самый»
Эрг. гда ада гьада
Род. ъдан адан гъсдан
Дат. гдаз адаз гъадаз
«Путем присоединения к данным указательным местоимениям аффикса -наг образуются субстантивированные указательные местоимения, заменяющие сочетания этих местоимений с существительными чкка, чакка «место» [Мейланова: 1964 : 214]: инаг «это место», анаг «то место», атіанаг «то удаленное место», гъанаг «именно то место», жинаг «наше место» и др.
Примеры: Инаг ппара палчух жеда «Здесь бывает много грязи»; Ина-гар хъса чаккайар йа «Это хорошие места»; Анаг вуч чакка йатіа, заз ччи-даш«Я не знаю, что это(то) за место»; Атіанаг акку, размер куттвазва йе «Там, посмотри, размеряют»; Жингар йад аваа чккайар йа «Наши места -водные места» (букв, «в наших местах имеется вода»). (Примеры взяты из работы У.А. Мейлановой [1964]). Эти субстантивированные указательные местоимения характерны для самурского наречия в целом.
В ряде говоров (магарамкентский, стальский, испикский) гюнейского диалекта, лежащего в основе лезгинского литературного языка, указательные местоимения «этот», «тот», «тот самый» сохраняют «согласный м, изменив его в н: инда, анда. гьанда, индаз. андаз, гъандаз и др.» [Мейланова: 1970 : 126]. Подобные местоимения, как пишет У.А. Мейланова, «бытуют во всех диалектах лезгинского языка, кроме яркинского и частично гюнейского. Но тем не менее в литературный лезгинский язык вошли понейско-яркинские формы без н» [Там же].
В ахтынском диалекте пространственная ориентация в указательных местоимениях выражается, как в литературном языке и в лезгинском языке в целом, в двух плоскостях - по вертикали и горизонтали.
Морфемы существительных табасаранского языка
В табасаранском языке восемь серий (а по другим данным семь серий) образуют систему местных падежей с различными пространственными значениями. По диалектам некоторые серийные показатели имеют фонетические варианты. Эти показатели местных падежей следующие:
-ф/-хь «рядом, около»;
-хъ «за, позади», «у, около»
-кк «под»;
-к «на вертикальной поверхности», «в плотной массе», «в тесном контакте»;
-л/-н «на горизонтальной поверхности»;
-ъ «в полом пространстве»;
-гъ -къ «между, среди»;
-гъ «перед».
Если попытаться выделить корреляционные пары, то из восьми серийных показателей можно составить четыре пары. Это I) «нахождение предме та за ориентиром» (-хъ) — «нахождение предмета перед ориентиром» (-гъ/-хь); 2) «нахождение предмета на ориентире» (-л/-н) «нахождение предмета под ориентиром» (-кк); 3) «на вертикальной поверхности» (-к) - «на горизонтальной поверхности» ( л/-н); 4) «в полом пространстве» (-ъ) «в плотной массе» (-/с). Значения одного и того же полисемантического показателя -к вступают в корреляционные пары с разными показателями местных падежей. Вне этих пар остаются серийные показатели -ф/-хъ «рядом, около» и -гъ -кь «между, среди».
Табасаранский язык, как было сказано выше, среди дагестанских языков отличается самым большим количеством падежей, что связано развитой пространственной системой в области склонения имен существительных.
П.К. Услар отметил, что «Табасаранский язык весьма богат местными формами. Каждая из них видоизменяется сообразно с тем, означает она покой, или движение удаляющее, или движение сближающее» [1979 : 82]. Таким образом, П.К. Усларом местные падежи делятся на три группы: падежи покоя или местные/локативные падежи и двигательные, последние, в свою очередь подразделяются на падежи удаления (или исходные падежи) и сближения (или направительные падежи).
Такое деление местных падежей табасаранского языка - на падежи покоя, сближения и удаления - мы находим и у А.А. Магометова. «В табасаранском языке, — пишет А.А. Магометов, - ныне выделяются в основном семь серий местных падежей - по три падежа в каждой серии, соответственно тому, указывается ли покой, сближение или удаление от предмета» [1965: 117].
Другое деление местных падежей, основанное на выделении не трех групп, а шести, встречается у Б.Г.-К. Ханмагомедова. Помимо указанных трех групп (местных, исходных и направительных) падежей им еще выделяются падежи сопроводительные (комитативы), директивы удаления и директивы приближения [Ханмагомедов 1958 : 9].
Исследователи табасаранского языка выделяют различное количество серий местных падежей. Одни выделяют семь серий, другие - восемь. В ос нове такого выделения лежат разные подходы, следующие принципу историзма или выбора говоров, материалы которых содержат разное количество серийных показателей. П.К. Услар [1979 : 83] и А. Дирр [1905 : 11] придерживаются того принципа, при котором строго следуют показаниям материалов, которыми они оперируют. И потому материалы ханагского (северного) говора, лежащие в основе их исследований, указывают о наличии в нем восьми серий местных падежей. Т. Шалбузов, несмотря на то, что является представителем южного диалекта (с. Хив) и привлекает материалы литературного табасаранского языка, в основе которого лежит южный диалект и в котором представлены семь серий местных падежей, следуя историческому принципу, в своей школьной грамматике выделяет восемь серий местных падежей [Шалбузов: 1952].
О наличии восьми серий в табасаранском языке указывает и Л. Ельм-слев [1937], который пользовался материалами А. Дирра по табасаранскому языку.
На материале южного диалекта табасаранского языка (лежащего в основе литературного языка) строится система местных падежей в работах К. Боуда [1939], Л.И. Жиркова [1948], Б.Г.-К. Ханмагомедова [1958а], К.К. Кур-банова [1995], которые выделяют семь серий местных падежей.
Анализ, проведенный А.А. Магометовым, строится на обширном диалектном материале табасаранского языка, что дает ему возможность проследить эволюцию системы местных падежей в табасаранском языке. На основе этого анализа устанавливается, что падежи серии -ф «у» и -гъ «около», выступающие нерасчлененно во многих говорах южного и северного диалектов табасаранского языка, в северном диалекте в речи селения Пилиг употребляются дифференцирование: изуф штаб фазуф «у меня есть книга» (при себе), ср. изугъ китаб гъазугъ «около меня есть книга». Вместе с тем, как отмечает А.А. Магометов, и здесь «отмечается тенденция утраты дифференциации этих падежей (особенно в речи молодежи), где падеж на -гъ можно заменить. По-разному в специальной литературе трактуется значение суффикса -гь в табасаранском языке. В одних случаях, например, у П.К. Услара значение серийного показателя -гъ совпадает со значением показателя -ф и обозначает «у определенного предмета». Различие в их значении, как считает он, «тонкое и большего частью одна форма может занять другую. Форма къан-диф имеет более тесное и определенное значение, чем къандигъ. Следующие примеры объясняют различие:
- думу армиригъ пул гъаъ - у этого человека деньги есть, т.е. он достаточный человек, но быть может, в настоящую минуту при нем нет вовсе денег;
- думу армириф пул фаъ - у этого человека деньги находятся, т.е. он в настоящую минуту имеет на себе деньги» [Услар 1979 : 98].
В других случаях, при которых представлены семь серий, формы на -гь и -хъ(-ф) объединены в одну серию на основе сходства их семантики. Ср., приводимые суффиксы локальных падежей в южном диалекте табасаранского языка А.А. Магометовым, где формы -гъ и -хъ объединены в одну серию со значением «нахождение предмета у чего-нибудь, около чего-нибудь» [ 1965 : 117]. Когда же, он привлекает материал северного диалекта (с. Пилиг) и -гъ выводится как самостоятельный серийный показатель, он выступает со значением «около».
Однако на наличие у формы -гъ также значения «перед» доказывается рядом примеров, в которых изоморфизм суффиксов в существительных и превербов в глаголах служит лишним подтверждением этому, ср. айвандигъ руъккуън гьубсуз «воткнуть шест перед балконом»; улдаригъ парча гъинуз «занавешивать окна» (букв, «перед окнами красную ткань вешать спереди»). На наличие у показателя местного падежа —гь данного значения указывает и Б.Г.-К. Ханмагомедов, который в примечании очерка «Табасаранский язык» пишет: «В этой серии (в серии на -гъ/-хъ) исторически слились две самостоятельные серии: -гъ со значением «перед» и -хь со значением «около», что подтверждается фактами диалектов табасаранского языка и близкородственных ему языков» [Ханмагомедов 1967 : 549; 2000:207].
Морфемы глагольных лексем табасаранского языка
Табасаранская превербная система впервые стала объектом сравнительного анализа у A.M. Дирра в его работе «Цахурский язык» [1913], в которой табасаранские превербы сопоставляются с идентичными пре-вербами цахур-ского, рутульского и агульского языков, сводимые в единую таблицу.
У П.К.Услара превербы табасаранского языка не получили освещения [Услар: 1979].
Заслугой А.М.Дирра является и то, что он указывает на непосредственную связь превербов и показателей (послелогов) местных падежей. Как указывает он, суффиксы местных падежей могут повторяться в виде глагольных префиксов. Он в частности пишет: «Во многих глаголах мы находим ряд местных префисков, которые соответствуют нашим префиксам в словах: повесить, за-весить, при-весить, пере-весить, в-ходить, вы-ходить, вос-ходить, низ-ходить. В этих местных префиксах мы снова находим знакомые нам элементы склонения, а именно: л «на», к «на», гь «у», кк «под», ф «у», хъ «за» и къ «между» [Дирр: 1905 : 55].
О соотношении пространственных именных суффиксов и глагольных превербов в табасаранском языке пишет и К.Боуда [1939].
Вместе с соотношением показателей локативных падежей и пространственных превербов в специальной литературе рассматриваются и вопросы, касающиеся их происхождения. В частности, в грузинском языке «преверб то же самое для глаголов, что послелог для имени. Как первый, так и второй, - как указывает А.Г.Шанидзе - некогда были независимыми словами, но утеряли независимость и срослись с именем или глаголом» [Магометов 1965 : 218].
Всестороннему исследованию система превербов табасаранского языка подвергается А.А.Магометовым. Им проводится сравнительный анализ превербов табасаранского языка с превербами агульского и даргинского языков, в которых они получили широкое распространение. Выявляются общие и различительные черты в системе табасаранских и агульских превербов, определяется их материальная общность и количественный состав. Указывается, что система агульских превербов в принципе аналогична системе табасаранских превербов, а в некотором отношении даже сложнее табасаранской системы превербов [Магометов 1956]. Превербная система табасаранского языка получила отражение и в работе К.К. Курбанова «Система табасаранского глагола»[2003:23-28]. Пространственные превербы А.А. Магометов пишет: «В табасаранском языке пространственные превербы образуют систему, соответствующую местным падежам имени, в пре-вербах повторяются суффиксы местных падежей» [Магометов: 1965 : 218]. Приводится таблица именных суффиксов и глагольных превербов с их диалектными вариантами:
-кк (-кки) кк- (г-) «под»
-хь хъ- «за», «позади»
-гь (-къ) гъ- (къ) «между»
-к к- «на» (находиться в соприкосновении)
-ъ (-ъи) ъ- «в»
-хь / -гь хь-/гъ- «у», «около», «перед»
-ъин (-ыт) ил- «на»
Преверб ъ- «в, внутри». Данный преверб при глаголах (в абсолютном начале слова) на слух не воспринимается. Его наличие в глагольной структуре может подтвердить показатель местного падежа имени существительного, с которым глагольный преверб согласуется, ср. (ъ)абхьуз «сыпать, засыпать» в контексте танхли-ъ дах ин (ъ)-абхьуз «засыпать пшеницу в большой ларь». Изоморфизм морфем, основанный на повторяемости аффиксов в глаголе и субстантиве — характерное явление для лезгинских языков. Данная особенность указанных языков как нельзя лучше способствует восстановлению морфологического инвентаря. Аффикс ъ- выступает в составе сложного преверба (ъ)а-да- [(ъ)а-да-бгъуз «вытаскивать, вынимать», (ъ)а-дабхъуз «высыпаться)] и др.
Преверб гъ- / къ- «между, среди» в табасаранском языке имеет широкое применение. Южному гъ- в северных говорах соответствует къ-; и гъ и къ- восходят к звонкому увулярному къгъ. О рефлексах общелезгинского звонкого увулярного къгъ в лезгинских языках [Талибов: 1980]. Примеры: гъ и-бикьуз «мешать, смешивать» (мухна дох ин гъ и-дикънайи «пшеница была смешана с ячменем»); гъ ибиржуз «заворачиваться), укуты-вать(ся)» [йикк газетдигъ гъ ибиржнаии «мясо было завернуто в газету»]; гьубчівуз «входить, врываться (между кем-чем-л.)» [лиоюагь otca-навар гьубчіену «в стадо ворвался волк»]; гъабхъуз «попадать (между кем-чем-л.)» [mlyб раккиаригъ гъабхъ уз «защемить палец в дверях»] и др.
Преверб кк- «под» получает широкое распространение в табасаранском языке. Глагольный корень присоединив преверб кк- приобретает самые различные значения, но при этом все глагольные основы с данным превербом обозначают действие, направленное «из-под кого-, чего-либо» или «под кого-, что-либо». Ср. ккахъуз «попадать (подо что-либо), оказывается (под кем-чем-либо)» [машиндикк пеъ ккабхъну «под машину попала курица»]; ккада-тіуз «срезать, подрезать что-либо снизу» [тіумтіар ккадатіуз «убирать, срезать виноград»]; ккапіуз «подводить, заводить под что-либо» [гъаьйван гъуршнакк ккап! «заведи лошадь под навес»]; ккерхуз «висеть, свисать; подвешивать» Іерйириккан зугъ-лугъар ккерхна «с крыши свисают сосульки»]; ккудучуз «развязывать что-либо снизу; распрягать» [йицар ккудучуз «распрягать быков»].
Преверб кк- участвует и в образовании абстрактных значений глагола, так как наше исследование имеет пространственную направленность, мы не приводим этих примеров.
Преверб к-. Семантический диапазон преверба к- очень широк: помимо общего значения - «на вертикальной поверхности», - отмечаемого у преверба в других лезгинских языках, в табасаранском языке представлено и значение «в тесном контакте», «в сплошной массе». Ср. кабтіуз «лепить, прилеплять» [цалик купіар катіуз «прилеплять к стене кизяк»], «мазать, штукатурить» [хулар катіну ккудукінадар «дом еще не оштукатурен»]; капіуз «подмешивать, подливать» \чайик никк кап J уз «подлить молока в чай»]; керхуз «вешать» \унч1варик пердйир керхуз «вешать занавески на окна», ккумрик сиф кебхуз «повесить сито на гвоздь»]; кепіуз «взбираться, карабкаться» [гъарзук кепіуз «взобрать ся на скалу»]; кибтіуз «присоединять, прикреплять» [ккурттдик сед-фар китіиайи «к сорочке были пришиты пуговицы»]; кивуз «вешать, навешивать» {цаларик суратар кивна «по стенам развешаны картины»]; кгтуз «окунать, бросать» [чайик шекер кипуз «класть (бросать) в чай кусок сахару»].
Морфемы глагольных лексем восточно-лезгинских языков
При сравнительно-историческом исследовании превербной системы в лезгинских языках возникают значительные трудности с хронологизацией данных морфем и их функционированием в дагестанских языках. В связи с этим встает вопрос о материальной и семантической реконструкции. Основная сложность связана с разграничением процессов инноваций и архаизмов. Для их разграничения требуется привлечение большого количества материала дагестанских языков из различных источников. Кроме этого, необходимо идентифицировать привлекаемый материал, что требует новых реконструкций, которые связаны с трудностями, так как реконструируются не целые слова, а отдельные морфемы, вычленяющиеся из состава разных глагольных основ.
Ключевым компонентом в формировании локальных морфем выступает общедагестанский синкретизм, следы которого проявляются в том, что при материальных расхождениях данных морфем в дагестанских языках прослеживается общая тенденция - способность их во многих случаях выражать как пространственные, так и направительные значения. Универсальный характер этого явления верифицируется материалами разных групп дагестанских языков в области местных падежей, указательных местоимений и глагольных превербов. Анализ материала показывает, что как пространственные, так и направительные превербы, реконструируемые на общедагестанском уровне восходят к пространственно-направительным аффиксам: в прадагестанском состоянии в них были заложены пространственные и направительные семы. Имеющиеся расхождения в превербных системах современных дагестанских языков есть результат как фонетических, так и семантических модификаций. В другом случае эти различия вызваны образованием собственно направительных морфем, которые являются продуктом позднего образования, относящегося к периоду после распада общедагестанского состояния, ср. лезг. а-л-ук1ун, таб. а-л-ахъуз, аг. a-л-икіас «одеться» (л выступает с пространственным значением) и рут. л-ыъын «одевать(ся)» (пространственное значение), л-аъч1ун «подниматься» (направительное значение), цах. а-л-аъъас «одевать» }-л-узарас «встать».
Система превербов лезгинских языков отошла от модели, которая характеризует систему местных падежей, складывающуюся из пространственно-направительных значений, см. аг. дара-ъ «в лесу», «в лес». В данных языках пространственные и направительные превербы материально расходятся: для передачи пространственных значений в лезгинских языках употребляются пространственно-направительные аффиксы, соотносящиеся с серийными показателями; а направительные превербы образуют модель, которая складывается на основе синкретизма аффиксов с напарвитель-ной семантикой: лезг. э-къ -ечіун «выйти» (от ориентира), «подняться» (вверх).
В лезгинских языках широкое применение превербы находят в табасаранском и агульском языках, особенно в последнем. Здесь представлены восемь пространственных (локальных) и четыре направительных превербов. Направительные превербы распределяются по двум плоскостям - горизонтальной и вертикальной, и сообразно им образуют две оппозиционные пары: 1) «к ориентиру» (ч) — «от ориентира» (Э); 2) «вверх» (гъ) - «вниз» (д). В агульском языке пространственные превербы, присоединяясь к определенной основе, образуют парадигматический и словообразовательный ряды: ъ-ачаг1вас «войти (в полое пространство)», гь-ачагіеас «подойти (спереди)», гъ очаг/вас «входить (между какими-либо объектами)», ал-чагіеас «взойти (на...)», к-ичаг1вас «идти (к наклонной плоскости)», к-ичаг1вас ( — кк-ичаг1вас) «идти (под...)», ф-ачагівас «идти (к... )»,хъ-учаг1вас «идти (за...)».
В табасаранском морфемы пространственной ориентации аналогичны морфемам агульского языка, но здесь завершается наметившаяся по говорам тенденция слияния форм гъ «перед» и ф «около», «возле», «у», отмечается их факультативное употребление. Как и в других лезгинских языках в табасаранском глагольные превербы соответствуют падежным формантам, что демонстрируется изоморфизмом указанных аффиксов в глаголах и именах:
- изу ги-впуза дафттар усттули-кки «я положил книгу под стол»;
- изу хъи-внуза дафттар ус ттули-хъ «я положил книгу за стол»;
- изу къи-внуза кіаджа дафттури-къи «я положил письмо в книгу (между страницами)»;
- изу ки-внуза сурат цали-к «я повесил картину на стену»;
- изу ъи-внуза дафттар усттулин таъх улди-ъи «я положил книгу в ящик стола»;
- изу гьи-внуза дафттар йав ули-хъ «я положил книгу перед тобой»;
- изу ил-и-внуза дафттар усттули-ъин «я положил книгу на стол» [Магометов 1965 : 218-219].
В табасаранском языке, как и в агульском языке, превербы сохраняют строгий парадигматический ряд, что выявляется при их варьировании с одной и той же глагольной основой: ил-итуз «посадить на кого-, что-нибудь», хъ-итуз «посадить позади кого-, чего-либо», гъ-итуз «посадить перед кем-, чем-нибудь», кк-итуз «посадить под чем-нибудь», гъ -итуз «посадить между чем-нибудь, оставить где-нибудь», к-итуз «посадить, чтобы быть в соприкосновении с чем-нибудь (например, подсадить на турник)».
В лезгинском языке пространственные превербы претерпели изменения: в структуре глагольной основы они не выстраиваются в строгий парадигматический ряд, как в агульском и табасаранском языках. Помимо этого они подверглись и количественному изменению:
Примеры: х-кк-атун «отпасть»;
ал-атун «сходить (с поверхности чего-либо)»;
аг-атун «приближаться вплотную, пододвигаться»;
ак-атун (акк-атун) «попадать (под что-либо)».
(ъ)а-ватун «провалиться» .
