Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие вопросы теории эмоций
1.1. Что такое эмоция? 18
1.2. Некоторые проблемы классификации эмоций 32
1.3. Анализ эмоциональных концептов 42
1.3.1. Общие замечания 42
1.3.2. Метафора в исследовании эмоциональных концептов 45
1.3.3. Описание эмоций с помощью метафор и метонимий (когнитивные сценарии) 55
1.4 Выводы по главе 1 66
1.5 Примечания 68
Глава 2. Экспериментальные исследования эмоционального лексикона и эмоционального значения
2.1. Общие замечания 72
2.2. Анализ слов- названий эмоций 74
2.2.1. Анализ эмоционального лексикона по данным ассоциативных и толковых словарей 74
2.2.2. Экспериментальные исследования слов-названий эмоций 89
2.3. Исследование эмоционального компонента значения 105
2.3.1. Некоторые точки зрения на соотношение значения слова и его эмоциональных характеристик 105
2.3.2. Анализ материалов ассоциативного словаря 112
2.3.3. Экспериментальное исследование эмоциональной нагрузки слова 116
2.3.4. Экспериментальные исследования лексики (поиск методики и материала) 130
2.4 Выводы по главе 2 150
2.5 Примечания 154
Глава 3. Эмоционально-чувственный компонент значения слова: вопросы теории
3.1. Проблема предмета исследования 156
3.1.1. К вопросу о природе и специфике эмоциональных явлений 156
3.1.2. Эмоции и язык 165
3.2. Эмоционально-чувственный компонент значения слова 170
3.3. Выводы по главе 3 178
3.4. Примечания 181
Заключение 182
Список литературы 186
Приложение 207
- Что такое эмоция?
- Некоторые проблемы классификации эмоций
- Анализ слов- названий эмоций
- Проблема предмета исследования
Введение к работе
В последние годы все большую актуальность приобретают исследования лексики в аспекте, в лингвистической науке традиционно именуемом "эмотивная семантика". Популярность, которой изучение эмотивных характеристик слова и текста пользуется в последние десятилетия (см., например, [Бабенко 1989; Кинцель 1997; Пищальникова 1996; Фомина 1996а, 19966; Шаховский 1987; Johnson-Laird & Oatley 1989; Thagard 1998] и мн. др.), с годами не уменьшается. Наоборот, число работ, так или иначе затрагивающих проблемы эмотивности/эмоциональности слова (о разграничении терминов "эмотивность" и "эмоциональность" см.: [Мягкова 1988], а также обсуждение проблем терминологии в настоящей работе) за последние годы значительно возросло (ср., например, количество работ по указанной проблематике в [Симпозиум X] и [Симпозиум XII]).
С одной стороны, такое внимание к характеру взаимодействия эмоций и языка свидетельствует о чрезвычайной актуальности научного поиска в этом направлении, поскольку, несмотря на огромное количество исследований в этой области, многие вопросы до сих пор остаются без ответа. В первую очередь, все еще можно говорить о том, что "само понятие эмотивности (эмоциональности) и методы выявления и репрезентации эмотивного субстрата в текстах, функционирующих в массовой и/или глобальной коммуникации, остаются далеко не ясными" [Сорокин 1982:71]. Существующие многочисленные описания и классификации так называемой эмоциональной лексики вряд ли можно назвать исчерпывающими, а опыт работы с разного рода текстами и экспериментальные данные указывают на то, что многие слова, являющиеся эмотивными для носителей языка, в такие классификации просто не попадают (см. об этом: [Мягкова 1990а])
С другой стороны, проблемы, возникающие в процессе анализа эмотивных средств языка, свидетельствуют о необходимости новых путей исследования. Ранее (см.: [Мягкова 1988; 1990а]) была сделана попытка дать обоснование целесообразности исследования эмоциональности слова с позиций психолингвистики. Результаты описанных в указанной работе и более поздних (например, [Мягкова 1996]) экспериментов подтвердили правомерность такого подхода, полученные материалы позволили выявить некоторые закономерности функционирования слова в индивидуальном лексиконе, однако заставили задуматься о необходимости разработки теории, обладающей объяснительной силой и способной служить основанием для дальнейшего экспериментального исследования. Попытка похода к созданию такой теории и содержится в предлагаемой диссертации.
В более раннем исследовании [Мягкова 1981; 1990], с учетом специфики психолингвистического подхода к анализу эмоциональности слова, исследуемый феномен был обозначен словосочетанием "эмоциональная нагрузка слова". Этот термин заимствован из работы Я.Рейковского, в которой он используется для обозначения таких свойств слов, "благодаря которым они выражают и называют эмоции" [Рейковский 1979:59]. На этапе предварительного исследования использование данного термина дало возможность отграничить разрабатываемую трактовку эмоциональности слова от традиционно лингвистической, а также свести воедино составляющие этот аспект значения компоненты. Однако это весьма "приблизительное" рабочее определение позволило обсуждать проблемы эмоциональности слова как единицы индивидуального лексикона в самом общем виде, но в то же время избежать исчерпывающего определения собственно предмета
исследования. В некоторой степени это объясняется сложностью самой проблемы: если мы обращаемся к изучению психического феномена, и основываем свои изыскания на данных психологии эмоций, в которой, как указывает В.К.Вилюнас, вопрос об объекте также не разработан [Вилюнас 1989:50], дать такое определение чрезвычайно сложно. Поскольку опыт исследования показал, что название "эмоциональная нагрузка слова" не совсем отражает специфику изучаемого феномена, более того, носителями русского языка оно воспринимается как неприятное, пришлось продолжить поиск соответствующего термина.
Используемое в данной работе выражение "эмоционально-чувственный компонент значения слова (как единицы индивидуального лексикона)" представляется приемлемым по ряду причин.
Во-первых, оно указывает на специфику психолингвистической трактовки слова как единицы речевой/языковой способности человека -его индивидуального лексикона. Если в лингвистическом представлении о слове как единице абстрактной языковой системы его значение может быть представлено в виде набора конкретных компонентов, то значение слова как единицы индивидуального лексикона может быть охарактеризовано как процесс соотнесения идентифицируемой словоформы с некоторой совокупность продуктов переработки чувственного и рационального, индивидуального и социального предшествующего опыта человека [Залевская 1981:31]. Согласно концепции специфики индивидуального лексикона А.А.Залевской, "слово при его функционировании выполняет роль, сравнимую с ролью лазерного луча при считывании голограммы: оно делает доступным для человека определенный условно-дискретный фрагмент континуальной и многомерной индивидуальной картины мира во всем богатстве связей и отношений, полнота которых обеспечивается в разной мере осознаваемой опорой на прямые и/или опосредованные выводные знания и переживания разных видов" [Залевская 1999: 245].
Излагая концепцию психологической структуры значения, основы которой были заложены еще в трудах И.М. Сеченова, Л.С. Выготского, С.Л. Рубинштейна и др., А.А. Леонтьев [1971:8-11] отмечает, что такое представление о значении не сводит его к индивидуальному, субъективному значению (ср. также: [Залевская 1998]). Объективируясь в слове, идеальная форма существования предметного мира включается в систему общественно выработанного знания и приобретает "относительную самостоятельность, как бы вычленяясь из психической деятельности индивида" [Рубинштейн 1957:41]. Тем не менее, такое объективное значение всегда преломляется через индивидуальное, субъективное (см. также об ошибочном характере противопоставления объективного и субъективного: [Зинченко 1997; Леонтьев Д.А. 1996]). При такой трактовке значения представление об эмоциональных характеристиках слова значительно меняется - преломляясь через индивидуальный опыт человека слово не может не окрашиваться многочисленными впечатлениями, переживаниями, отношениями и пр. Отсюда следует, что такая окраска должна быть неотъемлемой характеристикой каждого слова, независимо от того, к какой лексико-семантической группе оно принадлежит согласно лингвистической классификации. Кроме того, представление о значении как о процессе исключает возможность его моделирования в виде статичного, неизменного образования. В таком случае, логично предположить, что и эмоциональные характеристики слова также могут варьироваться в процессе жизни слова, что и обусловливает трудность их фиксации и интерпретации. Необходимо подчеркнуть, однако, что результативное изучение понимаемого таким образом эмоционального значения может быть организовано только в том случае, если постулируемый психолингвистический подход не рассматривается просто как "тот, который выбран здесь для более подробного и детального обоснования" [Кубрякова 1997:6], но реализуется последовательно как реальная база исследования.
Во-вторых, анализ психологических исследований эмоций показал, что существующие теории эмоций пока еще далеки от полного понимания этого сложного явления. Весьма проблематичным оказывается разграничение эмоций и таких психических феноменов, как чувства, настроения и т.п. Однако в последних исследованиях психики (см., например, [Василюк 1993; Веккер 1998; Branscombe 1988; Damasio 1995] и др.) акцент делается не на разделение и противопоставление эмоций и других психических процессов, а на реализацию подхода к исследованию психики как единства и взаимообусловленности этих процессов. При анализе эмоций с точки зрения такого подхода разрешаются многие противоречия, возникающие при попытке исследования эмоций лишь на основании их физиологических или вербальных коррелятов. Кроме того, становится понятной условность лингвистического разграничения таких компонентов значения, как эмотивность, оценка, экспрессивность и пр. Оказывается также, что термин "эмотивный/эмоциональный" не отражает всей специфики той стороны значения, которая связана с чувствами, эмоциями и другими отношениями, в которые вступает человек в своей повседневной жизни и в каждом опыте речевой коммуникации. Поэтому на данном этапе исследования нам представляется более уместным термин "эмоционально-чувственный компонент". Его содержание более детально раскрывается в соответствующем разделе работы.
Актуальность исследования эмоционально-чувственного компонента значения слова как единицы индивидуального лексикона обусловлена, в первую очередь, тем, что на современном этапе развития мировая наука достигла такого уровня понимания речевой деятельности человека, когда на первый план выходит рассмотрение проблем, связанных с пониманием реальных процессов использования языка. Поэтому первостепенное значение приобретает решение вопросов о том, как происходит функционирование языковой/речевой способности человека, какие механизмы лежат в основе использования индивидом языковых единиц и, в первую очередь, слова. Разработка психолингвистической теории эмоциональности слова важна, с одной стороны, потому, что назрела необходимость интегрирования знаний, накопленных в рамках существующих теорий эмоциональных явлений, а также теоретического обоснования имеющихся противоречивых экспериментальных данных. С другой стороны, создание такой теории необходимо, поскольку исследование эмоциональных характеристик лексики может пролить свет на универсальные свойства языковой/речевой способности человека и на роль слова в ее организации и функционировании.
Целью данной работы явилось формулирование основ психолингвистической теории эмоциональности слова, способной учесть и объяснить противоречия в существующих представлениях о данном феномене, а также решить вопрос о принципиальной возможности его описания. Для достижения поставленной цели было необходимо решить следующие задачи:
- обобщить опыт психологических и когнитивных исследований феномена эмоции с точки зрения выяснения сущности эмоции как психического явления и постановки вопроса о предмете исследования психолингвистической теории эмоциональности;
- обобщить опыт лингвистических, когнитивных и психолингвистических исследований эмоций с точки зрения взаимодействия эмоций и языковых средств, используемых для их обозначения и выражения, а также лингвистических исследований эмотивной лексики с целью обоснования ограниченности трактовки слова как дискретной двусторонней единицы при изучении его как достояния конкретного индивида и необходимости рассмотрения значения слова как совокупности продуктов различных процессов оперирования знаниями разных типов;
- сопоставить разные подходы к изучению феномена эмоции и объяснить имеющиеся в них противоречия с точки зрения исследования психики как единства психических процессов;
- на основании анализа результатов серии экспериментальных исследований обосновать принципиальную . возможность выявления некоторых аспектов эмоционально-чувственного компонента значения слова как единицы индивидуального лексикона;
- проанализировать разнообразные экспериментальные данные (материалы ассоциативных экспериментов и экспериментов на многомерное шкалирование) с целью выяснения специфических особенностей отражения словом эмоционально-чувственного опыта человека;
- на основании обобщения теоретических и экспериментальных данных предложить психолингвистическую трактовку эмоционально-чувственного компонента значения слова.
Материалом для исследования послужили:
- Результаты анализа разнообразных психологических теорий эмоций, сформировавшихся в разное время и с разными теоретическими установками. Использованные работы включали публикации в основном на русском и английской) языках и освещали как ставшие классическими, так и более современные теории эмоций, причем значительная часть этих публикаций вводится в научный обиход впервые.
- Результаты анализа значительного количества лингвистических и психолингвистических работ по эмотивности/эмоциональности языковых средств (на русском и английском языках; многие из этих публикаций также впервые стали предметом обсуждения).
- разнообразный фактический (экспериментальный) материал, включающий данные как собственных экспериментальных исследований автора (всего 8 экспериментов, в которых участвовали 427 испытуемых), так и других исследователей по разным языкам (русскому, английскому, итальянскому), а также многолетние (около 20 лет) наблюдения автора при работе по курсам языковедения в вузе и в ходе обучения практике английского языка студентов и аспирантов разных специальностей.
В качестве методов исследования в данной работе послужили теоретический анализ интегративного типа и обобщение фактов, полученных через наблюдение и эксперимент.
В результате проведенного исследования сформулированы и выносятся на защиту следующие теоретические положения:
1. Более или менее полное представление о характере и специфике эмоционально-чувственных характеристик слова как единицы языковой/речевой способности человека может быть получено только на основании интегративного подхода к исследованию языка как психического феномена в единстве и сопоставлении с другими явлениями психики.
2. С точки зрения понимания слова как средства доступа к единой информационной базе человека каждое слово в той или иной степени обладает определенными эмоционально-чувственными характеристиками, которые могут трактоваться как эмоционально-чувственный компонент значения слова.
3. Феномен, обозначенный в данном исследовании как эмоционально-чувственный компонент значения слова, в целом представляет собой комплекс связанных со словом разнообразных переживаний, специфической особенностью которого является одновременное функционирование на разных уровнях осознавания.
4. Особая структурная характеристика эмоционального состояния -его двунаправленностъ, то есть одновременное переживание состояния объекта и субъекта эмоции - должна оказывать влияние на формирование эмоциональных характеристик единиц языка. Поэтому эмоционально-чувственный компонент значения слова, включая одновременно как социально опосредованные, так и специфически личностные/индивидуальные переживания индивида, является амбивалентным.
5. Поскольку сама эмоция как психический феномен представляет собой сложное многоуровневое явление, на уровне лингвистического анализа языка, как правило, фиксируются лишь устоявшиеся, опосредованные культурой нормативные эмоции. Поэтому лингвистические описания эмотивной лексики охватывают лишь один из аспектов взаимодействия языка и эмоциональной сферы человека.
6. Характер и специфика эмоционально-чувственного компонента значения слова как единицы индивидуального лексикона может быть выявлена лишь частично с помощью экспериментальных процедур, предусматривающих комплексное использование экспериментальных методик, в том числе шкалирования и ассоциирования.
Научная новизна проведенного исследования состоит в том, что в нем впервые на основании концепции психики как единства психических процессов осуществлен последовательный психолингвистический подход к анализу эмоциональных характеристик слова как единицы индивидуального лексикона, а в рамках этого подхода четко сформулирована концепция эмоционально-чувственного компонента значения. Построение психолингвистической теории эмоциональности слова осуществляется с опорой на новейшие исследования в области психологии эмоций, когнитивной психологии и когнитивной лингвистики, многие из которых впервые вводятся в научный обиход на русском языке. Доказана принципиальная возможность экспериментального выявления специфических характеристик эмоционально-чувственного компонента значения слова, показана его комплексность и амбивалентность.
Теоретическая значимость работы состоит в следующем:
- На основании рассмотрения психологических теорий эмоций показана недостаточность лингвистического подхода к анализу эмоциональных свойств слова и целесообразность анализа этих свойств с позиций психолингвистики; показано также, что с точки зрения достижения полноты описания эмоциональных характеристик лексики лингвистический и психолингвистический подходы являются взаимодополнительными.
- Сформулированы основы психолингвистической теории эмоциональности слова как единицы индивидуального лексикона в контексте теории единства психических явлений. Показана необходимость четкой постановки вопроса о предмете исследования и необходимости последовательного соблюдения исходных теоретических положений.
- Обоснован тезис о принципиальной возможности описания эмоционально-чувственного компонента значения слова, понимаемого как комплекс связанных со словом переживаний.
- Показана амбивалентность и исключительная сложность исследуемого феномена с точки зрения многообразия и многоуровневости задействованных в нем процессов.
Практическая значимость результатов проведенного исследования обусловлена возможностью включения их в учебные курсы по психолингвистике, основам языкознания, лексикологии, а также использования их в качестве теоретической основы для написания студенческих курсовых и дипломных работ с целью дальнейшей разработки психолингвистической теории эмоциональности слова; кроме того, результаты исследования могут найти практическое применение в курсах преподавания языка (как родного, так и иностранного).
Апробация результатов исследования: основные положения и результаты работы были изложены в выступлениях и при участии в дискуссиях в ходе международных, всероссийских и региональных симпозиумов, конференций, совещаний в России и за рубежом, включая XII Международный симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации "Языковое сознание и образ мира" (Москва, 1997), международные конференции и семинары (Москва, 1996; 1998; Тамбов 1997; 1998; Курск 1998; Гданьск, Польша 1998; Уфа 1998; Воронеж 1999), всероссийские (Пятигорск 1996, Архангельск 1998; Казань 1999) и региональные (Курск 1998; Воронеж 1999) конференции. Результаты исследования обсуждались на заседаниях регионального общества психолингвистов (Курск, 1997, 1998, 1999).
По теме диссертации опубликованы 2 монографии, глава в коллективной монографии, 15 статей, тезисы 13 докладов.
Структура диссертации: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения.
В первой главе дается обзор некоторых теоретических изысканий в области психологии эмоций, цель которого - показать, насколько различными могут быть трактовки одного и того явления в зависимости от избранной ученым системы координат. В число работ, которые привлекли внимание автора, вошли как общепсихологические исследования, в рамках которых предприняты попытки создания классификации эмоций (как правило, на основании их функционального назначения или физиологических и/или вербальных коррелятов), так и исследования, выполненные в русле когнитивной психологии (где анализируется соотношение эмоции и когниции и выясняется роль эмоций в процессах познания) и когнитивной лингвистики (решающие задачу концептуального анализа эмоций на материале характеризующих эти состояния концептуальных метафор и раскрывающих их метафорических и метонимических выражений). Обращение к психологическим теориям представляется нам необходимым по ряду причин. Прежде всего, чтобы адекватно описать, точнее - приблизиться к описанию чувственного содержания слова, нужно, несомненно, достаточно хорошо представлять себе специфику отражаемого словом явления. Надежные данные в этом плане могут предоставить, в первую очередь, психологические исследования. Кроме того, такие работы, как правило, содержат обширный языковой материал (например, названия чувств, настроений, эмоций), который может оказаться весьма полезным при организации экспериментальных исследований.
Вторая глава содержит обзор лингвистических и психолингвистических работ, посвященных исследованию эмоционального лексикона и эмоционального/эмотивного значения, а также описание серии экспериментов, предпринятых с целью выявления характера и специфики эмоционально-чувственных характеристик слова. Результаты экспериментов рассматриваются в качестве некоторых предварительных данных для дальнейшей разработки психолингвистической теории эмоционально-чувственного компонента значения слова. Ценность этих данных состоит в том, что они в целом подтверждают исходную гипотезу о наличии такого компонента в структуре значения любого слова как единицы индивидуального лексикона. Кроме того, проведение серии экспериментов позволило сделать некоторые выводы относительно целесообразности использования выбранных методик и возможности их модификации для дальнейшего исследования.
Размышления относительно специфики эмоционально-чувственного компонента значения слова как единицы индивидуального лексикона составляют содержание третьей главы. Особое внимание здесь уделяется проблеме собственно предмета исследования, для чего потребуется снова обратиться к исследованиям в области психологии и нейропсихологии. На основании анализа этих работ и результатов описанных ранее экспериментов делается попытка построения гипотетической модели, в общих чертах отражающей специфику эмоционально-чувственного содержания слова и показывающей его зависимость от уровней осознаваемости составляющих его элементов и социальной и этнокультурной опосредованности. В отличие от традиционного лингвистического представления об эмотивном значении психолингвистическая трактовка, отказываясь от рассмотрения языка как абстрактной системы, позволяет установить закономерности реальной жизни слова в лексиконе с учетом многообразия стоящих за ним психических процессов. При такой постановке вопроса снимается необходимость навязывания жестких рамок эмотивного значения и ограничения круга обладающих им слов: результаты экспериментального исследования и логика теории подсказывают, что так называемая "эмотивная лексика" (наличие которой в системе языка несомненно) для реального носителя языка составляет лишь малую часть всего многообразия слов, которые он/она использует для выражения и понимания чувств и эмоций.
В Заключении подводятся общие итоги исследования, которое рассматривается как первый и основной этап изучения эмоционально-чувственных характеристик слова. Заложенные в работе теоретические основания психолингвистической теории эмоциональности лексики дают возможность наметить и некоторые перспективы дальнейшего исследования в плане конкретизации описания составляющих эмоционально-чувственного компонента значения слова как единицы индивидуального лексикона.
Что такое эмоция?
В рамках исследования слова как единицы индивидуального лексикона и средства доступа к единой информационной базе человека (см.: [Залевская 1990а]) нельзя не учитывать факторы, связанные с взаимодействием эмоций и языка. Повышенный интерес к эмоциональной сфере человека со стороны языковедов вполне оправдан: поскольку эта сфера пронизывает все стороны нашего существования, она должна оставлять свой след и в языке. Здесь, впрочем, возникает целый ряд вопросов, способных обескуражить даже достаточно опытного и искушенного исследователя. Например, что именно мы ищем, когда пытаемся выявить наличие "следов" эмоций в языковых структурах? Что вообще мы имеем в виду, используя термин "эмоция" в выражениях типа "категоризация эмоций средствами языка"? Несмотря на то, что предпринимаются попытки систематизированного описания единиц языка, выражающих или называющих эмоции (см., например: [Бабенко 1989; Шаховский 1987; Фомина 1996а; 19966], а также обзоры: [Мягкова 1990а; Перфильева 1997а]) авторы вкладывают в содержание этого понятия весьма разнообразные смыслы. Эти смыслы могут быть обусловлены, с одной стороны, научной парадигмой, в рамках которой работает исследователь (например, лингвистической или психолингвистической), а с другой стороны - сложностью и противоречивостью самого исследуемого феномена. Как отмечает В.И. Шаховский, "любая языковая личность знает, что такое эмоция, но ее научная дефиниция еще никому не удавалась изтза расплывчатости самого концепта, принадлежащего ряду смежных с лингвистикой наук" [Шаховский 1996: 29]. Сам автор при этом считает целесообразным "более или менее наивное понимание эмоций как специфической формы человеческого отношения к миру и к себе в этом мире, а также его языкового отражения в лексиконе и речевой деятельности человека" [Ibid.]. Следует отметить, однако, что многие авторы, предпринимающие попытки научного описания эмотивных/эмоциональных характеристик лексических единиц (см., например, [Бабенко 1989; Шаховский 1987; Фомина 19966] и др.) не дают в своих работах четкого определения эмоции и даже не ставят перед собой такую задачу (см. о необходимости "доопределения" предмета исследования: [Фрумкина 1995: 79-80]). Это позволяет предположить, что в основе их теорий лежит именно "наивное" (интуитивное) представление об исследуемом феномене, которое расценивается как само собой разумеющееся.
Вполне логично, что в поисках теоретического обоснования для своих проектов авторы лингвистических и психолингвистических исследований эмотивности/эмоциональности1 языка обращаются к психологии эмоций. Здесь, однако, также возникает целый ряд проблем.
Прежде всего, оказывается, что психология эмоций не располагает единой теорией эмоциональных явлений, и многие авторы сам термин "эмоция" трактуют по-разному (см. о различных подходах к этой проблеме [Выготский 1968]). Например, в качестве основных понятий рассматриваются так называемые "аффективные состояния", или "глобальные настроения", имеющие качественные характеристики возбуждения или депрессии; центральной характеристикой таких состояний настроения является их "диффузность и нефокусированность" [Ellis & Ashbrook 1988: 58]. Эмоции при этом трактуются как "более специфические реакции на конкретные события", они имеют идентифицируемую причину, определенный момент возникновения и относительно небольшую длительность. "Язык позволяет нам сказать, что мы боимся "чего-то" или сердимся "на что-то", но мы бываем только "в" настроении волнения, счастья или печали. Настроения могут быть результатом серии умеренно приятных или неприятных событий, ни одно из которых может не быть достаточно интенсивным, чтобы само по себе вызвать эмоцию, но которые в совокупности оставляют человека в обще позитивном или негативном состоянии настроения.
Следовательно, настроения не всегда имеют легко идентифицируемую причину. Они могут возникать постепенно и имеют тенденцию продолжаться дольше, чем эмоции" [Ibid.]. Очень важно также, что настроения могут развиваться как остаточные явления специфической эмоции, после того как интенсивность эмоции снижается, а ее причина больше не находится в фокусе внимания (см. также: [Schwarz & Clore 1988]). Процитированная выше работа является также примером исследований, в которых отмечается связь настроений и эмоций с языком: "Менее дифференцированная природа настроений отражена в том, что в языке, по-видимому, имеется меньше слов для обозначения настроений, чем для обозначения эмоций. ... Это наводит на мысль, что информационная ценность конкретных эмоций более ограничена, чем информационная ценность глобальных настроений" [Ellis & Ashbrook 1988: 59].
Некоторые проблемы классификации эмоций
Несмотря на то, что само понятие эмоции может трактоваться по-разному, и не имеется единой теории эмоций, в этой области исследования накоплен большой фактический материал, систематизация которого осуществляется через попытки классификации эмоций. Существующие классификации довольно многочисленны и разнообразны (см обзоры: [Мягкова 1990а; Kovecses 1990; Ungerer & Schmid 1996] и др.), а основаниями для них, как правило, становятся названные выше связи, функции или признаки (физиологические или языковые корреляты); иногда классификация осуществляется с учетом нескольких параметров [Ungerer & Schmid 1996: 131]. В связи с этим классы эмоциональных явлений, включаемые в ту или иную теорию, могут значительно отличаться друг от друга. В.К. Вилюнас [1984: 5-6] справедливо указывает на то, что для сопоставления различных теорий необходимо понять реальное содержание базовых понятий, вокруг которых строится теория, поскольку именно от этого зависят ее многие особенности. В качестве примера он сравнивает два типа теорий: те, которые наделяют аффективностью всякий психический процесс (В. Вундт, Н. Грот, С.Л. Рубинштейн), и те, в которых аффективное состояние является индикатором некоторого отклонения от нормы в протекании психического процесса (Ж.-П. Сартр, П.В. Симонов). Здесь необходимо отметить, что понятие нормы также довольно часто упоминается в связи с обсуждением эмотивного/эмоционального значения слова, чаще всего - в контексте анализа этого значения как части коннотации (см., например, [Говердовский 1977; Жельвис 1990; Попова, Стернин 1984; Шаховский 1983] и др.). В случае наличия в значении слова эмотивного/эмоционального компонента речь идет, как правило, именно об отклонении от нормы, хотя и здесь возможны различные трактовки основных понятий.
Следует согласиться с тем, что "решение вопроса об объеме класса эмоциональных явлений представляет собой как бы визитную карточку каждой теории, важнейшую исходную ее характеристику, которую следует прежде всего учитывать при определении к ней требований и ожиданий" [Вилюнас 1984: 5-6].
В известной дискуссии конца 70-х - начала 80-х [Симонов 1981; 1982; 1983; Додонов 1978; 1982] "столкнулись" две теории эмоций: потребностно-информационная теория П.В. Симонова и ценностная теория Б.И. Додонова. Посмотрим, как отличаются включенные в эти теории классы эмоций в зависимости от используемых авторами критериев классификации (не обсуждая дискутируемые вопросы, поскольку это не входит в задачи настоящего исследования).
В первой из названных теорий классификация эмоций осуществляется в зависимости от величины потребности, вероятности ее удовлетворения и характера действий. По характеру действий все эмоции подразделяются на две основные группы: реализующие контактное взаимодействие с объектом или дистанционные действия по отношению к нему. В первую группу входят такие эмоции, как наслаждение, удовольствие, безразличие, неудовольствие, отвращение, страдание (названия расположены по принципу возрастания величины потребности и снижения вероятности ее удовлетворения). Вторая группа включает восторг, счастье, радость (действия овладения, обладания объектом); бесстрашие, смелость, уверенность, расслабление, настороженность, тревогу, страх, ужас (действия защиты, сохранения объекта); торжество, воодушевление, бодрость, невозмутимость, нетерпение, негодование, гнев, ярость, бешенство (действия преодоления, борьбы за объект; во всех трех подгруппах названия эмоций также расположены в порядке возрастания величины потребности и снижения вероятности ее удовлетворения) [Симонов 1981: 142; 1982:49].
Вторая теория предлагает классифицировать эмоции на основании их ценностного содержания. В рамках этой классификации перечисляются следующие группы эмоций: 1) альтруистические (нежность, умиление, радость за другого, сопереживание, забота, участие, жалость); 2) коммуникативные (желание общаться, симпатия, расположение, уважение, признательность, благодарность, обожание, желание заслужить одобрение); 3) глорические (стремление завоевать признание, почет, уязвленное самолюбие, гордость, превосходство и др.); 4) праксические (желание добиться успеха в работе, напряжение, любование результатами труда, приятная усталость и др.); 5) пугнические (жажда острых ощущений, решительность, азарт); 6) романтические (стремление к необычному, ожидание чуда и т.п.); 7) гностические (удивление, недоумение, догадка и др.); 8) эстетические (жажда красоты, наслаждения и пр.); 9) гедонистические (веселье, беззаботность, безмятежность, нега и др.); акизитивные (стремление коллекционировать) [Додонов 1978: 29-30].
Анализ слов- названий эмоций
С точки зрения исследования эмоциональных характеристик слова внимания заслуживают лексические единицы, называющие эмоции и эмоциональные состояния (см. главу 1). Учитывая, что приводимые в известных нам публикациях "списки" эмоций и эмоциональных состояний весьма разнообразны в количественном и качественном отношении, можно предположить, что, предприняв детальный анализ значений такого рода слов, можно приблизиться к пониманию специфики "эмоциональной картины мира" и попытаться узнать, является ли такая "картина" специфичной для разных языковых культур. Следует подчеркнуть, однако, что, говоря об анализе значения слова, мы постоянно должны иметь в виду, о каком значении идет речь (см.: [Жинкин 1998:168], а также о двойственной медиативной функции значения: [Залевская 1998]). Понятно, что при дефиниционном анализе слов по данным толковых словарей мы рассматриваем значение в его системно-языковом аспекте, в то время как ассоциативные материалы и данные психологических и психолингвистических экспериментов дают нам выход на те или иные аспекты значения как достояния индивида.
Итак, СЮ. Перфильева проанализировала параллельные списки названий эмоций в русском и английском языках в своей курсовой работе, выполненной на факультете иностранных языков Курского госпедуниверситета [Перфильева 1997а]. Списки были получены путем сравнения названий эмоций, встречающихся в ряде классических трудов по проблемам эмоций. Эти списки далее были подвергнуты . дефиниционному анализу по ряду толковых словарей соответствующих ) языков, а затем сравнивался объем русских и английских понятий, I определенных словарями. Рассмотрим некоторые примеры.
По данным СЮ. Перфильевой [1997а] объем дефиниций в двух языках не полностью совпадает. Кроме того, почти во всех рассматриваемых случаях обнаруживаются интересные расхождения. Так, в русской дефиниции волнение связано с состоянием ожидания чего-либо, английское excitement - с желанием сделать что-либо или избежать чего-либо. Русское слово гнев описывает чувство, имеющее объективную причину - обиду, неудачу, и представляющее собой крайнее недовольство, отсутствие удовлетворенности; английское anger тоже имеет объективную причину, но здесь это - обман, оскорбление, несправедливость (см. о проблемах описания причин возникновения эмоций: [Lakoff & Kovecses 1987; Ortony et al. 1988]); английское слово называет воинственное, агрессивное чувство, которое имеет множество различных оттенков, общим для которых является состояние протеста. Согласно дефиниции в большей степени совпадают русское слово жалость и английское pity, хотя в русском языке это только "соболезнование кому-то", а в английском -"способность сострадать другим; сожаление о чем-то" (ср. с выделенными в [Ortony et al. 1988] основаниями для разграничения эмоциональных типов1).
Очень интересным оказалось проследить по дефинициям связи эмоций друг с другом. Так, в русском языке гнев связан с отвращением (по определению это - отрицательная эмоция), а в английском - с ненавистью желанием зависимостью Л отвращением. Гордость связана с радостью; pride - с радостью, любовью (причем русское слово имеет как положительный, так и отрицательный оттенок, но английский словарь определяет pride только как положительную эмоцию, а американский - только как отрицательную). Желание связано с горем и любовью, desire - с гневом, завистью, волнением, горем, страхом, радостью и любовью. Схема, составленная СЮ. Перфильевой [1997а] показывает, что эти связи не являются линейными, т.е. общая картина эмоций - это не ряд континуумов, вдоль которых по степени интенсивности располагаются названия «родственных» эмоций, но, скорее, пересекающиеся замкнутые кривые.
Проблема предмета исследования
Для выяснения вопроса о том, как представлены эмоции в структуре значения слова как единицы индивидуального лексикона, необходимо, прежде всего, определить, что, собственно, мы собираемся исследовать. С этой целью придется еще раз обратиться к психологическим исследованиям эмоций, но сделать акцент на других аспектах проблемы. Прежде всего, следует согласиться с тем, что, говоря об эмоциях, мы имеем в виду исключительно сложный феномен, не поддающийся непосредственному наблюдению. Отличительной чертой всех явлений, связанных с аффективной стороной психики человека, является то, что задействованные в ней процессы осуществляются на разных уровнях осознания [Хомская, Батова 1998]. Кроме того, и именно в силу этого, очень трудно в каждом конкретном случае разделить, например, аффективную и когнитивную стороны деятельности, поскольку "сами эмоции человека представляют единство эмоционального и интеллектуального, так же, как познавательные процессы обычно образуют единство интеллектуального и эмоционального" [Рубинштейн 19896: 141]. Говоря об эмоциональных характеристиках слова как единицы лексикона, следует иметь в виду, что, функционируя в качестве средства доступа к единому информационному тезаурусу человека [Залевская 1990а] слово включается в разнообразные психические процессы, в которых эмоциональное и интеллектуальное представляют неразделимое целое.
Для того, чтобы представить, что составляет основу эмоциональности слова, полезно обратиться к тем психологическим теориям, в которых эмоции и другие психические процессы исследуются в их единстве и взаимообусловленности. В частности, особый интерес представляет понятие переживания, которое обсуждается в теории деятельности, разрабатываемой в отечественной психологии.
"Всякий психический факт - это и кусок реальной действительности и отражение действительности - не либо одно, либо другое, а и одно и другое; именно в том и заключается своеобразие психического, что оно является и реальной стороной бытия и его отражением - единством реального и идеального... Эти два аспекта, всегда представленные в сознании человека в единстве и взаимопроникновении, выступают здесь как переживание и знание..." [Рубинштейн 1989а: 3]. По мнению В.К. Вилюнаса, "противопоставление переживания и отражаемого содержания (образов, знаний) является относительным, так как в целостных психических явлениях эти два полюса всегда выступают в диалектическом единстве формы и содержания" [Вилюнас 1989: 53]. А. Дамазио [Damasio 1995] убедительно доказывает неразрывность телесного и духовного, чувств-переживаний и "чистого" разума. Он предполагает, что чувства и эмоции - не аномалия по отношению к рассудку1, но неотъемлемая его часть, задействованная во всех его проявлениях: возможно, стратегии человеческого сознания не могли бы развиться (как с точки зрения эволюции в целом, так и с точки зрения конкретного индивида) без направляющей силы механизмов биологической регуляции. Чувства и эмоции являются самыми замечательными проявлениями действия таких механизмов. Более того, даже когда в процессе формирования сознания эти стратегии прошли процесс становления, их эффективное использование в значительной степени зависит от способности переживания.
При этом речь идет не только о высшей форме отражения - сознании, поскольку в виде переживания и знания в психике человека обнаруживаются моменты, "в тех или иных формах представленные даже в совсем элементарных психических образованиях" [Рубинштейн 1989а: 13]. В.К.Вилюнас считает, что основы концепции субъективного переживания были заложены еще В. Вундтом в его трехмерной теории эмоций . Автор делает вывод о том, что "в субъективном образе всякое содержание получает двойное отражение: на основе тех или иных когнитивных характеристик и, кроме того, в виде чувств-переживаний... пережить - это значит не просто субъективно испытать, а испытать непременно особо, как-то специфически, и это "как-то" непосредственно схватывается субъектом на изначально ему доступном сложном языке, который только в развитых формах психики становится частично вербализуемым, причем с иллюзией принадлежности вербализованных отстоявшихся форм исключительно полюсу знания и объекта" [Вилюнас 1989: 55. Выделено мною. - Е.М.]. Здесь появляется третий элемент: переживания, знания, язык переживаний. Этот третий элемент увязывает первые два по ряду размерностей: свое «- чужое, субъективное - объективное и т.п. (и это часть, неотъемлемый элемент процесса и результатов интериоризации - см., например, [Зинченко 1999]).
Именно на основе таких чувств-переживаний и формируются эмоциональные реакции, которые мы привыкли называть собственно эмоциями. Правда, выше (см. главу 1) уже говорилось о том, что, употребляя слово "эмоция", разные люди имеют в виду иногда совершенно разные вещи. Представляется, что здесь В.К. Вилюнас подводит нас к пониманию эмоциональной сферы как многоуровневого феномена, включающего как не всегда осознаваемые чувства-ощущения, так и опосредованные культурой эмоции, которые индивидуально переживаются опять же виде чувств-ощущений.
