Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Модальность как лингвистическая категория в русском и китайском языках 12
1.1. Категориальная сущность модальности 12
1.2. Многоаспектность модальности в русском и китайском языках: объективная и субъективная модальность 35
1.3. Модальность и оценка: общие и частные критерии разграничения в русском и китайском языках 48
Выводы по главе 60
Глава 2. Средства и способы выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках 63
2.1. Категория субъективной модальности в русском и китайском языках: план содержания 63
2.2. План выражения категории субъективной модальности в русском и китайском языках 87
2.2.1. Лексико-грамматические средства выражения субъективно-модальных значений в русском
2.2.1.1. Модальные глаголы 110
2.2.1.2. Модальные частицы 123
2.2.1.3. Модальные слова и модальные наречия 129
2.2.2. Синтаксические средства и способы выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках 139
2.2.2.1. Функциональный вопросительный тип предложения ... 140
2.2.2.2. Повторы 148
2.2.2.3. Интонационный способ выражения субъективно-модальных значений 158
2.2.2.4. Инверсированный порядок следования компонентов... 166
2.2.2.5. Синтаксические фразеологизмы 169
Выводы по главе 176
Заключение 179
Список использованной литературы 186
Список использованных словарей и энциклопедий 203
Список литературы, послужившей источником примеров 204
- Многоаспектность модальности в русском и китайском языках: объективная и субъективная модальность
- Модальность и оценка: общие и частные критерии разграничения в русском и китайском языках
- Категория субъективной модальности в русском и китайском языках: план содержания
- Функциональный вопросительный тип предложения
Введение к работе
Комплексный подход к изучению проблем человеческого фактора в языке определил приоритетность интегрального подхода в языкознании, при котором, в частности, сопоставительное изучение языков ведется одновременно в нескольких направлениях, поскольку только взаимодействие формально-грамматического, семантического, функционального и коммуникативно-прагматического подходов позволяет получить наиболее полные сведения о специфичности и общности способов выражения авторской оценочной «точки зрения» на явления действительности в разных языках. В связи с этим особый интерес вызывает исследование средств и способов выражения субъективно-модальных значений в различных языках в плане проявления специфики речевого воздействия говорящего на адресата, донесения говорящим до адресата центральных прагматических квалификативных смыслов. Русский и китайский языки в указанном аспекте представляют несомненный интерес для изучения, что обусловлено в первую очередь различием планов содержания/выражения у различных европейских и азиатских языков.
Среди огромного множества лингвистических исследовательских сфер модальность продолжает оставаться одной из наиболее интенсивно разрабатываемых категорий в современном языкознании, в первую очередь как объединяющая и дифференцирующая субъективное и объективное в языке и речи. Это обусловлено и тем, что модальные отношения занимают особое место в процессе языкового отражения явлений объективной действительности, их разнообразных связей и отношений в преломлении на личность говорящего. Интерес к сопоставительному анализу модальной квалификации связей и отношений в русском и китайском языках мотивирован тем, что предложение в любом языке должно быть охарактеризовано субъектом в плане реальности или ирреальности сообщаемого, разной степени уверенности в достоверности содержания высказываемого, желательности, возможности, долженствования или необходимости действия. Этот разнообразный по своему смысловому объему круг явлений устанавливается в русском и китайском языках говорящим как личностная точка зрения на событие. Естественно поэтому, что в категории модальности в наибольшей степени на функциональном уровне отражается, с одной стороны, преломление человеческого фактора в языке вообще, а с другой стороны, – яркая специфичность средств выражения в различных языках.
Актуальность работы, таким образом, обусловлена необходимостью системного описания средств и способов выражения субъектно-авторской квалификативной точки зрения на событие, представленной на содержательном уровне предложения как комплекс упорядоченных субъективно-модальных значений, имеющий сходные и отличительные черты проявления на уровне плана выражения в различных по строению и содержательной организации языках – русском и китайском. Подобный комплексный сравнительно-сопоставительный подход определяется востребованностью исследований единиц синтаксиса в рамках синтеза формальной лингвистики, функционализма, семантики, прагматики и коммуникативистики, отвечает современным тенденциям сравнительно-сопоставительного языкознания.
Объектом диссертационного исследования являются русские и китайские предложения, функционирующие в письменных текстах и в живой разговорной речи, специально созданные сравнительные русско-китайские констукты, а также словарные единицы, взятые из словарей русского и китайского языков.
Предметом исследования выступают системы средств и способов выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках.
Материалом для исследования послужили данные словарей русского и китайского языков (толковых, энциклопедических, фразеологических, одноязычных и двуязычных), предложения функционирующие в публицистических и художественных текстах, в живой разговорной речи, а также специально смоделированные сравнительные русско-китайские конструкты. Проанализировано более 2500 предложений и словарных единиц – репрезентаторов субъективно-модальных значений в русском и китайском языках.
Целью работы является классифицирование средств и способов выражения субъективно-модальных значений в зависимости от плана содержания и плана выражения категории субъективной модальности в русском и китайском языках.
Для достижения поставленной цели требуется решение следующих частных задач:
1. Подтвердить категориальный статус субъективной модальности в русском и китайском языках.
2. Выявить общие и частные критерии разграничения модальности и оценки в русском и китайском языках.
3. Вывить универсальные и специфические для русского и китайского языков характеристики субъективной модальности на содержательном уровне.
4. Систематизировать средства и способы выражения субъективно-модальных значений в китайском языке на лексико-грамматическом и синтаксическом уровнях.
5. Вывить сходства и отличия в системах выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках.
Методологической базой работы послужили исследования по грамматике русского и китайского языков (работы В.В. Виноградова, П.А. Леканта, Т.П. Ломтева, Н.Ю. Шведовой, Н.С. Валгиной; Ма Цин-чжу, Люй Шу-сян, Юань Юй-линь), а также по функциональной и синтаксической семантике (работы Н.Д. Арутюновой, Ш. Балли, Э. Бенвениста, Г.А. Золотовой, А.В. Бондарко, Г.В. Колшанского, Т.В. Маркеловой, И.А. Нагорного, Е.В. Падучевой, В.Н. Телия).
Для сравнительно-сопоставительного описания системы средств и способов выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках представляется необходимым выстроить их иерархию, что возможно лишь при условии комплексного использования различных методов исследования. В качестве таких методов в работе выступили описательный, сравнительно-сопоставительный и функциональный методы. Описательный метод применялся для системного описания теоретического и иллюстративного материала. Сравнительно-сопоставительный метод позволил сопоставить системы средств и способов выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках. Применение функционального метода помогло исследованию модальных функций языковых единиц в предложении. При описании семантики модально-оценочных предложений использовались также приемы наблюдения, обобщения и интерпретации.
Научная новизна исследования обеспечивается обращением к проблеме категориальной сущности модальности в русском и китайском языках, систематизационному комплексному описанию субъективно-модальных значений, средств и способов их выражения в китайском языке в сравнении с русским языком, установлению дифференциальных и интегральных параметров соотношения категорий модальности и оценки в русском и китайском языках. В работе в сравнительно-сопоставительном аспекте обоснованы лингвистические теории модальности в русистике и китаистике; установлено, что данные теории, несмотря на их различия, распределяются по трем основным группам: теории, разработанные в рамках синтаксического, логико-синтаксического и функционально-семантического подходов. Рассмотрение модальности как универсальной межъязыковой категории позволило установить, что в русском и китайском языках данная категория представляет собой совокупность грамматических значений предложения и содержательных характеристик высказывания, передача которых достигается средствами и способами разных уровней языковой системы: лексико-грамматического, синтаксического, функционального, интонационного, а также комбинаторным способом. Установлено, что указанные средства и способы выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках представляют собой оригинальные системы, имеющие сходные и отличительные черты как в плане содержания, так и в плане выражения.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Одним из аспектов категории модальности в русском и китайском языках является субъективная модальность – оценка говорящим степени достоверности сообщаемого, проявляющаяся в частных субъективно-модальных значениях. На содержательном уровне субъективной модальности выявляются как универсальные, так и специфические для русского и китайского языков характеристики, позволяющие вести речь о системности модальных значений применительно к рассматриваемым языкам.
2. Выявленные общие и частные критерии разграничения категорий модальности и оценочности в русском и китайском языках позволяют вести речь об оригинальности модально-оценочных характеристик предложения как в русском, так и в китайском языках. Для русского языка разграничение модальности и оценочности оказывается более характерным, чем для китайского языка, в котором модальные и оценочные характеристики высказываемого представляют нередко собой единое целое.
3. Проведенная систематизация средств и способов выражения субъективно-модальных значений на лексико-грамматическом и синтаксическом уровнях позволила выявить сходства и отличия в системах выражения субъективно-модальных значений в русском и китайском языках на уровне плана выражения субъективной модальности.
4. На лексико-грамматическом уровне реализация субъективно-модальных значений в русском и китайском языках происходит посредством модальных глаголов, модальных частиц, модальных слов и модальных наречий, которые обладают комплексом как сходных, так и отличительных для каждого из сравниваемых языков функциональных характеристик.
5. На синтаксическом уровне категория субъективной модальности в русском и китайском языках реализуется через использование в предложении синтаксических средств: повторов, синтаксических фразеологизмов, а также при помощи конструктивного и интонационного способов. Данные синтаксические средства и способы актуализации субъективно-модальных значений оригинальны как для китайского, так и для русского языков, и в то же время имеют ряд похожих функциональных характеристик.
Теоретическая значимость исследования определяется тем, что полученные результаты способствуют систематизации данных о категории модальности и субъективно-модальных значениях в русском и китайском языках, а также средствах и способах их выражения. Посредством анализа значений языковых единиц, репрезентирующих субъективно-модальные значения в двух языках, выявлено общее и особенное в восприятии, понимании и вербализации представлений о содержательной стороне субъективной модальности в китайском и русском языке. В работе приведены в систему универсальные и оригинальные для русского и китайского языков характеристики субъективной модальности на содержательном уровне, выявлены критерии разграничения модальности и оценки в китайском и русском языках. Систематизация средств и способов выражения субъективно-модальных значений в китайском языке на лексико-грамматическом и синтаксическом уровнях помогла упорядочить сходства и отличия в системах выражения субъективно-модальных значений в сопоставляемых языках.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при подготовке и проведении лекционных и практических занятий по современному русскому и китайскому языкам, разработке спецкурсов и спецсеминаров как общефилологического профиля, так и узко специализированных – по синтаксису русского и китайского языков, фразеолингвистике, культурологии и межкультурной коммуникации; в научно-исследовательской работе студентов при написании магистерских диссертаций и дипломных работ. В условиях ограниченного наличия русско-китайских и китайско-русских словарей доказана возможность использования русского языка в качестве источника, опосредующего понимание значений слов, вербализирующих субъективно-модальные значения в китайском языке.
Работа прошла апробацию на пяти международных научных конференциях: «Триста лет русскому языку в китае» (КНР, г. Шанхай, 25-29 октября 2008 года); «Язык и межкультурная коммуникация» (Россия, г. Санкт-Петербург, 23-24 апреля 2009 года); «Межкультурные коммуникации: язык и общество» (Украина, Крым, г. Алушта, 26-30 мая 2009 года); «Язык и культура» (Украина, г. Киев, 22-25 июня 2009 г.); «Язык, культура, общество» (Россия, г. Москва, 24 - 27 сентября 2009 года). Диссертантом опубликовано четыре научных статьи по теме исследования, в том числе статья из списка ВАК России.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, Списка использованных словарей и энциклопедий и Списка литературы, послужившей источником примеров.
Многоаспектность модальности в русском и китайском языках: объективная и субъективная модальность
Одним из спорных моментов в понимании содержательного объема категории модальности является вопрос о разграничении модальности объективной и субъективной. Следует отметить, что многими учеными достаточно последовательно проводится выделение и разграничение данных типов модальности, намеченных, как указывалось нами выше, еще в трудах В.В. Виноградова и широко представленных в традиционных классификациях модальных значений [Болотова 1962: 65-79].
В современной русистике представлено достаточно большое количество точек зрения на указанную проблему. Н.Ю. Шведова вычленяет из всех многообразных групп субъективно-модальных значений оппозицию наиболее общих, первичных: оценочно-характеризующих и собственно-оценочных. Таким образом, оценка признается Н.Ю. Шведовой сущностью субъективной модальности [Шведова 1960: 216]. И.Р. Гальперин также придерживается мнения, что «один из наиболее существенных признаков модальности - оценка описываемых фактов» [Гальперин 1981: 114]. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре», как нами уже отмечено, модальность определяется как функционально-семантическая категория, выражающая разные виды отношения высказывания к действительности, а также разные виды квалификации сообщаемого [ЛЭС 1990: 303]. В.Н. Бондаренко также дифференцирует модальность на объективную и субъективную, однако под второй понимает только степень достоверности содержания предложения с точки зрения говорящего, основываясь на логической теории модальности суждений. Вслед за Н.Ю. Шведовой [РГ 1980] и М.В. Ляпон [ЛЭС 1990] мы также придерживаемся дифференциации модальности на объективную и субъективную, так как эти модальные аспекты оказываются характерными и для китайского языка. Однако заметим, что Г.А. Золотова и В.Г. Гак различают не два, а три плана модальности: отношение содержания высказывания к действительности с точки зрения говорящего; отношение говорящего к содержанию высказывания; отношение субъекта действия к действию [Золотова 1982: 175; Гак 1989: 153]. Третий аспект модальности (по Золотовой — «внутрисинтаксическая» модальность) представляется нам важным, так как основное средство выражения этого аспекта модальности в русском языке - модальные глаголы - являются характерным средством выражения субъективно-модальных значений в китайском языке (Например: о ( talyinglgai/xiang3/neng21ai2. ) Он должен/хочет/может прийти ).
Однако не все исследователи придерживаются дифференциации модальности на объективную и субъективную. Например, в «Словаре культуры XX века» модальность определяется как «тип отношения высказывания к реальности» и полностью отождествляется с наклонениями: изъявительным, повелительным и сослагательным [Руднев 1997: 174]. Авторский коллектив «Теории функциональной грамматики» (1990) во главе с А.В. Бондарко определяет модальность как актуализационную категорию, переходную от языковых к речевым. В отличие от распространенных концепций, построенных на понимании модальности как двух разновидностей - объективной и субъективной, авторы коллективной монографии такого деления не придерживаются. А.В. Бондарко вводит в понятие «модальность» доминирующий признак -отношение реальности / ирреальности, а также основные типы модальных значений: актуальности/потенциальности (возможности, необходимости, гипотетичности и т.д.); оценки достоверности; коммуникативной установки высказывания; утверждения /отрицания; засвидельствованности (пересказывания/непересказывания). А.В. Бондарко считает, что оценочность лишь частично связана с семантикой модальности и предлагает рассматривать ее как особую семантико-прагматическую сферу [ТФГ 1990: 59-61]. Модальность в концепции А.В. Бондарко интерпретируется как группировка функционально-семантических полей (ФСП), представляющих собой подсистемы модальных значений, выделенных по разноаспектным признакам, В указанной концепции модальность трактуется как комплекс ФСП возможности, необходимости, достоверности (с микрополями вероятности и истинности) и оптативнрсти.
Л.А. Черняховская подчеркивает личностный характер отношения содержания высказывания к действительности. Она определяет модальность как субъективную оценку говорящим того, о чем он говорит, с точки зрения степени реальности отображаемого в речи события, оценки степени уверенности говорящего в достоверности утверждаемого, оценки им желательности — нежелательности события [Черняховская 1986: 125]. Подобный подход наблюдается и у Н.С- Валгиной, которая понимает модальность как оценку говорящим своего высказывания с точки зрения отношения сообщаемого к действительности [Валгина 2001: 281]. Таким образом, две указанных концепции, в сущности, интегрируют объективную и субъективную модальности в одно целое.
Подытоживая сказанное, отметим, что в первую очередь нам представляются правомерными концепции, ориентирующие на рассмотрение модальности в двух основных разновидностях — объективной и субъективной. Предикатно-модальные значения при этом входят в китайском языке в зону субъективной модальности. С одной стороны, нельзя отрицать наличия в любом предложении категориальных показателей объективной модальности. К примеру, в предложении В любом языке есть знаменательные и служебные слова (хіт Г—ЩЩWlfftW Щ 1 Й. Щ ) не содержится эксплицитных показателей субъективно-модального отношения говорящего к сообщаемому, констатируется лишь объективное знание, выведенное путем обобщения, типизации. Более того, объективная модальность тесно связана здесь с категорией темпоральности и дифференцируется по признаку временной определенности/ неопределенности, чего нельзя сказать о субъективной модальности, выраженной в данном предложении только имплицитно — как констатация достоверности сообщаемого [Лекант 1976]. К тому же, объективно-модальные значения организуются в систему противопоставлений, выявляющихся в грамматической парадигме предложения, что не является релевантным для субъективно-модальньгх значений. С другой стороны, не представляется возможным отрицать наличие субъективной модальности в каждом предложении или сводить значения субъективной модальности исключительно к узкому кругу личностно оценочных значений, ведь объективное содержание каждого предложения может быть квалифицировано говорящим в субъективно-модальных аспектах констатационной достоверности, вероятности, возможности, необходимости, долженствования и т.д.
Модальность и оценка: общие и частные критерии разграничения в русском и китайском языках
Рассматриваемая нами категория субъективной модальности тесно связана с другой, не менее важной философской и лингвистической категорией — категорией оценочности. «Если модальность, по замечанию Ш. Балли, — это душа предложения, то оценка — это онтологическая сердцевина категории модальности» [Балли 1955: 233]. Оценка — это способ адаптации отражаемой и воспринимаемой информации. Согласно современному философскому словарю, «оценка есть философская категория, обозначающая аксиологическое отношение человека ко всему нормативно представленному многообразию предметных воплощений человеческой жизнедеятельности и возможностям их познавательного и практического освоения [СФС 1998: 631]. Способность оценивать является глубинной, архетипической способностью человека, который делит получаемые знания о мире на положительные и отрицательные. При этом указанное распределение рассматривается в соответствии с внутренними установками, формируемыми всем образом жизни человека как члена общества и индивидуальной личности. Оценка, являясь для субъекта одним из средств познания внешней реальности, формируется не только в эмотивной сфере менталитета субъекта, но и в концептуальных структурах понятийного аппарата человека; она «содержатся повсюду, где происходит какое бы то ни было соприкосновение субъекта познания с объективным миром» [Колшанский 1975: 142]. На основании отнесения оценки к концептуальной сфере в языкознании возникает взгляд на категорию оценочности как на объективную лингвистическую реальность.
Как философская и лингвистическая категория оценка имеет неоднозначное толкование. Так, например, по мнению А.А. Ивина, оценку в философском и оценку в лингвистическом смысле следует рассматривать как отношение общего к частному: «...категория лингвистической оценки выступает как один из частных вариантов оценки в философском (логическом) понимании, представляющий собой всё многообразие существующих оценок» [Ивин 1970: 37]. Оценка в философском понимании — осуждение или одобрение различных явлений социальной действительности и поступков людей в зависимости от того, насколько эти социальные явления, поступки людей и их мотивы соответствуют принципам морали и определенным нормам. В основе оценки лежит познание объективного значения поступков (явлений и т.п.), однако сам характер оценки определяется целым рядом субъективных факторов: социальной позицией субъекта, его мировоззрением, уровнем культуры, интеллектуального и нравственного развития человека [ФС 1975: 303-304]. В связи с этим, с одной стороны, оценка носит явно субъективный характер. С другой стороны, оценка базируется на учете мотивов, средств и целей действий субъекта. Она проявляется в системе поведения личности, возникающая как результат многообразия субъективных суждений и объективизируясь в ходе эволюции сознания субъекта. Оценка приобретает таким образом черты объективного характера, доходя до уровня морального сознания. Другими словами, оценка, в том числе и лингвистическая, по природе своей являясь понятием субъективным, может приобретать и объективные характеристики [ФС: 303-304].
До недавнего времени вопросы оценочной семантики высказывания не изучались с сугубо лингвистических позиций. Тем не менее уже можно с уверенностью определить несколько подходов к данному вопросу: 1. Оценка достаточно часто рассматривается как составляющая значения слова. Так, например, Р. Хэар разделяет лексические значения на дескриптивные (Эта клубника сладкая, крупная, красная, сочная) и оценочные (Это хорошая клубника. Эта клубника именно такая, какой должна быть клубника). В первом предложении дескриптивное значение отражает свойства данной ягоды, во втором же случае клубника оценивается говорящим с точки зрения общепринятых норм [Хэар 1985: 183]. Большинство исследователей выделяют в составе лексического значения слова несколько макрокомпонентов, в частности коннотативный макрокомпонент, который выражает отношение говорящего к предмету номинации в форме эмоции или оценки денотата [Стернин 1985; Кожина 1983; Телия 1986; Арнольд 1990; ЛЭС 1990; Цоллер 2000, Яковлев 1990]. Основной функцией коннотации считается «функция воздействия, непосредственно и неразрывно связанная с прагматикой речи» [Телия 1986: 21]. Таким образом, можно сделать вывод о существовании определенной связи коннотации с оценочностью. Коннотация считается одной из разновидностей оценочной модальности. При таком подходе оценочная модальность — это «связь, устанавливаемая между оценочной ориентацией говорящего (слушающего) и обозначенной реалией..., оцениваемой положительно или отрицательно по какому-либо основанию (эмоциональному, эстетическому, утилитарному и т.п.) в соответствии со стандартом бытия вещей или положением дел в некоторой картине мира, лежащим в основе оценки» [Телия 1986: 22-23]. 2. Оценка может признаваться сущностью субъективной модальности [РЯ 1970; РГ 1980; Телия 1986; ЛЭС 1990; Гаврилова, Малычева 2000; Иванова, Кузьмина 1994, Наер 2001]. В данном случае оценка и субъективная модальность отождествляются между собой, представляясь для исследователей единой широкой категорией, выделяемой на едином оценочном основании.
Категория субъективной модальности в русском и китайском языках: план содержания
Сегодня с полной уверенностью можно говорить о том, что современные лингвистические поиски ведутся при обязательном признании фактора антропоцентризма языка. Человек - «это центральная фигура языка и как лицо говорящее, и как главное действующее лицо мира, о котором он говорит [Золотова 1982: 5]. Человек — «это тот центр, через который проходят координаты, определяющие предмет, задачи, методы, ценностные ориентации современной лингвистики» [Попова 2000: 69]. При этом особое внимание в лингвистических исследованиях уделяется содержательному плану языка. Изучая его, исследователи стремятся изучить глубинные основы человеческой ментальносте и действующие в ней механизмы [Берестнев 2002: 4]. Язык, располагая многочисленными средствами для передачи объективного и субъективного, представляет собой в то же время и результат сложной когнитивной деятельности человека. Согласно наиболее распространенным в настоящее время представлениям, «человек способен описывать окружающий мир только так, как он спроецирован в его мозгу, но в то же время создаваемый субъективный образ всегда объективно ограничен опытом общества в целом? поскольку за каждой мыслью человека в конечном счете лежит не только его личный жизненный багаж» [Ивина 2003: 32-33].
Понятие субъективности, связанное с фактором антропоцентризма, несомненно, должно быть отнесено к сфере языковой модальности, складывающейся из прагматически обоснованных функциональных отношений объективного и субъективного характера. Субъективная модальность, являясь составляющей общеязыковой категории модальности, может быть квалифицирована, как мы уже говорили, в функционально-семантическом аспекте. Функционально-семантический аспект субъективной модальности является достаточно широким аспектом и охватывает следующие сферы: а) отношение говорящего к содержанию своего или чужого высказывания в плане оценки этого содержания как достоверного/вероятного; репрезентация говорящим собственной квалификативной «точки зрения» на событие (Г.А. Золотова, П.А. Лекант, И.А. Нагорный); б) презентация степени уверенности говорящего в сообщаемых им фактах (Л.С. Ермолаева); в) проявление субъективного отношения к объекту (субъекту), его действиям, качественным, относительным, притяжательным и другим его особенностям, обстоятельствам и условиям совершения действия (Т.П. Немец); г) установках говорящего на характер или способ представления сообщаемого (Т.И. Краснова, Е.А. Зверева, А.П. Бабушкин). Разница в подходах, как уже указывалось ранее, основывается на том, что субъективная модальность является понятием достаточно широким, поскольку в него включаются различные авторские смысловые значения, в том числе значения компонентов, указывающих на источник сообщения, на отношение предшествующей мысли к последующему изложению, на последовательность мысли, оценивающих стиль, манеру говорящего, достоверности информации и даже выражающих эмоциональное отношение к предмету сообщения [Нагорный 1991: 16]. В разделе 1.3. отмечалось, что в китайском языке содержания понятий «оценка» и «субъективная модальность» являются очень близкими, порой тождественным, поэтому категория субъективной модальности в современной китаистике нередко называется оценочной модальностью (WiftTjJ ) Из четырех типов модальности в китайском языке оценочность не была в центре пристального внимания лингвистов. Характеристика оценочных механизмов появилась в работах, посвященных исследованию наречий, где последние назывались «модальными наречиями» Їн и -Ш [Шэнь Цзя-сюань 1989:137-139], [Чжан Цзин 1994:212-214], [Ли Цюань 1996:374-376], [Ху Мин-ян 1996:123-124], «поведенческими наречиями» ЇЇ УзШШ{Вт Ли 1987:321-322], «оценочными наречиями»if ІІЇ№.ШШ [Люй Шу-сян 1990:325-329], «субъективными наречиями» ШМ Ш [Ма Цин-чжу 1992:131-135], «наречиями-комментарями» Ш\Щ ІЙі [2000:61-62]. Некоторые китайские лингвисты не различают оценочную модальность и модальность эпистемологическую, потому что оба эти понятия связаны с определенным мнением или отношением говорящего. Однако эти два типа модальности стоят в оппозиции друг по отношеншо к другу, так как эпистемологическая модальность выражает возможность, вероятность утверждений с учетом имеющихся объективных фактов, в то время как оценочность основывается на механизме оценки говорящим факта. Следовательно, эпистемологическую и оценочную модальность целесообразно различать. Оценочная модальность охватывает большое количество китайских модальных слов, которые делятся на группы: 1) модальные слова, выражающие мнение или отношение к сообщаемому факту, соответствующее намерениям говорящего (например, Щ $S (danglran2) конечно, #П Щ Ш (ru2yu4qil) как и ожидалось); 2) модальные слова, выражающие мнение, не соответствующее намерениям говорящего (например, Щ. ш (Ы1гап2)неожиданно, іЩ{5(уиап21аі2) как выясняется); 3) модальные слова, выражающие пожелание говорящего (например, Ф Ш (xing4hao3) к счастью, Tf. ф (bu2xing4) к сожалению). Различия между данными классами - в их семантике. Предположение строится с учетом как объективных (опыт говорящего, здравый смысл), так и субъективных факторов. Желание, в свою очередь, сформировано в большей степени субъективными факторами, отражающими модально-оценочный аспект «нравится/не нравится» и показывает положительное или отрицательное отношение говорящего к суждению о событии. Тем не менее и предположение, и желание - это субъективно-модальные значения, основывающиеся на модальной оценке субъектом факта действительности.
Функциональный вопросительный тип предложения
И в китайском, и в русском языках существует система синтаксических построений, в которых актуализируются рассматриваемые нами субъективно-модальные значения. Представим наиболее частотные из них.
Общевопросительные предложения в русском и китайском языках строятся так же, как и повествовательные предложения, и могут представлять собой самые разнообразные структуры. В отличие от русского языка, где имеется целая система грамматических средств для формирования запроса об информации, в китайском языке единственным средством выражения вопроса в предложении является интонация. Собственно вопрос (то есть запрос об информации) в вопросительном типе предложений в русском и китайском языках при обычном распределении фазового ударения относится к сказуемому [Григорова 1968: 30]. Однако запрос информации может быть фиксирован и на любом другом члене предложения. В таких случаях в качестве выделительных средств в китайском языке используются или ударная связка (shi4), или выделительная конструкция М. EI(shi4 de) (в том случае, если ситуация имела место в прошлом).
Субъективно-модальные значения в китайском языке наиболее ярко объективируются в вопросительных предложениях с нулевой частицей.
Отметим, что предложения такого типа недостаточно изучены в современной китаистике. Нередко лингвисты обходят стороной данный тип вопроса, не упоминая его вообще. Например, в грамматике Ли Ч. и Томпсон С [Li Ch., Thjmpson 1981] анализ подобных вопросительных предложений отсутствует, а некоторые ученые, если и выделяют такие вопросительные предложения, то не раскрывают их значения и применение. С другой стороны, китайский лингвист Люй Шусян рассматривает так называемый «общий вопрос» ( Лк Ф Ш shi4feilwen4ju4), разделяя его на собственно интонационный и образованный при помощи частицы (ПЦ? та). Однако при этом не берется для рассмотрения функция интонационного вопроса в языке и речи [Люй Шу-сян 1985: 4].
Лю Юехуа в своей работе «Интонационный общий вопрос» ( (т«тЩ Л ЁЙ » Yu3diao4shi4feilwen4ju4) выделяет два основных значения данного типа вопроса: 1) «Si+? » — «повторный вопрос», или «вопрос-переспрос», выражающий авторское сомнение или удивление по поводу только что услышанного; 2) «S2+ » — вопрос, возникший благодаря контексту и ситуации общения. В этом вопросе имеется ясное предположение по поводу ответа, а вопросительная функция выражена очень слабо. Цель такого вопроса — модально оформить высказываемое, получить подтверждение слушающим своего предположения [Лю Юе-хуа 1989: 80]. Например:
В примерах 1 и 2 налицо китайские вопросы-переспросы (0 1 (hui2shenglwen4) или повторные вопросы І f І Й (chong2fu4xing4wen4ju4). Такие вопросы выражают авторское удивление, недоумение или сомнение, вызванное словами собеседника. На наш взгляд, данные вопросительные предложения, несомненно, могут быть отнесены к средствам выражения субъективно-модальных значений. В примере (1) говорится о том, что все собираются ехать в город, а Саньмао решил остаться дома, и был крайне удивлен тем, что его ждут; он недоумевает о причинах, побудивших участников ситуации к подобным действиям. В примере (3) говорящий, исходя из реальной ситуации, наблюдаемой им лично, формирует вопрос для того, чтобы убедиться в правдивости, обоснованности своего предположения и получить подтверждение в правильности последнего.
Как пишет китайский исследователь Тань Аошуан в своей работе «Актуальное членение и универсальные коммуникативные категории высказываний в китайском языке», «немаркированный вопрос выражает сомнение или удивление» [Аошуан 2002], например:
Тань Аошуан обращает внимание на различие между китайскими утвердительными общевопросительными предложениями с частицей Щ та и общевопросительными предложениями, образованными путем соположения утвердительной и отрицательной форм сказуемого, с одной стороны, и общевопросительными предложениями без частицы Щ та и отрицательными общевопросительными предложениями с частицей Щ та, с другой стороны.
