Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Понятие прикосновенности к преступлению 16-94
1. Эволюция взглядов на понятие прикосновенности к преступлению 16-39
2. Деяния, образующие прикосновенность к преступлению 39-86
2.1. Момент, с которого возможна прикосновенность к преступлению 45-52
2.2. Связь прикосновенного и основного преступлений 52-62
2.3. Легализация доходов, добытых в результате совершения преступления как вид прикосновенности к преступлению 62-78
2.4. Вопросы криминализации несообщения о совершенном преступлении 78-86
3. Место прикосновенности к преступлению в системе уголовного права и законодательства 86-94
ГЛАВА II. Состав прикосновенности к преступлению 95-156
1. Объект общего состава прикосновенности к преступлению 95-102
2. Объективная сторона составов прикосновенности к преступлению 102-138
2.1. Объективная сторона состава укрывательства преступления 103-117
2.2. Объективная сторона состава легализации (отмывания) имущества, приобретенного преступным путем 117-135
2.3. Объективная сторона состава приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем 136-138
3. Субъект и субъективная сторона составов прикосновенности к преступлению 139-156
3.1. Субъект и субъективная сторона общего состава прикосновенности к преступлению 139-147
3.2. Субъект и субъективная сторона составов преступлений, составляющих виды прикосновенности к преступлению 147-156
Заключение 157-170
Библиография 171-193
Приложения 194-195
- Эволюция взглядов на понятие прикосновенности к преступлению
- Легализация доходов, добытых в результате совершения преступления как вид прикосновенности к преступлению
- Объективная сторона составов прикосновенности к преступлению
- Субъект и субъективная сторона общего состава прикосновенности к преступлению
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В последние годы отмечается увеличение масштабов криминализации общественных отношений. Осознание серьезности положения привело к тому, что в Концепции национальной безопасности Российской Федерации «криминализация общественных отношений» названа в качестве одной из угроз государственности.
Криминализация общественных отношений в правовой науке рассматривается в узком (уголовно-правовом) и широком (криминологическом) смыслах. В узком смысле под криминализацией общественных отношений понимают «процесс и результат совершения деяний, запрещенных УК РФ под угрозой наказания», а в широком смысле к криминализации общественных отношений относят как собственно преступные деяния, так и «потенциально криминальные» формы поведения. Участниками криминализации общественных отношений в узком смысле являются лица, непосредственно совершающие преступления, в широком смысле, лица, хотя непосредственно преступления не совершающие, но скрывающие следы этих преступлений, пользующиеся их плодами и т.п. Ядро криминализованных общественных отношений составляет первичная, основная преступная деятельность, а внешний круг - «околокриминальная» деятельность. «Околокриминальная» деятельность в уголовно-правовых категориях, по большей части, охватывается понятием прикосновенности к основному преступлению.
Актуальность исследования прикосновенности к преступлению обусловлена ее ролью в противостоянии криминализации общества и втягивании новых лиц в совершение основных преступлений, а также в блокировании возможностей участников основных преступлений использовать помощь других лиц в сокрытии своих деяний и пользовании плодами этих деяний. Противодействие прикосновенности к преступлению путем реализации запрета на некоторые виды «околопреступной» деятельности в рамках единой законодательной концепции позволит снизить общий уровень криминализации общественных отношений. Это создаст дополнительные трудности участникам основных преступлений по сокрытию собственных преступлений и по распоряжению плодами своей криминальнойдеятельности. Разработка теоретических положений и нормативной юридической конструкции прикосновенности к преступлению призвана, в конечном счете, повысить эффективность правоприменительной практики по указанному направлению за счет установления границ криминализации прикосновенных деяний. Четкие границы криминализации деяний позволят выделить в рамках «околопреступной» деятельности два вида: деятельность, на которую необходимо реагировать уголовно-правовыми мерами, и деятельность, которая не обладает достаточной степенью общественной опасности, и поэтому уголовно- /
правовые меры к ней не должны применяться. В то же время, основания криминализации «околопреступной» деятельности выступят критериями отграничения такой деятельности от участия (в том числе соучастия) в основном преступлении. Установленные в ходе разработки конструкции прикосновенности к преступлению границы криминализации, в конечном итоге, позволят дифференцировать уголовно-правовые способы реагирования на основное преступление и прикосновенность к нему.
Признание в доктрине уголовного права роли и значения борьбы с деяниями, образующими прикосновенность к преступлению в качестве важного уголовно-правового инструмента, к сожалению, в настоящее время не привело к осознанию необходимости создания единой концептуальной схемы прикосновенности к преступлению и разрешению вопроса о месте прикосновенности в системе уголовного закона. В действующем УК РФ содержатся нормы, образующие отдельные виды прикосновенности к преступлению, но единство и связь этих норм между собой не отражена. В итоге, в ходе применения отдельных норм о прикосновенности к преступлению вскрывается ряд законодательных и правоприменительных проблем. Например, нормы об уголовной ответственности за «отмывание грязных денег» изложены таким образом, что не представляется возможным отграничить собственно легализацию доходов от соучастия в основном преступлении. В настоящее время для правоприменителя не очевидны цели введения уголовной ответственности за «отмывание грязных денег» и борьбы с легализацией преступных доходов. Во многом, появление этих норм в отечественном законодательстве - следствие интеграции страны в различные международные и региональные объединения. Существующая практика применения данных норм, вероятнее всего, элемент отчетности перед международными партнерами по борьбе с «отмыванием денег». В настоящее время осуществлена имплементация международно-правовых норм об отдельных видах прикосновенности к преступлению в национальное законодательство. Актуальной становится выработка единого подхода ко всем видам прикосновенности к преступлению в рамках единой концептуальной схемы, а в частности, исследование качества конкретного случая имплементации, допустимости, пределов и правил включения норм международного права в отечественное уголовное законодательство.
Степень научной разработанности темы. Прикосновенность к преступлению представляет исследовательский интерес на протяжении всей документально доступной истории права.1 До конца XIX века прикосновенность к преступлению признавалась соучастием. К соответствующим
1 Уже Законы Хаммурапи в ст.б предусматривают ответственность за приобретение краденого. Законы Хаммурапи // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных стран: Древность и Средние века. / Сост. В.А. Томсинов. - М.: Зерцало, 2000 -СП.
деяниям и при квалификации, и при назначении наказания применялись подходы, характерные для оценки соучастия и не отражающие своеобразия прикосновенности к преступлению. Независимость прикосновенности от соучастия признана сравнительно недавно и периодически ставится под сомнение. Утверждение самостоятельности прикосновенности к преступлению требует разработки соответствующей теоретической концепции. Несмотря на достаточно большое количество работ по исследуемой теме, в настоящее время возникла настоятельная потребность переосмысления многих аспектов прикосновенности к преступлению. До сих пор нерешенным в науке остался вопрос о существовании прикосновенности к преступлению в качестве самостоятельного уголовно-правового образования. И если ответить на указанный вопрос положительно, то необходимо провести четкую разделительную черту между соучастием в преступлении и прикосновенностью к нему.
За последние годы по теме исследования защищено достаточно большое количество диссертаций. Признавая значимость указанных работ, следует отметить, что многие вопросы правового регулирования прикосновенности к преступлению не нашли своего отражения в исследованиях. В основном исследования не ориентированы на выработку единой конструкции прикосновенности к преступлению, а направлены на анализ отдельных видов деяний, образующих прикосновенность к преступлению. Сказанное отражает, в том числе пропорция работ непосредственно по прикосновенности к преступлению и работ, посвященных отдельным видам прикосновенности к преступлению. По проблемам прикосновенности к преступлению, в последние годы защищены диссертации: А.В. Зарубина (2004 г.), Н.С. Косяковой (2001 г.), М.М. Лапунина (2005 г.), АД. Макарова (2004 г), Е.В. Пономаренко (2007 г.), К.Н. Сереж-киной (2009 г.), а по отдельным видам прикосновенности к преступлению докторская диссертация В.М. Алиева (2001 г.) и кандидатские диссертации: В.А Абакановой (2002 г.), К.Н. Алешина (2004 г.), Д.В. Бахарева (2005 г.), НА. Башян (2008 г.), М.Е. Белай (2007 г.), В.Б. Букарева (2006 г.), А.А. Га-нихина (2003 г.), СМ. Гусейновой (2003 г.), С.А. Дробота (2000 г.), Ю.Д. Илько (2003 г.), Ю.В. Короткою (1998 г.), AM. Кочеряна (2003 г.), О.Н. Крапивиной (2008 г.), Д.Р. Кузахметова (2006 г.), АН. Лисина (2006 г.), М.Г. Магдиева (2006 г.), А.Е. Милина (2004 г.), Т.В. Молчановой (2003 г.), О.Л. Педун (2004 г.), А.А. Подушкина (2007 г.), Ю.В. Радзевановской (2005 г.), Н.В. Репиной (2008 г.), ДА. Рыбакова (2002 г.), О.А. Рыхлова (2007 г), Л.В. Семилетовой (2004 г.), О.И. Семыкиной (2003 г.), А.В. Соловьева (2003 г.), СИ. Сухорукова (2006 г.), И.Г. Тер-Аванесова (2005 г.), К.В. Тетюкова (2003 г.), И.Л. Третьякова (2002 г.), В.Г Трифонова (2000 г.), Б.Г. Цздашиева (2005 г.), А.А. Шебунова (1998 г.), В.Ю. Эма (2004 г.), О.Ю. Якимова (2004 г.) и других. Криминалистические характеристики отдельных видов прикосновенности к преступлению, в основном, легализации, рассматривались
в работах: А.И. Алешкина, Е.Ю. Андрониковой, Я.М. Злоченко, С.К. Крепышева, И.С. Тумакова и других.
В работах, посвященных непосредственно прикосновенности к преступлению, недостаточно четко проводится отграничение исследуемых деяний от соучастия в преступлении. Отсутствует надлежащая полнота при разработке критериев отнесения деяний к прикосновенности, в результате чего во всех названных работах к прикосновенности к преступлению отнесено попустительство преступлению. В работах, посвященных отдельным видам прикосновенности к преступлению, зачастую вообще не упоминается о принадлежности конкретного деяния к прикосновенности.
Таким образом, в настоящее время необходимо исследование деяний, относимых к прикосновенности к преступлению, в целях выявления их общих признаков. Указанные признаки станут основой общетеоретической, внутренне согласованной конструкции прикосновенности к преступлению, на основе которой возможно формулирование четких и понятных для правоприменителя правовых норм.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования является совокупность общественных отношений, образующих прикосновенность к преступлению. Предмет исследования составляют теоретические и нормативные юридические конструкции прикосновенности к преступлению.
Цель и задачи исследования. Целью настоящего исследования является анализ доктринальных и законодательных положений, определяющих понятие и виды прикосновенности к преступлению, правил квалификации, а также практики применения соответствующих норм уголовного законодательства.
Эволюция взглядов на понятие прикосновенности к преступлению
Теории уголовного права известно множество определений прикосновенности к преступлению. Одни авторы останавливаются на простом перечислении видов деяний, образующих в своей совокупности прикосновенность к преступлению. Другие кладут в основу определения наиболее важные, по их мнению, признаки этого явления. Как известно, прикосновенность к преступлению длительное время считали разновидностью соучастия. Мы, в первую очередь, будем останавливаться на признаках прикосновенности к преступлению, позволяющих отграничить ее от соучастия. Вместе с тем, особое внимание будет уделено пониманию связи основного преступления и прикосновенности к нему, а также специфике взглядов некоторых авторов на прикосновенность к преступлению. Упомянутую связь следует рассматривать уже ввиду того, что в этимологии самого слова прикосновенность ключевым является прикосновение, касательство, иначе - определенного рода связь.
По мнению А.С. Жиряева, прикосновенность к преступлению является «вторым видом стечения преступников» по отношению к одному и тому же преступлению,. возникающим «по поводу содеянного кем-либо преступления и относительно его».2 Виды прикосновенности к преступлению «суть придаточные пре-ступления, подобно тому, как залог или же поручительство представляют accessorium права ссуды».4 Признание прикосновенности к преступлению «вторым видом стечения преступников» характеризует лишь некую общность с «участием в преступлении» в рамках стечения и одновременно отсутствие тождества между прикосновенностью к преступлению и участием. «Вторым видом» может являться только то, что обладает общим свойством с «первым видом» и одновременно только то, что в сравнении с «первым видом» обнаруживает отличия. А.С. Жиряев не пишет, какие признаки, свойства являются общими для участия и прикосновенности к преступлению. Можно предположить, что объединяющим началом выступает основное преступление: его — участники совершают, а прикосновенные — «касаются».1
В то же время, именно факт неучастия прикосновенного лица в «главном преступлении», по словам А.С. Жиряева, является основным «логическим обоснованием» отграничения прикосновенности к преступлению от участия. «Психологическим основанием» разграничения исследователь называет «направленность воли»: участники, в отличие от прикосновенных лиц, «выражают прямое стремление к преступлению».2
По словам автора исследуемой работы, прикосновенность к преступлению совершается по поводу или относительно основного преступления. Допустим, что А.С. Жиряев под поводом понимал «событие, рецепция которого образует пусковой стимул последовательности действии» и, делая акцент на слово «повод», подчеркивал отсутствие причины в этом событии. Относительность, в свою очередь, подразумевала зависимый характер прикосновенности к преступлению от основного преступления. В таком случае использование формулировки «по поводу» и «относительно» позволяет сделать несколько развернутых выводов о понимании прикосновенности к преступлению А.С. Жиряевым. Во-первых, словоупотребление «по поводу» и «относительно» указывает на существование необходимого условия (в виде основного преступления), лишь при наличии которого становится возможна сама прикосновенность к преступлению. Во-вторых, «относительность» фиксирует существование связи между основным преступлением и прикосновенностью к нему. Далее автор говорит о придаточном характере прикосновенности к преступлению, сходном с акцессорностью обеспечения обязательств в гражданском праве. Исходя из презумпции содержательно близкого понимания одинаковых терминов в любой отрасли правовой науки, не станем углубляться в разбор понимания акцессорности в гражданском праве. Обратимся лишь к ее пониманию в праве уголовном. Акцессорность в уголовном праве рассматривается, в первую очередь, применительно к теории соучастия2 и, в общих чертах, означает, что при отсутствии исполнителя — соучастия быть не может. Переложение в таком виде акцессорности на взаимодействие основного преступления и прикосновенности к преступлению характеризует необходимость наличия основного преступления и необязательный, дополнительный характер прикосновенности к преступлению, но в любом случае не отражает ни существо прикосновенности к преступлению, ни существо ее связи с основным преступлением.
Такая аналогия фиксирует крайне поверхностное сходство. При совершении гражданско-правовых сделок поручительство как способ их обеспечения используется не всегда, а в случаях, когда оформляется - поручитель не всегда призывается к исполнению за того, за кого поручился. Прикосновенность к основному преступлению совершается не всегда, но в случае ее совершения лица прикосновенные к преступлению всегда подлежат уголовной ответственности. По мнению А.С. Жиряева, они «никогда не являются одни пред лицом карающего Правосудия, но всегда в сообществе с виновниками главного преступления».3 То есть придаточный характер присутствия прикосновенных лиц при или после исполнения основного преступления модифицируется в требование их обязательного привлечения к уголовной ответственности совместно с участниками основног преступления. Не касаясь данного вопроса (его критика была детально разработана современниками А.С. Жиряева ), отметим, что обязательность самостоятельного привлечения к уголовной ответственности отрицает акцессорный характер и придает прикосновенности значение полностью самостоятельного преступления. Придаточный характер сводится к зависимости самой возможности совершения прикосновенности к преступлению от наличия основного преступления. Следовательно, прикосновенность к преступлению не может рассматриваться accessorium основного преступления.
Легализация доходов, добытых в результате совершения преступления как вид прикосновенности к преступлению
Новой правовой реальностью для России является уголовная ответственность за легализацию доходов, добытых в результате совершения преступления — «отмывание денег». В связи с этим возникают вопросы о сущности соответствующего деяния, и появляется необходимость уделить этому вопросу особое внимание. Установив, что легализация является разновидностью прикосновенности к преступлению, более подробно рассмотрим природу этого деяния и источник происхождения соответствующих норм в современном российском законодательстве.
Термин «отмывание грязных денег» был введен в оборот английской The Guardian во время освещения Уотергейтского скандала. К первым фактам «отмывания» относят деятельность Аль Капоне, добавлявшего доходы от преступ 63 лений к доходам «подконтрольных» ему прачечных и в последующем уплачивавшего с них налоги, тем самым, преобразовывая преступный доход в легальную прибыль. В то же время некоторые авторы отрицают первопроходство Аль Капоне в «отмывании». В книге К. Попькена, X. Сиепоника,1 подробно исследующих биографию Альфонса Капоне, вообще нет упоминания о подобных фактах. К. Новиков называет идею о первопроходстве Аль Капоне в легализации преступных доходов легендой, приводя высказывание самого преступника в качестве основного аргумента в подтверждение своих сомнений.2 Аль Капоне говорил: «Закон о подоходном налоге полная чушь, правительство не может собирать законные налоги с незаконных денег».
Безусловно, что саму идею «отмывать преступные деньги» подало государство, установив жесткое требование: обосновывать источник полученных доходов. Первым из числа тех, кто стал скрывать действительный источник доходов, показывая государству лишь ложный, во многих литературных источниках называется Мейер Лански. М. Лански успешно «отмывал» свои деньги через сети казино на Кубе, а позднее на Багамах.
Глобальная связь «отмывания грязных денег» не только с миром преступности, но и с миром бизнеса и политики, была вскрыта в ходе расследования Уотергейтского скандала в начале 70-х г.г. XX столетия.
В России требование обосновать происхождения имущества можно обнаружить в Суде Ярослава Владимировича. В ст. 37 говорится «Кто купит на рынке что-нибудь краденное: коня, одежду или скотину, тот должен представить в качестве свидетелей двух свободных людей или торговых пошлин сборщика (мытника); если при этом окажется, что он не знает, у кого купил вещь, то свидетелям идти за него к присяге, а истцу взять свою вещь и с пропавшим при вещи простится, ответчику же простится с оплаченными за нее деньгами, потому что он не знает, у кого купил вещь. После разузнает ли, у кого купил, взыщет свои деньги с этого продавца, который заплатит и хозяину вещи за пропавшее при ней, и князю продажу (штраф)». В этой норме обязанность установить легальный характер имущества возложена на приобретателя, иначе существует угроза потерять потраченные деньги, а при отсутствии свидетелей из свободных людей - и понести уголовное наказание. Представляется, что такая норма была введена, чтобы стимулировать модели поведения, ориентированные на отказ в оказании помощи лицам, совершившим преступление. В конечном итоге целью было создать для последних препятствия в пользовании плодами преступления и не допустить превращение преступления в вид высокодоходной деятельности.
С усложнением социальной организации, с повышением взаимозависимости различных сфер человеческой деятельности, государство вынуждено создавать все большее количество инструментов контроля. Одной из основных функций государства является обеспечение безопасности внешней и внутренней, то есть обеспечение состояния защищенности жизненно важных благ и интересов общества в целом и каждого гражданина в частности. Среди деструктивных по отношению к безопасности факторов выступает и преступление. Поэтому государство, используя достижения современной науки, выясняет мотивационную состав-ляюшую совершения преступлений и принимает меры по блокированию и ми-нимизации выгод от преступления."
Легализация преступных доходов представляет собой механизм обхода требований государства по обоснованию источника полученных доходов. «Отмывание» призвано создать фиктивное подтверждение источника дохода и, тем самым, максимизировать выгоды от совершенного преступления.
Столкновение интересов государства (стоящего на защите общественных интересов) и интересов конкретного лица ( стремящегося к максимизации своей прибыли) вскрывает причины установления уголовной ответственности за легализацию. Основной причиной, по нашему мнению, является борьба с преступностью в широком смысле слова (осуществление общей превенции), и в более уз 65 ком понимании - недопущение уклонения от уголовной ответственности лица, уже совершившего преступление (осуществление частной превенции). Легализовать значит подменить преступный источник происхождения дохода любым законным. Другими словами, легализовать - сокрыть преступление, от которого получен доход. Иллюстрацией направленности легализации на сокрытие основного преступления является Кассационное определение Свердловского областного суда №22-682 от 25 января 2006 года, в котором указано, что «легализация денежных средств или иного имущества направлена на сокрытие действительного источника происхождения добытых денежных средств или имущества».1
В истории международного законодательства о противодействии «отмыва-нию» точкой отсчета стала Венская Конвенция о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ от 20 декабря 1988 года.2 Позднее появилась Страсбургская Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности от 8 ноября 1990 года,3 и был создан ряд международных организаций, занимающихся этой проблемой (Напр. FATF, Евразийская группа по противодействию легализации преступных доходов и финансированию терроризма (ЕАГ), Группа «Эгмонт» и др.).
Объективная сторона составов прикосновенности к преступлению
Укрыватель создает угрозу, либо реально усложняет или делает невозможным привлечение к ответственности лица, совершившего основное преступление. В связи с этим возникает вопрос, обладает ли достаточной для установления уголовной ответственности степенью общественной опасности каждое из перечисленных последствий? Или же угроза недостаточна, необходимо реальное усложнение? Или необходимо принципиальное устранение возможности привлечения участника основного преступления к ответственности?
В.И. Морозов и А.В. Зарубин считают, что «с объективной стороны это преступление (укрывательство) выражено в деянии, направленном на создание любых условий, при которых возникают реальные затруднения в обнаружении, раскрытии, расследовании укрываемого преступления и привлечении виновного к ответственности». Акцент авторов на «реальные затруднения» требует подробного разъяснения существа этих затруднений.
Например, укрыватель устранил следы совершенного убийства на месте преступления. Преступник, не справившись с муками совести, явился с повинной и указал место преступления, место сокрытия трупа, предъявил орудие преступления и т.д. Помимо собственного признания предоставил следствию исчерпывающую совокупность прямых и косвенных доказательств совершенного преступления. Какими следует признать в таком случае затруднения, исходящие от укрывателя: реальными или не обладающими таковыми свойствами? Представляется, что реальных затруднений «в обнаружении, раскрытии, расследовании укрываемого преступления и привлечении виновного к ответственности» укрыватель не создал. Произошло это в силу того, что фактически из других источников были представлены другие виды доказательств. Но утратило ли деяние укрывателя общественную опасность?
Считаем, что деяние укрывателя не утратило ни характера, ни степени общественной опасности. По мнению П.А. Фефелова, «сущность общественной опасности преступного деяния ... заключается не только в причинении или возможности причинения объективного вреда, а, прежде всего в антиобщественном прецеденте и негативной ценностной ориентации»1. В приведенном примере антиобщественный прецедент, формирующий негативную ценностную ориентацию в обществе, уже возник. Аналогичной точки зрения придерживаются суды. В кассационном определении судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда №22-8595 от 29 августа 2008 года, несмотря на явку с повинной Ш., признанной виновной в убийстве, судом привлечена к ответственности П. за заранее не обещанное укрывательство особо тяжкого преступления."
Общественную опасность укрывательства можно рассмотреть сквозь призму вредоносности. Вредоносность как основная содержательная характеристика преступных последствий во многих случаях неразрывно связана с самим деянием. Вредоносное последствие состоит в изменениях в объективной реальности, находящихся в причинно следственной связи с деянием и нередко пронизывающих само деяние (являющихся его имманентной составляющей). Изменения являются вредными по причине наличия связи между ними и предшествующей деятельностью участника основного преступления или результатами его деятельности. Поэтому деяние как таковое представляет угрозу, обладающую такой степенью общественной опасности, что требуется уголовное наказание самого факта совершения деяния. Причиняющей способностью обладает само деяние, то есть вредоносность в данном случае является свойством самого деяния. Одновременно устраняется конструктивная зависимость деяния от непосредственно воспринимаемых общественно опасных последствий, в том числе в виде «реальных затруднений» при укрывательстве. Причем В.И. Морозов и А.В. Зарубин в упомянутой монографии, несколько ниже приведенного нами тезиса вступают в противоречие с самими собой. Авторы пишут: «анализируемый состав преступления следует признать составом поставлення в опасность причинения вреда».4 В
106 конечном счете, авторы отрицают реальный характер затруднений от деяния укрывателя и могут говорить лишь о реальности угрозы таких затруднений.
По мнению многих ученых, «укрывательство преступлений есть такое действие, которое является общественно-опасным независимо от наступления или ненаступления общественно-опасных последствий»,1 а «ответственность за преступления против правосудия наступает независимо от того, насколько их совершение в действительности осложнило решение стоящих перед правосудием задач».2 Следует согласиться с предлагаемой трактовкой. Другими словами, выполненное деяние общественно опасно именно в силу создания угрозы в реализации потребности общества в раскрытии основного преступления и привлечении его участников к ответственности. В качестве общественно опасного последствия3 следует рассматривать создание такой угрозы.
В случае такого понимания вредоносных последствий для оконченного состава укрывательства необходимо лишь совершение соответствующего деяния. Вред от преступления можно считать причиненным в момент полного выполнения деяния укрывателя. Дальнейшее возрастание фактической вредоносности укрывательства не имеет квалифицирующего значения, но влияет при назначении наказания укрывателю. Сказанное позволяет по конструкции отнести состав укрывательства к группе формальных составов. В рамках существующей нормы ст. 316 УК РФ под «заранее не обещанным укрывательством особо тяжких преступлений» следует понимать не процесс, а результат, выражающийся в создании указанной угрозы.
Субъект и субъективная сторона общего состава прикосновенности к преступлению
По словам СИ. Архипова, «в конструкции состава правонарушения вина воли рассматривается как одна из сторон (субъективная сторона), один из аспектов правонарушения. Вместе с тем следует иметь ввиду, что данная конструкция содержит в себе внутреннее противоречие: вина воли — это одна из характеристик субъекта права, форма определения его субъективного состояния, она не может рассматриваться в отрыве от данного лица. В конструкции состава правонарушения приводятся как равновеликие родовой и видовой элементы».1 Соглашаясь с выявленным противоречием, мы в настоящей работе предпринимаем попытку сгладить его, исследуя в рамках настоящей главы и субъекта прикосновенности к преступлению, и субъективную сторону состава преступления. Последовательность анализа включает на первом этапе изучение субъекта преступления, а на втором - его субъективную сторону.
Под субъектом преступления в соответствии со ст.ст. 8, 19 УК РФ понимается физическое лицо, вменяемое, достигшее возраста уголовной ответственности, в деянии которого содержатся все признаки состава преступления.
Применительно к прикосновенности к преступлению для вменения необходим такой уровень «биологической зрелости и социализации», при котором лицо осознает общественную опасность собственного деяния, определяемую, в том числе, общественной опасностью основного деяния (юридический критерий вменяемости). Мы обнаружили усложнение интеллектуального момента юридического критерия, следовательно, возраст, в котором появляется необходимый уровень правосознания лица, следует устанавливать на уровне не ниже возраста 16 лет, предусмотренного для общего субъекта.1 Медицинский критерий и волевой момент юридического критерия не имеют специфики для субъекта прикосновенности к преступлению.
Все вышеназванные признаки субъекта принято именовать общими. В случае когда для признания лица субъектом преступления необходимыми являются дополнительные характеристики, в науке уголовного права говорят о специальных признаках субъекта, а самого субъекта именуют специальным. В большинстве случаев специальному субъекту статусно принадлежат дополнительные признаки, которые обуславливают саму возможность совершения определенного преступления или определенного вида преступлений. Причем все классифицируемые группы признаков специального субъекта отражают принадлежность общему субъекту какого-либо признака: признак должности или профессии, прошлую антиобщественную деятельность, демографические признаки и т.д. В случае с субъектом прикосновенности к преступлению обязательным является отсутствие статуса участника основного преступления. Следовательно, субъект прикосновенности к преступлению является специальным, но признак, свидетельствующий о его «специальности», требует не наличие дополнительного статусного значения, а отсутствие одного из его вариантов.
Обязательный признак субъективной стороны состава преступления — вина. Особенности вины отдельных видов прикосновенности и факультативные признаки (при наличии таковых) будут исследованы в рамках анализа субъекта и субъективной стороны конкретных видов прикосновенности к преступлению.
Вина характеризует психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и общественно опасным последствиям этого деяния. В уголовном праве вина, как психическое отношение, выражается в форме умысла или неосторожности. В содержании вины принято выделять два критерия: ин 141 теллектуальный и волевой. Интеллектуальный критерий характеризует осознание (либо не осознание) лицом общественно опасного характера совершаемого им деяния и в предвидении (либо не предвидении) общественно опасных последствий.
Ранее нами был сделан вывод о том, что общественная опасность прикосновенности обусловлена связью деяния прикосновенного лица с основным преступлением и выражается в создании угрозы обществу и по восходящей каждой конкретной правовой личности (человеку) в реализации их потребности по осуществлению правосудия. Таким образом, осознание, как интеллектуальный критерий вины прикосновенного лица, включает осознание общественной опасности своего деяния, предполагающее осознание общественной опасности основного преступления.
Осознание общественной опасности основного преступления становится результатом осмысления определенного объема информации об основном деянии или его результатах. В отношении объема знаний об основном преступлении, необходимого для прикосновенного лица, в науке существуют различные точки зрения. По широте охвата информации эти точки зрения могут быть разделены на три группы:
1. Прикосновенное лицо должно обладать знанием обо всех элементах основного состава преступления и других обстоятельств, его касающихся, также этот взгляд именуют концепцией «идеальной достоверности». Наиболее яркими сторонниками этой точки зрения являются И.И. Горелик и И.Г. Сапожников. По их мнению, «для установления достаточной осведомленности преступника об основном правонарушении необходимо достоверно знать о совершенном преступлении — значит знать доподлинно о времени, месте и характере совершенного преступления»;1
2. Прикосновенному лицу необходимо знать все или некоторые признаки состава преступления. По словам В.Г. Смирнова, знание прикосновенного лица должно быть ограничено знанием признаков состава основного преступления: «именно ими и должен определяться объем сведений укрывателя или недоносителя относительно имевшего место преступного деяния».1 Г.И. Баймурзин считает, что знание прикосновенного лица ограничиваются признаками состава основного преступления, а «объем этих признаков ... неодинаков и определяется в зависимости от конкретной формы прикосновенной деятельности»;2
3. Наиболее многочисленной по числу сторонников является «концепция общего знания». В содержание умысла прикосновенного лица, по словам М.И. Ковалева, «входит сознание рода и характера того преступления, которое он укрывает»3 По словам В.А. Кузнецова, «достаточно, чтобы лицу было известно, что имущество получено преступным путем». И.А. Бушуев ограничивается требованием к прикосновенному лицу «осознавать характер того деяния, которое совершает главный виновник преступления»,3 не раскрывая, что следует понимать под «характером» и какими пределами следует его ограничить. М.М. Лапунин признает «достаточным для наличия признака «заведомости» субъективной стороны вторичного преступления осознание лицом, его совершающим, уголовной наказуемости первоначального деяния».
