Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История разработок и теоретические основы в области идентификации говорящего по голосу и речи 9
1. Из истории создания программ по идентификации личности по голосу и речи 9
1.1. Отечественные разработки в области идентификации личности по голосу и речи: система «Диалект» 9
1.2. Зарубежные разработки в области идентификации личности по голосу и речи 13
1.2.1. Американская методика "Voiceprint" 13
1.2.2. Метод, разработанный в Великобритании 13
2. Теоретические основы идентификации лиц по устной речи 14
2.1. Процесс коммуникации 14
2.2. Основные аспекты речевосприятия и понимания в акте коммуникации 16
2.2.1 Восприятие как активное звено в речевой коммуникации 16
2.2.2 Восприятие речи и контекст 21
2.2.3. Направленность восприятия речи 26
2.2.4. Многоуровневый характер речеобразования и речевосприятия 31
2.2.5. Многоуровневая стратификация процесса восприятия речи в акте коммуникации 40
2.3. Понятие и задачи фонографической экспертизы 51
2.3.1. Объекты фонографической экспертизы 52
2.3.2. Субъект фонографической экспертизы 53
2.3.3. Общая схема экспертного фонографического исследования 54
2.4. Факторы, влияющие на качество идентификации личности по голосу и речи 56
2.4.1. Лингвистические проблемы дикторской вариативности. Различия с учетом оппозиции «начитанный текст - спонтанная речь» 57
2.4.2. Влияние родного языка на процесс идентификации 59
2.5. Идентификация говорящих с учетом их регионального и национального происхождения на примере англо-говорящих переселенцев 63
2.5.1. Общие сведения 63
2.5.2. Этнический и идеологический аспекты данной проблемы 66
2.5.3. Аналитические параметры 67
2.5.3.1 Лингвистическая информация 67
2.5.3.2 Фонетическая и фонологическая информация 68
2.6. Проблема определяющего фактора: знание второго языка или возрастная разница 72
2.7. Идентификация говорящего с опорой на слуховые «впечатления» косвенных свидетелей преступления 81
2.8. Выводы 88
Глава II. Использование лингвистической информации на базе современных британских диалектов в целях идентификации говорящего по голосу и речи 90
1. История возникновения и формирования британских диалектов 90
2. Сопоставительный анализ сегментной фонетики литературного стандарта английского языка и его диалектов 104
2.1. Сегментный состав 104
2.1.1 Вокализм 105
2.1.2 Консонантизм 121
2.2 Эксперименты по идентификации личности на материале британского варианта английского языка 138
2.2.1. Проведение эксперимента 139
2.2.2. Методика: инструкция, протоколирование данных 140
2.2.3. Процедура проведения эксперимента 143
2.2.3.1. Подготовка материала для проведения эксперимента 143
2.2.3.2. Проведение эксперимента. Этапы 144
2.2.4. Результаты эксперимента 145
2.2.4.1. Результаты точности опознания . 146
2.2.4.2. Идентификация признаков (характеристик) дикторов 150
2.3. Выводы 151
Заключение 152
Список литературы: 155
Приложение 1 165
Приложение 2 167
Приложение 3 188
Приложение 4 189
- Восприятие как активное звено в речевой коммуникации
- Проблема определяющего фактора: знание второго языка или возрастная разница
- Вокализм
- Результаты точности опознания
Восприятие как активное звено в речевой коммуникации
По мнению Р.К. Потаповой [Потапова 1997: 59-84], изучение звучащего текста, то есть текста в его устной разновидности, получило особое развитие в последние десятилетия. Если ранее устную речь изучали, как правило, в сравнении с письменной, принимая при этом письменную за норму, а устную - за отклонение от нормы, то во второй половине XX века стали проводить исследования, задачей которых было изучение средств устной коммуникации в ее своеобразии, обусловленном особенностями функционирования. Отмечалось совпадение психических процессов, вовлеченных в рецептивные виды речевой деятельности (чтение, аудирование).
Ранние исследования в области восприятия речи основывались на данных, полученных при изучении процесса чтения. Более поздние исследования восприятия речи проводились уже на базе данных, полученных в процессе аудирования.
Внесли свой вклад в решение этой проблемы исследования по автоматическому распознаванию образов в целом и речи, в частности, результатом которых явилось создание большого количества моделей речевосприятия.
Одной из первых теорий речевосприятия считается знаковая теория. Данная теория оперирует символами (или знаками), которые обозначают то или иное слово в словаре. Каждый знак содержит информацию об определенном слове, включая информацию о значении слова, его потенциальных синтаксических связях и фонетических и орфографических особенностях. Информация любого уровня может способствовать активизации данного знака. В этом смысле знаковая теория представляет собой модель восприятия речи, основанную на взаимодействии информации разных уровней языка. Согласно знаковой теории слово узнано в том случае, если произошла активизация знака. Переход к этапу лексического доступа (доступ к информации, заложенной в знаке) является абсолютно автоматическим процессом в том случае, если слово уже узнано. На этапе распознавания слова определенную роль играет не только информация различных языковых уровней, но и частота употребления слова [Потапова 1971]. Слова с высокой частотой употребления имеют более низкий уровень активизации, чем слова с низкой частотой. С течением времени знаковая теория уточнялась. Позднее было предложено разделить знаковую систему на визуальную и слуховую подсистемы. Однако, положение о том, что для распознавания слова необходимо взаимодействие информации всех уровней языка (фонологического, синтаксического и т.д.), осталось неизменным.
Однако, как указывает Р.К. Потапова, вышеприведенная теория восприятия речи имеет и свои недостатки. Остается, например, неясным, каким образом интегрируются акустико-фонетическая информация и информация более высоких уровней языка, сколько времени нужно, чтобы распознать слово, какова природа ключевых единиц восприятия речи и т.д.
К более поздним теориям речевосприятия может быть отнесена теория последовательностей. Данная теория разработана в последнее время рядом исследователей [Потапова 2001]. Согласно этой теории процесс восприятия речи подразделяется на два этапа: автономный и неавтономный, т.е. этап взаимодействия информации различных уровней. На первом этапе восприятия речи при поступлении акустико-фонетической информации о слове активизируются все слова, начинающиеся с одной и той же фонемы (звукотипа). Например, если это слово slave, то должны активизироваться все слова, начинающиеся с фонемы [s], такие как sight, save, sling и др. Слова, которые активизированы на основе первой фонемы из цепочки фонем, составляющих данное слово, образуют последовательность или группу. Активизация определенной последовательности является автономным процессом в том смысле, что на этом этапе используется лишь акустико-фонетическая информация о слове. Слово считается узнанным в том случае, если оно выделено как уникальное, непохожее на другие слова, начинающиеся с той же фонемы и входящие вследствие этого в ту же группу слов. Эта теория, так же как и знаковая теория, использует фактор контекстуальности. Однако данная теория речевосприятия использует контекстуальное значение для того, чтобы дезактивировать все другие слова - кандидаты на услышанное слово. Процесс активизации последовательностей слов протекает автоматически и основывается исключительно на акустико-фонетической информации. Как только последовательность слов, начинающихся с данной фонемы (звукотипа), активизирована, могут быть использованы все возможные источники языковой информации для того, чтобы отобрать нужное слово. На основе полученной информации слова типа sight и save могут быть исключены из последовательности, в которой останутся лишь слова на [si], такие как sling и slave. Однако, если слово sling несовместимо с предыдущей семантической или синтаксической информацией, оно будет исключено из данной последовательности. Таким образом, на второй стадии восприятия речи процесс ее распознавания основан на взаимодействии и использовании всех источников информации. В процессе восприятия устной речи определяющую играет контекст. Процесс восприятия звучащей речи в акте коммуникации начинается с фазы первичного контакта. Слушающий воспринимает звуковую волну и преобразует ее в образы, которые ассоциируются с определенными лексическими единицами, уточняемыми в контексте [Потапова 1997: 60].
В качестве ключевых единиц, позволяющих осуществлять первичный контакт, обычно предлагается использовать: а) временные спектральные признаки, б) лингвистические единицы — фонемы, в) слоги. Например, для осуществления первичного контакта необходимо и достаточно проанализировать либо первый слог слова, либо первые 150 мс слова. Теориям, в которых отдается предпочтение информации, являющейся первичной по темпоральным (временным) характеристикам, могут быть противопоставлены иные подходы к решению данной проблемы. Примером тому может служить точка зрения, согласно которой для установления первичного контакта должна использоваться информация, более выделенная по своим физическим параметрам. Такая информация содержится в ударных слогах, которые в линейной последовательности звуковых сигналов могут находиться не на первом месте, но выделяться с помощью физических характеристик. Те лексические единицы, с которыми установлен первичный контакт, переходят как бы в другой статус и считаются активизированными. При этом все активизированные лексические единицы получают одинаковый статус.
Возможен и другой подход: активизированные лексические единицы получают относительный статус, в связи с чем введен термин «уровень активизации» [Потапова 1989: 53]. В этом случае становится возможным учитывать не только факт состоявшегося первичного контакта с той или иной лексической единицей, но и частоту, степень употребительности данного слова в языке, т.е. во внимание принимаются и лингвистические характеристики конкретных лексических единиц.
После того как лексическая единица активизирована, следует переход к фазе отбора, которая в различных моделях речевосприятия определяется как этап дифференциации, поиска или редукции, т.е. сокращения области поиска. В поисковых моделях речевосприятия нужное слово отбирается в процессе поиска среди лексических единиц, расположенных в порядке возрастания частоты встречаемости.
Следующим этапом восприятия речи считается этап распознавания слова. Термин «распознавание» (узнавание) слова относится к завершающему (конечному) моменту фазы отбора, т.е. к тому моменту, когда слушающий может определить, какое слово он слышит [Потапова 2001:61].
Установлено, что слушающий распознает слово в изолированном виде или в контексте до того момента, как он прослушает его до конца. Момент узнавания слова зависит от множества факторов, в том числе от физических характеристик слова (его длительности, качества звуковых символов), а также от лингвистических характеристик (частоты встречаемости слова, количества других слов в лексиконе, похожих по звучанию на то слово, которое должно быть узнано, и т.д.) Под моментом узнавания слова понимается точка опознания или точка уникальности слова, начиная с которой изначальная последовательность сегментов ассоциируется с определенным словом.
После того как слово узнано, необходимо актуализировать всю информацию, которая может быть использована для смысловой интерпретации той или иной лексической единицы. Таким образом, вслед за этапом распознавания слова следует этап лексического доступа. Термин «лексический доступ» определяет ту точку, начиная с которой становятся доступными фонологические, синтаксические, семантические, прагматические характеристики данной лексической единицы.
Проблема определяющего фактора: знание второго языка или возрастная разница
Носители языка почти всегда склонны распознавать людей только по их голосовым характеристикам. Исключением являются специальные исследования, в которых требуется различить два идентичных голоса: так называемых «похожих» голоса, а именно, профессионально имитированного голоса и «настоящего» голоса. В последнее время некоторые исследователи [Rose, Duncan 1995: 1-17; Schlichting, Sullivan 1996: 103-108; 1997: 148-165] решили проверить, насколько хорошо носители языка справляются с заданиями такого высокого уровня сложности. Техника, использованная в исследованиях Шлихтинга и Салливана, получила название «демонстрация фонограмм голосов», что можно назвать речевым эквивалентом визуального опознания, неразрывно связанного с внешними признаками.
В судебной фонетике техника идентификации голоса говорящего из группы голосов являлась и является важным фактом в судебной практике, в тех случаях, когда существует доказательство, «полученное с помощью слухового опознания», находящегося в распоряжении правоохранительных органов. Необходимость применения данного и некоторых других методов в судебной фонетики была выделена Браун и Кюнцелем [Braun, Kuenzel 1998:10-21].
Большинство материалов, с которыми приходится работать «слуховым свидетелям», проходит на их неродном языке. Количество исследований влияния знания второго языка на процесс распознавания говорящего именно на этом втором языке чрезвычайно мало. В своих работах А. Гольдстейн и др. в 1981 [Goldstein 1981: 217-220] пришли к заключению, что «распознавание голоса является таким же хорошим (или таким же плохим) как для родного, так и для неродного языка». О. Кестер в 1995 [Koester 1995: 306-309] году исследовал влияние необходимого знания, компетенции в языке, на возможности распознавания говорящего. Был проведен эксперимент, задачей которого являлось распознавание голоса говорящего на немецком языке. До начала эксперимента для участников было проведено ознакомительное прослушивание. Группы испытуемых включали носителей английского языка, немецкого языка, и носителей английского со знанием немецкого языка. Результаты эксперимента легли в основу гипотезы о более надежном распознавании личности лицами, говорящими на том же языке. Однако, при проведении повторного эксперимента тем же О. Кестером и Н. Шиллером в 1997 году [Koester 1997: 18 - 28] с лицами-носителями китайского языка и носителями испанского языка, ко со знанием, так и без знания немецкого языка, привело к менее явным результатам. Таким образом, не совсем видна связь между степенью знания языка и использованием вышеупомянутой «демонстрации фонограмм голосов».
Именно поэтому К. Салливан и Ф. Шлихтинг [Schlichting, Sullivan 2000: 95 - 111] провели ряд экспериментов с использованием «демонстрации фонограмм голосов». В данных экспериментах участвовали три группы студентов Британского университета, изучающих шведский язык, и группа старшеклассников, не знающих шведского языка. Все три вышеупомянутые группы студентов находились на разных стадиях изучения шведского языка: от полного незнания языка до полного овладения шведским языком. Результаты экспериментов Салливана и Шлихтинга показали, что возможности идентификации говорящего слушающим значительно увеличились с началом изучения языка, но существенно не продвинулись после второго семестра обучения.
Главным ограничением в исследовании Салливана и Шлихтинга является выбор контрольной группы. Контрольная группа людей, не изучающих шведский язык, состояла из: (і) людей, не являющихся студентами университета в противоположность трем другим группам; (іі) слушателей, младше университетских слушателей. Следовательно, не очень ясно, является ли очевидное улучшение идентификационных возможностей слушателей результатом начала изучения языка, как это было написано Салливаном и Шлихтингом, или же причина данного явления лежит в возрастной разнице между контрольной группой и тремя группами испытуемых. Исследование, приведенное ниже, ставит своей целью разобраться в данной проблеме посредством повторения эксперимента, проведенного Салливаном и Шлихтингом [2000]. Данный эксперимент было решено провести с привлечением группы студентов университета без знания языка, то есть тех, кто не изучал скандинавских языков.
Данный эксперимент являлся идентичным Эксперименту №1, проведенному Салливаном и Шлихтингом в 1997 году и использованному ими в 2000 году [2000].
«Демонстрация фонограмм голосов», использованная в работах Салливана и Шлихтинга [1997 и 2000] и приведенная в данном эксперименте, состояла из группы в 10 голосов. «Идентифицируемым» голосом, то есть голосом, который испытуемые должны были распознать из данной "серии фонограмм голосов", являлся голос очень известного шведского политика, а именно Карла Бильдта (Carl Bildt), бывшего премьер-министра Швеции. В «демонстрацию фонограмм голосов» также входили: голос Горана Габриельсона (Goran Gabrielson), профессионального имитатора Карла Бильдта; «нормальный» голос Goran Gabrielson; три любительских имитации голоса премьер-министра, и четыре «нормальных» голоса данных имитаторов-любителей (один из имитаторов, добровольно согласившийся на участие в данном эксперименте, не смог прочитать текст, так как это требовалось, и поэтому ему было отказано). Следовательно, голоса только трех имитаторов-любителей были использованы в эксперименте.
Процедура выбора отрывка текста, состоящего из двух фраз, произносимого «идентифицируемым» и представленного в «демонстрации фонограмм голосов», описана в работе Салливана и Шлихтинга [1997]. Каждая «фонограмма голосов» состояла из шести дикторов, произносящих фразы, отделенные друг от друга паузой, длиной менее секунды [Roebuck, Widling 1993: 475-481]: длина паузы составляла около 80 мс. Идентифицируемый голос Карла Бильдта как входил, так и не входил в «демонстрацию фонограмм голосов», также как и с и без голоса профессионального имитатора, и с и без голосов имитаторов-любителей. Всего было сделано восемь демонстрационных фонограмм голосов для каждой из текстовых фраз. Соответственно, всего было сделано 16 различных голосовых групп. Порядок работы с группами (представления групп) был произвольным.
Задача на распознавание включала: в данном исследовании принимало участие 18 носителей английского языка в возрасте от 20 до 25 лет (Группа R). У всех участников эксперимента английский был первым языком, с особой оговоркой на отсутствие каких-либо нарушений слухового аппарата. Все участники являлись студентами The University of Surrey Roehampton и не знали никаких скандинавских языков. Результаты эксперимента после его проведения должны были быть сопоставлены с результатами экспериментов, проведенных Салливаном и Шлихтингом [2000] с привлечением четырех групп испытуемых. А именно, группой из 16 студентов британского колледжа со средним возрастом в 15 лет (Группа 1); группой из 14 студентов второго семестра Британского университета, изучающих шведский язык, в возрасте 18-28 лет со средним возрастом в 21 год (Группа 2); группой из 9 студентов четвертого семестра Британского университета, изучающих шведский язык, в возрасте 19-31 года со средним возрастом в 19 лет (Группа 3); и группой из 18 студентов восьмого семестра Британского университета, изучающих шведский язык, в возрасте 21-26 лет со средним возрастом в 22 года (Группа 4).
Задание на распознавание, представленное участникам эксперимента, было идентичным тому, которым пользовались Салливан и Шлихтинг [2000]. Участникам давалась на прослушивание минутная запись голоса, который должен был быть ими идентифицирован. Данная запись давалась на прослушивание группе дважды: первый - в виде тренировочного блока, состоящего из четырех различных «демонстрации фонограмм голосов», и второй раз перед самим экспериментальным блоком с 16 различными «демонстрациями фонограмм голосов». Как уже упоминалось выше, идентифицируемым голосом был голос Карла Бильдта, но эта запись отличалась от той, из которой брался материал в рабочие «демонстрации фонограмм голосов». Перед началом прослушивания участникам было сказано, что они должны запомнить и впоследствии идентифицировать данный голос в представленной «демонстрации фонограмм голосов», который они услышат. После прослушивания всех шести голосов в каждой «фонограмме голосов» участники должны были сделать выбор, указав на номер идентифицируемого голоса в данной «фонограмме». Если, по их мнению, данный голос не присутствовал в представленной группе, то нужно было указать «отсутствует». Письменные указания, выданные участникам можно найти в работах Салливана и Шлихтинг [1997, 2000].
Суммарные результаты ответов по всем композиционно-различным «демонстрационным фонограммам голосов», а также и ответы, данные группами, участвовавшими в экспериментах Салливана и Шлихтинга [2000], приведены на Диаграмме 1.
Вокализм
Нижеописываемые данные (с. 100-130) основаны на исследованиях, главным образом, Маковского М.М. [Маковский 1980: 33-56], а также других авторов [например, Соколова и др. 1991]. Некоторые материалы были взяты из БД Кембриджского университета [Е. Grabe, В. Post, F. Nolan 2000]:
1) В Шотландии, Ольстере, Нортамберленде, Дареме, Камберленде, Йоркшире, Ланкашире, Оксфордшире, Бедфордшире, Лестершире в закрытом слоге а отражается как долгое [а:] в таких словах литературного языка, как father, alms, dark. Примерами могут служить слова: lad [la:d], sad [sa:d], cat [ka:t], lass [la:s], man [ma:n].
В южном Ланкашире, южном Вустершире, южном Чешире, Дарбишире, Хертфордшире, восточном Саффолке, Шропшире, Глостершире а в той же позиции отражается как \р[, особенно перед т, п: apple [зрі], lad [l= d], back [hzik], gabble [gnbl], man [mz n], pan [р=ш], ham [hiDm], stamp [stomp].
2) Комбинация a + k не отличается по произношению от литературного варианта. Однако в южном Ланкашире, западном и юго западном Йоркшире, северном Дарбишире гласный этого сочетания реализуется как дифтонг [ai] или [ei]: back [beik] или [baik], black [bleik] или [blaik], slack [sleik] или [slaik].
3) Перед sh в закрытых слогах а отражается как [ai] в восточном Девоншире, южном Ланкашире, западном Уилтшире, Сомерсетшире, западном Йоркшире: ash [ai J], smash [smai J], wash [wai J]. В среднем Ланкашире а в той же позиции реализуется как [= i]: wash [woif], dash[dr i \] , lash [lz i J], clash [кЫ J]. В северо-западном Ланкашире, северо-западном Йоркшире, северном Дарбишире, северо-западном Уилтшире а перед sh отражается как [еі], а в Эдинбурге, Лестершире, Сомерсетшире, восточном Девоншире, Кенте, Сассексе — как долгое [а:]. Наконец, в восточном и среднем Уилтшире в тех же случаях находим дифтонг [ei].
4) Произношение а + nd в диалектах в большинстве случаев не отличается от литературного. Однако в Нортамберленде, северном Дареме, среднем Камберленде, северном Дарбишире, северном Хартфордшире, Лестершире, восточном Оксфордшире, Глостершире, северо-восточном
Норфолке гласный этого сочетания в соответствующих словах реализуется как [Ъ]: candle [ kzmdl], gander [g nd ], land [bnd], stand [stond]. Долгое [а:] в этом сочетании находим в восточном и западном Сассексе, на юге графства Саррей, в юго-вост. Кенте, в Шотландии: hand [ha:nd], brand [bra:nd], wander [ wa:ncb].
5) Если а следует за w, то во многих диалектах оно произносится, как и в литературном варианте: [z :]. Однако на Шетландских островах, в Эдинбурге, южном Шропшире, восточном Оксфордшире, Сассексе, Дорсетшире, юго-западном Девоншире, юго-восточном Кенте а после w реализуется как долгое [a:]: wasp [wa:sp], watch [wa:t J], want [wa:nt], wander [ wa:nd ]. В северо-западном Йоркшире, юго-западном Ланкашире, восточном Сомерсетшире в подобных же случаях находим [зе]: warm [wserm], warn [wasrn], wart [wasrt] и др.
6) В сочетаниях asp, ass, ast произношение а обычно совпадает с литературным в северных графствах, однако в южных и особенно в юго-западных графствах а в этих случаях обычно отражается как [аз], а в Шотландии как [е]. Так, в Нортамберленде, Дареме, Камберленде, Йоркшире, Линкольншире, Ноттингемшире находим: grass [grass], glass [glass], fast [faest] и др.
7) В комбинации «al + согласный» I обычно не произносится. При этом гласный а в этой комбинации отражается либо как [а:], либо как [zx].
В южном Нортамберленде, Дорсетшире, на Шетландских островах, в северном Дареме, в Сассексе, Сомерсетшире и др. можно услышать: talk [ta:k], walk [wa:k], chalk [t ja:k], balk [ba:k]. С другой стороны, в восточном Дарбишире, сев.- восточном Оксфордшире, Линкольншире, Саффолке и др. я в той же позиции отражается как [r :]: half [hiD:f\, calf [кз:г], walk [wo:k], а в Глостершире, южном Сассексе, Дорсетшире, северном Шропшире гласный а в указанном сочетании реализуется как [ж]: half \hxf], calf [kasf], talk [tffik], wa/A: [wa?k].
8) В сочетаниях a + I, a + 11 гласный а отражается по-разному. При этом / в некоторых графствах сохраняется, а в других не произносится вовсе. В южном Нортамберленде, северо-восточном Йоркшире, восточном Стаффордшире, Дорсете, восточном Кенте указанные сочетания реализуются как [а:1] {all, call, fall, gall, wall), а в Глостершире, Уилтшире, северо-западном и восточном Сомерсетшире слышится [аеі]. В среднем Йоркшире рассматриваемое сочетание отражается как [и 1]: fall [fu 1], wall [wu 1]. В Эссексе, Глостершире, Ноттингемшире, Лестершире, Уорикшире и др. произношение сочетания all не отличается от литературного. В ряде случаев, когда / в этом сочетании не произносится, гласный а реализуется как [а:], например, на Шетландских островах, в северной Шотландии, в Нортамберленде, северном Камберленде, северном Ланкашире: fall [fa:]. small [sma:], all [a:], wall [wa:]. В Дарбишире, северо-восточном Шропшире, Сассексе, Эдинбурге, Уэстморленде, южном Лестершире это же сочетание отражается как [z :]: all [z :], fall [fb:], call [kz :], wall [w= :], gall [gz :]. В Шотландии в конце слова / не произносится и после и: [fu:] (full), [pu:] (pull) и др.
В этой связи весьма характерен следующий диалог на шотландском диалекте между покупателем и продавцом тканей:
— Оо (=Wool?)
— Ay, оо (=Yes, wool).
— A oo (=Allwool?)
— Ay, a1 oo (= Yes, all wool).
— A a e oo (=A11 one sort of wool?)
— Ay, a1 a e oo (=Yes, all one sort of wool).
9) В условно-открытом слоге а в английских диалектах может реализоваться как [ei], т.е. так же, как и в литературном варианте (северо-восточный Норфолк, Сассекс, Абердин, Эссекс, Лестершир, восточный Уорикшир и др.). Однако в ряде графств этот звук реализуется как долгое [і:], например, в Нортамберленде, северном Дареме, среднем Камберленде, западном Уэстморленде, северно-восточном Йоркшире, в южной Шотландии и др.: make [mi:k], mane [mi:n], name [ni:m], shake [ Ji:k], grave [gri:v], shame [ i:m]. В западном Вустершире, восточном Дорсетшире, Саффолке, восточном Хертфордшире, Глостершире, Беркшире и др. а в условно-открытом слоге реализуется в виде дифтонга [ai]: crane [krain], lane [lain], shame [ [aim], take [taik], tale [tail], а в среднем и восточном Уилтшире, восточном Девоншире, среднем Камберленде, Сассексе, Сомерсетшире, северо-восточном Шропшире — как широкое [аг]: crane [кгазп], frame [гггет], lame [lasam], make [тазк], name [пает]. В некоторых графствах а в условно-открытом слоге отражается как [із] (например, в северном Дареме, среднем и восточном Нортамберленде, северной Шотландии), в других же (юго-западный Йоркшир, южный Ланкашир, средний Нортхемптоншир) — как [зі]: lane [bin], shake [ зік] или как [з:]: lame [1з:ш], shame [ $з:т], lane [1з:п] (северный Дарбишир, юго-восточный Ланкашир, Абердин, Эдинбург, северный Чешир). Наконец, в южном Уэстморленде, северозападном Йоркшире, северном и среднем Ланкашире а в условно-открытом слоге реализуется либо как [иэ], либо как [wu3]: lane [шэп], frame [гшэт]; make [mwiok], lane [lwu3n].
Во многих графствах (южный Нортамберленд, Уэстморленд, южный Чешир, Лестершир, Шропшир, Дарбишир, Саррей, Хемпшир, Линкольншир и др.) а в условно-открытом слоге выступает в виде краткого [А]. Сюда относятся случай типа late [lAt], shake [ $Ак], shame [ fAm], take [tAk], same [sAm] и др. С другой стороны, в той же позиции в некоторых графствах а реализуется как [е]: made [med], bane [ben], shape [ Jiep], tame [tern] (Сассекс, Эдинбург, северный Нортамберленд, южный Ланкашир, Шропшир, Оксфордшир, Дорсетшир и др.) или как краткое [i]: ale [il], sake [sik], take [tik] (северо-восточный Шропшир, западная и средняя Шотландия, Дорсетшир, Абердин, Оркнейские и Шетландские острова).
10) В ряде случаев представленный в литературном варианте нисходящий дифтонг [еі] в диалектах отражается как восходящий. В словах, начинающихся на согласный, в северо-восточной Шотландии, Уэстморленде, северо-западном Ланкашире современному литературному произношению [еі] соответствует [ja]: bake [bjak], cake [kjak], а в Абердине и восточном Оксфордшире [jа:]: cake [kja:k], gape [gja:p]. В юго-восточном Нортамберленде, северном Дареме, юго-восточном Нортхемптоншире, южном Чешире, северном Дарбишире, северо-восточном Шропшире находим [je]: made [mjed], name [njem], shame [Jjem]. Наконец, восходящий дифтонг с долгим гласным обнаруживается в восточном Стаффордшире, Ноттингемшире, северо-восточном Нортхемптоншире, восточном Оксфордшире: bake [bjerk], cake [kje:k], gape [gje:p], shame [ e:m].
Результаты точности опознания
Следует уточнить, что при проведении эксперимента рассматривалось три степени точности опознания:
1. Верное соответствие (аудитор правильно выделил в группе неизвестных голосов контрастивной выборки голос, соответствующий голосу «подозреваемого» или правильно указал его отсутствие в группе);
2. Ложное отсутствие соответствий (аудитор указал отсутствие голоса «подозреваемого» в контрольной группе в то время, как он там присутствовал);
3. Неверное соответствие (аудитор неверно идентифицировал голос и речь «подозреваемого»).
В нижеприведенной таблице представлены результаты идентификации, где [+] означает верное соответствие, [-] - ложное отсутствие соответствий, а [н] - неверное соответствие.
Таблица 2. Распределение аудиторских данных применительно к идентификации голоса и речи говорящих.
(1- 4 -аудиторы, не владеющие английским языком, 5, 6 - носители английского языка, 7- 10 - аудиторы, владеющие английским языком, но не являющиеся носителями данного языка).
На нижеприведенной диаграмме 3 показано распределение результатов опознания с учетом их процентного соотношения (желтым цветом отмечено ложное отсутствие соответствий; малиновым - неверное соответствие; голубым - верное соответствие).
Из диаграммы видно, что все носители английского языка являются наилучшим вариантом для работы в качестве экспертов по проведению экспертиз по идентификации говорящего на иноязычном (в данном случае, англоязычном) материале: 87% верной идентификации, 13% ложного отсутствия соответствий и 0% процентов неверного соответствия. У владеющих иностранным языком, но не являющихся носителями данного языка, ложное отсутствие соответствий составляет 31%, тогда как у не владеющих данным языком испытуемых фактор «ложной» идентификации практически отсутствует (0%). Прослеживается тенденция, свидетельствующая о возможности привлечения эксперта, владеющего иностранным языком, на котором представлена фонограмма, проводить идентификацию говорящего на иноязычном материале. Для группы аудиторов, владеющих иностранным языком, правильная идентификация составила 63%, что несколько уступает результатам верной идентификации, применительно к носителям английского языка. Вместе с тем для данной группы испытуемых появляются результаты, классифицирующиеся как «неверная» идентификация говорящего (6%), что практически отсутствует для группы носителей языка (0%). Что касается результатов эксперимента, применительно к группе «экспертов», не владеющих английским языком, то в данном случае были получены весьма интересные результаты, свидетельствующие о том, что идентификация говорящего распределяется по двум группам: верное соответствие (69%) — неверное соответствие (31%). «Ложное отсутствие соответствий» для данной группы не представлено (0%). Логичным представляется резкое увеличение данных по неправильной идентификации говорящего по сравнению с результатами двух вышеописанных групп испытуемых. Данные, свидетельствующие о присутствии фактора «верного соответствия» (69%), могут быть интерпретированы с позиции гипотезы, согласно которой испытуемые, не владеющие английским языком, могут при идентификации говорящего, по всей видимости, ориентироваться не на особенности сегментных и супрасегментных характеристик английского языка, а на специфику тембральной окраски голоса говорящих, на тембральные характеристики, на присутствие или отсутствие эмоциональной окрашенности речи и т.д.
Интересно отметить также те пояснения, которые давали аудиторы в процессе идентификации. Помимо таких очевидных способов идентификации, как разница в высоте голоса, качестве записи, ими были выделены как релевантные:
а) разница в расстоянии между говорящим и микрофоном при произнесении той или иной фразы;
б) количество произнесений, реализованных на фонограмме и позиция произнесения «подозреваемого», относительно позиции других реализаций.
Исходя из результатов эксперимента, проведенного ранее с испытуемыми, совершенно не знающими английский язык, автору было интересно также узнать, как был опознан третий «подозреваемый» (следует напомнить, что там немаловажную роль сыграла эмоциональность высказываний «подозреваемого» и тот факт, что реплика «подозреваемого» была произнесена с одной интонацией, а реплика в контрольной группе - с другой). Носители языка пояснили, что для них очевидным было то, что текст на кассете читает актер, и он немного переигрывает интонационно, что имело свое определяющее значение в идентификации.
Знающие английский язык выделили эмоциональность и лексический состав речи как особенно важные характеристики идентификации.
