Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эволюция эпистемологической идеи в научном творчестве Конрада Лоренца
1.1. Генезис эволюционистских воззрений на природу познания 16
1.2. Философско-методологические основания анализа эволюционной теории познания 41
1.3. Истоки эволюционной эпистемологии К. Лоренца 61
Глава 2. От этологии к эволюционной теории познания
2.1. Познание в свете биологической эволюции: этологический анализ кантовской доктрины априори 86
2.1. «Биологический вариант кантовского категорического императива» 108
2.2. Эволюционная эпистемология: новые трактовки 13 4
Заключение 163
Список литературы
- Генезис эволюционистских воззрений на природу познания
- Философско-методологические основания анализа эволюционной теории познания
- Познание в свете биологической эволюции: этологический анализ кантовской доктрины априори
- «Биологический вариант кантовского категорического императива»
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Возникнув
в конце XIX в., значительное распространение в период
постнеклассической науки получил эволюционный подход к
исследованию познания. Основоположником одной из его версий -
эволюционной эпистемологии стал Конрад Лоренц - известный
австрийский зоолог и философ, один из создателей этологии - науки о
поведении животных в естественной для них среде. В 1973г. совместно с
Н. Тинбергеном и К. Фришем он был удостоен Нобелевской премии в
области медицины и физиологии за открытия, связанные с установлением
моделей индивидуального и группового поведения животных.
Эволюционная эпистемология К. Лоренца стала попыткой связать
воедино биологические, антропологические и социокультурные аспекты
эволюции познания и духа. В рамках этой концепции предложен
комплекс категориальных и методологических средств, необходимых для
утверждения и развития теории познания. К. Лоренц следовал выводам из
своей теории и в решении масштабных мировоззренческих и
практических проблем, считая главной из них задачу выживания
планетарного сообщества, преодоление экологических и военных угроз.
Предлагая свой теоретический ответ на вызовы обострившихся
отношений человека, общества и природы, эволюционная эпистемология
по праву заняла место среди актуальных научных и эпистемологических
концепций XX века. Эти идеи продуктивно развивают ученые в различных странах. Интерес к ним, начиная с 70-х годов, проявляется и в нашей стране. К работам К. Лоренца обращались в основном отечественные этологи. Философы же критиковали его с идеологических позиций. В 90-е годы появились первые философские работы российских авторов о научном творчестве К.Лоренца. Они касаются либо философского анализа этологии, либо рассмотрения его научной деятельности в историко-философском плане. Только в последние десятилетия австро-германская традиция исследования эволюции познания, основанная К. Лоренцом, стала рассматриваться в контексте философии науки и собственно эпистемологии в ее историческом развитии. Вместе с тем в российской философской науке довольно мало работ, исследующих эволюционную эпистемологию К. Лоренца с позиций онтологии и собственно теории познания. Такой подход позволяет, применяя методологию самого ученого, соединить в философском рассмотрении этологические, эволюционно-эпистемологические, социально-экологические и нравственно-этические аспекты познания и его роли в современном миропонимании и научном поиске выхода из глобального цивилизационного кризиса. Им определяется актуальность избранной для диссертационного исследования темы.
Степень разработанности проблемы. В той или иной мере к рассмотрению вопросов становления и развития конепции познания в творчестве К. Лоренца обращались за рубежом Г. Айленбергер, П.Бейтсон, Л.И. Берковиц, Ф. Вукетич, Э. Глазерсфельд, Ж. Годфруа, Д.Кэмпбелл, Ф.Кликс, Ф. Крейцер, У. Куайн, С. Кэрригер, К. Лешли, Ю.Линден, Э. Ойзер, Г. Пауль, Ст. Пинкер, К. Поппер, Р. Ридль, Н.Тинберген, Г. Фоллмер, П. Франц, И. Эйбл-Эйбесфельдт и др. В нашей стране вопросы гносеологии в свете этологических представлений разрабатывались такими отечественными исследователями, как В.П.Алексеев, И.И. Акимушкин, В.Г. Борзенков, Э.М. Галимов, А.А.Горелов, В.Г. Горшков, В.Р. Дольник, Е.Н. Панов, К.Э. Фабри.1 Проблемы эволюционной эпистемологии затрагиваются в работах Л.М.Баскина, И.А. Бесковой, К.Х. Делокарова, Е.Н. Князевой, Л.В.Крушинского, В.Г. Кузнецова, В.А. Лекторского, И.К. Лисеева, А.С.Майданова, И.П. Меркулова, Л.А. Микешиной, В.В. Миронова, А.П.Огурцова, А.В. Панина, Е.Л. Петренко, А.К. Скворцова, В.Е.Соколова, B.C. Степина, О.С. Суворовой, Т.М. Фадеевой, П.Н.Федосеева, В.П. Филатова, И.Т. Фролова, Е.Л. Чертковой, Е.Н.Шульги, Б.Г. Юдина и др.2 Ряд аспектов эпистемологии К. Лоренца и, в частности, вопросы, касающиеся эволюционной этики, исследовали И.А. Герасимова, Е.А. Гороховская, З.А. Зорина, А.В. Кезин, С.А. Кара-Мурза, Р.С. Карпинская, Н.Н. Моисеев, М.В. Пропп, К.Э. Фабри,
1 Алексеев В.П. Историческая антропоэкология. - М., 1979; Алексеев В.П.
Становление человечества. - М., 1984; Горелов А.А. Этология и человек // Горелов
АА. Концепции современного естествознания. - М., 2002; Панов Е.Н. Общение в
мире животных. (Эволюционные и популяционные аспекты поведения животных).
Вып. 1 - М., 1970; Панов Е.Н. Знаки, символы, языки. - М., 1983; Панов Е.Н.
Поведение животных и этологическая структура популяций. - М., 1983.
2 Бескова И.А. Самость и самоосознавание в когнитивном развитии человека //
Эволюция. Мышление. Сознание. - М., 2004. - С. 65-168; Меркулов И.П.
Когнитивная модель сознания // Эволюция. Мышление. Сознание. - М., 2004. - С. 35-
64; Меркулов И.П. Когнитивная эволюция. - М., 1999; Степин B.C. Философия науки.
Общие проблемы. - М., 2006.
В.В. Шульговский и др.1 Однако специальных философских работ об эволюционной эпистемологии К. Лоренца мало. Среди них диссертация С.А. Горохова «Философский анализ этологии Конрада Лоренца». В ней с позиций философии науки и техники рассмотрена этологическая концепция К. Лоренца и связь ее когнитивных смыслов с эволюционной эпистемологией.2 Работой, непосредственно касающейся анализа эволюционной теории познания австро-германской школы, является монография И.Г. Ребещенковой. На основе историко-философского подхода она рассматривает этапы формирования эволюционной теории познания К. Лоренца и предлагает собственное понимание ее структуры. В связи с тем, что в настоящее время недостаточно специальных научных работ, в которых его эволюционная эпистемология исследовалась бы с собственно онтологических и научно-теоретических позиций исследователя и совокупности теоретических аргументов К. Лоренца, настоящее исследование представляет собой попытку рассмотреть его эволюционно-эпистемологическую концепцию именно в таком аспекте.
Рабочая гипотеза. Предполагается, что этологические достижения К. Лоренца в соединении с оригинальными философскими идеями ученого закономерно подвели его к созданию эволюционной теории познания, органично включившей в свои структуру и содержание знание о биогенетических структурах взаимодействия и внешних -
Герасимова И.А. Диалог культур и когнитивная эволюция // Эволюция. Мышление. Сознание. - М. 2004. - С. 169-227; Кезин А.В. Эволюционная теория познания: историко-философский аспект // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 2005. № 3. - С. 103-108; Моисеев Н.Н. Введение: актуальные проблемы глобальной нравственности // Глобальная нравственность. Материалы симпозиума 30-31 января 1989г. - М., 1989. - С. 5-Ю; Моисеев Н.Н. Универсум. Информация. Общество. - М., 2001.
2 Горохов С.А. Философский анализ этологии Конрада Лоренца. Автореф. дисс. на
соиск. уч. ст. к. ф. н. - М., 2003. См. также: Горохов С.А. Философский анализ
этологии Конрада Лоренца. Дисс. на соиск. уч. ст. к. ф. н. - М., 2003.
3 Ребещенкова И.Г. Эволюция познания. Австро-германская традиция исследования в
научно-философском контексте. СПб., 2004.
социоприродных и социокультурных средовых связях, включая методологический и морально-этический аспекты познания.
Объектом диссертационного исследования является комплекс научных и философских идей К. Лоренца, а также их связи с научным и культурным ареалом эпохи, во многом предопределивших своеобразие выводов философа.
Предметом исследования является эволюционная теория познания К. Лоренца как новый этап в формировании эволюционной эпистемологии, ее истоки, процесс становления, структура, содержание и социокультурная роль в системе современных отношений человека, общества и природы.
Цель исследования состоит в рассмотрении в онтологическом и гносеологическом аспектах эволюционной эпистемологии К. Лоренца, выявлении органических, биогенетической и социокультурной, связей между этологией, эволюционной эпистемологией и эволюционистской этикой, представленных в воззрениях К. Лоренца. Для достижения данной цели потребовалось решить следующие задачи:
- выявить историческое место и роль К. Лоренца в становлении и
развитии эволюционной теории познания;
обозначить содержательное и методологическое значение кантовского априори в этологическом анализе;
концептуализировать тезис К. Лоренца о возможности эволюционно-эпистемологического прочтения категорического императива И. Канта;
- раскрыть значение идей эволюционной этики, сформулированных
К.Лоренцом, для формирования мотивации к преодолению
цивилизационного кризиса начала XXI века;
- показать основные тенденции в осмыслении эволюционной
эпистемологии К. Лоренца, характерные для современной онтологии и
гносеологии.
Методологическую и теоретическую основы исследования
составили эволюционный, системно-целостный, структурный, информационный и синергетический подходы. К анализу проблем, исследуемых в диссертации, привлекались работы как самого К. Лоренца, так и публикации известных отечественных и зарубежных специалистов в области онтологии и теории познания, науковедения, истории философии, эволюционной теории и этологии, использовались монографические работы и диссертационные исследования, материалы научных и научно-практических конференций. На этой основе выработана концепция исследования, определены его цель, задачи и методологические средства, получены и интерпретированы результаты работы.
Диссертант опирается не только на работы К. Лоренца и исследователей его творчества, но и на труды философов, исследовавших теорию познания в ее эволюции т.е. явившихся в этом смысле историческими предшественниками К. Лоренца. Отдавая должное достижениям Платона, Аристотеля, Конфуция, Н. Кузанского, Г. Галилея, Г. Лейбница, И. Канта, Г. Гегеля, Л. Фейербаха, К. Маркса, автор сосредоточивается на исследованиях эволюционистов Г. Спенсера, Э.Тайлора, Ф. Дюмезиля, Э. Дюркгейма, А. Уоллеса, Л. Хобхауса и др.
Истоки ключевого тезиса эволюционной эпистемологии: человек, как и другие живые существа, является продуктом живой природы, результатом эволюционного процесса, и в силу этих обстоятельств его когнитивные и ментальные способности и даже познание и знание направляются в конечном счете механизмами органической эволюции -восходят к трудам классического дарвинизма и, прежде всего, - к поздним работам самого Ч. Дарвина «Происхождение человека» и «Выражение эмоций у людей и животных». Эволюционная концепция связывала когнитивные способности людей, их самосознание с механизмами естественного отбора и процессами выживания и
воспроизводства. Подход Ч. Дарвина к человеческому сознанию был воспринят в конце XIX в. другими эволюционистами, в т.ч. Г. Спенсером, предпринимавшими попытки развить основы дарвиновской эволюционной психологии и объяснить познание с позиций биологической эволюции. Но первым, кому действительно удалось сделать это в опоре на новейшие этологические исследования, стал К.Лоренц. Философское рассмотрение его эволюционной концепции познания может, на взгляд диссертанта, повысить степень разработанности актуальной проблемы. При этом, исследуя ее в заявленном аспекте, автор учитывет принципиальное изменение эволюционного подхода в постнеклассический период развития науки. Теория Дарвина, как никакая другая способствовала развитию эволюционных представлений, но в ней игнорировалась формообразующая роль внутренних взаимодействий, т.е. - собственно онтологический аспект эволюции. На этом основании органическому миру отказывалось в саморазвитии. Выходом из состояния, замедлившего развитие эволюционных представлений, стал универсальный эволюционизм. А научной, и в более широком смысле культурно-исторической, заслугой К. Лоренца стал его концептуальный вклад в теорию познания, учитывающий формообразующую роль внутренних взаимодействий в познавательном процессе. На исследовании этой стороны его эволюционной эпистемологии сосредоточивается в значительной мере внимание диссертанта.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Эволюционная эпистемология К. Лоренца является достижением постнеклассической науки. При этом она явилась не только интеллектуальным продуктом послекантовского и, далее, постпозитивистского развития теории познания, но и современным этапом длительного исторического становления и развития философских, научно-теоретических воззрений на природу познания. Диссертант
выделяет семь основных периодов их генезиса: предфилософский, раннефилософский, включающий два этапа - древневосточный и раннеклассический, или античный, теологический, рационалистический, классический, постклассический и постнеклассический, или эволюционно-эпистемологический (современный). В качестве предшественников К. Лоренца как создателя эволюционной эпистемологии рассматриваются в научно-философском аспекте И. Кант и постпозитивисты, а в эволюционно-теоретическом - Ч. Дарвин и Дж. Хаксли. Первый - как основоположник эволюционной теории происхождения живых видов, включая и человека, второй - как один из создателей современной синтетической теории эволюции.
На основе комплекса общефилософских и конкретных методов диссертантом построена концепция философско-методологического анализа эволюционной эпистемологии К. Лоренца. Она включает в себя, во-первых, определение ее исторического места в генезисе, теории познания, во-вторых, рассмотрение указанной познавательной парадигмы как закономерно возникшей постнеклассической структуры, в составе которой: врожденные, биологические программы познания, сложившиеся эволюционно в ходе филогенеза живых видов, в т.ч. человека, и приобретенная, социокультурная (собственно антропологическая) программа. На такой базе достигается исследовательская реализация диалектического единства онтологического и духовно-теоретического в эволюционно-эпистемологическом понимании природы и процесса познания. В качестве органической части эволюционной эпистемологии рассматривается эволюционистская этика К. Лоренца. В целом его теория познания рассматривается с позиций его же методологии.
Этологический анализ К. Лоренцом кантовской доктрины априорного знания рассматривается в качестве научно-теоретического, философского основания эволюционной теории познания. Именно в нем осуществляется выявление врожденных моделей поведения и познания,
исследуется природа их эволюции, выясняется структура и функции. Здесь же эволюционная логика исследования реального биогенетического, а не абстрактно-логического, априори подводит К. Лоренца к проблеме эволюционного аспекта морали живого вида, экологическая ниша которого, благодаря познающему разуму, расширяется до размеров Вселенной. Отмечено, что дальнейшее развертывание эволюционной теории познания К. Лоренц осуществил в работе «Оборотная сторона зеркала». В ней представлен опыт естественной истории человеческого познания. Ключевой тезис исследования: для понимания сущности человеческого познания необходимо изучить его родовую историю и аппарат познания -«оборотную сторону зеркала». Свой способ рассмотрения познания и жизни ученый основывал на гипотетическом реализме, специфичном для естествоиспытателя в исследовании познания и духа, в отличие от трансцендентального идеализма Канта и идеализма вообще. Обосновывая образ человека, адекватный эволюционному подходу к познанию, он полагал, что «человеческое познание возникает из процесса взаимодействия, в котором человек как вполне реальная и активная живая система и как познающий субъект сталкивается с фактами столь же реального внешнего мира, составляющими объект его познания». С таких позиций он исходил, проведя анализ человеческого познания как указанного взаимодействия в историческом процессе его становления.
4. Следуя логике эволюционного понимания природного, социального и духовного бытия человека в его видовом (родовом) естественно-историческом становлении и развитии, диссертант полагает закономерным распространение эволюционного подхода и на понимание природы морали. В связи с этим в качестве закономерного расматривается приход К. Лоренца к биологическому варианту кантовского категорического императива. Последний, его синонимом предлагается считать предложенное в диссертации понятие «социально-
этологический императив К. Лоренца», является органической частью эволюционной эпистемологии. Под ним как основанием эволюционистской этики понимается предложенная К. Лоренцом духовно-нравственная форма становления коэволюции врожденных программ поведения, научно-философского знания, социально-экологической этики и социокультурной деятельности. Существо этологического императива как всеобщего нравственного принципа отношения к человеку, обществу и природе состоит в том, чтобы своей деятельностью не разрушать эволюционно развивающихся социоприродных связей, обеспечивая естественную и социокультурную самореализацию вида Homo sapiens при сохранении природных условий, биогенетических и психо-эмоциональных структур для продолжения эволюции живого сообщества планеты.
5. В качестве дальнейшего развертывания эволюционно-эпистемологических исследований рассматриваются современные трактовки эволюционной эпистемологии К. Лоренца отечественными и зарубежными учеными - естествоиспытателями, философами, кибернетиками и даже искусствоведами. В их числе эволюционно-эпистемологический подход Д. Кэмпбелла: «Эволюция - есть процесс познания»; теоретико-информационное понимание эволюции; нейрофизиологические исследования сложных движений К. Лешли; теоретическая (кибернетическая) модель структурно-функциональной (т.е. полученной в процессе индивидуального развития) информации П.Франца; синергетическая модель познания Е.Н. Князевой; гипотетический закон техно-гуманитарного баланса А.П. Назаретяна; адаптивная концепция науки А.К. Скворцова; перцептивные уровни эстетических предпочтений И. Эйбл-Эйбесфельдта и др.
Рассмотренные трактовки расцениваются, с одной стороны, как дальнейшее развитие эволюционной эпистемологии Лоренца, а с другой
- как результат продолжающегося влияния его теории на исследование природы познания.
Основные результаты исследования, полученные лично диссертантом, и их научная новизна заключаются в том, что:
автором работы обосновано собственное понимание актуальности исследуемой проблемы, предложена оригинальная концепция рассмотрения эволюционной эпистемологии К. Лоренца как диалектического единства ее биогенетических, антропологических и социокультурных структур в их дополнительности, эволюционном развитии и взаимодействии с окружающим миром. На ее основе определены роль и место исследовательской программы К. Лоренца в эволюции теории познания, выявлены истоки эволюционной эпистемологии, ее структура, содержание и методология. Принципиально новым аспектом исследования является проведенный впервые анализ предложенного К. Лоренцом биологического варианта кантовского категорического императива как всеобщего нравственного принципа эволюционной связи человека, общества и природы и как составной, органической части эволюционной эпистемологии. Признается, что эволюционная теория познания К. Лоренца продолжает сохранять свою актульность как научно-теоретическая модель адаптации общества к реальности современного кризиса в отношениях цивилизации и природы. Эти выводы основаны на следующих результатах:
1. Раскрыта закономерность становления эволюционной
этимологии К. Лоренца, показаны ее биографические, этологические и
эволюционно-теоретические истоки, структура, содержание и
методология;
2. Проанализирована специфика предложенного К. Лоренцом
«биологического варианта категорического кантовского императива» как
органической части эволюционной эпистемологии и концентрированного
выражения эволюционистской этики Лоренца. Предложено определение его современной сущности;
3. Обоснована значимость эволюционной эпистемологии и эволюционистской этики К. Лоренца для теоретического и практического разрешения современных общепланетарных проблем в отношениях человека, общества и природы, направленность научно-теоретической программы Лоренца на адаптацию человечества к новой цивилизационной реальности. В указанном контексте представлены новые трактовки эволюционной этистемологии как ее творческое развитие последователями основоположника эволюционной теории познания.
Теоретическое значение исследования определяется тем, что полученные в нем результаты раскрывают в онтологическом и познавательно-теоретическом аспектах своеобразие становления и развития эволюционной теории познания К. Лоренца, показывают ее значение для адекватного понимания современной реальности в социальных и социоприродных отношениях, раскрывают эволюционные тенденции и перспективы познания, содержат инновационный потенциал дальнейшего развертывания данной исследовательской программы в интересах перехода человечества на устойчивый аттрактор социоприродной адаптации (эволюции).
Практическая значимость исследования и выводов, полученных в результате его проведения, заключается в их возможном использовании для формирования новой этологической политики, развития этологического образования, выработки норм и ценностей эволюционистской этики, воспитания нравственных чувств ответственного отношения к представителям живого сообщества планеты, других гуманистических качеств личности. Основные идеи и материалы исследования могут найти применение в системе высшего и дополнительного профессионального образования, при разработке и
чтении курсов лекций по социально-этологической проблематике, стать основой для подготовки спецкурса по основам эволюционной эпистемологии, учебно-методического пособия по проблемам онтологии и теории познания в их связи с решением конкретных деятельностно-практических задач гармонизации социоприродных и социокультурных отношений.
Апробация работы. Диссертация прошла обсуждение на заседании кафедры философии Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации 19 апреля 2007 года (протокол № 4) и принята к защите на заседании диссертационного совета Д-502.006.07 при Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации 26 апреля 2007 года (протокол № 12). Основные положения и выводы представлены и обсуждены на научных и научно-практических конференциях: «Исторические источники Евроазиатских и Северо-Африканских цивилизаций» (г. Майкоп, октябрь 2005г.); парламентских слушаниях в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации: «Законодательное обеспечение охраны атмосферного воздуха и проблемы реализации Киотского протокола к Рамочной конвенции ООН об изменении климата» (г. Москва, декабрь 2005г.). Основное содержание диссертационного исследования отражено в публикациях автора.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав (шести параграфов), заключения и списка литературы.
Генезис эволюционистских воззрений на природу познания
Развитие теоретических представлений о природе познания связано с характерными особенностями эволюции общества на различных этапах его истории и является как специфической частью самой системы познания мира, так и существенным звеном культуры в целом как сложного комплекса многообразных связей человека, общества и природы. Такой подход позволяет увидеть онтологическое и теоретическое, историческое и логическое в их единстве, о чем подробнее говорится во 2-ом параграфе. При этом учитывается, что как историческое бытие оказывает воздействие на процесс познания, включая и теоретические взгляды на его природу, так и само познание в тех или иных формах воздействует на изменение условий и форм бытия. Причем, с достижением некоторого предела в развитии общества воздействие процесса познания, в различных его формах, на процесс социальной эволюции может достигать максимума для конкретной эпохи и оказывать влияние на последующее развитие.
Рассматривая теоретические изменения в представлениях о природе познания, выделим следующие периоды их развития: предфилософский, или архаический; раннефилософский, включающий два этапа: древневосточный и раннеклассический, или античный; теологический, или средневековый; новый рационалистический, относящийся к эпохам Возрождения и Просвещения; классический; постклассический и, наконец, постнеклассический, или эволюционно-эпистемологический - с 20-х годов прошлого века по настоящее время.
В основу периодизации положено изменение теоретических подходов к познанию, связанная с этим новизна взглядов на его основания и результат, как приращение нового общетеоретического и конкретно-научного знания по данной проблематике.
Развернутая характеристика предфилософского периода не дается, поскольку преждевременно говорить о теории познания в собственном смысле в мифологическую эпоху. Вместе с тем, отметим, что уже тогда имелись предпосылки будущих прозрений в понимании природы познания. Неразделенное, синкретическое представление о мире и месте человека в нем потенциально содержало возможность перехода к рациональному постижению всеобщей связи и единства природы, общества и человека, бытия и духа. Другим достижением в познании мира явилось в ту эпоху палеолитическое искусство, что открывало перспективы появления новых форм коммуникации и познания.
В раннефилософский период происходил длительный процесс отделения религии, философии и искусства от мифа при сохранении в общественном сознании мифологических образов и сюжетов. Его существенным достижением стали мировоззренческие системы древней индийской и китайской философии. Они связаны с принципами, определяющими подходы к познанию мира, и историческими персоналиями авторов философско-религиозных теорий: Гаутамы Сиддхартхи (Будды), Лао Цзы, Конфуция, Мэн Цзы и др. В их системах сохранялась традиция целостного восприятия мира, императивное требование следовать его законам, из чего вытекал путь, предопределенный свыше - дао. Вместе с тем, в конфуцианстве следование предопределенности дополнялось принципами порядка, иерархии, благородства и человеколюбия, что предполагало активные усилия для нравственного самосовершенствования.
В античное время «центральной в теории познания выступала проблема отношения знания и мнения, истины и заблуждения. Знание понималось в единстве с его предметом».1 Оно рассматривалось как своеобразная копия предмета. Античных философов занимал процесс, посредством которого предмет переводится в знание. Вместе с тем, сохранялась недооценка активной роли субъекта в познании. Поэтому тезис о единстве знания и предмета как выражение античного представления о принципе единства исторического и логического сочетался с убеждением, что истинный объект может быть только «дан» познающему, а все продукты его субъективной познавательной деятельности - лишь неистинное мнение.2
Согласно Платону, причины и сущность чувственных вещей -бестелесные нечувственные формы, постигаемые умом. Он называл их видами (эйдосами) и, реже, идеями, которые вечны, не возникают и не погибают, неизменны и тождественны, не зависят от состояния пространства и времени. Мир чувственных вещей - область вечного возникновения и гибели, движения и изменений. Они и их свойства относительны, преходящи, ограничены условиями пространства и времени. Различию этих областей соответствует различие родов знания. Знание, по Платону, это припоминание. До вселения в телесную оболочку душа пребывала на небе, где созерцала истинную сущность, а когда соединилась с телом, то забыла, что знала до попадания на землю. Однако в своей глубине она хранит память о том, что созерцала прежде, и, воспринимая вещи, припоминает позабытые знания - идеи. Учение о знании как припоминании послужило позже основанием так называемого априоризма: человеческому разуму присущи формы и знания, прирожденные душе и не зависящие от опыта. Речь идет, выражаясь современным языком, о врожденных программах знания, что, кстати, признает этология, одним из основателей которой стал К. Лоренц.
Существует взгляд, согласно которому эволюция теории познания начинается с постановки вопроса о том, что такое знание, а именно - с диалога «Теэтет» Платона.1 Вместе с тем, философская традиция признает, что и старший современник Платона Демокрит разрабатывал учение о познании. В его основе, считал он, лежат ощущения как образы материальных вещей, порожденные их воздействием на органы чувств, а также - переносимые из самих вещей их материальные копии, проникающие в тело человека через органы внешних чувств. Отделяясь от вещей, копии распространяются во все стороны в пустоте и, достигая органов чувств, проникают в них через поры. Если последние соответствуют величине и форме копий, то образы, данные в ощущениях, соответствуют самим вещам. Они и составляют основу знания, но это недостаточный его источник. Существуют предметы и их свойства, недоступные в силу малого размера чувствам. Они могут постигаться только умом, и это познание тоже может быть достоверным. Так невидимы, неслышимы и неосязаемы атомы, из которых состоят все тела, и пустота. Лишь ум позволяет убедиться в их достоверном существовании. Но, по Демокриту, последняя опора знания - все же ощущения, а ум всем, что дает для познания, обязан чувствам. Продуктивным явилось и его протоэволюционное представление о сходстве природы и обучения.
Философско-методологические основания анализа эволюционной теории познания
К рассмотрению проблемы, поставленной в исследовании, применяются общефилософские принципы и подходы, теоретические и прикладные методы изучения материалов, на которых основана работа. При этом предлагается концептуальная модель анализа эволюционной теории познания К. Лоренца и его социально-этологического императива как органической части эволюционной эпистемологии.
Концепция исследования основывается, во-первых, на эволюционно-эпистемологической парадигме, главный тезис которой сводится к допущению, что люди, как и другие живые существа, являются продуктом живой природы, результатом эволюционных процессов, и в силу этих обстоятельств их когнитивные и ментальные способности и даже познание и знание (включая его наиболее утонченные аспекты) направляются в конечном итоге механизмами органической эволюции.1 Во-вторых, не ограничивается только этим представлением, поскольку его абсолютизация может привести к механическому признанию фатальной предопределенности всех форм поведения человека как живого существа, включая и познание, и к оправданию социальных и социоприродных деструкции. В этой связи концептуальная модель включает в себя в качестве дополнительности и социокультурную часть - рационально-познавательную и ценностную, что вызывает необходимость применить к исследованию гносеологический, этический и аксиологический подходы, дополнив ими парадигму исследования.
Чтобы философская интерпретация эволюционной теории познания и включенного в нее социально-этологического императива была достаточно полной, исследователь стоит перед необходимостью обратиться к применению и других философских принципов, теоретических и прикладных научных методов. В первую группу входят принципы диалектики, единства логического и исторического, системной целостности, а также антропный принцип, исторический и синергетический подходы. Во вторую - принципы органической связи природного и социального, интегрированного разнообразия биологического и культурного, согласования развития бессознательного, живого и разумного, партнерства и биосферной равноценности живых видов, единства социоприродного бытия (онтологический аспект), познания (гносеологический, или познавательно-теоретический аспект), развития (исторический аспект), ценности (аксиологический аспект), деятельности (этический аспект), личной и общественной ответственности за происходящее в социоприродном мире.
Исследование места и роли К. Лоренца в эволюции теории познания на основе системного подхода конкретизируется применением структурного метода, что позволяет не только определить звенья рассматриваемого предмета, но выявить связи между составными частями, их характер и функции. Следует особо подчеркнуть, что и сама по себе эволюционная эпистемология представляет определенную модель познания и социального действия и может с достаточным основанием рассматриваться в качестве научной парадигмы исследовательской деятельности. Сказанное означает, что парадигма К. Лоренца задает определенную методологию собственного рассмотрения и позволяет привлекать материалы, характеризующие время, место, содержание, направленность и результаты научной деятельности выдающегося ученого XX века. В этом заслуга самого К. Лоренца, «который нам, собственно говоря, и дал в руки современные методы, позволяющие спокойно и честно оперировать даже таким заезженным понятием, как инстинкт».1
Вместе с тем, ясно, что инстинктивными формами не исчерпывается поведение живых существ, а тем более - человеческое познание. Его врожденные модели обладают, по К. Лоренцу, эволюционной пластичностью, способностью меняться и развиваться в ходе фило- и онтогенеза. Инстинкт дополняется своей противоположностью - способностью к приобретенным в процессе социального научения и развития действиям. Эта перемена имеет место не только у человека, но и, по-своему, на иных уровнях у других живых видов. «Так и поведение животного состоит чаще всего не из одних только застывших, «золотых», то есть запрограммированных поступков, а перемежается изменчивыми, гибкими, благоприобретенными и разумными действиями, что совместно с инстинктивными составляет некое единство».2 «Вот именно тут-то в зоопсихологии, - подчеркивает Б.Гржимек, - и «зарыта собака», как показывает нам Конрад Лоренц в своих новейших исследованиях. Зоопсихологам, пытающимся разгадать, проникнуть в сознание и чувства «нечеловеков», придется еще не один годик попотеть и поучиться, чтобы выявить, что же в поведении кошки или вороны чисто инстинктивное, а что - разумное».3
В еще большей степени эта сложность касается поведения человека. Однако в настоящей работе эволюционная эпистемология К.Лоренца анализируется не с точки зрения зоопсихологии, а с позиций философского исследования истоков и сущности его теории познания. В свете философских методов обнаруживается, что принципы диалектики и эволюционизма вполне применимы к анализу природы познания. С точки зрения этологической диалектики К. Лоренца, в социальном поведении убедительно открывается неразрывное соединение и взаимодействие противоположных начал - врожденного, инстинктивного и приобретенного, воспитанного, социокультурного. Достижения в научении животного и обучении человека показывают, что новые свойства приобретаются в переходе количественных изменений в качественные, сохранении и развитии одних структур и утрате, отрицании других. На этой основе происходит развивающее, эволюционное отрицание новой ступенью предшествующей. Но поскольку это отрицание диалектическое, то приобретенные свойства у живых существ не полностью отрицают врожденные, а часто -дополняют их. Здесь принцип дополнительности Н. Бора «Contraria sunt complementa» - «Противоположность есть дополнительность» действует с достаточной полнотой.
Сложнее обстоит с поведением человека. К. Лоренц писал: «Дикое животное, живущее в естественной среде, которая воздействовала на его постепенное развитие на всем протяжении истории, сохраняет безгрешность, утраченную человеком, покинувшим этот рай. Любое побуждение животного бывает «благим» в том смысле, что все его инстинкты направлены на благо данной особи или всего вида. У дикого животного в естественных условиях не возникает конфликта между его внутренними склонностями и тем, что оно «должно делать» - вот эту-то райскую гармонию и потерял человек. Более высокий интеллект обеспечил человеку культурное развитие и, главное, принес с собой дар речи, способность отвлеченно мыслить, накапливать и передавать от поколения к поколению все возрастающие запасы знаний. В результате историческое развитие человека происходит в сотни раз быстрее, чем чисто органическое, филогенетическое, развитие прочих живых существ.
Познание в свете биологической эволюции: этологический анализ кантовской доктрины априори
Задачей настоящего параграфа ставится, кроме собственно исследовательских целей, необходимость снять некоторый налет нигилизма в отношении к философским достижениям К. Лоренца.
Вопрос в том, что, признавая его как одного из выдающихся биологов XX века, часть научного сообщества не видит заслуг пионера этологии перед современной философией. Вместе с тем, за рубежом и среди этологов и эпистемологов в нашей стране К. Лоренц известен не только как доктор медицины, но и как доктор философии. Существенно и то, что с 1940 года он стал профессором психологии Кёнигсбергского университета. Научная и преподавательская работа в одном из старейших европейских университетов, бережно хранившем кантовские традиции познания и гуманизма, не могла не сказаться на обращении Конрада Лоренца к философским проблемам теории познания.
В рецензии на монографию И. Ребещенковой «Эволюция познания. Австро-германская традиция исследования в научно-философском контексте» подчеркивается, что «даже в философских публикациях фактически не отмечается, что Лоренц работал в Кёнигсбергском университете, занимая кафедру Канта, был хорошо знаком с его теоретико-познавательной концепцией и «находился под ураганным огнем кантианских идей». В отличие от этих публикаций, автор рецензируемой монографии отводит достойное место данному важному факту».
Как ученый, имевший опыт сравнительных исследований поведения животных в естественной для них среде, Конрад Лоренц творчески применил полученные результаты, рспространив их на рассмотрение давней философской проблемы априорного знания. Итогом стала работа «Кантовская доктрина априори в свете современной биологии». В ней со всей определенностью выражен познавательный «онтологизм» К. Лоренца, основанный в то же время на безусловном признании филогенетического становления и развития живых видов.
Примечательная черта научного стиля К. Лоренца - уважительное отношение к именитому предшественнику в исследовании природы познания. Критика кантовской доктрины априори столь корректна, что кажется порою незаметной. Хотя результаты этологических исследований давали ученому значительный материал для опровержения кантовской теории. Впервые указанная статья была опубликована в «Немецком философском журнале» в 1941 году.
«Согласно Канту, - отмечал он, - категории пространства, времени, причинности и т.д. суть данности априори, определяющие форму всего нашего опыта и делающие сам опыт возможным. Дееспособность этих первичных принципов разума абсолютна и независима от законов реальной природы, лежащей по ту сторону явлений».1 Не опровергая прямо этого постулата, К. Лоренц обращается к его рассмотрению с привычных для себя позиций биологической науки в ее научно-философском аспекте. В отличие от «метафизики» Канта как критики разума он применил к рассмотрению познания эволюционный подход. В этом сказалась дарвиновская традиция, идущая от работы великого эволюциониста «Выражение эмоций у людей и животных». Но сказывалось ее влияние не в прямолинейном воспроизведении концепции Дарвина, а в ее опосредованном воздействии через развитие эволюционного учения в постнеклассическое время, когда оно приобрело синтетический характер, что и явилось характерной чертой перехода к универсальному эволюционизму.
А. Кезин отмечает, что теория эволюции составляет главную естественнонаучную базу эволюционной теории познания. И, говоря о монографии И. Ребещенковой, подчеркивает, что она обращает внимание на важное, но нередко упускаемое обстоятельство: качество овладения Лоренцом теорией эволюции. «Он вопринял ее фактически «из первых рук» во время стажировки в Англии у Дж. Хаксли - одного из создателей современной синтетической теории эволюции».1
«Биолог, - продолжал Лоренц, - для которого несомненен факт великих творческих свершений эволюции, задает Канту следующие вопросы. Не является ли человеческий разум чем-то таким, что органически возникло в неразрывной и постоянной причинно-следственной связи с законами окружающей природы, - точно так же, как это было с человеческим мозгом? Не были бы законы разума, необходимые для априорного мышления, иными, если бы они сформировались иным историческим способом и если бы мы, следовательно, были оснащены иным типом нервной системы? И вообще, возможно ли, чтобы законы нашего когнитивного аппарата не были связаны с законами реального внешнего мира? Остается ли орган, развившийся в постоянном взаимодействии с законами природы, настолько независимым, чтобы можно было строить теорию явлений независимо от существования вещи в себе? Отвечая на эти вопросы, биолог занимает четкую позицию».2
Фактически здесь имеем дело с биолого-эволюционным выражением общего философского принципа единства логического и исторического. И, более того, с этологической предпосылкой к познавательно-нравственному обобщению в форме «биологического варианта кантовского категорического императива».
Вот, что отвечает К. Лоренц: «Тот, кто знаком с врожденными реакциями живых организмов, согласится предположить, что априори существует в силу наследственной дифференциации центральной нервной системы, специфичной для разных видов и определяющей наследственную предрасположительность мыслить в определенных формах».1 При этом не ограничивается указанием на существование изначальных для живого вида, врожденных форм познания. Ему, как этологу, из собственных исследований было известно то, что сформулировал позже Г. Айленбергер: «Я разделяю идеи эволюционной теории познания, которая восходит к физику Больцману и развита в дальнейшем, в особенности после работ Лоренца. Основная мысль такова: в смирительную рубашку математики одевает природу не наша чувственная или познавательная деятельность, а сама Природа в ходе своего эволюционного развития вкладывает математику в наш разум как реально существующую структуру, неотъемлемую от нее самой». Эта мысль Айленбергера имеет примечательное продолжение. Он указывает, если бы в голову обезьяны природа изначально не заложила представления о пространстве, та сломала бы шею при первом же прыжке.
«Биологический вариант кантовского категорического императива»
Предложенный Конрадом Лоренцом «биологический вариант кантовского категорического императива» появился в то время, когда достигшая некоторого критического предела техногенная цивилизация начала осознавать в лице своих лучших представителей пагубность индустриального покорения человека и природы. Проблема соотношения научно-технических достижений и нравственных ценностей, обострение противоречий между ними вели к философскому и методологическому переосмыслению вызова, брошенного человеку и человечеству неограниченным развитием индустриального общества. Картина мира, основанная на парадигме рационализма, выросшего из европейского Просвещения и победно развившегося в течение трех столетий, оказалась недостаточной для понимания глубины и сложности результатов и перспектив взаимодействия человека, общества и природы. Угрозы, которые возникли от многократно возросшей технической мощи цивилизации, вынуждали по-иному осмыслить ситуацию, требовали заново проанализировать природу духовно-нравственных ценностей и цели социальной деятельности. В силу рационалистической доминанты проблема нравственной ответственности науки и ее технического воплощения в деятельности человека и общества осмысливалась в XX веке преимущественно в научно-философских формах.
С докладов Римского клуба, и еще раньше - с 1972 года - времени Стокгольмской Конференции ООН по окружающей среде, идет отсчет объединенного внимания человечества к проблемам отношений общества и природы. Предпринимаются попытки выработать общую стратегию поведения перед лицом этих вызовов и найти путь разрешения социоприродных противоречий. Вопрос, однако, в том, что прежде необходимо решить принципиальную задачу, определив не только потребность, но и возможность соразвития (коэволюции) науки, без которой человечество не может быть, и нравственности, без которой оно, возможно, обрекается на исчезновение как биологический вид.
Заслуга К. Лоренца, посвятившего жизнь и труд исследованию поведения живых существ, в том, что он раньше других определил морально-этический вектор, в согласии с которым человек и человечество могут разрешить противоречие перехода от индустриального общества к постиндустриальному: между достигнутой мощью технического прогресса и биосферной природой живого вещества, включая и человеческий вид. Тревога, которая воплотится в Докладах Римского клуба, в решениях Стокгольмской конференции и Повестке дня на XXI век Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992г.), гораздо раньше, в 1952 году, была императивно выражена К. Лоренцом.
По своей скромности, он определил нравственный аспект эволюционной теории познания как «биологический вариант кантовского категорического императива». На деле же речь шла ни о чем ином, как всеобщей программе деятельности по отношению к человеку, обществу и природе. Конрад Лоренц, будучи мыслителем, склонным к философскому синтезу, основанному на данных естественной науки, сумел подняться в своих поисках от этологии как науки о поведении к эволюционной эпистемологии, а от нее - к принципиальному обобщению нравственного опыта, с которым человечество подошло ко второй половине XX века. В таком измерении предложенный им «вариант кантовского категорического императива» может рассматриваться как социально-этологический императив Конрада Лоренца.
Выраженный таким образом этический подход к решению вопросов познания и деятельности означал признание необходимости принципиального поворота в социальных и социоприродных отношениях, поскольку выдвигал требование к человеку разумному считаться с последствиями неконтролируемого развития техногенной цивилизации для окружающего мира, включая самого человека и его духовный мир. Показательно название двадцатой главы «Животное, наделенное совестью» в книге К. Лоренца «Человек находит друга» (авторское название «Человек встречает собаку»), изданной впервые в 1952 году в Великобритании, а в переводе на русский язык - в 1971 году. В ней в обобщенном виде даны представление об эволюционной этике и ее основной закон, или социально-этологический императив.
«Голос инстинкта, которому дикое животное может повиноваться совершенно спокойно, так как он всегда обещает благо для данной особи и всего вида, для человека превратился в опасного советника, часто подсказывающего ему гибельные поступки, - и он особенно опасен, поскольку говорит на том же языке, что и другие побуждения, которым не только следует повиноваться, но и должно повиноваться. Поэтому человек вынужден проверять каждое свое побуждение с помощью рассудка и спрашивать себя, может ли он последовать этому побуждению без ущерба для созданных им общественных норм. Плоды древа познания вынудили человека отказаться от спокойного, определяемого инстинктами животного существования в узкой экологической нише, но зато они дали ему возможность расширить свою среду до размеров целой Вселенной и задать себе важнейший вопрос: «Могу ли я последовать этой моей внутренней потребности или тем самым я поставлю под угрозу высшие духовные ценности нашего человеческого общества?» Именно сознательная мысль подвела нас к неизбежному выводу, что, будучи членами человеческого общества, мы являемся частью целого, из сознания же этой принадлежности к такому целому рождается совесть, которая ставит нас перед неизбежным вопросом: «Что произойдет, если я удовлетворю все желания, которые владеют мной сейчас?» Таков биологический вариант кантовского категорического императива: могу ли я возвысить законы, управляющие моими поступками, до ранга общего закона природы или результат окажется противоречащим рассудку?»1
Но Конрад Лоренц не ограничился данной философской и методологической формулировкой. Как этолог, опирающийся на познание эволюционных основ поведения животных и человека, он обращался к проблеме его врожденных моделей и отмечал некоторую уязвимость сугубо рационалистического, позитивистского понимания их природы, подчеркивая, что они не сводятся исключительно к рассудку, а несут в себе глубокий эволюционно-родовой отпечаток эмоциональных чувств. Без этой дополнительности разума и чувства выход познания к должной реализации нравственных норм и ценностей невозможен. А без них механизмы самоспасения вида рушатся. «Истинная мораль, - писал К. Лоренц, - в высшем человеческом понимании этого слова предполагает такой интеллект, которого нет ни у одного животного, и наоборот, моральная ответственность человека не могла бы возникнуть, если бы она не опиралась на определенные эмоциональные основы. Даже у человека ощущение ответственности уходит корнями в глубинные инстинктивные слои его психики, и он не может безнаказно выполнять все требования холодного рассудка. Хотя этические побуждения как будто вполне оправдывают какое-то отдельное действие, внутренние чувства все-таки могут восставать против него, и горе человеку, который в подобном случае послушается голоса рассудка, а не голоса чувств».
