Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. О ТЕОРЕТИЧЕСКОМ И ІЛЕТОДОЛОГИЧЕСКОМ СТАТУСЕ ПОНЯТИЯ "КУЛЬТУРА" В МАРКСИСТСКОМ ОЩЕСТВОЗНАНИИ 17
1. К характеристике аксиологического и дескриптивного подходов к определению культуры 17
2. Технологическо-деятельностная концепция культуры: сущность и методологические перспективы 39
3. Культура и образ жизни: тождество и различие. 65
ГЛАВА П. ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РЕГУЛЯТИВНЫХ АСПЕКТОВ КУЛЬТУР 35
1. Регулятивная подсистема культуры 85
2. Соотношение отражательных и регулятивных характеристик общественного сознания 101
3. О понятии "культурная норма" ИЗ
4. Ритуал как разновидность традиционалистского способа регуляции деятельности 134
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 164
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 169
- К характеристике аксиологического и дескриптивного подходов к определению культуры
- Технологическо-деятельностная концепция культуры: сущность и методологические перспективы
- Регулятивная подсистема культуры
Введение к работе
Характерные приметы развития человеческой цивилизации в нашу эпоху - стремительные, радикальные и масштабные по своему охвату перемены и преобразования практически во всех сферах материального, социального и духовного уклада жизни людей. Вти перемены в значительной мере порождены современным научно-техническим прогрессом и происходят в контексте "великого противостояния" двух мировых общественно-экономических систем - социализма и капитализма. Совокупное действие указанных двух факторов - научно-технического и "формационного" - вкупе с многообразными их последствиями /материально-технического, экологического, информационного, социального, военно-стратегического, политического, нравственного и пр. порядка/ формирует современную крайне сложную и противоречивую ситуацию, переживаемую человечеством -ситуацию, в рамках которой пути дальнейшей эволюции и даже перспективы самого существования человеческой культуры приобретают во многом проблематичный характер.
Эта проблематичность характеризует не только глобальную социокультурную ситуацию в мире,но и локальные ситуации в тех,относительно недавно обретших политическую независимость-, странах, перед народами которых стоят задачи национально-культурного самоопределения, выбора между альтернативным - капиталистическим и социалистическим - путями социального и культурного прогресса. Следует отметить также весьма значимую для подавляющего большинства народов нашей планеты ситуацию выбора между традиционными элементами собственных национальных культур и захлестывающей их стихией стереотипов современной космополитичной культуры так называемого "индустриально-урбанистического" или "западного" типа -стихией, таящей в себе опасность обезличивания национальных куль- тур, их отрыва от своих исторических корней, утраты многих ценных компонентов накопленного ими культурного фонда.
Описанная проблематичность современной социокультурной ситуации в различных ее гранях является той объективной почвой, которая питает повсеместно возросший в мире интерес к вопросам культуры. Ярким свидетельством тому служит, в частности, факт выдвижения в качестве центральной проблемы последнего, ХУЇЇ Международного философского конгресса /1983 г., Канада/ темы "Философия и культура". Ход ее обсуждения здесь лишний раз подтвердил огромную как научную, так и политико-идеологическую и мировоззренческую злободневность культуроведческой проблематики, а также показал, что она является одной из основных арен идеологического противоборства марксизма и буржуазных социально-философских доктрин.
В свете сказанного позитивная разработка теоретических проблем культуры в рамках марксистской философии предстает в качестве одного из важных направлений повышения эффективности ее мировоззренческих и идеологических функций, а также необходимым условием роста ее воздействия на процессы выработки и реализации социально-управленческих и политических решений. "Пристальное внимание к вопросам культуры и цивилизации в сфере гуманитарного знания, - отмечается в редакционной статье журнала "Вопросы философии", - необходимость разоблачения антигуманной сущности буржуазной культуры со всей остротой ставят задачу более глубокого философско-методологического анализа проблем культуры. Вопросы, связанные с культурой и цивилизацией, крайне актуальны не только по своей идеологически мировоззренческой, но и политической сущности. Круг этих проблем тесно связан с внутренней и особенно внешней политикой стран и часто существенно влияет на международные отношения через культурную политику и различные понимания взаимоотношения культур. По этой причине культура и цивилизация как научная проблема - одна из важнейших проблемных сфер марксистской философии" /За тесную связь теории и практики, 1983, с.17/х.
Социально-практическая значимость теоретического осмысления проблем культуры выявляется однако не только в связи с задачами выработки и осуществления того, что обычно подразумевается под словом "культурная политика" /политика в области науки, образования, искусства, средств массовой информации и т.п./. В своем полном, неурезанном содержании культура есть феномен, "присутствуїо-щий" не только в некоторых, пусть и весьма важных сферах общественной жизни, но во всех ее сферах в качестве некоторого неотъемлемого признака, характеристики охватываемых ими явлений.
Исследование культуры как такой органичной и универсальной составляющей социума оказывается поэтому необходимой предпосылкой решения задач научного управления обществом вообще, а понятие "культурная политика" приобретает в данном контексте более широкое значение некоторого аспекта такого управления в целом. "Выяснение существа культуры, - замечает в этой связи З.Й.Файнбург, -отнюдь не схоластические упражнения, а необходимый этап научного обоснования тех или иных элементов, сторон, направлений культурной политики, ранее зачастую довольствовавшейся лишь простым феноменологическим подходом к вопросам культуры и управления ею" /Файнбург, 1978, с.12/. Преодоление такого подхода позволяет осознать реальные масштабы и сложность как самого феномена культуры, так и реализации управленческих воздействий на нее и, в частности, осознать тот факт, что "управление культурой есть фактор социального управления всеми сферами общества, всеми общественными х Здесь и далее в скобках дается сокращенная ссылка на источники: название работы /в случае коллективного авторства/ или автор, год издания, страница.Подробные библиографические указания см. в списке литературы, помещенном в конце диссертации. Список составлен по алфавитному принципу. процессами, фактор, выполняющий роль критерия" /Чурбанов, 1981, с.28/.
Решение грандиозных задач совершенствования развитого социализма в нашей стране требует, как было подчеркнуто Июньским /1983 г./ пленумом ЦК КПСС, обеспечить "новый, значительно более высокий уровень идейно-теоретической работы в области общественных. ..наук", осуществить их "решительный поворот к реальным, практическим задачам, которые ставит жизнь перед нашим обществом" / см.: Коммунист, 1983, № 9, с.5/. В приведенных словах, равно в материалах пленума в целом, как нельзя более ясно выражена мысль о прямой зависимости между уровнем теоретического постижения социальных процессов и явлений, адекватного познания их объективной природы и закономерностей и возможностями эффективного управления ими, ориентированного на достижение стратегических целей социалистического и коммунистического строительства.
Поскольку культура, как было отмечено, есть неотъемлемая компонента всех сфер общественной жизни, постольку ее теоретическое исследование имеет фундаментальное значение для научного обеспечения социально-управленческой практики в целом. Особо важным в этой связи является исследование регулятивных потенций и механизмов, заложенных в самой культуре, ибо, как верно отмечает В.М.Чурбанов, "управление системой культуры - это реализация ее регулятивной роли" /Чурбанов, 1981, с.28/. "...Только точным знанием культуры, .созданной всем развитием человечества, только переработкой ее, - писал В.И.Ленин, -можно строить пролетарскую культуру" /Ленин, Полн. собр. соч., т.41, с.304/. Такое "точное знание" требуется и ныне, причем знание не только конкретно-исторических реалий культуры, но и ее инвариантных, сущностных характеристик, механизмов ее функционирования и развития в пределах социальных систем различного формацион- ного типа. Получение же такого рода "точного знания" о культуре может быть результатом лишь углубленной теоретической рефлексии о ней, а следовательно, результатом анализа тех общих вопросов, касающихся культуры как таковой, без решения которых, говоря словами В.И.Ленина, мы будем неминуемо "натыкаться" на них и тем обрекать себя на "шатания и беспринципность" при решении задач частного, практического порядка /см.: Ленин, Поли.собр.соч., т.15, с.368/.
Наряду с указанными выше факторами идеологического и социально-практического характера, целенаправленная марксистская разработка теоретических проблем культуры, начатая у нас в стране чуть более полутора десятилетия назад, стимулировалась и продолжает стимулироваться также внутренними потребностями развития теории исторического материализма и необходимостью усиления ее методологической роли в отношении к научным дисциплинам культурно-исторического профиля. "...Острейшая необходимость включения в категориальную сетку исторического материализма понятия "культура" /см.: Культура, история, современность, 1978, с.132/ в значительной мере обусловлена тем, что данное понятие, по справедливому замечанию Е.А.Вавилина и В.П.Фофанова, "призвано выполнять роль одного из посредствующих звеньев в сложном комплексе межнаучных связей, существующих в системе обществознания, а именно-опосредовать связь между теоретическим уровнем обществознания и исторической наукой" /Вавилин, Фофанов, 1976, с.112-113/.
Несмотря на немалый и все возрастающий в объеме удельный вес культуроведческой проблематики в советской философско-социо-логической литературе, теоретический статус самого понятия "культура" в системе марксистского обществознания продолжает оставаться не до конца уясненным в силу сохраняющихся существенных разногласий между различными авторами по поводу содержания, объема и познавательных функций данного понятиях. Стержень этих разногласий, а вместе с тем - поляризации различных исследовательских подходов к определению культуры составляют различия в трактовке таких - принципиального значения - "координат" теоретической фиксации данного феномена, как: "а/ соотношение объективно-общественного и субъективно-личностного в историческом процессе; б/ соотношение нормативно-ценностной и творческой характеристик жизнедеятельности людей, т.е. укоренившихся предметно выраженных эмпирически фиксируемых и процессуальной форм бытия культуры" /см.: Культура - человек - философия, 1983, ІЬ I, с.36/. Применительно к задачам концептуального осмысления культуры суть этих соотношений можно более точно, на наш взгляд, выразить следующим образом: а/ соотношение социетальной и личностной проекций рассмотрения культуры; б/ соотношение репродуктивного /стереотипического/ и креативного /творческого/начал в культуре. Различные предложенные в нашей литературе концепции культуры с известной долей огрубления могут быть сгруппированы в зависимости от того, какая именно из сторон указанных соотношений приобретает главенствующий, приоритетный характер при определении существа культуры.
Если руководствоваться чисто арифметическими соображениями, то таких классификационных групп должно быть четыре - соответственно числу возможных сочетаний по два из двух пар противоположных признаков: социетальный - личностный, репродуктивный - креативный. В действительности же, как показывает анализ имеющихся точек зрения, концепции культуры советских авторов в основном объе- х Не имея возможности дать здесь сколь-нибудь полный обзор определений культуры и связанной с ними дискуссии в советской литературе, отсылаем читателя к работам, где такой обзор содержится /см.: Боголюбова, 1978, Давидович, Белолипецкий, 1974; Давидович,. Ищанов, 1979; Злобин, 1980; Иовчук, Коган,1979; Файнбург,. 1978/. Анализ некоторых из этих определений дан нами в главе I. диняготся /разумеется, если пренебречь деталями/ в две группы, которые, следуя терминам нашей схемы, можно обозначить как "социе-тально-репродуктивную" и "личностно-креативную".
Дело в том, что в силу внутренней логики самой проблемы преимущественное стремление осмысливать феномен культуры в контексте социума в целом - через установление его места, функции, механизмов обращения в общественной жизни и т.п. - закономерным образом обусловливает необходимость акцентирования тех аспектов культуры, которые и делают культуру особым, надындивидуальным образованием и обеспечивают ее устойчивую воспроизводимость на протяжении жизни множества сменяющих друг друга поколений людей. Таким образом, концептуальная связь между приоритетами "социеталь-ного" и "репродуктивного" носит отнюдь не случайный характер.
Столь же логически закономерна и связь между доминантой личностной проекции теоретического осмысления культуры и акцентированием ее творческого начала, коль скоро человек, человеческий индивид - в силу своих родовых способностей к творческо-преобра-зующей деятельности - действительно является главным и конечным источником постоянного обновления, обогащения содержания культуры, субъектом ее созидания. Этот бесспорный факт, однако, служит для многих приверженцев "личностно-креативного" направления интерпретации культурыхоснованием неправомерного, на наш взгляд, /неправомерного в силу абсолютизации одной из граней этого многогранного феномена/ заключения о том, что культура как таковая "это своего рода личностный план общественно-исторического процесса в целом" /Культура - человек,- философия, !Ь I, с.44/. Причем х К указанному направлению в разработке марксистской теории культуры принадлежат работы А.И.Арнольдова, Ц.Г.Арзаканьяна, Э.А. Баллера, О.И.Джиоева, Н.С.Злобина, Л.Н.Когана, В.М.Межуева, . Ю.Р.Вишневского, Н.В.Гончаренко, Н.З.Чавчавадзе" и других совет- ' ских авторов /см. список литературы/. весьма показательно, что у многих авторов, іфидерживающихся такого понимания, этот "личностный план" трактуется в аксиологическом ключе, а именно как выражение тех сторон общественно-исторического процесса, которые служат "целям" совершенствования, гуманизации человека и человеческого общества.
Следует отметить, что такой аксиологизации подвергается порой и само понятие творчества, выступающее в качестве ключевого в определениях культуры "личностно-креативного" плана. Так, например, С.С.Гольдентрихт пишет: "Природа творческого деяния - созидание, рождение нового, прогрессивного, способствующего развитию человека и общества. Сущность творчества несовместима с деятельностью, враждебной человеку" /Гольдентрихт, 1982, с.54/. Такое аксиологическое "усечение" понятия творчества есть, на наш взгляд, оборотная сторона чрезмерно широкого его понимания в качестве неотъемлемого атрибута человеческой деятельности как таковой /см., например; Коршунов, 1982, с.9-Ю/. Дефинирование культуры как суммы проявлений творческой деятельности человека, отталкиваясь от такого понимания творчества, неизбежно входит в противоречие с тем фактом, что культура существует и функционирует не только благодаря собственно-творческим, но и нетворческим поведенческим актам - актам, совершаемым в соответствии с уже сложившимися в данной культуре образцами, стандартами, стереотипами.
Несколько предваряя здесь критический анализ аксиологической позиции в определении сущности культуры /он будет дан нами в первой главе настоящей работы/, отметим, что данная позиция переводит рассуждения о культуре в телеологическое русло и тем фактически ставит ее вне сферы действия принципов и методов научного мышления. При этом последнее нередко оправдывается, как увидим в дальнейшем, спецификой философской рефлексии о культуре, якобы - II - принципиально отличной от научной не только своим подходом к культуре, но и способом ее вычленения в качестве объекта исследования. Чтобы не быть голословными, приведем характерное высказывание из уже цитировавшейся коллективной работы "Культура - человек - философия" : "...Если в аспекте "социума", взятого как "естественно-исторический" организм, озабоченный собственным сохранением, -говорится здесь, - человек фигурирует лишь как материал, как инструмент, с помощью которого обеспечивается это функционирование и развитие, то в аспекте культуры человек выступает как цель, ради которой, собственно, и существует общество" /Там же, с.42/.
По нашему убеждению, первичным и определяющим условием адекватного понимания сущности культуры должно быть рассмотрение ее именно в контексте социума, общественного организма, в соотнесении с объективными потребностями жизнедеятельности последнего. Только такая исследовательская проекция, как мы постараемся показать, создает необходимые предпосылки правильного осмысления объективной природы культуры, диалектического единства и соподчи-ненности репродуктивных и творческих моментов в ее функционировании и развитии, а также роли человеческого, личностного, субъектного фактора в этих процессахх. Вместе с тем эта проекция позво- х В русле данного /Ьоциетально-репродуктивного"/ направления разработки теоретической концепции культуры, с которым мы солидаризуемся, лежат исследования В.Е.Давидовича, Ю.А.Жданова, М.С.Кагана, Э.С.Маркаряна, В.В.Трушкова, З.И.Файнбурга, О.В.Ха-новой и др. /см. список литературы/. Общему духу этого направления отвечают и теоретические представления о культуре многих представителей таких специальных культуроведческих дисциплин, как этнография, фольклористика, археология, литературоведение, история искусств.и др. См. например, работы С.Л.Арутюнова, Ю.В.Бромлея, Б.М.Бернштейна, Ю.М.Лотмана, А.И.Першица, Н.Н.Че-боксарова, К.В.Чистова и др. ляет, что также будет показано в работе, предохранить теоретические изыскания в области культуры от "соскальзывания" в плоскость рассуждений аксиологическо-телеологического характера и ориентировать их на удовлетворение реальных методологических запросов конкретно-научного культуроведения, а также теории и практики управления социокультурными процессами.
Дискуссионный характер многих проблем, касающихся общего концептуального осмысления культуры и исследовательских подходов к ней, делает задачу окончательного установления теоретического и методологического статуса понятия "культура" в марксистском обще-ствознании крайне актуальной. Посильное содействие ее решению и является одной из основных целей настоящего диссертационного исследования. .
Указанная задача решается нами здесь на пути обоснования необходимости дескриптивного /дезаксиологического, позитивно-научного/ подхода к определению феномена культуры /см. глава I, I/ и методологической плодотворности ее технологическо-деятель-ностной концепции, которая впервые была выдвинута в нашей литературе Э.С.Маркаряном и получила свое наиболее последовательное и систематическое выражение в его работах /см.: Маркарян, 1969; 1973, 1977; 1980; 1983 и др./. Взяв за основу исходные посылки данной концепции, мы попытаемся в меру своих возможностей творчески развить ее в ряде пунктов и, в частности, преломить ее к исследованию механизмов регуляции человеческой деятельности, составляющих один из важнейших функциональных блоков культуры /см. глава П/.
Плодотворность той или иной общей концепции культуры в существенной степени зависит не только от того, сколь успешно она позволяет теоретически интегрировать разнородные проявления культуры, но и от того, насколько эффективно эта концепция служит по- n О - стижению "внутреннего разнообразия" слагаемых культуры, а также ее функциональной и исторической динамики. Учитывая недостаточную разработанность этого последнего круга вопросов в рамках понимания культуры как особой, надбиологической технологии осуществления человеческой деятельности, мы пытаемся в настоящей работе сделать определенный шаг в направлении детализации теоретических представлений по данным вопросам. В этой связи в диссертации, в частности, дается обоснование пятичленной классификации онтологических форм культуры, которая призвана уточнить картину протекания в ней процессов опредмечивания и распредмечивания человеческой деятельности, а также уяснить онтологическую природу надындивидуальных духовных образований общественного сознания как компонентов регулятивной подсистемы культуры /см. глава I, 2/.
Вопросы, касающиеся исторической динамики культуры, освещаются в работе в русле анализа взаимоотношения культуры и образа жизни. В отличие от имеющихся в литературе опытов соотнесения данных понятий и их предметных сфер /см., например: Злобин, 1976; Толстых, 1974; 1975; Ханова, 1978/, мы не ограничиваемся статическим рассмотрением взаимосвязи между ними, а стремимся выяснить, как изменялось их соотношение в ходе культурно-исторического развития человечества. При этом мы исходим из понимания образа жизни как некоторой эмпирической актуализации культуры или воплощения культуры в повседневной жизненной практике людей. В результате такого понимания вопрос о соотношении между культурой и образом жизни предстает как вопрос о соотношении совокупного культурного фонда общества и той части этого фонда, которая непосредственно воплощена, зафиксирована в формах жизненного уклада, обиходной жизнедеятельности людей /см. глава I, 3/. Анализ указанных вопросов в рамках настоящей работы мотивирован как целью конкретизации общей теоретической концепции культуры, так и целью показа на определенном примере того, что дает в методологическом отношении теория культуры для исследования различного рода социальных явлений, какие новые грани последних она помогает высветить. "Культура, - справедливо отмечают М.Т.Иовчук и Л.Н.Коган,-всегда обладает регулятивно-аксиологической, ценностной функцией. Она выступает как система норм и требований определенного класса, общества ко всем сторонам деятельности людей в труде, быту, в сфере межличностных отношений... Без этой регулятивной роли культуры общество, начиная с появления первых человеческих сообществ, вообще не могло бы существовать" /Иовчук, Коган, 1979, с.26-27/. Следует отметить, однако, что при всей значимости указанной функции культуры исследование нормативных средств ее осуществления, за исключением немногих работ /см.: Пеньков, 1972; Ручка, 1976; Соковнин, 1975; Соколов, 1972/, проводилось в нашей литературе преимущественно в социально-психологическом ключе, вне общего культурного контекста их существования /см.: Батыгин, 1980; Бобнева, 1978; Зотова, Бобнева, 1975; Психологические механизмы регуляции социального поведения, 1979; Психологические проблемы социальной регуляции поведения, 1976; Ядов, 1975 и др.;/.
С целью восполнить данный пробел нами предпринимается в работе попытка определить внутреннее строение культуры и место регулятивной подсистемы в ней, а также попытка раскрыть те методологические перспективы, которые открывает перед исследованием механизмов регуляции деятельности их культурологическое рассмотрение.. В этой связи в диссертации ставятся и получают во многом новое освещение вопросы критериев разграничения материальной и духовной культуры /см.: глава П, I/, регулятивной природы общественного сознания /см.: глава П, 2/,. а также выдвигается и обосновывается новая, широкая концепция понятия культурной нор- мы. Интерпретируя норму как регулятивное выражение всякого стереотипа культуры, эта концепция позволяет ликвидировать весьма распространенное, но тем не менее неправомерное противопоставление нормы обычаям, поведенческим стандартам, ценностям и тем самым представить последние в качестве специфических нормативных образований, специфических функциональных разновидностей культурных норм /см. глава П, 3/.
Переходя от абстрактного уровня исследования регулятивных аспектов культуры на уровень более конкретный, мы останавливаемся далее на анализе традиционалистского способа регуляции деятельности, общим выражением которого и должно служить, на наш взгляд, понятие "обычай". В работе предлагается определенная иерархическая схема классификации различных форм проявления обычая, которая создает возможность уточнить и привести в единую систеїлу также понятийно-терминологические средства их обозначения и тем содействовать преодолению произвольного и интуитивного использования соответствующих понятий и терминов /как то: традиция, обычай, ритуал, обряд, этикет, социальная привычка и т.д./ В результате процедуры також-іклассификации удается более или менее строго выделить из системы традиционалистских регулятивных механизмов культуры такой своеобразный регулятор общественной жизни каким является ритуал и подвергнуть его специальному анализу /см. глава П, 4/.
Выбор из совокупности многообразных социокультурных регуляторов жизнедеятельности людей именно ритуала в качестве объекта такого анализа обусловлен не только и не столько личными исследовательскими пристрастиями автора этих строк,, но и соображениями объективного порядка. Дело в том, что в отличие от преобладающего большинства прочих регуляторов деятельности у ритуала его регулятивная природа и потенции выступают в наименее очевидной, чрезвычайно опосредованной форме, что объясняется символическим характером ритуальных действий, отсутствием у них прямой и непосредственной практической целесообразности. Вот почему в обыденном сознании, да отчасти в неявном виде и в научной литературе, еще бытует то мнение, что сохранение ритуальных форм поведения в наши дни есть лишь следствие исторической инерции в развитии культуры и что культивирование этих форм, если оно и необходимо, то лишь в качестве некоей "дани прошлому" или дополнительного /развлекательно-игрового/ средства эстетизации жизни людей в современном обществе, где господствуют принципы научного рационализма и целесообразности.
Окончательно развеять эти иллюзии и вместе с тем максимально использовать таящиеся в ритуале огромные регулятивные /в том числе воспитательные/ возможности можно лишь на базе глубокого теоретического раскрытия как самих регулятивных функций ритуала, так и специфики их реализации здесь. Значительная работа в этом направлении усилиями ряда советских исследователей уже проделана /см.: Гофман, Левкович, 1973, Левкович, 1976; Суханов, 1976; Угри-нович, 1975; Шрейдер, 1979; Цивьян, 1965 и др./. Мы стремимся продолжить и углубить эту работу в следующих двух направлениях: а/ тесно связать регулятивную специфику ритуала с его семантикой, выявив инвариантные процедуры символического смыслообразования; б/ дать по возможности полный перечень регулятивных функций ритуала в определенным образом систематизированном порядке. Именно в этих двух отношениях теория ритуала в наибольшей мере нуждается, по нашему мнению, в доработке.
Таков вкратце круг затрагиваемых в диссертации проблем и основные ее задачи.
К характеристике аксиологического и дескриптивного подходов к определению культуры
Культура... Это латинское слово с первоначально скромным значением "возделывание, обработка земли" совершило со времен римской античности поразительную по масштабам экспансию, выйдя далеко за пределы своей исходной семантики и став одним из наиболее широко- и общеупотребительных ныне слов во многих современных языках, причем не только романскихх. В настоящее время термин "культура" прочно закрепился в лексиконе целого ряда научных дисциплин самого разного профиля /причем не только социальных, но и
биологических, сельскохозяйственных/ и широко используется в литературном и повседневном речевом обиходе.
Несмотря на всю пестроту значений, в которых данный термин выступает или которые приписываются ему в различных контекстах его применения, достаточно легко удостовериться в том, что все эти значения пребывают в одном из двух, так сказать, "семантических модусов" - дескриптивном /позитивном/ или аксиологическом. В первом из них термин "культура" трактуется как обозначение человеческой, не-природной действительности в целом или какого-либо определенного ее фрагмента, стороны, проявления и т.п. Во втором - аксиологическом - модусе культура осмысливается как некое мерило оценки этой же человеческой действительности; соответственно, понятие "культура! мыслится как обозначение не реалий этой действительности как таковых, а меры воплощения в них тех или иных ценностей, преломляющих в себе интересы совершенствования, прогресса человеческого общества и личности.
История европейской социально-философской мысли ХУП-ХІХ веков демонстрирует образцы рефлексии о культуре в обоих указанных модусах, однако ведущим, главенствующим из них здесь неизменно был модус аксиологический; даже сосуществуя с позитивным в рамках концепции культуры одного и того же мыслителя, он подчинял его себе, в конечном счете направляя рассуждения о культуре в русло гуманистических рассуждений о культуре как условии и средстве реализации человеком своей подлинной сущности, достижения определенного социального и нравственного идеала. "Сфера культуры, в каких бы идеологических обличьях она ни выступала, всегда понималась мыслителями прошлого как область подлинного существования человека, как сфера истинной "человечности" в противоположность сфере "животности", "природности", охватывающей как живую, так и неживую природу" /Коммунизм и культура, 1966, с.8-9/.
Аксиологическое истолкование традиционной оппозиции uito a— Kcvtura. растворяло, таким образом, в себе ее дескриптивное истолкование, при котором культура понимается как сфера специфически человеческих /а не только подлинно человеческих/ проявлений. Этот аксиологический крен в определении границ культуры открывал широкую дорогу субъективизму, поскольку критериями "подлинности" человеческого существования, а тем самым, и критериями принадлежности к культуре вообще, естественно, выступали ценности и стандарты европейской культуры, от которых неизбежно отталкивался в своих спекуляциях философ-европеец. Умозрительная, аксиологичес-ки ориентированная рефлексия о культуре и лежала в основе европоцентризма, по меркам которого прочие народы считались либо не доросшими вообще до уровня культуры и пребывающими в "естественном" состоянии дикости, либо отклонившимися в своем развитии от нормального, "сообразного подлинно человеческой сущности" пути.
Справедливость требует отметить, что хотя засилье европоцентризма в социально-философской мысли продолжалось вплоть до начала XX века /вспомним хотя бы известную концепцию О.Шпенглера, изложенную им в книге "Закат Европы"/, уже в ХУШ столетии в Европе нашлись мыслители, такие как Гердер и Гете, которые сумели преодолеть его, трезво оценить культурную панораму человечества. "...Цепь культуры и просвещения, - писал, например, Гердер в своем труде "Идеи о философии истории человечества", - охватывает всю землю от края до края... Разница между просвещенными и непросвещенными, культурными и некультурными народами заключается не в специфике, а только в степени" /Гердер, 1959, с.244/.
Идеалистические умозрительно-философские концепции культуры с присущей им доминантой аксиологического истолкования последней, равно как произрастающий на этой идейной почве европоцентризм со всей очевидностью обнаружили свою несостоятельность в условиях начавшегося со второй половины XIX века интенсивного развития эмпирического культурно-исторического знания, в частности этнографии. Характеризуя эту идеологическую ситуацию, Э.В.Соколов пишет: "Просветительское и гегелевское понятие культуры не годились в качестве инструментов научного обобщения ни для истории, которая открывала новые, качественно своеобразные пути исторического развития, ни для этнографии, быстро обогащавшейся фактами о непохожести различных культур, о разнообразии религий, моральных норм, политических порядков, ни для социологии, вскрывавшей многочисленные противоречия внутри культуры, обусловленные отчуадением ее от человека" /Соколов, 1972, с.25-26/.
Технологическо-деятельностная концепция культуры: сущность и методологические перспективы
Традиция обозначения термином "культура" лишь области духовной жизни общества /науки, искусства, образования, нравственности и т.д./, восходящая к воззрениям идеалистической философии истории ХУШ-ХІХ вв., получила свое частичное закрепление в современном речевом обиходе, где этот термин зачастую используется в несколько странных по своей логике словосочетаниях типа "наука и культура", "культура и искусство", "экономика и культура" и т.п., подразумевающих под словом "культура" смутную и переменчивую по очертаниям сферу проявлений духовной деятельности человека.
Марксистская разработка проблем культуры создает надежные теоретические предпосылки преодоления этой традиции, а заодно и преломляющей ее стихии повседневного словоупотребления, позволяя восстановить за термином "культура" законное право обозначать явления, относящиеся не только к духовной, но и материальной жизни общества /см.,напр.: Зворыкин, 1967; Каган, 1974, с,197-208; Коган, 1978; Чебоксаров, Чебоксарова, 1971, с.164 и др./.
Следует вместе с тем отметить, что указанная традиция ограничительного толкования культуры, ее сведения к области проявлений духовной деятельности человека в пережиточной форме сказалась и на ряде марксистских работ, в особенности относящихся к начальному этапу формирования марксистской теории культуры. Так, например, солидаризуясь с распространенным в западной культурологии способом терминологического различения "культуры" и "цивилизации" /об этом см.: Арзаканьян, 1961/, румынский философ К.И.Гулиан по существу отождествляет эти понятия с понятиями базиса и надстройки, сводя культуру к последней и подразумевая под ней ту сферу общества, которая сопряжена с созиданием и потреблением духовных ценностей. "Любая культура, - пишет он, - возвышается над определенной цивилизацией. В любой культуре экономический базис служит основой для идеологической надстройки. Социология культуры должна стремиться выяснить сложный диалектический процесс, посредством которого экономическая и социальная необходимость обусловливают духовные ценности" /Гулиан, 1967, с.54; см. также: Йон, 1969, с.49/.
Аналогичная точка зрения высказывается порой и представителями конкретных общественных наук. Так, например, советский историк Л.Е.Кертман определяет культуру как духовную жизнь общества, считая /на наш взгляд, ошибочно/, что именно данное определение в наибольшей мере отвечает задачам истории культуры как научной дисциплины /Кертман, 1973, с.42/.
Отказ преобладающего большинства марксистских исследователей от указанного узкого понимания культуры знаменует собой вместе с тем и отказ от того представления, что культура локализована в какой-либо частной сфере или сферах общественной жизни и сто, следовательно, ее обособление от последней может быть произведено более или менее механически - как отделение части от целого. В настоящее время в марксистской культурологической литературе получает все более широкое признание то положение, что культура органично вплетена в ткань общественной жизни, пронизывает собой все ее сферы, присутствует в каждой из разновидностей и проявлений человеческой деятельности, где бы последняя ни протекала и на что бы ни была направлена /см.: Файнбург, 1978, с. 26/.
Регулятивная подсистема культуры
Происходившая на протяжении двух последних десятилетий бурная экспансия идей и методов системного анализа, кибернетики и теории информации в область социальных наук придала характер неоспоримой научной аксиомы положению о принадлежности человеческих индивидов и различного рода и масштаба социальных объединений людей к классу сложноорганизованных самоуправляемых систем. К системагл данного класса относятся все носители биологических и социальных форм жизни, а также некоторые технические устройства, моделирующие функции психики. Всем им присуще наличие информационных механизмов, благодаря которым кодируются потребности /необходимые условия существования/ системы, происходит сличение информации от внешней среды с информацией о потребных системе состояниях, вырабатываются модели поведения системы во внешней среде, регулируются отношения между ее элементами и т.д.х. Все указанные направления информационного воздействия системы со средой, а также взаимодействия между компонентами самой системы и охватываются понятием "управление".
Под управлением обычно понимают как функцию упорядочения внутренних. и. внешних. взаимодействий системы, так и сами процессы
Для технических самоуправляемых систем аналогом "потребности" или "необходимых условий существования системы", выступает заданная человеком программа, определяющая последовательность и направленность их действий на достижение определенного результата.
такого упорядочения. В первом из этих значений управление выступает как "функция организованных систем различной природы /биологических, социальных, технических/, обеспечивающая: а/ сохранение их определенной структуры, б/ поддержание установленного режима деятельности и в/ реализацию явно или латентно заданной программы этой деятельности /достижение цели/" /Левада, 1970, с.282/. Б другом значении управление есть сам процесс осуществления указанной функции, слагающийся из процессов получения, переработки, передачи и реализации информации. Характеризуя эту семантическую двойственность понятия "управление", В.А.Бокарев справедливо замечает: "Каждый отдельный информационный процесс может быть рассмотрен как часть по отношению к процессу управления как целому. В то же время переработка информации и ее передача выступают как средство управления, причем последнее в этой связи выступает в качестве цели" /Бокарев, 1966, с.48/.
Отнесение человеческих коллективов и индивидов к классу самоуправляемых, информационных систем, описание закономерностей их жизнедеятельности посредством понятийного аппарата системного анализа и кибернетики, равно приложимого к изучению сложнооргани-зованных объектов качественно различных типов, ни в коей .мере не покушается на качественную специфику общественной жизни, в том числе на качественную специфику механизмов ее регуляции. Позволяя выявить определенные инвариантные характеристики строения и функционирования самоуправляемых систем, представляющих качественно различные уровни организации материи, системная методология исследования /при адекватном ее понимании и корректном использовании/ отнюдь не заключает в себе тенденции редукционистского объяснения явлений высшего уровня организации закономерностями низшего уровня, например, объяснения социальных явлений биологическими закономерностями. Напротив, системная методология, а ее формирование в качестве особой стратегии научного исследования, ориентированной прежде всего на задачи изучения объектов, характеризующихся органической целостностью и сложной организацией, происходило в значительной мере как реакция на редукционизм физикалистского типа /см.: Проблемы методологии системного исследования, 1970/.
