Содержание к диссертации
Введение
Художественный автобиогафический текст как феномен дискурсивной лингвистики
1.1. Дискурс как объект исследования. Дискурсивная лингвистика как теоретическая основа исследования 18-28
1.2. Дискурс vs текст .28-35
1.3. Художественный текст как особый тип текста .35-38
1.4. Автобиографический текст как материал для исследова-ния 38-46
1.5. Андре Жид: автор, рассказчик, персонаж .46-55
Выводы по первой главе .55-57
Дейксис как феномен релевантности авторской позиции в жанре автобиографии
2.1. Дейксис и анафора: общее и специфическое .58-72
2.2. Референция как основной механизм функционирования дейксиса и анафоры в дискурсе / тексте 72-79
2.3. Анафора как феномен контекстуального поля указания в автобиографическом дискрсе / тексте .79-91
Выводы по второй главе .91-93
Контекстуальный Дейксис как элемент актуализации авторской идентичности в автобиографической прозе Андре Жида
3.1. Контекстуальный дейксис как средство моделирования пространственно-временной локализации авторской позиции в автобиографическом дискурсе 94-96
3.1.1. Персональный дейксис как средство автоинтерпретации внутреннего мира автора-рассказчика в автобиографическом дискурсе .97-107
3.2. Контекстуальный дейксис как средство моделирования пространства и времени в автобиографическом дискурсе...107-110
3.2.1. Временная организация авторского присутствия .110-125
3.2.2. Дейктические координаты пространства авторского присут-ствия 125-133
Выводы по третьей главе .133-136
Заключение 137-140
Список литературы 141-166
Список словарей 166
- Художественный текст как особый тип текста
- Андре Жид: автор, рассказчик, персонаж
- Референция как основной механизм функционирования дейксиса и анафоры в дискурсе / тексте
- Персональный дейксис как средство автоинтерпретации внутреннего мира автора-рассказчика в автобиографическом дискурсе
Введение к работе
Данное диссертационное исследование посвящено комплексному изучению коммуникативно-функционального потенциала дейктических и анафорических элементов в автобиографической прозе Андре Жида с точки зрении актуализации его авторской позиции. Принято считать, что большая часть произведений писателя, написанных в разное время и в разных жанрах, обладает высокой степенью автобиографичности [см.: Л.Н. Токарев].
Актуальность диссертационного исследования определяется, в первую очередь тем, что творчество А. Жида мало известно в России; оно не было объектом специального изучения отечественных филологов (как литературоведов, так и лингвистов); оно отражает своеобразие художественного мира французского писателя, получившего в 1947 году Нобелевскую премию в области литературы «за глубокие и художественно-выразительные произведения, в которых человеческие проблемы и обстоятельства представлены с бесстрашной любовью к истине и острым внутренним пониманием» [А. Илюкович]. Выбор общего направления исследования обусловлен стремлением максимально использовать возможности коммуникативно-функциональной парадигмы с её основополагающими принципами деятельности, системности, функциональной и антропоцентрической направленности, тем самым непосредственно включая данное исследование в круг языковедческих проблем, успешно разрабатываемых в языкознании в последние десятилетия.
Объектом исследования является «собственно авторская речевая партия» А. Жида как дискурсивной личности, т.е. языковой личности, порождающей определённый автобиографический дискурс. Под «собственно авторской речевой партией» понимается совокупность высказываний, в которых автор стремится личностно представить свой мир, ретроспективно опосредованный его умом, ощущениями и чувствами, выделяя наиболее значимые его фрагменты и придавая им особую субстанцию и форму в зависимости от его собственного видения.
Предметом исследования являются языковые элементы дейктической природы,выступающие как компоненты прагматической релевантности авторской позиции в автобиографическом дискурсе.
Цель исследования - выявить и проанализировать комплекс языковых средств дейктической природы, актуализирующих авторскую позицию французского писателя ХХ века А. Жида в его автобиографической прозе.
Для достижения цели был определён круг исследовательских задач:
рассмотреть основные положения дискурсивной лингвистики как теоретической основы для исследования автобиографического текста;
выделить и проанализировать фрагменты автобиографического дискурса, представляющие собой «собственно авторскую речевую партию» и отражающие позицию автора в момент написания текста;
уточнить структурные, семантические и функциональные характеристики дейксиса и анафоры как компонентов прагматической релевантности «собственно авторской речевой партии» в автобиографическом тексте;
выявить текстообразующие функции языковых средств дейктической природы, релевантные для жанра художественной автобиографической прозы.
Материал исследования. Основным текстом для анализа избрано автобиографическое произведение А. Жида «5/ le grain пе meurt…» (Если зерно не умрет…), поскольку в нём наиболее полно и последовательно отражены отличительные черты жанра автобиографической прозы, когда реальная личность рассказывает о собственном бытии, акцентируя внимание на своей личной жизни, особенно на истории её становления, в чём проявилось своеобразие писательской манеры и языка А. Жида.
Кроме того, привлекались произведения: «Les Cahiers d’Andr Walter» (Записные книжки Андре Вальтера, 1891); «Les Paludes» (Топи, 1895); «Les Nourritures terrestres» (Яства земные, 1897); «Le Promthe таї enchan» (Плохо скованный Прометей, 1899); «La Porte troite» (Тесные врата, 1909); «L’Immoraliste» (Имморалист, 1902), «Isabelle» (Изабель, 1911); соти «Les Caves du Vatican» (Подземелья Ватикана, 1914); «La Symphonie pastorale» (Пасторальная симфония, 1919) и др. - прежде всего с целью удостовериться в том, что в них лишь используются сведения автобиографического характера, но авторская позиция в произведении не сводится к созданию своего образа, а выражается в изображении некой модели мира, отражающей авторское сознание, авторское отношение к действительности.
Методологическим принципом исследования является антропоцентризм, предполагающий изучение дискурса /текста в связи с человеком, с его деятельностью в аспекте порождения (проблема адресанта, автора), восприятия и понимания (проблема адресата /читателя) текста и его воздействующего эффекта.
Методологическую основу диссертационного исследования определил принцип интеграции научных знаний как важнейший принцип анализа дискурса.
Теоретическую основу составили научные идеи как отечественных, так и зарубежных исследователей в области:
теории дискурса и лингвистики текста (Ж.-М. Адан, М.Г. Бахтиозина, М.Я. Блох, И.Р. Гальперин, В.И. Карасик, М.Л. Макаров, Д. Мэнгёно, М. Пе-шё, Л.П. Рыжова, Е.В. Сидоров, И.П. Сусов, З.Я. Тураева, П. Шародо);
художественного текста (В.П. Белянин, М.П. Брандес, Г.О. Винокур, М.Я. Дымарский, Ю.М. Лотман, О.И. Москальская), в том числе от первого лица (О.С. Москальчук, Л.В. Рындин, В.Л. Шуников);
автобиографии (Е.И. Голубева, О.С. Гребенюк, Ф. Лёжён, О.С. Москальчук, Н.А. Николина, Е.Г. Самарская);
теории дейксиса и анафоры (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булы-гина, К. Бюлер, Э. Бенвенист, В.В. Виноградов, Е.М. Вольф, В.Г. Гак, О. Дюк-
ро, К. Кербрат-Ореккьони, А.А. Кибрик, Ж. Клебер, С.А. Крылов, Ж.-Кл. Милнер, Е.В. Падучева, С.А. Пушмина.
– теории референции (Н.Д. Арутюнова, К. Кербрат-Ореккьони, А.А. Кибрик, Ж. Клебер, С.А. Крылов, Е.В. Падучева).
Задачи работы и специфика изучаемого материала обусловили выбор методов исследования, среди которых: метод непосредственного наблюдения материала с последующим анализом и обобщением результатов, гипотетико-дедуктивный и контекстуально-интерпретационный методы с использованием внутритекстового анализа связей единиц дейктической природы в ассоциативно-вербальном пространстве языковой личности автора автобиографического дискурса / текста.
Научная новизна исследования заключается в том, что данная работа является первым диссертационным исследованием автобиографической прозы А. Жида, в котором проведён комплексный анализ дейктических средств в рамках коммуникативно-функционального подхода на основе принципов деятельности, системности, функциональности и антропоцентрической направленности; охарактеризованы особенности актуализации его авторской позиции посредством единиц дейктической природы как элементов дискурсивной лингвистики. На основе сформулированных критериев и детального анализа языкового материала установлено, что особенности дейксиса как системы коммуникативных координат лица, времени и места обусловлены спецификой жанра автобиографии, в котором преобладают случаи контекстуального / дискурсивного дейксиса.
Теоретическая значимость результатов и выводов диссертационного исследования заключается в разработанной автором методике изучения автобиографического текста, в выявлении его сущностных характеристик и описании особенностей функционирования в автобиографическом тексте языковых единиц дейктической природы, осуществляющих актуализацию авторской позиции А. Жида. Опираясь на традиции, прежде всего французской и отечественной лингвистики в изучении дискурса и его семантико-синтаксической и прагматической интерпретации, автор уточняет понимание дискурса, текста, художественного и автобиографического текстов, осуществляет анализ и систематизацию единиц дейктической природы, определяет условия вариативности выполнения ими референциальных функций – дейктической и/или анафорической. Результаты проведенного исследования расширяют представления о сущности автобиографической прозы в целом и автобиографических произведений А. Жида в частности; уточняют дефиниции категорий дейксис и анафора, лицо, время и пространство на основе выявления их контекстуальных функций: функции пространственно-темпоральной ориентации, функции маркирования автора и его позиции, функции векторного развертывания содержания.
Практическая ценность диссертации состоит в конкретном вкладе соискателя в комплексное и системное изучение особенностей функционирования
единиц дейктической природы как средств актуализации авторской позиции автобиографической прозы А. Жида. Разработанная методика может стать основой для проведения лингвистического анализа автобиографических текстов на материале других языков и произведений других писателей. Представленный в диссертации материал может быть использован при разработке общих и специальных курсов по теории дискурса и лингвистике текста, теоретической и практической грамматике французского языка, теории дейксиса, стилистике французского языка и курса истории французской литературы. На защиту выносятся следующие положения:
-
Языковые средства дейктической природы (дейксис и анафора), посредством которых осуществляется вербальное указание на лицо, место и время некоторого события, выступают как информационные сигналы актуализации авторской позиции в автобиографическом произведении А. Жида «Si le grain ne meurt…» (Если зерно не умрет…). Изучение их функционирования отвечает потребности выявления закономерных оснований текстовой / дискурсивной системности и установлению системы координат конкретного коммуникативного процесса – участники, место и время его протекания.
-
Автобиографический литературный текст является базовым компонентом автобиографического дискурса как основы художественной коммуникации, в котором взаимодействие между автором и виртуальным читателем осуществляется посредством художественного произведения. В текстах автобиографической прозы доминирующим видом дейксиса является контекстуальный или дискурсивный дейксис. Функциональная значимость данного вида дейкси-са детерминируется письменным контекстом и предпосылочными (пресуппо-зиционными) знаниями, аккумулирующими ранее полученную и усвоенную читателем информацию.
3. Автобиографический дискурс – это определённый творческий акт, в
котором осуществляется претворение индивидуального опыта через воспоми
нание о прошлом. На это указывает использование определённых языковых
единиц, среди которых глагольные формы je me souviens, je revois, je crois, je
pense, je sais / je ne sais pas, существительные le souvenir и la mmoire. Как
дейктические маркеры авторского присутствия в автобиографическом дискур
се они являются важнейшими компонентами «собственно авторской речевой
партии» и обеспечивают установление соотношения, прежде всего во времени,
между автором и описываемыми персонажами, в том числе главным героем
(автором).
4. Типичная ситуация высказывания эгоцентрична: её центральная точка
представлена говорящим. Категориальным признаком языковых единиц, с по
мощью которых высказывание связано с субъектом высказывания, с простран
ственно-временными и дискурсивными координатами, выступает функция
указания. На этом основании и дейктические и анафорические единицы рас
сматриваются как элементы единого функционально-семантического поля ука-
зательности.
5. Выделение дейктического и анафорического отношений в качестве са
мостоятельных объектов исследования связано с рассмотрением проблематики
дейксиса как категории общей теории деятельности, коммуникативно-
функциональной, прагматической и когнитивной лингвистики. Анафора же
рассматривается как категория лингвистики текста, которая обеспечивает его
структурно-синтаксическую и семантическую связность. Выход за пределы
предложения привел к расширению средств и способов выражения анафориче
ской связи как со стороны антецедента или «смыслового источника», так и со
стороны анафоры, обусловив тем самым определённую автономность рассмат
риваемых феноменов. Дейктические указания строго привязаны к конкретной
системе координат. Они могут быть обнаружены только по отношению к дан
ному событию, имеющему место в данном пространственно-временном кон
тексте относительно позиции говорящего.
6. Автор автобиографического произведения А. Жид рассматривается
как дискурсивная личность, т.е. как языковая личность, порождающая опреде
лённый дискурс от первого лица в виде законченного цельного письменного
текста. Субъективированная направленность автобиографического дискурса А.
Жида обеспечивается наличием местоимения 1-го лица Je (Я), которое имеет
дейктическую определённость как Я-биографическое, собирая вокруг себя
специфический набор деталей жизни и особенностей личности автора с точки
зрения самого автора и выступая как средство развертывания структурно-
синтаксической и семантической связности в тексте.
7. Разнообразие пространственно-временных локализаторов объясняется
позицией автора, его манерой и способами представления своих воспоминаний
и их комментирования. Следовательно, оно связано со структурированием ав
тобиографического дискурса, с соотнесением частей текста с последователь
ностью и значимостью имевших место событий. «Собственно авторская рече
вая партия» как носитель и транслятор его замысла объединяет разнородные
пространственные и временные сферы в единое целое. Тем самым реализуют
ся текстосвязующие функции: функция пространственно-темпоральной ориен
тации, функция маркирования автора и его позиции, функция векторного раз
вертывания содержания.
8. Языковые средства дейктической природы подтверждают достоверность предоставляемых автором-рассказчиком сведений о событиях из его прошлого и указывают на наличие неразрывной связи между периодом детства, отрочества, юности и последующей жизнью писателя. Эти средства манифестируют тождественность между автором произведения, рассказчиком и главным персонажем, то есть в нашем случае идентичность между именем на обложке – А. Жид, рассказчиком – А. Жид и тем, о ком ведётся рассказ – А. Жид. В то же время, поскольку речь идёт о литературном сочинении, пусть и автобиографическом, представленный в повести персонаж – А. Жид – лицо вымышленное, созданное воображением писателя А. Жида и «художественное слово как средство эстетического воздействия на человека через чувственный
образ-представление является объектом сознательной обработки» [Блох 2012: 11].
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования представлены и обсуждены на Международных научных конференциях: «Романские языки и культуры: от античности до современности» (М., МГУ 2009), «I Международные Российско-французские лингвистические чтения» (Казань 2010), «Романские языки в межкультурном пространстве» (М., МГОУ 2012), «Языковой дискурс в социальной практике» (Тверь 2012); на конференциях за рубежом: II Congreso Internacional «La lengua y literature rusas en el espacio educativo internacional: estado actual y perspectivas» (Granada 2010), «Actualits d’Andr Gide» (Toulon et Hyres 2011) и др.
Достоверност ь и объективность результатов произведённых исследований – положений и выводов обеспечивается методологической обоснованностью использованных приемов научного исследования, тщательным анализом рассматриваемого материала, адекватной теоретической интерпретацией полученных результатов, основанной на изучении значительного количества теоретической литературы и фактического материала.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трёх глав, Заключения, Списка литературы, включающего 267 наименований, в том числе 75 на иностранных языках, Списка источников примеров. Основной текст работы составляет 136 страниц. Общий объём работы составляет 166 страниц.
Художественный текст как особый тип текста
Художественный текст2, отвечая всем общетекстовым требованиям, является особым типом текста. Как любому другому тексту, художественному тексту присущи внутренняя осмысленность, завершенность (законченность, отграниченность), связность, структурность и цельность. В организации всякого текста определяющим является замысел автора, порождающий его различные смыслы. О.И. Москаль-ская считает возможным рассматривать художественный текст как отражение формы движения мысли автора. «Здесь все формы отражения действительности пропущены через художественный замысел автора, подчинены сознательному выбору способа представления действительности как средства воздействия писателя на читателя» [Москаль-ская 1981: 63]. В.П. Белянин отмечает, что художественный текст – это «и феномен действительности, и способ отражения действительности, построенный с помощью элементов системы языка» [Белянин 2000: 8]. Именно поэтому «…художественное произведение, – считает М.П. Брандес, – представляет собой языково-духовную целостность, результат художественного познания и осмысления действительности, результат целесообразного художественно-эстетического переосмысления материала жизни в содержание произведения. Художественное произведение, как и любое словесное нехудожественное, – это коммуникативное целое, где каждый элемент его целеустремлен, что-то осуществляет, чему-то следует» [Брандес 1989: 10]. Каккоммуника-тивно обусловленное вербальное воплощение авторского замысла и как результат целенаправленного творческого процесса, текст «есть продукт, порожденный языковой личностью и адресованный языковой личности» [Тураева 1986: 23]. «Художественное словесное произведение есть результат творческого труда, но в этом результате учитываются не только процессы производства произведения, но и восприятия» [Брандес 1989: 10]. Другими словами, текст находится в состоянии движения только тогда, когда он «воспроизводится (читается)» [Гальперин 1981: 19], и «… может трактоваться как дискурс только тогда, когда он реально воспринимается и попадает в текущее сознание воспринимающего его человека» [Кубрякова и др. 1997: 19]. Таким образом, «художественное произведение является местом встречи автора и читателя, где автор сообщает читателю свои самые сокровенные мысли. Писатель стремится к тому, чтобы читатель принял произведение, тогда между ним и автором завяжется разговор. Во время работы над произведением происходит диалог между автором и его образцовым читателем, т.е. писатель строит на протяжении всего текста свою собственную модель читателя» [Мельничук 2002: 15]. В силу этого художественный текст функционирует в качестве определенной единицы коммуникации между автором и читателем. Такого рода «художественная коммуникация» (термин Е.Г. Самарской), где общение осуществляется посредством художественного произведения, наиболее ярко раскрывают представленные в ней личности, а именно: личность его создателя (автора) и личность (личности) представленного в ней персонажа (персонажей). Все представленные в художественном произведении образы персонажей тесно связаны между собой общим замыслом автора. Авторская интенция реализуется посредством определенной расстановки созданных образов и тщательно продуманному их взаимодействию [Самарская 2008: 24-29].
Особенностью художественного текста является его многомерность: художественный текст характеризуется предельной функционально-смысловой нагруженностью всех его элементов, является материальной формой существования некоторого идеального содержания и объединяет в себе, по мнению Е.Г.Самарской, четыре своеобразных диалога, каждый из которых выполняет определёную роль. Это, во-первых, диалог между писателем и той аудиторией, к которой он обращается и кому адресует своё произведение. Во-вторых, это диалог тех личностей, которые представлены в самом тексте, то есть героев самого произведения. В-третьих, это диалог между автором и его героями. И, наконец, это диалог между героями текста и читательской аудиторией. Каждый диалог не существует сам по себе, а является частью целого комплекса отношений, на которых базируется коммуникативная цепочка «автор (писатель) – текст (художественное произведение) – реципиент (читательская аудитория)» [Самарская 2008: 24-29]. Следовательно, «об акте художественной коммуникации» можно говорить «как о процессе многовекторном, происходящем одновременно на нескольких уровнях структуры произведения» [Шуников 2006: 13].
Особое место в ряду художественных текстов отводится жанру автобиографии. Возросший в последние 2-3 десятилетия интерес ученых разных областей знаний к автобиографической прозе объясняется коммуникативно-функциональной методологией изучения языковой действительности. Сущность коммуникативно-функциональной филологии определяется принципами деятельности, антропоцентризма и функционализма, то есть это личностно ориентированное деятельностное направление гуманитарных научных исследований, где личность выступает как активный субъект деятельности, в том числе вербальной. В личности связывается воедино биологическое и психологическое, индивидуальное и социальное, общечеловеческое и этноспецифическое, интеллектуальное и эмоциональное, стереотипное и новаторское, объективное и субъективное, и с этих позиций вполне объяснимо появление большого количества научных исследований, направленных на изучение автобиографических произведений.
Традиционно автобиография как литературный жанр считается довольно сложным для однозначного и непротиворечивого определения. Исследователи высказывают радикально противоположные мнения по поводу жанра автобиографии: «все знают, что такое автобиография, но даже два человека не могут прийти на этот счет к единому мнению» [Olney 1980: 7]. Более того, он считает, что определение автобиографии как литературного жанра невозможно, «так как придется или включить в него так много компонентов, что оно уже перестанет быть определением, или, наоборот, исключить так много особенностей, что будут отсечены необходимые определяющие его черты» [Olney 1998: 42].
Е.И. Голубева рассматривает автобиографию как жанр мемуарной, документально-художественной литературы, которая характеризуется своеобразным единством достоверного, объективного факта и субъективно-авторской его интерпретации; для произведений автобиографического жанра важно не только объективное, фактологически и хронологически точное воспроизведение событий, но и их субъективное осмысление, личностная авторская оценка отражаемых фактов и событий [Голубева 1987: 4-7]. Н.А. Николина, развивая во многом мысли М.М. Бахтина, пишет, что автобиография является сложным вторичным жанром, восходящим к различным жанровым первоосновам и рожденным на базе «скрещения» жанров исповеди, хроники, мемуаров [Николина 2002: 9]. Следует отметить, что в зависимости от научного направления, в рамках которого исследуется жанр автобиографии, методологических принципов и аспектов исследования автобиографические тексты классифицируются по разным основаниям, что влечёт за собой появление разных классификаций автобиографических текстов. Так, Л.А. Мишина выделяет такие типы автобиографий, как традиционная, автобиография духа и политическая автобиография [Мишина 1992]; В.В. Нуркова – художественные, мемуарные и дневниковые автобиографические тексты [Нуркова 2000]; Ю.Б. Шлыкова – деятельностный, социальный и экзистенциально-чувственный типы автобиографии [Шлыкова 2006].
Андре Жид: автор, рассказчик, персонаж
«Художественная коммуникация» рассматривается как многовекторная диалогическая направленность художественного текста и выступает, прежде всего, как «демонстрация личности его создателя» [Самарская 2008: 25], автора произведения. «В художественных сочинениях мы видим референтную картину, высвечивающую самого автора. Образно говоря, в луче прожектора, тенью мечется беспокойное сердце художника. Речь идёт в таких случаях не об уточнении и живописании того, что записано в скрижалях, а в видении самого себя на фоне незыблемого» [Тимашева 2012: 245].
В данном диссертационном исследовании автор автобиографического произведения А. Жид рассматривается как дискурсивная личность, то есть. как языковая личность, порождающая определённый дискурс «в виде непрерывно возобновляемого или законченного, фрагментарного или цельного, устного или письменного сообщения» [Плотникова 2005: 7]. Как справедливо отмечает Е.Г. Самарская, «… присутствие автора обусловлено необходимостью передать читательской аудитории свое личностное представление об особенностях внешнего мира, создавая целостные образы различных “внутренних миров” на основе собственной жизни и личного жизненного опыта. Создание автором жизненного пути описываемой личности осуществляется на основе системы происшедших в ее жизни событий. Именно событие, являющееся значимым для личности, демонстрирует сложную систему всего ее жизненного пути» [Самарская 2008: 25]. Несомненно, образ автора складывается из многоплановой системы моделей, проходящих по цепочке автор – текст – реципиент (читатель) [см.: Бахтиозина 2009: 17]. Следует особо подчеркнуть, что автор как дискурсивная личность уже в процессе порождения сообщения имеет четкий образ своего конкретного или социального адресата (читательскую аудиторию в случае художественного произведения) и может оставаться «коммуникативной личностью даже после своей смерти, при условии, что созданный ею дискурс остается социально значимым» [Михайлова 2012].
Авторское присутствие в тексте имеет сложные и разнообразные формы, так как основывается и на отношении автора к реальной действительности, и на его понимании созданного им мира произведения. Характер и способы общения автора с читателем на протяжении всего повествования отражают процесс формирования образа автора, способствуют раскрытию его идентичности. Презентация самого себя может иметь самый разнообразный характер представления: от констатирующего, хронологически последовательно представляющего те или иные факты из жизни персонажа, до психологически-эмоционального, характеризующего эмоциональное состояние героя, его чувства и настроения. Это не автопортрет, это автоинтерпретация [см.: Самарская 2008: 39] в процессе творческого самопознания, которое, по мнению Д.Г. Трунова, «есть творение своего уникального жизненного мира, который, в свою очередь, становится источником развития всего мира культуры. … В творческом самопознании жизненный мир – это средство расширения мира культуры, обогащение его новыми смыслами. Гений, пророк, мессия – это “сильный субъект”, творящий культурную реальность посредством актуализации своего собственного жизненного мира. Теперь, созданные им знаки, знаки его жизненного мира, становятся достоянием других людей, через призму которых они познают свое бытие (экзистенцию)» [Трунов 2008: 118-119]. В этой связи интересна мысль норвежского философа Л. Свенд-сена: «Быть собой значит уметь объяснять себя, рассказывая о том, кем ты был, кем будешь и кем сейчас являешься. Рассказывать о себе значит становиться самим собой» [Свендсен 2007: 227].
Таким образом, объективируя свои предметные знания, человек одновременно и интерпретирует мир, передавая свое личное отношение языковыми средствами [Pottier1992: 75]. Он передает своё мироощущение и своё миропонимание того времени, о котором он пишет, создавая свое дискурсивное / текстовое пространство, свой «референ-циальный мир» автобиографического текста в соответствии со своими представлениями о тех событиях его жизни, которые имели место в определённом времени и пространстве. Перечисленные представления о жизни позволяют отметить важную черту: с одной стороны, это описание жизни в рамках личного пространства и времени, поскольку го- ворящий описывает события своей жизни, свою биографию, а с другой – это выход за пределы личного пространства и включение своей личности в рамки объективного мира.
Рассматривая автобиографическую прозу не только как словесную конструкцию, но и как социальный поступок, Ф. Лёжён обращает внимание на желание писателя, прежде всего, искренне понять и прочувствовать свою жизнь, обещая при этом говорить только правду и свидетельствовать о реальности. Тем самым, пишущий невольно вмешивается в отношения между людьми [Lejeune 1975: 14], прекрасно понимая вытекающие из этого последствия. Создавая свой собственный образ, автор автобиографического произведения представляет, прежде всего, уникальный опыт самоосознания и самопознания себя как отдельного человека, как личность. Представление самого себя – это не только факт самоидентификации, но и цепь самооценок. А. Жид осознает, что его правдивый рассказ о своей жизни может иметь неприятные последствия для него, тем не менее, он готов к такого рода испытаниям, руководствуясь намерением и решимостью «средствами искусства искать вечно обновляющиеся, общечеловеческие принципы подлинной свободы, стремиться к “возвышению человека”» [Токарев 1993: 508]. Так, в своём автобиографическом произведении «Si le grain ne meurt» А. Жид пишет: (6) Je sais de reste le tort que je me faisen racontant ceci et ce qui va suivre; je pressens le parti qu on en pourra tirer contre moi. Mais mon rcit n a raison d tre que vridique. Mettons que c est par pniten ce que je l cris (p. 10) – Я достаточно осознаю совершаемую мною ошибку, рассказывая об этом, и то, что за этим последует; я предчувствую свою участь, которая может быть убийственна для меня. Но мой рассказ имеет смысл, только если он правдив. Предположим, что я это пишу в наказание .
При исследовании автобиографической прозы А. Жида наиболее приемлемой представляется позиция, согласно которой формирование образа автора в текстах подобного рода определяется тем, «насколько автор идентифицирует себя с рассказчиком или желает такого рода идентификации со стороны читателя, а также от того, какую роль и место писатель отводит повествователю» [Бахтиозина 2009: 31]. Данные характеристики очевиднее всего проявляются в персональном дискурсе, предполагающем возможность для говорящего «выступать как личность во всем богатстве своего внутреннего мира» [Карасик 2000: 6]. И так как текст создаётся языковой личностью и адресуется языковой личности, то рассказ человека о собственной жизни, о тех или иных событиях, ставших значимыми для него, для его жизнедеятельности и формирования его личности, становится средством выражения «личной сферы субъекта» [Олейникова 2007: 6].
Как показывает В.Л. Шуников, в отечественной науке сложилась традиция разделять повествующих субъектов на повествователя и рассказчика на том основании, что «повествователь “безличен”, изложение истории идет в 3-м лице, персонажи и события изображаются дистанцированно и “объективно” (насколько это возможно); рассказчик сообщает обо всем от 1-го лица, дает свою субъективную версию происходящего; он сам является участником или свидетелем событий» [Шуников 2006: 24].
Референция как основной механизм функционирования дейксиса и анафоры в дискурсе / тексте
Предметом вербальной коммуникации является, как правило, внеязыковая действительность: объекты, факты, события и т.п., о которых говорят, между которыми устанавливаются определенные отношения и связи, которым даётся оценка, и приписываются определённые характеристики. Эти связи и отношения представляют единство трех составляющих: реального мира, мысли о нем и языковых средств её выражения, которые служат как для обозначения событий фактов и объектов, вступающих в отношения, так и самих этих отношений. Язык как виртуальная система актуализируется в речи / дискурсе и реализует здесь, прежде всего референциальную функцию, а объекты внеязыковой действительности, обозначенные языковыми средствами, являются их референтами. О.С. Ахманова определяет референт как «тот предмет мысли, с которым соотнесено данное языковое выражение; отраженный в сознании элемент объективной реальности как “внутренняя сторона” слова, то есть как то понятийное содержание, с которым, по законам семантического строения данного языка, устойчиво соотносится данная единица выражения» [Ахманова 1969: 384].
Г.А. Александрова, изучая референциальную структуру текста, определяет текстовую референцию (ТР) как «отнесенность текста как продукта первичной или вторичной моделирующей системы (естественного или художественного языка) к действительности – реальному или идеальному миру, созданному воображением художника. Понятие ТР включает все виды референции в пределах текста, то есть интродукцию текстового референта, его идентификацию, последующую ко-референцию и характеризацию. Под текстовым референтом подразумевается объект реального или идеального мира, введенный в текст с помощью языкового знака, текстовой единицы (ТЕ), т.е. слова, словосочетания, предложения» [Александрова 1989: 7]. Акт референции, или отсылка языковой единицы к внеязыковой действительности, связывается с говорящим субъектом, с индивидуализацией объекта и характеризует язык в действии, язык в употреблении: можно установить «референт какого-либо референциального выражения, только если оно используется, потому что только если оно используется, оно имеет референт» [Reboul 1994: 156]. Референция является не только свойством каких бы то ни было выражений в речи – она является обязательной процедурой, обеспечивающей адекватное речепостроение и речевосприятие. Без референции не может быть речи как таковой. Областью референтов является контекст. « … Референция – это способ «зацепить» высказывание за мир. Имеется определенная соотнесенность между семантическим типом языкового выражения и типом референции» [Арутюнова 1982: 18]: только в зависимости от своего смысла референциальное выражение может обозначать тот или иной объект действительности.
Природа референциальных выражений различна. Опираясь «на три типа отношений – отношения обозначения, или номинации, отношения именования, или номинации, и отношения указания» [Арутюнова 1982: 19], конкретная референция может осуществляться различными языковыми средствами. Это именные группы (или именные выражения, имена), личные или указательные местоимения, имена собственные, термины родства; это определённые, неопределённые или обобщающие выражения; это указательные или притяжательные вы-73 ражения. Но как указывает А. Рёбуль, имеется множество причин, по которым «в определенных ситуациях учет только лексического значения оказывается недостаточным, чтобы определить референцию» [Reboul 1994: 156]. В концепции К. Кербрат-Ореккьони выделяются следующие виды референции. Это референция абсолютная, когда для называния и понимания объекта не требуется никакой дополнительной информации и связь между языковым выражением и референтом осуществляется на основе значения данного выражения, и референция относительная (по Тодорову, дейктическая). Относительная референция включает референцию контекстуальную (эндофорическую), когда для понимания необходимо соотнесение объекта с языковым контекстом, и «дейктическую» или экзофорическую референцию, соотносящую объект с ситуацией коммуникации [Kerbrat-Orecchioni 1999: 40-41]. Своё понимание референции К. Кербрат-Ореккьони представляет в виде схемы, выделив заглавными буквами наиболее приемлемые термины [Kerbrat-Orecchioni 1999: 45]: Данная схема однозначно свидетельствует о том, что «дейксис является более базисным явлением, нежели анафора, а анафора в некотором смысле производна от дейксиса» [Кибрик 1992: 215].
Ж.-Кл. Милнер, изучая семантические особенности референтных выражений, выявил механизмы отсылки данных выражений к своему референту. В его лингвистической теории референции речь идёт о референции актуальной и референции виртуальной. Он утверждает, что на основе актуальной референции устанавливается референт выражения, на основе виртуальной референции – лексическое значение этого выражения, то есть значение лексической единицы в системе языка. Виртуальная референция некоторого референтного выражения (референтного терма, члена предложения) точно определяет условия, которым некоторый объект действительности (в широком смысле) должен удовлетворять, чтобы стать референтом рассматриваемого языкового выражения. Поэтому именно на основе лексического (= системного) значения языкового выражения некоторому ре-ференциальному выражению приписывается определённый референт, что не противоречит общепринятой точке зрения на сущность дейкси-са и анафоры. Ж.-К. Мильнер также считает, что местоимения как личные, так и указательные, используемые для дейктической референции и для референции анафорической, не имеют референтной автономности, то есть самостоятельного значения. Они не способны сами детерминировать свою актуальную референцию в употреблении, и по этой причине, говорит Ж.-К. Милнер, они лишены референтной автономности. Поэтому им невозможно приписать актуальную референцию исходя из их референции виртуальной, они обретают её, лишь благодаряреферентному соотношению с полнозначным словом [Milner 1982]. Подобная точка зрения ранее высказывалась Э. Бенвенистом и
П. Рикёром. Для Э. Бенвениста местоимение, взятое вне контекста, «является лишь пустой формой (formevide), которая не может быть приписана ни объекту, ни понятию» [Benveniste 1966: 4]. П. Рикёр считает личные местоимения «асемантичными», не имеющими сами по себе значения (signification). Они приобретают смысл (sens) только в речи, когда некто говорит «я», обозначая этим «я» себя самого [Ricoeur 1975: 98].
Персональный дейксис как средство автоинтерпретации внутреннего мира автора-рассказчика в автобиографическом дискурсе
Потребность в самопрезентации, в предъявлении себя другому и самому себе является одной из фундаментальных социальных и личностных потребностей человека [см.: Лабунская 2005]. Создавая свой собственный образ, автор автобиографического произведения мыслит себя ретроспективно, в пространственно-временном плане прошлого и представляет уникальный опыт самопознания и самоосознания на основе системы событий, имевших место в его жизни, представляет своё личностное, субъективное отношение к описываемой эпохе, к тем событиям, участником или свидетелем которых он был, передаёт свои ощущения, чувства и миропонимание того времени, о котором он пишет. События, оказавшие наиболее существенное влияние на становление личности автора, раскрывают причины, мотивы тех или иных его поступков, образующих сложную систему его жизненного пути. В предлагаемом отрывке (20) автор объясняет своё намерение описать последующие события своей жизни такими, как он их переживал в момент их свершения, а не на основе тех оценок, которые появлялись впоследствии, по мере того, как он возвращался к тем событиям, пытаясь понять их причины и мотивы: (20) Les faits dont je dois prsent le rcit, les mouvements de mon coeur et de ma pense, je veux les prsenter dans cette mme lumire qui me les clairait d abord, et ne laisser point trop paratre le jugement que je portai sur eux par la suite. D autant que ce jugement a plus d une fois vari et que je regarde ma vie tour tour d un oeil indulgent ou svre suivant qu il fait plus ou moins clair au-dedans de moi. Enfin, s il m est rcemment apparu qu un acteur important: le
Diable, avait bien pu prendre part au drame, je raconterai nanmoins ce drame sans faire intervenir d abord celui que je n identifiai que longtemps plus tard. Par quels dtours je fus men, vers quel aveuglement de bonheur, c est ce que je me propose de dire. En ce temps de ma vingtime anne, je commenai de me persuader qu il ne pouvait m advenir rien que d heureux; je conservai jusqu ces derniers mois cette confiance, et je tiens pour un des plus importants de ma vie l vnement qui m en fit douter brusquement. Encore aprs le doute me ressaisis-je – tant est exigeante ma joie; tant est forte en moi l assurance que l vnement le plus malheureux en premire apparence reste celui qui, bien considr, peut aussi le mieux nous instruire, qu il y a quelque profit dans le pire, qu quelque chose malheur est bon, et que si nous ne reconnaissons pas plus souvent le bonheur, c est qu il vient nous avec un visage autre que celui que nous attendions (p. 283-284).
Этот небольшой отрывок показывает, прежде всего, желание автора как можно глубже проникнуть в суть описываемых поступков, понять природу своего нравственного беспокойства, которое постоянно вызывало воспоминания о пережитых событиях и заставляло обдумывать и оценивать эти поступки. Он передает своё мироощущение и своё миропонимание того времени, о котором он пишет, создавая свое дискурсивное / текстовое пространство, свой «референциальный мир» автобиографического текста в соответствии со своими представлениями о тех событиях его жизни, которые имели место в определенном времени и пространстве.
Как уже отмечалось, автор, являясь рассказчиком (адресантом), представляет то, или иное событие как автобиографическое посредством создания Я-концепции [Психология 1990: 475], когда повествование, осуществляемое от первого лица, служит его самопрезентации и самоинтерпре-тации, и его монологическая речь неизбежно сопровождается «грамматическими указываниями» [Кирющенко 2008: 135]. Именно поэтому, считает О.Н. Гронская, «…выходы авторского “я” в поверхностную структуру текста выполняют функцию интенсивных прагматических сигналов, координирующих читательскую рецепцию» [Гронская 1987: 9]. Субъективированная направленность автобиографической прозы А. Жида обеспечивается наличием местоимения 1-го лица Je (Я), которое имеет, прежде всего, дейктическую определённость: личное местоимение Я, занимающее центральную позицию в сфере личного дейксиса (Я-дейксис), в автобиографическом представлении «указывает на единственную личность и тем самым на уникальное мировосприятие» [Гребенюк 2005: 20]. Формы самовыражения авторского «я» объективированы в системе языка в грамматической категории лица. Они представлены в тексте ударной формой moi, приглагольными местоимениями, выражающими прямое и косвенне дополнение личного местоимения me, а также притяжательными прилагательными mon (ma, mes) и притяжательными местоимениями le mien (les miens, la mienne, les miennes). Выражение авторского «я» подтверждается в согласовательных формах глаголов: je fus men, je me propose de dire, je raconterai.
Актуализация значения данных языковых единиц осуществляется именно в контексте. Так, рассказывая о своём детстве и своей семье, Андре Жид постоянно использует притяжательное местоимение 1-го лица, указывающие на принадлежность некоторого объекта его личностной сфере: (21) Dans ma famille on a toujours tenu trs serr les domestiques. Ma mre, qui se croyait volontiers une responsabilit morale sur ceux qui elle s intressait, n aurait souffert aucune intrigue qu un hymen ne vnt consacrer (p.57); (22) Marie, ma bonne, accompagnait mes promenades (p.51). Трудно не согласиться с замечанием П.К. Златевой: «Это неса мостоятельный способ указывания, который характеризуется самой большой степенью определенности и для отправителя речи, и для его получателя. Он считается самым надежным способом достижения од нозначной идентификации вводимого объекта» [Златева 1987: 7]; В тексте используются также прямое или косвенное дополнения 1-го лица: (23) Ma mre qui voyait l une occasion de me faire prendre l excercice, me permettait de me joindre ces excursions domicales qui prenaient pour moi tout l attrait d une exploitation scientifique (p.33). Данные местоимения обеспечивают в сознании читателя реализацию координатного указания на Я – автора-рассказчика-персонажа. Они приобретают функции репрезентантов, поскольку полностью раскрывают свой смысл, лишь, будучи включенными в кореферентные отношения с Я – автора-рассказчика-персонажа, тем самым указывая на референцию и устанавливая анафорическую связь с этим Я. Поэтому они могут принимать форму и анафорических и дейктических отсылок, в зависимости от условий их употребления.
