Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Фольклорные пространственные мотивы в различных жанрах народной словесности и литературе первой трети XX века 11
1. Мифопоэтические мотивы в различных жанрах устного народного творчества 11
2. Труды А. Н. Афанасьева как представителя школы сравнительной мифологии 45
3. Фольклорные мотивы в литературе первой трети XX века 47
1.1 ЕсенинС. А.
1.2 Клюев Н. А.
1.3 КлычковС. А.
1.4 Ремизов A.M.
1.5 Толстой А. Н.
1.6 Пришвин М. М.
Глава 2. Фольклорные пространственные мотивы в романе Л. М. Леонова «Русский лес» 65
Глава 3. Фольклорные пространственные мотивы в рассказе А. И. Солженицына «Матрёнин двор» 125
Заключение 150
Приложение 153
Библиография 154
- Мифопоэтические мотивы в различных жанрах устного народного творчества
- Фольклорные мотивы в литературе первой трети XX века
- Фольклорные пространственные мотивы в романе Л. М. Леонова «Русский лес»
- Фольклорные пространственные мотивы в рассказе А. И. Солженицына «Матрёнин двор»
Введение к работе
Обращение к фольклору - характерное явление мировой литературы, и особенно русской. Уже в XVIII в. вместе с первыми опытами изучения древнейших верований славян появляются художественные произведения, в основу которых положены мифологические образы. Ярким примером является поэма М. М. Хераскова «Владимир возрождённый» (1775 г.). В XIX в. наряду с достижениями отечественных исследователей мифологии славян (А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни, Ф. И. Буслаева и др.) возникает глубокий интерес русских писателей и поэтов к истокам нашей культуры. Мотивы и образы русского фольклора нашли разнообразное отражение в творчестве О. М. Сомова, А. X. Востокова, К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, Д. В. Веневитинова. Следы влияния былинных сюжетов о Добрыне ощутимы в стихотворении В. А. Жуковского «К Воейкову. Послание» (1814 г.), поэт использует фольклорные источники в «Сказке о спящей царевне» (1831 г.), «Об Иване-царевиче и сером волке» (1831 г.), вводит элементы народной поэзии в «русские баллады».
Творческое восприятие фольклорных материалов А. С. Пушкиным отразилось в поэме «Руслан и Людмила» (1820 г.), в сказках («Сказка о попе и о работнике его Балде» (1830 г.), «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях» (1833 г.) и др.), в балладе «Гусар» (1833 г.), в «Песнях западных славян» (1834 г.). В набросках к поэме «Мстислав» Пушкин разрабатывал мотивы былины «Илья ездил с Добрынею», пытался по-своему интерпретировать сюжет «Бой Ильи Муромца с сыном».
Глубокими знатоками и ценителями народного творчества являлись Н. В. Гоголь, М. 10. Лермонтов, И. С. Тургенев, А. Н. Островский, Л. Н. Толстой, А. М. Горький, А. Н. Толстой, А. М. Ремизов, С. А. Есенин, А. Т. Твардовский, М. М. Пришвин и многие другие авторы.
Проблема взаимоотношения фольклора и литературы освещена в работах классиков литературоведения А. Н. Веселовского, А. Потебни, В. Я. Проппа,
Ю. М. Лотмана и современных ученых: В. П. Аникина, Т. В. Зуевой, Ф. С. Капицы, Б. П. Кирдана, Е. М. Неёлова, Б. Н. Путилова, А. Л. Топоркова, В. Н. Топорова.
Интерес к фольклорным началам обострился и в последнее время: появилось большое количество авторов, работающих в русле фольклорной традиции (Ю. Никитин, К. Плешаков, Е. Дворецкая, Д. Янковский и другие).
Связующим звеном между литературой первой половины XX века, вернее, той частью её авторов, которые обращались к народному творчеству, и произведениями начала XXI века являются «Русский лес» Л. М. Леонова (1953 г.) и «Матрёнин двор» А. И. Солженицына (1959 г.). Оба названных произведения опираются на живое народное слово, большую роль в них играет фольклорная составляющая: топонимическое начало, отраженное в названиях произведений (лес, двор), и основные сакральные предметы и образы (лес, вода: река или родничок; дорога как символ границы, избушка и её жители, «проводники» героя, хранители «границы» между мирами и др.), представлены ведущие фольклорные мотивы славянского мифотворчества: пути-дороги, поисков счастья, борьбы с противником-чудовищем за обладание источником живой воды или похищенной «царевной», обретения знаний от «лесного» учителя, путешествия на «край света» и пр.
В монографиях и статьях В. В. Агеносова, Т. М. Вахитовой, А. А. Газизовой, М. М. Голубкова, Е. Е. Зубаревой, В. Е. Кайгородовой, Н. В. Киреевой, С. И. Красовской, Ж. Нива, А. А. Петишева, Л. А. Трубиной, А. В. Урманова, В. Г. Чеботарёвой и других исследователей рассматривается связь произведений Л. Леонова и А. Солженицына с конкретными мотивами и мифологемами, присущими устному народному творчеству. Так, в статье В. Г. Чеботарёвой дан анализ трёх ипостасей образа Калины в романе Л. Леонова «Русский лес»: мифологический соратник Степана Разина, бежавший из-под царской стражи;
1 Чеботарёва В. Г. Русское народно-поэтическое начало в творчестве Леонова («Русский лес») // Творчество Леонида Леонова.-Л.: Наука, 1969.-С. 76-109.
хранитель народной мудрости и вековых устоев, примирённый с жестокой
действительностью; представитель нового поколения, защищающий народное
добро. В. В. Агеносов и А. А. Газизова рассматривают произведения Леонова,
в частности «Русский лес», как философские романы, исследуя ассоциативно-
аллегорическую форму выражения идей. В монографиях и статьях А.В.
Урманова4, посвященных творчеству А. Солженицына, большое место
уделяется рассказу «Матрёнин двор», структуре его художественного мира,
пространства и времени, функции символических образов, иерархии «вещных
полей», окружающих героев. С. И. Красовская, говоря о поэтике рассказа,
обращает внимание на фольклорные элементы, которыми «Матрёнин двор»
насыщен: пространственная замкнутость места действия, особенность героя-
повествователя, имеющего «непосредственную причастность к таинственным
событиям», многофункциональность «Матрёниного дома» и двора,
находящегося на своеобразной границе, «речушке с мостиком»,
архетипическии смысл которых - граница между царством живых и царством мёртвых5.
Исследователями подчёркивается, что для писателей характерно обращение к мотивам и сюжетам фольклора, что является особым видом авторской рецепции, напрямую связанной с творческим замыслом того или иного произведения. Процесс трансформации фольклорных элементов, прежде всего сказочной символики - один из самых распространённых литературных приёмов. Фольклорный первообраз в его первичной номинации преобразовывается в ткани литературного произведения, обретая повторную номинацию и, таким образом, получая возможность к дальнейшему развитию и
2 Агеносов В.В. Советский философский роман. - М.: Изд-во Прометей, 1989. - С. 155-177.
3 Газизова А. А. Обыкновенный человек в меняющемся мире: Опыт типологического анализа советской
философской прозы 60-80-х годов. - М.: Изд-во Прометей, 1990. - С. 8-12,48-56.
4 Урманов А. В. Творчество Александра Солженицына: Учебное пособие. - М.: Флинта, Наука, 2003. - С. 56-
146; «Матрёнин двор» А. И. Солженицына: Художественный мир. Поэтика. Культурный аспект. Сборник
научных трудов / под ред. А.В. Урманова. - Благовещенск: изд-во БГПУ, 1999. - С. 58-95.
5 Красовская С. И. «Матрёнин двор»: автор, повествователь, герой // «Матрёнин двор» А. И. Солженицына:
Художественный мир. Поэтика. Культурный аспект. Сборник научных трудов / под ред. А.В. Урманова. -
Благовещенск: изд-во БГПУ, 1999.-С. 100-111.
авторскому переосмыслению.
Тема нашей работы предполагает исследование фольклорных пространственных мотивов в прозе Л. Леонова (роман «Русский лес») и А. Солженицына (рассказ «Матрёнин двор»).
В современной филологии термин «мотив» не имеет общепринятого научного определения. Мы опираемся на суждение А. Н. Веселовского6, определяющего мотив как простейшую повествовательную единицу, элементарный сюжет или составную часть сложного сюжета. Мотив состыковывается конструктивно и семантически с другими мотивами, образуя блоки /мотивный комплекс/, сцепление которых продвигает развитие сюжета. В различных жанрах комплекс мотивов трактуется по-разному. Многие мотивы подвергаются также утроению, что служит для подчёркивания важности происходящего.
Выявление фольклорных мотивов и мифопоэтический анализ художественного произведения невозможен без выяснения природы мифа, его терминологического определения. Миф, по определению Т. В. Зуевой, - это «система архаичных конкретно-чувственных представлений людей о мире, постепенно переходящих в основной повествовательный жанр раннетрадиционного фольклора»7. Термин «фольклор» впервые был предложен в 1846 году английским археологом У.-Д. Томсом и обозначал (от англ. folklore) - народное предание, народную мудрость. Храня отголоски древних: мифов, фольклор является самым богатым источником для исследователей мифологии, в т.ч. славянской. Важную роль в нашем исследовании играет волшебная сказка, как один из ведущих жанров русского фольклора. Именно она генетически связана с мифом, а для её семантики характерно сохранение: мифологических противопоставлений: свет - тьма, добро - зло, герой — антигерой.
Веселовский А.Н. Историческая поэтика. - Л.: Художественная лит., 1940. - С. 494. 7 Зуева T.B. Русский фольклор: Словарь-справочник. - М.: Просвещение, 2002. - С. 99.
Наш исследовательский интерес составляет проблема актуализации мифологического через посредничество фольклора в литературе нового времени.
Основные исследования, посвященные связи мифа и фольклора, в т.ч. мифопоэтического пространства, содержатся в трудах российских и зарубежных учёных XIX века: Ф. И. Буслаева, А. Н. Афанасьева, А. А. Потебни, А. Н. Веселовского. В XX веке рассматриваемая нами проблема освещена в работах Е. М. Мелетинского, А. Ф. Лосева, М. М. Бахтина, В. Н. Топорова, В. В. Иванова и других.
В западноевропейской науке интересующая нас проблема мифопоэтического пространства представлена именами Ф. В. Шеллинга, Л. Леви-Брюля, В. Вундта, 3. Фрейда, К. Г. Юнга, Д. Фрезера, М. Элиаде, К. Леви-Стросса, Р. Барта.
Все названные проблемы нашей диссертации в той или иной степени связаны с понятием мифопоэтики как претворения общих мифологических представлений в чувственно-конкретной (эмоционально-волевой), образной форме.
В последние десятилетия в русле мифопоэтики защищены докторские диссертации A.M. Минаковой8, Н. Н. Иванова9, Л. Н. Скаковской ; кандидатские диссертации И. Л. Бражникова", Н. М. Кузьмищевой12, Я. В. Солдаткиной13, И. Н. Зайнуллиной14, Г. Я. Шкута15.
Изучению мифопоэтического аспекта русской литературы XIX-XX веков посвящены многие современные монографии и статьи.1
8 Минакова A.M. Художественный мифологизм эпики М.А.Шолохова. - М., 1992.
9 Иванов Н.Н. Древнеславянский языческий миф в художественном мире М. Горького. - М., 2000.
10 Скаковская Л. Н. Фольклорная парадигма русской прозы последней трети XX века. - Тверь, 2004
11 Бражников И. Л. Мифопоэтический аспект литературного произведения. - М., 1997.
12 Кузьмищева Н. М. Мифопоэтическая модель мира в «маленьких» поэмах С. А. Есенина 1917-1919-х годов. -
М., 1998.
13 СолдаткинаЯ. В. Мифопоэтика русского романа 20-30-х годов («Чевенгур» А. П. Платонова и «Тихий Дон»
М. А. Шолохова). - М, 2002.
14 Зайнуллина И. Н. Миф в русской прозе конца XX - начале XXI века. - Казань, 2004.
15 Шкуты Г. Я. Фольклорные мотивы в творчестве Н. С. Лескова. - Новосибирск, 2005.
16 Телегин С. М. Философия мифа - М., 1994, Жизнь мифа в художественном мире Достоевского и Лескова -
Актуальность предлагаемой работы определяется необходимостью установить связь литературы и фольклора на примере произведений Л. Леонова «Русский лес» и А. Солженицына «Матрёнин двор». Выявление фольклорных мотивов в их совокупности, постановка проблемы комплексного анализа мифопоэтики произведений является задачей первостепенной важности.
Предметом настоящего диссертационного исследования являются фольклорные пространственные мотивы и образы, присутствующие в романе «Русский лес» Л. М. Леонова и рассказе «Матрёнин двор» А. И. Солженицына.
Цель работы: изучить роман Л. Леонова «Русский лес» и рассказ А. Солженицына «Матрёнин двор» в свете фольклорных традиций, в частности, пространственных фольклорных мотивов, и их развития в авторском замысле. Данная цель определяет конкретные задачи исследования:
- установить фольклорные пространственные источники, оказавшие влияние
на роман Л. Леонова и рассказ А. Солженицына;
- выявить ряд ключевых фольклорно-пространственных мотивов,
определяющих развитие сюжетов рассматриваемых произведений;
охарактеризовать своеобразие интерпретации писателями указанных мотивов;
определить их приоритетность и актуализацию в художественных произведениях Л. Леонова и А. Солженицына.
Научная новизна определяется избранным аспектом исследования:
- впервые выявлены определяющие развитие сюжетов мотивы: «русский
лес», «Матрёнин двор», калинов мост, речка Смородина, дорога, как граница
двух миров, деревня Мильцево, «старая мать Облога», край света и др.;
М., 1995; Абрамова Е. А. Мифореализм // Миф. Литература. Мифореставрация - М„ 2000; Николаева Е. В. Миф и религия // Миф. Литература. Мифореставрация - М., 2000; Колотаев В. А. Сказочная сценичность пространства А. Платонова // Литературная сказка: История, теория, поэтика - М., 1996; Овчинникова Л. В. Иные царства» и миры: к вопросу о художественном пространстве литературной сказки XX в. // Мировая словесность для детей и о детях - М., 1999; Урманов А. В. Поэтика художественного пространства и времени в рассказе А. Солженицына «Матрёнин двор» // Русская литература XX века: итоги и перспективы изучения - М., 2002; Козолупенко Д. П. Миф. На гранях культуры. - М., 2005 .
- впервые определён характер их взаимодействия: мотивы
взаимосвязываются, соединяя разные уровни пространства - вертикальное и
горизонтальное;
установлены источники, которые включены в сюжеты произведений Л. Леонова и А. Солженицына: волшебные сказки и сказки о животных; работа А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу»; труды В. И. Даля «Толковый словарь живого великорусского языка» и «Поверья, суеверия и предрассудки русского народа»;
обозначены мотивные комплексы: поиск сакральных знаний, инициация героя, защита родной земли («змееборчество») и пр.
Методологическая база исследования предполагает комплексное изучение произведений, использование методов «конкретного литературоведения», основанного на методике медленного чтения, выявляющего конкретное в интерпретации произведения, анализе стиля; биографического метода, культурно-исторического, сравнительного, структурного. В диссертации учитываются и используются общетеоретические литературоведческие труды отечественных и зарубежных учёных А. Н. Веселовского, А. Ф. Лосева, Е. М. Мелетинского, Дж. Дж. Фрэзера, В. Вундта, Л. Леви-Брюля, К. Г. Юнга. Изучая литературный материал в рамках обозначенной проблемы, мы опираемся на исследования А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева, Д. К. Зеленина и работы современных ученых (Л. М. Алексеевой, Т. В. Зуевой, Ф. С. Капицы, Н. А. Криничной, И. В. Силантьева).
Практическое значение работы состоит в том, что её материалы позволяют дать более глубокое истолкование творчества Л. Леонова и А. Солженицына. Предложенный подход к изучению данных произведений может быть учтён в дальнейшем исследовании текстов в рамках фольклорной традиции. Положения и выводы диссертации могут быть использованы в лекционных курсах по устному народному творчеству и истории русской литературы.
Апробация диссертации и публикации.
Главные результаты исследования были отражены в докладах на международных и межвузовских конференциях, посвященных проблемам филологической науки и славянской культуры: на второй Международной конференции молодых учёных в Государственном институте русского языка им. А.С. Пушкина (20-21 ноября 2003 г.), на международной научной конференции «Кирилло-Мефодиевские чтения» (11-15 мая 2004г.), а также межвузовской научно-теоретической конференции: Шешуковские чтения. Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения (2004). Результаты работы также обсуждались на объединении молодых учёных факультета, аспирантском семинаре кафедры русской литературы XX века Московского педагогического государственного университета.
По теме диссертации опубликовано семь статей и одно учебно-методическое пособие.
Мифопоэтические мотивы в различных жанрах устного народного творчества
Мифопоэтическая картина мира устного народного творчества представлена несколькими важными составляющими - пространство, время, герои, сюжетные мотивы и т. д. Ключевым мифом, связывающим эту картину воедино, является миф о пограничье, границе между двумя мирами - миром жизни и смерти. К нему восходят многие обряды и посвящения, на его основе строятся многочисленные сюжеты. Одними из главных элементов «пограничья» являются огненная река Смородина и Калинов мост. Наша задача попытаться определить степень значимости рассматриваемого мифа, по возможности установить его первоисточники, выявить те или иные пространственные мотивы существования образов речки Смородины и калинового моста в разных жанрах: в волшебных сказках (мотив змееборства на границе миров), в былинах (наведение Ильёй Муромцем мостов через Смородинку), в балладах (переезд «бессчастного молодца через реку Смородинку»), в обрядовой поэзии (свадебный, похоронный обряды) и т. д.
Начиная работу, уже с самого начала сталкиваемся с трудностями. Встречается два варианта написания - калинов и калиновый мост. Возможно - простое отсечение окончания, а возможно - разные по смыслу слова. Обратимся к определению, что же такое Калинов(ый) мост.
В. Я. Пропп в работе «Русская сказка» пишет: «Калиновый мост -всегдашняя деталь волшебных сказок . Объяснить ее не берусь, скажу только, что река обычно представляет собой как бы границу между мирами» . Из данного определения видно, что речка и калинов мост сливаются, составляют собой единое целое, трудноотделимый друг от друга образ.
В словаре В. И. Даля в статье - «Калина» говорится: «В сказках поминаются мосты калиновы: это гать, мощенная хворостом, калиной, дорога по болоту»18. Калина, в свою очередь это «кустарник семейства жимолостных с белыми цветками и красными горькими ягодами»19. Также калина может быть «деревцем до четырех метров высотой, ствол которого покрыт трещиноватой серовато-бурой корой. Встречается она в подлеске и по опушкам лиственных и смешанных лесов, берегам рек, озер, болот лесной и лесостепной зон европейской части России...»
Исследователь В. В. Шуклин в «Русском мифологическом словаре» пишет, что «Смородина - мифическая река, возле которой происходит сражение русских богатырей со своими противниками. Смородинка также известна как река, через которую нельзя переехать, и в этом смысле отдалённо напоминает реку, разделяющую царства живых и мёртвых»21. Следует заметить, что уже в самом её имени содержится сразу две древние основы, связанные с извечными категориями: mor ( mri) - «смерть», и rod - «рождение». В свою очередь «мост - мифологический образ связи между разными точками пространства и важнейшего участка пути мифического героя. Сражение героя со Змеем может происходить на калиновом мосту между мирами людей и вредоносных сил»22.
Кроме того, известно определение- реки Смородины данное одним из современных писателей, на наш взгляд очень удачно отражающее семантику рассматриваемого образа. «Смородинка - имя речки в глубине Русской земли, в лесах и болотах. Никто доподлинно не знает, что там происходит, но только говорили испокон веку все знающие люди, что именно там наш мир переходит в мир иной. Говорят: отлетают души и несутся на Смородинку, и где-то там проникают в мир посмертный»23.
Можно предположить следующее - наименование калиновый может использоваться, во-первых, как более благозвучное (тем более для детского уха). Во-вторых, может происходить от существительного калина. В случае же когда употребляется определение калинов - первоосновой может быть имя человека - Калина. То, что это имя было популярным можно увидеть в работе С. Б. Веселовского «Ономастикой»: Калина Бурнашев, подьячий, 1665 г., Москва; Калина и Дмитрий Дашковы, мелкие землевладельцы, 1502 г., Переяславль; Калина Домрачей, крестьянин, нач. XVI в., Новгород; Люнин Калина, крестьянин, 1525 г., Юрьев 4.
То же самое можно сказать и про разнообразное называние в фольклорных произведениях реки Смородины. Подтверждение этому мы найдём в последующих разделах данной главы.
Итак, из предыдущего параграфа, видно, что в основе определений у всех исследователей лежит мотив перехода из реального мира в иной, с одного берега на другой. Их единственной семантикой может быть «место смерти», иначе - граница, отделяющая живых от мертвых, то есть образы получают конкретную номинацию.
Попытаемся определить, что предшествовало данному наименованию. Первая ассоциация с данными названиями - мост, заросший калиной, через речку, на берегу которой растут смородиновые кусты. Именно в таком аспекте можно рассматривать название реки Смородинки в произведениях, созданных в более позднее время, что может говорить об утрате первоначального смысла мифологемы.
Т. В. Зуева в работе «Волшебная сказка» отмечает: «Центрообразующим сказочным мотивом и, следовательно, первым мифом, вокруг которого стала происходить циклизация, явился миф о победе над чудовищем. Б.А.Рыбаков объяснил его происхождение реальной практикой древних охотников эпохи палеолита. Внимание ученого привлекли такие детали, как калиновый мост, огненная река и особенности чудовища: оно огромно и непомерно сильно, хоботисто, своего противника вбивает в землю; его же самого убивают раскаленными камнями и песком землей , забрасывая их ему в пасть» в глаза - (см. сборник сказок А. Н. Афанасьева, например, «Иван Быкович»). «Мост, по которому пойдет массивное мифическое чудище, - пишет Б. А. Рыбаков, - изготовлен из калины, мелкого и крайне непрочного кустарника, абсолютно непригодного для каких бы то ни было построек. Ветками калины можно только прикрыть, забросать что-либо, но не строить из них. Чудовище иногда находится под этим калиновым мостом. У этого декоративного моста близ огненной реки происходит встреча и бой героя с чудовищем, у которого нет единого наименования: его называют то Чудом-Юдом (характерно для волшебных сказок - Д. Ф.), то Змеем, то заимствованным из былин Идолищем»26.
«Не думаю, что будет большой натяжкой признать в этих сказочных приметах чудища обрисовку древнего мамонта (или мамонтов), загнанного огненной цепью загонщиков (сказочная «огненная река» - Д. Ф.) в ловчую яму, в подземелье, замаскированное ветками кустарников (калины)»27. ( См. также применение этой версии в художественном тексте Ю.Никитина «Князь Владимир», кн.1, гл.228).
Фольклорные мотивы в литературе первой трети XX века
Глубокий интерес к мифу и национальному фольклору становится одной из наиболее характерных черт русской культуры начала XX века. Возрастает внимание к филологическим трудам мифологической школы и школы сравнительной мифологии. К народному творчеству обращаются представители разных литературных направлений: писатели реалисты А. М. Ремизов, А. Н. Толстой, М. М. Пришвин, символисты В. Брюсов, А. Белый, С. Городецкий, кубофутурист В. Хлебников, «новокрестьянские» поэты Н. Клюев, С. Клычков, С. Есенин (представители олонецкой, рязанской и тверской деревень). Их всех объединяет любовь к народному слову, стремление постичь загадки, скрытые в фольклоре. Именно поэтому в основе многих произведений данных авторов заключены основные древнеславянские мифы и предания, представлены знаковые для славянского мира топосы, разработаны центральные сказочные мотивы, выведены главными героями любимые народные персонажи.
В творчестве новых крестьянских поэтов фольклорное наследие выходит на первый план. Главным источником их поэтического мироощущения становится патриархальная деревенская Русь. Вспоминая о литературном объединении «новокрестьянских» поэтов «Краса», С. Городецкий пишет: «Все были талантливы, все были объединены любовью к русской старине, к устной поэзии, к народным песенным и былинным образам ».
В последние годы появился целый ряд работ, посвященных творчеству новокрестьянских поэтов. Монография А. Михайлова («Пути развития новокрестьянской поэзии»), Л. Гурленовой («Чувство природы в русской литературе 1920 - 1930-х годов»), Е. Марковой («Творчество Николая Клюева в контексте севернорусского словесного искусства»), Н. Солнцевой («Китежский павлин»).
Тема «Есенин и русский фольклор» занимает одно из важных мест в исследовательской литературе о поэте. Например, в работах К. Л. Зелинского, П. Ф. Юшина, Е. С. Наумова, А. М. Марченко, Л. В. Запковской и других известных учёных. В книге В. В. Коржана «Есенин и народная поэзия» дан обстоятельный анализ воздействия фольклорных жанров сказки, исторической и лирической песни, баллады, частушки, загадки на поэтику Есенина. Л. В. Занковская в работе «Новый Есенин: жизнь и творчество поэта без купюр и идеологии» в одной из глав исследует влияние народной сказки на «детские стихи» Есенина. «Отдельные из них - маленькие красочные миниатюры, где... присутствуют фрагменты из сказок, например, «Берёза», «Черёмуха», «Пороша»; другие - даются поэтом с более усложнённым построением и образной структурой («Поёт зима - аукает...», «Колокол дремавший...», «По лесу леший кричит на сову...»), и третья часть цикла - это сказки-поэмы («Сиротка. Русская народная сказка», «Лебёдушка» ).
В основе творчества С. А. Есенина лежит переплетение языческой и христианской темы. Религиозные сюжеты автор интерпретировал в сказочном легендарно-поэтическом ключе, с их помощью выражая определённые черты народного сознания, где на первый план выходит «чувство единения со всей вселенной121».
Ведущим мотивом становится мотив милосердия, доброты и внимания к окружающей нас природе, любовь к жизни, людям и животным. Эти особенности художественного мира берут начало в традициях устного народного творчества и проявляются уже в первом сборнике - «Радуница». В названии книги заключено несколько смысловых пластов, это и определяющая эмоциональная доминанта - радость, и радушие свойственное крестьянскому миру. Кроме того, Радуница в народном календаре - день поминовения усопших. Ещё один смысловой оттенок, вынесенный в заглавие - образ радуги. В поэтическом мире Есенина радуга - мост в невидимый мир, соединяющий небо и землю, реальное и чудесное. Эту особенность Есенин подчёркивает и в поэтическом трактате «Ключи Марии», теснейшим образом связанном с народной мифологией. Ключами к познанию окружающего мира поэт считает народные представления об окружающем мире, заключенные в поэзии. Опираясь на них, поэт выстраивает свой поэтический мир, придавая объектам природы свой смысл и индивидуальную лирическую окраску.
«Рязанские раздолья» ставшие истоком и основной темой творчества Есенина, являющиеся неким «локусом» для поэта, обладают и более широкой значимостью. Они выражают понятие Родины, Руси как «отчей стороны» и связываются с традиционными фольклорными мотивами: уход и возвращение в родные места, странствия, поиски сказочной страны, «разбойные» мотивы, связанные со смертельной опасностью для героя и др.
Активное использование цветовых определений, многочисленные художественные тропы, звуковая организация поэтической речи также роднит творчество Есенина с русским фольклором, подчёркивает национальный колорит стиха.
Заключая в себе многовековую мудрость народа, истоки нравственности и чувство прекрасного поэзия Есенина стала основой для многочисленных авторов, поэтическая традиция которых совмещает в себе фольклорное и классическое начало - Н. Рубцова, Ю. Кузнецова, Д. Ревякина и др.
Николай Алексеевич Клюев - самобытный русский поэт, родоначальник новокрестьянской литературы.
Поэзия Клюева окрашена религиозной символикой в духе старообрядческих апокрифов, насыщена образами народной поэзии и окружающего мира. Русь в его стихах неотделима от матери-земли, «очеловеченной» природы, патриархального деревенского быта. Центром её мироздания становится простая крестьянская изба: «Беседная изба - подобие вселенной: В ней шолом - небеса, полати - Млечный Путь»; «изба -святилище земли, с запечной тайною и раем».
Прекрасно зная мифологию и народную поэзию Севера, поэт в своих сборниках обращается к разным жанрам фольклора. В книге «Лесные были» преобладает жанр песни, воплотившей русскую душу («Посадская», «Свадебная», «Острожная», «Красная горка», «Бабья песня», «Плясея»). В «Братских песнях» ощущается влияние духовных стихов. В сборнике «Мирские думы» представлены произведения близкие к народным плачам и причитаниям. Основой поэм «Плач о Есенине», «Деревня», «Погорелыцина», «Песнь о Великой Матери» и других стал сказочный стих и обращение к эпическому наследию.
Язык поэзии Клюева называют «узорчатым», не случайно Есенин в «Ключах Марии» охарактеризовал его как поэта-«изографа». Повышенная метафоричность, усложненность образов (Клюев часто использует бытовые, антропоморфные и зооморфные сравнения и метафоры, являющиеся его основным художественным приёмом: «Туча - пшеничная сайка»; «месяц -рог олений, тучка - лисий хвост»; «тучи, как кони в ночном, месяц - грудок пастушонка»; «лесные сумерки - монах за узорочным часословом»), насыщенность мифологическими и сказочными именами, частое использование диалектизмов, просторечной лексики относящейся к северному быту и народной культуре, создают удивительную поэтическую картину.
Фольклорные пространственные мотивы в романе Л. М. Леонова «Русский лес»
Творчество Леонида Максимовича Леонова представляет уникальное явление в истории русской и мировой литературы. Этот талантливый художник слова и мыслитель проявил себя как прозаик и публицист, драматург и литературный критик. В своих романах и повестях, рассказах и сказках, драмах и киносценариях, в публицистических и критических статьях он рисует жизнь русского народа, показывает особенности его быта, нравов, культуры, его отношение к окружающему миру, его достижения и неудачи.
Роман Леонида Леонова «Русский лес» по праву считается одним из лучших и наиболее изученных произведений в послевоенной русской литературе. Ему посвящены десятки статей, и некоторые из них, появившиеся вскоре после выхода романа в свет, приобрели широкую известность. Например, статьи 3. Кедриной, Е. Книпович, М. Щеглова.
Проведены значительные научные исследования по романному творчеству Л. Леонова, с большими разделами, посвященными роману «Русский лес»138.
О «Русском лесе» написаны две специальные монографии, принадлежащие М. Лобанову (Роман Леонида Леонова «Русский лес». - М., 1958) и Е. Стариковой («Русский лес» Леонида Леонова. - М, 1963).
Неоднократно к роману обращались диссертанты - Шайбакова Д. (Поэтическая семантика сравнений (на материале романов Леонида Максимовича Леонова «Барсуки» и «Русский лес»). - Алма-Ата, 1986); Петишев А. (Человек и современный мир в романном искусстве Леонида Леонова. - Уфа, 1989); Оленский Б. (Народно-патриотический пафос как стихия света в художественном мире Леонида Леонова (от «Бурыги» до «Русского леса». Историко-литературный и актуальный контекст. - Краснодар, 2004).
Наконец, существуют юбилейные сборники, посвященные 100 летнему юбилею со дня рождения Л. М. Леонова - Леонид Леонов в воспоминаниях, дневниках, интервью. - М., 1999; Леонид Леонов и русская литература XX века. - СПб., 2000; Век Леонида Леонова. Проблемы творчества. Воспоминания. - М., 2001
Наша работа относится к культурно-мифологическому спектру трактовок творчества Л. Леонова, изучающему, прежде всего, фольклорные мотивы, ностальгические настроения, связанные с тоской по «уходящей Руси», и определённые формы русской национальной жизни. Нам представляется, что, в качестве методологической базы исследования, могут быть использованы положения, разработанные В. Чеботарёвой в статье «Русское народнопоэтическое начало в творчестве Л. Леонова («Русский лес»)», опубликованной в сборнике «Творчество Леонида Леонова» в 1969 году.
Проблема фольклоризма в творчестве Леонова интересна и плодотворна в различных отношениях, например, для раскрытия особенностей стиля писателя, рассмотрения моментов прямого использования им фольклорных реминисценций, выявления органической ассимиляции фольклора, глубокой качественной его переработки. Кроме того, «одну из важнейших особенностей поэтического стиля Л. Леонова составляет мотивный характер художественного текста... особенность мотивной структуры его произведений состоит в особой степени её интертекстуальной плотности... Приобретая масштаб сквозной метафоры и поднимаясь до значения символа, интертекстуальный мотив играет... важную роль в создании подтекста, можно сказать, служит одним из его базовых оснований139».
Таким образом, памятуя о существующих проблемах в изучении творчества Л. Леонова, в настоящей главе мы постараемся продемонстрировать фольклорные мотивы, присущие поэтике романа «Русский лес». Нам представляется важным констатировать факты широкого соприкосновения художественного мастерства Леонида Леонова с русским устным народным творчеством. Однако прежде рассмотрим, что побудило писателя написать этот роман, что предшествовало его появлению на свет.
В сознании писателя тема леса вызревала давно. Процесс создания книги у Леонова - длительный и непрерывный. Здесь сыграла свою роль и давняя юношеская привязанность Л. Леонова к русскому лесному северу, и ответственность гражданина за судьбу своей Родины и всего человечества, и постоянный интерес к естествознанию. «Его рассказы о растениях удивляли знанием жизни каждой травинки, цветка, не говоря уже о кактусах, знатоком которых он был, имея лучшую их коллекцию140». Именно поэтому многие называли его «академиком леса», считали крупным специалистом-ботаником. Много взял Леонов и из дискуссии, организованной в 1946 — 1950 гг. профессорами Н.П. Анучиным и Е.И. Лопуховым. Они требовали восстановления кафедр лесоводства в лесных вузах, пытались реабилитировать принцип постоянства пользования лесом. На многое раскрыл Леонову глаза 70-летний профессор Ленинградской лесотехнической академии М. Е. Ткаченко, именно с него и молодого профессора Анучина автор создавал образ Вихрова. Большую помощь писателю в ознакомлении с лесными делами оказали крупные специалисты-лесоводы Г. Р. Эйтинген, Г. М. Бененсон.
Фольклорные пространственные мотивы в рассказе А. И. Солженицына «Матрёнин двор»
Наследие Солженицына в последнее время заняло подобающее ему место в истории отечественной литературы 20-21 века. Современные исследователи при изучении его произведений слишком большое внимание уделяют политическим, философским, историческим аспектам, лишь касаясь художественных особенностей произведений. В результате очень многое остается за пределами внимания критики. В этой главе, посвященной рассказу «Матрёнин двор», ставится цель продемонстрировать связь между рассказом Солженицына и народным словотворчеством, в частности, волшебной сказкой, показать переосмысленный автором миф о пограничье между миром живых и миром мёртвых, выявляя существование в данном тексте «калинова моста» и «речки Смородинки», по-новому интерпретируя образы героев рассказа, мир, в котором они живут, вещи, которые их окружают.
Создавая свои произведения, Солженицын нередко опирается на фольклорные формы, обращаясь к народным истокам, заимствует образы и идеи. Например, в «Красном колесе», для рассказа о возрождении в глубине прусских лесов крестьянского «мира» автор «обращается к структуре русской былины»382. В «Случае на станции Кочетовка» и в «Одном дне Ивана Денисовича» спрятано скрытое сказовое начало, а в «Матрёнином дворе» кроме вполне очевидного сказа: рассказчик Игнатич - двойник автора, скрыта жанровая контаминация: элементы былин (образ смоляного богатыря), мотивы корильных песен (обвинительная речь золовки Матрёны), черты волшебной сказки (образы героев и сакральность происходящего), использование фольклорных присловий («И шли года, как плыла вода...») и приговорок («Ой-ой-ойиньки, головушка бедная!»), пословиц, как в точном цитировании («Ни к столбу, ни к перилу эта работа...»), так и в обыгрывании ситуацией (сцена допроса, где герой «знать не знает, ведать не ведает»), описание похоронного обряда, где «мы слышим три типа «плачей»: надгробный плач в собственном смысле, «обвинительные плачи против мужниной родни» и ответы на обвинения»383. При рассмотрении рассказа, именно в сопоставлении с теми волшебными сказками, которые содержат основной мотив - змееборчество, и такими, где одним из центральных образов является Баба Яга, и можно выявить интертекстуальные связи повести Солженицына с народной сказкой. Нам видится, что все основные сюжетообразующие части рассказа отвечают принципам морфологии волшебной сказки, содержат в себе устойчивые фольклорные мотивы. Проводимая аналогия с этим жанром устного народного творчества, позволит подтвердить существование рассматриваемых нами мифологем «калинового моста» и «речки Смородины». В «Матрёнином дворе» они не выражены явно, как скажем образы персонажей и их вещный мир, присутствие рассматриваемых мифологем завуалировано, но, тем не менее, они занимают немаловажное место в замысле рассказа, раскрытии сюжета и судьбе главных героев (Матрёны и Игнатича).
Начнем с того, что, пожалуй, всем волшебным сказкам присущ мотив пути, выбора героем своей дороги: «... они с царем простились, сели на богатырских коней и в путь-дорогу пустились»384, и происходит это, как правило, в зачине. Сравним теперь начало рассказа А. И. Солженицына - «Летом 1956 года из пыльной горячей пустыни я возвращался наугад - просто в Россию» 5.
Цитируем сказку дальше - «Ехали по долам, по горам, по зеленым лугам, и приехали в дремучий лес» . В «Матрёнином дворе» обращают на себя внимание следующие слова автора: «А и на этом месте стояли прежде и перестояли революцию дремучие, непрохожие леса»387. Другой пример: в разговоре главного героя с женщиной, она упоминает о том, что раньше здесь «лес лихой стоял»388. В рассказе Солженицына налицо фольклорная стилизация запева «а и....», кроме того, явный отсыл к труднодоступности будущего места действия: «В Торфопродукт легко было приехать. Но не уехать ». Сравним сказочное Тридесятое царство - царство мертвых, в которое может попасть только избранный, проникнув в избушку на курьих ножках, имеющую только один вход (он же выход) скрытый от посторонних глаз. Разбирая текст Солженицына, можно прийти к выводу, что, являясь обычным человеком, соблюдающим все правила, нельзя уехать из Торфопродукта, так как у кассы «было навсегда вырезано ножом: Билетов нет». Герой, однако, человек необычный, избранный, он по собственному желанию ищет уединённости в «нутряной России», сознательно удаляясь от жизни на миру, чтобы обрести таинство знания, и, найдя - не желает покидать это место. Весьма подробно мотивируется приезд Игнатича в российскую глубинку: «... хотелось в среднюю полосу - без жары, с лиственным рокотом леса.
