Содержание к диссертации
Введение 4
1. Функция подтекста в петербургской поэме «Двойник» 22
Фонтанка: набережная с плохой погодой 22
Господа Басаврюковы и инфернальная типология 31
Мотив самоубийства в «Двойнике» 36
Мотив прятанья «за шкапом» 37
В ы воды 41
2. Фаустианский сюжет как факт биографии и творчества Ф.М. Достоевского
(«Преступление и наказание») 42
Фаустианский сюжет 42
Образ черной собаки 47
Утрата части тела как эвфемизм сделки с нечистой силой.. 51
«След» сделки с нечистой силой в «Преступлении и наказании» 56
Выводы 57
3. Образы нечистой силы: ростовщик и соблазнитель четырнадцатилетней
девочки («Идиот») 59
Демонизированный образ ростовщика 59
Демонический двойник князя Мышкина 63
Бес в облике соблазнителя четырнадцатилетней девочки... 67
«След» сделки с нечистой силой в романе «Идиот» 71
Выводы 74
4. «Сигнальные» образы и топосы в романе «Бесы» 76
4.1. Семантика образа «заячьей куцавейки» 76
4.2. Демоническая составляющая образов «астронома» и
«топора» 79
Инфернальный топос «в углу» 83
Нигилисты Достоевского, переписывающие «Фауста» 88
«След» сделки с нечистой силой в романе «Бесы» 92
Выводы 94
5. Петровский беспорядок как источник демонизма и сделка с дьяволом в
романе «Подросток» 97
Петровский беспорядок 97
Богоотменное рукописание 103
Пиковая дама и князья Достоевского 107
Образ «лица как маски» 111
«След» сделки с нечистой силой в романе «Подросток» 112
Выводы 115
6. Структурные «рифмы» и инфернальные составляющие в романе «Братья
Карамазовы») 117
6.1. Цепь мотивов и образов (сон, погоня, прятанье, страх, насилие, кровь,
насекомые или гады) и их связь с мотивом двойничества 118
6.2. Тема дьявольского присутствия в мире: апокалиптический образ
железных дорог 122
Фантастический топоним Достоевского - Литейная 127
Формы присутствия мотива сделки с нечистой силой в романе «Братья Карамазовы» 134
Выводы 140
Заключение 142
Список источников, критической и научной литературы 151
Введение к работе
Цель работы и методология
Двойничество Достоевского - понятие, не имеющее принятого всеми раз и навсегда определения. Говорить об этом можно уже исходя из того, что словарь-справочник «Достоевский: эстетика и поэтика» содержит три статьи под названием «Двойничество».
В первой из них В.Н. Захаров рассматривает двойничество как имманентно присущий поэтике Достоевского прием (вне истории и теории этого явления) и отчасти отождествляет двойничество Достоевского с «подпольем»: «<...> "подполье" - открытый Достоевским социально-психологический комплекс. Это слово стало знаком особого, но типичного, по мнению Достоевского, психического состояния. Так определил он тот "остаток" личности, который человек не реализовывал в социальном общении. "Подполье" - это то, о чем молчит человек»1. В.Н.Захаров подчеркивает религиозный аспект этого явления, цитируя Достоевского: двойственность - «обыкновенная черта, не самых обыкновенных людей» (из письма Достоевского к Катерине Юнге - Т.К.) находит разрешение лишь в «обращении к Христу и к христианству»2.
Во второй статье двойничество рассматривается с позиций историософии писателя и предстает как «аспект концепции личности у Достоевского в ее национальном и общечеловеческом социально-историческом бытии»3. Е.К. Созина обуславливает эпохой особый тип личности, склонной к раздвоению, и описывает механизм появления двойника, ссылаясь на Достоевского: «Рефлексия, способность сделать из
1 Захаров В.Н. Двойничество// Достоевский: эстетика и поэтика: Словарь-справочник/
Челяб. гос. ун-т; ред. - сост. Г.К. Щенников. - Челябинск: Металл, 1997. - С. 148.
2 Там же.
3 Созина Е.К. Двойничество// Достоевский: эстетика и поэтика: Словарь-справочник/
Челяб. гос. ун-т; ред. - сост. Г.К. Щенников. - Челябинск: Металл, 1997. - С. 149.
самого глубокого своего чувства объект, поклониться ему и сейчас же, пожалуй, и насмеяться над ним <...>»4. Исследовательница связывает двойничество Достоевского с поэтикой романтизма и выделяет следующие функции и разновидности этого феномена в текстах писателя: «1. Близкий к двоиничеству в романтической эстетике способ введения двойника как особого персонажа, помогающего раскрыть основную идею произведения или понять внутренние, подсознательные мотивы поведения героя <...>. 2. На уровне образно-композиционном введение параллельных образов <...>. Это двойники-пародии <...>; духовные, идеологические двойники <...>; двойники, воплощающие какую-либо сторону натуры героя, доводя ее до логического предела <...>; персонажи, играющие роль двойников»5.
Автор третьей статьи, М.В. Загидуллина, рассматривает двойничество с точки зрения теоретической поэтики: «<...> в узком смысле: художественный прием, основанный на создании системы двойников в произведении с целью раскрытия образа главного героя; в широком смысле: запечатление с помощью художественных средств диалектической природы жизни и двойственности всех ее элементов» . Загидуллина не разделяет «двойничество» как таковое и «двойничество Достоевского» и анализирует этот мотив с точки зрения оппозиций: сердце - ум, гордость - совесть, душа - тело.
На наш взгляд, двойничество Достоевского оказалось емкой формой выражения основ существования человека, его взаимоотношений с самим собой и с миром. Система герой - двойник (герой - двойники) показывает
4 Здесь и далее цитаты из сочинений Ф.М. Достоевского приводятся по академическому
собранию сочинений: Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: в 30 т./ Ф.М.
Достоевский. - Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1971-1989 (далее: Достоевский Ф.М. ПСС с
указанием тома и страницы). Достоевский Ф.М. ПСС. - Т. 21. - С.9.
5 Созина Е.К. Указ. соч. - С. 150.
6 Загидуллина М.В. Двойничество// Достоевский: эстетика и поэтика: Словарь-
справочник/ Челяб. гос. ун-т; ред. - сост. Г.К. Щенников. - Челябинск: Металл, 1997. -
С.150.
конфликты, включенные в историческую перспективу развития России, и описывает пограничные ситуации - ситуации выбора, в которые постоянно помещает героев Достоевский и которые неизбежно приводят их к экзистенциальному выбору между добром и злом, Богом и дьяволом, Космосом и Хаосом.
С точки зрения исторической поэтики структура мотива двойничества и сложившееся вокруг него семантическое поле - результат «литературной эволюции» этого мотива. Двоиничество явилось продуктивной моделью в создании мифов7, его «фантастический колорит» привлек внимание романтиков. Семантическое поле, возникшее вокруг двойничества, насыщено культурными и литературными составляющими, словно шлейф, следующими за каждым его появлением у Достоевского.
Двоиничество Достоевского - структурное явление. В оппозициях Добро - Зло, Бог - дьявол, Космос - Хаос, лежащих в основе двойничества в творчестве писателя, отрицательный полюс предстает как совокупность эквивалентных мотивов, образов, топосов и ситуаций, складывающихся в парадигму демонического. Центральным элементом этой парадигмы является мотив сделки (контакта) с нечистой силой8. Элементы этой парадигмы как заимствуются из других знаковых систем (фольклор, романтизм, творчество различных писателей и т.д.), так и создаются Достоевским.
Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных архетипов// Литературные архетипы и универсалии. - М: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. -С.73-149.
8 О.Д. Журавель рассматривает договор человека с нечистой силой как «<...> сюжет-архетип, инвариантную основу которого составляет сочетание сюжетных функций двух главных персонажей, формирующих основной конфликт, - человека и дьявола. Основная функция героя-богоотступника - его отречение от Бога, основная сюжетная функция дьявола - наделение героя какими-то желанными для него благами» (Журавель О.Д. Сюжет о договоре человека с дьяволом в древнерусской литературе. - Новосибирск: Науч.-изд. центр «Сиб. хронограф», 1996. - С.6). Применительно к текстам Достоевского говорить о сюжете договора с нечистой силой неправомочно, так как на сюжетном уровне договор не присутствует. В нашей работе мы называем договор с нечистой силой мотивом и описываем комплекс мотивов, сопутствующих ему в творчестве писателя.
Э.М. Жилякова описывает представления Достоевского о демоническом как «<...> трагический разрыв между "великим и прекрасным", данным от Бога, и духовным нигилизмом, мятежом против Бога, отпадением от мира людей» . В статье «Демонические герои» «демоническое» становится синонимом «двойничества», и это совершенно закономерно, поскольку двойственность всех возможных явлений в творчестве Достоевского заключает в себе борьбу светлого и темного начал (Бога и дьявола) как на уровне одной личности, так и на уровне социума. Двойничество Достоевского является художественным приемом, при помощи которого описывается борьба с бесовскими наваждениями. Достоевский описывает и механизмы демонизации человека и общества. «Никто из художников не был проницательнее и тоньше его в исследовании <...>» «<...> духа возмущения и духа растления <...>» и «<...> в изображении <...> способов овладения человеческой душой»10.
В своей работе мы разграничиваем понятия внешнего и внутреннего двойничества в творчестве Достоевского. Под внешним двойничеством мы понимаем систему внешних двойников, а также промежуточную между внешним и внутренним двойничеством форму - персонификацию в другом субъекте, лишенном внешнего сходства с оригиналом, одной из черт героя, доведенной до гипертрофированной формы. Внутреннее двойничество, или двойственность, мы рассматриваем как противоборство разнонаправленных начал, заключенных в личности одного героя.
Цель настоящей работы заключается в выявлении и описании как заимствованных, так и созданных самим Достоевским эквивалентных мотивов, образов, топосов и ситуаций, из которых складывается
9 Жилякова Э.М. Демонические герои// Достоевский: эстетика и поэтика: Словарь-
справочник/ Челяб. гос. ун-т; ред. - сост. Г.К. Щешшков. - Челябинск: Металл, 1997. -
С.76.
10 Иванов В.И. Борозды и межи. Опыты эстетические и критические. - М.: «Мусагет»,
1916.-С.312.
отрицательный полюс двоиничества - демоническое начало в герое и мире.
В ряд эквивалентных мотивов, образов, топосов и ситуаций, присутствующих в романах и повестях Достоевского как некие смысловые константы и составляющих парадигму демонического, мы включаем:
комплекс мотивов , сопутствующих сделке с нечистой силой в творчестве Достоевского и появляющихся в качестве своего рода «следа» договора с дьяволом: женитьба на богатой или трудно достижимой невесте, продвижение по карьерной лестнице, внезапное обогащение, сумасшествие и самоубийство;
образы: «утраченного (укушенного или отданного) пальца», «железной дороги», «черной собаки», «князя», «соблазнителя девочки», «заячьей куцавейки» («заячьей шубки»), «астронома» и «топора»;
топосы: Фонтанка, Литейная, Америка, пространство «за шкафом», пространство «в углу», четвертый этаж;
«рифмующиеся» ситуации: «заимодавец» - «должник», а также «ростовщик» - «отдающий в заклад», в травестированной форме повторяющие систему отношений «нечистая сила» - «продающий душу»; ситуации, повторяющие образные и мотивные структуры произведений, в которых присутствует сделка с дьяволом (соприкосновение с нечистой силой): «Вечер накануне Ивана Купалы» Гоголя, «Фауст» Гете, «Пиковая дама» Пушкина.
11 Описываемая нами ниже система связанных мотивов в творчестве Достоевского (сделка с нечистой силой и женитьба на богатой или трудно достижимой невесте, продвижение по карьерной лестнице, внезапное обогащение, сумасшествие, самоубийство) соотносится с выделенной О.Д. Журавель «парадигмой сюжета о дьяволе», присутствующей в древнерусской литературе. Мотивировкой обращения к нечистой силе здесь оказываются «желание героя обрести любовь женщины», продвинуть карьеру, приобрести богатство и «милость господ» (Журавель О.Д. Указ. соч.). Журавель характеризует сюжет о договоре с нечистой силой как бродячий и описывает его западные средневековые составляющие: «богатство», «преуспевание», «плотская любовь» (Журавель ОД. Указ. соч. - С.6).
Рассмотрим подробнее каждый из элементов комплекса мотивов, сопутствующего сделке с нечистой силой в творчестве Достоевского. Женитьба на богатой или трудно достижимой невесте Женитьба на богатой или трудно достижимой невесте в фольклоре часто становится предметом договора с нечистой силой: Н.Н. Покровский выяснил, что «в русских "богоотменных рукописаннях"12 репертуар условий продающего душу постоянен, скуден и скромен. Нет и речи о неслыханном богатстве, власти над миром или сверхчеловеческих знаниях. Эти покорнейшие просьбы касаются <...> благосклонности женского пола <...»>13. В исследованном ученицей Покровского О.Д. Журавель корпусе текстов древнерусской литературы сделка с дьяволом ради осуществления любовного желания появляется в «Чуде св. Василия Великого о прельщенном отроке» (это легенда о слуге, вступившем в договор с нечистью ради женитьбы на дочери своего высокопоставленного хозяина) и ряде других произведений. Связанные мотивы «женитьба на трудно достижимой возлюбленной» и «сделка с дьяволом» присутствуют и в художественной литературе. Фауст прибегает к помощи Мефистофеля ради обладания Маргаритой. В «Вечере накануне Ивана Купалы» Гоголя Петрусь ради женитьбы на Пидорке заключает договор с нечистой силой. В «Портрете» Гоголя некий князь Р. берет деньги у ростовщика (в первой редакции повести ростовщик прямо назван антихристом) для того, чтобы жениться на возлюбленной. В «Эликсирах сатаны» Гофмана Медард, после того как «причащается» бесовскому, становится объектом вожделения со стороны женского пола и т.д.
Продвижение по карьерной лестнице
«Богоотменное рукописание» в фольклоре - зафиксированный на бумаге договор с дьяволом о продаже души, заключая который человек отрекался от Бога.
13 Памятники культуры = Monuments of culture: Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник. 1978. -Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. - С.53.
Н.Н. Покровский называет предметом сделки с дьяволом также «благоволение начальства», вариант которого - продвижение по карьерной лестнице. В художественной литературе примером связанных мотивов «сделка с нечистой силой» - «карьерное продвижение» служит опять же Медард Гофмана, главный герой гоголевского «Портрета» Чартков, близость которого к нечистой силе в первой редакции повести, кроме прочего, была подчеркнута написанием фамилии через «е»: Чертков14. Результатом случайного взаимодействия с нечистой силой становится продвижение по социальной лестнице двойника: «Двойник» Достоевского, «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» Гофмана.
Сумасшествие
В комплекс мотивов, связанных со сделкой с нечистой силой, мы включаем и мотив сумасшествия. В фольклорных текстах герой, заключивший сделку с дьяволом, как правило, меняется в характере: становится угрюмым и замкнутым, теряет сон, заболевает душой - это все состояния, напоминающие сумасшествие. То же происходит и при случайном бытовом контакте с потусторонними силами (былички). В художественных произведениях контакт с темными силами нередко влечет за собой сумасшествие. Еще В.Ф. Ходасевич связал безумие Германна и Евгения с действием темных сил15. После заключения договора с нечистой силой сходят с ума гоголевские Петрусь, Чартков и князь Р. из «Портрета». Страдает провалами в памяти Медард Гофмана.
Внезапное обогащение
Мотив внезапного обогащения является составляющей сделки с нечистой силой (в частности, на основании близости этого мотива мотиву кладоискательства). Связанные мотивы «сделка с дьяволом» - «обогащение»
14 Об этом: Майи Ю.В. Поэтика Гоголя. - М.: Coda. 1996. - 474 с.
15 Об этом: Ходасевич В.Ф. Собр. соч.: В 4 т. Т.З/ В.Ф. Ходасевич. - М: Согласие, 1997. -
589 с.
11 присутствуют в фольклоре, в древнерусской литературе16 и ряде художественных произведений («Вечера на хуторе близ Диканьки», «Чудесная история Петера Шлемеля» А. Шамиссо, «Пиковая Дама» Пушкина).
Самоубийство
Самоубийство, на наш взгляд, также включено в систему мотивов, связанных с договором с дьяволом у Достоевского. Писатель создает свою, ни у кого не заимствованную типологию самоубийства.
И. Паперно пишет: «Начиная с середины 1860-х годов самоубийство было популярной темой в литературе и неотъемлемой частью литературного топоса городской жизни. Постоянная тема и в романах Достоевского, самоубийство значило для него иное, чем для журналиста и бытописателя. Прежде всего, Достоевский иначе формулировал проблему: самоубийство выступало как результат экзистенциальной дилеммы, которая стояла перед нынешним поколением русских людей, а не как социальная или медицинская проблема»17. Паперно рассматривает самоубийство в контексте тем: атеизм и богоборчество.
Действительно, самоубийцами у Достоевского становятся «двоящиеся» герои, которые проиграли борьбу с Хаосом (Свидригайлов), или же атеисты,
которые «арифметически» доказали торжество своей «идеи» (Кириллов в романе «Бесы», Крафт в романе «Подросток»), Неудачная попытка самоубийства является предвестием последующего возрождения героя, его победы над внутренним двойником (Версилов) или же становится своего
16 Об этом: Журавель О.Д. Указ. соч.
17 Паперно И. Достоевский-писатель и метафизика самоубийства// Самоубийство как
культурный институт/ И. Паперно. - М: Новое литературное обозрение, 1999. - С.159.
18 Е.М. Мелетинский пишет: «Словечками математическое, арифметическое (курсив
Е.М. Мелетинского - Т.К.) Достоевский обычно подчеркивает ложный рационализм
"нигилистов" (в "Преступлении и наказании" и в других произведениях)» (Мелетинский
Е.М. Достоевский в свете исторической поэтики// Заметки о творчестве Достоевского/
Е.М. Мелетинский. - М.: РГГУ, 2001. - С.101.), нигилистов, ставших впоследствии
героями «Бесов».
рода инициацией для героя-идеолога, пройдя через которую, тот изживает свою «идею», внутреннего двойника (Ипполит в романе «Идиот»).
У самого Достоевского в «Подростке» устами Макара говорится о предметах, через которые приходит искушение. Макар Долгорукий, вариант образа старца у Достоевского, говорит: «Деньги (здесь и далее в цитате курсив наш - Т.К.) хоть не Бог, а всё же полбога - великое искушение; а тут и женский пол, а тут и самомнение и зависть»19.
Несмотря на то, что элементы парадигмы демонического в творчестве Достоевского встречаются практически на каждом шагу, сделка с дьяволом (контакт с нечистой силон), как таковая, не присутствует в произведениях писателя (да и сам отрицательный полюс не проявлен). Демоническое начало в мире и в герое проявляется на следующих структурных уровнях текста:
на мотивном уровне (присутствие упомянутого комплекса мотивов, связанного со сделкой с нечистой силой);
на криптограмматическом уровне (введение писателем в свои тексты криптограмм , зашифровывающих биографический опыт писателя, связанный с разыгранным им в жизни фаустианским сюжетом);
на уровне образной структуры: присутствие образов, входящих у Достоевского в парадигму демонического и «бросающих зловещий инфернальный отблеск» на связанных с ними героев;
на уровне топографии - появление в произведениях писателя маркированных топосов, пристанищ нечистой силы;
19 Достоевский Ф.М. Подросток// ПСС. - Т. 13. - С.311.
20 Криптограммами Топоров назвал скрытые указания на «автобиографические <...>
реалии, почему-либо важные для автора <...>» (Finitis Duodecim Lustris. - Таллин: Ээсти
раамат, 1982. - С. 126), появляющиеся «в тексте в качестве некоторых имен заведомо
третьестепенных персонажей» (Там же).
на уровне аллюзий;
на уровне структурных «рифм» (отсылки к произведениям, в которых присутствует договор с нечистой силой, возникающие на уровне сюжетных схем).
В своем исследовании мы опираемся на примеры анализа произведений Достоевского и других писателей с точки зрения наследования мифопоэтических принципов организации текста (Е.М. Мелетинский, В.Н. Топоров, СЮ. Неклюдов, Р.Я. Клейман, Б.С. Кондратьев, Е.Г.Чернышева). Как замечено, «<...> мифопоэтическими принято считать художественные феномены нового времени, сориентированные на мифологический тип сознания, на мифологические структурные особенности <...>»21. «<...> мифопоэтический анализ <...> призван творчески воссоздать такой тип мифоосвоения мира человеком, те архаические абстрактно-логические схемы, которые сознательно или бессознательно усваиваются литературой или конкретным художником и воспроизводятся в виде той или иной художественной модели бытия»".
Е.М. Мелетинский замечает, что герой повествовательной архаики не является носителем личной воли и действует как агент «Космоса или Хаоса <...> (то же и в более поздних легендах религиозного характера с ярким противопоставлением религиозных учений, грехов и добродетелей, Бога и дьявола и т.д.)»23. Герой Достоевского заключает в своей душе противоборство светлых и темных сил, Хаоса и Космоса. В соответствии с одной из «формул», предложенной самим Достоевским, двойничество - это
21 Чернышева Е.Г. Мифопоэтические мотивы в русской фантастической прозе 20-40-х
годов. - М.: Прометей, 2000. - С. 12.
22 Кондратьев Б.С. О мифологизме Ф.М. Достоевского: Онтология и поэтика сна. -
Арзамас: АГПИ, 2001. - С.7.
23 Мелетинский Е.М. О происхождении литературно-мифологических сюжетных
архетипов// Литературные архетипы и универсалии. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2001. -
С.121.
противоборство светлого и темного мировых начал: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей»24. Преодоление, преобразование Хаоса (с которым, по определению Мелетинского, генетически связан демонизм ) в Космос как на уровне одной личности, так и на уровне целого социума - задача, которую решают герои Достоевского26.
В.Н. Топоров считает одним из проявлений мифопоэтического использование Достоевским известных литературных конструкций («схем», под которыми подразумеваются системы персонажей или связанные ряды мотивов): «<...> использование <...> схем позволило автору кратчайшим образом записать весь огромный объем плана содержания (аспект экономии), во-первых, и предельно расширить (здесь и далее в цитате курсив В.Н. Топорова - Т.К.) романное пространство, увеличив его мерность и возможности сочетания элементов внутри этого пространства (теоретико-информационный аспект), во-вторых» .
Топоров отмечает, что Достоевский не только задействовал сложившиеся культурные коды, но и создавал свои собственные, неоднократно повторявшиеся на протяжении творчества писателя: «При всей несравненной сложности романов Достоевского оказывается, что в них легко выделяются некоторые заведомо общие схемы (от которых автор, в отличие от большинства его современников, не хотел отказываться), наборы элементарных предикатов, локально-топографических и временных классификаторов, которые могут быть заданы списком, набор метаязыковых операторов и, наконец, огромное число семантически (часто символически)
24 Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы// ПСС. - Т. 14. - С. 100.
25 Мелетинский Е.М. Там же. С. 122.
26 Об этом: Мелетинский Е.М. Достоевский в свете исторической поэтики// Заметки о
творчестве Достоевского/Е.М. Мелетинский. -М.: РГГУ, 2001. - С.13-18.
27 Топоров В.Н. О структуре романа Достоевского в связи с архаичными схемами
мифологического мышления («Преступление и наказание»)// Миф. Ритуал. Символ.
Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное/ В.Н. Топоров. - М.:
Издательская группа «Прогресс» - «Культура», 1995. - С. 195.
отмеченных кусков текста, которые могут появляться в разных частях одного или нескольких произведений (повторения, удвоения, "рифмы ситуаций", параллельные ходы и т.п.) (курсив наш - Т.К.). В этом смысле романы Достоевского аналогичны мифопоэтическим текстам. Если романы Достоевского записать таким образом, что все эквивалентные (или повторяющиеся) мотивы будут разложены в вертикальной колонке (сверху вниз), а мотивы, образующие синтагматическую цепь, - в ряд (слева направо), то, как в случае с мифом (или ритуалом), чтение по ряду соответствовало бы рассказыванию (здесь и далее в цитате курсив В.Н. Топорова - Т.К.), а чтение по колонке - его пониманию»28.
Хаос и демонические силы, с которыми взаимодействуют герои Достоевского и которые составляют отрицательный полюс дуальной системы Добро - Зло, проявляются неявно. Темное, хаотическое начало в мире и в человеке Достоевский описывает при помощи эквивалентных мотивов, образов, топосов и ситуаций, складывающихся в парадигму демонического.
Выявление и описание структуры отрицательного полюса в художественном мире Достоевского - задача, которую мы решаем, опираясь на традиции структурно-семиотических, компаративных, мотивно-тематических и интертекстуальных разборов литературных текстов вообще и произведений Достоевского в частности.
Предмет и структура исследования
Наша работа состоит из введения, шести глав и заключения. Каждая из глав посвящена анализу отдельного произведения Достоевского с точки зрения указанных выше аспектов. В данной работе мы рассматриваем следующие тексты: петербургская поэма «Двойник» и романы «Пятикнижия» («Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы»,
Там же. С.207.
16 «Подросток», «Братья Карамазовы») в хронологическом порядке, привлекая по мере необходимости другие произведения, а также письма и «Дневник писателя».
Названные произведения оказываются в поле нашего зрения, поскольку элементы парадигмы демонического, рассыпанные по всему творчеству Достоевского, здесь проявляются наиболее полно, «жанр романа предполагает ту текстовую целостность, в которой более или менее адекватно "успевает" - в принципе - проявить себя целостность мифопоэтического сознания» . «Двойник» же - произведение, которое содержит в себе многие составляющие структуры двойничества, и не может не рассматриваться в рамках темы данного исследования. Наш анализ не ограничивается перечисленными произведениями, по мере необходимости мы привлекаем весь корпус текстов писателя, включая письма и публицистику.
История вопроса и новизна исследования
Мотив двойничества в творчестве Достоевского неоднократно попадал в поле зрения исследователей, однако до сих пор не существует монографии на эту тему. В то же время вряд ли кто-нибудь станет отрицать, что для Достоевского двойственность всех возможных явлений и предметов - одна из основ мироощущения. В письме к Екатерине Федоровне Юнге писатель сам характеризует это понятие: "Что Вы пишете о Вашей двойственности? Но это самая обыкновенная черта у людей... не совсем, впрочем, обыкновенных. Черта, свойственная человеческой природе вообще, но далеко-далеко не во всякой природе встречающаяся в такой силе, как у Вас. Вот и поэтому Вы мне родная, потому что это раздвоение в Вас точь-в-точь, как и во мне, и всю жизнь во мне было. Это большая мука, но в то же время и большое наслаждение. Это - сильное сознание, потребность самоотчета и присутствие в природе Вашей потребности нравственного долга к самому
Там же. С. 193.
себе и к человечеству. Вот что значит эта двойственность. Были бы Вы не столь развиты умом, были бы ограниченнее, то были бы и менее совестливы и не было бы этой двойственности. Напротив, родилось бы великое - великое самомнение. Но все-таки эта двойственность - большая мука. Милая, глубокоуважаемая Катерина Федоровна - верите ли Вы во Христа и в его обеты? Если верите (или хотите верить очень), то предайтесь ему вполне, и муки этой двойственности сильно смягчатся, и Вы получите исход душевный, а это главное"30.
Двойственность, по мнению Достоевского, содержит в себе потенциал как этических взлетов, так и нравственных падений; это кризисное, пограничное состояние, которое требует и, как правило, находит разрешение у его героев. Кроме того, двойственность - не только знак высокоразвитой души, но и «первая ступень некоторого уже серьезного расстройства»31 как на уровне личности, так и на уровне социума. Достоевский находил, что двойственность - яркая характеристика его времени и человеческого сознания, порожденного петровскими реформами. Эту характеристику двойничества Достоевского отметил В.Н. Захаров: «Достоевский как-то сказал о себе и своих современниках как о "птенцах гнезда Петрова" <...> "Детьми" Петра, Петровичами, являются многие герои Достоевского, наследники проблем, возникших по умыслу и без умысла Петра: двух столиц, "табели о рангах" и прочее»32.
В. Бачинин связывает такой взгляд Достоевского на петровские реформы с идеей «разорванного сознания» Гегеля: «<...> у Гегеля "разорванное сознание" из-за смены эпох <...>. От "героизма служения"
iU Достоевский Ф.М. ПСС. - Т. 30. Кн. 1. - С. 149.
31 Достоевский Ф.М. Подросток// ПСС. - Т.13. - С.446.
Проблемы исторической поэтики. Исследования и материалы. Межвузовский сборник Петрозаводского гос. ун-та им. О.В. Куусинена. - Петрозаводск: Изд-во Петрозаводского гос. ун-та, 1990.-С. 103.
сюзерену к сознанию своей зависимости от "другого" (монарха), столкновение того и другого в пределах одного сознания, отсюда "разорванность"»33.
О двойственности пореформенной России сам Достоевский говорит в «Дневнике писателя» за 1877 год: «<...> до каких противоречий и до каких раздвоений в области нравственной и в области убеждений может доходить человек в наше печальное, переходное время!» 4.
В научной, критической и философской литературе двойничество Достоевского анализировалось с самых различных позиций, как правило, дополняющих, а не взаимозаменяющих друг друга.
Спектр интерпретаций очень широк. В него входят историко-философские концепции, описывающие «антиномические полярности русской души»35 (А.Н. Бердяев, Д.С. Мережковский, Д.И. Чижевский, В.Н. Захаров, A.M. Панченко, В.А. Бачинин); психоаналитические исследования, основывающиеся подчас на позитивистской методологии медицинского анализа (И. Нейфильд, Р.Л. Джексон, Б.И. Бурсов); биографические исследования личности самого Достоевского, заключающего в себе, по мнению исследователей, «страсть к изображению расщепленности сознания»36 (А. Бем, Вяч. Иванов).
Пласт компаративных исследований двойничества Достоевского
связывает этот феномен с теми или иными культурными и литературными
системами: романтизмом (Г.М. Фридлендер, В.В. Виноградов,
33 Достоевский: Материалы и исследования/ АН СССР, Ин-т рус. лит. (Пушкин, дом); ред.
Фридлендер Г.М. - Т.З. - Л.: «Наука», Ленингр. Отд-ние, 1978. - С. 16.
34 Достоевский Ф.М. Свидетель в пользу Некрасова// ПСС. - Т.26. - С. 126.
35 Бердяев А.Н. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. Т. 2.1 А.Н. Бердяев. -
М.: Искусство; ИЧП «Лига», 1994. - С.13.
36 Бем Альфред. Снотворчество// Достоевский и мировая культура. - Альманах №2. -
СПб., 1994.-С.209.
Л.П. Гроссман, Л.Б. Ботникова, И.И. Замотан, А.И. Кирпичников, Ф.И. Евнин, СИ. Родзевич); фольклором (О.Г. Дилакторская); древнерусской литературой (Т. Махновец, А. Кудрявцева).
Исследования М.Ю. Лотмана, Е.М. Мелетинского, В.Н. Захарова раскрывают двойничество Достоевского с точки зрения исторической и теоретической поэтики.
Несколько особняком стоят исследования этого феномена М.М. Бахтиным, который рассматривал двойничество Достоевского в контексте теории диалога. В западных исследованиях эта линия была поддержана Д. Даноу и Д. Малькольмом.
Упомянутые работы содержат в себе элементы структурного анализа (в наибольшей степени - исследования Е.М. Мелетинского, рассматривавшего двойничество в контексте оппозиции «культурный герой» - «трикстер»). Однако, как правило, двойничество Достоевского описывается с позиций «идеологии» этого явления, а не структуры.
Интересное наблюдение содержит «Словарь языка Достоевского»: «В художественной прозе слово «двойник» в зн. 1 (кто-то воображаемый, имеющий полное сходство с кем-либо другим - Т.К.) встречается лишь в двух произведениях: в «Двойнике» (1946 г.) - 2 раза и в «Подростке» (1875 г.) - 17 раз. На зн. 2 (о ком-, чём-л., имеющем большую степень сходства с кем-, чем-л. другим - Т.К.) приходится одно употребление в рассказе «Сон смешного человека» (1877 г.) и одно - в публицистике (статья «Выставка в Академии художеств за 1860-1861 год»). <...> Притом, что тема двойничества обычно ассоциируется с творчеством Достоевского, слово это
37 т-
оказывается малочастотным в его произведениях» . 1 о же можно сказать и о словах «двойничество», «двойной». Они также малочастотны .
Словарь языка Достоевского. Лексический строй идиолекта/ РАН. Ин-т рус. яз. им. В.В. Виноградова; гл. ред. Ю.Н. Караулов. -М: Азбуковник, 2001. -С.121-123.
Там же.
Данное наблюдение дает повод предположить, что двойничество в творчестве Достоевского в большей степени проявляется на уровне организации текста, чем на лексическом уровне.
Новизна нашего исследования заключается в анализе двойничества в творчестве Достоевского как структурного явления и описании этого феномена с точки зрения структурных «констант», составляющих отрицательный полюс оппозиции Добро - Зло и складывающихся в парадигму демонического: мы раскрываем заложенный в творчестве Достоевского мифопоэтпческнн потенциал, выявляем мпфопоэтическне элементы с демонической семантикой. До настоящего момента сколько-нибудь подробное описание этой парадигмы отсутствовало.
Актуальность исследования
Двойничество заключает в себе центральную тему творчества Достоевского - противостояние Добра и Зла. Без детального анализа формальных приемов, при помощи которых Достоевский описывает это противостояние, невозможно понять механизмы функционирования двойничества - одного из наиболее частотных приемов поэтики писателя.
Темное начало и в мире, и в человеке у Достоевского существует подобно миражу, то возникающему, то вновь исчезающему. Образы, топосы, мотивы и ситуации, участвующие в описании взаимоотношений героя с демоническим двойником (внутренним или внешним), не обнажаются, не выставляются напоказ. Они отчетливо проявляются только в контексте всего творчества писателя и складываются в парадигму демонического, описывающую законы существования мира Зла, отрицательного полюса бытия. Эти элементы возникают на разных уровнях структуры текста: на уровнях мотивов, образов, топографии, криптограмм, аллюзий.
Наша работа продолжает анализ текстов Достоевского с точки зрения наследования мифопоэтической традиции. Мы движемся в направлении, указанном В.Н. Топоровым. Это направление заключается в выявлении
эквивалентных мотивов, образов, топосов и ситуаций как в пространстве произведений Достоевского, так и в пространстве всей русской литературы.
Использование результатов исследования
Результаты настоящего исследования могут быть использованы при изучении языка Достоевского, а также при создании комментариев к произведениям писателя.
