Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Идиллия в трудах отечественных и зарубежных исследователей .
1.1.Теория идиллии в России XVIII-XIX веков 17
1.1.1. Теоретический взгляд на природу «пастушеской поэзии» в трудах XVIII века 17
1.1.2. Теоретические подходы к изучению идиллии в поэтиках XIX столетия 35
1.2. Отечественные и зарубежные исследователи о проблеме разграничения буколики, идиллии, эклоги и пасторали 60
1.2.1. Идиллия 60
1.2.2. Эклога 71
1.2.3. Буколика 73
1.2.4. Пастораль 76
1.3. Основные черты идиллической картины мира 86
1.4. Основные представители идиллической поэзии в европейской литературе 92
Глава 2. Поэтика идиллии в русской поэзии 1750 -1770-х годов
2.1. Генезис жанра идиллии в русской поэзии 99
2.1.1. Традиция польской религиозной пасторали в «Беседах пастушеских» Симеона Полоцкого 99
2.1.2. Идиллические мотивы в оригинальной и переводной поэзии В.К.Тредиаковского 112
2.2.Сумароковская традиция в русской идиллии 125
2.2.1. Сумароков - создатель русской идиллии 125
2.2.2. Образы пастуха и пастушки в идиллиях М.М.Хераскова 144
2.2.3. Поэтика идиллий А.А.Ржевского 155
2.2.4. Анонимно опубликованные идиллии в русских журналах 1760-70-х годов 170
2.3. Синтез идиллии и оды в русской поэзии 1750-начала 1780-х годов 195
Заключение 224
Библиография 233
- Теоретический взгляд на природу «пастушеской поэзии» в трудах XVIII века
- Основные черты идиллической картины мира
- Традиция польской религиозной пасторали в «Беседах пастушеских» Симеона Полоцкого
- Образы пастуха и пастушки в идиллиях М.М.Хераскова
Введение к работе
История жанра идиллии ведет начало со времен античности. Классические образцы идиллии были созданы в древнегреческой и римской литературе. За долгий период существования идиллия пережила моменты полного забвения, неприятия и возрождения, острого интереса к содержанию и форме. В модифицированном виде идиллия дожила до наших дней, и этот литературный феномен требует полного, всестороннего освещения.
Жанр идиллии - неотъемлемая часть истории литературы XVIII века, и изучение особенностей этой формы помогает лучше понять эпоху, ее внутреннюю логику, философию, эстетику. Идиллия оперирует вневременными, универсальными категориями, и в этом кроется секрет ее популярности в век Просвещения, когда писатели и мыслители упорно искали идеального человека и пытались создать гармоничное общество. Совершенство идиллического мира, духовная и физическая красота персонажа идиллии воплощают вечные человеческие представления о счастье в гармонии с природой. Не случайно идиллия нашла яркое отражение в разных видах искусства: не только литературе, но и живописи, музыке, балете, декоративно-прикладном и садово-парковом искусстве. Примерами могут служить многие картины А.Ватто и Ф.Буше, среди которых самыми заметными на эту тему оказались «Le plaisir pastoral» первого и «Пасторальная сцена» второго, популярная в XVIII - начале XIX века кадриль, одна из фигур которой называлась «La Pastourelle», многочисленные статуэтки пастуха и пастушки, украшающие интерьер гостиных XVIII столетия. Известно, что король и королева Франции - Людовик XVI и Мария-Антуанетта - разыгрывали сцены из пастушьей жизни, отдавая дань своеобразной моде на пастораль.
XVIII век - эпоха господства литературного канона, которую авторы статьи «Категории поэтики в смене литературных эпох» определяют как «момент небывало жесткой кодификации» (1; 27), когда «в целом на первый
план выдвигается категория ЖАНРА. СТИЛЬ понимается в первую очередь как жанровый разграничитель <...>, АВТОР - выражает себя в первую очередь через жанр» (1; 28). По их словам, в этот период «традиция процеживается до выявления ее эталонных форм <...>, которые, будучи определены, как бы отменяют свободу выбора, их собственное условие, и претендуют на безраздельную и авторитарную единичность» (там же). Мысль о ведущей роли жанра в литературной системе XVIII столетия встречаем в работе Г.А.Гуковского «О русском классицизме»: «Различные произведения одного жанра мыслились рядом как многие проявления единой родовой сущности. Система данного произведения неизбежно проецировалась на фон общей системы признаков жанра, присутствовавшей в произведении как основа и схема его. По существу, жанр и был подлинным носителем литературного произведения; отнесение к жанру было фактом первой локализации в его художественном становлении» (38; 22) и В.В.Виноградова «Проблемы авторства и теории стилей»: «В литературной системе классицизма понятие индивидуального проступает лишь в самых смутных и общих очертаниях; литературно-художественное произведение в эпоху классицизма соотносится не столько с автором, сколько с жанром» (24; 59). Проблема литературных родов и видов была важнейшей для теоретиков XVIII века.
Исследование категории жанра остается и сейчас одной из самых актуальных задач современного литературоведения. В XX веке проблемой жанра занимались многие выдающиеся отечественные и зарубежные филологи: С.С.Аверинцев, М.М.Бахтин, В.В.Кожинов, Г.Н.Поспелов, Ю.Н.Тынянов, О.М.Фрейденберг, Л.В.Чернец, Б.Кроче, Г.Маркевич, А.Фаулер, Р.Уэллек, О.Уоррен и мн.др.
В рассматриваемом аспекте среди отечественных ученых следует выделить имена Ю.Н.Тынянова, М.М.Бахтина и Г.Н.Поспелова. Ю.Н.Тынянов в статье «О литературной эволюции» рассматривает жанр как динамическую
систему («...самые признаки жанра эволюционируют» (201; 275) и предлагает анализировать сущность жанров, выясняя их меняющуюся функцию как внутри литературного ряда, так и по отношению к действительности. Исследователь наблюдает изменчивость, трансформацию жанра и включает в понятие жанровой формы круг ассоциаций, связанных с определенным жанром (там же; 274). Одно из основных понятий тыняновской концепции - жанровая установка, подразумевающая «то или иное назначение или употребление конструкции» (там же; 261). Изменение жанровой установки приводит, по Тынянову, к жанровым «смещениям». Исходя из выдвинутых принципов подхода к анализу литературных фактов, становится возможной широкая трактовка жанров, учитывающая жанровые модификации и интеграции внутри литературной системы.
Одним из важнейших достоинств жанровой теории М.М.Бахтина стала выработка принципа «содержательной формы», подразумевающего взаимосвязь, взаимообусловленность элементов структуры произведения и его содержания. В книге «Эстетика словесного творчества» он обосновывал появление этого термина так: «В жанрах <...> на протяжении веков их жизни накопляются формы видения и осмысления определенных сторон мира» (10; 332). Основным жанрообразующим фактором выступает у Бахтина историческое время.
В жанровой концепции Г.Н.Поспелова жанры предстают как явление типологическое, а не исторически конкретное. Литературовед отмечал, что существуют жанры, при анализе которых невозможно руководствоваться только общностью композиции и стилистики. Такие жанры он называл "внутренними" и делил на три группы, из которых произведения "этологического" (нравоописательного) содержания раскрывают состояние национального общества или какой-то его части. К такому типу он относит сатиру, идиллию, утопию.
Английский литературовед А.Фаулер в работе "Роды литературы. Введение в теорию жанров и модальностей" размышляет о содержательной стороне некоторых жанров и приходит к выводу, что она обладает способностью отделяться от своего жанра и распространяться в качестве дополнительного признака на другие жанры. Это свойство Фаулер называет модальностью (mode). Термин предполагает наличие совокупности содержательных признаков жанра, не связанных четко с определенным набором соответствующих формальных признаков. В истории европейских литератур А.Фаулер выделяет две модальности, которые почти не связаны с определенным жанром: это пастораль и сатира. Почти противоположные по жанровой содержательности, они оказываются взаимодополняющими модальностями. Обе отличаются заранее заданным ценностным отношением к изображаемому: в одном случае - восхваляющим, в другом - обличающим. В пасторали создается идеальный мир, противопоставленный реальности, а в сатире обличается порочная действительность с точки зрения эталона, стоящего перед лирическим героем. Вследствие этого неслучайно взаимопроникновение пасторали и сатиры. Некоторые сатиры Горация и Марциалла являются источниками пасторальной поэмы о сельской усадьбе, а в эклогах, особенно позднесредневековых и раннеренессансных, пастухи произносят обличительные речи сатирического характера
Имена вышеупомянутых литературоведов часто встречаются в работах, связанных с изучением идиллии, т.к. ряд положений их жанровых концепций позволяет глубже понять специфику этой литературной формы.
В настоящем диссертационном исследовании под жанром понимается «"идеальный" тип или логически сконструированная модель конкретного литературного произведения, которые могут быть рассмотрены в качестве его инварианта» (190; 263).
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена рядом причин. Предпосылки появления, история, теория и поэтика русской идиллии еще не были предметом исследования во всей глубине и всесторонности. В отечественном литературоведении не выработана типология этой литературной формы, не выявлены закономерности развития жанра, не определена роль религиозной идиллии. Остается недостаточно изученным вопрос о степени влияния поэтов-идилликов друг на друга.
Несмотря на строгость литературной системы XVIII века, отечественные теоретики литературы по-разному определяли родовую сущность идиллии. В русской литературоведческой науке отсутствует упорядоченность в употреблении содержательно близких терминов «идиллия», «эклога», «буколика» и «пастораль», в связи с чем возникает необходимость в уточнении этих понятий для их наиболее продуктивного использования. Таким образом, изучение жанровой и родовой природы идиллий, созданных в нормативный период литературы, остается актуальной задачей.
Научная новизна исследования. В настоящем диссертационном исследовании впервые в русском литературоведении собрана, систематизирована и проанализирована теория буколики, идиллии, эклоги, пасторали в отечественных теоретических работах XVIII-XXI веков. В диссертации определены особенности жанра идиллии в русской поэзии 1750-1770-х годов, основные направления развития и возможности синтеза с другими литературными формами.
Ряд стихотворений, представляющих интерес при исследовании русской идиллической традиции, не переиздавался после первой публикации в журналах XVIII века и также не анализировался отечественными литературоведами. В исследовании предпринята попытка восполнить эти пробелы. С этой целью в диссертации анализируются идиллии, найденные в журналах «Вечера» 1772-73 годов, «Вечерняя заря» 1782 года, «Доброе
намерение» 1764 года, «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» 1755-64 годов, «Невинное упражнение» 1763 года, «Парнасский Меркурий», точный год издания которого неизвестен, но предположительно датируется 1769-73 годами, «Полезное с приятным» 1769 года, «Полезное увеселение» 1760-62 годов, «Праздное время, в пользу употребленное» 1759-60 годов, «Свободные часы» 1763 года, «Старина и новизна» 1772-73 годов, «Трудолюбивая пчела» 1759 года, «Трудолюбивый муравей» 1771 года и «Утренний свет» 1777-80 годов.
Методология исследования основана на сочетании начал сравнительно-типологического, генетического и герменевтического анализа.
Настоящая диссертационная работа опирается на труды отечественных исследователей, изучавших литературный процесс XVII-XVIII веков, особенности жанровой системы и господствующих в это время литературных направлений. Речь идет о работах Г.А.Гуковского, А.В.Западова, Л.И.Кулаковой, А.С.Курилова, Ю.М.Лотмана, Г.П.Макогоненко, П.А.Орлова, В.И.Федорова и др.
Об особенностях «пастушеской» поэзии в XVIII-XIX столетиях писали
А.Д.Байбаков, А.И.Галич, Н.И.Греч, И.И.Давыдов, С.Г.Домашнев,
П.Е.Георгиевский, А.Д.Кантемир, Н.М.Карамзин, И.М.Левитский,
М.В.Ломоносов, Д.А.Милютин, Н.Г.Минин, А.Ф.Мерзляков, Феоктист Мочульский, А.С.Никольский, Н.Ф.Остолопов, В.И.Панаев, Феофан Прокопович, И.С.Рижский, А.П.Сумароков, В.К.Тредиаковский и др.
Месту идиллии, буколики и пасторали в системе литературных родов и жанров, своеобразию идиллии в творчестве конкретных поэтов в разное время посвятили свои работы: А.С.Бакалов, С.Ю.Баранов, В.Э.Вацуро, В.Н.Ганин, М.Л.Гаспаров, А.Н.Горбунов, М.Е.Грабарь-Пассек, Н.В.Забабурова, Е.П.Зыкова, А.Кросс, Н.А.Литвиненко, Е.И.Ляпушкина, С.П.Маркин, Н.С.Миров, Н.Т.Пахсарьян, А.М.Песков, И.С.Приходько, Е.Ю.Сапрыкина,
Т.В.Саськова, Е.В.Саркисян, А.А.Скакун, Ю.В.Стенник, С.В.Тураев, Т.Г.Чеснокова, И.А.Шабалин, И.О.Шайтанов, С.А.Щеглова, Т.Г.Юрченко и др.
Серьезным научным основанием работы послужили отечественные монографии, написанные за последние двадцать лет и посвященные идиллии и пасторали. 1980-2000-е годы - период появления активного интереса к изучению этих литературных форм в русском литературоведении. Большинство из работ посвящено западноевропейской идиллической поэзии. Одним из первых серьезных исследований, подробно освещающих специфику пасторали, стала монография И.О.Шайтанова «Мыслящая муза» (1989). В первом разделе главы «Пастораль в системе литературных жанров» автор пишет о проблеме точного определения термина «пастораль», различных трактовках этого понятия, основных чертах этой литературной формы. Шайтанов также размышляет о причинах угасания интереса к пасторали, обращаясь к английской поэзии XVI-XVIII веков. Во втором разделе исследователь анализирует литературную полемику указанного периода и выявляет сатирические, пародийные элементы в антипасторальных произведениях.
В 1996 году вышла книга Е.И.Ляпушкиной «Русская идиллия XIX века и роман И.А. Гончарова "Обломов"», в которой исследователь рассматривает преимущественно идиллические мотивы в романе Гончарова, однако в первой главе содержится обзор точек зрения теоретиков начала XIX века на жанровую природу идиллии, а также собственно авторские рассуждения о поэтике этой литературной формы. Ляпушкина приходит к выводу о том, что основным структурным компонентом идиллии является тема. Исходя из этого положения, Ляпушкина анализирует стихотворения В.И.Панаева, К.Н.Батюшкова, А.А.Дельвига и выявляет идиллические черты в прозе, в частности в повестях «Бедная Лиза» Н.М.Карамзина, «Старец, или Превратности судьбы» Н.Брусилова и «Несчастная любовь» автора, скрывшего свое имя под псевдонимом «П.С.».
Монография В.Н.Ганина «Поэтика пасторали» (1998) посвящена английской пасторальной поэзии XVI-XVII веков. Автор подробно анализирует зарубежные и отечественные исследования, связанные с пасторалью, и обосновывает свою позицию широкого понимания пасторали. В.Н.Ганин прослеживает эволюцию пасторали в тесной связи с изменениями, которые происходили в мироощущении человека конца эпохи Возрождения, и с общими тенденциями литературного процесса.
В книге Т.В.Саськовой «Пастораль в русской поэзии XVIII века» (1999) рассмотрена пасторальная поэзия М.В. Ломоносова, А.П.Сумарокова, М.М.Хераскова, М.Н.Муравьева, И.Ф.Богдановича и мн.др. Саськова исследует эволюцию русской пасторали в аспекте жанровых и стилевых трансформаций и учитывает как малые, так и крупные лиро-эпические формы (поэма «Душенька» Богдановича). В монографии прослеживаются процессы взаимодействия пасторали с одой, песней, элегией, притчей, басней и влияние различных литературных направлений на поэтику идиллии, эклоги и других пасторальных модификаций.
Опубликованная в 1999 году монография Е.П.Зыковой «Пастораль в английской литературе XVIII века» посвящена различным аспектам изучения пасторали: развитию традиций античной буколики и георгики, ренессансной пасторальной поэзии, пасторальных идеалах XVIII века, пасторальных мотивах в романе. Зыкова рассматривает жанры эклоги, поэмы о сельской усадьбе, пастушеской комедии. Пастораль исследуется в работе как общекультурный идеал сельской жизни в гармонии с природой.
Т.Г.Чеснокова обращается к более раннему этапу в развитии английской пасторали в монографии «Шекспир и пасторальная традиция английского Возрождения» (2000). Литературовед рассматривает пасторальные мотивы в комедиях У.Шекспира «Бесплодные усилия любви», «Как вам это понравится» и трагикомедии «Буря». При этом автор учитывает английскую пасторальную
традицию, сложившуюся благодаря произведениям Э.Спенсера, Ф.Сидни, Т.Лоджа, Р.Грина, Дж.Лили. В работе уточняется содержание литературоведческих понятий «пасторальный модус», «мотив», «жанр», «пасторальное и идиллическое начало».
Серьезное исследование русской пасторальной поэзии XVIII столетия представляет собой часть первая книги немецкого литературоведа И.Клейна «Пути культурного импорта. Труды по русской литературе XVIII века» (2005). Клейн прослеживает влияние французской галантной эклоги и идиллий С.Геснера на формирование русской пасторали. Автор изучает своеобразие любовной и панегирической идиллии, эклоги, пасторальной песни и пасторального бурлеска в русской поэзии эпохи классицизма.
Предметом исследования являются этапы становления и развития, своеобразие русской стихотворной идиллии, теоретическая и эстетическая рефлексия этого жанра в трудах ученых XVIII-XXI веков.
В настоящей диссертации рассматривается русская стихотворная идиллия 1750-1770-х годов. Нижняя временная граница выбрана в силу того, что первые отечественные идиллии относятся к 50-м годам XVIII столетия. Образцы этого жанра появляются в творчестве А.П.Сумарокова. 1760-70-е годы - время, когда последователи Сумарокова, в основном поэты круга М.М.Хераскова, создают литературные журналы, в которых среди преимущественно поэтических произведений печатаются идиллии. 1780-е годы представляют картину более разнородных, разноплановых пасторалей по сравнению с предыдущим периодом, границы жанра идиллии размываются, и пеструю картину последующих десятилетий невозможно полно обрисовать в рамках данного исследования.
Однако временные границы отодвигаются в первом и третьем параграфах второй главы. В начале второй главы речь идет о предпосылках возникновения жанра идиллии в русской поэзии и рассматриваются «Беседы пастушеские»
Симеона Полоцкого 1650-х годов и переводные и оригинальные произведения В.К.Тредиаковского 1730-х годов. Верхняя временная граница оказывается отодвинутой благодаря анализу в третьем параграфе произведений, представляющих собой художественный синтез идиллии и оды. Включение в рассматриваемый период идиллий начала 1780-х годов позволяет рассмотреть две традиции в развитии данной жанровой контаминации - ломоносовсую и сумароковскую - и их реализацию в творчестве последователей, М.М.Хераскова и Е.И.Кострова.
Таким образом, выбранный в настоящем диссертационном исследовании период развития идиллических форм позволяет проследить возникновение жанра в русской поэзии, определить ведущую традицию и обозначить самый яркий этап ее развития.
Объектом исследования являются теоретические сочинения XVIII-XXI веков, русская пасторальная поэзия 1650-1780-х годов (от Симеона Полоцкого до Ермила Кострова).
Цель диссертационного исследования состоит в изучении теории жацэа идиллии, специфики развития и функционирования этой литературной формы в русской поэзии 1750-1770-х годов. Этим определяются частные задачи работы:
проанализировать теоретический материал о жанрах «пастушеской» поэзии в трудах XVIII-XXI веков;
определить предпосылки возникновения жанра идиллии в русской поэзии путем анализа творческого наследия Симеона Полоцкого и В.К.Тредиаковского;
изучить специфику жанра идиллии в творчестве А.П.Сумарокова, М.В.Ломоносова, М.М.Хераскова, А.А.Ржевского, Е.И.Кострова;
выявить характерные черты идиллии 1750-1770-х годов с помощью обращения к анонимно опубликованным произведениям в журналах этой эпохи;
исследовать особую жанровую разновидность - синтез идиллии и оды.
Положения, выносимые на защиту.
1. Большинство теоретиков XVIII-XIX веков не разграничивали жанры идиллии, эклоги, буколики и использовали объединяющие эти понятия термины: буколическая поэзия, пастушеская или сельская, при этом родовая принадлежность пастушеской поэзии определялась ими по-разному. Термин «пастораль» почти не встречается в трактатах этих столетий. В качестве лирических героев идиллии теоретики XVIII века называют сельских жителей, добывающих себе пропитание с помощью разных занятий: скотоводства, земледелия, рыболовства и др., а в XIX столетии взгляд теоретиков на проблему лирического героя буколики сузился: в этой роли стали чаще выступать только пастухи. В определении качеств лирического героя идиллии, специфики художественного пространства и времени, слога в трактатах XVIII -XIX веков сохраняется единообразие.
2. Классические образцы русской идиллии были созданы А.П.Сумароковым. Для его идиллий характерны тема разлуки влюбленных или неразделенной любви, элегический пафос и монологическая структура произведения, пристальное внимание к миру человеческих чувств. В его стихотворениях формируется тип лирического героя идиллии - как правило, это пастух, а не пастушка, чувствительный, погруженный в мир любовных переживаний персонаж. Событийный ряд в идиллиях отнесен в прошлое и присутствует в ретроспективных отступлениях. Обращение к природе, мотив воды и омовения - два наиболее часто встречающихся мотива в идиллиях Сумарокова.
3. Последователи Сумарокова - поэты литературного круга М.М.Хераскова - продолжили и развили традиции идиллий предшественника. В идиллиях Хераскова усиливается субъективное начало. В идиллиях А.А.Ржевского одной из важнейших оппозиций стала антитеза свободы и неволи, подразумевающая противопоставление вольной, радостной и «приятной» жизни без любви и печальной, полной тревог и волнений жизни влюбленного. Контекстуальными синонимами «любви» в идиллиях Ржевского становятся «неволя», «плен», «болезнь». В идиллиях, анонимно опубликованных в русских журналах 1760-70-х годов, расширяется проблематика произведений за счет введения тем неверности и познания.
4. Продолжая сумароковскую традицию жанрового синтеза идиллии и оды, М.М.Херасков вводит ряд новых черт в эту литературную форму: на первый план выходит не образ монарха, а общественно важное событие, наряду с изображением спокойных мирных дней появляются и «неидиллические» картины горя и ужаса, связанные с войной, в описании художественного пространства отсутствуют реальные географические объекты. В панегирической идиллии Е.И.Кострова, ориентирующегося на ломоносовскую традицию, появляются сентименталистские черты.
Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы при чтении курсов «История русской литературы XVIII века», «Теория литературы», в учебниках и пособиях по данным дисциплинам, при изучении творчества Симеона Полоцкого, В.К.Тредиаковского, М.В.Ломоносова, А.П.Сумарокова, М.М.Хераскова, А.А.Ржевского, Е.И.Кострова и др.
Апробация результатов исследования проводилась на Всероссийской научной конференции молодых ученых «Филологическая наука в XXI веке: взгляд молодых» (2002 г., 2004 г. в Москве), на XIV Пуришевских чтениях «Всемирная литература в контексте культуры» (2002 г.), на Пушкинских
чтениях в Государственном институте русского языка имени А.С.Пушкина (2002 г.), на 3-ей межвузовской научно-методической конференции «Филологические традиции в современном литературном и лингвистическом образовании» в Московском гуманитарном педагогическом институте (2004 г.), а также на заседаниях аспирантского объединения кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета. По теме диссертации опубликовано 10 статей.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Тема диссертации определяет логику рассмотрения проблемы: вначале речь идет о теории жанра, далее изложена история и поэтика идиллии. В основе структурного построения работы лежит хронологический принцип расположения материала, и только последний параграф второй главы - «Синтез идиллии и оды в русской поэзии 1750 - начала 1780-х годов» - организован в соответствии с жанровым принципом.
Теоретический взгляд на природу «пастушеской поэзии» в трудах XVIII века
Греческий термин "буколика" был перенесен в Рим в форме "carmen bucolicum" и в этом виде прилагался к стихотворениям Вергилия и его подражателей - Кальпурния (I в. н.э.) и Немесиана (III в. н.э.) Этот термин встречается у Боккаччо и Петрарки и переходит во Францию в форме " La Muse bucolique".
В римской, а потом во французской литературе более употребительным становится термин "эклога", означавший вначале сборник фрагментов произведений, а потом собрание небольших законченных стихотворений; это название, примененное к буколической поэзии Вергилия, стало употребляться наравне с "carmen bucolicum".
Позднее введен латинский термин "poesia pastorale" (лат. pastoralis -пастушеский) и усвоен во Франции, где слово "pastorale" стало применяться наравне с "eglogue", хотя под эклогами стали понимать эпическую, а под пасторалью - драматическую сценку из пастушеского быта.
Об этимологии термина «идиллия» М.Е.Грабарь-Пассек, написавшая статью к сборнику «Феокрит. Мосх. Бион. Идиллии и эпиграммы», рассуждает так: "Менее ясно происхождение термина "идиллия" (eidillion), буквально означающего "картинка" - уменьшительное от греческого "eidos" - вид, образ. Он появляется впервые в схолиях (краткие рукописные примечания к классическим текстам - К.З.) к Феокриту, т.е. он моложе термина "буколика" почти на двести лет, причем этот термин стал применяться уже ко всем стихотворениям Феокрита без различия их содержания" (36; 202).
Дифференциация этих литературоведческих понятий была и остается актуальной задачей теоретической науки прошлого и настоящего. В данной главе будут рассмотрены теоретические взгляды русских ученых XVIII-XIX веков на проблему разграничения терминов, обозначающих разновидности «пастушеской» поэзии, а также представления о своеобразии этих литературных форм.
Поскольку теоретическая рефлексия системы литературных родов, видов, жанров носит исторический характер и в XVIII веке была весьма специфична, использование многих литературоведческих терминов отличается от современного употребления и поэтому требует комментария. Это касается в первую очередь термина «литературный род». А.С.Курилов в книге «Литературоведение в России XVIII века» отмечает: «После «Эстетики» Гегеля стало общепринятым делить поэзию на три рода: эпическая, лирическая и драматическая. Для современного читателя это деление стало настолько хрестоматийным, что он даже не допускает мысли о существовании других принципов деления, других родов поэзии. Кажется, что начиная от Аристотеля все поэты и теоретики делили поэзию на три рода, и никак не больше» (82; 72). Однако основным принципом теоретико-литературной мысли XVIII - начала XIX веков является разделение на прозаические и поэтические роды. Первые были тесным образом связаны с теорией стилей - одним из разделов риторики. Описание вторых появлялось, как правило, в трудах, обозначенных как «Поэтика».
Теоретики XVIII - начала XIX столетий выделяют разное количество поэтических родов. В труде Феофана Прокоповича их насчитывается семк эпическая, драматическая, буколическая, сатирическая, элегиаческая, лирическая, эпиграмматическая. А.Д.Кантемир делит поэзию на четыре рода: повесть, лирические стихотворения, сатира и драматические произведения. В.К.Тредиаковский определяет как поэтические 24 литературных рода. Столь большое количество образуется за счет выделения таких родов поэзии, как генетлиаческая, эпиталамическая, апобатерическая и др. Произведения, относящиеся к этим родам, связаны с конкретными жизненными ситуациями: рождением ребенка, бракосочетанием, отправлением в путь и мн.др. М.В.Ломоносов разделяет поэтические роды на «высокие», «средние» и «низкие». А.Д.Байбаков выдвигает новый принцип деления поэзии: по способу изображения. А.С.Курилов отмечает, что «этот принцип восходит к платоновскому делению поэзии по "способу беседования"» (82; 247). Байбаков выделяет три способа изображения: повествовательный, драматический и смешанный (об их отличии будет сказано ниже, см. с.31-32). Большинство теоретиков начала XIX века ориентировались на классификацию Байбакова, внося в нее изменения.
Термин «жанр» в трактатах XVIII века вообще не встречается. Нет этого слова и в «Словаре русского языка XVIII века». Теоретики этого столетия использовали вместо термина «жанр» термин «вид». Таким образом, применительно к теоретической науке XVIII - начала XIX столетий следует говорить о системе литературных родов и видов. Однако в данном разделе мы будем использовать также термин «жанр» в качестве синонима, современного эквивалента к исторически функционировавшему слову «вид».
В числе основных работ, на которые опирались отечественные писатели и теоретики литературы XVII - начала XVIII века при составлении собственных поэтик и трактатов, можно назвать «Поэтику» Аристотеля, «Науку поэзии» Горация, а также первое систематизированное пособие по теории поэзии -«Поэтику» (1561) Ю.Ц.Скалигера и стихотворную поэтику М.Виды (1520). Фундаментальный труд Аристотеля о лирике, эпосе и драме не потерял актуальность к XVIII столетию, однако большинство теоретиков опиралось на трактат Горация. В его практическом руководстве по теории художественного творчества определена цель поэтического творчества, указано, что и как должен изображать поэт, к чему он должен стремиться. Не случайно в XVI-XVII веках в западноевропейской теоретической науке появляются многочисленные подражания Горацию, среди которых можно назвать вышеупомянутый труд М.Виды.
В работах первых русских теоретиков литературы - в «Грамматике» Лаврентия Зизания (1596), в «Просодии стихотворной» Мелетия Смотрицкого (1619), в «Риторике» Макария (1617-1619) и «Риторике» М.И.Усачева (1699) мы не найдем упоминаний о буколической поэзии и ее разновидностях.
Лишь в «Поэтике» (1706-1707) Феофана Прокоповича (1681? - 1736), написанной на латинском языке и состоящей из трех книг, упомянута буколическая поэзия.
Основные черты идиллической картины мира
В становлении западноевропейской и русской буколической поэзии относится к XVIII века немаловажную роль сыграли философские идеи века Просвещения и, прежде всего, мысль Ж.-Ж.Руссо о "естественном человеке", прекрасным духовным обликом которого восхищались многие приверженцы воззрений французского писателя. Залог внутренней красоты сторонники Руссо видели в следовании природным законам, поэтому пастух, сельский житель, неизменно становившийся персонажем идиллий и эклог, воплощал идеал "естественного человека". Однако вопрос о естественности героя идиллии заслуживает особого рассмотрения.
Персонаж пасторали стремится быть ближе к природе, но остается в то же время цивилизованным человеком. И.О.Шайтанов объясняет этот феномен так: «С развитием жанра становилось явным, что природа и культура в нем не только противопоставлены, но и даны во взаимном отражении. Мечта о естественности, о счастье, о справедливости, даже если она по видимости и переносилась в прошлое, но не могла не наполниться духом своего века. И чем далее уходил человек по пути цивилизации, тем настойчивее он жаждал природности, в то же время не умея принять ее в первозданном состоянии...» (224; 58). Т.В.Саськова трактует сопряжение естественного и искусственного, учитывая эволюцию человеческого общества: «В отличие от охотника -главного героя предшествующей фазы человеческой истории, пастух имеет дело.с природой в большей мере космизированной и сам отождествляется с «окультуренной» натурой, становится ее воплощением, знаком, эмблемой. Прежде всего его заботам вверены не дикие, а одомашненные, прирученные животные. Пастух - их защитник, охранитель, водитель, ему даны функции упорядочивания, преодоления естественной стихийности. В то же время характер занятий - свободный выпас на лоне природы- закрепляет за пастухом принадлежность к «естественному» миру, делая его идеальным образом «естественного» человека, воплощающего просветленный (не хтонический) лик природы. Пастух оказывается посредником, связующим звеном между натурой дикой и возделанной» (163; 37). Таким образом, применительно к буколическим произведениям нельзя говорить об абсолютном противопоставлении природного и культурного художественного мира, т.к. они взаимопроникаемы: в поведении пастуха чувствуется знание правил и этикета цивилизованного общества, а городской житель стремится следовать законам природы.
В разные эпохи критерии естественности отличались. Категория «естественности» стала наиболее актуальной в эпоху сентиментализма и, начиная с этого времени, подвергалась пристальному рассмотрению. Зарубежные и отечественные теоретики литературы второй половины XVIII столетия немало восхищались естественностью героев идиллий С.Геснера. Однако Гердер уже по-другому воспринимает идиллии Геснера. В.Э.Вацуро в статье «Русская идиллия в эпоху романтизма» замечает, что для Гердера в произведениях Геснера «пастухи - тени, а не люди, что они не имеют никаких индивидуальных примет, и что самая мораль их- не добродетель, а невинность, неведение» (21; 124). А.С.Пушкин также находит персонажей швейцарского поэта искусственными и напыщенными. Следовательно, естественность героев пасторали различна в восприятии теоретиков и литераторов, работающих в русле разных литературных направлений.
Важная черта идиллического героя - его изысканность и галантность. В буколической поэзии простота и невзыскательность никогда не оборачиваются грубостью, невоспитанностью. Персонажи обладают утонченной душой, знакомы с правилами хорошего тона, способны вести философские беседы и относятся к возлюбленным как к Прекрасным Дамам. Пастухи больше похожи не на реальных сельских жителей, а на дворян, решивших стать "детьми природы". Мотив игры, маски, искусного переодевания неоднократно рассматривался литературоведами в работах о пасторали. В частности, можно отметить статьи Н.Т.Пахсарьян «"Театральное" и "естественное" в драматической пасторали Ракана "Пастушества"», Н.В.Забабуровой «Принцип пасторализации в повести А.С.Пушкина «Барышня-крестьянка»: маски, роли,
элементы драматической композиции», Н.А.Литвиненко «Аспекты театрализации романного повествования в свете пасторальной традиции («Анж Питу» А.Дюма)» и др.
Безыскусность, чистота - обязательные качества лирического героя буколической поэзии, поэтому он часто сравнивается с ребенком. Много внимания уделяет культу детства Питер Маринелли в своем исследовании пасторали. Традиционный образ пастуха заменяется образом ребенка, в результате чего характерная для этого жанра тоска по утраченному Золотому веку уступает место ностальгии по детству. (238; 3-4).
Занятия пастуха несложны и обыденны, он живет в наслаждении и безмятежном спокойствии. Поселяне пасут овец, водят хороводы, состязаются в пении, однако большую часть времени посвящают своим возлюбленным. И.О.Шайтанов пишет в книге «Мыслящая муза»: «Круг понятий, составивших пасторальный идеал, определился очень рано. Он подсказан мифом о золотом веке, в который легко вписывается образ пастуха и тем легче, что исходя из его греческого имени - букол, не всякий пастух, но лишь пасший быков, мыслился героем жанра. Согласно разным мифам, этим занятием не брезговали ни боги, ни герои, так что низкий по меркам развитого греческого общества социальный статус искупался мифологическими ассоциациями» (224; 56).
Традиция польской религиозной пасторали в «Беседах пастушеских» Симеона Полоцкого
Предметом исследования в диссертации является русская поэзия 1750-1770-х годов, и нижняя временная граница выбрана в силу того, что первые отечественные идиллии относятся к 50-м годам XVIII столетия. Однако нельзя оставить без внимания опыты поэтов, создававших пастушеские произведения в XVII и начале XVIII века, потому что на этом этапе можно проследить, из какой страны была заимствована литературная традиция, стала ли она актуальной для последующего развития жанра или потеряла свою значимость. Таким образом, ведущей задачей данного раздела является выявление предпосылок возникновения жанра идиллии в русской поэзии.
Первым русским поэтом, обратившимся к пастушеской тематике, стал Симеон Полоцкий (1629-1680). Свои произведения он обозначает как «Беседы пастушеские», указывая таким образом на диалогический характер стихотворения. Прилагательное «пастушеский» является калькой латинского термина «пастораль», и именно латинский, а не греческий термин выбирает Симеон Полоцкий, создающий эти стихотворения, ориентируясь на польскую традицию жанра, в которой подобного рода произведения назывались «пасторалками».
Перед тем как переходить собственно к анализу произведений Симеона Полоцкого, следует сказать об общеевропейской традиции религиозной пасторали, в рамках которой оказываются «Беседы пастушеские». По словам Т.Г.Юрченко, христианская пастораль восходит к 4-ой эклоге Вергилия, в которой предвещается рождение дивного ребенка, а также к евангельским повествованиям о рождении Христа и к притче о добром пастыре, покинувшем стадо из 99 овец ради поисков заблудшей сотой (231; 726). Самой распространенной формой христианской пасторали стала рождественская эклога, примером которой является стихотворение Ф.Патрици «Рождение Христа» (1460). Немало пасторалей связано и с другими эпизодами Ветхого и Нового заветов, о чем говорят названия произведений: «Эклога о кровавом поте Христа», «Эклога, в которой пастухи рано утром славят Господа», «Пастушеская песнь о Христе и воскресение Христа» немецкого поэта Ф.Шпее. К религиозной пасторали обращаются английские поэты Дж.Милтон, А.Поуп, Э.Спенсер, Филипс, Гей, П.Б.Шелли, во Франции цикл «Священные эклоги» создает Р.Рапен.
Симеон Полоцкий обращается к рождественской разновидности христианской пасторали, опираясь на опыт польских стихотворцев. Глубокий и подробный анализ поэтики польской религиозной пасторали содержится в сборнике «Старинный театр в России XVII-XVIII веков», изданном под редакцией академика В.Н.Перетца и вышедшем в Петербурге в 1923 году. Мы остановимся на отдельных аспектах статьи «Русская пастораль XVII века. («Беседы пастушеские» Симеона Полоцкого)» С.А.Щегловой, необходимых для рассмотрения произведения русского поэта.
В начале статьи автор касается вопроса жанровой сущности пасторали и приводит краткое определение, в котором указывает в качестве основного жанрового признака «идиллическое изображение жизни пастухов» (228; 69). Слово «идиллическое» исследователь употребляет как синоним слова «идеальное». Неточность присутствует в высказывании Щегловой о том, что «пастораль ... существовала в глубокой древности» (там же). Говоря об античности и приводя в пример Феокрита и Вергилия, справедливо было бы назвать жанр буколики, но не пастораль, появившуюся в эпоху Возрождения. Нестрогость в трактовке термина проявляется также во фразе «диалог пастырей, иначе пастораль» (228; 67). Слово «пастырь» многозначно: в первом значении - «то же, что пастух», во втором - «священник как руководитель паствы» (117; 426). Если первое значение слова актуально для пасторали, то второе может быть лишь отчасти связано с религиозной традицией пасторали, поэтому тождество «диалог пастырей - пастораль» нельзя считать правомерным, не оговаривая, о какой разновидности жанра идет речь.
Переходя к рассказу о христианских пастушеских произведениях, С.А.Щеглова говорит о том, что подобного рода произведения, начало создания которых относится к эпохе Ренессанса, представляют собой контаминацию религиозной драмы и пасторали. Это проявляется в том, что поэты соединяют традиционную сцену поклонения пастухов младенцу Христу в рождественской драме с описанием бытовых подробностей жизни поселян: их занятий, игр, разговоров.
Автор статьи отмечает, что среди польских пасторалей, относящихся преимущественно к XVII веку и в большей степени повлиявших на Симеона Полоцкого, выделялось две группы. В первой, более распространенной в литературе, действующими лицами становились несколько пастухов, ангел, сообщающий поселянам благую весть, поющие ангелы, а также персонажи, являющиеся безмолвными участниками происходящего, - Христос, дева Мария, Иосиф. Произведение иногда начиналось с пения ангелов или изображения спящих пастухов, но чаще - с бытовых сцен, в которых изображался обычный день пастухов: пение, игра на музыкальных инструментах, еда, беседы. Таким образом, большинство поэтов пытались сохранить в произведениях колорит сельской жизни. За вступлением следовала сцена, в которой пастухов, проснувшихся от сильного света, охватывал страх и желание бежать. Этот страх рассеивал старший пастух или ангел, которые провозглашали рождение нового Мессии. Дальнейшее развитие событий С.А.Щеглова описывает так: «После этого в большинстве пасторалей начинается обсуждение вопросов, как идти поклониться Христу, какие подарки взять с собой, причем эти подарки очень разнообразны, но обычно таковы, какими могли располагать пастухи; иногда впрочем, перечисление подарков, поднесенных Христу, имеем в конце диалога при поклонении младенцу. Во время дороги в Вифлием пастухи поют и играют, иногда при помощи парубков. Такое же пение и игру на инструментах мы видим и при входе пастухов в шопу и принесении подарков Христу. На этом кончаются некоторые из пасторалок, в других изображается и возвращение пастухов с игрой и пением» (228; 72-73). Такой тип пасторали предназначался для драматической игры, поэтому оправдано появление в тексте ремарок.
Второй тип пасторали был менее распространен в польской литературе. Произведение строилось как диалог путника, видевшего младенца Христа, и пастуха, желающего отправиться на поклонение. В ответ на расспросы пастух, возвращающийся домой, описывал все увиденное и предупреждал, что отправляться в путь надо со светлой душой, чистыми помыслами. Вопросы и ответы беседующих касались конкретных деталей быта, обстановки, в которой находился младенец: пастуха интересовало времяпрепровождение Христа, помещение, приподнесенные дары и т.п.
Образы пастуха и пастушки в идиллиях М.М.Хераскова
Идиллии 1760-70-х годов создавались под влиянием идиллий А.П.Сумарокова. Целый ряд аспектов поэтики идиллий М.М.Хераскова, А.А.Ржевского и др. позволяют сделать вывод о преемственности их стихотворений по отношению к идиллиям Сумарокова. Следование традиции великого поэта проявляется в специфике трактовки образа воды, в абсолютизировании страданий влюбленного лирического героя, в выборе средств художественной выразительности - повторов, риторических вопросов и восклицаний, инверсий, в обилии обращений к природе и мн.др. Темы разлуки и несчастной любви доминируют в их идиллиях, так же как в произведениях Сумарокова. Элегический пафос его стихотворений этого жанра, внимание к миру чувств и любовных переживаний, сентименталистское начало идиллий оказались актуальны для поэтов литературного кружка М.М.Хераскова.
Г.А.Гуковский показывает сходство идиллий Сумарокова и Хераскова на примере идиллий «Свидетели тоски и стона моего...» (1755) Сумарокова и «Развейтесь, дерева, долины, расцветите...» (1760) Хераскова. Литературовед указывает на совпадение тематики и стихотворного размера этих произведений, появление одних и тех же лексических средств, образов, стилистических форм и мотивов (38; 284). Он добавляет: «Можно отметить еще то обстоятельство, что идиллия Хераскова, как и сумароковская, - помещена в журнале вместе с другой, печальной, представляющей как бы pendant к ней» (там же). По словам Гуковского, «возможность повторять до бесконечности одни и те же художественные формы характерна для искусства XVIII столетия. Читателя не утомляло повторение того, что ему уже было хорошо известно. Наоборот, ощущение того, что он встречается в произведении искусства с знакомыми уже элементами, должно было способствовать особой облегченности восприятия. Читатель в ту эпоху привык быть спокойным, уверенным в себе и понимающим. Литературное произведение выстраивалось для него в заранее предположенный и легко обозримый строй; знакомые частицы правильным образом укладывались в нормальные очертания жанра» (38, 304).
Сходство идиллий последователей Сумарокова с образцами, созданными предшественником, подчас столь велико, что нам представляется необходимым остановить свое внимание лишь на тех чертах поэтики идиллий, которые позволяют выявить своеобразие этой литературной формы в творчестве поэтов круга Хераскова. В данном разделе нами будут рассмотрены образы пастуха и пастушки в идиллиях куратора Московского университета, масона, поэта, прозаика и драматурга М.М.Хераскова.
Идиллии М.М.Хераскова (1733-1808) собраны на страницах журналов «Полезное увеселение» и «Свободные часы». Эти периодические издания были организованы Херасковым совместно с объединившимися вокруг него молодыми писателями и стали выразителями новых веяний, связанных с сентиментализмом.
В данном разделе диссертации рассматриваются шесть идиллий, которые Херасков опубликовал в течение 1760-1763 годов. Пять из них в соответствии с традициями идиллий А.П.Сумарокова не имеют специальных названий - в заглавие вынесен жанр. Две идиллии 1760 года, объединенные общей тематикой и образом лирической героини, составляют диптих и обозначаются как «Идиллия I» («Развейтесь, дерева, долины, расцветите...») и как «Идиллия II» («Уж всходит на луга приятная весна...»). «Идиллия» 1760-ого года начинается строкой «Чисты воды помутились...», две идиллии 1761-ого -строками «Пастух у чистой речки...» и «В те дни, когда со мной моей любезной нет...». Единственная идиллия, обладающая названием, озаглавлена «Пастушка».
В идиллии «Пастух у чистой речки...» лирический герой является невинным, беззаботным юношей, который не ведает опасностей любви. Приход любви выводит пастушка из состояния безмятежности и открывает ему сложность бытия, позволяет испытать не только любовные радости, но и любовные страдания. В этом стихотворении трижды встречаются слова с производящей основой «зна». Глагол «познавает» с отрицательной частицей «не» появляется в третьей строфе:
Пастух позабывает Мирскую суету, Но всю не познавает Природы красоту. (216; 157) Введение этого глагола подготавливает читателя к дальнейшему развитию темы - открытию силы и коварства любви. Дважды повторяется повелительная форма глагола «узнать», чтобы усилить моральный вывод в конце идиллии: Узнай теперь уставы, Узнай природы всей, Что больше в том отравы Всего, что лучше в ней. (там же; 158) Лирическому герою открывается, что красота таит опасность, привлекательное может стать губительным. Эмоциональное состояние персонажа связано в этой идиллии с водным источником. Безмятежность, спокойствие пастуха воплощены в образе тихой речки, около которой сидит главный герой: Вода не колебалась, Хотя она текла, И чище представлялась Прозрачного стекла, (там же; 157) Внутреннее течение, скрытое гладкой поверхностью реки, олицетворяет грядущую перемену в жизни пастушка. В водном источнике лирический герой видит прекрасное лицо и влюбляется в это изображение. Однако любовь в идиллиях, связанных с сумароковской традицией, не может быть безоблачна, и, следовательно, обретение чувства влечет за собой тревоги и волнения. Таким образом, река предстает в стихотворении амбивалентной стихией, дарующей и наслаждение, и страдание. Река становится не только фоном для развития действия, но и полноправным персонажем, который влияет на судьбу пастушка. В образе реки находит воплощение идея обманчивости, опасности, таящейся как в мире природы, так и в мире человеческих чувств.
