Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЕКСИКА В СЛОВАРНОМ ЗАПАСЕ ПОДРОСТКА 22
1.1. Постановка задач, определение исходных понятии и методов исследования 22
1.2. Жаргонная лексика 31
1.3. Лексика городского просторечия и диалектно-просторечная лексика 37
Глава 2. НЕНОРМАТИВНАЯ ЛЖСИКА В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА ПОДРОСТКА 48
2.1. Постановка задач, определение исходных понятий 48
2.2. Семантическое поле ненормативной лексики (состав, структура, семантические
связи компонентов) 51
2.3. Синопсис идеографического словаря ненормативной лексики 68
2.4. Фрагменты языковой картины мира подростка 71
2.4.1. Пол человека. Семантические поля "Женский" и "Мужской" 71
2.4.2. Части тела человека. Семантическое поле "Телесный" 82
2.4.3. Физические возможности и внешний облик человека. Семантические поля "Сильный"
и "Слабый", "Высокий" и "Худой", "Толстый" и "Маленький" 84
2.4.4. Компания. Место жительства. Семантическое поле "Компания" 89
2.4.5. Физические состояния человека. Семантические поля "Болеть", "Наркотики", "Курить", "Пьяный" 92
2.4.6. Потребности человеческого существа 96
2.4.7. Эмоциональные состояния 101
2.4.8. Эмоциональное отношение. Семантическое поле "Презирать" 105
2.4.9. Ссора. Драка. Преступление 108
2.4.10. Бизнес. Семантическое поле "Бизнес" 115
2.4.11. Учеба. Семантические поля "Учеба","Понимать", "Глупый" 118
Глава 3. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ НЕНОРМАТИВНОЙ ЛЕКСИКИ В ВЫСКАЗЫВАНИИ (К ПРОБЛЕМЕ ТИПИЧНЫХ РЕЧЕВЫХ ЖАНРОВ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ ПОДРОСТКА) 122
3.1. Постановка задач, определение исходных понятий 122
3.2. Речевые жанры "Устный рассказ", "Бытовой разговор", "Ссора" 126
3.3. Речевой жанр "Осуждение" 137
3.4. Речевой жанр "Оскорбление" 141
3.5. Речевой жанр "Категорическое побуждение" .144
3.6. Речевой жанр "Угроза" 146
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 150
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 154
СЛОВАРИ И ИХ ОБОЗНАЧЕНИЯ 181
- Постановка задач, определение исходных понятии и методов исследования
- Постановка задач, определение исходных понятий
- Постановка задач, определение исходных понятий
Введение к работе
Диссертационная работа посвящена анализу ненормативной лексики, употребляемой в речи современных подростков (на материале г.Омска).
Влияние территориальных и социальных диалектов на речь подростков и молодежи издавна привлекало внимание учителей, методистов, писателей, пуристически настроенной широкой общественности и, безусловно, лингвистов.
В изучении етого вопроса в советском языкознании можно выделить три периода. Первый период, 20-30-е годы,- исследование влияния территориальных диалектов и воровского арго на формирование лексикона подростка. К этому периоду относятся такие методические и лингвистические работы, как "Воровской язык в среде школьников" С.Копорского (Копорский, 1927). "Об искажении и огрубении речи учащихся" М.А.Рыбниковой (Рыбникова, 1927), "О блатном языке учащихся и о "славянском" языке революции" Е.Д.Поливанова (Поливанов, 1931), "К вопросу о языке рабочего подростка" В.А.Добромыелова (Добромыслов, 1932), "Из наблюдений над речью учащихся в школах ІІ-Й ступени Вятского края" Е.П.Лупповой (Луппова, 1927),а также исследования А.М.Селищева (Селищев, 10,28), В. Стратена (Стра-тен, 1929), Д.С.Лихачева (Лихачев, 1935; 1964).
Второй период, 60-70-е годы,- изучение молодежного жаргона. К этому периоду относятся работы Л.И.Скворцова (Сквор цов, 1964, 1966), Л.А.Капанадзе (Капанадзе, 1965), К.Косцин-ского (Косцинский, 1968); Л.Т.Лошмановой (Лошманова, 1974), М.М.Копыленко (Копыленко, 1976).
Третий период, 80-90-е годы, - исследование ненормативных элементов в речи подростков и молодеки в связи с изучением языка города ( Пестерова, Рут, 1988; Гусева, Манион, 1988; Грузберг, Фоминых, 1939; Батюкова, 1989; Иванищев, 1992, Милехина, 1995; Трошева, 1992; Волкова, 1991, 1995; Елистратов, 1991, 1994).
В етих работах анализируются тематические и лекеико-се-мантические группы слов, изучаются их парадигматические связи, рассматривается этимология и словообразование ненормативных единиц, особенности их функционирования.
В ети же годы публикуются и теоретические работы,посвященные анализу молодежного жаргона ( Бориоова-Лукашанец, 1983; Дубровина, 1982; Наумова, 1982; Грачев, 1984; Цыбуль-кин, 1992; Зайковекая, 1993а, 19936, 1993в), прагматическим аспектам семантики молодежной лексики (Долинина, 1988), функционированию некодифицированной лексики в тексте (Па-насенко, 1990; Беликова, 1992). Интерес к материалу и его лингвистической интерпретации неслучаен. Жаргонная лексика в большей степени, чем любая другая, служит "лакмусовой бумажкой" происходящих общественных явлений. Демократические процессы, идущие в обществе, повлекли за собой снятие многих ограничений в употреблении слов и "спровоцировали" истинный бум в жаргонной лексикографии.
Молодежному жаргону посвящены такие словари, как "Сленг хиппи" Ф.И.Рожанского (Спб.- Париж, 1992); "Все в кайф" А.Фаина и В.Лурье (Спб. 1991); "Словарь молодежного жаргона" (Воронеж, 1992). Названия словарей говорят красноречиво не только о составе лексики, но и о ее носителях. Молодежный и школьный жаргоны включены и в недавно вышедший в свет "Словарь московского арго" В.С.Елистратова.
Однако задача инвентаризации и описания ненормативной лексики в рамках оиотемоцентричеокого подхода к исследованию языка, вне связи с говорящим на нем субъектом, не является центральной и основной в данной работе. Для выявления специ-цифики языковой модели мира подростка и отдельных ее влемен-тов - ненормативных лексических единиц, а также определения национальных, социальных, возрастных и психологических черт языкового менталитета современного городского подростка был использован антропоцентрический ("от человека, личности" к системе языка) подход к исследованию данного пласта лексики (Степанов, 1975; Караулов, 1987; Сусов, 1989; Мурзин, 1995 и др.).
Личность как "целостность социальных свойств человека, продукт общественного развития и включения индивида в систему социальных отношений посредством активной деятельности и общения" (Ядов, 1990, С.71) является объектом философских, социологических и психологических исследований. В последние два десятилетия, в связи о общей тенденцией гуманизации науки, с включением человеческого фактора в парадигму научного знания, в русистике повысился интерес к личностному аспекту изучения языка, активно разрабатывается проблематика иосле дования языковой личности: структура языковой личности, методы ее исследования, соотношение языковой личности и национального характера (Караулов, 1987); модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов (Богин, 1984); языковое сознание и самосознание личности в народной культуре (Никитина, 1989); лексикон как некоторый словарный запас языковой личности в определенный исторический момент (Чулки-на, 1987); коллективная языковая личность (Пауфошима, 1989; Крысин,1998); языковая личность автора и персонажа художественной прозы (Суран, 1994); языковая личность в контексте вопроса об общественной ценности лингвистического знания (Волков, 1995); языковая личность и познающий субъект (Саль-цева, 1995); косвенные оценки высказывания как средство описания языковой личности (Трипольская, 1995); языковая личность как методологическая проблема (Снитко, 1995).
Языковая личность, по определению Ю.Н.Караулова, "есть личность, выраженная в языке (текстах) и через язык, есть личность, реконструированная в основных своих чертах на базе языковых средств" (Караулов,1987. С.38). Отметим, что в данной работе впервые моделируется тип языковой личности современного городского подростка, для которого ненормативный пласт лексики характерен, органичен, а также модель подтипов языковой личности, в зависимости от пола и возраста подростка.
Структура языковой личности, моделируемой в данной работе, имеет три уровня: 1) вербально-семантический; 2) когнитивный; 3) мотивационный (Караулов, 1987). Для каждого уровня представлена его модель, то есть объект М, результаты изучения которого используются как знания об исходном объекте исследования.
I уровень —
лексикон N: ненормативная часть лексикона языковой личности подростка. Кодифицированная часть не является объектом данного исследования и используется только для сравнения и сопоставления;
II уровень —
фрагменты языковой картины мира, в которых, наряду о кодифицированными лексическими единицами, представлены ненормативные (внелитературные);
III уровень —
речевые жанры, типичные для общения подростков.
Актуальность теша исследования. В настоящей работе решается задача моделирования языковой личности подростка на материале ненормативной лексики. Эта задача является необходимым шагом в создании полной языковой модели мира применительно к русскому языку я его носителям. Исследование входит в широкий круг лингвоантропологичеоких, культурологических и психолого-педагогических работ, ориентированных на выявление объективных и наиболее существенных, фундаментальных процессов и явлений в жизнедеятельности, духовном формировании и развитии личности.
Рассмотрим исходные понятия и термины, необходимые для исследования ненормативной лексики.
Для наименования социальных разновидностей речи мы используем термин "социальный диалект" (В.М.Жирмунский, В.Д. Бондалетов, Л.П.Крыоин). Групповые, в том числе и возрастные разновидности речи называем жаргонол, то есть "разновидностью речи, используемой преимущественно в устном общении отдельной относительно устойчивой социальной группой, объединяющей людей по признаку профессии, положения в обществе, интересов или возраста" ("Лингвистический енциклопедичеокий словарь", 1990. С.151). Термин "жаргон" в современной лингвистике лишен пейоративного оценочного значения, в отличие от определения, данного в "Словаре лингвистических терминов" О.С.Ахмановой (Ахманова, 1969. С.148).
Термин "арго" используем только в диахронном плане, для того чтобы подчеркнуть профессиональный характер языковых элементов. В работе использованы материалы, посвященные анализу воровского арго: Бодуэн де Куртенэ,1963; Лихачев, 1935, 1964; Стратен, 1929; Ларин, 1928, 1931; Тонков, 1930; Дмитриев, 1931; Баранников, 1931; Фридман, 1931; Ревзин, 1962; Грачев, 1986; Снегов, 1990; Быков, 1994.
В данной работе используется термин тгрелно-лагерний жаргон. Л.П.Крыоин отмечает значительные трансформации, происшедшие в воровском арго в 30-50-е годы XX века: "по сути дела, из арго, которое в дореволюционное время имело довольно узкий, и притом совершенно определенный, круг носителей, жаргон деклассированных превратился в тюремно-лагерный жаргон, получивший распространение в социально пестрой среде" (Крыоин, 1989. С.73). В последние годы выходят в свет вое новые и новые словари тюремно-лагерного жаргона. Одни из них - поспешная дань моде и реакция на свободу печати, другие - необходимые для служебного пользования рассекреченные справочники, предназначенные работникам уголовного розыска и другим сотрудникам правоохранительных органов, третьи - продолжение лингвистических традиций В.Трахтенберга (Спб., 1908), С.М.Потапова (М., 1927) и других ученых. Это в первую очередь- словарь В.Быкова "Русская феня" (Смоленск, 1991), "Словарь тюремно-лагерного блатного жаргона" (Москва, 1992); словарь М.Грачева "Блатная музыка и феня" (Нижний Новгород, 1992), "Словарь жаргонов и выражений, жестов и татуировок" (Тюмень-С-Петербург, 1991).
В современных условиях тюремно-лагерный жаргон находит себе новую среду обитания (мафиози, спекулянты, проститутки и другие) и усиливает свое влияние на молодежный жаргон и городское просторечие. Используется он и в речи интеллигентов в качестве экспрессивного, стилистически отмеченного средства (Крыоин, 1991).
В лингвистической литературе, наряду с терминами "жаргон" и "арго", используется термин "сленг". Проблеме "сленга", этого периферийного пласта, свойственного различным языкам, но в большей степени изученного в английской лексикологии, посвящены работы И.Р.Гальперина (Гальперин, 1956); М.М.Маковского (Маковский, 1962, 1963); Т.А.Соловьевой (Соловьева, 1961); .И.Мазуровой, Л.А.Радзиховского (Мазурова, Радзиховский, 1989, 1991); Г.А.Судзиловского (Судзиловский, 1973); В.А.Хомякова (Хомяков, 1970; 1992).
Подробный анализ лингвистической литературы о сленге сделан в статье А.Т.Липатова (Липатов, "Слэнг как проблема русского социолекта", 1991. С.130-146). Автор определяет слэнг как "особый лексико-фразеологичеекий пласт внелитера-турной речи", формирующий свой "вокабуляр на базе окказиональной, профессионально-жаргонной и диалектной лексики", проникающий затем в просторечие (Липатов, 1991. С.144). Далее автор отмечает ярко выраженный эмоционально-оценочный характер ингерентного типа, присущий сленгу, причем, "в отличие от жаргона и тем более арго, русский сленг представляет собой комплекс-вокабуляр экспрессивов, лишенных обнаженно прямой, а порой и неприкрытой пейоративности (Там же, С.144).
Б близком значении используют термин "сленг" А.Б.Мордвинов и Б.И.Осипов, разработавшие критерии разграничения жаргонов и сленга: "Под сленгом понимают разновидности разговорной речи, оцениваемые обществом как подчеркнуто неофициальные ("бытовые", "фамильярные", "доверительные"). Имеются в виду разновидности речи с искусственно завышенной экспрессивностью, языковой игрой, модной неологией .... Если информант, рассказывая о реальных лагерных охранниках, называет их вертухаями, он пользуется жаргоном. Если же он, рассказывая о вахтере в общежитии, именует его вертухаем, перед нами сленг" (Мордвинов, Осипов, 1990. С.22).
Междужаргонная лексика, или интержаргон (Скворцов,1966; Серебренников, 1970; Крысин, 1989), представляет собой промежуточное языковое образование, впитывающее в себя лексику отмирающих корпоративных жаргонов и элементы жаргонов профессиональных" (Крыоин, 1989. С. 109). "Из интержаргона (а не непосредственно из арго) черпает молодежный олэнг арготические по происхождению элементы" (Скворцов, 1966. С.90), и через интержаргон жаргонные элементы проникают в просторечие (арго —v жаргон — - просторечие). По образному определению Л.И.Скворцова, "жаргонная лексика - своеобразная "кухня" просторечия" (Скворцов, 1966. С.245).
Понятие просторечия в современной лингвистике неоднозначно. Принято различать два значения термина "просторечие": 1) просторечие как стилистическое средство литературного языка, 2) просторечие как речь лиц, недостаточно овладевших литературным языком (Филин, 1973. С.7). Предметом изучения в данной работе является только прооторечие-2.
Итак, под просторечием в данной работе понимается особый тип речи, социальный компонент в составе общенародного языка, стоящий за пределами литературного языка (Баранникова, 1977. С.60). Выражение "городское просторечие" как термин впервые (в 1929 году) употребил Б.А.Ларин: "Когда мы будем располагать большим соответствующим материалом, то вторым рядом городских арго, может быть, и окажется "низкий" общий разговорный язык. Я бы назвал его "городским просторечием" (Ларин, 1977. С.185).
В 70-80-е годы начатое в 20-е годы "лингвистическое изучение города" получило новые импульсы. В это время одним из объектов исследования становится городское просторечие как неотъемлемая часть языкового быта города (Городское просторечие: проблемы изучения, 1984; Живое слово русской речи Прикамья, 1989; Живая речь уральского города, 1988; Языковый облик уральского города, 1990; "Лексикографическое описание народно-разговорной речи современного города: Теоретические аспекты, 1994; диссертации Т.Б.Банковой "Томское городское просторечие (типология описания)", 1987 и А.А.Юна-ковской "Омское городское просторечие (лекеико-фразеологи-чесгический состав. Функционирование, 1994).
Городское просторечие тесно связано с территориальными диалектами (Блинова, 1975, 1984; Баранникова, 1977; Петрищева, 1984; Крыеин, 1989; Коготкова, 1977). Б диссертации используется термин диалектно-просторечные слова: лексические единицы, "входящие в систему как диалекта, так и просторечия, но не употребляющиеся в нормированном литературном языке" (Блинова, 1975). Им противопоставлены и в данной работе не рассматриваются диалектные (или областные) слова, которые принадлежат только диалектной системе (отсутствуя в литературном языке и городском просторечии) и характеризуются изоглоссой на территориальной карте русского языка" (Там же, С.44).
В данной работе использованы материалы диссертаций (Па-хотина, 1973; Пыхтеева, 1978; Курникова, 1986), отдельных статей, посвященных старожильческим говорам Омской области (Копылова, Садретдинова, 1984; Пыхтеева, 1975, 1976), "Словаря русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья" (Словарь русских старожильческих говоров Среднего Прииртышья / Под.ред. Г.А.Садретдиновой. - Томск, 1992).
В диссертации не рассматривается обеденная лексика (русский мат), которая, безусловно, представляет интерес для лингвистики ( Успенский, 1994; Жельвис, 1990; Иваницкий, 1994; Осипов, 1991), однако ее изучение связано со специфическими и весьма характерными затруднениями, в первую очередь - с ее табуированноетыо.
Цель исследования - изучить состав и функционирование ненормативной лексики, зафиксированной в речи городских подростков и характерной для моделируемого в диссертации типа языковой личности подростка.
Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд конкретных задач:
1) выявить характер ненормативных лексических единиц, употребляемых в речи подростков или известных им, и определить значимость этих единиц в лексиконе языковой личности;
2) описать прение всего те фрагменты картины мира подростка, которые представлены и интерпретированы именно ненормативной частью его лексикона;
3) охарактеризовать семантические и прагматические свойства ненормативных единиц, выявить их связь с речевыми жанрами, наиболее типичными для общения подростков.
Эмпирической базой исследования является картотека, в которую входит около 6 тысяч ненормативных единиц, употребляемых активно или пассивно подростками города Омска. Мы начинали работу со словом при условии, если в картотеке имелось не менее десяти его употреблений, а также после экспертной оценки, сделанной нашими информантами, учащимися средних школ и студентами-філологами, участниками спецсеминара "Культура речи в школьном курсе русского языка". Для уточнения частотности употребления ненормативных єдиний и степени их распространенности в подросткой среде использовалась картотека для "Словаря русской народно-разговорной речи г.Омска", содержащая более 50 тыс.словоупотреблений.
Качество ненормативности единиц определялось по толковым словарям (словарные единицы с пометами "прост.", "груб, прост", "обл.", "бран." - МАС-3, БАС-2 и СО; словарные единицы с пометой "школьн." - СУ; "асарг.", "обл." - СМ-77 -СМ-84); словарям молодежного и тюремно-лагерного жаргонов (см. Список использованной литературы); методом экспертной оценки с привлечением языковой компетенции информантов.
Источники материала, в качестве источников исследуемого материала были использованы записи устной речи подростков, сделанные автором в школах и СПТУ г.Омска в период с 1989 по 1994 годы, опросы информантов в группах подростков по специально разработанной методике, сочинения учащихся, письма подростков в газету "Мальчишки и девчонки" (Г.Омск). База данных об информантах включала: возраст - 15-17 лет (для сравнения использовались записи речи детей 12-14 лет); пол; место жительства (район города); социальное положение и образование родителей; школа, гимназия, лицей или СПТУ (с указанием в случае окончания 9-летнего обучения места работы); наличие родственников в сельской местности.
Методы исследования. Для синхронного описания ненормативных языковых единиц использовался метод научного описания (описательный метод). Для исследования семантики ненормативного слова применялись те же метода, что и для литературных слов: компонентный, дефиниционный, контекстный анализ. Особое значение приобретают психолингвистический анализ, предполагающий непосредственное обращение к языковой компетенции говорящих, и метод моделирования, то есть отбор наиболее типичных информантов и наиболее типичных ситуаций для построения модели языковой личности подростка. Для определения степени распространенности того или иного ненормативного олова в подростковой среде, а также зависимости знания и употребления слова информантом от пола, образования родителей и наличия родственников в сельской местности использовался метод анкетирования.
Научная новизна исследования состоит в том, что введен в оборот не изученный ранее языковый материал, осуществлено многоаспектное описание ненормативной лексики в свете некоторых понятий и подходов антропологической лингвистики.
Практическая и теоретическая значимость исследования определяется тем, что его результаты могут способствовать более глубокому осмыслению проблемы "наивной" картины мира, языковой ментальное™ и национальных особенностей русской языковой личности.
Выводы, касающиеся использования ненормативной лексики в различных речевых жанрах, могут представлять интерес для исследований в области семасиологии, прагматики и функциональной лингвистики. Материал исследования имеет выход в лексикографическую практику.
Кроме того, развиваемые в диссертации идеи и анализируемый речевой материал могут быть использованы при чтении лекционных курсов по современному русскому языку, культуре речи, русской диалектологии, а также в преподавании культуры речи в средних школах, гимназиях, лицеях.
Апробация исследования. Основные положения и результаты работы были доложены на 1) заседаниях кафедр общего языкознания и русского языка Омского государственного университета, 2) Республиканской конференции "Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации" (Омск, апрель 1992 г.), 3) Всероссийской конференции "Культура речи в разных сферах общения" (Челябинск, сентябрь 1992 г.), 4) Всероссийской межвузовской научной конференции "Речь города" (Омск, апрель 1995 г.).
Основные положения диссертации отражены в следупцих публикациях:
1. Гуц Е.Н. Прагматические аспекты жаргонизированного высказывания // Высказывание как объект лингвистической семантики и теории коммуникации: Тезисы докладов республиканской конференции. 4.1. - Омск: ОмГУ, 1982. - С.72-75.
2. Гуц Е.Н. Жаргонное слово в речи школьников // Русский вопрос: история и современность: Тезисы докладов Всероссийской конференции. Ч.2.- Омск: 1992. - С.86-88.
3. Гуц Е.Н. Внелитературные элементы в речи школьников // Культура речи в разных сферах общения: Тезисы докладов Всероссийской конференции. Челябинск: ЧТУ, 1992. - С. 162-163.
4. Гуц Е.Н. Внелитературная лексика в речи школьников // Славянские чтения: Тезисы докладов. - Омск: ОГШ, 1992. - С.29-30.
5. Гуц Е.Н. Внелитературные наименования лиц в речи школьников // Слово в системных отношениях на разных уровнях языка: Тезисы докладов Всероссийской конференции.- Екатеринбург: УралГПИ, 1993.- С.41.
6. Гуц Е.Н. Диалектно-просторечные элементы в речи городского подростка // Славянские чтения. Духовная культура и история славян. Вып.2. - Омск: 0ГПИ, 1993. - С.103-104.
7. Гуц Е.Н. Диалектизмы в словарном запасе школьников // Русский вопрос: история и современность: Тезисы докладов Всероссийской конференции. Ч.2.- Омск: 1994. - С.162-164.
8. Гуц Е.Н. Семантика жаргонного слова в восприятии подростка // Актуальные проблемы филологии. Материалы городской межвузовской научной конференции. - Омск: ОмГУ, 1994. - С.36-37.
9. Гуц Е.Н. Место жаргонного олова в языковой модели мира // Речь города: Тезисы докладов Воероооийокой конференции. - Омск: ОмГУ, 1995. - С.73-75.
10. Гуц Е.Н. К проблеме идеографического описания ненормативной лексики // Славянские чтения - 4. - Омск, 1995 (в печати).
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка использованной литературы. Приложений 1, 2 и 3.
Во введении раскрывается актуальность темы, обосновывается выбор антропоцентрического подхода к исследованию не нормативных лексических единиц, формулируются цели и задачи работы, определяются методы исследования, приводится информация о материале и его источниках, рассматриваются исходные понятия и термины, дается обзор литературы, посвященной изучению ненормативных явлений в речи подростков и молодежи (20-90 годы), отмечается научная новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся данные об апробации результатов, структуре и объеме диссертации.
Первая глава посвящена описанию ненормативной части лекикона языковой личности современного городского подростка. Основной задачей главы является установление ненорматив-тивных (жаргонных, просторечных, диалектно-просторечных) единиц, входящих в активную часть моделируемого лексикона и в потенциальную (рецептивную, не актуализированную в речи, хранящуюся в памяти носителей языка).
В главе 2 моделируется и исследуется та часть языковой картины мира подростка, которая представлена, наряду с кодифицированными, - ненормативными элементами.
В главе 3 охарактеризованы прагматические свойства ненормативных лексических единиц, выявлена их связь с речевыми жанрами, наиболее типичными для общения подростков.
В Заключении сформулированы наиболее общие выводы и намечены перспективы исследования.
Приложение 1 содержит образец анкеты и результаты анкетирования, оформленные в виде таблиц. В Приложении 2 представлен краткий идеографический словарь ненормативной лексики, употребляемой в речи современных городских подростков (на материале г.Омска). В Приложении 3 дается алфавитный список ненормативных лексических единиц, включенных в идеографических словарь.
Основной текст изложен на 153 страницах. Общий объем диссертации составляет 304 страницы.
На защит; выносятся следущие положения:
1. На основе ненормативного пласта лексики возможна реконструкция модели типичной языковой личности современного городского подростка, для которой указанный пласт лексики характерен, органичен, а также моделей подтипов языковой личности в зависимости от пола и возраста.
2. Семантический анализ ненормативной лексики, выполненный по методике идеографического поля, позволяет определить некоторые наиболее характерные черты языкового сознания современного городского подростка.
3. Обосновывается положение о дифференциации речи современных городских подростков и выделении системы типичных для подростков речевых жанров, наиболее насыщенных ненормативной лексикой.
4. Изучение материала с позиций антропологической лингвистики способствовало разработке и применению специальной методики исследования ненормативной лексики, которая включает в себя приемы лингвистического, психолинтвистичеокого и культурологического анализа.
Постановка задач, определение исходных понятии и методов исследования
Настоящая глава посвящена описанию ненормативной части лексикона языковой личности современного городского подростка. Основной задачей главы является установление ненормативных (жаргонных, просторечных, диалектно-просторечных) единиц, входящих в активную часть моделируемого лексикона и в потенциальную (рецептивную, не актуализированную в речи, хранящуюся в памяти носителей языка).
Под лексиконом языковой личности понимаем типичный, усредненный лексикон (словарный запас) любого, каждого, среднего носителя языка, зафиксированный в определенный исторический момент (Чулкина, 1987).
В психолингвистике на основании экспериментальных ассоциативных методик сделан вывод о наличии в лексиконе ядра, на формирование которого оказывает существенное влияние частотность слова, с которой оно встречается в качестве R (реакции) на различные исходные S (стимулы), и специфике его элементов, имеющих наибольшее число ассоциативных связей, способных выступать в качестве идентификаторов словарных дефиниций (Залевская, 1977; 1980; 1982), Признавая априори наличие ядра и периферии в лексиконе языковой личности, мы, решая конкретную частную задачу, отказываемся от ассоциативного эксперимента и ограничиваемся традиционными для социолингвистических исследований методами наблюдения, анализа документальных источников, анкетирования и интервьюирования информантов.
Отбирая методы реконструирования лексикона языковой личности подростка, мы учитывали опыт Я.И.Вильтовской (Виль-товская, 1980) по составлению продуктивного (анализ сочинений) и примерного (опрос информантов по "Словарю русского языка" С.И.Ожегова) словаря пятиклассника.
Включенное и скрытое наблюдение. Записи устной речи детей и подростков проводились в течение семи лет в школах г.Омска, а также на подготовительных курсах ОмГУ. Наиболее эффективным и плодотворным оказалось наблюдение за речью учащихся школы Ы 117, где автор на протяжении трех лет (1989-1992) вел занятия факультатива "Культура речи". На каждого ученика-информанта был заведен "паспорт", в котором отмечались необходимые данные: образование и профессия родителей; живут ли в семье старшие родственники; есть ли родственники в сельской местности; где прошло детство родителей и т.п. В "досье" информантов записывались все "подслушанные" ненормативные слова и фразеологические единицы, в том числе - слова, воспринимаемые говорящими как элементы чуждой социальной среды и используемые только с целью стилизации, игры, языкового маскарада ( в основном это фонетические, акцентологические и морфологические варианты об щенародных слов: современный, супротивдятьоя, кисть, кажный, ндравиться, евоный, ейный):
"Шоркайте лучше, а то пятна остаются"; "Вчера в "Садко" масло давали, мы взяли два кило"; "А я заместо истории лит-ру выучил"; "Задарма мы работать не хочем"; "Его силком на работу отправили"; "1 с братом баба водится, мама на работу вышла"; "Не кони, мы его уже залечили"; "Да это же лажа натуральная"; "Моего отца в том году тоже кинули, друзья бывшие"; "А на лит-ре ты еконил маленько, есть такое".
"Жисть хреновая стала, учеба, одна везде учеба"; "Кажный ученик должон принеоть индивидуальный пакет со жрачкой"; "Евоные проблемы меня не колышут".
Безусловно, такой материал, зафиксированный как бы "скрытой камерой", представляется наиболее ценным, так как получен в естественных условиях речевого общения.
Постановка задач, определение исходных понятий
Настоящая глава посвящена конструированию и изучению той части языковой модели мира подростка, которая представлена, наряду с кодифицированными, - ненормативными элементами. В ней необходимо было решить следующие задачи: во-первых, проанализировать семантические поля ненормативной лексики в отношении концепт - знак и знак - знак; во-вторых, составить синоптическую схему идеографического словаря ненормативной лексики; выяснить, какие элементы концептуальной картины мира подростка означиваются ненормативными элементами и есть ли особенности у этих означаемых; в-третьих, установить характер интерпретации наиболее значимых для подростка понятий.
Для того чтобы решить эти задачи, неоходимо определить ряд исходных понятий, таких, как концептуальная и языковая картины мира; семантическое поле; языковая ментальность.
Картина мира в философской и лингвистической литературе определяется и как "целостный глобальный образ мира, который является результатом всей духовной активности человека" ("Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира", 1988, С.114), и как "совокупность знаний о мире" (Колшан-ский, 1990, С.21), и как "изображение мира", "как полотно сущего в целом" (Хайдеггер, 1993, С.49).
Однако нельзя не согласиться с Ю.Н.Карауловым, что "по сути дела выражение "картина мира" остается метафорой, пока не существует эксплицитных процедур ее построения" (Караулов, 1976, С.246). Первый шаг в конкретизации этого понятия, сделанный в отечественной философии и лингвистике, - это разграничение двух картин мира, концептуальной и языковой (Брутян, 1973, 1976; Павилёнис, 1983; Комлев, 1981; Рами-швили, 1981; Колщанский, 1990; Степанов, 1977; Караулов, 1976).
Следует также отметить, что в литературе, помимо понятия "картина мира", употребляется "продуктивное и поддающееся конструктивному определению понятие "модель мира" (Караулов, 1976, С.267) и две ее разновидности - концептуальная и языковая . "Концептуальная модель мира содержит информацию, представленную в понятиях, а в основе языковой модели мира лежат знания, закрепленные в семантических полях, составленных из слов и словосочетаний, по-разному структурированных в границах этого поля того или другого конкретного языка" ("Роль человеческого фактора в языке", 1988, С.139).
Итак, основными содержательными элементами языковой модели мира являются семантические поля, а концептуальной -"константы сознания" (Караулов, 1976, С.271). Семантическое поле, по определению Ю.Н.Караулова, - это "способ" отражения действительности (в противоположность слову, являющемуся единицей выражения)" (Караулов, 1976, С.275).
Однако языковая модель мира, элементами которой являются семантические поля, - это не зеркальное отражение, не фотография мира, а некоторая его интерпретация ("Роль человеческого фактора в языке", 1988, С.29; Почепцов, 1990, С.111; Хайдеггер, 1993, С.49; Яковлева, 1994, С.13). Если же есть интерпретация (действие), значит, есть и субъект этого действия: "взрослые и дети, психически нормальные и лица с нарушением в психике; люди современной цивилизации и люди архаического миропонимания" ("Роль человеческого фактора в языке", 1988, С.30).
С интерпретацией мира в языке связано понятие языковой ментальности, которую 0.Г.Почепцов определяет как "соотношение между некоторым участком мира и его языковым представлением" (Почепцов, 1990, 0.111).
Далее автор выделяет индивидуальные, групповые и коллективные языковые ментальности. Различия между ними он видит в том, какие части мира и каким образом оказываются охваченными концептами/ситуациями. Необходимо также разграничить две системы понятий - "научных (используемых в физике, геометрии, логике, психологии и пр.), в совокупности образующих научную картину мира, и, так сказать, "наивных" (наивная физика, геометрия, логика), используемых человеком независимо от его знаний тех или других научных дисциплин и владения научной картиной мира" (Яковлева, 1994, С.9).
Постановка задач, определение исходных понятий
Во второй главе работы был представлен второй уровень модели языковой личности, лингво-когнитивный, и определено место ненормативной лексики в языковой картине мира этой личности (современного городского подростка). На третьем, мотивационном, уровне языковой личности единицами анализа должны стать ее деятельностно-коллуниксвювные потребности, мотивы и цели, движущие ее речевым поведением (Караулов, 1987). В настоящей главе необходимо определить условия использования ненормативных единиц в высказывании и установить прагматические факторы, влиякщие на выбор этих единиц говорящим. Так как, "выбирая слова, мы исходим из замышляемого целого нашего высказывания" (Бахтин, 1979. С.282), вполне закономерно для решения поставленных в главе задач обратиться к речевому жанру - "относительно устойчивому тематическому, композиционному и стилистическому типу высказывания" (Там же, С.284).
Проблеме речевых жанров посвящены работы М.М.Бахтина (Бахтин. 1975, 1979), а также современные лингвистические сследования: Шмелева, 1992а, 19926; Земская, 1988; Капа-надзе, 1988; Орлова, 1992; Виноградова, 1991; Дементьева, 1995а, 19956; Стексова, 1992; Баранов, 1994 и другие.
Речевой жанр определяется как "типическая форма высказывания" (Земская, 1988); речевая составляющая, информационный след типовой коммуникативной ситуации (Долинин, 1985), ситуационно-тематическая группа (Капанадзе, 1988. С.230).
Для моделирования типичных речевых жанров языковой личности подростка необходимо определить жанрообразующие признаки: ситуация говорения, социальное положение говорящих и личные взаимоотношения участников общения (Бахтин, 1979); характер коммуникации и вид коммуникации, наличие определенной цели, число участников, вид адресата, типическая концепция адресата, обращенность к адресату/отсутствие обращенности, адресат пассивен/адресат участник (Земская, 1988. С.43); коммуникативная цель, образ автора, образ адресата, тип диктума, фактор прошлого и фактор будущего, формальная организация (Шмелева, 19926. С.25).
В рамках данного исследования к жанрообразующим признакам относим коммуникативную цель, образ говорящего, вид адресата, межличностные отношения участников коммуникации, субъект1 референтной ситуации. На основании этих признаков составляем "паспорт" жанра.
1. Коллуникативные цели: произвести определенную операцию с информацией; высказать оценку; пытаться оказать влияние на осуществление реальных событий; осуществить какое-лио ритуальное действие.
2. Коллуникативнаа форма речи: монолог, диалог, полилог.
3. Соицальный характер коллуникаиш: официальная/неофициальная.
4. Составляющие образа говорящего: пол, возраст, социальное положение, авторитет, информированность в теме высказывания.
5. Составляющие образа аЭресага: пол, возраст, социальное положение (относительно говорящего), вид адресата: лич -ный или коллективный.
6. Межличностные отношения участников коллуникаиш: симметричные (Лд = ІО; асимметричные (1 IU или 1 IU, где х - говорящий, у - адресат, R - социальная роль участника коммуникации (Крысин, 1989, С.147-148).
7. Составляющие образа субъекта референтной ситуации: возраст, социальное положение, авторитет в (глазах говорящего).
В качестве дополнительных признаков рассматриваем такие, как тема высказывания; наличие/отсутствие осложняющей (фатической) интенции; доброжелательность/конфликтность участников коммуникации; типичность/нетипичность обращения, употребляемого автором высказывания. Несмотря на важность всех перечисленных параметров, главным (в рамках данного исследования) является следующий показатель: случайность/неслучайность употребления ненормативных единиц в речевом жанре. Для нас важно: осознает говорящий ненормативность используемой языковой единицы или нет. Если не осознает, то употребление данной единицы в конкретном высказывании случайно, не обусловлено типом жанра и интенцией говорящего.
Такое немотивированное использование ненормативных (преимущественно - диалектно-просторечных и просторечных) слов наблюдаем, например, в жанре школьного сочинения.
