Содержание к диссертации
Введение
Глава I Изучение лексико-семантического поля как научная проблема 15
1. Системность в языке 15
2. Виды семантических объединений слов 19
3. Состав семантического поля 23
4. Структура лексико-семантического поля 28
5. Типология лексйко-семантических полей, связанная с их частеречной спецификой. Свойства ЛСП 32
Глава II Описание фрагмента лексико-семантической системы языка. ЛСП глаголов лишения, сформированное первичными и вторичными значениями 36
1. Глаголы лишить и лишиться как лексемы с комплексной семантикой и их место в системе классификаций 36
2. Инвариантное значение ЛСП глаголов лишения 43
3. Семантическая структура ЛСП, взаимосвязь классов и ЛСГ в составе поля 50
4. Исходный класс глаголов неспециализированного лишения 56
5. Класс глаголов специализированного лишения 59
6. Класс глаголов с включенными актантами 79
7. Класс глаголов с мотивированным объектом лишения 95
8. Класс глаголов расходования, траты 98
Выводы 113
Глава III Метафорическое поле глаголов лишения 116
1. Современные представления о видах вторичной номинации 118
2. Особенности внутренней формы на уровне вторичной номинации 122
3. Система метафорических значений 128
4. Принципы структурной организации метафорического поля глаголов лишения 131
5. Центробежные процессы в ЛСП глаголов лишения 132
6. Центростремительные процессы в ЛСП глаголов лишения 148
7. Роль приставок в формировании ЛСП глаголов лишения 165
Выводы 167
Заключение 172
Библиографический список использованной литературы 176
Приложение 1 190
Приложение 2 208
- Системность в языке
- Глаголы лишить и лишиться как лексемы с комплексной семантикой и их место в системе классификаций
- Современные представления о видах вторичной номинации
Введение к работе
Высказывая сомнение в возможности системного описания лексики на данном этапе развития науки о языке, СИ. Ожегов писал, что для этого необходимо представить лексический состав во всей сложности многообразных связей, как «механизм, все части которого действуют согласованно, во взаимной связи, [в котором] функции одних элементов зависят от функций других элементов» [Ожегов 1974, с. 47]. Чтобы системное описание лексики стало возможным, необходимо, по мнению СИ. Ожегова, «изучить «узлы» механизма, лексические группы, их поведение в языке ... Может быть, тогда из хаоса лексического движения можно будет извлечь пласты, серии подсистем, в которых объединены элементы с однородными особенностями, и объяснить их внутреннее движение и связи с другими пластами, подсистемами» [там же].
К одному из таких «узлов», пока обойденному вниманием исследователей, относится ЛСП глаголов лишения: его состав, характер взаимосвязи семем как на парадигматической, так и на синтагматической оси, объединение рассматриваемых ЛСВ на основе синонимических связей, соотношение денотативного и метафорического полей, взаимодействие с другими полями. Выбор в качестве исследования именно поля глаголов вызван особым интересом многих лингвистов к глагольной лексике. «Глагол, - писал В.В. Виноградов, - самая сложная и самая емкая грамматическая категория русского языка. Глагол наиболее конструктивен по сравнению со всеми другими категориями частей речи. Глагольные конструкции имеют решающее влияние на именные словосочетания и предложения» [Виноградов 1977, с.337]. С семантическими классами глаголов связаны основные типы признаковых значений, а также типы предложений. Развивая дальше мысль о глаголе как о некоем центре в системе лексических классов, Н.Ю. Шведова отмечает динамическую сущность самой природы глагола, который не просто именует процесс или процессуальное состояние, но «стремится активно участвовать в
5 назывании предметно представленных абстрактных категорий
действительности, связей и отношений» [Шведова 1995, с. 413]. Лексическое
значение глагола предопределяет его окружение, притягивая и выстраивая в
определенную систему подавляющую часть именной лексики. Средствами,
обеспечивающими способность глагола активно воздействовать на жизнь
других лексических классов, являются, «во-первых, его мощный
словообразовательный потенциал, во-вторых, исторически сложившиеся
способы преобразования смысловых функций отдельных форм, изоляция или
полное отторжение их от глагольной парадигмы; в-третьих, стремление таких
изолирующихся форм к слиянию со служебными формантами для образования
связующих единиц. - фразеологизмов с разной степенью спаянности
компонентов. Всеми этими факторами утверждается роль глагола как
доминанты в системе лексических классов слов» [там же].
Фундаментальная роль глагола признается не только в лексической, но и во всей системе языка. В синтаксисе - глагол представляет собой структурный и семантический центры предложения, являясь выразителем предикатных категорий и предопределяя своими валентностями количество, форму и обобщенную семантику синтагматически связанных с ним именных компонентов (А.А. Холодович, Т.Г. Сильницкий, У. Филлмор и др.); в словообразовании - глагол, являясь частью речи с весьма развитыми словообразовательными связями, своей семантической структурой не только определяет количество и обобщенную семантику отглагольных существительных и прилагательных (Ю.Д. Апресян, Е.Л. Гинзбург), но и регламентирует направление семантической деривации в области абстрактных отглагольных существительных и организует отсубстантивное словообразование (Ю.Д. Апресян).
Роль глаголов в семантической структуре предложения и в целом в системе языка является центральной, организующей. Бесспорна и мысль о глаголе как носителе валентности, которая становится отправной точкой в исследованиях структуры глагольного значения (В.В. Виноградов, С.Д. Кацнельсон, Э.В. Кузнецова, М.В. Никитин) и в построении целого ряда
глагольных классификаций (см. обзор существующих глагольных классификаций в работах: Васильев 1981, Бацевич 1993). М.В. Никитин пишет, что «предикатные слова включают в свое значение семантические валентности, т.е. соединяют понятие о качестве отношения с понятиями об аргументах отношения на уровне классов. Тем самым аргументы отношения в семантике предикатов представлены как маркированные пустые места, подлежащие заполнению именами вещей, которые вовлекаются в это отношение», и отсюда предикат понимается им как «несущий элемент структуры, к которому крепятся все остальные части, причем в несущем элементе предусмотрены места для крепления этих частей» [Никитин 1988, с. 122-123]. Предикативный центр предложения может в свернутом виде отображать и включать элементы, представляемые ситуацией, так как обладает высокой семантической валентностью и ставит актанты в положение зависимости. «В значении предиката (глагола) уже предчувствуются типы синтаксических связей» [Арутюнова 1980, с. 225]. Предикат в большинстве случаев содержит указание на ближайших субъектных и объектных партнеров в лексическом значении глагола, что и позволяет называть глагол свернутым предложением, макетом будущего предложения (В.В. Виноградов, С.Д. Кацнельсон и другие).
Интерес к изучению глагола, глагольных группировок в частности, в последние десятилетия только возрастает. Исследование глагольных микроструктур в современном языке ведется достаточно активно, при этом различными методами, в различных направлениях. Наряду с традиционным описанием лексико-семантических групп и полей, предполагающим рассмотрение парадигматических и синтагматических свойств самих лексических единиц, составляющих объединение (Кузнецова 1974, Васильев 1977, Сидорова 1978, Клеопатрова 1981, Гончарова 1980, Кретов 1980, Анищева 1981, Жданова 1983, Гогулина 1986, Олейник 1989, Голубовская 1989, Абрамов 1988, 1992, Чуксина 1992, Крылова 1996, Колосова 1997 и др.), используется подход, предусматривающий сопоставление денотативного (т.е. сформированного первичными, прямыми значениями) и метафорического (т.е. сформированного вторичными, переносными значениями) полей. Такой
7 подход определяется системным характером самой метафоры и предполагает
рассмотрение не отдельных, изолированных метафор, а выявление целых
парадигм, образующих определенное структурное пространство, систему. Эти
метафорические объединения (поля) формируются вступившими в
метафорический процесс элементами того или иного семантического поля.
Каждая метафора занимает, определенное место в соответствующем
метафорическом поле, подобно тому, как каждое слово в своем основном,
прямом значении занимает определенное место в денотативном поле, и
значение его в большей мере зависит от значений связанных с ним в данном
поле слов. При этом подходе рассматривается степень мотивированности
метафорических инноваций в зависимости от характера семантического
признака (признаков), лежащего в основе их конструирования; ассоциативная
связь двух денотатов, т.е. корреляция1 соответствующих им сем в прямом и
переносном значении слов, обозначающих эти денотаты. Такой подход к
изучению метафоры подготовлен многочисленными исследованиями ее с
различных точек зрения: лингвистической, литературоведческой,
психолингвистической, философской.
Таким образом, изучение лексической системы языка в настоящее время
сводится к синтезу уже структурированных и описанных ЛСГ и ЛСП,
заполнению своеобразных пустот, образовавшихся между рассмотренными
парадигмами, объединению последних в межуровневые семантические поля
(см., например, Уфимцева 1962, 1968, Шмелев 1964, 1973, 1977 и др.). Вывод о
необходимости создания синтезированной модели, сформулированный A.M.
Кузнецовым [Кузнецов 1986], был подготовлен многочисленными
исследованиями различных сегментов лексико-семантической системы.
Следовательно, создание синтезированной модели, в основе которой лежит
полевая структура языка, является насущной задачей, и это тем более
актуально, поскольку синтезированный подход необходим как шаг в
1 Под корреляцией понимается реализация в новом качестве отдельных сем прямого значения в переносном.
8 дальнейшем изучении лексико-семантической системы языка на разных
уровнях ее функционирования.
Актуальность темы из всего вышесказанного определяется
несколькими причинами:
В современной лингвистике продолжают активно разрабатываться вопросы описания лексической системы языка с точки зрения ее полевой структуры, которые способствуют решению двуединой проблемы определения и выделения критериев отбора лексем, объединенных одним ЛСП, а также изучению внутренних и внешних семантических процессов, предопределяющих сохранение тождества поля;
Проблема соотношения денотативного и метафорического пространства еще недостаточно разработана. На материале имен существительных метафорическое поле комплексно было рассмотрено Г.Н. Скляревской, которая исследовала связи различных денотатов в поле «Вода»; применительно к метафорическим существительным описывалась также группа зооморфизмов (Куттубаева 1982, Хачатурова 1993). Анализ глагольной метафоры проводился на макроуровне (Ваулина 1993, Варламов 1995), а также на ограниченном объеме лексико-семантических групп (см., например, Томилова 1993, Поцыбина 1993, Скребцова 1996 и др.). Выявление особенностей метафоризации глагола должно быть проведено также на уровне более крупного объединения - лексико-семантического поля. Описание отношений внутри большой парадигмы и ее взаимодействие с другими лексическими структурами необходимо для воссоздания полной языковой картины мира, сопрягающейся с концептуальной картиной мира. Выполняя функцию репрезентации реальной действительности, язык^по сути дела, представляет собой организованную классификацию человеческого опыта. Исследуя ЛСП глаголов лишения, можно проанализировать некоторые психологические и социальные явления, например, какие аспекты утраты, лишения наиболее актуальны, какие объекты (способы,
9 цели) лишения стоят в центре и какие остаются в стороне, какие реалии
действительности отображаются языковыми средствами.
Цель работы - установить принципы организации денотативного и метафорического полей глаголов лишения, выявить структурно-семантические связи и отношения элементов ЛСП, определить признаки, процессы, способствующие сохранению единства всего поля.
В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие конкретные задачи исследования:
Выделить лексический материал, отражающий в своей семантической структуре идентифицирующий признак «лишить»/»лишиться»;
Структурировать элементы ЛСП лишения и описать каждый тип семантического объединения внутри поля;
Определить семантические компоненты, дифференцирующие значения глаголов в анализируемом поле;
Сопоставить денотативное поле и метафорическое, установить характер и направленность взаимодействия полей;
5) Выявить в глаголах, осуществляющих связь ЛСП лишения с другими
- полями, элементы денотативного значения (семы или их совокупность),
на основе которых оказываются возможными ассоциации между лишением и другими видами действий и процессов;
Определить наиболее продуктивные для образования метафор семантические сферы и сферы, притягивающие наибольшее количество метафор;
Указать лексические парадигмы, пересекающиеся с исследуемым полем и обеспечивающие в целом единство этого участка словарного состава языка.
Объектом исследования является лексико-семантическое поле, в частности ЛСП глаголов лишения.
Предметом исследования является названное поле в двух аспектах его функционирования, иерархическая структура ЛСП и ассоциативные связи
10 элементов поля друг с другом. Исследование проводилось на материале
глагольных единиц с семантикой лишения, зафиксированных современными
словарями. Выбор именно глаголов лишения обусловлен несколькими
причинами: 1) данные глаголы семантически значимы, составляют немалый
пласт лексики русского языка (свыше 600 единиц), важный в коммуникативном
отношении; 2) в настоящее время они активно употребляются и, по всей
видимости, можно говорить о повышении их показателя частотности по
сравнению с тем, который был отмечен в «Частотном словаре русского языка
(под ред. Л.Н. Засориной)» ; 3) активное употребление этих глаголов также
может свидетельствовать об" их «современности» в плане значения, т.е.
усилившиеся деструктивные тенденции, разрушительные процессы во многих
сферах современного общества в последние годы находят свое отражение в
языковой картине мира в более активном использовании соответствующей
лексики; 4) указанные глагольные лексемы обладают широкими связями со
смежными группами.
Источником исследования послужили:
1) Материалы полной выборки из следующих словарей: «Словарь русского
языка в 4 томах» АН СССР. М. 1981-1984; «Словарь русского языка»
СИ. Ожегова, Н.Ю. Шведовой. М., 1999; «Большой толковый словарь
русского языка» (под ред. С.А. Кузнецова), СПб, 1998 ; «Новые слова и
значения. Словарь-справочник по материалам прессы и литературы 70-х
г.г.» (под ред. Н.З. Котеловой). М., 1984; «Новые слова и значения.
Словарь- справочник по материалам прессы и литературы 80-х г.г.» (под
ред. Е.А. Левашова). СПб., 1997; «Словарь новых слов русского языка
1950-1988 г.г.» (под ред. Н.З. Котеловой). СПб., 1995; «Новое в русской
лексике. Словарные материалы». Вып. 5 - Вып. 12. М., СПб., 1981 -
1988; «Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые
* Например, общая частота по всей выборке у глагола лишить равна 47 употреблениям, у лишиться - 17, у потерять - 138, у терять - 87. Но уже в исследовании, проведенном позднее, (см. Плотникова 1996) указывается на тяготение этих глаголов к зоне высоких частот.
изменения» (под ред. Г.Н. Скляревской). СПб, 1998. Как дополнительный материал использовались данные «Словаря АН СССР в 17 томах»; 2) Материал, отобранный из различных периодических изданий («Независимая газета», «Аргументы и факты», «Вечерняя Москва», «Советская Россия», «Завтра» и т.д.) и художественной литературы (Гроссман B.C. Собрание сочинений в 4 тт. М., 1998, Шукшин В.М. Собрание сочинений в 6 тт. М., 1998, Павленко Н.И. Екатерина Великая, М., 1999, Анисимов Е.В. Елизавета Петровна, М., 1999, Песков A.M., Павел I, М., 1999).
Необходимо отметить, что работа проводилась с опорой на словарные дефиниции при изучении содержательной стороны слова. Принципиально важным и плодотворным в выявлении и описании структурно-семантической организации ЛСП оказался метод компонентного анализа, кроме него применялись следующие приемы: описательный, тра-нсформациоуный, лексикографический, ступенчатой идентификации, семантических оппозиций. Научная новизна диссертации заключается в следующем:
Осуществлены упорядочение и классификация зафиксированной современными словарями глагольной лексики русского языка, сконцентрированной вокруг понятия «лишение» с целью наглядного представления системного характера прямых и переносных значений. Кроме этого, как уже отмечалось, изучение семантического своеобразия глаголов лишения, их распределение по группам в соответствии с выявленными семантическими признаками осуществляется впервые;
Выявлены связи глаголов лишения с лексемами, входящими в другие микрообъединения; таким образом, определено метафорическое поле, включающее, по крайней мере, 20 ЛСГ глаголов, объединенных общей семой в их значении - семой «лишение»;
В теоретическом плане расширено понятие метафорического поля, предполагающего совокупность не только метафорических значений единиц денотативного поля лишения, но и метафорических значений глаголов других полей, выражающих понятие лишения.
12 Теоретическая значимость исследования заключается, прежде всего, і
том, что полученные результаты предоставляют сведения о внутреннеіу
устройстве еще одного из звеньев семантической системы языка, дают
возможность расширить представления об организации глагольной лексики и
тем самым уточняют наши знания о структуре лексической системы
современного русского литературного языка. На конкретном лексическом
материале рассматривается механизм взаимодействия различных по природе и
объему парадигм. Системность выявляется в рамках отдельных групп слов, в
поле в целом, а также в связях единиц соседних объединений. В процессе
семантической интерпретации и системного анализа глаголов лишения
становится возможным выявление и классификация ценностных ориентации
человека в определенную временную эпоху, что, оказывается важным для
целостного изучения структуры личности в аксиологическом аспекте. Такое
направление исследования дает возможность рассматривать лексику в свете
концепции языковой картины мира и позволяет приблизиться к созданию
общей теории системной организации словарного состава, над которой
работают многие лексикологи. В диссертации также подробно
рассматриваются важные теоретические проблемы, связанные с анализом и
описанием глагольной семантики.
Практическая значимость работы определяется тем, что принцип анализа лексической парадигмы, примененный нами, может быть использован для исследования других полей и групп русского языка. Полученные данные могут найти свое применение в лексикографической практике - при создании идеографических словарей, словарей синонимов; в учебных курсах по семантике и лексикологии как в русскоязычной, так и в иностранной аудитории. Кроме этого, накопленный материал может использоваться для исследования основ ассоциативных процессов мышления.
Апробация работы. Материалы диссертации были изложены на научных конференциях в Московском Педагогическом Государственном Университете («Проблемы межкультурной и межъязыковой коммуникации» март 1998, «Вопросы лингвистики и лингводидактики на современном этапе»
13 март 1999). Опубликованы тезисы докладов «Сопоставительный анали:
фразеологических единиц, выражающих понятие «тратить» в coBpeMeHHON
русском и английском языках», «Метафорические и номинативные поля і
современном русском языке (на примере глаголов лишения)» в сборника*
«МИГУ. Материалы 6 научно-практической конференции. Проблемы
межкультурной и межъязыковой коммуникации.» М., 1998, с. 7-8 и «МПГУ.
Материалы 7 научно-практической конференции. Вопросы лингвистики и
лингводидактики на современном этапе». М., 1999 (в печати).
Отдельные аспекты работы были представлены на конференции молодых ученых филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова и на аспирантском объединении кафедры русского языка.
По материалам исследования написаны три статьи: «О полевой организации глагольной лексики (на примере глаголов лишения в современном русском языке)» в сборнике «Научные труды МПГУ. Серия: Гуманитарные науки.» М., 1999, с. 242-246; «Глаголы с включенной актантной рамкой в ЛСГ, выражающей понятие «лишить/лишиться» в русском языке» в сборнике «МПГУ. Материалы 7 научно-практической конференции. Вопросы лингвистики и лингводидактики на современном этапе». М., 1999 (в печати); «Влияние приставок на образование глаголов лишения» в сборнике «Научные труды МПГУ. Серия: Гуманитарные науки.» М., 2000, с. 219-221.
На защиту выносятся следующие положения:
Языковые средства, служащие для номинации понятия «лишение» (денотативные и метафорические), образуют систему - структуру полевого типа.
ЛСП глаголов лишения может быть разбито на подполя, условно обозначенные как «классы» (с учетом парадигматических и синтагматических особенностей единиц), причем каждый из классов обладает различным количеством уровней иерархии.
Поле денотативных значений и поле метафорических значений не характеризуются замкнутыми, четко очерченными границами.
14 Метафорическое поле как бы налагается на отдельные участкі
денотативного, покрывая его неравномерно, т.е., с одной стороны, не всі
элементы первичного поля способны развивать вторичные значения и, t
другой - не все аспекты широкого понимания понятия лишеню
выражаются элементами во вторичных значениях.
Структура работы определяется логикой исследования. Диссертацш
состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка и дву>
приложений.
Системность в языке
Всякое научное исследование, в том числе и лингвистическое, с неизбежностью использует теорию систем. Системное описание словарного состава языка является одной из традиционных тем современной лингвистики. Выявление системных отношений необходимо как для синхронного, так и для диахронного изучения лексики. Эта мысль подчеркивалась В.В. Виноградовым: «История значений слова может быть воспроизведена лишь на широком фоне истории лексико-семантических систем данного языка» [Виноградов 1977, с. 39]. Виноградовым впервые было сформулировано понятие «лексико-семантическая система языка», под которым он понимал и сам лексический инвентарь слов и выражений, и внешние формы слов, грамматические и словообразовательные категории, определяющие семантические группировки, и смысловые соотношения слов [Виноградов 1953, с. 185-210].
Но задолго до Виноградова о системном характере лексики говорит русский филолог М.М. Покровский. В 1896 году в книге «Семасиологические исследования в области древних языков» он отмечает: «... история значения известного слова будет для нас только тогда понятной, когда мы будем изучать это слово в связи с другими словами, синонимическими с ним и, главное, принадлежащими к одному и тому же кругу представлений» [Покровский 1959, с. 75]. И далее: «Слова и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью, но соединяются (в нашей душе), независимо от нашего сознания, в различные группы, причем основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному значению» [там же, с. 82-83]. Затем о системности языка заговорили В. Гумбольдт, Г. Штейнталь, Ф. де Соссюр, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Н.В. Крушевский и другие.
В последующие десятилетия активно разрабатывались основные понятия и характеристики лексико-семантической системы, пути ее исследования. Не раз подчеркивалась ее сложная, устойчивая и исторически сложившаяся целостность, открытость и динамизм, отмечалась специфика и своеобразие законов ее функционирования [Кузнецова 1989, Стернин 1989, Шведова 1995, Гак 1995, Скляревская 1998]. Специфичность проявляется в том, что система обусловлена категориями материального мира, социальными факторами, «проецируемостью» на действительность и непосредственно отражает изменения, происходящие в окружающем мире. Изменения в лексике состоят в утрате части устаревших слов, появлении новых, переосмыслении и образовании новых значений у имеющихся слов. Этот процесс происходит постоянно, в силу чего можно говорить об открытости, особой подвижности лексического состава, однако движения и перемещения, происходящие внутри лексической системы, подчиняются внутренним законам ее организации.
Системность также находит отражение в знаковом (семиотическом) характере основной двусторонней единицы языка, которой многие ученые (Л.В. Щерба, В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий, Д.Н. Шмелев и другие) считают слово, и в общих закономерностях организации лексических единиц в рамках системы. Сущность языкового знака Ф. де Соссюр видел в неразрывном единстве «акустического образа» с понятием, являющимся значением этого знака. Согласно Ф. де Соссюру, слово-знак есть двустороннее единство «означающего» и «означаемого», которое как целое соотносится с предметом действительности. Идею этого неразрывного единства ученый выражает в следующих словах: «Мысль - лицевая сторона двустороннего языкового знака, а звук - оборотная; нельзя разрезать лицевую сторону, не разрезав и оборотную; так и в языке нельзя отделить ни мысль от звука, ни звук от мысли...» [Соссюр 1933, с. 113].
Таким образом, язык связан с действительностью через знаковую соотнесенность, отображает ее знаковым способом. Предметы и явления внешнего мира являются значениями знаков через их идеальное отображение.
Но чтобы стать общественным достоянием, отражение должнс объективироваться в знаках, в форме языка, в материальной субстанции. [Ломтев 1970]. Для того чтобы называть, именовать все то, что существует в реальной действительности, человеком создаются слова. Но следует помнить, что слово непосредственно соотносится не с предметом окружающего мира, а с представлениями о предметах действительности - их денотатами. Слова существуют в языке не сами по себе, а как средство обозначения понятий, предметов, связей между ними в условиях знаковой ситуации.
Слова-знаки понятий в совокупности представляют не скопление лексических единиц, а некоторым образом организованное единство, равно как окружающая человека действительность, отражающаяся в языке, не есть хаотичное нагромождение фактов, а многоярусная структура. Л.А. Новиков отмечает, что «окружающая человека действительность является своеобразной «предпосылкой» лексико-семантической системы. Тематические и лексико-семантические группы отражают реальное единство и разнообразие предметов, веществ и т.п., ... синонимы и антонимы - сходство и коренное различие соотносительных предметов, понятий, ... лексическая сочетаемость -важнейшие разновидности реалий, выступающие на уровне языка (мышления) как качественные или иные характеристики ...» [Новиков 1982, с. 73-74].
Глаголы лишить и лишиться как лексемы с комплексной семантикой и их место в системе классификаций
Прежде чем приступать к рассмотрению состава данного ЛСП, определять лексические средства выражения понятия «лишить / лишиться», нужно найти место соответствующих глаголов в системе классификаций. Существует немало классификаций глаголов (значений глаголов), например, У. Чейфа, Ф. Данеша, Т.В. Булыгиной, Г.А. Золотовой, С.Д. Кацнельсона, Е.В. Петрухиной, О.Н. Селиверстовой и других. Одна из них - традиционное разграничение глаголов действия и состояния, которые противопоставляются по признаку «динамичности / статичности», - обосновывается в работах Ф. Данеша и Т.А. Кильдибековой [Кильдибекова 1985].
Чешский лингвист Данеш неакциональные глаголы подразделяет далее на статические (ситуативные) и динамические, обозначающие процессы и события (процессуальные динамические глаголы и событийные динамические глаголы). Акциональные глаголы распадаются, в свою очередь, в зависимости от способа протекания во времени на процессуальные и событийные. К неакциональным статическим относятся глаголы бытия, отношения, положения в пространстве, принадлежности, обладания, сходства, уподобления и т.п., т.е. выражающие двухместные отношения; к неакциональным процессуальным динамическим глаголам принадлежат такие, как «спать», «гореть», «светить», «морозить», «сверкать», «цвести», в том числе и безличные; к неакциональным событийным динамическим - глаголы со значением изменения состояния, выражающие различные типы переходов от исходного события к его завершению, например: «размякнуть», «побледнеть», «угаснуть», «расплакаться», «засыпать».
Акциональными процессуальными глаголами являются семантически непереходные лексемы, обозначающие действия, которые замыкаются в субъекте, (например, «Петр поет», «прыгает», «вздыхает», «смеется», «лезет» и т.п.) и семантические переходные, обозначающие действия субъекта, переходящие на объект (например, «рассказывать сказку», «видеть друга», «смотреть фильм»). К акциональным событийным относятся некаузативные глаголы со значением изменения состояния или положения субъекта («перескочить», «выбежать», «уходить» и т.п.) и каузативные с внутренним агентом («приобрести», «нажиться», «тратить» и т.п.) и с внешним агентом («гасить», «приручать», «создавать», «укрощать» и т.п.) С этой точки зрения, глаголы лишить и лишиться можно отнести к акциональным событийным каузативным с внутренним агентом.
Т.А. Кильдибекова главным критерием различия между глаголами действия и состояния считает признак субъектно-объектности, присущий глаголам действия. Такие субъектно-объектные глаголы содержат в своей семантике компоненты активности, целесообразности и каузативности («дробить», «плавить», «сушить»). Все остальные глагольные единицы относятся к неакциональным (состояния). И в составе глаголов действия, и в составе глаголов состояния автором выделяются ядро и периферия. Исследуемые нами лексемы, согласно этой классификации, будут составлять периферию глаголов состояния (наряду с глаголами рече-мыслительной и психической деятельности, расположения в пространстве, отношения, обладания и принадлежности) [Кильдибекова 1985, с. 53].
При классификации глагольной лексики в современных работах по семантике используются главным образом три принципа: 1) денотативный (тематический), 2) парадигматический и 3) синтагматический [Васильев 1981, с. 39]. В их основе лежит выделение в значениях слов тождественных и дифференциальных компонентов. При денотатитвном подходе принимается во внимание естественное, онтологическое расчленение действий, процессов, событий и состояний, отраженное в структуре языка. Систематизация происходит по ядерным компонентам, выполняющим функцию идентификаторов основных семантических классов слов. На таком подходе основано разграничение таких групп глаголов, как глаголы речи, движения, мышления, чувства, звучания и других, которое опирается на знания исследователя о реальной действительности. Парадигматический принцип учитывает в отличие от семантического не только денотативный, но и сигнификативный аспект исследуемых семем. Классификации, построенные на основе этого принципа, осуществляются путем определения в значениях слов тождественных и дифференциальных компонентов. По этому принципу разграничиваются основные классы предикатов с инвариантными значениями действия, состояния, свойства и отношения у В.В. Богданова, основные классы глаголов со значениями состояния, действия, процесса и действия-процесса у У. Чейфа. [Богданов 1977, с. 51; Чейф 1975, с. 116-120]. Парадигматические классификации позволяют выделить различные аспектуальные группы глаголов, каузативные и некаузативные глаголы, модальные и т.п. Третий -синтагматический принцип основан на учете количества семантического содержания глагольных валентностей. Семантический класс глаголов может быть охарактеризован с помощью синтагматических сем. Семы, содержащие функциональные характеристики участников отображаемых ситуаций, определяют валентность глаголов. «Семантическая валентность отражает тот факт, что слова требуют определенных контекстных партнеров с определенными семантическими признаками и исключают других контекстных партнеров с иными семантическими признаками. Она реализует заполнение открытых позиций классами партнеров, отобранных по смыслу и по определенным семантическим признакам. Отбор подходящих контекстных партнеров и исключение недопустимых контекстных партнеров осуществляется на основе совместимости или несовместимости семантических признаков обоих контекстных партнеров (с лингвистической точки зрения), которые, в свою очередь, мотивированы явлениями действительности» [Степанова, Хельбиг 1978; с. 155-156].
Современные представления о видах вторичной номинации
Известные попытки классификации производных значений обычно ограничивались выделением двух крупных разрядов, ср. номинативно-производные и переносные значения [Виноградов 1953, с. 3 - 29], номинативно-производные и косвенно-производные [Телия 1981], значения, связанные с основным значением соответственно импликационными и классификационными связями [Никитин 1983], метафорические и метонимические значения. Здесь необходимо отметить существующие расхождения в названиях типов значений. Так, если В.В. Виноградов переносными считает лишь метафорические значения, то многие исследователи переносными называют также и метонимические значения, определяя их как перенос по смежности [Прохорова 1980] в отличие от переносов по сходству.
Рассматривая вопрос о семантической структуре многозначного слова, большинство ученых придерживается того мнения, что в слове можно выделить основное и ряд производных значений [Виноградов 1977, Прохорова 1980, Кузнецова 1982, Новиков 1982, Никитин 1983 и другие]. При этом переносные значения, в том числе и метафорические, попадают в разряд производных значений, и, таким образом, метафора рассматривается как один из видов семантической деривации, образования новых значений и употреблений слов на основе сходства.
Многими авторами отмечалось, что различия между метафорой и метонимией относятся не только к дифференциальным механизмам образования этих тропов1, но и к лексико-семантическим характеристикам данных явлений. То, как связаны между собой значения многозначного слова и каковы механизмы семантической деривации, образования одних значений от других, исследовал М.В. Никитин [Никитин 1983, Никитин 1988]. Он объединил значения многозначного слова содержательными связями. Эти связи того же порядка, что и связи понятий. Понятия не существуют порознь, а, напротив, соединены множественными связями, организующими их в структуре сознания. Эти связи называются концептуальными. Поскольку содержательные связи значений - те же концептуальные связи, необходимо указать основные типы последних - это импликационные и классификационные. Импликационные связи концептов Никитин определял как «когнитивный аналог реальных связей, взаимодействий и зависимостей объективного мира... В конечном счете это отражение связей между вещами, между частью и целым, между вещью и признаками» [Никитин 1988, с. 67]. Однако понятие предполагает, вызывает мысль о другом, т.е. имплицирует другое понятие, если предполагается какая-то зависимость, взаимодействие, связь отражаемых ими сущностей. Наиболее явным примером импликационных связей являются причинно-следственные, но к ним же относятся связи пространственные, временные, отношения частей и целого. Отметим важный момент: связи отражаемых сущностей могут быть однонаправленными и взаимными, но концептуальные связи всегда взаимны, обратимы. Например, не только понятие причины предполагает понятие о следствии, но и наоборот.
