Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ ДЕНОТАТИВНОГО КЛАССА КАК ОСНОВА ОПИСАНИЯ ОСОБЕННОСТЕЙ ОБРАЗНОГО ОСВОЕНИЯ ФРАГМЕНТА МИРА 11
1.1. К определению понятия «эстетическое поле денотативного класса» 11
1.2. Структура эстетического поля денотативного класса 32
ГЛАВА 2. ОБРАЗ ВЕТРА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ XVIII-XX ВЕКОВ 56
2.1. Перцептивные образы ветра в русской поэзии 58
2.1.1. Зрительные образы ветра 60
2.1.2. Слуховые образы ветра 80
2.1.3. Осязательные образы ветра 89
2.1.4. Обонятельные и вкусовые образы ветра 96
2.2. Прагматический компонент образа ветра в русской поэзии 99
2.2.1. Эмоциональный компонент образа ветра 99
2.2.2. Оценочный компонент образа ветра 106
ГЛАВА 3. СПЕЦИФИКА ОБРАЗНОГО ПОЗНАНИЯ МИРА 119
3.1. Олицетворение как способ образной концептуализации 119
3.2. Тропы как способы образной концептуализации 142
3.2.1. Эпитет 143
3.2.2. Метафора, сравнение 153
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 173
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 178
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ 200
- К определению понятия «эстетическое поле денотативного класса»
- Перцептивные образы ветра в русской поэзии
- Олицетворение как способ образной концептуализации
Введение к работе
Лингвистическое изучение поэтического языка осуществляется в двух основных направлениях. Первое направление рассматривает его как особым образом организованный язык, выдвигая в качестве базовой идею эстетического преобразования «обычного», обыденно-практического языка. Представляется, что данный подход уже сформировался. Он выработал свои методики исследования, приоритетной из которых является «проекция необычного употребления на узуальное» [Новиков 2001: 53]. В русле этого направления выполнено большинство работ по лингвистической поэтике [Григорьева 1979; Вознесенская 1984; Бакина, Некрасова 1986; Кожевникова 1986; Цыб 1995 и др.]. Особое место в нем занимает концепция В.П. Григорьева, в которой слово как единица поэтического языка соотносится не только с нормой литературного языка, но и с другими употреблениями того же слова в поэтической речи [Григорьев 1979].
Развитие второго направления лингвистического изучения поэтического языка связано с проблематикой когнитивной лингвистики, в русле которого он рассматривается как своего рода «творческая лаборатория» обыденного языка, в которой «тестируются» разнообразные языковые возможности. С этой точки зрения поэтический язык выступает в качестве «динамического резерва», позволяющего языку изменяться, оставаясь самим собой [Лотман 2001: 556]. Данный подход акцентирует не эстетическую, а гносеологическую функцию поэтического языка, способного «выразить невыразимое». В настоящее время он находится в стадии формирования. Этим объясняется актуальность нашей работы, рассматривающей поэтический язык как способ эстетического познания мира.
В современной лингвопоэтике существуют концепции, представляющие особенности образной интерпретации отдельных денотатов [Илюхина 1999; Виноградова 2000; Иванова 2004 и др.]. С нашей точки зрения, одним из перспективных направлений развития подобных исследований является их
сопряжение с изучением результатов обыденного освоения тех же фрагментов действительности. Такое сопоставление лежит в основе лингвистического изучения поэтического языка, ведь «поэтическая функция языка опирается на коммуникативную, исходит из нее» [Виноградов 1963: 155].
Т.В. Симашко предлагает рассматривать «весь запас смыслов, накопленных языком, как <...> совокупность классов семантических единиц, каждая из которых отражает результаты познанной и осваиваемой человеком единой предметной области - денотативной сферы» [Симашко 19986: 7]. Единицы, фиксирующие результаты познания человеком свойств определенного объекта, образуют денотативный класс, центр которого - базовый фонд - составляют денотативно связанные единицы, отражающие многовековой опыт людей в обыденном освоении данного объекта. Периферию денотативного класса составляют единицы, в которых закрепляются результаты иных способов познания действительности - научного и эстетического. Таким образом, денотативный класс является однородным, так как все его единицы отражают свойства одного и того же объекта, и неоднородным в силу закрепления результатов различных способов освоения мира - обыденного, эстетического и научного [Симашко 1998а: 24-27, 38]. Центральное положение обыденного, научного и эстетического способов познания в когнитивной практике человека объясняется тем, что каждый из них может быть направлен «на предметы любой природы и на мир в целом» [Кузнецова 1994: 50].
Базовый фонд денотативного класса устанавливается индуктивно, путем анализа национальных словарей. Объекты, выделенные многообразными средствами общенародного языка, вероятнее всего, являются значимыми и осваиваются различными способами, в том числе и эстетическим. Следовательно, такой подход позволяет избежать произвольности в выборе объектов для изучения особенностей их образного освоения, выявить значимые фрагменты действительности.
Цель нашей работы состоит в выявлении особенностей эстетического (образного) познания ветра в русском поэтическом языке. Исследователи отмечают значимость данного явления природы для русского сознания. Так, Г.Д. Гачев пишет: «Широкая душа, русский размах — это все идеи из стихии воздуха-ветра... Человек стремится "Туда, где гуляют лишь ветер да я", - не случайно это братское спаривание. Недаром и для ветра, и для русского человека одно действие присуще и любимо: "гулять на воле" - разгуляться, загулять, загул, отгул, разгул. И недаром Гоголь, о душе русского человека говоря: "Его ли душе, стремящейся закружиться, разгуляться", - упоминает действия, которые в равной мере делаются ветром» [Гачев 1988: 212]. Кроме того, выбор в качестве объекта исследования элемента реальности, минимально подверженного фактическому изменению, позволяет четко отграничить изменения в интерпретации и изображении явления от изменений, происходящих с самим явлением.
Поставленная цель определила следующие задачи работы:
Обосновать необходимость введения нового понятия «эстетическое поле денотативного класса», эксплицировать структуру эстетического поля.
Определить пути формирования эстетического поля в поэтическом языке.
Выявить закономерности чувственного отражения ветра в русской поэзии, а также типичные эмоции и оценки, вызываемые данным явлением природы, которые зафиксированы в поэтических текстах.
Проанализировать частотные тропы, включающие единицы денотативного класса <ветер>; выявить устойчивые принципы образной концептуализации ветра с помощью изобразительно-выразительных средств.
Разработать методику описания эстетических особенностей определенного фрагмента языковой картины мира.
Объект нашего исследования — русские поэтические тексты XVIII-XX веков. Мы согласны с мнением В.П. Григорьева, что «язык поэзии (иначе: стихотворный язык) во многих своих потенциях, не всегда сразу же
признаваемых реальных достижениях, не говоря уже о поисках и экспериментах в сфере новых средств высокого художественного познания ("эстетической гносеологии"), как правило, обгоняет язык прозы, определяя особенную широту, свободу, гибкость и подлинную авангардную смелость конкурирующих друг с другом индивидуальных стилей» [Григорьев 2001: 5-6]. Именно это позволило Полю Валери определить поэзию как литературу, «сведенную к квинтэссенции своего активного начала» [Общая риторика 1986: 37].
Мы начинаем с обращения к самому началу русского авторского творчества - к поэзии XVIII столетия. Этот период совпадает с периодом активного формирования норм литературного языка, а значит, и складывания изобразительно-выразительных средств, формирования способов передачи результатов эстетического освоения действительности. Исследователи отмечают, что от поколения к поколению усиливается детализация картин природы, заметно стремление авторов к индивидуализации описываемых явлений и переживаний. Думается, это связано не столько с тем, что человек в течение трех веков становится наблюдательнее, сколько с совершенствованием способов передачи знаний о мире, а также способов его эстетического освоения. Общепринятое деление поэтического языка на периоды (поэтический язык XVIII, XIX и XX веков) [см., например: Баевский 1994: 9-10] можно считать условным, но оно достаточно для целей нашего исследования, так как отражает серьезные изменения принципов образной интерпретации мира.
Предметом исследования является изучение особенностей эстетического освоения ветра, представленных в русской поэзии.
Материалом исследования послужили поэтические высказывания более ста авторов, реализующие образ ветра (около 6,5 тысяч единиц).
В качестве гипотезы исследования было принято то положение, что существуют индивидуальные поэтические образы и образные универсалии. Последние, будучи устойчивыми стереотипами отражения мира, различны для
разных периодов развития русского поэтического языка и могут свидетельствовать об эволюции способов эстетического освоения действительности.
В ходе исследования был использован комплекс методов. Сбор материала осуществлялся методом сплошной выборки, без деления поэтов, как это чаще всего делается, на поэтов первого, второго ряда. Основной метод исследования — моделирование объекта, обладающего эволюционными свойствами. При его описании использовалась полевая методика. При обобщении, систематизации и интерпретации результатов наблюдений применялся описательный метод. Кроме того, были использованы элементы семантико-стилистического, контекстуального и количественного методов анализа, а также общенаучные методы наблюдения, обобщения и сопоставления. Отметим, что современная интегральная парадигма научного знания делает необходимым привлечение не только собственно лингвистических, но и литературоведческих, философских, семиотических, психологических данных.
На защиту выносятся следующие положения:
Эстетическое поле денотативного класса является моделью эстетического освоения фрагмента мира. Со статической точки зрения оно представляет собой совокупность единиц, фиксирующих результаты образного познания мира на определенном этапе развития поэтического языка, с динамической точки зрения эстетическое поле является схемой процесса образного познания действительности.
Эстетическое поле - часть денотативного класса, в котором оно находится на периферии. Это обусловливает неоднородность маргиналий эстетического поля как ключевую особенность его структуры. В эстетическом поле выделяются: ядро, представляющее собой устойчивые способы поэтического освоения фрагмента мира (образные универсалии); центр, состоящий из поэтических формул, характерных для отдельных периодов развития поэтического языка; индивидуально-авторская маргиналия (от лат. margo, inis -край), в которую входят нетипичные (для отдельных периодов или для по-
этического языка в целом) образы; маргиналия, граничащая с базовым фондом денотативного класса.
Существует две стратегии образного познания мира: автологическая (заимствованная из базового фонда денотативного класса) и металогическая (специфическая для поэтического освоения мира). Это связано с включением в эстетическое поле как общенародных, так и индивидуально-авторских языковых единиц, а также с появлением различных типов поэтических формул: поэтических формул, основанных на перцептивных образах ветра, и поэтических формул, воплощенных с помощью изобразительно-выразительных средств.
Принципы чувственного отражения фрагмента мира, которые лежат в основе эмоциональных и оценочных компонентов образа ветра в русском поэтическом языке, можно рассматривать как устойчивые в рамках отдельных периодов развития поэтического языка. Сопоставление различных периодов способствует выявлению их исторической изменчивости, свидетельствующей об эволюции образного освоения фрагмента мира.
5. Изобразительно-выразительные средства являются специальными
приемами образной концептуализации. Специфика познаваемого фрагмента
мира предопределяет выбор способов его эстетического освоения, что позво
ляет говорить об их устойчивости. Образы ветра во все периоды развития по
этического языка создаются с помощью олицетворений, эпитетов, сравнений
и метафор. Основные направления эволюции эстетического освоения при
родного объекта <ветер> проявляются в увеличении арсенала средств олице
творения, в расширении числа эпитетов к единицам денотативного класса
<ветер> и в появлении новых объектов, сопоставляющихся с ветром в рамках
компаративных тропов.
Научная новизна настоящего исследования заключается в том, что в нем показана возможность системного выявления особенностей эстетического освоения фрагмента мира, учитывающая результаты его обыденного по-
знания. Впервые описывается образ ветра в русской поэзии XVIII-XX веков. Выявлены особенности образной концептуализации ветра в русском поэтическом языке. Структурирована эстетическая периферия денотативного класса, показана динамика ее единиц.
Теоретическая значимость исследования состоит в выявлении структуры и динамики эстетического поля определенного денотативного класса, в разработке методики описания эстетической составляющей фрагмента языковой картины мира. Продемонстрирована возможность взаимосвязанного описания результатов эстетического и обыденно-практического познания. Представлен целостный образ ветра как компонент русской поэтической модели мира.
Практическая ценность работы определяется тем, что предлагаемая в работе методика выявления особенностей образного познания фрагмента мира может быть применена при описании эстетического освоения других объектов действительности. Привлекаемый к исследованию материал может быть использован при составлении словаря денотативного класса <ветер>. Материалы, наблюдения и результаты работы могут найти применение при чтении вузовских курсов «Лингвистический анализ художественного текста», «Теория языка», «История русского литературного языка», «История русской литературы», при подготовке спецкурсов.
Апробация работы. По материалам исследования были сделаны доклады и сообщения на Международных научных конференциях (Северодвинск, май 2002; Архангельск, сентябрь 2002; Кемерово, октябрь 2002), Всероссийских научных и научно-практических конференциях (Северодвинск, сентябрь 2003; Пенза, февраль 2004; Соликамск, февраль 2004); Межрегиональных научных конференциях (Кемерово, февраль 2003; Смоленск, май 2004); внутривузовских научно-практических конференциях, проводимых в рамках Ломоносовских чтений (Северодвинск, ноябрь 2001, 2002), на Ломоносовских чтениях аспирантов и студентов (Архангельск, апрель 2002, 2003). Основные положения работы обсу-
ждались на заседаниях кафедры языкознания (2003-2004 гг.) и на совместном заседании кафедр русского языка и языкознания (2004 г.), а также на семинарах аспирантов кафедры языкознания (2002-2004 гг.). По теме исследования имеется 9 публикаций общим объемом 2,4 печатных листа.
Диссертационное исследование выполнено при финансовой поддержке Министерства образования РФ: конкурс грантов 2003 года Минобразования России на соискание грантов для поддержки научно-исследовательской работы аспирантов вузов Минобразования России, проект АОЗ - 1.5 — 284 «Особенности структуры эстетического поля денотативного класса <ветер> (на материале русской поэзии XVIII-XX веков)».
Структура работы. Диссертация состоит из настоящего введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и списка источников.
К определению понятия «эстетическое поле денотативного класса»
На протяжении всего XX века поэтический язык находился в центре внимания лингвистов. Это объясняется не только сложностью его организации и многообразием подходов к изучению данного явления, но и тем новым аспектом научных проблем, который возникает при вовлечении языка художественной литературы в сферу различных исследований. Так, проблема связи языка, мышления и действительности актуальна для языкознания в течение длительного времени. В конце XX века, в результате отказа от ограничения познания рамками научной рациональности, она формулируется и как «вопрос о том образе мира, который воссоздается при функционировании языка в эстетической сфере» [Поцепня 1997: 4].
Выявление особенностей художественного освоения мира представляет собой комплексную задачу. В ней выделяются гносеологический и эстетический компоненты. Гносеологическая составляющая проблемы получила развитие в философских исследованиях [Разумный 1952, Славин 1971, Коршунов 1971, Ермаш 1982, Диалектика 1990, Юламанова 2001 и др.]. А.Я. Зись, характеризуя философию и искусство как взаимно дополняющие и обогащающие друг друга формы духовного освоения действительности, отмечает: «На искусство можно смотреть по-разному, можно говорить о различных его аспектах, но его место в духовной культуре человечества определяется прежде всего тем, что оно есть художественное познание мира» [Зись 1991: 28]. Для филолога особый интерес представляют работы, анализирующие специфику познавательной деятельности человека в сфере художественной литературы [Вартазарян 1970, Самохвалова 1974, Кудряшова 2000]. Рассматривая гносеологическую специфику искусства, ученые-философы пытаются охарактеризовать процесс художественного познания как систему, выявить его механизм, сформулировать критерии истинности данного способа освоения действительности.
Интерес к эстетической составляющей проблемы художественного познания мира проявляли в первую очередь литературоведы. Это представляется вполне закономерным с учетом того, что «в любом литературном явлении так или иначе многообразно и многообразно отражена и преображена реальность» [Лихачев 1981: 3], а «сама история литературного творчества остается неполной, односторонней до тех пор, пока широко не исследованы пути и формы художественного освоения действительности» [Храпченко 1987: 468]. Т.А. Чернышева предлагает отличать понятие «художественная действительность», подчеркивающее «относительную самостоятельность и самоценность художественного мира», от понятия «художественная картина мира», раскрывающего «познавательные возможности искусства, свойственные ему уровень и глубину постижения объективной реальности» [Чернышева 1986: 57]. Если принять названные различия, то можно сказать, что литературоведческие работы направлены на исследование именно «художественной действительности». В частности, в рамках интересующей нас тематики, они связаны с выявлением функций пейзажных мотивов в образной системе произведения, с созданием типологии пейзажей, с изучением индивидуально-авторских особенностей описаний природы [Пигарев 1966; Шайтанов 1989; Эпштейн 1990 и мн. др.].
Понятие «художественная картина мира» получает развитие преимущественно в лингвистических работах, так как «изучение языка в аспекте его гносеологического содержания - одна из важных задач языкознания» [Кол-шанский 1980: 4]. При этом необходимо учитывать, что, «как показывает опыт лингвистики и когнитивной науки, мыслительные категории практически неотделимы от языковых категорий» [Баранов, Добровольский 1997: 14].
Современные лингвистические исследования эстетического освоения мира в основном ведутся в рамках изучения индивидуальных стилей писателей, отражающих их мировидение (поэтических моделей мира) [Гаврикова 1992, Малышева 1997, Валиева 1998, Тильман 1999, Нефедова 2001, Ранчин 2001, Носовец 2002 и др.]. Заметим, что данное направление возникло еще в начале XX века. Так, в работе А. Белого из книги «Поэзия слова» - «Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы» (1916) - ставится задача произвести «опыт сравнения слов, живописующих образы неба, месяца, солнца, воздуха и воды в поэзиях Пушкина, Баратынского, Тютчева» [Белый 2001: 481] с целью выявить «индивидуальные разности зрения» [там же].
Перцептивные образы ветра в русской поэзии
Чувственный компонент является основой образного познания. Это очевидно как для поэтов (Б.Л. Пастернак писал, что искусство «складывается из органов восприятия» [Пастернак 1990: 315]), так и для исследователей художественного мышления (к примеру, С.Л. Рубинштейн видит задачу искусства в том, чтобы «растормозить, демаскировать всю полноту чувственных свойств предмета» [Рубинштейн 1997: 108]).
Перцептивные образы играют важную роль в художественном творчестве. Г.А. Гуковский, называя Г. Державина первооткрывателем в новой русской поэзии подлинного материального мира, пишет: «Он ... воспринимает и выражает в слове мир зримый, слышимый, плотский мир отдельных, неповторимых вещей. ... Он видит детали, конкретные мелочи чувственно ощущаемой действительности, он любовно вглядывается в них и ищет необычайно точных слов для их обозначения. Трудно оценить теперь значение переворота, произведенного в этом отношении Державиным» [Гуковский 1999: 353]. Определение ведущих сенсорных сфер художников слова позволяет исследователям выявлять специфику поэтического мира автора. Так, говорят о существовании визуальной доминанты в картинах мира С. Есенина [Некрасова 1995: 429—430] и В. Набокова [Носовец 2002: 13], о преобладании слуховых образов у Е. Баратынского [Невзглядова 2000: 60]. Л.В. Карасев отмечает, что «в мире Гоголя ... важнее видеть, чем трогать, герои Достоевского - заложники слуха. У Пушкина на равных правах и в равных пропорциях присутствуют все человеческие чувства и ощущения, однако прикосновение, вещественный контакт обладают в его мире возможностями, которых нет у "обычных" зрения и слуха» [Карасев 2001: 392].
Особый интерес представляет определение того, «что из воспринимаемого мира может выражаться в языке, и каким закономерностям это выражение подчиняется» [Рузин 1994: 79], а также анализ специфики определенных перцептивных образов у различных авторов (например, работа А. Белого «Пушкин, Тютчев и Баратынский в зрительном восприятии природы» [Белый 2001] или исследование О. Кушлиной «От слова к запаху: Русская литература, прочитанная носом» [Кушлина 2000]).
Задача данного параграфа состоит в выявлении устойчивых принципов чувственного отображения ветра в русской поэзии XVIII-XX веков. Основное внимание при этом сосредоточивается на физических свойствах этого явления природы: какие характеристики ветра закрепляются в различные периоды развития поэтического языка, так как любое познание, особенно эстетическое, избирательно. Несомненно, что результаты освоения любого объекта зависят от особенностей познающего субъекта. Поэтому наш анализ направлен «от субъекта»: мы рассматриваем поэтические образы ветра как основанные на том или ином модусе перцепции (зрении, слухе, осязании, обонянии и вкусе). Заметим, что целесообразность подобного подхода косвенно подтверждают и призывы поэтов, в которых используются глаголы направленного восприятия, например: Увидь, как легкий здесь зефир / Прекрасну розу лобызает (Княжнин) или Послушай,... как жалуется ветер /В железных дымоходах (Антокольский).
Олицетворение как способ образной концептуализации
Сопоставление выступает в качестве основного механизма познания мира в силу того, что «все, что человек воспринимает органами чувств, и все, что является результатом его мыслительной деятельности (от целостных картин мира до отдельных признаков и свойств, отвлеченных от реалий, до расчлененных конкретных впечатлений) может соединяться в нашем сознании ассоциативно» [Сеченов 1947: 190]. Эта способность человека к разнообразным сопоставлениям позволяет философам называть сравнение «самым универсальным, самым очевидным, но вместе с тем и самым скрытым, подлежащим выявлению элементом, определяющим форму познания ... и гарантирующим богатство его содержания» [Фуко 1994: 66]. С логико-психологической точки зрения сравнение (сопоставление) рассматривается как основная функция мышления. «Связывая два содержания сознания и признавая их сходными или различными, мы производим сравнение. Всякое суждение есть результат предшествующего сравнения» [Брокгауз, Ефрон 2002: 548].
Интерес лингвистов к сравнению объясняется тем, что «компаратив-ность является одной из универсальных языковых категорий, присутствующих в любом языке, а также познавательной категорией человеческого сознания вообще. Способность сравнивать органически входит в процесс человеческого познания и находит отражение в языке» [Леэметс 1988: 93]. Н.Д. Арутюнова отмечает, что «везде в значении и употреблении слов можно видеть следы сравнения предметов, признаков, отношений, событий и ситуаций» [Арутюнова 1979: 170].
Включение художественных текстов в круг лингвистических исследований, интерес к поэтической функции языка привели к анализу структуры образа, в основе которой лежит принцип сравнения. Так, И.В. Арнольд выделяет в структуре образа следующие составляющие: 1) обозначаемое; 2) обозначающее; 3) основание сравнения; 4) отношение между обозначаемым и обозначающим; 5) техника сравнения как тип образного выражения; 6) грамматические и лексические особенности сравнения [Арнольд 1981: 76].
Итак, сравнение (сопоставление) - это основной механизм познания. В основе его функционирования лежит то, что «не все объекты легко доступны для нашего мышления, не обо всем мы можем составить отдельное, ясное и четкое представление. Наш дух вынужден поэтому обращаться к легко доступным объектам, чтобы, приняв их за отправную точку, составить себе понятие об объектах сложных и трудно уловимых» [Ортега-и-Гассет 1990: 72]. Представляется, что ветер - объект, особенности образного освоения которого мы рассматриваем, как раз и относится к числу таких «сложных и трудно уловимых» для концептуализации элементов реальности. Это связано с его особой физической природой (ветер - это движение масс воздуха, который представляет собой невидимую газообразную субстанцию).
Сравнение органически присуще образному познанию. Н.А. Кожевникова отмечает: «В мире, основанном на соответствиях, выделяются две области, изображение которых держится на параллелизме. Это внутренний мир человека и внешний мир, в первую очередь мир природы» [Кожевникова 1986: 86]. Показательно, что современные словари поэтического языка в основном направлены на представление того, «что с чем сравнивается» [Павлович 1999; Иванова 2004]. Вероятно, что специфика образного мышления определяется тем, что область «сопоставимого» не ограничивается «однопо-рядковыми» (соизмеримыми) сущностями, как в логическом (практическом) мышлении.
А.Н. Веселовский писал: «Человек усваивает образы внешнего мира в формах своего самосознания... Мы невольно переносим на природу наше самоощущение жизни, выражающееся в движении, в проявлении силы, направляемой волей; в тех явлениях или объектах, в которых замечалось движение, подозревались когда-то признаки энергии, воли, жизни. Это миросозерцание мы называем анимистическим; в приложении к поэтическому стилю, и не к нему одному, вернее будет говорить о параллелизме. Дело идет не об отождествлении человеческой жизни с природною и не о сравнении, предполагающем сознание раздельности сравниваемых предметов, а о сопоставлении по признаку действия, движения» [Веселовский 1989: 101]. С учетом этого представляется закономерным широкое распространение сопоставлений ветра с живыми существами. Тенденция к олицетворению - характерная черта поэзии. А.И. Белецкий полагал, что сопоставление с живыми существами - универсальное свойство поэтической речи: «Бессознательные, неизбежные олицетворения древнейшей поры становятся сознательным поэтическим приемом позднейшей эпохи. Эти олицетворения внушает природа самого языка; инстинкт персонификации в живых языках неискореним, какие бы успехи ни сделало научное мышление» [Белецкий 1923: 270]. По наблюдениям Н.В. Павлович, «отождествление с живым существом является самым частым в русском поэтическом языке и имеет место почти для всех понятий» [Павлович 1999, 1: XXXII]. Современные психологи, анализируя феномен субъектного восприятия природных объектов, предлагают два объяснения его причин. Формально-логическое объяснение состоит в том, что «субъект на всех уровнях отражает лишь тот фрагмент мира, который представляет собой иную форму его собственной природы» [Дерябо 2002: 51]. Содержательно-психологическое объяснение связывает распространенность олицетворений с потребностью человека «в субъект-субъектном взаимодействии, то есть общении» [там же].
