Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Кодикологическое и палеографическое описание рукописи Кодикологическое описание 19-26
1.1. Место хранения рукописи, содержание, утраты текста, переплет
1.2. Книгохранительные пометы и шифры
1.3. Пергамен и разлиновка листов, чернила, сохранность кодекса, количество и состав тетрадей
1.4. Художественное оформление рукописи, заставка, заголовки и инициалы
1.5. Записи на книге
1.6.Палеографическое описание 27-49
1.7. Состав букв и общая характеристика письма
1.8. Особенности письма (почерков), позволяющие датировать рукопись
концом XIV в.
1.8.1. Употребление е якорного вместо е йотированного; форма букв ч, э/с, йотированных, *k и др.
1.8.2. Буквы "вычурного" рисунка
1.8.3. Отсутствие признаков II южнославянского влияния
1.9. Проблема выделения почерков в тексте
1.9.1. Литтеральные и экслиттеральные признаки
1.9.2. Литтеральные отличия третьего почерка
1.9.3. Литтеральные отличия 1, 2 и 4 почерков
1.9.4. Экслиттеральные различия почерков
1.10. Оформление конца строки
1.11. Строчные и надстрочные знаки
1.12. Выводы о палеографических особенностях рукописи
Глава 2. Особенности графической системы памятника 50-65
2.1. Общая характеристика графической системы
2.1.1. Употребление графем гласных
2.1.2. Употребление графем согласных
2.2. Правописание сокращенных слов
2.2.1. Основные способы сокращения
2.2.2. Сокращение с помощью выносных букв
2.2.3. Сокращение путем усечения одной или нескольких конечных букв
2.2.4. Сокращение путем усечения окончания и выноса одной из конечных букв в междустрочье
2.2.5. Сокращение слова до начальной буквы
2.2.6. Сокращение слов разными способами
2.3. Описки
Глава 3. Фонетико-орфографические особенности списка 66-157
3.0. Основные факторы, влияющие на орфографию текста Отражение восточнославянских фонетических особенностей 69-110
3.1. Передача *dj, *zdj, *zdj, *zg'
3.2. Передача *tj, *кґ
3.3. Вариативность начальных гласных оу-ю в словах
3.4. Начальные е-о
3.5. Рефлексы сочетаний губных cj (/ epentheticum)
3.6. Начальные *ort, *olt
3.7. Передача праславянских сочетаний типа "TORT
3.8. Правописание букв ъ и ь
3.8.1. Правописание ъ, ь и о, с на месте этимологических редуцированных в корне слов
3.8.2. Правописание сочетаний типа *TbRT
3.8.3. Употребление букв -к, ь. и о, е в предлогах, приставках и суффиксах
3.8.3.1. Приставки (предлоги), исконно оканчивавшиеся на -т>
3.8.3.2. Приставки (предлоги), не имевшие исконно на конце -ъ
3.8.3.3. Характер употребления букв ъиов приставках
3.8.3.4. Употребление букв редуцированных в суффиксах
3.8.4. Т.ИІ.В окончаниях
3.8.5. Правописание букв редуцированных перед энклитиками
3.8.6. Правописание ъ. (о), ь (с) в существительных, за которыми следуют указательные местоимения тг и сь
3.8.7. Правописание *к, ь на конце строки
3.8.8. Редуцированные ъ, ь перед/(напряженные редуцированные)
3.9. Правописание сочетаний кы, гы, \ы и кн, ги, \и
3.10. Правописание и-ы после приставок на согласную
3.11. Частные орфографические явления
3.11.1. Написание, слова "истина"
3.11.2. Удвоение гласного -и- внутри слова
3.11.3. Удвоение гласного -и. Обозначение йотации
3.12. Итоги Отражение диалектных фонетических особенностей 111-157
3.13. Отражение местных языковых особенностей, и проблема соотнесения
рукописи с определенной диалектной территорией Отражение диалектных фонетических явлений в системе вокализма
3.14. Употребление'li
3.14.1. Мена'Ь-м
3.14.2. Мена-Ь-е
3.15. Мена о-а
3.16. Мена е-и
3.17. Особый рефлекс *tbrt в дороісаша
3.18. Утраты гласных
3.18.1. Утрата начальных гласных
3.18.2. Отражение отпадения конечных гласных
3.19. Орфография отдельных слов
3.20. Итоги Отражение диалектных фонетических явлений в системе консонантизма
3.21. Отражение позиционного озвончения и оглушения согласных
3.22. Отражение позиционного смягчения согласных
3.23. Отвердение конечных согласных
3.23.1. Отвердение конечного м' Ч
3.23.2. Отвердение конечного т в окончаниях 3 лица презеиса
3.24. Мена глухих и звонких согласных в сильной позиции
3.25. Мена букв, обозначающих / не обозначающих мягкость согласных
3.26. Передача фонемы/j/
3.26.1. Утрата/
3.26.2. Обозначение/ перед и
3.27. Пропуски и утрата согласных
3.27.1. Пропуск согласных внутри слова
3.27.2. Пропуск согласного в
3.27.3. Отпадение конечных согласных
3.28. Мена сонорных согласных
3.29. Качество шипящих и ц
3.29.1. Употребление ц и ч
3.29.2. Вопрос о шепелявенье
3.29.3. Обозначение долгих шипящих
3.30. Орфография отдельных слов
3.31. Итоги
3.31.1. Возможные причины отсутствия мены шипящих и свистящих в Типогр. № 18
Глава 4. Морфологические особенности Типогр. № 18 158-229
4.0. Задачи и структура морфологического описания
4.1. Особенности субстантивного склонения
4.1.1. Диалектные морфологические формы
4.1.2. Взаимодействие *й- и *о-склонений
4.1.3. Выражение одушевленности
4.1.4. Формы Зв. падежа
4.1.5. Взаимодействие И. и В. падежей *о-склонения муж. рода мн. числа
4.1.6. Прочие особенности существительных *о-склонения
4.1.7. Флексия -и в И.-В. падежах мн. и Р. ед. числа мягкой разновидности *д-склонения
4.1.8. Особенности склонения консонантных основ
4.1.8.1. Флексии существительных на -тель, -арь, -апипъ
4.1.9. Итоги
4.2. Особенности адъективного склонения
4.2.1. Отражение новых местоименных флексий
4.2.2. Флексия -ые (< ьгк) в Р. ед. жен. и В. мн. числа
4.2.3. Стяженные и нестяженные формы
4.3. Особенности местоименного склонения 4.3.1. Местоименные прилагательные
4.4. Склонение личных и возвратного местоимений
4.5. Формы дв. числа
4.6. Личные формы глагола
4.6.1. Презенс
4.6.2. Формы повелительного наклонения
4.6.2.1. Нетематические глаголы
4.6.2.2. Тематические глаголы
4.6.3. Формы прошедшего времени
4.6.3.1. Имперфект
4.6.3.2. Аорист
4.6.3.3. Мена форм аориста и имперфекта
4.6.3.4. Формы перфекта
4.6.3.5. Формы плюсквамперфекта
4.6.4. Сослагательное наклонение
4.6.5. Итоги
4.7. Неличные формы глагола. Инфинитив и супин
4.8. Причастия
4.8.1. И. падеж действительных причастий настоящего времени
4.8.2. Образование действительных причастий прошедшего времени от глаголов на суффиксальный -/
4.8.3. Формы косвенных падежей и И. падежа ед. числа жен. рода
4.8.4. Именные причастия дв. числа
4.8.5. Флексии именных и членных причастий И. падежа мн. числа муж. рода
4.8.6. Нарушение согласования между существительными и именными причастиями
4.8.7. Формы причастий страдательного залога
4.8.8. Итоги
4.9. Некоторые особенности употребления неизменяемых слов
4.10. Итоги
Глава 5. Из синтаксиса 230-247
5.1. Особенности употребления Р. падежа
5.2. Употребление И. падежа вместо Р.
5.3. Мелкие особенности употребления падежей
5.4. Употребление есть в качестве удостоверительной частицы
5.5. Особенности согласования подлежащего со сказуемым
5.6. Употребление союза и между причастием и личной формой глагола
5.7. Употребление причастия в позиции личной формы глагола
5.8. Нарушения в употреблении оборота "Дательный самостоятельный"
5.8. Частица и
5.10. Выражение отрицания
5.11. Выводы
Заключение 248-255
Список сокращений 256-257
Библиографический список использованной литературы 258-271
Приложение
Фотографические снимки рукописных листов
- Место хранения рукописи, содержание, утраты текста, переплет
- Употребление графем гласных
- Основные факторы, влияющие на орфографию текста Отражение восточнославянских фонетических особенностей
Введение к работе
0.1. Диссертационное исследование посвящено комплексному описанию рукописи из рукописного собрания РГАДА, фонд № 381 - Типографского Евангелия № 18.
Древние славянские рукописи и по сей день привлекают пристальное внимание ученых различных областей науки: историков, археографов, лингвистов, палеографов и др., благодаря разнообразной научной и историко-культурной информации, содержащейся в них. Сведения, получаемые из рукописей, разнообразны: от всеобщих материалов по русской истории до частных моментов истории книгопроизводства и книжной культуры. Особый интерес при этом представляет изучение рукописного материала для лингвистов и палеографов, ведь именно на нем формируется основной фундамент научных знаний по истории древнерусского языка и письма. Рукописи служат непосредственным источником и для изучения специфики норм церковнославянского языка.
За последние два века сохранение, изучение и введение в научный оборот древнейших книжных памятников составляет одну из главных задач исследователей. Каждая рукопись, по точному замечанию В.М. Щепкина, "есть первоисточник или новый факт знания, который имеет значение для специалистов" (Щепкин, 1999, 177). Особую ценность при этом имеет комплексное описание и изучение всех параметров рукописи: ее внешнего вида, письма, языка, текста. Такой подход способствует взвешенному решению задач, связанных с атрибуцией памятника, выявлению специфики местной книжной традиции, а также установлению связей данной рукописи с другими, что приводит в конечном итоге к выявлению ее места в историко-культурном процессе. Многочисленные исследования, проделанные с целью изучения рукописных памятников, подтверждают правильность такого подхода.
Особо следует отметить важность изучения рукописных текстов с точки зрения истории церковнославянского языка. Долгое время рукописные тексты рассматривались главным образом с точки зрения отражения в них диалектных особенностей древнерусского языка той или иной области. Бытовало мнение, что церковнославянский язык на Руси был единым и вопросам его местных
разновидностей уделялось мало внимания. Однако еще в начале прошлого века один из крупнейших исследователей древнерусского литературного языка Н.Н. Дурново впервые поставил проблему необходимости самостоятельного изучения литературных норм памятников древнерусской книжности: "Нередко в работах, посвященных анализу правописания старинных памятников, цсе написания памятников сводятся к двум источникам: написаниям оригинала и передаче живого произношения писца. Несомненно, такой подход ошибочен <...> при анализе старинных памятников со стороны их правописания и языка первой задачей исследователя является определение норм литературного языка и правописания (курсив наш. - И.П.), какими руководились их писцы..." (Дурново, 1933/ 2000, 643, 647). Аналогичную же мысль высказывает и А. Вайан: "При изучении церковнославянских языков нужно прежде всего усвоить их орфографические нормы, которые так же неустойчивы, как и старославянские" (Вайан, 2002, 31). Н.Н. Дурново отмечал, что орфографические нормы памятников "различались не только по областям (ср. чешский вариант старославянского языка с ц и ^ из общеславянских *tj, *dj, болгарский с шт и жд и русский с щ и ж и т.д.), но и по школам...[например], в Новгороде одни писцы могли придерживаться норм, выработанных в самом Новгороде, другие брали себе за образец киевские нормы" (Дурново, 1933/2000,647).
Выявление и изучение норм церковнославянского языка является одним из основных вопросов при лингвистическом исследовании рукописи . Важно установление характера книжной нормы как таковой и определения, насколько в ней представлена (если представлена вообще) местная языковая традиция .
Церковнославянский язык оставался литературным языком Древней Руси эпохи средневековья (Дурново, 1969, 35; Виноградов 1934, 7; Успенский, 2002, 23 и др.). При этом он не был единым на территории древнерусского государства, потому что
1 Как отмечает Б.А. Успенский, при изучении литературного языка на первый план выходит изучение книжной
нормы, т.к. литературный язык "по своему исходному смыслу язык книжный, т.е. нормированный, связанный с
грамотностью, с книжным учением. Литературный язык связан при этом со специальной книжной нормой. Тем
самым, история литературного языка - это история нормы" (Успенский, 2002, 7-8).
2 К сожалению, вопрос о местных традициях церковнославянского языка остается до сих пор недостаточно
разработанным в научной литературе. В настоящий момент нет полновесных работ, где бы описывалась
специфика церковнославянской традиции той или иной области Древней Руси. Если своеобразие живых
говоров описано в настоящее время вполне удовлетворительно, то специфика местных книжных традиций
северо-западной, северо-восточной, южнорусской и др. областей требует еще подробного исследования.
русский извод церковнославянского языка формировался при непосредственном участии различных говоров. Процесс формирования специфических древнерусских норм связан с адаптацией книжного языка на русской почве: "отдельные языковые признаки (древнерусского языка. - И.П.) усваивались церковнославянским языком русской редакции, т.е. входили в норму этого языка <...>, в процессе этой адаптации и образуется специальная норма русского церковнославянского языка..." (Успенский, 2002, 80-81). Древнерусские говоры иногда заметно различались в языковом отношении, что накладывало отпечаток и на книжный язык. Однако в силу консерватизма книжных норм местные различия могли не проявляться в памятниках церковнославянского языка. Как отмечает Б.А. Успенский, "обзор признаков русской редакции церковнославянского языка позволяет выделить локальные орфографические особенности. Так, для южных рукописей специфичны написания шч, жм, отражение нового ятя и нового о украинского типа, для северных рукописей — написание жг, отражение нового о великорусского типа. Эти отличия, однако, не определяют признаки самостоятельных редакций церковнославянского языка: они характеризуют варианты, допустимые (но не обязательные) в пределах единой нормы" (Успенский, 2002, 191).
Характер книжной нормы, наличие или отсутствие в ней местных черт объясняется, вероятно, не только различными установками писцовых школ, но и во многом связан с жанром книжного памятника. Уровень, или степень нормированности языка в литургических книгах была выше, чем, например, в четьих. Так, Н.И. Толстой выделяет 14 литературных жанров, в которых по-разному проявляется степень строгости книжных норм. Наверху представленной им пирамиды располагается наиболее строгая в отношении церковнославянской языковой нормы конфессионально-литургическая литература, в ней представлено наименьшее число и локальных черт. Внизу помещается бытовая письменность, которая создается уже преимущественно на живом языке без церковнославянского (Толстой, 1988, 168). Между этими полюсами располагается вся остальная литература, в которой представлены церковнославянские и русские языковые особенности, возрастающие или убывающие в зависимости от приближения к одному из полюсов.
Говоря о строгости норм богослужебных канонических книг, Б.А. Успенский отмечает, что Евангелия "наиболее показательны для суждения о литературном (церковнославянском) языке... [т.к. в них] нормы литературного языка соблюдались особенно тщательно. Именно на такие тексты ориентируются древнерусские книжники, употребляя церковнославянский язык, именно они задают норму этого языка" (Успенский, 2002, 91). Литургическая литература и, в первую очередь, Евангелия, являются образцовыми текстами, наиболее последовательно воспроизводящими языковые нормы церковнославянского языка данного периода, на которые ориентировались создатели оригинальных древнерусских произведений: слов, житий, летописей и т.д. В этом состоит особая ценность изучения именно Евангелия как образцового церковнославянского текста. Стоит также заметить, что Евангелия типа полных апракосов были наиболее распространенными на Руси: такие рукописи, по данным Л.П. Жуковской, составляют около 30% от всех сохранившихся книг XI-XIV вв. (Жуковская, 1973а, 357). Именно они наиболее важны для изучения особенностей древнерусского извода церковнославянского языка. И именно поэтому предметом исследования данной работы выбрано полноапракосное Евангелие XIV в. из собрания РГАДА, фонд 381, № 18, которое до сегодняшнего дня не было всесторонне изучено.
0.2. История интересующей нас рукописи ясно прослеживается лишь с конца XVII в., когда в 1679 г. по приказу патриарха Иоакима она была доставлена в числе крупной партии пергаменных кодексов, поступивших из различных псковских монастырей, на Московский печатный двор (Покровский, 1916, 19-20)3. На интересующем нас кодексе имеется ярлык псковского Середкина (Сироткина) монастыря. Перед отправкой в Москву, как считает А.А. Покровский, все рукописи были помечены (или на них были приклеены ярлыки), откуда взята рукопись. В Москве рукопись хранилась в специально созданной на Печатном дворе Типографской библиотеке. В 1788 г. по указу Екатерины II значительное количество кодексов из Московской синодальной библиотеки было передано в Синодальную (бывшую Патриаршую) библиотеку, а в 1934 г. часть этого рукописного собрания (в
3 Как отмечает А.А. Покровский, 25 июля 1679 г. в Москву на Печатный двор было доставлено по официальным документам 112 старинных книг (по неофициальным - не менее 114) (Покровский, 1916, 19-20). Среди них - наша рукопись.
числе которого и наша рукопись) поступило в ЦГАДА (ныне РГАДА), где и хранится до сих пор (Каталог ЦГАДА, Т. 1, 5-6).
До отправления в Москву история рукописи остается практически неизвестной. Единственным указанием на место ее пребывания до XVII в. служат богослужебные пометы, сделанные на последнем листе почерком XV века. В них содержатся диалектные черты древнепсковского говора: шоканье "[п]о вождвиж" 'после Воздвижения' и губно-губное [w] "оу велкыи пшс" 'в Великий пост'. На основании данных помет можно предполагать, что в XV в. рукопись хранилась в псковской земле. Других записей, указывающих на какие-либо перемещения рукописи, покупку или вклад ее, нет. Исходя из этого можно предполагать, что рукопись с XV по XVII вв., вплоть до отправки в Москву, пребывала в псковской земле. Не исключено, что она была там же и написана. Ее владелец, Середкин (Сироткин) монастырь, ярлык которого сохранился на одной из крышек переплета, существовал уже в XIV в., как явствует из исторических документов. Первое упоминание о нем встречается в выходной записи Параклитика 1386 г.: "В л'Ь? 6894 списаны кышд кннгы сига къ стлху лпслу Петру и Плвлу на Сиротькино" (Лабутина, 1985, 185; Столярова, 2000, 352-353)4. Не исключено, таким образом, что и эта книга писалась именно для Середкина монастыря.
Как отмечает Л.В. Столярова, Середкин монастырь в XIV - нач. XV вв. вряд ли мог иметь собственный скрипторий, потому что заказывал богослужебные книги в других местах (Столярова, 1999, 120). Сведения об этом известны из двух кодексов, специально заказанных для этого монастыря, один из которых был переписан дьяком новгородского Софийского собора Стефаном Засковичем, а другой - дьяком "святого Михаила" Данилой (Столярова, 1999, 120). Возможно, таким образом, что данное Евангелие также создавалось на заказ для Середкина монастыря, где оно и хранилось потом до конца XVII в. Производство на заказ за пределами Пскова и его ближайших окрестностей подтверждается и языковой спецификой памятника. В нем
В исследованиях П.М. Строева и А. Ратшина, посвященных истории древнерусских церквей и монастырей, также указывается на существование Сереткина (в других описаниях встречается также название Сироткина) Петропавловского мужского монастыря под Псковом (Строев, 1877,400). А. Ратшин отмечает, что Сироткин монастырь, расположенный в двух верстах от Пскова, на правом берегу реки Великой, был упразднен в 1764 г. (Ратшин, 2000,414).
отсутствуют ярко выраженные древнепсковские черты: шоканье, цоканье, мена у-в и др. (см. подробнее 3.31, 3.31.1).
0.3. В работах ученых прошлого века представлен ряд отдельных
наблюдений, касающихся языка, текста и внешнего вида Типогр. № 18. Впервые на эту рукопись обратил внимание Н.М. Каринский, который описал некоторые ее диалектные особенности в книге "Язык Пскова и его области в XV в." (Каринский, 1909, 146-147). В работе В.В. Виноградова "Очерки из истории звука *Ь в севернорусском наречии" (Виноградов, 1923) рассматривается "ятевая ситуация" в рукописи. Особенности евангельской редакции, представленной в Типогр. № 18, отражены в трудах Г.А. Воскресенского (Воскресенский, 1894, 1896) и Л.П. Жуковской (Жуковская, 1968, 1974, 1976). В работе А.А. Покровского исследовано, откуда и каким образом данная рукопись попала в Москву на Печатный двор. Краткое палеографическое описание Типогр. № 18 представлено в работе Н.В. Волкова (Волков, 1897, 95, 23). Автор относит рукопись (по авторской нумерации № 132) к рубежу XIV-XV вв. Палеографические описания приводятся также в двух современных каталогах рукописных книг: Каталоге ЦГАДА, Ч. 2, 159-160 и в Сводном каталоге славяно-русских рукописей XIV в. (Каталог XIV в., 285-286). В обоих рукопись датируется серединой XIV в.
Отдельные упоминания о рукописи в связи с тем или иным фактором ее истории, содержания или языка содержатся также в работах А.А. Шахматова, 1915, 158; В.Н. Шумилова, 1954, 95; Л.В. Столяровой, 1999, 120; Б.А. Успенского, 2002, 221 (см. об этих частных замечаниях ниже, в соответствующих разделах настоящей работы). Других исследований, связанных с описанием или изучением Типогр. № 18, нам не известно.
Н.М. Каринский, первым из исследователей обративший свое внимание на этот кодекс, предположил на основании ярлыка псковского Середкина монастыря и приписок XV в., что он псковского происхождения. При этом автор отметил, что диалектная специфика в рукописи представлена слабо: практически нет специфических псковских написаний с меной с-ш, полностью отсутствует мена букв ц-ч, отражающая цоканье. Единственный пример псковской мены ж-з, который приводит Н.М. Каринский, - (Зверзении 'отверженные', вряд ли может считаться надежным случаем отражения шоканья (об этом см. 3.29.2). Но при этом автор
приводит важный пример северо-западной формы хл*Ьб« 10г2і(1)5 с окончанием -е в И. падеже *о-основ муж. рода: лзт. єсмь хл'Ьбе животный (Каринский, 1909, 147). Анализируя диалектные особенности рукописи, Н.М. Каринский приходит к выводу, что "Евангелие № 18 Типогр. библиотеки представляет несколько иной тип языка, чем большинство псковских рукописей этого времени..." (Каринский, 1909, 204, 206). В языке Типогр. № 18 "замечается смешение севернорусских особенностей с западнорусскими (т.е. белорусскими)" (Каринский, там же). Автор предлагает выделять в особую диалектную группу такие древнепсковские говоры, в которых заметно влияние западнорусского языка.
В результате всестороннего изучения псковских рукописей XV в. Н.М. Каринский приходит к выводу о широком диалектном разнообразии древнепсковских говоров. "Нужно признать, - пишет он, - что диалектических разнообразий на небольшой псковской территории было не мало" (Каринский, 1909, 202), "...мы нередко замечаем отличия, заставляющие нас делать предположение о диалектическом разнообразии древнепсковских говоров..." (Каринский, 1909, 201), "мы даем описание... псковских памятников, по которым, как нам кажется, можно составить некоторое понятие о важнейших фонетических и морфологических особенностях десяти диалектических единиц псковской языковой территории" (Каринский, 1909, V). Однако при всем многообразии диалектных образований на территории древней псковской земли рукопись № 18 (Син. тип.) оказалась не похожей ни на одно из них, она во многом выделяется своей диалектной спецификой из круга других древнепсковских памятников.
В исследовании В.В. Виноградова (Виноградов, 1923) материал рукописи, совместно с другими памятниками, приводится в качестве иллюстрации древнепсковской мены *Ь-и. В.В. Виноградов отмечает, что в псковских памятниках переход *к в и происходит не всегда, "а лишь при наличии благоприятствующих условий". Такими условиями надо считать: 1) положение *Ь перед /, например: первые', 2) перед слогом с последующим / как под ударением, так и без него, например: пикии, дивици; 3) в конечном открытом слоге, главным образом, в формах locativ'a, например: въ црстви, в народи (Виноградов, 1923, 252). Кроме того, В.В.
5 О правилах передачи рукописных примеров и оформлении ссылок см. 0.6.
Виноградов указывает на мену букв е-и в Типогр. № 18 в praesentis'e и др. грамматических формах глаголов, допуская, что она может отчасти быть связана с аканьем в говоре (Виноградов, 1923, 385, 386). В.В. Виноградов приводит также форму дщири 93Г24 с заменой е-и под ударением, но указывает на ее сомнительный характер (Виноградов, 1923, 389).
Другой аспект изучения данной рукописи, связанный с историей поступления рукописи на Московский печатный двор в XVII в., раскрывается в книге А.А. Покровского (Покровский, 1916). На Печатном дворе рукописью занимался батырщик Федор Семенов6. Как отмечает А.А. Покровский, каждый счетчик просматривал только определенную партию рукописей, в частности Федор Семенов занимался только псковскими рукописями. На основании данных ярлыка Середкина монастыря и имени счетчика А.А. Покровский считал, что кодекс поступил на Печатный двор из Пскова7.
Еще один аспект изучения Типогр. № 18, связанный с вопросами текстологического анализа, находит отражение в работах Г.А. Воскресенского (Воскресенский, 1894; 1896) и Л.П. Жуковской (Жуковская, 1968; 1974; 1976). Г.А. Воскресенский относит данный список (по авторской нумерации - Бзб) ко второй, древнерусской редакции евангельского текста, сложившейся не позже конца XI или начала XII в. (Воскресенский, 1894, 53). Сюда же относится и большинство древнерусских полных апракосов. Во главе этой группы автор ставит Мстиславово Евангелие XII в.
В работах Л.П. Жуковской рукопись Типогр. № 18 относится к мстиславовскому типу и классу полных аракосов, к VIII семье (Жуковская, 1968, 269, 313 таблица). Как отмечает исследовательница, это самая многочисленная среди других семья апракосов, "особенно широко в ней представлены рукописи XIV в. и последующих" (Жуковская, 1968, 269). Особенности этой семьи автор видит в следующем: "дни недели начинаются с понедельника; характерно наличие дополнительных чтений на
6 Федор Семенов прослужил на Печатном дворе батырщиком с 1659 по 1689 гг. (Покровский, 1916, 34).
7 Всего из псковского Середкина монастыря, как предполагает А.А. Покровский, в 1679 г. было доставлено пять
книг (все они сейчас хранятся в РГАДА, ф. 381). В партию входили: Евангелие XII-XIV вв. "Саввина книга"
(№ 14); Евангелие XIV в. (№ 18); Паремейник XIV-XV вв. (№ 56); Шестоднев XIV в. (№ 67); Минея
праздничная XIV в (№ 136). Среди этих книг оказались такие уникальные памятники, как "Саввина книга" и
Изборный Октоих 1374 г., широко известный благодаря припискам, которые оставил на полях один из писцов
рукописи - поп Савва (см. Каринский, 1917; Столярова, 1999, 108-116).
дни после воскресения 16-й недели по понедельник, причем дни с понедельника по пятницу пополнены соответствующими же чтениями на понедельник - пятницу 15-й недели н[ового] л[ета]" (Жуковская, там же).
Л.П. Жуковская отмечает одну очень важную особенность, встречающуюся в месяцеслове Типогр. № 18: названия месяцев июнь и июль перемещены в нем: вначале идет июль, а за ним следует июнь, притом что чтения соответствующих месяцев сохраняются (лл. 926,в в рукописи). К сожалению, значительная часть месяцеслова в рукописи утрачена. Сохранившаяся часть начинается с июньского чтения на Рождество Иоанна Предтечи (24 июня по старому стилю). "Начало этого месяца утрачено, поэтому мы не можем точно установить, название какого месяца было там написано. Однако на л. 92об. названия месяцев следуют в таком порядке: июнь, август, что делает предположение о том, что перед июнем был месяц июль весьма убедительным" (Жуковская, 1968, 232). Такое расположение месяцев могло бы расцениваться как простая описка писца, но интересно, что такая же особенность представлена и в некоторых других Евангелиях, в частности в Списком. «Впервые такую важную деталь, - пишет Л.П. Жуковская, - отметил Г. Крыжановский, описывая язык Лаврского Евангелия XIV в. Он пишет: "Особенность месяцеслова состоит в том, что месяц июль помещен тотчас после мая, раньше июня, но это, вероятно, ошибка писца"» (Цит. по: Жуковская, 1968, 232) . К сожалению, отмечает Л.П. Жуковская, Г. Крыжановский не указал, изменены ли места самих чтений или только названия месяцев. По мнению исследовательницы, последовательность расположения месяцев в месяцеслове служит существенной приметой, по которой можно группировать рукописи славянского полного апракоса (Жуковская, 1968, 232).
0.4. Основной целью данной работы является комплексное изучение древнерусской рукописи Евангелия № 18, включающее описание ее кодикологических, палеографических, графико-орфографических, фонетических и грамматических - морфологических и синтаксических - особенностей. На основании этого делается вывод о месте ее создания и уточняется датировка рукописи. Наряду с
8 С Лаврским Евангелием Типогр. № 18 объединяет также палеографическая особенность - наличие недописанных букв (см. 1.8.2). Оба памятника созданы приблизительно в одно и то же время. Сопоставление их имело бы важное значение, но к сожалению, указанная рукопись хранится на территории Украины, что создает дополнительные трудности для ее изучения.
этим устанавливаются особенности церковнославянской нормы данного памятника и решается вопрос об отражении в ней местной специфики.
Работа выполнена в русле традиции, представленной в классических исследованиях Л.П. Жуковской (1957), Т.Н. Кандауровой (1957), О.А. Князевской (1957), посвященных описанию древнерусских церковнославянских памятников. Новизна и актуальность данной работы определяются прежде всего введением в научный оборот ранее всесторонне не описанного памятника Типогр. № 18. С другой стороны, новизна работы определяется еще и тем, что в классических работах этого типа давалось палеографическое и фонетико-орфографическое описание рукописи, здесь же описываются и ее грамматические особенности. Это нам представляется важным, т.к. именно на грамматическом уровне в рукописи обнаруживаются некоторые характерные диалектные особенности и выявляются особенности книжной нормы ее переписчиков.
0.5. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения и приложения. В первой главе описываются внешние особенности кодекса, определяется количество почерков и дается их описание. Во II главе исследуются графические нормы данного памятника, здесь же представлен разбор написаний, представляющих механические описки. В главе III разбираются орфографические нормы рукописи. Глава состоит из двух частей: первая посвящена анализу орфографии памятника в целом, исследованию общих черт древнерусского извода, представленных в нем; вторая - изучению отраженных в рукописи диалектных особенностей. IV глава посвящена описанию морфологических норм рукописи. В V главе раскрываются синтаксические особенности списка. В заключении суммируются выводы предыдущих глав, решается вопрос о времени и месте создания рукописи и устанавливается специфика норм церковнославянского языка данного текста. После этого приводятся списки сокращений и цитируемой литературы. В Приложении даются снимки отдельных рукописных листов.
0.6. Примеры из Типогр. № 18 воспроизводятся славянским кириллическим шрифтом с сохранением всех основных особенностей графики и орфографии. Буквы гласных: л - а - га; є - к - е; ov - tf - к» - у; w - о - о; и - Ї; тл - ы и практически все буквы согласных, употребляемые при цитировании, соответствуют рукописным
графемам. Буквы м и юс малый сокращенные, будучи вариантами букв л\ и а, в главах, посвященных языковому описанию, переданы обычными вариантами, однако в тех главах, где необходимо передать их реальное изображение (главы 1, 2), данные буквы передаются особыми знаками, идентичными рукописным: «^ и /t. Индивидуальные палеографические особенности писцов также не передаются (они проиллюстрированы только в специальных главах, посвященных графике и палеографии рукописи).
При цитировании некоторые графические особенности, не существенные для понимания текста, даются упрощенно. Так, всевозможные лигатуры воспроизведены обычными буквами (но диграф от всегда обозначается буквой \ії). Строчные и надстрочные знаки: точки, спиритусы, знаки сноски, паерок и т.д. при цитировании опускаются, однако титла всегда сохраняются. Буквенное и простое титла различаются.
Сокращенные слова воспроизводятся в соответствии с орфографией оригинала, сокращения не раскрываются. Выносные буквы и буквы, приподнятые в рукописи в междустрочье на конце строки, передаются в виде верхнего индекса.
Конец строки обозначается традиционно одной косой чертой, а конец страницы — двумя.
При цитировании рукописных примеров после каждого из них указывается полный формуляр. Вначале приведен номер листа, затем - столбца (столбцы а, б помещаются на лицевой стороне листа, столбцы в, г - на оборотной), далее следуют номер строки, обозначенный в виде нижнего индекса, и номер писца в круглых скобках. Например: п'Ьназь 17вс>(1) означает, что слово находится на обороте 17-го листа в левом столбце на девятой строке и принадлежит первому писцу.
Ссылки на издания приводятся в соответствующих местах в круглых скобках.
Место хранения рукописи, содержание, утраты текста, переплет
В настоящее время рукопись содержит 98 пергаменных листов, пронумерованных арабскими цифрами в правом верхнем углу черными чернилами, вероятно, XIX в. Пагинация сплошная, но имеется один литерный лист (1-60, 60А, 61-97).
Утраты. Текст сохранился неполностью: в середине книги утрачено 11 тетрадей11. Утраченная часть располагалась между 12-й и последней 24-й тетрадями по сохранившейся первоначальной нумерации.
Содержание. В первых 12 тетрадях (лл. 1в-60Аг, 61а-90г) содержатся евангельские чтения на все дни недели от Пасхи до 7-й недели "нового лета"12 включительно. Текст обрывается на воскресном чтении 7-й недели: "їсСгь же оуслышдвъ (Зв кщАвт» ему..." (Лк.VIII.50). Утрачены части Евангелий от Луки, Марка и часть месяцеслова. После утраты на л. 91а текст начинается чтением на Рождество Иоанна Предтечи (24 июня по ст. ст.) словами: "...нглт» (лнгслъ (?) - И.П.) ре4 ему лат» єсмь. ГАврилт» стоіа пред БМЬ" (Лк.1.19). Месяцеслов, расположенный на лл. 91а-946, включает указание памяти русским святым Борису и Глебу (24 июля) — л. 92в. Далее следуют Евангелия утренние воскресные - лл. 94б-96г; Указатель чтений утренних воскресных Евангелий от Пасхи до недели Всех Святых - лл. 97г-97а; Указатель евангельских чтений "на всякую потребу" - лл. 97а,б; Указатель евангельских чтений по гласам - л. 97об.13 Переплет. Дошедший до нас переплет XVII в. сделан из досок толщиной « 1 см, корешок его утрачен. Отколоты небольшая часть внутренней стороны верхней доски (вероятно, в процессе крепления тетрадей к переплету) и нижний край нижней доски. Обрез окрашен в красный цвет.
В верхнюю крышку переплета, вероятно, была врезана икона (см. Каталог ЦГАДА, 159; Каталог XIV в., 286), от которой в левом верхнем углу сохранился фрагмент диаметром « 1,2 см на левкасе с паволокой14.
Крышки переплета (верхняя - кроме вставной доски) были, вероятно, обтянуты тканью. На нижней крышке сохранились волокна малиновой материи, а на обеих крышках - остатки клея и пятна краски от материи. На внутренней стороне нижней крышки вверху имеется также небольшой фрагмент другой ткани, плотной с набивным рисунком, размером « 2,5 х 1,5. Застежки утрачены, от них сохранилось два медных спенька. На месте, где крепились застежки, остались глубокие проколы, в одном из них сохранился обломок гвоздя.
Блок книги распадается на две части: лл. 91-97 прикреплены к нижней крышке переплета. Тетради сшиты в корешке косичкой (всего корешок имеет девять прошивок) и прикреплены к переплету путем протягивания нитей внутрь доски, которые затем выводились наружу и прошивались по левому краю доски на расстоянии 1,5 см от края.
Книгохранительные пометы и шифры. На крышках переплета сохранились бумажные ярлыки с шифрами и записью места хранения книги. Так, к внутренней стороне верхней крышки приклеен бумажный ярлык, написанный скорописью XVII в.: "кнга Середкина мнтря". Ниже помещается ярлык с номером 18. На корешке приклеена бумага с надписью коричневыми чернилами (XIX или XX в.) Еван..лїс и номером 19, поставленным простым карандашом. На нижней крышке переплета остались следы ярлыка (вероятно, Середкина монастыря) синей бумаги со следами коричневых чернил.
На л. 1 сохранилась запись счетчика Печатного двора Федора Семенова: "рг листа щитал батыщик 0едор...Семенов". Запись показывает, что по прибытии на Печатный двор рукопись имела 163 листа; соответственно уже после доставки в Москву в ней было утрачено 65 листов15. Утрата произошла до XIX в. - до времени, когда рукопись была пронумерована, т.к. имеющаяся нумерация не фиксирует пропусков.
Ниже, после записи Федора Семенова, оставлена запись Афанасия Скиады выцветшими черными чернилами: "Videtur viphy cecuo ia". Внизу простым карандашом поставлен номер в виде дроби .
Пергамен и разлиновка листов. Кодекс написан на пергамене форматом в лист, равным 29,5 х 22 см. Это не первоначальные размеры листов: при переплете они были незначительно обрезаны с трех сторон. На это указывают частично срезанные сноски, записи, проколы для разлиновки листов и номера тетрадей по правому "и нижним полям (см. лл. 16об., 17, 91, 97об. и т.д.).
Употребление графем гласных
Указанные слова сокращаются разными способами. "Известно четыре способа сокращения слов в русской графике: 1) пропуск букв, главным образом, гласных; 2) частичный пропуск букв и частичный вынос их над строкой; 3) усечение окончания слова; 4) сокращение слова до одной начальной буквы" (Чаев, Черепнин, 1947, 142). Первые два способа имеют название контракция, третий - суспенсия, четвертый известен под названием сигла (Там же, 142).
Путем контракции без выноса букв в междустрочье в Типогр. № 18 сокращается значительная группа слов, среди них: АНГЛТ», ЕЪ бог , влг-, БЛЖНЪ, ГДЬ, ГЛАТИ, двдт», ДША, кнзь, л\ти, мчнкъ, мртвый, МЛТВА, ИБО, HHTJ, и ць, смрть, снЧ, спет», оучикт», члкъ, прркт», црквь, оучтль и другие. Они всегда пишутся под титлом. При переносе сокращенного слова на другую строку возможна постановка двух титл над словом, например: чл/вкъ IBH-ISO), ЧЛ/ВКОМТ» 32В2З(2), чл/вци 77аі2(2), цр/квн Ьмь 73бі(2). Без титла отмечены единичные формы: нее Исусе 40аб(2), о чн/комт. 33бэ(2), глше глаголаше 59BS(2). Не исключено, что титло здесь могло со временем стереться или же быть пропущено по невниманию писца.
Исключением из правила является орфография слова весь в значении поселок и рос? , которое нередко пишется с опущением титла, например: клїзь вси 15бі(1).
Весь поселок без титла отмечено также на лл. 45бг4(2), 64вг(2), 83г22(2); весь рас; - на лл. 39б9(2), 40а25(2), 49а,6(2), 55в14(2), 56в27(2), 67а20(2), 67б6(2), 88аі2(2). Гораздо реже весь встречается в написании под титлом, например: всь поселок л. 33б21(2), рас; 44г(2), 45а(2).
Формы всь без титла известны уже старославянским и ранним древнерусским памятникам (см. Каринский, 1909, 167-169; Шахматов, 1915, 256; Селищев, 2001, 284). Всь отмечено в новгородской рукописи кон. XIV в. (ГИМ, Барс. № 619, лл. 22r2g, 236, 262в2з); в южнорусской рукописи Жития св. Саввы (лл. 15ю, 37g, 145іб, 1552, 257ig (Виноградов, 1968, 156)); в ЕвЕвсевиевом50 (лл. 35, 40об., 89, 90, 86об. (Голоскевич, 1916, 33)) и т.д.
Существуют различные точки зрения, объясняющие написание всь. По мнению Ч. Грибла, всь в старославянских памятниках является, скорее всего, орфографической условностью, связанной с тем, что в период их создания в живой речи было невозможно сочетание звуков ее-. Такое сочетание, пишет Ч. Грибл, не произносилось, поэтому написание всь (и днь. - И.П.) без титла и без ь в старославянских памятниках было условным, не отражающим реальное произношение этих слов. В действительности же ь в этих словах в эпоху создания старославянских памятников не мог не произноситься (Gribble, 1989, 1-15).
Аналогичную позицию разделяет и Б.А. Успенский. По его мнению, пропуск редуцированного в слове всь (а также в ряде других: КНАЗЬ, кто, много, книгл и т.д.) в русских церковнославянских рукописях до середины XII в. представляет собой "определенную орфографическую традицию": "совершенно очевидно, что в произношении этой формы ни о каком выпадении гласного в первом слоге не может быть и речи" (Успенский, 2002, 136).
По мнению A.M. Селищева, И. падеж ед. числа всь появился в старославянских памятниках под влиянием косвенных падежей этого слова: вс-го и др. Из старославянских памятников это написание было заимствовано потом и древнерусскими книгами (Селищев, 2001, 284).
Н.М. Каринский, анализируя древнепсковские рукописи конца XIV-XV вв., отмечает нередкое появление в них написания всь. без титла, что, по его мнению, становится орфографической традицией некоторых древнепсковских книг (Каринский, 1909, 167-169). По мнению Н.М. Карийского, форма всь в И. падеже муж. рода более древняя для псковской письменности по сравнению с ВЕСЬ; последняя же была введена в псковскую письменность в XV в. (Каринский, 1909, 167).
Основные факторы, влияющие на орфографию текста Отражение восточнославянских фонетических особенностей
Начиная с XII в., когда складывается основной канон древнерусского церковнославянского правописания, важную и определяющую роль в его формировании играют орфографическая традиция (правила) и книжное произношение, которые могли различаться в разных областях Древней Руси. Это приводило к появлению местных разновидностей церковнославянской нормы, которые могли быть зафиксированы в книжных памятниках. Выявление их является неотъемлемой частью при исследовании Типогр. № 18.
По мнению большинства ученых, ведущую роль в процессе формирования древнерусской орфографии играло книжное произношение. Как отмечает Б.А. Успенский: "можно утверждать, что до второго южнославянского влияния орфография в общем ориентировалась - в большей или меньшей степени - на книжное произношение, ему подчинялась и им проверялась..." (Успенский, 2002, 118).
На существование особого книжного произношения первым обратил внимание А.А. Шахматов. Он писал: "Между живой русской речью и письменным языком оказывалось средостение в виде [...] церковного произношения. Переписчики, контролируя списываемые оригиналы известным им церковным произношением, произношением для них авторитетным, для них самих обязательным, стали отступать при переписке от своих оригиналов; но [...] делая такие отступления, полагали, что отступают в пользу церковного языка, не заботясь о том, что вместе с тем эти отступления сближали письменный язык (в некоторых чертах) с живым народным произношением" (Шахматов, 1910-1912, I, 191). Книжное произношение в определенных чертах совпадало с живой речью, а в каких-то отличалось от нее. Одним из таких отличительных пунктов было особое произношение редуцированных. В ранний период церковнославянского языка редуцированные как в сильной, так и в слабой позициях читались как гласные полного образования (Шахматов, 1915, 268-269). После падения редуцированных традиция чтения ъ и ь как гласных полного образования постепенно утрачивается. "Падение редуцированных в живой речи постепенно отражается на правописании церковных книг, и буквы ъ и ь перестают произноситься" (Успенский, 1991, 146). В позднедревнерусский период остатки прежнего произношения закрепляются лишь в церковнославянских словах и формах, которые не имели соответствующих коррелятов в живой речи.
Однако уже в XIV в., по мнению Б.А. Успенского, возможно, складывается новое книжное произношение, в котором гласные ъ и ь в определенных позициях "начинают читаться как редуцированные звуки (гласные призвуки типа шва), которые, возможно, совпадают по звучанию с бывшими редуцированными живой русской речи" (Успенский, 2002, 152). Позиции эти образовываются преимущественно на морфемных швах, где складывались сложные для произношения консонантные группы и возникала угроза ассимиляционных изменений или упрощения согласных (Успенский, там же). Подобные изменения, как известно, не допускались в книжном произношении, что заставляло обращать особое внимание как на написание, так и на произношение в данных позициях. Писцы были особенно внимательны к тому, чтобы в указанных позициях писались буквы ь и ъ - "в противном случае при чтении искажался фонетический облик слова" (Успенский, там же). Особое произношение еров практически не отражалось в корнях, где нормы в целом соответствовали живому произношению (Успенский, 2002, 154).
Помимо орфографии редуцированных, особое книжное произношение писцов регулировало, вероятно, написания щ. на месте праславянских //, kt , употребление начальных є, л в соответствии с русскими о, я, написание неполногласных сочетаний и начальных рд-, лл- в соответствии с русскими ро-, по- и др. Единичные отступления в этих пунктах от сложившейся традиции следует, вероятно, относить на счет влияния живого произношения писцов. В таких пунктах, как написание ж из праславянских сочетаний dj, написания с / epentheticum и др., книжное произношение писцов, скорее всего, совпадало с живым. Отражение восточнославянских фонетических особенностей Рукопись, как уже отмечалось, написана четырьмя писцами, орфографические нормы которых в целом одинаковы, что с большой долей вероятности свидетельствует о том, что все писцы принадлежали одной писцовой школе. Рассмотрим основные характеристики церковнославянской орфографии, представленные в рукописи.
Передача dj, zdj, zgj, zg\ В соответствии с праславянским сочетанием dj все писцы употребляют ж, что было характерно для норм русского извода XII-XIV вв. (Дурново, 1969, 37-38; Успенский, 2002, 128 и др.), например: преже 31віз(2), вижь Згю(1), прихождху 5а23(1), вслжснъ 5а25(1), нужлстл Заи(1) и т.д. Отмечено только два примера написания жд на месте dj: ту/ждих ъ, туждинх 52гз-5(2). Обе формы представляют собой архаичные (туждиихт» - нестяжешюе прилагательное) написания, передающие, вероятно, южнославянскую орфографию (ср. написание т- в корне тужд- , характерное в основном для ранних русских рукописей, во многом копировавших написания болгарских оригиналов (Дурново, 1933/ 2000, 678)). Корень туж- с начальным т-, кроме этих примеров, больше не встретился в рукописи ни разу (см. ниже 3.2). Данные формы воспринимались писцом как книжные и, вероятно, перешли в рукопись из протографа.
