Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исходные инвариантные характеристики масонской символики и контекст ее использования 17
1.1. Лингвистические особенности масонского текста 17
1.2. Модель языковой картины мира масонов 33
1.3. Коммуникативные и языковые особенности масонской клятвы 62
1.4. Коммуникация и слово в восприятии и практике масонов 81
1.5. Определение и функции масонского символа 107
1.6. Проблема идентификации символа 130
Выводы по I главе 144
Глава П. Вербальное усвоение масонской символики в языке русской художественной литературы XVIII - начала XIX веков 147
IIЛ. Репрезентации масонских символов в стихотворных текстах 147
П.2. Репрезентации масонских символов в прозаических текстах 185
Выводы по II главе 276
Глава III. Вербальное осмысление масонской символики в языке русской художественной литературы XIX века 280
ПІЛ. Изменение типов репрезентации и полисемии масонских символов 280
Ш.2. Расширение спектра коннотативных значений масонских символов в языке В.Ф. Одоевского 306
III.3. Масонская символика как инструмент создания многозначности текстов в языке А.С. Пушкина 340 Ш.4. Функции масонских символов в языке А.Ф. Писемского 361
Ш.5. Репликации масонских символов в языке Л.Н. Толстого 375
Выводы по III главе 397
Глава IV. Вербальное переосмысление масонской символика в языке русской художественной литературы XX - начала XXI веков 401
IV. 1. Конституирующая роль масонских символов в языке М. Волошина 401
IV.2. Масонская символика в функции эстетической модели в языке А. Белого 432
IV.3. Полифункциональное включение масонских символов в тексты Н. Гумилева 462
IV.4. Репрезентации масонских символов в иронических контекстах С. Черного 475
IV. 5. Масонская символика в художественных текстах конца XX начала XXI веков 484
Выводы по IV главе 508
Заключение 512
Литература
- Модель языковой картины мира масонов
- Определение и функции масонского символа
- Репрезентации масонских символов в прозаических текстах
- Расширение спектра коннотативных значений масонских символов в языке В.Ф. Одоевского
Введение к работе
Актуальность темы данного исследования определяется рядом взаимосвязанных положений собственно лингвистического и общекультурного (а также теоретического и прикладного) характера, которые до настоящего времени в рамках языкознания не получили целостного разрешения и последовательной интерпретации.
1. Вопрос о факторах, лежащих в основе формирования литературного языка и языка русской художественной литературы (далее – ЯРХЛ) приобрел в современной лингвистике первостепенную значимость. Круг рассматриваемых в связи с этим проблем включает в себя и исследование различных символических систем. ЯРХЛ в своей целостности содержит одновременно несколько символических систем (античную, египетскую, христианскую и др.), существенно определяющих специфику его бытования и воздействия на языковой коллектив. Выявление характера их эстетически направленного, коммуникативно и художественно ориентированного функционирования представляет собой теоретическую проблему, решение которой позволит дополнить совокупность общих закономерностей развития ЯРХЛ. В рамках этой проблемы хронологически локализованная, достаточно консервативная и относительно замкнутая масонская символика (далее в различных грамматических формах – МС) является системой, результат исследования которой может способствовать выработке общей модели существования локальных семантико-стилистических групп в рамках ЯРХЛ в диахронии.
2. На протяжении двух с половиной веков МС устойчиво и достаточно частотно включается в ЯРХЛ. Она содержится в текстах (А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого и др.), которые, в силу того, что контакт с ними предопределен системой лингвистического образования, представляют собой обязательный компонент тезауруса большинства носителей русского языка, и в произведениях (М. А. Волошина, А. Белого и др.), которые, не являясь таковыми, демонстрируют очень высокую степень проявления образцовых эстетических и языковых характеристик и востребованности. Такое использование не может не оказывать прямого воздействия на уровень и характер языковой компетентности, на различные формы речевого поведения, включая продуцирование новых текстов, и на мировоззрение представителей языкового коллектива. Между тем описания этих многочисленных, в художественном и коммуникативном отношении весомых и значимых случаев носят эпизодический, избирательный и разрозненный характер, не позволяющий дать адекватную оценку реальной функциональной нагрузки и роли МС в ЯРХЛ.
3. Идиостили ряда авторов, использовавших МС, издательская деятельность Н. И. Новикова и его соратников, проводившаяся в рамках регулярного масонства, оказали влияние на развитие русского литературного языка. В частности, содействовали проникновению в него абстрактной философской, эзотерической и герменевтической терминологии. Поэтому рассмотрение обозначенной проблемы будет способствовать выявлению особенностей этого влияния.
4. Наличие внутриязыковой омонимии и развитой полисемии, оказывающих существенное влияние на степень адекватности восприятия и интерпретации того или иного текста приёмником информации, выдвигает теоретическую проблему идентификации языковой единицы (выявления механизмов ее верного прочтения). Например: в строчках из известного романса «Белой акации гроздья душистые // Ночь напролет нас сводили с ума» и в строчках Черубины де Габриак «Тубала медную печать // Или акацию Хирама?» слово акация имеет существенно различные значения: в первом случае – ‘дерево, напоминающее о безвозвратно ушедшей юности’, во втором – ‘центральный масонский символ, фиксирующий содержание одной из главных масонских легенд’. Эта проблема нуждается в дополнительном исследовании.
5. МС в исторической ретроспективе является лексико-семантическим комплексом, заимствованным (привнесенным) в ЯРХЛ во второй половине XVIII века масонами, практикующими художественное творчество и ориентированными на эстетическое мировосприятие. По этой причине ее анализ будет способствовать решению актуальной проблемы, связанной со способами и путями адаптации заимствованных единиц в ЯРХЛ под влиянием свойственных ему закономерностей.
6. Исследования внутриязыковой лакунарности актуализируют необходимость описания единиц, представленных в различных функциональных разновидностях языка или ограниченных в своем употреблении именно ими. Например: в рамках русского литературного языка на месте масонских терминов грубый камень, обработанный камень, уйти на восток вечный и др. наличествуют лакуны. Необходимость анализа таких единиц диктуется потребностью целостного описания лексики русского языка с учетом всего многообразия лексико-семантических вариантов.
7. Текстологические и герменевтические проблемы, связанные с потребностями академического и школьного комментирования художественных текстов, включающих МС, среди которых значителен удельный вес классики, входящей в обязательный общекультурный фонд носителей русского языка. Например: «Пророк» А. С. Пушкина.
8. Собственно идеологические проблемы, связанные с оценкой масонства как социокультурного явления, которые остаются актуальными и не могут быть решены без семантически достоверного описания того инструментария, которым пользовались сами масоны. Так, до сих пор часто оценка масонства носителями языка в различных сферах (от бытовой до научной) соответствует известной пушкинской формуле: «У нас журналисты бранятся именем романтик, как старушки бранят повес франмасонами и вольтерьянцами – не имея понятия ни о Вольтере, ни о франмасонстве». Между тем по возможности строгое описание МС, то есть базовых для масонов понятийных категорий, может способствовать замещению такой оценки более адекватной.
9. Актуальность лингвопоэтики в качестве инструментария лингвистического анализа художественного текста. Существенные достижения лингвопоэтики в последние десятилетия вовсе не отменяют того, что некоторые ее аспекты, в частности связанные с анализом и интерпретацией текста как относительно замкнутого целого, а также выявлением внутренних и внешних функций составляющих его компонентов, нуждаются в последующем уточнении и развитии.
10. Не относится к числу решенных и вопрос об особенностях и статусе символов, фиксируемых средствами естественного языка. Способы его решения, кроме непреодолённых до сего времени терминологических разночтений, характеризуются широким спектром точек зрения на природу символа, подчас отождествляющих его с иными преобразованиями в рамках ЯРХЛ или, напротив, уравнивающих со словом в традиционном понимании.
11. Требует развития и детализации актуальное для лингвистики второй половины XX и начала XXI веков осмысление языковых форм через призму их восприятия носителями языка.
Актуальность, отчетливая дискуссионность и недостаточная мера разработанности перечисленных выше вопросов позволили избрать объектом исследования язык русской художественной литературы как динамическую систему, отражающую (в том числе и) специфику языкового сознания масонов в качестве особой коммуникативной группы. Предметом же исследования считать вербальные репрезентации масонских символов в языке русской художественной литературы. К их числу относятся, например, агапа, агент, Адам, адамова голова, Адонаи, Адонирам, акация, алтарь, архей, Архитектон вселенной, астральный план, Астрея, балдахин, безмолвие, белый, брат, братство, дети вдовы, дождь идет и мн. др.
При этом предметом исследования являются не только прямые номинации этих символов, но и иные различные (и разнообразные) способы их репрезентации. Например: в строчках из стихотворения С. К. Маковского «Посвящение» «Три раза странствую. И тьма грозна, // И огненную прохожу стихию» символ путешествие назван посредством описательной конструкции с синонимической заменой, символ тьма назван прямо, а символ испытание огнем назван посредством перифрастической замены. Таким образом, предметом исследования являются все способы репрезентации МС, от словесных до текстовых, от прямых до опосредованных, от буквально сохраняющих исходную масонскую семантику до трансформирующих ее в том или ином плане.
Сам предмет рассматривается, в первую очередь, с семантической и функциональной точек зрения, но также освещается в аспектах синтагматики и прагматики. Учет всех этих аспектов позволяет достигнуть полного, достоверного, содержательно адекватного и информативного описания.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования –выявление, комплексное и целостное описание и содержательная интерпретация характера репрезентации и функционирования МС в ЯРХЛ, которые проводятся в диахроническом аспекте посредством последовательной экспликации особенностей использования МС на различных синхронных срезах и сопоставления их между собой.
Исходя из поставленной цели, в рамках исследования решаются следующие задачи:
1. Реконструкция и описание системы языковых единиц, взаимосвязанная и взаимообусловленная совокупность которых является для масонов базовой моделью (или базовым кодом) их восприятия окружающего и внутреннего мира во всем многообразии его проявлений.
2. Выявление семантических особенностей масонского символа и тех функций, которыми его наделяют масоны в практике своих орденских работ и с которыми они, вследствие этого, соизмеряют использование символа в продуцируемых ими самими текстах.
3. Формулировка и реализация критериев, которые позволяют отграничивать МС от омонимичных единиц и тем самым создают базу для адекватного восприятия единицы в рамках того или иного текста.
4. Выявление различных способов формальной реализации МС в текстах.
5. Анализ способов содержательной репрезентации МС в художественных текстах масонов XVIII века, то есть на начальном этапе их функционирования в ЯРХЛ, проводимый с учетом контекстных связей, приоритетности употребления, характера оценки, функций и взаимодействия с художественными преобразованиями.
6. Обнаружение и экспликация специфических черт масонских текстов в качестве единиц коммуникативного пространства, характеризующих специфику восприятия их авторами масонских доктрин.
7. Формулировка и реализация механизма текстового анализа, позволяющего последовательно оценить и выявить функции символа в рамках конкретного художественного текста.
8. Аналогичный анализ на базе корпуса текстов ЯРХЛ XIX – начала XXI века, проводимый с учетом ретроспективного сопоставления с предшествующей традицией.
9. Выявление общих закономерностей развития и направления характера изменения и трансформации системы МС в ЯРХЛ.
Материал, который был проанализирован автором, и используемые процедуры анализа, помимо перечисленных основных задач, позволяют решить ряд дополнительных, которые, оставаясь в рамках строго понимаемой лингвистики, одновременно имеют семиотический статус:
1. Выявить аксеологическую модель, которую используют масоны применительно к атрибуции тех или иных единиц.
2. Установить функцию системы МС в целом для масонов в качестве когнитивной модели.
3. Подразделить символы на оценочные и внеоценочные и охарактеризовать специфику тех и других.
4. Выявить локальные, фиксируемые языковыми формами противоречия между общей концепцией масонского мировосприятия и характером масонских работ.
5. Эксплицировать оценку восприятия масонства тем или иным автором.
Методы исследования. Осуществление цели и задач работы достигается при помощи использования ряда собственно лингвистических и семиотических методов, применение которых обусловлено тем, какой именно сегмент материала и в каком аспекте на том или ином этапе исследования оказывается в сфере анализа.
Метод концептуального анализа состоит в комплексном описании различных способов репрезентации символа и позволяет выявить наличествующие в текстах актуальные для локального художественного пространства и для всего ЯРХЛ в целом ценностно значимые понятия и охарактеризовать их с содержательной стороны.
Оппозитивный и дистрибутивный методы предполагают установление характера противопоставления и типов распределения (взаимной координации) символов в тексте и позволяют выявить степень и особенности системного взаимодействия МС между собой в границах микро- и макроконтекстов. Комплексное использование указанных методов дает возможность осуществить целостный анализ текстов и получить адекватные выводы относительно текстовой специфики, с одной стороны, и особенностей использования МС на том или ином этапе развития ЯРХЛ, с другой.
Контент-анализ состоит в выявлении степени актуальности конкретного символа для текста и позволяет оценить значимость того или иного понятия для совокупности текстов.
Функциональный анализ предполагает определение роли единицы для той системы, в которую она включена, и позволяет выявить функцию конкретной единицы в составе единицы более высокого уровня и более сложной организации.
Метод выявления оценочного статуса языковой единицы заключается в вычленении оценочного значения, сопровождающего единицу в представлении (или по желанию) автора текста и дает возможность определить, какой оценке подвергается символ или их совокупность.
Частотный анализ состоит в подсчете количества употреблений единицы в заданных границах и позволяет выявить количественные характеристики словоупотреблений.
Семантический анализ заключается в экспликации лексического значения единицы и позволяет истолковать значение символа в его контекстном употреблении и инвариантной представленности.
Механизм контекстной идентификации символа позволяет отграничить символ от омонимичных языковых единиц.
Текстовый анализ заключается в сегментации текста на самостоятельные в содержательном отношении фрагменты и позволяет эксплицировать семантику текста или его отдельного сегмента.
Используются также экстралингвистические комментарии.
Все эти методы находятся в отношениях взаимной дополнительности, а выдвижение на первый план какого-либо из них обуславливается тем, насколько рассматриваемые тексты были для исследователя изначально понятными (прозрачными и проницаемыми). Применение перечисленных методов не отменяет использования традиционных способов лексикографического толкования слов, которые по своей природе часто представляют собой неформализованные применения выработанных в рамках этих методик приемов.
Степень разработанности затрагиваемых в исследовании вопросов неравнозначна. Объект и предмет исследования находятся на пересечении нескольких областей: истории литературного языка, лингвопоэтики, истории масонства, теории символа, истории масонской литературы. Каждая из этих областей в отдельности представлена большой совокупностью работ разного достоинства и глубины, но все эти работы могут восприниматься, в первую очередь, как исходная фактическая и/или методологическая база для исследования. Различные этапы истории русского литературного языка в интересующем нас аспекте рассматривали В. В. Веселитский, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, В. М. Живов, В. Д. Левин, Б. А. Успенский и др. Лингвопоэтика как научная дисциплина получила обоснование в трудах В. П. Григорьева, Н. А. Кожевниковой, А. Б. Пеньковского и др. История масонства, включающая описание его обрядовой стороны, персоналий, этапов развития, особенностей того или иного периода или стороны деятельности, представлена значительным количеством исследований историков, среди которых актуальными для настоящей работы являются труды С. В. Аржанухина, Г. В. Вернадского, Н. П. Киселева, М. Н. Лонгинова, Д. Д. Лотаревой, А. Н. Пыпина, Д. Д. Робинсона, А. И. Серкова, Т. О. Соколовской, О. Ф. Соловьева, В. И. Старцева, А. Э. Уайта, М. П. Холла и др. В области теории символа целенаправленно работали, в первую очередь, философы, семиотики и лингвисты: Н. В. Иванов, Л. Ф. Крапивник, А. Ф. Лосев, Ц. Тодоров, Л. Ф. Чертов, Е. В. Шелестюк и др. К описанию масонской литературы предметно обращались литературоведы: И. Ю. Виницкий, О. М. Гончарова, Г. А. Гуковский, Г. А. Давыдов, Н. Д. Кочеткова, А. Н. Левицкий, Л. Дж. Лейтон, Ю. М. Лотман, А. А. Морозов, Н. И. Николаев, В. И. Новиков, Н. К. Пиксанов, А. В. Поздеев, М. Л. Ровнер, В. И. Сахаров, А. С. Янушкевич и др. Работы этих и других исследователей, представляя несомненный интерес для тех областей, в рамках которых они осуществлялись, проблематику настоящего исследования затрагивают только фрагментарно. Соответственно, учет полученных ими результатов осуществляется в приложении к области проводимого лингвистического анализа.
Новизна исследования состоит в том, что впервые с использованием строгих методов был последовательно и детально проанализирован большой корпус единых в семантическом отношении МС, имеющих различное языковое воплощение и оказывающих существенное влияние на развитие ЯРХЛ и на носителей языка. Выявлена специфика включения этих фактов в ЯРХЛ, их роль, продуцируемые ими смыслы, место в системе изобразительных средств, их взаимодействие и развитие. Показано многообразие способов включения МС в тексты. Продемонстрированы функции МС от частных текстовых до общих, свойственных всей совокупности единиц в языковом пространстве и в сознании носителей языка.
Теоретическая значимость работы определяется рядом положений, сформулированных, апробированных и доказанных в ходе исследования. Представлена общая система масонской символики как структурно организованной совокупности сложных единиц оценочного и внеоценочного планов. Определена специфика восприятия лингвистической категории слово в прагматическом аспекте группой лиц, объединенных единством мировоззрения. Сформулирован оптимальный механизм идентификации символов, который может быть использован применительно к любой символической системе, включающей в себя омонимичные компоненты. Разработан механизм семантического анализа, позволяющий установить характер функционирования единицы в рамках целостного художественного текста во взаимодействии с его иными составляющими. Продемонстрированы особенности языковой картины мира масонов. Представлена специфика использования символической системы в роли когнитивной и эстетической моделей. Выявлен закон функционирования символической системы в рамках национального языка, отражающий характер диахронических изменений в восприятии и использовании символов, трансформирующий их бытование в языковом пространстве. Эти теоретические положения вместе с материалами конкретных наблюдений представляются существенно важными и для разработки общей теории существования символических систем.
Практическая значимость работы определяется особенностями современного коммуникативного пространства, которое характеризуется тем, что роль и степень значимости межкультурной коммуникации в нем постоянно возрастает как в межличностном, так и в межгрупповом планах. В этом отношении языковой опыт масонов, основы их языковой системы могут оказаться очень полезными, так как они изначально ориентировались на возможность такого понимания между говорящими, которое преодолевало бы конфессиональные, национальные и социальные языковые преграды. Масоны стремились выстроить систему коммуникации так, чтобы она работала в минимальной зависимости от стратификации языковых форм, связанных с образовательным уровнем, культурным статусом, социальным положением, национальной отнесенностью и конфессиональной вовлеченностью массы индивидуумов. Поскольку опыт развития масонства показывает, что эта система оказалась эффективной, действенной и выдержала испытание временем, ее элементы, описанные в работе, могут быть взяты на вооружение специалистами по межкультурной коммуникации или интерпретированы ими в аспектах практического использования. Несомненно полезными они являются и для специалистов в области пропаганды, тем более что в этом направлении приемы, апробированные масонством, используются постоянно.
Перспективным для анализа широкого контекста бытования различных языковых форм представляется учет прагматического аспекта функционирования символа и тот факт, что именно на него в своих языковых воззрениях в первую очередь обращали внимание масоны, именно ему отводили ведущую роль в самых различных ситуациях трансляции информации: дружеской беседе, ритуале, воспитании, пропаганде, магических действиях. Универсальность достигаемых посредством использования символа прагматических эффектов позволяет в когнитивном плане экстраполировать их на различные области использования языковых форм и в теории, и на практике.
Ещё один аспект практической значимости определяется задачами комментирования и интерпретации художественных текстов. Материалы исследования могут быть использованы в курсах вузовского преподавания, в издательской практике и в научных исследованиях, посвященных анализу конкретных идиостилей, ЯРХЛ и смежным вопросам. Раскрывая особенности функционирования языковых единиц, они одновременно указывают на их по-разному понимаемую функциональность и обозначают перспективы интерпретации эксплицируемых ими фактов в аспектах идеологии и культуры. Взаимосвязь аксеологического плана и характера словоупотреблений предстает как целостный комплекс инвариантных языковых единиц.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. В ЯРХЛ XVIII – начала XXI веков значителен в количественном и разнообразен в качественном (функциональном и ценностном) отношениях удельный вес МС. Наряду с иными символическими системами она устойчиво и повсеместно включается в художественные тексты, определяет их семантику, задает характер бытования и интерпретации. Устойчивость проявляется в непрерывной трансляции МС.
2. Функционирование МС в ЯРХЛ находится в контексте общих законов развития литературного языка. Но при этом можно говорить о существовании имманентной закономерности, определяющей в диахронии характер бытования символической системы в естественном языке, проявляющейся в том, что с течением времени функционирование символов существенно изменяется, а сами эти изменения могут быть интерпретированы как последовательная смена специфических типов включения символов в тексты. Символическая система, не теряя органической связи с языком, в который она включена, одновременно демонстрирует относительную самостоятельность.
3. Актуальная или суммирующая идеологические константы для представителей определенной группы в языковом коллективе символическая система входит в их языковую картину мира и становится для них когнитивной или эстетической моделями, которые оказывают существенное влияние на порождаемые ими тексты. В определенном смысле можно говорить, что такое влияние очень существенно, поскольку текстовые репрезентации часто подчиняются конституирующей роли символов.
4. В семантическом отношении МС являют собой совокупность единиц, значения которых, по преимуществу, не имеют полных (исчерпывающих) истолкований, что отражается на специфике их функционирования. Семантическая неполнота истолкований, объективно присутствующая внутри системы, задействует у приёмников информации, контактирующих с системой, познавательные импульсы, прочно связывающие их языковое существование с эксплицированными в ней константами.
5. В прагматическом отношении МС демонстрируют набор единиц, которые необходимо воспринимать в качестве эффективного способа коммуникативного воздействия на приёмника информации в самых различных сферах его присутствия. Равно как и коммуникативная практика масонов в целом заслуживает осмысленного, последовательного и в то же время критичного продолжения, что осуществляется средствами современной массовой информации и пропаганды, часто без учета параметра «критичного» и должной меры корректности.
6. Существенной в аксеологическом отношении чертой системы МС является наличие доминирующего комплекса внеоценочной символики. Сам факт ее присутствия обнародует зафиксированный в языке и продуцируемый его носителям подход к неоднозначному и адогматическому восприятию реальности.
7. Генезис степени вариативности плана выражения и плана содержания конкретных языковых единиц в диахронии по преимущественным употреблениям в контексте языка находится во взаимообратимых отношениях: большей вариативности выражения соответствует относительная стабильность содержания, а относительной стабильности выражения – большая вариативность содержания.
Апробация результатов исследования была проведена на ряде конференций различного уровня: международный симпозиум, посвященный 200-летию со дня рождения В. И. Даля – Владивосток, 2002; международная научная конференция «Литература и философия: постижение человека» – Комсомольск-на-Амуре, 2002; V – IX международные научно-методические конференции «Проблемы славянской культуры и цивилизации» – Уссурийск, 2003 – 2007; международная научная конференция «Лингвистика и межкультурная коммуникация: история, современность, перспективы» – Хабаровск, 2003; международная научная конференция «Дальний Восток: наука, образование, XXI век» – Комсомольск-на-Амуре, 2004; II международная научно-практическая конференция «Языковая картина мира: лингвистический и культурологический аспекты» – Бийск, 2004; I международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы образования и культуры в контексте XXI века» – Владивосток, 2005; международная научная конференция «Языковая политика и языковое образование в условиях межкультурного общения» – Хабаровск, 2006; региональная научно-практическая конференция «Наука о человеке, обществе и культуре: история, современность, перспективы – Комсомольск-на-Амуре, 2004; региональная научно-практическая конференция «Человек, общество и культура: проблемы исторического развития» – Комсомольск-на-Амуре, 2005; региональная научно-практическая конференция «Дальний Восток: проблемы межкультурной коммуникации» – Комсомольск-на-Амуре, 2006 и др., на расширенном заседании кафедры «Общепрофессиональных лингвистических дисциплин и немецкой филологии». По теме исследования опубликовано 27 статей и две монографии.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, четырех глав: «Исходные инвариантные характеристики масонской символики и контекст ее использования», «Вербальное усвоение масонской символики в языке русской художественной литературы XVIII – начала XIX веков», «Вербальное осмысление масонской символики в языке русской художественной литературы XIX века», «Вербальное переосмысление масонской символики в языке русской художественной литературы XX – начала XXI веков», Заключения и Списка использованной литературы.
Модель языковой картины мира масонов
Семиотическое восприятие термина масонский текст (здесь и далее семиотические и лингвистические термины используются в значениях, оговоренных в книге Савеловой, Шунейко 2005) предполагает объемный и неоднородный по характеру организующих его знаков объект. Он включает в себя большое количество невербализованных (различные изображения, эмблемы, предметы интерьера и архитектурные детали, элементы масонских нарядов, элементы убранства масонских лож, жесты, печати, знаки лож, ювелирные изделия), частично вербализованных (обряды и ритуалы) и вербализованных текстов. В настоящем исследовании внимание сконцентрировано на вербализованных текстах, то есть на текстах в лингвистическом смысле этого слова: « ... произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа» (Гальперин 1981: 18; обзор исследований текста см.: Залевская 2001). Остальные типы текстов учитываются только как фон, позволяющий показать изоморфность функционирования МС в различных текстах и подчеркнуть их общие особенности.
Текстовое наследие масонов велико и разнообразно. Оно включает в себя дипломы и аттестаты, дневники и воспоминания, оригинальные и переводные книги и статьи, официальную и неофициальную переписку, официальные отчеты, обрядники или акты, регулирующие работу масонских лож, патенты и конституции различных масонских лож, протоколы заседаний лож, речи и лекции, списки членов лож, уставы и законы различных иерархических структур масонства (Вернадский 2001: 11 - 22), а также стихотвор ные тексты масонов. Это разнообразие, представленное здесь только номинально и на уровне родовых характеристик, показывает, что тексты относятся к разным функциональным разновидностям языка, а следовательно, обнаружение у них всех единой инвариантной черты проблематично.
Аналитическое (или собственно научное) определение особенностей эмпирически, казалось бы, очевидного объекта часто представляет большие трудности, что продемонстрировал на примере понятия «литература» Ц. Тодоров (Тодоров 2001) и о чем свидетельствуют многочисленные определения слова и языка в лингвистической традиции. Эти же сложности возникают при определении понятия масонский текст.
В тематическом плане масонский текст - это самостоятельный текст (или сегмент большего по объему текста), содержание которого сознательно ориентировано автором на систему ценностей (идеологическую концепцию) масонства. В иной терминологической системе: масонский текст - это такой самостоятельный текст, сегмент текста, вся совокупность текстов (в зависимости от широты рассмотрения проблемы), в которых последовательно реализована языковая картина мира масонов или ее часть, которые в процессе реализации не подвергаются преимущественно негативной оценке и не являются результатом собственно научного осмысления. Сюда же может быть добавлена очевидная характеристика, в соответствии с которой источником информации масонского текста, как правило, является масон, но в качестве приёмника информации необязательно предполагается масон (адресация текста может быть очень широкой). В случаях с продуцированием бывшими масонами антимасонских текстов их атрибуция определяется реализуемым в тексте оценочным планом, учтенным в определении.
Так, например, «Ода на всерадостнейший день рождения Государя Императора Александра 1-го 12 дек абря 1821 г. » Н. Ф. Остолопова - это масонский текст, поскольку в нем последовательно и без негативной оценки реализованы сегменты картины мира масонов, а анонимное стихотворение «Изъяснение несколько известнаго проклятаго сборища франк-масонских дел» или официальные правительственные документы, связанные с масонством, - это немасонские тексты, поскольку картина мира масонов в них реализована непоследовательно и подвергается преимущественно (или исключительно) негативной оценке.
Представляется, что такое определение с достаточной точностью способно выполнять идентифицирующую функцию и позволяет учесть широкое разнообразие существующих масонских текстов. Кроме того, оно актуально в контексте проблемы идентификации символа, так как применительно к тексту исследователь и читатель сталкиваются с теми же сложностями, что и применительно к символу. Иными словами, на уровне текстов можно наблюдать те же явления, которые затрудняют адекватную интерпретацию символов: межтекстовую омонимию и внутритекстовую полисемию.
Но в то же время такое определение, предполагающее для своего использования адекватное знание характеристик масонской картины мира, не является достаточным и не раскрывает собственно языковых особенностей объекта. Для того чтобы его дополнить и конкретизировать, представляется необходимым на первоначальном этапе ввести два уточняющих ограничения.
Первое связано с наличием у масонского текста центра и периферии, различающихся между собой степенью полноты и достоверности реализации масонской картины мира, а также концентрацией внимания непосредственно на ней или не только на ней, но и на иных объектах, с ней связанных. Центр характеризуется акцентированным вниманием только на картину мира и ее по возможности полное воспроизведение. Периферия же предполагает иные объекты внимания и фрагментарное воспроизведение картины мира. Семантическое наполнение и коммуникативные установки этих текстов существенно различаются. Например, обрядник непосредственно реализует картину мира и только ее (центр), список членов ложи может на нее только опосредованно указывать, если в нем учтены должности братьев, и имеет иную целевую установку (периферия), а конкретный эпистолярный документ, в зави симости от преимущественной темы повествования, будет занимать промежуточное положение между тем и другим.
Определение и функции масонского символа
Совокупность регламентации и их трансляции в практике работ позволяют говорить о масонском речевом этикете, состоящем из констатации набора рекомендуемых и недопустимых правил речевого поведения. В целом он ориентирован на предельную корректность, скромность и отвержение всего того, что «могло бы помешать братской любви». В нем не приветствуется многоглаголание, препятствующее собиранию мыслей и самоуглублению. По своей ориентации и функциональным установкам он направлен на то, чтобы обеспечить предельную концентрацию на предмете работ и частично изолировать масона от профанских проблем.
В систему масонского речевого этикета входили ограничения на тематику разговоров в зависимости от сферы общения или коммуникативной ситуации, то есть наблюдается достаточно строгая дифференциация тематики разговоров. С одной стороны, не рекомендуется касаться светских тем в ложе, так как это отвлекает от главного. С другой стороны, масонами не приветствуется светский разговор, затрагивающий высокие темы (о вечности, суете жизни и т. п.). То есть тема закрепляется за ситуацией, предмет разговора должен строго соответствовать коммуникативному окружению. Орденская и светская сферы общения предполагают свой набор тем. Последнее прямо связано с установкой масонов «не выносить истину на поругание» и очень интересно в прагматическом аспекте, так как позволяет предположить, что масоны, не формализуя своих взглядов в лингвистических терминах, обращали внимание на контактное взаимодействие продуцируемой информации с условиями протекания коммуникации и окружающей информацией, различные способы воздействия одного на другое. И при этом признавали, что параметры протекания коммуникативной ситуации могут оказать ре шающее воздействие на продуцируемую информацию. Подобные представления входят в инвентарь знаний квалифицированного носителя языка.
В то же время тематическая и оценочная регламентация речевого поведения вовсе не исключала его большей свободы в плане изъявления индивидуальных взглядов: «Скептик мог говорить в этих ложах свободнее, чем в простом светском обществе, где следила за ним государственная и церковная полиция» (Пыпин 1997: 42).
Все перечисленные регулятивные механизмы подталкивали, в первую очередь, к концентрированной автокоммуникации и способствовали сохранению замкнутого коммуникативного пространства, препятствующего рассредоточению и деформации хранимой масонами информации.
Задаваемый импульсом или коммуникативной приманкой алгоритм, который затем реализуется через тактики, приемы и поддерживается регуля-тивно-развивающими механизмами, можно описать следующим образом. Через внутреннее (внутреннюю речь) к внешнему (внешней речи), через автокоммуникацию (разговор с собой) к межличностной, групповой и массовой коммуникации (разговор с другими). В принципе, этот механизм соответствует и отмеченной троякой цели масонства: хранение таинства, исправление себя через самопознание (автокоммуникация), исправление человечества (через межличностную, групповую и массовую коммуникацию).
Масоны оказываются в своеобразном тематически замкнутом круге, выход из которого возможен не во внешнюю сферу, а только в глубину, к поиску новых смыслов и их оттенков. Окружающее их пространство (в силу особенностей коммуникации) стимулирует то, к чему прямо призывают их установки - самоуглублению. В силу того, что на каждом этапе самосовершенствования семантика символов раскрывается не полностью, масонство дает индивидууму и коллективу познавательную и нравственную перспективу. Оно никогда не устанавливает финала познания. Предлагает языковому сознанию уходящую в бесконечность семантическую воронку, которая его затягивает, постоянно говорит о горизонте новых, более глубоких знаний, который завораживает своей недостижимостью.
Внедрение в языковое сознание этой семантической воронки или его подталкивание (возможно, деформация) к тому, что оно начинает воспринимать ее в качестве конституирующего компонента языкового и познавательного поведения, осуществляемое посредством перечисленных тактик, приемов и механизмов, можно считать гиперприемом. Этот гиперприем в целом характеризует масонскую коммуникацию, обеспечивает ее стабильность и действенность.
Внешне он проявляется в том, что для конкретного носителя языка и коллектива на каждом этапе познания смысла символов и понятий главным оказывается вопрос «А что дальше?». В качестве же ответа на этот вопрос дается бесконечная перспектива смыслов, недостижимая линия горизонта и отмеченный орденскими правилами конкретный путь, следуя по которому, можно к ним приблизиться. Важно при этом, что перспектива оказывается индивидуальной и в то же время единой для коллектива, что обеспечивает резонанс и усиливает или актуализирует ее восприятие.
Отметим, что масонство открывает и более конкретную коммуникативную перспективу. Об этом говорится в одной из его апологий, называющей в качестве достоинств ордена то, что масон может войти в ложи всего мира и, соответственно, общаться с братьями всего мира, используя универсальный язык знаков (см. Пыпин 1997: 34 - 35).
Эффективность этих тактик, приемов и механизмов, благодаря действию которых реализуется гиперприем, подтверждается как многовековым существованием масонства, так и тем, что современные рекламные и пропагандистские технологии часто базируются именно на них.
Репрезентации масонских символов в прозаических текстах
Этот фрагмент текста генетически восходит к тем же источникам, что и «Пророк» А.С. Пушкина: Библии и обряду посвящения в масоны, о чем свидетельствуют прямые интертекстуальные связи и общая стилистика текстов. Ср.: «При праге светлом мне лежащу» - «Как труп в пустыне я лежал»; «Хранитель ангел мой предстал» - «И шестикрылый серафим // На перепутье мне явился»; «меня подъял» - «Восстань, пророк»; «Ах! что я слышал, восхищенный!» - «И внял я неба содроганье, // И горний ангелов полет». В этой части оды два семантических плана накладываются друг на друга: описывая одну из картин, открывающуюся своему духовному взору, автор наделяет эту картину чертами, отсылающими к реальному обряду инициации. Такими чертами являются, во-первых, упоминание об одном из этапов обряда - дарование света, во-вторых, упоминание о реалиях, сопровождающих этот обряд в масонской ложе - алтарь, книга (Библия, открытая на евангелии от Иоанна), в-третьих, указание на одну из семи масонских добродетелей - скромность, предполагающую необходимость строгого хранения тайны. Отсылка к скромности является и косвенным упоминанием масонской клятвы, которая дается во время посвящения, включает в себя строгое обязательство сохранять тайну Ордена. Кроме того, здесь представлена традиционная оценка масонами этого обряда в качестве действа, открывающего доступ к различным знаниям о сущности окружающего мира. Примечательно, что это действо (в реальности - строгий обряд) устойчиво ассоциируется с мистерией, в которой принимают участие высшие силы: ангел-хранитель у Ф.П. Ключарева, Серафим у А.С. Пушкина, неназванный субъект у М. Волошина. То есть уже само вступление в масоны воспринимается как акт приобщения к высшим таинствам, инициированный не только и не столько ре альными братьями-масонами, но и духовными руководителями высшего порядка. Поэтому автор обращается к Богу со словами: « ... Завесу таинств подними».
Такая оценка напрямую связана с одной из общих концепций масонов, согласно которой вступление в Орден и работа внутри него есть движение к утраченному знанию, стремление соединиться с Богом в обладании этим знанием, само же движение вне координации своих действий с высшими силами, без их помощи невозможно. Присутствует в этом тексте и еще одна устойчивая оценка обряда в качестве действа, знаменующего собой возрождение человека через посвящение к новой жизни, или к новому типу существования. «Чтоб мысль вослед тебе летела, //Возвысь меня из смертна тела ... ». Облекая описание конкретного обряда в форму абстрактных категорий, или приписывая последнему абстрактное значение, автор тем самым указывает адресату на то, что приобщиться к этим категориям, постигнуть их можно через сам обряд. Есть все основания считать, что указанный фрагмент текста Оды объективно является в языке русской художественной литературы содержательной и эстетической основой (или одной из основ) последующей совокупности художественных текстов, фиксирующих обряд посвящения в различных его проявлениях.
Среди прочего, приобщение к тайнам Ордена дает автору возможность прозревать будущее России (К России оком я притек), увидеть её златой век, формулировать пророчество о её грядущем развитии, которое мыслится в качестве исполненного славы и величия. Последние же выступают как необходимые следствия распространения наук и дружбы. При этом будущее России в представлении автора неразрывно связано с распространением масонства, на что указывает использование лексем, прямо отсылающих к масонской традиции: « ... Ей вся вселенна удивится, //Ив севере восток узрит ...». В данном случае слова север и восток употреблены в различных, с точки зрения отнесенности к тематическим сферам, значениях. Север посредством метонимического переноса указывает на географическое положение страны.
А восток именует в системе представлений масонов мифическое, потустороннее пространство, идеальный мир вечного блаженства и постижения истины. Ср. употребление слова со значением часть света в «Гимне» Н. М. Карамзина: « ... когда с востока ветры, //Навеяв мрак на все, к нам зиму принесут .. . ». Таким образом, строки предполагают следующее прочтение: окружающий мир будет восхищен тем, что в России достигается (или достигнут) идеал жизни, соответствующий масонским представлениям . Аналогичная семантика и у строки « ... Их дружба узлом съединит ... ». Ср. фиксацию таких же представлений в «Поэзии» Н. М. Карамзина: «Ороссы! Век грядет, в который и у нас //Поэзия начнет сиять, как солнце в полдень. .. . На север притекут светильник возжигать .. . ».
Способы фиксации масонских символов в тексте оды однотипны. Все символы зафиксированы посредством прямых лексических номинаций без трансформаций их первичной семантики и, в некоторых случаях, перифрастических наименований. Автор не шифрует символы, в его коммуникативную задачу входит их четкая номинация. В ряде случаев они сопровождены определениями, характеризующими те или иные стороны их природы. Отметим, что четкая номинация в данном случае предполагает полную прозрачность семантики только для читателя, знакомого с системой ценностей масонов.
В тексте Оды масонские символы, помимо номинативной, выполняют еще и функцию организации смыслового пространства: они являются теми языковыми единицами, на которых базируется целостность текста.
Если вспомнить то, что ода Ф. П. Ключарева была предназначена для широкого круга слушателей/читателей, станет понятным наличие у неё пропагандистской функции. Очевидно, что основная часть реализации этой функции приходится на главный конституирующий элемент текста, то есть в данном случае масонская символика выполняет еще и функцию пропаганды. Она используется для репрезентации картины духовных приоритетов масонов. Автор оды использует масонскую символику в качестве медиатора меж ду масонским и профанным миром. Четко определяя при помощи семантики оды свою позицию, Ф. П. Ключарев характеризует её таким образом, чтобы она в глазах адресата воспринималась в качестве, безусловно, положительной и предпочтительной, демонстрировала высокий идеал духовных устремлений масонов.
Автор оды декларирует важные сегменты картины мира масонов, предполагающей духовное движение личности к идеалу через просвещение и приобщение к знаниям. Он обращается к Богу с упованием « ... И быстрою сошли стопою, // Сидящу ныне пред тобою, // Бессмертную Софию к нам; // Да с нами купно потрудится, // В сердца и в души водворится // И путь отверзет к небесам». Примечательно, что это обращение включено в модальную рамку, которая устанавливает единство устремлений автора и слушателей. Адресаты оказываются соучастниками, автор говорит и от их лица, объединяя себя с ними или их с собой, о чем сигнализирует форма местоимения, указывающего на субъекта, обращающегося к Богу не от себя лично, а от группы лиц.
Расширение спектра коннотативных значений масонских символов в языке В.Ф. Одоевского
В сфере авторской рефлексии находятся символы, актуальные и для масонской поэзии. Бог, любовь: « ... любовь, побуждающая вести жизнь, угодную Богу, не из страха наказаний от Него, а из любви к Нему; подобно тому, как дети, прямо любящие родителей чадолюбивых, опасаются огорчить их не для того, что боятся их наказаний»; « ... воспитывает дух в чистой любви, которая есть магнит, привлекающий вездесущего духа Божия ... » (Лопухин 1994). Свет: «Все законодательства, все училища, все устройства без истинного живого духа веры - без духа Христова - без света премудрости Божией суть то для тела политического, что без кровоочистительного лекарства и пластыря, могущих залечивать наружные болячки - больного, у которого кровь нечистотами испорчена» (Лопухин 1994); «Увидал из них разные ума человеческого заблуждения и вместо света мрак, витийст-венным бредом предлагаемый» (Новиков 1998). Храм: « ... дабы вы не-сумненным вероятием исполненные, могли надежными стопами идти со мною ко храму премудрости .. . » (Новиков 1998).
Фиксируются в автобиографических текстах и иные символы, также употребляемые в масонской поэзии. Премудрость: « ... что она [наука масонства - А. Ш.] та самая премудрость, которая от начала мира у патриархов и от них преданная, в тайне священной хранилась ... » (Новиков 1998). Путь: «По сем в частных со мною беседах старался он, поелику дозволялось ему, указывать мне путь, по которому желающий постигать таинства наши шествовать долженствует» (Новиков 1998). Узел: « ... напрягать все возможные силы к разрешению сего таинственного узла и умствования» (Новиков 1998). Среди фиксаций символов превалируют номинации, но также есть и толкования, изъясняющие характер и причину использования той или иной единицы. « ... постиг я несколько царственную науку нашу, которая того ради царственною у нас называется, что она есть премудрость в царе и господине всей вселенной существует, как она сама о себе в сотруднике нашем Соломоне вещает: "Я с ним от самой вечности была", и тамо ж: "Внемлите, я царственное глаголю", и еще "Глаголы мои царственные суть"» (Новиков 1998).
Безусловное преобладание собственно номинативных употреблений, не сопровождаемых дефинициями, свидетельствует о том, что базовые символы входят в активный словарный запас пишущего, являются для него привычным средством общения и передачи информации, традиционным инструментарием оценки. Они выступают в качестве устойчивых опорных единиц, активно используемых в качестве инструментария описания окружающего и внутреннего мира. Этот факт демонстрирует то, что масонская символика выходит за рамки обряда и орденской литературы, свободно (без комментариев и оговорок) включается в иные речевые жанры, а символы становятся показателем личностно ориентированных моделей восприятия. Но при этом важно подчеркнуть, что личностная ориентация при употреблении символов практически полностью нивелируется из-за отсутствия сколько-либо существенных вариантов в их семантике и оценке.
Таким образом, перед читателем предстают индивидуальные модели, восходящие к единому образцу-источнику. Различаясь в деталях жизнеописания, в преимущественном использовании тех или иных изобразительных средств, в плане употребления символики эти тексты однотипны, что является проявлением наличия в них черт неэгоцентричности. Авторское «я» при обращении к символам редуцируется и заменяется масонским «мы». Примечательно, что последнее не выражается прямо, а опосредованно реализуется через использование набора практически тождественных символических единиц.
Думается, что такая нивелировка авторского «я» при обращении к базовым категориям свойственна всем или большинству идеологически ориентированных текстов. В рамках российского общественно-политического дискурса одними из первых ее демонстрировали масоны. Они показали, каким образом авторское «я» может органично сочетаться с доктриной группы, воплощаясь одновременно в двух плоскостях: плоскости единиц, ориентированных на передачу индивидуального начала, и плоскости единиц, ориентированных на передачу группового начала. Второй комплекс единиц состоит преимущественно из символов. В данном случае использование символа как показателя принадлежности к определенной группе становится демонстрацией приверженности идеологической доктрине, исповедуемой этой группой.
В автобиографических текстах представлена двойственность оценки понятий, которая фиксируется теми же способами, что и в иных группах текстов. Имплицитное противопоставление: «Но с того времени, как я, по счастью, узнал, в чем состоит истинная добродетель, уже я старался склонность оную обращать на исполнение закона сей добродетели, чувствами делания для угождения» (Лопухин 1994). «При том и мнимое равенство, честолюбию и гордости человека ласкающее, боле и боле в собрание меня привлекало: хотя на самое краткое время буду равным власти, иногда и судьбою нашею управляющей. ... искании в ложах и света обетованного, и равенства мнимого ... » (Новиков 1998). Словосочетания истинная доброде телъ, мнимое равенство предполагают, что вне описываемого в данный момент сегмента мира есть мнимая добродетель и истинное равенство; в противном случае атрибуты были бы избыточными. В данном случае реализованы традиционные для масонов способы фиксации и оценки понятий, раскрывающие их относительную природу, демонстрирующие градационные различия между миром абстрактных идей и конкретным миром или между различными проявлениями (сегментами) реальности.
Примечательно, что характеристика этих сегментов, в данном случае -фактов личной биографии, оказывается непосредственно связанной с базовыми масонскими понятиями, поскольку они используются в качестве ее базовых конституэнтов. То есть и в этом случае символы выступают в качестве компонентов единой когнитивной модели, прилагаемой масонами к различным объектам, что еще раз демонстрирует универсальный характер этой модели в системе их миропонимания и интерпретации фактов.
